Что-то часто я теряю сознание, надо будет обязательно сходить к врачу. А то такими темпами можно пропустить всё самое интересное в жизни. Хотя в сложившейся ситуации "интересненьким" и не пахло, скорее уж воняло паленым.
Хотя чего мне жаловаться, впервые, из моей короткой практики, возвращение к реальности было не тягостным. Чувствовал я себя превосходно, да и обстановка располагала. Лежал я на мягкой кровати, чистенький, целехонький. Я заглянул под одеяло, да и полностью обнаженный! Надеюсь это не тот амбал, что возле "Петьки" крутился, позаботился обо мне? Нехорошие предчувствия закрались в душу: солдаты, в походе, без баб-с....... Прислушавшись к своему телу на наличие появившихся аномалий, я вздохнул с облегчением - вроде всё без изменений.
Успокоившись, я осмотрелся вокруг. Находилась моя кровать, естественно вместе со мной, в каком-то шатре, из грубой ткани, то ли кожи. Рядом лежала ваза с фруктами, и графин с какой-то жидкостью, к которому я тут же присосался. Жидкость была сладковатой и имела привкус винограда, то есть если сказать банально, это было вино. Нет, Вино. Такого напитка я ещё не пробовал. Божественный вкус. Я оторвался от графина только тогда, когда последние капли обитавшего там вина, покинули свой дом. Настроение резко улучшилось, все тревоги отошли на другой план. Губы мои растянулись в довольной улыбке. С таким выражением лица и застала меня девушка, вошедшая в шатёр.
- Привет! - поприветствовал я красавицу, а она действительно таковой была. Ради таких женщин и творятся все великие дела, причём, как хорошие, так и плохие.
Девушка, наверно, не испытывала взаимной симпатии, потому что резко обернулась и вышла.
Я услышал, как она кого-то позвала. Послышались шаги, и в палатку вошел мой старый (новый)
друг (знакомый) Петька. За ним спешило два его дружка, тащившее статую еще одного моего знакомого - питекантропа из леса. Статуя была сделана из чистой плоти. Я подошел к ней вплотную, и начал обследовать сиё удивительное произведение искусства. Человеко - медведь, как окрестил я про себя бедного питекантропа, являл собою великолепное чучело, времён "до нашей эры". Его можно было спокойно ставить в музей, если бы не одно но. Глаза человеко-медведя горели огнём злости, и метались как живая рыба на сковородке - он был живой! Я отошел от живой статуи и посмотрел вопрошающе на Петьку. Тот начал что-то импульсивно бормотать, тыкая пальцем то в мою сторону, то в сторону закаменевшего реликта. Я, нахмурившись, старательно следил за его движениями, и махал время от времени головой, что бы ни нервировать Петю.
Помнится, у него было слабое сердце. Спустя минуту этот цирк мне надоел:
- Ты, я, он, она - вместе мы одна семья. Ты можешь медленно, на русском, объяснить - чё те надо?
- Решил я перебить его бесполезные старания.
Помогло. Петя замолчал. Посмотрев на всех окружающих по очереди, он махнул рукой, и, пробормотав что-то своим аксакалам, вышел из шатра. Архаровцы, прихватив свой ценный экспонат, удалились следом. Я опять остался один, не считая роя мыслей, стучавших мне с внутренней части головы, требуя к себе внимания. Пришлось удовлетворять их запрос (мыслей), да бы те не отвернулись от меня совсем. И так, что мы имеем:
1. Вопрос: Где я нахожусь? Ответ: Мало информации!
2. Вопрос: Что от меня хотел Петька? Ответ: Наверное, что-то связанное с человеком-медведем. Скорее всего, мне удалось последнего как-то обездвижить, а Петра интересовало как. Но именно это было бы мне самому полезно узнать. Предположительно свою роль здесь сыграло колечко. Надо будет провести кое-какие эксперименты в этой области. Но опять всё сводится кто тому, что мало информации.
3. Вопрос: Что мне делать? Ответ: А хрен его знает!
Проанализировав эти, а так же много других насущных проблем, я пришел к единственно верному решению - надо собрать побольше информации! Сделать это без знания языка, представлялось мне очень проблематично. Так что вопрос номер один на повестке дня - учиться, учиться..... .
Решив не откладывать, так редко появлявшееся у меня желание, я с твёрдой решимостью направился к выходу, дабы воплотить его в жизнь. Откинув полог палатки, я вознамерился приказать доставить мне учителя, раздумывая при этом, какими жестами это легче объяснить.
Когда моему взору предстала картина, которая в корне изменила мои планы. Я резко развернулся
и забежал обратно в шатёр. Причиной столь изменившегося решения была кровавая рубка, протекавшая за стенками моего места обитания. Кто были нападавшие, я не разглядел. Да и значения это особого не имело. Я направился в противоположную часть шатра, проделывать себе окно на свободу. Крик за спиной заставил меня развернуться и стать в позу, а ля я знаю каратэ. Петьку, а это был именно он, моё боевое настроение совсем не испугало. Он что-то импульсивно прокричал, сунул мне какой-то мешочек. Потом прорубив желанное окно, и, крепко обняв меня, махнув в сторону отверстия. Я, не будь дураком, отлично понял, что от меня хотят. В порыве благодарности крепко сжал руку Петьки, и, возможно, чуть высокопарно заявил:
- Спасибо тебе огромное, дружище, мы ещё обязательно увидимся!
Петька махнул головой, мол, да, ты прав, и толкнул меня к выходу. В палатку ворвалось три человека, закутанные в чалму, на манер арабов, и с криками кинулись в нашу сторону.
- Держись, Петька! - крикнул я рванувшему в бой товарищу, и устремился к выходу.
Тыльная сторона палатки выходила прямо к реке. Так что, разбежавшись, я не смог остановится и влетел в воду. От холода у меня заломило кости. Но, собравшись, я смог догрести до противоположного берега, благо река была не очень широкой. Только выбравшись на сушу, я обернулся посмотреть, что происходит в лагере. Но так ничего и не увидел. Место, где находился лагерь, было на небольшом возвышении, а палатка перекрывала всю видимость. Зато крики и звон металла был слышен хорошо. У меня защемило сердце - как я мог бросить там Петьку, а сам убежать. Но, потом, угрызения совести пропали - а что я мог сделать, я не воин, и толку от меня там бы никакого не было. Тем более что это совсем не тот Петро, которого я знаю. И, вообще, эти люди меня связали сначала, и везли чёрт знает куда, ну и что, то потом устроили с удобствами. Это на них произвёл впечатление замороженный мною человеко-медведь. А, может, они меня просто испугались, и потому развязали? Но последние действия Пети не ввязались никак с моей теорией самоуспокоения. Тем временем бой, наверное, закончился. Так как со стороны лагеря не исходило ни звука. Надо пойти проверить, может, кто живой остался.
Я во второй раз окунулся в студеную воду. Почему она таковой была летом, я не мог понять.
И перебрался на берег, где происходила битва. Подобрался к палатке, с надеждой, что не увижу там мёртвого Петю, я отодвинул края разреза, и вошел внутрь. В течении пяти минут я рисовал на земле замысловатые картинки содержимым своего желудка, в том числе, так понравившимся мне вином. К таким неприятным действиям толкнули меня обрубки тел, валявшихся на территории палатки, вперемешку с арабскими талмудами. Я, впервые в своей жизни, видел такую картину!
С детства мне предлагали идти учится на врача. В семье много врачей, так что от проблем поступления, учения, а потом и работы я был бы избавлен. Желание лечить людей у меня присутствовало. Даже почерк у меня был медицинский, как смеялись друзья. Но вот решающим фактором, в выборе профессии стал мой страх. Страх перед видом крови. От которого я мог даже потерять сознание. Причём, это относилось, только к чужой крови, вид своей меня не беспокоил. И вот, среди раскинувшейся картины в шатре, я не сдержался. Опорожнив желудок окончательно, я забился в угол и заплакал. Мужчины не плачут, как говорят, а только огорчаются. Я истерически заогорьчался! Что делать? Куда идти? Как там моя семья? Мама, наверное, с ума сходит! Она названивала мне по три раза в день, что бы убедится, что у меня всё в порядке. А здесь, по моим прикидкам прошло уже две сутки, если я, конечно, не валялся дольше в бессознательном состоянии.
- Хватит! - сказал я себе. Тоже мне - маменькин сынок. Надо решать проблемы, а не оплакивать их!
Собрав силу воли в кулак, я решительно зашагал из шатра. Картина, раскинувшаяся на месте лагеря, была ужасна! Палатки были разнесены, повозки перевёрнуты. Вся территория была усеяна трупами. Ни одного раненого не могло быть, так как я не увидел тел с наличием головы.
Нападавшие не оставляли живых свидетелей. Переборов себя, я оглянул валявшиеся головы. Среди них, я не нашел ни головы Петра, ни ещё двоих знакомых мне людей. А вот кудрявую красавицу, что исполняла роль моей сиделки, я увидел. Тот ужас, что застыл в её зелёных глазах, был последней каплей моего самообладания. Не смотря под ноги и ничего не соображая, я бросился бежать в лес. По пути я слышал, как наступил на чье-то тело. Это ещё больше прибавило скорости моему бегу. Проламываясь сквозь густые заросли, и обдирая об них руки и ноги, я несся словно метеор. Силы покинули меня где-то на третьем часу забега. Рухнув обессилено под дерево, я моментально уснув. Проснулся от сильного холода и чувства голода. Лес уже накрыла ночь. Значит, проспал я не меньше пяти часов. Я прижался спиной к дереву и только тогда понял, как сглупил, убежавши из лагеря. Во-первых, меня могли искать. Я верил, что Петру удалось как-то вырваться из западни, и теперь он ищет меня. Во-вторых, несмотря на все моральные принципы, мне следовало обыскать лагерь и трупы. Запастись едой, одеждой, оружием, хотя мне от последнего, конечно, толку маловато. Переночевать, в конце концов, в своей палатке. Ну это я перегнул, конечно. Спать там я бы точно не смог.
А так, сижу сейчас голодный, замерзший и абсолютно беспомощный, под этим чёртовым деревом. А почему собственно под? Я поднялся и вскарабкался на дерево, благо ветки росли низко, и были достаточно крепкие. Поднявшись на высоту пять метров над землей, я разместился, на широкой ветке, с намерением дожидаться утра. И тут мой взор упал на, так и висящую на моей шее, кожаную сумку. С надеждой найти что-то съедобное, я начал вытрясать содержимое сумки на ветку. Содержимое было, конечно, приятно моему взору, но абсолютно не пригодное в пищу.
Это были камушки, добытые мною в пещере. Они поблескивали цветами радуги, как будто подмигивали и подшучивали надо мною: "Ну вот, Макс, ты, наверное, самый богатый человек на земле. Ты доволен?".
Я готов был швырнуть эти камушки куда подальше, но любовь к искусству победила.
Я начал перебирать их в руках, что бы чем-то занять себя. Уснуть не решался. Моё внимание привлёк один камешек, правильной формы, напоминавшей мне яйцо. Или это моё голодное
воображение постаралось. Решив на всякий случай проверить, я начал стучать яйцевидным камешком об торчавший обломок ветки.
- Ты, что, совсем обалдел?! - Шепелявый голос, исходивший из ниоткуда, заставил меня вздрогнуть и выронить "яйцо".
- Полегче, балбес! - Продолжал брюзжать потусторонний голос.
Я начал, бешено крутить головой в поисках источника галлюцинаций.
- Вытяни меня отсюда, идиот!
- Чего ругаешься? Покажись, и поговорим, как мужик с мужиком - появилась у меня откуда-то храбрость, наверное, от шока.
- Послушай, не знаю кто ты там, человеко-медведь или .....,
- Ага, значит это были всё-таки человеко-медведи - воскликнул я радостно. Хотя чего радоваться?
- Судя из слова "были", ты не являешься представителем их рода, хотя по твоей "сообразительности", я бы уверенно отнёс тебя к ним - резюмировал моё поведение голос из ниоткуда.
- Зато, судя из твоего поведения, я бы отнёс тебя к виду ехидных, трусоватых, мерзопакостных созданий.- Парировал я.
- И с чего это ты сделал такие выводы? - С большой долей сарказма спросил мой невидимый собеседник.
- Во-первых - боишься показаться, во-вторых - всё время пытаешься умничать, в-третьих - делаешь это с такой интонацией, будто ты - король усех и вся!
- Если бы ты, чёртов аналитик, не вставлял свои пять копеек, куда не надо, я бы уже давно разговаривал с тобой с глазу на глаз. Умничать не перестал бы, конечно, потому что не могу скрывать своего природного превосходства над представителями разных там рассишек.
Я благоразумно промолчал, да бы не уподобится столь "умному созданию".
Оно сделало свои выводы.
- Наконец то, ты понял моё превосходство и благоразумно замолчал. Так вот.
Возьми кристалл, который переливается больше зелёным цветом, и аккуратно постучи по острой части яйца. Только аккуратно!
Сгорая от любопытства, я не стал дольше томить себя и говорящего невидимку. Выбрав нужный камень, я постучал несколько раз в требуемое место.
- Хватит! - завопил неизвестный, - дальше я сам!
Положив яйцо на расстояние вытянутой руки, я начал наблюдать, как скорлупа, сначала дала трещину, а потом разлетелась осколками в разные стороны.