Виноградова Татьяна Николаевна : другие произведения.

3. Острота зрения

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   I must go down to the seas again, to the lonely sea and the sky,
   And all I ask is a tall ship and a star to steer her by...
  
   By John Masefield, 1902.
  
   - Если всё, давайте работать, - врачебная ежеутренняя конференция, в просторечии почему-то именуемая "пятиминуткой", обычно включала краткий отчёт старшей медсестры за сутки и обсуждение "проблемных" больных. Говорили то, что нельзя сказать на обходе, Аркадий Васильевич выслушивал лечащих врачей, мгновенно, как мячик, перекидывая насущные вопросы узким специалистам и в течение десяти-пятнадцати минут вырабатывая тактику ведения больного. Существовали ещё сестринские "пятиминутки" - дежурные сдавали смену и заодно отчитывались перед лечащими врачами. Там говорили уже о каждом больном, сообщали о неисправности аппаратуры, обсуждали промахи в работе, а иногда - поздравляли с днём рождения и другими праздниками.
   - Ещё о Лендере, - уже зашевелившиеся сотрудники задержались, на лицах читалось нетерпение - ну что там ещё? Самое важное уже сказали...
   - Опять о Лендере? А теперь-то что?
   - Он ходил по карнизу. На спор, - старшая медсестра поджала губы.
   - Слепой?! -вопрос был риторическим. Как раз сетчатку Лендера и обсуждали последние пятнадцать минут.
   - А для этого глаза не нужны, - в сердцах бросила Лидия Ивановна. - Карниз узкий, пройти - только-только, лицом к стене.
   - Кто дежурил? - мрачно рявкнул Аркадий Васильевич. От мысли, что пациент его отделения мог сорваться с пятого этажа, внутри похолодело.
   - Лерочка. Да разве ж она с таким справится... - Лидия махнула рукой. - Да и не успела. Она как раз упаковки регенерантов пересчитывала, слышит - шум в палате... пошла узнать, а он уже идёт...
   - Ладно... мне всё равно с этим орлом сегодня разговаривать, вот заодно и выясним, чем он думал и о чём... ну что ж, за работу?
   Аркадий Васильевич поднялся - надо было пройти по отделению, заодно на этого Лендера глянет... у больных время завтрака, значит - в столовую.
   Лендер был не из тех "чумных" пациентов, которым всё не так - каша недосолена, из окна дует, кровать скрипит, а сосед по палате храпит, переведите меня куда-нибудь. И не из тех, которые мистическим образом умудряются на территории комплекса разжиться спиртным. В последнем главврач, впрочем, не был уверен, что-то частенько в урне между этажами стали попадаться золотисто-зелёные банки с надписью "Бобруйское светлое". С появлением Лендера больные повеселели, травили байки, азартно спорили, перешучивались, и потому главный склонен был закрывать глаза на мелкие нарушения режима, но это...
   Через приоткрытую дверь столовой был виден столик, почему-то уставленный стаканами. Аркадий Васильевич толкнул створку и вошёл. Молодой смуглый парень, вытянув ноги и улыбаясь до ушей, сидел на своём месте и словно бы обводил глазами помещение.
   - Петруша, я всё слышу! Давай сюда мой компот, жлоб. Зажилить решил?
   Под смешки присутствующих - не удалось провести! - тощий бортмеханик Петруша поставил перед слепым последний стакан.
   Ну и что он будет делать со всем этим компотом?! Не говоря уже о том, что больные должны получать свой рацион... Аркадий Васильевич хотел уже вмешаться, но остановился, выжидая...
   Парень помедлил, с торжеством, ехидством и удовлетворением повернулся и широким жестом указал на свой выигрыш.
   - Налетай, ребята! Сегодня я угощаю!
   При этом он чуть не задел крайний стакан - человек, ещё не привыкший жить наощупь.
   "М-да... вот так гусь. Он идиот или такой вот непрошибаемый оптимист? - врач почувствовал раздражение. - Небось, из тех, кто думает, что уж с ними-то точно ничего плохого случиться не может. А я ему собрался говорить о несовместимости... Как он отреагирует? "Доктор, этого не может быть, это какая-то ошибка, ну сделайте же что-нибудь"? Ну, может, у него есть деньги на импортную подложку... да, а потом дождёшься, чего доброго, жалобы в вышестоящие инстанции, что отделение раскручивает пациентов на деньги", - зло подумал он.
   Проходя мимо стойки сестринского поста, он сказал:
   - Вероника, после завтрака приведите, пожалуйста, Лендера ко мне в кабинет.
   - Хорошо, Аркадий Васильевич, - девушка оторвалась от своего занятия. Врач улыбнулся. Его каждый раз удивляли её глаза - отблеск вирт-окна придавал им оттенок светлого серебра. Сама девушка при этом почему-то стеснялась своей внешности, считая её бесцветной. Одно время она почти каждую неделю перекрашивалась - то в брюнетку, то в рыжую - но так ни на чём и не остановилась, и теперь из-под шапочки выбивалась серовато-русая прядка.
   Сестра-хозяйка, с достоинством несущая свой немалый вес, тоже задержалась у пульта.
   - Вероника, посмотри, кто вчера принимал бельё?
   Девушка тронула сенсор.
   - Старшая смены, Вера Петровна, а что?
   - В бельевой недостача. Одного комплекта не хватает.
   - Может, у Лендера спросить? - попыталась пошутить Вероника.
   - Ну при чём тут Лендер! - сестра-хозяйка была раздосадована, как недостачей, так и неудачной, по её мнению, шуткой. - В прачечной напутали, а Вера не пересчитала, и все дела.
   "Да этот Лендер - притча во языцех какая-то!"
  
   ***
  
   Вероника постучалась и провела в кабинет слепого. Аккуратно развернув того за локоть, она придвинула кресло - парень пошарил руками в поисках подлокотников и сел.
   - Вероника, подождите, пожалуйста, в приёмной. Кофе там возьмите...
   Разговор мог оказаться длинным. И сложным.
   Вероника вышла.
   - Вы хотели рассказать об операции? - Лендер выжидательно улыбнулся.
   Врач снова почувствовал вспышку раздражения. Слепота, пусть временная, дезориентирует и подавляет, и ему доводилось видеть, как растеряны бывают даже больные с благоприятным прогнозом. Парень, конечно, ещё не подозревал о возникших сложностях, и всё равно - он был слишком уверен... а уж эта его вчерашняя выходка!..
   - Да, - сухо сказал врач. - Но прежде всего я хотел поговорить о вчерашнем событии.
   - Аркадий Васильевич, - на этот раз улыбка парня была примирительной. - Ведь ничего страшного не произошло, так? Я знал, что всё получится.
   - Знали, да? Да как вам вообще такое в голову пришло? Что, по полётам соскучились?
   Так говорить не следовало. Врач-то знал... но справиться с раздражением не удавалось.
   Больной вскинул голову. Его лицо, только что сиявшее оживлением, стало похоже на белую маску.
   Это продолжалось не больше секунды. А затем Лендер снова улыбнулся - широко и бесшабашно.
   - Аркадий Васильевич, да ерунда же. Ну подумаешь... Байки травили, я рассказал про то, как однажды, курсантом ещё, в увольнительной застрял, с девчонкой... а наутро полёт был, вахтёр бы доложил, что я после отбоя возвращаюсь. Ну я и полез - по водосточной трубе, потом по карнизу. Ну и вот - рассказал, а потом к слову пришлось - говорю, хотите, и сейчас пройду? Ну сами посудите, я что, и не мужик теперь?
   Но врач уже смотрел другими глазами.
   Его обдало холодом - второй раз за утро. Вот только отвечать всё равно было нужно.
   - Так, пилот! - он рявкнул тихо, но с нажимом. - Крутизну своих яиц портовым девкам показывать будешь! А здесь - будешь лечиться и соблюдать режим! О себе не думаешь - о других подумай! Я-то ладно, бумажками отпишусь, а девчонку по судам затаскают! Понял, да?
   Парень выглядел ошарашенным. Неудивительно - на Прайме, в полевом госпитале, иные строптивые пациенты в погонах от этого негромкого рыка, бывало, в струнку вытягивались.
   - П-понял... Какую девчонку?
   - Лерочку. За которой ты вчера в парке на прогулке ухлёстывал. Было дело?
   Врач мрачно уставился на пилота - так, словно тот мог видеть и оценить этот взгляд.
   - Да... Аркадий Васильевич, я всё понял.
   - А комплект белья кто слямзил? - теперь врач говорил вполне мирно. Это был выстрел наугад, главное, чтобы тон был уверенным.
   - Ну... мы с парнями. Мы бы вернули, честно.
   - Зачем?
   - Ну... шутку пошутить хотели. В женском отделении, - парень смутился.
   - Вон!!! - рявкнул врач. И нажал кнопку вызова.
   Вероника торопливо вошла. Кофе попить она явно не успела.
   - Отведите, пожалуйста, пациента в его палату, - попросил Аркадий Васильевич. И, уже в спину уходящему, бросил:
   - Бельё верните. Сейчас, Веронике.
   Он ничего не сказал о том, ради чего, собственно, вызвал к себе пилота.
   Дверь закрылась. Врач сидел неподвижно, буравя её взглядом.
   "Что, по полётам соскучились?" И какой-то миг, когда лицо изменилось... и вот это - "что я, и не мужик уже?"
   "Может, показалось, и я всё напридумывал?" Но врач был уверен, что нет.
   Значит, вот оно как. Не идиот и не самоуверенный оптимист. А... что? Цепляется за привычное поведение, потому что так легче пережить слепоту? А если зрение вернётся, но медкомиссия не допустит до полётов?
   Вот именно. Не слепоты он боится... врач чувствовал это так же ясно, как - в те же времена, на Прайме - чувствовал начинающийся сепсис прежде, чем приборы выдадут предупредительный сигнал.
   Врач потянулся к видеофону и вызвал юридический отдел.
   - У меня больной лежит, Лендер, - сказал он после приветствия. - Требуется пересадка сетчатки, но офтальмозиновая подложка не подходит. Поднимите, пожалуйста, его страховку. Может, есть возможность выжать из страховой компании стоимость ретиниловой? Очень постарайтесь, прошу вас.
  
   ***
  
   - Теодор, пора на прогулку! - Вероника пыталась придать голосу строгость, но это не очень-то удавалось.
   - С вами, Вероника, - куда хотите! - парень поднялся с койки и сделал несколько шагов на голос. Медсестра тронула его за локоть, направляя к выходу.
   - Вероника, давай на "ты"! - парень наклонился к девушке, подстраиваясь под её шаги и стараясь оказаться чуть ближе.
   В дверях они столкнулись бёдрами, но Вероника отстранилась, увеличивая дистанцию. Пилот, напротив, стремился её сократить, и из-за этого траектория парочки пролегла по диагонали коридора.
   - Теодор, давайте не будем торопить события, - непреклонно заявила девушка, снова столкнувшись с парнем. На этот раз он переусердствовал, споткнулся о её ногу, и ей пришлось придержать пациента, чтобы тот не упал.
   Лифт мягко тренькнул, возвещая о своём прибытии, и двое вошли в раскрывшиеся двери.
   - Ну почему? - огорчился парень. - Мы уже давно знакомы...
   - Четыре дня...
   - А мне кажется - всю жизнь! Каждое утро я просыпаюсь - и начинаю высчитывать, не твоё ли дежурство! И жду, когда раздастся лёгкий перестук каблучков...
   - Теодор, на работе мы носим обувь на мягкой подошве!
   - А почему, собственно?
   - Так положено, - девушка поневоле улыбнулась.
   - Это неправильно! - с энтузиазмом заявил Лендер. - Представляешь - просыпаешься утром, а тут - лёгкий перестук каблучков, и входишь ты, принеся с собой аромат сирени...
   - Это дезинфектант, - подсказала Вероника, с трудом сдержав смешок.
   Они вышли из лифта, протиснулись сквозь вертящиеся двери и оказались в парке.
   - Ну... пусть дезинфектант, - согласился парень. - То-то я думаю - когда тебя нет, что-то постоянно о тебе напоминает...
   - Теодор, вот ваша трость, - девушка решительно пресекла дальнейшие попытки к сближению. - Маршрут вы знаете и справитесь - мы с вами уже тренировались. Через два часа я вас найду.
   - Целых два часа! Подождите, - пилот не стал настаивать и вернулся к обращению на "вы". - Ну... я же опять буду думать - какая вы... вы никак не говорите. Давайте я вас опишу, а вы скажете, угадал я или нет. У вас пышные волосы... полудлинные, рыжие.
   - Не угадали.
   - Ну, значит, каштановые. И чуть вьются. А глаза тёплые, карие. И с золотистыми искорками. Верно?
   Девушка замялась. Парень был симпатичным... смуглая кожа, открытое улыбчивое лицо, и весёлый - он словно бы не замечал своей травмы, заражая жизнерадостностью. Вот ведь какой лёгкий характер у человека... Но ведь зрение к нему вернётся, и он увидит, что она вовсе не такая, а - никакая. Как у них в школе говорили - "ни рожи, ни кожи". Ну и что! Ну а вот сейчас она побудет кареглазой шатенкой - назло всем, а потом... какая разница.
   - Да, верно, - пауза была недолгой, он не должен был заметить.
   - И тонкая талия, двумя ладонями обхватить, - пилот улыбался, подаваясь навстречу.
   С этим согласиться было куда легче.
   - И грудь пятого размера...
   - Теодор! - девушка покраснела.
   - Четвёртого, - поспешно согласился пилот. - Ну вот, теперь я смогу пережить два часа. Я буду гулять и представлять себе вас.
   - Мне надо идти, - Вероника была смущена, гораздо больше, чем когда-либо. - Я вернусь через два часа.
   Повторять это было излишним, но девушка не знала, что сказать. Поспешно убегая в сторону главного подъезда корпуса, она прижимала ладони к щекам - с этим надо что-то делать, ведь догадаются...
   Парень коснулся тростью дорожки и сделал шаг.
   - Ну ты даёшь, - голос раздался с той стороны, где, как знал пилот, была скамейка. - Тебе сказать, как она выглядит... на самом деле?
   - Слушай, отвали, а? - слепой повернулся на звук. - Ну на хрена оно надо?
  
   ***
  
   Тут ведь штука-то в чём. Больные знают о своих болезнях совсем не так мало, как считают врачи. Иные в своей болезни и вовсе профессора. Бывают такие, которые могут показать неумелому студенту, как правильно пальпировать печень или, скажем, где тут на кардиограмме Т-зубец. Кое-что передают от больного больному, кое-что рассказывают из своего опыта - так что новичок, впервые попавший в отделение, совсем уж непросвещённым не останется. И в "глазном" отделении то же самое. Поэтому слепой пилот знает уже, что сетчатку для пересадки выращивают на органической подложке, что сама операция простая, только после неё некоторое время тяжести поднимать нельзя, да и вообще лучше бы поберечься, и что зрение восстанавливается полностью, никакая медкомиссия не придерётся. На той планете, куда пилота занесло, производят подложки "офтальмозин", и они вообще-то очень даже ничего. Бывает, что у кого-то с офтальмозином несовместимость, но таких немного, не больше десяти процентов. Эти люди могут воспользоваться одной из импортных подложек, правда, они дорогие, сволочи. Но у тебя ведь надбавка за дальний космос, верно?
   Ну да, точно. Девяносто процентов - неплохо. А если ты - те самые десять?
   И надбавка тоже есть. Только вот как-то не накопилось ничего на карточке. То букет орхидей девчонке - да-да, в городе под куполом, где вся эта биотехнология - как брильянты... то ещё что-нибудь, столь же неотложное. Ну и...
   Ну и - если ты вдруг - те самые десять, то можно бы ещё к отцу обратиться. Только тот ещё восемь лет назад сказал: "Лучше б у меня вовсе не было сына..."
   Ну... ладно. Есть методики - зрение вернётся. Только не в полном объёме, до полётов медкомиссия не допустит. Ну - делов-то... можно сменить профессию и жить. Живут же другие. Кассиры, механики, полицейские.
   Только это не жизнь. Потому что жизнь - это когда ты кожей чувствуешь вибрацию двигателей, а перед глазами звёзды закручиваются в спираль гиперперехода...
   Но ведь какова вероятность этих десяти процентов? Правильно, десять процентов. Так что и думать нечего...
   Только... он тут уже неделю. Все мыслимые анализы сделали ещё в первый день... запихнули в медсканер, кровь взяли - миллилитров сто, не меньше, и ещё зачем-то укололи в бедро, предварительно обработав место укола медпарализатором - когда "заморозка" прошла, повреждённое место болело и чесалось. Ему пояснили, что взяли образец подкожной жировой клетчатки - а пилот и не знал, что она у него есть. Оказывается, она у всех есть, просто у некоторых побольше, и её клетки тоже зачем-то надо исследовать.
   И - всё. Об операции не говорили, лечения пока не назначили. Только каждое утро давали выпить резко пахнущую жидкость - витаминный коктейль, он раньше с таким сталкивался.
   Почему?
   Тут поневоле покажется, что десять процентов - это очень много.
   Белая невесомая трость, выстукивающая плитки дорожки, вдруг сбивается с ритма, наткнувшись на поребрик. Пилот отклонился от курса. Надо скорректировать траекторию... слепой аккуратно разворачивается на два градуса и продолжает движение.
   Заканчивается очередной день долбанной неизвестности.
  
   ***
  
   - Ничего не выходит, Аркадий Васильевич, - старший юрист реабилитационного центра смотрел чуть ли не виновато. - Это я о Лендере, помните, вы спрашивали? Я сам этим занимался, и не по видеофону - встретился с представителем компании лично. Ретиниловую не оплатят, потому что...
   Врач дослушал подробное объяснение юриста, поблагодарил и отключил видеофон. Некоторое время он барабанил кончиками пальцев по столешнице, затем развернул вирт-окно. После нескольких минут поиска он наконец открыл текст - да, точно, это было в "Клеточной трансплантологии и биоинженерии" за март, а не за апрель. Статью он перечитывать не стал - содержание помнилось достаточно хорошо. Его интересовала строчка меленькими буковками в самом конце. "Поступила в редакцию..." Да, полтора года назад. Даже на фоне остальных медицинских журналов "Трансплантология" выделялась медлительностью публикаций. Вот теперь врач промотал текст к началу. Заголовок статьи гласил: "Опыт применения SH2 клеток для репарации и регенерации при экспериментальных повреждениях сетчатки глаза у собак".
   Задумчиво пробежав глазами введение, врач пропустил "методы" и "результаты" и перешёл сразу к "обсуждению и выводам". Ещё через десять минут он свернул статью и набрал номер на видеофоне. На дисплее нарисовалась породистая физиономия. Физиономия сияла.
   - На ловца и зверь бежит! - весело блестя глазами, заявил собеседник. - Ну, здравствуй, дорогой! Что, уже пронюхал? Откуда?
   - Что пронюхал? - откликнулся Аркадий Васильевич, поневоле заражаясь энтузиазмом своего визави.
   - Так ведь подписали, как раз вчера подписали! Разрешение на клинические испытания! Деньги на программу выделяют, оборудование!
   - Поздравляю! - искренне сказал врач. - И ни полслова ведь не сказал! А где?
   - Тебе все клиники перечислить? - собеседник расхохотался. - Обижаешь, Аркаш, ну конечно, твоё отделение в списке! Ещё неделька-другая - и всё будет готово Я б тебе, интригану, тогда сам позвонил. А то раньше времени трепаться - удачу спугнуть, будто сам не знаешь.
   Аркадий Васильевич кивнул. Он знал.
   - Значит, мне везёт, - сообщил он. - Честно, не слыхал. Но как раз за тем и звонил - спросить, когда же ты нас наконец с нашими устаревшими методиками на свалку отправишь.
   - Ну, до свалки ещё далеко. Выращивание сетчатки in vitro пока всё-таки более надёжно. Но за последние полтора года нами достигнуты определённые результаты, - учёный безуспешно попытался принять вид скромного достоинства.
   - Вот-вот, расскажи-ка! Что там у тебя с фоторецепторами L-типа, и удалось ли преодолеть нарушения в дифференциации моносинаптических клеток? Я читал вашу статью.
   Статья, естественно, была подписана не только Ованесом Айрапетяном, это был результат усилий целого коллектива, но Айрапетян был руководителем лаборатории.
   - Ну, у собак L-рецепторов нет, - напомнил Ованес.
   - Потому и спрашиваю. Когда мы виделись в последний раз, ты говорил о том, что начинаешь опыты с шимпанзе.
   - Шимпанзе - это дорого, - пояснил завлаб. - Дороже, чем собаки. Нет хорошей выборки... А что, у тебя есть пациент, которому требуется стопроцентное зрение? - он прищурился. - Дай угадаю. Пилот? Диспетчер? А почему не пересадить ему сетчатку, выращенную традиционным методом?
   - От тебя ничего не утаить, - рассмеялся врач. - Да, пилот, и у него несовместимость с офтальмозином. А ретиниловая подложка не оплачивается страховой фирмой.
   - Ясно, - завлаб посерьёзнел. - Ну, способность видеть восстанавливается в девяноста пяти процентах случаев. Другое дело - как именно видеть. Наша методика существенно лучше, чем предыдущая, но всё же в некоторых случаях не происходит дифференциация клеток Мюллера, нарушается соотношение M- и L-рецепторов вплоть до полного исчезновения последних, не формируется жёлтое пятно... На результат влияют состояние здоровья, особенности питания... в общем, точные прогнозы я бы давать не рискнул.
   - Ну а хоть приблизительно?
   - Ну... скажем так, процентов шестьдесят за то, что зрение восстановится в полном объёме.
   - Лучше, чем как сейчас. Что ж, ждём твои бумаги, и как только, так сразу, - Аркадий Васильевич нахмурился. - А ведь потом ещё лабораторию готовить. Аппаратуру ждать... Снова время. Боюсь, как бы пациент не сорвался.
   - Ну, заказать приборы загодя тебе твоя же бухгалтерия не позволит, - Ованес задумался. - Значит, так. Поначалу можно будет вести культуру клеток ваших пациентов на базе моей лаборатории. Но не надейся, что и дальше будешь у меня на шее сидеть! В следующий раз уже сам. Тебе под это дело вполне могут не только деньги на оборудование, но даже и ставку выделить, так что давай, продумывай заявку.
   - Ладно. Ты меня озадачил, - но это была приятная озадаченность. - Насчёт заявки - я к тебе сотрудницу пришлю, пусть вникает, ты не против?
   - Разумеется, нет. Детали обсудим позже, хорошо?
   - Хорошо. Передавай привет Карине.
  
   ***
  
   - Космос полон загадок, - задумчиво выдал пилот. Слушательницы притихли. В стандартной двухместной палате женского отделения их набилось человек пятнадцать, поэтому механик Петруша, выступивший в роли поводыря, сидел прямо на полу у двери. Он слушал не очень внимательно - вертел в руках браслет комма, задумавшись о чём-то своём.
   Свет в палате был притушен, только горел ночник у одной из кроватей.
   - Вот однажды, помню, в "завис" угодили - на гасилке авария. И вот, значит, висим... станция автоматическая, ремонтников на ней нет, и такая дыра... и связи нет.
   - А почему нет?
   - Так станция обесточена. Обычно связь через специальную червоточину, раз в сутки, через станционный передатчик. А с нашего передатчика сигнал послать можно, но до следующей гасилки он года три идти будет... так что - сидим, ждём, когда двигатели сами погасятся. Фильмы все пересмотрели, еда на исходе... пиво - и то кончилось... - тут в голосе пилота прорезались драматические нотки.
   Кто-то из молоденьких девчонок жалостливо вздохнул.
   - Ну вот. И сижу я как-то за пультом, игрушку гоняю. И вдруг... - пилот сделал паузу.
   - Что? - заворожённо спросил кто-то.
   - Вижу - свечение... белое такое, переливается, то слабее, то сильнее... шторки иллюминаторов открыты были. А приборы ничего не показывают... только индикатор гашения вдруг зажёгся, гасимся вовсю! Я - к иллюминаторам, а корпус светится, и словно бы искорки пробегают. А приборы по-прежнему молчат!
   Если до этого в палате слышались дыхание, шорох одежды - тут слушательницы, кажется, и дышать забыли.
   - И тишина. А свечение словно бы перемещается, и вдруг...
   По подоконнику пробежал зеленоватый блик, но увлечённые слушательницы его не заметили. Блик сместился и стал ярче. Сверху, медленно колыхаясь и поворачиваясь, спускалось нечто бледно сияющее и бесформенное. Кто-то из девчонок взвизгнул. Через секунду многоголосый визг, взметнувшись, прокатился по всему этажу. Захлопали двери, кто-то спрашивал, что случилось. Дежурная медсестра ворвалась в палату, чуть не сметя сидящего на её пути Петрушу. Тот деликатно отодвинулся.
   Вспыхнул свет. Медсестра оглядела всю картину - теснящихся на койках и стульях пациенток, довольного лыбящегося смуглого парня и скромно потупившегося Петрушу. За окном белела простыня, распяленная на чём-то - вероятно, плечиках для одежды - подсвеченная зелёным фонариком. Простыня медленно повернулась, дёрнулась и уплыла вверх, словно притянутая за верёвку.
   - Господи, Лендер! Снова вы! Да что же это за наказание такое!!!
   - А что опять я? Я вообще ни при чём, сидел, истории рассказывал. Вот Петруша подтвердит.
   Но физиономия Петруши выдавала соучастников с головой. Одна из женщин, сдёрнув с койки подушку, саданула ею пилота между лопаток.
   - Вы не в то отделение попали, Лендер! - с досадой выпалила медсестра. - Для таких, как вы, у нас отдельный корпус. Вот скажу вашему лечащему, пусть оформляет перевод.
   - Что, целый корпус таких как я? - восхитился парень. - Отведите меня туда, я хочу встретить братьев по разуму!
   - Братьев по чему?! - от возмущения медсестра задохнулась. - Да слава Богу, что у нас не кардиологическое! Меня саму чуть инфаркт не хватил!
   - В кардиологическом я бы так шутить не стал, - проникновенно заявил пилот. - Я бы что-нибудь другое придумал...
   - А про свечение что же, выдумал? - жалобно-сердитый голосок раздался откуда-то из самого угла.
   Пилот, осознавший, что сейчас его будут бить не только подушками, клятвенно прижал руку к сердцу.
   - Чистая правда!!
   - А чем закончилось?
   - Ну, погасились и улетели... до сих пор гадаем, что это было.
   - Лендер, я вас умоляю, идите к себе на этаж! Спать пора! - медсестра всё ещё сердилась. - Весь корпус перепугали!
   - Всё-всё. Мы уже ушли, - Лендер поднялся и сделал осторожный шаг в сторону выхода. Медсестра вышла следом за парнями, проследила взглядом, убедившись, что оба - и слепой, и его приятель - свернули на лестницу, обессиленно опустилась на свой стул и неожиданно для себя захихикала.
  
   ***
  
   Славка проснулся неизвестно от чего и открыл глаза. Точнее, глаз. Второй был закрыт повязкой. Врачи пообещали, что он восстановится, но Славка сомневался. Дело их такое, успокаивать, да и что они там понимают? Славка -то знал, что такое жизнь, и был уверен, что в такое место ни один нормальный врач работать не пойдёт, у нормальных - частная практика и двести единиц за консультацию. Ну а тут - неудачники, такие же, как он сам. А на частную клинику денег у Славки отродясь не водилось. В общем, жизнь в очередной раз показала задницу. А тут ещё сосед по палате - полный придурок...
   Сосед сидел на своей койке, неподвижно и неестественно прямо, и его широко раскрытые глаза поблёскивали, освещаемые уличным фонарём. Руки слепого лежали на крышке тумбочки, пальцы двигались, словно пилот играл на клавишном инструменте неслышимую мелодию.
   - Эй, ты чего? - зрелище было жутковатое. Не вызвать ли с поста дежурную? Рука Славки потянулась к кнопке.
   - Вспоминаю, как выглядит пульт, - голос пилота был совершенно нормальным, и Славка только сейчас осознал, что сам он говорил хрипловатым полушёпотом.
   - В каком смысле "выглядит"? - теперь Славка говорил чуть громче, разгоняя страх. Ещё не хватало - находиться в одной палате с сумасшедшим!
   - Под левым мизинцем у меня сенсор второго маневрового, а под средним - первый тормозной, - пояснил псих.
   - И что? Зачем тебе это? Тебе скоро сетчатку пересадят, и всё, будешь видеть... говорят, операция пустяковая, на поток поставлена.
   - Я хочу узнать, смогу ли управлять кораблём вслепую.
   Славка подумал.
   - Кроме пульта, надо ещё показания приборов читать, - авторитетно выдал он. Его знакомство с устройством кораблей ограничивалось каждодневным зрелищем взлётов и посадок, на которое он давно перестал обращать внимание, а также разглядыванием распахнутых люков, к которым он подводил свой автопогрузчик, но уж это-то все знают.
   - Искин может передавать информацию в голосовом режиме, - сказал пилот.
   - Ну ты дурак, да? Кто же возьмёт на работу слепого пилота?
   Пилот повернулся, и Славка осёкся, сообразив, что только что брякнул. Лицо пилота ничего не выражало. Как у киборга.
   - И то верно, - спокойно сказал он. - Давай спать.
   Он лёг на своё место и отвернулся к стене.
   Славка выматерился и тоже лёг. Про себя он решил, что засыпать погодит - вдруг всё-таки понадобится нажать кнопку вызова?
  
   ***
  
   - Садитесь, Теодор, - Аркадий Васильевич дождался, когда медсестра усадит пациента в кресло и выйдет. - Итак, я должен объяснить ситуацию, возникшую в вашем случае. У вас необратимое повреждение сетчатки. Есть методика, довольно простая, ею пользовались ещё в прошлом веке. На глазное дно и роговицу глаза наносятся специальные клетки, взятые из вашего же организма. Они приживаются в нужном месте и дифференцируются, то есть, у вас вырастает как бы новая сетчатка. Проблема в том, что при этом зрение восстанавливается, но не в полном объёме, и люди - хотя и способны вернуться к полноценной жизни - имеют некоторые ограничения по профессии.
   - Но ведь... - напряжённо сказал Лендер, - я слышал, что...
   И замолчал.
   Врач кивнул, скорее самому себе.
   - Есть второй способ. Он более дорогой, но и результаты намного лучше, поэтому сейчас его используют чаще всего. Сетчатка выращивается на специальной органической подложке и затем пересаживается пациенту. Такая сетчатка получается почти неотличимой от вашей собственной, и после этой операции ограничений по профессиям нет.
   Лендер сделал движение, но замер. Видимо, понял, что это не всё.
   - К сожалению, та подложка, которой мы пользуемся, для вас не подходит, - врач просто излагал ситуацию, спокойно, почти бесстрастно. - Ваши клетки с ней несовместимы, и вырастить сетчатку не удастся. Есть импортная, центаврианская. По биотехнологиям Центавр сильно опережает людей, и они производят медицинские товары высокого качества, в том числе - предназначенные для использования в Федерации, но, как вы понимаете, это сразу делает их очень недешёвыми. Иммунологические пробы показывают вашу совместимость с материалом этой подложки. Но ваша страховая компания отказалась её оплачивать.
   Врач выжидательно замолчал. Если пациент согласен - и способен - оплатить импортную подложку, предложение об этом должно поступить от него самого. Выбор в любом случае за ним.
   - Ясно, - лицо пациента закаменело, он опустил голову, словно всматриваясь в соринку на полу. И всё. - Значит, зрение не в полном объёме и смена профессии. Хорошая такая профессия - складской сторож. Только ведь напутаю в накладных.
   Тут его голос всё-таки сорвался. Он замолчал, словно бы вежливо давая собеседнику возможность ответа, и пару раз сглотнул.
   Врач помолчал, подбирая слова. Кажется, всё-таки он был прав.
   - Есть ещё вариант, - сказал он. - Разработана новая методика, точнее - разновидность старой. Культура стволовых клеток вводится внутривенно, и сетчатка вырастает на месте, но при этом используются некоторые факторы роста... особые белки, - пояснил он. - Это сильно повышает вероятность полного восстановления зрения. Но эта методика пока не испытывалась на людях, и точный прогноз мы дать не можем.
   - А на собаках? - живо спросил Лендер.
   - Испытывали и на собаках, и на шимпанзе, - Аркадий Васильевич позволил себе усмехнуться. - Руководитель лаборатории, в которой велась разработка, говорит - процентов шестьдесят за то, что зрение восстановится в полном объёме, и ещё тридцать пять - что будут нарушения цветного или сумеречного зрения, либо снижение его остроты. В той или иной степени. Пока мы не можем сказать, в какой. В отличие от первого варианта.
   - Ну что ж, - пилот поднял голову. Он снова улыбался, но как-то кривовато. - Я ведь не хуже шимпанзе, правда? Вы ведь не зря это всё говорите. Эту методику можно применить на мне? Что для этого нужно? Моё согласие, да?
   - Да. И, поскольку вы не можете прочесть документ, под которым ставите подпись, в присутствии нотариуса будет сделана соответствующая аудиозапись. Она будет иметь юридическую силу.
   - Что я должен говорить? - с готовностью откликнулся пациент.
   - Не спешите, - Аркадий Васильевич хмыкнул. - Вы всегда вот так - решаете и несётесь сломя голову? Подумайте, взвесьте. И, если по-прежнему будете согласны, завтра я соберу всех, кто для этого нужен, в своём кабинете.
   - Ну а что тут думать? Шестьдесят процентов больше, чем ноль, верно?
   - Хорошо, тогда - завтра в двенадцать, - врач кивнул. - И учтите, Лендер, есть факторы, снижающие вероятность успеха. Режим у вас будет, как у Первого космонавта. Никакого "Бобруйского светлого" и никаких ночных посещений женского отделения. Лёгкие физические нагрузки. Прогулки шагом. И при любом исходе - месяца три беречь голову от ударов. Это понятно?
   "И будет у меня наконец спокойное офтальмологическое отделение". Но последнюю фразу Аркадий Васильевич вслух не сказал.
  
   ***
  
   Славка наблюдал, как вернувшийся в палату Теодор наощупь добирается до своей койки и садится.
   - Ну что, сказали, когда операция? И почему так долго тянули? - он был готов выслушивать подробности чужих злоключений часами. Только вот сосед по палате до сих пор на такие разговоры не вёлся. Не вышло и на этот раз.
   - Скоро, - беспечно ответил пилот. - А затянули потому, что для меня особую выращивают, по спецзаказу. С инфракрасными рецепторами.
   - А это тебе зачем? - оторопел Славка.
   - Ну а ты прикинь. Вот лежишь ты с девушкой, да? А ей приспичило свет погасить. И что у тебя в инфракрасном светиться будет? А у неё? Ну, понял, дурила? - наглый пилот заржал.
   Славка сплюнул, встал и вышел из палаты.
  
   ***
  
   Три месяца спустя
   Лендер сидел на холодной белой кушетке и пялился в окно. За окном бежали облака - серые. Оконная рама поблескивала, отражая свет яркой лампы с рефлектором, на подоконнике виднелась царапина, а ниже на полу - застывшая капля краски. Тед опустил глаза и принялся рассматривать свои руки. Коротко обрезанные ногти, небольшой заусенец, едва заметный беловатый шрам между большим пальцем и указательным. Парень сжал зубы и повертел перед глазами кулаком. А ничего так, вполне. Можно ведь грузчиком устроиться - подрабатывал же он в курсантские времена.
   Слева находился громоздкий медсканер, на его зализанных металлически-серых боках тоже лежал блик света. Ещё была штука наподобие окуляра перископа, в неё Лендер смотрел двадцать минут назад. И пульт для тестирования - с матово-чёрной биоклавиатурой. Всё это пилот успел рассмотреть во всех подробностях. Если бы тут были потёртости, вмятинки и царапинки, Тед разглядел бы и их, но оборудование либо недавно закупили, либо очень берегли.
   Дверь в смежный кабинет была прикрыта, слышались голоса, но что говорят - пилот разобрать не мог.
  
   ***
  
   Видеосвязь была включена, и на мониторе Аркадий Васильевич видел профиль космофлотовского офтальмолога - лысеющего, остроносого, и отсветы нескольких вирт-окон вокруг него. Та же информация была выведена и над его собственным столом - два застывших увеличенных изображения сетчатки, раскрашенных компьютером, и бесконечные строчки с цифрами, от которых рябило в глазах.
   Член медкомиссии изучал вирт-окна - по ощущениям, пятый раз кряду.
   - Острота сумеречного зрения снижена на десять процентов, - неохотно произнёс он наконец, коротко взглянув на главного своими голубоватыми, по-старчески выцветшими глазами и снова отворачиваясь.
   - Ну, сумеречное зрение для пилотов не столь критично, допускаются и бОльшие отклонения, - врач понимал, что это только начало, и тем не менее сказал то, что от него и ожидали.
   Собеседник немного помолчал.
   - Цветовое зрение в норме, - признал он ещё более неохотно.
   Главврач ждал.
   - Как хотите, Аркадий Васильевич, я всё понимаю - новая методика, первый пациент, вы за него болеете...
   "Наоборот, я за него болею, и поэтому он - первый пациент, на котором использовали новую методику".
   - ...но сами видите - острота дневного зрения не дотягивает до нижней границы нормы.
   - Формально - да. Я бы выразился иначе - на нижней границе нормы, - осторожно произнёс Аркадий Васильевич.
   - Чуть ниже нормы, - с нажимом поправил собеседник.
   - Вы имеете право подписать заключение, основываясь на положительной динамике. Зрение будет улучшаться ещё в течение нескольких месяцев. И посмотрите на результаты тестирования на симуляторе!
   Откровенно говоря, у Аркадия Васильевича сложилось впечатление, что эти тесты пилот мог бы пройти и вслепую.
   - Так может, пусть и приходит на обследование через... месяц, например?
   - Пётр Владимирович, войдите в положение, - главврач пожал плечами. - Зная нынешний рынок труда, рискну предположить, что он этот месяц как раз и потратит на поиски работы. Не так это просто сейчас...
   - Но и вы меня поймите! Динамика, да. Но новая же методика! А если этот успех временный?
   - Что-нибудь из полученных материалов наводит вас на такую мысль? - поинтересовался врач. - Сосуды глазного дна в норме, всё остальное... смотрите сами.
   Собеседник вздохнул.
   - Да, но где гарантии?
   - Пётр Владимирович, - голос главврача стал проникновенным. - Я готов поручиться моим опытом и моей репутацией.
   За всю свою жизнь он говорил подобное только трижды.
  
   ***
   Очередь медленно продвигалась к кассе. Стоящий впереди мужичонка придвинул кассирше свои упаковки, и та начала пробивать товар. Батон колбасы, прихваченный пилотом, оказался поверх разделителя.
- Ваше? - равнодушно спросила кассирша.
 
- Нет, это вот его, - мужик сдвинул колбасу назад, и тут Тед узнал голос.
- Эй, постой! Ты - Славка, да?
- Ну, Славка, - напряжённо ответил мужичонка и чуть отодвинулся.
- Мы с тобой в одной палате лежали, да? И как глаз?
- Смотрит, - буркнул мужик и отвернулся, сгребая покупки, но от Теда отделаться было не так просто.
- Ну, а ты говорил - врачи ничего не понимают! А я вот тоже - вижу...
- Повезло, - мужик продолжал запихивать продукты в авоську. - Не лопухнулись на этот раз. Да у меня, может, и само бы прошло. А ты, пилот, уже нашёл работу?
- Нет пока, - Тед посмурнел. - Работодатели как увидят, что была операция на глазах, говорят - место занято... Но это ничего, - оптимистично прибавил он. - Место найти - дело наживное, вопрос времени. Эти, которые отказали, может, ещё и не так хороши, как кажется.
- Ну... ладно, удачи. Бывай! - Славка подхватил свою авоську и торопливо направился к выходу.
"Чего это он?" - Тед пожал плечами. Но думать о бывшем сопалатнике не хотелось - да ну его, в самом деле.
  
   ***
  
   Темнота была не абсолютной, чёрной, непрошибаемой, а серой, полупрозрачной. На потолке лежал лучик света, и в нём, как в старинном проекторе, мелькали тени - за окном осенний ветер раскачивал ветки деревьев, ударяя ими о стекло. На этой планете не зарывались под землю и не строили куполов.
   - Ты красивая...
   - Мелкий подхалимаж, - отрезала девушка, но Тед понял, что она улыбается.
   - Да нет, правда - красивая. Я тебе куклу какую-то описывал, а ты соглашалась. А сама оказывается вон какая.
   И правда - хорошая девчонка. И знает, чего хочет... совсем как он сам. Ну и - легко встретились, легко расстались... так и надо.
   - А ты родителям написал? - неожиданно спросила Вероника.
   - О чём? - бездумно откликнулся пилот.
   - Как о чём? Что у тебя всё в порядке! Они же волнуются.
   - Так я не писал, что что-то не так, - ох уж эти девушки... ну вот зачем ей это?
   - А теперь напишешь?
   - Незачем, - Тед провёл рукой по плечу девчонки, давая понять, что обсуждать тут нечего.
   В самом деле... и тогда было незачем, а сейчас - и подавно. Проехали уже. А напишешь - мать... ну, заплачет, наверное. А отец... отец наверняка скажет: "Я же его предупреждал!" И правда предупреждал. "А если травма? Страховки хватит на минимум, и что тогда?"
   А он думал, что... да нет - ему и в голову не приходило, что он помнит тот разговор. Ну и вот - зачем? Чтобы отец думал, что оказался прав?
   А ведь он неправ, верно?
   - Вот найду работу - и сразу напишу, - пообещал пилот то ли девушке, то ли самому себе.
   Ну... шестьдесят процентов, и он ведь выиграл в эту рулетку.
   А даже если бы проиграл - остался бы жить. Это ощущение пришло внезапно.
   Тед закинул руки за голову и потянулся всем телом.
   - Ты чего?
   Пилот рассмеялся, перевернулся на живот и притянул к себе девушку. Её волосы едва уловимо пахли сиренью.
  
   ***
  
   Тед заказал пива, ещё раз прикоснулся к карману с удостоверением и медкнижкой - это движение стало автоматическим - и вернулся к столику, неся в обеих руках по кружке.
   - И... как тут ищут работу? - малышка оглядела пёструю публику, задержала взгляд на плакате времён войны с Альянсом и повернулась к пилоту. - Погоди, ты уверен, что это в меня влезет?!
   - Да ладно, не фонтан, конечно, но и не помои. А лучшего тут не бывает. Сейчас посидим маленько, оглядимся, поспрашиваем. Джонни говорит - вон те в углу пилота ищут.
   - Джонни?
   - Бармен. Порядок такой: приходишь, заказываешь пива, говоришь бармену, зачем пришёл. Если такая заявка уже есть - тот даёт наводку, ну а дальше сам. Ну или вообще можешь бармену не говорить ничего, видно же бывает, кто есть кто.
   - А эти двое - они кто?
   Двое в углу тихонько переговаривались, время от времени прихлёбывая пиво. Джонни подошёл к их столику, смахнул на поднос пустую кружку и бумажные тарелки, наклонился и что-то сказал.
   - В фуражке - капитан. Этот, рядом, навигатор - видишь шеврон на рукаве? Они из "Транскосмоса", это компания не из самых крутых, но надёжная.
   - Так это хорошо? Подойдёшь к ним?
   - Погоди, детка. Тут свой этикет.
   Пилот в свою очередь огляделся. Центавриане у выхода искали не пилота, а механика, и желательно из своих, а трое за соседним столиком явно просто зашли посидеть. Пока никого больше в баре не было - рановато ещё.
   - В "Транскосмосе" зарплата неплохая, - со знанием дела пояснил Тед. - Крупные транспортники и лайнеры, работа посменная... эти ищут дублёра.
   - Но если это надёжная компания, почему им понадобилось искать пилота в баре? - удивилась Вероника.
   - Ага, вот именно. Сечёшь, солнышко. Может, капитан у них - жуткая сволочь, может, ещё что.
   Пилот оглядел двоих. На сволочей не похожи, просто... ну... спокойные такие дядьки, в наглаженной униформе и с аккуратными стрижками. Капитан в свою очередь скользнул по Теду оценивающе-холодным взглядом, задержавшись на бандане с черепами и длинных волосах, и отвернулся. Тед снял бандану, взлохматил шевелюру, оттянул прядь и скосил на неё глаза. Шевелюры было жаль, но деньги на кредитке таяли. Эх, была не была! Он уже начал было привставать, но тут навигатор поднялся, подошёл к музыкальному автомату и коснулся панели, выбирая мелодию. Пилот содрогнулся и сел на место.
   - Ты не любишь классику? - удивилась Вероника.
   - Эту - нет, - с чувством пробурчал парень. - У меня сосед по общежитию в Академии такое слушал... представляешь - включал на бесконечный повтор и садился писать конспекты! Первые сорок раз ещё ничего, а вот потом...
   - А потом? - девушка фыркнула.
   - А потом мы ему подменили файлы, - мстительно сообщил Теодор. - И он полдня восстанавливал свою коллекцию, а затем пошёл и купил наушники.
   Бар постепенно заполнялся. Тед отошёл за новой кружкой, вопросительно глянул на бармена и, получив в ответ отрицательный жест, вернулся к столику.
   Соседи между тем говорили всё громче. Тот, что потолще, с армейской стрижкой и честными глазами пройдохи, извлёк словно из воздуха бутыль и плеснул себе и своему другу.
   - Ну ни хрена ж себе мужики гуляют, - изумился пилот. - Нет, ты видала?! Они вообще-то корабль обмывают, уж не знаю - вряд ли в таком состоянии ещё и команду нанимать будут... ну и ну! - он сдвинул бандану и почесал затылок. - Со своим спиртным сюда нельзя, это ж заведению прямой убыток... не может быть, чтобы Джонни не видел.
   - Нет, Коля... Колян... Иваныч... т-ты понимаешь...
   - ...Ты меня уважаешь? Я ув-важаю... потому... никому другому, вот. Только тебе.
   - Ага, только тебе, эту совсем ещё новенькую груду железа и за такую смешную цену, - откомментировал Тед. - Потому что никому другому впарить не удалось.
   Свежеиспечённый судовладелец, раскрасневшийся и в полурасстёгнутой рубашке, поднял голову и внезапно посмотрел на приятеля таким твёрдым и ясным взглядом, что пилот примолк. Эх, хороший мужик, видно. Даже жаль.
   Тед отвернулся от соседей и снова глянул на мужчин из "Транскосмоса". Теперь за их столиком сидел третий - молоденький парнишка, не иначе - вчерашний курсант.
   Вероника что-то спросила, но в этот момент сбоку командным тоном рявкнули:
   - Стасик, дай я тебя поцелую!!!
   Девушка страдальчески скривилась.
   - Сейчас я их заткну, - пилот поднялся с места и шагнул к соседнему столику.
  
   ***
  
   Когда он оглянулся на столик в следующий раз - девушки не было. Но сосредоточиться на этой мысли уже почему-то не получалось...

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"