Аннотация: Тема щекотливая, поэтому герой, как и автор, не имеет четкого мнения на ее счет.
Бравый солдат.
- Батя, батя! Расскажи про войну! Расскажи, батя.
Старый солдат хмуро посмотрел на худых оборванных ребятишек. И вновь почувствовал себя обманутым. Когда он уходил на фронт, то винил во всех своих несчастьях, в том числе и своей нищете проклятых фашистов. Но вот враги ушли из его страны, а ничего не изменилось. Наоборот, стало только хуже. Во время войны он хотя бы мог прислать им свои скудные трофеи. Если бы он знал, что придётся так туго, брал бы больше из богатых немецких домов, которые они нещадно разоряли. Но честность сыграли с бравым солдатом злую шутку, и теперь вся его семья голодала. Как голодали практически все в этой глухой деревушке, да и крупным посёлкам и даже городам вряд ли жилось лучше.
- Ну, чего вам рассказать?
- Про подвиги расскажи.
Солдат невольно скривился. Вот чего-чего, а подвигов в его дивизии не случалось ни разу. Были предательства, грабежи, изнасилования, выстрелы в спину. Были смерти и кровь. А вот подвигов не было. Они как то странно появлялись лишь на страницах газет и пропагандистских листовок, забывая, видимо, происходить в реальной жизни. Был, конечно, один. Но то было скорее просто нелепой случайностью, да и закончилось плачевно. Один новобранец однажды наткнулся на немецкую разведку, заходившую в тыл дивизии. Поднял шум, фрицев перестреляли. А потом местный комиссар стал разбираться, каким образом паренек оказался в тылу, а не на передовой, и не найдя логичного объяснения, просто обвинил неудачливого героя в дезертирстве и отправил под трибунал. Вскоре юный солдат отправился вслед на выданными им немцами. Об этом подвиге, кстати, так нигде и не написали.
Не рассказывать же правду ребятишкам? Пусть в их нелёгкой жизни останется хоть что-то светлое.
И старый солдат рассказал об этой случайности, бравурно окрестив её подвигом и не упомянув о дальнейшей трагической судьбе героя.
Дети искренне восхищались неизвестным бойцом, а у мужчины становилось все тяжелее и тяжелее на душе.
Он вдруг вспомнил встречу, о которой старался забыть, вытравить её из памяти, как надоедливого таракана. Это было уже в конце войны, где-то в Польше. Ему приказали охранять пленного эсэсовца. Это был совсем молодой паренек, с безразличным угасшим взглядом. За все время пока солдат находился рядом, он не проронил ни слова, будто язык проглотил.
- Чего припёрся на русскую землю, а фриц? Не сладко тебе теперь, - зло огрызался на него боец. Его раздражали спокойствие и безразличие пленного, который просто обязан был в ужасе трястись перед лицом неизбежной смерти и, возможно, жестоких пыток.
- Что? Не понимаешь русской речи?
Эсэсовец поднял на него холодные светлые глаза, в которых нельзя было различить никаких эмоций или хотя бы отголосков каких-либо человеческих чувств.
- Моих мать и отца репрессировали в 37, сестру расстреляли за то, что она собирала оставшиеся на колхозном поле колосья, дети её умерли от голода. Жену комиссар застрелил, пока я был на фронте. Отказала она ему. Я как это узнал, сразу к немцам и перешёл. Потому что они против этой чумы воюют, они моей семьи не истребляли, дом мой не жгли. Их офицеры нам в спины не стреляли. Они ко мне впервые, как к человеку... Так что никого я не предавал, я Родину свою вернуть хотел. Да... Что теперь об этом говорить. А ты меня судить не смей. Слепой зрячему не поводырь. Ты думаешь, что по врагам стреляешь, а настоящий враг все это время за спиной, сидит в сытой Москве, спрятался за стенами Кремля.
Солдат растерялся и ничего тогда не ответил. А потом отвечать стало некому: эсэсовца расстреляли следующим утром. Приговоренный даже не взглянул на палачей, не проронил ни звука, словно душа его была давно уже далеко отсюда, оставив красноармейцам лишь измученное тело и холодные безразличные глаза несчастного русского парня.
Вспоминая его сейчас, солдат с леденящим сердце страхом осознавал, насколько правдивы были те слова. Осознание это грозило расстрелом, стенами ГУЛАГА, но вовсе не это было самым страшным. Хуже всего было разочарование. Разочарование в победе, в стране, в партии, в себе.
Четыре долгих года сражался он за свою семью, за дом, за Родину. И что получил в результате? Голодных детей, сломленную непосильным трудом жену, обнищавшую избу. А Родина? Разобрали её на колхозы, заперли по тюрьмам, растащили партийные руководители.
Жить осознавая это было невыносимо. И бравый солдат гнал от себя крамольные думы, уговаривал себя поверить в обратное, проклинал светлоглазого предателя за его откровение.
Он никому не рассказывал о своих мыслях, боясь разрушить карточный домик партийной лжи, который бы обязательно обвалился ему на голову.
Бравый солдат до вечера просидел на крыльце, а когда стемнело ушёл в избу. Выпил на голодный желудок рюмку самогонки и лег спать в отсыревшую постель.
И снился ему лес, непроглядный и тёмный. И вел его сквозь чащобу огромный белый волк.
И смотрел на него волк безразличными светлыми глазами.