Жизнь медленно покидала ее. Из глубоких ран по стволу струйкой стекал сок, казалось, она льет слезы по своей загубленной жизни. Тоненькие веточки, отрубленные осколками, валялись рядом. Едва проклюнувшиеся на них листочки уже поблекли. Березка умирала, как и ее соседки, перенесшие обстрел артиллерией. Пахло порохом и еще чем-то, едва уловимым, тревожащим душу. Ярко зеленая молодая трава, упорно лезла к солнцу, отталкивая со своего пути кусочки коры, веточки и листочки, упавшие с деревьев.
Муравьи, восстанавливали свой дом после упавшего на него куска дерева, прятали от весеннего солнца свое потомство, переносили яички в глубину муравейника.
Лейтенант любил наблюдать за муравейниками с раннего детства. Он видел слаженность муравьев в работе, стремление делать быстро и всем вместе.
Лейтенант осторожно стряхнул с рукава гимнастерки одного такого трудягу. Тот, сокращая путь к муравейнику, пытался тащить длинную травинку, которая все цеплялась за складки гимнастерки.
Земля еще не прогрелась, была сырой и Виноградов, присевший было под березой, которую он облюбовал сразу, как вошел в рощу, встал, прислонился спиной к раненому дереву, потом повернулся лицом, обнял дерево, прижавшись щекой.
Он почувствовал, как живительное тепло, стало наполнять его тело. Сердце его громко забилось, как будто после быстрого бега, в голову полезли мысли, которые он совсем не ждал.
Он вдруг захотел увидеть связистку, внимательно смотревшую на него в штабе батальона. Ее глаза, зеленоватые, с какими-то маленькими точечками, проникали в самую душу лейтенанта и он сразу краснел, и опускал свое лицо.
Виноградов стряхнул с себя это наваждение, отошел в сторону, прислушался. Метрах в двадцати, там, где расположились на отдыхе солдаты его взвода, дружно стучали ложками, стоял гомон. Комсорг читал дивизионную газету, в которой были напечатаны последние стихи Виноградова:
Возможно, что история проста,
Ведь в роте был он, лишь один из ста.
Высокий, да немножечко худой,
На правом фланге, открывал он строй.
С него, обычно, начинался счет,
И возглавлял он снайперский расчет.
В засаде, оставался он один,
А прикрывал его, Сашок - блондин.
Посыпались шутки в адрес пулеметчика Сашки, ярко рыжего, почти красного, лицо которого было густо обсыпано огромным количеством круглых конопушек.
Виноградов улыбнулся, одернул гимнастерку и пошел на шум голосов.
В штабе батальона его взводу поставили задачу подготовить участок на возможной линии прорыва, обещали, что вскоре, подойдет весь батальон.
После плотного обеда, солдаты разошлись на намеченные лейтенантом участки. И вот уже взмокли под мышками гимнастерки, густо запахло потом, который перебил и запах опаленных деревьев и просыпающей от зимней спячки запах черной земли.
Слышно было глубокое дыхание и крепкие слова, брошенные в адрес немца, помянули и старшину Полякова, который так и не привез свиной тушенки, которую обещал им дополнительно к обеду.
На грунтовой дороге со стороны штаба полка, раздался гул мотора автомашины. Виноградов дал команду прекратить работу, приготовить оружие, фронт в километре, мало ли что.
Но скоро лейтенант почти пожалел об этом.
Из-за поворота, показался "Додж", в котором сидел не знакомый Виноградову капитан с шестью автоматчиками.
- Сейчас мне влепят за то, что не подготовил полностью окопы, - подумал взводный и оглянулся.
Окопы были вырыты в полный рост, не закончены кое-где брустверы. Но дно окопов, аккуратно утоптано, сделаны небольшие ниши для гранат.
Капитан, не вылезая из притормозившей машины, крикнул:
- Командира ко мне!
Виноградов одернул гимнастерку, быстрым шагом подошел, доложил. Он сразу обратил внимание, что сопровождающие капитана автоматчики, наставили автоматы на его бойцов и держали пальцы на спусковых крючках.
Капитан стал ругать Виноградова:
-Ты где должен быть? Тебя куда послали? Почему перекопали дорогу? Садись, поедешь со мной.
Виноградов очень не любил, когда на него кричали, но это еще можно было стерпеть. Главное, капитана этого он не знал, сам капитан не представился.
Лейтенант слышал о том, что в тылу действует диверсионная группа немцев. В штабе батальона лейтенант из "Смерша", по-приятельски, рассказывал, что диверсанты расстреляли комсостав соседнего батальона и ушли.
Виноградову посмотрел на капитана, что же его насторожило?
На поясе незнакомого капитана висела финка. Это была его, Виноградова финка, с наборной ручкой из березовой коры.
Этот нож подарил ему в декабре сорок первого сержант Платонов, которого он с тяжелым ранением отправил в госпиталь. Понравился нож зеленоглазой связистке, а Виноградов никак не мог отказать просьбе приглянувшейся ему, пухленькой, словно пирожок, девушке.
Лейтенант мысленно прощаясь с зеленоглазой, оттолкнулся руками от борта "доджа", упал на бок, перекатываясь через спину, выхватил из кобуры "ТТ", патрон был в стволе.
Рядом с ним автоматные очереди диверсантов ковыряли землю. Виноградов не целясь, выстрелил. Голова капитана в машине дернулась, как на веревочке, из небольшого отверстия выше уха, текла кровь, капитан мешком свалился в сторону шофера.
Зазвучали выстрелы из окопов взвода, Виноградов поднял голову, стрельба прекратилась. Диверсанты были мертвы.
На следующий день, Виноградова вызвали в штаб полка и сказали, что его переводят для дальнейшей службы в войска НКВД.
А еще через день, он узнал, что весь его взвод погиб при прорыве немецких танков. Его ребята навсегда остались в той раненой березовой роще.