Клара поднялась пораньше, накормила Диму и пошла в контору. Сегодня приезжал Дроздов, и она не хотела опаздывать. Выйдя на улицу, она остолбенела от холода. Холодный ветер продувал её насквозь и она, замотавшись в платок, побежала в контору. Дроздова ещё не было, но зато в конторе был недовольный Макаров.

-Чёрт побери, пришли холода, а у нас в коровниках холодно и кормов нет! Как зимовать будем - одному богу известно. Если скот начнёт падать, то нам не сдобровать. Стране сейчас продукты нужны, как никогда.

В это время двери открылись, и в них показался Дроздов. Увидав Клару он улыбнулся.

-Ну что, прижилась ты здесь?

-Да всё это благодаря вам,- поблагодарила она.

Дроздов окинул её внимательным взглядом и сказал:

-Только что это у тебя за вид? На улице мороз, а ты в лёгких туфельках и платочке. Ты что Макаров себе думаешь? Сотрудники у тебя умрут от холода.

-А что я должен делать? У меня одежды нет.

-Меня это не волнует, где ты их возьмёшь, но только чтобы к завтрашнему дню у неё были валенки и полушубок. Разбейся, но достань. Ты меня понял?

-Ну а если я их не достану?

-Тогда отдашь ей свои.

-Понял, товарищ начальник, - недовольно буркнул Макаров и вышел, а Клара с Дроздовым стали разбирать бумаги.

Макаров вернулся через несколько часов, неся в руках тулуп и валенки. С кривой улыбкой он бросил их перед ними на стол.

-Вот видишь, нашёл, а ведь говорил что нету,- усмехнулся Дроздов - Примеряй Клара!

-Да что толку вам говорить, вы ведь слушать не хотите,- махнул рукой Макаров.

Клара взяла в руку валенки и увидела, что один из них белый, а другой чёрный.

-А почему они разноцветные?- удивилась она.

-Других не было.

Клара сняла туфли и стала напяливать валенки. Левый налез легко, а правый что-то упрямился.

И тут она сделала ещё одно открытие.

-Так ведь они оба на левую ногу!

-Я же говорю, что других нет, придётся носить так.

Она глянула на Давыдова, но он только пожал плечами. Надев оба валенка, она встала на ноги и поняла, что ходить так тяжело, но зато теперь ей стало на много теплее. Затем она стала примерять

тулуп. Он был не новый и очень тяжёлый, но она надела его и застегнула пуговицы. Дроздов и Макаров взглянув на неё, громко рассмеялись.

-Ну вот, теперь ты выглядишь как настоящая доярка, теперь ты такая - же, как и мы.

И действительно вид у неё был ужасный, зато теперь ей было тепло. По белым и чёрным валенкам её узнавали все колхозники и, завидев ещё издалека говорили:

-Вон наша бахалтерша идёт.

Раз в неделю она ездила с отчётом к Дроздову и для этого ей была выдана кибитка с лошадью, а зимой ей дали сани. Кормов в колхозе почти не было, потому лошадь едва волочила ноги. Иногда она просто отказывалась идти, и тогда приходилось стегать её кнутом. Наступили холода и всю степь засыпало глубоким снегом, а потому дорога на комбинат стала куда более опасной. В пути можно было не только застрять, в округе стали шастать голодные волки и от их завываний у Клары холодело на сердце. Ездили они в " Центральное" обычно вместе Макаровым и лошадью он управлял сам. В тот день у него ещё было много дел, и он сказал Кларе, чтобы она ехала сама.

-Да как же я поеду, ведь я не могу управлять лошадью!- взмолилась она.

-А ею не надо управлять, она отлично знает дорогу и сама тебя довезёт. Только иногда, если она заупрямиться надо её ударить хлыстом и крикнуть "Ач" и она побежит. Он в доказательство слегка стегнул её хлыстом, крикнул "Ач" и лошадь тронулась. Он вернул Кларе кнут и пошёл в контору. Клара исполнила все указания и лошадь нехотя пошла. Действительно, дорогу она знала и шла домой с трудом передвигая ноги. Они проехали пару километров и тут начал падать снег.

Ветер дул в лицо, и лошадь сначала замедлила ход ну а потом совсем встала и легла на заснеженную землю. Клара схватила кнут и стала махать им, при этом грозно выкрикивая "Ач". Однако лошадь не обращала на неё никакого внимания. Тогда она стала бить её сильнее, но и это не дало результата. Она присела на корточки и заплакала. Неожиданно она услышала шум и, подняв голову, увидела в метрах двухстах от себя телегу, на которой сидели два человека. Клара вскочила на ноги и громко закричала:

-Помогите!!!

-Телега ещё проехала несколько метров и остановилась. Затем она развернулась и поехала в её сторону. Поравнявшись с ней, телега остановилась и с неё спрыгнули два молодых парня- механика из соседнего совхоза.

-Ты чего кричишь?- спросил её парень повыше.

-Ребята, миленькие помогите мне. Эта зараза лошадь идти не хочет. Я тут замёрзну, или меня сожрут волки.

-Дайка мне кнут,- попросил другой и, взяв его в руку, замахнулся. Лошадь не стала дожидаться и сразу поднялась.

-Садись и езжай, теперь она не остановиться,- сказал он.

Клара снова села в кибитку и лошадь пошла. Механики сели на свою телегу и поехали в другую сторону. Но не успела Клара проехать и минуты, как лошадь снова легла. Клара спрыгнула си побежала вслед за телегой.

-Ребята, не уезжайте, она снова легла.

Телега развернулась и подъехала снова.

-Ну что с тобой делать?- спросил высокий механик.

-Отвезите меня пожалуйста до дома.

-Да это ж нам два километра петлю придётся делать.

-Ну не бросайте меня здесь одну, ведь я здесь погибну.

-Что делать Серёга, придётся эту багалтершу домой везти,- сказал высокий и пересел к Кларе в кибитку. Как только он поднял кнут, лошадь сразу пошла, а вторая телега поехала вслед за ними. Без дальнейших приключений они добрались до совхоза и отвезли Клару домой. Она звала их на чай, но уже начинало темнеть и они спешили к себе домой.

На следующее утро всё было засыпано снегом так, что было тяжело добраться до работы. Так наступила зима, но теперь Клара уже не так её боялась. У них был тёплый угол, немного зимней одежды, а самое главное у них было что кушать. Каждый день ей на ферме выдавали молоко, иногда масло. На те небольшие деньги которые она зарабатывала, покупался хлеб, мыло и другие предметы необходимости. Теперь они ждали весну и хороших вестей с фронта. Но до хороших новостей было ещё далеко, от мужа не было вообще никаких вестей, ну а от её брата Сёмёна уже ничего не могло придти. Сразу, как только началась война его послали на фронт в штрафные батальоны. Воевал он где-то под Ленинградом, и погиб там же неизвестно от какой пули, то ли от вражеской в лицо, то ли от пули в спину выпущенную комиссаром. Могилы его никто не нашёл, да и не искал.

ХХХХ

Зима пришла рано и снега в Босне навалило, как в Сибири. Передвигаться между селениями было очень тяжело, а добраться до Липы из Бихача было практически невозможно. Ещё осенью

дорога через Рипачки Кланац была взорвана и заминирована Дрварской четой возглавляемой младшим офицером королевской армии Мане Роквичем. Враг мог подойти теперь только со стороны Петровца, но и здесь все дороги простреливались партизанами. Если раньше в Босне жили вперемежку сербы, хорваты и мусульмане, то теперь все меньшинства бежали из селений, а их дома были сожжены. Если сначала злобствовали только усташи, то потом покатились слухи о том, что мусульмане стали палить сербские дома, провославные церкви, а главное стали частыми случаи насилия над сербскими женщинами. Ответ не заставил себя долго ждать, в округе были спалены все джамии и мусульманам пришлось бежать в "Чуково".

Однако воевать приходилось не всегда, а время коротать как-то надо было. Самыми популярными оставались азартные игры. Играли во всё, но самые рисковые играли в карты. Компания у них была немаленькая - человек двадцать и каждого из них была своя кличка. К Джукану прицепилась кличка "Чико", к Миловану - "селяк из Загреба" (хотя в Загребе он никогда не был), а Саё Грбич получил совсем неожиданную кличку - "Сталин". Тюремный опыт Джукана давал ему большое преимущество, а нахальство и умение вовремя рискнуть, действовали на соперников хуже колдовства. Слухи о его везении разносились быстро. Играли они на деньги и сигареты, на продукты и алкоголь, иногда даже на кольца и часы. Он чувствовал, что удача всегда с ним и она действительно редко покидала его. Запомнился случай, когда он играл против некого Лазо. Тот был на лет десять старше, у него была у него жена и двое детей. Маленький, но настырный Лазо тоже славился своей удачей и вот они столкнулись в игре, где каждый хотел победить любой ценой. Сначала удача улыбнулась Лазо, и он выиграл несколько партий. Джукан был уязвлён, сознаться не хотел и продолжал увеличивать ставки. Банк приобрёл серьёзные размеры и Лазо нервно заёрзал. Джукан же ещё раз рискнул и в этот раз удача улыбнулась ему.

-Айнц!- объявил он и, бросив карты на стол, стал сгребать деньги.

Лицо у Лазо вытянулось, а глаза злобно сверкнули.

-Ставлю двойной банк,- сказал он.

Джукан на некоторое время задумался.

-А чего так много?

- Ты что, струсил?- хмыкнул Лазо.

-Ещё чего! Я согласен. Ложи деньги на стол и сдавай карты.

Лазо полез в карман, достал нужную сумму выложил на стол, но было видно, что деньги у него кончились. Джукан поставил столько же. Сидящие вокруг притихли. Лазо сдал Джукану две карты.

-Ещё попросил он.

Лазо кинул карту на стол и Джукан, прикрыв её от окружающих, попросил ещё. Лазо кинул карту и ехидно улыбнулся. Джукан снова согнувшись посмотрел на карту, и положив их на стол, улыбнулся и тихо произнёс:

-Себе.

Лазо перевернул карту - это была восьмёрка и семёрка. Злостно сплюнув на пол, он открыл ещё одну и с облегчением улыбнулся - это был Король.

-Мне хватит, у меня девятнадцать, а у тебя?

-Двадцать,- ответил Джукан и, бросив перед собой карты, стал собирать деньги.

-Подожди, играем ещё,- запротестовал Лазо.

-А деньги у тебя есть?

-Давай сыграем в долг, я тебе завтра отдам.

-Нет, в долг я не играю, тем более в карты,- отказался Джукан и продолжил - Тем более, что у тебя есть жена и дети.

-Но ты не можешь так прекратить игру! Ты должен дать мне шанс отыграться! - орал Лазо, хватая его за руки.

-Я согласен дать тебе шанс, но у тебя нет денег.

-Ладно, чёрт с тобой, ставлю часы!- согласился Лазо, засучил рукав и снял с руки красивые часы.

Джукан взял их в руку, осмотрел и послушал ход.

-Чего ты смотришь? Часы Швейцарские.

Действительно часы были отличные и Джукан согласился.

-Ладно сдавай.

Они снова уселись за стол, а наблюдающие снова приутихли. Лазо трясущимися руками стал тасовать колоду и положил её перед Джуканом. Первой картой, которую он открыл оказалась десятка, второй семёрка. Сумма была небольшая, но он решил дальше не рисковать.

-Мне хватит,- сказал он.

Лазо открыл первую свою карту- это была девятка, второй оказалась восьмёрка. Он призадумался упорно глядя на Джукана, а тот смотрел на него с безразличной улыбкой. Потерев виски и немного подумав медленно вытянул ещё одну карту. Это была шестёрка пик и, бросив её на стол, он заорал:

-Проклятье! Перебор.

-Всё, закончили,- сказал Джукан.

-Нет, давай ещё.

-Я сказал всё,- повторил он и протянул руки к выигрышу. В этот момент Лазо резким движением схватил часы и сунул их в рот, при этом глаза его выпятились.

-Положи их обратно на стол!- с угрозой в голосе сказал Джукан, но Лазо лишь отрицательно закочал головой. Кровь ударила Джукану в голову, такого он потерпеть не мог.

-Я тебя последний раз предупреждаю верни часы, или я за себя не отвечаю!- повторил он,

но Лазо не собирался ничего отдавать и встал в защитную позу. Джукан схватил его за плечо, и они сцепились. Щуплый Лазо не мог оказать достойного сопротивления и Джукан через несколько секунд оказался сверху.

-Выплюнь часы!- ещё раз сказал он, но противник лишь отрицательно покачал головой и попытался его скинуть. Окончательно озверев, Джукан врезал ему в челюсть и Лазо, стукнувшись головой об угол, потерял сознание. Джукан похлопал его по щекам, - никакой реакции. Тогда он пальцем открыл ему рот и с удивлением заметил, что во рту у него ничего нет.

Он часы проглотил,- сказал он окружившим свидетелям и, поднявшись на ноги, закончил - Вот и играй с таким говном, которые сами за себя не отвечают. Он плюнул и вышел на улицу.

Но как бывает в картах, удача вещь не постоянная и удержать "фортуну" дело не лёгкое. Так вот этот проклятый Лазо словно заглотнул его удачу вместе с часами. С того момента Джукану перестало везти в карты, хотя и нельзя сказать, чтобы он стал неудачником.

Партизанская жизнь была не из лёгких. В основном они жили прямо в лесу в наспех сколоченных бревенчатых бараках, где спали вповалку, а иногда приходилось спать прямо под открытым небом. Питаться приходилось тоже с большими перебоями, а иногда оставаться голодными по несколько дней. Еду приносили им из дома, или их угощали местные крестьяне. Так в один из дней его и Милована пригласила к себе в дом покушать старая знакомая матери из Горьевца. Они были на столько обрадованы предложением, что напросто забыли о предосторожности и вошли в дом не осмотревшись. Не успели они начать кушать, как рядом с домом стали взрываться снаряды. Это по ним открыли огонь усташи, заметившие их с высоты около дороги. Хозяйка дома, заголосив кинулась на улицу, но Милован с Джуканом были на столько голодны, что не могли бросить еду лежавшую на тарелках. Один из снарядов попал в сарай рядом с домом, но они, переглядываясь и смеясь, продолжали запихивать в рот содержимое тарелок. Следующий снаряд попал в дом и скрыши посыпалась труха. К этому времени их рты были набиты, а тарелки пусты. Так и не прожевав пищи, они выскочили из дома и, продолжая хохотать, кинулись под укрытие небольшого бугра. Милован отслужил свой срок в армии, а потому знал, как надо передвигаться по-пластунски. У Джукана же задница торчала из укрытия и Милован, помянув бога, приказал ему лечь.

-Прижмись к земле и ползи за мной!

Он полз, держа впереди себя, в руке карабин. У Джукана же в руках была дедовское охотничье ружье, и волочил его за собой на ремне. Неожиданно курок ружья зацепился за камень и оно выстрелило, едва не попав в Милована.

-Ты совсем с ума сошёл,- заорал он - ты меня убить хочешь!?

-Нечаянно я, - оправдался Джукан.

Мы с тобой здесь либо погибнем, либо они нас возьмут в плен, что ещё хуже. Давай за мной перебежками в сторону леса. Пошёл!- и, вскочив на ноги он побежал, а. Джукан кинулся за ним. Вслед за ними опять понеслись пулемётные очереди, которые иногда фактически выбивали землю из под ног. А они бежали, продолжая хохотать, как - будто близость смерти веселила их. Они петляли как зайцы, приближаясь к кромке леса, и наконец, оказались под укрытием деревьев. Пробежав ещё несколько шагов, они остановились и посмотрели друг на друга. Да, сегодня им удалось покушать и посмеяться, а вот умереть нет.

Но не только недостаток пищи делал жизнь тяжёлой, отсутствие гигиены было ещё более тяжёлым фактором. Спали они одетыми и большими группами, а из-за отсутствия воды помыться было почти невозможно. И вот в этих условиях на них навалились вши. Сначала они были лишь у некоторых, но уже вскоре чесались все. Дошла очередь и до Джукана. Что только он не пытался делать, не помогало ничто. Всё его тело покрылось прыщами, и чесался он, как сумасшедший. Небольшая ранка на его ноге, которую он получил, поцарапавшись о ржавый гвоздь, сначала покраснела и воспалилась, а затем стала гноиться. Он пытался вылечиться, дезинфицируя её ракией, но это не помогало. Через некоторое время он заметил, что его нога начала худеть, и он стал хромать. Теперь он уже попросил, чтобы его показали доктору. Его поместили в госпиталь, где лежали раненные и больные. Госпиталем был большой барак в лесу, где больные лежали просто на полу. Но здесь был настоящий доктор и некоторые медикаменты.. Ему продезинфицировали рану и забинтовали. Но это ничего не дало, нога продолжала гнить и уменьшаться в размере. Мышцы высохли, а кожа сморщилась как у дряхлого старика. Двигать этой ногой стало практически невозможно.

Однажды ночью, когда все уже спали, он услышал разговор доктора с санитаркой. Тихим голосом доктор произнёс:

-Жалко этого молодого парня Джукана, но его нога уже в таком состоянии, что помочь ему нельзя.

Эти вши разнесли заразу по всему его телу.

-Что же вы собираетесь делать?- спросила санитарка.

-Придётся ему завтра ногу ампутировать, иначе он погибнет.

-Ой,- ужаснулась санитарка - Жалко, ведь он молодой, красивый парень, а станет инвалидом.

Они ещё раз прошли мимо него, но Джукан притворился спящим. Когда госпиталь затих, он потихонечку собрал свои вещи, оделся и выбрался на улицу. Здесь за бараком он поспешно оделся и ужасно хромая медленно поковылял в сторону дома. По - пути он выломал себе подходящую палку и обстругав её ножом сделал себе штап. Теперь ему стало на много легче идти, но эти несколько километров он шёл остаток ночи и весь день. Домой он пришёл уже поздно вечером, и как это случалось обычно, первой его встретила мать. Увидев, как он хромает, она кинулась к нему:

-Мать моя, что это с тобой сынок?

-У меня гниёт нога и мне хотели её сегодня утром ампутировать,- прояснил ситуацию он.

-Не дай то бог! - ужаснулась она - А ну, пошли в дом.

Вскоре вокруг них собрались все домочадцы отец, Раде, его жена Стана и Нана. Осмотрев его ногу, все ужаснулись, а мать тут же сказала. Его надо помыть и переодеть, а ты Миле должен пойти и привести Дару - старуху, которую все считают ведьмой. Она знает все народные тайны и может даже отогнать дьявола. Ты помнишь, где она живёт?

Отец понятливо кивнул головой.

-Так вот иди за ней прямо сейчас,- приказным тоном скала она, тоном, которым она с отцом никогда не разговаривала, но тот лишь поспешно кивнул и вышел.

Пока на плите грели самую большую кастрюлю воды, Джукану принесли поесть. Не смотря на ужасную усталость, он ел с жадностью, плохо прожёвывая пищу. Затем он разделся и сел в большую кадушку, а мать стала поливать его водой из миски. Давно забытое чувство блаженства наполнило его и особо приятным было прикосновение рук матери нежно моющими ему голову, грудь, спину. Затем он сам себе помыл себе здоровую ногу, а мать осторожно промыла его рану и обработала сливовицей, при этом Джукан завывал как волк. После этого ему дали одежду большего размера, в которой он почти утонул.

-Где моя одежда?- спросил он.

-Я её отдала Нане, чтобы она её сожгла, а пока поноси одежду Раде.

Его уложили в постель в самой крайней комнате и оставили одного. Дикая усталость сделала своё дело, и он провалился в глубокий сон. Пришёл он в себя от разговора рядом с ним. Он открыл глаза и увидел перед собой изборождённое глубокими морщинами лицо старой женщины. Она читала над ним какие-то заклинания, а за её спиной он видел мать. Продседура эта продолжалась не долго и он не понимал её смысла. Наконец Дара закончила и обратилась к Джукану.

-Не хорошая в тебе зараза парень, надо её из себя выкинуть. Правильно ты сделал, что не дал отрезать ногу. Но теперь ты должен поливать ногу своей же мочой.

Джукан сделал удивлённое лицо, но Дара продолжала:

-Ты не сомневайся, ничего кроме твоей собственной мочи тебя не спасёт. Каждый раз, когда будешь идти по нужде, собирай мочу и поливай ею ногу. Через несколько недель, сам увидишь, всё исправиться. Ты меня понял?

Джукан кивнул, а Дара вместе с матерью вышли из комнаты. Сразу после её ухода Джукан собрал свою мочу в специально отведённую для этого банку и стал поливать ею ногу, стоя над кадушкой.

Тёплая моча пекла ногу не хуже ракии, но он терпел. Сразу после этого он снова лёг и быстро уснул. Он продолжал эти продседуры по многу раз в день и перемены не замедлили проявиться. Сначала поменялся цвет ноги, воспаление прекратилось и кожа стала принимать нормальный оттенок. Зуд прекратился, и через несколько дней мышечная масса стала увеличиваться. Дома он пробыл около двух недель. За это время его нога полностью восстановилась и он мог ходить почти не хромая. Благодаря уходу матери он избавился от вшей и получил новую одежду. Но, к сожалению, оставаться дома было не безопасно, и вскоре он вернулся в лес.

ХХХ

Казалось, что этой длинной и ужасно холодной зиме никогда не будет конца. В степи продуваемой ветром, тяжело спрятаться от холода. Но человек привыкает ко всему. Привыкла к холодам и Клара. По пути на работу её грели тулуп и разноцветные валенки, ну а вечером они коротали время возле горячей печки. Зельда старалась следить за домом и маленьким Димой. Внук всё время засыпал её вопросами, на которые она не всегда могла найти ответ. Жизнь была монотонной и не интересной, но кто на это мог жаловаться, когда шла эта страшная, проклятая война.

После бесконечных и пугающих сводок с фронта, когда всё время оставлялись города, немцы немного выдохлись. И если раньше репрессированный Захаров постоянно пугал Клару, что выдаст всех жидов и коммунистов, вызывая у неё постоянное чувство страха, то теперь он немного приутих.

А когда неожиданно под Москвой советская Армия нанесла им контрудар и отбросила фашистов на несколько сотен километров, Захаров приутих и перестал приставать. У людей же появилась надежда ан скорую победу. Но вскоре немцы снова стали теснить Советскую армию к Волге и Кавказу. А когда холода прошли и началась весна, печальные сообщения с фронта снова стали омрачать жизнь. Ожил и Захаров, который снова стал угрожать Кларе. Она опять пожаловалась Дроздову.

-Не обращай ты на него внимания,- отмахнулся он - Этого Захарова тоже понять можно. Может он и был "кулак", но всё же слишком жестоко с ними обошлись. Он потерял жену и двоих детей, от этого кто угодно может озлобиться.

К концу марта холода отступили и начал таять снег. На дорогах началась слякоть, и ездить в центральное стало гораздо тяжелее. Клара уже на столько свыклась со своей ролью, что справлялась с обязанностями без проблем. Не смотря на молодой возраст, к ней относились с уважением и даже обращались с вопросами. Особо хорошо относились к ней местные казахи, которым она безотказно писала письма на фронт. Они частенько приносили ей угощения и звали к себе в дом.

Однажды вместе с Давыдовым она поехала в один из колхозов, где их пригласил к себе в юрту председатель. По этому поводу он заколол молодого барашка и приготовил настоящий плов. Запах у плова был чудесный и Клары просто текли слюнки. Давидов и Клара были усажены на почётные места вместе с хозяином, а все домашние уселись вокруг. В юрте было тепло, а потому все сняли верхнюю одежду. Ели руками из большого казана. Клара никогда не ела руками, а потому стала вертеться в поисках вилки, или ложки. Давыдов наклонился к ней и с выражением шепнул в ухо.

-Прекрати свои городские замашки, не обижай людей и ешь как все пальцами!- и при этом он бросил на неё такой такой взгляд, что она сразу потянула руку к казану и взяла щепотку плова.

Плов был горячий и очень жирный. Клара положила его в рот, и плов стал просто таять. Она потянулась за другой щепоткой, но в это время увидела грязную руку мальчика, тянувшуюся за пловом. Она глянула на другие руки, а они были не на много чище, и аппетит у неё сразу пропал. В это время хозяин дома заговорил:

-Наш бахалтер очень хороший женщин. Мы её очен любим и ты наш почётный гост.

При этом он закатал рукав, оголив не очень чистый локоть, взял из казана большую щепотку плова и, помяв в руке, положил на локоть. Затем он подвинул его прямо к Кларыному рту и сказал:

-Ешь.

Она была в полном шоке, боясь вырвать от одной мысли, что ей придётся это есть. Она сидела как каменная. Неожиданно на помощь пришёл Дроздов. Он зашёл с её стороны и съел с руки хозяина

предлагаемую порцию плова. При этом он всё перевёл в шутку:

-Почему ты всё предлагаешь ей? Ведь это я начальник, а не она. И я тоже твой гость.

Шутка удалась, все рассмеялись и даже Клара. Но оставаться на долго в этом доме она уже больше не хотела, чтобы ей чего - нибудь снова не предложили. Она взялась за голову, изобразила на лице муку и сказала:

-Николай Иванович, что-то мне не здоровиться. Голова так кружится, что вот-вот упаду. По-моему, у меня температура. Да и вообще домой уже пора пора, Димочка больной и мама с ним не справляется.

Дроздов, который ещё совсем не наелся, был не доволен, но возражать не стал.

-Да конечно пора и у меня ещё в конторе куча дел,- сказал он, пожал плечами и они стали собираться.

Когда они сели на телегу и тронулись, он накинулся на Клару.

- Ты себя можешь как-то контролировать! Этот человек пригласил нас к себе из чувства уважения. Не пожалел барана, приготовил плов. То, что он предложил тебе съесть с его локтя - это и есть знак глубокого уважения. А ты своей брезгливостью его чуть не обидела!

-Я не хотела его обидеть!- чуть не плача возразила она - Ну не могла я это не только есть, но даже смотреть не могла. Я всё время думала, что прямо там вырву.

-Ну ладно, успокойся,- поменял тон Дроздов - Понимаю я тебя. Но только ты учти, что обидев здесь человека, ты можешь стать на всю жизнь его врагом.

И Клара этот урок хорошо запомнила и больше ни к кому в гости не ходила.

Ко времени, когда сошёл снег, кормов на фермах почти не осталось. Коровы исхудали и у некоторых из них почти не осталось сил. Для того, чтобы они стояли, их подвязывали веревками. Молока они уже почти совсем не давали, а фронту нужны были продукты. Дроздов и Макаров стали на столько нервными, что разговаривать с ними было почти невозможно. Но каким-то чудом им всё таки удалось пережить эту голодную весну, и с появлением первой травы коров стали выводить на луга.

Напряжение спало и Клара стала уделять больше внимания семье. С фронта никаких новостей не поступало и на вопросы Димы " Когда вернётся папа?" она не могла дать ответа.

Однажды её новая подруга Катя прибежала в контору очень возбужденная и сразу кинулась к ней с новостями.

-Клара, ты должна сегодня пойти вместе со мной.

-Это куда?

-Меня вчера повели к одному казаху, который гадает на камнях. Ты мне не поверишь, но он мне вчера нагадал чистую правду.

-Какая ты всё-таки глупая Катя!- отмахнулась Клара - Ведь ты же городская девушка, а веришь во всякую чепуху.

- Сама ты глупая. У каждого есть своя судьба, а некоторые люди умеют её читать. Ведь ты ничего не знаешь о своём муже, а он тебе всё расскажет.

Клара сначала ей не верила, но в конце концов любопытство взяло верх и вечером они пошли к казахскому шарлатану. Жил он на краю села в юрте у своего брата. Когда они подошли к юрте, наученная горьким опытом Клара сказала:

-Я туда заходить не хочу, Ты пойди и попроси его, чтобы он погадал мне на улице, я ему уплачу.

Катя пожала плечами и пошла на переговоры. Через несколько минут она вышла на улицу и за ней появился какой - то мужчина. Когда они подошли поближе и Клара увидела лицо казаха, то сразу поняла, что это не шарлатан. Лицо у казаха было красивое, а глаза светились детским любопытством. Он внимательно посмотрел на неё и, кивнув головой в сторону, позвал их за собой. Они подошли к небольшому костру, горевшему рядом и уселись возле него. Он вытащил из кармана одежды несколько камней и внимательно стал их рассматривать. Отобрав нужные, он положил их к себе в шапку и спросил Клару:

-На кого гадаем?

-На моего мужа.

-Тогда думай о нём.

Он несколько раз тряхнул шапку и выкинул камни на землю. Затем он стал внимательно разглядывать картину. Наконец он поднял один камень и сказал:

-Плохо дело.

-Что значит плохо, что с ним? - возбуждённо крикнула Клара.

-Нет его ни среди живых, ни мёртвых и домой он не вернётся.

-Не верю я ему, не может этого быть,- продолжала возмущаться она, а он безралично посмотрел

на неё и спросил:

-Ты дальше слушать будешь?

Катя взяла её за руку и Клара успокоилась.

-Продолжайте , - согласилась она.

-Так вот, есть у тебя один сын и с ним ты переживёшь войну.

Клара облегчённо вздохнула.

-Встретишь ты другого мужчину, которой родом не из этой земли и будет у тебя с ним ещё двое детей. Много ты поездишь по этой земле, но один из твоих детей умрёт раньше тебя.

Клара больше не выдержала.

-Не могу я больше слушать эти глупости, пошли Катя. Сколько я вам должна?

-Ну, раз тебе не нравиться, что я нагадал, то и платить не надо. Иди себе девушка,- закончил он и стал собирать камни.

По пути домой Клара не могла успокоиться.

-Он просто ненормальный, какую-то ерунду нагадал мне. Не верю я ни единому его слову.

-Ой, не зарекайся Клара, поживём, увидим, - успокоила её Катя.

Но с каждым месяцам в её душу стали закрадываться всё большие сомнения, ведь от Лёвы не было никаких вестей. Она стала писать письма в военкомат с просьбой помочь разыскать мужа, но и это не дало никаких результатов.

ххх

После болезни Джукан стал гораздо осторожнее. Он старался следить за гигиеной и не только он один. Вши были разнощиками заразы, и от тифа в тот год погибло много людей. Чтобы бороться с ними, многие пытались кипятить вещи, но это не помогало. Наконец были изготовлены железные бочки, в которых перегретым паром дезинфицировались постели и вещи. Постепенно вши отступили и болезни прекратились.

Теперь они уже были хорошо организованы и не прятались как дичь в лесу, а наоборот постоянно искали возможность атаковать неприятеля. Они нападали на обозы с оружием и на небольшие группы усташ и домобранов. С усташими у них были свои суровые счёты, и те, кто попадал к ним в плен, все расстреливались. Точно так же не было пощады сербам от усташей. Совсем другое дело " домобраны", они были набраны в армию не добровольно и сражались нехотя. Поэтому когда они попадали в плен, то у них забиралось оружие и форма, а самих их отпускали домой. У самих партизан своей формы не было и они были одеты кто во что. Зато оружия у них было теперь сколько хочешь: винтовки и карабины , гранаты и миномёты, пулемёты и даже несколько пушек. Но главное у них теперь была дисциплина и во главе всего стояли коммунисты.

Теперь уже играть в карты запрещалось и Джукану пришлось забросить своё увлечение. Из неопытного мальчишки он превратился в хорошо понимающего обстановку партизана. Они уже больше не крутились возле Липы, а спустились к Рипчу и неоднократно брали его в свои руки.

Даже Бихач подвергался их набегам и был фактически окружён. У соперника было преимущество в вооружении и особенно в артиллерии. А потому в открытых сражениях партизаны старались не принимать участия, зато они были куда более отважными и находчивыми. Брали они их своей непредсказуемостью и риском. Особое удовольствие доставляли Джукану набеги на вражеские продовольственные запасы. Он умел воспользоваться туманом или дождём, чтобы незаметно подкрасться к стаду коров, или отаре овец и увести их с собой. Ему даже удалось однажды украсть вражескую передвижную кухню, и теперь качество их еды заметно улучшилось.

Его снабженческие способности были замечены, и он стал интендантом своего взвода.

В одном из своих набегов ему удалось раздобыть себе коня и не простого коня, а красавца. Если у деда были кони-красавцы, мускулистые и работящие, то этот был совершенно другой. Гнедой, на тонких, мускулистых ногах, поджарый и быстрый как молния. На таком коне много не напашешь и об этом даже глупо думать, а вот скакать на нём верхом было истинным удовольствием. Джукана применил всё своё умение находить общий язык с лошадьми. Он заговорил с ним тихим голосом, приблизился, а затем протянул руку и взял его за уздечку. Конь никуда не собирался убегать, видать, он сам был испуган своим одиночеством и стрельбой, а потому с удовольствием принял дружбу предложенную Джуканом. Они сразу стали неразлучны и Дорат не подчинялся никому другому. Секрет был в том, что Джукан его частенько баловал сахаром . Многие пытались покататься на нём, но результат был всегда один - наездник оказывался на земле. Было у Дората и ещё одно важное качество, он чувствовал врага на расстоянии. Как ему это удавалось непонятно, но как только он приостанавливался, начинал мелко шевелить ушами и тихо фырчать ноздрями, то это означало, что рядом был враг. Особый нюх у него был на немцев и усташей, и что важно, при этом он старался вести себя потише.

Так было в конце весны в районе Рипча, он поздно вечером возвращался к своим и наткнулся на большой отряд усташей. Дорат снова предупредил его, спрятаться было негде и потому им пришлось войти в Уну и спрятаться под деревом. Стоять в Уне летом дело далеко не лёгкое, в самую жару вода в ней не бывает выше десяти градусов. Весной она и того холоднее и выдержать в ней пару минут тоже тяжело. Усташи хоть и не заметили их, но уходить никуда не собирались. Они о чём-то долго беседовали, а бедный Дорат стоял беззвучно в ледяной воде, не производя никаких звуков. Простоять им пришлось больше получаса, но к счастью их не обнаружили и, наконец, усташи ушли. Трясясь от холода, они выбрались на берег и здесь Джукан обнял коня и благодарно похлопал по шее, а Дорат игриво боднул его головой в плечо.

Буквально через месяц они попали ещё в большие неприятности. В тот дождливый день их чета перебиралась на новую позицию и Джукан вместе со всеми медленно брёл в строю. Все они промокли от дождя до последней нитки, хотелось уже поскорее добраться до цели и хоть куда- то спрятаться от дождя. Видимость была плохая не больше чем на сто метров. И вдруг Джукану показалось, что он услышал звук колокольчика, который обычно носят вожаки в овечьем стаде. Он прислушался и ему снова послышался звон. В его снабженческом мозгу идея родилась сразу и он, сказав приятелям, что догонит их чуть подальше, развернул лошадь и поехал на звук. Чем ниже он спускался, тем сильнее лил дождь и Джукан опустил пилотку со звёздочкой почти на глаза. Звук становился сильнее, хотя было не похоже, что колокольчик двигался. Наконец прямо перед собой он увидел пустой деревянный загон для скота, но в загоне не было никого и только на бревне висел

колокольчик, изредка издававший звуки во время порывов ветра. Поняв свою ошибку, он повернул коня и поскакал догонять своих. Дождь хлестал в лицо и ориентироваться было очень трудно, даже Дорат, был озадачен и несколько взволнован. Через некоторое время Джукан понял, что сбился с пути, но обдумав обстановку и вспомнив, что справа течёт река, решил двигаться в ту сторону, чтобы потом выйти к мосту, через который они должны были переправляться.

И действительно, через некоторое время он подъехал к небольшому обрыву и увидел внизу мост, по которому переправлялась его чета. Джукан подстегнул коня и поскакал к мосту. Дождь к этому времени усилился на столько, что было практически невозможно ничего разглядеть. Он въехал в колонну и остолбенел, он въехал в колонну усташей и домобранов. К его счастью все так пытались спрятаться от дождя под своими одеждами, что никто его заметил. Да и отличить его тоже было не легко, ведь у партизан не было никакой одежды, кроме трофейной. Вот и у Джукана была такая же форма как доммобран, за исключением пилотки со звёздочкой. Он быстро перевернул пилотку звездой назад и спрятал её под воротничком. Втянув шею, он старался, чтобы никто не увидел его лицо, а потому, из под пилотки было видно только его глаза. Мост был не очень длинный, но Джукану казалось, что они ехали по нему вечно. Слава богу, на него так никто и не обратил внимания и, наконец, они перешли на другую сторону. Тут сразу слева начинался подъём на бугор, за которым сразу начинался лес. Вдруг последовала команда?

-Спешиться!- и все стали слазить на землю. Джукан пришпорил Дорота и устремился по тропе вверх. Было мокро, копыта Дорота скользили, но он, чувствуя опасность, с озверением врезался в землю и они выскочили на вершину. До леса здесь было рукой подать, но усташи уже спохватились и стали стрелять. Пули свистели вокруг, но ни одна их так и не задела и уже через несколько секунд лес принял их в свои объятия. Здесь уже можно было перевести дух, но Джукана продолжал хлестать коня и тот уносил его всё дальше от опасности. Никто не кинулся догонять его, видать в такую погоду даже воевать неохота. Своих он в этот день так и не нашёл и спать ему пришлось в небольшом гроте, прямо в лесу. Только утром он разискал свою чету.

Теперь он дома бывал чрезвычайно редко. Липа была далеко в тылу, и до неё было тяжело добраться что усташам, что немцам. Дома вместе с женщинами и детьми оставались отец Джукана и Раде. Они пытались вести хозяйство, как и раньше и им помогал в этом уже почти взрослый брат Джукана Пепо. Каждый дом снабжал продовольствием партизан, а иногда предоставлял жильё.

Вся Босанская Краина помогала партизанам и здесь они чувствовали себя как рыба в воде..

Другое дело немцы и усташи, здесь для них было как минное поле. Стоило им начать какую - нибудь операцию, как местные тут же оповещали партизан и те уходили от контакта. Воевать с немцами, имевшими танки и тяжёлую артиллерию на ровном месте, было практически невозможно. Но совсем другое дело узкие дороги и ущелья. Здесь партизаны атаковали их с такой злобой, что редко кому удавалось уцелеть или унести ноги. Жалости к врагу не испытывал никто, у каждого в доме кто-то погиб, или был расстрелян, а потому пленных никто не брал. Когда-то пугающее чувство, что ты можешь убить человека, теперь уже больше не пугало никого. Стрелять в человека

стало привычкой и некоторые даже пьянели от этого чувства. В этой новой ситуации надо было быть быстрым, ведь если ты не стрельнешь первый, то выстрелит твой враг и тебе уже больше тогда не придётся нажимать на курок.

Но бывали случаи, когда люди уже видавшие разные ужасы поражались происходящему.

Так было в то лето недалеко от Баня Луки, куда попала бригада Джукана. В тот день они выследили отряд усташ и домобранов. Они двигались вдоль леса, не ожидая в этом месте никаких неприятностей. Они поднимались вдоль длинного пологого склона по абсолютно открытой местности, а на самом верху подъёма, под прикрытием кустарников их поджидали партизаны, в распоряжении которых было два пулемёта. Они подпустили врага на метров пятьдесят и открыли по ним огонь.

Опешившие от неожиданности и шквального огня домобраны и усташи побежали вниз, а пулемёты продолжали косить их. И вот тут произошёл случай врезавшийся в голову на всю оставшуюся жизнь. Непонятно как, но пулемётной очередью одному из домобранов срезало голову, она упала ему же под ноги и покатилась вниз по склону. Само же тело видать и не поняло, что произошло с ним и рефлекторно, по-инерции бежало за головой. Видавшие виды люди замерли и огонь прекратился. Все с ужасом смотрели за происходившим. Тело же не собиралось падать. Казалось, что это длилось ужасно долго, как при замедленной съёмке. Голова катилась в паре метров от бегущего за ней тела. Они пробежали весь склон и выбежали на ровное место. Здесь тело сделало ещё пару шагов и рухнуло, а голова, увидев, что погоня прекратилась, тоже остановилась. Пауза в стрельбе продолжала ещё некоторое время держаться, но потом бой вспыхнул снова, но уже не с таким ожесточением.

ХХХ

После поражения немцев под Москвой многие подумали, что война сейчас повернётся вспять, фашистов выкинут с земли русской и настроение у людей улучшилось. Но вот снова пришло лето, и гитлеровские армии снова перешли в наступление. Они теперь двигались в направлении к Волге и к Кавказу. Саратов лежал на их пути.

Враг был уже совсем близко и чувство страха за своё будущее не покидало Клару ни на минуту.

Да и репрессированный Захаров снова стал заполнять списки, угрожая, что выдаст немцам всех коммунистов и жидов. Он как будто специально дожидался Клару в том месте, где их никто не видел и, преградив ей дорогу, с ненавистью говорил:

-Ну что, жидовка проклятая, недолго уже ждать осталось. Всех вас выдам!

-Ну, за что же вы так евреев ненавидите, что они вам сделали?- разозлённо спросила Клара.

-За то, что вы жиды продали эту землю коммунистам, ненавижу вас за это. Всю мою жизнь перекосили и испоганили!

- Да какое отношение к ним имею я со своим маленьким сыном?

- А, вы все заодно!- не потрудился объяснить он и сделал шаг на встречу. Тут уже Клара не выдержала и отпихнула его от себя двумя руками. Захаров не устоял и неуклюже упал, а она побежала к себе в кабинет.

На следующий день она решила пожаловаться Дроздову, и рассказала ему как всё произошло.

-Вот же подлец,- возмутился он - Я его когда-то удавлю вот этим руками. Но ты не обращай на него внимания, он больной человек.

-Как же не обращать, когда немцы уже совсем рядом!

-Не дойдут они сюда, в этом я почти уверен. Но ты поверь мне, что если даже это случиться, я твою семью здесь не оставлю, а возьму вас вместе со своей семьёй.

Эти заверения Дроздова давали ей надежду и запугивания Захарова её уже не так пугали. Она продолжала не терять надежду, что её любимый Лёва жив и здоров и скоро найдёт их. Она писала во все возможные инстанции, но ответа не было. Совершенно неожиданно она получила письмо от Лёвиного брата Саши. Он вместе со своей семьёй и с сёстрами находился в эвакуации в Ташкенте, где он работал врачом в военном госпитале. Он просил ответить, как только она получит это письмо. Клара не стала тянуть с ответом и послала его на той же неделе.

Так в ожидании ответа закончилось лето и началась осень, немцы подходили всё ближе. Они стремились к Волге, и вот началась битва за Сталинград. Теперь уже по ночам со стороны фронта доносились раскаты взрывов и новости с фронта докатывались и до их совхоза. Раз в неделю, во время поездки в Центральное Клара узнавала последние новости. На фронт шли свежие части, а назад в тыл, шли эшелоны с раненными. Чувствовалось, что наступила решающая схватка и тот, кто победит в ней - станет победителем. Клара не верила в бога, но в эти дни она молила его о победе.

Наступила суровая зима, вторая зима в эвакуации. Теперь у них был свой тёплый угол и опыт как выжить. Все ждали решающих новостей замерев в ожидании. В одну из ноябрьских ночей шум со стороны фронта усилился, и небо возле горизонта светилось от взрывов. Клара с ужасом думала, что немцы прорвали фронт, но вскоре по радио передали потрясающую новость, что Советская Армия окружила вражеские войска под командованием Паульса и приступила к их уничтожению. Никогда в жизни Клара так не кричала, но ей не было стыдно. Да и никто сдерживать свои эмоции не хотел. Только вот учётчик Захаров приуныл, затих и старался не попадаться на глаза.

Эта зима выдалась более голодной, чем предыдущая. Фронту нужны были продукты, а у самих крестьян не было еды. Кормов тоже почти не было, а потому скотина была голодная и сама стоять не могла на ногах. Коров опять подвязывали в стойлах, чтобы они не падали. Но, не смотря на это, Клара вместе с матерью и Димой не голодали - у них всегда в доме было молоко. Доставал Дроздов для них и кусковой сахар. Маленький Дима сосал его с таким удовольствием, что Клара повела его к доктору, работавшему при их комбинате.

-Скажите доктор, разве это нормально, чтобы ребёнок ел так много сахара?

-Конечно нормально,- успокоил её он. У детей в этом возрасте развивается мозг и ему нужен

для этого сахар. И он счастливый ребёнок, что может объедаться сахаром. Было б хуже, если бы у него его не было.

И действительно Дима был очень смышлёным мальчиком. Его карие глаза всегда горели любопытством, а количество задаваемых им вопросов могло бы свести с ума любого профессора.

ХХХ

Прошла ещё одна длинная зима, которая казалось, заморозила весь мир. Клара только ходила на работу, а оттуда обратно домой к маме и маленькому Диме. Впечатление было такое, что жизнь остановилась, и эта проклятая война не закончиться никогда. Однако солнце снова набралось сил и принялось топить снега, срывать лёд с ручейков и рек, и наконец, через нежную траву стали пробиваться первые цветы.

Этой весной, у верблюдихи, на которой Кларе приходилось часто ездить в контору, родился маленький, ужасно смешной, неуклюжий и долговязый верблюжонок. Димочка был от него в полном восторге и при каждой возможности пытался его погладить. Но длилась эта радость не долго. Однажды верблюжонка не стало, а его мать стала кричать, пытаясь позвать его. Крик был душеразрывающим и Клара побежала узнавать, что стало с верблюжонком. Как оказалось, в то утро местные казахи его зарезали. Делать было нечего, и Клара успокоилась, но верблюдиха продолжала страдать. Особенно невыносимо было ночью. Она так стонала, что казалось вот-вот разорвётся сердце. Через несколько дней, от этого крика, состояние тоски стало невыносимым и Клара поняла, что отсюда надо уезжать. Именно в это время она получила письмо от брата мужа.

Саша относился к ней всегда лучше других родственников Лёвы, ну а маленького Диму он любил как своего сына. В своём письме он радовался тому, что ему удалось разыскать их. Он сообщал и о том, что от Лёвы нет никаких вестей. Саша предлагал Кларе перебраться в Ташкент к его сестре Наде. Письмо заканчивалось словами: "Перебирайся к ним в Ташкент, жизнь там на много легче и после войны тебя там найдёт Лёва, либо Я"

Это письмо укрепило её веру в будущее и впервые за два года появилось чувство, что жизнь ещё не кончилась, и впереди её ждут новые приключения. Теперь она рвалась на встречу своему бедующему .На сборы время почти не понадобилось, да и что им было собирать. Все их пожитки уложились в один чемодан. Самым трудным было сообщить эту новость Дроздову, ведь он относился к ней как к дочери. Улучшив момент, она обратилась к нему.

-Товариш Дроздов, у меня к вам есть разговор.

-Говори, только не волнуйся. У тебя вид такой серьёзный, видать разговор не из лёгких.

-Я пришла сказать, что я собираюсь уезжать,- переминаясь с ноги на ногу, выдавила из себя она.

-И куда же ты поедешь, ведь в Одессе ещё немцы? - удивился он.

-Нет не в Одессу, а в Ташкент. Там живёт сестра мужа с семьей, и они зовут ме6ня к себе.

-А чем тебе у нас не подходит, или тебя кто-то обидел?

-Да нет, что вы? Я вам своей жизнью обязана, ведь вы меня просто спасли. Мне даже неудобно

всё это говорить.

-Ладно, не говори глупостей. Раз у тебя нашлись родственники, то езжай. Мне конечно жаль. Я к тебе привык и работу ты хорошо выполняешь, но что делать?

-Так вы не против?

-При чём здесь я? Это твоя жизнь и ты поступай, как считаешь нужным.

-Ну, тогда я поеду, - уверенно ответила Клара.

Местные казахи, для которых она читала и писала письма, узнав о её отъезде, стали приходить с подарками. Все желали им счастливого пути, а некоторые даже всплакнули.

Дроздов довёз их на автомобиле до станции и ждал до прихода поезда. Напоследок он сказал:

-Смотри Клара, если тебе там будет плохо - возвращайся назад, мы тебе пропасть не дадим.

-Спасибо вам за всё ответила Клара и поцеловала его в щёку, а он как-то засмущался и покраснел.

Ехать пришлось не в пассажирском вагоне, а в такой же теплушке, на какой они приехали в Саратов. На полу в вагоне лежала только солома, но теперь у них были телогрейки, а потому мёрзнуть сильно не пришлось. Было у них и что покушать, ведь им на дорогу надавали кто, что мог. Одна проблема - у них не было воды, а потому Кларе приходилось во время остановок бегать по воду. На одной из больших станций она схватила бидон и побежала искать кран. Состав в это время должны были перегнать на другой путь. Очередь за водой была длинной, и Клара потеряла минут десять. С полным бидоном она побежала к поезду и тут на пути она увидела женщину в железнодорожной форме.

-Где поезд на Ташкент? - спросила Клара, и женщина ей указала на состав стоявший почему-то не на том пути. Клара побежала.

-Подбежав поближе, она увидела, что на вагонах писалось Ташкент- Саратов. Схватив за рукав очередного железнодорожника, она закричала:

-А где же состав на Ташкент?

-Да вы что девушка, он совсем с противоположной стороны, на девятом пути!- и он указал в пальцем в обратном направлении. Клара даже не стала дослушивать и кинулась в указанную сторону.

-Она бежала из последних сил, казалось, что сердце от натуги вырвется наружу, но она продолжала бежать. Наконец она увидела нужный состав. Поезд уже прикрепили к вагонам и он, выпуская пар, стоял готовый двинуться с места. Она услышала свисток и поезд тронулся. Клара уже едва переставляла ноги, а поезд, набирая скорость, двигался в её направлении. Она стала махать руками, но её словно никто не замечал. Поезд поравнялся с ней и прошёл мимо, а за ним потянулись вагоны.

Они уже набрали скорость и ждать своего она не могла. Она бросила бидон и из последних сил побежала за вагоном, схватилась за ручку и попыталась запрыгнуть на подножку. Но ноги её уже не слушались, она оступилась и повисла на руках. Ноги волоклись по земле и их стало затягивать под колёса. Клара поняла, что это конец. Неожиданно раздался скрип тормозов и поезд остановился. Она отпустила руки и упала на землю, стукнувшись головой о шпалу. Силы покинули ее, и она лежала на земле с закрытыми глазами. К ней сбежались люди и помогли подняться на ноги.

-Ну как ты ничего не сломала?- заботливо спрашивали одни, а другие наоборот ругали её.

-Надо же какая дура, сама чуть не погибла, а теперь из-за неё эшелон остановился!

Её довели до вагона и помогли подняться на подножку вагона, где её встретила своими громкими криками мать и перепуганный Дима.. Но Клара почти ничего не замечала и не разговаривала. Она дошла до своего угла и упала на солому. Так она пролежала двое суток, не вставая даже попить воды. За день до приезда в Ташкент она стала приходить в себя и снова заговорила.

До Ташкента они добирались восемь дней. Город встретил он их своими буйными красками. Сразу, как они сошли с поезда их ударила жара. Мимо них проходили красиво одетые, улыбающиеся люди. Часто слышался смех. Впечатление было такое, что здесь никто не знал о войне. Клара с мамой и маленьким Димой выглядели как нищие. На перроне их ожидала сестра Лёвы Надя и её муж Семён. Клара сразу узнала её и окрикнула. Надя повернула голову, но поначалу их не признала.

Судя по всему, она не ожидала увидеть их в таком жалком одеянии, а Семён просто скривил лицо.

Но быстро спохватившись, они обняли Клару, а Надя даже взяла на руки Диму и чмокнула его в щёку.

- Ух ты, смотри как ты вырос, ну посто красавец.

Затем она поставила Диму на землю. Семён схватил чемодан, и все вместе они направились к выходу с вокзала. До дома они ехали на маленьком автобусе, принадлежащем госпиталю, в котором Семён работал доктором, а Надя санитаркой. Жили они в большой трёхкомнатной квартире недалеко от госпиталя, рядом с большим красочным базаром. На следующее утро Клара первым делом пошла на базар. У неё было немного денег, и она хотела купить чего-нибудь для Димы. Базар просто поразил её своим обилием: овощи и фрукты, каких она раньше и не видела: сушёный урюк, финики и инжир, изюм и дыни. Кругом шла бойкая торговля, но Кларины глаза при этом так разбегались, что она вернулась домой ни с чем.

Рано утром Семён и Надя ушли на работу, а Клара вместе с мамой стали стирать вещи. Надо было как-то поменять гардероб, на улице стояла такая жара, а у них фактически не было летних вещей.

Димочка полностью вырос из своих старых вещей, и надо было срочно ему что-то покупать. У мамы

Была только одна шифоновая юбка и одна чёрная блузка, а у Клары оставалось одно шёлковое платье, которое она одевала ещё в Одессе. Теперь она вытащила его из чемодана, погладила и одела. Она чувствовала себя как царевна- лягушка, скинувшая с себя жабью шкуру, а Дима, увидев ее, радостно засмеялся и захлопал в ладоши.

Где-то около полудня приехал Семён, чтобы забрать какие-то документы. Увидев Клару в летнем платье, он вытаращил глаза и прошёл в свою комнату. Через некоторое время он позвал её в свою комнату.

-Послушай Клара, помоги мне найти красную папку. Я буду искать здесь в шкафу, а ты покопайся в том сундуке,- и показал пальцем в угол.

Клара открыла сундук, и присев на корточки стала перебирать содержимое. Неожиданно она почувствовала руку на своём бедре и подскочила как ужаленная.

-Семён, ты с ума сошёл!

-Тихо!- прошептал он - Смотри какая ты краля!

-Клара сделала шаг назад и с угрозой сказала:

-Не подходи!

-Глупая, никто не узнает...- начал он и сделал шаг, но Клара, извернувшись, выскочила в другую комнату, где на стуле сидела её мать и надевала на Диму рубашку. Семён вышел почти сразу и направился к двери.

-Я пошёл в госпиталь, к вечеру буду,- сказал он и захлопнул за собой дверь.

-Нет, здесь оставаться на долго ни в коем случае нельзя, - подумала Клара и решила срочно идти искать работу.

Уже на следующее утро она отправилась на поиски и долго ей искать не пришлось. Уже через пол часа она вышла к большому текстильному комбинату и решила испытать счастье здесь. На проходной она узнала где находиться бухгалтерия и направилась туда. Бухгалтерия находилась в большом кирпичном здании, окна которого были закрыты большими чугунными решётками. Она поднялась по лестнице и пошла по коридору, читая надписи на дверях. По коридору шныряли люди с бумагами, они были на столько заняты делом, что Клару никто не замечал. Наконец она дошла до двери, на которой писалось "Главный бухгалтер". Клара тихонько постучала в дверь, но ответа не последовало. Она толкнула дверь и та со скрипом приоткрылась. За столом сидел седой, непричёсанный мужчина в очках с толстыми стёклами. Видать, он был посреди какого-то важного дела, а потому раздраженно спросил:

-Вам кого девушка?

- Мне нужен главный бухгалтер,- сказала она.

-А по какому делу?

- Я ищу работу.

-Так вам надо в отдел кадров любочка,- сказал он и снова опустил голову в бумаги.

- Но ведь я бухгалтер,- не сдавалась Клара. Он снова поднял на неё глаза и, пошевелив усами рассмеялся.

- Ну, как ты можешь быть бухгалтером, ведь ты ещё совсем девчонка. Иди не мешай, у меня ещё полно дел. Клара, опустив голову, отправилась к дверям, но здесь её остановил всё тот же голос.

-А ты кто такая и откуда приехала.

-Я эвакуировалась вместе с мамой и сыном из Одессы, пожила две зимы под Саратовым и вот теперь приехала Ташкент. Мы остановились у сестры мужа, но оставаться там я долго не могу. Мне просто необходимо найти работу.

-Так ты значит землячка - родом из Одессы, тогда это меняет дело! Как тебя зовут?

- Клара.

-А я Сперанский Аркадий Семёнович. Так вот Клара, с завтрашнего дня можешь начинать работать и ещё...- он снял трубку с телефона и позвонил. На другой стороне провода кто-то ответил и он сказал: - Юрий Петрович зайдите ко мне, пожалуйста.

Не прошло и минуты как дверь в кабинет открылась, и вошёл пухленький и лысый человек в нарукавниках.

-Чего вам Аркадий Семёнович?

-Сорокин, это наш новый бухгалтер Клара, она будет работать в отделе рабочего снабжения.

Так вот, мне нужно, чтобы к завтрашнему дню ты ей нашёл приличную комнату. Она не одна, с ней вместе её мать и маленький ребёнок. Постарайся всё сделать как для меня.

- Понял, - кивнул Сорокин - что - нибудь придумаем.

Сперанский снова повернулся к Кларе, и, хлопнув в ладоши, сказал:

-Ну вот, завтра утром жду тебя, а сейчас иди домой.

-Спасибо вам, за сердечное отношение! Везёт мне на добрых людей,- сказала она и вышла из кабинета.

Теперь она уже никуда не спешила, на душе у неё было тепло и спокойно. У неё была работа и место где жить, то есть основные заботы были устранены, и Клара решила снова зайти на базар, чтобы купить что-нибудь Димочке. Зная его любовь к сладкому, она купила немного сушёной дыни и абрикос. Угощение произвело на Диму большое впечатление, сначала он с недоумением покрутил кусочек сушёной дыни в руках и потом осторожно откусил. При этом его смышлёные глаза удивлённо округлились, а затем брызнули восторгом.

-Ой как вкусно! - закричал он - Что это такое?

-Это сушёная дыня.

-Я ещё хочу!

-Нет вот тебе ещё кусочек, а остальное на завтра.

Дима не спеша стал есть второй кусочек, при этом он закрывал глаза, щурясь от удовольствия.

-Чего это ты вдруг его решила побаловать, у нас ведь денег почти нет?- спросила мать.

-Не волнуйся мама, теперь у нас будет всё. Меня взяли на работу.

Вечером, когда вернулись с работы Надя с Семёном, они все сели за стол ужинать. На стол положили колбасу, помидоры, огурцы и буханку серого хлеба. Клара хоть и была ужасно голодна, старалась сдержать себя, зато Дима уплетал за обе щёки и особенно его привлекали хрустящие огурцы.

-Ну, как прошёл ваш день?- поинтересовалась Надя.

-Я ходила искать работу,- сообщила Клара.

-И как ты думаешь, сколько тебе понадобиться времени, чтобы найти работу? - с усмешкой спросил Семён.

-А я уже нашла и завтра выхожу на работу,- с радостью сообщила она.

Семён поперхнулся.

-И куда же, если не секрет?

-На текстильный комбинат бухгалтером. Они даже пообещали мне жильё.

-Посмотрим, что они тебе дадут, какую - нибудь конуру в общаге.

Но он напрасно язвил, на следующее утро Сперанский вместе с завхозом отвели её на новую квартиру, которая находилась почти напротив комбината. Завхоз открыл дверь и Сперанский, пропустив её вперёд, спросил:

-Ну, как нравиться?

Клара не знала даже что ответить, увиденное превзошло все её ожидания. Это была настоящая однокомнатная квартира с кухней. В комнате стояли три железных кровати и шкаф.

Спасибо вам большое! Я такого не ожидала,- сказала Клара.

-Вот и отлично, сегодня переезжай и устраивайся, а завтра уже начнёшь работать.

Клара вернулась домой за мамой и Димой. Они сложили вещи в чемодан, написали записку

и ушли. Остаток дня они занимались благоустройством квартиры, при этом Зельда постоянно благодарила бога, за такую удачу. Ну а Димочка был просто счастлив оттого, что у него теперь была своя кровать. Так удачно началась их новая, ташкентская жизнь. Текстильный комбинат был громадный и выпуcкал мануфактуру: крепдешины, шифоны, драп, сукно. Трудились на комбинате сотни людей, а потому бухгалтерия была большой. В первый же день Клара познакомилась с очень милой девушкой Аней. Она была такого же возврата, очень симпатичная и весёлая. Они сразу поладили и уже вскоре, после работы они ходили в кино.

Несмотря на то, что работа у неё была и зарплату платили регулярно, прокормить на неё маму и Димочку было практически невозможно. Но жизнь всегда приносила Кларе спасителя, на этот раз, им оказался директор столовой Виктор Назарович. В её работу входило проверка работы столовой и ведение бухгалтерского учёта. Каждый день, когда она приходила в столовую, директор предлагал ей бесплатный обед и частенько давал ей продукты домой. На сэкономленные деньги она могла покупать кое-какие вещи, и они уже больше не были похожи на оборванцев.

ХХХ

Джукан пытался не заснуть сидя у костра, возле которого они собрались почти всей своей бригадой.

Уже несколько недель с неба беспрерывно валил снег, дул сильный ветер и холода стояли необычные. Люди замерзали насмерть почти каждый день. Многие из них умерли как раз, когда грелись у костра - просто немного расслабились и уснули.

Партизаны были одеты кто во что, а самое главное не было обуви. В основном всё обмундирование снималось с мёртвых немцев, но Джукан не хотел этого делать, ведь его отец учил с детства, что снимать вещи с покойников нельзя. Но в эту зиму он не выдержал и нарушил отцовский наказ. После боя увидел на погибшем немце красивые сапоги. Сделаны они были из шикарной кожи и блестели как игрушки. Стесняясь и стараясь сделать всё быстро, чтобы его не заметили, он снял сапоги и спрятал их в свой вещь мешок. Сапоги оказались как раз его размера, были ужасно удобны и почти ничего не весили. Но самое главное, что его ноги уже больше никогда не мёрзли, хотя он носил под ними всего лишь тонкие носки.

Они отступали уже почти месяц, а ведь ещё три месяца назад казалось, что они вскоре освободят всю Югославию. В течении всего сорок второго года партизанское движение набирало силу. К осени они захватили Бихач, и здесь была организована Бихачская республика. Усташи держались до последнего патрона и почти все погибли. Домобраны были им слабой поддержкой. При первой же опасности они бросали оружие и сдавались в плен. Партизаны их отпускали домой, но многие из них снова силой набирались в армию и некоторые из них попадали в плен по несколько раз.

Здесь в Бихаче происходили заседания верховного штаба во главе с Тито, но бригада Джукана здесь не задержалась, а продвигалась дальше в сторону Загреба, до которого им оставалось чуть больше ста километров. Однако здесь их поджидали хорошо подготовленные немецкие войска. Они были вооружены гораздо лучше и аммуниции у них было неограниченное количество, ну а самое главное у них были танки, машины и мотоциклы, ну и конечно же артиллерия. Поначалу партизаны оказывали им серьёзное сопротивление, но постепенно амуниция стала заканчиваться и приходилось отступать. Зима к этому времени вступила в свои права и снег валил непереставая. На открытых пространствах ещё можно было передвигаться, но в оврагах и в лесу снег собирался в высокие сугробы мешая их отступлению. У немцев и здесь было преимущество, ведь они передвигались на лыжах, а партизаны несли за собой раненных.

На открытых пространствах немцы чувствовали себя уверенно, но в лес они предпочитали не ходить. Вся их техника могла двигаться только по дорогам, ну а авиация в снегопад вообще была не дееспособной. В лесу партизаны чувствовали на много увереннее, хотя и им продвигаться по глубокому снегу было тяжело. Они не имели линии фронта и атаковали тогда, когда враг этого меньше всего ожидал. Эта тактика неожиданных ударов наносила врагу тяжёлые потери, и после особо удачных атак на несколько дней наступало затишье.

Джукан ещё в начале освобождения Бихача стал интендантом взвода. В его полномочия входило добыча продовольствия и установление контактов с местными жителями. Сербы снабжали армию добровольно и считали её своими защитниками, ну а в хорватских и мусульманских селениях провизию приходилось собирать угрозами и силой. У Джукана оказались неплохие организаторские таланты и с местным населением у него всегда были неплохие отношения.

Во время одного из дней затишья, они стояли под Крупой. Здесь он был принят в ряды коммунистической партии и стал интендантом бригады. Зима же продолжала свои испытания. Бог словно разгневался над всеми ними и решил засыпать их снегом. Люди были измотаны, кончалась не только амуниция, но и еда. Они бросали пулемёты и карабины, ненужные из-за отсутствия патронов, а затем они начали есть лошадей, для которых не было кормов. У Джукана в карманах был припрятан кусковой сахар и благодаря этому у него оставались силы носить оружие. Его же приятели почти полностью обессилили от голода и еле волокли ноги. Самых беспомощных он кормил своими кусочками сахара. Здесь же под Крупой на перевале они столкнулись с немецкой дивизией преследовавших их. Они находились на противоположных сторонах ущелья засыпанного глубоким снегом, по которому невозможно было идти. День прошёл в постоянных перестрелках, но без видимого успеха для обоих сторон. Положение усложнялось тем, что новые раненные становились настоящей обузой. А снег продолжал валить с небес, заваливая их по горло. К концу дня сил продолжать борьбу не оставалось ни у немцев, ни у партизан. Тогда произошло то, что никто бы раньше и предположить не мог. Они расходились в разные стороны, идя по двум узким протоптанным тропам, всего в паре метров друг от друга. Оружие они несли над головами и без единого выстрела. Снег доходил до уровня плеч и видны были только головы противника. Шли они абсолютно молча, иногда глядя в глаза врагу, но в тот день в этих взглядах не было ненависти, а скорее понимание. Партизаны ушли в сторону Петровца, а немцы в противоположную сторону.

Снабжение у немцев продолжало поступать регулярно, а партизанам приходилось голодать.

Количество раненых было громадным. Бросать их они не собирались, но они явно мешали их продвижению. Потому было решено, что основные силы будут отступать в сторону Дрвара, а первая бригада, в которой воевал Джукан, должна будет прикрывать отход, вызывая удар на себя.

Они вгрызлись в промёрзшую землю и держались до последнего, изматывая противника и используя при этом свою крестьянскую хитрость. Устраивая засады в абсолютно неожиданных местах, они часто отбрасывали соперника, обращая его в бегство. Но есть предел любому упорству и им приходилось отступать все выше в горы, уводя противника вслед за собой. Затем они разделились на несколько групп и стали расходиться в разные стороны. В группе, где был Джукан, осталось шестнадцать человек. Патронов у них уже фактически не было и оставалось ещё несколько гранат. Они были окружены со всех сторон и им оставалось только подниматься на густо-поросшую лесом гору. Снег был на столько глубок, что они словно плыли в нём, оставляя преследующим протоптанную тропу. Возле самой вершины лес неожиданно расступился и они вышли на большую каменистую, продуваемую сильным ветром поляну, почти чистую от снега. Дальше идти было некуда.

-Ну что, придётся умирать здесь,- разведя руками сказал Милован и все молча с ним согласились. Но у Джукана оставалось ещё одно маленькое предложение:

-Давайте на последок станцуем Коло,- предложил он, и они, собравшись в круг, положили друг другу руки на плечи и медленно закружились в танце. Постепенно они вошли в ритм и забывшись о том, что происходит, полностью погрузились в этот несложный танец.

Неожиданно их вернул к действительности незнакомый голос:

-Странное место и время вы нашли для танцев!

Они повернулись и увидели одетого в потёртый тулуп старого крестьянина.

-Как ты сюда попал отец?- спросил Милован.

-Живу я здесь,- ответил он - А вот что вы здесь делаете?

-Нам отец уже делать нечего, мы окружены и придётся умирать здесь,- пояснил Джукан.

-Ну, помирать вам ещё не время, давайте пошли за мной,- с улыбкой сказал старик и они молча последовали за ним. Они снова вошли в лес и, пройдя ещё метров двадцать, оказались на краю обрыва. Густо валящий снег не позволял увидеть дальше, чем на сто метров, а дальше всё тонуло в белом мареве. Старик подвёл их к краю и указал рукой на дыру, почти полностью засыпанную снегом.

-Прыгайте по одному сюда!- сказал он.

-Ты с ума сошёл!- возмутился Милован.

-Это жёлоб, по которому лесорубы спускают лес в низину.

-И ты хочешь, чтобы мы сюда прыгали и все убились?!

-А у вас есть другой выход! Не всё ли равно как погибать? Ну ладно, если вы так боитесь, то следуйте за мной. Он подошёл к дыре и осторожно спустив в неё ноги, сел на задницу и толкнулся. Его тело почти буззвучно соскользнуло вниз. Они переглянулись и пожали плечами.

-Чёрт с ним, я пойду за ним, - сказал Джукан и, повторив движения старика, полетел вниз. Первые несколько секунд он летел почти в полной темноте, пытаясь придать своему телу наиболее обтекаемую форму. Несмотря на это он несколько раз сильно ударился о ледяную стенку. Затем

он вылетел на свет и с ужасом увидел, по какому крутому жёлобу он катиться. Смотреть было страшно, но зато теперь он видел опасные места и мог попытаться смягчить удары. Тяжело было предположить, сколько длился этот полёт, но закончился он тем, что Джукан влетел в густой сугроб и остановился.

-Вставай быстро и иди сюда, пока в тебя кто-то не врезался,- крикнул ему дед стоявший в стороне под деревом. Джукана быстро вскочил на ноги и отбежал в сторону. Почти в туже секунду в сугроб врезался Милован. Так один за другим с небольшими перерывами слетели с горы все их товарищи, и все они отделались лишь лёгкими ушибами. Так без единого выстрела они вышли из окружения на противоположной стороне горы, где не было ни одной живой души. Они не знали, как отблагодарить своего спасителя, а он словно не понимал, за что они его благодарят.

Так закончилась их эпопея на Шатор Планине, про которую потом сложили стих.

-Нико не зна шта je муке тежке, Никто не знает что такое муки,

-Ко Шатор Планину неje прошао пешке. Кто Шатор Планину не прошёл пешком.

Они оказались в стороне от всех военных действий, и стали отходить в сторону Бихача. Голод окончательно измотал их, но они старались передвигаться, не привыкая к себе внимания. На следующее утро они вышли на одинокий дом, стоявший на небольшой возвышенности. Из трубы шёл дым , но в округе никого не было видно. Соблюдая все предосторожности, они окружили дом и Джукан зашёл внутрь. Там он нашёл только одну пожилую женщину. Она была хозяйкой дома, а её два сына служили в усташской армии.

-Послушай мать,- обратился к ней Джукан - Это не важно кто твои сыновья, мы тебе зла не хотим. Нам нужно только немного продовольствия и мы уйдём.

-Да откуда у меня могут быть продукты, когда я сама голодная как собака,- с горечью в голосе сказала она и тон у неё был убедительный. Но только у Джукана было сильное чувство, что это не так и он приказал обыскать дом. Все его солдаты были из крестьян, а потому хорошо знали, куда можно спрятать еду и они со знанием дела принялись за обыск. Но через час они убедились в этом, и поиски их оказались напрасны. Джукан же не сдавался. Он вывел старушку во двор и закатал свой рукав и, показывая на большой компас, соврал:

-Так вот мать, видишь этот прибор, он мне сейчас точно покажет, где твои хранилища. Так что лучше отдай немного сама, а то мы заберём всё.

Женщина явно испугалась, но вида старалась не показать и продолжала упираться.

-Ну откуда у меня продукты, мне самой кушать нечего.

Тогда Джукан, делая вид, что следит за компасом, стал кружить возле неё, стараясь наблюдать за её глазами. Иногда он останавливался, всматриваясь в ланшафт, при этом следя за глазами женщины.

Наконец когда он стал всматриваться в засыпанную глубоким снегом долину, где росли несколько деревьев, женщина побелела и закусила губу.

-Вот там!- сказал Джукан и указал пальцем и тут хозяйка дома, схватившись за голову заголосила..

Они взяли две лопаты и спустившись вниз стали копать и вскоре обнаружили четыре громадных

бочки, в которых хранились головки сыра проложенные солёным творогом для консервации. Было здесь больше сотни сыров, но уносить все они не собирались. Каждый взял себе по головке сыра, а остальное оставили хозяйке. Теперь уже они могли вздохнуть спокойно, с сыром они не умрут с голода.

ХХХ

Прошла суровая зима и очень многим не удалось её пережить. Весна быстро вошла в свои права, быстро расправляясь со снежными сугробами. Но вместе с теплом пришла и эпидемия брюшного тифа. Люди умирали каждый день, особенно часто умирали от него старики. В мае 1943года от него неожиданно, от тифа скончался отец Джукана, а он узнал об этом только после похорон. Дом Вигневичей лишился своей головы и теперь всё повисло на плечах Раде. Ушёл из дома в партизаны и младший брат Пепо, он служил теперь в пулемётном взводе под командованием друга Джукана - Саё Грбича.

В жизни самого Джукана произошли большие перемены. За ним теперь точно закрепилась кличка "Чико" и занимал он позицию интенданта дивизии. Такой пост в его возврате не занимал никто. В его обязанности входило снабжение провизией более шести тысяч человек. На освобождённой партизанами территории он был представителем власти. Позиция эта была далеко не безопасной. С предыдущего интенданта взбунтовавшиеся крестьяне сорвали кожу и, посыпав его солью, оставили умирать в муках. У Джукана всегда были неплохие организаторские способности и умение находить общий язык с людьми. Армию кормить надо было любой ценой, а потому иногда надо было идти на непопулярные меры. Хорошо когда они находились на дружественной сербской территории, где их все считали своими защитниками, а потому делились последним. Но даже здесь происходили неприятные конфликты. Что уже говорить, когда они находились на земле сочувствующей усташам - здесь уже приходилось применять силу. Но он никогда не ставил в вину детям поступки их родителей, А так же он не мог оставить дом с детьми без коровы и каких-нибудь продуктов, а потому никогда не забирал всё дочиста. Если же иногда он считал что переборщил из-за безвыходности положения, то в другой раз, когда у него была лишняя корова, или овца, он отдавал это незаслуженно пострадавшим. И надо сказать, что народная молва делала своё дело и за ним закрепилась довольно твёрдая репутация справедливого интенданта. Поэтому он часто ходил по сёлам без всякой охраны.

Новое положение дало ему возможность получить новую форму и хорошие сапоги. Выглядел он теперь щёголем и сразу стал привлекать к себе внимание противоположного пола. Был у него теперь и новый конь, подаренный ему одним крестьянином. Дорат пропал в боях на Шатор Планине. Новый конь был вороной красавец, высокий и стройный, никогда не таскавший за собой плуга. Да и спал Джукан теперь в основном в домах и на кровати. Ему даже было неудобно перед его товарищами, с которыми он служил раньше. Но что делать, ведь не он сам назначил себя на эту должность и упрекать ему себя было не за что.

Прошло ещё некоторое время. Партизаны всё больше набирали силу и захватывали всё большие территории. Наконец они вышли к Баня Луке и окружили её. В городе оставалось большое количество усташей и домобранов, но продержаться долго они не могли. Партизаны со дня на день ожидали приказа на штурм города и в один из вечеров Джукан направился в роту, которой командовал Саё Грбич и под чьим командованием служил пулемётчиком младший брат Джукана.

Джукан сразу даже не узнал его, так изменился Пепо за это время. Он стал настоящим мужчиной, хотя в его глазах ещё горел задорный детский огонёк. Из-за разницы в возврасте Джукан и Пепо редко общались. Когда Джукан ушёл из дома Пепо был ещё совсем ребёнком и виделись они только во время его редких визитов домой. Теперь он уже был выше его ростом, стройный и очень симпатичный. Они обнялись и сели на поваленный ствол.

-Ну как ты живёшь брат?- спросил Джукан.

-Всё отлично.

-А не рано ли тебе было идти в партизаны? Ведь дома мать осталась одна с маленьким сыном.

-Нет не рано. Кому кому, но только не тебе упрекать меня, за то что я ушёл из дома.

Джукану пришлось заглотнуть эту пилюлю, но он ещё не сдавлся.

-Мне Саё хвалил тебя и говорил, что очень смел и в бою не знаешь страха.

-Это он преувеличивает. Страшно всем, и умирать никто не хочет.

-Вот это ты прав. Послушай, а может ты ко мне перейдёшь и будем вместе.

-Нет Джукица, я так не могу. Я привык к своим и мне неудобно бросать их в такое важное время.

-А ты подумал о матери, что она будет делать, если с тобой что-то случиться?- пошёл на последнюю хитрость Джукан.

-Не надо вмешивать мать,- остановил его Пепо - Я не собираюсь лезть под пули.

Джукану так и не удалось уговорить его и после долгой беседы они крепко обнялись и расстались. Джукан не предполагал, что это была их последняя встреча. На следующий день усташи решились на прорыв окружения и пошли в атаку. Они знали, что у них нет другого выхода, кроме как пробиться или погибнуть. Поэтому бились они с особым остервенением, обрушив на окружавших свинцовую лавину пуль. Пробиться удалось совсем немногим, но и партизаны понесли большие потери. Погиб и Пепо вместе с двумя друзьями из своего взвода, в направлении которых и пришёлся самый сильный удар. Джукан узнал об этом только через несколько дней, после того как они были похоронены. Таким образом война уничтожила уже троих самых близких ему мужчин деда, отца и брата.

ХХХ

Прошёл ещё почти год и снова наступила весна. Теперь уже мало кто сомневался, что немцы будут разбиты и победа уже не за горами. От Лёвы не было никаких вестей и стало понятно, что он либо погиб, либо попал в плен. Если бы он был жив, то найти бы их не составило бы большого труда. Вся семья Мирошников знала, где они живут. Клара фактически потеряла всякую надежду увидеть Лёву живым, всё получалось так, как ей и нагадали. Не было его ни среди живых (ведь не пришло ни одной весточки), ни среди мертвых (ведь похоронки они тоже не получали). Даже Димочка всё реже спрашивал " Где мой папа". Хотелось, чтобы эта война уже кончилась, и они могли вернуться домой.

И вот, наконец, 22апреля по радио передали, что советские войска освободили Одессу. Радости не было предела. Клара вместе с Аней решили отметить это событие и, купив бутылку водки, они пошли к Ане в общежитие. Здесь к ним присоединились ещё две Анины подружки, тоже одесситки. Они наспех сообразили на стол какие-то закуски и сели праздновать.

Пили они из маленьких гранёных стаканчиков, закусывая солёными огурцами. Клара до этого никогда не пила, и первая же рюмка сразу стукнула ей в голову. Она вся раскраснелась и ей стало жарко, ну а после второй рюмки ей стало так весело, что она смеялась непереставая. Потом они стали петь и так увлеклись, что Клара опомнилась только, когда на улице уже была ночь. Надо было срочно идти домой, ведь там её мать наверняка уже сходила с ума. Она поднялась и обнаружила, что с трудом стоит на ногах. От этого ей стало ещё веселее, она продолжала хохотать, качаясь как пьяная. Отпускать её одну домой в таком виде девочки не могли, а потому пошли все вместе провожать её. Несмотря на позднее время, на улице было много людей продолжающих праздновать день освобождения Одессы. По пути к дому Клара почти полностью отрезвела, но хохот не отпускал её. Мать ожидала её возле дома и вид у неё был очень недовольный.

-Чего ты не спишь? - удивилась Клара.

-Тебя жду. Где это ты по ночам болтаешься?

-Ой, мама, ну неужели ты не знаешь, что освободили Одессу!

-Я всё знаю, но только это не причина приходить пьяной. Хорошо, что Дима заснул и не видит этого позора.

-Ну что ты болтаешь мама? По такому случаю, даже нужно напиться. Всё, скоро мы поедем домой!

-А вдруг немцы вернуться?

-Не вернуться, но мы на всякий случай пару месяцев подождём.

Но трудность была не только в том, что война ещё продолжалась, но и в том, что для возвращения в Одессу надо было иметь приглашение от кого-нибудь из родственников. Клара не имела контактов ни с кем из родных с самого начала войны, и приглашать её было некому. Ждать пришлось им больше года. День победы они встретили ещё будучи в Ташкенте.

Этот день праздновали все. Люди плакали от радости и слёзы уже давно не были такими обильными. Плакали, вспоминая тех, кто погиб в той человеческой мясобойне и плакали с надеждой на то, что вернуться живыми те, кто остался жив и те, от кого не было никаких вестей.

Сперанский наказал начальнику склада принести со склада продукты, которые можно было положить на стол и пару литров спирта. Стол накрыли прямо в бухгалтерии и гуляли до позднего вечера. На складе даже нашёлся граммофон, под который после пары пропущенных рюмок они дружно голосили песни и даже пробовали танцевать. Рядом с Кларой за столом сидела начальница отдела кадров Зинаида Васильевна, которая тоже изрядно подвыпила, и вместе со всеми голосила песни. Неожиданно она обняла Клару за плечи и спросила:

-Ну что ты теперь делать будешь?

-Мы хотим вернуться в Одессу, но у нас нет приглашения и попросить некого,- с грустью поделилась с ней Клара.

-Чего ты огорчаешься? Нет приглашения и не надо. Ты поезжай в отпуск и там оставайся. Я тебе в этом помогу,- подмигнула ей Зинаида Васильевна. Идея оказалась просто блестящей. Не прошло месяца и Клара вместе с семьёй уезжала в отпуск. Ехать пришлось опять в вагонах- теплушках, с долгими пересадками и постоянными неудобствами. Но ничто не могло охладить их радости возвращения домой. Одесса встретила их летней жарой, шумными улицами и громким смехом. Совершенно не ощущалось, что недавно была война. Хотя вокруг было много разрушенных домов и кругом суетились люди в формах, рядом с ними ходили люди в ярких одеждах и с улыбками на лицах. Румынская оккупация породила в Одессе частную деятельность и на базарах и на улицах было полно товаров. С вокзала Клара вместе с матерью и Димой поехала в дом Мирошников. Никого из хозяев она там не застала, в полностью разграбленном доме жило семейство Кричановых, которое составляли три женщины мать, дочка и внучка. Они, видать, тоже приложили руку к расхищению в доме, ведь у них в шкафу стояло несколько тарелок из семейного сервиза Мирошников. Их собственный дом был разбомблен немцами, и они поселились в опустевшем доме. Клару они пустили только на порог, и покинуть дом отказались. Клара в удручённом состоянии пошла в военкомат. Одна надежда была на справку, что её муж Лев Мирошник был лейтенантом советской армии и погиб в боях под Сталинградом. К счастью военкомат находился почти через дорогу. Во дворе военкомата крутилась куча народа:

солдаты и офицеры, раненные и инвалиды, женщины и дети. Клара оставила маму и Диму на скамейке, которую им уступил молодой офицер, а сама прошла в помещение, где было ещё более многолюдно. Она подошла к окошку, за которым сидела женщина в военной форме.

-Я могу видеть военкома?- спросила Клара.

-Военком занят и принять не может,- холдным тоном ответила женщина.

-А мне его срочно надо видеть!- не собиралась сдаваться Клара.

-Я вам уже всё сказала, военком вас принять не сможет. Пройдите от окошка,- ещё более холодным тоном произнесла женщина, но наученная горьким опытом эвакуации Клара знала, что уступать

нельзя.

-Вы мне не грубите, я только вернулась из эвакуации и мне негде жить!

-Чего вы девушка кричите?- вдруг услышала она за собой приятный мужской голос. Она повернулась и увидела перед собой красивого и высокого капитана с очень приятной улыбкой.

- Я не девушка, а вдова,- уточнила она.

- Тогда пройдёмте ко мне в кабинет,- предложил он. Она послушно пошла следом. - Присаживайтесь и рассказывайте в чём дело.

-Я Мирошник Клара. Мой муж Лев Мирошник погиб в битве под Сталинградом, - и она положила перед ним на стол "похоронку". Мы только сегодня вернулись из эвакуации и обнаружили, что дом, в котором мы жили, занят какими-то другими людьми.

-Кто они такие и кто их туда поселил?

-Их фамилия Кричановы и их дом был разбомблен во время войны.

-Это не важно. Дом по-праву принадлежит вам, тем более, что ваш муж был советским офицером и погиб в битве с фашистами. Не волнуйтесь, мы вам поможем,- успокоил её он.

-Спасибо вам большое, но только когда это будет? Нам совершенно негде спать, а у меня маленький ребёнок и мать.

-А где ваш дом?

-Да почти напротив военкомата, прямо на Пролетарском бульваре.

-Тогда я сейчас отправлю с вами своего заместителя, пусть он разберется.

-Я даже не знаю, как вас благодарить!- с радостью сказала Клара.

-Подождите, благодарить ещё рано,- успокоил её он.

И действительно радоваться ещё было рановато. Как оказалось, семейство Кричановых было поселено в этот дом всё тем же военкоматом потому, что её сын был на фронте и жить им тоже было больше негде. В результате было вынесено решение, что дом, в конечном счете, должен принадлежать Кларе, но до тех пор, пока не будет найдено подходящее жильё для Кричановых, они должны проживать в этом доме. Решение это было очень половинчатое, ведь во всём доме оставалось всего две не очень пригодные для жилья комнаты. Остальная часть дома была полуразрушена с разбитыми окнами и забитая хламом. Кларе пришлось остановиться на несколько дней в доме Лёвиного брата.

Буквально через несколько дней к несколько дней к ней подошла хорошо одетая женщина с очень красивой причёской и представилась:

- Меня зовут Тамара Петровна и у меня к вам есть интересный разговор.

-Это о чём же если не секрет?

-Мне рассказали о ваших трудностях с домом и у меня есть к вам предложение. Ваш дом в полуразрушенном состоянии и чтобы привести его в порядок нужны деньги, а их у вас нет. У меня деньги есть, я работаю директором гостиницы " Лондонская". У меня есть хорошая двухкомнатная квартира на Пироговской и я могу её предложить вам взамен. Я вам даю один день на обдумывание,

вы посоветуйтесь и завтра дадите мне ответ. Я приду в то же время что и сегодня.

Она повернулась и пошла, оставив Клару стоять с открытым ртом, так и не надумавшую что сказать в ответ. Постояв недолго в нерешительной позе, она побежала к маме за советом.

Мать к этому времени так устала скитаться по свету без своего собственного жилья, что схватилась за это предложение с радостью.

-Да о чём ты думаешь! Тебе предлагают собственную квартиру, где мы можем жить как нормальные люди. Подумай если не обо мне, так о своём сыне, ему в этом году идти в школу.

-Но ведь мама это целый дом!

-В этом доме живут другие люди и не известно, когда мы его получим и получим ли вообще.

Не будь глупой и соглашайся.

Действительно, долго тянуть с этим было невозможно и Клара решила, что предложение надо принять. На следующее утро директорша пришла ровно в назначенное время.

-Ну что вы надумали?- спросила она.

-Мы согласны, но только в нашем доме живёт ещё одна семья и их нельзя оттуда выселить, пока они не получат другое жильё.

-Это не моё дело. Я вам предложила всё, что могла и у меня больше ничего нет.

-Что же мне делать?

-Не знаю. Либо берите их с собой и пусть они живут в одной комнате, а вы в другой, пока им не найдут другое жильё.

-Я право не знаю что сказать, надо посоветоваться с ними. А вы не могли бы нам показать вашу квартиру.

-Почему же нет? С удовольствием.

Кричановых не пришлось долго уговаривать, и они согласились пойти посмотреть квартиру.

Квартира находилась как раз напротив военного госпиталя на Пироговской. Сам дом выглядел очень прилично, несмотря на то, что в соседний дом попала бомба и часть его была разрушена.

Двор был закрытый и уютный. Они поднялись на второй этаж и директорша открыла дверь.

Сразу, начиная с коридора было понятно, что квартира была большой и чистой. Клара уже забыла, когда она жила в таких условиях. Обе комнаты были просторные с высокими окнами, кроме того, здесь была ванная комната и туалет. Но самое главное здесь была большая и чистая кухня.

Кричановым квартира тоже понравилась, и они согласились перебраться в меньшую комнату.

Теперь оставалось только переоформить документы, но и здесь Тамара Петровна пообещала приложить все свои усилия.

Не прошло и недели как Клара со своей семьёй и семейство Кричанрвых переехали в новую квартиру. Клара наслаждалась красивой и просторной комнатой, а её мать просто сияла от счастья. Иногда только Клара сожалела о том, что отдала целый дом, в котором директорша впоследствии сделала шикарный ремонт и он выглядел как игрушка. Кирчановы же квартиру так и не получили, а потому остались жить во второй комнате.

Но жизнь летела вперёд и первого сентября Димочка пошёл в школу в первый класс, а Клара устроилась бухгалтером в военную лётную часть, вернувшуюся из Германии. Теперь эта часть расформировывалась в Одессе.

ХХХ

Так хорошо Мишка давно не спал. Он уже так свыкся с постоянно гремящими взрывами и автоматными очередями, что мог спать в этом грохоте. В эту же ночь было почти тихо. Вчера объявили, что немцы капитулировали и войне пришёл конец. Все так долго ждали этого дня и теперь не верилось, что этот день наступил. После бурного празднования, стрельбы в воздух и общего выпивона в честь дня победы, у него ужасно заболела голова и он лёг спать. Голова у него болела теперь довольно часто, сразу после ранения в голову в битве за Ленинград.

После эвакуации из Крыма Мишка со своей армией прошёл от самого Сталинграда до Берлина

И это был уже не тот наивный необстрелянный паренёк, а умудрённый в тяжёлых боях боец.

Он имел опыт, как выжить в этой колоссальной мясорубке, при этом, не прячась за спины товарищей и в нужный момент даже блеснуть храбростью. В заслугу за храбрость у него на груди были две медали и орден " Красной звезды".

Он уже знал, что большинство его семьи погибло, а потому его ненависть к фашистам не имела предела. И она становилась всё сильнее по мере того, как они стали освобождать города от немцев.

Здесь он сталкнулся с тем, как вели себя немцы по отношению к евреям. Массовые расстрелы и отправки целых эшелонов с людьми в Германию были просто нормальным делом. Потом когда они стали освобождать Польшу и вошли в Германию, он увидел концентрационные лагеря, кучи человеческих тел и высокие трубы крематориев. Это сделало его ещё более непримиримым, и он поклялся себе отомстить за эту страшную несправедливость. Работая переводчиком, он часто общался с немцами и у него просто чесались руки схватить пистолет и перестрелять их всех к чёртовой бабушке. Но с другой стороны у него до сих пор стояли перед глазами образы тех немцев, которых он расстрелял при отступлении из Крыма.

Он протёр глаза и повернул голову. Рядом с ним лежал его лучший друг Шамиль Рахматуев, с которым они прослужили вместе последние два года войны. И это он, Шамиль вытащил его раненного из окопа и отдал санитарам. Чуть подальше лежал Сергей Пивоваров- бесшабашный весельчак, готовый шутить даже в минуту смертельной опасности.

Солнце, судя по всему, уже давно взошло и надо было вставать, хотя будить ребят ему не хотелось.

-Подъём!- скомандовал он и подтолкнув локтем Шамиля.

Ребята зашевелись и открыли глаза.

-Неужели первый день мира нельзя было начать иначе?- недовольно прохрипел Серёга.

-А что бы ты хотел?- спросил Мишка.

- Чтобы ты мне лейтенант на похмелочку сто грамм поднёс.

-А огурчик солёный не хочешь?

-Да, от вас дождёшься,- махнул рукой Серёга и снова закрыл глаза.

- Кому сказано, подъём!- ещё более настойчиво и громко повторил он и ребята недовольно стали подниматься. Затем они вышли во двор и пошли к крану. Серёга снял гимнастёрку, открыл кран и довольно кряхтя, стал обрызгиваться водой. Было ещё прохладно, а потому Мишка с Шамилем отскочили в сторону, чтобы он их не облил. Неожиданно раздался выстрел и Серёга замер, а на его спине появилась кровавая дырка. Мишка и Шамиль упали на землю и осмотрелись. Стрелять могли

только из часовни находящейся за забором. Решение созрело сразу. Мишка схватил свой автомат и крикнув Шамилю: " Останься здесь и помоги Серёге!"- он выбежал на улицу. До часовни было около ста метров и уже через минуту он был рядом с ней. В это время из её дверей выскочил одетый в военную форму худощавый паренёк державший в руках винтовку. Увидев Мишку, он поднял ружьё, но было поздно - Мишка уже нажал на курок, и автоматная очередь пронзила его худое тело. Немец упал, а Мишка всё продолжал стрелять. Наконец он остановил себя, подошёл к телу и, толкнув его ногой, перевернул его на спину. Перед ним лежал ещё совсем молодой парень, может быть ещё школьник. Но сейчас это уже не имело значения, перед ним лежал трупп с открытыми глазами, в которых уже не горел свет жизни. Он вспомнил о Серёге и побежал назад во двор. Здесь уже стояло несколько человек, окруживших Шамиля держащего на руках безжизненное тело Серёги. Все были шокированы произошедшим. Люди, привыкшие к смерти и видавшие её почти каждый день, не могли смириться с этой смертью бесшабашного Серёги, погибшего после отпразднованной победы. Но хуже всех себя чувствовал Мишка. Он не мог себе простить, что разбудил Серёгу и послал мыться. Он чувствовал себя почти убийцей и весь день провёл в одиночестве. Шамиль пытался успокоить его:

-Ну, перестань ты так убиваться, теперь уже ему не поможешь. Ты здесь не при чём.

- Да как же не при чём, когда это я устроил никому не нужную побудку, иначе бы Серёга был жив.

-Ерунда, это просто судьба и ничего здесь не сделаешь.

-Всё равно больно чувствовать себя перстом этой судьбы, - пробурчал Мишка.

ххх

Прошло чуть больше месяца со дня победы. За это время Мишка и Шамиль демобилизовались и возвращались эшелоном домой. Было решено, что после войны они поедут вместе в Ташкент, где жили родственники Шамиля и начнут там строить новую жизнь. Но до этого Мишка хотел вернуться во Фрайберг и посмотреть, что стало с их домом и быть может встретить кого-то живого. Но самое главное - он хотел отомстить за смерть своей семьи. Из письма полученном от сестры Ривы ещё в 1941 году, он знал, что выдал их немцам его лучший друг отца Маркус и теперь он должен был за это ответить.

Они вместе доехали до Минска и там расстались. Дальше Мишка ехал сам. Он добрался поездом до "Весёлого Кута" и дальше пошёл пешком. Он не хотел, чтобы его кто-то заметил, а потому старался идти по полям и лесопосадкам и добрался до Фрайберга, когда уже село солнце. Он подошёл поближе к дому и увидел, что от него ничего кроме двух стен не осталось. Осторожно, чтобы его никто не заметил он вошёл в дом и попытался найти хоть что-нибудь напоминающее о прошлой жизни, но дом выгорел дотла. На него нахлынули довоенные воспоминания о родителях, братьях и сёстрах и он обхватил голову руками, сел на корточки и тихо заплакал. Дав выход наполнявшему его горю, он стал обдумывать свой план. Он достал из сумки аккуратно замонанный в тряпки трофейный браунинг и вставил в него полную обойму. Он боялся, чтобы Маркус не узнал его, а потому он уже более двух недель не брился. Поношенная гражданская одежда и большая серая кепка делали его практически неузнаваемым. Мишка решил прикинуться немецким солдатом, бежавшим из плена, и его немецкий язык должен был ему в этом помочь.

Когда он подошёл к дому Маркуса, было уже темно и в окнах горел тусклый свет, хозяева ещё не спали. Он тихо постучал в дверь и стал ждать, но внутри наступила полная тишина, а через некоторое время свет свечи был погашен. Подождав некоторое время, он постучал в дверь ещё раз, но на этот раз уже более настойчиво. За дверью ещё некоторое время было тихо, но, наконец, раздался тихий голос спросивший по-русски - "Кто там?"

Мишка сразу узнал голос Маркуса и заговорил по-немецки.

-Откройте пожалуста.

В доме снова наступила продолжительная тишина, затем там стали шептаться и вскоре раздался звук замка. Дверь приоткрылась и в неё просунулась голова Маркуса. Мишка сразу узнал его. За это время он сильно похудел и состарился, а в глазах его горел звериный испуг.

- Кто вы такой и чего вам надо?- спросил он тоже по-немецки.

-Меня зовут Вальтер. Я бежал из плена и пытаюсь добраться домой. Я знаю, что Фрайберг это немецкий хутор и прошу вас помочь мне.

Маркус внимательно осмотрел его с ног до головы и после недолгой паузы заговорил?

-Как я вас могу спрятать в доме, ведь мы сами здесь под постоянным присмотром. Они нас просто расстреляют.

-А вы меня спрячьте не в доме. Мне бы только день передохнуть и покушать. Я бы завтра ночью ушёл. Вы как немец должны мне помочь.

-Ну что мне с вами делать? Так и быть, я вас могу спрятать в сарае с сеном, который расположен возле лесопосадки. Ты там переспи, а я тебе рано утром принесу поесть.

- Согласен, только отведи меня туда, - попросил Мишка.

-Иди за мной,- согласился Маркус и быстрым шагом пошёл вперёд. Мишка шёл следом. Возле сарая

Маркус остановился и открыл дверь,- ложись здесь и никуда не высовывайся, я приду утром.

Нет, ты подожди,- остановил его Мишка по-русски и вытащил из кармана пистолет. Глаза Маркуса наполнились страхом, а рот открылся.

-Не понимаю,- прохрипел он - Ты кто?

-А ты меня не узнаёшь сволочь?

Маркус присмотрелся и с ужасом узнал.- Это ты Миша.

-Да это я. Ну, рассказывай сволочь, что ты сделал с моими родителям!

-А я с ними ничего не делал, честное слово ничего!

-Заткнись сволочь! - рявкнул Мишка - Мне Рива всё рассказала. Это ты на них навёл немцев и их прямо при тебе расстреляли.

-Они грозили расстрелять всех, кто укрывал евреев!

-И ты ценой их жизни выкупил себе право на жизнь? Тогда умри сволочь!- и Мишка направил пистолет к его голове.

-Прости меня Миша, пожалей мою семью!- взмолился Маркус и упал на колени.

-Ты у бога прощения попроси, когда его увидишь,- отрезал Мишка и нажал на курок. Он выстрелил три раза и бесжизненное тело Маркуса рухнуло на землю. Дело было сделано, но на душе было по-прежнему тяжело и тоскливо. Он убил одного негодяя, но сколько таких, как этот, безнаказанно продолжают ходить по земле. И он решил, что не даст им жизни.

В течении трёх следующих месяцев он ездил без всякого плана по малым городкам и сёлам, якобы в поисках работы. Часто беседуя с местными жителями, он как бы невзначай узнавал о том, как они жили в период оккупации и кто из жителей сотрудничал с фашистами. Потом, дождавшись ночи, он шёл к ним в дом и приводил в исполнение им самим вынесенный приговор. За это время он расправился с шестью предателями, но и это не принесло ему никакого удовлетворения. Мало того

он стал чувствовать, что порой ведёт себя как ненормальный, который попал в длинный коридор, из которого нет выхода. Всё кончилось довольно быстро. Он был арестован на вокзале в Бердичеве, и как оказалось, милиция искала его уже давно. Суда долго ждать не пришлось, он получил восемь лет тюремного заключения и приговор ему смягчили только за его военные заслуги.

Отбывать срок он поехал в Казахстан и по дороге туда он сожалел только о том, что так и не увиделся с Кларой.

ХХХ

Джукан с удовольствием доел свой обед и отодвинул тарелку. Хозяйка дома Милица забрала тарелку и ушла в кухню. Он остался один в комнате и осмотрелся по сторонам. Теперь он уже больше не должен был спать в лесу под ёлками и непосредственно участвовать в боях, а в его функцию входило устанавливать власть на освобождённых территориях. В каждом маленьком селении имелся свой председатель общины, которого выбирали сами крестьяне, либо его назначал сам Джукан. Так в одном селе он предложил эту должность самому зажиточному крестьянину, но тот сразу отказался.

-Как я могу быть председателем, когда у меня все три сына четники?

-Так это же они четники, а не ты,- возразил Джукан.

Нет, я всё равно не могу, ведь я по вашим понятиям кулак.

-Ну, так и что, мой дед тоже был кулак, который трудился всю свою жизнь. Как я могу доверить эту должность какому - нибудь оборванцу, который не может прокормить сам себя. А тебя уважают все. Так что мне именно такой как ты нам и нужен.

Так они пререкались около часа, но, наконец, согласие было получено и надо сказать, что после этого у Джукана с этим селом не было никаких проблем. Каждому вводились нормы сколько зерна, фасоли, капусты, яиц и молока они должны были поставлять Джукану.

В каждом взводе был свой эконом занимающийся снабжением и главный эконом на чету. Дальше шли интенданты батальонов, потом бригад и все они подчинялись ему - интенданту дивизии. Везде куда он ездил его сопровождали минимум человек тридцать и местные с трепетом подчинялись им. Одеты они были кто во что. Многие сняли одежду с убитых немцев, итальянцев или усташей, но сам Джукан не любил военную форму, а потому был всегда одет по-граждански. В его функцию иногда входило также набирать в партизаны молодых ребят, достигших призывного возраста. И набирал он их, стараясь не считаться с тем, родственники они ему или нет. Исключение он делал только для двоюродного брата Раде, которого он не брал из-за того, что он был уж очень большой и неуклюжий, а потому был бы лёгкой целью для противника. Но главное у Раде был сын и ужасно ворчливая жена Стана, над которыми бы Джукану надо было брать опёку в случае смерти Раде.

Теперь его контора находилась в Травнике и жил он в доме местного лестничего, которого он назначил председателем местной общины. Жил он в чистой комнате и питался вместе с семьёй лесничего: женой Милицей, двумя сыновьми Мичо и Перо и их старшей дочкой Радойкой - длинноногой, изящной и очень красивой девушкой. При одном только взгляде на неё у него замирало сердце. Однако в Босне в общении с девушкой надо быть очень осторожным, чтобы не стать на голову короче. Радойка же была председателем местной комсомольской организации. Одевалась она в кожанную куртку, а на боку у неё висел пистолет. Методы Джукана ей не нравились и по вечерам у них бывали резкие споры, которые прекращала её мать, выгоняя Радойку в её спальню. Но постепенно в этих спорах он почувствовал, что Радойка проявляет к нему всё больше интереса и замечания её стали куда менее резкие. Джукан всегда имел успех у женщин, но в этот раз его чувства были как никогда сильны. Они очень подходили друг - другу. Она могла вспыхнуть как огонь, и местные ребята обходили её стороной, побаиваясь её резкого характера. Но и у Джукана или "Чико", была репутация человека прошедшего огонь и воду, и редко кто пытался перейти ему дорогу. Все его друзья, с которыми он начинал войну тоже заняли важные позиции. Саё Грбич или "Сталин" был командиром бригады, а Милован Пилипович или "Сельяк из Загреба" стал комиссаром бригады. Двоюродный брат Милована Бранко или "Господин", прозванный так за свой важный вид, ведь он был до войны жандармом, стал заместителем командира дивизии. Когда-то в самом начале сопротивления они вместе играли в карты. Их бывший карточный клуб был, как заговорённый и всех их обходила пуля. Теперь они уже виделись редко, и воевали в разных соединениях.

В Травнике Джукан провёл около полугода и жизнь его здесь была куда более комфортной. Здесь ему подарили ещё одного красавца коня, который до этого наверняка работал в цирке. Этот конь был на столько изящен и красив, что вызывал всеобщую зависть. Он понимал все, что ему говорили и умел танцевать как на манеже. У Джукана всегда были при себе деликатесы, которыми он прикармливал своего красавца, которого он назвал Друже. Когда он садился на этого коня, то чувствовал себя по меньшей мере князем.

Его отношения с Радойкой становились всё более теплые, хотя они по-прежнему часто спорили. И вот один раз вечечером, когда рядом никого не было, он неожиданно притянул её к себе и поцеловал. Радойка отскочила в сторону и схватилась за кобуру, но затем опустила руку и улыбнулась.

-Чико, зачем ты это сделал?- спросила она.

-Потому, что ты мне нравишься,- ответил он.

Она подошла к нему вплотную и, заглянув в глаза произнесла:

-И ты мне тоже, - их губы слились в долгом поцелуе. Так начался самый большой любовный роман в его жизни. Иногда , когда он обнимал её или они шли вместе по улице, он завидовал сам себе.

Так начался сорок пятый год. Чувствовалось, что война шла к концу. Советская армия освободила уже весь Советский Союз и преследовала гитлеровскую армию по странам Европы. С другой стороны фашисткою армию давили войска союзников, которые открыли второй фронт во Франции, а не на Балканах, как им хотелось. Партизаны освобождали всё новые территории и Джукана послали в новую дивизию, которая организовывалась под Какнем и где был убит местный итендант. Уезжать и бросать Радойку ему не хотелось, но приказы не обсуждаются. Радойка же должна была оставаться на своей комсомольской должности.

ххх

Не смотря на то, что война явно шла к концу? бои шли ожесточённые, и в этих боях погибало больше людей, чем за все прошлые годы. Немцы бились с ожесточением, пытаясь пробиться любым путём из Греции и Югославии в Австрию. Вместе с ними пробивалась и дивизия Евгена набранная исключительно из немцев проживавших Банате. Эта дивизия была вооружена до зубов и всю войну провела в борьбе с партизанами. Эта дивизия не знала жалости ни к партизанам, ни к местным жителям. Там где проходили они, кровь текла рекой, и партизан были с ними давние счёты. Под Какнем они попали в мешок и, не смотря на упорные попытки немцев пробиться, выбраться из окружения им не удалось. Здесь они полегли почти все и около пятисот человек попали в плен. Командиром дивизии, в которой служил Джукан, был Слободан Воинович - смелый и очень талантливый офицер. Он один из немногих был профессиональным офицером. Ещё до войны он закончил военную академию и был капитаном Королевской армии и его опыт очень ценился.

У каждого партизана в том числе и у Слободана были свои счёты с этой немецкой дивизией.

Когда он вместе с другими офицерами, в том числе вместе с Джуканом пришёл осмотреть пленных, те были построены для встречи. Впереди них стоял красивый пожилой генерал весь увешанный орденами, именно к нему и подошёл Слободан и спросил:

-За какие это заслуги у вас на груди так много орденов, видать за кровь сербского народа?

-Я старый офицер и все эти ордена мне выданы за храбрость. Это немецкие ордена, но служи я в вашей армии - у меня бы вся грудь была в ваших орденах! - гордо ответил тот.

Слободан подозвал к себе заместителя и приказал:

-Этого генерала отведи в сарай и запри.

-А что делать с другими?

-Других расстрелять.

-Как это?- удивился заместитель.

-А вот так, как они расстреливали наших,- приказал Слободан и, повернувшись, пошёл к себе в штаб.

Приказ привели в исполнение сразу. Всех за исключением одного генерала расстреляли возле небольшого лесочка и закопали в общей могиле. Почти все партизаны одобряли это решение, но расстрел пленных был делом недозволенным и у Слободана были после этого большие неприятности.

После освобождения Какня они двинулись на Сараево. Немцы оставляли свои позиции без боя, пытаясь как можно быстрее уйти в Австрию. У них был только один путь - по железной дороге. Можно было конечно попытаться уйти морем, но и там почти вся Далмация поднялась против фашистов. Когда они подошли к Сараево, то оно уже было освобождено другими дивизиями, а немцы ушли в Словению.

Начался май месяц и весна уже полностью вступила в свои права. Партизаны преследовали немцев по пятам, нанося им существенные потери, и в тот день вышли к селу Зиданый Мост. Стояло чудесное безоблачное утро и уже второй день не прозвучало ни выстрела. Джукан снял с себя рубашку и лёг на траву позагорать. Солнце приятно припекало и он от удовольствия закрыл глаза. Вдруг раздались автоматные очереди и крик. Он быстро поднял голову и осмотрелся. Стреляли теперь отовсюду. Но от выстрелов никто не прятался, а наоборот, бегали, радостно махая руками. Оказалось, что Советская армия захватила Берлин, гитлеровская Германия капитулировала и война закончена. Новость эту ждали почти каждый день, и вот этот день наступил. Люди радовались как дети, стреляли в воздух, пили и танцевали "Коло". Радовался и Джукан. Он участвовал в этой войне с первого до последнего дня. Сколько людей вокруг него погибло, сколько покалечено, а вот он жив и здоров. Но с другой стороны было как-то тревожно. За эти годы он так привык к войне, что напрочь забыл, как жить в мирное время. А самое главное, кем он был до войны - простым сельским парнем, а теперь стал интендантом дивизии, и в его распоряжении всегда были несколько сотен человек. Что делать в мирное время он не ведал, но точно знал, что к себе в Липу он возвращаться не будет.

В Зиданом Мосту они пробыли около недели. Здесь он квартировался в богатом словенском доме, в котором жила большая семья. В эти дни все продолжали праздновать конец войны с таким азартом, словно сошли с ума. Жили в этом доме три сестры. Нельзя сказать, что были они красавицы, но были на удивление хорошо сложены, а самое главное, что им ужасно понравился Джукан и они просто были готовы растерзать его. Они словно потеряли всякий стыд и отдавались ему все вместе и поодиночке. И если сначала он предавался этому занятию с удовольствием, то со временем, просто стал изнемогать, а сёстры продолжали свои домогательства, хотя две из них были уже замужем. Но видать молодой и удачливый босанский парень был для них большой приманкой. А между тем ему надо было продолжать снабжать войска продуктами, в то время когда он валился с ног от усталости. Наконец его дивизия была послана на передислокацию к Адриатическому морю. Покидал он Словению с некотором сожалением, но и с облегчением, ведь ему иногда казалось, что он просто может умереть в этом затянувшемся любовном хмелю.

Дивизию расквартировали на Далматинском побережье в Сплите, Задаре и Дубровнике, а сам Джукан расположился в хорватском Новом, где находились захваченные у немцев склады. Отсюда он сам лично сопровождал все эшелоны с продовольствием, ведь в горах ещё было много "четников" угрожавших перевозкам. Теперь уже всё перевозили не на лошадях, а на машинах, но Джукан продолжал держать своего любимца-коня Друже, и с удовольствием катался на нём. Они понимали друг-друга с полуслова. Друже понимал все команды, и его не нужно было водить за уздцы или привязывать. Джукан же понимал его по манере шевелить ушами, фырчанью, поворотам головы и корпуса. Ни с одним конём у него не было такого взаимопонимания, и ни один конь не был так избалован как этот. В таких послевоенных заботах прошло всё лето и у него не было даже возможности съездить в Липу и навестить мать. На нём висела такая материальная ответственность, что он не мог покинуть свой пост ни на день. Его предшественник оставлявший ему склад и переходивший на более высокий пост в Белград предупредил его:

-Смотри "Чико", какое богатство я тебе оставляю. Но только жаль мне тебя, слишком ты молод, чтобы уследить за всем этим и закончишь ты точно в тюрьме.

И действительно на складе было всё, что нужно было человеку для жизни. Вокруг царила послевоенная разруха и люди нуждались во всём. У многих могло бы возникнуть желание поживиться. Джукана не пугало ничто, и он не боялся взять на себя ответственность. С другой стороны он всю войну подбирал себе людей сам, у него было хорошее чувство кому доверять, и никогда не прощал даже малого воровства. Все подчинённые были на много старше его, но безоговорочно подчинялись ему. Были у него в подчинении и бывший адвокат и бухгалтер, но в основном это были умудрённые жизненным опытом крестьяне. Так что всё подлежало учёту и редко что пропадало. Однако Джукану эта рутинная работа порядком поднадоела, и он стал проситься, чтобы его послали на учёбу.

ххх

На Адриатике дивизия находилась всё лето и начало осени. Тут пришёл указа, что они должны быть передислоцированы в Сербию в район города Вальево. На Джукана выпало задание обеспечить на всём пути снабжение дивизии продуктами и жильём. И хотя это уже было мирное время, обеспечить шесть тысяч человек всем необходим было не лёгкой задачей.

На прощание он вместе со своим старым другом, теперь командиром бригады Саё Грбичем - по прозвищу Сталин заехали в Травник повидаться с Радойкой. Она была на столько рада их приезду, что ушла до конца дня с работы. Они зашли к ней домой, здесь она переоделась и вышда к ним в красивом платье и в туфлях на высоких каблуках. Радойка и в военной форме смотрелась красиво, но теперь в этих туфлях она была настоящей городской девушкой, каких ещё Джукан не видел.

Саё был тоже пооражен её видом и толкнув его локтем в бок, тихо шепнул ему на ухо:

-Ну и везучий ты парень, посмотри какую красавицу себе выбрал! Только не будь дурак- такую девушку терять нельзя.

Они прогулялись по городу при этом Радойка всё время шла рядом под руку и часто прикладывала голову к его плечу. Он и сам был на седьмом небе от счастья и казалось весь город смотрел только на них. После обеда в ресторане, она проводила их на вокзал и здесь на перроне они поцеловались в последний раз.

-Когда же мы увидимся в следующий раз?- спросила она.

-А кто его знает, может никогда,- неожиданно для самого себя ответил он и ступил на подножку уходящего поезда.

Передислокация в Сербию прошла на редкость гладко. Никаких проблем с жильём и продовольствием не возникло, за что Джукан получил благодарность от начальства. И вскоре после этого он получил новую должность. Он был назначен заместителем начальника артиллерийской бригады, в которую входили четыре дивизиона: тяжёлой, противотанковой, зенитной и лёгкой артиллерии. Под его начальством находились три с половиной тысячи человек и сотни единиц техники включая грузовики, тягачи, орудия, снаряды. У него был свой личный автомобиль, но он часто предпочитал ездить на своём любимом коне Друже. Штаб бригады находился в центре Вальево на берегу реки Калубары в большом трёхэтажном доме, при котором находился ресторан. Сам Джукан снимал квартиру на противоположной стороне улицы. Жизнь его набирала обороты. В свои двадцать четыре года он находился на полковничьей должности с окладом в шесть тысяч шестьсот динаров. Это были очень большие деньги, и когда он первый раз получил их, то просто не знал что с ними делать. Да и тратить деньги было практически не на что. Еду ему приносила сама хозяйка ресторана, расположенного на углу дома. Ей было лет тридцать пять, но выглядела она очень привлекательно. Ставя перед Джуканом поднос с едой, она сгибалась так, чтобы ему хорошо было видно её большую белую грудь и, выходя так крутила задом, что не заметить её прелести было просто невозможно. Джукана же успешно боролся со своими вожделениями и не поддавался на её проделки. Ему ужасно не хотелось, чтобы о нём стали ходить сплетни, а потому делал вид, что ничего не замечает. За все те мытарства пережитые за годы войны, теперь он катался как сыр в масле, но ему явно не сиделось на месте и он по-прежнему просился, чтобы его отправили на учёбу. Было абсолютно ясно, что ему не хватает только образования, а без него добиться новых высот было невозможно.

ххх

От первого предложения, поехать учиться в Сараево, Джукан отказался. Но вот в октябре месяце

ему предложили поехать учиться в военную академию в Советский Союз. Радости не было предела, ведь вся их победа стала возможной только благодаря победе Советской Армии, во главе с великим Сталиным. Поехать учиться в страну победившего коммунизма, ему - молодому коммунисту, было большой честью, и он с радостью стал готовиться к передаче всех своих складов прибывшему сменщику. Им оказался уже умудрённый сединами капитан. Весь день Джукан водил его по своим владениям, стараясь не упустить ничего и уже вечером, когда они вернулись в штаб капитан спросил.

-Смотрю я на тебя и удивляюсь! Неужели ты сам отказываешься от такой должности?

-А что в этом удивительного?- пожал плечами Джукан.

-Да просто это глупость уходить с такой должности! Откуда ты знаешь, что тебя ждёт в той далёкой и холодной России?

- Поживём - увидим,- уклонился он от ответа, но такой вопрос ему задавали почти все. Все его подчинённые умоляли его остаться и не рисковать такой успешной карьерой, которую он совершил.

Однако хорошо известно, что самая основная черта босанца - это его твердоголовость и в начале ноября он, вместе ещё с четырьмя молодыми офицерами из их дивизии выехал в банатский городок Чурук, где соединились с остальными офицерами. Всего их было триста человек - все молодые и уверенные в себе люди. Их расселили по местным богатым домам, где они были на полном довольствии. Они все продолжали получать прежнюю зарплату, при этом почти ничего не делая. Единственное их занятие было изучение русского языка, которому их пытался научить поп местной церкви, но получалось это у него не очень здорово. Они выучили несколько слов, которые с трудом соединяли в простые предложения. Остальное время они пили, гуляли, ходили на танцы в местный клуб и пытались удовлетворить здоровый спрос и любопытство местного женского населения. Зарплаты Джукана хватало на все, и он мог позволить купить себе новые вещи. Он приобрёл две пары шикарных туфель, костюм и великолепное длинное кожаное пальто. Выглядел он теперь, как настоящий городской стиляга. Его поселили в одном доме вместе с его ровесником, постоянно улыбающимся и шутящим Гойко Негованом, родом из Лики. Они сразу стали неразлучными друзьями и получали удовольствие от общения друг с другом. Комбинация Джукана напористости и Гойкиного веселья делала их маленький коллектив безотказным инструментом по преодолению женского сопротивления. К ним часто присоединялся двоюродный брат Гойки - Милан Рибар и ещё несколько будущих курсантов. Их как - будто специально поселили в Банате для того, чтобы они наелись, напились и как следует нагулялись перед отправкой на учёбу, и они успешно отдавались этому делу. В такой беззаботной жизни прошла вся зима и в конце февраля их стали готовить к отъезду.

Отправляли их с вокзала в Кикинде с большими почестями и оркестром. Звучали добрые напутствия, и пожелания успешной учёбы. Они должны были вернуться домой образованными офицерами, чтобы в последствии стать цветом югославской армии. Сами отбывающие были ужасно возбуждены, предвкушая будущие приключения, хотя у многих пощипывало под ложечкой от предвкушения возможных трудностей. Ехали они в вагонах первого класса, ракия текла рекой и веселье не прекращалось ни на минуту. На следующий день, на одной из станций в Румынии их высадили из удобных вагонов и перевели в товарные вагоны. Настроение у многих ухудшилось, но люди прошедшие пять лет военных страданий, были готовы ко всему. Пока у них оставались все продуктовые запасы, головки сыра, окорока и пршуты, фасоль и солёная капуста. А потому они вскоре снова запели и даже пробовали танцевать, и не заметили, что один из их сокурсников Иво Здравкович потерялся на вокзале. Теперь, когда они впервые в жизни оказались за границей, то почувствовали себя не только сокурсниками, но можно даже сказать родственниками. А состав продолжал стучать колёсами, унося всё дальше в глубокие сугробы России.

ххх

Трое суток они провели в своих вагонах-теплушках, несущимся по холодным рельсам мимо городков и деревень, минуя большие вокзалы к своей далёкой цели городу Вольску расположенному в Саратовской области. В вагонах было холодно, не смотря на установленные в них печки, поэтому они согревались захваченным алкоголем и развлекались, играя в карты. Джукану не было в этом деле равных, и он выиграл приличное количество денег. Однако вскоре желающих играть с ним поубавилось. Иногда он выглядывал в маленькое окошко, чтобы посмотреть на пробегающие пейзажи, но единственное, что он видел - это был снег, снег и снег, ёлки засыпанные снегом и небольшие дома, провалившиеся по крышу в снег.

На четвёртый день поезд остановился, дверь распахнулась, и перед ними предстала бескрайняя, открытая ветрам и засыпанная глубоким снегом равнина. Здесь невдалеке расположились три больших, четырёх этажных здания. Это и было их Высшее пехотное училище. Станция называлась Привольск и рельсы здесь кончались. Они вышли из вагонов и построились, а затем пошли в сторону училища по отчищенной от снега узкой дороге, по сторонам которой, возвышались стены сугробов. Они вошли на территорию училища и остановились возле бани. К этому времени все уже подмёрзли и выражение на их лицах было далеко не радостное. Затем им приказали спуститься в подвальное помещение, которое оказалось громадной баней. Здесь им всем было приказано раздеться и сдать свои личные вещи. Такой приказа никому не понравился, но и оспаривать его они не стали. Новоиспечённые курсанты разделись догола, после этого им выдали тазики и мочалки, с ними они и вошли в баню, на вид не очень чистую, но зато здесь было тепло, можно даже сказать жарко. Настроение немного исправилось и даже послышался смех. Никто не умел толком пользоваться тазиком и мочалкой, а потому тазы часто с громом падали вызывая всплески смеха. Ещё смешнее было, когда кто-то наступал на мыло и падал и ещё смешнее, когда кто-то падал вместе с тазиком. Все кто помылся выходили в предбанник, где вместо югославской формы им была выдана курсантская униформа. Пошита она было кое-как и выглядели они в ней убого, зато она была новая и чистая.

Затем их отвели в казарму расположенную на третьем этаже соседнего здания. Все триста человек жили в одном помещении занимающим весь этаж. У каждого была только своя кровать и тумбочка и о всей своей роскошной послевоенной жизни, Джукану надо было на время забыть. Но и это было не так сложно, ведь в своей партизанской жизни они умели жить и в лесу под ёлкой.

Но самые большие разочарования ожидали их в столовой. То, что им подали на обед, было едва съедобным. На первое были щи из солёной капусты, которые по внешнему виду напоминали слегка подкрашенную воду с парочкой плавающих листьев. Джукан с отвращением съел пару ложек вместе с чёрным, похожим на землю хлебом. Но это были ещё только цветочки. На второе им дали котлеты с неизвестной им до этого перловой кашей. Котлета была коричневого цвета и мясом даже не пахла, а зёрна перловой каши были упругие как резиновые мячи и соскальзывали с зубов. Глотать их организм тоже отказывался, вызывая порывы рвоты, а потому Джукан прекратил все попытки и отодвинул тарелку в сторону. Единственное, что он сумел съесть - это был компот, хотя и в нём фрукта была не свежей. Так малообещающе началась жизнь, к которой они сами рвались.

Утренние подъёмы и построения, хождение строем под выученные солдатские песни. Под громкие команды они падали на холодную землю, отжимались, бегали в полном обмундировании, и не было никакой скидки на то, что они офицеры, прошедшие всю войну. Командовали ими все, кому не лень и это ужасно раздражало. Они молча выносили всё и когда приходило время учиться, старались не упустить ни одного слова преподавателей, хотя их русский язык был далёк от совершенства.

Неожиданно, где-то через месяц нашёлся Иво Здравкович, отставший от поезда в Румынии. Самым удивительным было то, что за это короткое время он выучился румынскому и русскому языку. Он вообще был странный парень. Во время войны он получил ранение в голову, в результате которого он потерял способность нормально спать. Он мог не спать неделями, а затем засыпал на несколько дней, или неделю мёртвым сном, поднять его из которого было невозможно. Память у него была просто феноменальная, он запоминал буквально всё, что говорили преподаватели, и что сам читал в книгах. Его память была просто фотографической и это стало раздражать преподавателей, которых он стал частенько исправлять, находя ошибки в их лекциях. Многие из преподавателей не знали как при этом себя вести, но всё пришло к неожиданной развязке. После месяца бессонных ночей Иов уснул и проспал почти неделю, а проснувшись, успешно забыл почти всё, что выучил. Но он так же быстро всё вспомнил и снова вырвался вперёд. После второго провала в долгий сон, преподаватели посчитали, что его дальнейшее пребывание в училище невозможным и он ещё с двумя тяжело больными курсантами был отправлен назад в Югославию. Все остальные продолжили занятия, живя в очень тяжёлых условтях. В казарме было очень холодно, несмотря на то, что в них установили дополнительные печи. Кормили их по-прежнему разной бурдой, к которой их не русские желудки никак не могли привыкнуть. Правда и русским бы на такой еде было не прожить. Можно бы было купить себе еду на базаре, но на это у них не было денег, ведь им всего платили шесть рублей шестьдесят копеек в месяц на то, чтобы покупать себе крем для сапог.

Так протерпели они несколько месяцев, но постепенно дух недовольства стал нарастать и они решили устроить голодовку. Рано утром, после подъёма и зарядки их строем отвели в столовую. Они уселись за столы, перед ними поставили тарелки с завтраком, но никто из них так и не взялся за ложки. Они просто молча сидели и тупо смотрели перед собой. Сначала забеспокоились сержанты и старшины. Они бегали между столами, пытаясь что-то понять и громко орали:

Почему не едите? Кушать!

Но никто не обращал на них внимания. Тогда прибежали офицеры, но с ними тоже они отказались говорить. Тогда их вывели из столовой и повели на занятия. Все уроки шли так, словно ничего не произошло и преподаватели несколько успокоились. Но в обед всё снова повторилось. И хотя еда в тарелках было немного лучшего качества, они, несмотря на призывы собственных желудков, к еде так и не прикоснулись. И тогда в столовую пришёл сам начальник училища полковник Цурило - цыган по происхождению, жгучий кучерявый брюнет с начавшими седеть висками. Он был чудесный человек и пользовался любовью всех курсантов. Именно ему они выложили свои требования и захотели, чтобы к ним приехал представитель Югославского посольства.

Ждать пришлось не долго, ровно через неделю к ним прилетел из Москвы военный атташе. Встреча состоялась в актовом зале. Речь он свою начал сразу на высоких тонах. Поначалу он признал все их военные заслуги, но затем перешёл в атаку.

-Партия доверила вам и послала на учёбу, а вы вместо этого начинаете позорить нас и объявляете голодовки.

Но они тоже не молчали, а стали выставлять свои требования:

-Мы офицеры, а с нами обращаться хуже, чем с солдатами, денег вообще не платят, а кормят такой ерундой, что её в рот взять невозможно. Мы не можем кушать их каши и хотим, чтобы нам хоть иногда давали фасоль.

-Офицеры говорят, что вас кормят нормально!- не желал их слушать атташе.

-А вы поживите недельку с нами и тогда всё сами увидите.

-У меня нет времени на это, мне надо ехать срочно в Москву.

-И вот тут все курсанты похватали сваи пилотки и стали кидать их на сцену. Военный атташе и офицеры ушли через задний выход.

Военный атташе уехал и почти сразу после этого произошли некоторые перемены. К ним стали относиться гораздо лучше, муштры стало меньше, супы стали на много гуще, перестали подавать перловую кашу и в рационе появилась фасоль. Но самое главное, им стали платить зарплату в сто двадцать рублей, на которую они сами могли докупать продукты в киоске, или на базаре.

Протесты прекратились, и занятия вошли в привычную колею. Иногда им позволялось идти в увольнение, но только Привольск находился на таком отшибе, что делать в свободное время здесь было практически нечего.

Они проучились в этом высшем пехотном училище ровно один год и после сдачи экзаменов их перевели учиться в Одессу. Эта весть была встречена с большой радостью, наконец-то они смогли вырваться из этого проклятого захолустья.