Стрекоза на ниточке
...Артем проснулся от хлопанья форточки. За вибрирующим окном уныло
стонал ветер, дробно стучал по подоконнику дождь. Несомненно, на улице
стоял холодный и сырой ноябрь.
Не открывая глаз, Артем сел на кровати и зажал уши ладонями. Сколько на
этот раз потребуется ждать - минуту? две?
Когда через пять минут он осмелился убрать руки, звуков осеннего
ненастья больше не было слышно. Артем вздохнул, открыл глаза, встал,
прошлепал босиком к окну и раздвинул занавески.
За окном сверкало свежей зеленью и щебетало птичьим многоголосьем
теплое и спокойное майское утро.
Что полностью соответствовало календарю и прогнозу синоптиков.
* * *
На сегодняшний день у Артема был намечен визит к психиатру.
Куда ж еще податься, если тебе вот уже много месяцев врут органы
чувств?
Идешь по морозной зимней улице, и внезапно охватывает тебя запах
раскаленного июльского асфальта. Безветренным утром стоишь посреди двора и
вдруг слышишь ржавый скрип абсолютно неподвижных детских качелей. В пустом
университетском коридоре неожиданно спотыкаешься о невидимый сук, падаешь и
в кровь режешь ладони о несуществующие осколки стекла.
Да что же это, блин, такое?
Хорошо еще, что странные прикосновения к иной реальности случались
очень редко - два-три раза в месяц. И длились всего несколько секунд. Ну,
максимум - минуту.
Началось эти странности еще зимой. Однажды Артем ехал на утреннюю
лекцию в тесно набитом трамвае. Он сподобился занять сидячее место в
глубине вагона, что позволило привалиться плечом к грязноватому окну,
смежить веки и погрузиться в чудесное состояние легкой дремоты. Нет, Артем
не спал. Он прекрасно слышал сопение и переругивание пассажиров, стук
трамвайных колес, но одновременно видел себя на песке июльского пляжа в
окружении длинноногих и пышногрудых дев, тела которых едва-едва были
прикрыты лоскутками разноцветной ткани.
О чем же еще мечтать неженатому двадцатилетнему студенту?
И вдруг его самым варварским образом вышвырнуло из дремоты напором
поистине жутких звуков: тупым грохотом, скрежетом рвущегося металла,
слитным многоголосым вскриком, звоном стекла. Одновременно трамвай
подпрыгнул, а лицо и плечи Артема охватило нестерпимой болью, словно на них
хлынули пузырящиеся потоки крутого кипятка. Артем дернулся, попытался
вскочить, принялся дико озираться. "Сиди спокойно, малохольный!"-
загомонили вокруг. Оказалось, что трамвай никуда не врезался, все стекла
целы, а пассажиры живы и здоровы. Правда, Артем проехал лишнюю остановку.
Возвращаясь в памяти к тому случаю, Артем никак не мог убедить себя,
что звуки ужасной аварии приснились ему. Он прекрасно различал: во сне
плескались речные волны и смеялись девушки, а стук трамвайных колес,
прерванный грохочущим ударом, принадлежал яви. В это невозможно было
поверить, но Артем действительно слышал то, чего на самом деле не было!
Через несколько дней иная реальность снова мелькнула перед ним. Потом
еще, и еще раз...
Артем избегал алкогольных оргий, практикуемых сокурсниками, поэтому
белая горячка исключалась.
Значит - безумие?
Прежде, чем признать себя психом, Артем решил самостоятельно изучить
вопрос - записался в библиотеку, набрал целую стопу специальных книг и
занялся их штудированием.
Самые худшие подозрения подтвердились.
"Параноидальная шизофрения" - вот как должен был звучать диагноз
Артема. Бред, яркие звуковые и тактильные галлюцинации, "голоса" внутри
черепной коробки.
Впрочем, "голосов" Артем не слышал.
Пока.
Но можно ли порезать руки о галлюцинацию? Психиатрическая наука и на
этот вопрос отвечала утвердительно. Пусть гипнотизер приложит к вашей руке
холодный гвоздь, предварительно внушив, что нагрел его докрасна, - и на
коже вскочит волдырь. Это явление называлось "стигматизмом".
Артем понял, что действительно болен.
* * *
Наверное, он пошел бы к врачу еще тогда, зимой, сразу, как только
убедился в собственном безумии.
Но вдруг завертелась вокруг Артема пестрая карусель замечательных
событий и приятных оказий, которые до сего момента обходили его стороной.
Началось с того, что вдумчиво изучив высосанную Артемом из пальца и
небрежно оформленную пояснительную записку к курсовому проекту, профессор
Пятаков вдруг предложил обалдевшему автору через год делать диплом в его,
профессора, лаборатории, с дальнейшей перспективой поступления в
аспирантуру.
Затем Артем выиграл турпоездку в Чехию. Просто так, от нечего делать,
послал СМС-ку на рекламируемый номер и... выиграл! Артем никогда ранее не
бывал за границей, да и не собирался. Но судьба сделала ему приглашение, от
которого грех было отказываться. Почти месяц заняло оформление
загранпаспорта, потом был поезд Москва-Прага...
...И была Юлька, рыжеволосая второкурсница, учившаяся в университете на
другом факультете. Она выиграла такую же турпоездку и ехала с Артемом в
одном купе. Неделя за границей пролетела, как единый миг. Артем не запомнил
ни архитектурных красот Праги, ни вкуса чешского пива - все заслонили
зеленые Юлькины глазищи и ее сладкие губы.
Заслонили прочно и надолго.
Юлька, Юлька... Гибкая, рыжая и зеленоглазая, словно кошка... Кошку,
шкодливую "наперсницу" артемовых детских игр, тоже звали Юлькой. О, сколько
с ней, с этой кошкой, было связано забавных историй! Однажды, чеканя в
комнате мяч, что, кстати, родителями категорически запрещалось, Артем
расколотил любимую мамину вазу. Горящее от крепких отцовых пальцев ухо и
собственные заплаканные глаза, уныло взирающие на облупившуюся краску
кухонного угла, казались неизбежными. Но тут Артема озарило. До вечера,
до самого возвращения родителей с работы, он усердно обмазывал пластилином
края битых черепков. Правильность формы и прочность соединений не
требовались, главным было - во время ужина, у всех на глазах, обеспечить
прыжок Юльки на пианино и демонстративное разрушение вазы. Коварный план,
предусматривающий участие привязанной ниточкой за ногу крупной стрекозы,
был приведен в исполнение, но... Но слишком явными оказались признаки
"заметенных следов" - хвостатая проказница лишилась рыбы, а Артем провел
остаток вечера в кухонном углу.
С целью усиления комического эффекта, Артем излагал эту историю сухим
языком милицейского протокола. Длинноногая и полногрудая Юлька, положив
Артемову голову на свои прохладные гладкие колени, слушала - и непонятно
улыбалась.
- Приходи ко мне домой завтра вечером, - прошептала она. - С родителями
познакомлю...
...И тогда Артем понял, что зашел слишком далеко.
Оставалось одно - рвать! Рвать отношения мгновенно и решительно, словно
присохшие бинты с едва-едва подживших ран.
Но сначала - к психиатру...
* * *
Артем вышел из подъезда и, щурясь от яркого солнца, замер на крылечке.
Увидел изумрудное море свежей майской листвы и ощутил на щеке теплое,
по-девичьи нежное дыхание ветерка.
Это - сегодня.
А что завтра?
Узкие и мрачные больничные коридоры? Отвратительный запах подгоревшей
каши и рыдающие вопли психов? Ржавые кровати с продавленными панцирными
сетками, серые влажные наволочки и воняющие нафталином жесткие одеяла?
Унылые щетинистые физиономии соседей по палате?
Артем тяжело вздохнул и присел на скамеечку, стоящую возле подъезда.
И в то же мгновение мир перед его глазами поплыл, словно чернильный
рисунок, опущенный в воду.
Яркие краски майского утра поблекли, побурели... и совсем исчезли.
Сизое небо распухло и провисло, из него хлынули ледяные иглы дождя. Асфальт
под ногами потрескался и пророс жесткими прутьями мертвых растений. Мрачные
гробы домов и скрюченные скелеты деревьев обступили двор со всех сторон.
Завыл ветер.
Артем хотел вскочить, но ноги не держали его.
Таких ярких и подробных галлюцинаций у него никогда еще не бывало!
- Одна... две... три..., - считал Артем секунды, ежась от холодных
струек дождя, намочивших волосы и спину.
На счете "триста" Артем понял, что чужой враждебный мир не собирается
его отпускать.
Тогда он вскочил и бросился к крыльцу, с которого только что спустился.
Но путь был закрыт - гнилые доски дверей косо висели на полусорванных
петлях, а из черного подъездного зева выпирали лопнувшие бетонные плиты с
оголенными кое-где ржавыми ребрами арматуры.
Господи! Да что же такое творится вокруг?!
* * *
- Что творится? - переспросил из-за спины чей-то сиплый голос и сам же
ответил. - Обычное светопреставление.
Артем вздрогнул и обернулся.
На скамеечке, опустив глаза и сосредоточенно чиркая спичкой о коробок,
сидел невзрачный мужичок лет пятидесяти - лысоватый, плохо выбритый, одетый
в затертую курточку неопределенного цвета. В его зубах, блеснувших тусклым
железом, торчал длинный янтарный мундштук с толстой папиросой.
- Отсырели, - со вздохом пояснил мужичок и поднял глаза. - У тебя
огоньку не найдется?
- Я н-не.., - растерянно выдавил Антон. Он словно примерз к крыльцу и
не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.
- Ну и правильно, - добродушно ощерился странный собеседник. - Здоровье
беречь надо. А я вот - все никак не завяжу с курением.
Вдруг он замер, к чему-то прислушиваясь.
- Бом-м-м! - где-то высоко над тучами родился и тяжело упал на землю
гулкий удар гигантского колокола. Казалось, подпрыгнула земля, вздрогнули
дома, а черные щупальца деревьев свело мгновенной судорогой.
Кора ледяного ужаса, сковавшая члены Артема, растаяла, вскипела и черной
пеной хлынула в сознание. Артем гигантским прыжком слетел со ступенек
крыльца и, не разбирая дороги, помчался вон со двора.
* * *
Он бежал вдоль проспекта по мокро хлюпающему ковру гнилой газонной
травы.
Справа, по проезжей части тянулась бесконечная вереница стоявших вкривь
и вкось, уткнувшихся в бамперы и бока друг другу автомобилей. Спущенные
шины, выбитые и рассыпавшиеся искристыми осколками окна, мятые корпуса в
пятнах ржавчины и полосах копоти.
А слева... Там взгляд то и дело натыкался на полупустые, истлевшие,
лопнувшие мешки, беспорядочно разбросанные по грязной ленте тротуара.
На то, что когда-то было живыми людьми.
Задыхаясь, Артем пересек по диагонали пустую площадь, свернул в темную
подворотню, выскочил на мокрый асфальт какого-то дворика ... и вдруг встал,
как вкопанный. Он осознал, куда занесли его глупые ноги - к дому, в котором
жила Юлька. Сюда он провожал ее неоднократно сырыми весенними вечерами.
Жила.
И больше не живет.
Можно подняться наверх и убедиться: сморщенная желтая кожа на черепе,
отпавшая челюсть, пустые глаза, комок спутанных рыжих волос.
И в соседней квартире.
И этажом выше. И ниже.
И в соседнем доме.
И на соседней улице.
И в другом городе.
По всей Земле, да?
Вечная хмарь. Вечный дождь. Дома и машины, медленно погружающиеся в
болото. И - трупы.
Кучи трупов. Горы трупов. Семь миллиардов полуразложившихся тел, и ни
единой живой души.
Силы разом оставили Артема. Он буквально рухнул на кособокую дощатую
лавочку, одиноко мокнущую неподалеку.
- Умаялся, спринтер хренов? - буркнул над ухом знакомый голос. Давешний
мужичок был уже здесь, он даже не запыхался.
- Кто вы? - неприязненно дернув щекой, спросил Артем.
- Я-то? - мужичок пожал плечами, выдержал паузу, выдохнул облако
душистого дымка и похлопал заскорузлой ладонью по мокрой доске. - Ты
устраивайся поудобней, Артемка. Я сейчас все тебе объясню.
Артем повиновался.
Да и что ему оставалось делать?
* * *
- Видишь ли, - начал мужичок сиплым баритоном профессионального
курильщика. - Я твой ангел-хранитель.
- Я думал, вы скажете - пришелец с Тау Кита, - не удержался и фыркнул
Антон. Мужичок посмотрел на него долгим укоризненным взглядом, вздохнул и
продолжил:
- Я здесь для того, чтобы предложить тебе сменить место жительства и
перейти в другое учебное заведение.
- Это в какое же? - хмыкнул Артем.
- У него нет названия, - уклончиво ответил мужичок. - Но поверь,
уровень образования в нем повыше, чем в любом из известных тебе
университетов.
- А почему я? - удивился Артем. - За какие заслуги?
- Да не твои это заслуги, - мужичок выпятил вперед челюсть. - А мои. И
заключаются они в том, что я сумел защитить тебя. Трамвай помнишь?
- Да, - холодея, прошептал Артем.
- Рентгеновская вспышка на Солнце, - проинформировал мужичок
безразличным тоном, словно отвечая "который час". - Не доглядели. Ты
последний живой человек на Земле.
- Но... но как же остальные люди? - пробормотал задрожавшим голосом
Артем. - Профессор Пятаков? Юлька?
- Синематограф, - ухмыльнулся мужичок. - Причем, скверного качества.
Пленка постоянно рвется. Ты, видимо, это уже заметил?
Артем потерянно молчал.
Он начинал верить.
Катастрофа случилась зимой, а с Юлькой он познакомился позже. Чьи губы
ты целовал, парень?
- Значит так, - продолжал мужичок. - Тебе первый и единственный раз
предлагается перейти в... ну, назовем это школой киномехаников. Восемь
часов ежедневных занятий, два выходных дня, бесплатное жилье, питание и
спецодежда. По окончании - интересная работа на пользу общества. Среди
прочих приятных мелочей - железное здоровье и долгая, почти вечная жизнь.
Сроку тебе на обдумывание - до завтрашнего утра. Еще вопросы?
- К-какого общества? - выдохнул испуганный и обескураженный парень.
- Иного... Совсем иного..., - глядя Артему прямо в глаза и словно
гипнотизируя, медленно проговорил странный незнакомец. - Настоящего...
- А нельзя ли - назад? - совсем неслышно прошептал Артем. - У меня -
аспирантура. У меня - Юлька. И вообще, в последние месяцы сплошные удачи
прут...
- Это верно, - проворчал Артемов собеседник. - Информирую: удач у тебя
будет еще много. Не по заслучам, правда, зато - по сценарию. Кандидатская и
докторская диссертации. Престижная высокооплачиваемая работа сначала в
Москве, потом во Франции - на новом ускорителе элементарных частиц. Круглый
счет в банке, собственный дом и двое детей. - Тон ангела-хранителя
становимлся все более саркастическим. - Но любое кино когда-нибудь
кончается, и не всегда хэппи-эндом. Подумай об этом!
Мужичок глубоко затянулся... Хрипло закашлялся... Сплюнул себе под
ноги...
И исчез.
А вокруг Артема вспыхнул солнечный май. И зашелестела свежая листва на
тополе в Юлькином дворике.
* * *
- Для кого же вы крутите это кино? - пробормотал Артем. - Ведь я -
единственный зритель. Или - не единственный? Или - вообще не зритель, а
обычный киноперсонаж? А настоящие зрители еще не вернулись с работы?
Солнце поднялось уже высоко, но Артем никак не мог согреться...
|