Вигневич Милан Джорджевич : другие произведения.

Вавилонская башня

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   ВАВИЛОНСКАЯ БАШНЯ.
  
   Драган открыл глаза и, несмотря на то, что окна квартиры выходили на запад, понял, что солнце стоит уже высоко. В голове мелькнула мысль: это его последний день в Одессе. На душе сразу стало тоскливо, захотелось опять закрыть глаза. Но от этого нельзя убежать, как нельзя убежать от смерти, которая однажды приблизится к тебе и обдаст своим леденящим дыханием. Драган повернул голову. Рядом спокойно спала Вера, словно ничего особенного не должно было произойти. Драган приподнялся на локтях и взглянул на стоящую в углу детскую кроватку, где так же спокойно спал Кирилл. Все в этой комнате было для иДрагана родным, здесь прошла почти вся его жизнь. Иногда казалось, что он ненавидит эту длинную, похожую на коридор комнату, но сейчас она казалась ему такой же уютной, как уютна для ребенка утроба матери. Он захотел встать, но в это время почувствовал на плече руку Веры.
   - Ну куда ты спешишь? Полежал бы еще немного, - сказала она.
   Он повернулся и поцеловал ее.
   - Я думал, что ты еще спишь, а мне пора вставать, ведь это последний день.
   - Только не надо зарекаться, может, ты еще и вернешься...
   - Нет, не вернусь, хотя не знаю, как я буду жить без вас.
   - Не хандри, Если что-то решил, то делай, ну, а если боишься, то оставайся.
   - Ты говоришь так, как будто это не касается тебя с Кириллом. Ну да ладно, я буду вставать.
   Он подошел к детской кроватке. Кирилл спал широко раскинув руки. Драган вздохнул и вышел в другую комнату. Здесь на диване сидел отец. Как только он увидел Драгана, на глазах у него выступили слезы и он поднялся.
   - Ну что, синэ, пьем кофе?
   - Давай, - согласился Драган. - только я пойду умоюсь. Отец почти бегом вышел на кухню, и тут Драган впервые заметил в его движениях признаки старения. Пока он умывался и чистил зубы, в доме уже все встали и теперь сидели вокруг журнального столика. На столе дымился свежеприготовленный кофе, ежедневный обряд начался. Отец вышел в другую комнату и вернулся с бутылкой ракии.
   -Садись, синэ, давай выпьем по рюмочке сливовицы, у меня для такого случая еще немного осталось, - и он стал разливать по рюмкам. Себе он налил последнему и поднял бокал.
   -Выпьем за то, чтобы все было так, как ты задумал. Главное - не трусь! Живели!
   -Живели, - повторили все и выпили.
   Драган выпил, поставил рюмку и сказал:
   - Господи, как я буду жить без вас? Мать подошла к нему сзади и нежно обняла за плечи.
   - Не надо, Драган. Мы сами не знаем, что мы будем без тебя делать. Но коль ты так решил, то надо ехать Все будет хорошо, и мы еще увидимся.
   - Ладно, - согласился Драган, - давайте завтракать и я хочу пойти проститься с Одессой...
   - Куда ты пойдешь? Лучше посиди дома, а то еще с кем-нибудь выпьешь и опоздаешь на поезд. - посоветовала мать.
   - Опять ты за свое! Давай хоть сегодня без этого,-вспалил
   Драган, встал и вышел на кухню. После завтрака они с Верой одели Кирилла и вышли вместе на улицу. День был чудесный, ярко светило солнце, ветра не чувствовалось. Почти, как летом.
   - Пойдем прогуляемся по парку - посмотри, какой красавец вырос, - предложила Вера. Они перешли дорогу, вошли в парк и направились к озеру. Парк действительно вырос чудесный. Когда-то, будучи детьми, они своими руками сажали здесь на пустыре маленькие деревца.Теперь они выросли и могли защитить от солнца в любую жару. Сейчас на всех деревьях набухли почки, а на некоторых нежно зеленели молодые листья.
   - Ты знаешь, я рад, что уезжаю из Одессы. Я все здесь люблю, но мне иногда кажется, что тут не осталось места, куда бы не ступала моя нога. Каждый день кажется как никому не нужное повторение. Некоторые люди могут прожить всю жизнь на одном месте, и в этом нет ничего дурного. Но для меня родиться, жить и умереть в одном месте, где ничто больше не удивляет твой взгляд, было бы мукой. Это может заставить любого возненавидеть когда-то любимый город. Лучший выход уехать.
   - Чтобы умереть где-то на чужбине, среди незнакомых людей? - спросила Вера.
   - Да нет, я не об этом. Просто, когда уезжаешь, в памяти остаются в основном приятные воспоминания. Всегда приятно вернуться в гости туда, где прошло твое детство. Ведь ты знаешь, человеку особо дорого то, что меньше доступно. Я уверен, что в моей памяти Одесса навсегда останется солнечным городом.
   Они прошли вокруг парка и Вера с Кириллом пошли домой, а Драган на троллейбусе поехал в центр города, На Дерибасовской было, как обычно, полно народу, люди шли улыбаясь, и все казались отдыхающими. В других городах люди слишком много думают о работе, а здесь даже на работе думают об отдыхе. Все Драгану было тут знакомо: каждая подворотня, каждый магазин, кинотеатр. Город был полон друзей и знакомых. И вот теперь все это останется, а его уже здесь не будет. Все это чем-то напоминало смерть. Он умирал в этом городе, чтобы родиться где-то а другом месте, но только неизвестно, будет ли это рождение счастливым. Непонятно только, для чего были прожиты все эти годы, для чего с таким трудом нажитые друзья остаются и, может быть, он никогда их больше не увидит. В голове кружились только грустные мысли, но на сердце было тепло от общения с любимым городом. Если подумать, то понятие родины для него полностью отождествлялось с Одессой, такой непохожей на другие города. Везде в Союзе люди в основном верят в то, что им говорят по радио и телевидению. Одесситы мало кому верят, а может быть. не верят никому вообще. Все здесь берется под сомнение. Это нравилось Драгану, ведь сомневающийся человек много зла не наделает. Все самые трагические ошибки сделали люди, свято верящие во что-то. Здесь больше, чем где-либо, люди любят посмеяться, в том числе и над собой. Обидеть одессита тяжело из-за того, что одессит все превращает в шутку. Одесситы - шумные, но это от горячего южного солнца, и веселые - это от теплого сердца.
   Еще неделю тому назад Драган и не думал о расставании, но на прошлой неделе ему позвонили из ОВИРа и сообщили, что ом может получить документы. После пяти лет безрезультатных попыток выехать они решили, что Драган будет оформлять документы сам, так как всей семьей их все разно не выпустят. Да и выпустят ли вообще? В ОВИРе его встречала очаровательной улыбкой Горгоны старая знакомая - Татьяна Михайловна. Драган отлично знал, что за этой улыбкой скрывается только коварство.
   - Вот Мандич, я же вам говорила: бросьте вашу идею о выезде в Австралию, и все будет хорошо. И, видите, в Югославию вас пустили.
   - Ну, хоть на том спасибо, - поблагодарил Драган.
   - Вы же знаете, мы против вас ничего не имеем и делаем все, что в наших силах.
   -Это точно: смогли - и не выпустили в Австралию, ну, а в Югославию не смогли не пустить!
   - Напрасно вы иронизируете! - обиделась Татьяна Михайловна - Вот, возьмите ваши документы, но только, не делайте глупостей: езжайте в отпуск и возвращайтесь. Учтите, что если вы задумаете там остаться, мы вашу семью к вам не выпустим.
   Драгана как будто ударило током, он был готов разорвать на куски эту маленькую язву, но он только сказал ей:
   - Вы не имеете права угрожать мне. Я поступлю так, как посчитаю нужным! - взял документы и, попрощавшись, вышел.
   Он решил не говорить никому из друзей о том, что не собирается возвращаться, но они сами догадывались обо всем и прощались с ним, как будто навсегда. В других странах, если человек эмигрирует, это вовсе не означает, что он не вернется назад. Из Союза можно уехать только навсегда, и поэтому русские эмигранты так страдают морально. Бери пару чемоданов в руки и будь здоров - живи, как знаешь.
   ххх
   На вокзале Драгана провожали только отец, мать и Вера с Кириллом. Этот перрон был местом тяжелых расставаний. Здесь они прощались с сестрой и со многими друзьями, уехавшими навсегда. Теперь подошла его очередь. Мать суетилась, давая советы, как и что делатью Отец, наоборот, все время молчал. Вера казалась наиболее спокойной, ну, а Кирилл совсем не понимал смысла происходящего и носился по перрону, приставая с расспросами. Драган ужасно переживал, и Вера, видя это, взяла его за руку и сказала:
   - Не мучайся ты! Если это так тяжело, то не делай ничего и возвращайся.
   - Может быть, действительно ничего не выйдет и придется вернуться, - согласился Драган, но я не хочу об этом даже думать. Ладно, давайте прощаться.
   Он повернулся к матери и, увидев, что она плачет, нежно обнял ее. , - Не плачь, мамуля, мы еще обязательно увидимся.
   Мать нежно, как в детстве, погладила его по голове.
   - Конечно, увидимся, - произнесла дрожащим голосом и заплакала еще горше - Ты скажи Снежане, чтобы она помогла тебе всем, чем может, и поцелуй ее за нас.
   Они крепко расцеловались, и Драган повернулся к отцу, старавшемуся сдержать свои эмоции.
   - Папа, я тебя прошу, помоги здесь Вере, ведь без твоей помощи их не выпустят.
   - Не волнуйся, синэ, я сделаю все, что в моих силах, а ты себя береги. Главное - это нервы, - и отец, не зная, что сказать дальше, крепко обнял Драгана.
   Теперь пришла пора прощаться с Верой. Драган прижал ее к себе и прошептал ей на ухо:
   - Вера, обещай мне не передумать и не сдаваться в случае, если тебе будут отказывать.
   -Обещаю, -- твердо ответила Вера.
   - Спасибо. Ну, а там, если будет нужно, буду спать под посольством с плакатами, - и он крепко поцеловал ее в губы.
   Наконец Драган поймал бегающего под ногами Кирилла и взял его на руки.
   -Будь здоров, сынок, слушай маму... - начал Драган, но голос его сорвался.
   -Папа, купи мне робота, - попросил Кирилл.
   -Хорошо, куплю, - согласился Драган и, расцеловав сына, поставил его на землю.
   -Иди, сынок, а то поезд тронется, - предупредила мать. Драган едва успел встать на подножку вагона, как поезд тронулся, и вокзал поплыл назад. Они шли некоторое время за поездом, но вот состав стал набирать скорость, они начали отставать и махать руками.
   -До свиданья, - крикнул Драган, и взгляд его затуманился нахлынувшими слезами. Поезд повернул, и перрон скрылся из виду.
   - Господи, за что все это, - крикнул Драган и, утерев слезы, вошел в вагон.
   ХХХ
   Огромное, яркое, круглое как шар детство.Все в нем удивительно солнце, облака, небо, трава. Как только открываешь утром глаза, весь мир летит тебе навстречу. Все удивляет своим размахом и обилием красок. Небо такого голубого цвета, что кажется, если взять его в руки и начать выжимать, то из него польется синька. Трава-до безумия зеленая, а огромный солнечный шар заставляет сверкать мир всеми цветами радуги. В детстве все в первый раз: жуки, муравьи, птицы, шикарные разноцветные бабочки, танцующие над невиданной красоты цветами, Так бывает только в детстве, а потому глаза детей так чисты и сверкают, ведь в них отражается удивительный, невиданный мир. С возрастом люди теряют это чувство и иногда, не замечая красоты окружающего мира, несутся, неизвестно куда, захваченные своими обыденными мыслями. Уже нет того постоянного восхищения, ведь все это было видено не один раз. Иногда люди не замечают даже красок, живя как в черно-белом кино. Опыт делает свое черное дело, а природа этого не любит. Ей милее неопытный радостный юнец, обжигающийся, пробуя рукой огонь.
   Как приятно проснуться утром, увидеть перед собой улыбающееся лицо отца или матери и почувствовать себя любимым. Кажется, что ты - центр мира, все любят тебя и играют специального для тебя поставленный спектакль. Мама Драгана, всегда усталая, но не перестающая трудиться, быстрая и шумная, чего многие пугаются. Но это только оболочка, а внутри она добрая и ласковая. Папа - большой и сильный, готов отдать за Драгана все, даже собственную жизнь. Но имущество их невелико: полупустая квартира, шкаф и несколько кроватей. Драган вообще начал свою жизнь с чемодана, ведь ни детской кроватки, ни коляски у них не было. Но так живут многие, а потому никто не обращает на это внимания. Зато они счастливы тем, что есть друг у друга. Уфа. Огромный двор, который через много лет покажется крошечным. Вокруг двора стоят деревянные заборы, за ними скрывается незнакомый пугающий мир. С другой стороны дома неухоженный двор и помойка с сотнями крыс. На них с опаской, но все же охотится Драган вместе с друзьями. Крыс много, и они так агрессивны, что нападают даже на кур, живущих тут же на заднем дворе. Здесь живет даже маленький бодливый козленок. Квартира, где живет Драган, находится на первом этаже и поэтому зимой у них дома редко бывает светло. У Драгана есть старший брат и маленькая сестра, кричащая по ночам, но которую очень любят мать и отец. Это очень злит Драгана. Как-то решив от нее избавиться, он накрыл ее подушкой и уселся сверху. Но, к счастью, мама была рядом, и сестру спасли, а Драган надолго запомнил этот день. За все расплатилась его бедная попа, на которую еще долго больно было садиться. Брат Драгана намного старше его. Драган любит его и боится. С утра опасно проходить мимо комнаты, где его брат спит на раскладушке. Вот Драган идет по коридору и с опаской заглядывает в комнату где спокоино спит Женька.
   Драган хочет пройти мимо, но в это время Женька выхватывает из-под головы подушку и кидает в него. Драган вместе с подушкой улетает в ванную. Женька вскакивает с кровати, подбегает к нему, поднимает с пола и целует в щеку:
   - Ну, что, опять я накрыл тебя, - смеется Женька.
   -Дурак ты - обиженно отвечает Драган.
   А за это, дружок - смазка, - и Женька с силой проводит пальцами по голове "против шерсти". Ужасно больно.
   -Все равно - дурак! - не сдается Драган.
   -Повтори!
   -Дурак!
   - Ну, тогда - салазки.
   Женька хватает Драгана, кладет его на кровать и закидывает ноги за голову. Ужасно неудобно.
   -Будешь еще?
   -Буду. Дурак!
   -Хорошо, я подожду!
   Драган понимает, что так ничего не добьется, и соглашается.
   - Ладно, больше не буду.
   - Вот и отлично, - радуется Женька, отпускает его и укладывается опять на раскладушку.
   Драган обиженно выходит из комнаты, открывает дверь и с криком "Все равно - дурак!" выбегает на улицу. Драган никак не думал, что его взрослый брат не постесняется выбежать прямо в трусах на улицу. Но Женька пробегает весь двор, ловит Драгана и со своей жертвой возвращается домой.
   Да, обзываться - нехорошо, начинает понимать Драган. В этом ему помог убедиться еще один случай.
   Драган гулял на заднем дворе, возле забора. Вдруг на противоположной стороне улицы появился Вовка Цыпин. Он - ненормальный, своеобразная достопримечательность города. Дети часто обзывают его. Вот и Драган перегибаясь через забор и кричит:
   - Вовка - дурак.
   Вовка поворачивается, видит своего обидчика и мчится на него. Драган, испугавшись, бежит прочь, ведь Вовка большой и сильный, а главное ничего хорошего ждать от сумасшедшего не стоит. Драган бежит, но от страха у него подкашиваются ноги, и Вовка почти догоняет его. Но помощь приходит совершенно неожиданно. На Вовку кидается козленок и начинает бодать его. Тот останавливается и начинает отбиваться. Воспользовавшись заминкой, Драган убегает в подъезд и скрывается в квартире.
   -Все, больше обзываться не буду, - решает Драган.
   Детский сад находится недалеко от дома. Драган не любит ходить туда, но дома ему оставаться не с кем, а потому- приходится. Здесь двор еще больше - с садом, в котором растут вишни и три больших ранетки. Правда, спелой вишни здесь не бывает, её еще в зеленом виде съедают дети. Только однажды Драган осторожно раздвинул руками куст крапивы и обалдел от красоты: прямо на него смотрела красная вишня. Драган пробился сквозь обжигающую крапиву к вишне, нежно сорвал ее с ветки, обер с неё пыль, положил в рот и с блаженством закрыл глаза. Он смаковал удовольствие очень долго и запомнил это на всю жизнь. Зато ранеток на деревьях было ужасно много, больших и кислых, как раз то, что надо Драгану.
   Зима в Уфе холодная, снежная и долгая. Снег может идти неделями, засыпая все вокруг метровым слоем. Наутро дворники начинают чистить дороги, сваливая снег в сугробы высотой с человека. А когда начинают сбрасывать снег с крыш, то сугробы превращаются в высокие стены.
   Драган с друзьями весь день катается на санках и лыжах, лепит снежных баб и штурмует снежные крепости. Домой он возвращается всегда промокшим, за что ему часто попадает от мамы.
   Из далекого детства Драгану запомнился один день. По радио сообщили, что умер Сталин. Многие плачут Слезы на глазах у папы и мамы. Папа говорит, что умер величайший человек на земле, и неизвестно, что теперь будет. Такое впечатление, что умер отец всех людей и Драган еще совсем маленький, но и он переживает. Во дворе он сорвал цветы и положил их в том сочинений Сталина, возле его портрета. Они лежат там до сих пор - голубые анютины глазки. Только теперь Драган знает, что тогда умер человек, которого он ненавидит. Это он погубил и исковеркал жизни миллионов людей, в том числе и жизнь его отца. Но это будет потом, а пока Драган бережно ставит книгу на полку и плачет, видать Сталин и его отец тоже. Драган растет, и вот пришел день идти в школу. Он стоит в новой форме, с букетом цветов среди других детей перед зданием школы. На него с полными слез глазами смотрят папа и мама. Первый день и первые происшествия. Драгана посадили за одну парту с его соседом Сашкой, и они не поделили книжку. Сначала они просто толкались, а потом стали плевать друг в друга. Учительница остановила их и сказала:
   - Сейчас же прекратите. Это - школа, и здесь надо учиться, ну а если вы верблюды и вам хочется плеваться, то вам надо идти в зоопарк.
   Все дети стали смеяться, а Драгана с Сашкой рассадили в разные углы класса. Но на этом приключения Драгана не кончились. Домой он пришел вовремя, но только без портфеля, оставив его в школе. Так что первый день заставил родителей Драгана задуматься. Но дальше все пошло нормально, и учился он хорошо. Правда были и вещи, которых он никак не мог понять. Драган старался на эту тему не говорить, но ничто не могло ему объяснить поступок Павлика Морозова. Ведь он донес на своего отца! А их учат, что он поступил по-геройски. Дальше - еще хуже: кругом все читают Гайдара, становятся тимуровцами, стараются быть активными. Драган же Тимура не понимает и не любит. Однажды его отправили в пионерский лагерь, но он сбежал оттуда, не выдержав линеек и сборов. Рассказ Гайдара "Честное слово" вообще раздражает его: почему, даже если тебя обманули, ты все равно должен держать свое слово? Чтобы дать плохим людям возможность воспользоваться этим? Зачем? У Гайдара одни мальчиши-кибальчиши, другие мальчиши-плохиши, и ничто им уже не поможет. Кто их так расставил и почему? Все восхищаются поступками Матросова, Гастелло, но Драгана все толкает в обратном направлении. Неужели нельзя было заткнуть амбразуру сапогом или выброситься с парашютом, ведь у людей всего одна жизнь.
   "Видать, я просто не патриот, а эгоист, и слишком люблю свою жизнь", - думает Драган и стыдится этого.
   Он живет в мире атеистов. Их учат, и он знает, что Бога нет, а потому у них материалистический взгляд на жизнь. Как только Драган стал задумываться о жизни, он понял, что его пугает не столько смерть, до которой еще ужасно далеко, а то, что его еще совсем недавно не было на свете. Ужасно и непонятно, как это - мир существовал, а его не было. Драган бежит к отцу и спрашивает:
   -Папа, скажи, где я был, когда ты воевал? Отец смеется и берет Драгана на руки.
   - Ты всегда был со мной. - успокаивает он Драгана.
   -Значит, я и воевал с тобой?
   - Конечно, мы всегда были вместе.
   Это несколько успокаивает Драгана, но не надолго. Через некоторое время он начинает понимать, что человек смертен, и что в один "прекрасный день" умрет бабушка, а потом отец и мать, Мысль о том что когда-нибудь не станет родителей шокирует и Драган по ночам, когда эти мысли особенно невыносимы, бежит к родителям в кровать, обнимает, целует их, старается покрепче прижаться к ним. "Нет, я никогда не отдам их смерти, я буду с ней биться", - почти кричит он про себя. Мать нежно обнимает его и спрашивает:
   -Ну, что с тобой, мой мальчик, чего ты испугался?
   Но Драган не хочет рассказывать им правды, а то они тоже испугаются. Да и вообще ему кажется, что люди просто не понимают, что их ждет, иначе бы они сошли с ума от страха. Без веры жить тяжело. Мозг судорожно бьется, пытаясь понять то, что происходит вокруг. Откуда взялся мир? Есть ли у него конец, и если есть, то что за этим концом? Что будет, когда он умрет, и какой тогда во всем этом смысл?.. Но понять это невозможно. Особенно тяжело по ночам, когда лежишь в темноте и чувствуешь вокруг себя огромный космос. Мысль о смерти настолько сильна, что от неё Драган каждую ночь изгибается дугой в постели. Разум и тело протестуют, и он беззвучно кричит про себя:
   -Господи, спаси меня, как хочется, чтобы Ты был!
   Уфа не нравится родителям Драгана, и вот, когда отец закончил военную службу, они решили переехать в Одессу. Они выезжали и в Уфе шел снег, а когда через три дня приехали в Одессу, там стояла золотая осень и было тепло.
   По улицам, усаженным акациями и каштанами, ходили веселые, загорелые люди. Они смеются над тем, над чем в Уфе смеяться и не подумают. Вообще Одесса очень шумная, такое впечатление, что все говорят и никто не слушает. Но это только кажется, все слышат то, что им надо, ну а зачем слушать то, что не нужно. Здесь Драган впервые увидит море, и уже потом не сможет представить без него жизни. Оно станет его лучшим другом, с которым никогда не скучно. Оно тоже никогда не молчит, но всегда слушает.
   Одесса поразила тем, что прямо на улице растут фруктовые деревья. Здесь не надо лезть сквозь крапиву за одной вишней. Рядом, за забором, находится большой фруктовый сад, где почти безнаказанно можно наесться абрикосов. Прямо на улице тоже растут три громадных абрикосовых дерева, к которым ходит Драган с друзьями, беседуя о жизни. Небо здесь ярко-синее днем и почти черное ночью. Яркие звезды, висящие над головой, вновь и вновь заставляют задумываться над устройством мира. Где его начало, где конец? Кто его создал? А если никто, то откуда он взялся? Особенно непонятна и пугает бесконечность.
   Ведь у всего есть предел, значит, должен быть конец и у пространства. Ну, а если поставить в конце забор, то что будет за ним? Опять пустота. Детский ум холодеет от этих мыслей, он хочет поделиться ими с друзьями, но они считают его нудным. Видать, у них это не болит. Страх смерти покидает Драгана очень редко и поэтому Драган смотрит на все, как в последний раз. Но вот ему в голову приходит спасительная мысль:
   -А хочу ли я жить вечно?
   И тут Драган понимает, что никто не захочет жить вечно. Это было бы невыносимой мукой снова и снова смотреть на один и тот же мир, видеть, как умирают все твои друзья и близкие, а ты остаешься. Нет, тогда пусть все живут вечно.
   Но в этом случае на земле не останется места для новых людей, и это тоже не годится. Тогда придется смириться и умереть, хотя об этом лучше не думать. А ведь мир огромен, существуют другие города и села, страны и континенты, есть даже другие планеты и солнца. А человек живет в небольшом кусочке пространства, не ведая, что творится где-то в другом месте. Но это никого не пугает, ведь все знают, что жить во всех местах одновременно нельзя. Так почему же хочется жить во все времена. Нет, у каждого есть адрес, У Драгана: Солнечная система, Земля. Одесса, Шампанский переулок, дом, квартира и год.
   У Драгана во дворе много друзей. Они вместе играют в футбол и ходят на пляж. На бетонном мостике, куда они ходят, есть немного песка, но все остальное - камни. В округе почти все пляжи такие, кроме Аркадии и Ланжерона. Море полно всякой живности: морские коньки и иголки, крабы, бычки, а рыбаки иногда даже ловят скумбрию и камбалу. Нырять с маской - одно удовольствие, и Драган с друзьями каждый день ловит кучу крабов и мидий. Они пекут их здесь же, прямо на пляже. Костер они разводят на камнях, под скалой, сверху кладут железный лист, а на него уже кидают мидий. Едят и громко нахваливают. Неважно, что еда может нравиться не всем, главное-это то, что так они могут провести на пляже весь день, и не надо идти домой кушать. Ходят они в основном на один пляж и гуляют по улице только в сторону парка. В другой стороне находятся чужие дворы, и ходить туда не безопасно. Вообще, в отрочестве жизнь опасна: ходишь, как по минному полю. Сунулся не туда- получи. Но все равно с каждым годом они ходят все дальше и дальше. Они взрослеют, и у них появляются новые интересы. Драган, Мишка и Шурик играют весь день в футбол, а Юрка влюблен, у него роман и они все соучастники, передают записки, устраивают им свидания. Вовка тоже нашел себе девчонку. Они ходят, держась за руки, и иногда целуются. Драгану все это кажется нудным, не идущим ни в какое сравнение с футболом. Они разыгрывают настоящие турниры, разбиваясь на команды. Здесь есть громкие названия - "Бразилия", "Италия", "Англия", "СССР". Играют с утра и до темна, с короткими перерывами на еду. Но вот нашел себе подругу Шурик, а за ним - Мишка. Драган остался один, все смеются над ним и советуют найти себе какую-нибудь девчонку. Наконец, Драган решается, а Мишка обещал ему в этом помочь. И вот Мишка принес весть, что нашлась девчонка, готовая с ним дружить. Эта весть пугает Драгана.
   - Ну, что я буду с ней делать, - думает он и старается увильнуть, но у Мишки цепкая хватка.
   -Чего ты боишься? - спрашивает он.
   -Скажи мне, о чем с ней говорить?
   - Да не трусь ты, я тебя научу, - успокаивает его Мишка.
   -Ладно, учи.
   - Ты сначала ходи рядом и говори с ней.
   -А о чем?
   - Да о чем угодно - о кино или книгах. Потом можешь взять ее за руку и гулять. А главное -скажи, что она тебе нравится и предложи ей дружбу, ну, а уж потом можешь обниматься и целоваться.
   - А если она мне не понравится? - ищет зацепку Драган. . - Как это? Аня - классная девчонка, - обижается Мишка, и курс молодого ловеласа продолжается до вечера.
   На следующий день вечером нужно было идти на свидание. Драган оделся поприличнее, и они вместе с Мишкой пошли. Было жарко, почти как днем, и Драган чувствовал себя неудобно в рубашке с длинными рукавами. Они пришли на улицу Сегедскую, где их ждала Мишкина подруга Наташа. Отсюда они втроем отправились к Ане. Мишка с Наташей поднялись за ней, а Драган остался ждать возле подъезда. Как только он увидел Аню, то сразу понял, что она ему не нравится. Она была невысокого роста и с короткой стрижкой - под пажа. Но уходить было уже поздно. Их познакомили, и они вчетвером пошли а сторону ипподрома. Говорили о какой-то ерунде, о которой Драган раньше и не думал бы. Но вот Мишка остановился и сказал:
   -Все, нам пора уходить.
   - И мне тоже, - подхватил Драган.
   - Нет, ты еще погуляй, тебе спешить некуда, настойчиво сказал Мишка и бросил на Драгана пламенный взгляд.
   Они ушли, и Драган остался один на один с Аней. Что делать - он не знает, а потому сначала они идут молча. От этого становится еще тоскливей, и тогда Драган понес чепуху. Она ему что-то отвечает, но смысл ее слов до него не доходит. Дальше, по наставлению Мишки, он говорит Ане, что она ему нравится, и предлагает ей дружбу. Она соглашается, а в голове у Драгана стучит единственная мысль:
   -Она мне совершенно не нравится!
   Так, разговаривая, они подошли к ее дому, и тут до Драгана доходит, что ему придется ее поцеловать, и он остановился, как вкопанный, уставившись на Аню.
   -Что с тобой? - спросила она.
   Драган выдержал паузу и вдруг закричал:
   - Да пошла ты к черту! - и побежал. Ноги несут его пулей. Бедная Аня стоит, опешив. Нехорошо получилось, но Драган доволен собой и ему хочется кричать от радости. На этом его любовные приключения закончились еще на пару лет.
   В сознании Драгана происходят странные вещи. Лет до двенадцати он считал себя русским. И хотя в нём нет ни капли русской крови, он чувствовал себя частью большой страны, называющейся СССР. Но чем дольше он живет на свете, тем больше анкет ему приходится заполнять. Анкеты нужны всегда, и во всех анкетах вопрос о национальности, даже если ты записываешься в библиотеку. Драган - серб, но так как такую национальность знают не все, то через черточку пишется объяснение - югослав. Сначала это не нравилось Драгану. Да и какой он югослав, если в любом спорте болеет он только за Советский Союз. Но со временем он все больше и больше входит в роль. Особенно это стало заметно после того, как они стали ездить в Югославию.
   Отец не мог ездить на родину почти шестнадцать лет, но вот после того, как к власти пришел Хрущев, все стало меняться. Открылись ужасные подробности сталинского террора, а в магазинах стали пустеть полки. После разоблачения преступлений Сталина отношения между СССР и Югославией стали быстро налаживаться. Они всей семьей подали документы в ОВИР, и им разрешили ехать. Драган ехать не хотел, и даже пытался сбежать с поезда. Весь мир вне Советского Союза казался темным и несчастным. Ведь, как поётся в песне, "Я Другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек". При переезде через границу сердце Драгана замирает от страха, но вот, наконец они выходят в Белграде. Удивлению Драгана нет предела. Перед ним красивый город с высотными домами, каких он раньше не видел. По улицам ходят хорошо одетые люди, а витрины магазинов ломятся от изобилия. Как же так? Такого не может быть, ведь ему всегда говорили другое. Кажется, что это просто какой-то спектакль, и Драган не может поверить своим глазам.
   Кроме этого он встретил десятки своих родственников, увидел могилы своих дедов и землю, на которой родился его отец. Драган почувствовал, что у него начинают прорастать корни. Теперь он знает, что он - не русский.
   На следующий год они опять едут в Югославию, но на этот раз теплоходом. Отец работал в пароходстве, и ему продали на всю семью билеты со скидкой. И вот они все вместе стоят на палубе теплохода "Аджария", медленно выходящего из Одесского порта. Горящие огнями пристани остаются позади, "Аджария" плавно режет носом волны, и теплый, как парное молоко, воздух приятно ласкает тело. Мимо них в темноте проплывают пляжи Ланжерона, Отрады, и уже совсем трудно различить берега родного Дельфина и Аркадии. Первая остановка - Варна, уютная, и почти такая же советская, с длинными песчаными пляжами вдоль всего города. Здешние чайки поражают своими размерами, напоминая птеродаклей, но сидят они на домах и памятниках, как голуби или вороны. Вскоре после Варны они подплывают к Босфору, за которым открывается неизвестный мир. Они проплывают его рано утром, но все пассажиры уже на палубе, при фотоаппаратах и кинокамерах , чтобы запечатлеть это событие на память. У Драгана все внутри замирает от восторга, он чувствует себя аргонавтом, отправляющимся на поиски золотого руна. Все настолько возбуждены, что не замечают, как они вошли в Босфор, и только теперь, повернувшись назад, увидели его знакомые очертания. Мимо них по обеим сторонам пролива проплывает таинственный Стамбул со своими дворцами, крепостями и миноретами, султанами и их гаремами. Дальше - Мраморное море, а за ним пошли греческие острова, помнящие Геракла и Одиссея, На борту судна много греков, они навсегда уезжали из СССР в Грецию. Драгана мучают вопросы:
   -Ну чем им плохо в Советском Союзе"? Почему они уезжают? Может бьтъ, они - изменники родины?
   Ему хотелось осудить их, но что-то не позволяет ему сделать это. Они на вид - такие же люди, и с ними полно маленьких детей. Вид у всех очень озабоченный и возбужденный. Откуда Драгану знать, через что прошли эти люди и что им еще придется пережить. Он еще слишком мал для этого.
   И вот первый греческий остров - Делос. Здесь родился Аполлон, и тут его первый храм. Западные туристы отправляются на катерах на экскурсию по острову. У родителей Драгана валюты нет, а потому они будут осматривать остров издалека. Греция всегда представлялась Драгану зеленой, но сейчас перед ним лежали абсолютно голые коричневого цвета острова с остатками разрушенных храмов. Наконец, они пришли в Пиррей, где все греки сходят, и судно остается полупустым. Оставшиеся туристы идут на экскурсию в город Драган тоже сходит на берег вместе с родителями и сестрой. Они очень волнуются - ведь перед ними открывается враждебный, капиталистический мир. Перед выходом их предупреждают, что они должны быть бдительны, так как возможно всякое, а потому лучше всего ходить группами, не выпуская друг друга из виду. Но отец Драгана не любит ходить в группе и потому они пойдут в город сами, только Драган с сестрой должны все время держать родителей за руки. И вот они с замирающим сердцем идут по незнакомым улицам. Жара стоит ужасная, но они ее не замечают и смотрят по сторонам. Вокруг магазины с шикарными витринами, прямо на улицах стоят ларьки с фруктами невиданных размеров. Но что странно - никто к ним не пристает. Мимо проходят симпатичные улыбающиеся люди, повсюду звучит музыка, а из ресторанов до них долетают приятные запахи незнакомой пищи. Но валюты у них нет, а потому приходится только глазеть и нюхать. Такое знакомое каждому советскому туристу чувство... Денег хватает только на автобус до Афин. Город, от одного названия которого пахнет мифами. Между Пирреем и Афинами ничего не лежит - это один громадный город. Им объяснили, где сойти, чтобы попасть в Акрополь. Потом Драган не раз бывал здесь, но каждый раз этот вид поражает и сердце на мгновение замирает. Такое никогда не забывается, остается в душе навсегда, делая ее богаче. Какое счастье - родиться здесь и жить рядом с такой красотой! Это уже эстетическое образование, а потому все, что делают греки и итальянцы, пронизано изысканным вкусом. Именно здесь Драган почувствовал себя частью человечества и был горд этим.
   После этого шёл Дубровник со старой сказочной крепостью, улицами, покрытыми отшлифованными человеческими ногами камнями, в которых на закате солнца можно, как в воде, увидеть отражение старого города. Затем они увидели плавающее на воде чудо - Венецию, со скользящими по каналам гондолами, удивительными соборами, расписанными великими мастерами.
   После этого Драган понял, что мир гораздо больше, чем Одесса и Советский Союз, и он тоже принадлежит этому миру. Только попасть в этот мир, могут не все. Видать, кому-то очень не хочется, чтобы люди увидели все это, и Драган ужасно рад, что ему это удалось.
   Зато это не всем нравится в Союзе. Его стали часто спрашивать, зачем он ездит за границу, как -будто это их дело. Ну, а другие ему открыто завидуют, и таких - большинство.
   Но самое главное - его перестали считать русским, и теперь, когда Югославия играет в футбол против Советского Союза, его даже донимают вопросами типа "ну, что же твои продули?" И Драган начинает болеть за Югославию. Зато когда он в гостях в Югославии, все его считают русским, и там он болеет за СССР. Вот такая белиберда. Теперь ему уже нравится быть не таким, как все, да и девчонки стали обращать на него больше внимания. В анкетах, которых приходится заполнять все больше и больше, в графе о родственниках за границей все обычно ставят прочерк, а Драгану не хватает места в анкете, да и география у родственников обширна, и это очень настораживает читающих анкеты.
   Драган растет и у него появляется все больше и больше друзей и знакомых. С ними он все дальше и дальше уходит от дома. Появились и враги, произошли первые драки, была выкурена первая сигарета и выпита первая бутылка вина.
   Он с друзьями долго собирал на бутылку. Наконпец собрав достаточно денег, купили вина и довольные пошли в склад. Здесь у них есть своя халабуда. Тут они выпили и покурили. И от этого, их жижнь кажется им романтичной. Но все это закончилось тем, что кто-то плохо затушил сигарету и их халабуда сгорела, а вместе с ней и весь склад деревянной тары. Пламя било в высоту метров на двадцать, и казалось, что сгорят все близлежащие дома. Потушить склад пожарные не смогли, и он выгорел дотла. Нет худа без добра, и на этом месте через несколько лет построят новую гостиницу, а пока они в страхе попрятались по домам и несколько дней не выходили на улицу.
   Днем они живут одной жизнью, а вечером совершенно другой. Днем, если это каникулы, они по-прежнему весь день играют в футбол или загорают на пляже. Когда каникулы кончаются, то они проводят день в школе или в кино, если прошли мимо школы. Ну, а вечером они опять вместе: Драган, Юрка, Мишка, Вовка, Шурик и другие. Кругом полно санаториев, и во всех по вечерам танцы. Туда их тянет, как медведя к меду, ведь на танцах полно девчонок. И вот что интересно, - здесь не всегда самый большой и сильный пользуется успехом. Одно дело быть популярным среди парней, и совсем другое - понравиться девчонке. Некоторые совсем не верят в себя. Вот, например, Серега - вроде не урод, а никогда даже не попытается пригласить танцевать красивую девушку - все больше танцует с какими-то уродинами.
   Скажи, - спрашивает его Драган, - почему ты никогда не пригласишь красивую девушку?
   - А просто я оценил себя на три балла и ищу себе девушку на троечку, - ответил Серега.
   Ну и дурак! Ведь не кто-то тебя оценивает, а ты сам. Так кто же тебе мешает оценить себя на пятёрку?
   -Просто я смотрю на себя объективно и считаю, что надо быть скромным.
   -Глупости все это! Ты разве не знаешь когдка скромность украшает человека?
   -Нет, не знаю. Когда?
   - Тогда, когда ничего его уже украсить не может,-смеётся Драган.
   Но Серега продолжает не верить в себя. Зато неуклюжий и болезненный Вовка преуспевает больше всех. Он с девушками раскован, все время шутит, и у него постоянно романы.
   По праздникам Драган с друзьями любит ходить на демонстрации. Они собираются рано утром и идут в центр города, чтобы пройти с демонстрацией по площади. По пути они редко какой гастроном пропускают, заправляясь согревающим, разум туманящим вином. Им нравится шум, толпа и ощущение праздника, только милиция портит все. Менты стоят вдоль всего пути демонстрации и пресекают е корне всякую вольность. В результате они, уже изрядно выпившие, попадают на площадь, и идут неважно, с какой колонной, - кричат неизвестно какие лозунги, бесятся, а на все лозунги им наплевать.
   Теперь они уже не боятся ездить в город и бывают там каждый день. По вечерам они ходят в кафе-мороженое, где можно выпить кофе или алкогольный коктейль. Но это накладно, а потому они поступают умнее: покупают в магазине ликер или вино и незаметно под столом подливают его в чашки с кофе. Это небезопасно, ведь если кто-нибудь заметит, то их выгонят из кафе, а могут даже и забрать в милицию. Но таких кафе в городе очень мало и они всегда забиты. Поэтому они открывают свои кафе в подъездах домов или в укромных двориках. Каждое место имеет свое название - "Алтайские звезды", "Кавказский аул", "Ветерок", Здесь есть даже свои официанты-бабушки, дающие им стаканы, а взамен собирающие пустые бутылки. Жизнь, конечно, не ахти какая, но видать лучшей они не заслужили.
   ххх
   Открытия нового морвокзала весь город ждал с нетерпением, и вот он был готов. Подобно большому пароходу, он стоял на выступающем в море широченном причале, играя стеклянными стенами. Он стал неотъемлемой частью города, и вид на него открывался с вершины Потемкинской лестницы, по которой к нему стекались люди. Здесь было два бара и ресторан. Попасть туда было делом нелегким. Вот и Драган вместе с Юркой и Вовкой пришли сюда. Народу -невпроворот, все толпятся возле дверей ресторана, в которых стоит важный швейцар в очках. Он непробиваем, как скала, и пропускает только тех, у кого заказан столик, а в баре, как он говорит, мест нет. Они с трудом пробиваются к дверям и пытаются попасться на глаза швейцару, но он на них даже не смотрит. Такая мелюзга ему ни к чему. Случайно Драган замечает, как в момент, когда в двери проходят те, у кого заказан стол, вместе с ними проскальзывают люди, сующие что-то в руку швейцару. Все понятно - надо дать на лапу. Драган советуется с друзьями и решается тоже попробовать. Дождавшись, когда дверь открылась в очередной раз, Драган неуклюже сунул рубль швейцару а руку. Тот как-то странно посмотрел на него, но не сказал ни слова и пропустил. Бар набит битком, все столики заняты, и люди сидят даже на ручках кресел. Некоторые вообще стоят, но несмотря на это, все довольны. Дым стоит столбом, все пьют и шумно беседуют. Зал большой, но такое впечатление, что все пришли сюда вместе и все знакомы друг с другом. Люди снуют между столиками, присаживаясь там, где им интереснее. Драган дал официанту трояк для того, чтобы тот помог пройти Юрке и Володе. Уловка удалась, и вот они вместе в баре. Здесь полно таких же умных, как они, прошедших за деньги и стоящих в любом малоудобном месте. Они втроем пробрались к стойке, но и здесь - осечка. Заказать выпивку можно только через официантов, а те обслуживают только сидящих за столиками, Они бились, как рыба об лед, пытаясь сделать заказ, но все бесполезно. Но вот и к ним привалила удача. Володя заметил, что одна компания собирается рассчитываться, и занял столик. Вскоре к ним подошел официант. Денег у них было в обрез, а потому они решили пить "Кровавую Мери" и кофе. После долгого ожидания они, наконец, получили свой заказ и стали пить - неспеша, смакуя каждый глоток и закуривая его сигаретой. С рюмкой в руке и сигаретой в зубах они чувствовали себя намного уютнее. Откинувшись на спинку кресла Драган стал оглядывать зал. Количество красивых девушек в зале невероятное, он никогда не видел столысо красавиц в одном месте. Одеты они ярко, и их красивые ноги в мини-юбках просто колят глаза. Неожиданно опять появился официант.
   - Ну, что, ребята, вы уже выпили? - спрашивает он, - Если выпили, то уступите место другим.
   - Нет, вы принесите нам еще по сто грамм, ответил Юрка.
   -А какие закуски будете брать?
   - А что у вас есть? - поинтересовался Драган.
   -Бутерброды с икрой, с колбасой, есть орешки.
   - Хорошо, тогда принесите нам по бутерброду с колбасой -согласился Драган.
   Официант, ушел, но вскоре вернулся назад, неся на подносе заказ. Они расчитались и он оставил их на некоторое время в покое. Минут через пятнадцать он появился вновь.
   -Ну. что, заказывать будете?
   -Да вам чего надо, чтобы мы понапивались и нас забрали в милицию? Нам этого не надо, мы пришли сюда отдыхать - возмутился Володя.
   - Ну, отдохнули, теперь дайте другим отдохнуть, - напирал официант.
   -Никуда мы не пойдем! - отрезал Драган.
   Это мы посмотрим, - рассмеялся официант и отошел. Назад он вернулся с администратором, который предложил им заказать что-то или убираться. В противном случае, он вызовет милицию. Типичный советский сервис. Пришлось уйти - ведь денег больше не было, а связываться с милицией не хотелось.
   ххх
   Драгану казалось, что он учился в школе ужасно долго, и не представлял себе, что однажды все это закончится. Но вот этот день настал.Что делать дальше? Все говорят: хочешь быть человеком - учись. Он сам толком не знает, чего хочет, но решил, что будет поступать в политехнический. Конкурс был небольшой, и Драган. сдав экзамены, стал студентом. Институт не школа. Здесь все считаются взрослыми людьми: хочешь - женись, хочешь кури. Дойти до института нелегко, вокруг куча соблазнов, а сбить Драгана с правильного пути оказывается делом совсем нетрудным. В институте все смотрят на него как на экзотический фрукт, а декан называет его "импортным золотцем". Преподаватели военной кафедры, прочитав его анкетные данные, и вовсе не знают, что с ним делать. Прямых претензий они предъявить не могут, а потому цепляются к его длинным волосам. Другим преподавателям прическа Драгана тоже не очень нравится. Декан Болотин даже предлагает ему сделку, обещая поставить зачет, если Драган пострижется. И только однажды произошел забавный случай, В институте есть одна очень колоритная личность - профессор математики Попов. Он сам носил длинные, спадающие на плечи, почти полностью седые волосы. Любил он и выпить. И вот как-то, будучи навеселе, войдя в аудиторию, он внимательно осмотрел всех и обратился к Драгану.
   - Молодой человек, подойдите сюда.
   -Кто - я? - удивленно спросил Драгаи.
   -Да, вы.
   Драган осторожно приблизился, ожидая неприятностей. Профессор развернул его лицом к аудитории и, положив ему по-дружески руку на плечо, громко произнес:
   - Посмотрите, молодой человек, на это сборище лысых идиотов.
   Но это было только один раз, а так длинные волосы приносят только неприятности. И все же Драган с друзьями согласен терпеть все ради любви к своим кумирам - "Биттлз", и поэтому им частенько приходится бывать в милиции. Приводят их из-за волос, но, как объясняют менты, для проверки личности.
   Теперь у Драгана в городе полно знакомых, и он здесь как рыба в воде. На морвокзале, его знают просто все, а швейцар дядя Коля отдает ему даже честь, но на лапу при этом все равно берет. Как-то раз здесь на именинах у очкастой Веры пропало пальто. Милиция составила протокол, спросив у Веры имена тех, кто был на этом вечере. Среди прочих имен фигурировало и имя Драгана. Этого было достаточно, чтобы его вызвали в милицию. Идти не хотелось, но пришлось.
   Когда Драган вошел в кабинет, то увидел перед собой крупного усача, одетого в штатское. Тот предложил ему сесть, а сам устроился с другой стороны стола и взял в руки ручку.
   Фамилия, имя, отчество? - начал он допрос, резко чеканя слова. Драгану не нравился его тон, но он отвечал, а сотрудник записывал. Вдруг, записав отчество, усач подскочил и заорал:
   -Где пальто?
   Драган опешил, но быстро придя в себя, спросил:
   -Какое пальто?
   - Которое ты украл у Веры.
   - Слушайте, ничего я об этом пальто не знаю.
   -Не знаешь? Тогда садись, - и допрос продолжился как ни в чем не бывало.
   - Сколько тебе лет? Чем занимаешься? Кто отец? - продолжал усач, заполняя протокол. Вдруг опять подскочил и кинулся к Драгану.
   - Так где пальто?
   На этот раз Драган уже не был так ошарашен, а потому ответил более спокойно.
   - Я вам еще раз говорю, что никакого пальто я не видел.
   Усатый продолжал допрос, время от времени вскакивая и задавая уже порядком надоевший Драгану вопрос о пальто. Наконец, Драган решил изменить ответ.
   - Хорошо, я брал пальто, только скажете, какого оно цвета и куда я его закопал.
   Усатый нервно соскочил со стула, подошел к боковой двери, толкнул ее ногой. Драган увидел сидящего за столом в соседней комнате милиционера.
   - Мне этот тип ужасно надоел, - сказал усач, кивая на Драгана.
   - Я ему сейчас так вставлю, что он меня запомнит!
   -Вы не имеете права! - запротестовал Драган.
   -Смотри, он о правах заговорил! Ну-ка, расстегни дубленку.
   - Это зачем?
   -Я тебе сказал - делай!
   Драган расстегнул дубленку.
   - Теперь пиджак, - продолжал следователь.
   Драган сделал и это.
   - Где твой значок "хиппи"?
   - А почему он у меня должен быть?
   - Как почему? Ведь ты - "хиппи", посмотри на свои волосы.
   - У нас волосы носить не запрещается.
   - Не запрещается, если носить их аккуратно, а не так, как ты.
   - Я лично голову регулярно мою, а как вы - не знаю.
   Следователь опять раскраснелся и обратился к милиционеру, сидящему в соседней комнате.
   - Ты увидишь - я его подстригу!
   Драган решил не сдаваться.
   - Нет, стричь меня вы не имеете права. Вот если бы я был заразным или вшивым, тогда вы могли бы даже побрить меня налысо и покрасить в любой цвет. А сейчас у вас ничего не выйдет.
   - Ты опять мне про права поешь, вот я тебе сейчас дам в лоб, и ты все свои права узнаешь.
   - Дадите - буду жаловаться Черепахину, сказал Драган, вспомнив, что начальник этого отделения - отец его знакомого.
   -А ты откуда его знаешь?
   -Это мое дело.
   После этого следователь как-то приутих и, поговорив с ним еще немного, отпустил. Драган вышел на улицу, чувствуя себя героем, но холодный ветер быстро охладил его пыл. Да и чему он радовался-то? Тому, что его не подстригли? Так они не то что стричь, говорить с ним в таком тоне не имели права. А не назови он фамилию Черепахина, так быть ему стриженым, а может быть, даже и битым. Так что это не победа, а скорее удача. Интересно, как это получается: в милиции о тебя могут вытереть ноги, а человек выходит счастливым только потому, что его отпустили. Почему, когда попадаешь в милицию, всегда видишь там, в основном, пьяниц, проституток да длинноволосых ребят, и почему в милицию попадает так мало настоящих преступников? Настоящие волки криминального мира спокойно гуляют по улицам, сидят в дорогих ресторанах, пьют коньяк и совращают молодых девиц, Просто милиции легче арестовать бабушку, торгующую семечками, чем группу дерущихся урок.
   ххх
  
   В тот прохладный ветреный вечер Драган вместе с Юркой и Гришей сидел в беседке, пуская по кругу, как трубку мира бутылку вина, и слушал рассказы Гришки о его приключениях. Слушать его без смеха было невозможно, Драган и Юрка смеялись до колик. Сам же Гриша рассказывал все даже не улыбнувшись. Они были так увлечены, что не заметили, как в беседку зашли Милок и Колюня. Милок, несмотря на красивую внешность, был жлобоват. Драган знал его уже много лет: они учились в одной школе, после которой Милок сразу попал в армию Он служил во время чехословацких событий и вернулся из армии, гордясь своим участием в них. Драган же, наоборот, был уверен, что это была позорная агрессия против суверенной страны. Знал он об этом потому, что как раз в это время находился в Югославии и видел всю правду по телевизору. Говорить об этом открыто было опасно. Даже самые близки друзья не верили ему. Войдя в беседку, Милок сразу встрял в разговор.
   - Что, Гришка, опять языком треплешь, людям ахинею гонишь? А они уши развесили и торчат.
   - Ничего я не гоню, - обиделся Гришка, - просто армию вспоминаю.
   - Напрасно стараешься, все равно они ничего не поймут, салаги.
   - Ну, куда нам, это ты везде был и все знаешь, - подколол Юрка.
   - Да, был, и мы там, в Чехословакии порядок быстро навели.
   - И что, в людей приходилось стрелять? - поинтересовался Гриша.
   - Было и так. Не знаю - попадал или нет, но люди падали.
   Тут уже не выдержал Драган.
   - И что, не жалко было, и рука не дрогнула?
   - А чего их, сук, жалеть? Вы бы видели, как они на танки перли, проходу не давали.
   - Так ведь они у себя дома - куда хотят, туда и лезут.
   - Если бы не мы, туда бы западные немцы вошли, у них уже все было готово.
   - Ерунда какая, - рассмеялся Драган, - никто в Чехословакию входить не собирался!
   -Ты, б... здесь агитацию не разводи. Даже если и не собирались, так они хотели с социализмом покончить.
   - Это их право, но только и это не правда. Не собирались они отказываться от социализма, просто хотели больше свободы и самоуправления, как в Югославии.
   - Твоя Югославия - тоже не социалистическая страна, там капитализм.
   - Нет там капитализма, - заупрямился Драган.
   - Да черт с ней, с твоей Югославией, мы Чехословакию во время войны освободили, сколько там наших солдат полегло. Так что, теперь дать им отколоться? Нет, дудки! - заключил Милок и, довольный собой, замолчал, Наступила тишина. Драган хотел смолчать, но . опять не смог.
   - Так что, теперь за то, что их когда-то освободили, всю жизнь вспоминать это будут? Двадцать лет прошло, и люди хотят жить по-своему, а не так, как им велят.
   - Нет, будут жить, как жили, мы им отколоться не дадим! Да и не стреляли бы мы, если бы они не перли на нас.
   - Ну как ты не понимаешь, - попытался объяснить Драган - Вот если бы здесь, а Союзе, возле каждого гастронома стоял американский или французский солдат. Долго бы ты терпел, пусть даже они не применяли бы силы?
   - С чего вдруг они будут здесь стоять? Они нас не освобождали, так что пусть только сунутся!
   - Вот это другое дело, теперь ты правильно запел. Сюда не сунутся, ведь Советский Союз большой, а в Венгрию и Чехословакию можно, они за себя постоять не могут. Вы бы в Югославию вошли, только вот беда, они, в основном, сами себя освободили.
   Милок взвился, как ужаленный: - Ты, падла, надоел со своей пропагандой? Ездишь каждый год за границу, набираешься там всякого говна, а потом здесь нам души травишь, он поставил бутылку и стал наступать на Драгана, который никогда не славился боевитостью. Но в данный момент Драган отступать не хотел, а потому приготовился к драке. В это время между ними вклинились Юрка и Гришка. Первый пытался отодвинуть Милка, второй - Драгана. Но Милок продолжал спектакль и орал:
   - Да я тебя, козла... - и при этом все время хватался за карман, как будто там лежал нож. Но это была только игра, ведь на самом деле он был труслив. На этот раз их развели, но врагами они остались навсегда.
   Прошло полгода. Драгам сидел в ресторане "Глечик" вместе с Ириной, с которой встречался уже около трех месяцев, Славиком и Таней. Так получилось, что он весь вечер проболтал со Славиком и Таней, не уделяя почти никакого внимания Ирине. Она многое прощала Драгану, но на этот раз, после того, как он дважды пригласил танцевать Татьяну, Ира не выдержала и, сказав, что плохо себя чувствует, собралась уходить, Драган, поняв свою ошибку, попытался ее остановить, но удержать Ирину не удалось.
   Пришлось уходить вместе с ней. Обиженная Ирина всхлипывая поднималась по лестнице и не отвечала на вопросы Драгана. Наверху они поймали такси, Ира села в машину и не разрешила ему себя провожать. Вечер был испорчен, в "Глечик" возвращаться не было смысла, а домой идти еще не хотелось. Драган решил посмотреть, что творится возле гастронома "Аркадия", работающего летом до одиннадцати часов. Дежурный гастроном - это центр неорганизованного отдыха всего района, где жизнь всегда бьет ключом. Создается впечатление, что пьют все. Сверкающая вершина магазина ликеро-водочный отдел. Здесь очереди с утра до позднего вечера. Куда податься человеку вечером? В кружок пения, или пойти на курсы кройки и шитья? Не хочется. Тогда куда же? Можно пойти в кино, но только все достойные внимания фильмы за пару дней пересмотришь. На танцы тоже не всем хочется. Тогда можно пойти в кафе, но где их взять? Откроют одно-два, понабьется в них людей, они напьются, передерутся, смотришь -- точку закрыли. Ну, а ресторан не каждому по карману, вот и прут люди к гастроному. Некоторые пьют здесь же, другие берут бутылки и рассасываются по паркам, дворам и подъездам, а при нехватке возвращаются назад. И кого здесь только нет. Стоят и клянчат деньги ханурики с вечно красными мордами, есть и блатные, выбивающие деньги силой. Полно студентов и людей разных профессий - от дворника до профессора. Гастроном равняет всех. Все стоят за одним и тем же, только по разной цене. Здесь бывают проститутки и нормальные девушки, которым тоже хочется отдохнуть. Временами здесь появляется милиция, тогда все принимают невинный вид и ждут, пока те уберутся. И они действительно уходят, иногда уводя с собой какую-нибудь несчастную жертву. Настоящий жлоб попадается редко, хотя терроризирует окружающих. До закрытия оставалось еще больше получаса и Драган вошел внутрь. Народу было полно, и все толпились возле винного отдела. Убедившись, что никого из знакомых нет, он уже собирался выйти на улицу, но тут увидел Милка и Витю Букву. Заметив Драгана, Витек сразу кинулся к нему.
   - Слушай, у тебя есть рубль? Давай сбросимся и выпьем, а то у нас не хватает.
   Пить с ними не очень хотелось. Но настроение было поганое, а в кармане был как раз рубль, и Драган согласился Купив бутылку "Лиманского", они вышли из магазина.
   - Ну, куда пойдем? - спросил Драган.
   - Чего далеко ходить, пошли в подъезд, предложил Милок.
   Они зашли в подъезд соседнего дома, Витек ловким движением, откупорив бутылку, отпил пару глотков и протянул бутылку Драгану, Тот в свою очередь отпил несколько глотков и передал бутылку Милку, а сам закурил сигарету. Пили почти молча. Когда Драган передавал Милку бутылку во второй раз, тот увидел у него на руке золотой перстень.
   - Что это у тебя? - поинтересовался Милок.
   - Перстень, - ответил Драган.
   -А ну-ка сними - покажи.
   -Он не снимается.
   - Как не снимается?! Давай я помогу!
   - Не снимается, и все, а во-вторых - это подарок дяди, и я его никому не даю в руки.
   - Ну, это мы посмотрим, - многозначительно сказал Милок и посмотрел на Витька, не принимавшего пока никакого участия в разговоре.
   - А что смотреть? Не сниму и все, - еще более решительно заявил Драган.
   - Сейчас увидим, - пригрозил Милок и полез в карман. Когда он вытащил руку обратно, Драган похолодел - в его руке блеснул нож. Положение было - хуже не придумаешь. Впереди с ножом в руке стоял Милок, сзади, закрывая выход, стоял Витек. Надеяться на то, что они шутят, не было оснований. Решение созрело само по себе и быстро, Драган отскочил в сторону и врезал Милку в челюсть. Тот упал и выронил нож. В это время Витек схватил сзади Драгана так, что он не мог вывернуться. Милок со словами "держи, я сейчас его попишу!" стал подниматься с пола, стараясь нащупать руками нож, лежавший как раз между ними. Когда Милок потянулся за ножом, Драган изловчился и ударил его ногой. Милок снова упал, но на этот раз он поднимался быстрее и вид у него был бешеный. Драган попробовал выкрутиться, но Витек вцепился, как клещ. Наконец, Драган изловчился и ударил локтями Витька в живот, тот крякнул и ослабил хватку. Этого Драгану хватило, чтобы выскользнуть из пиджака и выскочить на улицу. Только теперь он почувствовал, как от страха кровь оттекла в ноги и они стали тяжелыми, как чугун. Но теперь уже все было в порядке, на открытом месте его не мог догнать никто. Милок и Буква, выйдя из подъезда и увидев Драгана, рассмеялись.
   - Ну что, трухнул, не понял, что мы шутим? спросил Милок.
   - Да уж, шуточки у вас. Пусть с вами кто-то так пошутит.
   - Не хезай, иди сюда, поговорим, - предложил Витек.
   - Я уже с вами наговорился, больше говорить не о чем.
   - А пиджак ты что - мам оставишь? - ехидно спросил Милок. - На, забери.
   - Нет, пиджак вы мне дома на дверь повесьте, или я заявлю в милицию.
   Драган повернулся и быстрым шагом пошел домой. Милок и Буква даже не пробовали его догонять, зная, что это бесполезно.
   Утром, выходя выносить мусор, отец Драгана обнаружил на дверной ручке пиджак и весь день приставал с расспросами. Говорить правду и тем разволновать родителей Драгану не хотелось, а потому он отделывался всяческими отговорками. Наверное, на следующий же день нужно было разобраться с Милком и Буквой, но Драган этого не сделал. А между тем, Милок как с цепи сорвался. Он портил жизнь всем, кто был слабее его, и особенно молодым девушкам. Нож в его руках стал появляться все чаще и чаще, и были случаи, когда он пускал его в ход. Правда, он все равно частенько бывал бит ребятами поздоровее. Но эти уроки его мало чему учили; вокруг него постоянно крутились местные ханыги и хулиганы, готовые за глоток вина на любую гадость. Драган старался обходить их стороной, но это не всегда удавалось, и жизнь стала похожей на прогулку по минному полю. Облегчение пришло с неожиданной стороны, и причиной его стал Торгсин. Магазин для моряков находился как раз за гастрономом. Это изобретение советской власти притягивало к себе лучших фарцовщиков города. Бедняги моряки, проводящие большую часть своей жизни на воде, вдали от близких, получают за это боны, на которые их жены могут покупать себе наряды и ходовой товар. Боны - советская валюта, не имеющая твердой цены. Курс "плавает" - в зависимости от того, что есть а магазине. Вот тут-то во время купли-продажи и появляются фарцовщики. Артисты своего дела, они на твоих глазах сосчитают деньги и дадут клиенту в руки. Когда тот их пересчитывает и найдет, что десяти или двадцати рублей не хватает и скажет об этом фарцовщику, тот аккуратно пересчитает, извинится, полезет в карман, достанет деньги и доложит к пачке червонец. Да только пачка уже не та, а с наструганными вместо денег бумажками. Такая пачка называется куклой. Есть и другой путь. Деньги считаются прямо на глазах, но двумя пальцами - мизинцем и безымянным, и нижние, самые большие купюры скатываются в кулак. Эта процедура называется "сломать бабки". Клиент спохватывается не сразу. Начинает бегать, кричать, звать на помощь, но поздно - ищи фарца как ветра в поле. А даже если и найдешь, то все равно ничего не получишь, разве что в печень или по голове, Эта организация работает по строгому уставу. Каждый здесь знает свое место и пасет за ментами и клиентами. Опаздывать тоже нельзя получишь втык. Коля Масло был раньше знаменитым спортсменом, а теперь - знаменитый фарцовщик. Он внимательно следит за порядком и чтобы не было конкурентов. Милиция делает вид, что борется с фарцой, а те делают вид, что боятся. На самом деле здесь все схвачено. Правда, и фарцу иногда сажаюг, но это в основном мелкая сошка, тузы же гулчют свободно, на то ведь они и тузы. Иногда милиция устраивает облавы, и тогда удается поймать несколько фарцовщиков. Но далеко они их не повезут: отвезут немного в сторону, отберут боны и деньги да и выпустят. И все довольны, менты в наваре и знают, что никто не пожалуется, и фарца рада: унесли ноги, ну, а денег они еще завтра наварят.
   Место работы у фарцовщиков всегда одно и то же, и потому надо, чтобы здесь был видимый порядок и поменьше ментов. А значит, здесь не нужны жлобы и алкоголики, крутящиеся возле гастрономов - больно много от них шума. И действительно, алкоголики под напором фарцы перебрались к другим магазинам, и только поздно вечером стекались опять к дежурному гастроному. Так что весь день здесь было довольно спскойно. Ну, а вечера Драган все равно проводил в городе.
   Друзья детства - как родственники: их не выбираешь, и это огромная часть жизни. Может случиться так, что с возрастом люди становятся совершенно разными, не имеющими общих интересов. Но несмотря на это, встреча с друзьями детства всегда приятна, ведь только с ними связаны воспоминания о самой яркой странице в жизни. Кажется, что они будут всегда, но это не так. В тот год армия разлучила Драгана с половиной друзей, они уходили по очереди, и Драган провожал всех. Он плакал, бежал вслед за поездами, увозившими друзей, но бесполезно: один за другим ушли самые близкие - Юрка, Мишка и Шурмк, Теперь основные друзья жили в центре города, и Драган проводил там весь день. Знакомых было так много, что, казалось, не было в городе двора где бы их не было.
   Летом, как обычно почти каждый день Драган проводил на море. Когда-то почти дикие пляжи теперь были засыпаны песком и на них были установлены топчаны и раздевалки, а наверху построили бильярдную. Чуть позже прямо на пляже появился ресторан "Шаланда", а чуть повыше - кафе мороженое, а над ним - летний ресторан "Глечик". Добраться до пляжа стало делом нелегким. Стоило Драгану спуститься с лестницы и пойти вдоль плетеного забора "Глечика", как из-за ограды звал его какой-нибудь знакомый, распивающий в кафе бутылку вина, часто - шампанского. И если Драган садился за стол, то встать из-за него было уже тяжело. Появлялись все время новые знакомые, а на столе новые бутылки. Было чертовски приятно в жаркий день сидеть в тени грибка со стаканом холодного шампанского в руке и сигаретой в зубах, глядя на лазурное море, и неспеша болтать со своими друзьями. А друзья на пляже совершенно особые. С ними Драган встречался только здесь, и только летом. Их всегда окружали красивые стройные и загорелые девушки. На пляже ни одной красавице не дадут пройти незамеченной, к ним будут подходить, знакомиться, говорить комплименты Да и почему нет? Красота не должна оставаться незамеченной, ведь она - дар Божий. Кончается лето, и пляжи пустеют, а все их обитатели тусуются в городе.
   ххх
   В том году в их компании появился необычный парень. Познакомился с ним и привел его в компанию Костя. Звали парня Володей, а кличку ему дали "гуляй-нога" -- за то, что он был хромым. Володя в детстве переболел полиомелитом, и поэтому его правая нога была намного тоньше, и служила слабой опорой при ходьбе. Он ходил опираясь на палочку, а тело его при этом сильно раскачивалось из стороны в сторону. Как ни странно, но физический недостаток не вызывал у него никаких комплексов. Он чувствовал себя абсолютно нормальным и даже иногда танцевал. Сначала он никому не понравился из-за своего гонора, но потом к нему привыкли. Он был москвичом и в Одессе жил у кого придется. Володя очень любил поговорить о политике, и взгляды его были революционными. Вечерами они покупали несколько бутылок вина и шли в парк, где спорили на волнующие темы. Впервые Драган встретил человека, согласного с ним и осуждавшего чехословацкие события, но Володя делал это почти открыто. Но кроме этого он не был согласен с социализмом, в котором они жили.
   - У Ленина могут быть ошибки, - говорил он. - Он жил пятьдесят лет тому назад, и потому сверяться с ним сейчас можно не всегда.
   - А зачем вообще во всем сверяться с Лениным, неужели нельзя положиться на свои мозги и совесть? - удивился Драган.
   - Конечно, ты у нас умнее Ленина, - рассмеялся Сашка.
   -При чем здесь я? Я говорю о наших политиках.
   - Все правильно, Драган, - успокоил его Володя, - во всем надо полагаться ма себя. Любое правительство, неважно при какой системе, больше заботиться о себе, чем об интересах простых людей. А потому их надо проверять почаще.
   - Как ты их проверишь? Не они отчитываются перед нами, а наоборот.
   - Это все от того, что у нас нет демократии, а без этого социализм не возможен.
   - Я уверен, - вмешался Костя, - что все это из-за того. что люди - бараны. Прав Джон Ленон: революцию надо начинать с себя самого. Нужно стать свободным самому и научить этому других.
   - Некоторых не поменять никогда, - вздохнул Володя - но есть надежда, что кто-то из нас пробьется наверх и изменит что-то. Только для этого надо биться не покладая рук, чтобы наверх попал ты, а не какой-нибудь подлец.
   - Это тяжело, ведь по закону физики именно говно всплывает наверх, - пошутил Драган.
   - А никто и не думает, что будет легко, - согласился Володя, - но кто-то должен это сделать.
   В таких дебатах проходил почти каждый вечер. Их встречи были похожи на политический кружок, и жизнь от этого казалась таинственной и романтичной. Но все закончилось очень скоро, Володя исчез также неожиданно, как и появился, и было немного грустно от этого.
   Как-то в городе Драган встретил Витю Чело. Почти все знали, что Витя - мент, и за глаза называли его лягавым. Драган ничего особенного против него не имел, ведь он не сделал ему ничего плохого и даже пару раз помог избежать милиции. Вот и сейчас он был вполне доброжелательно настроен. Расспросив Драгана о жизни, он как бы невзначай спросил:
   - Слушай, Драган, а куда делся этот ваш Володя Гуляй-нога? Драган насторожился. Говорить с Чело на эту тему ему не хотелось, но что-то ответить было нужно.
   - Не знаю, - сказал он.
   - Как это - не знаешь? Ведь ом был твоим Другом.
   - Видать, не был, раз исчез и ничего не сказал.
   - Не знаешь - не надо. Только вот скажи правда это, что он ищет ошибки в трудах Ленина?
   - Не помню я такого.
   - Что-то с памятью твоей стало, ничего не помнишь. Меньше пить надо.
   Драгану внезапно пришла мысль в голову, как прекратить эти расспросы.
   - А чего ты волнуешься, разве у Ленина есть ошибки? - спросил он.
   -Нет,- озадаченно ответил Витя.
   - Тогда чего тебе волноваться, если из нет? Пусть дураки тратят на это время, если им делать нечего.
   Ответ действительно Витю озадачил. Поговорив еще немного, они распрощались, но как оказалось, не надолго Через несколько дней Драган вместе со своей новой девушкой Татьяной зашел в ресторан "Юбилейный". Ходить с Татьяной в ресторан было очень приятно. Ее красивые длинные ноги привлекали взгляды окружающих, и это доставляло Драгану явное удовольствие. Безвкусный и неуютный ресторан "Юбилейный" был построен в форме изогнутого коридора и был не лучшим местом отдыха. Но что делать? Идти приходится не туда, куда хочется, а туда, куда получится Сегодня удалось попасть сюда, сунув швейцару в руку трояк. В зале на втором этаже им с трудом удалось выбить столик и сделать заказ. За соседним столиком гуляла шумная компания иностранных моряков и местных валютных проституток. Музыка гремела громко, потеющая публика лихо отдавалась танцам. Места перед сценой было очень мало, но танцевал здесь почти весь зал. Наконец, музыканты ушли на перерыв, и публика расселась по местам. Не успели Драган с Таней приступить к еде, как перед ними выросла громоздкая фигура хорошо знакомого Драгану никогда не унывающего здоровяка Кары, держащего перед собой в охапке испуганного человека.
   - Слушай, Драган, ты говоришь по-английски? - спросил он.
   - Понимаю немного, - ответил Драган.
   - Тогда спроси у него, что они сделали с Николосом Теодоракисом?
   - Да ты что? Зачем?
   -Ты знаешь, как я люблю музыку Теодоракиса,- начал Кара- А он грек и должен знать, за что они его в тюрьму посадили.
   Спорить с пьяным Карой было бесполезно, а человека нужно быпо спасать.
   - Хорошо, ты оставь его и иди, а я все у него узнаю и потом тебе расскажу. Кара согласился и, отпустив испуганного грека, с чувством исполненного долга пошел к своему столику. Драган предложил греку сесть, и тот, довольный тем, что избавился от Карыной хватки, с радостью принял предложение. Они познакомились. Грека звали Тони, и он оказался очень приятным человеком. Драган рассказывал ему, что много раз был в Греции, и они стали говорить о красотах Делоса и Миконоса. Но долго поговорить им не дали. Внезапно к ним подошли два молодых парня в штатском. Один из них, рыжий, как шотландец, обратился к Драгану.
   - Значит, так: не надо шуметь, мы из милиции. - и он показал красное удостоверение- Сейчас ты со своей девушкой встанешь и, ничего не объясняя греку, пройдете с нами.
   - Это с какой стати? - возмутился Драган.
   - Проверка личности, -- ответил рыжий.
   - Какая проверка личности, Я еще не поел.
   -Ничего, вернетесь-доедите.
   - Нет уж, лучше мы доедим, а потом пойдем.
   - Разговорчики! - вмешался второй мент. Быстренько вставайте и пойдем, а то мы твою красотку отправим на гинекологический осмотр.
   Таня при этих словах подскочила, но Драган поймал ее за руку.
   - Вы не имеете права! Она порядочная девушка, а не проститутка какая-нибудь.
   - Порядочные сидят дома, а не в ресторанах с иностранцами. А ну, вставайте и пошли!
   Делать было нечего, сказав Тони, что скоро вернуться, они последовали за "блюстителями порядка". Они спустились вниз и подошли ко входной двери. Тут Драган остановился и спросил:
   - Куда мы идем? Вы же сказали, что мы сейчас вернемся.
   - Вернешься, вернешься, - подтолкнул его рыжий мент.
   Их вывели и усадили в "газик", где уже сидело несколько человек. Проехали они недалеко, всего один квартал, и остановились возле здания "народной дружины". В комнате, куда их завели, за столом сидел Витя Чело. Увидев Драгана, он сразу подозвал его к себе.
   - Ты за что сюда попал?
   - Я не знаю, ты лучше у своих помощников спроси.
   - Так, в чем дело? - спросил Витя у рыжего.
   -Да вот, весь вечер сидит в ресторане и болтает с греком не известно о чём, наверняка он фарцует.
   - Я этим не занимаюсь, - возмутился Драган.
   - Это я знаю, - подтвердил Чело -Но вот то, что ты болтать любишь, это тоже правда. Я тебя сейчас отпущу, а ты иди домой.
   - Чего ради? Я еще за стол не расплатился.
   - Вот иди, расплатись и проваливай.
   - Хорошо, там посмотрим - буркнул Драган.
   - Ты куда идешь? - переспросил Чело.
   -К греку.
   - Ну, смотри, я тебя предупредил.
   Когда они вышли на улицу, Татьяна спросила Драгана.
   - Так куда мы идем?
   - По-моему, Таня, тебе лучше идти домой, а то ведь они нас в покое не оставят.
   - А ты куда пойдешь? - Пойду рассчитаюсь и поговорю с греком, а то как-то неудобно получилось.
   - Зачем это тебе надо? Ну, да поступай как знаешь, только посади меня сначала в такси.
   Так они и сделали. Драган поймал такси, попрощался с Таней, а сам пошел в ресторан. Тони по-прежнему сидел за столом один, а за соседним столом гулянье проституток с моряками было в самом разгаре. Их никто не трогал и не спрашивал, чем они занимаются. Оказалось, что Тони уже расплатился за стол и думал уходить. Драгану стало неудобно, и он заказал шампанского и кофе. Разговор снова завязался.
   - Куда это вас водили? - поинтересовался Тони.
   - Да я просто Татьяну домой провожал, - соврал Драган, на что Тони многопонимающе улыбнулся.
   Допить бутылку им снова не дали. Опять появились дружинники и вывели Драгана из ресторана. В помещении "народной дружины" у него опять состоялся разговор с Витей.
   - Ты добрых слов не понимаешь, тебе обязательно надо провести вечер в милиции.
   - Как раз наоборот, мне этого не надо, я собирался провести вечер в ресторане.
   -Тогда бы и сидел со своей подругой, а на кой черт тебе этот грек понадобился?
   - А почему нельзя с греком поговорить! У нас это не запрещено. Или ты боишься, что он меня агитировать будет? Так, может быть, наоборот, я его перекую.
   -Да уж, ты перекуешь. Ладно, завязывай болтать и чтобы у тебя не было неприятностей, иди домой.
   - А в ресторане вы за меня расплатитесь?
   - А сам ты почему не заплатил? - Уж больно быстро работает твоя служба, ни выпить не успеваешь, ни расплатиться.
   - Иди расплатись и вали оттуда, а то опять сюда попадешь, и уже надолго.
   Драган поспешил обратно в "Юбилейный". Тони по-прежнему сидел за столом и, как оказалось, опять рассчитался за шампанское.
   - Ну зачем ты это сделал? Давай я с тобой рассчитаюсь, - сказал Драган и полез в карман за деньгами.
   - Не надо, - остановил его Тони, - у тебя и так из-за меня неприятности.
   - Это не из-за тебя, а из-за ментов, и почему ты должен за это платить?
   - Я не поэтому платил, мне просто приятно с тобой выпить. Кроме того, не волнуйся - у меня хватит денег, чтобы уплатить за весь ресторан.
   - Смотри, какой ты богатый!
   - Да, немного есть. У меня своя пароходная компания и несколько судов.
   Драган был удивлен, но все-таки нашелся:
   - Тебе приятно пить со мной, а мне - с тобой, поэтому разреши мне купить бутылку самому, и мы ее разопьем.
   - Может, мы лучше разойдемся, а то тебя опять уведут? - Нет! - уверенно сказал Драган, заказал еще бутылку, и когда официант принес ее, сразу рассчитался. Они открыли бутылку, разлили по бокалам и стали лить. Неожиданно из-за соседнего стола встала и подошла к ним проститутка, одетая в ярко-красное платье с большим декольте. От выпитого за весь вечер на коленях громадного негра шампанского она была порядком пьяна. Теперь же она стояла рядом и буравила Драгана пьяным взглядом.
   - А ну-ка, быстренько вставай и выметайся отсюда, - прошипела она пропитым и прокуренным голосом.
   Драган настолько опешил от неожиданности, что слова комом застряли в горле. Но оцепенение прошло, а кровь ударила в голову, и он вскочил:
   - Еще ты, сука, - мне указывать будешь, что делать?!!
   - Я тебе дам "сука", - сквозь зубы прошипела она, полезла в сумочку и вытащила из нее красное милицейское удостоверение.
   -Я - сотрудник милиции, а ты сейчас же выметайся отсюда!
   Такой наглости от проститутки Драган никак не ожидал.
   - Ты что мне эту книжечку тычешь. Сама весь вечер пьешь, гуляешь с фронцами, а я с человеком поговорить не могу, - и Драган стал наступать на нее. Проститутка насторожилась и стала отступать. В это время между ними втиснулся официант отгородил своей спиной лягавую гетеру.
   - Послушай, парень, не связывайся ты с ними. Я вижу, что ты прав, но ты ведь этим ничего не добьешься! Лучше уходи. Зачем тебе все это? Выражение лица официанта говорило о том, что он действительно переживает за Драгана. Да и Тони взял Драгана за локоть и сказал:
   - Все! Либо мы оба уходим, либо я иду сам, мне уже все это надоело.
   И действительно, положение становилось угрожающим, в зале опять появились дружинники.
   - Грязная дрянь, - кинул он напоследок лягавой проститутке через плечо официанта, и вместе с Тони они направились к выходу. У выхода они поравнялись с дружинниками, проводивших их суровым взглядлом. Но, как ни странно, их никто не остановил, и они вышли на улицу. Здесь было мокро и противно, Дерибасовская была пуста, и идти было некуда. Драган довел Тони до гостиницы, попрощался и, поймав такси, поехал домой. Всю дорогу он никак не мог успокоиться, в глазах все время стояло наглое лицо проститутки, Почти возле самого дома он увидел Вадика. стоявшего на троллейбусной остановке. Драган остановил такси, заплатил и вышел. Увидев его, Вадик ужасно обрадовался.
   - Привет, Ты откуда взялся? Я хожу один, все куда-то подевались, бутылку вина распить не с кем. Ты выпить хочешь?
   - Пошли к нам во двор, в беседку, там и выпьем,- кивнул
   Драган - Настроение такое, что выпить просто необходимо. В беседке было гораздо уютнее, чем на улице, здесь не так дуло, можно было сидеть. Вадик, лихо сковырнув зубом пробку, протянул бутылку Драгану.
   - Начинай.
   Драган взял бутылку и, увидев, что это портвейн, сморщился.
   -Лучше бы чего-нибудь сухенького.
   - Глупости. В такую погоду нет ничего лучше портвейна, он и греет, и в голову бьет.
   - Это хорошо, мне сейчас именно это и нужно.
   Драган опрокинул бутылку и, отпив почти четверть, передал ее Вадику. Тот пил свой долю с явным удовольствием, а потом, затянувшись сигаретой, спросил:
   - Ну, чем тебе сладенький и теплый портвейн не нравится.
   - Не знаю, не идет и все. Да и вообще, все это наше пьянство надоело. Пьем, как самоубийцы какие-то. Я не имею в виду только тебя и себя, а вообще всех вокруг. Посмотри, сколько наших знакомых спилось.
   - Чего тут непонятного. Жизнь такая, что закуришь и запьешь. Все противно, скучно и серо, а выпьешь сладенького - и все сразу похорошеет.
   - Правильно, жизнь портвейном красим потому, что изменить её нельзя, хоть бери и пей всю жизнь.
   - Так и пей! - и Вадик протянул бутылку.
   - Не поможет. Утром проснешься, и все по-прежнему, только еще голова болит.
   - Болит - пойди похмелись.
   - Не похмеляюсь я, да и не в этом дело. Хочется жить интересно. Чтобы было побольше мест, куда можно было бы пойти, встретить друзей, поговорить с ними, послушать музыку и, может, немного не спеша выпить.
   - Не умеем мы понемногу и медленно, а тольто залпом.
   -Это все чепуха, так ментам выгодно говорить, а мы из-за них должны пить украдкой, в подворотнях. Если бы у нас, как везде в мире, было много ресторанов, кафе и баров, то и пили бы мы неспеша, ведь никто не подгоняет.
   - Размечтался ты о заграницах, нас люди другие. Как только выпьют, сразу отношения выяснять начинают, а затем подерутся оттого всё и закрывают.
   - Нет, всё это не оттого, что мы свиньи такие, это нас такими делают. Почему не открыть много точек, а не одну или две? В них набивается уйма народу со всего города. Народу много, мест мало, вот и начинают люди драться. А был бы в каждом районе свой ресторан или бар, сидели бы в нем знакомые люди, и никто никого не трогал бы. Вот скажи мне: разве станем мы с тобой драться, если даже выпьем?
   - Может быть, ты и прав, - согласился Вадик, --только, видать, кому-то очень надо, чтобы пили в подворотнях.
   - Они просто боятся, что если мы соберемся вместе, то будем говорить о политике. Для них лучше, чтобы мы оставались в подворотнях. Вот сегодня меня два раза выводили из ресторана лишь за то, что беседовал с греком... - и Драгам рассказал историю, которая произошла с ним.
   Вадик внимательно слушал, иногда прерывая рассказ вопросами, но когда дело дошло до концовки, он не выдержал.
   - Вот же скотина, я бы ей точно по морде дал!
   - Я и сам еле удержался. Спасибо официанту. Как тебе нравится, у них в милиции кругом лозунг висит: "Чистыми руками", а на них разные ублюдки работают.
   - Какая им разница - кто? Им главное, чтобы стучали, ну а руки - их помыть можно.
   - Не могу я больше так, - удрученно произнес Драган и отхлебнул свою долю. - Иногда просто жить не хочется.
   - А я тебя вообще не понимаю. Чего ты здесь живешь? Ну, хорошо, мне некуда ехать, но ведь утебя есть Югославия, так и езжай туда.
   - Как - "езжай"? Ведь я советский гражданин...
   - Очень просто - поезжай в гости и не возвращайся, ведь сестра твоя уехала.
   - Она там учится, да и все равно ей каждый раз надо продлевать визу. А вдруг ей не продлят?
   -Слушай, не будь мяником, делай что-нибудь.
   Идея Вадика крепко засела у Драган в голове, и он в первый раз в жизни подумал о выезде из СССР. Домой он пришел в настроении поговорить с отцом сегодня же. Отец, открыв ему дверь, внимательно посмотрел на него и спросил;
   - Опять ты выпил? - и, повернувшись, пошел в комнату. Драган неспеша снял туфли, зашел в ванную, почистил зубы. а потом пошел на кухню, Здесь он закинул в рот несколько печений, чтобы ослабить алкогольный выхлоп, и вошел в комнату. Отец смотрел телевизор и делан вид, что не замечает его.
   - Папа, давай поговорим серьезно, - начал Драган.
   - С пьяницами не говорю, - отрезал отец.
   - Ну, какой я тебе пьяница? Пьяницы под заборами валяются.
   - Тогда тебе немного осталось.
   - У товарища день рождения, вот я немного и выпил, - соврал Драган.
   - У тебя половина Одессы товарищей, повод выпить каждый день найдется.
   - Послушай, именно сегодня я хотел поговорить серьезно, и нам как раз никто не мешает. Да и не так уж много я выпил.
   -Ладно, о чем ты хочешь поговорить?
   - О том, что я не хочу больше здесь жить. Давай переедем в Югославию.
   - Вот видишь?! Говоришь, что трезвый, а какую чепуху несешь. Ты что, не знаешь, что туда меня в гости не всегда пускают?
   - В гости не пускают, а насовсем, может, и пустят.
   - Не думаю. Давай лучше спать ложиться.
   - Не хочу. Ты мне объясни, за что они вас в Югославию не пускают? Сколько своей крови вы за нее пролили, а теперь вы больше ей не нужны?
   - Не знаю. В этой жизни ничего объяснитъ нельзя. Кто бы в конце войны мог сказать, что мне на родине места не будет? Ведь я себя тогда чувствовал на коне. За все это Тито спасибо.
   - Мне непонятно: в Югославию уже могут приезжать бывшие полицаи, но к вам "информбюровцам", особая любовь. Получается, что для них вы - бывшие свои, еще страшнее, чем прежние враги.
   - А я тебе говорю, что Тито - это тот же самый Сталин, только масштаб другой.
   - Дело не в этом, а в том, что вы - коммунисты не терпите людей с другими взглядами, И мне кажется, что если бы у власти оказались люди твоих взглядов, то вы бы прижали к ногтю тех, кто у власти сейчас.
   - Я знал, что с тобой не надо говорить. Ты, как только выпьешь, становишься болтуном.
   - За что вы меня всегда болтуном называете? Мне просто интересно, каким образом люди, боровшиеся за свободу, могут построить страну казарму, в которой на все надо отвечать "Есть!".
   - Так! С меня хватит' - сказал отец и стал подниматься.
   - Ладно, пошли спать, - согласился Драган, только скажи мне. мы уедем в Югославию или нет?
   - Иди спать, Будем живы - посмотрим, - скал отец, и они разошлись по комнатам.
   ххх
   В тот год городская жизнь целиком засосала Драгана. Он пропустил много занятий, а к началу сессии заболел. Оформлять академический отпуск было уже поздно, и Драган решил забрать документы из института с тем, чтобы восстановиться на тот же курс на следующий учебный год. Вот тут-то и поймал его военкомат.
   В детстве многие любят играть в войну, обожают танки и самолеты, мечтают стать генералами. С Драганом все было по-другому: любое оружие вместо чувства восхищения вызывало в нем тревогу. Как-то будучи в деревне, на родине отца, он весь день ходил с ружьем, пытаясь подстрелить какую-нибудь живность. Но стрелок он был никудышный и попасть ни во что не мог, а потому был ужасно на себя зол. Вдруг он заметил стайку воробьев, весело шумевших вокруг корочки хлеба. Драган вскинул ружье, прицелился и выстрелил. Вся стая мигом поднялась в воздух и улетела, а на земле остался лежать без движения один воробей. Он лежал, раскинув крылья, а на его маленькой, симпатичной мордочке как-будто застыл вопрос: "Господи, что же это со мной? За что?". И действительно, погиб он ни за что, только потому, что какому-то придурку захотелось пострелять. Драган бросил ружье на землю и попытался помочь воробью, но это был уже неживой комочек, правда, еще теплый. После этого случая он больше никогда не брал в руки оружия, ему было противно. В армии оружие пострашнее, да и стрелять надо не по воробьям, а потому Драган решил в армию не попадать. И дело было не только в этом. Главное, что в армии надо подчиняться приказу, за невыполнение - трибунал. Ну а если приказ, как когда-то, -- вступить в Чехословакию и стрелять в безоружных людей? Он знал. что совесть не позволит ему сделать этого, но и попадать под трибунал тоже не хотелось. Значит, в армии совесть не нужна, и мозги тоже не нужны: исполняй приказ, и твоя совесть будет чиста. Но нет, это тогда не совесть, а бессовестность.
   Всем известно, как в армии "старики" издеваются над молодыми, и те, в свою очередь став стариками, издеваются над новобранцами. Так замыкался порочный круг. Драган не встречал никого, кто, вернувшись из армии, стал бы лучше. Сильнее - да, с большой верой в "светлое будущее" - да, жлобовитее - тоже да, но никто не вернулся добрее или умнее, и потому Драгам туда попадать не хотел.
   В начале весны он получил повестку из военкомата, но не придал этому должного значения, думая, что это - обыкновенная проверка, и никуда не пошел. Как-то утром во время завтрака раздался звонок. Драган открыл дверь. На пороге стоял незнакомый ему парень.
   - Вы Драган Мандич? - спросил незнакомец.
   -Да, -ответил он.
   - Тогда распишитесь, вам повестка.
   Драган чуть не поперхнулся. Надо же было так дёшево попасться, но ничего не оставалось делать, Пришлось расписаться в получении повестки. А раз расписался, то надо идти. В назначенный в повестке день он отправился в военкомат. Выходя из троллейбуса, он столкнулся с Володей - таким же, как он, сыном югославского эмигранта. Володя, красивый и высокий, был уникален во всем и пользовался большой популярностью среди одесских девушек. Полная раскованность, хорошо подвешенный язык и неугасимое веселье делали его неотразимым. Устоять против его чар было почти невозможно, а катящаяся впереди него громкая слава Дон Жуана намного превышала реальность. Вот и сейчас он шел в распахнутой дубленке, а его длинные развевающиеся на ветру черные волосы смотрелись вызывающе на фоне военкомата.
   - Привет, Драган, - прогремел он, - ты чего здесь цынкуешь?
   - Да вот, получил повестку.
   - Значит, тебя тоже достали. Надо было не ходить, я бы и сам не пришел, но моя умная мама расписалась под повесткой. А меня в Москве две такие телки ждут - офонареть можно, так что мне уезжать надо.
   - И я тоже по-глупому попался, совсем бдительность потерял.
   -Ну, ничего, - успокоил его Володя, - пошли, там что-нибудь придумаем.
   Во дворе военкомата было полно народу, а в самом здании было просто тяжело повернуться. Они оказались в центре большой комнаты, мимо них иногда проталкивались офицеры с какими-то списками, вдруг в комнате появился полковник в сопровождении лысого майора, пытавшегося проложить дорогу начальнику, но это было излишним, ведь перед ним и так все расступались. Когда полковник увидел Драгана и Володю, он остановился, сделал удивленное лицо, шепнул что-то на ухо майору и зашел в кабинет.
   Майор сразу направился к ним и стал орать.
   - Это что за внешний вид? Вы как в военкомат являетесь?
   -А чем, собственно, вам наш вид не нравится? - спросил Драган.
   - Чем? Да вы выглядите, как хиппи. А ну-ка, пройдите в кабинет начальника.
   Они неохотно поплелись вслед за майором. Когда они вошли в комнату, то увидели перед собой уже знакомого полковника. Вид у него был суровый и решительный.
   - Ну что, голубчики! Вы что, не знаете, в каком виде надо в военкомат приходить?
   - Нормальный у нас вид,- возразил Володя.
   - Это нормально, что у вас волосы почти до плеч и дубленка нараспашку? Здесь вам не кабак? Или, может, у вас денег на стрижку нет? Так я вам одолжу, - довольный собой, он полез в карман, достал кошелек и выложил перед ними на столе деньги. Здесь были рубли, трешки, пятерки.
   - Выбирайте купюру какого хотите цвета и пойдите подстригите свои паршивые лохмы.
   Тут Володя полез в карман и достал свой кошелек, в котором лежали деньги на поездку в Москву. Он выложил перед полковником червонцы и четвертные и предложил: - Товарищ полковник, вы сами выберите себе деньги какого хотите цвета, и мы пойдем с вами подстрижемся, ну, а вы сбреете свои плешивые усы.
   У полковника от таких речей перехватило дух, и в кабинете на некоторое время наступила тишина. Но вот он пришел в себя и заорал:
   - Наглецы! Я вам покажу, как себя вести! Вы у меня попляшите. А ну, вон отсюда!
   Они вылетели на улицу.
   - Ну, зачем ты его так? - смеясь, спросил Драган - Теперь он нас точно куда-нибудь упечет.
   - Ерунда, - отмахнулся Володя. - Ты счастья своего не понимаешь. Он нас сам выгнал, и теперь мы можем идти, куда хотим, главное им больше не попадаться. Я лично могу ехать прямо в Москву, а они пусть ищут-свищут. И ты лучше уезжай куда-нибудь.
   -Это точно,- сообразил Драган. - Давай тогда быстро рвать отсюда когти. Куда пойдем?
   - Пошли на вокзал, я куплю себе билет и там же обмоем успех нашей операции.
   На вокзале Володя быстро купил себе билет, и они стали решать, куда пойти выпить.
   - Ребята, закурить не найдется? - спросил кто-то сзади. Они повернулись. Рядом с ним стоял уникальный субъект.
   Такого Драган никогда не видел. Это был мужчина непонятного возраста, с длинными русыми волосами и бородкой, который, несмотря на неухоженный вид, выглядел красиво. Одет он был кое-как. На нем был серого цвета пиджак, похожий на китель, рубашка -косоворотка с распахнутым воротом, широкие мятые брюки и стоптанные башмаки, а в руках он держал рюкзак. Несмотря на то, что все вещи были сильно поношены, он не производил впечатления нищего. Но удивительнее всего были глаза незнакомца - светло-голубые, живые и умные, они сверкали из-под густых бровей задором и молодостью.
   - Закуривай, батя, - предложил Володя и протянул сигареты.
   - Спасибо вам ребята, хорошие вы люди. Дай вам Бог здоровья.
   - И тебе тоже. батя, - ответил Драган. - Ты, видать тоже хороший человек. Куда ты едешь?
   - Я не еду, я иду пешком.
   - И далеко? - поинтересовался Володя.
   - Не знаю- Пока иду в Херсон, а потом в Крым, если никто не помешает. Ну, а дальше посмотрим.
   - А издалека идешь, давно? - все больше и больше заинтересовывался Драган.
   -Да уже лет двадцать иду.
   Драган переглянулся с Володей, и тот недоверчиво сказал:
   - Слушай, батя, ты нам мозги не пудри. Ври, но знай меру.
   - А я вообще могу уйти, - обиженно сказал незнакомец и стал отходить.
   - Да чего ты, батя, обиделся? Подожди, не уходи, - стал удерживать его Драган.
   Володя понял свою ошибку и сменил тон.
   - В самом деле, чего ты обиделся? Я, - Вова, а это - Драган, - и он протянул руку.
   -А я- Александр можете звать просто Шурой.
   - Вот и отлично, давайте выпьем за знакомство, -предложил Володя.
   - Чего ж не выпить с хорошими людьми? - согласился дядя Шура. Здесь же на вокзале они купили пару бутылок и пошли в скверик напротив, предварительно захватив стакан из автомата "Газвода". Здесь они нашли укромную скамейку, такую, чтобы их не было видно, и поудобнее расположились. Погода была солнечной и безветренной, пилось легко, и разговор поплыл сам собой. Дядя Шура оказался действительно редкой персоной. Он ходил по стране пешком, очень редко пользуясь катерами, паромами, поездами и попутными машинами. Спал он где придется, когда на вокзале, когда у хороших людей, иногда спал на скамейках в парках, а случалось спать просто и в поле или в лесу. Он говорил, что прошел Россию вдоль восемь раз, и пять раз - с севера на юг. Он старался не попадать в одно и то же место дважды и ходить все время новыми путями. Единственное, чего он хотел, - это ходить и смотреть, как живут люди. Иногда он подрабатывал тем, что строил, столярничал, чинил крыши. На заработанные деньги питался, снимал жилье и покупал билеты, все это было настолько необычно, что Драган с Володей слушали, открыв рты. Казалось, что таких людей-ходоков уже давно нет, и все это осталось в далеком прошлом. Но нет - перед ними сидел такой уникальный экземпляр.
   - И что, не надоело вам и не устали вы столько лет жить без собственного угла? - спросил Драган.
   - Ну что ты? Разве не тяжелее людям имея свой угол, провести в нем всю своге жизнь и не видеть всей этой красоты? - его изумление вопросом Драгана было настолько неподдельным, что сомневаться в том, что сидеть дома тяжелее, не приходилось.
   - А милиция тебя не сильно достает? Ведь они за всеми пасут, - полюбопытствовал Володя.
   - Уж это точно, если б их не было, то идти можно было бы, куда глаза глядят, и делать, что хошь. А то ведь прицепятся с вопросами: где паспорт? где прописка? Почему бродяжничаешь? Но до сих пор мне везло. Иногда подержат чуть-чуть, а иногда и мордень начистят. Люди они такие, им свой порядок держать надо. А что не по-ихнему, так крути, бей, ломай.
   - Не люди они, а скорее нелюди, - поправил Драган.
   - Не только они такие. Сколько людей я повидал на своем веку, и непонятно мне, как, живя среди такой красоты, можно быть злым, подозрительным, бездумным. Но таких много, а красивых и добрых людей мало, да и сами они страдают от этого. Что человек? Маленькая мошка в огромной жизни. Вокруг кишит огромный мир, и никому в нем нет до тебя дела, того и гляди раздавят. Людям Бы погреться друг о друга, пожалеть обиженного. Так нет. Ходят, как слепые и глухие. А ведь как легко, только выслушай и попытайся понять человека, и согреется и его душа, и твоя. Ведь лишь человек может помочь человеку. Но все это идет со времен Вавилона.
   - А что случилось в Вавилоне? - почти хором выпалили Володя и Драган.
   - Говорят, что в давние древние времена люди жили богато и счастливо. И вот возгордились они и, посчитав себя равными Богу, решили построить башню высотой до самого солнца. Бог, увидев это, решил помешать им и дал им разные языки. Люди перестали понимать друг друга, строительство остановилось, и люди разошлись, Но совсем другую историю рассказал мне в далеком сибирском селе один старый дед -старовер.
   Люди действительно решили строить башню храм свободы и солнца. Выбрали главного жреца, сделали проект и принялись за постройку храма. Храм должен был быть огромным и прекрасным, чтобы, глядя на него, человек мог почувствовать свое величие. Все выше поднимались его стены, но все труднее становилась работа. Стали идти споры о том, каким должен быть храм, и некоторые стали утверждать, что храм не нужен ни свободе, ни солнцу, и не надо даром тратить ни сил, ни денег. Но главный жрец убедил всех, что свобода и солнце - это святыни и люди должны им поклоняться. Он был хорошим оратором, люди поверили ему и стали работать с еще большим усердием. Тех же, кто не хотел работать, заставляли силой, и жили они там же, в башне, в специально построенных камерах. И чем дальше они строили, тем больше становилось недовольных таким трудом. Начались восстания. Бунтовавших против свободы казнили на башне, и в назидание другим на ее стенах стояли виселицы. Храм становился все выше и выше и все больше и больше людей трудилось на его стенах. И тогда Бог сказал людям: "Посмотрите, что вы строите".
   Отошли люди в сторону, посмотрели на свой храм и увидели, что построили громадную тюрьму. Разочарование было настолько велико, что люди, перебив жрецов, разошлись в разные стороны, ненавидя друг друга и потеряв общий язык. С тех пор люди на земле говорят на разных языках, и даже те, кто говорит на одном и том же языке, плохо понимают друг друга, ибо гордыня делает их глухими. Вот и вся притча, - закончил дядя Шура.
   -Красиво рассказал, батя, -одобрил Володя.
   -По-моему, мы строим такую же башню. - задумчиво заключил Драган
   - Так уже было ни один раз в истории, и всегда все кончалось насилием. Видать, человечество порочно, - подтвердил дядя Шура.
   - Не хочется в это верить, - вздохнул Драган.
   - Хочется не хочется, а так и есть, - вставая со скамейки, сказал Володя. Вот и мне уходить не хочется, но надо идти домой, собирать чемодан.
   Они попрощались с дядей Шурой и сели в троллейбус, а он на прощание помахал им в окно рукой.
   Но домой не попал ни Володя, ни Драган. В троллейбусе они встретили двух знакомых подруг Володи - Эльвиру и Наташу, которые пригласили их к себе в гости. Эльвира и Наташа были сестрами, жили они одни в двухкомнатной квартире на Черемушках, а их родители работали где-то в Африке. Сестры не отличались целомудрием, и Володя был у них частым гостем. Вот и теперь возможность групповых половых игр вскружила ему голову, и он напрочь забыл о том, что собирался паковать чемоданы. По пути они заехали в гастроном и набрали выпивки и закуски. Дома девицы быстро приготовили поесть, и они все уселись за стол. Но поесть по-человечески не удалось. Володя, уже порядком охмелевший, съев пару кусков колбасы, требовал только "секса", да и никто другого от него не ждал. Веселье продолжалось до четырех утра. И когда все, устав, стали ложиться спать, Драган решил идти домой, где наверняка всю ночь ждали его и не спали мать и отец. Он вышел на улицу. Было еще темно, троллейбусы не ходили, а на такси денег не было. Пришлось идти пешком. Обычно такое путешествие заняло бы у него чуть более получаса, но сейчас он был ужасно усталым и еле волочил ноги. К тому же, было прохладно и приходилось все время растирать замерзшие руки. Когда он подходил к парку Ленина, было уже почти светло и до дому оставалось совсем немного. Вокруг не было ни души, все нормальные люди еще спали. Подходя к повороту, он увидел большую собачью свору, лежавшую на земле невдалеке от дороги. Драган никогда не боялся собак, но в таком количестве и когда вокруг никого нет- это было опасно. Он решил, не привлекая внимания собак, обойти их стороной, и это ему почти удалось. Ни одна из больших собак не обратила на него внимания. Но самая маленькая шавка поднялась и стала лаять. Правда, на нее ни одна из собак не обратила внимания, а главное - большой черный, как смоль, вожак лежал неподвижно. Как это обычно бывает, шавка оказалась на редкость упорной и продолжала лаять, пытаясь поднять остальных. Драган знал. что собачьи свадьбы могут быть опасны, но старался не подать виду, что испуган, и отойти как можно дальше. Некоторые собаки уже поднялись. Вот поднялся и черный вожак... и вся стая двинулась в его направление. Он ускорил шаг, но в скором времени ему пришлось перейти на бег. Расстояние между ним и собаками быстро сокращалось, а до дома было еще далеко, Когда собаки поравнялись с ним, Драган повернулся и побежал спиной вперед - в надежде по возможности отбиться от собак ногами. Но легко отбиваться от одной собаки, и совсем другое - от целой своры. Он видел вокруг себя оскалившиеся собачьи морды и не знал, куда нанести первый удар и какая собака первой броситься на него. Он понял безнадежность своего положения, но был готов биться. Он остановился и закричал. Произошло что-то необъяснимое, из его глотки вместо крика вырвался ужасный рев. Непонятно, как из такого небольшого тела мог вырваться такой звук. Его обладателем мог быть громадный зверь, не меньше медведя. Драган сам обалдел от такого звука, а собаки просто замерли, как вкопанные, а затем развернулись и стали трусливо убегать. Драган стоял, пораженный случившимся. Что это? Откуда в нем взялся такой зверь?! Или в каждом человеке появляются такие силы в минуту смертельной опасности. Он повернулся и медленно пошел домой, по пути обдумывая происшедшее.
   ххх
   Теперь повестки приходили почти каждую неделю, но Драган не расписывался под ними и в военкомат не ходил. Кроме того, он предупредил мать и отца, чтобы они говорили, что он уехал. Дома он старался бывать как можно реже, и все шло вроде бы нормально. Но вот уже в самом конце набора мать расписалась под повесткой, которую принесли поздно вечером. Драган был ужасно зол и весь вечер ругался с матерью.
   На следующий день пришлось идти в военкомат. Увидев его, старый знакомый лысый майор Карабут сразу вызверился.
   - Ага, наконец-то! А мы уже думали за тобой домой посылать.
   - Это почему? - Потому, что увиливаешь от армии, не являешься по повесткам.
   - Не видел я никаких повесток; меня дома не было.
   - Где же ты был? - В Ленинграде, я только вчера приехал.
   -А почему ты в прошлый раз вместе со своим дружком ушел из военкомата без разрешения?
   - Мы не ушли, а нас полковник выгнал.
   - Ну ладно, пусть будет так, - согласился майор.
   - Молодец, что приехал, в армию как раз успеешь. Направьте-ка его на комиссию, - сказал он молодому лейтенанту.
   Военно-медицинская комиссия проходила в том же здании, и Драган сразу попал на нее. Здесь ему проверили зрение и слух, дунул он в какую-то трубочку, потом его стукнули молоточком по коленке, от чего он чуть не брыкнул доктора. и напоследок, пощупав яйца и заглянув в задницу, его признали годным к военной службе. Никто даже не обратил внимания на его жалобы на печень и на то, что он находится сейчас в отпуске по болезни. Потом его послали к майору, и тот, улыбаясь во весь рот, похожий на мощную дробилку, сказал:
   - Вот, голубчик, тебе повестка, завтра явишься на отправку, - Не имеете права, я нездоров' - запротестовал Драган.
   - О чем ты говоришь? Ты только что комиссию прошел, и она признала тебя годным к службе.
   - Да вы и покойника, если будет надо, в сапоги нарядите!..
   - Короче' - остановил его майор. - Чтобы завтра был здесь с вещьмешком, а не явишься, я тебя под трибунал отдам. Понял? Тогда распишись.
   Ничего не оставалось делать, как расписаться и выйти. Драган понял, что попался, и не имел понятия, что делать дальше. Оставалось только одно: они не обследовали его, как положено, а значит какая-то зацепка есть. Он позвонил матери на работу и попросил ее приехать пораньше.
   Родители пришли вместе в четыре часа. Отец с порога спросил:
   - Так что у тебя слышно с военкоматом?
   - Плохо, в армию забирают, завтра отправка.
   - Как это, так быстро? - ахнула мать.
   - А вот так, без комиссии, без предупреждения.
   - Надо было сказать, что тебя с сентября восстанавливают в институте, -- посоветовал отец.
   - Я говорил, ничего не помогло. Но я все равно так просто не сдамся.
   - Что ты можешь сделать? - развел руками отец, - Пойдешь в армию, как все, она тебя порядку научит. Я не сумел - армия сможет.
   - Ни в какую армию я не пойду.
   - Надо было учиться лучше, а теперь уже ничего не сделаешь, -- подколола мать, а отец добавил:
   -Там настоящим мужчиной станешь.
   - Дубом настоящим стану - это точно. Армия только идиотов плодит. Короче, я туда не пойду.
   -А что ты будешь делать, если они за тобой приедут? - поинтересовалась мать.
   - Все, что угодно, хоть отстреливаться.
   Мать схватилась за голову и закричала:
   - Дмитрий, ты послушай, что он говорит? Он меня с ума сведет.
   - Он просто болтун, - успокоил её отец.
   - Нет, я не болтун, я на все пойду.
   -Это точно, Дмитрий, он на все пойдет. Ну, что делать?
   - Все из-за того, что ты расписалась под повесткой, вот и делай теперь, что хочешь, - сказал Драган.
   - Дмитрий, сходи ты в военкомат, сделай что-нибудь, они тебя послушают.
   - Никуда я не пойду, - отказался отец и действительно никуда не пошел, В военкомат пошла мать. Ее пробивная способность оказалась высокой. Она сказала, что Драган лежит дома больной, и добилась того, чтобы его послали на медицинскую комиссию в больницу. На следующий день Драган уже лежал в больнице. В одной палате с ним лежали еще два призывника: Сергей - парень с Молдаванки и Витя - простой деревенский хлопчик. Оба они сильно волновались за результаты комиссии, и Драган не понимал, почему. У Сергея было очень высокое давление, а Витя у себя в деревне был лунатиком, но здесь на него дурно влиял либо одесский воздух, либо больничная обстановка так, что он по ночам спал, как убитый.
   - Да что же со мной такое? - убивался он, Все время сплю и сплю. Что делать - не знаю!
   - Ну. а в армию ты хочешь? - спросил Драган.
   - Нет, не хочу.
   - А если не хочешь, то вставай по ночам и ходи.
   - Нет, так нельзя, а то неприятности могут быть, - отказался Витя.
   Неизвестно, послушал он Драгана или нет, но только стал Витя по ночам ходить, и в результате его сочли непригодным. Драгану тоже сделали кучу анализов. Брали у него кровь из пальца и вены, глотал он, как удав, кишку зонда, пил бариевую кашу и просвечивался под рентгеном. В результате у него нашли лямблии и обострение гепатита. После зондирования ему категорически запретили пить спиртное, Команду "нельзя" Драган принял как команду "наливай". К вечеру он прямо в пижаме сбежал в город. Переодевшись у приятеля и одолжив денег, он первым делом пошел в бар "Оксамыт Украины". Куда только не заносили его в этот вечер ноги. Он побывал почти во всех барах города и везде пил, пил, пил. В больницу он вернулся поздно ночью и на ушах. Санитарка, помогавшая Драгану сбежать из больницы, была в ужасе от того, в каком виде он вернулся назад, и не знала, впускать его или нет, но, в конце концов, впустила.
   На следующий день ему было так плохо, что врачи не знали, что с ним делать. Есть он ничего не мог и возвращал все, даже выпитую воду. Длилось это около недели, и врачи сбились с ног, пытаясь узнать причину, но Драган настоящую причину тщательно скрывал. Еще неделю после этого у него были постоянные спазмы в желудке и рвотные позывы. В результате он похудел на тринадцать килограммов и был похож на узника Бухенвальда. Однако, несмотря на такую цену, цель была достигнута. Драган получил отсрочку и был этим ужасно доволен. Получил отсрочку и Сергей. На прощание он сознался Драгану в том, что он симулянт и поднимал давление, незаметно напрягая мышцы ног и пресса и задерживая дыхание. Было удивительно, что такой простой на вид Сергей оказался таким умелым симулянтом. Почти сразу после выхода из больницы Драган получил из ОВиРа извещение о том, что ему оформили документы для поездки в Югославию. Все получалось, как нельзя кстати, и он, не теряя времени, сразу уехал. Там он провел почти все лето, переезжая от одних родственников к другим. Денег было впритык, а продержаться надо было как можно дольше, поэтому он как можно больше ходил пешком, а на сэкономленные деньги позволял себе ходить в кино и пить пиво в городских кафанах. Вернувшись домой, он сразу пошел восстанавливаться в институте. Документы у него приняли без затруднения и, получив бронь от армии, Драган сразу отправился в военкомат. Когда майор Карабут увидел его, у него чуть глаза не вылезли на лоб. -
   Как, ты еще здесь, а не в армии? - заорал он.Видать, это было для него полной неожиданностью.
   - Да я тебя за дезертирство под трибунал отдам!..
   - В другой раз, - тихо сказал Драган и положил на стол справку из института. Казалось, что майор вот-вот лопнет от злости, но Драган не стал этого дожидаться и вышел из кабинета. Настроение было отличное. На этот раз удалось увернуться, но теперь сюда лучше не попадать: в следующий раз они его не упустят. Погода на улице стояла чудесная, в кармане лежали плавки, и он решил пойти на пляж и смыть с себя в море все армейские заботы.
   ххх
   Сестра Драгана Снежана всегда была более решительным человеком, чем он. Редко что могло ее остановить, если она что-то задумала. Она могла выпалить кому угодно в лицо все, что она об этом человеке думает. В четырнадцать лет она вместе с матерью съездила в Америку в гости к тетке. Уехала маленькой девочкой, а вернулась молодой девушкой с очень независимым характером. Быстрая и решительная, она предпочитала юбкам джинсы, и у нее было больше друзей среди мальчишек. За всё это директор школы называл её "импортной куклой" и старался заставить ее быть такой, как все. Но из этой затеи ничего не вышло, и они стали ярыми врагами, По окончании школы директор по собственной воле позвонил в университет, куда Снежана решила поступать, и красочно описал ее, назвав при этом даже наркоманкой. Но об этом стало известно позднее, а в том году Смежану завалили на экзамене по английскому языку, хотя в отличие от сверстниц, она после поездки в США довольно бегло говорила по-английски.
   Снежана была девушкой решительной и, поехав в гости в Югославию, поступила в Загребский университет. Жить там ей пришлось у родственников, которые, судя по всему, были ей не очень рады. Да и кому охота тащить на своем горбу лишнего иждивенца. К счастью, в университете она сдружилась с очень интересной девушкой по имени Марьяна. Большая, веселая, жизнелюбивая, своим характером больше похожа на парня, Марьяна жила одна в большой квартире, оставленной ей родителями, жившими на море в Сплите. Вскоре Снежана перебралась к ней, и теперь они были вместе везде - в университете, дома, в ресторанах и дискотеках, куда они ходили почти каждый вечер. Марьяна была заводилой во всех гулянках, она знала сотни песен и могла танцевать, если ей хотелось, хоть всю ночь. Ее нимало не смущало - смотрит на нее пара или сотня глаз. Теперь в компании такой же независимой Снежаны жизнь стала еще динамичнее. Правда, Снежана должна была каждый раз с трудом продлевать в советском посольстве визу. Но вот прошел год, и они, сдав экзамены, поехали вместе в Советский Союз. Родители Драгана выслали Марьяне приглашение и основательно готовились к их приезду. Как только они приехали, документы Снежаны сдали оформлять в ОВИР, а сами они поехали отдыхать в Москву и Ленинград. Марьяна была в восторге от всего, что ей показали. Но вот пришла пора уезжать, а документы Снежаны еще не были готовы. Они решили, что Марьяна поедет одна, а Снежана останется ждать документов.
   Но этому не суждено было сбыться: ОВИР отказал ей в выезде. Удар оказался тяжелым и неожиданным, и Снежана с отцом пошла на прием к начальнику ОВиРа. Было чудесное летнее утро. Они вышли из троллейбуса и пошли по Пушкинской. Лучи солнца искрящимися стрелами пробивали кроны громадных платанов, делая улицу необычайно уютной, похожей на сад. Сразу после поворота на улицу Бебеля они увидели толпу людей, скопившихся у дверей ОВИРа. Бебеля - всем известная в Одессе улица, известная тем, что именно здесь расположены три всеми любимые организации КГБ. МВД и ОВИР. Это здесь, как уверяет анекдот, на углу Бебеля и Карла Маркса, стояли Абрам и Мойша, когда из ворот КГБ вдруг вывели верблюда.
   -Смотри, Абрам, - сказал Мойша, - что гады с лошадью сделали! И именно благодаря этой славе у этого здания редко кто останавливается, наоборот, все стараются как можно быстрее миновать это нечистое место. Но совсем другое дело - ОВиР. Здесь всегда толпа людей, желающих хоть одним глазом заглянуть за "железный занавес". В стенах этого здания обычно шумные одесситы становились тихими, как кролики. Здесь Драган как-то встретил своего бывшего учителя химии, грозу всей школы. Было больно смотреть, как он, сгорбившись, стоял, выслушивая наставления сотрудницы этого учреждения. Начальником ОВИРа был майор Иванов, но вел себя так, как будто был генерал. И действительно, судьба многих людей зависела от него. Он решал, увидит ли мать сына или брат брата, если между ними пролегла граница. Сегодня решался вопрос Снежаны.
   - Садитесь, - предложил им Иванов, когда Снежана с отцом вошли в кабинет начальника. Так какой у вас вопрос? Снежана решила говорить сама.
   -Скажите, почему мне отказано в выезде?
   - Не посчитали нужным, - коротко объяснил Иванов.
   - Как это - не посчитали нужным? Ведь она учится в Загребском университете и каникулы уже кончаются,- вмешался отец.
   - А каким образом она туда поступила?
   - Просто поехала и поступила, - бросила Снежана.
   - Ну, и что же, по-вашему, будет, если все начнут ездить, куда захотят, и поступать, куда им вздумается?
   - И что в этом плохого? - спросила Снежана.
   - Тогда для чего существуют государственные границы, для чего существуем мы? Или вы думаете, что мы допустим такой бардак, чтобы каждый делал, что хочет, и ездил, куда вздумается?! Нет! Во всем должен быть порядок!
   - Она поехала не "куда-нибудь", а на мою родину, к моей матери. Или она на это не имеет права?
   - Почему же? Конечно, имеет, но мы пустили ее в гости и на месяц, а не поступать в институт.
   - В Югославии учится много советских студентов, вы же им разрешили, - попыталась объяснить Снежана.
   - Это не мы "им разрешаем", а государство посылает.
   - А она сама поступила. Какая разница? - не сдавался отец. - Или у нас запрещено поступать, куда хочешь?
   - Это не наше дело. Езжайте в министерство высшего образования и с ними разбирайтесь. Мы вам разрешить не можем.
   - Так что - это ваше последнее слово? спросил отец.
   -Да, последнее. - резко ответил Иванов.
   Говорить больше было не о чем, и они ушли. Посоветовавшись дома, они решили, что надо ехать в Москву, в министерство высшего образования.
   Там они провели две недели обивая пороги различных кабинетов. Обитатели всех этих кабинетов, осознавая высоту своего положения, имели важный вид и всячески своими манерами старались всех убедить в этом. Но как только дело доходило до оказания конкретной помощи, все они увиливали в сторону и, говоря, что это зависит не от них, снимали с себя всякую ответственность. Иногда казалось, что им удается чего-нибудь добиться, но их каждый раз посылали в другой кабинет, и в результате оказалось, что они ходили по замкнутому кругу. Ничего не добившись они вернулись домой измученными. Снежана вернулась домой злой на всю советскую систему.
   - Нет, теперь я здесь ни за что не останусь,- говорила она. - Уеду любым путем, а не выйдет, буду переходить границу! Зная характер Снежаны, можно было не сомневаться в том, что она пойдет на все. Но теперь, судя по всему, лопнуло терпение и у отца.
   Однажды утром, во время завтрака, когда все сидели за кухонным столом, отец спросил:
   - Ну, что, дети, вы действительно решили, что не хотите больше жить в СССР?
   - Не хотим, - почти одновременно ответили Драган и Снежана.
   - Тогда давайте подавать документы на возвращение в Югославию.
   Общей радости не было предела, и отец на той же неделе уехал в Киев - в югославское консульство. Там ему сказали, что документы на гражданство можно подавать только после того, как они выйдут из советского гражданства. Когда отец вернулся домой, они написали заявление на выход из советского гражданства. Но в ОВИРе заявление у него не приняли.Отец к тому времени уже твердо принял решение, и его уже было невозможно остановить. Он написал письмо Брежневу. Как и следовало ожидать, письма до Брежнева не дошло, но отца вызвали в обком партии. Он понял, зачем его вызывают, и пошел туда, готовый к тяжелому разговору. Но ничего страшного не произошло. Его с улыбкой встретил сотрудник обкома и, протянув руку. сказал:
   - Здравствуйте, проходите, садитесь. Меня зовут Александр Иванович.
   - Дмитрий Миленович, - представился отец и уселся в большое кожаное кресло, а его собеседник продолжал.
   - Вы знаете, почему мы вас вызвали?
   -Да так, догадываюсь.
   - Скажите, может быть, вас чем-то обидели? Почему вы решили писать письмо Брежневу?
   - Вот именно, я писал Брежневу, и мне не понятно, почему мое письмо оказалось у вас?
   - Вы же понимаете, что у Леонида Ильича нет времени читать письма от миллионов людей, а потому жалобы разбираются на месте. Лучше скажите, что толкнуло вас к решению выйти из советского гражданства?
   - Очень просто: Югославия - моя родина, и я хочу жить там.
   - Это понятно. Но ведь вы живете в СССР уже двадцать пять лет, у вас здесь родились дети, и их родина - Советский Союз.
   - Мои дети хотят ехать вместе со мной, они считают, что их родина - там же, где и моя.
   - Но ведь вы коммунист, - не сдавался Александр Иванович.
   - Ну и что из этого, я и в Югославии был коммунистом.
   - Вы - член советской коммунистической партии, а коммунист не может требовать выхода из гражданства.
   - Если так, - вздохнул отец, - то мне придется выйти из партии, хотя всю жизнь я считал себя честным коммунистом.
   - Я знаю это, но, к сожалению, ничем не могу вам помочь.
   - Так что? Мне разрешат подать заявление на выход из гражданства или мне опять писать Брежневу? - спросил отец.
   Александр Иванович внимательно посмотрел на него и, улыбнувшись, сказал:
   - Ну, что с вами делать? Так и быть, подавайте ваше заявление, хотя я лично этого не одобряю. А из партии вам выйти все-таки придется.
   На том они и расстались. И действительно, заявление на имя Подгорного у них приняли, и больше никто не пытался их остановить. Наступила пора ожидания, а жизнь вошла в привычную колею.
   ххх
   В тот год у Драгана произошли большие перемены. Совершенно неожиданно для окружающих, и в первую очередь для самого себя, он женился. Все произошло ужасно быстро. Он знал Веру с детства. Впервые они встретились на дне рождения у общей знакомой. Несмотря на то, что Вера была на год младше него, он едва доставал ей до плеча, а потому они не обратили друг на друга никакого внимания. Позже их пути неоднократно пересекались и вновь расходились.До конца девятого класса Драган оставался самым маленьким в классе, не только среди парней, но и среди девчонок. Но в то лето он уехал на все каникулы на родину отца, и здесь в него как будто дрожжи положили - и он стал расти, как гриб после дождя. За неполных три месяца он обогнал в росте сначала мать, а затем отца. В десятый класс он пришел уже самым высоким, и его почти никто не узнал. Такие резкие физические перемены стали изменять его вкус.Если раньше он обращал внимание только на маленьких девчонок, то теперь ему стали больше нравиться высокие, и в его поле зрения попала Вера. Они даже несколько раз встречались, но все это длилось очень недолго - ведь кругом было так много красивых девчонок, да и Вера с трудом контактировала с друзьями Драгана.
   В том году Вера окончила университет. Вот прозвучал последний звонок с лекции, и она вместе со своими подружками пришла отметить это событие в "Глечик", где они и встретились с Драганом, сидевшим там с самого открытия. Они вместе выпили шампанского, и Вера пригласила его прийти на выпускной вечер в ресторан "Жемчужина". Вскоре она ушла готовиться к вечеру, а Драган оставался в кафе утолять жажду сухим вином. Надо сказать, утолил он ее хорошо, так что было тяжело встать со стула. Но, приложив все усилия, он встал и ушел. Дома он долго стоял под холодным душем и чистил зубы. Запах уходил, хмель оставался. Как только полегчало, он надел костюм и пешком пошел в ресторан. Путь был неблизкий, и по пути он пришел в себя. У входа в ресторан навстречу ему вышел Валентин, славившийся на пляже своим акробатическим искусством.
   - Привет, Драган. Ты что здесь делаешь? радостно спросил он.
   - Меня Вера пригласила на свой выпускной вечер.
   - Вот и отлично, меня тоже пригласили, теперь будет с кем поговорить и выпить.
   - Ладно, поговорим и выпьем, только, чур, без твоих сальто, - предупредил Драган.
   - Без каких? Таких, - спросил Валентин и тут же в проходе сделал пару сальто - под одобрительный гул окружающих.
   В этот момент Драган увидел Веру. Она сегодня выглядела очень привлекательно. Узкое платье элегантно облегало ее высокую фигуру, а волосы золотыми волнами спадали на обнаженные плечи. Вера шла навстречу улыбаясь, и было видно, что она ему рада. Вечер был чудесный. К Драгану вернулось веселое настроение. Они много смеялись, танцевали и пили. Драган любил и умел танцевать. Вот и теперь он крутил вокруг себя счастливую Веру, и все с удовольствием смотрели на них. Вера, чувствуя на себе взгляды окружающих, была возбуждена и весело отдавалась танцу. Разгоряченные и уставшие, они иногда садились отдохнуть и охладиться парой глотков ледяного шампанского под веселые рассказы Валентина,сидевшего рядом со своей девушкой и пытавшегося сразить ее своим остроумием и красноречием. Драган с Верой пили и танцевали весь вечер, но напряженный день дал себя знать - из ресторана они выходили будучи сильно навеселе. Домой они шли медленно, часто останавливаясь для поцелуя. По пути им попалась большая для города редкость - стог сена. Драган развернул Веру лицом к себе, поцеловал и со смехом они рухнули в стог. К дому Веры они подошли только под утро. Здесь Драган долго выбирал у нее из волос травинки. На прощанье они поцеловались и договорились встретиться вечером.
   Теперь они встречались каждый день, и раньше никогда не приходившая а голову и казавшаяся дикой мысль о женитьбе стала логичной. Через пару месяцев они решили сказать об этом своим родителям.Родители Драгана встретили это известие без особого восторга, уговаривая их, что раньше надо бы закончить институт и встать на ноги, а уж потом жениться. Кроме того, отец сказал, что было бы лучше дождаться сначала решения вопроса о гражданстве. Но поняв, что отговорить Драгана не удастся, они согласились.
   С родителями Веры все обстояло гораздо сложнее. Узнав от нее неожиданную весть, они чуть не упали в обморок. Дело было в том, что слухи о похождениях Драгана были явно преувеличенными, и если верить им, то он был бабником, хулиганом, законченным алкоголиком и наркоманом.За несколько лет до этого с ним произошел интересный случай, Драган встречался тогда с очень милой девушкой по имени Галя. Они встречались уже около месяца, и однажды вечером Галя решила познакомить Драгана со своей мамой. Они подошли к двери и Галя позвонила.
   Дверь открыла ее мать - симпатичная блондинка в красивом халате. Она приятно улыбалась.
   - Познакомься, мама, это Драган, - представила его Галя.
   Лицо матери словно судорогой перекосило, и она на некоторое время застыла, пораженная известием. Но вот, оценив ситуацию, она схватила Галю за руку, рывком втащила ее в квартиру и захлопнула дверь. Теперь пришел черед замереть не успевшему ничего понять Драгану. Было не ясно, что делать, но и просто так уходить не хотелось. Он постучал в дверь.
   - Убирайтесь отсюда сейчас же и не приставайте к моей дочери! - раздался из-за двери истерический голос матери.
   С чего вы взяли, что я к ней пристаю?- спросил через закрытую дверь Драган, - Что я ей сделал плохого?
   - Молодой человек, - продолжала из-за двери меть. - убирайтесь, или я вызову милицию.
   - Да что с тобой, мама? - плакала за дверью Галя.
   - Не вмешивайся! Я все знаю об этом подонке! Пусть уходит, или я звоню в милицию. Драган не очень испугался угроз Галиной матери, но оставаться не было смысла, и он ушел. Больше они с Галей не встречались.
   С родителями Веры было примерно то же самое, только они знали его с детства. Драган с друзьями часто собирались в беседке, стоявшей в середине огромного двора, где жила Вера, Здесь они пили вино и голосили под гитару. Часто родители Веры видели его сидящим прямо на газоне в потрепанных джинсах и с волосами, спадавшими на плечи. Ну, а раз у него такой вид, то, значит, он алкоголик, хиппи, а может быть, и наркоман. Сначала они отказались даже слышать о женитьбе. Но Вера была твердым орешком и настаивала на своем. Она сказала, что любит Драгана, и если родители откажут, то она выйдет замуж без их согласия. Зная твердость её характера, любящим родителям не оставалось ничего другого, как согласиться. Драган с Верой подали заявление в ЗАГС и стали готовиться к свадьбе. Они вообще не хотели никакой свадьбы, но тут уже заупрямились родители.
   - Как это без свадьбы? - возмутился отец Драгана.
   - У меня что - сыновей так много?
   - Просто к чему такие затраты? - пытался объяснить Драган.
   - Что-нибудь придумаем.
   - Конечно, придумаем. Если надо-одолжим денег. Разве нам впервой? Иначе, что о нас люди подумают? - поддержала его мать.
   - Ну, хорошо, только пусть свадьба будет скромной,-согласился Драган.
   - О какой скромности вы говорите, надо пригласить всех наших близких друзей, -- теперь пришла пора возмущаться отцу Веры.
   И действительно, друзей у них было достаточно, и многие из них занимали высокое положение. Так что мысль о скромной свадьбе тоже отпала. В результате они заказали целый зал в 'Жемчужине", а гостей пригласили даже из Югославии. Мать Веры была прекрасной портнихой м сама сшила свадебное платье для дочери. С костюмом для Драгана дело обстояло гораздо сложнее. Купить что-нибудь приличное в магазине было невозможно, а покупать с рук это стоило астрономических для их кармана денег. Поэтому они решили заказать костюм в ателье. Мать привела его к своему знакомому портному Эдику. Тот вынес Драгану несколько толстых журналов "Некерман" и, разложив их перед ним, предложил:
   - Посмотри журналы и выбери любой костюм. Драган долго листал журналы, не решаясь выбрать какой-либо костюм, но наконец, они с матерью остановились на одном из них.
   - Вот этот, - сказал он.
   - Отличный костюм, -- согласился Эдик, -- Теперь давай снимем мерки.
   Драган поднялся, а Эдик вооружился сантиметром. блокнотом и карандашом, лихо торчащим за ухом. Он крутился вокруг Драгана с деловым видом, занося в свой блокнот одному ему понятные цифры. Наконец, он закончил, закрыл свой блокнот, положил его в карман рубашки и, заложив карандаш за ухо, сказал:
   -Так, через неделю приходите на примерку.
   Вид у него был настолько уверенный и профессиональный, что Драган ушел в полной уверенности, что костюм у него будет отличный.
   Через неделю на примерке Эдик вынес им наброски своего будущего шедевра. Все было сметано вручную, и Драган боялся разорвать непрочные нитки. В его душу стали закрадываться сомнения; будущий костюм висел на нем бесформенной массой. Он решил поделиться с Эдиком своими сомнениями.
   - Что-то он на мне неудачно сидит, - сказал Драган.
   - Да ты что? Ведь это только наметки: когда все сошьется, костюм будет сидеть, как влитой, успокоил его Эдик.
   - А борта, такими и останутся?
   - Не волнуйся ты, все будет как положено. Поверь мне, я на этом зубы съел.
   Когда до свадьбы оставалось чуть больше недели, Драган пошел забирать костюм. Увидев то, что вынес Эдик, он обалдел: костюм не имел ничего общего с образцом.
   - Да ты что, обалдел? - кинулся он на Эдика, - Ты что пошил, как это носить?
   - Пошил, что заказывали, - бодро ответил тот-Ты лучше не кричи, а примеряй.
   - Ничего я примерять не буду, я и так вижу этот кошмар! - Ну, померь, - взмолилась чувствующая свою вину и хранившая до этого молчание мать. Сделай это ради меня.
   Он согласился, но когда надел костюм, то понял, что он гораздо хуже, чем выглядит. Брюки сидели ужасно и жали во всех самых важных местах, а расклешенные брючины фактически волочились по полу. Пиджак был настолько бесформенным и тяжелым, что болтался на нем, как балахон, а тяжелые вставные плечи, казалось, вот-вот упадут в рукава. Драган не выдержал и попёр на Эдика.
   - Так что же ты, козел, сшил?! В чем мне теперь на свадьбу идти? Ты же говорил, что на атом деле зубы съел. Врешь ты, не съел ты их, а выбили тебе зубы за твою работу! Ну. а я тебе остатки выбью. Маленький Эдик, судя по всему, струхнул и стал оправдываться:
   -Просто у тебя фигура нестандартная.
   -Сейчас я тебе сделаю нестандартную фигуру, тебе потом редко кто пиджак сошьет!-всё больше зверел Драган.
   -Драган, я тебя прошу, успокойся, ведь он хотел, как лучше, - заступилась за Эдика мать.
   - Мне наплевать, что он хотел, ты смотри, что из этого вышло! Короче, мне все это надоело, я ухожу, а ты поступай как хочешь, - ответил Драган и, сняв с себя Эдиков шедевр, вышел на улицу, напоследок хлопнув дверью.
   В результате мать костюм все-таки забрала, но Драган наотрез отказался надевать его на свадьбу. Слава Богу, на свадьбу ехали из Югославии дядя и тетка. Драган, позвонив им по телефону, попросил купить ему костюм и они привезли его за день до свадьбы. Интересно то, что этот костюм без всяких примерок сидел на нем, как влитой.
   Свадьбу играли в январе. Ресторан находился почти на самом берегу моря, в Аркадии. Всю зиму до этого дня не было снега, но именно в день свадьбы он валил с самого утра. К полудню южная Одесса была похожа на сибирский город. Снег лежал толстым слоем, дороги были скользкие, машины до ресторана доехать не могли, и небольшую часть пути нужно было пройти пешком. Из-за того, что было скользко, гости часто падали и приходили в ресторан слегка мокрые и синие. В ресторане было холодно и неуютно, но зато здесь не было никого чужого. Гости садились за стол и начинали греться водкой, коньяком шампанским. Вскоре публика повеселела, да и е ресторане стало заметно теплее. Все проносилось перед Драганом как в кино, ощущение было такое, как-будто все происходило не с ним, а он - такой же гость, как и все. Но когда после тостов гости начинали скандировать "горько!" и ему с Верой надо было вставать для поцелуя, в эти моменты он понимал, что все происходит именно с ним. Ближе к концу вечера в ресторане стало даже жарко. Судя по всему, гости были довольны, но самое главное, что были довольны и родители. Было уже часов за десять, когда в дверях ресторана появился Сашка-маленький. Как он узнал о свадьбе - неизвестно. Драган его не приглашал.Непонятно было и то, как он дошел, потому что был смертельно пьян, но в руке он держал маленький букетик цветов. Видать, он шел сюда долго и много падал. А потому сейчас был похож на маленького Деда Мороза. Драган отряхнул с него снег и усадил за стол, налив ему немного коньяку для отогрева. Пока другие танцевали, Сашка выпил коньяк и незаметно сполз под стол, где его и обнаружили перед самым уходом. Домой Драган с Верой ехали на машине, заваленной цветами, и они еще долго стояли у них, в их маленькой однокомнатной квартире, делая ее похожей на теплицу.
   Началась семейная жизнь. Драган был еще студентом и получал сорок рублей стипендии, а Вера как молодой специалист получала у себя в институте девяносто рублей. За эти деньги можно было пару раз посидеть в ресторане, но жить надо было весь месяц. За квартиру, которую они снимали у офицера, служившего в Германии, деньги платили пополам их родители. Но все равно денег хватало только на первую неделю. Основным блюдом были сосиски - варенные или жаренные, а к ним шла картошка или макароны. Вера не была блестящим поваром и готовить не любила, зато Драган любил вкусно поесть, а потому часто подъедал у родителей. Вера часто с ним ругалась за это. Кроме того, у них была куча друзей, с которыми они проводил свободное время и праздники. Именно на это уходила большая часть денег, если то, что они получали, можно было вообще назвать деньгами. Но вот, наконец, Драган закончил институт и устроился на работу. Теперь они оба получали по девяносто рублей, "богатая" молодая семья, за месячную зарплату которой можно было купить только пару приличных женских сапог. Но о каких сапогах могла идти речь, если не хватало денег на еду. Видать, при социализме деньги платят из расчета, что люди сами как-то достанут недостающие деньги. И действительно, никто с голоду не умирает, все худо-бедно, но живут. Несут с работы каждый кто что может, что-то достают, что-то продают, короче - крутится каждый, как может. И надо сказать, что многие крутятся ловко так,что хватает "и вина выпить, и на закусить, и в чулок сложить". Ни Драган, ни Вера крутиться не умели, а потому и жили кое-как.
   В том же году, не дав родителям никакой передышки, вышла замуж и Снежана. Ома вышла замуж за парня из еврейской семьи и все они собирались выезжать в Израиль. О своих планах она рассказала дома. Отец был просто в шоке.
   - Какой еще Израиль? - кричал он. - Я этого не допущу!
   - А как ты можешь мне запретить? Я, между прочим, давно вас предупреждала, что здесь не останусь.
   - Так мы же подали документы на выезд в Югославию... Подожди еще немного, и все вместе уедем.
   - Может и уедете, а может, и нет, ведь никто вам гарантий не дает. Но не в этом дело. Я Алика люблю и поеду с ним.
   - Ну, а нас ты не любишь? Я ведь коммунист и вдруг моя дочь уезжает в Израиль.
   - И что в этом особенного, все равно уезжать из СССР. Тем более, что мы только будем подавать документы на Израиль, а поедем в Австралию.
   - Как ты не понимаешь, - не сдавался отец- ведь мы все это дело начали только из-за тебя. А теперь ты от нас откалываешься.
   - Значит, вам самим это не надо? - спросила Снежана.
   - Нет, нам тоже надо. Но хотелось уехать всей семьей.
   - Ну, а коль надо, то подавайте без меня, а мы уж там как-нибудь позже встретимся.
   - Все вы хорошие эгоисты! -- вмешалась в разговор мать, - Хоть бы кто-нибудь из вас подумал о брате. А ведь он остаётся здесь и работает в авиации. Что ему скажут, когда узнают, что его брат в Югославии, а сестра в Австралии?
   Теперь уже не выдержал Драган.- Почему ты считаешь, что мы не думаем о Женьке? Ведь это не наша вина, что его отец погиб на войне, а ты полюбила и вышла замуж за папу. Конечно, ему будет тяжело, но каждый должен жить свою жизнь. Не надо жертв - от них никто счастливее не станет. Ну, а в КГБ должны разобраться, что Женькиной вины в этом нет.
   - Я знаю, что вы любите Женю, - успокоила мать. - Но раз уж так все происходит, то пусть каждый строит свое счастье, как считает нужным. Значит, и Снежана пусть делает так, как считает нужным.
   После долгих и упорных споров стало ясно, что Смежану не остановить, и отец согласился на свадьбу, но вид у него оставался несчастный и озабоченный. Свадьба была богатая и веселая, и даже отец, изрядно выпив, много смеялся и танцевал. Потом наступило время оформления и подачи документов, но это было время, когда еврею выехать из СССР было легко, как никогда. Именно тогда, как говорит анекдот, Абрама вызвали в ОВИР и сказали:
   - Слушайте, вы уже так давно хотите выехать из СССР, что мы решили вам разрешить выехать, куда вам хочется. Вот возьмите глобус и выбирайте себе страну, какую хотите. Даем вам десять минут. Идите - подумайте.Абрам вышел. Через десять минут он вошел опять и спросил: - Скажите, а у вас другого глобуса мет? Но как говорит другой анекдот, Абрам все же выехал в Израиль, а через некоторое время вернулся назад. Еще через полгода он опять подал документы на выезд. Его вызвали и спросили:
   - Вы что, с ума сошли! Чего вы туда-сюда катаетесь? - Понимаете, - ответил Абрам, - и тут, и там плохо, но есть пересадка в Вене.
   И действительно. Снежана с Аликом очень быстро получили разрешение и стали готовиться к отъезду. На вокзале прощались, как на всю жизнь. Плакали все, а с матерью была просто истерика. Отец тоже тихо плакал, а вид у него был, как у побитой собаки. После отъезда Снежаны в доме словно наступил траур, но жизнь берет свое, и вскоре все окунулись в повседневные хлопоты. Примерно через полгода пришла радостная весть, что они больше не являются гражданами Советского Союза. Драган с отцом срочно заполнили анкеты на югославское гражданство, и отец отвез их в консульство. Теперь они продолжали жить в ожидании больших перемен.
   ххх
   Институт, где работал Драган, находился прямо через дорогу, и дойти до него можно было за две минуты. В институт надо было приходить без опозданий, т.к. после звонка у ворот стояли дежурные, записывавшие фамилии опоздавших. Наказанием опоздавшим было лишение премии, а потому Драган, вставая каждое утро по времени впритык, быстро кидал что-нибудь в рот и бежал на работу. Он обычно пересекал заветный рубеж в последнюю минуту и, вбежав к себе в лабораторию, переводил дыхание. Сразу после этого шел в соседнюю лабораторию, где с самого утра шла игра в нарды. Собравшиеся здесь вели игру на двух досках навылет и пили кофе.После нескольких партий публика расходилась по рабочим местам.
   Институт расположился в большом здании и здесь везде царил видимым порядок. Регулярно проводились субботники, политинформации и занятия по гражданской обороне. Каждый сотрудник занимался своим делом, но, зная о постоянных происках империализма, каждую пятницу собирались на занятия по гражданской обороне и тренировались быстро надевать противогаз. Директором института был некто Сорокин- бывший второй секретарь обкома партии. После того, как он не задержался на партийной работе, его отправили на укрепление отечественной науки.Видать, он никак ие мог смириться с тем, что был снят с партийного пьедестала, а потому говорил со всеми свысока и грубым тоном. Кандидатскую диссертацию ему писали всем институтом. Но это не помешало ему еще больше усилить свой гонор. Все сотрудники, и особенно начальники лабораторий панически боялись входить к нему в кабинет, словно это была клетка, в которой жил лев. Зимой Сорокин носил шикарную меховую шапку, и начальник лаборатории Драгана имел неосторожность купить себе такую же. И вот на планерке Сорокин, увидев Штыкова, спросил:
   - Товарищ Штыков, вы ничего не замечаете?
   - А что именно, - забеспокоился тот.
   - Вы видите, что у нас с вами одинаковые шапки?
   - Как же, - улыбнулся Штыков, - конечно, вижу.
   И вы считаете это нормальным, что директор института и вы ходят в одинаковых шапках? Штыков от такой наглости обалдел и не сумел ничего ответить, но после этого случая шапки своей в институт не надевал, а слухи об их разговоре прокатились по всему институту, вызывая общий смех. На Руси издавна принято смеяться тогда, когда надо плакать. Вообще, инженеры и научные сотрудники, это люди, не обладающие перед начальством никакими правами. Получают они за свою работу жалкие гроши, а дрожат за нее так, словно это золотоносная жила. Как сказал Драгану один его знакомый, узнав, что Драган закончил институт - Поздравляю! Теперь ты точно знаешь, что больше ста пятидесяти рублей в месяц в жизни не заработаешь.
   Работяге легче. Если что не нравится - плюнул, уволился и перешел на другую работу. Он везде нужен. Он - гегемон.
   Вот на такого работягу однажды и нарвался Сорокин.
   Дело было в обеденный перерыв. Валера рабочий из мастерских, плотно поев и предварительно до этого выпив бутылочку вкусного вина, вышел в фойе и направился в сторону улицы. В это время из дверей отдела кадров, находившегося рядом со столовой, выскочил Сорокин и налетел на Валеру. Надо сказать, что Сорокин был человек не маленький, но Валера был куда более внушительных размеров, и, ударившись о него, Сорокин отлетел к стенке и чуть не упал. Оправившись от шока, он начал орать на Валеру:
   - Куда ты смотришь, идиот'? Ты чуть меня не убил!
   - Да вы сами на меня налетели, - попытался оправдаться Валера.
   - Я на тебя?! Да ты просто пьян и на людей нападаешь! Черт знает, что себе позволяешь! Но ничего, я с тобой разберусь! - продолжал грозить Сорокин. И Валере это надоело.
   -Да пошел ты на... - послал он директора. И тот от неожиданности замлел. Отдышавшись он опять пошел в атаку.
   - Ты кому это говоришь, нахал?
   - Кому-кому, вам говорю, - уточнил Валера.
   - Да я тебя уволю! - продолжал грозиться директор.
   - Ну, и увольняйте, только плевать я из вас хотел! Шея есть - ярмо найдется, - сказал Валера и пошел в сторону выхода. Директор остался стоять, ошарашено глядя ему вслед. Что же это такое? Он к такому не привык. Его не только испугались, но и "послали". Сорокин от этого два дня хворал. Но самое удивительное было то, что Валеру не уволили. Как оказалось, найти рабочего на такую маленькую ставку очень тяжело.
   Кроме основной,научной работы в институте кипела и повседневнея жизнь с ее неотъемлемыми заботами.
   Женская половина института была постоянно озабочена поисками чего-нибудь съестного и пригодного для дома. Вечный дефицит товаров в магазинах компенсировался продуктами, достававшимися "слева". В институт заносили и ворованное с комбинатов мясо, и развесной "Цейлонский" чай, черную и красную икру, и другие продукты. Все это взвешивалось на точных лабораторных весах и растекалось по женским сумкам. Появлялись здесь одежда и обувь, и тогда женщины устраивала срочные примерки, которые иногда прерывались неожиданным приходом начальства. Ну, а уж а обеденный перерыв женщины, похватав свои авоськи, разбегались по близлежащим магази нам в поисках дефицита.
   Жизнь мужской половины была охвачена совсем другими заботами. Раньше Драгану приходилось работать на заводах, и он видел, с каким ожесточением пьют рабочие, но он никак не ожидал, что у советской интеллигенции те же самые привычки. Здесь тоже пили почти все, кроме начальства, которое наверняка, тоже иногда позволяло себе это, но в известных только ему- начальству местах. С утра самые нетерпеливые и отравленные алкоголем со вчерашнего дня, начинали сбор средств и посылали гонцов за лекарством. Самым популярным напитком был портвейн. После этого наступало некоторое спокойствие, но к обеду суета начиналась вновь. Решалось, кто, с кем и что будет пить. Пили в укромных местах лабораторий, в гастрономах, а у кого побольше денег - в баре или кафе. Драган не любил пить с утра, но отказаться пить было почти невозможно, особенно в обед. Ну, а уж в конце дня это было почти обязательно - выпить на дорожку. Иногда эта церемония затягивалась до позднего вечера. К счастью Драган жил через дорогу, и ему удавалось избегать длинных загулов.
   Вместе с ним в лаборатории работали два неразлучных друга Витя и Женя. Обоим было лет по сорок, и оба работали в институте уже более десяти лет. Они могли пить целый день, тратя на это львиную долю своей зарплаты, оставляя на еду ничтожную сумму. Каждый день на обед они ели соленую или копченую кильку с хлебом, и не удивительно, что Витя от этого страдал желудком.
   Летом их лаборатория выезжала на полевые испытания за город, в Григорьевку, где строился химический завод и порт. Советское правительство на редкость щедро, если судить по тому, как оно легко расстается с дарами своей природы. Еще можно было бы както понять, итальянцев или греков, если бы те где-нибудь на море построили химический завод -ведь у них кругом теплое море и райский климат. Но как понять советских? Во всей громадной стране с ее очень суровым климатом есть всего одно теплое маленькое море, к которому летом со всех концов страны съезжаются люди на отдых целыми семьями. И вот именно здесь строился завод, в случае аварии на котором вся природа стала бы непригодной не только для отдыха, но и для жизни. Бесценную жемчужину использовали как пуговицу.
   Здесь сотрудники их лаборатории испытывали грунты новыми установками. Добирались в Григорьевку автобусом, тратя около двух часов в день на дорогу. Но работать здесь, на открытом воздухе было гораздо приятнее, чем в душных стенах института. Кроме того, работая в поле, они всегда возвращались домой с собранными тайком помидорами, огурцами, кукурузой. Ну, а если приходилось работать на воде, то в перерывах между снятием показаний Драгану удавалось наловить в лимане бычков.
   На испытание Драган ездил с Виктором, Женей и кем-нибудь из старших сотрудников. Витя и Женя не могли снимать показаний приборов без долбящей жидкости и умудрялись доставлять вино у местных жителей. Вечный недостаток денег с лихвой окупался большими организаторскими способностями Виктора в плане сколачивания необходимой суммы. Как-то после работы по пути домой они втроем зашли в местный ресторан под названием "Грот". Название "ресторан" звучало слишком громко для забегаловки с четырьмя столами и имеющей в своем меню лишь котлеты и сосиски. Но зато здесь было разливное вино, а Витя с Женей не могли себе позволить пройти мимо этого. Они заказали по котлете и литр вина. Витя, приготовившись к трапезе, снял кепку и положил ее на стол. Драган ненавидел эту кепку.
   Во-пераых, ей было черт знает сколько лет и она была грязной и мятой, а во-вторых, она просто воняла, а потому Драган сразу возник:
   - Витя, убери со стола свою вонючую кепку, ее вообще давно пора выкинуть!
   - Я тебе дам "выкинуть"! - возмутился Витя и напялил кепку на голову.
   Они чокнулись, и Витя с Женей залпом опустошили свои стаканы. Драган попробовал и обалдел - вино было просто ужасным.
   - Фу, какая гадость! - скривился он. - Я его пить не буду.
  -- Смотри, ему не нравится! Сам ты гадость,- возмутился Витя. - Тогда мы без тебя допьем то, что в графине.
   Выпив вино и закусив котлетами, они закурили. Стакан Драгана так и стоял нетронутым.
   - Давай я его выпью, - предложил Витя, - ты же все равно пить не будешь.
   Драган действительно пить не собирался, но решил немного поиграть.
   - Так просто не отдам, давай меняться.
   - Чего ты хочешь? - удивился Виктор, - У меня денег нет.
   - Не надо денег, давай взамен кепку.
   - Зачем тебе моя кепка, она же тебе не нравится?
   - Не хочешь - не надо. Тогда я вино вылью.
   - Ладно, черт с тобой, - испугался Витя и, вздохнув, протянул кепку Драгану.
   - Бери.
   - Нет, - продолжал тянуть Драган, - за твою вонючую кепку стакан вина это слишком много. Полстакана дам.
   Витя, судя по всему, был согласен на любые условия и, бросив кепку на стол, сказал:
   - Черт с тобой, бери за полстакана, а то ведь я тебя знаю -- ты точно выльешь.
   - Ладно, пей всё, - засмеялся Драган, подвинул стакан ближе к Виктору, а сам, брезгливо взяв кепку, вышел на улицу. Здесь вместе с Женей они попытались поджечь ее, но кепка не загоралась, а только тлела. Видать, слой грязи сделал ее огнеупорной. Но, наконец, она загорелась. Драган швырнул ее в сторону. В это время в дверях показался Витя. Увидев горящую кепку, он кинулся к ней и затоптал огонь, затем он бережно поднял кепку, отряхнул ее и надел на голову. Вид у него был, как говорят в Одессе, "на море и обратно", и Драган с Женей хохотали до упаду.
   - Смейся-смейся, а я у тебя эту кепку еще на пару стаканов выменяю, - сказал Витя, и действительно, выезжая на испытания, продолжал носить линчёванную кепку.
   Но Витя мог не только выпить. Он любил блеснуть красноречием и поговорить о политике. Неважно, что в жизни он мог охаять все, что угодно, на собраниях или политинформациях он, будучи коммунистом, ловко восхвалял планы партии и клеймил позором происки империализма. При этом он делал это так, словно все это искренне било из глубины его души. Но его лично беспокоила только одна мысль - о следующем стакане.
   Политинформации происходили каждую неделю, и все сотрудники должны были поочередно выступать на них. Сводилось все это в основном к вырезанию кусочков из газет и чтению их вслух. Те, кто считал себя более талантливым, заучивали содержание и пересказывали, стараясь как можно ближе придерживаться оригинала. Своей точки зрен ия не высказывал никто, тем более, что редко у кого она имелась. Неважно, что никто, ни во что не верит, обстановка стоит деловая. Лицемерие стало одной из основных черт советских людей. На собраниях они могли единогласно одобрять что-то, но тут же, выйдя в коридор покурить, - предать это единогласному осмеянию. И все это было в порядке вещей. Древнему греческому философу было легче откусить себе язык и выплюнуть его в лицо тирану, чем сказать не то, что думает. А в наше время никто публично не говорит, что думает, и поступать иначе считает глупостью. Зато кругом ходят тысячи анекдотов, высмеивающих все. Слава Богу, при Брежневе за это не расстреливают, но есть шанс оказаться в каком-нибудь дурдоме с "номерочком на ноге". Но такое случается редко.
   А поэтому любимец советского народа - Ильич с мохнатыми бровями, которому все до гробовой доски обязаны своей чудесной жизнью, является вторым по популярности героем, после Василия Ивановича. Но вот в свет выходит его книга "Малая земля" и по телевизору и радио все восхваляют этот новый шедевр советской литературы.Теперь уже всем стало ясно, что не Сталинградская битва, а сражение за Малую землю было главным событием прошедшей войны. В институте всем велено прочитать эту книгу и обсудить ее на собрании. Драган не мог слушать эту чепуху, а потому ни читать, ни обсуждать эту книгу не собирался, о чем и сказал своему начальнику. Тот сильно возмущался, но Драган наотрез отказался. Это было первое выпадение из строя, дальше последовали другие.
   Как-то в конце дня было решено провести комсомольское собрание. На нем надо было прочитать решения очередного сьезда ВЛКСМ. Когда начали читать газету, до конца рабочего дня оставался один час, а закончили около пяти часов, и все, как обычно, единогласно одобрили. По залу пронесся вздох облегчения, и все стали собираться. Драган поднялся одним из первых-- ему нужно было спешить на день рождения. В это время комсорг Паша остановил всех:
   - Постойте, вы куда? Нам еще нужно прочитать и одобрить решения пленума комсомола Украины.
   По комнате прокатился гул разочарования. Давайте отложим на другой день, сегодня уже поздно, - предложил кто-то.
   - Нет, - твердо сказал Паша, - мы это должны оделать сегодня.
   Все стали нехотя усаживаться по местам. Драгану уже давно надоело его двойственное положение не гражданина, но комсомольца, и он решил действовать.
   - Слушайте, давайте одобрим решения не читая! - предложил он. Раздался гул одобрения, а некоторые рассмеялись и зааплодировали.
   -Ты что, с ума сошел, - взвился Паша, - как это можно? - Очень просто, ведь все равно одобрим единогласно, тем более, что решения наверняка одни и те же.
   Паша даже растерялся от таких речей, но быстро собрался и решил навести порядок:
   - Драган. сядь на место, ты - комсомолец, будь добр садись и слушай.
   Решение было уже принято, и Драган продолжал:
   - Считай, что я не комсомолец, -- сказал он, подошел к столу, положил перед Пашей свой комсомольский билет и вышел, оставив за дверью притихшее собрание. Домой он шел улыбаясь, с чувством того, что сделал что-то важное. Дверь ему открыла мать и, увидев его довольное лицо, сразу заподозрила недоброе:
   - Ты чего такой довольный, выпил, наверное? -спросила она.
   - У тебя только одна мысль.
   - А что же случилось?
   - Я вышел из комсомола.
   - Да ты что, с ума сошел?! Как это?!
   - Очень просто. - и он вкратце рассказал матери то, что произошло на собрании.
   - Ну и чем же ты доволен? Ты просто дурак, возмутилась, выслушав его, мать.
   - Тем, что поступил так, как думаю.
   - Посадят тебя, тогда будешь доволен.
   - Не посадят. Ну. какой я комсомолец, если я не советский гражданин?
   -Не посадят, так уволят. Тебе тогда легче будет?
   В это время в кухне появился отец, привлеченный громкими голосами и готовый к бурным дебатам.
   - Что здесь происходит? - поинтересовался он.
   - Твой сын не захотел сидеть на комсомольском собрании и сдал свой комсомольский билет, - объяснила мать.
   - Это правда? - спросил отец и лицо его стало суровым.
   - Да, что в этом особенного?
   - А то. что я просил тебя потерпеть. Ведь нам совсем недолго осталось ждать, и чем тебе комсомол не понравился?
   -Тем, что кругом одна болтовня. Занимаются никому не нужной мурой, и только плати взносы.
   - Вы сами в этом виноваты, - сказала мать. Я тоже была комсомолкой и синеблузницей. Мы были активными - не то, что вы, пепи песни, ставили спектакли...
   - А в это время невинных людей расстреливали или десятками тысяч ссылали в Сибирь, прервал ее Драган.
   - Мы об этом ничего ие знали и верили Сталину.
   - Это не оправдание. Вас, как баранов, обманули, и вы были игрушкой в руках подонка, создавали иллюзию счастья и свободы. А я не хочу верить во всякую ложь.
   - Ты должен был терпеть и ждать, - сказал отец.
   - Почему я должен быть в комсомоле, коли ты должен был выйти из партии?
   - Это совсем другое дело - меня просили, а ты мог потерпеть, пока мы не получили бы подданство, - закончил беседу отец.
   Но подданства они не получили. Вскоре пришел ответ из югославского посольства - им было отказано. Удар был ниже пояса, такого ответа они никак не ожидали, тем более, что отец Драгана никогда не отказывался от югославского гражданства. Они решили подать в Верховный суд на пересмотр дела, но это означало, что опять нужно было ждать.
   Конфликт с комсомольским билетом закончился на удивление легко. Драгану вернули билет, словно ничего не произошло, но изменилось многое. На него смотрели, как на что-то инородное, хотя отношение каждого в отдельности к нему вроде не изменилось. Лицо без гражданства - редкость везде, тем болев, в СССР. Потому, не зная, что это такое, с ним предпочитали не связываться.
   Прошло еще несколько месяцев. Драган сидел в середине зала испытаний и снимал показания с нагружаемой железной плиты. Он был настолько поглощен этим, что не заметил, как сзади к нему подошла группа активистов, приглашающих всех на завтрашний субботник. Кто-то похлопал его по плечу, и Драган повернулся, Перед ним стояла комсомолка Рита в сопровождении трех помощников.
   - Завтра у нас в институте субботник, приглашаются все, и ты тоже, - бодрым голосом произнесла она.
   - А если мне религия не позволяет? - не подумав, пошутил Драган и пожалел.
   Обескураженная ответом Рита застыла, словно слова застряли у нее в горле. Стало ясно, что шутки она не поняла. Вся группа отошла в сторону и, о чем-то посовещавшись, быстро удалилась. К нему больше никто не подходил, а по институту прошел очередной слух о том, что он не ходит на субботники по религиозным убеждениям, и это меньше всего было нужно Драгану.
   Лето и осень - время колхозного сезона. Все предприятия и организации посылают своих сотрудников на помощь труженикам села. Каждая лаборатория института должна была держать в колхозе одного или двух сотрудников, помогая осуществлять продовольственную программу партии, плоды которой отказывались появляться на прилавках магазинов. Не избежал этого и Драган.
   Рано утром все отъезжающие в колхоз собрались у центрального входа в институт. Здесь их ждал автобус. Проверив по списку, что все на месте, сотрудники института с шумом расселись по местам, и автобус тронулся. Драган сидел с новым сотрудником института Игорем Вассерманом. Они познакомились совсем недавно в баре "Русалка", где Драган с друзьями собрались выпить после работы. Игорь только в этом году закончил учебу и работал в институте по распределению. Рыжий и веселый, он никогда не скрывал своего еврейского происхождения, всегда был готов постоять за себя в случае, если комунибудь в голову пришло оскорбить его. Некрасивый, но начитанный и остроумный, он пользовался успехом у девчонок, вот и теперь в автобусе вокруг них сидело несколько симпатичных девчонок. В таком приятном окружении Драган не заметил, как они добрались до места назначения.
   Когда он увидел, где им придется жить, то пришел в ужас. Их бараки находились за селом, возле пруда. Барак института был разделен простынями на мужскую и женскую половины, туалет и умывальники находились во дворе. Постельное белье никто им менять не собирался, и Драгану предлагали спать на постели предшественника. С этим он согласиться не мог и провел остаток дня, выбивая для себя простыни и наволочку для подушки. Наконец, несмотря на упорное сопротивление местного начальства, к концу дня его попытки увенчались успехом. Кормили их тоже отвратетельно. Дома такое пойло Драган никогда бы не стал есть, но здесь приходилось выковыривать из мисок кажущиеся съедобными кусочки. На работу их возили обычно на поля, где крестьяне уже выполнили свою норму. Им приходилось убирать по второму разу, а потому думать о выполнении нормы было просто глупо. Поняв это, никто особенно и не старался, работали только для того, чтобы отработать харчи. Ну, а после работы, кое-как умывшись и поев, шли на поиски вина, которые всегда кончались услешно. В бараке жили пять мужчин и около двадцати женщин, а потому возле него постоянно крутилась местная "золотая молодежь". Среди них особо выделялись три шофера. Будучи небольшого роста, они по размаху плеч были больше похожи на шкафы. Все трое были чемпионами общества "Колос" по штанге, звали их Сергей, Вася и Коля. Однажды вечером они позвали к себе домой в гости Драгана, Игоря и маленького Женьку в сопровождении четырех девушек. Сначала все шло нормально. Был даже запечен по этому поводу гусь, а на столе была уйма вина. Но чем больше пилось, тем нахальнее становились хозяева и все больше приставали к институтским девушкам. Особенно разошелся самый крупный шоферюга - Василий. Он стал приставать к самой молоденькой и красивой Анечке.
   Он вис на ней и все время пытался поцеловать, предлагая ей руку и сердце. Бедной Анечке его любовь была не нужна, и она всячески пыталась уклониться от его домогамий, бросая жалобные взгляды на окружающих. Нужно было что-то делать. Драган и Игорь умудрились отправить в барак маленького Женьку и трех девушек, а сами остались, пытаясь шуточками уговорить пьяных шоферов и увести плачущую Аню. Давалось это с большим трудом, и часто дело доходило почти до драки, о которой Драгану было страшно даже подумать. Только намеки на неприкосновенность гостя имели какое-то воздействие, и тогда здоровенный Василий осекал своих дружков и напряжение на несколько минут спадало. В одну из таких пауз Игорь шепнул на ухо Драгану:
   - Все, сейчас надо валить, потом будет поздно.
   -Надо что-то им рассказать, - согласился Драган.
   - Ребята, нам надо уходить, Аня плохо себя чувствует, - сказал он.
   - Правда, - подхватила Аня, - у меня голова болит, я прямо с ног валюсь.
   - Никуда вы не пойдете, - выступил уже совсем пьяный Коля.
   - Вася, скажи ты им что-нибудь. Сегодня уже поздно, почти два часа ночи, А завтра мы опять придем. Правда, Аня? - решил схитрить Драган, и Аня это сразу поняла.
   - Конечно, правда. Вася, я завтра после работы обязательно приду.
   Василий с тупым выражением лица довольно долго обдумывал это предложение, но, наконец, спросил:
   -А ты не обманешь?
   - Да ты что? Нет, конечно, - обнадежила его Аня.
   -Хорошо, тогда мы пойдем проводить вас.
   -Зачем это? Мы сами быстрее дойдем, - отказался Игорь.
   - Заткнись, я не тебя иду провожать, а Аню.
   Делать было нечего, и они пошли вместе. По пути они все время останавливалась, Коля и Сергей уже ничего не соображали. И постоянно лезли в драку, один раз Коля даже стукнул Игоря, но тому удалось уклониться, и драки опять удалось избежать. Теперь уже схитрила Аня, Она остановилась, оттолкнула от себя Василия и сказала:
   - Ты мне объясни, Вася, кто меня провожает ты или они?
   - Я, конечно, - ответил тот.
   - Тогда вот что. Пусть они идут домой, они только мешают, постоянно лезут в драку, ругаются. Если они не уйдут, я завтра не приду.
   Василий согласился и отозвал в сторону Серегу и Колю. О чем они договорились, неизвестно, но они долго шептались и, наконец, оба стали уходить, на прощанье погрозив кулаками Драгану и Игорю, а Василий сказал:
   - Так. мои друзья уходят, пусть уходят и твои дружки, я их провожать не собираюсь.
   - Мы совсем уйти не можем. Мы за нее в ответе, - объяснил Драган, - но если ты так хочешь, то мы пойдем немного впереди, чтобы не мешать вам.
   Они действительно пошли метрах в пятнадцати впереди, наблюдая за тем, что происходит сзади. А Василий совсем обнаглел, навалился на испуганную и плачущую Аню всем своим огромным телом и лапал громадными ручищами ее маленькую грудь. При этом он постоянно останавливался.
   - Так мы никогда до бараков не дойдем, и Аня сойдет с ума. Надо что-то делать, - сказал Драган.
   - Надо его отметелить и все, - согласился Игорь.
   - Легко сказать, другое дело справиться с таким шкафом. Он если угадает в лоб, то всю оставшуюся жизнь на лекарства работать будешь.
   - Не хезай, смотри - он на ногах уже не очень хорошо стоит. Надо только надо подойти к нему незаметно и начать долбить так, чтоб он вздохнуть не успел.
   - Тогда давай делать это на повороте, там как раз за кустом можно спрятаться.
   Так они и сделали. Подойдя к кусту, они быстро спрятались и стали дожидаться подхода Василия. Игорь был на вид спокоен, старался не подавать вида, что волнуется. Драган чувствовал, как все его тело буквально колотит в ожидании драки. Наконец, появились Аня и Василий. Как только они поравнялись с кустом, Василий схватил Аню и стал затаскивать ее в кусты:
   - Пусти меня, - закричала Аня, но его уже было не остановить.
   В это время из куста выскочил Игорь и изо всех сил врезал в челюсть зарвавшемуся нахалу. Василий пошатнулся, но падать не собирался. Тут с другой сторомы выскочил Драган и ударил в нос. Дрожь в ногах сразу прошла, и они вдвоем стали обрабатывать Василия, как мешок с песком.
   - Долби его так, чтобы он не смог подняться долго, - крикнул Игорь, и они продолжали его долбить после того, как тот упал на колени, а когда он рухнул на землю, Игорь перевернул его, поднял его голову и стукнул в последний раз.
   - Все, теперь он с часок не поднимется, ну, а нам надо рвать отсюда.
   - Ой, спасибо вам, ребята, чтобы я без вас делала? - стала благодарить Аня.
   - Не время сейчас, - остановил ее Драган, сейчас бежать надо.
   До бараков они добежали минут за десять. По пути решив, что оставаться в колхозе нельзя и надо убираться сейчас же. Василий скоро придет в себя, но один к баракам не сунется, а сначала пойдет за дружками. Когда они пришли, уже начинало светать. У входа их ждали взволнованный Женька и руководитель группы.
   - Где вы так долго были? - спросил руководитель. - Мы волнуемся, не знаем, что делать, хоть в милицию иди. Только мы не знаем, есть ли она здесь вообще.
   - Какая милиция, они еще нас арестуют, - отмахнулся Драган.
   - Это еще за что? Они быстро рассказали асю историю, при атом Аня рыдала навзрыд.
   - Короче, - закончил Игорь. - нам здесь оставаться нельзя, уходить надо - и чем быстрее, тем лучше.
   - Это правильно, - поддержал руководитель - уходите прямо сейчас. Скоро первый автобус на Одессу, вы к нему успеете. Только не идите в село, а прямо через поля и на дорогу, там его и остановите, а может, и попутную машину поймаете.
   Собрав вещи и попрощавшись с друзьями, они быстрым шагом пошли на дорогу. Им повезло, автобуса долго ждать не пришлось, и уже через полчаса они неслись в сторону Одессы. Бедная, уставшая Аня тихо спала, положив голову на плечо Драгану.
   Впоследствии они узнали, что уехали вовремя. В то же утро, часа через полтора после того, как они уехали, к бараку на грузовиках подъехали Василий и его дружки. Они сразу кинулись в барак искать беглецов, но никого не нашли.
   - Где воны? - орал Василий.
   -Кто "они"? - спросил руководитель, - И вообще, какое вы имеете право врываться в наш барак, да еще и на женскую половину. Я буду жаловаться в милицию.
   - Да заткнись ты. Пошли, ребята, я знаю, где воны.
   Они выскочили из барака, запрыгнули в свои грузовики и быстро уехали в сторону села. Вечером после работы они заявились опять, но к тому времени обстановка резко переменилась. В соседний барак приехала большая группа из "Треста столовых и ресторанов". Здесь были в основном мужики, и они взяли под свою защиту барак института. Ну, а самое главное, что работники ресторанов - люди не робкого десятка. Когда местные здоровяки заявились опять, им навстречу вышло несколько суровых мужиков, которые, вытащив из карманов пики, предупредили, что если те появятся вновь, то они и пальнуть могут. Василий с дружками быстренько убрались, оставив институтский барак в покое. Но все это было потом, когда Драган был уже дома.
   Через несколько недель его неожиданно вызвали в ОВИР и там сделали выговор за то, что он без их разрешения ездил в колхоз, который находился за пределами Одессы.
   - В следующий раз мы вас оштрафуем, - пригрозила ему Татьяна Михайловна.
   - Не волнуйтесь, - успокоил ее Драган, - теперь если меня будут посылать в колхоз, то я откажусь и скажу, что вы не разрешаете.
   - Почему же? Вы можетеехать, но только перед этим вы должны попросить разрешение.
   - Еще чего, не хватало, чтобы я сам просил посылать себя на муки. Нет. спасибо, я без этого обойдусь.
   Он повернулся и вышел, оставив за дверью разочарованную Татьяну Михайловну.
   В колхоз он больше не ездил, но стало ясно, что ОВИР решил сделать его жизнь тяжёлой, с тем чтобы они вновь приняли советское гражданство. На это пару раз уже намекали отцу, узнав, что им отказано в югославском гражданстве. Посоветовавшись дома Драган с отцом решили не поддаваться уговорам.
   Жизнь между тем была совсем не легкой. Зарплаты Драгана и Веры были настолько ничтожны, что прожить на них можно было с большим трудом. Они уже давно не снимали себе квартиру, а жили вместе с его родителями, но все равно денег едва хватало на еду. За один год они так пообносились, что не в чем было пойти в гости. Спасение было только в одном - в поездках а Югославию. Правда, на это нужны были деньги. Их надо было одолжить, с тем, чтобы купить на них себе нужной одежды, а на остальное - товар, продав который на "толкучке", можно было окупить дорогу. Вся эта торговая деятельность очень удручала Драгана и Веру, но это было единственной возможностью свести концы с концами, а кроме того повидать Европу. Там можно было отдохнуть и почувствовать себя человеком.
   ххх
   Чудесным летним вечером Драган вышел из такси на улице Варненской и вошел в огромный, неуютный двор, каких так много на Черемушках. Здесь жила Света, сотрудница Веры по институту. Сегодня у нее был день рождения, и вся их лаборатория собралась здесь, чтобы отметить это событие.
   Драган не любил ходить в гости к Свете, так как ему действовали на нервы зажратость этой семьи и тупое самодовольство ее отца. Павел Петрович был большим партийным работником областного масштаба, любившим попудрить мозги другим длинными речами и тостами. Он отвечал за сельское хозяйство области, а потому редко бывал дома. Он носился все время по колхозам, проводя там собрания и объясняя колхозникам, как и что надо было делать. Он составлял планы посевов и жатвы, строил графики, рапортовал наверх и знакомил народ с планами партии. Все эти собрания только отвлекали людей от дела и приносили вред, но Павел Петрович был уверен в своей важности и незаменимости и в том, что его труд приносит важные плоды. И действительно, судя по его столу и холодильнику, можно было поверить, что в стране полное изобилие, а значит, его труд действительно не пропал даром. Такие, как он, жирными пиявками сидели на теле народа, считая себя его украшением. Жилось хорошо не только ему - его дети также имели свои квартиры, и их холодильники тоже ломились от изобилия.
   Драган приехал сюда только чтобы забрать Веру и садиться за стол не собирался. Он позвонил, и дверь ему открыл сам Павел Петрович, вид у него был очень довольный.
   - А, Драган! Заходи, мы тебя давно ждем. Садись за стал, а то даже водки выпить не с кем.
   - Спасибо, Павел Петрович, но я только на секунду, эа Верой зашел, - отказался Драган.
   - Ты что, со мной рюмки водки выпить не хочешь? Обижаешь! Смотри, сколько еды пропадает.
   Стол действительно ломился от яств, и все Верины сотрудницы во главе со Светой звали Драгана за стол. Они уже были навеселе, и Вера тоже, она смеялась и отказывалась идти домой.
   -Ну, куда нам спешить? - говорила она, - У нас что - дома дети плачут? Давай еще посидим немного.
   Ничего не оставалось делать, кроме как оставаться.
   -Хорошо, посидим еще пятнадцать минут, согласился он.
   - Вот и отлично! - обрадовался отец Светы - Накладывай себе в тарелку, не забудь бутерброд с икоркой. Вот тебе рюмка, давай я малью водочки. Так, а теперь с тебя тост, вставай и говори.
   Драган поднялся.
   - Я не знаю, о чем вы тут уже говорили, а потому хочу тебе, Светочка, пожел\ать: живи так же счастливо и не огорчай папу.
   Все рассмеялись, а Драган выпил рюмку залпом и сел.
   - Что, не мог сказать что-нибудь получше?- шепнула ему на ухо Вера.
   - Не мог и не хотел,- так же тихо ответил ей Драган. - Я здесь вообще сидеть не хочу больше пятнадцати минут.
   Она согласилась и, посидев еще немного, они вышли на улицу. Драган не поддался уговорам Павла Петровича и больше не выпил ни рюмки, несмотря на то, что желание выпить было. Во дворе Вера спросила:
   - Почему мы не могли посидеть еще немного?
   - Ты отлично знаешь, что я не люблю сидеть в компании со Светиным отцом.
   -Не любишь, не хочешь. Ну. что ты за человек? Думаешь только о себе. Смотри, какая рань, а мы должны идти домой.
   - Можем не идти. Давай зайдем к Карецким, посидим у них, а заодно и заберем зонтик, который забыли у них на прошлой неделе.
   -Пошли, -- согласилась Вера.
   Они дошли до остановки и сели в троллейбус. По пути алкоголь, выпитый в гостях, стал действовать на Веру, и было видно, что она хочет спать. Когда они сошли с троллейбуса и прошли пару кварталов, она вдруг остановилась и сказала:
   - Ты знаешь, я уже не хочу идти в гости. Пощли домой.
   - Это почему?
   -Просто, я устала.
   - Ну, потерпи чуть-чуть, посидим у них немного и пойдем. Драган взял Веру за руку и собрался идти, но она резко вырвала руку.
   - Я никуда не пойду, оставь меня в покое.
   Он опять взял ее за руку и еще раз, но более настойчиво попросил:
   - Умоляю тебя, давай зайдем.
   В это время рядом с ними выросла фигура милиционера:
   - Что здесь происходит? Почему шумите?
   - Мы разговариваем, а не шумим, - возразил Драган.
   - Вы бы лучше хулиганов ловили, чем приставать к нам, - добавила Вера.
   - Мы знаем без вас. чем нам заниматься, а вот с вами надо разобраться, - сказал лейтенант.
   - Чего с нами разбираться, мы никого не трогаем, - продолжала Вера.
   Милиционер повернулся и пошел, а Драган сказал ей:
   - Давай уходить по-быстрому отсюда, а то они нас так в покое не оставят.
   - Чего нам бояться, мы законов не нарушали. Что они нам могут сделать?
   - Они все, что хочешь, могут сделать. Пошли отсюда, - и они пошли в сторону дома, где жили Карецкие.
   Не успели они пройти и ста метров, как к ним с треском подъехали два мотоцикла с колясками. В них сидели три милиционера, одним из которых был уже знакомый им лейтенант. Он соскочил с сиденья и быстро подошел к ним,
   - Ну так что, почему порядок нарушаете?
   - Ничего мы не нарушаем, - ответил Драган.
   - Не нарушаете? А люди жалуются, что вы дебоширите.
   - Какие люди? Здесь вообще никого не было.
   - Вот именно, все порядочные люди уже отдыхают, а вы им мешаете.
   - По какому праву вы к мам прицепились? Вас никто не звал, - нервно вмешалась в разговор Вера.
   - Смотри, какая ты умная! - сказал рыжий сержант, сидевший на вторам мотоцикле - А кто вы такие? Документы, подтверждающие вашу личность, у вас есть?
   - Мы не обязаны носить с собой документы. У нас что комендантский час? - спросил Драган.
   - Да вы просто пьяные, а потому давайте пройдем с нами в отделение милиции, - закончил объяснения молодой лейтенант.
   - Никуда мы с вами не пойдем, - наотрез отказалась Вера.
   - Тише, - шепнул ей на ухо Драган, - с ними лучше не заводиться, а договориться добром. Ну, а если нет, то лучше не сопротивляться и идти с ними в милицию.
   - Ни за что! - уперлась Вера, подогретая выпитым шампанским.
   - Ну, а если ты такая смелая, придется применить силу, - сказал лейтенант и, схватив ее за руку, потянул к мотоциклу.
   - Оставьте ее, не смейте ее трогать, она моя жена. - закричал Драган, но никто не обратип на него внимания. Более того, два милиционера стали запихивать Веру в коляску мотоцикла. Один из них выкрутил ей руку, Вера закричала и оттолкнула лейтенанта, а тот, развернувшись, ударил ее в плечо. Вера ойкнула и упала в коляску. Кровь ударила Драгану в голову, и сдержать себя он уже не мог. Он подскочил к лейтенанту и ударил его в челюсть, тот не устоял и упал в лужу возле кустов. Ситуация резко изменилась. Забыв про Веру, менты кинулись к нему, двое скрутили Драгану руки за спиной, а лейтенант поднялся из лужи и, влившись в Драгана разъяренными, как у быка, глазами,прохрипел:
   - Ну, гад, тебе это даром не пройдет! Ты мне за это ответишь!
   - Это вы должны извиниться за то, что ударили мою жену, - ответил Драган.
   - Ничего, в милиции разберемся. Ведите их, приказал он.
   На мотоциклах их привезли к отделению милиции и завели в комнату, где сидел дежурный капитан. Драган хорошо знал его. Этот красномордый со жлобскими манерами капитан был участковым его района. Там он поддерживал нужный себе порядок. С утра ом обходил все винные магазины и лавки, собирая взятки с продавцов. Ему было глубоко безразлично, пьют в магазинах или нет, важно было только то, чтобы ему за это платили. Он часто заглядывал на пункты приема стеклотары, в кафе и столовые, где у него тоже были свои интересы. Борясь с алкоголизмом, он сам был бухариком, о чем ясно говорила его вечно опухшая рожа. Было вообще непонятно, как с такой физиономией можно служить в милиции. Увидев Драгана, он обрадовался:
   - Ага, попался, я за тобой, хулиган, давно слежу.
   - С чего это вы взяли? Я на людей никогда не нападал, - возразил Драган.
   - Не нападал? А кто только что меня ударил? - ехидно спросил вошедший вместе с ним лейтенант.
   - Я вас ударил за то, что вы ударили мою жену.
   - Ударил, и я за это на вас подам в суд, всхлипнула Вера.
   Капитан поднялся со своего стула.
   - Так ты, жлоб, милиционера ударил при исполнении служебных обязанностей? За это ты у меня пару лет, как пить дать, получишь!
   - А чтобы вы сделали, если бы кто-нибудь при вас вашу жену ударил? - попытался оправдаться Драган.
   - Твоя жена забулдыга, а потому и получила.
   - Какое право вы имеете оскорблять ее?- крикнул Драган и сделал шаг навстречу капитану, но его тут же схватили сзади за руки.
   -Ты здесь не прыгай! Ведите их и составляйте протокол, - закончил капитан.
   Сопротивляющуюся Веру потащили и закрыли за решеткой, а Драгана повели по длинному коридору. Наконец, его завели в комнату, где стоял большой стол, заваленный какими-то бумагами. На столе стояла лампа, а вокруг стола три стула. Вместе с ним сюда вошли лейтенант и еще один милиционер.
   - Так чты говоришь - что не виноват? спросил лейтенант.
   -Нет. Вы сами виноваты.
   Лейтенант подскочил к нему и ударил в челюсть, а затем стал обрабатывать его кулаками по телу. Бил он мастерски, но Драган не даром занимался три года боксом и пропустив первый удар, ушел в глухую защиту, прикрывшись руками. Лейтенант продолжал с озлоблением бить, и тогда Драган закричал:
   - Вы не имеете права!
   - Я тебе покажу права, я тебе все почки отшибу.
   - Не имеете права, я не советский гражданин, Милиционер по инерции нанес еще пару ударов и остановился.
   -А чей же?
   - Ничей, я лицо без гражданства, Это несколько охладило пыл лейтенанта, и хотя он был по-прежнему агрессивен, рук в ход он больше не пускал. Подержав в этом кабинете Драгана еще немного и припугнув его тем, что ему грозит тюрьма за нападение на милиционера, его повели в другой кабинет. Туда через несколько минут привели и Веру. Увидев Драгана, она сразу кинулась к нему.
   - Господи, что же происходит? Драган, сделай что-нибудь.
   - Что я могу сделать? Лучше бы ты попросила разрешения позвонить Павлу Петровичу, он бы наверняка помог нам.
   - Хорошо, - согласилась она и обратилась к милиционеру.
   - Товарищ лейтенант, разрешите мне позвонить по телефону.
   - Я тебе позвоню, ты у меня здесь, как миленькая, всю ночь просидишь! А ну-ка, давайте составлять протокол. Пиши. Егоров Были задержаны на улице за то, что подняли пьяный дебош, нарушая общественный порядок. При задержании оказали сопротивление и ударили милиционера при исполнении служебных обязанностей.
   - Извините, - возразил Драган, - какой же я пьяный, если вообще ничего не пил?
   - Зато твоя краля постаралась.
   - Она была на дне рождения. Да вы лучше сами позвоните Павлу Петровичу Буркину и узнайте у него.
   - Высоко гуляете! - удивился лейтенант- Только звонить я никуда не буду. Зачем мне из-за вас, пьяниц, хороших людей беспокоить?
   - Я вам еще раз говорю, что ничего не пил.
   - Заткнись! Ты пишешь, Егоров? Во время задержания ударил милиционера. Написал?
   - Так точно, - отрапортовал тот и протянул лист.
   Лейтенант пробежал по нему глазами и удовлетворенно положил его перед Драганом.
   -Подписывай, - сказал он.
   Драган прочитал протокол и отодвинул его в сторону:
   - Ничего я подписывать не буду. Это все ложь.
   - Как это ложь?! Или ты меня не ударил?
   -Я ударил вас только после того, как вы ударили мою жену, а здесь в протоколе про это не сказано.
   - Это не важно. Главное, что ты нанес оскорбление милиционеру при исполнении служебных обязанностей.
   - А вы оскорбили и ударили женщину! всхлипывая, сказала Вера -Я рукой двинуть не могу, так она болит.
   И действительно, она сидела все время держась за руку, видать, они ей что-то там повредили, выкручивая их.
   - Ты вообще заткнись! - заорал лейтенант.
   - Вы мне не тыкайте, я с вами свиней не пасла, - осекла его Вера, а Драган толкнул ее ногой под столом, чтобы она не заводилась с и так уже раздраженным лейтенантом.
   - Прекрати, если хочешь домой.
   Но милиционер услышал и рассмеялся.
   - Ишь ты, домой захотел, а ночку в КПЗ провести не хочешь? Егоров, посади их в разные камеры.
   Их опять привели в большую приемную комнату, где находились две камеры с решетками для опасных преступников. Веру посадили к какой-то пьяной, вульгарно раскрашенной проститутке, а Драгана - к маленькому, несчастному на вид человеку.
   - Товарищ лейтенант, будьте человеком, оставьте меня, но отпустите домой жену. Вы же видите, она себя плохо чувствует, - попробовал еще раз воззвать к справедливости Драган.
   - Ничего, пусть посидит, - ответил лейтенант и вышел, а Драган, обессиленный, сел на скамейку. Сосед по камере сразу стал задавать вопросы.
   - Тебя за что сюда упекли?
   -Да вот, мента ударил.
   - Ну, ты молодец, парень, даешь! Ты знаешь, что тебе за это будет?.. А вообще-то ты прав, так их сук, и надо- по рылу и все. Жизни от них совсем нет. Я только месяц назад откинулся, и вот уже второй раз здесь, а за что - не знаю.
   В это время мимо камеры прошел капитан, и сосед Драгана кинулся к решетке.
   - Гражданин начальник, - взмолился он, скажите, ну, за что меня взяли?
   -А ты бедный, не знаешь? Опять со своими дружками под гастрономом болтался.
   -Я из дома погулять вышел. Ну, а куда идти? Вот я и болтался по улице, не пил. Ну, скажите, кому я мешал?
   - Ты мне, зековская морда, не рассказывай, что гулял просто так. Я тебя предупреждаю, что если еще раз попадешься, то точно упеку тебя назад в зону.- За что? Я же вам говорю, что с прошлым завязал. Хотел новую жизнь начать, так нет- вы не даете. Должен ходить в милицию отмечаться, на улице забираете.
   -Потому что ты - тунеядец, а то, что с прошлым завязал, - это ты врёшь!
   - Нет, я забожился больше не воровать, а на работу меня все равно не берут, как узнают, что только откинулся, - почти плакал сосед Драгана.
   - Не верю я тебе, и лучше на глаза мне не попадайся, -
   прервал его капитан.
   - Да я вообще к черту на рога подался, только бы вас не видеть. Но скажите мне, где вас нет? Нет на земле такого места, а значит, и мне нет нигде места, - он обхватил голову руками и обессилено сел.
   - Не убивайся ты, - решил успокоить его Драган.
   - Да как не убиваться, когда я чувствую, что они меня опять посадят. И так вся жизнь мимо проходит, пока я по зонам сижу. Лучше уж вообще не жить так, - сказал он и вновь замолчал, обхватив голову руками.
   Камеры, в которых сидели Вера и Драган, были разделены стеной, но выходили в одну и ту же приемную. Драган не мог видеть, что происходит в соседней камере, но слышал тихий плач Веры. Вскоре в комнате появился еще один милиционер, Это был худощавый старший лейтенант с очень злым лицом. Проходя мимо камеры, где сидела Вера, он остановился и с любопытством посмотрел вовнутрь
   - А это что за новая краля сидит у нас? спросил он.
   - Смотри, какая классная сука.
   Драган подскочил к решетке.
   - Не смейте хамить. Как вы с женщиной разговариваете? Это моя жена.
   - А это еще что за гнида? - удивился мент. Ты что тут права качаешь? Я тебе дам права, ты у меня всю жизнь кровью харкать будешь.
   - Это вы можете, - согласился Драган- Только запомните, я этого так не оставлю и буду жаловаться.
   - Это будет потом - а сейчас мы повезем вас в КПЗ и там проведете ночь, ну, а завтра повезем вас а народный суд.
   Ты у меня, голубь, посидишь.
   И действительно, через несколько минут их вывели из камер на улицу. Вера по-прежнему плакала и держалась за руку.
   - Куда они нас ведут? - спросила она.
   - Говорят, что повезут в КПЗ.
   - А что это такое?
   - Камера предварительного заключения, а проще - тюрьма.
   Вера остановилась, как вкопанная и закричала:
   - Ни в какую тюрьму я не поеду! Вы что, с ума сошли? Я тебя прошу, Драган, сделай чтонибудь, я ужасно устала.
   Идущий сзади милиционер толкнул ее в спину:
   -А ну, пошла!
   - Не торкайте, у меня плечо болит.
   - Вера, я тебя тоже прошу, не надо сопротивляться. Сейчас уже сделать ничего нельзя. Ты только сделаешь еще хуже, - стал уговаривать ее Драган.
   - Я хочу позвонить домой, - продолжала она.
   - А может, тебе еще такси подать, или до дому довезти? - с издевкой спросил идущий сзади милиционер и, подтолкнув в спину, скомандовал:
   - Иди,иди.
   - Почему, действительно, мы не можем позвонить домой, ведь там родители волнуются? - поддержал ее Драган.
   - Не волнуйся, мы им всё сообщим, обрадуем.
   Их и ярко раскрашенную проститутку затолкали в "газик", оборудованный решетками, и повезли. КПЗ находилось прямо в центре города, и они доехали до него минут за десять. Здесь их еще раз обыскали и развели по разным камерам. Веру посади в камеру вместе с проституткой, с которой они вместе сидели в районном отделении. Вместе с ними оказалось еще три женщины. Одна из них была смертельно пьяна и спала на полу, а две другие шумно беседовали; к ним сразу присоединилась Верина спутница. Вера, увидев, куда она попала, стала стучать в дверь, требуя выпустить ее. Однако быстро поняв бесполезность своих действий, отошла в угол камеры и уселась на деревянные нары. Всю ночь напролет она проплакала, ни разу не сомкнув глаз. Иногда она плакала тихо, а иногда начинала скулить, как побитая собака. Ее соседки по камере, услышав эти завывания, стали требовать чтобы она заткнулась, и грозили применить силу. Но совершенно неожиданно за нее заступилась ее спутница.
   - Оставьте её и не смейте трогать! Пусть поплачет, эти козлы ни за что поиздевались над ней. Веру после этого больше не трогали, и она проплакала всю ночь, сидя сгорбившись в углу.
   Драгана завели в камеру, где уже сидело шесть человек. Камера состояла из двух частей, от дверей до середины камеры шел бетонный пол, а вторая половина была занята деревянными нарами. Возле дверей камеры находился бак с водой для желающих утолить жажду. Двое спали на нарах в позах, в каких умеют лежать только пьяные. Трое других, как только дверь камеры закрылась, вытащили карты и продолжили игру, Один худощавый блондин сидел на нарах, поджав ноги под себя и уткнувшись в них головой.
   Драган сразу для себя решил, что ему здесь лучше вообще не говорить по-русски, а прикинуться иностранцем, чтобы к нему никто не приставал. Но его никто даже не заметил, и все продолжали заниматься своими делами. Драган тихо сел на нары и стал обдумывать свое положение. Через несколько минут дверь камеры вновь открылась и в нее ввели громадного веселого парня, шумно беседовавшего с ментами. Он был пьян, но на ногах стоял крепко. Как только менты ушли и закрыли за собой дверь, он схватил бак с водой и подняв его на уровень головы, с шумом стал пить. Вода попадала ему не только в рот но и за шиворот; текла по рубашке и брюкам. Это его нимало не беспокоило. Напившись, он с грохотом поставил бак на место и утерся рукавом рубашки. Вид у здоровяка был очень бравый, и ему хотелось пообщаться.
   - Я смотрю, вы хорошо здесь сидите, - сказал он и направился в сторону Драгана.
   - За что сидишь?
   - I don't understand уоu, - отрицательно помахав рукой,ответил Драган.
   - Ты глянь, у вас тут прямо интернационал, фронцы сидят,-удивился здоровяк, а Драган, не желая продолжать разговор и показывая, что собирается спать, отвернулся и растянулся на нарах.
   - Смотри, воны с нами говорить не хотять. Ну и хрен с тобой, лучше с этим говном не связываться, - решил здоровяк и отошел в сторону.
   Драган лежал с полузакрытыми глазами, стараясь никуда не глядеть и делая вид, что спит, но уснуть не удавалось, а в голове все время стучала одна и та же мысль: "Что делать?". Известно, что связываться с милицией - дело гиблое, а в его случае дело зашло слишком далеко и теперь его уже так просто не остановишь. Надо либо признавать вину и как-то откупаться, либо идти на конфликт и добиваться, чтобы их обидчики были наказаны. Первая мысль была ему противна, но была куда более выполнимой, чем вторая. То, что милиция берет взятки, известно каждому, кроме официальных лиц, но откупаться за то, что над тобой поиздевались?! Кто же тогда накажет этих завравшихся придурков? Драган подумал о родителях. Они, наверное, уже давно не спят и ждут их прихода. Мать уже обзвонила всех, кому могла, а отец, стоит, как памятник, на балконе. Каково им будет узнать, где их дети провели ночь.
   От этих мыслей его отвлек поднявшийся в камере шум. Сначала карточные игроки просто кричали, а потом началась драка. Дрался молодой здоровяк с похожим на цыгана парнем, двое других пытались растащить их. Дверь в камеру с грохотом распахнулась и в камеру вбежали три милиционера с криком "прекратить". Они скрутили двух дерущихся и выволокли их из камеры. Вскоре после этого наступила тишина, свет а камере выключили, оставив только одну тусклую лампу, и все легли спать. Драган лежал на нарах с открытыми глазами и не мог уснуть, ему все время казалось, что он слышит плач Веры.
   Рано утром их вывели из камеры, чтобы опять развести по районным отделениям. Когда Драган увидел Веру, то понял, что она в ужасном состоянии. Она почти ничего не говорила и постоянно держалась за левую руку, висевшую, как плеть. Только когда их посадили рядом в "газике", она тихо, как бы из последних сил спросила:
   - Господи, ну когда же это все кончится?
   В милиции их рассадили по тем же камерам. Драган пытался заговорить с офицерами рангом повыше, но они проходили мимо камеры, совершенно не обращая на него внимания. Где-то около восьми часов в комнате появился начальник отделения с погонами подполковника. Драган кинулся к решетке.
   - Това рищ подполковник, послушайте, здесь происходит беззаконие! Меня с женой ни за что арестовали и произдевались над нами всю ночь, прошу вас, разберитесь. Начальник повернулся в его сторому. Его взгляд был полон презрения. Да и вообще, можно ли было назвать это взглядом? Он смотрел сквозь Драгана, как-будто того не существовало. А раз никого нет, то и разбираться не в чем, он повернулся и пошёл к себе в кабинет.
   - Товарищ подполковник, куда же вы, - в отчаянии крикнул Драган, но начальник уже не только не видел его, но и не слышал.
   Вскоре появился лейтенант, которого Драган ударил накануне, и сказал:
   - Так, сейчас мы едем к вам домой, там вы возьмете свои документы, а потом поедем в народный суд.
   - Это еще зачем? - прозвучал из-за стены голос Веры.
   - Как зачем? Будем вас судить.
   - Нас-то за что? Это вас судить надо за издевательство над невинными людьми, - сказал Драган.
   Домой они ехали в том же "газике" с решетками. На улице ярко светило солнце, по улицам ходили улыбающиеся люди, но вид этот через решетку не радовал. Они въехали во двор, остановились, и один из милиционеров, открыв заднюю дверь, обратился иДрагану.
   -Ты один выходи и иди за паспортами.
   Драган вышел из газика и столкнулся нос к носу с соседкой Ксенией Ивановной, выходившей из подъезда с бельевым тазиком. Увидев его в сопровождении милиционера, Ксения Ивановна аж икнула от удивления и шарахнулась в сторону.
   -Ну вот, - подумал Драган - теперь дворовым кумушкам на долго хватит о чем чесать языком. В это время на балконе появилась мать и, увидев его и милицейскую машину, закричала:
   - Драган, что случилось, где вы были всю ночь?
   - Мама, не кричи, я сейчас поднимусь.
   Когда они поднялись на пятый этаж, он увидел отца, стоявшего на пороге квартиры. Вид у него был усталый и суровый. Чувствовалось, что он не спал всю ночь.
   - Что произошло? - тихо спросил он.
   - Да вот, нас ни за что арестовали и продержали всю ночь.
   - Не ни за что, а за пьяный дебош, - поправил его стоявший сзади милиционер.
   - Как ты мог? - с разочарованием в голосе спросил отец.
   - Папа, кому ты веришь? Если им, тр не спрашивай меня ни о чем, - обиделся Драган.
   -Ты знаешь, кому я верю, хотя, может, и зря. Но объясни мне, за что они вас арестовали?
   - Мы с Верой шли, они к нам беспричинно придрались, ударили Веру, ну, а уже потом не выдержал я и дал сдачи.
   - Давай, не прикидывайся овечкой, - прервал его милиционер.
   - Надебоширил - отвечай. Поторапливайся, бери документы и пошли.
   - Мама, найди наши паспорта, пожалуйста, попросил Драган.
   - Зачем паспорта, куда они вас собираются везти? - заволновалась мать.
   - Говорят, что повезут в суд.
   - Какой еще суд? Давай-ка, Дмитрий, собирайся, поедем вместе с ними.
   - Никуда вы с нами не поедете, - остановил их милиционер. Если хотите, то приезжайте сами в народный суд часам к одиннадцати.
   Мать пошла в спальню и через некоторое время вернулась с документами в руках.
   - Не волнуйся, сынок, мы сейчас же оденемся и поедем в суд. Будем стараться помочь, чем можем. Мы их в обиду не дадим! - сказала она и сурово посмотрела на милиционера.
   Драган с сержантом спустились вниз, там, возле машины уже стояло несколько дворовых кумушек, с интересом обсуждавших происходящее. Увидев Драгана, они несколько смутились и замолчали. Его опять усадили за решетку, и "газик" тронулся. По пути сержант заговорил с ними.
   - Послушайте меня, я это говорю для вашей пользы потому, что хочу вам помочь. Вам в суде не надо много говорить, признайтесь, что были выпивши и нарушали порядок, ну, а сейчас об этом сожалеете. Тогда отделаетесь штрафом и пойдете домой. Ну, а будете препираться - сделаете себе только хуже.
   - А что может быть хуже? Вы произдевались над нами всю ночь , наплевали в душу, а мы еще за это должны извиняться? Ни за что! - отказался Драган, но в это время услышал голос Веры.
   - Может быть, действительно согласимся, ведь нет уже никаких сил.
   - У тебя нет, а у меня хватит Как это можно так оставить? Им ведь только этого и надо: так они всегда будут безнаказанны, да и не могу я извиняться.
   Четырехэтажное здание народного суда находилось на небольшой улочке возле Лермонтовского санатория. Здание было в таком же запущенном состоянии, как и само право. Большая мраморная лестница была его единственным украшением, напоминая о давних, более успешных временах. Все коридоры здесь были полутемными. паркетный пол - разбит, а на стоящие в коридоре стулья было страшно сесть - такой у них был засаленный вид. Публика в здании была очень разнообразной и несовместимой на вид. Но главное впечатление, которое производило здание - это то, что правду найти здесь будет очень нелегко.
   Погода была по-прежнему отличной'. Солнце своими лучами весело пробивало кроны деревьев, а еще не растворившаяся в воздухе утренняя свежесть придавала сил после тяжелой ночи. В сопровождении милиционера они поднялись на третий этаж и сели на скамейку в ожидании своей очереди. Здесь сержант заговорил опять.
   - Смотри, парень, ты не понимаешь, на кого прешь. Извинись лучше, уплати штраф и иди себе на все четыре сторомы. А то ведь еще и срок схлопочешь.
   - За что же это? Я только свою жену защищал.
   - Ты не горячись, у нас. если надо, и свидетели найдутся. Лучше утихомирься.
   - Ни за что! - отрезал Драган.
   Через несколько минут появились отец и мать.
   Мать сразу начала бурную деятельность. Она первым делом переговорила с милиционером, потом куда-то ушла, но вскоре вернулась. Посоветовавшись с отцом, она подошла к Драгану.
   - Сынок, послушай, я тут поговорила с милиционером и одним судьей. Они говорят, что тебе не надо доказывать свою правоту. Согласись, что виноват, и они закроют дело.
   - Мама, ну о чем ты говоришь? Посмотри на Веру - они ей чуть руку не сломали, надо мной издевались, а теперь я должен признать свою вину?
   Отец медленным шагом подошел к ним и как бы борясь с самим собой заговорил.
   - Мать права: сейчас надо думать только о том, как покончить с этим делом.
   -И это говоришь мне ты! Ты сам тоже так поступил бы?
   - Ты пойми, вы были выпивши, и ты ударил милиционера, а это слишком опасно.
   -Вы все как будто с ними сговорились. Ведь они чувствуют свою вину, а потому и хотят закрыть дело. Если согласиться, то как себя уважать после этого?
   - А ты себя больше будешь уважать, если отсидишь пятнадцать суток и тебя уволят с работы? - спросила мать, а до сих пор сидевшая тихо Вера вдруг громко заговорила:
   - Или ты сейчас же закончишь с этим, или я сойду с ума. Ты что не понимаешь, что я не могу даже подумать о пятнадцати сутках в тюрьме?
   - Хорошо, - согласился Драган, - пусть будет по-вашему, но все это ужасно противно.
   Суд прошел очень быстро и подвел логичный итог всей истории. Судья был мрачен и малоразговорчив. Вид его говорил о том, что происходящее мало его интересует, и он старался как можно быстрее со всем покончить. Пробежав глазами по протоколу, он нехотя спросил:
   - Значит, пьете и хулиганите, молодые люди? Драган хотел было возразить, но, поймав суровый взгляд Веры, смолчал. Они признали свою вину и сказали, что сожалеют о происшедшем. Суд вынес им наказание - штраф по десять рублей, а милиционер, в свою очередь, пообещал матери, что они не будут сообщать о происшедшем по месту работы. Драган пошел в ближайшую сберкассу уплатить штраф. Настроение было ужасным. Он чувствовал себя униженным, и от этого впервые жизнь казалась гадкой и невыносимой. Уплатив штраф и сдав квитанцию в суд, они поймали такси и поехали домой. Как только они вошли в дом, Вера не желая ни о чем говорить, пошла к себе в комнату спать, а Драган остался с родителями. Мать пошла на кухню приготовить чего-нибудь поесть, а отец сел рядом на диване.
   - Ну, а теперь расскажи все по порядку, - попросил он.
   - Папа, нет сил проходить через все это даже мысленно. Только теперь я знаю точно, что в этой стране ни за что не останусь. Здесь кругом ложь и беззаконие.
   -Ладно, только нигде не говори об этом, - попросил его отец.
   В это время раздался звонок в дверь. Открыв дверь, они увидели стоящего на пороге милиционера.
   - Вам чего? - с раздражением в голосе спросил отец.
   - Я пришел узнать, чем занимаются наши подопечные, - ответил тот и шагнул в комнату.
   Тут с отцом произошло то, что случалось с ним довольно редко. Щеки его затряслись от гнева, и стало понятно, почему его боялись люди, которых он не любил. Он схватил милиционера за шиворот и с силой пихнул его обратно в дверь. Тот пролетел всю лестничную площадку, стукнулся о дверь напротив и, еще ничего не поняв, выпучил глаза. Милиция не привыкла к такому обращению. Отец дрожащим от волнения голосом произнес:
   - Запомните: это - мой дом и войти в него может только тот, кого я приглашал!
   - Это наше право -- интересоваться, чем занимаются нарушители, - оправившись, заговорил милиционер.
   - Нет у вас таких прав, вы их сами нарушаете. И вообще, оставьте моих детей в покое! - закончил отец и, не желая больше разговаривать, захлопнул дверь.
   - Правильно ты его! - похвалила мать - Совсем обнаглели, в собственном доме жизни не дают.
   - Нельзя было это так оставлять, - сам себе пробурчал Драган, - надо было бороться до конца и идти хоть в тюрьму, но не соглашаться. Так они всегда будут делать все, что им вздумается. Никогда себе не прощу этой трусости, хотя и поступил так из-за Веры.
   - Ты бы лучше не прощал себе то, что выпили и попались, - упрекнул отец.
   - Слушай, папа, я тебе уже говорил, что ничего не пил. Вот ведь интересный народ - легче поверят милиции, чем собственному сыну. Все очень понятливы, ставят себя на место ментов, пытаются их оправдать. И ты сейчас делаешь то же самое.
   - Нет, я их не оправдываю. Это твой тесть не хотел даже в милицию идти. Он сказал мне по телефону: "Сами попались, пусть сами и выкручиваются, я своих рук марать не буду".
   - Все боятся замарать свою честь, хотя давно ее попрали и истоптали. Я прощу тебя, сделай что-нибудь, чтобы мы могли уехать в Югославию.
   - А ты думаешь, там будет легче? Их УДБа еще похлеще нашей милиции.
   - Не знаю, но оставаться здесь нет сил. Если ты этого не сделаешь, то я буду пробовать уехать к Снежане в Австралию. Там, наверное, тоже нет справедливости. Но ведь там ведь капитализм и, как нас учили в школе "человек человеку - волк", а потому все несправедливости не так обидны. Другое дело здесь, ведь на бумаге мы все - братья. Только тебя твой брат в погонах не раз в жизни носом в дерьмо ткнет, а ты еще за это ему спасибо говори за неустанную заботу партии.
   - Ну, а почему ты протиа того, чтобы партия заботилась о людях? Что в этом плохого?
   - Не надо мне ничьих забот! Я сам о себе могу побеспокоиться. Руки есть, ноги есть, голова вроде тоже на месте. Так что не надо окружать меня заботами, лучше пусть в покое оставят.
   - Ну, а если руки-ноги есть, то живи себе и зарабатывай на жизнь
   - Не могу! Ты много в своей жизни заработал? Горбил всю жизнь, а мы еле концы с концами сводим. Гордитесь с матерью, что всю жизнь жили честно. А толку? Другие воруют, живут припеваючи и смеются над вами. Не в почёте здесь честный человек, как работать -- так он, а как пить да гулять - так все воры. Вот вчера меня капитан обозвал жлобом и хулиганом, а сам, подлец, со всего района взятки, как пенки, собирает. ОБХСС-тоже сплошные взяточники, и вся зараза от них идет. Зачем им честный человек? От него им толку нет, а от тех, кто живет нечестно, им сплошная польза. Вот и будут они плодить их, ведь без них они вроде как и не нужны.
   - Чего ты так разгорячился? Я тебе обещаю сделать все, что от меня зависит, чтобы уехать, а если ничего не выйдет, то поступай сам, как захочешь.
   - Ладно, тогда я пойду спать. Интересно, что меня завтра на работе спросят и что я им отвечу? Не дай Бог, они сообщат на работу.
   - Нет, не должны, мать с ними обо всем договорилась, - успокоил его отец.
   И действительно, на работу из милиции ничего не сообщили. Казалось бы, обо всем можно было позабыть, но события той ночи теребили душу как старые раны. Плечо у Веры продолжало болеть и, наконец, она решила пойти к врачу. Врач послал ее на рентген, и у нее в плечевой кости нашли трещину. Теперь уже возмущались все, и а первую очередь - родители Веры, но ничего было уже не доказать . Драган был ужасно зол, что, имея такую улику, они не настояли на рассмотрении дела в суде и тем самым оставили безнаказанными своих обидчиков.
   ххх
   Работать в институте становилось все труднее и труднее. Сорокин в своем хамстве превзошел все ожидания. Из его кабинета люди выскакивали. как обожженные. Он вел себя, как древний сатрап, не знающий слова "нельзя" в своих владениях. Разговоры о социальном равенстве были только разговорами. Сорокин чувствовал себя большим хозяином, чем любой западный капиталист прошлого века и не только он. Большинство директоров чувствовало себя так же и неважно, что таких прав им никто не давал. Полная безропотность людей позволяла им это.
   Как -то накануне праздника 1 Мая. Драган и еще несколько сотрудников лаборатории обсуждали, почему люди ходят на демонстрации и что они там делают. Оказалось, что никто этого не знает, а ходят потому, что так надо. Как раз в это время в лабораторию вошел Сорокин. Он агитировал всех придти на демонстрацию. Агитация была простой.
   - Не забудьте, - говорил он, - демонстрация начинается завтра в восемь часов. Пусть только кто-нибудь попробует не придти, я лично сам всё проверю. Списки всех отсутствующих сдать мне. Всем понятно?
   По стоявшей в комнате тишине было ясно, что поняли все. Но Драгана словно кто-то тянул за язык, и он не выдержал: - Товарищ Сорокин, запишите мою фамилию, - сказал он.
   - Это еще зачем? - удивился директор. - Ты что болен?
   - Да нет, просто демонстрация - вещь добровольная, а я идти не хочу - плохо приглашают.
   Сорокин, как бы не веря своим ушам, некоторое время стоял молча, но повернулся к Штыкову и спросил:
   - Что это за антисоветчина у тебя здесь происходит? - и, повернувшись, решительно вышел из лаборатории. Бросив пламенный взгляд на Драгана. Штыков выскочил вслед за директором.
   - Ты что с ума сошел? Не пришел бы, и все, -сказал Виктор.
   - Зачем тебе это нужно? - удивился Женя.
   - Да просто надоело его жлобство. И интересно, почему, если я выступил против него, это сразу антисоветчина? Он - это еще не вся советская власть!
   - Ну, и молодец! Правильно сделал! - поддержала его обычно тихая Татьяна Григорьевна, и все одобряюще загудели, а Витя, подойдя поближе, сказал:
   - Тебе легче, ты не советскоподданный. Что с тебя взять? С тебя взятки гладки.
   Драгану действительно никто ничего не сказал, но отношение начальника лаборатории к нему стало очень прохладным и раздражительным. Надо было искать другую работу. Шанс подвернулся очень быстро. Один знакомый Драгана сказал ему, что в университете есть место на кафедре физики. Устраиваться в университет он пошел вместе с Игорем Вассерманом, у которого там работал хороший знакомый и друг семьи -доцент Рыжов. К нему они и пошли. Рыжов оказался симпатичным и приветливым человеком. Выслушав их и узнав, чего они хотят, он сказал:
   - Ну, что ж, вакансии у нас действительно есть, но я сначала должен переговорить с профессором и только потом смогу сообщить вам результат. Я не знаю, как он отреагирует на то, что вы - лицо без гражданства, ведь у нас на кафедре есть закрытые темы, - и попросив подождать его, он направился в кабинет профессора. Драган и Игорь остались одни.
   - Ну, как ты думаешь, возьмут они нас? спросил Драган.
   - А чего нам волноваться? Не возьмут, так будем продолжать работать на старом месте, - успокоил его Игорь.
   - Не знаю, как тебе. а мне уж точно уходить надо, там я работать больше не могу.
   -Тебе не из института уходить надо, а уезжать отсюда насовсем. Я бы на твоем месте давно уехал, зачем тебе весь этот маразм нужен.
   В это время в комнату вернулся Рыжов. Вид у него был не очень веселый и даже растерянный. Видно было, что он не знает, с чего начать.
   - Что, профессор не берет меня? - решил помочь емуДраган.
   - Да нет, с вами все в порядке, профессор сказал, что у него уже один Чех работает, так и югослав один ему тоже не помешает.
   - Ну вот, видишь, зря ты боялся, - похлопал его по плечу Игорь, а Рыжов, будучи теперь еще в большем замешательстве, обратился к нему:
   - Я даже не знаю. как тебе это сказать, Игорь. Мы с твоей матерью друзья, и ты знаешь, как я к тебе отношусь, но профессор взять тебя на работу не может.
   Игорь побледнел и тихо спросил:
   - Почему?
   Рыжов глянул на дверь профессорского кабинета, тяжело вздохнул и заговорил:
   - Я мог бы тебя обмануть, но не хочу. Ты и сам, наверное, знаешь, что в институтах может быть только определенный процент евреев. Оказалось, что у нас и так евреев больше, чем положено, и профессор боится, что его обвинят в сионизме. Ты, Игорь, не обижайся на меня, я тебе говорю все начистоту.
   - Я на вас, Юрий Дмитриевич, не обижаюсь, успокоил его Игорь, - но и радоваться мне тоже особо нечему.
   - Тогда и я устраиваться сюда не буду, пошли отсюда, Игорь! - поддержал его Драган.
   - А ты здесь при чем? - остановил его Игорь.
   - Тебя берут, так и иди, ты же больше не можешь работать у нас в лаборатории. За меня заступаться не надо. Мне и у нас в институте неплохо, хотя и там, наверное, такой процент тоже есть.
   После недолгих препирательств Драган всетаки написал заявление и оставил его Рыжову. Вместе с Игорем они вышли с кафедры и пошли по аллее парка. Было прохладно, сыро и зябко. По всей аллее толстым слоем лежали опавшие листья, шуршавшие под ногами при каждом шаге. Они шли молча, подавленные недавней беседой. Драган не знал, как заговорить. Получи он такой ответ, то не известно, как бы он повел себя. Игорь же шел, стараясь не подавать виду, что переживает, но по нему было видно, как бурлили его чувства. Наконец, Драган нарушил молчание.
   - Я не знаю, Игорь, как ты выдержал все это?
   - Да разве это в первый раз. Правда, никто никогда не говорил этого так открыто, но ведь это - по-дружески, так что и обижаться грех.
   - О чем ты говоришь! Если бы мне такое сказали, я бы в этой стране в жизни не остался. Уехал бы в Израиль или в Америку, лишь бы не услышать никогда такого вновь.
   - Сказать легко, а вот уехать тяжелее, вздохнул Игорь. - Сейчас уже не те времена, когда легко выпускали. Тогда все мои родственники уехали, остались только мы с матерью. Дядька до сих пор зовет, он в Штатах хорошо торчит. Но ведь для того, чтобы подать документы, надо уволиться с работы, а где гарантия, что тебя выпустят? Вот и сиди потом, черт знает сколько лет на чьей-нибудь шее. Но все равно, видать, придется уезжать, а то уж больно хочется врезать кому-нибудь по роже.
   - Это точно, ужасно хочется. Нет слов, как надоела вся эта ложь, когда кругом происходят такие вещи. Везде беззаконие. Интересно, кому это все надо, ведь вроде мы живем в государстве рабочих и крестьян? Зачем это простым людям? Но ничего, в один прекрасный день этот гнойный пузырь должен лопнуть, иначе мы просто захлебнемся в нем.
   - Ладно, хватит об этом, так только душу себе травим. Пошли лучше в бар, обмоем твое устройство на новую работу, тут как раз рядом с парком новый бар открыли, называется "Охотничий", а мне сейчас ужас, как охото бухануть.
   - Пошли, -ведь когда имеешь дело с гноем, лучше всего дезинфицировать спиртом, - согласился Драган и они, ускорив шаг, направились к цели.
   ххх
   Новая работа Драгана находилась прямо в парке, по соседству со стадионом и "Лунапарком". Расположение было райское, мало способствовавшее рабочему настроению. Море находилось совсем рядом, и в летние месяцы ужасно манило к себе. Драган с новыми друзьями ходил в обеденный перерыв на пляж, отчего перерыв заметно растягивался. С весны и до поздней осени кругом росли цветы и разные фрукты. Яблоки, вишни, черешни и груши висели прямо над головой, протяни руку - сорви и ешь. Особенно было приятно здесь весной, когда кругом начинала цвести сирень, а на полянах яркими островками желтели одуванчики. Сюда в это время года учителя приводили учеников младших классов на уроки общения с природой. Обычно эти уроки кончались тем, что все дети начинали плести веночки из одуванчиков, ну очень трогательная картина. Детишки своими маленькими ручками рвут желтые цветочки, сплетают их в веночки надевают на голову. Но только ручек этих -- сотни, и каждая рвет десятки цветов. Непонятно, как взрослые люди не видят, чему они учат детей. Один раз Драган не выдержал и, подойдя к учительнице, тихо сказал ей:
   - Простите, вы что - не понимаете, чему вы учите детей? Ведь это жестоко - рвать столько цветов.
   Учительница взвилась, словно ее укололи иголкой, и заорала:
   - Какое тебе дало? Иди своей дорогой. Смотри, он цветов пожалел.
   - Да не пожалел я, но ведь природа у нас одна, и детей надо учить любить ее.
   - Одуванчиков полно, а дети - это наши цветы, и мы для них ничего не пожалеем.
   - А детям этих детей цветы не нужны будут? попытался вразумить ее Драган. но было уже поздно.
   - Не вмешивайся, цветов на всех хватит. Проваливай отсюда! - орала она, и дети стали внимательно следить за происходящим.
   - Вас к детям на пушечный выстрел подпускать нельзя, - сказал он.
   - Иди-иди отсюда, жлобина.
   - Сама ты дура, - тихо бросил ей Драган и, повернувшись, пошел своей дорогой. Что же это такое, почему так плохо понимают его, ведь он хотел, как лучше? А может быть, это с ним что-то не в порядке, думал он по пути на работу. Здесь на него тоже смотрели по-особому и считали иностранцем. Жаловаться было грех, отношение к нему здесь было очень хорошим, а иногда даже было просто неудобно. Так, например, являться на работу здесь не надо было точно по звонку, и уходить ровно в пять часов.
   Многие сотрудники стали злоупотреблять опозданиями, и тогда появился журнал, в котором надо было отмечаться по приходу на работу. После девяти тридцати журнал забирали, и опоздавшие должны были объясняться перед начальством. Но Драган заметил, что когда опаздывал он, то журнал забирали позже. Видать, никто не хотел с ним связываться, хотя, может быть, это было просто совпадение. Так или иначе, но опаздывать стало совершенно неудобно и пришлось стать пунктуальным. Как-то утром, придя на работу, он заметил, что кругом царит необычная суета. Все о чем-то усиленно беседовали, и в основном шепотом. Оказалось, что суть разговоров сводилась к одному: сегодня предстояли выборы в местный комитет. Шушукались о том, чтобы не выбирать председателем Мухину, вечно старавшуюся угодить начальству, а выбрать более молодого и решительного Шмарова, способного отстаивать их интересы. Драгану было непонятно только одно: почему все это делалось шепотом. А потому, когда к нему подошел Серега Демченко и стал агитировать его втайне от окружающих, он спросил:
   - Объясни ты мне, ну чего вы все шепчетесь? Почему нельзя сказать все это громко, вслух, прямо на собрании?
   - Ты что, не понимаешь, что настроишь этим против себя начальство? - удивился Серега.
   - Ну, и что будет? Ведь почти все против нее. Не сталинское же сейчас время, никто тебя за это сейчас не расстреляет и в Сибирь не сошлет.
   - Не посадят, так уволят, да и зачем болтать.Тебе что - больше всех надо?
   - Да не надо мне ничего, просто надоело все прятать, хочется просто в любой момент, когда спрашивают, ответить то, что думаю. Просто "да" или "нет".
   - Это точно, - поддержал Драгана Гена Пузанов, стоявший рядом и слышавший их беседу. Мы уже боимся всякой чепухи. Ну, кто она такая, эта Мухина? Мелкая сошка, да и только, а мы плетем интриги.
   - А я не понимаю, зачем надо много говорить, когда можно убрать ее наверняка и без всякого шума, -удивился Серега.
   - Да уж, это чисто русский путь, - согласился Драган.
   - А ты где, в Африке живешь? - спросил Серега и пошел агитировать дальше.
   На собрании против Мухиной так никто и не выступил. Смолчал и Драган, да и чего ему было выступать, когда он работал на кафедре всего несколько месяцев и вообще не знал, кто плох, кто хорош. Тем не менее, кандидатура Мухиной не прошла и, как того и хотело большинство, председателем стал Шмаров. Казалось бы, что этот тихий способ полностью оправдал себя, но внутренний голос Драгана не мог с этим согласиться. После собрания в группе Драгана уже никто не работал, так как был день рождения у Вадима. Все в группе скинулись по петушку и послали гонцов в гастроном. Девочки организовали стол на втором этаже в мастерских. На нем стояло несколько тарелок с нарезанной колбасой и сыром, а вокруг стояли бутылки вина и водки. Кроме того, на столе стояли открытые консервы и несколько бутылок лимонада. Алкоголь исчезал со стола с поразительной скоростью. Компания на глазах пьянела, а какой русский под газом не любит поговорить о политике? Говорили много и обо всем, но так никто из присутствовавших, кроме Драгана, не бывал за границей, то вопросы все больше обращались к нему. Вадим был коммунистом, а потому все время пытался отстаивать точку зрения партии, но сделать это было нелегко, т.к его оппонентом был остроумный и начитанный Юра Тюссо. Наконец, Вадим обратился к Драгану.
   - Вот скажи мне, только честно, где люди живут лучше, у нас или за границей?
   Драган знал, какого ответа ждал от него Вадим, но ничем не мог ему помочь.
   -Там - лучше, - ответил он. - Я не везде бывал. но там, где был, везде живут лучше.
   - И намного? - с голосом, полным разочарования, спросил Вадим.
   - Намного.
   - Не может быть! Что же нам тогда по телевизору показывают?
   -Ты. Вадим, партийный мул, -с издевкой сказал Тюссо. - Тебе скажут: "Работай!" - и ты пашешь. Скажут: "Слушай!" - и ты слушаешь, открыв рот. Вот тебе каждый день твердят по телевизору, сколько молока надоили и коров вырастили, а пойди в магазин, там что - много еды имеется?
   - Да уж, не густо, - согласился Вадим, - Но ведь это все от чего? От того, что слишком много мы должны тратить на вооружение. Без этого было бы у нас в магазинах все.
   - Не думаю, - возразил ему Драган. - Посмотри, на промтоварные магазины, там висит много пальто и костюмов, все обувные магазины завалены ужасными туфлями. Только никому эти вещи не нужны, потому что они сделаны ногами. Ну а было бы больше денег, так они выпустили бы не один, а десять миллионов пар такой обуви.
   - Это почему?
   - А потому, что никого не волнует, что они производят, продается оно или нет. Производят не товар, а штуки, и чем больше, тем больше зарплата. Остальное - гори огнем...
   - Я думаю, что все не так плохо, надо просто больше работать, - поддержал Вадима Серега Демченко.
   - И это тоже помочь не может, - сказал Драган- - Можно трудиться в поте лица, от зари до зари и ничего не сделать, если не приложить к этому мозгов. Это все равно, что если один человек будет рыть яму, а другой - закапывать ее. Много они сделают? Короче, это просто дурдом.
   Но Вадим не сдавался:
   - Зато у нас можешь быть уверен, что у тебя всегда будет работа, а значит и уверенность в завтрашнем дне. А что на Западе? Пока работаешь - все хорошо, а потеряешь работу - все, пропал.
   - Ты мне начинаешь действовать на нервы!- разозлился Тюссо- Вроде умный ты парень, а какую чепуху мелешь! Ну какая у тебя уверенность есть, что ты в своей жизни больше двухсот рублей не заработаешь? А как ты живешь посмотри. Вас семь человек мужиков в одном бараке живет, шесть человек с высшим образованием и один кандидат наук. Живете, как в негритянском гетто. Это и есть твоя уверенность в завтрашнем дне?
   - Ну и скажешь ты, - "гетто", у нас хоть тесно, но чисто.
   - Чисто? Это ты так думаешь, потому что ужа принюхался! У вас там и мух нет от того, что все от запаха попадали. Семеро мужиков - да одни ваши носки мертвого из могилы подымут!
   - Ладно, хватит об этом, - предложил Вадим.- Давайте лучше еще выпьем.
   - Вот это правильно, по-нашему, по-русски, одобрил его предложение молчавший до этого Леня. - У нас так принято, чуть что - давай выпьем. На Западе экономят, а потом себе машины и дома покупают, А что мы можем купить, если будем экономить? Разве что велосипед, а потому и пьем, что экономить незачем.
   - Это факт, что честным трудом на автомобиль не насобираешь, а потому надо продавать их в комплекте с наручниками, - предложил Серега.
   - Ну, спасибо! - поблагодарил Тюссо. - Давай меня посадим, ведь у меня "Москвич" есть, Правда, не я на него заработал, а отец, когда умер, то немного денег оставил.
   - Хорошая жизнь! - вздохнул Драган. - Надо ждать такого "радостного" события, как смерть родителей, - только так можно получить машину или квартиру. У меня есть друг с машиной, так однажды его четырехлетний сын спросил: "Папа, а когда ты умрешь, твоя машина мне останется?". Вот такие дела. Ребенка не пугает смерть отца, зато прельщает мысль о машине. Так что давайте лучше пить.
   И они выпили еще и еще, и разговор после этого соскользнул на другую излюбленную тему - в сферу любовных похождений.
   ххх
   В одно субботнее утро, когда вся семья собралась перед телевизором, Драган, сидевший у журнального столика в ожидании кофе, который готовил в кухне отец, решил сходить вниз за почтой. В почтовом ящике он нашел две газеты, журнал и толстое письмо из Югославии. Было ясно, что это как раз то письмо, которого ждали все с надеждой и страхом. Это был ответ из Верховного суда. Драган не стал открывать письма, а стал быстро подниматься а квартиру. Ноги от волнения дрожали и стали тяжелыми. Дома все были ужасно возбуждены новостью, но письмо решили открыть только после кофе. Наспех выпив, отец трясущимися руками стал открывать письмо.
   - Не волнуйся, Дмитрий, лично я от них мало чего хорошего жду, - стала успокаивать его мать, но сделать это было невозможно, слишком оно много значило в его жизни. Все внимательно следили за выражением его лица, и по мере того, как оно менялось, стало понятно, что результат был отрицательным. Наконец, отец закончил читать и положил письмо на стол. Он посмотрел на Драгана, в глазах его не было слез, но они были влажны.
   - Ну что, синэ, будем делать? Опять нам отказали.
   - А чем они мотивируют свой отказ?
   - Все то же самое, утверждают, что я - нелояльный. Ты возьми лучше и все сам прочитай.
   Драган взял письмо и стал читать. Ему редко приходилось читать по сербо-хорватски, и потому такие официальные бумаги давались ему с трудом. Наконец, он прочитал и скал отцу.
   - Они нам здесь предлагают подать документы в республиканские органы.
   - Я уж и не знаю, надо ли нам делать это. Тебе надо о себе подумать, ведь вы молодые люди.
   - Вот именно, - поддержала его Вера, - я не могу всю жизнь на чемоданах проводить.
   - Так, может быть, Драган, вы тогда примете опять советское гражданство? - спросила мать.
   Но отец тут же остановил ее.
   - Ты только о нем говори, лично я буду добиваться своего, чего бы мне этого не стоило. Кто может запретить мне жить там, где я родился.
   - Я, папа, тоже буду добиваться разрешения вместе с тобой, - сказал Драган.
   - Может быть. ты со мной сначала посоветуешься? - возмутилась Вера - У меня вся молодость проходит в ожидании. Я хочу как все: иметь свой дом и детей.
   - Детей? Это не тяжело, - согласился Драган, - но только где денег взять, чтобы купить дом и растить детей.
   - Ничего, встанем в очередь на квартиру.
   - Ты отлично знаешь, что никто нас даже на очередь не поставит. У твоих родителей есть квартира, и у моих тоже, значит, жилплощади у нас хватает.
   -Тогда мы заработаем денег.
   - Это как же? На нашу с тобой зарплату много не насобираешь.
   - Мы можем поехать куда-нибудь в Сибирь на заработки. Вон посмотри, Костя с Людой поехали.
   - Поехать то поехали, да что толку? Через три месяца вернулись измученные, так закусанные комарами, что рук опустить не могли. И всего съэкономили чуть больше тысячи рублей.
   - Ничего, есть и другие места. Но и вовсе не обязательно уезжать, можно и здесь устроиться на две-три работы.
   - Чтобы пахать как лошадь, не видя жизни? Так я не хочу. Но дело не только в этом. Я в этой стране жить не хочу. Или ты забыла, как недавно издевались над нами в милиции? Я тогда дал себе слово уехать во что бы то ни стало, и ты была с этим согласна.
   -Да, была, но ведь ты видишь, что ничего не получается. Сколько лет прошло, а сколько ещё ждать придется?
   - Не надо ждать, а нужно жить и наслаждаться. Одно другому не мешает. Давай поедем летом в Югославию, и там разберемся, что еще можно сделать. Может быть, можно просто приехать и остаться. Ну, а по пути будем отдыхать и наслаждаться Грецией и Италией.
   - Правильно, езжайте, и попробуйте без меня, может, так легче будет, не станут они к вам цепляться, - предложил отец. - Ну, а я снова повезу документы в посольство.
   Документы на поездку в гости оформлялись ужасно долго. Лето было уже в полном разгаре, а из ОВИРа не было никаких вестей. Драгам волновался, что они не успеют попасть на пароход, который совершал рейсы на Югославию только в летние месяцы. Но, наконец, документы были готовы, они впопыхах обменяли деньги и купили билеты. И вот Драган с Верой после довольно длительных пограничных и таможенных формальностей стоят на палубе теплохода "Белоруссия" и смотрят на огни ночного города. Рядом с ними стоят их хорошие друзья - семейство Иссилиади, которые тоже едут в Югославию. В такой компании и без того не тяжелая жизнь пассажира становилась еще более приятной. Каждое утро начиналось с чашечки кофе возле бассейна, потом они несколько минут плавали в освежающей кристально чистой воде, принимали душ и только после этого шли завтракать. Кормили на судне четыре раза в сутки если не считать чая. Пища была обильной и вкусной, ну, а самое главное - о ней не надо было думать и готовить. Утром обычно они шли на экскурсию в город, в котором в этот день стояла "Белоруссия". Виктор Иссиланди был влюблен в Грецию и ее историю, как, впрочем, и вся его семья. Да и вообще - как можно не любить Грецию, где все пронизано вкусом и историей! Весь день они бродили по древним развалинам и музеям, иногда по магазинам в поисках нужных вещей. На судно обычно возвращались усталые, но счастливые и сразу бежали принимать освежающий душ. Потом они обедали, ужинали, а к вечеру собирались в музыкальном салоне, или баре. Здесь можно было выпить, послушать музыку и потанцевать. Но пить много ни Вера, ни Драган не хотели, они решили, что если уж иметь ребенка, то и зачинать его надо красиво и быть по возможности чистыми от алкоголя.
   Все много танцевали и веселились, играли в палубные игры. По каютам расходились поздно и лишь для того, чтобы утром быть готовыми к новым экскурсиям. Эта жизнь была мало похожа на ту не очень веселую жизнь, которую они вели дома, в заботах о хлебе насущном. Здесь, стоя на палубе судна и глядя на проплывающие мимо райские пейзажи, Драган понимал, что человек создан для счастья. Но почему так мало его в жизни? Кто придумал эти законы, только мешающие счастью? Кому они нужны? Даже здесь, на судне, иногда умудрялись испортить настроение.
   В ресторане пассажиры были рассажены так, что советские пассажиры и граждане соцстран сидели в одной стороне ресторана, несколько отделённые от западных туристов. Сначала это казалось просто совпадением, не имеющим никакого умысла. Но вот после остановки в Афинах вечером состоялся капитанский ужин. На большом столе, стоявшем посреди зала, было полно яств. Его украшал громадный осетр, лежавший на огромном блюде, вокруг лежали давно не виданные в Союзе омары, лангусты и крабы. Все это было украшено салатами и бутербродами с икрой. На другом столе лежала печеная свинина, ростбиф, картофельные крокеты и другие гарниры. Третий стол был уставлен сырами и десертом. Чего уж и говорить - выбор был большой, и даже видавшие виды избалованные западные туристы возбужденно толкались возле столов, ловко работая ложками и накладывая полные тарелки. Набрав достаточно еды, все садились за свои столы и приступали к еде. Драган с Верой тоже набрали и пошли к своему столику. Они сидели за одним столом с уже несколько знакомой им парой. Эдик, Галя Коридзе уже не один раз были их попутчиками. Когда они уселись за столик, то обнаружили, что на нем, в отличие от столов, за которыми сидели западные туризты, не стаяло ни шампаноето, ни водки.
   - Как это понять? - удивился Драган. - Почему на наших столах нет алкогольных напитков?
   - А ты что, без них обойтись не можешь? спросила Вера.
   - Могу, но не хочу. По какому праву они нас игнорируют и ставят вторым сортом?
   - Надо потребовать, чтобы нам тоже принесли алкоголь, - сказал Эдик.
   - Смотрите, они не только русским не поставили, но и полякам тоже.
   Действительно, на всех столиках в этом конце ресторана не было алкоголя. Видно было, что все недовольны этим, но никто не выражал протеста вслух. Но вот из кухни вышли две официантки, везя перед собой тележку, на которой стояли бутылки водки и шампанского. Они стали объезжать столики "социалистических" туристов, наливая каждому в зависимости от желания немного спиртного. Публика стала успокаиваться. Но Драгану такой вариант не нравился.
   - Почему они обслуживают нас не так? Мы такие же туристы, как и они. Я не хочу, чтобы мне наливали. Пусть поставят на стол бутылку, как и другим.
   - Правильно, - согласился Эдик, - пусть поставят бутылку.
   - Ну, что, девушки, идем на конфликт? - спросил Драган.
   -Делать вам нечего, - сказала Вера - Но вообще-то надо было бы потребовать.
   - Давайте-давайте потребуем! - неожиданно горячо поддержала Галя.
   Официантки тем временем уже подошли к их столику,
   - Вам шампанского или водки? - вежливо спросила сочная блондинка.
   - Нам ничего наливать не надо, мы сами себе налить можем, - отказался Драган.
   - То есть как это? - не поняв, переспросила официантка.
   - А так, оставьте нам на столе бутылки, мы будем наливать сами.
   - Зачем это? Вы выпьете - мы вам ещё нальем.
   - Нет, мы хотим, чтобы бутылки стояли у нас на столе, как у западных туристов. Это что за деление на белые и черные кости, мы что не такие же туристы, как они? - с возмущением в голосе вмешался в разговор Эдик.
   - Такие же, но у них билет оплачен в долларах, - стала объяснять блондинка, но Драган не дал ей закончить.
   - Так советские рубли, значит, не деньги, и где это сказано, что за них нас будут хуже обслуживать?
   - Вас нормально обслуживают, - сказала официантка, - да и чего вы вообще ко мне прицепились, это указ капитана.
   - В таком случае нам не наливайте и позовите капитана, - потребовал Эдик.
   Одна официантка, сказав что-то другой на ухо, пошла на кухню, а вторая повезла тележку к соседнему столику, но сидевшие за соседним столом поляки поняли смысл происходящего и солидарно отказались от выпивки. Дальше все пошло по закону цепной реакции, и когда в зал вошла администратор, то было уже поздно. Поняв, что ситуация проиграна, она бросила пылкий взгляд в сторону их столика и распорядилась поставить бутылки на стол.
   С окружающих столиков на них смотрели одобряюще, а один поляк даже зааплодировал. Шампанское они выпили с чувством победителей, а водку почти не трогали, только Эдик один раз налил себе в рюмку. Весь оставшийся вечер они провели в музыкальном салоне, весело обсуждая с друзьями происшедшее.
   На следующий день судно не заходило ни в какой порт, предстоял дневной переход. Поэтому день начинался неторопливо. После завтрака все стали собираться возле бассейна. Драган и Вера лежали в шезлонгах, наслаждаясь лучами еще не сильно палящего солнца и теплым средиземноморским ветром, гуляющим по палубе.
   Вскоре на палубе появилась Галина. Она пришла одна, и вид у нее был очень озабоченным.
   - А где же Эдик? - поинтересовался Драган.
   - Эдика вызвал к себе капитан, - ответила она.
   - Да ты что? - удивилась Вера - А по какому поводу, ты не знаешь?
   - Ему не сказали, но я догадываюсь. Зачем мы вчера все это затеями, черт его знает?
   - Только не надо паниковать и жалеть, - успокоил ее Драган - что они могут ему сделать? Ничего!
   - Ладно, подождем - увидим, - согласилась Галя илегла в шезлонг рядом с Верой. Эдик появился минут через пятнадцать и был очень возбужден, а на его лице гуляла растерянная улыбка.
   - Ну, давай рассказывай, что тебе сказал капитан, - поинтересовался Драган.
   - Ой, не спрашивай, - сказал он, садясь рядом -Разговор был не из легких. Он сразу на меня навалился: "Что это вы за демонстрацию вчера устроили? Вам что - у нас на судне не нравится?" Я ему ответил, что нам на судне нравится, но вчера в ресторане нас пытались унизить, "Никто вас не собирался унижать, ведь официантки наливали всем, кто хотел. И только вам с вашим дружком это не понравилось", - ответил он очень раздраженным голосом. Я ему сказал, что это неправда и что многим в ресторане это не понравилось. Но он мне не дал закончить и стал орать: "Что это вы за разговор затеяли о черных и белых костях? Да я за это вас, на свое усмотрение, могу снять с судна и отправить в Союз самолетом'"
   - Не имеет он таких прав, вранье! - возмутился Драган.
   - Не знаю, может и нет, но то, что он на судне хозяин - это точно. Ну, а мне не сильно хочется лететь обратно. Короче, я сказал ему, что не будем больше создавать ему проблем, и он успокоился.
   - Ну, и напрасно, - сказал Драган.
   - Посмотрим, что ты ему скажешь? Он спрашивал меня о тебе.
   - И что ты ему ответил?
   - Сказал, что знаю тебя немного и что ты лицо без гражданства. Может, он и тебя вызовет.
   - Пусть вызывает. Я извиняться не буду.
   - Ты только не горячись, я на пароходе еду, чтобы отдыхать, а не искать неприятностей, остановила его Вера.
   Но никто его так и не вызывал. Видать, можно пугать только советских граждан. Через два дня они высадились на берег в Сплите, сели на поезд и поехали в Загреб. Две недели они провели в поездках, пытаясь узнать, каким образом Драган может остаться с целью получения югославского гражданства. Но везде ответ был одним и тем же - оставаться в стране он не имел права в связи с тем, что здесь не родился и никогда постоянно не проживал. Выехать сюда он мог только с отцом, тому разрешат. Получался замкнутый круг, разорвать который было невозможно. Ничего так и не добились и получили только совет - добиваться всего и ждать решения только в СССР.
   Зато дела на финансовом фронте были куда удачнее. С помощью родственников им удалось продать кое-какие вещи. На эти деньги приоделись и оставалось еще пятьсот долларов. Таких денег они даже в руках никогда не держали, а потому были ужасно возбуждены. Вера начала строить планы о том, что она сможет купить себе в Венеции и Стамбуле.
   Ровно через две недели они вернулись в Сплит. Было уже около полудня, когда их поезд вкатил на вокзал. Они к тому времени порядком проголодались и устали, а потому решили поспешить на судно, чтобы успеть к обеду. Вера несла две небольшие сумки, а Драган тащил два огромных чемодана, не считая маленькой ручнои сумочки, в которой лежали все их деньги. Они вышли на перрон и пошли в сторону выхода с вокзала. Жара была ужасная, пот градом катил по лицу Драгана, и утереть его было нечем, так как обе руки были заняты. "Белоруссия" стояла почти напротмв вокзала, но для того, чтобы дойти до нее, надо было пройти метров двести по ужасно многолюдной улице, проходившей рядом с портом. Драган с Верой сделали последнюю передышку и, собравшись с силами, вошли в толпу. Через минут десять, измученные, они подошли к воротам порта.
   - Ну все, слава богу, закончилось, теперь можно отдохнуть, - сказала Вера.
   - Это точно, - согласился Драган и, поставив тяжелые чемоданы на землю, решил утереть пот. Он поднял руку и с ужасом увидел, что на ней нет сумочки. Поняв, что произошло, он застонал, но это был скорее не стон, а рев.
   - Что с тобой такое? - спросила испуганная Вера.
   - Сумка пропала! - ответил он и стал метаться по причалу.
   -Да ты что! - ужаснулась она. Может быть. ты ее забыл в поезде?
   -Не может быть! Стой здесь, а я побегу назад.
   Он бежал по улице и шарил глазами по тротуару в надежде найти сумку, но бесполезно. Он вбежал в здание вокзала и все также глядя в землю, побежал к вагону, из которого они вышли.
   Вагон был уже пуст, а сумочки нигде не было. Драган кинулся искать проводника. Он нашел его на перроне, но тот не смог его ничем утешить: сумочки ом не видал. Драган понял, что ничего не найдет, и поплелся в сторону судна, хотя идти туда совсем не хотелось. Предстоял тяжелый разговор с Верой. Она стояла в окружении семьи Иссилиади и еще нескольких знакомых, пытавшихся ее успокоить. Когда подошел Драган, все кинулись к нему с расспросами. Вера, узнав, что он не нашел сумочки, сквозь слезы спросила:
   - Ну, как можно быть таким растяпой! Ведь там было все, что мы имели!
   - Давай-давай, подолби меня. Срезали у меня с руки сумочку. Ведь я не мог держать ее, когда нёс чемоданы, и она просто висела на ремешке. Будь проклят тот день, когда я купил эту дурацкую сумку!
   - Не надо сейчас ругать себя и друг друга, давайте садиться на судно, а потом посмотрите, что делать, - предложила Лариса.
   - Как же садиться, если билеты тоже пропали? - простонала Вера.
   - Мы же все равно, есть в списках пассажиров, которые должны сегодня сесть на борт судна, - сказал Драган.
   На проходной порта сидел пограничник. Услышав их историю, ом разрешил Драгану пройти на судно. На трапе его встретил дежурный офицер. Выслушав Драгана, он позвонил по телефону и, поговорив довольно долго, повесил трубку и сказал:
   - Значит, так. То. что у вас нет билетов, это полбеды, мы вас возьмем без них, но без документов мы взять вас не можем.
   - Где же мы их возьмем?
   - Пойдите в местную полицию, они вам помогут и, может, выдадут какой-нибудь документ. Тогда приходите.
   Драган спустился и пошел на проходную, где его встретил уже знакомый пограничник.
   - Ну что - вас берут?
   - Нет, нужны какие-то документы. Они сказали, чтобы я пошел в полицию.
   - Странно, - удивился тот. Если американец встретит американца, попавшего в беду за границей, или француз француза, то сделают все возможное, чтобы помочь своему соотечественнику. А вы, русские, странные, - все у вас не так.
   - Я не русский.
   - Неважно, зато жена твоя русская. Ну, да ладно, стой здесь, я сейчас позвоню в нашу полицию, может, они отвезут тебя в город.
   Он позвонил по телефону, и действительно через несколько минут к проходной подъехала полицейская машина. Оставив обессиленную Веру с вещами, Драган поехал в городское управление полиции. Там его внимательно выслушали и, позвонив в несколько мест, сказали, что сумочки никто не находил.
   - Может быть, вор возьмет деньги, а сумку с документами и билетами подбросит куданибудь? - спросил Драган.
   - Вряд ли, - ответил полицейский.
   -Если бы там не было денег, то - может быть. А так, я думаю, что она давно лежит на дне моря. Воры они такие люди, им улика лишняя не нужна.
   - Я не думал, что здесь много воров.
   - Не думал! - рассмеялся полицейский. - да сюда со всей Югославии летом, как мухи на мед, слетаются воры. Их здесь столько... нигде столько нет.
   - Что же мне делать? Ведь нас без документов не берут на судно. Может быть, вы дадите нам какие-нибудь документы?
   - Нет, мы вам ничем помочь не можем. Это можно сделать только в Белграде или Загребе. Или надо договориться с советским капитаном.
   Ничего не добившись, Драган вернулся к проходной.
   - Не расстраивайся, - стал успокаивать его проникшийся чувствами пограничник - Мы сеййчас вызовем сюда представителей с судна и обо всем договоримся
   Он позвонил на судно и затем сказал:
   -Сейчас они придут.
   Но первыми пришли не они, а знакомые с судна, Они сами быстро посоветовались и решили скинуться деньгами. Они наспех собрали довольно приличную сумму и принесли её Вере и Драгану. Вера хотела было отказаться, но Лариса очень уверенным тоном осекла ее:
   - Не говори глупостей, вы бы точно так же поступили, если бы это произошло с кем-нибудь другим. Так что берите деньги и не выдумывайте.
   Поблагодарив, Вера взяла деньги. В это время к ним подошел старший помощник капитана и еще один офицер. Драган был переводчиком между ними и пограничником, который настаивал, чтобы их взяли на борт. Но те упорно отказывались, утверждая, что не имеют такого права.
   - Что же нам делать? - спросил Драган.
   - Езжайте, сделайте себе какие-нибудь документы и мы вас заберем следующим рейсом.
   - Как же ехать, когда у нас нет ни денег, ни документов? - Это ваше дело, - как ни в чем не бывало, ответил старший помощник.
   - Странное дело, если бы советский человек решил убежать за границу и выкинул свой паспорт, так вы бы его поймали и силой затащили на борт - неважно, есть у него документы или нет. А здесь моя жена, русская, просит вас отвезти ее на родину, и вы отказываетесь. Не кажется ли это вам странным?
   Но и такие доказательства не смогли пробить брешь в железной логике помощника капитана.
   - Не можем, не имеем права.
   Тогда в дело опять вмешался пограничник, но на этот раз более решительно:
   - Короче. Или вы берете их на борт, или я задерживая судно.
   Тут уже началась настоящая схватка. С борта судна был вызван заспанный капитан, и вскоре он уже участвовал в дебатах. Драган понял, что дело стало заходить слишком далеко. На борт их все равно не возьмут, а вот если из-за них задержат судно, то у них впоследствии могут быть большие неприятности. Надо было что-то делать, и Драган стал просить пограничника не задерживать из-за них судно. Наконец, тот согласился. Теперь уже предложение сделал старший помощник:
   - Вы еще можете попасть на этот рейс и сесть на судно в Дубровнике. У вас есть два дня. Завтра мы весь день в Венеции, а послезавтра до вечера - в Дубровнике, так что вы можете успеть сесть на судно там.
   На этом все закончилось, и Драган побежал на вокзал брать билеты на Загреб. Через три часа, измученные тяжелыми испытаниями, они ехали обратно. Вера пыталась вздремнуть, лежа на коленях у Драгана, а сам он продолжал мысленно казнить себя за так глупо потерянную сумочку, а вместе с ней и надежду вернуться домой с приличной суммой денег.
   В Загреб они приехали поздно ночью, оставили все вещи в камере хранения и поехали домой к бабушке. На другой день все взбудораженные родственники помогали, как могли. С Верой разобраться оказалось гораздо легче и уже через пару часов у нее на руках был документ с фотографией, позволяющий ей въехать в СССР. С Драганом дело оказалось куда более сложным, ему как лицу без гражданства никто никаких бумаг не давал. Все попытки заканчивались безрезультатно, и вечером с автовокзала в Дубровник уезжала одна Вера. Драгану было больно на нее смотреть. Она едва стояла на ногах, ведь она не спала уже две ночи, и эту ночь ей надо было провести в автобусе. Она боялась, что не выдержит всего этого, но не могла оставаться вместе с Драганом на неопределенный срок. На прощание он прижал ее к себе и поцеловал, а она, грустно улыбнувшись, сказала:
   - Вот мы и отдохнули.
   - Ничего, завтра сядешь на судно и будешь отдыхать до самой Одессы.
   - Попробую, если успею, - она вошла в автобус и села на свое место у окна. Драган помахал ей и автобус тронулся.
   Теперь уже Драгану нечего было спешить; у него было две недели до прихода судна. В посольстве с ним еще неделю поиграли, погоняв из советского посольства в полицию и обратно. Никто не хотел выдавать ему документов. И только к концу недели ему выдали а советском посольстве точно такую же справку, как и Вере, только за номером два. Значит, все это можно было сделать в один день. Из-за этого он должен был пропустить то событие. которого ждала вся страна - Олимпийские Игры в Москве. Теперь он должен был смотреть их по телевизору, сидя рядом со своей бабушкой. Впервые он увидал мать отца, когда ему было четырнадцать лет. Тогда она была ему совсем чужим человеком, не понимавшим его из-за того, что он не умел говорить по сербо-хорватски. Потом он ездил сюда почти каждый год, и эта деревенская, всегда одетая в черное женщина становилась с каждым годом все ближе и ближе... Они никогда не были так долго вместе вдвоем, и похоже, что оба получали от этого удовольствие. Она с необыкновенно тонким для ее лет чувством юмора рассказывала ему о своей жизни, о жизни отца, о войне, о том, как осталась почти одна и как перебралась сюда, в большой город, только из-за сына и чтобы быть поближе к внукам. Было удивительно, что вся эта тяжелая жизнь не убила в ней желания смеяться и радоваться жизни.
   - Скажи, бабушка, а что было самым тяжелым для тебя в жизни? - спросил он.
   - Самым тяжелым было то, когда твой отец остался в России.
   - А почему?
   - Ты просто не знаешь, каким был твой отец в детстве. Он был таким нежным по отношению ко мне, что это поражало всех. Больше всего в жизни он боялся остаться без меня. Бывало, он прибежит ко мне, сядет на колени, поцелует и скажет: "Мамица, мы с тобой никогда не расстанемся и всегда будем вместе" И при этом так посмотрит в глаза, что на душе становится тепло и уютно. Да и сама я думала, что этот ребенок дан мне на всю жизнь, и что я доживу с ним до своей старости. Но жизнь рассудила иначе, и он остался в России, променяв меня на твою мать.
   - Это неправда, просто Тито и Сталин поругались, и он уже не мог вернуться.
   - Мог, многие тогда вернулись. Это твоя мать его удержала.
   - Нет, она говорила ему, чтобы он уезжал, но он отказался, да и слава Богу, а то бы меня не было.
   - Ничего, я твоему отцу сказала, что в один прекрасный день вы вырастете и покинете его. Вот тогда он поймет, каково было мне.
   Две недели пролетели быстро, и пришло время расставаться. На дорогу родственники собрали ему немного денег, и Драган уехал. На этот раз он сел на судно без каких-либо проблем. Здесь ему вновь стали портить и без того невеселое настроение. Сначала они пытались запретить ему выходить в портах в связи с тем, что у него не было документов. Он сразу дал понять, что подчиняться не собирается, и выходил в город, как и все остальные туристы. Наконец, они пришли в Одессу. В порту его ожидали родители и Вера, но спуститься к ним он не мог оказывается, приключения его, еще не кончились. В советском посольстве ему забыли поставить въездную визу на бумагу, с которой он приехал.
   - Ну, и что же мне делать? - спросил Драган у старшего пограничника.
   - Вам, видать, придется обратно поехать в Югославию и правильно оформить документы, без въездной визы мы вас впустить в страну не можем.
   - Нет уж, простите: в Югославию я ехать не могу, у меня туда нет въездной визы. Так что меня туда тоже не пустят.
   - И мы тоже впустить вас не можем, - отказал пограничник.
   - Ну, что тогда остается делать? Пусть меня введут в состав экипажа и поставят на довольствие. Теперь меня нигде не выпустят на берег, ведь у меня нет въездной визы ни в одну страну мира.
   Пограничник ничего не ответил и ушел. Драган сидел на палубе и ждал решения. Ждать пришлось несколько часов. К этому времени судно почти полностью опустело. Все пассажиры уехали на экскурсию в город. Экипаж тоже разбежался по домам, чтобы хоть пару часов провести в кругу семьи или друзей. Наконец, Драгану была оказана милость, и ему разрешили сойти на берег. Только теперь он смог обнять Веру и родителей. Они быстро поймали такси и поехали домой.
   На следующий день он пошёл в ОВИР и получить назад свой "вид на жительство", но и это оказалось делом не простым. Начались бесконечные вопросы: где потерял? При каких обстоятельствах? Кто был рядом?. Беседы с ним вел симпатичный видный мужчина, одетый в гражданское и больше похожий на звезду экрана, чем на сотрудника милиции. Разговор он вел приятным тоном, не оказывая никакого давления. Но вопросов было слишком много, и продолжалось это не один день. Каждый раз при этом Драган писал пространные объяснительные записки, и каждый раз тот говорил ему, чтобы он зашел завтра за документами. Но на следующий день оказывалось, что в записке что-то было упущено и все надо было переписать. При этом начинались новые расспросы и беседы. И чем дольше это продолжалось, тем меньше вопросы были об утерянных документах и все больше - на общую тему. Сначала Драгану даже нравилось беседовать с интеллигентным и доброжелательным милиционером, но потом он понял, что зто не просто разговор, а попытка влезть в душу, а может, даже завербовать. После этого он решил прекратить все беседы и отвечать только на вопросы, связанные с потерей документов, тем более. что уже наболтал достаточно. Сотрудник ОВИРа заметил перемену в поведении Драгана, но по-прежнему, пытался завязать беседу. Не добившись своего, он еще пару раз попросил Драгана переписать объяснение - видать, никак его не мог устроить литературный стиль Драгана, и, наконец, выдал ему удостоверение личности.
   ххх
   Это путешествие не прошло даром. Как вскоре выяснилось, Вера была беременна, и теперь все ждали появления ребенка. Все заботы ушли на второй план, и Вера стала центром внимания двух семейств. Она на удивление легко носила ребенка, и до восьмого месяца в ее фигуре не было видно никаких изменений. Зато Драган стал замечать, что зимой с ним стали происходить неприятные перемены. Мастерские и лаборатории находились отдельно, в неотапливаемом здании. И если работать в них летом было сплошным удовольствием, то зимой он мерз, как цуцик. Сначала он старался не придавать змачения тому, что мерзнет больше других, но со временем терпеть это стало невозможно. Его руки и ноги становились темно-синими, иногда наоборот - абсолютно белыми, как будто кто-то перетянул их жгутом и кровь просто не поступала в них. В конце концов, он не выдержал, отказался работать в мастерских и перебрался в подвал, где находилась еще одна комната - сырая, но куда более теплая. Но руки и ноги продолжали мерзнуть и там. Как-то Драган, встретив в городе своего старого приятеля Валеру - врача по специальности, решил посоветоваться. Тот глянул на его руки, пощупал их и сказал:
   - Слушай, парень, у тебя болезнь Рейно.
   - А это еще что такое? - У тебя плохо работают вены, тебе категорически нельзя курить.
   - А пить можно?
   - Пить тоже не рекомендуется, но курить ни в коем случае нельзя.
   - Так что же мне тогда делать? Курить нельзя, пить нельзя, ну, а хоть с женщинами жить можно?
   - Можно-можно, даже нужно, - успокоил его Валера. - Да и пить позволяется, но только в меру.
   - Ну, и на этом спасибо! Скажи мне, а чем эта болезнь может закончиться и есть ли какое-нибудь лечение?
   - Лечения особого нет, нужно просто следить за собой и не запускать болезнь, в противном случае могут ампутировать руки или ноги.
   - Прекрати меня пугать! - отмахнулся Драган, испуганный перспективой стать растением в горшочке.
   - Я тебя не пугаю, а просто хочу, чтобы ты понял, что тебе надо следить за собой. Нельзя быть на холоде, нельзя курить. Нужно пройти все анализы и следить за тем, чтобы болезнь не ухудшалась. Ну, а если будешь вести нормальный образ жизни, то, может быть, все будет хорошо. Тебе вообще лучше всего жить где-нибудь в тропиках, где не бывает холодов.
   Драган был не на шутку испуган и сразу после этой встречи стал обследоваться. Диагноз Валеры оказался абсолютно правильным, и после этого Драган уже больше не гулял зимой по улицам, а старался как можно больше находиться в тепле.
   ххх
   Прошла зима, и в конце весны у них должен был родиться ребенок. Веру отвезли в роддом прямо с именин одной знакомой. Драган весь вечер крутился возле роддома, пытаясь узнать хоть что-то. Наконец, около полудня ему сообщили, что у него родился сын. Увидеть Веру или ребенка было невозможно, и оставалось только одно - идти праздновать событие. Драган сходил на базар, купил цветы и вместе с запиской передал их Вере. После этого он пошел на работу, где они дружным коллективом принялись за обмывание новорожденного. Обмывание затянулось до поздней ночи. Сначала пили на работе, потом пошли по городским барам. По пути Драган встречал новых знакомых, и все начиналось сначала. Домой он добрался, когда все было уже закрыто и выпить было негде. Здесь его терпеливо дожидались родители.
   -Ну, где ты болтаешься? - спросила мать.
   - Обмывал рождение сына с друзьями.
   - А может, лучше бы ты с нами это делал? обиженно спросил отец.
   - Ладно, пап, завязывайте, лучше бы поздравили меня.
   - Точно, Дмитрий, кончай, -скомандовала мать - Давай я тебя, сынок, поздравлю, - и она горячо поцеловала Драгана.
   Отец тоже растаял и расплылся в довольной улыбке.
   -Поздравляю, но это событие значит для меня не меньше, чем для тебя. Теперь у меня есть наследник.
   - Только наследовать нечего, - с издевкой сказала мать.
   - У него есть земля в Боснии.
   - Земля есть, да поехать на нее нельзя. Но и я рада. что я наконец-то стала бабушкой. Давай садись есть и ложись слать, завтра опять в роддом ехать - так будь в нормальном виде, чтобы не расстраивать Веру.
   Драган послушно пошел на кухню, поел и завалился спать.
   Веру выписали из роддома через пять дней. К приходу ее и ребенка надо было приготовить квартиру, и вся семья суетилась, возбужденная этим приятным событием. Все эти дни Драган бегал по городу в поисках кроватки и коляски. И вот рано утром ом пришел встречать Веру. Она вышла ему навстречу улыбаясь, но было видно, что она еще не полностью пришла в себя и была слаба. Медсестра протянула Драгану сверток, в котором лежал его сын. Сверток был большим, но почти невесомым и только в одном его углу лежал маленький живой комочек - кусочек его и Веры. Но пока Драган не испытывал никаких чувств, и все казалось сном.
   Однако время летит быстро, и вскоре это маленькое существо уже улыбалось, узнавая его, смотрело на него своими голубыми глазами, смеялось и орало по ночам, не давая спать. И каждый день, как молодые ростки, в Драгане прорастали новые чувства, которых он раньше не знал. Теперь у них была настоящая семья, правда, без своего угла.
  
   ххх
   Афганистан - это слово, как гром, облетело весь мир. Радио, телевидение, газеты безостановочно трубили об интернациональном долге, братской помощи и ограниченном контингенте советских войск. Повсюду звучали бравые репортажи и гордость своими действиями. Но у Драгана был шанс услышать и другое. В отличие от "Голоса Америки" и "Свободной Европы", белградское радио не глушилось, так как передачи велись на сербском языке. Он знал, что весь мир возмущен этим, и ни секунды не сомневался в том, что это был вероломный захват суверенной страны. Мать и отец по ночам тоже постоянно слушали радио. Было видно, что они тоже против, но старались скрыть свое мнение и не говорить на эту тему с Драганом. Он сам вызвал из на разговор.
   - Ну, чего молчите, или вы поддерживаете это?
   - Нет, не поддерживаем, - уверенно ответила мать. - Но об этом нельзя говорить, за это сейчас легко попасть в тюрьму.
   - Папа, а ты чего молчишь?
   Отец, как всегда, попытался сгладить углы:
   - Конечно, все это нехорошо, но, видать, иначе было невозможно. Ведь это на советской границе, и мы должны защищать свои интересы.
   - Ну, какие могут быть интересы в чужой стране? Тогда завтра все страны на границе можно объявить зоной своих интересов.
   - Не наше это дело. Мы с тобой не советские граждане, и нам лучше молчать.
   - Раз без гражданства, значит и без совести? Лично я молчать не могу, особенно если спрашивают. Да и вообще противно жить здесь и быть причастным ко всему этому.
   Иногда друзья отца собирались у них дома поиграть в шахматы. Они пили кофе и говорили о политике. Однажды Драган услышал, как дядя Слава со свойственной ему горячностью говорил:
   - Все правильно мы делаем в Афганистане. Мы не можем дать империалистам уничтожить там социализм. Мы за него жизни не жалели, и теперь надо будет - не пожалеем.
   - Да вам и не надо жалеть, -- не выдержал Драган - Не вас посылают, а молодых ребят погибать не известно за что.
   -Ничего, мы свое отвоевали, теперь пусть они повоюют. Все- равно эта война долго не продлится.
   Но он ошибся, война оказалась долгой и жестокой. Через пару лет, когда его сын подрос и пришло ему время идти в армию, дядя Слава, поняв, что сын может попасть в Афганистан, полностью изменил свое мнение. Теперь он бегал по всем инстанциям, пытаясь спасти его от призыва. Он уже во весь голос проклинал войну, и тогда Драган напомнил ему старый разговор:
   - Чего вы дядя Слава собственно протестуете? Помните наш разговор два года тому назад? Ведь тогда вы войну одобряли. Что ж получается. как другим идти на войну - так пожалуйста, а как вашему сыну - так нельзя? Пусть он идет, как все.
   Дядя Слава с удивлением посмотрел на него и сказал:
   - Дурак ты, Драган, я с тобой после этого вообще говорить не хочу. И действительно, после этого он долго не говорил с ним.
   Но дядя Слава был "свой". Хуже было, когда разговор об Афганистане начинался на работе или в гостях. Драган старался вообще не говорить на эту тему, но уж если приходилось, то он поклялся себе никогда, ни одним словом не поддерживать эту войну. И за это он не считал себя героем, наоборот - считал ничтожеством, который знает все, но боится сказать об этом открыто. Но что делать? Уж больно убедительно звучали слухи о дурдомах, пациентом которых ему стать не хотелось. Драган знал, что в КГБ есть на него толстое дело и только хитрый статус лица без гражданства служил ему хрупкой защитой.
   Но самые большие дебаты разгорались у него во время семейных обедов в доме у Вериных родителей, с ее дядей Сашей. Он был отставным офицером и полностью одобрял афганские события. Мало того, он все время пытался навязать Драгану свою точку зрения.
   - Да, мы имеем полное право войти в Афганистан. Во-первых, нас об этом попросили, а вовторых, это наши границы, и мы не можем позволить империалистам войти туда и хозяйничать на них, - горячо доказывал он.
   - Во-первых, никто вас не звал, это все сфабриковано, а во-вторых, о каких империалистах вы говорите? Туда никто не собирался входить, а главное, Афганистан - это не часть СССР,- пытался объяснить Драган.
   - Ну и что? Вот американцы воевали во Вьетнаме и Корее, а нам нельзя?
   - При чем здесь Вьетнам, ведь аы же сами говорите, что они - империалисты. То, что делают они, мы не имеем права делать, ведь вы утверждаете, что мы - справедливое общество.
   - Ты сказками о справедливости нас не корми. Сейчас в мире есть только две силы - мы и США, и если бы мы туда не вошли, то там были бы американцы. Другой силы нет, выбирай между ними.
   - А без этого никак нельзя?
   - Нет, только так.
   - Что же тогда выходит, что маленьким странам некуда деваться, и если вы посчитаете нужным, то вы и в Югославию войдете?
   - Надо будет - войдем.
   - Ну, тогда я в вас стрелять буду.
   - Стреляй, тебя, как муху раздавят. Да и вообще тебя за антисоветские разговоры давно посадить надо. Вся страна поддерживает, а ты один бузишь.
   - Это вас надо посадить! Кто вам дал право говорить такие вещи, да еще от имени всего советского народа?
   Такие разговоры происходили довольно часто, и дело доходило почти до драки. Бедная мать Веры бегала между ними, пытаясь утихомирить разбушевавшиеся страсти, а потом, на следующий день, ей всегда было плохо. На некоторое время наступало затишье, но потом страсти разгорались с новой силой.
   ххх
   Когда казалось, что неудачи будут преследовать его повсюду и жизнь вошла в бесповоротное серое течение, из которого уже не выбраться, вдруг блеснул луч надежды. Драган получил приглашение из Австралии. Снежана вызывала его в гости. Он без особой надежды сдал документы в ОВИР и вдруг через несколько месяцев получил визу. Когда он пришел в банк, то ему стали менять деньги только на двадцать четыре дня, Драган заупрямился и опять пошел в ОВИР.
   - Татьяна Михайловна, почему мне меняют деньги только на двадцать четыре дня, ведь я еду на месяц?
   - Вам отпуск дается только на двадцать четыре рабочих дня, вот мы на них и меняем вам деньги.
   - Но ведь я буду там не только в рабочие дни, но и в выходные. И кроме того, у меня отпуск почти за два года скопился.
   - Это не наше дело. Вот если бы вы не работали, тогда бы вам могли поменять деньги хоть на два месяца.
   - Раз так, то я вообще могу уволиться.
   - Поступайте, как знаете, - сказала безразличным тоном Татьяна Михайловна.
   Драган быстро пошел на работу и написал заявление об уходе. С этой вестью вновь пришел в ОВИР.
   - Все, я уволился. Теперь я могу менять деньги на два месяца? - выложил он.
   - Нет, теперь вы не то что менять деньги не можете, но и ехать вообще, потому что у вас поменялись анкетные данные и дело надо пересматривать, - смакуя слова произнесла Татьяна Михайловна.
   Услышав это, Драган понял, что совершил глупую ошибку и теперь его за это накажут.
   - Скажите мне, ну что вам за радость издеваться над людьми? Ну зачем вы мне посоветовали уволиться? - спросил он.
   - Я вам таких советов не давала.
   - Да уж, не давали! Но я могу еще забрать свое заявление.
   - Идите забирайте, - безразлично ответила она и Драган побежал в университет с тяжелым предчувствием, и оно его не подвело. Обычно на подпись заявления уходило около недели, а тут его заявление подписали за один день. Оставалось только одно - идти на обман. Он явился в ОВИР и зашёл в кабинет Татьяны Михайловны.
   -Я свое заявление забрал,-соврал он- Так и быть, меняйте деньги на сколько вы считаете нужным.
   - Вечно вы сами себе делаете затруднения, мечетесь туда, сюда - укоризненно сказала Татьяна Михайловна.
   - Что делать, если вы запрещаете все, что мне нужно, - вздохнул Драган, довольный тем, что с него не потребовали справок.
   Но на этом его мытрства не закончились. В Москве, куда они поехали вместе с Верой, проблем оказалось не меньше. Для получения въездной визы понадобилась куча медицинских справок, а билеты можно было купить только до Сингапура, билеты же на весь остальной путь надо было покупать за доллары.
   - Откуда у меня могут быть доллары, - возмутился он.
   - Пусть вам дорогу оплачивает тот, кто вызывал. - последовал простой ответ.
   - Но почему кто-то должен за меня платить, ведь я самостоятельный человек? - пытался возразить он.
   - Не можем ничем вам помочь, таков закон,- последовал простой ответ.
   Пришлось опять ехать в Одессу - за справками и подношениями. Несмотря на то, что сердце Руси - Москва - находится в Европе, здесь пахнет Азией - калым и подношения осели здесь со времен татаро-монгольского ига. "Не подмажешь - не поедешь" - гласит народная мудрость, и это хорошо известно в Одессе. И вот, запасаясь коробками конфет и другими подарками, Драган вернулся в Москву. После сдачи всех нужных справок с визой не было больше проблем, добыть же авиабилеты стоило большого труда.
   Подмигивая, незаметно давая подарки, Драган продвигался все ближе к цели. Ему уже удалось добиться оплаты в рублях до Сиднея, но обратный билет до Сингапура надо было оплатить долларами. Казалось, еще немного усилий - и удастся и это оплатить рублями, но эти связи оказались недосягаемыми, и он решил ехать так, оставив решение этой проблемы до Сиднея.
   Все это время в Москве они жили у Ирины, своей подруги детства. Она сама всего три года назад перебралась а Москву, считая, что Одесса для нее слишком маленький, провинциальный город. Но устоиться в Москве было делом совсем нелегким. Для устройства на работу нужна была прописка, а получить ее было практически невозможно. Для этого нужно было заключить фиктивный брак, за который полагалось уплатить большую сумму денег. Ирина оказалась на редкость пробивной и к концу третьего года всего добилась, и теперь для получения прописки ей оставалась пара мелких формальностей. Она снимала маленькую квартирку в районе Бабушкино, стараясь не привлекать к себе внимания. Но в Москве это практически невозможно. Здесь живут совершенно особенные бабушки - продукт социалистического общества. Они выросли и состарились в нем, были его неотъемлемой частью, а потому были очень бдительными. Они помнили сталинские времена и знали куда писать и кому жаловаться в случае появления чего-нибудь подозрительного. Ничто не могло ускользнуть от из опытного взгляда, и Драган чувствовал его на себе, когда входил или выходил из подъезда, возле которого всегда сидел наряд любопытных старушек. Им было интересно, кто живет в доме и кто к ним ходит в гости. Ирине же вообще не нужно было привлекать к себе внимания, а потому Драган с Верой старались как можно реже попадаться старушкам на глаза, а в доме они говорили почти шепотом. От этого постоянного нервного напряжения руки Драгана были постоянно синими. Даже его губы, которые раньше были пунцово-красными, тоже посинели. Сам он ужасно похудел, и вещи висели на нем, как на вешалке.
   В таком ужасном виде он отправился в самое дальнее путешествие в своей жизни. В аэропорту он долго прощался с растерянной Верой, затем снял с себя потасканную искусственную шубу и отдал ее ей - ведь он ехал из зимы в лето. Длинный перелет вконец измотал его, и в Сиднее он сошел с самолета совсем измученным. В аэропорту его встречала Снежана. Драган увидел ее издалека. Короткая стрижка и бронзовый загар сильно изменили ее. Наконец, они пробились друг к другу, Драган бросил чемоданы и они долго стояли обнявшись. Когда они вышли на улицу, в лицо ударил горячий воздух и Драгану пришлось снять пиджак. Они сложили чемоданы в багажник и сели в машину. Здесь Снежана нежно потрепала его по голове и спросила:
   - Что с тобой? Ты весь в напряжении! Расслабься!..
   - Да я стараюсь, но пока ничего не получается. Такое впечатление, что это всё происходит не со мной.
   - Господи, а что происходит с твоими руками? Почему они такого цвета?
   - Это длинная история, - отмахнулся Драган. Все от нервов.
   - Ты что - ненормальный?! Надо взять себя в руки. Ну ничего, я здесь тебя по врачам поведу и вылечу.
   Австралия предстала перед Драганом совсем не такой, как он ее представлял. Сидней - огромный город, со сравнительно небольшим многоэтажным Сити, а остальная часть города в основном застроена одно- двухэтажными домами. На улицах почти нет людей все ездят на автомобилях. Жизнь кажется чересчур спокойной и медленно плывущей в раскаленном воздухе.
   Прошло несколько дней, а Драган никак не мог начать наслаждаться жизнью. Не помогало и то. что вокруг было столько красоты. Однажды, когда они проезжали мимо знаменитого пляжа Бондай Бич, Драган поймал себя на мысли, что видит все в черно-белых красках.
   -Хватит хандрить! - скомандовал он сам себе - Оглянись, посмотри как все прекрасно вокруг.
   И, словно, как по команде, мир заиграл в его глазах совсем другими красками. Удивительно, как люди могут сами загонять себя в состояние русской тоски, когда он встает поутру с кровати с уже испорченным настроением.. А в Австралии совсем иное дело. Здесь почти все улыбаются, оптимистически смотрят на жизнь. "Улыбайся и ты" - говорил себе Драган. Снежана с мужем жили в доме, стоящем на краю обрыва, а под ними бился и дышал как огромное животное самый большой в мире океан. Трудно было себе представить, что впереди, на тысячи километров, находится только вода. Окна комнаты, в которой спал Драган, выходили прямо на океан, и первое время он никак не мог привыкнуть к его шуму. Казалось, вот-вот какое-нибудь чудище вылезет на берег. Но океан был действительно тихим, и вскоре Драган привык к нему, и было даже приятно засыпать под его ровное дыхание.
   Для того, чтобы продлить визу, Драгану пришлось пойти в советское посольство. Оно находилось в очень респектабельном районе Вулара. Ворота консульства были закрыты, а на заборе была установлена кнопка переговорного устройства. Они представились, и дверь автоматически открылась. Драган со Снежаной поднялись по лестнице и оказались в очень мрачном коридоре, за которым находилась приемная. Они подошлм к большому пуленепробиваемому стеклу, за которым сидела секретарша.
   - Вы по какому вопросу? - поинтересовалась она.
   - Я по поводу продления визы, - ответил ом.
   - Посидите, к вам сейчас выйдут.
   Они сели на диван, и Драган огляделся. Все здесь было ему знакомо. В СССР он видел десятки таких комнат. На всех стенах красовались фотографии "любимца народа" Брежнева, кругом - жаркие поцелуи политических деятелей, Кремль, пионеры, балерины и одухотворенные трудом лица советских тружеников. И все это под пристальным взглядом Ленина.
   Очень скоро к ним вышел молодой симпатичный сотрудник.
   - Здравствуйте, вы по какому делу? - вежливо спросил он.
   - Я здесь в гостях у сестры и пришел для того, чтобы продлить визу, - ответил Драган и протянул свое удостоверение.
   - Это еще что такое? Я такой документ в первый раз вижу, - удивился чиновник.
   - Я - лицо без гражданства.
   - Понятно, тогда я пойду и все разузнаю.
   Он вышел, а Драган продолжил осмотр комнаты.
   Человеку, не бывавшему в Советском Союзе, изображаемое на картинках могло показаться страной сбывшейся мечты, но Драган знал цену всему этому. Однажды его поразил американец, который провел в Союзе всего две недели. На вопрос Драгана "Как вам понравилось в СССР?" тот ответил:
   -Было интересно, но я больше сюда не приеду.
   - Почему? - удивился Драган.
   -Проста люди какие-то озабоченные и мало улыбаются, а мне это неприятно.
   Замечание было на удивление точным. Ведь люди действительно настолько придавлены заботами, что у них нет времени и желание улыбаться. Нет, они не плачут, да и не всем так плохо, и города бывают разные: чем дальше на юг, тем больше улыбок. Но все равно, американец прав, а эти фотографии на стенах-ложь.
   Вскоре опять появился сотрудник посольства. Он вернулся с хорошими новостями.
   - Все в порядке, можете писать заявление, сообщил он.
   - На сколько? - обрадовался Драган.
   - На полгода, как вы хотели. Впрочем, вы можете остаться хоть на совсем, ведь вы не советский гражданин и это только дело австралийских властей - разрештъ вам или нет.
   Драган был очень обрадован тем, что ему сказал чиновник. Он написал заявление и стал ждать, когда ему вынесут документы. Вскоре документы были готовы, и Драган со Снежаной, поблагодарив и попрощались и вышли из посольства.
   -Теперь я понял, почему они так хотят в ОВИРе, чтобы мы опять приняли советское гражданство, ведь они не имеют права задерживать нас в СССР.
   - Вот и оставайся здесь, - предложила Снежана.
   - Нет, а как же Вера с Кириллом?
   - Пошлешь им вызов, и через год они будут здесь.
   - А если не выпустят? Я ведь здесь с ума сойду. Да и согласиться ли Вера сюда ехать? Югославия - это одно дело, а Австралия - совсем другое.
   - Это твое дело, - согласилась Снежана, - я в твою жизнь вмешиваться не имею права.
   - Поживем - увидим. Вернусь, и если Вера захочет, то подадим документы на выезд. Ведь отказать нам все равно не могут.
   - О чем ты говоришь? Они всё могут. Ну ладно, хватит об этом. Пошли лучше на пляж, а то ведь ты еще в океане не купался.
   Сиднейские пляжи мало похожи на одесские. Вроде та же вода и песок, но все совсерл другое. В Одессе тебя ласкает маленькое море, в Сиднее же ты входишь в громадную стихию, накатывающую на берег редуты волн, по которым несутся на досках загорелые софингисты. И воздух здесь совсем другой, В Одессе даже если ветрено, тёплый воздух приятно обтекает тебя. Здесь же ветер идет плотной стеной, и ты явно чувствуешь его сопротивление. Там на пляжах люди трутся друг о друга, теснятся рядом на топчанах. Здесь же большой простор и меньше контактов. Но самая большая разница в том, что здесь и мужчины, и женщины одеты только в плавки. Большие и красивые груди женщин как-будто специально бросались Драгану в глаза. Он пытался скрыть свои эмоции по этому поводу, и поэтому ему приходилось часто лежать на животе, зарываясь в песок. Но так долго лежать нельзя - солнце испепелит, а потому приходилось бежать в океан охлаждать свои чувства. Впрочем, человек привыкает ко всему, и через несколько дней Драган уже почти не обращал на это внимания.
   ххх
   Так, отдыхая, он провел почти месяц, и тут ему подвернулась работа. Теперь он мог отдыхать только по субботам и воскресеньям, но зато у него появились деньги. Платить за квартиру и за еду было не нужно, и сбережения росли очень быстро. Если раньше он знал четверг как рыбный день, теперь он узнал его как день получки, и надо сказать, что нравился он ему не меньше субботы и воскресенья.
   В свободное время Драгану удалось почитать то, что было невозможно достать в СССР. Он думал, что ему было известно все о временах сталинского террора, но, прочитав "Архипелаг ГУЛАГ", он был потрясён. Сомнений в том, что все это - правда, не было, и стало кошмарно стыдно за то, что он живет в стране, где происходили такие вещи, а теперь о них хотят умолчать. Впечатление было настолько сильным, что Драган не знал, как возвращаться и жить с этой новооткрывшейся правдой. Как несколько поколений людей позволило себя обмануть и втянуть а ужасную игру? Ведь среди них было много порядочных людей? Нет, нельзя позволить обмануть себя ни разу, иначе это повторится и во второй раз. Не верить никому, не важно как они себя называют коммунисты или капиталисты, все проверять, сверяя со своей совестью.
   Но до отъезда оставалось еще много времени, и острые впечатления постепенно сгладились. Чем меньше оставалось ждать отъезда, тем страшнее было ехать обратно. За полгода Драган уже втянулся в эту спокойную сытую жизнь, что было, совсем не трудно. Теперь предстояла обратная аклиматизация. Приятно было возвращаться домой, имея в кармане заработанные две тысячи долларов, впервые в жизни дававших ощущение, что он настоящий турист. Перед отбытием ему передали кучу подарков для друзей и родственников, живущих в СССР. Драган сначала отказался, ссылаясь на ограниченный вес багажа, но его успокоили, сказав, что на это никто не обращает внимания. И действительно, в Сиднее никто не обратил внимания на это. На прощание он договорился со Снежаной о том, что если он решит ехать в Австралию и ему понадобиться приглашение, то он в конце письма допишет одно слово - "давай", и ей станет все понятно. Они поцеловались, и Драган пошел на посадку.
   Первые неприятности начались в Сингапурском аэропорту, когда он поставил багаж на весы и служащий аэропорта сообщил ему:
   - У вас двадцать семь килограм лишнего веса.
   - И что я должен делать? - спросил Драган.
   - Платить.
   - Сколько?
   - Семьсот долларов, - как ни в чем не бывало сказал служащий.
   У Драгана от удивления глаза чуть не вылезли на лоб:
   - У меня нет таких денег! - ответил он.
   - Тогда отставьте свои чемоданы в сторону.
   Драган снял чемоданы с весов и отошел в сторону, чтобы обдумать свое положение. Платить такие деньги он не собирался. Не для того он горбил на работе почти полгода. Он решил ждать, не могут же они оставить его здесь. Но, оглядевшись по сторонам он понял, что его, таки да - оставят. Он увидел, что вокруг многие копались в своих чемоданах, пытаясь избавиться от лишнего веса. Взялся за чемоданы и он. В сторону полетели старые вещи, туфли и особо тяжелые подарки. Возле него собралось сразу несколько человек, собиравших его вещи. Поставив снова багаж на весы он понял, что избавился только от девяти килограммов, а это было слишком мало.
   Драган вез с собой новый транзисторный магнитофон, он решил вытянуть его из коробки и взять в руки в качестве ручной клади. Это избавило его еще от десяти килограммов Оставалось еще восемь лишних килограммов. Что делать дальше было непонятно, и тут на глаза попался большой и тяжелый старый чемодан. Драган решил выкинуть его, а вещи переложить в легкие коробки.
   Но где же их взять? Одна осталась от магнитофона другую надо было искать. Он нашел в одном из магазинов большую довольно потрепанную коробку и стал перекладывать в не вещи. Он отложил в пакет большую и тяжелую книгу о Сальвадоре Дали, костюм и дубленку, а остальные вещи затолкал в коробки. Затем он пошел в туалет и надел костюм прямо поверх джинсов и рубашки. Надо заметить, что в этот день в Сингапуре стояла ужасная жара. В здании аэропорта работал кондиционер, но несмотря на это Драган порядком вспотел. Дубленку он решил надеть уже возле проходной. Вся его бурная деятельность привлекала людей, и многие из них улыбались.
   -Ну и пусть смеются, - решил Драган, - все равно я их вижу первый и последний раз в жизни.
   С помощью одного из служащих аэропорта он перевязал коробки клейкой лентой и снова поставил свой багаж на весы. На этот раз перевес багажа был всего лишь на один килограмм, но к нему больше не придирались. К этому времени рубашка и джинсы на нем окончательно промокли, а в туфлях просто хлюпало. Уже шла посадка. Среди пассажиров было много русских, и Драган решил попросить кого-нибудь пронести кулек с мелкими вещами и книгой. Но русские оказались на редкость "добрыми" и никто его кулька не взял. Зато молодая француженка жестом предложила ему свои услуги. Во время прохода на посадку пришлось надеть дублёнку, и теперь он был похож на Деда Мороза, ну, а пот уже не просто струился, а лился сплошным потокам по всему телу, и казалось, что он вот-вот хлынет сквозь одежду на пол.
   Когда он вошел в самолет, стюардессы с подозрением посмотрели на него, а он сорвал с Себя дубленку и кинул ее вместе с магнитофоном на свое место, а сам быстро направился в сторону туалета. Он ворвался туда, несмотря на протесты стюардессы, пытавшейся преградить ему путь, и закрыл за собой дверь. Здесь он сразу стал раздеваться. Костюм еще не совсем промок, но нижнюю рубашку и джинсы можно было выжимать. Драган снял с себя все, обтер тело салфетками и быстро надел рубашку и костюм. Джинсы и мокрую рубашку он спрятал подмышкой и вышел из туалета. Стоявшая рядом стюардесса пробуравила его взглядом и хотела что-то спросить, но он быстрым шагом отправился на свое место. Дышать стало намного легче, но только теперь он понял, как хочет пить.
   К этому времени все пассажиры расселись по своим местам и стюардессы начали обход салона. Впереди Драгана сидела молодая скандинавская пара. Женщина была беременна, а муж ласково ворковал возле нее. Вокруг них я закипела непонятная возня: стюардесса жестами пыталась что-то объяснить им, но они с ней не соглашались. Оказалось, что их места были в разных концах салона, но беременная женщина боялась лететь без присмотра мужа, а потому он поменялся местами с одним итальянцем, которому было все равно, где сидеть. Но это не устраивало стюардессу, и она потребовала, чтобы все расселись согласно купленным билетам. Несмотря на то, что все пассажиры были на стороне скандинавской пары, экипаж отказывался начинать полет до тех пор, пока все не рассядутся согласно купленным билетам. Только один важный дяденька, поддерживая экипаж, призывал всех к порядку. Драган заметил его еще в Сингапуре. На его лице была маска важности и видать, он ни секунды не сомневался в своей незаменимости. Такие маски очень часты на лицах высокопоставленных советских чиновников. Он был ужасно похож на токующего глухаря, и Драгану пришла в голову мысль, что маска важности всегда скрывает только глупость. Ведь умному человеку скрывать нечего. Потому так важны лица советских вождуй, машущих с высоких трибун.
   Наконец, экипажу с помощью важного дяденьки удалось развести пару и усадить плачущую женщину в переднем салоне. Кому какое дело, что больше эта пара, как впрочем и многие сидящие здесь туристы, никогда больше не воспользуются услугами "Аэрофлота". Главное - это чтобы был порядок, и неважно даже, если самолет при этом будет пуст.
   Наконец, стали разносить напитки, и Драган с нетерпением ждал своей очереди. Ему казалось, что внутри у него все пересохло и потрескалось, как земля в засуху. И вот стюардесса остановилась рядом с ним:
   - Вам чего - "кока-колы" или минеральной воды? - спросила она его.
   - Того и другого, - ответил умирающий от жажды Драган.
   - Того и другого? - с возмущением в голосе переспросила она.
   -Да, - подтвердил он.
   Стюардесса поставила перед ним два пластиковых стаканчика и быстрым движением перевернула в них бутылки. Пена поднялась до краев, и стюардесса пошла дальше. Когда пена опала, самой жидкости осталось только на донышке, но у Драгана уже не было сил ругаться. Он выпил несколько живительных глотков и откинулся в кресле. Наверное, по прибытии домой экипаж растащит сэкономленные напитки по домам, иначе какой смысл в этой экономии.
   Потом была посадка в Дели. Самолет заправляли горючим, и все пассажиры должны были выйти ждать в здании аэропорта. В город выйти было нельзя, да и не было времени. Драган сидел на скамейке и лениво наблюдал за тем, что происходит вокруг. Его внимание привлекли индийские женщины. Маленькие, смуглые, одетые в цветастые сарри, они как яркие тропические бабочки проплывали мимо него. Некоторые из них ходили в сандалиях, а многие вообще босиком. Несмотря на то, что они большую часть своей жизни проходили босиком, их миниатюрные ножки оставались аккуратными, с высоким подъемом и изящными пальчиками. Драгану вспомнились растоптанные ноги русских, украинок и югославок, которые тоже часто ходят босиком. В отличие от индианок ноги у них плоски, тяжелы и грубы.
   Вдруг внимание Драгана привлек происходивший за его спиной разговор. Говорили мужчина и женщина, к которым он подходил в Сингапуре с просьбой пронести кулек. Женщина говорила мужу:
   - Послушай, Виктор, как мы провезем через границу все наши джинсы. Ты увидишь - нас не пропустят. Подойди к этому парню и попроси его взять хотя бы две пары джинс.
   Драган понял, что речь идет о нем, но не подал виду, что слышит.
   - Неудобно, - попробовал увильнуть тот.
   - А платить пошлину на границе тебе будет удобно? - настаивала она - У него все равно ничего нет. Ведь ты помнишь, сколько вещей он выкинул в Сингапуре.
   -Неужели наберется наглости и подойдет?- подумал Драган и вдруг услышал возле себя голос:
   - Простите, молодой человек, можно с вами поговорить.
   Драган повернулся и увидел, что мужчина действительно отважился.
   - О чем? - спросил он.
   - Мне немного неудобно говорить об этом, но вы попытайтесь понять меня.
   - Ничего, ведь это только немного неудобно. с иронией успокоил его Драган.
   - Дело в там, что у нас много детей и родственников, и мы решили привезти каждому подарки. Вы же знаете, как у нас все ждут чего-нибудь от людей, которые едут за границу.
   -Много родственников - это хорошо, - подбодрил его Драган, и его собеседник, осмелев, стал набирать обороты:
   - Вот у нас и получился перебор с джинсами.Но вы же знаете нашу таможню - они же все обложат пошлиной.
   - Это точно.
   - Так не могли бы вы помочь нам и взять себе на время две пары джинс?
   - Надо же! - подумал Драган - Все-таки он отважился попросить меня. Тогда чего же я сам должен стесняться?
   И заговорил:
   - Вы что - совсем совесть потеряли? В Сингапуре вы отказались пронести несколько метров кулек, а теперь просите, чтобы я вам помог. Но я могу только послать вас подальше вместе с вашей очаровательной женушкой.
   Поняв свою ошибку, собеседник Драгана затих, а сам Драган поднялся и отошел в сторону. Он видел, как мужчина подошел к женщине и долго говорил ей что-то, бурно жестикулируя. Потом была Москва, пограничные формальности и таможня. На границе в его визе оторвали последний кусок - с датой въезда в Советский Союз, продленной в консульстве Сиднея, а таможня попыталась прицепиться к долларам, ввозимым в СССР. Но Драган, предчувствуя это, еще в Сиднее обменял их на Trevlers checks, а потому придирки таможенников удалось обойти, При выходе в зал ожидания Драган сразу увидел Веру, растерянно стоявшую возле колонны. Рядом с ней стояла Ирина. Он подошел к Вере, поцеловал её и почувствовал, как они отдалились друг от друга за эти полгода.
   В Одессу они прилетели на следующий день.В аэропорту их встречали родители, сын, брат и куча друзей. Кирилл сидел на плечах Вериного брата и был очень обеспокоен. Драган сразу понял, в чем депо: ребенок попросту успел позабыть, как выглядит его папа, и вот теперь он внимательно всматривался во все мужские лица, пытаясь узнать отца. Он улыбался всем смотревшим на него мужчинам, но когда те проходили мимо, он очень расстраивался. Драган хотел помахать ему рукой, но руки были заняты чемоданами. Наконец, Кирилл поймал его взгляд и улыбку и, поняв, что это - его отец, стал радостно подпрыгивать на плечах своего дяди. Драган добрался до него, взял на руки и расцеловал, а затем уже стал здороваться и с другими. Встреча была шумной и теплой, с шампанским, принесённым его друзьями.
   ххх
   Вернуться к жизни в Одессе оказалось гораздо труднее, чем он ожидал. Пустые прилавки, мизерная зарплата и низкий уровень жизни были теперь явно видны, и Драган не представлял себе, как он будет снова здесь жить. Но самые большие неприятности ждали его в ОВИРе, куда он понес свои документы через день после приезда. Его, как обычно - с очаровательной улыбкой кобры встречала Татьяна Михайловна.
   - Что. приехали, наконец, Мандич. Ну, как отдохнули?
   - Всё было отлично, - ответил он, не желая долго говорить.
   - Однако, вы что-то долго гостили.
   - Мне продлили визу в советском посольстве.
   -Это хорошо, но с вами хотел поговорить заместитель начальника, Драган сразу почувствовал что-то недоброе, но попытался подавить в себе эти чувства. Они пошли по коридору в кабинет заместителя начальника. Возле дверей они остановились и Татьяна Михайловна сказала:
   -Подождите здесь, - а сама вошла в кабинет. Через несколько минут она вышла и позвала Драгана:
   -Заходите.
   За столом в комнате сидел незнакомый Драгану сотрудник ОВИРа, бросивший на него колючий взгляд.
   - Проходите, садитесь, - предложил он Драгану.
   - Ну, как съездили?
   - Спасибо, хорошо.
   - Интересно было? Ведь у вас там много родственников и знакомых.
   -Да нет, только сестра.
   - И что, больше никого не видели? - Почти никого.
   - А вы ничего не слышали о нашей официантке, сбежавшей с судна в Сиднее?
   - Читал что-то о том, как она спрыгнула с корабля и вплавь добралась до берега.
   - А в каком журнале, не в "Плейбое", случайно?
   - Нет, в другом, - ответил Драган, хотя именно в "Плейбое" он видел её - красивую, хорошо сложенную девушку, которую все называли "свободной в красном бикини". Но ему не хотелось говорить об этом в милиции.
   - Ладно, а скажите мне, почему вы были там так долго, ведь мы вам разрешали только на месяц? - изменил тему разговора сотрудник ОВИРа.
   - Мне в консульстве продлили визу на полгода.
   - Да? Ну-ка покажите ваши документы.
   Драган протянул ему свое удостоверение с корешком от отрывной виэы. Он внимательно полистал его и, многозначительно улыбнувшись, спросил:
   - Где же здесь указано, что вам было разрешено на полгода? Драган сразу понял, куда тот клонит.
   - Вы отлично знаете, - сказал он, - что в удостоверении ничего быть не может, печать стояла на отрывной визе, и мне ее оторвали на границе.
   - Откуда мне знать, что стояло на визе, у нас есть сведения, что вам была продлена виза только на три месяца, да и не имели они права продлевать ее вам на больший срок.
   - Не знаю, имели они право или нет, но мне было разрешено вернуться до десятого сентября. а сегодня только восьмое. Кто бы впустил меня в СССР с визой, просроченной на три месяца? Вы лучше запросите пограничный пункт в "Шереметьево" и они вам ответят.
   - Не нам это нужно, а вам, - возразил сотрудник ОВИРа, - вот сами звоните и пишите.
   - Почему я должен это делать, если я ничего не нарушал? Свяжитесь с консульством в Сиднее, и они это подтвердят.
   - Я еще раз говорю, что это надо не нам, а вам. У нас есть сведения, что вам была продлена виза только на три месяца, и если вы нам не докажите обратного, то не сможете выезжать за границу в течение пяти лет.
   - Теперь все ясно, - сказал Драган. - Вам надо просто запретить мне ездить за границу, и вы найдете любой способ сделать это! Не так. так этак!..
   - Понимайте, как хотите.
   - Понятно. Значит, я могу идти получать свой вид на жительство?
   - Да, можете идти.
   Сначала Драган не хотел никуда писать, но потом понял, что сделает хуже только себе. Он написал два письма; одно в пограничный пункт"Шереметьево", другое - в советское консульство в Сиднее. Как и следовало ожидать, не получил на них никакого ответа. Вскоре Драгану пришлось снова обратиться в ОВИР. На этот раз они получили письмо от брата отца в котором тот писал, что мама очень больна и хотела бы хоть раз в жизни увидеть своего правнука. Драган срочно подал документы, ведь он знал, как это важно старому человеку -- увидеть своего самого молодого отпрыска, который как кусочек его самого останется в этом мире, где его самого уже больше не будет. Он не мог даже предположить, что ему ответят отказом. Это было громом среди ясного неба. Никакие объяснения, ни даже поездка в Москву не разжалобили ОВИР, который своего решения не изменил. Через несколько месяцев мать отца умерла, так и не увидев своего правнука. Возмущению Драгана не было предела, он чувствовал себя, как загнанный зверь, за которым захлопнулась дверь клетки. ОВИР объявил ему войну, и надо было что-то делать. Он решил поговорить с Верой, и лучшего времени, чем ночью, в кровати он не нашел. В советской семейной жизни кровать больше похожа не на ложе любви, а на место переговоров - единственное место, где никто не помешает.
   - Вера, скажи мне, что мы будем делать? Я уже теряю всякую надежду, что наш вопрос о выезде в Югославию будет когда-нибудь решен а жить здесь я не хочу. Может быть, попробуем подать документы на выезд в Австралию? спросил он, ожидая отрицательного ответа. Но ответ был совсем другим:
   - Я согласна, Я ужасно устала от всей этой бедности и беспросветности, но думаю, что у нас ничего не выйдет. Тебе надо было оставаться там и вызывать нас. Может быть, тогда что-нибудь и вышло бы.
   -Ты меня удивляешь! Раньше ты даже думать об этом не хотела, а теперь говоришь, что надо было оставаться. Я боялся потерять тебя и Кирилла.
   -А не нужно бояться. Будь решительнее, если что решил - делай.
   - Это ты у нас решительная, когда сидишь дома, а когда дело заходит о том, что надо кудато пойти и чего-то добиться, так ты сразу все спихиваешь на меня.
   - Правильно! Кто у нас мужчина? Я тебе родила ребенка, а ты должен нас кормить и защищать!
   - Здесь кормильца из меня не выйдет. Тут надо воровать, чтобы жить хорошо, а я этого делать не умею. Вот если ты согласна, то я завтра же напишу письмо Снежане, и она вышлет нам приглашение. Ну, а с родителями я поговорю, когда отец вернется с похорон бабушки.
   - А без них ты ничего решить не можешь! Что, так и будешь всю жизнь держаться за мамину юбку?
   - Могу, но только к чему жертвы, если мы можем уехать все вместе? Да и вместе с отцом они нам не смогут отказать.
   - Поступай, как знаешь, - ответила Вера и на этом их разговор закончился.
   Драган решил поговорить с родителями на следующий день после приезда отца. Мать убирала в спальне, отец, как обычно, варил кофе. Наконец, он появился, неся на подносе джезву.
   - Ты чего сидишь? - спросил он Драгана - Пойди принеси чашки. Драган пошел на кухню и принес четыре чашки. Отец разлил кофе, и тут же у журнального столика появились мать и Вера. Улучив момент, Драган заговорил:
   - Вы знаете, мы с Верой решили, что дело с Югославией безнадежно затянулось.
   - Ну, и что теперь - будешь опять принимать советское подданство? - поинтересовалась мать.
   - Нет, ни за что. Просто, мы решили, что будем подавать документы на выезд к Снежане в Австралию.
   - Правильно! - обрадовалась мать. - Не хотят они нас - пусть идут к черту, а мы поедем в Австралию и, наконец, будем все вместе.
   - Значит, вы согласны? - спросил Драган.
   - Я согласна! А ты, Дмитрий, что по этому поводу скажешь?
   - Нет, я не поеду, - после продолжительной паузы сказал отец.
   - Это еще почему? - удивилась мать - Ведь тебе так понравилось там, когда ты был в гостях. Ты говорил, что это место, где ты мог бы жить.
   - Мог бы, но не хочу. Австралия - чудесная страна, но я всю жизнь был коммунистом, строил социализм, а теперь, к концу жизни поеду к капитализму милостыню просить?! Нет, ни за что!
   - О какой милостыне ты говоришь? Там нам пенсию дадут, возмутилась мать.
   - Это и есть милостыня. Я свою пенсию здесь заработал, а там это и будет подачка.
   Драган был ужасно удивлен таким оборотом дела.
   - Папа. но ведь мы не можем оставаться здесь, милиция сделала нашу жизнь здесь совершенно невозможной.
   - А я вас и не держу. Это твоя жизнь, твоя семья, и если вы решили ехать, то подавайте документы. Правда, я не знаю, как я буду без вас жить, особенно без своего внука.
   - Так вот и не надо таких жертв. Я тоже не знаю, как жить без вас, ведь я, как Илья Муромец, просидел тридцать три года у вас дома, на печке.
   - И все равно, если вы так решили, то езжайте, А мы с матерью останемся. Здесь у нас есть квартира, в которой мы вас вырастили, и наши пенсии. Мы это здесь честно заработали, и я могу чувствовать себя человеком. А что я могу делать там? На работу меня никто не возьмет. Жить при вас и быть попрошайкой я тоже не хочу.
   - Папа, ну, как ты можешь? Ведь ты вырастил и выкормил нас со Снежаной.
   - Это другое дело. Вот теперь вы растите и кормите своих детей.
   - Ты знаешь, сынок, - вмешалась мать, - как не тяжело такое говорить, но отец прав. Здесь мы чувствуем себя независимыми людьми, а там мы будем зависеть от вас. Я бы еще это стерпела, но отец так жить не сможет. Так что вы поезжайте сами, если вас выпустят, а потом может быть, когда вы обживетесь, хорошо устроитесь..., тогда и мы к вам приедем.
   Говорить становилось все труднее и труднее, на глазах у всех появились слезы. Драган тронул отца за плечо.
   - Папа. но я ведь знаю, как ты будешь страдать.
   - Что делать, сынэ! Видать, нам жизнь дана для страданий, Они уперлись друг в друга лбами, и отец, как когда-то в детстве, погладил Драгана по голове своей широкой теплой рукой.
   ххх
   На следующий день Драган отправил Снежане письмо с условным сигналом - "давай", и через несколько месяцев получил от нее приглашение. Почти одновременно с ним пришло письмо из австралийского посольства, в котором говорилось, что в случае, если им будет разрешен выезд, им будет предоставлено право на постоянное жительство в Австралии. И они спешно взялись за оформление документов. Для того, чтобы не брать характеристику с места работы, Вере пришлось уволиться, и теперь они жили на одну зарплату. Документы надо было сдавать в районное отделение милиции. Здесь царствовала большая, красивая, но очень толстая Елена Борисовна. Она была старшим лейтенантом, но из-за своих огромных размеров никогда не носила формы. Всем было известно ее пристрастие к подношениям. За это она помогала, а точнее - не мешала оформлять документы. К Драгану она относилась плохо за то, что он никогда ничего ей не дарил. Правда, догадаться об этом нелегко, ведь с ее лица никогда не сходила улыбка, а голос звучал гладко, успокаивая и расслабляя слушающего. Но с Еленой Борисовной нельзя было расслабляться ни на секунду, все ее действия всегда были направлены против тебя. Любая возможность найти зацепку и не принять документы использовалась ею незамедлительно. Вот и для Драгана у нее сначала не было анкет, а затем она стала требовать предоставления все новых и новых справок, не указанных в анкете. Драган потратил на это больше месяца, но все равно каждый раз какой-то справки не хватало. В этот день он опять пришел на прием. Здесь среди толпы, рьяно следящей за очередью и обсуждавшей свои проблемы, выделялась необычная парочка - старичок и старушка, тихо ожидавшие своей очереди. Как оказалось, они собирались поехать в Австрию на могилу своего единственного сына, погибшего во время войны. Они, два Божьих одуванчика, нежно поддерживали друг друга в такой необычной для них обстановке. Они тоже были здесь уже не в первый раз, и все время им не хватало каких-то справок. Неконец, подошла их очередь, и они вошли в кабинет, а через некоторое время туда вошел и Драган. Здесь он увидел, как Елена Борисовна пытается что-то втолковать старику,
   - Вы поймите, без этой справки нельзя доказать, что ваш сын погиб в Австрии.
   Старик почти плакал, и было видно, что у них обоих почти не осталось сил.
   - Пошли домой Катюша, а то умрем еще здесь, так и не повидав могилы сына, - сказал старик своей жене.
   - Вот и правильно, - обрадовалась Елена Борисовна. - пойдите, отдохните, возьмите справку и снова приходите,
   - У меня уже нет больше сил приходить сюда, а у вас нет сердца, - вздохнула старушка.
   - У нас здесь не благотворительное общество, а ОВИР. Все должно делаться по закону, назидательным тоном объяснила Елена Борисовна. Тут уже не выдержал Драган:
   - Скажите, а по какому закону вы коверкаете чужую жизнь? Ну, хорошо - мне, ведь я, повашему мнению- изменник, но почему вы мешаете этим несчастным старикам?! Мало того, что их сын погиб ао время войны и они даже не знали где, так теперь из-за несчастной справки они могут не попасть на его могилу! Да кто же дал вам такое право?
   Елена Борисовна побледнела от злости:
   -А почему вы шумите и оскорбляете меня при исполнении служебных обязанностей?
   - Ваша обязанность травить людям жизнь? Противно видеть все это, - выпалил Драган, повернулся и вышел, хлопнув дверью.
   После этого он решил, что больше не будет подавать документы в ОВИР. Отец как политэмигрант имел право подавать документы через "Красный Крест" и Драган решил воспользоваться этим. Отец немного поворчал, но все же пошел. Документы он сдал с первого раза, и некоторые справки оказались лишними. Теперь оставалось только ждать и готовиться к отъезду. Отец был все время в подавленном настроении, в предчувствии разлуки, но старался не подавать вида. Мать тоже переживала, но была постоянно возбуждена. Вера была в таком состоянии, будто она шла по широкой дороге и вышла на край пропасти, и теперь ей нужно было сделать решительный шаг. Было видно, что внутри у нее кипела борьба, и Драган пытался как можно меньше расстраивать ее. Но жить теперь было как никогда тяжело. Вера уже не работала, а одной зарплаты едва хватало. Они жили надеждой на то, что все это не надолго. Через несколько месяцев Драгана вызвали на прием в ОВИР, и все с нетерпением ждали результата. Как обычно, его встретила Татьяна Михайловна:
   - Здравствуйте, Мандич. Мы рассмотрели ваше заявление и вам отказано.
   - То есть как, на каком основании? - спросил не ожидавший такого ответа Драган.
   - Не посчитали нужным.
   -А если вы завтра посчитаете нужным, что я жить на должен. Я с этим тоже согласиться должен?
   Не иронизируйте Мандич. Этот вопрос решаю не я. Я только сообщаю вам решение.
   - А кто решает?
   - Комиссия.
   -И по какому праву комиссия может запретить мне, не советскому подданному, выехать из СССР?
   - Вы меня об этом не спрашивайте, а лучше запишитесь на прием к начальнику.
   Поняв бесполезность этого разговора, Драган ушел.
   Прием у начальника был раз в неделю, как раз на следующий день. Обычно на прием приходило много народу. Драган пришел за полтора часа до начала, и все равно оказался в конце второго десятка. Перед самым началом приема в коридоре появился теперь уже подполковник Иванов. Он вышел в середину приёмной и громовым голосом сказал:
   - Граждане, сегодня приема не будет. У нас будет совещание, так что расходитесь.
   Толпа, ожидавшая уже более двух часов, возбужденно загудела:
   - Почему не будет? Мы уже так долго ждем. Это безобразие!
   Иванов был непробиваем, как монумент. Выдержав небольшую паузу, он гаркнул:
   - Вы что глухие или не понимаете, что у нас будет совещание?
   - Но ведь мы тоже отпросились с работы. Можно было хотя бы написать, что приема не будет, - попыталась добиться справедливости интеллигентного вида женщина.
   - Я перед вами объясняться не должен. Приема не будет- и все! -- отрезал Иванов.
   - А что будет, если я - врач, завтра в больнице выйду и скажу, что приема не будет? спросил какой-то мужчина.
   - Хватит! - скомандовал Иванов - Я вам сказал- извольте очистить помещение, или я вызову милиционера.
   Медленно и недовольно гудя, толпа стала расходиться. Драган понял, что с Ивановым ему говорить не о чем, а лучше всего идти сразу на прием к заместителю начальнику УВД области, принимавшему здесь же, но тоже только раз в неделю.
   В этот день ОВИР был забит толпой людей, пытающихся найти правду в этой бездушной организации. В большинстве своем это были люди, пытающиеся выехать в Израиль. Времена, когда пускали почти всех- давно прошли, оставив о себе на память только анекдоты. Теперь времена переменились, и выехать стало далом почти невозможным. Но народная фантазия и здесь нашла место для шуток. Так, говорят, Абрам написал письмо Брежневу; "Дорогой Леонид Ильич, я до глубины души одухотворен Вашей продовольственной программой и хотел бы принять в ней непосредственное участие. Но в связи с тем, что я болен и не могу помочь физически, то предлагаю Вам другой вариант: обменяйте меня на мешок канадской пшеницы". Этот и многие другие анекдоты можно было услышать здесь же, в ОВИРе, стоя в очереди на прием. Удивительные люди стоят в очередях, плачут на приеме и уходят ни с чем, но все равно у них внутри остается место для шуток. Многие из сидящих здесь знали друг друга именно по этой приемной. Здесь Драган впервые увидел людей, говоривших вслух почти все, что думают - ведь они отказывались жить в СССР, чего уж тут секретничать.
   На прием Драган пришел вместе с отцом. Ждать своей очереди пришлось около четырех часов, но наконец она подошла. В кабинете находилось четыре сотрудника ОВИРа: Подленев, Иванов, и еще две сотрудницы в чине капитана и старшего лейтенанта. Сразу было видно, кто здесь хозяин. Подленев сидел важно развалившись на стуле, широко улыбаясь, обнажая при этом ряд здоровых белых зубов. Он был жгучим брюнетом довольно крупного телосложения, с красивым мужественным лицом.
   - Ну, какой у вас вопрос? - спросила он, нехотя. видимо, отлично все знал.
   - Мне отказали в выезде в Австралию, и я не понимаю - почему, - ответил Драган.
   - Я вам объясню. Что будет, если я подам документы на выезд в Занзибар - меня тоже должны выпустить? Нет, так быть не может.
   - Какое мне дело, куда вы хотите ехать. Я не советский гражданин, и вы не имеете права меня задерживать.
   - Вы - не советский, зато ваша жена и сын советские и подчиняются нашим законам.
   Теперь уже в разговор вмещался отец Драгана:
   - Это его семья должна решать, согласна она или нет, а они хотят ехать вместе.
   - Нет, вам разрешили выйти из гражданства, чтобы вы ехали в Югославию. Вот и езжайте туда.
   - Мы этого уже восемь лет безрезультатно добиваемся, а у меня всего лишь одна жизнь! -сказал Драган.
   -Почему же они вам не разрешают, что они говорят?
   - Говорят, что я - не лояльный в связи с тем, что остался здесь, в СССР, - объяснил отец Драгана.
   - Так зачем же вы выходили иа советского гражданства? Надо было сначала все хорошенько разузнать. Видите, теперь оказались ни там, ни тут.
   - Вот я и хочу избавиться от этой двойственности. Разрешите мне выехать из СССР, тем более, что Австралия предлагает мне постоянное жительство, - прервал его Драган.
   - А я еще раз вам говорю, что ваша жена советская гражданка, и мы имеем право отказать ей!
   - Но я не могу здесь жить! Посмотрите на мои руки, они почти черные, еще не зима, а они уже мерзнут. У меня болезнь Рейно, и мне противопоказан холод.
   - Надо лечиться, - полным понимания голосом сказал Подленев.
   - Эта болезнь неизлечима.
   - Такого быть не может. Надо просто пойти к хорошему врачу, ведь вы еще здоровый молодой человек.
   Драган понял, что его хотят сбить с темы, и потому прервал начальника.
   -Товарищ полковник, вы мне лучше скажите, вы меня выпустите или нет?
   - В Югославию - пожалуйста, а в Австралию нет.
   -Нет, в последний раз вы меня даже в Югославию к умирающей бабушке не пустили. Скажите, как я могу обжаловать ваше решение?
  -- Да жалуйтесь, куда хотите, - с нахальной улыбкой сказал Подленев и Драган стал жаловаться.
   Первое, куда он поехал, был республиканский МВД в Киеве.
   Здесь его довольно радушно встретили, выслушали. вошли в положение, посочувствовали болезням, согласились с тем, что как лицо без гражданства он имеет право на выезд, но оказалось, что они такими делами не занимаются. Такие дела находятся только в ведении ОВИРа СССР. Здесь, в Киеве, он понял, что только болезнь делает объяснимым для властей его желание выехать и решил с этих пор ставить это главной причиной. После Киева он поехал в Москву. Из аэропорта он поехал прямо к Ирине. Теперь она была полноправной москвичкой и снимала неплохую квартиру возле станции метро "Бауманская". Когда Драган вышел из электрички, то увидел множество скульптурных фигур рабочих, крестьян, солдат. Все они застыли в каких-то ненормальных позах, готовые по первому зову броситься в бой; головы их были высоко подняты, а на лицах лежала печать неугасимой веры и отсутствия каких-либо сомнений. На него они производили впечатление полностью ненормальных людей, а потому он назвал для себя эту станцию "дурдомом".
   Ирина была ему рада, но была совершенно не готова к визиту. Холодильник у нее был почти пуст, и есть было нечего. Зато они выпили бутылку одесского шампанского, которую Драган привез с собой, поговорили и разошлись спать. Утром он проснулся довольно усталым, а предчувствие разговора в ОВИРе наводило на него тоску. На метро он доехал до станции "Колхозная". Стояла солнечная морозная погода, кругом лежал, поблескивая на солнце еще не очень грязный снег. Машины неслись по широченному проспекту, выплевывая выхлопные газы и отравляя утренний воздух. Москвичи и гости столицы были заняты любимым делом - неслись по городу кто куда, охваченные заботами: где чего-нибудь достать и что выпить. По пути Драган зашел в кафе и съел любимое русское блюдо - пельмени, начиненные чем угодно, но только не мясом и выпил кофе с булочкой. Здание ОВИРа находилось недалеко. На нем не было никакой вывески, но в проходной сидел милиционер. В приемной уже было довольно много народу, а в углу комнаты находилось окошко, в котором была видна голова сотрудницы ОВИРа. Драган подошел к окошку.
   - Здравствуйте, могу я записаться на прием?
   -А вы ло какому вопросу?
   Драган стал ей рассказывать уже давно надоевшую ему историю. Делал он это по привычке, облокотясь на барьер у окошка и просунув голову чуть-чуть во внутрь. И вдруг краем глаза он заметил, что справа, возле окна, стараясь быть незамеченным, стоит офицер и делает в книжечке какие-то пометки. Он не подозревал, что его заметили, и Драган тоже не подал виду. Закончив свою историю, Драган сел на ступ и стал дожидаться очереди. Сидевшие в приёмной вели себя по-разному. Одни сидели тихо, стараясь не привлекать к себе внимания, другие, наоборот, хотели рассказать всем о своих проблемах. Особенно запомнилась одна старушка, пытавшаяся разделить свою боль со всеми. Она была когда-то заслуженной учительницей УССР. Жизнь, казалось, текла по давно намеченному руслу и прошла в школе. Дети и любовь к ним - это все, что требовалось для того, чтобы чувствовать себя нужным человеком в этом мире. Но вдруг все перевернулось: сначала умер муж, и она осталась одна с почти взрослой дочерью, затем дочка уехала учиться в Москву. Там она вскоре вышла замуж и зажила очень хорошо - в большой кооперативной квартире, через несколько лет пришла весть, что дочка с семьей выезжает из СССР к родственникам мужа. Решение было принято, и изменить его было невозможно. Для того, чтобы не пропала квартира, дочка предложила матери перебраться в Москву и прописаться здесь. С тяжелым сердцем уезжала учительница из любимого Харькова, - но не все ли равно, где жить на пенсии. Она прожила с семьей дочери больше полугода и те уехали. Еще через полгода состоялось собрание кооператива, на котором было решено, что она не является его членом. Видать, кому-то приглянулась её квартира. И началась травля. Драган не понял, каким образом, но старушка оказалась на улице. Куда она ни обращалась, по всюду отказывались ей помочь. В милиции ей сказали, чтобы она уезжала обратно в Харьков. "Но куда же я .поеду? Ведь у меня там нет ни квартиры, ни родственников?" - пыталась объяснить она, но милиция настаивала на своем. Пригрозив арестом за бродяжничество. Тогда она написала обо всем дочери, и та прислала ей вызов, но ОВИР отказал ей в выезде. Бедную старушку приперли со всех сторон. Теперь она спала, как бродяга на вокзалах, а днем ходила по кабинетам в поисках правды. Она настаивала на том, чтобы ей вернули квартиру или выпустили к дочери. Но ОВИР отказывался выпускать ее, а на счет квартиры советовали обратиться в горсовет. В горсовете ей говорили, что она не имеет права на квартиру, и что лучше уезжать к дочери, но этот вопрос надо решать в ОВИРе. Старой женщиной играли, как мячиком. Наконец, ее решили упрятать в психиатрическую больницу, но спасибо врачам, к которым она попадала, - никто не признал в ней психических отклонений.
   - И действительно, она была на редкость рассудительной женщиной.
   - Ну, за что они меня так мучают? Чем я заслужила это? Ведь всю жизнь я старалась честно служить Родине? Только сейчас поняла, что трудилась неизвестно на кого. Им нет дела до нас. Они - черствые люди, и это - их власть.
   - Вы здесь агитацию не разводите! - остановил ее сидевший до этого тихо в углу мужчина.
   - Не надо меня пугать, - ответила старушка- Я уже худшее на своём веку видала. Ну, а смерти я давно не боюсь.
   - Действительно - безобразие! Издеваются над старой женщиной, - вмешалась красивая блондинка -Над всеми нами издеваются. Я хочу поехать в гости к своей дочке в Германию, а меня не выпускают: говорят, что работала на закрытом предприятии. Такая глупость: работала я там восемь лет тому назад и была всего лишь секретаршей. Но не пускают, и все тут...
   Теперь уже вмешался Драган:
   - О каких правах вы говорите? Я вообще не советский гражданин, а меня тоже не выпускают.
   - Это как? - поинтересовалась блондинка.
   - А просто, не выпускают - и все.
   Теперь все окончательно пригорюнились и затихли. Очередь медленно, но продвигалась. Из кабинета все выходили возбужденными, кто довольный, кто в слезах. Но ответ был в основном всем отрицательным. Так, расплакавшись, ушла блондинка, и тихо, опустив голову, ушел мужчина, призывавший старушку-учительницу к порядку. Наконец, дошла очередь и до самой старушки. После того, как она вошла в кабинет, оттуда долго раздавались крики. Наконец, дверь открылась и появилась старушка. Она остановилась и, повернувшись назад, громко сказала:
  -- Вы увидите, я разобью палатку прямо перед ОВИРом или на Красной площади, напишу плакаты, позову иностранных журналистов. И делайте тогда со мной, что хотите. Мне терять нечего! - и, громко хлопнув дверью, пошла к выходу.
   Драган сидел и думал. Не понятно было, какими соображениями руководствовался ОВИР в этом случае. Кому нужна эта несчастная женщина? Чего они к ней прицепились? Ведь от неё им все равно не было никакой пользы - одни заботы. Казалось бы, возьми и отпусти - и все проблемы решены. Но нет, видимо им надо просто давить всех кто чуть-чуть не такой, - чтобы другим не повадно было.
   Наконец, вызвали Драгана. Он вошел в кабинет и увидел седоволосого худощавого мужчину неприятной внешности, с очень длинным носом. Мужчина сидел за столом и, по-видимому, читал его дело.
   - Так, в чем дело? - спросил он, переводя свой колючий взгляд на Драгана.
   - Дело в том, что мне отказано в выезде из СССР в Австралию.
   - И правильно сделали, что отказали.
   - Это почему? Я не советский гражданин, и вы не имеете права меня задерживать.
   - Мы на все имеем право. У вас свои права, у нас - свои, - объяснил длинноносый.
   - Какие же у вас права? Покажите мне. Все мои права записаны на бумаге, а где записаны ваши? Я хочу своими глазами увидеть ваше право не выпускать меня? - потребовал Драган, .
   - Есть у нас такой закон, только мы не обязаны перед вами отчитываться.
   - А я хочу знать причину, Я - больной человек. Посмотрите на мои руки. Я не переношу холода, мне нужен теплый климат. Я не хочу оставаться инвалидом без рук и ног, не нужный ни себе, ни вам, ни кому-либо еще.
   - Что вы мне свои руки под нос суете?- брезгливо произнес длинноносый. - Я не врач. Идите в больницу - они вам помогут.
   - Врачи здесь не помогут. Болезнь неизлечима. Нужно только тепло.
   - В Одессе достаточно тепло.
   - Может быть, вам тепло, а мне холодно.
   -Так что, по-вашему, мы должны выпускать за границу всех, кому холодно?
   - Меня не интересуют все, я - не советский гражданин.
   - Вот именно, вы - не советский гражданин, так каким образом вы приехали в Москву? У вас есть разрешение? - Да, я получил в ОВИРе.
   - Надо позвонить им и сказать, чтобы они поменьше разрешали вам ездить, людей беспокоить. Вы что, не работаете?
   - Я работаю. Но посмотрите, как вы вопрос ставите: как выехать за границу, так я такой, как все, а как в Москву ехать, так я иностранец.- Правильно. Кстати, где вы в Москве остановились? Говорить, что он остановился у Ирины, Драган не хотел, понимая, что у нее могут быть из-за этого неприятности, а потому соврал:
   - Я к вам приехал прямо с вокзала и, наверное, сегодня же уеду.
   -Вот и правильно. Езжайте домой и там, если хотите, подавайте документы на пересмотр дела. Нечего ездить сюда к нам.
   Драган вышел из кабинета, не попрощавшись. В приемной к нему стали приставать с расспросами, но он ответил только одно:
   - Такого жлоба я еще не видел.
   Выйдя из ОВИРа, он почувствовал, как от возмущения у него дрожат ноги. Он остановился, чтобы успокоиться и подумать. К Ирине он решил идти не сразу, а сначала попетлять по городу и убедиться, что за ним нет хвоста. Он несколько раз останавливался около витрин, делая вид, что рассматривает их, на самом деле следя за теми, кто останавливался вместе с ним. Затем он несколько раз садился в троллейбус и сходил на следующей остановке. И только поплутав и убедившись, что никто за ним не следит, поехал к Ирине. Весь оставшийся вечер он писал письмо в Верховный Совет СССР с просьбой о пересмотре дела. Рано утром он уже находился в приемной Верховного Совета. Но здесь его никто не принял: согласились только взять письмо с просьбой о пересмотре дела. Стало ясно, что, живя а Советском Союзе и обладая всеми правами на выезд, добиться этого будет очень трудно, а может быть, и вообще невозможно. Ведь ОВИР а своих решениях опирался не на закон, а на внутренние инструкции. Судя по всему, лучшим сотрудником был тот, кто выпускал меньше людей, и чувствовалось, что за звание "лучшего" шла неустанная борьба. Для защиты своих прав нужно было найти какую-нибудь гуманитарную организацию. Такой организацией мог быть Красный Крест - либо советский, либо международный.
   В Одессу Драган вернулся ни с чем. На следующий день Драган и Вера пошли на обед к ее родителям. Дядя Саша был уже там, как всегда, готовый к дебатам. Сначала все почти молча ели суп, а потом приступили к рыбному пирогу. Отец Веры достал из холодильника бутылку водки и бутылку шампанского. Когда алкоголь разлили по бокалам, мать Веры подняла бокал и сказала:
   - Драган, мы все знаем, что произошло у тебя в Москве. Теперь стало все ясно, - вас никуда не выпустят. Нам жаль тебя, но мы рады, что вы теперь останетесь с нами, А тебе просто надо смириться. Всю свою жизнь ты старался уехать, изменить что-то, но ты же видишь, что из этого ничего не получается, а годы уходят. Надо начинать жить здесь, не думая об отъезде. Давайте выпьем за это.
   - Нет, за это я пить не буду, - отказался Драган- Теперь уж я от своего не отступлюсь, но за участие - спасибо.
   -Нет, так тоже нельзя, ведь у тебя есть семья! - не успокаивалась мать. Это подогрело и дядго Сашу и ом начал свое наступление:
   -Чем же тебе не подходит наша жизнь? Ты что думаешь, тебя там ждут золотые горы?
   - Не нужны мне золотые горы, я хочу просто жить и работать и получать за это деньги, которых мне хватило бы на жизнь. И еще хочется жить свободно, чтобы никто не учил меня, что делать.
   - Вот и езжай на Север, поработай, там ведь хорошо платят. Вон сколько людей живут вокруг, имеют дома и машины.
   - Во всех этих домах и машинах живут и ездят, в основном, воры.
   - Так что, Петровы, по-твоему, тоже воры?
   - Причем здесь они? Он - профессор, его жена - кандидат наук, таких - единицы, а в основном богато живут только воры. Я воровать не могу, а может быть, просто боюсь подставлять свою шею. Хотя, наверняка это глупо - честно жить в стране, где закон "не украдешь - не проживешь".
   - Где это ты такие законы нашел?
   - Все эти законы неписанные, но все живут по ним, иначе из каких соображений продавцам платят по семьдесят рублей? Ведь отлично известно, что на эти деньги прожить нельзя, Просто подразумевается, что все остальное они украдут, что они успешно и делают. Все стоящее продается из-под полы. А я не хочу ни жить по этому закону, ни служить ему.
   - Ты бы просто так, бочком мимо всего прошел, тебе наплевать, что наши парни гибнут в Афганистане. Тебе- то что, ведь ты не советский гражданин!
   - Да мне от этого гораздо легче, я не хочу быть частью этой машины. Одно только то, что я не участвую в ваших выборах и не говорю свое "да" приносит моральное облегчение.
   - Конечно, ничего не делать легче. Ну, а мы гордимся тем. что делаем, у нас есть свои святыни. на которые мы никому не дадим посягнуть.
   - Да уж, чего-чего, а гордости у вас хватает, только чувство это не из лучших. И святыни свои вы тоже изобрели. Жгли храмы и Библии, уверяя что Бога нет, а теперь ходите в мавзолей, к останкам своего "святого" и верите в идею коммунизма до того, что готовы предать смерти каждого, кто не верит в нее, или сомневается. Но только уже не раз вы свои святыни расстреливали и из мавзолея выносили.
   - Чем тебе идея коммунизма не нравится?- с раздражением в голосе спросил дядя Саша.
   -Да отличная идея, но не люблю я, когда меня, как барана, гонят к цели. Я - человек и хочу иметь выбор, а вы целуете знамена вместо крестов, говорите, что для вас самое главное -- человек, но на самом деле для вас важнее его бумаги и характеристики. Вы считаете, например, святыми кости Шаляпина и везете их из Франции, чтобы закопать на родине, а строите дорогу через еврейское кладбище, выкапывая кости экскаватором и бросая их в сторону, как будто они не такие же человеческие.
   - Теперь все понятно, - рассмеялся дядя Саша. - Это в тебе сионистский дух взыграл. Сионизм - это первый враг человечества!
   - Ну, вот, опять вы за свое? Да мне с вами не то что спорить, а за одним столом сидеть противно! - вспылил Драган, встал из-за стола и вышел в соседнюю комнату, а следом за ним вышла и Вера.
   - Я же просила тебя не говорить о политике, теперь маме опять будет плохо, - накинулась Вера на Драгана.
   - Я этого разговора не начинал, твой дядюшка всегда сам ищет повода сцепиться со мной. Пошли лучше домой; а то теперь его уже не остановить, -оправдывался он.
   - А ты, бедненький, ни при чем. Сам живешь неизвестно на каком свете и другим душу травишь, обед портишь. Вы оба хороши, а от вас только мать страдает. Вот и теперь ей пришлось лечь. Теперь действительно лучше уйти.
   Через полчаса они уже шли по улице. Погода стояла отличная, а потому шли пешком и обсуждали, как жить дальше. Вера предлагала смириться и жить, как все, но Драган не соглашался. Он не соглашался, она не очень настаивала, и постепенно они перешли на более приятные темы. Вдруг впереди Драган заметил знакомую фигуру. Это была Галя Иссилиади. Она шла, задумавшись о чем-то и ничего не замечая. Драган догнал ее, постучал по правому плечу, а сам отскочил влево. Она повернулась и, не найдя никого справа, повернулась в другую сторону. Увидев Драгана, она сразу улыбнулась.
   - Привет, Галина! - поприветствовал ее Драган - Как дела, как здоровье родителей?
   - Привет, ребята! - ответила она - Вы что, не знаете, ведь мы папу похоронили.
   - Нет, не знаем, - попырхнулся Драгам, ошарашенный новостью.
   - А что с ним случилось? - спросила не менее пораженная новостью Вера.
   - Он покончил жизнь самоубийством.
   - Да ты что? - почта хором воскликнули Драган и Вера.
   - Это у него длилось уже около полугода,- объяснила Галина - Он все время пытался покончить жизнь самоубийством. Мы от него и ножи прятали, и в больницу его клали. В последний раз он вышел из больницы успокоенным, и мы потеряли бдительность. Так он ночью на кухне себя тупым кухонным ножом зарезал. И мы нашли его лежащим в луже крови.
   - С чего же это все у него началось? - спросила Вера.
   - Вы же знаете, как его астма замучила, да и не только она, а вся эта жизнь. Ему становилось только легче, когда он ездил на родину, но последние годы нам все время отказывали.
   - Идем, мы доведем тебя до дому, а ты по пути нам все расскажешь, - предложила Вера, и они медленно пошли в сторону Галининого дома. С семьей Иссилиади Драгана и Веру познакомил Эдик Коридзе во время одной из поездок на теплоходе в Югославию. Виктор Иссипиади, маленький и щуплый, казался ничтожным рядом со своей большой, всегда улыбающейся и громко говорящей женой Ларисой. Две их обаятельные дочери, очень не похожие друг на друга, быстро подружились с Драганом и Верой. Вся семья была безумно влюблена в Грецию, ее историю и заразила этой любовью Драгана и Веру, за что те были очень им благодарны. Они вместе ходили по развалинам Акрополя и Кноса, бродили по Делосу и слушали бесплатные пояснения Виктора. Говорил он с несвойственным для его маленького тела жаром, и было видно, что это доставляло ему явное удовольствие. Родился в семье грека, жившего в Загребе, и был блестящим юношей, с очень быстрым умом. Он с блеском закончил школу и был одним из самых талантливых студентов архитектурного факультета. Все прочили ему большое будущее. Здесь, в Загребе, он познакомился с Ларисой. Она родилась в семье русских эмигрантов, бежавших из России после революции. Потом была война, сразу после которой они и поженились. Победа Советского Союза в войне против Германии подняла патриотические чувства некоторых русских эмигрантов, и кое-кто из них решил после войны вернуться на родину и строить там счастливое коммунистическое общество. Ларисина семья тоже решила вернуться в Россию, а Виктор не имел ничего против, тем более, что их профессии были так нужны в разрушенной войной стране. По пути они на некоторое время останови-лись в Венгрии. Тут нашел работу брат Ларисы и решил остаться. Но Виктору Венгрия казалась маленькой для его таланта, ему нужен был простор, где он мог бы развернуться а полной мере. Многие из его друзей уехали в Америку и Западную Европу, и от них стали приходить вести о первых успехах. Наконец, им было разрешено въехать в СССР. Ничто не могло угасить их светлых ожиданий - ни разруха, ни серость улиц, ни холодная русская зима. Их поселили в Днепропетровске, в маленькой холодной однокомнатной квартирке. У них не было ни теплой одежды, ни денег, чтобы ее купить. Но, слава Богу, зима закончилась и жить стало легче. Их устроили работать в проектном институте, где их полностью засосала неинтересная, рутинная работа. Места для раскрытия талантов не оказалось - сплошная экономия и типовые проекты. Кроме того, на них никто не смотрел, как на советских людей и продвижение по служебной лестнице было для них полностью закрыто. Виктор стал задыхаться. Его друзья писали ему о своих успехах, а ему нечего было ответить. Все ждали от него успехов, и он понял, что та широкая дорога, по которой он шел, незаметно превратилась в тупик. Он стал думать о возвращении, но было уже поздно. Отношения между Югославией и СССР испортились, а как советские граждане они не имели права на выезд. Клетка захлопнулась. Писать друзьям стало морально тяжело, и он прекратил писать совсем. Жизнь пошла под откос, он похудел, осунулся и стал казаться маленьким на фоне крупной жены. Одно только придавало ему сил и желание жить - рождение дочерей. Без этого его жизнь потеряла бы всякий смысл. Им удалось перебраться из мрачного Днепропетровска в солнечную Одессу. Неувядающее одесское чувство юмора, теплое море и ощущение близости Греции немного подняли дух. После Хрущева стало возможным ездить в отпуск в Югославию, и это стало единственным стимулом к жизни, а когда выяснилось, что туда можно плыть на теплоходе через Болгарию, Турцию, Грецию и Италию, то жить стало еще веселее. Весь год они строили планы о том, куда они поедут на следующее лето и экономя на всем, собирали деньги на билеты, которые стоили очень дорого.Они бродили по развалинам Делоса, и Виктор рассказывал о торговле рабами на древней площади, объяснял устройство водопровода, показывал то место, где родился Аполлон. Только здесь у Виктора проходила астма, только здесь он мог наесться бананов, апельсинов и шоколада, которых ему так не хватало в Советском Союзе. Это было неплохое время, но и ему пришел конец. Сначала стали баснословно дорожать билеты, и их было все труднее и труднее доставать, но самое главное - ОВИР стал все чаще и чаще отказывать им в разрешении на выезд. В последние годы Виктор стал быстро сдавать, и астма стала еще сильнее мучить его. Попытки добиться разрешения на выезд ни к чему не приводили, и у него начались попытки самоубийства. Он несколько раз пытался вскрыть себе вены, но каждый раз его спасали.
   - Зачем вы мне мешаете? Я не хочу больше жить! - упрекал он их - Я вас всех очень люблю, но будь проклят тот день, когда мы решили ехать сюда. Не понятно, зачем мы были им нужны? Мы были просто куклами в их пропагандной войне. Нами поиграли и выкинули, и хотят, чтобы мы молчали и были счастливы. Но я не счастлив и не хочу жить! Прошу вас, не мешайте мне!..
   С этим никто не хотел и не мог согласиться. Виктора даже положили в психушку с тем, чтобы его там подлечили. И он действительно вышел оттуда успокоенным, но при первом удобном случае он зарезал себя, как курицу тупым кухонным ножом.
   Драган и Вера проводили Галю до самого дома, и она пригласила их зайти посидеть вместе с мамой. Драган сбегал в гастроном и купил пару бутылок, и они поднялись на пятый этаж. Дверь им открыла Лариса. Она была, как всегда, улыбчива, но на ее лице была видна растерянность. Видно было, что она им рада. Она быстро пошла на кухню и вскоре на столе появились закуски и кофе. Они помянули Виктора, вспомнили те счастливые дни, когда они вместе путешествовали по Греции и Италии. Болтали долго, и под вечер Лариса не выдержала и всплакнула. Домой Вера и Драган возвращались поздно. Шли они почти молча, обдумывая происшедшее. Вдруг Драгану пришла в голову мысль:
   -Ты знаешь, я думаю, что самоубийство Виктора не означает, что он был психически ненормальным или слабым человеком. Он просто не захотел участвовать в спектакле со счастливым концом. Это было победой маленького человека в борьбе с громадной машиной. Он вывернулся и не дал себя использовать до конца. В его маленьком теле жил свободный дух не согласный с происходящим. Он ускользнул от них, высказал свой протест и может быть, в последние секунды жизни вырвался на свободу. Его поступок укрепил меня в моем желании.
   - И ты, что, тоже собираешься покончить с собой? - иронически спросила Вера.
   - Нет. Но теперь я не сомневаюсь, что бороться надо до конца. Нельзя давать своим врагам праздновать победу над собой. Они поиздевались над Виктором, и его смерть - полностью на их совести.
   - Поступай, как знаешь, - согласилась Вера, но запомни, что ты не один.
   ххх
   Начался новый этап. Теперь Драган писал в Красный Крест, но, к сожалению, в СССР эта организация не обладала почти никакими правами. Он написал письма в Международный Красный Крест. Одно он послал по почте, а два других переслал со знакомыми иностранцами, чтобы те послали их по почте уже за границей. Но, видимо, он просто никому не был нужен, и за четыре года ему никто так и не ответил.
   Вскоре представился случай вновь сцепиться с ОВИРом. В том году истекал срок его "вида на жительство" в Советском Союзе, и из ОВИРа пришла повестка с напоминанием об этом. Драган решил, что это - время дать бой. На Следующий день он вошел в кабинет к улыбающейся Елене Борисовне.
   - Здравствуй, Мандич. Вы что, забыли, что у вас истекает срок вида на жительство?
   - Нет, не забыл, - спокойно ответил Драган.
   - Так почему же вы ничего не делаете? Вы же за месяц должны написать просьбу-заявление о продлении.
   - А я ничего не собираюсь писать.
   Елена Борисовна от удивления застыла с раскрытым ртом, но быстро опомнилась.
   - Что это за новый фокус вы придумали? Как же вы тогда будете жить в СССР?
   - Ну, если нельзя так жить, то выпустите меня за границу.
   - Нет, так это не делается. Сначала вы подайте заявление на продление вида на жительство, а потом уже подавайте заявление на выезд.
   - Вы что, меня за совсем ненормального принимаете? - возмутился Драган.
   - Зачем я должен делать два взаимно друг друга исключающих действия? Первое - подавать документы на выезд, а второе - просить оставить себя в СССР. Нет. я еще с ума не сошел ..
   Елена Борисовна, видимо, была действительно озадачена, а потому молчала, но было видно, что у нее внутри шел быстрый поиск ответа. Наконец, она заговорила:
   - Вы, Мандич, все ставите с ног на голову и пытаетесь запутать других. Закон гласит, что иностранцы должны продливать себе вид на жительство.
   - Закон также гласит, что иностранца нельзя задерживать в СССР, если он не преступник.
   - Значит, вы отказываетесь писать заявление?
   - Да, отказываюсь. Я могу идти?
   - Идите, - сказала она, пожимая плечами.
   Через день Драгана вызвали опять.
   - Так что, вы еще не передумали? - спросила Елена Борисовна.
   - Нет, - все также уверенно ответил Драган.
   - Ну, тогда у вас могут быть большие неприятности, - сменив любезный тон на угрожающий, пригрозила она.
   - А я от вас ничего другого не жду. Но интересно - какие именно? - полюбопытствовал он.
   - Просто, если вид на жительство будет просрочен, мы оштрафуем вас сначала на пятьдесят рублей, потом на сто.
   - Ну, а что дальше? - А дальше - за злостное нарушение правил проживания в СССР мы можем посадить вас на три года в тюрьму. Вы лучше не развлекайтесь, а напишите просьбу о продлении.
   - Вы лучше послушайте, что вы говорите: я "должен писать просьбу" о продлении. Не кажется ли вам, что эти слова - "просьба" и "должен" как то не вяжутся друг с другом.
   - Нет, не кажется, все так и должно быть.
   - Раз у вас есть такой закон, тогда вам не надо никакого моего заявления. Давайте я просто оставлю вам свои документы, а вы сами поставите туда что хотите. Я писать просьбу не буду!
   - Вы не понимаете, в какие неприятности вы себя затягиваете. Зачем вам это надо? Жили бы себеспокойно как все и никто вас не трогал бы. Так нет. Ну, да ладно. Я с вами поговорила, вы не соглашаетесь. Пусть тогда с вами разбираются в областном ОВИРе.
   На этом их беседа закончилась. Он шел по улице и думал о том, что, наверное, Елена Борисовна была права. Живи ом тихо - никто бы его не трогал. Советская система не трогает того, кто находится в середине стада и согласен с ней. У такого человека может создаться впечатление, что это и есть свобода и счастье. Но разве это свобода - быть таким, как все, и делать то, что тебе велят? И если человек, поняв это, начинает пытаться жить по-другому, уходя от центральной массы, то оказывается на периферии и здесь начинает чувствовать размеры этой громадной машины, пытающейся вогнать его в середину стада. Удары следуют один за другим, и если человек отказывается подчиняться, то машина готова посадить его в тюрьму, в дурдом или вообще уничтожить. И в других государствах тоже есть такой аппарат, но нигде он не обладает такой силой и такими размерами. Иногда кажется, что этот аппарат глуп, а потому по ошибке попадает и невиновным. Но это не так, просто он старается уничтожить инакомыслие на корню. Попадает не только инакомыслящим, но и людям, которые хотят прекратить нищенское существование и пытаются заработать денег. Драгана давно уже настораживало количество его знакомых, сидевших в тюрьме, но потом он понял, что сидеть в тюрьме - вовсе не означает быть преступником. Да и вообще, что это за закон, если за убийство можно получить пять-десять лет, а за растрату крупной суммы - пятнадцать лет или "вышку". Значит, государству дороже деньги, чем люди. А за свой собственный взгляд, без которого свобода человека не мыслима, можно провести всю свою жизнь в дурдоме или лагерях. Теперь Драган почувствовал на себе всю мощь этого аппарата и понял, что он навалится на него всей своей силой. Но Драган чувствовал и другое: в действиях ОВИРа появилась неуверенность Поэтому надо было добиваться своего, несмотря ни на какие запугивания. Он чувствовал, что теперь козырная карта у него, и ОВИРу нечем ее крыть.
   Когда он пришел домой, мать готовила на кухне, Вера занималась с ребенком, а отец сидел, как обычно, перед телевизором. Услышав, что он зашёл, все сразу сбежались в большую комнату и стали закидывать его вопросами.
   Драган подробно рассказал о своем разговоре в милиции, а мать сразу запричитала:
   - Господи, что же делать, ведь они его точно посадят!
   - Я думаю, что у них ничего не выйдет, ведь я ничего не нарушаю: принес им удостоверение, но не хочу его продлевать, - стал успокаивать её Драган.
   - Все, что ты говоришь, -это только одна сторона дела, а у них свои законы, - сказал отец.
   - У нас в стране один закон на всех.
   - Какие глупости ты говоришь ! - сплеснула руками мать. - Ты что, еще не убедился, что для них законов нет?
   - На этот раз я убедился, что обстоятельства на моей стороне, а они не знают, что делать.Только, папа, сходил бы ты в Красный Крест еще раз и объяснил, что происходит. Может, на этот раз...
   - Никуда я не пойду. Если они даже захотят, то все равно ничем помочь не смогут, - прервал его отец.
   - Да пусть не помогают, а лишь только будут в курсе дела. Лишний глаз для ОВИРа - помеха.
   - Пойдет, пойдет он, - успокаивала Драгана мать, а отец, разнервничавшись, вышел на кухню.
   Теперь уже в разговор вмешалась Вера.
   - Может быть, лучше не затевать всего этого? Подумай о ребенке, да и нам уже поздновато ехать. Давай лучше плюнем на все это, останемся и будем жить, как все. Я ужасно устала от всей этой неопределенности.
   - Нет, Вера, я не могу уже жить по-прежнему. И как ты не понимаешь, что они нам никогда не забудут прошлого?!
   - Ты просто эгоист, но - поступай, как знаешь.
   - Я думаю, что нельзя упускать момента. Никогда раньше я не видел их такими растерянными, - настаивал Драган.
   В это время из кухни вернулся отец и заговорил:
   - Может, ты и прав, сынэ, но подумай хорошенько, на что ты идешь. Я и так ужасно мучаюсь - зачем я потянул тебя выйти из гражданства? Жил бы ты, как все.
   - Никуда ты меня не тянул, я сам этого хотел. Да и не жил бы я никогда нормально. Все началось задолго до этого. Жизнь сама выкинула нас из гражданства, и обратного пути у нас нет.
   - Черт со мной, - не успокаивался отец - Я уже старый, но у тебя еще вся жизнь впереди, а ничего не ясно.
   - Как раз мне все ясно - надо уезжать, Вот если бы вы подали документы вместе с нами, нас никто не мог бы остановить.
   - Нет, Я тебе уже говорил, что не поеду просить у капитализма милостыни.
   -Оставь ты его с его гордостью, - махнула рукой мать - Много тебе дал твой социализм? Ты воевал за него, а теперь тебя даже на родину не пускают.
   - Никакой это социализм! - сказал Драган.
   - А что же это такое по-твоему? - полюбопытствовал отец.
   - Не знаю. Социализм - это прежде всего демократия, а нет ее, так нет и социализма. Демократия - это правление большинства, а здесь правит зажравшаяся кучка. У них дома уже давно коммунизм. У них свои магазины, а мы должны стоять в очередях, чтобы купить что-то за свои заработанные гроши. Это нищенство, а оно позорно. Хотите я вам анекдот расскажу?
   - Не надо мне твоих анекдотов.
   - Вы лучше послушайте, это хороший анекдот.
   Однажды госпожа, услышав шум на улице, попросила служанку: - Груша, сходи на улицу, посмотри, что там происходит. Служанка вышла и через некоторое время очень возбужденная, вернулась:
   - Госпожа, на улице революция! - в ужасе сообщила она.
   - Отлично, мой отец был революционером! обрадовалась госпожа. - А какая революция?
   - Не знаю.
   -Пойди, узнай.
   Через некоторое время она вернулась:
   - Народная революция.
   - Прекрасно! Мой дед был народником. Ну. а чего люди хотят?
   - Не знаю.
   - Пойди спроси.
   Груша пошла, разузнала.
   - Хотят, чтобы не было богатых, - сказала она.
   - А вот это - странно, - удивилась госпожа. Мои предки мечтали, чтобы не было бедных...
   Все рассмеялись, а отец сказал:
   - Отличный анекдот.
   - Это не анекдот, а правда. Обнищали совсем. С каждым днем все больше и больше вещей становится дефицитом. Жизнь все дорожает и дорожает, а по телевизору все трубят и трубят о растущем благосостоянии. Непонятно, но в один день вся эта ложь станет невозможна, и тогда наступит катастрофа.
   - И что, мы, как крысы, побежим с тонущего корабля? - спросила Вера с иронией.
   - Я на этом корабле дыр не буравил и тонуть с ним не хочу.
   - Не потонет, это еще сильная страна, - успокоил отец.
   - Нет, - не соглашался Драган, - социализм показал, что он умеет только делить, да и то не всегда справедливо. Но до того, как поделить, надо произвести что-то. Ну, а раскулачить кого-нибудь -это мы можем.
   - Ладно, - согласился отец - Пойду я завтра в Красный Крест, раз ты так хочешь. Ну, а на сегодня хватит спорить, и так голова болит.
   ххх
   Еще через день Драгана вызвали а областной ОВИР. Маленькая Татьяна Михайловна, в которой было больше коварства, чем в огромной Елене Борисовне, начала разговор сразу в угрожающем тоне.
   - Вы, Мандич, затеяли большую глупость, я бы на вашем месте лучше подумала.
   - На моем месте вы никогда не окажитесь, да и не один ваш совет мне на пользу не пошёл,- ответил Драган.
   - Вы просто ничего не помните. Сколько раз мы выпускали вас в Югославию и даже в Австралию?
   - А сколько раз не пускали? И в последний раз обещали пять лет не выпускать и вот уже три года действительно пускаете.
   - Это потому, что вы собирались уехать насовсем.
   - Неправда, вы меня и к умирающей бабушке не пустили.
   - Я с вами говорить не могу, - заключила Татьяна Михайловна - Пойдемте, пусть с вами говорит начальник. Пока она находилась в кабинете начальника, Драган узнал интересную новость. Здесь сейчас работала комиссия из Москвы, и посетители надеялись, что самоуправство ОВИРа будет остановлено. Драган тоже решил, что присутствие комиссии ему на руку. И действительно, а ОВИРе царила суета, и в коридоре мелькали незнакомые лица. Вскоре его вызвали. Начальником ОВИРа был теперь молодой симпатичный на вид капитан. До этого он был секретарем обкома партии и оттуда был направлен сюда. Было видно, что он еще не свыкся со своим положением, но старался держаться уверенно и важно. Здесь же в кабинете находился незнакомый Драгану мужчина в штатском. Судя по той уверенности, с какой тот держался, было понятно, кто здесь начальник. Капитан заговорил сДраганом.
   - Скажите, почему вы отказываетесь написать заявление на продление вида на жительство? Вы не понимаете, что без документов жить нельзя.
   Драгану пришлось объяснять сначала.
   - Я добиваюсь того, чтобы меня выпустили из СССР, так зачем я должен просить, чтобы меня оставили?
   Видно было, что начальник был сконфужен ответом, но продолжал:
   - Это разные вещи. Напишите заявление, а потом подавайте на пересмотр дела, Мы постараемся вам помочь.
   - Вы мне давно уже помогаете в обратном, и никаких надежд на то, что вы измените свое решение- нет. А потому я не буду писать заявления.
   - И что же нам прикажете с вами делать?
   - Раз я не имею права проживать а СССР, вышлите меня, - предложил Драган.
   -Куда же вас выслать?
   - В Австралию, там мне дают право на постоянное жительство.
   Сидевший рядом с капитаном штатский стал нервно покашливать, и начальник изменил тон:
   - Вы не указывайте нам, мы сами знаем, что делать! Не хотите писать заявления - ответите по закону.
   - Я ничего не нарушаю, а если вам закон позволяет продлить удостоверение без моей просьбы, то вот вам мои документы.
   Тут в разговор вмешался сидевший до этого тихо штатский.
   - Нечего с ним цацкаться. Просрочит вид на жительство - штрафуйте его, а будет упираться - попадет в тюрьму.
   - Делайте, что хотите, а я своего решения не изменю, - сказал Драган и увидел по лицу штатского, что тот был сильно разочарован.
   - Не хотите - не надо. Мы вас предупредили.А вы, - обратился он к капитану, - делайте свое дело.
   Драган вышел на улицу и сразу полез в карман за сигаретами. Он попытался закурить, но руки так дрожали, что ему пришлось сесть в парке на скамейку, чтобы успокоиться. Да, приезд московской комиссии оказался ему не на пользу: московские псы оказались позлее одесских.
   ххх
   Ход событий стал заметно ускоряться. С одной стороны чувствовалось, что в ОВИРе не было уверенности в том, что и как делать. С другой стороны, было видно, что на попятную они идти не собираются. Дома обстановка тоже была напряженной: Вера и мать склонялись к тому, чтобы Драган написал заявление, отец же почти ничего не говорил, но было видно, что он сильно переживал.
   В следующий раз Драгана вызвали в районное отделение милиции тогда, когда его удостоверение уже было просрочено. Сопровождая Драгана в кабинет начальника, Елена Борисовна съехидничала:
   - Видите, Мандич, я предупреждала, что у вас будут неприятности, и вот.
   Когда они вошли в кабинет, она представила его:
   - Вот это и есть наш бунтарь.
   - Оштрафуйте его на пятьдесят рублей. - спокойно ответил начальник.
   - За что? - возмутился Драган - Я не советский гражданин и не обязан проживать в СССР. И еще...
   - Это нас не касается, - прервал его начальник - Обращайтесь с этим вопросом в ОВИР.Мое дело только оштрафовать вас за просроченные документы.
   -Что вы играете со мной, как с мячиком! Делите дело на две части: одна - ваша, другая ОВИРа! Это все - одно дело, это моя жизнь! Почему я должен просить о том, чего не хочу, и за что штраф?!
   - За то, что нарушаете правила проживания в СССР, и за это можно попасть в тюрьму.
   - Не пугайте меня, я на вас в суд подам.
   -Да подавайте, куда хотите, - рассмеялся начальник.
   Сразу после этого Драган со штрафной квитанцией отправился в городскую прокуратуру. После того, как выяснилось, против кого он собирается возбудить дело, там на него посмотрели, как на ненормального. Никто не только не возбудил дело, но даже толком не выслушал Драгана, и он понял, что остался один на один с огромным не ведающим сомнений аппаратом, и от этой мысли стало на душе холодно и неуютно.
   Вечером, уже дома, после того, как он рассказал обо всем происшедшем, мать и Вера стали уговаривать его написать заявление. Но он не соглашался.
   - Ну, как вы не понимаете, что закон в этом случае на моей стороне? Они просто запугивают меня в надежде на то, что я испугаюсь и напишу это заявление.
   - А вдруг они тебя действительно посадят? спросила мать,
   - Ну, что делать? Если могут, - пусть посадят. Если я сейчас соглашусь, то это значит я застряну здесь навсегда. Все эти годы - коту под хвост!
   Тут в разговор вступила Вера:
   - Да сколько же можно думать только о себе? У тебя что, семьи нет? Или тебе надо, чтобы Кирилл был сыном уголовника? Испортил свою жизнь, покалечил мою, а теперь за его жизнь взяться хочешь? Так вот, запомни: если ты пойдешь на это, то мы с тобой разойдемся!
   - Но ведь это не моя вина! - пытался оправдаться Драган.
   Но Вера не стала его слушать и, схватив на руки расплакавшегося вдруг Кирилла, выбежала в другую комнату.
   - Ну, что делать? - бессильно опустив руки, простонал Драган - У меня уж нет никаких сил. Но я знаю, что потом никогда себе этой слабости не прощу.
   - Есть другой выход, - предложила мать, Согласись с ними сейчас - напиши это заявление, а потом подавай заявление на выезд в Югославию. Они тебе на этот раз не откажут, а ты езжай и не возвращайся. Оттуда тебе будет легче уехать к Снежане.
   - Неплохая идея, - согласился он, - но я думаю, что еще рано сдаваться. Я потяну до второго штрафа, а там посмотрим.
   - Правильно! - поддержал его отец - А я завтра еще в обком партии схожу, может быть, они чем-нибудь помогут.
   В последнее время Драган заметил, что он ужасно изменился. Лицо побледнело и вытянулось, а глаза горели, как у бешенной собаки. Когда-то его сон был настолько глубоким, что его нельзя было разбудить и пушечным выстрелом. Теперь он почти совсем не мог спать из-за постоянных тяжелых мыслей, гулявших в его мозгу. Руки его от постоянного нервного напряжения опухли и стали фиолетовыми. Казалось, что кровь вообще не оттекает из рук и они весят по пуду каждая. Теперь он прятал их в карманах, чтобы не шокировать окружающих. Было ясно, что так он долго не протянет.
   Через неделю его вызвали опять. В милицию он шел в подавленном настроении, не имея сил на достойное сопротивление. На этот раз пошли в атаку сразу трое: Елена Борисовна, начальник отделения и какой-то незнакомый в штатском.
   - Так что, Мандич, вы по-прежнему отказываетесь писать заявление? - начала Елена Борисовна.
   - Да, отказываюсь ! - попытался твердо ответить Драган.
   Тут заговорил начальник отделения:
   - Вы хорошенько подумайте, на что идете. Сегодня мы вам выпишем еще один штраф - в сто рублей, а в следующий раз мы будем вынуждены вас арестовать.
   - Вы отлично знаете, что я ничего не нарушал, и меня сажать не за что. Это вы нарушаете закон и издеваетесь над человеком. Это вас надо судить, но, к сожалению, никто не заводит против вас дело. Вы можете творить, что хотите, - для вас законов нет.
   - Вам что, советская власть не подходит!- взвился незнакомец в штатском.
   - Почему вы себя отождествляете с советской властью. Советская власть - это впасть рабочих и крестьян, а вы, как я понимаю, - ни то, ни другое.
   - Нет, мы и есть власть, и не советую испытывать наше терпение! - пригрозил тот.
   - Вы правы, наверное, не стоит, тем более, что я не один - у меня семья. Если бы не это, я бы, наверное, не сдался. Ну, что ж, давайте бумагу и я напишу заявление.
   По лицам сидящих а комнате было видно, что с их плеч свалился большой груз, видимо, действительно, и для них самих все это было не так просто. Под диктовку Драган написал заявление, расписался и вышел. Понурив голову, он медленно брел по улице, из глаз его тихо текли слезы. Видимо, так чувствует себя изнасилованная женщина. Не хотелось ничего, и даже впервые в жизни не хотелось жить.
   ххх
   Этой зимой умер Брежнев. Его лицо было знакомо каждому советскому человеку. С утра все слышали по радио его речи и видели его на экране телевизора. На улице на людей ото всюду смотрели его портреты, висевшие на стенах домов и украшавшие аллеи скверов и парков. На работе почти в каждом кабинете тоже висел его портрет. Люди срослись с этим лицом, украшенным шикарными бровями. Об этих бровях рассказывали анекдоты к многие отлично пародировали Брежневскую привычку цыкать зубом. Все должны были изучать его книги и речи, его лицо видели чаще, чем лица родителей, супругов и детей. Брежнев стал частью народа и, видимо, сам не сомневался в полной своей незаменимости. Его грудь украшали ордена и звезды Героя Советского Союза. Этих звезд становилось все больше и больше, и иногда художники не поспевали за изменениями. Но находились и новаторы. Так, на площади Толбухина висел громадный портрет Брежнева, и художник увеличив одно плечо вождя, быстро отреагировал на присвоение Брежневу очередной награды. От этого плечо вождя стало слишком большим, и Брежнев стал напоминать Драгану ворону из анекдота, у которой было две ноги, и особенно правая.
   Но по-видимому и весь мир ценил заслуги советского вождя, и награды и премии летели к нему со всех концов света. Вообще, награждение стало очень важной частью советской жизни. Ордена и медали летели нескончаемым потоком. Награждали не только людей, но и предприятия, а иногда и целые республики. Так, орденом дружбы народов наградили все советские республики, хотя обыкновенное математическое действие - сокращение - говорило о том, что не награжден никто. Так или иначе, мало кто сомневался, что Леонид Ильич - самый великий политический деятель мира.
   Но вот он умер. Такое уже было, когда умер Сталин. Тогда плакали все, не зная, как жить дальше; теперь же плакали немногие, но разговоры о незаменимости Брежнева шли по -всюду. Похороны были шикарными и громкими: везде висели траурные знамена, звучала траурная музыка. Трансляция с похорон велась и по радио, и по телевидению. Во время похорон остановились предприятия и транспорт, гудели заводские гудки, суда в порту и трамваи, прощаясь со своим героем.
   На следующий день после похорон стали исчезать портреты Брежнева. Так же быстро стал исчезать он и с экранов и со страниц газет. Исчезли и его когда-то так ценимые книги. Открылась та ложь, которая десятилетиями копилась в душе советского человека. Оказалось, что никто не осиротел. Люди стали ко всему безразличны, и ничто уже не греет их душу. Колосс рухнул в воду и утонул, при этом не возникло никаких брызг. Тот, кто наверняка мечтал о мавзолеях, исчез так быстро, как бывает только в сказках , лопнул, как мыльный пузырь, оставив о себе на память только насмешки а анекдоты. А по всей стране стал все яснее и яснее ощущаться запах гниющего тела.
   ХХХХ
   Поезд медленно подошел к перрону Загребского вокзала и остановился. Пассажиры с чемоданами стали пробираться к выходу. Драган не торопился. Он пытался увидеть на перроне сестру. Снежана должна была уже давно быть здесь, она сейчас отдыхала а Европе, и они договорились на несколько дней встретиться в Загребе. На перроне её не было. Драган вышел из вагона последний и поплелся в сторому вокзала. "Хорошенькое дело - никто меня не встретил", подумал он, но тут из подземного перехода выскочили Снежана и стриц Мичо. Через несколько секунд Снежана уже висела у Драгана на шее.
   -Привет, брательник!
   - Привет, сестрельник, - с упреком ответил он- Ты обязательно должна была опоздать? Я уже волновался, где вы?
   - Не ворчи, просто мы никак не могли найти место, где запарковать машину. Правда, стриц? - обратилась она к подошедшему Мичо.
   - Правда, правда, - подмигнув, ответил он - Здравствуй, Драган. Как твои дела и как там мой братец?
   - Нормально, все живы-здоровы, - отчитался Драган и они расцеловались.
   Мичо подхватил сумку, и они пошли к машине. По пути Снежана рассказывала о своей поездке. Оказывается, в Загреб она приехала одна, а ее муж остался в горах Швейцарии. Когда они сели в машину, Драган сообщил:
   - Ты знаешь, что я решил не возвращаться обратно?
   - Да ты что?! Ну, и правильно, давно пора было это сделать, еще тогда, когда у меня в гостях был, - одобрила она.
   - Тогда я еще надеялся уехать в Югославию, а теперь вижу, что шансов нет.
   - Ну, и ладно, что-нибудь придумаем, - успокоила его Снежана.
   - А сколько ты здесь пробудешь? - Недельку, может быть, чуть больше, но это максимум.
   - Тогда завтра или послезавтра надо будет поехать в Белград.
   - Лучше завтра, а то эта неделя пропадет.
   Мичо вел машину и понимал далеко не все, о чем они говорили.
   - Давай говорить по сербо-хорватски, - предложил Драган.
   - Давай, - согласилась она и обратилась к стрицу Мичо:
   - У тебя дома ракия есть? - Ракия у меня дома всегда есть, иначе какой же я босанец, - и затем, обращаясь к Драгану -Так ты домой, как я понял, возвращаться не собираешься?
   - Не собираюсь, но что из этого получится, не знаю.
   - Значит, отца и мать одних бросаете. Как же они без вас?
   - Они не одни, там с ними Вера и Кирилл, а я вот действительно остался один.
   - А я уже не в счет? - поинтересовалась Снежана.
   - Извини, конечно же, в счет.
   -Все равно не понимаю, как ты на это решился, -не успокаивался Мичо .
   -А что остаётся делать? Там мне жизни нет совсем, как пса затравили. В прошлом году вообще чуть в тюрьму не попал.
   - Ладно, успокойся. - сказала Снежана, - хватит на сегодня об этом. Сегодня гуляем, а завтра беремся за дело. Договорились?
   - Договорились, - согласились Драган и Мичо.
   И действительно, в этот вечер на эту тему старались не говорить. Мичина жена Данка приготовила обед, и они провели весь вечер за столом, вспоминая те счастливые времена, когда они приезжали сюда бесзаботными детьми. Ракия пилась легко и целебным бальзамом растекалась по телу, успокаивая все наболевшее. Спать разошлись рано, так как было решено утром ехать в Австралийское посольство.
   ххх
   На поезд они сели рано утром и уже к полудню были в Белграде. На такси они очень быстро добрались до посольства. Здесь было очень многолюдно. Вокруг стен приёмной стояли столы за которыми посетители заполняли анкеты. Работа кипела, людей постоянно вызывали, но было видно, что попасть в Австралию дело отнюдь не лёгкое.
   Наконец подошла их очередь. С ними разговаривала сим-патичная брюнетка в очках по- имени Мартин. Разговор шёл почти всё время на английском, а потому Драган не всегда успевал вникнуть в суть происходящего. Только изредка, когда ему казалось, что разговор заходит не в ту сторону, он пытался вмешаться в беседу. Но давалось ему это плохо, ведь говорил он по-английски слабо, по долгу обдумывая слова. Снежана как могла пыталась объяснить, что несмотря на то что Австралия согласна предоставить ему вид на жительство, ОВИР не выпускает его уже больше трёх лет.
   -Это дело Советских властей выпускать своих граждан или нет,- пояснила Мартин.
   -Но в том -то и дело, что я не советский гражданин и у них нет права задерживать меня...-вмешался Драган и вкратце расказал свою историю. Мартин внимательно выслушала его и вздохнув сказала:
   -Я понимаю ваше возмущение, но к сожалению ничем не могу вам помочь. У нас существует один порядок на всех. Вы должны принять статус "рефьюджи" и на общих правах подавть документы на въезд в Австралию.
   -Но зачем мне это?-возмущённо продолжал он, не надеясь больше на спокойный тон сестры- У меня уже есть разрешение от австралийских властей на постоянное место жительства. Драган полез в карман и вытащил с таким трудом провезённое через границу приглашение. Мартин покрутила его в руках и пошла советоваться с кем-то из вышесто-ящих сотрудников. Отсутствовала она долго и всё это время Снежана пылась повлиять на Драгана.
   -Успокойся ты и не дёргайся, не надо говорить с таким чувством. Ты посмотри на свои руки, они почти чёрные, а на дворе сейчас лето.
   -Как же успокоиться, когда это вопрос о моей жизни? А вот руки действительно надо прятать, ведь Австралии больные не нужны, хотя при моей болезни мне подходит именно австралийский климат.
   Наконец появилась улыбающаяся Мартин.
   -Кажется всё хорошо,-шепнула ему на ухо Снежана,но оказалось, что дедо обстаит не совсем так.
   -Конечно ваш документ многое меняет, но у нас в посольстве нет о вас никаких данных. Мы дадим телекс в Москву, чтобы они переслали ваше дело к нам, но на это уйдёт ещё пара недель. Вам же за это время надо принять статус "рефьюджи" и для этого вам надо обратиться в представительство ООН в Белграде. Они поселят вас в лагерь, где вам будет предоставлено питание и проживание и там вы сможете пройти медицинскую комиссию.
   -И сколько же это может продлиться?- спросил Драган.
   -Месяца четыре, а может и больше.
   - Почему так долго? У меня в Союзе осталась семья! Они ждут от меня ответа. Хоть скажите, вы мне даёте стопроцентную гарантию, что меня впустят?
   -Таких гарантий вам вообще дать никто не может, но шансы хорошие у вас есть. Ведь у вас сестра -австралийская гражданка.
   Они поговори ли ещё немного, но добившись большего, взяли адрес представительства ООН и сразу поехали туда.
   Вскоре они подъехали к красивому зданию украшенному колоннами. Перед его входом, на мраморной лестнице сидело много народу. По их виду можно было понять, что они здесь уже не в первый раз. Драган со Снежаной зашли в здание и обратились к сотруднику сидевшим за стеклянной перегородкой. С безраличным видом выслушав их, он выдала им анкету для заполнения. Количество анкет запоненных Драганом в его ещё не очень длинной жизни было феноменальным и занятие это ему порядком поднадоело. Но что делать, если его анкетные данные так интригуют всех и он принялся за эту нудную работу вновь. Вокруг множество людей занималось тем же. Всё это напоминало ОВИР, но только с без хамства. Неприятно когда человек бежавший от суровых режимов в своих странах и попав как многие думают на свободу, встречается с другим бюрократическим апаратом. И не важно, что этот аппарат создан для того,чтобы помочь людям, его частями являються всё те же люди-чиновники. Они уже столько раз видели человеческую боль, что на душе у них образовался мозоль, не позволящий этой боли проникнуть в душу. Точно так же как врачи свыкающиеся с болью вокруг себя и перестают страдать вместе с больным.
   Запонив и сдав анкеты, они стали дожидаться своей очереди. Наконец их пригласил к себе в кабинет молодой, инте-легентного вида усачь в очках, представившийся как друже
   Кларич. И снова Драгану пришлось пересказывать свою, уже поднадоевшую историю и от этого казавшуюся ещё более грустной. К концу расказа он почувствовал, что у него на глазах выступают слёзы и попросил закончить Снежану. Друже Кларич его внимательно слушал и делал какие-то поменки на листе бумаги. Наконец он сказал:
   -Мне не понятно на каком основании вас не выпускали.
   -Мне тоже, но это факт.
   -А почему вам отказали в Югославском гражданстве?
   -Я не могу объяснить это, но мы ждали гражданства двенадцать лет.
   -Ладно, оставим это и перейдём к непосредственному делу.
   Вам в посольстве всё правильно объяснили. Вы должны принять статус "рефьюджи". Мы вас поселим в специальный лагерь, где вы будете жить пока не решиться ваш вопрос.
   -И сколько придёться ждать?
   -От трёх месяцев до полугода, а может быть и дольше.
   -Но у меня же уже есть разрешение на постоянный въезд в Австралию, так почему же так долго нужно ждать.
   -Может это и поможет, но у нас здесь одна продседура на всех. Я могу только пообещать, что с нашей стороны мы попытаемся сделать всё, чтобы сократить продседуру. В лагере вас будут кормить, а если вам понадобяться деньги, то попробуем найти для вас работу,- пообещал друже Кларич.
   -У меня пока ещё есть немного денег и вот сестра ко мне из Австралии приехала. Если вы не возражаете, я бы мог ещё пожить у родственников, а вы бы пока решали мой вопрос,- предложил Драган и Снежана поддержала его.
   -Конечно, какие могут быть возражения? Езжайте на сколько угодно, а мы здесь пока будем заниматься вашими делами,-согласился друже Кларич.
   -Так я могу надеяться, что вы здесь можете делать всё без меня?
   -Езжайте и не волнуйтесь, мы сделаем всё что в наших силах,- ещё раз заверил друже Кларич и положил руку на папку в которой лежало заведённое дело, явно давая понять, что оно в надёжных руках.
   На этом встреча была закончена и Драган со Снежаной вышли на улицу.
   - Ты действительно всё хорошо обдумал?-спросила она- Как ты сможешь жить без Веры и Кирила. На тебе уже сейчас лица нет, может ты передумаешь.
   -Нет Снежана, всё уже решено. В Союзе мне уже жизни больше нет! Я устал от всей ихней лжи. Всё там перевёрнуто с ног на голову. Жить там порядочному человеку просто невозможно, а потому почти все пьют как лошади. Остаться-это значит поставить крест на всех своих мечтах и просто доживать неудавшуюся жизнь. Но ведь силы ещё есть и хочется попробовать чего-то нового. Ну а если они не выпустят ко мне Веру и Кирила, тогда я разобью палатку прямо перед Советским посольством и буду сидеть с плакатами пока своего не добьюсь.
   -И ты думаешь это их испугает? -с усмешкой спросила Сне
   жана.
   -Если нет, то я подожгу себя на площади, или ещё что-нибудь придумаю.
   -Не болтай глупостей!-рассердилась она, но тут же взяла себя в руки и предложила - Пошли лучше в какой-нибудь ресторан покушаем, а потом ещё успеем к вечернему поезду.
   -Зачем? В ресторанах дорого, давай лучше перекусим по-пути.
   -Пусть тебя это не волнует,- успокоила его сестра- Эти цены для меня очень даже нормальные.
   Они зашли в очень симпатичный ресторан-погребок, где Снежана заказала большое смешанное блюдо ражничей и чевапчичей, украшенных зелёным салатом и золотисто поджаренным картофелем. Запивали они всё это искрящимся в больших бокалах Никшичким пивом, а потом тёрпким красным вином. На закуску они выпили душистое Сербское кофе и удовлетворённые пошли на вокзал.
   Почти весь обратный путь они просидели в вагоне-ресторане, пили кофе с коньяком и пиво, обсуждая будующие планы.
   ххх
   Оставшиеся дни они провели вместе болтаясь по Загребу, смотрели кино, обедали в ресторанах. Драган пытался остановить Снежану от растраты денег, ему казалось, что она тратит уйму денег. Снежана же наоборот удивлялась дешевизне и успокаивала его:
   -Пусть тебя это не беспокоит. Это для тебя пара долларов деньги, а я их за пару часов зароботаю. Так что позволь мне отвязаться и делать что я хочу.
   И они отвязались... Но всему приходит конец, неделя пролетела быстро и в пятницу Снежана уезжала в Рим.
   Рано Утром они приехали на вокзал, купили билет и стали дожидаться поезда. Говорили они мало и настроение у Драгана было паршивым. У него было такое чувство, что когда Снежана уедет он полностью осиротеет. Наконец состав вкатил на перон и остановился. Они нашли свой вагон, занесли вещи и снова вышли на перон. Снежана раскрыла свои объятия и сказала:
   -Ну что брательник, давай прощаться, но только без слёз. Я думаюю что мы скоро увидимся.
   -Я тоже так думаю, дай только бог это всё выдержать?
   -Ты главное не бери много в голову. Позвони мне через недельку, я буду уже дома.
   -Я позвоню когда что-то выясниться в Белграде. А пока мы поедем со стрицем в деревню и навестим могилу бабушки.
   -Кстати,-вспомнила Снежана- вот тебе деньги и ты купи цветы от меня и положи на могилу.
   - Зачем это?-возмутился Драган- Я и сам куплю.
   -Не дури, у тебя денег мало и они тебе пригодяться, а во вторых я хочу чтобы цветы были от меня. Понял?
   Драган нехотя взял деньги, они троекратно расцеловались и как раз в это время поезд тронулся. Снежана вскочила на подножку, а он пошёл следом за поездом. Состав набирал скорость и Драган поняв, что сейчас нарушит обещание и прослезиться, стал отставать. Он помахал рукой, повернулся и пошёл в другую сторону. Теперь он остался один и положиться было не на кого.
   На следующий день вместе с Мичо он поехал в Босну на родину отца и стрица. На этой земле теперь жил только его двоюродный брат Илья с матерью. Когда-то здесь в трёх каменных домах жила большая семья прадеда. У него было десять детей и работы хватало на всех. Дом был большой и шумный. Теперь здесь царила тишина, один дом сгорел во время войны, другой выглядел совсем почерневшим от старости. В этом доме много лет назад родился отец Драгана. Увы жизнь его забросила его за сотни километров , в далёкую Россию, где каждую ночь во сне он видит эту землю и мечтает вернуться. Но эту мечту у него забрали другие люди, которым позволено решать чужие судьбы.
   Драган вместе со стрицем спали в одной комнате на тяжёлых деревянных кроватях. Весь дом отапливался только одной печкой стоящей при входе, а потому в спальне ночью было неуютно и холодно. Приходилось ложиться холодную постель и ждать пока она согреется телом и только после этого можно было уснуть. По утрам они умывались холодной водой из колодца, куда она стекала после дождя с крыш. Другой воды в доме почти не было и только иногда они завозили ключевю воду из близьлежащего источника. Зато эта вода была такой вкусной, что её можно было пить не останавливаясь хоть весь день. Потом они завтракали и пили кофе. Основной едой в доме был пршут, кортофель, фасоль, кислая капуста, молоко, сыр и яйца.
   Пршут готовили они сами. Чёрные, закопченные дымом свиные ноги висели под крышей старого дома, в котором готовили кушать. Дым от печки шёл под крышу и проходил мимо весящих окороков. Вид у них был ужасный, все покрытые сажей. Но если взять нож, соскоблить её, а потом разрезать, то перед глазами открывалось великолепное зрелище. Мясо было практически без жиринки, тёмно-красного цвета, ну а вкус такой, что запоминаля на всю жизнь. Картошка здесь тоже была особая, нежно розовая, гладкая, приятная на ощупь. Казалось что она светилась через тонкую шкуру. А если её запекать в печке, то она просто лопалась обнажая свои апетитные кристалы. Всё в этом доме было просто и натурально, такое как и столетие назад.
   В первый день они пошли на могилу бабушки. До кладбища они шли пешком около трёх километров. Оно находилось на противоположной стороне долины, на небольшой возвышенности. Отсюда открывался вид на долину где прошла вся её жизнь. Прямо через долину дом в котором она родилась, а по диогонали дом её мужа. Он стал ей таким же родным. Там родились её четверо сыновей, один из которых умер почти сразу после рождения и его могилка находилась здесь же, в нескольких шагах от неё. И вообще все вокруг были свои, с боку могила сестры, а чуть дальше могила матери. Таких кладбищь в городах не бывает, там лежат незнакомые люди, случайно оказавшиеся рядом. На этом кладбище было по-домашнему уютно и казалось, что отсюда усопшие с интересом наблюдают за своими ныне живущими родственниками. А живые их мало чем могли обрадовать. Земля оставленная предками приходила в запустение и не от того, что люди плохо трудились, а просто на ней почти никого не осталось. В доме Мандичей бедный Илья пытался сделать один то, что производилось в доме раньше. Он держал коров, свиней и овец, растил хлеб, кукурузу, картофель и многое другое. Кроме того в доме был сливовый и яблочный сад. Правда у Ильи был трактор с кучей разных прицепов, который ужасно помогал ему, но всё равно рук на всё не хватало.
   Хозяйство приходило в упадок, точно так как и у соседей.
   Поэтому стриц Мичо, всегда когда имел возможность, приезжал на несколько дней помочь Илье в горячую пору.
   Теперь, вместе с Драганом они помогали строить загоны для скота, который мог пастись там без пастухов. Драган не был слабаком, но будучи непривычным к сельскому труду, сильно уставал. Он старался не подавать вида, да и работа шла ему на пользу, помогая забыть о собственных проблемах. Но как только приходил вечер, в памяти опять вслывали семья, друзья, Одесса. Только ракия могла смягчить эту тоску, а в доме её было сколько хочешь. Она приятным теплом разливалась по телу, обвалакивала возбуждённый мозг.
   Через две недели они вернулись в Загреб. Долго жить в доме стрица Драган не мог. Мичо и его жена были простые труженники, в поте лица зарабатывавшие деньги на жизнь себе и детям. В доме у них было всё необходимое, была даже своя машина, но всё это давалось им с большими потугами. Это делало жену стрица очень нервной и невоздержанной. Ей всегда казалось, что кто-то живёт за её счёт и Драган всегда чувствовал это приезжая к ним в гости. Почувствовав это и в этот раз, он решил поехать в Белград. В воскесенье он последний раз позвонил в Одессу поделиться своими планами. Разговор получился невесёлый. Все желали ему удачи и при этом плакали. Он и сам был готов расплакаться, бросить трубку и бежать назад к ним.
   Утром следующего дня провожая его на вокзале стриц Мичо сказал:
   -Будь здоров, удачи тебе с твоих планах. Только смотри не делай глупости, взвесь всё хорошенько и не забывай кто у тебя остался дома.
   -Обещаю тебе, что кидаться в авантюры я не буду,-успокоил его Драган.
   В Белграде сразу с вокзала на трамвае он отправился в представительство ООН. День был жаркий, а он был одет совсем не по летнему. Он порядком вспотел дожидаясь пока его вызовут. Наконец появился друже Кларич.
   -Ну что, вы уже вернулись?- с очаровательной улыбкой спросил он.
   -Да. Я больше не мог оставться у родственников,- объяснил Драган и продолжил- Скажите, а что происходит с моими делами?
   -Какие дела?- удивился друже Кларич- Вот сейчас вы приехали и мы ими займёмся.
   Драган от такого ответа обалдел и даже не знал что сказать. Наконец заикаясь он произнёс:
   -Получается, что моими делами здесь никто не занимался? Вы же обещали мне за время моего отсутствия всё приготовить.
   -Простите, как я мог этим заниматься, если вас нет? Свой паспорт вы не сдали и медицинскую комиссию не проходите.
   Это означало, что за всё это время его дела никто даже не переложил с места на место. Почти месяц пропал даром и Драган почти закричал:
   -Так зачем же вы мне сказали, что я могу уезжать и ни о чём не беспокоиться?
   -Вы на меня голос не повышайте, я вам такого сказать не мог,-осёк его друже Кларич и лицо его приняло суровый вид.
   - Как же не говорили? Я бы тогда никуда не уехал и остался здесь. Ведь я больше всего боялся потерять время.
   -А я вам ещё раз говорю, что вы не праильно меня поняли. Успокойтесь. Поезжайте в лагерь, устраивайтесь, а с завтрашнего дня мы начнём все формальности.
   -Скажите, а в Австралийском посольстве они получили ответ из Москвы?
   -Этого я не знаю, но завтра, когда вы придёте, я вам всё раскажу. Сейчас я вам дам адресс лагеря и расскажу как туда доехать. Вы устраивайтесь, а завтра приезжайте с паспортом сюда и мы вам выдадим удостоверение беженца.
   -У меня нет паспорта, только удостоверение лица без гражданства,-напомнил Драган.
   -Ах да, вспомнил. Ну так сдадите его.
   Дальше говорить было не о чем. Драган взял адресс, получил инструкцию как добираться в лагерь и вышел на улицу. До лагеря надо было добираться долго, сначала на трамвае, а потом на автобусе. Так что времени обдумать своё положение у него было достаточно. Что и говорить положение было не из весёлых. Он потерял месяц, потратил почти все деньги, а в результате был ещё в самом начале пути ведущего неизвестно куда. Получалось, что доверять на слово никому нельзя, не глядя на приятную внешность и красивые разговоры. Наконец автобус выехал в пригород застроенный одноэтажными домами и через некоторое время остановился. Водитель сказал Драгану, что это его остановка. Отсюда пришлось долго идти в гору. Было жарко и пот градом катился по его спине. Он снял с себя пиджак и накинул его на руку, в другой руке он держал тяжёлую сумку. Нежидано у сумки лопнула ручка и она упала на землю. Драгану пришлось взять её под мышку и он шёл изгибаясь под её тяжестью. Желание бросить всё и вернуться становилось всё навязчивее. Наконец он поднялся на вершину холма и оказался у забора из колючей проволоки, за которой находился лагерь беженцев. Лагерь больше походил на парк. Он вошёл в центральные ворота и по тенистой аллее направился к дому похожему на административный корпус. Он зашёл в приёмную и стал ждать. Вскоре в комнату вошла маленькая женщина и спросила:
   -Здравствуёте, кого вы ждёте.
   -Здравствуйте, меня направил друже Кларич,-ответил он.
   -Ах да, мы вас ждём. Давйтпе я вас запишу,- и она достала пустую анкету, а Драган снова стал рассказывать о себе.
   -Значит вы из СССР? -спросила малышка- Интересно, у нас ещё таких не было.
   -Поздравляю, теперь ваш ассортмент увеличился, -попытался пошутить он.
   -Идёмте, я вам покажу где вы будете жить. Берите свои вещи.
   -А это всё что у меня есть.
   -Ну густо,-вздохнула она.
   Вдоль аллеи по которой они шли стояли небольшие, одноэтажные домики. Возле них вертелись женщины и дети. Невдалеке находилась детская площадка и отсюда открывался великлепный вид на Белград. Сразу за площадкой стояли три домика, к одному из них они и подошли. Женщина покопавшись в большой связки ключей, наконец нашла нужный и открыла дверь. Из комнаты неприятно пахнуло запахом мужика одиночки. Это был запах несвежих носок, одежды и постельношго белья. Нельзя сказать, что этот запах был с ног сшибающий, но достаточно сильный. Драгану подумалось, что ему придётся здесь жить долго и вскоре от него тоже будет исходить такой запах. От этой мысли стало противно, но он смолчал.
   -Распологайтесь, вот ваша кровать,- любезно сказала с таким видом, будто она предлагала ему номер в "Интерконтинентале" -Умывальник здесь, а туалет на улице за соседним домиком. Распологайтесь и после э того можете сразу идти обедать. Обед у нас с двух до трёх, ужин с семи до восьми,- она протянула Драгану ключ и пошла назад.
   Оставшись один он сел на кровать и задумался. Всё обернулось не так как он хотел. Теперь надо было жить неизвестно сколько в этой маленькой каморке, расчитаной на два человека, в окружении чужих людей и на чужих харчах. Он поднялся и решил идти в столовую, голодный желудок в такой ситуации очень плохой советчик.
   Столовая находилась с противоположной стороны административного корпуса и было здесь многолюдно. В основном здесь были беженцы из соцстран: румыны переплывшие Дунай, поляки, чехи и венгры, приехавшие сюда туристами и отказавшиеся ехать обратно. Румыны были в основном одиночки, а все остальные сидели семьями и потому в столовой было так много детей. Еда была здесь простая, но очень добротная. Всё было бесплатным, кроме прохладительных напитков, которые можно было купить в баре. Правда на столе стояли графины с простой, холодной водой, но всем хотелось Кока-колы или Фанты. Драгана посадили за стол с польской парой и одиноким чехом по имени Ян. Его соседи по столу оказались очень любопытными и сразу стали засыпать его вопросами. Узнав, что он из Советского Союза, они были очень удивленытем, что ему удалось выбраться. Ян был настроен очень антисоветски. Драган понимал, что у чехов достаточно оснований чтобы не любить русских, но не нравилось когда всю нацию красили в один цвет. Ян ненавидел всё, что оставил дома и мечтал поселиться в Австралии или Америке. Он проклинал все порядки насаженные русскими, проклинал их за то,что в школе должен был учить в школе русский язык и петь русские песни. И вообще он считал свою страну тюрьмой. Ничто его там не грело и он был счастлив, что вырвался.
   Такая слепая ненависть отталкивала Драгана и ему совершенно нехотелось продолжать разговор или что-то доказывать. Поэтому, быстро закончив еду, он вышел из столовой. Теперь уже жизнь не казалась ему такой тяжёлой, он достал сигарету и закурил. От первой затяжки голова сразу закружилась. Снова вспомнилась Одесса... Сколько лет пройдёт пока он увидит её снова, а может этот день не наступит никогда. Вспомнилось как встречали его, когда он вернулся из Австралии, тогда в аэропорту Кирил не узнал его. А ведь тогда прошло всего пол года, что будет если они не увидяться несколько лет? Думая об этом Драган вдруг поймал себя на том, что он всё время дёргается, хватается за голову и иногда сам с собой разговаривает. Видать со стороны он выглядел ненормальным. А впереди ещё нужно иметь много сил и спокойствия, надо следить за собой и не сходить с ума. Завтра предстоял очередной тяжёлый день и он решил поити к себе в комнату, полежать и немного отдохнуть. Зайдя в домик, он лёг на кровать и ему почти удалось уснуть, но в это время вернулся его сосед по домику. Им оказался красивый и высокий румын по имени Вио. Говорить им пришлось на английском, на котором они говорили очень слабо, а потому часто останавливались для объяснений. Вио только вернулся с работы, которую им помогали найти здесь в лагере. Работы эти были в основном не нуждающиеся в высокой квалификации, как чистка или копание.
   -И хорошо вам за это платят?-спросил Драган.
   -Не очень, -отмахнулся Вио- но я доволен. За эти деньги я купил себе кое-чего из одежды, ведь я сюда приехал почти голый. Вот посмотри!- и он стал показывать свои покупки.
   Вещи были дествительно красивые.
   -А в Румынии ничего этого нет? -спросил Драган.
   -А что в Румынии есть? Только Бухарест и Чаушеску.
   -Значит жизнь в Румынии очень тяжёлая?
   -Это вообще не жизнь. Ничего нет, даже свет по ночам отключают и телевизор даже посмотреть нельзя. Здесь
   если работаешь- можешь купить всё. А в Америке жизнь ещё лучше.
   -В Румынии у тебя кто-то остался?
   -Конечно остались родители, братья и сёстры, жена и двое детей.
   -И тебе не жалко было их бросать? Ведь может сложиться так, что ты их больше никогда в жизни не увидишь.
   -Жалко, но что делать?- пожал плечами Вио - Но я их всё равно увижу. Поживу три года в Америке, получу гражданство, вернусь и заберу с собой жену и детей. Ведь тогда "сигуранца" ничего не сможет мне сделать.
   -Так как же тебе удалось сбежать?
   -Очень просто, ночью переплыл Дунай и всё.
   -И не было страшно? Ведь тебя могли убить!
   -Могли, да не убили. Да разве я один такой? Здесь в лагере таких как я трое и все они вплавь ушли. Ты мне лучше раскажи как тебе удалось сбежать из СССР ведь он с Югославией не граничит.
   -Я уже много лет пытлся уехать в Австралию, но меня не пускали. Теперь я приехал сюда и решил не возвращаться.
   -Как же они тебя сюда пустили?
   -Просто не смогли не пустить, ведь я не советский гражанин.
   -А чей -же? удивился Вио.
   -Я без гражданства.
   -Это интересно,- удивился Вио - Я такого никогда не слышал. А ну-ка покажи свой паспорт.
   Драган вытащил из кармана своё удостоверение и протянул его Вио. Тот внимательно осмотрел его и сказал:
   -Так вот же здесь Советский герб.
   -Герб то советский, но паспорт не красный а коричневый.
   -Не понимаю тогда как же они тебя моли не выпускать? Тогда меня из Румынии могут с американским паспортом не выпустить.
   -Они всё могут. Никто тебе ни Союзе, ни в Румынии объяснять ничего не станет,- подтвердил Драган.
   -Это точно,-нехотя согласился с ним Вио. Дай бог чтобы
   им за это пришлось ответить. Пусть они все передохнут как бешанные собаки. Давай выпьем за это, у меня есть по этому поводу бутылка вина.
   -Давай, я согласен. У меня тоже есть бутылка сливовицы,- согласился Драган.
   Вот и отлично ! Тогда давай соберёмся после ужина и выпьем. Я ещё одного друга приглашу, у него тоже есть что выпить.
   На этом они и договорились и сразу после ужина собрались в домике, но уже втроём. Третим оказался молодой здоровяк по имени Дан. Вечер был жаркий, а потому они начали с холодного пива, которое принёс Дан, потом пили сливовицу, а уж потом это всё палировали вином. После первых рюмок сливовицы они порядком захмелели и стали понимать друг -друга гораздо легче.
   Дан жил в лагере уже больше четырёх месяцев, в ожидании австралийской визы и пока без результата. Несмотря на это он был в хорошем расположении духа и был уверен, что если не австралийскую, то американскую, немецкую или шведскую он всё-равно получит. Эту уверенность он хотел передать и Драгану.
   -И тебе не надо беспокоиться. Не попадёшь в Австралию, так поедешь в другую страну. Главное что ты вырвался из этого проклятого социализма.
   -Нет, мне подходит только Австралия, да и социализм я не считаю таким уж злом.
   -Так ты значит красный?-насторожился Дан.
   -Не красный, а скорее розовый,-уточнил Драган- А вы неужели считаете, что то общество где мы жили было социалистическим? Нет, то был не социализм, а диктатура.
   -Меня это не интересует, Я там жил и видел всё, а потому считаю всех коммунистов сволочами,-вмешался Вио.
   -Да никакие они не коммунисты! Ваш Чаушеску обыкновенный диктатор и нет ему никакого дела до простых людей. И очень жаль, что такие поддонки осквернили саму идею так, что потом о ней люди лет сто не вспомнят,- пытался возразить Драган, но Вио не соглашался.
   -И правильно сделают, если не вспомнят пототому, что дерьмо всё это.
   -А мне жалко жизни сотен тысяч людей веривших в эту идею, жалко своего отца.
   -А ты не жалей и вернись!- со злобой сказал Дан.
   -Может ты и прав,-согласился Драган- но только я никогда в жизни не поддерживал этот строй и не хотел бы поддерживать его сейчас.
   Разногласия между ними, нарастали с каждым стаканом. В комнате было ужасно накуренно и Драган уже перестал чувствовать тот спёртый воздух, который бил ему в нос раньше.
   -Ну вот, уже принюхался,-подумал он- А скоро я сам так вонять буду.
   На душе стало тоскливо и он решил выйти на улицу. Стояла чудесная ночь. С вершины горы открывалась великолепная панорама Белграда играющего тысячью огней. Ветра не было совсем, на небе не было ни облачка, звёзды висели прямо над головой и казалось, что до них можно дотянуться руками. Красота звёздного неба завораживала и Драган решил лечь на траву, успокоиться и немного подумать. Но покой к нему не приходил. В голове кружилась только одна мысль, что он может потерять всё самое дорогое, что есть в его жизни. Но тогда какой смысл окажется в ней. Всю жизнь он пытался вырваться из СССР и вот теперь когда для этого осталось сделать всего один, решающий шаг, он не может на него решиться. Не безумие ли это? Странная штука эта жизнь, вокруг столько красоты и столько несправедливости. Зачем она нужна? В один день эта жизнь закончиться и исчезнет этот мир, звёзды, солнце, трава...
   Нет, может и не исчезнет, но он об этом не узнает никогда.
   В природе столько много красоты, только увидеть её может не каждый, ведь у большенства жизнь на столько тяжела, что у них нет времени поднять голову и оглядеться. Что знает крот крот или червь о солнце или звёздах? Для него их просто не существует. Что знает орёл о красотах кораловых рифов, а рыба просторах гор? Так и люди живут на земле и многие из них не видели ничего кроме тяжёлой работы. Казалось бы жизнь дана человеку в радость, так почему же в мире так много слёз. А может во всём этом и нет смысла и люди лишь маленькие разумные кусочки в безумном мире. А может вообще ничего нет и все это плод чьего-то воображения, но тогда чьего??? Нет такого быть не может. Как может человек так возгордиться, чтобы ообъявить себя единственным разумным кусочком мира, ведь он лишь его малая часть. А может ли часть быть умнее целого? И если обладает разумом часть, то целое наверняка обладает большим. А значит смысл есть во всём, но мы его просто не видим, как и не видно нам всего мира. Есть смысл и в каждой жизни, только надо открыть его для себя. Но смысл уж никак ни в том, чтобы потерять всё самое дорогое, что у тебя есть. Нужно просто жить согласно совести, сохранить душу и помочь близким. Что делать если в этот раз ему не хватает сил для решительного шага, он всего лишь маленький человек со всеми его слабостями. Да и нужна ли свобода такой ценой, когда ты теряешь всё самое дорогое в жизни и даже сам её смысл. Значит завтра надо будет узнать какие гарантии они ему дают, прежде чем делать следующий шаг. С этой мыслью он поднялся с травы и пошёл к до мику.
   Вскоре они допили всё вино и разошлись спать. Когда Вио выключил свет, Драган повернулся на бок и вперые за много дней спокойно уснул.
   Рано утром, после завтрака, он попрощался с Вио, собрал свои вещи и направился в представительство ООН, где его
   приветливо встретил друже Кларич.
   - Доброе утро. Давайте ваши документы, я их обменяю на удостоверение рефьюджи.
   -Нет, так я не могу,- возразил Драган- Получается странная игра. Я знаю всё что могу потерять, но совершенно не уверетн в том, что ждёт меня впереди. Вы мне можете дать какие-то гарантии, что мне будет разрешён въезд в Австралию?
   - Таких гарантий вам не может дать никто. Мы можем только ходатайствовать об этом.
   -А не могли бы вы тогда позвонить в посольство Австралии и узнанать, получили ли они телекс из Москвы.
   -Я ещё вчера звонил им и они сказали, что никакого ответа не получали.
   -Как же так, ведь пошло уже больше трёх недель. Почему всё идёт так медленно?
   -Это вы узнавайте в посольстве, мы к этому никакого отношения не имеем.
   -Всё это очень странно, одна рука не знает, что делает другая. Я от этой неопределённости просто схожу с ума. В такой ситуации я не могу рисковать соей семьёй.
   - Так вы отказываетесь сдавать паспорт?
   - Просто не могу решиться на такой шаг.
   -И будете возвращаться в СССР?- удивлённо спросил друже Кларич и Драгану показалось, что по его лицу пробежала улыбка удовлетворения. А может быть это ему просто показалось. Кларич был обыкновенный чиновник, о который как о прибрежные скалы, как волны бьються люди, разбиваются и падают вниз. Скалы рушаться очень редко. На прощание они пожали руки и Драган вышел на улицу. .
   Последним делом он решил зайти в Австралийское посольство и через полчаса он был уже там. Говорить ему пришлось всё с тойже самой Мартин.
   - Вы получили ответ на телекс из Москвы?-поинтересовался он.
   -Нет ответа ещё не было, но должен быть со дня на день. На это уходит порядка двух недель.
   -Но с тех пор как вы послали запрос прошло уже больше трёх. Что-то ваша почта работает с большими задержками.
   - Всякое случается, бывают и задержки. Вы не забывайте, что вы такой не один, а сотни и со всеми надо разобраться.
   -У меня нет возможности ждать так долго без всяких гарантий. Вы мне можете пообещать, что у меня проблем со въездом в Австралию не будет?
   -Нет. Такого мы вам обещать не можем, пока не ознакомимся с делом поближе, да и в этом случае вам надо будет пройти медицинскую комиссию.
   Этот ответ окончательно убедил его в выборе.
   -Вы знаете я не могу решиться на такой шаг без моей семьи. Я поеду обратно и попробую выехать вместе с семьёй сюда опять через полгода, или год. Не могли бы вы мне побещать, что приготовите мои документы к следующему разу, чтоб нам не пришлось долго ждать.
   -Я попытаюсь сделать всё возможное, но вы то уверены что вас выпустят сюда вместе с семьёй?
   -Я буду бороться за это и может быть получиться.
   -Желаю вам удачи и со своей стороны сделаю всё чтобы помочь вам.
   -Спасибо, тогда я пойду, до свидания,-неувенно пожав плечми сказал он и повернувшись пошёл к выходу.
   На улице пекло солнце. Он зашёл в близьлежащую кафану и заказал себе пива. Холодный напиток принёс немного облегчения, но на душе было всё-равно грустно. Ещё бы, ведь он отказался от всего, к чему стремился шесть последних лет своей жизни. Как теперь смотреть в глаза людям, которые знали о его планах. Но он не мог сильно корить себя за проявленную слабость. Он допил пиво и пошёл компасировать билеты. Это удалось ему без трудностей и уже через час он сделал это в одном из туристических агенств. После этого он решил пройтись по магазинам и купить на оставшиеся деньги подарков. Кирилу он купил два красивых робота.
   Поезд отправлялся поздно вечером. Драган одиноко стоял на пероне. Его не провожал никто. Когда поезд тронулся, он запрыгнул на подножку и прошёл в вагон. В корридоре он открыл окно и высунулся на улицу. Мимо проплывал ночной Белград. До свидания город -свидетель его поражения. Он знал, что если в будующем ему не удасться вырваться из Союза, он никогда не простит себе эту слабость. А может быть он вернёться сюда, чтобы попробовать это ещё раз. Но всё это было из области предположений. Виноват во всём он сам, доказав, что он лишь обыкновенный человек, которого так много в жизни связывает, а не азартный игрок, который может поставить на карту всё, что имеет.
   Поезд выехал на Дунайский мост, прокатился мимо Нового Белграда и стал въезжать в ночь.
   ХХХ
  
   ЭПИЛОГ
   Жизнь не предсказуема- это знают все, но то что на столько - не предпологал никто. Все ждали, может быть когда-нибудь придёт к власти человек нового покаления и хоть как-то изменит "чудесную" советскую жизнь, при которой неуклонно растущее благосостояние советского народа выросло на столько, что жить так дальше стало невозможно. Когда ложь, возведённая в абсолютную правду, стала чётко видна. Но Горбачёв превзошёл все ожидания. Правда первые его законы были о трудовой дисциплине и борьбе с пьянством. Тогда подумалось, что гайки системы стали закручиваться ещё сильнее. Но вдруг всё развернулось на сто восемьдесят градусов и началась "перестройка". Коснулась она и ОВИРа. Драгана неожиданно вызвали и предложили подать документы на пересмотр дела о выезде в Австралию. Они подали заявление и через три месяца получили разрешение на выезд из СССР. Всё это произошло когда в воздухе запахло свободой. Драган чувствовал какое-то неудобство от того, что он уезжал именно теперь, когда в стране происходило то, о чём раньше можно было только мечтать, когда можно было помочь этой стране стать свободной и богатой. Но было и то, что отталкивало. Люди, запутанные многолетней ложью, уже не понимали где добро, где зло и поносили всё подряд, как-будто в жизни не было вообще ничего хорошего. Вместо того, чтобы идти по пути перемен, все стали искасть виновников ошибок прошлого. Так, или иначе, но оставаться в этой стране было глупым. Для чего же прожил все эти годы, борясь за право выезда?
   С лёгкой душой он садился на московский поезд, чтобы ехать в посольство за визой. Он долго стоял у окна глядя на убегающую вдаль Одессу. Рядом с ним о чёт-то довольно бойко разговаривали мужчина и женщина. Драган невольно стал свидетелем их беседы. Разговор шёл о перестройке и об отношении к ней. Мужчина , судя по всему, был отставным офицером и уже начал престраиваться. Женщина была более консервативной, но привычка быть согласной с линией партии делала своё дело.
   -Вот я никак понять не могу,- получается, что у нас в прошлом было много ошибок и жестокости?-спрашивала она.
   -Выходит что так. Сталин много лишних дров наломал и слишком много невинных людей уничтожил,-согласился мужчина.
   -И Брежнев тоже ошибки делал, а ведь мы без него ещё совсем недавно жизни не представляли.
   -Это точно. Но ведь при нём, как говорит Горбачёв, застой начался. Теперь нам надо навёрстывать время, быстро развивать науку и интенсивнее работать. Перестройка должна помочь нам.
   - Ну перестройка это понятно нужное дело, но ведь сейчас так много болтунов появилось, которые поносят всю нашу жизнь. Это тоже нормально?
   -Ну а что делать?-несколько скомфуженно объяснял мужчина- Горбачёв говорит, что нам нужна свобода слова и плюрализм мнений. Так что пусть говорят, что хотят.
   -Ну хорошо. Раз Горбачёв говорит, пусть будет так.- явно неохотно согласилась она, глубоко вздохнула и на некоторое время затихла. Но вдруг спохватившись спросила:
   -А скажите мне, что происходит с этими евреями, немцами и другими не русскими национальностями? Мы их кормили, поили, учили, а теперь они уезжают куда захочется. Это тоже правильно?
   -А что делать, если они не хотят с нами жить? Тогда пускай едут куда хотят. Как говорит Горбачёв, все свободны.
   -Коль они свободны, то пусть едут,- пожав плечами нехотя выдавила из себя женщина и тут же добавила- Пусть едут, но только если что случиться, пусть там все передохнут, но назад не возвращаются!
   Драгана от этих слов аж передёрнуло, но он сдержал себя и вмешиваться не стал. Он зашёл в купе и лёг на постель. Хорошенькое напутствие дала ему простая советская женщина. "Пусть все передохнут, но не возвращаются."
   Он ещё долго думал о её доброте. Откуда это в людях?
   Он уезжал из страны, где прошла вся его жизнь. Всё плохое и хорошее оставалось здесь. Уезжая он не держал зла.
   Хотелось только одного, чтобы на этой земле воцарили счастье и покой и чтобы его друзья и их дети смогли вкусить эти плоды.
  
   КОНЕЦ.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"