Шайбу, шайбу! 

                                                  ...А-а, и зеленый попугай!
   
   - Обожаю подобные преступления,  - закуривая и стряхивая пепел в кухонную
раковину, радовался старший оперуполномоченный майор Второв. - Для раскрытия
не нужны никакие отпечатки пальцев, фотороботы и даже свидетели.
   В квартире было холодно,  очень холодно,  за несколько часов  она  успела
проморозиться   до  уличной  температуры  -  то  есть,  до  минус  тридцати.
Преступник умудрился  спуститься  на  тонком  канатике  с  крыши  на  балкон
четвертого  этажа,  вырезать  стеклорезом  два  отверстия,  просунуть руку и
отодвинуть  шпингалеты.  На  кухне  из  крана  свисала  желтоватая  сосулька
замерзшей воды.  Дыша паром,  криминалист перемещался по комнатам в пальто и
шапке, но окно и балконную дверь закрывать не разрешал.
   - Что,  знакомый почерк?  - поинтересовалась молодой следователь, старший
лейтенант юстиции Татьяна Шилинская.  "Что тебя потянуло  в  эту  грязь?"  -
удивлялись знакомые, узнав, что юная и красивая Танечка после юрфака избрала
профессию  следователя.  -  "Хочу  быть  как  Марь  Сергевна   Швецова",   -
отшучивалась Таня. - "В крайнем случае, как Настя Каменская". Так и осталась
в следственном комитете.
   - Не  то  слово,  -  согласился Второв.  - Персонаж,  способный на этакую
эквилибристику,  один на всю страну.  Рекомендую - Василий Вобрюхов,  он  же
Вася  Таракан,  вор-рецидивист,  полсотни  очищенных квартир,  четыре ходки,
восемнадцать лет на киче.
   - Странно,  - задумалась Шилинская. - Ползать по стенкам комфортней всего
летом,  в тепле.  Что потянуло его на дело второго января,  посреди зимы,  в
лютый мороз?
   - Деньги,  ма шер. Большие деньги! - покровительственно хохотнул Второв и
тут же осекся.
   В квартире деньгами не пахло.  Ремонт в  ней  делали  последний  раз  лет
двадцать   назад   -   потрескавшаяся  краска  на  трубах,  отставшие  обои,
поцарапанный линолеум на полу.  В комнате массивный платяной шкаф,  вытертый
ковер  на  стене,  старая  тахта,  пузатый  корейский  телевизор с выцветшим
кинескопом.  На кухне рычали и подпрыгивали два доисторических  холодильника
"Саратов",  один из которых был пуст полностью,  а в другом нашлись полпалки
колбасы и пакет молока.
   - Кто хозяин по профессии? - крикнул из санузла криминалист.
   - Научный сотрудник,  - сообщил майор.  - Кандидат наук, двенадцать тысяч
зарплата, жена ушла в позапрошлом году. А в чем дело?
   - Да у него вместо туалетной бумаги листочки с формулами.
   
   - Итак,  - докладывала Татьяна  Шилинская  через  час  на  оперативке.  -
Преступление, фактически, раскрыто. Нет сомнений, что совершил его Вобрюхов.
Во-первых, его индивидуальный "почерк". Во-вторых, следы на балконном снегу,
среди ящичков и бидончиков, сорок второго размера, что соответствует размеру
его обуви. Наконец, опрошенные участковым жители дома сообщили, что накануне
во дворе вертелся очень похожий персонаж - тощий,  лысоватый, с острым лицом
и узенькими глазками.
   - Что пропало? - не поднимая глаз от бумаг, буркнул полковник Баранов.
   - Потерпевший предполагает, что старый ноутбук и полторы тысячи сотенными
бумажками. Больше ценностей в квартире не было. Сейчас потерпевший находится
в больнице с инфарктом,  врачи запрещают пока с ним  общаться.  Может  быть,
через недельку.
   - Расстроился,  что сперли полторы тысячи рублей? - удивился полковник. -
Он что, старичок-пенсионер?
   - Не совсем,  - пожала  худенькими  плечами  Татьяна.  -  Пятьдесят  лет,
кандидат  наук,  научный  сотрудник  НИИОО,  готовил докторскую.  Может,  на
ноутбуке что-нибудь важное было? Открытие века какое-нибудь?
   - Открытия века положено копировать на флэшку,  лучше на две, и хранить в
разных местах,  - ухмыльнулся полковник.  - Что предпринимается  по  розыску
Вобрюхова?
   - Стандартный комплекс мероприятий, - развела руками Татьяна. - По городу
разосланы  ориентировки,  опрошены  уличные  осведомители,  вот прямо сейчас
майор Второв с группой захвата поехал в адрес, где, якобы, пару недель назад
видели похожего человека. Как найдем Васю Таракана, так и спросим - чего это
он посреди зимы в пустую квартиру поперся.
   
   Указанный "адрес" располагался на городской окраине,  в двухэтажном  доме
барачного типа.  Обычно в таких домах проживали нищие старики,  опустившиеся
алкоголики и плодовитые, словно, крысы-мыши, таджики. Каждая вторая квартира
служила  притоном.  Поэтому  Второв,  уже  знакомый  с подобным интерьером и
населяющим его контингентом, выпросил полдюжины ОМОН-овцев.
   "Газель" остановилась  под  заснеженными  деревьями у торца дома,  где не
было окон.
   - Один под окна, другой на крышу, остальные в дверь, - предложил Второв.
   - На крышу-то зачем?  - удивился командир ОМОН-овцев,  громадный,  словно
мамонт.  Остальные ребята мало уступали ему габаритами и, видимо, он боялся,
что боец просто провалится на второй этаж сквозь ржавый металл.
   - Персонаж уж больно особенный,  - сообщил майор.  - По деревьям и стенам
скачет,  чисто мартышка.  В прошлые годы так дважды  от  захвата  ускользал.
Правда, четырежды его все-таки ловили.
   Но и он не мог всего предусмотреть.  Уже  через  минуту  выяснилось,  что
брать  с  собой следовало не шестерых ОМОН-овцев,  а минимум взвод.  Слишком
многие  обитатели  дома  не  горели   желанием   общаться   с   сотрудниками
правоохранительных органов.
   - Шухер, мусора! - заорали в одной из комнат.
   - Атанда! - откликнулись в другой. - Линяем!
   Распахнулись окна,  сразу несколько человек бросились в  разные  стороны.
Звон стекла,  свист,  крики,  грохот мебели. Завизжав, выпрыгнула со второго
этажа в сугроб и принялась метаться по двору абсолютно голая и босая  девка,
ее и поймал единственный ОМОН-овец, оставленный сторожить во дворе.
   - Вызывайте подкрепление!  -  кричал  Второв,  размахивая  "макаровым"  и
пытаясь  увернуться  от  раскрашенных  когтей  другой  девки,  застигнутой в
коленно-локтевой позе с лысым очкастым толстяком,  который теперь  никак  не
мог натянуть трусы.
   И только один человек оставался абсолютно спокойным.
   Василий Вобрюхов,  он  же  Вася Таракан,  вывалив синий язык,  валялся на
разворошенной,  грязной  постели.  Под  кроватью,  среди  пустых  бутылок  и
сигаретного пепла нашли старый журнал "Химия и жизнь", номер 5 за 2012 год.
   
   - Итак,  что  нам  известно на текущий момент,  - постучала карандашом по
столу Татьяна Шилинская. - Днем первого января люди отсыпаются, похмеляются,
короче,  сидят дома.  И видят из окон, как по пустому двору шляется человек,
очень  похожий  на  вора-рецидивиста  Вобрюхова.  Ближе  к  вечеру  Вобрюхов
исчезает,  а горожане,  наоборот,  выползают на улицу - кто погулять,  кто в
гости.  Потерпевший Молочков,  например,  отправляется куда-то до следующего
утра.  Он  разведен,  значит  -  к  женщине?  Далее,  возвращается он первым
троллейбусом - в семь утра,  еще темно - и обнаруживает, что балконная дверь
распахнута.  Молочков  немедленно звонит "02",  а прибывшей группе сообщает,
что у него украли сущую мелочь - небольшую сумму  денег  и  старый  ноутбук.
После чего хватается за сердце, группа вызывает "скорую", и Молочкова увозят
с инфарктом.  Значит,  были еще какие-то ценности,  о которых он умолчал.  К
девяти утра появляется версия, что преступление совершил Вася Таракан, майор
Второв формирует группу захвата, и...
   Майор Второв  тяжело  вздохнул.  Кавалерийский  наскок отбит.  Предстояла
долгая, кропотливая работа.
   
   За предрождественскую неделю сделано было немало, но результаты оказались
- с гулькин нос и кот наплакал.
   Были тщательно допрошены всех задержанные в "шалмане",  где  в  одной  из
комнат  был  найден  удавленным  Вася Таракан,  а при обыске в его комнате -
похищенный ноутбук.
   Первая половина задержанных вела себя уклончиво, про Васю Таракана ничего
конкретного рассказывать не собиралась,  кроме  того,  что  был  он  веселым
собутыльником и "мужиком больших достоинств".
   Вторая половина по-русски вообще не понимала,  пришлось  допрашивать  при
посредстве переводчика.  Таджики,  которые оказались киргизами, подтвердили,
что Вася Таракан образ жизни вел разгульный,  но  перед  Новым  Годом  вдруг
выгнал шлюх и собутыльников,  пропал на пару дней,  вернулся трезвый,  потом
снова исчез,  и снова вернулся  посреди  ночи  с  каким-то  высоким  молодым
незнакомцем,  которого  в  шалмане  раньше  не  видели.  Когда  и куда делся
незнакомец,  почему его Вася не провожал,  никого не интересовало.  Раз ушел
"по-английски",  значит,  так  надо.  А  утром второго января в дом ворвался
ОМОН.
   Второв взял  в  напарники  участкового,  вместе  они обошли все девяносто
квартир дома Молочкова, показывая фото Васи Таракана и интересуясь, не знает
ли  кто-нибудь,  куда  Молочков уехал в ночь на второе число.  Васю Таракана
опознали двое - именно он и бродил по двору  накануне  кражи.  А  вот  новую
подругу Молочкова никто никогда не видел.
   Пробили телефонный  номер,  с  которым  чаще  всего   общался   Молочков,
оказалось,  что  тот  на  него же и зарегистрировал.  Выходит,  просто купил
Молочков SIM-ку и подарил своей подруге.
   Пришлось ехать  к  бывшей  жене,  но и та оказалась не в курсе.  Добавила
только несколько штрихов к портрету Молочкова.  Докторская,  над которой  он
якобы  работал,  была всего лишь "якорем",  который позволял ему держаться в
НИИОО  -  научно-исследовательском  институте  отражательной  оптики.   Пока
делаешь  какие-то исследования,  публикуешь какие-то статьи,  - вроде как "в
обойме", получаешь зарплату. Молочкову было выгодно "писать" диссертацию всю
жизнь, но никогда даже не пытаться защищать.
   Кстати, допрос  самого  Молочкова  все  откладывался.   Кровоизлияние   в
сердечную  мышцу  купировать  консервативными методами не удалось,  пришлось
оперировать,  и  теперь  Молочков,  истыканный  трубками,  лежал  в   палате
интенсивной терапии.
   После праздников,  восьмого января майор Второв созвонился с  профессором
Любомировым,  заведующим лабораторией, в которой числился Молочков, и поехал
к нему на работу.
   
   НИИОО располагался в собственном пятиэтажном здании на улице Космонавтов.
Вся площадка перед зданием оказалась запружена припаркованными автомобилями,
в стеклянные двери непрерывно входили и выходили люди.  "А  говорят  еще,  в
нашей стране наука в загоне", - подумал Второв.
   Вошел - и у него закружилась голова.  Люди постоянно пробегали  туда-сюда
безо   всяких   пропусков   мимо   здоровенного   охранника,  дремлющего  за
расчерченным на  шесть  частей  компьютерным  экраном.  Все  стены  большого
вестибюля  оказались  залеплены  разноцветными  указателями и афишками сотен
организаций, не было только ссылок на НИИОО.
   Второв поднялся  по  трем  ступенькам  на  первый  этаж.  Увидел атриум с
широким окном,  заполненную бычками кадку из-под давно сгнившего  фикуса,  а
еще  двух  девиц,  одна  из которых разговаривала по мобильному телефону,  а
другая жадно курила.  Влево и вправо  уходили  коридоры  с  пронумерованными
дверями  и разноцветными указателями.  Редакция газеты "Желток",  педикюрный
салон  "Дамские  пальчики",  турагентсво  "Царевна-путешественница",  а  вот
"отражательной оптикой" не пахло.
   - Где здесь институт?  - спросил Второв у  курящей.  Та  пожала  плечами.
Пришлось спускаться вниз и будить охранника.  Впрочем, тот не спал, а слушал
музыку при помощи миниатюрных дешевых наушников.
   - На  пятом  этаже,  - махнул рукой охранник и вновь воткнул в уши черные
горошины.
   Пятый этаж мало чем отличался от первых четырех,  кроме того, что лампы в
пустых коридорах не горели,  ободранные двери без указателей  были  заперты.
Вдруг в самом конце коридора одна из дверей отворилась,  и навстречу Второву
выглянул худощавый долговязый старик в квадратных очках:
   - Вы из мили... из полиции? Я Любомиров. Что вас интересует?
   
   - Понимаете,   -   рассказывал   профессор  Любомиров,  разместившись  за
обшарпанным столом в обшарпанной комнате  и  усадив  майора  на  обшарпанный
стул.  -  Нас  во  всем институте осталось человек десять,  да и то работают
только трое-четверо,  а остальные просто числятся. И не потому, что лентяи и
прохиндеи,  просто  -  нет  задач,  нет  оборудования,  никому  мы не нужны.
Остались  кое-какие  идейки  еще  с  советских  времен,  вот  и   ковыряемся
помаленьку. Помещения в аренду сдаем.
   - Значит, украсть у вас нечего? - вздохнул Второв. 
   - Пока нечего,  - подтвердил профессор.  - Вот, когда и если месяца через
два прибудет новое японское оборудование...
   - Зачем? - удивился Второв. - Ведь у вас нет задач? 
   - Пока нет, - профессор воздел к потолку тонкий палец. - Но мы только что
закончили  переговоры о субподряде с ПИЯФ - Петербургским Институтом Ядерной
Физики.   Слышали,   небось,   что   экспедиция    Росгидромета    пробурила
пятикилометровый лед в Антарктиде и добралась до воды озера Восток? Получены
с огромной глубины ледяные керны,  ПИЯФ занимается  их  изучением.  Тамошних
коллег заинтересовали технологии,  которые были у нас лет двадцать назад,  и
которые могли бы сейчас в этом  деле  пригодиться.  Нам  выделяют  грант  на
оборудование и восстановление технологий.
   - Ну,  а чего там интересного?  - подначил профессора Второв.  - Лед  как
лед. Если растает, то вода получится.
   - Но это же древняя вода! - вскричал профессор. - В ней бактерии, которым
миллион лет! В ней пузырьки воздуха той эпохи!
   - Ну,  а вы причем?  -  не  унимался  любознательный  майор.  -  Ведь  не
гляциологи, не биологи, не химики.
   - Мы оптики!  - вошел  в  раж  профессор.  -  Пузырьки  воздуха  во  льду
выстроены   в  цепочки,  соответствующие  тогдашнему  направлению  магнитных
силовых линий.  И  надо  сфотографировать  эти  цепочки,  не  позволяя  льду
растаять. Представьте себе ледяную "шайбу" диаметром восемьдесят миллиметров
и толщиной в десять,  делаем тысячу двадцать четыре снимка в  поляризованном
свете,   выделяем  числовые  значения  яркостей,  строим  автокорреляционную
функцию,  раскладываем ее в конечный ряд при помощи ортогональных  полиномов
Лагера...
   - Сколько может стоить такая "шайба"?  - перебил  увлекшегося  профессора
Второв.
   - Американцы предлагали Росгидромету по двести тысяч долларов  за  каждый
сантиметр керна. Насколько я понимаю, сделка не состоялась, - гордо сверкнул
очками профессор.  - Ха-ха!  Пускай  теперь  кусают  свои  звездно-полосатые
локти,  что закрыли антарктические проекты.  Если возобновят сейчас,  то лет
через двадцать, может, и добурятся.
   Майор почувствовал дыхание удачи. 
   - А вы видели эти "шайбы"? - безразличным тоном поинтересовался он.
   - Разумеется,  -  хмыкнул  Любомиров.  -  Ребята  из  ПИЯФ  перед  самыми
праздниками привезли.  Вон они,  в соседней комнате, в криокамере лежат. Три
штуки.
   
   Криокамера напоминала  огромную  хромированную  бочку с толстой дверцей и
кварцевым окошком.  На дверце виднелся  кодовый  замок.  Внутрь  камеры  был
закачан  лишенный  влаги  азот,  там всегда поддерживалась температура минус
двадцать.  Если посветить фонариком, сквозь стекло было видно, как на тонких
стеклянных волосках,  не касаясь стенок,  в центре висят три мутные "шайбы".
Фактически, криокамера представляла собой "навороченный" холодильник.
   - А мог ли кто-нибудь украсть одну из этих "шайб"? - спросил Второв. 
   - Исключено! - взвился профессор. - Этот лед нельзя ни минуты держать при
комнатной температуре,  он сразу начнет таять. Его нельзя касаться ни голыми
руками,  ни  в  перчатках,  ни  клещами  -  на  поверхности  сразу  появятся
современные   микробы   и   химические   загрязнения.   Только   стерильными
инструментами из специального стекла!
   - А  если  наплевать  на  все  эти  условности  и нахально утащить?  - не
унимался Второв. - Правда, "попорченная шкурка" меньше стоит, так купцу же и
выгода.
   - Для этого надо иметь код от замка,  а он записан на бумажке и  лежит  в
сейфе! - парировал Любомиров, указывая на облупившийся "несгораемый шкаф" то
ли хрущевских, то ли сталинских времен. - А ключ от сейфа у меня в кармане!
   Казалось, сейчас забывшийся профессор покажет майору язык. 
   - Замечательно,  - сухо отозвался Второв.  - Мы сейчас с вами  проедем  в
городтел, и вы все это расскажете под протокол следователю.
   
   Допрос Любомирова  длился больше трех часов,  но не прояснил ситуацию.  С
одной стороны,  антарктическую "шайбу" было  невозможно  украсть.  С  другой
стороны, все указывало, что в холодильнике у Молочкова хранилась именно она,
и именно ее похитил Вася Таракан.  Причем был в курсе,  что  "шайбу"  нельзя
держать  и  транспортировать  в  тепле,  поэтому и полез в квартиру морозной
ночью. Видимо, в журнале прочитал.
   Второв взял с собой криминалиста, вместе еще раз съездили в институт и по
всем правилам, с участием понятых, изъяли из сейфа бумажку с цифровым кодом.
Заодно  криминалист сфотографировал сейф,  криокамеру,  снял везде отпечатки
пальцев.  Саму криокамеру было решено оставить  в  покое,  пока  не  приедут
специалисты из ПИЯФ со своими стеклянными инструментами.
   Допрос Любомирова еще продолжался,  а на  стол  Татьяне  Шилинской  легла
мятая   бумажка  с  цифрами  "09061307152911".  Второв,  привезший  бумажку,
устроился в уголке кабинета.
   - Какой длинный код, - удивилась Татьяна. - Кто придумывал? 
   - Да кто-то из сотрудников ПИЯФ,  - устало  пожал  плечами  профессор.  -
Толстенький такой,  с бородкой.  Когда криокамеру устанавливали,  так он мне
записал код на бумажку и добавил:  если,  мол,  потеряете,  сами себе будете
глупые попугаи.
   - Обычно говорят "глупые дятлы",  - мрачно прокомментировал  Второв.  Ему
очень хотелось курить, а сигареты кончились.
   
   Потом следовательница выписала Любомирову пропуск, и тот ушел. 
   - Нет ли ощущения,  что профессор был в доле?  - поинтересовался Второв у
Шилинской.  Та,  позевывая,  складывала  в  сейф бумаги.  - Сперли "ледышки"
вместе, хранили у Молочкова. А?
   - Может  быть,  -  грустно  согласилась  Шилинская.  - А может и не быть.
Завтра начну  допросы  остальных  сотрудников  НИИОО,  любой  из  них  может
оказаться замешан. Кстати, почему их сегодня не было на работе?
   - Видимо,  зарабатывают деньги на стороне,  -  вздохнул  Второв.  -  Одни
читают  лекции  в  ВУЗ-е,  другие  занимаются на дому переводами технической
литературы,  третьи репетиторствуют. На десять-пятнадцать тысяч в месяц жить
тяжело.
   
   Резкий телефонный звонок раздался полчетвертого ночи.  Жена,  привыкшая к
подобным звонкам, пихнула Второва локтем и повернулась на другой бок. Второв
дотянулся до трубки.
   - У телефона, - промычал он. 
   - Але!  - звонко крикнули в ухо. - Это я, Татьяна Шилинская. Мне разгадка
приснилась!
   - Какая разгадка?  - не врубился Второв. Голова еще была наполнена сонной
мутью.
   - Число,  которое написано на бумажке,  это просто слово "зеленый".  Надо
взять номера букв в алфавите: ноль-девять это "з", ноль-шесть это "е", и так
далее. Поэтому и "попугай", а не "дятел"!
   - Поздравляю, - буркнул Второв. - И что это нам дает? 
   - Молочков не видел бумажки с кодом, но мог слышать разговор Любомирова с
наладчиком.  Он  тоже  самостоятельно  догадался,   что   "глупый   попугай"
представляет  собой  просто  подсказку-запоминалку  числового кода,  которую
сочинил наладчик-шутник.  Значит,  Любомиров не виноват в краже  реликтового
льда!
   - И его поздравляю, - отшутился Второв. 
   Он долго еще не мог уснуть.  Рядом сопела большая и теплая жена, а майору
представлялась  юная  Таня  Шилинская,  которая   в   тоненьком   прозрачном
пеньюарчике посреди зимней ночи решает криптографические задачки.
   Кстати, а она, вообще, замужем? Черт, какие глупые мысли в голову лезут. 
   
   Оказалось, что  при  разговоре  наладчика  с  Любомировым,   состоявшимся
двадцать девятого декабря,  присутствовали еще двое - Молочков и программист
Бакланкин.
   - С Бакланкина и начнем,  - решила утром Шилинская.  - Повесткой вызывать
долго. Надо найти и привезти его сюда.
   Второв мысленно крякнул. Компьютерщики - народ непоседливый, у них тысяча
способов зарабатывать деньги на стороне.  Там Windows установит, сям систему
от вирусов почистит, трям сеть настроит, блям в принтере порошок сменит. Но,
вопреки его опасениям,  Бакланкин этим утром оказался на рабочем  месте,  то
есть в НИИОО.
   Второв поехал за ним в институт,  захватив с собой молодого  оперативника
Петю.  И  как  в воду глядел.  Бакланкин исчез с рабочего места буквально за
минуту  до  прибытия  полицейских,  даже  компьютер  выключить  и   сигарету
забычковать не успел.
   Но и навстречу он не попадался.  Где же они  разминулись?  Второв  послал
Петю осматривать этажи,  а сам бросился искать черный ход.  Обычно,  таковые
бывают на первом этаже в торце здания, но с какой стороны? Справа или слева?
Здесь такие длинные коридоры.
   Расталкивая посетителей,  Второв  пробежал  мимо  "Дамских  пальчиков"  и
"Царевны-путешественницы",  ткнулся в торцевую дверь. Заперто и ржавый замок
висит. Значит, в другом крыле.
   Рысцой возвращаясь  назад,  он  услышал  короткий вскрик и мягкий шлепок,
словно уронили мешок с картошкой. Выскочил в холл.
   - Засыпался,   баклан!   -   ликовал   бдительный  охранник,  крутя  руку
валяющемуся на полу программисту Бакланкину.
   
   - Ну,  Бакланкин,  рассказывайте,  как вы,  вступив в преступный сговор с
Молочковым, похитили ценный образец реликтового льда, - предложила Шилинская
задержанному.
   - Ничего я не крал,  - обиженно шмыгая разбитым носом, отрекся Бакланкин.
- Даже в мыслях не было.
   - Но  что Молочков это сделал,  вы же знали?  Значит,  могли "перекрасть"
образец, наняв для этой цели уголовника Вобрюхова.
   - Не знаю никакого Вобрюхова!  Понятия не имел ни о какой краже,  пока вы
мне не рассказали!
   - А  вот  во  время  обыска,  проведенного у вас дома,  изъят компьютер с
исходными текстами троянских программ-шпионов,  которые можно было запустить
на чужой ноутбук и следить за чужой перепиской. Молочков ведь по электронной
почте общался со своими заказчиками?
   - Я эти тексты программ в Интернете скачал. Для ознакомления.
   - Не врите,  Бакланкин.  В ноябре позапрошлого года вы уже привлекались к
уголовной  ответственности  по   статьям   272   "неправомерный   доступ   к
компьютерной  информации"  и 273 "изготовление и распространение вредоносных
программ".
   - Это ничего не значит,  - не сдавался Бакланкин. - Мне дали год условно,
а уже прошло тринадцать месяцев.  Я чист.  А  еще  я  требую  экспертизы,  в
которой  было бы доказано,  что на компьютере Молочкова обнаружен именно мой
троян.
   У Шилинской  результатов такой программно-технической экспертизы не было.
Поэтому пришлось Бакланкина отпустить, взяв с него подписку о невыезде.
   - Скользкий тип,  - сплюнул Второв. - Дать бы ему еще пару раз по соплям,
вмиг бы раскололся.
   - Успеется,  -  сморщила  нос следователь Шилинская.  - Лучше отвезите-ка
меня  в  НИИОО.  Говорят,  приехал  человек  из  Питера,   будут   вскрывать
криокамеру.  Хочу  хоть  разик  взглянуть  своими глазами на эти драгоценные
"шайбы".  А вдруг они все оригинальные,  и мы  тянем  пустышку?  Ведь  кража
образцов  из  НИИОО  -  это  пока  лишь наше предположение.  Хотя,  конечно,
отличить оригинал от подделки только в ПИЯФ  смогут,  наши  криминалисты  не
справилась бы.  Очень надеюсь,  что одна "шайба" как-то внешне отличается от
остальных, прозрачностью, например.
   
   Вскрывать камеру приехал Абрамштейн  -  бородатый  м.н.с.  из  ПИЯФ,  тот
самый,   который   придумал  "попугайский"  код.  Он  привез  с  собой  кучу
оборудования, какие-то баллоны и манипуляторы.
   - Вообще-то,  пгедполагалось,  что доставать "шайбы" будем только,  когда
пгибудет обогудование из Японии, - сообщил он, сильно картавя.
   Долго возился,  набрал  код,  откинул  первую  крышку (их оказалось две),
просунул в камеру шланги,  снова закрыл крышку,  начал качать  внутрь  азот.
Впрочем,  если  Молочков  неделей  ранее уже грубо открывал камеру,  все эти
предосторожности были излишними.
   - А почему "шайбы" желтые?  - удивилась Шилинская. Действительно, теперь,
при ярком дневном свете, лед явно отливал желтизной.
   - Потому  что  вот  уже  две  недели изо всех водопроводных кранов города
течет ржавая вода,  - злобно усмехнулся Второв. - Молочков подменил не одну,
а все три "шайбы".
   Любомиров закатил глаза и полез в карман за нитроглицерином.
   
   Комната была  полна  народу,  все  рассматривали   вскрытую   криокамеру,
соболезновали Любомирову.
   - Ничего  страшного,  -  сообщила  врач  прибывшей  "скорой".  -  Приступ
стенокардии. Пару-тройку деньков больному надо бы полежать дома.
   В эту минуту в сумочке у Шилинской запищал-завибрировал телефон. 
   - Это,  наверное,  появились результаты вскрытия Васи Таракана, - шепнула
она Второву. - Куда здесь можно отойти?
   - Курим  и  звоним  мы  обычно  в  атриуме,  у окна.  - радостно сообщили
сотрудники НИИОО,  набившиеся в комнату. - Окурки можно бросать в кадку, там
давно ничего не растет.
   - Вот и я заодно подымлю, - решил Второв. Они с Татьяной вышли из комнаты
и  двинулись  по  коридору.  Приложив  телефон к уху,  Шилинская внимательно
слушала,  иногда  хмыкая,   иногда   поддакивая.   Потом   поблагодарила   и
отключилась.
   - Нет,  это не патологоанатом,  - сообщила она.  - Дежурный сообщил,  что
обнаружилась женщина Молочкова. Сама явилась в полицию. Кстати, мы ошиблись.
Это не ей Молочков названивал каждый день по несколько раз.  К ней он просто
приезжал,  когда  хотел.  Интересно,  с  кем  же  тогда  Молочков общался по
телефону столь активно?
   - С  заказчиками,  -  процедил Второв,  рассеянно осматриваясь в поисках,
куда бы выбросить бычок.  - С кем  же  еще.  Цену  набивал.  Шестьсот  тысяч
долларов хотел заработать.
   
   Вдруг глаза  у  него  остановились и он замер,  словно увидел ползущую по
стенке змею.
   - Не  будем  разговаривать  здесь.  Пошли назад,  в комнату,  - предложил
Второв и добавил на середине коридора.  - Я,  кажется,  знаю, кто навел Васю
Таракана на квартиру Молочкова.
   - Вообще-то, о своем открытии в первую очередь следует докладывать мне, -
капризно потребовала Шилинская.
   - Слушаюсь,  товарищ  старший  лейтенант  юстиции,  -  ухмыльнулся  майор
Второв. - Потерпите, Танечка, минут десять-пятнадцать.
   Набрав номер, он вызвал опера Петю: 
   - Хватай  дежурный  наряд,  машину  с  решеткой,  наручники  и  все,  что
положено. Дуй в НИИОО, жду.
   Шилинская терялась в догадках.  Любомиров?  Бакланкин? А вдруг Абрамштейн
из Питера? Кто? И как Второв его вычислил?
   Прошло десять минут. 
   - Что-то Пети долго нет, - забеспокоился Второв. - Пойду, встречу. 
   Чувствуя, что   назревают  какие-то  события,  Шилинская  не  знала,  как
поступить.  Отправиться за Второвым, а потом вернуться на пятый этаж вместе?
Или  остаться в комнате,  вдруг кто-то из присутствующих попытается сбежать?
Она остановилась в атриуме на пятом этаже, прислушиваясь.
   Внезапно внизу раздались крики, грохнул выстрел, зазвенело стекло. Сбивая
десятисантиметровые шпильки зимних сапожек,  Татьяна бросилась  по  лестнице
вниз.
   
   Прошло две недели. Врачи разрешили допрос Молочкова. 
   В палату вошли следователь Шилинская и старший оперуполномоченный Второв.
Медсестра со шприцами наготове пристроилась в уголочке.
   - Здравствуйте,  Молочков,  - поздоровалась Шилинская.  - Я  следователь,
веду  дело  о двух кражах и одном убийстве,  в котором вы являетесь активным
фигурантом. Имеете что-нибудь сообщить?
   Молочков не ответил, только зажмурился. 
   - Хорошо, тогда я вам кое-что поведаю. Итак, можете пока не рассказывать,
как  и  зачем  подменили  водопроводными ледышками ценные образцы.  Известно
только,  что хотя сама кража была выполнена ловко, о ней узнали посторонние.
И когда вы принесли свою "добычу" домой,  ее уже запланировали у вас отнять.
Некто Иванов,  охранник в вашем здании.  Да-да, тот самый полусонный детина,
который  пропускал  туда-сюда  всех желающих.  На атриуме каждого этажа были
расставлены телекамеры, и он видел, что происходит в здании - кто куда идет.
А  еще эти модели камер были снабжены микрофонами - об этом кто-нибудь знал?
Видимо,  нет,  иначе  многочисленные  обитатели  здания   не   выходили   бы
секретничать  по телефону именно в то место,  где их лучше всего слышно.  Не
знали и вы, Молочков, общаясь с заказчиками кражи. Не могли вы так же знать,
что  охранник  был ранее судим за хулиганство,  провел год в колонии,  где и
познакомился с рецидивистом Вобрюховым,  ограбившим вашу квартиру.  Мало кто
обратил внимание на лексикон Иванова,  даже не подозревая,  что "баклан" это
не производная  от  фамилии,  а  "недотепа,  неудачливый  вор".  Впрочем,  к
Бакланкину  есть претензии у отдела "К",  а по нашему делу он чист.  Про то,
как избавляясь от свидетеля,  Иванов убил своего подельника и забрал ледяные
"шайбы",  вы,  Молочков,  тоже не знаете.  Это вам в качестве информации для
размышления,  в какое дело вы влипли.  Арестовав Иванова и изъяв "шайбы", мы
обнаружили,  что все они отливают желтизной. Выходит, в холодильнике вы тоже
хранили  фальшивку?  Ай-яй-яй,   Молочков,   неужели   собирались   обмануть
заказчика?  Ну-ну.  Впрочем,  сейчас меня интересует другое.  Где оригиналы,
Молочков? Где настоящие ледяные "шайбы" из Антарктиды?
   Молочков открыл щелки глаз и вновь зажмурился. 
   - В молочном бидончике на балконе, - прошептал он и отвернулся к стенке.