Смотрю туда, где магазины были,
Десятки, сотни, чем они грозили?
А искушением, был выбор, предлагали,
О качестве открыто, впрочем, врали.

Я вспомнил большой рынок в Лужниках,
Тогда у многих на лице был страх.
Переворот тот в девяностых, много крови,
- Любимая, да что ты хмуришь брови?

Мои ты мысли, что ли прочитала,
И настроение твоё упало.
Прошу, не хмурься, - руку я целую,
Смотри сизарь перед голубкой как танцует.

Ларьки всех торгашей теперь убрали,
И словно узел, что имелся, развязали.