Тимур почувствовал, как кто-то роется у него в карманах.
- Так. Ботинки мы с него сняли. Не забудь вырвать зубные протезы, - сказал кто-то писклявый.
- Протезов у него нету. А ботинки не моего размера, - басом ответил ему кто-то гнусавый.
- Не надо... с меня... ничего... снимать...
Тимур сел и отплюнул попавшую в рот и отчётливо воняющую воду. Вся его одежда насквозь промокла, сам он был весь грязный, а нос, вкусив местных "ароматов", отчаянно просил пощады.
- Охренеть! Живой штоле?
Тимур протёр глаза и увидел склонившихся над ним двоих мужчин. Один из них был низкоросл и худощав, со слипшимися сальными патлами, в грязной рваной кофте и такого же состояния шапке. Второй же был крепок, высок, толст, с тёмными густыми усами, собранными на затылке в хвост волосами и в засаленном ватнике. Судя по их виду, и в особенности по исходившему от них запаху, навряд ли они вообще слышали про такие явления, как "личная гигиена" и "сменное бельё". Они оба с нескрываемым интересом и удивлением смотрели на очнувшегося чужака.
- АХТЫЖЁМАНЫЙТЫНАЙ!!! - завопил тонкий.
- Да он живой! - радостно воскликнул толстый.
- Кто вы?! - Тимур отскочил назад. - Идите прочь! Я вас не знаю!
- Да мы тебя, типа, тоже.
Тимур ещё раз огляделся вокруг. Его выбросило (а если точнее - его вытащили) на берег водосточного канала. Кругом валялись пустые консервные банки и прочий мусор, успевший покрыться не одним слоем непонятного цвета не то окиси, не то просто грязи.
- Э-э-э... Чувак, - толстый указал на Тимура. - У тебя кровь.
- Кровь?
Тимур посмотрел на себя и увидел, что на его пиджак в районе плеча порван в клочья, а на груди красовалось небольшое, окаймлённое спёкшейся кровью пятно.
- Кровь!!! - Тимур почувствовал, как закружилась голова, и мир вокруг мгновенно потемнел. - Кровь...
- Бубба! Кажется, он умирает! - вскричал тонкий.
- Семён! Мы обязаны ему помочь!
- Мы же его даже не знаем! Предлагаю добить его, чтобы не мучился, и сдрипать по-тихой
Тимур прошептал: "Только не по лицу", и упал на пол.
- Но ведь это плохо! А как же твоя карма?
- Опять за своё, Буб?
- Ты совсем ничего не знаешь об ответственности и чувстве человеческого долга.
- Именно поэтому я и смог выжить в этом клоповнике... А к чёрту тебя! Делай со своей кармой, что хочешь, но тащить его я не буду!
- Есть, босс!
Толстый схватил Тимура, и, словно плюшевую игрушку, положил себе на плечо.
Очнулся Тимур уже на полу какой-то тёмной, грязной, тесной, насквозь провонявшей гнилью каморке, сквозь занавешенные окна которой едва светило бледно-оранжевое солнце. Голова болела настолько, словно в неё напихали гвоздей, а потом ещё и как следует встряхнули. Он попробовал встать, но левая рука и грудина отдали резкой болью, опрокинув его обратно.
- О! Кажется, наша спящая красавица очнулась! - в каморку зашёл тонкий, волоча за собой объёмный мусорный пакет и, не теряя времени, начал разбирать его, сортируя найденные вещи по степени полезности.
- Где я? - собравшись с силами, прошептал Тимур.
- В моей скромной обители, - тонкий произнёс эту фразу с таки выражением, как будто описывал не лачугу из мусора, а какой-то дворец.
- В НАШЕЙ скромной обители! - поправил друга толстый, зайдя в домик, и, заняв собой добрую половину жилой площади, присоединился к сортировке мусора. - Добро пожаловать к нам домой!
- А вы кто такие?
- Кстати да, забыли представиться, - тонкий вежливо поклонился и, откашлявшись, продолжил: - Меня зовут Семён Берковец, а моего друга - Бубба безфамильщина. Твоё спасение оформлять в кредит или в рассрочку?
- Тимур, верно? - толстый достал из-за пазухи треснувшую Тимурину айди-карту, в центре которой была видна застрявшая пистолетная пуля. - Тебе несказанно повезло. Скорее всего, это было само провидение!
Тим глубоко вдохнул, и грудь отдала резкой болью. На и без того грязной рубашке начало расплываться красной пятно.
- Ты, главное, пока что не двигайся. Пуля остановиться-то остановилась, а вот грудь вдавило знатно. А ещё тебе плечо пуля по-касательной прошила.
- И вообще, - Семён откуда-то достал заточку и начал ей демонстративно размахивать. - Ты кто такой по жизни будешь? Откуда сам, почему стреляли? И попрошу без враков!
Тимур лёг обратно и, сжав зубы, слегка приподнял припёкшуюся к коже рваную рубашку. На груди красовался кровавый прямоугольник ровно по контуру его айди-карты.
- Зовут - Одиноков Тимур Владиславович.
- Ну, так это можно было и на карточке прочесть. Давай по существу.
- Недавно ещё работал в "Фенрир Юриспруденс Компани". Но тут...
Семён, до этого увлечённо ковырявшийся в зубах острием заточки, вдруг остановился, пристально посмотрел Тимуру в глаза, и вдруг разразился оглушительным хохотом.
- Всё-всё! Верю-верю! Можешь не продолжать. Готов поспорить на что угодно, ты оказался в центре заговора. И, голову даю на отсечение, все подозрения пали именно на тебя.
Тимур недоумённо посмотрел на Семёна.
- Чё так смотришь-то? Можешь не поверить, но у меня два высших образования. Ты думал, ты один такой?
- И тебя тоже?
- Угу. Я тоже в "Фенрире" до поры до времени вкалывал.
- Он самый! Ты тоже поверил, что меня перевели в другой отдел? А вот фиг вам.
- А Бубба откуда?
- А я вот прямо отсюда, - приветливо улыбнулся Бубба.
- С какого отдела?
- Да не с отдела он, балда! Прямо отсюда - значит прямо отсюда. Из трущоб.
- Трущоб?
- Естественно! А где ты думал, ты сейчас?
- Но ведь за Кордоном сразу начинается Тихая Пустошь?
- Блин! Как видишь, нет. Ты что, с луны свалился?
- С луны? А это ещё что такое?
- Слышь, Семён, он же только что из города. Ничего ещё не знает. Может, разъяснишь?
- Короче, офисный хомячок. Слушай сюда внимательно. Для тебя многое будет непонятно, многое будет шоком, а ещё многое попробует пырнуть тебя ножом в ближайшем переулке и украсть последние трусы. Рассказчик из меня офигенный, так что перебивать не сметь.
И Семён начал в кратких чертах разъяснять положение вещей. В Тихой Пустоши есть Город. Настоящий большой Город. Чернозёрье, или Black Lake City по классификации Комитета NRSA. Всем его жителям строго-настрого запрещается даже близко подходить к Кордону, окаймляющему Город, мотивируя это тем, что жизнь за его пределами невозможна. Отчасти это было и так. Но человек всегда отличался высокой приживаемостью к любым условиям. И за Кордоном начали жить те, кому не повезло родиться вне Города, попасться на глаза спецслужбам или просто узнать слишком много. Трущобы по своим размерам едва ли не превышают сам Город, и на одного горожанина приходится десять отщепенцев.
А Тимур сидел и пытался слушать. Он действительно пытался слушать, как мог, но почему-то все слова проплывали у него мимо ушей, а картины, которые описывал Семён, превращались в неуклюжие наброски.
- Эээ, Семён! Он почему-то побледнел, - вдруг всполошился Бубба.
- Да не перебивай, я почти дорассказал, на какие районы тут всё делится и кто где заправляет.
- Конечно, прости меня великодушно. Но мне кажется, что наш гость сейчас... того...
Семён замолк и посмотрел на Тимура. Тот сидел, бледный, как мел и трясся, как лист на ветру.
- Тебе поплохело?
- Н-нет-т-т... Я вним-мательн-но с-слушаю... - устало выдал Тим и, пошатнувшись, упёрся затылком в стену.
Семён подскочил к Тиму и приложил ладонь к его лбу.
- Да он весь как ледяной! Офигеть, да у него ещё и тремор!
Бубба достал с полки нож и одним движением разрезал рукав пиджака в том месте, где Тима ранила пуля.
- У него тут всё загноилось!
- Буб, - Семён испуганно посмотрел на друга. - Кажись, у него заражение крови.
- Надо его быстрее к Кириане доставить!
- Плюс один, брат.
Семён с Буббой подхватили несчастного под плечи и вынесли из домика.
Свет. Первое, что увидел Тимур в трущобах, был свет. Яркий, горячий, обжигающий, испепеляющий всё на свете яркое сияние. Он попробовал закрыть глаза, но он бил сквозь веки, выжигая глаза. Когда глаза Тимура привыкли к свету, и он открыл их, то ему показалось, что он словно оказался в другом, абсолютно незнакомом и чужом ему мире. Почему-то всё казалось слишком ярким. Небо. Всё дело точно было в небе. Оно было не лазурно-синее, как дома, а бледно-ржаво-жёлтое, пропитанное мельчайшими клубами пыли. Воздух тут тоже был совсем другой. Не теплый со свежим ветром, а невыносимо душным с обжигающим сухим порывистым ветром. Кругом стоял шум, который Тим вначале принял за свист ветра. То были люди. Сотни и сотни людей. Что-то говорящих, кричавших, орущих и вопящих. Откуда здесь так много народа?
- Эй, Тим! - Семён несильно хлопнул того по щеке. - Смотри, не вырубайся! До врача ещё пара кварталов! Я тебя откачивать не собираюсь!
Тимур с трудом открыл невольно закрывшиеся глаза и продолжил смотреть по сторонам. Мусор и ржавчина. Кругом всё состояло из пыли и грязи. По обе стороны от дороги были понатыканы какие-то штуковины, которые при определённой доле фантазии можно было принять за домики. Построенные из разного мусора, покосившиеся, выгоревшие на солнце, высотой по четыре-пять этажей, но по метру на каждый. В каждом окошке, в каждой щёлке, в каждом переулке и у каждой стенки были видны люди. Такие же грязные, как и их жилища, одетые в рваные обноски люди. Они, не отвлекаясь на чужака, готовили, ели, стирали, мастерили, шили и спали. Временами кто-то таки замечал новенького и, словно между делом, тыкал в него пальцем, после чего возвращался к своим прежним делам.
Раз! И вдруг все куда-то пропали. Спрятались в дома, закрыли двери, занавесили шторы.
- Народная Самооборона! Вовремя, блин! Ныкаемся!
Семён с Буббой спешно отвели Тимура на обочину и накрылись валявшейся рядом ветошью. Вначале всё было тихо, что Тим даже удивился, с чего они все так перепугались. Но через несколько секунд до него донёсся отдалённый скрип, а в конце улицы поднялось облако пыли. Полминуты - и из-за облака уже выезжает серо-голубой броневик в окружении полудюжины солдат в такой же расцветки грубой, угловатой броне.
- Молчи, - едва слышно прошептал Семён Тиму.
Патруль Народной Самообороны медленно проплывал по улице, внимательно всматриваясь в занавешенные окна и не спуская пальцев со спусковых крючков. Тимур вдруг осознал, что о гражданских правах тут никто слышать не слышал. Он попятился назад, инстинктивно стремясь отдалиться от вооружённых людей, но случайно напоролся на пустую жестяную банку. Раздался едва слышимый хруст, подло отражённый эхом пустынных улиц. Один из солдат медленно повернулся на шум и снял свою винтовку с предохранителя. Тоже самое, не сговариваясь, скоро сделал второй боец, а следом и весь остальной отряд. Семён злобно оскалился, ненавидящим взглядом посмотрел на Тимура и достал из кармана заточку. Ещё мгновение, ещё секунда... И солдат, отмахнувшись, развернулся. Через пару минут патруль ушёл и на улице снова стало пусто.
- Думай, что делаешь, кирпича брусок! - выругался Семён, разминая затёкшую шею и сладостно вдыхая прелый воздух. - Придурок хренов!
- Больше так не надо, - учительским тоном произнёс Бубба, отряхиваясь от мелкой крошки.
- А кто это был?
- Народная Самооборона. Предатели, крысы, мусор и просто козлы. Стреляют в нашего брата по поводу и без. Сегодня повезло. Кажется, никого не нашли.
В ответ на это где-то вдали раздалось несколько криков, прерванных короткими автоматными очередями.
- Нет, ошибся, - спокойно ответил Семён. - Зато не в нас!
Тимур довольно глупо улыбнулся, поднял кверху большой палец и, слегка покачнувшись, потерял сознание.