Взрывы снарядов, большими кусками выворачивали мёрзлую землю, далеко в стороны разбрасывая мелкие кусочки чернозема. Осколки снарядов с визгом отскакивали от замёрзшего, словно гранит, бруствера.
А в глубоком, извилистом окопе было пусто. В них оставались только постовые. Остальные бойцы, чтобы не получить ранения от осколков снарядов и кусков "прокалённой" морозом земли, находились в глубоких, покрытых в три наката землянках. Каждый занимался своим неотложным делом. Один писал письмо домой, другой, в который раз чистил свою винтовку и точил штык.
Лейтенант Виноградов был зол на себя. Ну, как он не доглядел, совсем мало бутылок с зажигательной смесью. Да и противотанковых гранат маловато.
Кроме того, ему мешал сосредоточиться утренний разговор с капитаном Лукьяновым, который предупредил, что через сутки его взвод вольётся в сводный отряд, который будет проходить специальную подготовку для заброски в немецкий тыл.
На поле перед окопами взвода ревели двигатели. Фашистские танки, словно огромные утюги, разглаживая, разбросанную по белому снегу черно-рыжеватую землю, двигались к окопам взвода, проминая широкие тропинки для своей пехоты.
Словно приклеенные, за танками бежали немецкие автоматчики, беспрерывно стреляя.
Виноградов с бойцами выскочили из землянки в окоп, стрелки и пулемётчики заняли места, заранее указанные им взводным.
Николай, приподняв голову над бруствером, увидел семь танков и до двух рот пехоты немцев, закусил губу, подумал:
- Все поляжем.
Но тут за спиной взводного раздался гул мотора.
Николай приподнялся, но у самой его головы просвистело несколько пуль. Лейтенант быстро присел, повернулся к брустверу спиной.
Противоположная сторона окопа была ниже. Виноградов посмотрел в сторону источника нового шума.
Из-за снежного облака, расталкивая сугробы, показался трактор, тянувший за собой неокрашенную зелёной краской пушку с длинным тонким стволом. Следом тарахтел ещё трактор и ещё.
Артиллеристы быстро расчехлили стволы орудий, спокойно расселись в настывшие на морозе металлические сиденья.
Зенитный полк искал цель. Стволы орудий, казалось, слишком медленно поворачивались навстречу идущим танкам. Для наводчиков словно и не было вокруг мохнатых взрывов и злых осколков, свистящих и отскакивающих от щита пушки. Словно пули и осколки не обрывали жизнь бойцов, стоящих перед ними в окопе и почему-то одетых в черные ватники.
Недавно сформированная батарея противовоздушной обороны, делала не свойственную её работу.
Танки с белыми крестами на башнях, приостанавливались для выстрела, ускорили движение в сторону зенитной батареи. Немецкие солдаты, стреляя из винтовок и автоматов, рассыпались цепью.
Увидев рядом пехоту противника, Виноградов успокоился, теперь будет работа.
Негромкие, хлесткие выстрелы зениток, словно торопили наступающих фашистов. Танки, выплевывая снаряд за снарядом, травя свою пехоту выхлопными газами, подошли к самым окопам.
Но тут задымился один, потеряв гусеницу, завертелся на одном месте другой. От взрыва собственного боезапаса, слетела башня в третьем танке.
Зенитчики оплачивали попадания снарядов в танки собственными жизнями. Смолкло одно орудие, погибла вся прислуга. Несколько минут прошло, а из него вновь раздались выстрелы.
Уцелевшие танки замедлили ход, становясь более легкой мишенью, загорелось ещё несколько.
Вот они попятились назад.
Вражеская пехота оказалась открытой, мешая вести огонь по нашим окопам из танковых пулеметов. Повинуясь приказу, пехота приближалась к нашим окопам.
Виноградов посмотрел по сторонам, из окопов выбирались наши солдаты. Николай взял у убитого бойца его винтовку, вылез из окопа и закричал:
- За мной, - тут холодный воздух попал ему в горло. Он, едва не задохнувшись, вместо - ура, стал кричать:
Вот два многоруких существа, чёрное - наше и немецкое серо - мышиного цвета, огромных и злых, сошлись друг с другом.
Виноградов не впервые видел врага лицом к лицу, но опять внутри его, словно что-то оборвалось.
Вот в шаге от него оказался длинный, жилистый немец. Он удивительно ловко, ударом приклада, свалил с ног вставшего перед лейтенантом солдата, рванулся к Николаю.
Виноградов за долю секунды успел рассмотреть своего противника. Он заметил не его шее пуховой платок, такой же, как у женщины, которая провожала его со станции Товарково, а может быть и тот же самый.
Виноградов округлым движением отвел штык врага в сторону и ударил гранёным штыком трёхлинейки в грудь фашиста.
Немец застыл, широко открыв глаза, порыв ветра бросил конца платка ему в глаза, словно русская женщина, у которой он сорвал с головы платок, не давала ему больше видеть белый свет.
С началом второго этапа генерального наступления немецко-фашистских войск на Москву, истребительный мотострелковый полк УНКВД приступил к массовой заброске истребительно-диверсионных групп в тыл противника для нанесения ударов по коммуникациям.
Необходимо было комплектовать новые группы из обстрелянных, опытных бойцов. Поредевший взвод Виноградова вывели в тыл для пополнения.
За неделю, из состава батальона УНКВД было заброшено к немцам в тыл семь диверсионных групп, по пятнадцать человек в каждой.
Им была поставлена задача - уничтожать живую силу противника, штабы частей и соединений, базы и пункты снабжения, узлы и линии связи.
Виноградова, как и других прибывших на специальную подготовку командиров, разместили в кельях мужского монастыря по два человека.
В своей тумбочке Виноградов нашёл металлический футляр для очков и круглый, толщиной с карандаш, предмет. Он повертел его, потянул за один конец, отделившись от основного цилиндра, в руке осталось часть с куском карандаша. Потянул с другой стороны, там торчало перышко.
- Привыкай к немецким вещам, - пояснил сопровождавший друга капитан Лукьянов, - можно писать карандашом, и чернилами. Можно потом сложить, ничего не сломается. А вот и "зингеровская" бритва.
Анатолий Лукьянов протянул металлическую продолговатую коробочку, открыл. Там лежал помазок, бритва. Виноградов раскрыл бритву, лезвие отдавало синевой, притягивало взгляд. Николай невольно провел тыльной частью ладони по подбородку.
Капитан Лукьянов улыбнулся другу, молча кивнул, повернулся и вышел.
На широкой стене, которую было видно из окна кельи, громко гукали голуби. Один, то вытягивал шею, то, склоняя голову в сторону, кругами ходил вокруг другого.
- Ухаживает, - улыбнувшись, спросил сам себя Виноградов, посмотрел дальше.
Недалеко был виден остов сгоревшего танка, не разберешь нашего ли, немецкого, а ещё дальше, бескрайним покрывалом лежал недавно выпавший снег, такой белый и чистый, что слепил глаза. Поднявшийся ветер гонял его с места на место, казалось, это неизвестное воинство, пробует крепость каменных стен монастыря.
Сегодня, в этом монастыре, после прибытия дивизий из Сибири и Дальнего Востока к Москве, Николай осознал, какая огромная его страна, какая она сильная.
И вдруг ему так захотелось подняться в небо, да посмотреть сверху на эту огромную страну, что он зажмурился, зачем-то шагнул к окну, наткнувшись на стену, остановился, открыл глаза, поправил гимнастерку.
Он ещё не знал, что очень скоро, ему придется впервые в жизни, лететь на самолете. Однако это будет ночью, он так ничего и не увидит.
Пленные немецкие офицеры жили в каменных длинных помещениях, построенных у крепостной стены. Их выводили на работу по восстановлению основного здания и кирпичной стены вокруг, однако работа шла медленно, работали немцы неумело.
Это были молодые лейтенанты, выпускники военных училищ Германии, сытые, физически сильные, ничего не умевшие кроме как убивать и разрушать.
Было видно, что они не привыкли к физическому труду, но испачкать свои руки, мундиры, не боялись. Все были при погонах, ремнях, только под шинелями на месте наград, были маленькие дырочки.
Виноградов не сразу понял, зачем в присутствии его и других командиров, пленных каждый день вызывают на допросы, называют по званию, спрашивают их биографические данные, просят описывать места, где они проживали, где учились.
Николай много раз участвовал в допросах. Он свободно владел немецким языком, польским, украинским, белорусским.
А вот с подчерком у Виноградова всегда была проблема.
При оформлении его документов, майор НКВД - кадровик долго разглядывал написанную им автобиографию, потом рассмеялся и сказал:
- Тебя, лейтенант, надо было в шифровальщики направлять, а не к нам, ну, иди, иди, а я попробую прочитать.