После разговора женой, Виноградов прошёл в кухню, съел рожки с рыбными котлетами, а сам всё думал о том, как в завтрашнем гражданском процессе, он будет рассматривать требования бывших колхозников о взыскании зарплаты.
-Суд удаляется в совещательную комнату для вынесения Решения, - глядя на участников процесса, произнёс Виноградов.
Володя взял несколько листов чистой бумаги и заполнил вводную часть Решения.
Он старался писать медленнее, чтобы машинистка потом разобрала его почерк.
Вот описательная часть...
Виноградов вспомнил, как заместитель начальника сельскохозяйственного отдела областной администрации пытался оправдываться перед бывшими членами колхоза:
-Вы все получили по пять гектаров земли, что вам ещё? Работайте, а хотите, сдайте в аренду, продайте, наконец. И вообще, я ведь не давал команду разогнать колхозы, я просто рекомендовал создать предприятия другой формы собственности.
Виноградов посмотрел на черновые записи.
В колхозе имени Ленина до реорганизации работало полторы тысячи человек, а в трех созданных КФК, только сто!
Горожане покупали на рынке дешёвые, безвкусные китайские овощи и фрукты, а у жителей села не было денег и на хлеб.
Все бывшие колхозные поля заросли сорной травой.
Исполняя судебные решения, судебные приставы исполнители ежедневно объезжали сёла района. Накладывали арест на оставшуюся технику и строения.
Многие жители села, соглашались в погашение задолжности, брали себе кто корову, а кто старенький трактор "Беларусь".
Бумага у Виноградова кончилась, он открыл ящик стола, но и там было пусто.
Уже два месяца Москва не выделяли деньги на почтовые расходы, бензин, бумагу. Судьи были вынуждены приобретать все за свои деньги.
Виноградов поднялся из-за стола и вспомнил, как один из крестьян, перебивая выступление чиновника, выкрикнул:
-Да вы же нас запугивали! Чем я буду пахать? Наша жизнь для вас не имеет значения?
В здании правосудия было тихо.
Виноградов посмотрел на часы, семь часов, сорок пять минут.
За окном темно, наступили декабрьские, самые короткие дни. До проведения судебного заседания, назначенного на сегодня, Владимир хотел ознакомиться с практикой Европейского суда по правам человека.
Он прочитал материалы: "Кузнецов, против Российской Федерации", потом, перевернув следующую страницу, натолкнулся взглядом на фамилию Трофимов.
7
Виноградов, невольно, вспомнил Трофимова Юрия, который рассказывал ему в далеком 1973 году, как он, фронтовик, награжденный орденом "Отечественной войны" второй степени и орденом "Боевого Красного Знамени", четырьмя медалями, получил двадцать пять лет лишения свободы.
Рота Трофимова тогда была расквартирована в городе Тарту, Эстонской ССР, шел 1948 год.
Трофимов, командир роты НКВД, возвращался домой после проведения операции по уничтожению банды в окрестностях города. Время было позднее, улицы освещались плохо.
Юрий жил с женой в центре города, в двух этажном, красного кирпича, доме. Квартира по тем временам у них была шикарная, огромная ванна, с холодной и горячей водой, отдельно туалет, две комнаты и большая кухня.
Его жена, Надежда, ожидала их первенца, приготовила ужин и всё выглядывала в окно, не видно ли Юрия? А его, все не было. На часах двадцать три часа. Неспокойно стало Наде.
Набросив на плечи вязаный жакет, Надя вышла из дома, постояла у дверей. Ей показалось, что в небольшом парке, примыкающем к дому, кто-то есть, она окликнула:
- Юра?
В ответ, послышался шорох и смех. Надя улыбнулась, побежала на встречу.
Трофимов приближаясь к дому, подумал, что сейчас войдет в свою квартиру, обнимет Наденьку, приложит руку к её большому, округлому животу, почувствует, как их сынок своей ножкой брыкнет, приветствуя своего отца...
Он отбросил в сторону недокуренную папиросу. Ударившись о землю, окурок разбросал яркие огоньки и погас.
Сердце, от переполнявшего большого чувства, казалось, рвалось из его груди.
Мучительный стон, который раздался из близлежащих кустов, словно холодный ветер, остудил лицо. У Трофимова вспотели руки.
Так с ним случалось в годы войны, когда капитан поднимал в атаку свою роту.
Скорее по привычке, Трофимов рванул из кобуры "ТТ", взвёл курок пистолета.
- Нет! Не надо! - услышал он женский крик.
Голос был так знаком ему.
Юрий бросился через густой кустарник. Двое, держали Надю за руки, а третий, спустив брюки, насиловал её.
Трофимов произвел три выстрела...
Надя умерла при родах через день, не выжил их сын.
За тройное убийство капитана приговорили к двадцати пяти годам лишения свободы.
Трофимов никогда не обращался в Верховный Совет с прошением о помиловании. Его срок наказания заканчивался, а Юрия мучила мысль, куда он поедет после освобождения? А ехать было некуда! Родственники погибли в годы войны.
Он часто вспоминал убитых им трех солдат, изводил себя вопросами, а если бы знал, что это свои, русские, стрелял?
Но ответить на свой вопрос отрицательно, так и не мог.
Он наказал их так, как в тот момент считал нужным! А имел ли на это право? Кто больше наказан? Эти, убитые им насильники, или он?
Такой вопрос, он задавал себе все эти двадцать пять лет!