НАША ЯБЛОНЯ

     - Никогда бы не подумал,  что такая хрупкая девушка может быть сильной,
словно медведица-гризли, - прокряхтел Браунсон. - Во мне ведь без малого сто
восемьдесят фунтов, да плюс еще скафандр.
     Арианна не ответила. Она лежала на спине, смотрела в гнойно-желтое небо
и делала то,  чем сейчас никак нельзя было  заниматься  -  часто  и  глубоко
дышала.  Пятьдесят  раз  в  минуту,  по  два  литра  воздуха на каждый вдох.
Удельный расход раза в три выше нормы.
     Недопустимое расточительство.
     Но увы,  Браунсон в скафандре даже здесь - на Марсе,  где сила  тяжести
меньше  земной,  -  все равно был неимоверно тяжелым.  Взвали на плечи мешок
угля и протащи несколько миль,  да еще  в  гору.  А  потом  попробуй  дышать
"правильно".
     - Говорят, у русских есть поговорка про женщин...
     - Знаю,  знаю,  - перебил Арианну собеседник. - "Она остановит скачущую
лошадь и войдет в пылающий дом".
     Знаток славянского фольклора, черт его побери. А вот от оползня убежать
не успел.

     Впрочем, Арианна тоже не успела бы.  Ей просто повезло.
     Она стояла чуть поодаль,  метрах в  тридцати  от  обрыва,  и  в  первое
мгновение ничего не поняла.  Заскрежетало в наушниках, подпрыгнул камень под
ногами,  и тут же медленно и торжественно, как на кадрах рапид-съемки, начал
падать  "катерпиллер".  Покосился,  заскользил  по невесть откуда взявшемуся
склону и,  мелькая поцарапанным стальным брюхом,  кувыркнулся с обрыва.  Все
это  сопровождалось  жестяным  грохотом и фейерверком разлетающихся в разные
стороны искорок - осколков солнечной батареи.
     А еще - антенна пополам и радиостанция вдребезги.
     Извилистую трещину и искаженное лицо  Браунсона,  пытающегося  вытащить
зажатые ноги, Арианна увидела уже потом.

     Десятиминутный привал закончился.
     - "Полезному занятию основное время,  а развлечениям - не больше часа",
- блеснул эрудицией Браунсон.
     Его болтливость   была  вполне  объяснима.  Просто  кончилось  действие
метамизола, и острые зубы боли вновь принялись терзать раздробленные голени.
Хорошо еще, что кровотечения нет: закрытый, как говорится, перелом.
     Хотя, это   со  слов  Браунсона.  А  на  самом  деле?  Может,  Браунсон
специально так сказал,  чтобы не расстраивать  Арианну,  а  у  самого  полны
штанины крови? Впрочем, тогда бы он не болтал, словно попугай.
     Ладно, пускай  болтает.  Лишь  бы не молчал.  Лишь бы не казалось,  что
умер.
     А если умрет?  Что тогда останется? Сесть рядом и выть на луну? Вернее,
на Фобос, чей бледный серпик заметен на желтом небосклоне даже в полдень?
     Долго не провоешь - кончится кислород.
     И останутся посреди бескрайней каменистой пуcтыни два  мертвых  тела  в
ярко-белых  скафандрах  "фэйтянь".  Их,  конечно  же,  обнаружат.  Увидят  с
сателлита,  чьи "цейссовские" линзы,  усиленные  фотоэлектроникой,  способны
различать   даже   полуметровые   валуны.   С   Базы   вышлют   спасательный
"катерпиллер", мигом домчатся и подберут.
     Чтобы похоронить.
     Потому что   произойдет   это   часов  через  десять  после  того,  как
кислородные баллоны опустеют.

     ...Когда считаешь шаги - легче.  Четыре тысячи восемьсот, четыре тысячи
восемьсот один...
     Вокруг только бурый камень,  и ветер,  и струящаяся под ногами пыль,  и
непривычно  близкий  - кажется,  рукой можно достать - зубчатый горизонт.  А
где-то там,  на севере,  за  горизонтом  -  гребень  древнего,  полустертого
временем кратера Птолемей.  А еще дальше на плоскогорье - милях в двадцати -
База.  На "катерпиллере" полчаса езды по ровному, исчерченному сеткой мелких
трещин такыру Земли Сирен.
     А вот пешком - страшно далеко и долго.
     ...Четыре тысячи восемьсот два, четыре тысячи восемьсот три...

     - Оставь  меня,  Арианна,  -  в  очередной  раз  попросил  Браунсон.  -
"Пассажир,  покидающий повозку,  ускоряет ее движение".  Налегке добежишь до
гребня, свяжешься с Базой, дождешься ребят, потом вернетесь и - подберете.
     Он все еще верил,  что Арианна тащит его на север - через  пологий  вал
кратерного кольца.  Якобы этот вал мешает радиоволнам, но если взобраться на
гребень, то при помощи мини-радиостанции "сони" можно докричаться до Базы.
     А на самом деле, кислород кончится примерно на половине пути до гребня.
     Впрочем, возможно,  что Браунсон и сам понимал,  что шансов -  ноль.  И
даже  обратил  внимание,  что  Арианна сильно отклонилась к востоку.  Просто
подпитывал спутницу своим "конструктивным оптимизмом".
     Он, действительно, не знал слова "невозможно".
     Кто, родившись  в  Гарлеме - четвертым сыном в многодетной семье - смог
бы получить хорошее образование и защитить докторскую по микробиологии?  Кто
осмелился   бы   заявиться   в  штаб-квартиру  НАСА,  добиться  аудиенции  у
высокопоставленного чиновника  и  нагло предложить собственную кандидатуру в
состав марсианской  экспедиции? А  кому  бы в голову пришло искать и,  более
того, довелось  бы  обнаружить  следы  жизни  в центре древнего марсианского
кратера?
     Браунсону всегда везло. Но, похоже, сегодня везение кончилось.

     ...Девять тысяч  двести один,  девять тысяч двести два...
     На атлантическом побережье Африки есть местность под  названием  "Берег
скелетов": промозглая, туманная мгла над серым, неприветливым морем, и сотни
пожелтевших китовьих костяков на пустынном пляже.  У жертвы кораблекрушения,
выброшенной на пляж быстрым течением и мощным прибоем,  выбор небогат:  либо
умереть от голода прямо на берегу,  либо  -  от  жажды  в  глубине  сухой  и
бесплодной Намибийской пустыни, что тянется вглубь материка на сотни миль.
     А вот скорая и мучительная смерть от удушья ему не грозит.  Счастливец,
провались все оно к чертям.
     ...Девять тысяч двести три, девять тысяч двести четыре...

     Через час  Браунсон  замолчал. Видимо, силы покинули его. Дыхание  едва
шелестело в наушниках,  лицо  через  поляризованное  стекло  шлема  казалась
угольно-черным пятном.
     - Энди, милый... Не умирай! - жалобно попросила Арианна. - Как же я без
тебя?
     Мужчины и ранее говорили ей эти слова, а она им, гордая и  независимая,
- никогда. До сего момента.
     "Как же  я  без тебя".
     А произнеси она эти слова хоть  раз,  и  все,  возможно,  сложилось  бы
по-иному.  Не  вздохнул  бы  тяжело  отчим,  захлопывая  дверцу старенького,
потрепанного "лендровера".  Не было бы учебы в дорогом и престижном колледже
под Сиэттлом. И белобрысый парень в клетчатой куртке не женился бы на лучшей
подруге.  И не оказался бы сухопарый профессор  физики  из  МТИ  в  соседнем
кресле  авиалайнера.  И  спустя  шесть  лет  не  пошутил  бы он провидчески,
предложив ребятам  из  НАСА  "захватить  на  Марс"  свою  заместительницу  -
стройную  и  сероглазую  девчонку,  умеющую  по конфигурации магнитного поля
рассчитывать структуру планетарной коры. И не побелел бы лицом, когда именно
так и произошло.  И не было бы двух лет спецподготовки,  рева "локхидовских"
двигателей и семимесячного дрейфа  через  океан  пустоты,  закончившегося  в
центре сухой и бесплотной Марсианской пустыни.
     Где теперь Арианне предстоит  погибнуть,  словно  моряку,  выброшенному
штормом на пляж "Берега скелетов".
     Впрочем...

     Арианна не  случайно отклонилась от курса.  Она помнила координаты,  но
понятия не имела,  цел ли "он",  - оставалось только  надеяться.  И  увидела
"его", когда кислорода в баллонах оставалось минут на пятьдесят.
     Черный камень   странной  формы,  похожий  на  закупоренный  бочонок  с
торчащими в разные стороны камышовыми стеблями.  А вокруг - словно  высохшие
цветочные лепестки.
     Арианна опустилась  рядом  на  колени,  отгребла  текучую пыль.  Сквозь
металлоткань перчаток ладони ощутили неровности на поверхности  "бочонка"  -
вертикальные и горизонтальные штрихи.
     Четыре буквы и четыре цифры: "СССР 1971".
     Передатчик прекрасно сохранился, и антенны уцелели. Осталось подключить
к клеммам питания скафандровые батареи.

     Спасательный "катерпиллер"  возвращался   на Базу,    подпрыгивая    на
неровностях, - словно по огромной, испачканной глиной стиральной доске.
     Мелодии Арианна не помнила.  А вот слова всплыли  откуда-то  из  глубин
памяти.  Вместе  с  образами:  крохотная сцена в актовом зале детского дома,
много-много яркого света и десятки глаз вокруг,  а в руке  -  маленький,  но
неожиданно   тяжелый  микрофон...  "Слова  Долматовского,  музыка  Мурадели,
исполняет Симонова Ирочка... Ну давай же... Ты что, слова забыла?"
     Да сейчас  я.  Подождите минуточку.  Только соберусь с мыслями и бантик
поправлю.

     Жить и верить - это замечательно,
     Перед нами небывалые пути.
     Утверждают космонавты и мечтатели,
     Что на Марсе будут яблони цвести!

     - Что ты сказала?  - еле слышно прохрипел очнувшийся Браунсон.  - Я  не
понял. Еще раз, пожалуйста. Ведь "обучение - дитя повторения".
     - Наши, говорю, яблони, - сердито откликнулась девушка. - Русские. Я не
Арианна,  я  Ирина.  И  хватит  коверкать  поговорки.  Учи,  наконец,   язык
оригинала.

                                    ***

     Историческая справка. В декабре 1972 года на поверхность Марса в районе
кратера Птолемей совершил мягкую посадку  спускаемый  аппарат  "МАРС-3".  Он
проработал 14 секунд и успел передать на Землю несколько изображений. 
     Подробней здесь.