МЮККЕЗУМИН

                                                       Муху  за руку берет
                                                       И к окошечку ведет.
                                                              К. Чуковский

     Гектор поднял взгляд и  удивился:  на  стекле  ресторанчика,  снаружи,
сидел  комар.  Самый  обыкновенный  -  приподнятое  сигарообразное  брюшко,
слюдяные крылышки,  проволочные ножки.  Летом, наверное, такими кишмя кишат
все  сточные  канавы на окраине города.  Но сейчас-то,  в середине декабря,
когда - ноль градусов,  сырой туман над крышами и наледь на дорогах,  - как
он здесь оказался?
     Странно.
     Гектор покосился  на  соседние  столики - заметил ли комара кто-нибудь
еще?  Маленький,  полутемный зальчик был почти  пуст.  Два  угрюмых  клерка
торопливо  поглощали  акулий  хакарл,  да  еще  светловолосая  фру,  лениво
перелистывая газету с репортажами об извержении вулкана,  потягивала  белое
вино. А больше в этот утренний час в ресторанчике никого не было.
     И никто не интересовался ни комаром, ни Гектором.
     "Не отвлекайся,  - одернул Гектор себя,  - Забудь про комара. На самом
деле,  ты  тянешь  время.  Тебе  просто  не хочется покидать сухое и теплое
помещение,  тащиться на третий этаж в доме напротив  и  стучаться  в  дверь
квартиры,  чей маленький балкончик виден из ресторанных окон.  Потому что с
тобой,  находясь в здравом уме,  никто не захочет  разговаривать.  Но,  все
равно, идти - надо..."
     Вздохнув, Гектор попросил счет,  отделил от денежной  пачки  несколько
мелких  купюр,  положил  их  на стол и вышел на улицу.  Сырые пальцы тумана
немедленно полезли в рукава и за шиворот.  Гектор  еще  раз  посочувствовал
комару,  поднял  воротник  куртки и огляделся.  Улица была пуста.  По обеим
сторонам вдоль тротуара застыли автомобили - словно разноцветные окатыши на
берегах узкого горного ручейка.
     Гектор быстро пересек улицу,  толкнул тяжелую дверь.  Уронив голову на
пухлые кулаки,  за стеклянной перегородкой дремал  консьерж.  Кабина  лифта
стояла внизу с распахнутой дверцей - заходи,  нажимай кнопку и езжай. Решив
не шуметь мотором и не будить консьержа, Гектор по широким ступеням взбежал
на  третий этаж.  Крепкая дубовая дверь преградила ему путь.  Гектор поднял
руку к звонку...
     И замер.
     Он осознал,  что звонить бессмысленно, ибо обитатель этой квартиры, по
всей видимости, был мертв.

     ...Во вторник  старухе  Гудмунссон  стало совсем плохо.  Она не смогла
подняться с постели - лежала с полузакрытыми глазами  и  тихо  постанывала.
Тетушка  Стургессон  тоже  захворала  -  ходила с трудом,  глаза ее странно
блестели.  Гектор хотел сбегать за кумой Перссон,  все таки  она  в  юности
закончила медицинский факультет, но тетушка запретила.
     - Перссон ничем не поможет,  - пояснила она.  - Наверняка,  кума  тоже
больна. Ты разве не знаешь, что почти у всех жителей Бьорднинга аллергия на
вулканическую пыль?
     Вторую неделю  пыхтел  где-то делеко,  за голыми холмами и каменитстой
равниной,  вулкан. Желтые осенние туманы пахли химией.
     - А как же я? - удивлялся Гектор. - Почему не заболел?
     Впрочем, он кривил душой,  прежде всего - перед самим собой. Последние
дни кожа у него горела,  в суставах чувствовалась слабая ломота.
     - Ты уверен,  что у тебя ничего не болит?  Тогда все просто.  Ты самый
молодой,  - пояснила тетушка.  - И,  слава Богу, родился намного позже тех,
кто отравился пылью прошлых извержений.
     Гектор не  раз интересовался:  почему в Бьорднинге живут,  кроме него,
одни лишь старухи.
     - Так получилось,  - прятала глаза  тетушка.  -  Все  остальные  давно
разъехались  - кто в Рейкьявик,  кто на материк.  В нашем захолустье просто
нечего делать.
     Нечего делать?  Работы в Бьорднинге было предостаточно:  пасти коров и
овец,  ухаживать  за  огородами.  Гектора  трудился  от зари до зари,  да и
остальные  жители  не  скучали.  Фанни  Сигурдсон  обшивала  весь  поселок.
Почтальон  Виртссон  трижды в день лично разносила по домам прессу.  Старая
Гудмунссон и сама умела, и Гектора научила чинить  часы,  замки  и  пишущие
машинки. А уж сколько работы было у доктора Перссон!
     Все-таки Гектор заглянул к ней.  Закутанная в теплый плед, фру Перссон
встретила  Гектора,  не  вставая  из  глубокого  кресла.  Лицо  у  нее было
землистое, под глазами темнели круги.
     - Всем нам не сладко,  - пробурчала фру доктор. - Пока в воздухе висит
эта вулканическая гадость, жителям Бьорднинга остается только молиться.
     - А что говорит наука?
     - Нас мучает не всякая пыль,  а только исторгнутая  из  жерла  вулкана
Эйяфьятлайокудль,  - развела руами фру Перссон.  - И лучше бы никому, кроме
рожденных в Бьорднинге, не знать об этом. Для нас болезнь мучительна, но не
смертельна.  Надо  только  потерпеть:  вулкан заснет,  воздух очистится,  и
страдания прекратятся сами собой.
     - Неужели нет никаких лекарств? Совсем-совсем?
     - Могло бы помочь одно средство - очень редкое. Мюккезумин...

     Край двери был оклеен  белыми  бумажными  полосками.  Гектор  видел  в
детективных  телесериалах  нечто подобное.  Это означало,  что хозяин убит,
полиция ведет расследование, а доступ в квартиру запрещен.
     Проще всего  в этой ситуации спуститься вниз по лестнице и отправиться
по следующему адресу.  Но  Гектор  медлил.  Ведь  гибель  хозяина  квартиры
означала, что теперь не нужно никому объяснять цель визита.
     - Сперва попроси от имени жителей нашего  поселка,  -  советовала  фру
Перссон. - А если он откажется, предложи денег.
     Теперь же можно было просто войти - и взять.
     Кто узнает,  что  именно  Гектор  сорвал  печати?  Начнут искать среди
местных,  а он к вечеру будет уже дома,  в  Бьорднинге,  в  сотне  миль  от
Рейкьявика.
     И Гектор решился.
     Осторожно поддел  лезвием перочинного ножика бумажные полоски.  Тем же
ножиком поковырял в замочной скважине - через минуту  механизм  сдался.  Из
темного  проема пахнуло холодной сыростью,  как из склепа.  Гектор бесшумно
проскользнул в прихожую и притворил за собой дверь.
     Судя по всему, гибель настигла хозяина в самой большой комнате. Пыль в
ней  почти  отсутствовала,  кресла были сдвинуты к стенам,  а посередине на
темном паркете пола виднелся начертанный мелом силуэт человека,  лежащего в
странной, изломанной позе.
     Словно раздавленное насекомое.
     Но Гектора интересовало не это.  Склянку с вязкой желтоватой жидкостью
- вот что он искал в квартире.  Искал долго.  Проверил содержимое бутылок и
пузырьков.  Заглянул  в  ящики  столов,  шкафов и буфетов.  Проверил пустое
пространство за книгами на полках.
     Тщетно.
     Впрочем, фру Перссон предупреждала,  что хозяин сам не знал  подлинной
ценности  мюккезумина.  Он мог давным-давно выкинуть его.
     Гектор совсем уж  собрался  уходить,  как  вдруг  услышал  в  прихожей
скрежет открываемого замка.

     Совет держали,  фактически, всем Бьорднингом. В доме у фру Перссон под
красной черепичной крышей собрались и Фанни Сигурдссон,  и фру Виртссон,  и
тучная Иззи Типпсон. И уж, разумеется, приковыляла тетушка Стургессон.
     Обсуждали вопрос - посылать ли Гектора за лекарством.
     Включили телевизор.  Пока  лощеный диктор бормотал что-то про футбол и
теракты,  листали журналы и газеты,  принесенные  фру  Виртссон,  -  искали
статьи, посвященные извержению вулкана Эйяфьятлайокудль.
     "Кратер сфотографирован со спутника - диаметр кальдеры увеличивается".
     "Облако пыли накрыло пол-Европы, отменены сотни авиарейсов".
     "Начинается новая эпоха вулканазма  на  Исландских  островах,  которая
может продлиться как несколько недель, так и несколько десятилетий".
     По всему выходило, что дожидаться конца извержения придется долго.
     - Еще   несколько   дней,  -  проинформировала  фру  Перссон,  вытирая
слезящиеся красные глаза, - И старуха Гудмунссон не выдержит.
     - Да уж я и сама близка к тому,  чтобы...,  - тяжело, со свистом дыша,
пробурчала фру Типпсон.
     - Тссс, - прервали ее, - Мальчик все слышит, он в соседней комнате.
     - Ну вот и отошлем его от греха подальше.
     - Никуда он не поедет,  - решительно заявила тетушка Стургессон.  - На
зиму огород перекапывать - кто будет? А колодец чистить?
     - Так Гектор же вернется через день-другой, - напомнили ей.
     - ...И приедет с пустыми руками,  - не  унималась  тетушка.  -  Скорей
всего, владельцев  мюккезумина  давно нет в живых.  А наследники понятия не
имеют о том,  что это такое и для чего  нужно.  Давным-давно  выплеснули  в
унитаз и смыть не забыли.
     - Пусть шансы найти лекарство малы,  но они есть, и их надо попытаться
использовать. Не сидеть же, сложа руки.
     - Ну, давайте я сама поеду. Или Виртссон.
     - Ды  ты  тридцать  лет  уже  не выбиралась из Бьорднинга.  Виртссон -
погляди сама - совсем плоха,  еле тоги таскает.  А Гектор  семь  лет  назад
бывал уже в Рейкьявике.
     В этот момент из  телевизионного  ящика  послышалось  слово  "вулкан".
Включили звук погромче.
     - Британские  ученые  утверждают,   что   в   ближайшие   дни   выброс
вулканических газов и пепла возрастет, - сказал диктор.
     Через час Гектор,  одетый в теплую куртку работы  Фанни  Сигурдссон  и
снабженный  довольно большой суммой денег,  поднялся по кремнистой тропе на
голую вершину холма, приостановился и бросил взгляд назад, на Бьорднинг. Он
увидел  горстку  разноцветных  крыш  и  несколько каминных дымков,  тонкими
ниточками поднимавшихся к хмурому небу.
     А справа,  в небольшой ложбинке теснились каменные  кресты.  С  такого
расстояния  Гектор,  конечно  же,  не мог различить надписей.  Но он не раз
бывал на кладбище, и знал, кто там похоронен.
     Арни Стургессон,  Бу  Гудмунссон,  Бьорн  Перссон,  Эдуард Виртссон...
Мужья,  братья и сыновья жительниц Бьорднинга.  Не все, конечно, но многие.
Они умерли задолго до рождения Гектора.
     "...Так получилось..."
     До шоссе,  где  можно  было  поймать автомобиль,  оставалось еще около
двух часов пешего ходу.

     Гектора бросило в жар, потом в холод. Что делать, где укрыться?
     Он метнулся  к окну.  Сквозь мутноватое волнистое стекло увидел внизу,
на улице полицейский автомобиль с мигалкой. Опираясь на приоткрытую дверцу,
возле машины курил плечистый человек в синей форме.
     Гектор перебежал в комнату,  окна которой выходили на  противоположную
сторону. Увидел каменный колодец двора, мусорные баки на грязном асфальте и
единственный выход - арку, которая вела на улицу. А чуть сбоку от окна,  на
стене - лесенку.
     С удивившей его самого ловкостью,  Гектор  сильным,  точным  движением
перекинул  долговязое  тело  на  лестничные  перекладины.  Цеплясь  за них,
быстро-быстро взобрался наверх, до самой крыши.
     - Стой! - крикнули из окна. - Стрелять буду!
     Недолго думая,  Гектор разбежался и,  расставив руки в стороны,  точно
крылья,  перемахнул на соседнюю крышу. Металл захрустел под ногами. На этом
доме лесенки не было,  зато имелась водосточная труба.  Почти не держась за
нее руками, Гектор скользнул вниз, на чисто выметенный асфальт дворика.
     Пятку только ушиб.
     Осторожно выглянув из-за угла, Гектор понял, что проиграл. Буквально в
полусотне шагов от арки стоял и смотрел в его сторону давешний полицейский.
В зубах больше не торчала сигарета, зато в руке блестел пистолет.

     Несколько лет  назад  Гектор уже бывал в столице на экскурсии.  Группу
провинциалов возили по городу на  автобусе,  заставляя  вертеть головами  в
разные  стороны  и слушать пояснения болтливой фру.  В памяти осталось лишь
общее впечатление:  мир за окнами автобуса  подобен  аквариуму,  в  котором
среди сверкающих домов-ракушек снуют разноцветные рыбки-автомобили.
     Подробности Гектор  изучил  позже,  по  телепередачам.  Мир   оказался
огромным! Ярким, теплым и праздничным!
     И только одна-единственная точка на карте жила совсем по иным  законам
природы и общества - по законам тусклых красок, холодных ветров и тяжелого,
монотонного труда с утра до ночи.  Это был  маленький  городок  Бьорнднинг,
затерянный посреди холмистой долины.
     Гектор был счастлив, что, пусть и не надолго, но покинул его.

     - Эй,  парень!  - раздался вдруг рядом,  буквально  над  ухом,  чей-то
голос. - Быстро в машину!
     Гектор доковылял  до распахнутой дверцы и ввалися в кабину,  на мягкое
заднее сиденье.  В то же мгновение мотор  взревел,  тормоза  заскрипели,  и
машина рванула с места.
     Минут пять  она  петляла по улочкам Рейкьявика,  то притормаживая,  то
ускоряясь.  Во время частых поворотов Гектора кидало то боком на дверцу, то
лицом на заднюю спинку сиденья.
     И вдруг машина остановилась.
     Мотор сдержанно урчал, и что-то равномерно тикало на приборной панели:
тик-так, тик-так. Гектор поднял взгляд на водителя.
     Женщина. Та   самая   светловолосая   фру,   которая   в  ресторанчике
просматривала газету.  Она в упор смотрела  на  Гектора  огромными,  серыми
глазами. И молчала. От нее исходил незнакомый горьковатый запах.
     Гектор впервые в жизни  увидел  так  близко  молодую  женщину - не  по
телевидению.  Он  почувствовал,  как  по  телу сверху вниз распространяется
волна жара.
     - Ну, - прошептал Гектор. - Я пойду?
     Женщина не ответила,  только чуть  заметно  дернула  плечом.  Или  это
Гектору показалось? Тогда Гектор открыл дверцу и вылез наружу.
     Сделал шаг...
     И скривился от дикой боли в пятке и щиколотке.
     А женщина уже стояла рядом. Она была худощава и невысока ростом, одета
в короткую шубку из белого,  пушистого меха и бледно-голубые джинсы.  Молча
помогла  вернуться  в  машину.  Минут  через  пять  автомобиль затормозил у
стеклянных дверей высокого здания,  верхние  этажи  которого  скрывались  в
тумане.
     Отель "Норвегия".
     - Если  что,  тебя  зовут  Арне Турссон,  - сказала женщина.  - Ты мой
младший брат.
     Гектор ничего не понимал, но был на все согласен. Ситуация обязывала.

     В пахнущем духами номере,  на восемнадцатом  этаже  отеля  "Норвегия",
женщина  помогла  Гектору доковылять до кресла.  Стащила с его ноги башмак,
быстро и ловко нанесла на щиколотку какую-то мазь и  крепко,  крест-накрест
забинтовала ногу.
     - Я дипломированная медсестра,  - пояснила в  ответ  на  недоумевающий
взгляд Гектора. Потом включила плоский телевизор.
     Экран вспыхнул.
     - ...Новые сведения о маньяке, совершившем накануне очередное убийство
в одном из старых кварталов Рейкьявика, - быстро-быстро тараторил диктор. -
Как это часто бывает,  убийцу потянуло на место преступления, где и устроил
засаду инспектор Дуллсон.  К сожалению,  меньяку удалось скрыться.  Тем  не
менее,  полиция  теперь  располагает его приметами.  Довольно молод - около
двадцати пяти лет,  высок ростом,  худощав.  У него короткие темные волосы,
асимметричное  смуглое  лицо.  Одет  в  темно-серую  куртку грубого покроя,
напоминающую одежду крестьян и рыбаков  с  северного  побережья,  и  черные
брюки.  Всех,  кто  видел  этого  человека,  просим позвонить в полицейский
департамент по телефону...
     - Тебя ищут, - безразличным тоном прокомментировала светловолосая фру,
закуривая тонкую, длинную сигарету.
     - Я никого не убивал, - испуганно пробормотал Гектор.
     - Но  ведь  ты залез в квартиру за мюккезумином,  верно?  Зачем?  Я же
вижу, что конкретно тебе он не нужен.
     Гектор подавленно молчал. Откуда она знает про мюккезумин?
     - Давай,  сначала  я расскажу о себе,  - предложила фру.  - Меня зовут
Хелен Турссон,  я из  Осло,  работаю  в  частной  клинике.  Мое  начальство
связалось  с  обладателями  очень  редкого лекарства - мюккезумина,  и меня
послали купить его.  Я приехала в Рейкьявик,  и...  А теперь ты  выкладывай
свою историю.
     Гектор вздохнул и рассказал, кто и зачем послал его за мюккезумином.
     - Значит,  у  тебя  тоже   есть   список   владельцев   лекарства?   -
заинтересовалась Хелен. - Ну-ка, ну-ка... Давай сверим.
     Гектор достал   из  нагрудного  кармана  свернутую  вчетверо  бумажку,
исписанную мелким почерком фру Перссон,  и протянул ее своей спасительнице.
Та с хрустом развернула бумажку и быстро пробежала по тексту глазами.
     - Ага, - удовлетворенно сказала Хелен. - Последней   женщины   в  моем
списке нет. А этих троих можешь вычеркнуть. Они мертвы.

     - Я не виноват,  - чувствуя биение крови в висках  и  легкую  дурноту,
пробормотал Гектор.
     - Теперь  это  не  важно,  -  хмыкнула  светловолосая  Хелен.  - Нужно
выяснить,  жива ли последняя женщина в  списке  -  фру  Саккнусен  с  улицы
Удорстрасс.  И  если жива,  то как-то предупредить ее о грозящей опасности.
Тебе нельзя на улицу. Ну что, я съезжу сама?
     Гектор так яростно замотал головой, что Хелен улыбнулась:
     - Ну ладно,  не оставлю тебя  одного.  Да  и  опасно  ехать  на  улицу
Удорстрасс,  вдруг  Саккнусен  тоже  мертва,  а в квартире устроена засада.
Проще всего - позвонить.
     Гектор протянул  руку  к телефонному аппарату,  стоящему на журнальном
столике неподалеку от кресла.
    - Нет, - покачала головой Хелен. - Если в квартире Саккнусен засада, то
и телефон прослушивается.  Нас в  пять  минут  вычислят.  Лучше  спущусь  и
позвоню из автомата, что расположен в холле.
     Гектор опять напрягся.
     - Послушай,  - сморщила нос Хелен. - Надо доверять друг другу. Мы ведь
теперь  партнеры. Угу?
     Она приблизила свое лицо к лицу Гектора.   У нее были огромные,  серые
глаза. Гектор ощутил тепло, идущее от тела женщины и горьковатый  запах  от
ее пухлых губ. И снова горячая волна заструилась по его членам.
     - Ладно, - сказал Гектор. - Идите. Четверть часа ничего не решают.
     Почесывая горящую кожу на спине,  он ковылял по номеру из угла в угол.
Чувствовал,  что женщина рассказала не всю правду,  и не знал,  чего от нее
ждать  в  дальнейшем.  И,  наконец,  осмелился  на  то,  что  претило   его
убеждениям:  обыскал  номер.  Среди разноцветных трусиков-лифчиков-носочков
обнаружились пистолет  "беретта"  и  белый  флакон  с  надписью  "Clonidini
hydrochloridum" на этикетке.
     Нет, это был не мюккезумин.  Это был другой,  хорошо известный Гектору
препарат.  Старуха Гудмунссон,  страдавшая глаукомой,  капала  его  себе  в
глаза.  На  всякий случай,  Гектор перепрятал пистолет и перелил содержимое
флакона в другой пузырек, а недостачу восполнил из водопровода.
     Тихо щелкнул замок.
     На пороге   появилась   Хелен  с  двумя  большими  пакетами,  набитыми
провизией.
     - Саккнусен назначила на полседьмого,  - проинформировала она. - У нас
еще есть время. Лично я умираю с голоду. А ты?

     За окном  свистел  ветер,  оставляя  на  стеклах мелкие,  косые штрихи
ледяного дождя. На город опустилась сизая вечерняя мгла.
     Таймер над  дверью  показывал  пять  вечера.  Гектор  очнулся - словно
вынырнул из теплой липкой трясины.
     Обнаженная Хелен,  лежа  на боку,  мерно посапывала.  Сложная прическа
развалилась,  спина почти до ягодиц  была  укрыта  струями  светлых  волос,
шпильки  и  заколки  валялись  на  простыне.  В  локтевой  впадине светлели
шрамики,  словно пулевые отверстия в мишени умелого стрелка. На другой руке
- такая же картина. Понятное дело: героин.
     Раз уж попал в мир стеклянных небоскребов, дорогущих машин и роскошных
женщин, виданный ранее лишь на экране телевизора, то: "бей первым, Фредди".
Почти наверняка Хелен собиралась усыпить Гектора клонидином, теперь же сама
будет крепко спать несколько часов.
     Подняв с  ковра  бокал с остатками вина и заботливо укрыв пледом нагую
женщину,  Гектор принялся одеваться.  Опухшая щиколотка побаливала,  зудела
кожа,  слегка  ломило в суставах,  но одновременно с этим ощущался странный
прилив бодрости - как тогда, утром, на крыше.
     Где-то тут была карта Рейкьявика?

     К вечеру похолодало,  туман рассеялся,  и над городом  всплыла  полная
луна.
     Улица Удорстрасс  располагалась  на краю города.  Фонари на ней горели
через один.  Многоэтажный дом, в котором жила фру Саккнусен, был молчалив и
темен.  Лишь одно окно чуть заметно мерцало на четвертом этаже, под крышей.
Гектор отдавал себе отчет,  что в квартире могла ожидать засада. Поэтому он
сразу свернул в арку,  ведущую во дворик. Все правильно, вдоль стены наверх
вела пожарная лесенка. Гектор сбросил пропитанную водой куртку, подпрыгнул,
уцепился  за  нижнюю  перекладину.  Подъем  до  четвертого этажа проблем не
вызвал. Окно манило чуть приоткрытыми створками.
     Снова подивившись собственной ловкости,  Гектор буквально запрыгнул по
диагональной траектории на  подоконник.  Сидя  на  корточках,  прислушался,
готовый в любую секунду вернуться на лесенку и обратиться в бегство.
     Темная пещера комнаты дышала  изнутри  сухим  теплом,  где-то  вдалеке
тикали часы.  Гектор осторожно соскользнул на пол,  сделал шаг... другой...
третий...
     Если здесь  затаились  полицейские,  они сейчас стоят рядом со входной
дверью,  затаив дыхание и  взведя  курки  пистолетов.  Вряд  ли  им  слышны
осторожные, невесомые шаги пришельца, появившегося из окна дальней комнаты.
     А, быть  может,  Гектора  никто и не ждет.  А посреди одной из комнат,
раскинув руки и запрокинув голову,  лежит на полу бедная фру  Саккнусен.  И
страшно улыбается  луне,  заглядывающей  через  окошко,  взрезанным горлом.
     - Вот противный мальчишка,  - раздался из темноты знакомый голос. - Он
все-таки сам явился.

     Гектор вздрогнул,  будто его ударили током.  Бежать,  бежать!  Но ноги
словно  примерзли к полу.  Гектор замер посереди комнаты,  опустив руки и с
ужасом глядя, как в углу медленно разгорается пламя свечи.
     Они все собрались тут - и фру Перссон, и фру Витссон, и фру Типпсон, и
Фанни Сигурдссон,  и тетушка Стургессон и даже старуха  Гудмунссон.  Стояли
вдоль  стен  -  неподвижные  статуи  с  восковыми  масками лиц,  на которых
выделялись лишь черные провалы глаз и ртов.
     - А  малый не промах,  - медленно,  с трудом выдавливая из себя слова,
точно зубную пасту из тюбика,  произнесла старуха Гудмунссон. - Ловко же он
избавился от потаскушки.
     - Лучше бы получилось наоборот, - глухо проворчала тетушка Стургессон.
- А идеально - чтобы он попал в полицию.  Подержали бы  некоторое  время  в
камере,  пока  вулкан  не  успокоится,  потом,  конечно,  разобрались  бы и
отпустили. У него же алиби.
     Гектор ничего  не  понимал,  и с каждым мгновением ему становилось все
страшней и страшней.
     - Не ты ли хотела оставить парня в Бьорнднинге? - хихикнула жирная фру
Типпсон. - А теперь жалеешь, что придется его... эээ... употребить?
     - Кто же знал,  что этот чертов Эйяфьятлайокудль удвоит выброс пыли, -
в голосе тетушки Стургессон послышалась усталая тоска.  - Если бы не это, я
подождала бы недельку-другую,  потерпела...  Кто  ж  теперь  будет  колодец
чистить?
     - Давайте  быстрей,  - вступила в разговор фру Перссон.  - Вдруг девка
проспится и прибежит сюда вслед за парнем.
     И в  этот  момент  где-то  далеко-далеко,  на  противоположном   конце
погруженной во тьму квартиры тихонько брякнул колокольчик.  С нестарушачьей
силой Гектора пригнули к полу,  стиснули с обеих сторон.  На свечу  дунули,
она погасла.
     Через минуту вновь послышались шаги. Цок-цок, - тонкие каблучки. Шарк-
шарк, - растоптанные туфли.
     - Сейчас,  - весело сказала фру Перссон,  входя в комнату.  - Я только
свет включу.
     Вспыхнул розовый  абажур  под  потолком.   Хелен   мгновенно   оценила
обставновку,  вскрикнула  от  ужаса,  и  тут  же  ее схватили.  Глаза Хелен
расширились,  и она обмякла - видимо,  упала в  обморк.  Но  ее  продолжали
держать, не давая опуститься на пол.

     Возгласы удивления послышались со всех сторон.
     - Ух  ты!  -  восторженно  прошептала  тетушка Стургессон.  - Где-то я
раньше видела эти серые глазки.  Не внучка ли это Ингриды Туррсон,  которую
отец увез из Бьорднинга лет тридцать назад?  Вот и решение всех проблем.  У
нас теперь полным-полно мюккезумина! Может, не будем трогать Гектора?
     - У парня был шанс,  - пробурчала доктор Перссон.  - Если бы он  купил
мюккезумин и привез в Бьорнднинг,  я бы развела препарат в воде и поила вас
мелкими дозами,  пока вулканическая пыль не осела.  Но раз Гектор прошел по
списку  до  конца  -  до квартиры,  где засели мы с Типпсон,  изображая фру
Саккнусен - значит,  дело не выгорело. Да, разумеется, мы убьем его не ради
мюккезумина  -  ведь  теперь  у  нас  есть  девка.  Но парень слишком много
знает.
     - Дьявол и преисподняя! - закричал Гектор. - Но кто же убил этих троих
из списка?
     Фру Перссон  замолчала  и  с недоумением оборотилась к Гектору.  То же
сделали и все остальные.  До сих пор о Гекторе говорили в третьем лице, как
о находящемся вдалеке предмете. И вдруг он заговорил.
     - Да она же,  твоя девка,  и укокошила, - усмехнулась фру Типпсон. - У
нее все локти в шрамах - она явно работала мюккезуминовым донором. Приехала
в Исландию вербовать новых коллег.  Не  повезло:  все трое оказались другой 
породы и решили ей полакомиться. Я думаю, девка  была  вооружена,  и  легко
расправилась с дураками.  Удивительно только,  что  сюда  она  явилась  без
пистолета.
     Тысяча чертей! Ведь Гектор собственными руками перепрятал "беретту", и
теперь Хелен примчалась его выручать - безоружная.
     - Значит,   вы  все  вампиры? -  заскрипел  он зубами. - И я жил среди  
кровососов? Теперь понимаю, почему  все мужчины нашего городка на кладбище.
     Снова пауза. Присутствующие в комнате переглянулись.
     - Фи.  Так ты считаешь нас вампирами? - фыркнула фру Типпсон. - Бедный
ребенок -  насмотрелся  дешевых  голливудских  фильмов.  Перссон,  доставай
порошок.   Нет   сил   больше   терпеть  эти  боли.  Если  нельзя  избежать
трансформации, надо расслабиться и получить удовольствие.
     Тогда фру Перссон  вытащила  из  складок  мешковатой  одежды  холщовый
мешочек, затянутый веревочкой. Глаза старух вожделенно заблестели.
     Гектор рванулся... бесполезно.
     Доктор Перссон  высыпала  на ладонь горсть темного порошка.  В комнате
остро и неприятно запахло.  Пыль из жерла вулкана  Эйяфьятлайокудль,  понял
Гектор, - та самая, от которой страдают жители Бьорднинга.
     - Ну же, - прохрипел кто-то. - Давай!
     И фру Перссон подбросила порошок кверху.  Комната наполнилась  клубами
серовато-желтого дыма.  Гектор пытался задержать дыхание, но надолго его не
хватило.  Он вдохнул... закашлялся... и завопил от острой боли в суставах и
спине. Его отпустили, и он рухнул лицом вперед.
     В комнате вопили все.
     Падали на пол, извивались и корчились.
     Слышался треск рвущейся ткани.
     А Гектор  ощущал,  как  с  мокрым хлюпаньем расслаиваются,  лопаются и
отваливаются лоскутья его мышц...

     ...Он был самым молодым, и очнулся быстрей всех.
     С мучительным  стоном  потянулся,  расправляя...  прозрачные   крылья!
Приподнялся  на  всех  шести  многосуставчатых ножках.  Из большого мутного
зеркала в углу комнаты на него смотрел гигантский комар - с  тонким длинным
хоботком и вытянутым бурым брюшком.
     А вокруг,  медленно  сжимая  и  расправляя  цепкие  волосатые   лапки,
валялись многочисленные пауки.  Старчески дрожали их жвалы,  стекала на пол
пузырящаяся ядовитая слюна, покачивались в воздухе зубчатые хелицеры.
     И среди  всей  этой  паучьей  своры  распласталась  на  полу  у двери,
вывернув удлинненные крылышки,  муха: ворсистые лапки и зеленоватое гладкое
брюшко.
     Хелен!
     Еще минута, и пауки начнут приходить в себя.
     Увидят и комара, и муху.
     Мгновенно выкинут липкие паутинные нити, спеленают и обездвижат.
     Потом укусят в горло и живот, впрыскивая внутрь желудочный секрет.
     Подождут несколько часов,  ожидая,  пока Гектор  и  Хелен  переварятся
внутри своих хитиновых оболочек.
     И будут долго-долго, смакуя и отрыгивая, пить мюккезумин.

     ...Пауки убивают  своих  самцов  после  спаривания.  А еще они ловят в
паутинные сети и питаются комарами и мухами.  Зато ни комары,  ни  мухи  не
трогают друг друга.  Комары пьют кровь,  а мухи...  Ладно,  спросим,  когда
очнется.
   Гектор непроизвольно потер передними ножками одну о другую, подцепил ими
муху, подтащил к окну, перевалился через подоконник и упал вниз, в холодную
ветреную пропасть. Ледяной ветер подхватил его, подбросил к темному небу, к
полной луне. А потом крылья понесли Гектора все выше и выше.
     Пусть ночь.
     Пусть мороз.
     Ведь встречаются же холодостокие  мухи  и  комары.  Гектор  сам  видел
одного такого на стекле ресторанного окна.
     Главное, не  уронить Хелен,  найти теплый уголок и потерпеть несколько
недель,  пока  успокоится  вулкан  и   нарастут   поверх   хитина   обычные
человеческие  тела.  А  потом  они  сядут на пароход и уедут.  Куда-нибудь,
подальше   от   Исландии   и   проклятого   вулкана   Эйяфьятлайокудль.   В
большой-большой и светлый-светлый мир, где всего вдоволь - денег и еды, где
нет ни тяжелого труда, ни голода, ни болезней.
     Чтобы отступило  наваждение.  Чтобы  ребенок,  которого   они   зачали
несколько часов назад, никогда не вдыхал ядовитую пыль. И чтобы в жилах его
текла обычная человеческая кровь.
     А не мюккезумин - "комариный сок".