-Мы знаем, что Вы говорите по-русски, - сказала незнакомая женщина по телефону. - К нам в скорую помощь попал пожилой мужчина. Он упал, потерял сознание, у него переломы ключицы, ноги, руки, а главное, он потерял много крови и нуждается в срочном переливании и операции.
Случилось это в небольшом городке штата Нью-Мексика с длинным и странным названием Truth-or-Conseqences или сокращенно T-or-C. Необходимых условий для операции, в которой нуждался потерпевший, в Т-оr-C не было, и его решили специальным самолетом транспортировать в Эль-Пасо, где я тогда жил и работал.
-Но зачем вам нужен я? - спросил я женщину по телефону,- я ведь не доктор и даже не медбрат.
-Дело в том, - скороговоркой объяснила женщина, - что старик не говорит по-английски и не говорит по-испански. Кому-то из медперсонала невнятное бормотание показалось русским.
В соответствии со здешними законами, ни переливание крови, ни тем более операцию нельзя делать без письменного согласия больного или его родных, если человек без сознания. Старика подобрал на тротуаре прохожий, который вызвал скорую помощь. Документов не нашли, была записная книжка и значительная сумма денег: сотни были завернуты в полотняные тряпочки, которые были засунуты за широкий полотняный пояс, обернутый вокруг тела.
По дороге в госпиталь я недоумевал, кто бы это мог быть и как мог оказаться в середине американской пустыни недалеко от мексиканской границы старик, говорящий по-русски, а не по-английски или по-испански.
Через полчаса меня ввели в палату. На кровати лежал очень худой, обросший человек, уставившийся в потолок. Когда я зашел в сопровождении врача, медсестер и работника из Отдела социального обеспечения, старик даже глазом не повел в нашу сторону. Я подошел
поближе, чтобы он меня заметил, и громко по-русски поздоровался. На слово "здравствуйте" он как бы встрепенулся от неожиданности. Медленно повернув голову в мою сторону, он тихо спросил: "Кто вы? Как вас зовут?" Я представился и начал расспрашивать о том, что с ним случилось и откуда он. Говорил он с трудом, отдельные фразы даже трудно было разобрать.
На субботу 11 августа 1990 года была назначена Костина операция. С утра я пришел в больницу и видел, как его готовили к операции. Он показался мне еще более немощным, чем прежде, голос был тихим, слова невнятные. Иногда он забывался, видимо, от обезболивающих уколов. Зашли в палату врач-хирург, две медсестры, чиновник из дирекции госпиталя и нотариус с бумагами. Оказывается, позвонили из госпиталя в T-or-C насчет 42-х тысяч, которые были обнаружены в поясе вокруг тела Кости. До операции нужно было получить от пациента указания насчет денег. В подготовленных бумагах было сказано, что я назначаюсь попечителем Константина Здуна. Костя поставил свою подпись, и в присутствии всех нотариус заверил ее печатью. Во второй бумаге было сказано, что я, как попечитель Кости, даю разрешение на переливание крови и операцию. Пока Костю собирали в операционную, администратор больницы попросил меня поговорить с Костей о его деньгах, найденных за поясом, и о других ценностях, оставшихся в T-or-C. Ситуация была весьма неподходящая для подобных разговоров. Косте трудно было говорить, но он сказал, что в его квартире в шкафу запрятаны трусы, в которых зашито 2 унции (60г) золота и несколько колец. Там же он хранил полотняный мешочек с драгоценными камнями, которые он находил во время своего старательства. Эти камни, так же как и золото, он использовал для изготовления колец и других ювелирных изделий. Продавал он эти украшения большей частью на рынке в мексиканском городе Сьюдад- Хуарез, куда приезжал автобусом из T-or-C. Сначала он приезжал в Эль-Пасо, переходил мост между США и Мексикой и шел на так называемый Маркет, который находился примерно в полукилометре от автобусной остановки в Эль-Пасо. Этот Маркет посещали не только местные жители-мексиканцы, но и
туристы-американцы и граждане многих стран мира. Они-то и были покупателями изделий старателя и умельца-ювелира. Это приносило Косте довольно приличный заработок. Кроме того, это было любимым делом, которое сохраняло здоровье: почти ежедневные многочасовые походы по сопкам штата Нью-Мексика сделали его тело необычайно мускулистым, сбитым и даже скульптурным. Когда Костю побрили, ни одной морщины на его лице не было видно.
У Кости было ко мне две просьбы: навестить менеджера и отдать квартплату за август и взять письма у почтмейстера, который привык к просьбам жителей выдать важные почтовые поступления во внеурочное время, если я поеду в T-or-S в воскресенье.
Я спросил у Кости:
-Что ты хочешь сказать хирургу?
- Скажи ему, что пусть делает все, чтобы я только жить остался, - сказал он.
Накануне одна моя русская знакомая навестила Костю, а потом помолилась за него в православной церкви, которую она посещала. Костя был очень тронут этим.
Хирург сказал мне, что если не сделать операцию срочно, возможно воспаление легких, но если все будет, как они планируют, Костя начнет ходить понемногу дней через 7-10. Ему должны вмонтировать металлическую перфорированную пластинку, которая будет держать кость в месте перелома - и уже через пару дней Костя начнет пробовать ходить.
Я оделся в специальную для операционной одежду, 3 часа присутствовал на операции, а затем пару часов, пока Костя просыпался от наркоза.
Я впервые был в операционной, и мне все было интересно знать. Врачи - хирург и его ассистенты - и четыре медсестры комментировали для меня все процедуры и манипуляции, демонстрировали современное хирургическое и рентгеновское оборудование. На меня большое впечатление произвели два телеэкрана, на которых было видно все, что делает хирург: на одном - рентгенограмма перелома, а на другом - очередность действий хирурга. Так хирург мог контролировать свои действия, сверяя изображения на экранах. Одна из медсестер следила за магнитофоном, который проигрывал спокойную мелодичную музыку в стиле кантри...
(В этой американской операционной человеку возвращали не только здоровье, но и достоинство.)
После операции на протяжении нескольких месяцев я приходил к Косте, чему он был очень рад. Я почти ежедневно посещал его в реанимации и реабилитации до его возвращения обратно в T-or -C, a позднее возил его в Эль-Пасо на послеоперационное обследование. Как-то он спросил меня: "Вы врач?"
-Нет,- ответил я, - инженер.
С тех пор он так меня и звал: "Слушай, инженер..."
Постепенно он рассказывал мне историю своей удивительной и нелегкой жизни. Вот эта история.
Имя старика Константин, фамилия - Здун. Семья его из Волыни. Крестьяне. Родители его растили хлеб, имели какую-то живность. Земли было мало, семья многодетная, еле сводили концы с концами. Пошли слухи среди крестьян, что на Дальнем Востоке люди живут хорошо: земли сколько хочешь, пушнина, лес, реки. Кое-кто стал туда собираться. В 1898 году поехал брат отца, писал хорошие письма. Решили и они туда податься. В 1901 году отец с матерью и детьми кое-как добрались до Хабаровска. Когда спросили, где можно селиться, местный чиновник ответил: "Где хочешь. Выбирай, где нравится". Поселились, обзавелись хозяйством, скотом. Дети подрастали, не ленились, все работали в хозяйстве.
-Зажили, - говорит Константин, - хорошо.
Он родился уже на Дальнем Востоке в 1914 году. Потом революция пришла, а с ней смутное время. Порядку не было. То красные придут - грабят, то белые придут - грабят, а то - простые безыдейные грабители. Жить стало невмоготу, особенно когда началась коллективизация. Бросили землю, подались в город. Работали кто где мог. Константин еще молодым парнем пошел учиться на слесаря, а затем работал на ткацкой фабрике по ремонтной части.
Однажды - был это в 1933 году - плыл он на речном пароходе по Амуру из побывки у родных на фабрику в Благовещенске, где он в то время работал. Погода испортилась, налетел тайфун. Пароход начало относить к китайскому берегу. Константин, бывший на палубе, был смыт волной. Когда он очутился за бортом, он понял, что до русского берега метров 800-900, а до китайского - метров 20. Вот он и решил плыть в Китай. Приплыл, дождался, пока тайфун утих, и стал думать, что делать. Стал осматривать окрестности: вблизи ничего и никого не видно, ни одной живой души. Так он провел несколько дней, питаясь ягодами, орехами и какими-то растениями. Решил дожидаться какого-нибудь парохода или плотогонов. Так случилось, что увидели его с парохода с китайским названием. Увидели и пристали к берегу. Капитан парохода был русский по национальности, служивший у китайцев. Разговорились, и капитан помог Косте добраться до Харбина, где была большая русская колония. Устроился Костя на фабрику к русским, жил среди русских, общался с ними. Потом пошел работать плотогоном тоже с русскими и заодно заготавливал пушнину, которую продавал в городе. Так у него скопилось немного денег. Он все хотел обзавестись хозяйством, жениться. Была у него и девушка, которую он любил, с которой собирался создать семью. Но судьбе было угодно иначе. Девушка оказалась в месте, оккупированном японскими войсками в Манчжурии, и была убита шальной пулей, а Костя какое-то время был на подозрении у оккупационных властей, и его таскали на допросы, пока не поверили, что Костя никогда политикой не занимался и советским шпионом быть не мог.
Константин всегда хотел уехать из Китая. Его мечтой была Америка, но в Штаты он попасть не мог: надо было иметь деньги на переезд и, главное, так называемое поручительство. У него не было ни того, ни другого. Так Костя прожил в Китае с 1933 года по 1950. Не женился, язык не выучил, знал только несколько китайских фраз, чтобы общаться на рынке, где продавал выделанные шкурки...
-Еще в Китае я решил перебраться в США. Это было почти несбыточной мечтой. По крупицам собирал я информацию об Америке, по копейке собирал деньги на дальнюю дорогу. Япония и Америка были тогда врагами, всякие легальные пути были невозможны. Пришлось набраться терпения и ждать. Ждать 15 лет. В 1945 году Япония проиграла войну, оставила Манчжурию, начались революционные изменения в Китае, к власти пришли коммунисты. Опять пришлось отложить переезд на 5 лет. Наконец, в 1950 году по каким-то неизвестным мне причинам власти разрешили эмигрантам уезжать. Конечно, не в США. Появилась возможность поехать в одну из стран Южной Америки. Я выбрал Бразилию. Четыре месяца плаванья на голландском торговом судне с заходами во многие порты - и я прибыл в Сан-Пауло, один из крупнейших портов Бразилии. Разыскал русскую общину, познакомился со многими русскими и украинцами, стал наведывать местную православную церковь. Как и все вновь прибывшие, утром начал ходить на биржу труда, куда приходили подрядчики, работодатели и спрашивали нужных им по специальности работников. Примерно через месяц один из них спросил, кто умеет работать по металлу. Я отозвался. Один из русских стал переводить мои слова на португальский, а работодатель возьми и спроси меня на чистом русском языке:
-Tы что, русский?
-Нет, я украинец.
-Один черт,- ответил он, - украинцы - те же русские, только живут у края России. Пойдем со мной, заведующий нашей фабрикой поговорит с тобой, даст тебе экспиренцию и возьмет на работу, если ты подходишь.
-Фабрика, на которую меня привели, - говорит Костя, - была швейная. Был там ремонтный цех, где стояли один фрезерный станок, два токарных и строгальный. Дали мне эту самую экспиренцию: за 3 дня я должен был выточить деталь, показав умение работать на всех трех станках. Дело для меня было легкое, в России на "Дальзаводе" я и не такие задания выполнял. А в Бразилии такое правило: если за 3 дня покажешь, что знаешь дело, получаешь запечатанный конверт с деньгами и несешь его на Биржу труда. Там тебя регистрируют - и назавтра выходишь на работу. А если не справился с заданием, получаешь зарплату за 3 дня - и до свидания.
В Сан-Пауло, - продолжает Костя, - я проработал 5 лет на разных фабриках. Народ здесь жил бедно, к приезжим относились плохо, чуть что - потасовка. Русские держались вместе, общиной, вокруг церкви с православным священником. Был он американцем и в Сан-Пауло много лет по доброй своей воле служил архиереем. Вот он-то и дал мне поручительство для американских иммиграционных властей, что человек я порядочный. Зарабатывал я в Сан-Пауло мало, но занимался пушным промыслом и скопил сумму для покупки билета на пароход до Сан-Франциско. Пришел я к архиерею прощаться. Осталось у меня после покупки билета долларов 500. Вынимаю их, кладу на стол, говоря, что хочу отблагодарить архиерея и церковь за поддержку на протяжении 5 лет. А архиерей смеется: "Спрячь, Костя, свои деньги, они тебе в США пригодятся, а денег у меня на церковные дела хватает..."
Приплыл Константин в Сан-Франциско. Агент иммиграционной службы стал заполнять бумаги. Спрашивает:
-Куда ты хочешь ехать на поселение?
Костя по-английски не понимал почти ничего и ему показалось, что спрашивают, откуда он приехал. Он возьми и скажи:"Сан-Пауло". Его и послали жить в Сент-Пол, что в Миннесоте, где он проработал почти 20 лет в ландшафтном бизнесе. Заработав пенсию, Костя решил заняться старательским делом. После недолгого раздумья выбрал маленький городок в горах и так оказался в T-or-S.
Пришло время рассказать об этом городке, привлекшим внимание Костантина.
В двух часах езды на автомобиле к северу от Эль-Пасо, чуть в стороне от 25-го фривея расположен этот городок со странным названием Truth-or-Consequences, что в переводе на русский означает Правда-или-Последствия. По справочнику здесь 5219 человек. До 1950 года городок назывался Горячие Ключи. Это было время, когда в маленькие городки, в том числе в Горячие Ключи пришло телевидение, ставшее единственным развлечением для людей, живущих посреди пустыни. В те годы была популярна продолжавшаяся несколько лет передача под названием Truth-or-Consequences. Жители Горячих Ключей до такой степени увлеклись этой передачей, что жизнь в городе замирала, когда передача была в эфире. И вот однажды в городок приехал популярный ведущий этой передачи Ральф Эдвардс. Он был теле- и радиопродюсером NBC. Готовясь отметить 10-летие популярной программы, Эдвардс собрал сотрудников, которые работали над передачей, и предложил некую идею.
-Я хотел бы,- сказал он,- чтобы какой-нибудь город в США, в котором любят нашу передачу, поменял бы свое название на T-or-C.
Эта идея через туристское бюро штата Нью-Мексика дошла до менеджера городка Горячие Ключи, а затем до жителей города. Менеджеру, видимо, мечталось, что назвав городок T-or-C, он получит возможность бесплатно рекламировать сонный город и привлечет туристов и пенсионеров. В то время здесь жило меньше 2000 жителей, и 1294 из них проголосовали за то, чтобы дать городку уникальное имя, отличное от всех других Горячих Ключей (в одной Калифорнии было 30 таких названий). Ральф Эдвардс и вся его команда приехали в 1950 году в город T-or-C и транслировали отсюда передачу под тем же названием. С тех пор ежегодно в день переименования Ральф Эдвардс приезжает сюда со своими голливудскими друзьями и участвует в фестивале, посвященном давно закончившейся передаче, несколько полинявшим идеям Дикого Запада и будням городка с прекрасными условиями для отдыха, лечения горячими источниками и жизни пенсионеров. Вот этот город и выбрал Константин Здун для жизни в пенсионные годы. А вскоре он открыл, что сопки вокруг T-or-C богаты драгоценными минералами.
Три месяца я почти ежедневно навещал своего нового друга Костю в реабилитационном госпитале, а потом два месяца в частном пансионате для выздоравливающих, требующих ухода. Хозяйкой пансионата была пожилая интеллигентная вдова миссис Бейкер, которая организовала этот бизнес после смерти мужа. Чувствовалось, что благотворительность и человеколюбие (жалость, участие, сострадание) к беспомощным инвалидам больше интересовали миссис Бейкер, чем бизнес. Вряд ли дело приносило какой-то доход, но то, что беседы с постояльцами и их посетителями приносили хозяйке огромное удовольствие, - было заметно. Я был переводчиком в этих беседах, длившихся часами. После этих бесед я чувствовал какое-то духовное освобождение (от привычного течения мыслей). Было у Кости что-то такое, чего нет у нас, образованных, начитанных, имеющих степени и звания, верующих, следующих законам и традициям общества, борющихся за идеи, свои или заимствованные, стремящихся к признанию или славе...
Незадолго до окончания установленного врачами и Отделом социального обеспечения срока пребывания в пансионате мы начали обсуждать, как Костя будет управляться с самыми простыми житейскими делами дома. Было ясно, что Костя еще не может за собой ухаживать.
Тогда сама собой пришла идея пригласить его к нам домой. У меня в то время был дом с четырьмя спальнями. Прежний хозяин - умелец по части столярных работ - сделал в доме пристройку из двух комнат с отдельным входом со двора. В одной комнате была мастерская, а другая была оборудована для приема гостей. Мы ее так и называли - гостевая. Привез я однажды Костю к нам - и ему понравилось, особенно мастерская для его будущих проектов. Мы договорились, что Костя поедет к себе в T-or-C и попробует управляться сам. Если получится - останется жить там, как и прежде, а если будут трудности - он переедет к нам.
Итак, в один из январских дней повез я Костю обратно в T-or-C - домой.
Дорога располагает к разговору. Свободное время располагает к размышлениям.
-Я слышал, сейчас в России перемены. Но еще несколько лет надо, чтобы там наладилось. Мучается наш русский народ. Ты говорил, что у тебя друг есть в России. Что там делает? Кем работает?
-Профессор он, преподает в институте.
-Ну, профессору еще можно подходяще жить, да вот остальному народу тяжко. А в каком городе живет твой профессор?
-В Москве.
-Я немало поездил по России, когда был молодым. Исколесил ее от Волыни до Владивостока. Все искал, где остановиться можно, где пищи вдоволь, где жизнь человеческая. В 1932 году поехал я с Дальнего Востока к себе на родину, на Украину. В Волыни был. В Харькове... Люди, не зная, что я с Дальнего Востока, говорили мне: "Здесь голодно. Вот на Дальнем Востоке - там житуха. Там все есть". Я сам себе думаю: "Если то, что я там оставил, - это житуха, то надо мне отсюда уматывать. А вот куда?" Махнул я тогда в Москву. Был у меня транзитный билет, а по нему тогда на вокзале можно было купить суп да еще кое-чего поесть. Сижу я на скамейке на вокзале и хлебаю этот суп: горячая вода с намешанной чечевичной мукой и луком. Подходит ко мне такая красивая девушка лет 18. Стройная, черноглазая, с длинной косой.
-А ты, парень, суп где взял?
Я показываю и говорю: "Только билет транзитный нужен".
-А у меня нет билета. Но сегодня я еще не ела, и денег ни копейки нету... Вчера вечером подошли трое: два парня и девушка - и отобрали все, что было. Из Курска я, приехала за покупками. Что теперь делать буду? Даже на обратный билет денег нет.
-Короче, купил я ей, чего поесть, купил и билет на ночной поезд, а до поезда поехали в Зоосад. Я всегда любил животных. Очень хороший был Зоосад... А есть сейчас в Москве Зоосад?
-Наверное, есть, - говорю я.
-Походили мы по Зоосаду, зашли в несколько магазинов. Ничего, кроме зубного порошка и конфет "Монпансье", не было. А когда я попал в Харбин, то увидел, что в советском Железнодорожном кооперативе было все: и ветчина, и колбаса, и шоколадные конфеты, и зефир. За границей снабжали лучше, чем у себя дома...
-Хотел бы ты в Россию поехать? - перебил я его.
-Если перемена какая будет, я бы хотел поехать посмотреть свой народ, поговорить на своем языке... Только чтоб сразу назад пустили, - спохватился он.
-Недостатки в России, - продолжал рассуждать Костя.
-А какие недостатки ты видишь? - спрашиваю.
-В России не дорожат людьми, поэтому и отсталая, - резко выпалил Костя. - А знаешь, почему я решил в Китае остаться, когда меня тайфуном смыло с палубы на Амуре? Незадолго до этого случилось мне быть на побывке в своей деревне. Сижу я у своих родных дома и слышу, перебранка какая-то у ворот. Выхожу - и вижу: на телеге сидит Степан, наш земляк с Волыни. Исправный был крестьянин, трудолюбивый. Держит Степан два меха зерна, которые, видимо, были спрятаны в соломе. А перед телегой стоит местный староста, которому помогают с десяток красноармейцев с ружьями на изготовку.
-Зернозаготовки, излишки сдавать надо.
-Какие это лишки, - взмолился Степан, - это для посева. Не трогай мешки. Осенью я тебе четыре мешка и даже больше дам.
Степана стащили с телеги, солдаты подхватили мешки и перенесли в свой грузовик. А Степан? Степана забрали как кулака и сослали в лагерь на 5 лет. И все это делалось под красным флагом...
Костя задумывается о судьбе русского мужика, а я увожу его к судьбе рабочего:
-Ведь ты рано ушел на завод? Кем работал?
-По металлу все, что хочешь, могу делать. И на токарном, и на фрезерном, и на строгальном станках я работать могу. Еще в Китае я сам сконструировал и изготовил автоматический пресс для производства кирпича. Крепкий выходил кирпич. Нравился японцам мой автомат. Тут как-то узнали из советского посольства в Харбине, что один русский умелец изобрел автомат для производства кирпича. Разыскали меня и прислали за мной своего человека. Приезжаю я в консульство. Принял меня лично сам консул.
-Слышал, - говорит консул, - диковинный автомат ты изобрел. Японцы только о нем и говорят, нахвалиться не могут. Ты ведь русский? Приехал бы ты в Россию со своим изобретением, там бы тебя так наградили, как ни одно государство не наградит.
-Я подумал и сказал консулу: "Хотите этот аппарат - покупайте, а в Россию я не поеду. Там тебе дадут только справку и все". Так эта сделка и не состоялась.
По всему чувствуется, умелый и мыслящий был рабочий Константин.
-Вот поправлюсь от переломов, докуплю инструмент и начну что-то мастерить. Не думай, что я немощный. Я из крепкой семьи. Родители мои, сестры, братья никогда ничем не болели, и я тоже, кроме йода, никогда никакими лекарствами не пользовался до того, как кости переломал. И ведь упал-то я на ровном месте: шел к автобусной станции узнать, когда автобус идет на Миннесоту. Хотел съездить знакомых навестить. Видишь, как получается: всю жизнь по сопкам лазил, охотился, камушки красивые собирал - ничего со мной не случалось. А тут на ровном месте упал да так кости переломал
-Видел я твои переломы, Костя, пока тебя хирург Поллет оперировал.
-Хорошо он мне операцию сделал. Говоришь, поставил мне пластину из нержавейки и закрутил восемью шурупами? И видишь, как хорошо срослось. По сопкам я ходить не стану, но кое-чем я еще займусь, кое-какие идеи еще реализую. Весной поеду я к канадской границе. Люблю я те края. Рыбу половлю да и немного старательским делом займусь. В крови у меня это. А к осени, может, уговорю кого из русских поехать со мной жить в T-or-C. Здесь тепло и сухо, хорошо для пожилых людей, особенно со всякими артритами и ревматизмами. Городок небольшой. Все есть, воздух чистый, и ключи горячие из земли бьют. Недаром раньше городок назывался Горячие Ключи. На источниках бани понастроили, и за доллар можешь париться сколько хочешь...
Некоторое время ехали молча. Чувствовалось, каждый думал о своих делах. Как нередко бывает, общность обстановки приводит к одинаковым мыслям. Как-то неожиданно затронули мы тему Америки, той страны, по безлюдной пустыне которой мы ехали...
-Лучшей страны, чем США, нет. Правда, я здесь тяжело работал, но заработал себе пенсию, почти бесплатное медицинское обслуживание, сэкономил денег на старость...
Я хочу знать мнение Кости о тех странах и народах, среди которых он провел свою длинную и необычную жизнь.
-Китайцы ничего не стоят, хотя пища у них довольно приличная, здоровая для организма. Засоряют они мозги своему народу пустыми идеями. Китайцы употребляют много наркотиков. Солдатам, например, дают бумажки, пропитанные наркотиком. Перед боем солдат пожует бумажку и становится храбрым...
-Японцы, хоть и косоглазые, - они мудрые. Они берут к себе на службу лучших специалистов из разных стран, учатся у них, а потом делают лучше, чем их учителя.
-Бразилия ни к черту не годится. Там большинство людей живет от получки до получки. Народ много времени тратит на всякие гулянки и веселья. Немало бразильцев агрессивно настроены к эмигрантам...
Океан жизни выбросил в мои объятия, как песчинку, стойкого и сильного, своеобразного человека. Мне хотелось как можно больше узнать о его жизни, полной скитаний и одиночества, а Костя, может, впервые видел заинтересованного слушателя. Ему хотелось рассказать все, порассуждать обо всем.
С раннего детства отец Кости, наделенный природным умом крестьянин, передавал мальчику умение наблюдать за природой, за жизнью пчел, муравьев и птиц, и с годами у Кости сложилась своя схема Миропорядка во Вселенной. Кто-то, по мнению Кости, создает программу, управляющую миром от мельчайшего элемента до Вселенной, задавая параметры и правила функционирования и информационного обмена на всех уровнях Всемирной системы. Солнце управляет жизнедеятельностью на Земле. Христос, который был простым смертным человеком, не мог контролировать и управлять процессами жизни природы и человека. Библию Костя трактует как сборник мифов, рассказанных умелыми рассказчиками для направления людей по путям, определенным догмами религиозных учений. Считает, что первая фраза Библии: "В начале было слово..." - программа построения мира в единстве логического и духовного. Смерти Константин не боится, но ее не ждет. В поощрение и наказание за добрые дела и грехи, проповедуемые религиями, не верит, но считает, что человек счастлив, когда не причиняет зла себе подобным. Большие противоречия и непоследовательности Константин видел в одной из фундаментальных догм христианства.
-Иисус Христос, - говорил он, - приходил на Землю, чтобы дать людям основной закон: Возлюби ближнего, как самого себя. Последователи христианских религий призывают паству к соблюдению этого закона, но почему же между православной, католической и протестантской церквями такая вражда? Почему они не возлюбили друг друга? Разве это по-христиански?
-Не меньше противоречий, - подумал я, - у иудеев, где ортодоксы, консерваторы и реформисты воюют друг с другом.
-Социальные сферы деятельности человека все более и более подвергаются кризисам, - продолжает свои обличения Костя. - Система образования потеряла свою основную функцию: подготовку детей к жизни. Мало уделяется внимания воспитанию характера - стержня жизни человека. Воспитатели - малокомпетентные люди из служб социального просвещения, религиозных организаций, а также чиновники развлекательной индустрии -растят человека, которому отводится роль винтика. Низкий процент участия населения в выборах свидетельствует о потере доверия к демократии. Все больше и больше людей отвлекается из сфер материального производства, все больше средств уходит на пропаганду, машину власти, принуждение и наказание, обеспечение безопасности...
(Костя говорил, как бы вороша старый конспект: выбирая неторопливо давным-давно знакомые мысли и старые истины:)
-Человек, желающий выжить в этом сложном мире, не должен заниматься никакой политической деятельностью. Как бы ни назывались государственные системы - империи, халифаты, королевства, княжества, рейхи, республики различного типа - принципиальные идеи правления большинством общие. Правящее меньшинство всеми силами пытается убедить большинство, что государственная машина служит большинству, что без нее народ не выживет или окажется порабощенным врагами. Хорошо служивший в разные эпохи принцип "разделяй и властвуй" разделяет людей по естественным и придуманным режимами признакам: этническим, религиозным, культурным, идеологическим, профессиональным и т.д. Отдельные группы натравливаются друг на друга, противоречия превращаются во вражду, вражда переходит в ненависть, и такое напряжение в обществе ведет к войне, длящейся столетиями. Находясь в состоянии войны, государству легче манипулировать народом, легче ограничивать свободы, избавляться от критиков. Здоровье, образование, жизненный уровень нации становятся не значимыми на шкале приоритетов. Вместе с тем, легче обосновываются миллионные расходы на нужды войны и военного аппарата, куда, без сомнения, входят крупнейшие корпорации. Во время войны усиливается национализм. Лозунг "Наши люди более важны, чем другие" пронизывает все сферы жизни.
Краеугольным камнем демократии Костя называл выборы. Но на избирательные участки приходят далеко не все, имеющие право голоса, и таким образом, слишком маленький процент избирателей решает, кто будет избран. Работники многих частных фирм зачастую не могут пользоваться основными свободами демократического общества. Ни средства массовой информации, ни общественные или религиозные и даже военные организации не пользуются вполне плодами демократии. Многие страны не только не имеют никаких дем. свобод, но активно настроены на то, чтобы такие свободы и не появились, причем все они ссылаются на специфику страны, мол, демократия не подходит ни с исторической, ни с этической, ни с религиозной точки зрения.
-Когда я выбираю друзей, - рассуждает Костя, - я выбираю людей с близкой мне идеологией, культурой и интересами. На уровне государств это не работает. В друзьях оказываются страны с авторитарными, фашистскими или коррумпированными режимами. Политическая конъюнктура и интересы больших бизнесов влияют на этот выбор часто в ущерб государству...
-Идея главенства большинства - основа демократии, а большинство не всегда право, - резюмирует Костя.
-Знаешь ли ты о Л.Н.Толстом? Он когда-то говорил, что заблуждение не перестает быть заблуждением от того, что большинство разделяет его.
Костя Толстого не знает, но с радостью соглашается:
-Лучше не скажешь. Сколько коммунистов было в России. А фашистов в Германии!..Зарождаются идеи у одиночек. Моисей, Христос, Будда, Магомет проповедовали новые идеи в одиночку, а потом их использовали демагоги. То же самое можно сказать и о людях искусства, науки и бизнеса...
Сегодня корпоративные скандалы, коррупция, безответственная или нарушающая закон деятельность бухгалтерских отделов и фирм дискредитирует мир бизнеса. Одновременно обыватель теряет этические ориентиры: если всем можно, почему нельзя мне?
Подъехали мы к T-or-C. Дорога свернула вправо от шоссе, и началась главная улица города - Бродвей. Когда говорят Бродвей, в представлении сразу всплывает нью-йоркский Бродвей с его небоскребами, витринами и рекламами, но ничего такого, конечно, не было на Бродвее в T-or-C.
Двухполосное одностороннее движение, одноэтажная застройка. Проехали солидное здание банка и супермаркет, за кинотеатром - жилой дом. П-образное одноэтажное здание с внутренним двором для машин имело весьма неприглядный вид. По американским стандартам это был "постоялый двор" для самых бедных. Костина так называемая "студия" состояла из спальни, туалета и маленькой кухоньки. Холодильник, газовая плита, сантехника были в весьма запущенном состоянии. Плата за это жилье - 90 долларов. Зная о Костиных финансовых возможностях, я предложил ему подыскать что-нибудь более приличное, но он отказался, сославшись на то, что к весне переедет куда-нибудь.
Посетили мы с Костей местное отделение полиции. Оказалось, что все ценности - в сейфе больницы, куда доставил беспамятного человека полицейский. Заехав в больницу, довольно быстро получили Костино имущество: мешочек с обработанными аметистами, сапфирами, изумрудами и завернутые в тряпочки сотни, по 5 тысяч в каждой тряпочке, всего 42 тысячи. Когда Костя предложил работницам больницы, которые выдали ценности из сейфа, по 20$ на конфеты, они категорически отказались.
Костя предложил ехать в магазин, но мне перспектива оставить его с такой суммой денег до понедельника показалась настолько плохой, что я уговорил его позвонить в банк. Была пятница, банк закрывался в 5, но знакомая Косте банкирша меня сразу поняла и сказала, что будет ждать нас. После пересчета денег и оформления вклада банкирша рассказала мне, что знает Костю уже лет 15, но они ни разу не поговорили из-за того, что Костя не знает языка, общались с помощью жестов и простейших фраз. Я рассказал Мэри о Косте, перевел его распоряжение, куда и сколько платить (в основном это были небольшие медицинские счета, которые Медицинское страхование пенсионеров не оплачивает).
После банка мы заехали в супермаркет, где купили Косте продуктов на несколько дней. Только там мы вспомнили, что целый день не ели. Заехали к Косте домой, встретились с менеджером его квартиры и, приготовив наскоро бутерброды, расстались. Время было уже позднее, а я не хотел ехать обратно домой в темноте. Костя меня поблагодарил и обещал звонить, а через 3 месяца навестить в Эль-Пасо, когда приедет на осмотр к хирургу, который делал операцию.
По дороге домой я в мыслях все время возвращался к истории человека, которого тайфун истории перегонял из Украины через Россию, а оттуда в Китай, а затем в Бразилию, а потом в США и приземлил в середине пустыни в маленьком городке штата Нью-Мексика со странным названием Правда - или - Последствия. Можно сказать, Костя нашел место для жизни, - и в этом была его правда. А последствия...
После того, как я отвез Костю домой, каждый из нас стал жить своей жизнью, своими заботами. Я усиленно искал работу, так как жить на пособие по безработице и на прибыль, которую приносили два "газетных" маршрута моего старшего сына, было очень трудно. Мы перезванивались с Костей, и я узнавал о его делах и здоровье. Костя быстро поправлялся и однажды я его привез к хирургу Поллету на обследование. Все шло хорошо. Хотя старательством Костя больше не занимался, у него накопилось много камней, и он мог делать свои ювелирные украшения. Время от времени наша знакомая банкирша звонила мне, чтобы я перевел на английский Костины просьбы.
Так прошло несколько месяцев...
Однажды мне позвонил человек, которого я раньше не знал. Это был адвокат из T-or-C. Он известил меня, что неделю назад от инсульта скончался Костя Здун. Его похоронили на местном кладбище, и когда стали разбирать вещи и бумаги, обнаружили завещание. В завещании я был записан наследником Константина Здуна.
***
Хотя бы раз в жизни каждый человек слыхал историю о неожиданном наследстве. Я помню ее в таком виде:
Умер богатый человек, не оставив завещания. В соответствии с законом штата, имущество должно быть продано на аукционе, а деньги от продажи - разделены между родственниками. Большинство вещей было быстро продано, остались мелочи, которые никто не хотел покупать. Среди этих мелочей была старая фотография мальчика в ничем не приметной рамке.
Когда все разошлись, к аукционеру подошла старая женщина и попросила эту фотографию за 1 доллар. Денег у нее не было, но фотографию ей очень хотелось получить, потому что на фото был изображен сын того человека, имущество которого распродавали.
-Я работала у покойного няней и воспитывала этого мальчика, - сказала женщина, - я любила его, как сына. Он утонул много лет назад, спасая тонущего друга.
Аукционер без разговоров отдал фотографию за 1 доллар.
Придя домой, женщина захотела посмотреть на обороте фотографии, когда снимок был сделан. Сняв картонку, она увидела, что между ней и фотографией лежала аккуратно сложенная бумажка. Это было завещание, по которому все имущество миллионер отдавал тому, кто будет владельцем фотографии любимого сына.
Неизвестно, как старая женщина распорядилась миллионами. Уверяю вас, это непростое дело. Мне показалось, что Костя одобрил бы мое решение помочь двум молодым людям получить образование