Полгода без алкоголя - шесть месяцев паршивого настроения. Андрей Северов понятия не имел, почему так. Где, мать вашу, логика? Тяжкие дни похмелья, трясущиеся руки, опухшая небритая рожа в зеркале - всё это осталось в прошлом, а радости в жизни как не было, так и нет. Какая-то непрерывная слякотная осень на душе. Тоска, чтоб её. Начать новую жизнь не всегда означает перемену к лучшему.
В последнее время Андрей часто размышлял на эту тему. Бывало, уляжется на диване, уставится в обшарпанный потолок своей убогой квартиры и размышляет, размышляет. "Никчёмный я человек, - думал он. - Мне ничего не интересно. Прибраться в комнате - не интересно, потолок побелить - ну совершенно не интересно. Люди влюбляются, на работу ходят, пикники устраивают, кошек и собак заводят, а мне всё это абсолютно параллельно. Что со мной не так?"
Порой его обуревало искушение смотаться за пузырём и набухаться в хлам, чтобы не думать, не размышлять, не изводить себя самоупрёками. В такие минуты он заставлял себя вспомнить огромного белого таракана с лошадиной головой, ползущего по потолку в сумраке его квартиры. Чудовище, порождённое белой горячкой. Страх был сильнее желания напиться. Именно этот таракан полгода назад стал причиной новой трезвой жизни Андрея.
Увы, приходилось терпеть и продолжать размышлять дальше.
Пытался он хоть чем-то увлечься, через силу стать как все: пробовал, дубася по старому пионерскому барабану, музыку сочинять; пробовал себя в живописи, даже выбрал модернистское направление "Кубизм" - рисовал кубики масляной краской, много кубиков; пробовал домики из спичек собирать... И порой ему начинало казаться, что интерес просыпается, вот-вот проснётся, вот-вот... Но нет, облом, самообман.
Однако, надежда ещё теплилась, крест в свои двадцать семь лет Андрей ставить на себе не собирался. Не уверенно, с грустью, но он всё же смотрел в будущее. А что ещё оставалось, ведь в прошлом маячил белый таракан.
Понедельник - день тяжёлый. Из всех финансов только мелочь в кармане, а значит, пора на митинг. Андрей позвонил своей подруге.
- Приве-етик, - протянула она голосом, который заставил бы насторожиться опытного нарколога. - Как, делишки?
Её звали Харакири. От бабушки японки она унаследовала узкие глаза, несуразные деревянные сандалии и покорность гейши. Андрей подозревал, что это не настоящее её имя, но спрашивать у девушки каково же настоящее, почему-то не решался. В отличие от Андрея, Харакири многое в жизни интересовало, например, как собрать ядерную бомбу в домашних условиях. Особую слабость она питала к химическим экспериментам и выпечке плюшек, и умудрялась эти два интереса объединять в одно.
- Делишки так себе, - честно ответил он. - Ты не в курсах, какая-нибудь массовочка сегодня намечается?
- А как же! - голос Харакири оживился. - Выборы ведь на носу, забыл что ли? И куда ты вообще пропал? Хорошо хоть позвонил. Я сама хотела позвонить, но опять нечаянно твой номер стёрла.
"Опять" - означало в двенадцатый раз и Андрея это не удивляло. Харакири, употребив парочку чудесных плюшек, обожала тупо тыкать на кнопки своего сотового.
- Ну и куда ты запропастился? - продолжала настаивать она.
Андрей на секунду задумался: сказать ей, что последние дни только и делал, что валялся на диване и размышлял? Нет, лучше соврать.
- Занят был.
- Ясненько. Опять валялся на диване и размышлял, - не дала себя обмануть Харакири. - Не отпускает депрессуха, да?
- Не-а, - Андрей поспешил сменить тему: - Ну, так как там насчёт ближайшей массовки?
- Подкатывай через часик к спорткомплексу. Встретимся и двинем на митинг, ага? Только не опаздывай, ты же знаешь, я терпеть не могу ждать.
- Договорились, - ответил он.
Харакири всегда была в курсе, где, когда и какие мероприятия намечаются. Дружбу с ней Андрей ценил и на массовки они обычно ходили вместе. В сезон выборов иногда участвовали в нескольких акциях за день, однако, их энтузиазма, как правило, хватало на одну-две. Организаторы митингов платили мало, но на хлеб с ливерной колбасой и китайскую лапшу хватало. Случались и денежные массовки. Месяц назад, например, Андрей присутствовал на похоронах криминального авторитета - в тот раз организаторы собрали толпу для показухи, мол, смотрите все, хоронят хорошего человека, был бы плохим, столько народу не собралось бы! За крокодиловы слёзы Андрей получил тогда двести баксов, коробку конфет и пачку сахара. Но увы, денежные массовки были исключением из правил.
В автобусе Андрей крепко задумался и проехал свою остановку. Опоздал на встречу на пятнадцать минут. Ну и ничего, Харакири опоздала на двадцать. Она оправдалась тем, что по дороге засмотрелась на облака. Андрей ей поверил, он не раз становился свидетелем как она "засматривается" - уставится на что-то, застынет и стоит точно изваяние. В такие минуты для неё окружающий мир словно бы и не существовал, приходилось хорошенько её встряхнуть, чтобы она пришла в себя. Андрей полагал, что это побочный эффект чудесных плюшек, Харакири категорически это отрицала.
- Какие у нас планы? - поинтересовался Андрей.
- А планы у нас самые простые. Сейчас топаем на митинг в поддержку кандидата в депутаты областной думы Быкова О. П. Ну, а дальше видно будет.
На Харакири красовалась вязаная зелёная шапочка с бумбоном. Под ней она прятала странную причёску, правая сторона которой была окрашена в лиловый цвет, а левая в белый. Прятала, потому что на массовках разноцветные волосы не приветствовались. Её и на похороны того криминального авторитета не взяли из-за внешности - не прошла дресс-код.
Бабье лето было в самом разгаре, осеннее солнце отражалось в окнах высоток. А то, что на небе ни облачка, заставило Андрея задуматься: на что же на самом деле засмотрелась Харакири, опоздав на встречу.
До переулка, в котором организаторы митинга давали наставления и реквизит, они дошли быстро. Рыжая крикливая тётка записала их фамилии в журнал и вручила транспаранты.
- Во время мероприятия не курить! - строго предупредила она. - Нецензурные слова не выкрикивать, реквизитом не размахивать, из массовки не отлучаться! Всё уяснили?
Андрей с Харакири и ещё несколько десятков желающих подзаработать дружно кивнули: уяснили, добрая госпожа!
Через пятнадцать минут вся массовка переместилась на площадь возле Дома культуры. В основном контингент состоял из бойких бабушек и дедушек, на Андрея и Харакири они косились с неприязнью, мол, выискались тут молодые бездельники, кандидат Быков О. П наша корова и мы её доим!
Андрею на их косые взгляды было плевать, его давно перестало волновать, кто и как о нём думает. Месяцы жутких запоев вытравили всяческое умение смущаться, но привили способность, когда нужно включать пофигизм. Бабульки с дедульками глядят с неодобрением? Видели бы они его месяцев восемь назад, когда он в заблёванном свитере и обоссанных трениках плёлся за самогонкой. Или когда визжал, пялясь на ползущего по потолку гигантского белого таракана. Пускай смотрят косо, у тех, кто когда-то опускался ниже плинтуса иммунитет на такие вещи.
По сигналу одного из организаторов толпа встала покучнее: видео оператор снимал мероприятие с таких ракурсов, чтобы у зрителей агитационного видеоролика создалось впечатление масштабности митинга. По сути, вся эта массовка и затевалась ради видео и фотосессии.
- Как думаешь, этот Быков хороший человек?
Харакири задала этот вопрос с грустью. Андрей озадаченно посмотрел на транспарант в своих руках. Физиономия кандидата в депутаты напоминала морду хряка, но глаза были честнейшие - глядишь в них и веришь: вот он спаситель человечества, мессия! Проголосуешь за него - и жизнь настанет замечательная, размер пенсий взлетит до небес, квартплата будет копеечной, экология улучшится, а представители американского госдепа начнут благоговейно падать ниц при слове "Россия". Ну и пускай ряха Быкова на транспаранте не помещается, главное - зеркало души. Тот, кто делал этот фотошоп, своё дело знал.
- Если честно, мне плевать, - отозвался Андрей. - А тебе не всё равно, какой он человек?
- Вдруг это Быков негодяй, а мы тут стоим и поддерживаем его.
- Лично я никого не поддерживаю, - Андрей встревоженно уставился на Харакири. - Да что с тобой? С каких пор тебя всё это волнует?
- С недавних, - был мрачный ответ.
Харакири поджала губы и потупила взгляд. Андрей рассудил, что с ней явно что-то не так. А может, всему виной сентябрьское солнце, желтизна листвы, ощущение близости унылых дождливых дней? Осенняя сиюминутная блажь. Такое случается.
Внезапно ему стало не по себе, и дело было не в мыслях о Харакири. Что-то иное. Чувство, словно земля вот-вот разверзнется. Он побледнел, сердце заколотилось, а взгляд, будто магнитом притянуло к стоящему на краю площади высокому тощему человеку в белом плаще.
Вот кто вызвал в душе смятение!
Мужчина смотрел не на толпу - Андрей был в этом уверен, - он пялился на него! Его глаза навыкате целились как пистолеты, метко. Но отчего так сердце колотилось, и почему невыносимо хотелось бросить чёртов транспарант, осенить себя крёстным знамением и бежать, бежать? Ну, смотрит этот тип, подумаешь какое дело; ну высокий он очень, голова - туго обтянутый кожей череп. И что тут такого? Тип странный? Это не повод для беспокойства. А вот глаза... Неожиданно Андрей вспомнил огромного белого таракана. У той твари были такие же глаза!
- Эй, на что ты так уставился? Будто призрака увидел.
Андрей часто заморгал, посмотрел на Харакири.
- Что?
- С тобой всё нормально? Бледный ты какой-то.
Он покосился в сторону, где стоял мужчина в плаще, но того уже не было. Исчез! Исчез, ну и слава Богу. Андрей облегчённо выдохнул и изобразил на лице улыбку.
- Всё нормально, Харакири.
Когда митинг закончился, они получили гонорар и отправились на другое мероприятие - на митинг против кандидата в депутаты Быкова О. П. Андрей быстро выкинул из головы образ того странного типа, внушил себе, что глаза, как у чудовища из пьяного бреда, ему почудились, и выкинул. В конце концов, ничего ужасного ведь не произошло. Осадок неприятный остался, но это пустяк.
К двум часам митинг закончился. Андрей и Харакири зашли в кафе, взяли чай, бутерброды и эклеры. Андрей обратил внимание, что подруга за последний час произнесла от силы пару фраз. Она была непривычно задумчивой и грустной.
- Что с тобой? - участливо поинтересовался он, помешивая ложечкой чай. - Ты сама не своя.
Харакири вздохнула, откусила кусочек от эклера и уставилась в окно, за которым по проспекту мчались автомобили.
- Устала я, - ответила она после долгой паузы. - И усталость какая-то непонятная. Старческая что ли... Недавно смотрела передачу про спортсменов инвалидов, и я этим людям завидовала. Они стремятся к чему-то, борются. Без рук, без ног, в колясках инвалидных, а жизни в них в сотни раз больше, чем во мне. От них сияние исходит. Не думай, Андрей, у меня и в мыслях нет жалеть себя. Я на себя злюсь. Сама ведь когда-то забралась в какие-то дебри, из которых теперь никак выбраться не могу. Да я и не пытаюсь. Мне всего двадцать три, а я уже не в состоянии вспомнить фамилии своих одноклассников, лица учителей. Раньше мечтала побывать в Тибете, только об этом и думала... теперь не мечтаю и не думаю. Я чувствую себя старой, Андрей. И такое ощущение, что мне недолго осталось.
- Это ты брось! - он накрыл ладонью её ладонь. - Всё у тебя будет хорошо, только не готовь и не ешь больше свои плюшки.
- Дело не в плюшках, Андрей, - она всё ещё глядела в окно. - Не только в них. Неделю назад я сознание потеряла. Заныло что-то в голове, и я грохнулась на пол. А вчера это повторилось.
Андрей ошарашенно откинулся на спинку стула.
- Тебе к врачу нужно!
- Не хочу никаких врачей.
- Ну и дура! - вспылил он.
Харакири улыбнулась.
- Пускай всё идёт своим чередом. Меня не пугает, что в моей башке опухоль, ну, или какая-нибудь другая хрень. Меня пугает, что я никто, пустое место. Ничего не изменится, если меня не станет, абсолютно ничего. Знаешь, есть ведь люди-океаны, люди-моря, реки, озёра, лужи, плевки... А я - человек-пустота. Но я не хочу, не хочу больше быть такой. Вот сегодня мы с тобой ходили на митинг в поддержку Быкова О. П... Что нам мешало навести о нём справки, узнать, кто он такой? В интернете ведь любую информацию найти можно. Но нет, вместо этого мы за гроши попёрлись слепо его поддерживать. А если бы задумались, навели бы о нём справки, может, мы уже не были бы пустыми местами? Может, в пустоте этой какой-нибудь островок возник бы? Я уж не знаю, сколько мне осталось, но одно знаю точно - время у меня ещё есть. Не хочу уходить ни кем, не желаю больше быть двадцатитрёхлетней старухой, которой и вспомнить-то нечего... Не хочу больше завидовать спортсменам инвалидам. Время ещё есть.
Андрей был озадачен. Озвученные Харакири мысли и ему часто приходили в голову - да вот хотя бы нынешним утром. Но они всего лишь являлись фоном к скуке и редко побуждали к порыву что-то в жизни изменить. А если и побуждали, то порывы эти были ленивыми и при ближайшем рассмотрении даже комичными. Но сейчас Андрея больше волновало здоровье Харакири, ему не хотелось верить, что у неё в голове опухоль. Да и с чего бы в это верить? Девчонка жрала плюшки, напичканные какой-то химией, и стоило ли удивляться, что она теряет сознание? У кайфа, как правило, бывают плохие последствия. Нет, Харакири явно накручивала себя и впереди её ждала долгая жизнь. А то, что она хочет измениться - флаг ей в руки. Андрей такой шаг мог только приветствовать. У него даже было сильное желание помочь ей в этом. В качестве помощи он выбрал шантаж:
- Если ты не прекратишь жрать химию, я уйду в запой. Клянусь, Харакири. А ты знаешь, из очередного запоя я уже не вернусь. Это ультиматум. Не желаешь быть пустым местом? Так сделай доброе дело и не убивай меня.
Она рассмеялась.
- Вот это заявочка! И знаешь, Андрей, что мне кажется... только что, один человек-никто стал кем-то.
- Это ты обо мне?
- Охренительная проницательность.
Теперь уж и Андрей рассмеялся. От данной Харакири клятвы он не собирался отказываться ни при каких обстоятельствах. Если до этого у него не было интереса ни к чему, то теперь появился. Да и в конце концов он не настолько ценил свою жизнь - жизнь подруги ему была важней. А белый таракан? Да пошёл он к дьяволу!
Андрей пододвинул блюдце со своим эклером к Харакири.
- Кушай, я не хочу.
- Чудненько.
- А я себе, пожалуй, ещё чай возьму.
Он полез в карман за деньгами, и вместе с купюрами вытащил белую карточку.
- Что это? - удивилась Харакири.
- Понятия не имею.
Андрей положил карточку на стол, гадая, откуда она взялась в его кармане. На ней чёрными буквами было написано:
Каждый вечер в 20:00 особый просмотр мультфильма "Ёжик в тумане". Кинотеатр "Звёздочка".
Дальше шёл адрес.
- Ничего не понимаю, что это за фигня такая?
- Похоже, на пригласительный билет, - рассудила Харакири. - Обожаю "Ёжика в тумане", мой любимый мультфильм. Но как понимать "особый просмотр", и почему каждый вечер? Там что, каждый вечер один и тот же мульт крутят?
Андрей поморщился.
- Чушь какая-то. И кто, интересно, эту бумажку мне в карман подсунул?
- Мы пойдём! - решительно заявила Харакири. - Сегодня вечером мы с тобой пойдём смотреть "Ёжика в тумане". И не спорь! Если мы не пойдём, я сдохну от любопытства.
Спорить Андрей не стал. Чёрт возьми, да его самого раздирало любопытство - впервые за долгие месяцы.
- Хорошо, пойдём смотреть Ёжика. Всё же лучше, чем валяться на диване и размышлять, верно?
Как и договорились, они встретились вечером возле кинотеатра "Звёздочка". На этот раз никто из них не опоздал. Андрей с удивлением отметил, что Харакири надела серьги - невзрачные, конечно же, дешёвые, но всё-таки надела! Он ни разу не видел на ней украшений, даже какой-нибудь убогой фенечки. К тому же - и это вызвало у него улыбку - она сменила свою нелепую зелёную шапку с бумбоном на милый беретик, а волосы собрала в "конский хвост".
Андрей заметил, что Харакири чувствовала себя неловко, будто такая мелочь как серёжки и берет, что-то обнажили в её внешности, внесли долю непристойности. И ему хотелось успокоить её, сказать, что всё в порядке, но не сказал, почувствовав, что это смутит её ещё больше.
А потом случилось странное: он вдруг понял, что она симпатичная. И почему раньше не замечал? Словно спал, проснулся, а за окном - бац - солнце светит. И отчего-то жить захотелось невыносимо. Вот только пять минут назад его устраивало существование с туманным будущем, а теперь хотелось жить и дышать полной грудью. А будущее больше не казалось туманным, воображение уже рисовало пока ещё размытые, но яркие картины грядущего и, кажется, в этих картинах проступал облик Харакири, её раскосые глаза.
- Что с тобой?
Задав вопрос, девушка отвела взгляд, и Андрей понял: ей не нужно было это спрашивать, ведь она точно знала ответ. Догадалась.
- Всё со мной отлично, - произнёс он. - Лучше, чем всегда.
Андрей взял её за руку и они, поднявшись по широким ступеням, вошли в кинотеатр.
В холле, разбившись на кучки, о чём-то беседовали люди разного возраста. Некоторые с любопытством уставились на вошедших, а один тип с козлиной бородкой и чёрными прилизанными волосами сразу же устремился к Андрею и Харакири.
- Вы по приглашению или так, от нечего делать забрели? - с радушной улыбкой поинтересовался он.
Андрей вытащил из кармана карточку.
- Вот. Не знаю уж, приглашение это или что.
- Оно самое! - оживился козлобородый. - Оно самое что ни на есть. - он улыбнулся Харакири. - Но и без приглашения мы рады всем желающим присоединиться к нашей группе. Добро пожаловать, друзья мои, меня зовут Сергей Павлович Клапс. Можно просто - Сергей. У нас, знаете ли, здесь всё запросто, без официальщины.
Глядя на него, Андрей ни с того ни с сего вспомнил говорящую ящерицу из какого-то мультфильма. Отчего-то казалось, что изо рта Клапса вот-вот выскочит раздвоенный язык. На вид ему было лет пятьдесят, на висках блестели седые волоски, а с глазами творилось что-то не ладное: зрачки, словно существуя сами по себе, постоянно уползали вправо. Клапс возвращал их на место, но они опять уползали, уползали.
- А вы часом не сектанты? - с подозрением спросила Харакири.
Клапс рассмеялся и Андрей с некоторым облегчением заметил, что язык у него нормальный, не раздвоенный.
- Часом не сектанты, уверяю вас, - он приложил ладонь к груди. - И что заставило вас так подумать?
Харакири дёрнула плечами.
- Да мир же спятил, вы что, Сергей Павлович, не заметили? Крыша, знаете ли, у него поехала, - она покрутила пальцем над головой. - После секты дохлого попугая Кузи, меня уже не удивит секта туманного ёжика.
- Забавно, забавно... Впрочем, простите, я уж и забыл, как всё это со стороны выглядит. И знаете что... давайте я пока не буду вам ничего объяснять. Сначала посмотрите мультфильм в нашей особой обработке, а потом я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы, - он сфокусировал взгляд на Андрее, но зрачки тут же уползли вправо. - А вопросы у вас будут, уверяю вас.
- Их и сейчас хоть отбавляй, - буркнула Харакири.
- Всему своё время.
Клапс зачем-то поклонился, развернулся и бодрой походкой направился к дверям в кинозал. На полпути остановился, оглянулся и с широкой улыбкой посмотрел на Харакири.
- Отличный цвет волос! - он выставил большой палец. - Просто отличный!
Харакири неуверенно улыбнулась в ответ. Андрей почему-то решил, что в ближайшее время она свои лилово-белые волосы обязательно перекрасит. Ну создалось у него такое впечатление и всё тут.
- Странный крендель, - заметила Харакири. - И вообще, мне чуток жутковато.
- Может, уйдём?
- Да щщас!
Часы на стене показывали 19:50. Люди вслед за Клапсом потянулись в кинозал. Андрей заметил женщину в костюме ежа и подумал, что ничего более нелепого ещё не видел. Костюм был сделан из шубы, выкрашенной в тёмно-серый цвет, мех - скручен и чем-то зафиксирован в форме иголок. Прежде чем зайти в кинозал, женщина ещё и шапку надела под стать костюму.
- Вот это я понимаю, креатив! - восхитился Андрей.
- Круто, - согласилась Харакири. - Всё-таки секта. Надеюсь, они не приносят в жертву наркоманок.
- И бывших алкашей, - добавил Андрей.
В зал они вошли последними, заняли места с краю. Люди переговаривались между собой в ожидании сеанса, в первом ряду огромный как медведь мужик в спортивном костюме зычным басом вещал:
- Понедельник - мой день! По понедельникам мне везёт всегда! Мой любимый день...
- А вчера говорил, что вторник! - выкрикнула сидящая в третьем ряду женщина в костюме ежа.
Зрители дружно засмеялись.
- Поклёп! - заорал мужик. - Не говорил я такого!
В затылке у Андрея защекотало, словно кто-то водил по коже пёрышком. Он почувствовал себя не уютно, сразу же вспомнился тот странный тип в белом плаще, который пялился на него во время митинга. Неужели он сзади, опять буравит, буравит взглядом? Оглядываться было страшновато, но сидеть как на иголках и гадать совсем не хотелось.
И Андрей заставил себя повернуть голову.
Человек в белом плаще расположился в центре последнего ряда, его глаза прикрывали очки с круглыми чёрными стёклами. Уголки губ были чуть приподняты, улыбка на узком похожем на картонную маску лице выглядела как нечто постороннее, случайно откуда-то возникшее.
Свет в зале начал гаснуть. Андрей, чувствуя себя мишенью в тире, повернул голову. Он не знал, что и думать, а гадать, кто такой этот тип в белом плаще, даже не пытался.
- Сегодня я стану на шаг ближе к Господину Элу! - торжественно объявил мужик в спортивном костюме. - Вот увидите! Туман ждёт меня!
- Да заткнись ты! - кто-то крикнул ему из темноты.
И наступила тишина.
Вспыхнул экран. Харакири взяла Андрея за руку.
- Волнуюсь. С чего бы, а?
Он тоже волновался. Идея явиться сюда теперь казалась ему плохой. Всё из-за того типа в последнем ряду.
Появилось изображение. Мультфильм начался не сначала, а с момента, когда Ёжик вошёл в туман. Причём, не было ни музыки, ни звука, в зале царила полная тишина. Через несколько секунд изображение на экране застыло, а потом на ускоренной перемотке Ёжик рванул вперёд сквозь туман. И снова застыл. Пошёл задом наперёд, пятясь всё медленней и медленней...
У Андрея отвисла челюсть. Он чувствовал себя дураком среди дураков. И вот это называется особым просмотром?! Бред! Полный бред! Нечто подобное он видел разве что во время белой горячки. Кому вообще пришло в голову так изуродовать замечательный мульт? Андрей всегда был против смертной казни, но сейчас считал, что кое-кто заслуживает страшной смерти - как минимум через сожжение на костре.
Ёжик брёл сквозь туман. На экране возник чёрный треугольник с точкой внутри, и тут же исчез. Быстрая перемотка. Размытые очертания ветвистого дуба, медленно падающий лист. Кадры замелькали, отматываясь назад. Треугольник с точкой. Круг. Ёжик, бредущий сквозь туман. Странные знаки, сменяющие друг друга на бешеной скорости. Туман. Туман. Сплошной туман...
Андрей ощутил лёгкость во всём теле. Он даже не заметил, как гнев сменился эйфорией. Всё было словно во сне. Густой туман вокруг. И ни удивления, ни страха, ни тревоги. Смысл имел лишь туман. Сквозь него хотелось идти, идти... или плыть, наслаждаясь тишиной. Какая лёгкость. "Я воздух, - думал Андрей, и мысль эта отозвалась в клубящейся белой мгле протяжным эхом:
- Во-оздух... во-оздух...
Его ненастойчиво тянуло куда-то, и он двигался, не ощущая ног. Мимо проплывали размытые силуэты деревьев, каких-то развалин. Всё воспринималось без удивления, с ощущением, что каждая тень здесь на своём месте, каждый клочок тумана.
Перед глазами мелькнул и исчез жёлтый дубовый лист, откуда-то донёсся звук похожий на стон, мгла заклубилась стремительно, будто от порыва ветра, и успокоилась. "Где-то здесь бродит Ёжик, - с благоговением подумал Андрей. - Возможно, мы с ним встретимся. Хорошо бы".
Он плыл, плыл вперёд. Куда? Безразлично. Плыл день, год, вечность, а может, всего минуту. Туман растворял в себе время, стирал прошлое. Андрей чувствовал, что эта клубящаяся белая мгла живая, как океан Соляриса, и ему хотелось стать её частью.
Туман расступился. Андрей увидел сложенный из камней колодец. Неведомая сила больше никуда его не тянула. Цель достигнута.
Колодец выглядел слишком вызывающе для этого туманного мира, слишком дерзко, слишком объёмно. Словно в сон закралась частичка реальности. И Андрея это поразило. Колодец казался ему какой-то вселенской ошибкой, опасным оптическим обманом. Эйфория исчезла, перед глазами всё закружилось. Он услышал чьи-то голоса. Ощущение бесплотности улетучилось и это вызвало обиду, ведь он хотел быть воздухом и больше ни чем...
Кинозал. Зрители. Экран.
Тяжело дыша, Андрей покосился влево: Харакири тёрла глаза, словно только что очнулась от сна. В зале вспыхнул свет, тихо загомонили люди. Кто-то блаженно потягивался, некоторые зевали. В голове Андрея колотилась единственная мысль: "Что это было?!"
- Вот ещё бы чуть-чуть и я бы нашёл ориентир! - сокрушался мужик в спортивном костюме. - В следующий раз точно найду. Просто не мой день понедельник.
- Это было круто! - услышал Андрей голос Харакири.
Пока ещё не в силах разобраться в своих ощущениях, он повернулся к ней.
- Ты тоже была в том тумане?
- Ага, - в её глазах светилась какая-то детская радость. - Словно в хорошем сне побывала. Я плыла, плыла сквозь туман. Так классно было.
На небольшую сцену перед экраном вышел Клапс. Он три раза хлопнул в ладоши, требуя внимания, и громко спросил:
- Ну что, друзья, всё как обычно? Никто ничего странного не видел?
Люди замотали головами. Женщина в костюме ежа развела руками.
- Только туман.
- И колодец, - задумчиво прошептал Андрей.
Плешивый старичок, который сидел перед ним, вскочил с места, обернулся, вылупил глаза и дребезжащим от переизбытка эмоций голосом, выкрикнул:
- Он видел колодец! Он сам только что сказал, я слышал, слышал!
По залу прокатился возбуждённый рокот, десятки пар глаз уставились на Андрея, и он невольно испугался, не будут ли его сейчас бить.
- Повтори, что ты сказал?! - потребовал старичок.
- Что ты видел? - выкрикнул кто-то. - Ты действительно видел колодец?
Андрей сглотнул слюну и кивнул.
- Ло-о-ожь! - проревел мужик в спортивном костюме. Его пухлые щёки покрылись пунцовыми пятнами. - Требую доказательств! Кто вообще этот выскочка, я его впервые вижу?! Требую доказательств!
Клапс поднял руки.
- Спокойно, друзья, спокойно! - он отчаянно пытался удержать зрачки в одном положении, но те непослушно уползали вправо. - Сейчас молодой человек нам всё расскажет! Правда, молодой человек?
Андрей поднялся, взглянул на Харакири. Она кивнула растерянно: давай, выкладывай, что ты там видел.
И он выложил:
- Да, я видел колодец.
- А можно поподробней? - попросил Клапс.
Андрей чувствовал напряжение в воздухе, от буравящих взглядов было не уютно.
- Ну-у, - замялся он, - мне показалось, что этот колодец какой-то не правильный. Словно туман это плюс, а колодец - минус. Трудно объяснить, - и тут ему в голову пришло удачное сравнение: - Это как в старом чёрно-белом фильме, который раз сто смотрел, увидеть цветной современный мобильник, и при этом знать, что никакой это не монтаж.
- Ни фига себе ты выдал, - буркнула Харакири.
Все почему-то разом повернулись и поглядели в конец зала. Обернулся и Андрей.
Человек в белом плаще поднялся, стряхнул с плеча соринку, медленно кивнул и пошёл вдоль ряда.
- Одобрено! - завопил Клапс, вскинув руку.
Люди повскакивали с мест. Большинство аплодировали, но были и те, кто смотрел на Андрея с завистью. Поддавшись всеобщему порыву, хлопала в ладоши и Харакири. Детская радость, после пребывания в тумане, ещё не улетучилась из её глаз.
Андрей изумлённо крутил головой. Он не мог понять причину всеобщего восторга. Вот отчего, к примеру, та тётка в костюме ежа радуется, словно миллион выиграла? Или тот дедулька? И при чём тут колодец?
- Молодой человек, не могли бы мы поговорить в моём кабинете? - Андрей не заметил, как подошёл Клапс. - Вы ведь никуда не торопитесь? К тому же, я обещал ответить на все ваши вопросы.
Андрей хмыкнул.
- А вопросов у меня хватает.
- У нас! - уточнила Харакири.
По пути в кабинет, который находился на втором этаже, словоохотливый Клапс пояснил, что он является директором кинотеатра, а владельцем "Звёздочки" был господин Кирпичников - тот самый мужчина в белом плаще. "У меня от него мурашки по коже, - шёпотом, будто по секрету, сказал Клапс. - Странный он, словно не от мира сего".
Андрей кивнул, соглашаясь. От одной мысли о Кирпичникове ему сразу же вспоминался ползущий по потолку гигантский белый таракан с лошадиной головой. Крепкая ассоциация и какая-то безумно логичная.
В кабинете Андрей и Харакири расположились в креслах, Клапс уселся за стол, на котором кроме стопки цветастых журналов и лампы больше ничего не было. На стенах висели чёрно-белые фотографии советских актёров, и затесавшийся среди них цветной снимок Дастина Хоффмана выглядел как экзотический фрукт на картофельной грядке.
Клапс надел очки, вынул из кармана ключ, открыл встроенный в стол сейф, деловито покопался в нём и, с видом щедрого мецената, выложил на стол пачку купюр.
- Вот! Здесь сто тысяч рублей, - он улыбнулся, глядя на Андрея. - Они теперь ваши.
Андрей потерял дар речи. Жизненного опыта у него было не больше, чем у обычного среднестатического лоха, но одно он усвоил хорошо: если кто-то за нефига делать суёт тебе деньги - жди подвоха, а если большие деньги - охренительного подвоха с непоправимыми последствиями.
Харакири дар речи потеряла не полностью, а потому взяла на себя роль борца со змеем искусителем:
- И кого мы должны за них грохнуть, товарищ Клапс? Или это цена за душу? - она глядела на директора кинотеатра с подозрением, прищурив и без того узкие глаза. - Слышь, Андрей, если он попросит тебя что-то кровью подписать, проси больше денег.
Клапс побарабанил пальцами по столу.
- Ценю вашу иронию и понимаю ваше недоверие. Выглядит всё это действительно странно. Начну с того, что деньги не мои, их выделил господин Кирпичников, и вы, Андрей, их заслужили, - он пожал плечами. - Понятия не имею, что в вас такого особенного, но вы умудрились найти первый ориентир. Его искали столетия, понимаете? Столетия! Вы один из семи счастливцев, кому это удалось, причём, на первом же сеансе.
Андрей схватился за голову.
- Я нихрена не понимаю!
Харакири замотала головой, она тоже не понимала ни хрена.
- Терпение, друзья мои, - Клапс откинулся на спинку кресла. Его своенравные зрачки за стёклами очков плавали как рыбки в аквариуме. - Сегодня во время сеанса вы побывали в ином измерении. О нет, это был не гипноз и не сон, как, должно быть, вы пытаетесь внушить себе, - он подался вперёд и произнёс чётко, будто сваю забил: - Иное! Измерение! И вам ведь там понравилось, верно? Вроде бы ничего особенного, туман, туман и ещё раз туман, но эта эйфория!.. Раньше, чтобы туда попасть требовались сложные обряды, изнурительные тренировки по изменению сознания, не безопасные стимуляторы... Но теперь у нас есть "Ёжик в тумане"! Юрий Норштейн, сам того не подозревая, создал не просто мультфильм, но портал в мир тумана. Он даже показал в мультфильме все три ориентира: колодец, огромный дуб и белую лошадь. Да, за основу Норштейн взял детскую сказку Сергея Козлова, но сами образы, не иначе, были внушены ему и его команде мультипликаторов мистическими силами. Если кто-то смотрит "Ёжика в тумане" на очень медленной скорости в течении трёх часов, ни на что не отвлекаясь, в пятидесяти случаях из ста он попадает в иное измерение. Господин Кирпичников перемонтировал мультфильм, усилил его необычные свойства в стократ - не сам, конечно, на него работает целая команда уникумов, - и теперь попасть в мир тумана можно через пару минут просмотра.
Андрей поймал себя на том, что всё это время сидел, затаив дыхание. Он выдохнул, озадаченно почесал затылок.
- Если бы я такое услышал до сеанса, то посчитал бы вас редким психом. Но, чёрт возьми, я ведь там был!
- И я, - задумчиво произнесла Харакири. - Тот туман точно не наркотический бред. Он был реален. И до сеанса я чувствовала себя неважно, а сейчас...
- Словно заново родились, - закончил за неё Клапс. - Многие приходят на сеансы только для того, чтобы снять нервное напряжение. Туман - отличная психотерапия. Многие даже не пытаются искать ориентир, - он поморщился и добавил: - К сожалению.
- А что такого в этих ориентирах? - спросил Андрей.
Клапс снял очки, закрыл глаза и потёр пальцами переносицу.
- Ориентир - это что-то вроде станции. Тот, кому посчастливилось найти ориентир, на следующем сеансе попадает не неизвестно куда, а оказывается возле колодца. Это отправная точка для поиска второго ориентира - огромного дуба. Но, как я и говорил, колодец находили всего шестеро, включая вас, Андрей. Из них до второго ориентира доходил только один. Это был француз по имени Жан Лафайет. Он был не совсем психически здоров и в туман попадал при помощи картины Ван Гога "Звёздная ночь". Да-да, "Ёжик в тумане" не единственный путь в иное измерение, но самый короткий и не требующий дополнительных стимуляторов.
- У меня эта картина дома на стене висит, - опешила Харакири. - Всегда подозревала, что она какая-то... волшебная, что ли.
Клапс усмехнулся.
- И "Звёздная ночь" Ван Гога, и "Чёрный квадрат" Малевича, и "Мост Ватерлоо. Эффект тумана" Клода Моне... Таких волшебных, как вы выразились, картин более сотни.
- Всё это, конечно, интересно, - сказал Андрей, - но какой вообще во всём этом смысл? Ну, нашёл я первый ориентир, и что?
- Есть надежда, что вы отыщете и второй ориентир, и третий, - ответил Клапс, поглаживая свою козлиную бородку. - Возможно, Андрей, вы тот самый единственный человек, который способен это сделать. А потом вам предстоит совершить главную миссию: найти Господина Эла.
- А это ещё кто такой?
- Он свет в конце тоннеля, - дрогнувшим голосом промолвил Клапс. - Он - это величайшая тайна...
- Миссия, величайшая тайна, - поморщилась Харакири. - Могли бы обойтись и без этого пафоса. Прям сектантством каким-то повеяло. Всё впечатление испортили. И скажите честно, вы ведь и сами не знаете, кто такой этот Господин Эл?
Клапса её слова не обидели.
- Нет, не знаю, - вздохнул он. - Но его поиск наполняет жизнь особым смыслом. Это смутная цель, к которой невыносимо хочется стремиться. Есть ведь ещё и вера, что найдёшь его и прикоснёшься к чему мистическому, тайному, тому, что по своему значению имеет масштабы космоса.
- И ты уже никогда не будешь пустым местом, - глядя в пол перед собой, прошептала Харакири.
Клапс вынул из кармана носовой платок, вытер выступившую на лбу испарину.
- Вот вы перед сеансом справедливо заметили, что мир сошёл с ума. А может, Господин Эл и есть тот психиатр, что вправит ему мозги? Почему бы не поверить в это?
- Я бы поверила, - с грустью заверила Харакири. - В такое хочется верить. Чёрт, да почему бы и нет?
- А Кирпичников, - Андрей нахмурился, - он знает, кто такой Господин Эл?
Клапс развёл руками.
- Может и знает, но на вопросы он не отвечает, да и вообще я не слышал от него ни слова. Все инструкции он даёт через посредников или в письменном виде.
- Вам не приходило в голову, что Господин Эл - это ящик Пандоры? От Кирпичникова ведь совсем добром не веет.
- Конечно, приходило, - улыбнулся Клапс. - Я много об этом думал и пришёл к выводу, что Господин Эл - не зло. К злу всегда ведут короткие пути, его не нужно искать, оно доступно и навязчиво. А добро... вот его-то, порой, и приходится искать, его всегда не хватает, - он оживился. - Вы ведь читали русские народные сказки про Ивана Царевича или про Ивана Дурака? Ну к примеру, Иван этот идёт туда, не зная куда, и ищет то, не зная что. Он тоже проходит своеобразные ориентиры: яблоню говорящую или ручей, или медведя... Сказки разные и ориентиры разные. Но в итоге Иван находит то, не зная что, и это всегда оказывается что-то хорошее.
- А Ёжик выходит из тумана к своему другу Медвежонку, - заявила Харакири. - Хэппи-энд.
Клапс кивнул.
- Вот именно, хэппи-энд. Всегда хэппи-энд. Ну а теперь главный вопрос, друзья мои: вы придёте на следующий сеанс?
- Да, - не раздумывая ответила Харакири.
Андрей, чуть помедлив:
- Да.
Клапс поднялся с кресла.
- За каждый сеанс, Андрей, вы будете получать по десять тысяч рублей. Если обнаружите второй ориентир, получите пятьсот тысяч. А эти сто, - он кивнул на пачку купюр на столе. - Поверьте, вы их честно заслужили.
Харакири хмыкнула.
- Ну, теперь-то я знаю, у кого буду деньги одалживать.
- Половина твоя, - поглядел на неё Андрей. - И не спорь.
Она передёрнула плечами.
- Да я, в общем-то, и не собиралась.
Через минуту, богатые и слегка ошалелые, они покинули кабинет и спустились в вестибюль. Андрею показалось, что позади остался какой-то тёмный, унылый отрезок жизни, а впереди маячила манящая неизвестность. И теперь он, как Иван Дурак, будет идти туда, не зная куда, и искать то, не зная что. Не колодец в тумане, а этот странный вечер стал для него первым ориентиром.
- К чёрту митинги и транспаранты с мордатыми депутатами! - вскинув руки, закричала во весь голос Харакири.
- К чёрту ливерную колбасу и дешёвую лапшу! - поддержал её Андрей.
Они засмеялись и бросились друг к другу в объятия. И именно в этот момент, ощутив запах её волос и почувствовав её тёплое дыхание на своей шее, в голове Андрея возникли мысли, которые он старательно и трусливо отгонял весь этот день - мысли о будущем этой девушки. С болью и страхом он допустил, что, быть может, её опасения насчёт опухоли не беспочвенны. От этого допущения холодно стало в груди. Он почувствовал себя так, словно из тёмного прошлого его настиг параноидальный панический кошмар, вызванный белой горячкой. Андрей с ошеломительной чёткостью осознал, что впервые за чудовищно долгое время обрёл что-то важное - обрёл не заметно, в одночасье, - и теперь может это потерять. Он крепче стиснул Харакири в своих объятиях, а она, словно прочитав его мысли, прошептала:
- Всё со мной будет хорошо, Андрей. Если я опять потеряю сознание, пойду к врачу, обещаю. Мне теперь хочется жить, сильно-сильно.
Он погладил её по затылку.
- Ты говорила, что до сеанса чувствовала себя неважно.
- Я уже трое суток химию не жру. Ломает немного. Но сейчас всё в порядке, - она отстранилась от него, улыбнулась. - И что мы вдруг загрустили, а? К чёрту митинги и транспаранты!
Андрей заставил себя улыбнуться в ответ.
- К чёрту.
Держась за руки, как влюблённые школьники, они вышли из кинотеатра. Вечер был прохладный, за небольшой площадью в жёлтом свете фонарей вдаль уходила, покрытая палой листвой, тополиная аллея.
Неуклюже переставляя ноги, к ним подбежал мужик в спортивном костюме. Андрей насторожился, он помнил, как этот огромный как медведь тип орал в кинозале: "Ложь! Требую доказательств!"
- А я ждал вас, - мужик сделал виноватое лицо. - Ждал, чтобы прощения просить. Вы уж на меня не обижайтесь, я всегда так, наору сдуру на кого-нибудь, а потом мучаюсь.
- Да я и не обиделся, - сказал Андрей.
Мужик схватил его за руку и принялся энергично трясти.
- Вот и отлично, вот и чудесно. А я-то переживал всё... Если бы сейчас прощения не попросил, всё ночь бы не спал, мучился, - он расправил плечи, выпятил грудь. - А теперь, разрешите представиться: Козловский Илья Фёдорович, солист оперного театра. Бывший. Вы случаем не театралы?
Андрей и Харакири дружно помотали головами.
- Очень жаль. Очень, - мощный голос Козловского разрывал тишину в клочья. - Были бы театралы, сразу же меня узнали бы. Я ведь был знаменит! Эх, как же я исполнял партию юродивого в "Борисе Годунове"! Э-эх! Мне стоя аплодировали и со сцены отпускать не хотели. А я на бис знаете что исполнял?
Андрей и Харакири опять дружно помотали головами.
Козловский прижал ладонь к бочкообразной груди, выпятил тройной подбородок, устремил в вечернее небо горящий взгляд и затянул самозабвенно:
- Э-э-эх, да вдо-о-оль, по Пи-ите-ерска-а-ай. По Тверско-ой-Ямской, да ох да по Тверской-Ямской...
Андрей вдруг заметил, что их возле лестницы кинотеатра уже не трое, а четверо - откуда-то взялась женщина, которая на сеансе была в костюме ежа. Костюм она сменила на жёлтое пальто, но шапку с колючками или забыла снять или не захотела.
- По-о Тверской-Ямской, да с колоко-ольчи-ком! - Козловский не собирался останавливаться. Он пел приподняв руку с растопыренными пальцами. - Э-э-э-эх...
- Ему только повод дай! - громко заявила женщина. - Если его не остановить, до утра горлопанить будет.
Козловский резко замолчал и смерил её гневным взглядом.
- Вера Павловна, я бы вас попросил!
Она отмахнулась от него и повернулась к Андрею.
- У меня к вам просьба большая. Можно на следующем сеансе я рядом с вами сяду, а? Пожалуйста! - её глаза неожиданно стали такими печальными, что у Андрея от жалости защемило сердце. - Для меня это очень важно.
- Место уже забито! - проревел Козловский. - Я уже рядом с ним сижу!
- Не забивал ты ни какого места! - Вера Павловна сжала кулаки, печаль из её глаз улетучилась. Она выглядела так, словно вот-вот ринется в бой. - Я всё слышала, слышала!
- Забива-ал!
- Не забивал, не забивал! Врёшь ты всё, Козловский!
Андрей приподнял руки в примирительном жесте.
- Стоп! Хватит. Ну что вы ей богу?
Вера Павловна и Козловский замолчали, но их нацеленные друг на друга глаза продолжали перепалку.
Харакири рассмеялась, прикрыв губы ладонью. Андрей посмотрел на неё, и ему вдруг захотелось сделать этот безумный вечер ещё безумней.
- А давайте все вместе в ресторан ломанёмся? Хочу свой гонорар потратить сегодня же! Ну, могу я хотя бы раз в жизни шикануть, а?
- Вот это по-нашему! - одобрительно проревел Козловский. - Люблю людей с широкой душой. Я - за!
Вера Павловна поправила свою "ежовую" шапку и поглядела на него с подозрением: не задумал ли он какую-нибудь подлость, согласившись?
- И я - за! - она произнесла это с вызовом в голосе. - И я тоже, между прочим, люблю людей с широкой душой. Я их просто обожаю.
Харакири взяла Андрея за локоть.
- Ну что, щедрый ты наш, гулять так гулять?
Он улыбнулся и энергично кивнул.
- Гулять, так гулять!
На следующем сеансе по правую руку от Андрея села Вера Павловна в своём костюме ежа. Козловский расположился сзади. После вчерашнего похода в ресторан эти двое больше не лаялись, но всё равно поглядывали друг на друга с неприязнью.
Свет погас. Вспыхнул экран. Ёжик, держа в лапке белый узелок, вошёл в туман. Как и в прошлый раз, Андрей не заметил перехода из этого мира в иное измерение. Он очутился возле колодца, и у него было ощущение, что он здесь уже давно.
Вокруг клубился туман. И снова Андрея потянуло куда-то. Он поддался этому притяжению с радостью, ему не хотелось больше видеть колодец - объект смущал разум своей вызывающей резкостью, вносил в лёгкую эйфорию нечто острое и колючее. Прочь, прочь от него.
Туман заключил Андрея в свои бесплотные объятия и невидимое, и не ощутимое течение понесло его неизвестно куда. Он наслаждался лёгкостью, не думая сейчас ни о каких ориентирах. Ему просто хотелось быть здесь и всё. Без воспоминаний и размышлений.
Порой откуда-то доносились странные звуки, похожие на стоны, но они Андрея не тревожили.
В голове сонно рождались и тут же забывались мысли. Душа отдыхала. Но вот течение понесло его вверх, всё быстрее и быстрее, швырнуло вправо, влево... и плавно опустило к земле. Андрей больше не чувствовал притяжения. Так было в прошлый раз, когда он обнаружил колодец. Но сейчас... только туман. Сплошная белая мгла.
И его это устраивало.
Так, бессмысленно паря и нисколько не чувствуя себя потерянным, он и провёл вечность, пока не обнаружил себя в кресле в третьем ряду кинозала. Первые секунды Андрей испытывал обиду, ему казалось несправедливым то факт, что некая сила взяла да вышвырнула его из мира тумана. Отчаянно хотелось вернуться, сейчас же! Но потом он увидел улыбающуюся Харакири и обида исчезла: эта реальность тоже была хороша. А туман никуда не денется.
- Ну как? - нетерпеливо проревел над ухом Козловский. - Видел что-нибудь?
- Не-а. Ничего не видел. Только туман.
По зрительским рядам эхом пронеслось: "Ничего он не видел, не видел ничего". Эхо звучало разочарованно, но порой и со злорадством.
Как и вчера на сцену поднялся Клапс - видимо, это была такая традиция. Он поинтересовался у зрителей результатом поиска ориентиров. Поинтересовался и ушёл.
Чуть позже Андрей зашёл в его кабинет и получил гонорар. Как и Вера Павловна, Клапс посоветовал ему не расстраиваться. "Никуда не денутся эти ориентиры. Найдутся, - оптимистично заявил он. - И я думаю, они отыщутся скоро. Я верю в вас".
Андрею было неуютно от того, что все ждали от него чуда. Не нравилось ему находиться в центре внимания и не хотелось, чтобы в него верили. Большие ожидания часто оборачиваются огромным разочарованием. И хуже всего то, что он никому ничего не обещал, а ощущение, словно скоро придётся выплачивать какие-то непонятные долги.
Шиковать Андрей больше не собирался. Никаких ресторанов. В широте души главное мера. Деньги решил откладывать, и именно это решение вызвало у него глубокое осознание, что выгребная яма, из которой он недавно выполз, воняет всё меньше и меньше. Все нормальные люди откладывают деньги. Нормальные трудяги, нормальные пенсионеры, нормальные офисные хомяки. Критерий нормальности - бабло про запас. И Андрею понравилось ощущать себя нормальным. В этом было что-то надёжное, деловое. И даже стыдно было немного за шастанье по митингам за гроши, и за единственную пару застиранных джинсов. Если ещё вчера его не смущало сальное пятно на куртке, то теперь это казалось неприемлемым. Это не соответствовало высокому званию "Человек нормальный", унижало и вызывало давно забытое смущение.
Когда вышли из кинотеатра, Харакири попросила Андрея съездить с ней завтра на пустырь.
- Хочу сжечь, к чертям собачьим, всё, что уничтожало меня в последние годы, - заявила она мрачно. - Чтобы только пепел остался.
Сжечь символы унылого прошлого? Он был только за. Ему самому хотелось многое предать огню. Да вот хотя бы застиранные джинсы и куртку с сальным пятном.
На пустырь за городом они приехали утром на такси. Харакири захватила с собой целый рюкзак вещей. У Андрея их тоже набралось не мало.
Вчера вечером, складывая в спортивную сумку все эти символы серой, в чём-то даже грязной жизни, он недоумевал, почему раньше от них не избавился. Складывал и злился на себя, ведь вещи эти сами по себе не были ни в чём виноваты. Они являлись жертвами его собственного падения. Он осквернил их. Взять хотя бы старый радиоприёмник, который Андрей вытащил из под ванной и с отвращением и страхом сунул в сумку в первую очередь. В один из дней пьяной жизни этой штуковиной Андрея избил его собутыльник. На ручке настройки и сетке, закрывающей динамик, до сих пор можно было разглядеть пятна засохшей крови. А когда пришла "белочка" Андрей слышал, как из радиоприёмника доносился дикий демонический хохот.
Кружка с трещиной, обшарпанная разделочная доска, пластмассовый выцветший гном - эти вещи всегда были рядом во время попоек. Андрей просыпался с бодуна и видел их. Они словно одно целое с батареей пустых бутылок, с грязью и пятном засохшей блевотины на старом половике. Теперь эти вещи были как упрёк, напоминанием о былых грехах. И не месяц назад, и не неделю, а именно вчера Андрей ошарашенно подумал о том, почему всё это время жил с ними, терпел их. И почему теперь не наплевать? Возможно, дело было в Харакири. Андрей сознавал это слишком смутно, без конкретики, на уровне чувств.
Харакири развязала тесёмки рюкзака и с нескрываемой злостью вытряхнула на землю кучу тетрадей, фотографий, и баночки с какими-то порошками.
- Вот моё прошлое! - выдавила она. - Давай, нахрен, сожжём его поскорее.
Под порывом ветра раскрылась одна из тетрадей. Страницы были исписаны химическими формулами. Андрей представил себе, как эта девушка сидит за столом и с сосредоточенным видом и мутной наркотической пеленой в глазах записывает комбинации химических элементов. Цель - создание очередного дурмана, который она, несомненно, испытает на себе. Или была иная цель?
- Годы трудов, - не весело усмехнулась Харакири. - Вот пример того, что свинья везде грязь найдёт. Я нашла грязь в науке. И в задницу весь потенциал. Знаешь, тут есть парочка тетрадей, за которые какой-нибудь наркоделец душу бы продал.
Андрей глядел на все эти вещи и размышлял над тем, по каким, порой, сложным дорогам идут люди, чтобы уничтожить себя. А у Харакири, несомненно, дорога начиналась с благих намерений. Банальная и печальная история.
Он поднял несколько фотографий, не заметив, как на лице Харакири появился стыдливый румянец. На снимках она была какая-то серая, с ничего не выражающими глазами. Немудрено, что ей хотелось эти фотки сжечь. Ничего кроме тоски они не вызывали. Лучше уж никакой памяти, чем такая.
Андрей добавил к её вещам свои. Харакири, нервничая, торопливо полила их бензином из бутылки и подожгла. Огонь с жадностью принялся пожирать символы прошлого. Вспыхивали и превращались в пепел фотографии, тетради; плавились корпус радиоприёмника и пластмассовый гном. Харакири вынула из-за пазухи зелёную шапку с бумбоном и, с некоторым колебанием, бросила её в костёр. Через минуту с грустью заявила:
- Кажется, легче стало. Как будто из зала суда оправданная вышла. Странно. С одной стороны понимаю, что всё это глупость несусветная, а с другой... Вроде бы ничего важнее за последние годы я не делала, - она усмехнулась. - Кто-то за покаянием в церковь ходит, а мы с тобой...
- Как язычники, - закончил за неё Андрей.
- Ага, точно, как язычники, - она вдруг оживилась. - Через костёр будем прыгать?
- Не-е.
- А я возьму и сигану!
Она улыбнулась, отошла на несколько шагов, разбежалась и с радостным визгом перепрыгнула через костёр. Развернулась, подняла руки в победном жесте.
- Вот так! И дурочкой я себя совсем не чувствую! Давай, прыгай. Сделай то, что сам от себя не ожидаешь!
Андрей скривился.
- Что-то не охота.
- Что, слабо? - не унималась Харакири. - Задницу боишься подпалить? Трусишка, трусишка! - смеясь, она указала на него пальцем, чтобы всем воронам на этом пустыре стало ясно, кто именно трусишка. - Вспомни детство и сигай!
- А вот возьму и прыгну! - неожиданно для самого себя, выкрикнул Андрей. Её игривый настрой оказался заразителен. Он приложил ладони к губам рупором, и, поворачиваясь на месте, заорал: - Пускай все знают, бывшие алкоголики лучшие прыгуны через костры!
Андрей скорчил свирепую гримасу, отошёл на десяток шагов, принял стойку бегуна перед стартом и, на радость Харакири, рванул вперёд. Но тут нога зацепилась за кочку. Он грохнулся на землю в полуметре от костра. В лицо дохнуло жаром, опалились волосы. Андрей вскрикнул тонко и откатился от огня. Сел, бормоча невнятные ругательства.
А Харакири, согнувшись и держась за живот, хохотала так, что с трудом могла вздохнуть.
Он поднялся, взъерошил опалённые волосы и тоже засмеялся. Харакири подошла к нему, отряхнула сор с его куртки.
- В следующий раз не ведись на мои провокации.
Андрей заметил тощую лопоухую собачонку неподалёку. Она мелко дрожала и глядела так, словно чего-то просила. Еду? Ну а что ещё может хотеть бездомная собака? Он пожалел, что у него с собой небыло даже завалящей карамельки в кармане.
Харакири, улыбаясь, взглянула на затухающий без пищи костёр.
- Интересно, а этот Господин Эл исполняет желания?
- А что бы ты загадала? - спросил Андрей.
- Загадала бы, чтобы он перенёс меня в Тибет. Представляешь, я снова мечтаю побывать в Тибете. Как раньше мечтаю. А значит, я оживаю.
Андрей посмотрел ей в глаза.
- Обещаю, мы с тобой побываем в Тибете. Нам для этого не нужен никакой Господин Эл.
Он полностью верил в то, о чём говорил. К тому же, ему и самому вдруг очень захотелось взглянуть на Гималаи. Одно желание на двоих - это прекрасно.
Харакири вздохнула и ничего не сказала. Они постояли ещё минут пятнадцать, пока костёр не догорел, и направились к автобусной остановке. Собачонка двинулась следом.
Андрей остановился.
- Пожалуй, я сейчас действительно сделаю кое-что неожиданное. И это будет по круче прыжка через костёр.
- Сознаешься, что ты американский шпион?
- Нет, - Андрей рассмеялся, - не настолько неожиданное, - он повернулся и позвал собаку: - А ну, иди сюда, лопоухая. Иди-иди, не бойся.
Собака, всё ещё мелко дрожа, засеменила к Андрею и Харакири.
- Я её к себе заберу.
- Серьёзно?
- Ага.
Харакири положила ему руку на плечо.
- Это действительно круче прыжка через костёр. Ну что же, пойдём тогда покупать этой лопоухой кучу вкусных ништяков? И шампунь от блох. И поводок. И резиновую косточку. А как ты её назовёшь?
- Мария-Антуанетта. Как французскую королеву.
Харакири фыркнула.
- Антуанетта плохо кончила, ей голову оттяпали.
- Ну... - Андрей на секунду задумался, - пускай тогда будет Жучкой.
Собачонка перестала дрожать и завиляла хвостом. Она готова быть хоть Антуанетой, хоть Мухтаром, лишь бы ей дали ништяков.
Теперь они шли с пустыря втроём, а в догоревшем костре всё ещё дымились останки радиоприёмника и пластмассового гнома. Андрей спросил Харакири о её самочувствии.
- Намного лучше, - ответила она. - Даже кошмары сниться перестали. Мне кажется, тот туман и правда лечебный.
Андрей тоже на это надеялся. А ещё он верил, что Харакири не стала бы его обманывать.
- Кстати, - она рассмеялась и протянула ему руку, - меня Аней зовут.
- Приятно познакомиться, Аня, - Андрей улыбнулся и стиснул её ладонь в своей ладони.
Она умерла через неделю. Со слов свидетельницы-соседки, Аня потеряла сознание, поднимаясь по лестнице в подъезде. Упала и разбила голову о ступеньку. Скорая приехала быстро, но до реанимации довезти не успели.
На похоронах присутствовали только Андрей, Козловский и Вера Павловна. Вера Павловна плакала, а Козловский исполнил прекрасную, но невероятно печальную арию на итальянском языке.
Теперь Андрею постоянно хотелось напиться. Невыносимо хотелось. Он закрывал глаза и видел бутылку водки. И снились ему только пьянки, а просыпался будто с похмелья. Порой он заходил в магазин, становился возле стеллажа с алкоголем, а спустя какое-то время удивлялся, как вообще тут оказался. Ну а коли зашёл, может купить пузырёк? Чекушку. Так, чтобы горло смочить, и, конечно же, без продолжения банкета.
Искушение было велико, враньё самому себе его только усиливало. Но он держался. Память о Харакири помогала бороться с искушением. Ему постоянно мерещилось, что она рядом: за спиной стоит, или идёт среди прохожих. Он оглядывался, высматривал её, а потом чувствовал себя глупо. Даже злился на себя.
Злость на себя вообще стала фоном его жизни. Ему казалось, что пока Аня была жива, он многое упустил, недосмотрел, не до чувствовал, не сказал в нужный момент нужные слова. Его бесило, что уже ничего нельзя изменить.
Если бы не ежевечерние сеансы, он сошёл бы с ума. Туман помогал забыться. А как-то ему пришла в голову мысль, которая крепко засела в сознании: что если души мёртвых попадают в мир тумана? Он спросил об этом Клапса, но тот лишь развёл руками: "Мы можем только предполагать и надеяться".
И Андрей надеялся, с нетерпением дожидаясь очередного сеанса. Теперь в мире тумана он искал её. Про ориентиры и Господина Эла даже не думал.
На сеансах, в одиночестве последнего ряда, всегда присутствовал Кирпичников. Клапс сообщил Андрею, что хозяин кинотеатра раньше редко бывал на просмотрах "Ёжика в тумане" - от силы раз в месяц, - а теперь каждый вечер как штык. "Не иначе из-за вас, Андрей. Ждёт не дождётся, когда вы обнаружите следующий ориентир".
В середине октября, когда начался сезон зонтов, плащей и луж, Андреем овладело чувство полной безысходности. Именно на этот период времени они с Харакири спланировали поездку в Тибет. Она тогда заявила, что ненавидит слякотную осень, а он, недолго думая, сказал, что как только начнутся дожди - сразу же к Гималайским горам и Далай Ламе.
Мысли о том, как всё могло бы быть, вызывали тоску. В планах на будущее заложена доля жестокости, они ведь не всегда осуществляются. В таком состоянии Андрей просыпался и засыпал. Ел машинально, не чувствуя вкуса, умывался и брился машинально и бездумно. Порой он не мог вспомнить, что делал час назад.
Как-то вернулся вечером домой после сеанса, и обнаружил в руке бутылку водки. И ведь не заметил, как купил её, как нёс. Полный провал памяти.
Вылить водку в раковину не смог. Пытался себя заставить, но силы воли не хватило. Поставил бутылку в холодильник, и остаток вечера думал только о своей жажде. Раз десять заходил на кухню, брал с полки пустой стакан и ставил его обратно. Прежде чем уснул, долго ворочался, всё порывался встать, снова пойти на кухню и заглянуть в холодильник. В конце концов, задремал и во сне ощущал себя пьяным.
Проснулся посреди ночи в холодном поту. Пить хотелось невыносимо. Поднялся с кровати, побрёл на кухню. Совершенно бездумно вынул из холодильника водку, откупорил её и... и тут включился мозг. Андрей испытал к себе такую ненависть, что его затрясло. Мысленно он назвал себя полным чмошником, убожеством, предателем. Напиться - значит предать Аню, вычеркнуть из жизни все те недолгие счастливые дни бабьего лета, во время которых он перестал быть пустым местом. Перед внутренним взором, как наяву, возник образ Ани. Она улыбалась, в глазах не было ни капли упрёка.
Андрей швырнул бутылку в стену - осколки блеснули в свете абажура, воздух наполнился запахом водки. Несколько секунд в каком-то оцепенении Андрей глядел, как по полу растекалась лужа алкоголя, а потом бросился прочь из кухни. Он вышел на балкон, сел прислонившись к стенке, и погрузил лицо в ладони. Тихо заплакал.
- Я найду тебя, - шептал он. - Отыщу в тумане...
Пришла Жучка, легла рядом, с грустью поглядывая на хозяина. Андрей отнял ладони от лица и уставился в темноту дождливой ночи. Долго сидел так, пока не замёрз.
Второй ориентир он отыскал через несколько дней. Полностью подчинившись притяжению, вышел из тумана к высокому дубу, который, как и колодец, выглядел слишком резким, слишком ирреальным для этого мира. Дерево, с отливающей бронзой листвой, будто застыло в вечности. В его могучих ветвях путались клочья тумана, из земли торчали валы мощных корней, кора походила на шкуру исполинского чудища.
Разглядывая второй ориентир, Андрей одновременно испытывал благоговение и дискомфорт. А вот восторга, от того, что оправдал ожидания многих людей, в том числе и Кирпичникова с Клапсом, не чувствовал совершенно. На фоне личной потери чаяния остальных стали не существенны.
Когда он снова очутился в кинозале и сообщил, что обнаружил второй ориентир, люди ликовали долго. Аплодировал даже всегда невозмутимый Кирпичников, а Клапс прослезился. Вера Павловна не менее минуты обнимала Андрея, хотя в её объёмном костюме ежа это было затруднительно. Козловский зычным басом выкрикивал: "Браво! Брависсимо!" и радовался как ребёнок. А потом он запел жизнерадостную арию.
Андрея всё это тяготило. Он нервно улыбнулся, как бы извиняясь, торопливо прошёл вдоль ряда и покинул кинозал. Ему очень хотелось на свежий воздух.
На следующий день, на его счёт в банке Кирпичников перечислил пятьсот тысяч. Половину этой суммы Андрей отдал в фонд "Подари жизнь", и поступил он так не из-за гуманных соображений, а потому что, не особо рассуждая, это могла бы сделать Харакири. А может, и не могла бы, но у него была острая потребность её идеализировать.
Вечером перед сеансом к Андрею подошёл Клапс, отвёл его в сторонку.
- Господин Кирпичников передал вам вот это, - он протянул ему большой ключ, украшенный оккультной символикой. - Этот ключ должен быть у вас на каждом сеансе.
- Зачем? - нахмурился Андрей.
- Я знаю не больше вашего, - Клапс развёл руками. - Кирпичников даёт распоряжения без пояснений. Вы, конечно, сами можете у него поинтересоваться, но, думаю, он не ответит.
Андрей не собирался ни о чём спрашивать Кирпичникова, даже подходить к нему не хотел. По большому счёту, его вообще мало волновало, зачем нужен этот ключ. Гонорар он получал не за любопытство.
- Чувствую, скоро вы обнаружите и третий ориентир, - с пылом произнёс Клапс. - Знаете, о чём я вчера подумал? О том, что этот маленький кинотеатр центр вселенной. Альфа и Омега. И об этом почти никто не догадывается. Парадоксально! Всё вокруг лишь мелочная суета, и только здесь, не заметно для всего мира, происходит нечто действительно грандиозное. Я это сознавал не отчётливо, пока вы не отыскали второй ориентир. А теперь.. а теперь я чувствую себя хоть и маленькой, но всё-таки частичкой игры библейского масштаба.
Андрею не нравились нотки фанатизма в его голосе. Он рассудил, что Клапса полностью поглотила идейная одержимость. И пугало то, что сама идея какая-то размытая, состоящая сплошь из догадок. Клапс продолжал с исступлением:
- Мне становится не по себе от одной мысли, что в тот вечер вы не зашли бы в кинотеатр. Шанс был бы упущен. Эх, сколько же раз я представлял себя на вашем месте... Видел ориентиры в снах, проходил мимо них в тумане и шёл дальше к конечной цели. Порой, просыпаясь, едва не плакал от того, что всё это было не наяву.
- Моя цель не та же, что у вас, - заметил Андрей.
- Знаю. Вы ищете в тумане её, - Клапс задумался, даже его непослушные зрачки на несколько секунд перестали уползать вправо. - Возможно, мы одну и ту же цель видим по-разному.
Что он имел в виду, Андрей не понял. И не было желания вникать в то, что Клапс и сам толком не понимал.
На этом сеансе Андрей не обнаружил третий ориентир, но ощутил, что притяжение усилилось. Когда видел в тумане смутную тень или слышал какие-нибудь звуки, он противился притяжению и шёл искать... он сам толком не понимал, что искал. А ничего не обнаружив, сдавался.
И так каждый сеанс.
Дожди прекратились, в воздухе запахло свежестью подступающей зимы. Пожухлая трава и потемневшая листва по утрам искрилась от инея.
Дни Андрей проводил в каком-то полусонном состоянии. Бывало, гуляя с Жучкой, он застывал, как некогда Харакири, и долго, словно в трансе, на что-нибудь глядел. А когда приезжал на кладбище на её могилу, застывал надолго и потом не мог вспомнить, о чём думал в это время.
Ключ, который передал Кирпичников, Андрей всегда носил с собой. У него вошло в привычку крутить его между пальцев, как какую-нибудь безделушку. Иногда он задумывался, что за дверь открывается этим ключом, но особо голову не ломал.
На очередной сеанс Андрей явился в ужасном расположении духа. Днём он встретил старого знакомого, который долго и упорно уговаривал его махнуть рюмаху за встречу. Едва не уговорил. Ещё немного - и сорвался бы. После этой встречи Андрей чётко осознал: рано или поздно - не выдержит, напьётся. Дело времени. И хуже всего то, что белая горячка больше не пугала. Ничего больше не пугало.
Начался сеанс. Ёжик вошёл в туман, а вслед за ним и Андрей. Притяжение ощущалось сильней, чем раньше, а эйфория меньше. Андрея тянуло то вправо, то влево, у него создалось впечатление, что он двигался по невидимому лабиринту. Туман вокруг клубился хаотично, сквозь него струились призрачные потоки. Сверху, с многократным эхом, доносились звуки, напоминающие глухой не человеческий хохот.
Андрею хотелось вернуться в кинозал, впервые, находясь в этом мире, он испытывал страх. Ему мерещилось, что где-то поблизости, скрываясь в белёсой мгле, бродит нечто злое.
Иногда призрачные потоки врезались в него, и тогда в голове с огромной скоростью начинали проноситься эпизоды из прошлого. Те эпизоды, которые хотелось бы забыть, и те, которые давно забылись. Какая-то безжалостная сила вытряхивала накопленные за жизнь грехи из запрятанной в закоулках памяти копилки. Вытряхивала, заставляя совесть корчится в агонии.
Однажды над головой Андрея проплыло нечто громадное. Он видел лишь тень, но ощутил масштаб этого объекта всей своей сутью. Туман стал серым. Откуда-то доносились громовые раскаты. Иногда земля и пространство вокруг вздрагивали, мгла клубилась нервно, порывисто.
Андрей решил, собрав волю, пытаться сопротивляться притяжению. Ему пришла в голову жуткая мысль, что он угодил в ловушку, и что его затягивает в какую-то чёрную дыру, из которой нет возврата.
Он развернулся и, чувствуя, как натягиваются нервы, сделал несколько шагов в сторону, откуда предположительно пришёл. Туман стал плотным как патока, он не пускал. Ещё два шага. Андрей вспомнил, что вот так же в своих бредовых пьяных снах пытался убежать от чего-то кошмарного. В снах это никогда не удавалось.
Ещё шаг.
И тут он отчётливо услышал лошадиное фырканье: фр-р-р, фр-р-р... Справа серая мгла расступилась, и Андрей увидел белую лошадь. Глаза у неё были чёрные, блестящие, как смоляные капли. Шелковистые пряди гривы почти касались земли.
Притяжение исчезло. Третий ориентир найден. Лошадь тряхнула головой, фыркнула, развернулась и пошла прочь. Андрей последовал за ней. Туман перед ними не просто расступался, а буквально разлетался в стороны, распадаясь на клочья. Лошадь иногда оглядывалась, будто говоря Андрею: "Не отставай!"
Он не отставал. Шёл, словно завороженный, больше не ощущая ни страха, ни беспокойства. Как и раньше, разница между минутой и вечностью стёрлась. Андрею казалось, что каждое его движение растянуто во времени. Где-то во вселенной вспыхивали сверхновые, зарождались и умирали миры, гасли звёзды, сталкивались друг с другом галактики, а он шёл себе через океан тумана и думал, что это шествие исполнено особым невероятным смыслом. Его охватил эмоциональный подъём, мысли стали воздушными, по-детски лёгкими.
Впереди за пеленой тумана проступили очертания чего-то тёмного и огромного. Оно надвигалось как скала. Туманное пространство с грохотом разрывали электрические разряды, и всё это на фоне вибрирующего глухого гула.
Лошадь и Андрей вышли к подножью исполинской пирамиды из матово-чёрного материала. Молнии, голубыми вспышками озаряя серую беспокойную мглу, били в плоскости сооружения.
Андрей рассудил, что он, наконец, пришёл туда, не зная куда, и нашёл то, не зная что. Единственный из смертных, не считая сказочных Иванов Дураков. И такой чести удостоился бывший алкаш, у которого грехов хоть отбавляй? Странная штука провидение. Порой главные призы получают самые недостойные.
Вслед за лошадью он проследовал вдоль пирамиды и скоро увидел у основания плоскости дверь, испещрённую загадочными знаками. И замочная скважина имелась. С трепетом Андрей сунул в неё ключ. Повернул три раза, слыша щелчки механизма.
Земля задрожала, туман принялся закручиваться в мощные вихри, само пространство взревело, как раненый зверь. Молнии ещё яростней били в пирамиду, а призрачные потоки метались, сталкиваясь друг с другом.
Дверь завибрировала и уползла в нишу. Из чёрного проёма вырвался поток ярчайшего света. Андрей зажмурился, а когда открыл глаза, увидел перед собой сияющий силуэт человека с крыльями. Ангел? Натуральный ангел!
- Я свободен! - произнёс Господин Эл приятным голосом, протянув Андрею руку. - Спасибо!
Андрей, поколебавшись секунду, вложил свою ладонь в его.
И в тот же миг они очутились на сцене кинозала. Все находились в трансе, кроме Кирпичникова. Хозяин кинотеатра пробежал вдоль зрительских рядов; подобрав полы плаща, влез на сцену, бухнулся перед Господином Элом на колени и почтительно склонил лысую голову.
- Ты хорошо послужил мне, лорд Бельфегор. Я награжу тебя. А сейчас... сейчас я хочу прогуляться, свежим воздухом подышать. Люблю запах поздней осени.
Он легко спрыгнул со сцены, поглядел на Андрея.
- Составишь мне компанию? И приятелей твоих захватим, а?
Андрей кивнул, заметив, как Вера Павловна и Козловский вышли из транса. Они поднялись со своих мест и, уставившись на ангела, открыли рты от изумления.
Спустя несколько минут Господин Эл, Андрей, Вера Павловна в своём "ежовом" костюме и Козловский вышли из кинотеатра, молча миновали площадь и, не спеша, зашагали по тополиной аллее.
Ангел щёлкнул пальцами и тут же пошёл снег. Первый снег. Снежинки кружились сонно, сверкая в жёлтом свете фонарей.
- А вы... - начал Андрей.
- Давай на "ты", - перебил его Господин Эл. - Мы ведь теперь друзья.
- А ты можешь исполнить хотя бы одно моё желание?
- Я его уже исполнил, - был ответ.
- Как? - удивился Андрей. - Ты ведь даже не знаешь...
- Утренняя Звезда всё знает, чувак. Всё! Твоё желание исполненно, и не обижай меня сомнениями, ага? Ну а теперь... Запевай Козловский!
И Козловский с радостью запел:
- Э-э-эх, да вдо-о-оль, по Пи-ите-ерска-а-ай. По Тверско-ой-Ямской, да ох да по Тверской-Ямской...
Его поддержали сначала Господин Эл, а затем и Вера Павловна. Пели складно, почти не фальшивя:
- По-о Тверской-Ямской, да с колоко-ольчи-ком! Э-э-эх!..
Андрей увидел впереди, за вуалью из снежинок, силуэт. Он этот силуэт, ни с каким другим не спутал бы. Это была она. Живая. Воскресшая. В беретике и зелёном пальто, которое купила за два дня до смерти. И она улыбалась, её глаза сияли радостью.
- Ну что же, друзья, - громко сказал Господин Эл, - апокалипсис дело утомительное, отложу, пожалуй, его ненадолго. А сейчас давайте-ка все вместе махнём в Тибет, а? Вот прямо сейчас, не думая?
Все дружно выкрикнули:
- Да-а!
Люцифер расправил крылья и взмыл вверх. Андрей, Аня, Вера Павловна и Козловский, будто невесомые, тоже поднялись в воздух. И полетели. Полетели над парком, над мигающим вечерними огнями городом. Они смеялись, размахивая руками как крыльями.
- В Тибет! - кричали они. - В Тибет!
Козловский запел красивую арию на итальянском языке. Среди круговерти снежинок материализовалась Жучка, и тоже полетела, звонко тявкая.
А снизу на них смотрел огромный таракан в чёрных очках и белом плаще.