Стрельникова Юлия : другие произведения.

Сказки должны кончаться свадьбой. (Общий файл)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.50*155  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Общий файл. Черновик. Закончен. Мы с Музом ждем комментариев и оценок. В сказках все складывается правильно и кончается хорошо. А что делать если жизнь не очень напоминает сказку? История одной девушки, которая не всегда была права, и не всегда счастлива, но очень этого желала. И одного сурового народа, который принял ее, чтобы подарить надежду

  Часть 1 'Дорога'
  Глава 1
  Сказки должны кончаться свадьбой и словами про долгую, счастливую совместную жизнь.
  Моя сказка закончилась раньше, в тот день, когда дядя неожиданно объявил, что вечером состоится мое обручение, а в конце месяца - свадьба. Это не я, а кукла с фарфоровым сердцем, бесцеремонно занявшая мое тело, вежливо благодарила дядюшку за заботу, почтительно кланялась и целовала пренебрежительно протянутую руку, унизанную перстнями, а потом спокойно вернулась к своим ежедневным обязанностям, как того требовали приличия.
  Меня не удивило, что никто не поинтересовался моим мнением. Странно, что вообще поставили в известность утром, а не за полчаса до означенного события. Дядя щедро выделил целый день на то, чтобы я 'пришла в себя' от негаданно свалившегося счастья. Не из милосердия, как можно было подумать, нет, лишь для того чтобы я не опозорила его какой-нибудь неуместной выходкой или растерянностью. К вопросам приличий мои родственники относились очень болезненно.
  Замуж я не хотела. Но роль приживалки, которую я неуклонно исполняла до сегодняшнего дня, не позволяла бунта или открытого протеста против дядиной воли. Она вообще не предполагала ничего, кроме бесконечного желания угодить всем родственникам и постоянного чувства благодарности за их 'заботу о сиротке'. Вот только в моем характере, сколько бы я ни ломала себя, так и не появилось ни капли угодливости, и кроме того, я честно отрабатывала съеденный хлеб. Обычно мои ежедневные обязанности выматывали настолько, что сил едва хватало доползти до кровати. Словно многоликий демон, я совмещала в своем лице обязанности горничной, компаньонки, помощницы экономки и девочки на побегушках. И не получала за это ни единого гроша, в отличие от той же наемной прислуги. Как ни крути, но, по-моему, это достаточное проявление благодарности с моей стороны за все годы, прожитые в этом доме. Заставить согнуться себя еще больше, я просто не могла.
  Но как бы я не оттягивала время, как бы не пыталась погрузиться в работу, день все же закончился. Помолвкой.
  Почти все время церемонии я отсутствовала. В моем теле все так же властвовала незнакомка. Это ее, не мои губы отвечали на вопросы, ее, не мои руки принимали традиционные бусы в дар от жениха, ее спина сгибалась в земном поклоне перед дядюшкой и тетушкой, ее, до отвращения спокойное лицо, улыбалось всем за столом. Мне же было все равно. Потому что мертвым не бывает больно. Пусть никто и не понял, но в этот день у всех на глазах в очередной раз умирала моя прежняя жизнь.
  Дядю, не смотря на то, что он не любил, а иногда, наверное, и ненавидел меня, я ни в чем не винила - в течение долгих лет он давал мне приют, и пытался обустроить мое будущее, так как понимал.
  В самом деле, кто в здравом уме польстится на бесприданницу, не блещущую ни красотой, ни умом, ни легким нравом, ни какими-либо еще талантами, не имеющую титула или сколько-нибудь влиятельных родителей?
  Предстоящая жизнь виделась так ясно, как будто уже состоялась. Нелюбимый и нелюбящий муж, годящийся по возрасту в отцы, вдовец с тремя детьми. Ему нужна не жена - а пожизненная служанка, ломовая лошадь, не говорящая и слова поперек. Через десять лет я буду старухой, с серым от усталости лицом, и дряблым от частых родов телом. Через двадцать у меня выпадет половина зубов и согнется спина. Я утону в рутине и серости, и никогда не избавлюсь от молчаливого напоминания о том, как облагодетельствовали меня этим браком.
  Выхода не виделось. В доме, где твое мнение никого не интересует, нет смысла высказывать его. В стране, где незамужняя женщина сама не может владеть имуществом, не может решать свою судьбу и всецело зависит от родственников, мне некуда бежать. Даже если бы у меня были деньги или друзья, у которых можно остановиться, а таковых не было. Эта страна так и осталась для меня чужой.
  Быть может, в тот вечер я с особой ясностью поняла свою мать, дочь благородных родителей, наплевавшую на общественное мнение и гнев семьи и вышедшую замуж за молодого учителя, который увез ее в далекую южную Аризену. Она не прогадала. Любовь оказалась крепче жизненных неурядиц, трудностей, молчаливого презрения родственников. До восьми лет я жила окруженная счастьем. Пока однажды его не поглотила ужасная бездна горя.
  Старший мамин брат, взял меня в свой дом потому, что считал своим долгом дать крышу над головой осиротевшей племяннице, пусть даже и родившейся в результате такой недостойной связи. Уже потом я поняла, что если бы позволили те самые, проклинаемые мною, приличия, дядя даже не вспомнил бы обо мне. Но хотя при взгляде в мою сторону у него морщилось лицо, как от кислых ягод, и за глаза нередко называл меня 'насмешкой судьбы', я была привезена из Аризены в холодную и мрачную Барию.
  Именно таким образом я в двенадцать лет впервые переступила этот порог. И первое время искренне пыталась пересилить себя, внушив себе теплые чувства к этому человеку. Только спустя несколько лет, убирая у дяди в кабинете, я случайно задела локтем шкатулку с бумагами, и собирая разлетевшиеся листки по всему полу, наткнулась на доказательства того, что 'родственный долг' дяди был щедро оплачен сохранившейся частью наследства моих родителей. И я оставила бесполезные попытки внушить себе симпатию к дяде, ограничившись внешними проявлениями. Это, как оказалось, устраивало всех.
  Но ни прошлое, ни безнадежное будущее не вызвало слез. Плакать я тоже разучилась довольно давно. Тетушка считает, что такая черствость - неоспоримый признак плебейского происхождения.
  Будь на моем месте героиня какой-нибудь старинной баллады, после нежеланной помолвки она бы металась всю ночь из угла в угол, заламывая руки и время от времени проливая горькие слезы, прося о заступничестве всевозможных богов. А к утру бы слегла от жара, при этом не растеряв ни капельки своей красоты. В самый последний момент объявился бы некий благородный юноша и спас девушку от жестокой судьбы. И они вместе уехали бы в закат.
  Но и в счастливые концы я тоже не верила. А моя комната - без балкона, на котором можно слушать серенады, шести шагов в длину и пяти в ширину, обладала исключительно скрипучими половицами, располагая лишь к тому, чтобы рухнуть в кровать. Совсем не романтично.
  Я была слишком вымотана, чтобы бегать по комнате, стараясь не наступать на скрипучие доски, на благородных влюбленных рассчитывать не приходилось, мысли постепенно становились все медленней и, в конце концов, глаза закрылись. А на рассвете, вместо того чтобы лежать в кровати умирающим лебедем, я вполне буднично встала, оделась и отправилась на кухню, проследить за приготовлением завтрака для многочисленных обитателей дома.
  Но, несмотря на внешнюю обыденность происходящего, в душе появилась твердая уверенность, что никто не имеет права принимать решения за меня и ничто на свете не заставит меня выйти замуж через две недели.
  
  Глава 2
  
  Беда часто прячется под маской счастья, а радость нередко скрывается под личиной горя. Вот и ко мне избавление от нежеланной доли пришло в тот день, когда кузина вытянула несчастливый жребий. Случилось это удивительное событие всего через три дня после моей неожиданной помолвки.
  Кузине, как и еще двум десяткам 'счастливиц' предстояло, в согласии с договором, отправиться на север, в недружелюбные объятья холодных ветров, на границу Запретного края.
  Почти тридцать лет назад хмурые Серые Воины спасли Барию от нашествия чудовищ, порождений черной волшбы, наступающих из северных льдов, где говорят, по полгода царит ночь. А теперь девушкам предстояло стать частью оплаты за спасение.
  Никто не знает, откуда они пришли, и какая трагедия заставила целый народ искать себе место под солнцем, известно только, что появились Серые внезапно, сплоченной, хорошо вооруженной армией, за которой следовал обоз с детьми и женщинами, предложив свою помощь Барии и двум сопредельным государствам, находящимся на грани отчаяния перед угрозой, от которой не было защиты.
  Не бесплатно. Но в тот момент правители готовы были отдать хоть бы и луну с неба любому, кто сможет отогнать чудовищ, оставляющих после себя только смерть и пепел, от границ. Серые же Воины просили совсем немного - землю, где можно поселиться, право спокойно торговать и жен. Двадцать одну молодую женщину, здоровую и способную рожать, благородных кровей каждый год. Среди самих Серых женщин и детей было слишком мало. Причин они не объясняли.
  Разве семь девушек, пусть даже и благородных, в год для государства это плата? А в качестве земель для поселения отдали все, что лежит севернее реки Брины. Пустошь и лес, до самых скалистых отрогов, до Запретного края. Пусть самим своим существованием Серые Воины стерегут границы. Все равно прибыли от тех земель никакой - одно беспокойство. А там, глядишь, породнятся с нами, смешаются в один народ, думали правители...
  Серые Воины отогнали орду обратно за горы, заняли предложенную землю и с тех пор надежно берегли границу. Вот уже тридцать лет ни одной черной твари не видели люди. А Серые удивительно быстро отстроили замки и форты, наладили торговлю, иногда за большие деньги их нанимали телохранителями сильные мира сего. И не было никого надежнее и вернее Серых Воинов. Они не предавали и не били в спину, в любых обстоятельствах держали слово. Но, в то же время, и родниться не спешили, держались друг друга, старались лишний раз не покидать свои холодные и опасные земли.
  Их не любили и боялись, терпели, как необходимую защиту, как спасение, хотя толком про них ничего не знали. Даже 'Серые' - это всего лишь прозвище, за одинаковый цвет кольчуг и оружия. Они просто не возражали против такого названия до тех пор, пока оно не стало почти официальным. За силу и обособленность, правильность и непонятность, рядом с которыми отчетливо становятся видны собственные слабости и грешки, их считали колдунами и оборотнями, продавшими свои души. В страшных сказках, которые так часто рассказывают дети, они по ночам превращались в зверей, рыскающих в поисках кровавой добычи.
  Раз в год, поздней осенью, когда на Брине устанавливался крепкий лед, Серые Воины пересекали границу своих земель и приходили в столицу Барии, куда съезжались все выбранные девушки из трех стран, и забирали свою дань. Тогда же решались все политические и торговые вопросы.
  Иногда они привозили письма от увезенных ранее, но там не было ничего кроме общих фраз, приветов и заверений в благополучии. Обратно ни одна из девушек не вернулась. Не приезжали и родившиеся от этих браков дети.
  А неизвестность всегда страшит гораздо более ведомого и понятного зла.
  Отбор невест производился по жребию, среди всех благородных незамужних девушек, за месяц до приезда Серых.
  Я в силу происхождения участия в нем не принимала, и, откровенно говоря, почти никогда о нем не думала.
  Просто в один определенный день в году мои кузины уходили из дому на рассвете, одетые в свои лучшие платья. И все время до их возвращения мне приходилось прилагать титанические усилия для того, чтобы не дать тетушке сорваться в истерику. В этот день никто в городе не наносил визитов и не устраивал никаких приемов. На следующее же утро жизнь возвращалась в колею, и, по молчаливому соглашению, до следующего года никто не вспоминал об этом дне. В конце концов, шанс угодить в 'невесты' к Серым был настолько невелик, что никто в нашем городке никогда всерьез не волновался об этом.
  Но в этот раз все пошло иначе. Как будто бы мое неожиданно проснувшееся, пусть пока и молчаливое сопротивление, подтолкнуло события в другое русло.
  Кузины, против обыкновения, вернулись неожиданно быстро, не отправившись, как всегда на радостях за абсолютно ненужными, но такими заманчивыми покупками. Старшая, Мелинда, была бледна как полотно, а Элси плакала навзрыд. Судя по косметике, стекшей с ресниц на щеки, и по покрасневшему носику, слезы лились давно. Внятного рассказа нельзя было добиться ни от одной.
  Увидев эту картину дядя, барон Гронг, схватился за сердце, а тетушка совсем неаристократично грохнулась в обморок, прямо в мои объятья. Если уж плакала никогда не унывающая хохотушка Элси - дело было плохо. А еще хуже оно становилось от того, что у меня не хватало сил удерживать массивные телеса моей родственницы. И я, отдуваясь, могла думать только о том, как бы перепоручить ее в чьи-нибудь другие руки, или хотя бы опереть дражайшую родственницу о стену. Трагичность момента была утеряна.
  Когда тетушку привели в сознание, дядю напоили сердечными каплями, всех слуг выставили из комнаты, а обе барышни наконец-то смогли внятно говорить, оказалось, что несчастливый жребий вытащила Мелинда, а Элси просто сильно переживала за сестру. Во время их рассказа я находилась при тетушке - принося нюхательные соли и воду, расслабляя шнуровку, подавая платок, и потому услышала все из первых уст. Осознав страшную новость, тетушка снова попыталась потерять сознание, Элси выразительно зашмыгала носом, а дядя упрямо сжал губы и посмотрел на Мелинду.
  - Что скажешь? - спросил он ровным, невыразительным голосом.
  - Разве у меня есть выбор? Я исполню, что должна, отец, - ответила она, поднимая глаза, несмотря на слезы, дрожащие на ресницах у краешков огромных синих глаз. Мел, любимица отца, с детства отличалась не только красотой, но и спокойной рассудительностью, и сейчас в очередной раз доказала это.
  Грешно радоваться чужому горю, но в тот момент, хлопоча вокруг полубессознательной баронессы, я поняла, что кузина вытянула не только свой, но и мой жребий. У нас отныне одна судьба на двоих.
  По условиям договора заключенного с Серыми, каждая девушка могла взять с собой служанку, если та добровольно или из преданности согласится на этот шаг. Почти всех девушек сопровождали до границы верные люди, но только немногие, особо верные, уходили вместе с хозяйками, разделяя их судьбу. Серые принимали всех.
  Дядя называл меня 'бессердечной гордячкой' за то, что я никогда не просила о снисхождении и ни на что не жаловалась. Порой мне еще и дополнительно влетало за это. Но в тот день я бы наступила на горло своей гордости, я готова была умолять, стоя на коленях, прося позволить мне сопровождать сестру и заботиться о ней. Этого не понадобилось.
  Если бы барон захотел насладиться видом моего унижения или испуга, ему бы это удалось, но нежелание отправлять дочь в неизвестность совсем одну пересиливало личную неприязнь. Не имея права приказать мне отправиться следом, дядя предложил мне выбор. Надо ли говорить, что я ответила? Любая судьба казалась лучше нежеланного замужества. Боюсь, что мое согласие ехать в неизвестность было гораздо более искренним и радостным, чем согласие на брак. Этого нельзя было не заметить. И получив мое согласие, не смог отказать себе в попытке уколоть меня, чтобы хоть так высказать гнев за свалившееся на его семью несчастье. Во время всего разговора в его глазах пряталась презрительная насмешка. Спасибо, хоть меня в колдовстве не обвинил.
  - Неужели ты думаешь, что среди Серых кто-то польститься на тебя, если даже здесь ты еще в девках?
  - Нет, дядя. У меня даже мысли нет выйти замуж. - Ответила я чистую правду. И очень старалась выглядеть почтительно. - Я просто хочу позаботиться о сестре.
  Он крепко взял меня за подбородок двумя пальцами и уставился цепким взглядом в лицо. Я не отвела глаз. Не знаю, что барон там разглядел, но, в конце концов, согласно кивнул. Потом поднял глаза на Мелинду.
  - Она будет сопровождать тебя к Серым, - дядя никогда не называл меня по имени.
  - Пусть едет. Мне будет легче, если кто-то знакомый окажется рядом, - ответила та.
  - Хорошо, - дядя снова повернулся ко мне. - Отныне благополучие госпожи Мелинды - твоя главная забота. Я никогда не понимал тебя, но если такая судьба по душе - езжай. Ты всегда была странной - дурных плебейских кровей. Но помни, что ты выбрала сама. И помни, чем ты обязана нашей семье.
  - Я никогда не забывала этого, дядя.
  Барон еще раз презрительно усмехнулся и дернул головой. Этот жест означал 'убирайся'. Выяснив, что хотел дядя не желал меня видеть рядом с собой и секунды лишней.
  Я поблагодарила и поторопилась покинуть комнату, пока барон не переменил свое решение. За этот день мне пришлось сказать ему больше слов, чем за всю предыдущую неделю. Уже в дверях, обернувшись, заметила, как дядя брезгливо вытирает пальцы шелковым платком. Ну что ж, мы вряд ли будем жалеть о расставании друг с другом.
   До отъезда в столицу оставалось еще десять дней. И какими же странными выдались эти дни.
  Порой казалось, что весь дом погрузился в траур. Даже самые громкие слуги ходили на цыпочках и говорили шепотом. А если кому-то по неосторожности случалось уронить вещь, все дружно на него шипели. Элси и тетушка Грета часто плакали, в доме витал неуловимый аромат нюхательных солей и трав, барон ночами просиживал в кабинете, и по утрам от него пахло вином.
  К Гронгам потянулся неослабевающий поток визитеров: посочувствовать, ободрить, попрощаться. За фальшивым участием проглядывало любопытство и плохо скрываемое облегчение, от того что судьба уже определилась со своей жертвой.
  На фоне общего трагизма Мел держалась молодцом. Улыбалась подругам и родственникам, отвечала на письма. За сборами ей просто было некогда жалеть себя. Но вечерами, когда я приходила в ее комнату, как в детстве искала у меня защиты, и плакала в плечо. А я гладила ее роскошные золотые косы и шептала, что все будет хорошо, что я о ней позабочусь. Предстоящий долгий путь и неопределенность будущего сближали нас и выстраивали стену отчуждения от остальных.
  Я тоже чувствовала себя в доме не в своей тарелке из-за того, что мне пришлось покинуть привычную тень. Но ребром стоял вопрос дорожных сборов. И если Мелинда проводила время нанося визиты портным, выбирая меха и украшения, исконным женским чутьем понимая, что перед женихами, особенно столь опасными, надо представать в лучшем свете, сортируя милые сердцу мелочи, которые собиралась взять с собой, и планируя походы по столичным магазинам, то мне предстояло запастись более практичными вещами - теплой крепкой одеждой и обувью, целебными травами, мазями от обморожения, сотней нужных в дороге предметов. Деньги на расходы дядя дал щедро.
  В последний день перед отъездом я прошлась по всем комнатам, прощаясь с ними, особенно долго задержалась в библиотеке, гладя теплые знакомые корешки тяжелых книг. Мне нравились ее тишина и уединенность. Из комнаты же, где прожила больше десяти лет, я не взяла ничего.
  В тот же день, повинуясь внутреннем наитию, я отрезала косу, которую растила все годы, проведенные в Барии. Она казалась мне частью прошлого. Теперь волосы едва доставали до плеч. Стричь их еще короче было просто неприлично. Смотрясь теперь в зеркало, я почти не узнавал себя. Та, которая больше всего в жизни ценила предсказуемость, обыденность и покой, которая много лет плыла по течению из равнодушия и нежелания менять что бы то ни было в этой жизни, канула в небытие. Отныне ее место заняла другая. И эта другая мне нравилась несравненно больше, хотя порой я с трудом понимала ее.
  Я покидала этот дом без боли в сердце. И все же, хотя мы расставались без обоюдной любви, в течение долгих лет здесь был мой островок безопасности и спокойствия, и я чувствовала себя обязанной высказать признательность и уважение. Только два предмета я упаковала с особенной тщательностью: маленькое выщербленное зеркальце и облупившуюся деревянную игрушку - единственные вещи, оставшиеся от родителей, которые я привезла с собой еще из Аризены.
  В столицу мы уезжали втроем: Мел, дядя и я. Карета и кучер были наемные. Прощание вышло слезным и очень драматичным. Мне кажется, даже родовой особняк баронов Гронгов неодобрительно посверкивал стеклами, хмуро глядя на нас из-под крыши.
  В конце тетушка настолько расчувствовалась, что даже меня обняла. А я все также не выдавила из себя ни слезинки. Одежда Мел была настолько полита слезами, что ее можно было выжимать. Мне кажется, что когда карета тронулась с места, и дом скрылся за поворотом, все путешественники я вздохнула с облегчением.
  За окнами потянулись унылые однообразные пейзажи, наполовину скрытые холодными осенними дождями. Мы мало разговаривали между собой, погруженные в свои собственные размышления. Я думала о том, что дядя был в чем-то прав, называя меня бессердечной. В странной смеси чувств, наполняющих мою душу, было манящее ожидание дороги, любопытство и чуть-чуть гордости за самостоятельно принятое решение. Ни сожалению, ни грусти, места не осталось.
  Мелинда большую часть времени дремала или смотрела в окно. О чем думал барон, мне неизвестно.
  На ночь мы останавливались на постоялых дворах, пару раз снимали комнату в доме. Но в целом недельное путешествие слилось в серую дождливую ленту.
  Я обрадовалась, когда сквозь эту мокрую пелену впереди замаячили шпили столицы.
  
  Глава 3
  
  Ничто не заставляет совершать столько необдуманных поступков, как долгое ожидание.
  Шпили , замеченные мной издалека, так и остались далеким силуэтом, потому что, не доехав до столицы, карета свернула к загородным резиденциям, разбросанным чуть южнее столицы.
  Посольство Серых ожидалось через две недели и чем меньше оставалось времени до их прибытия, тем медленнее тянулись дни. Неизвестно, что бы насочиняли себе два десятка молодых, пышущих жизнью и здоровьем, ничем не занятых девиц за это время, если бы не отточенная годами мудрость устроителей подобных мероприятий.
  Всех девушек поселили в загородном, тщательно охраняемом дворце, за пределами столицы, выделив каждой роскошные апартаменты. Мне как личной служанке тоже досталась отдельная комнатка, которая оказалась ничуть не хуже той, что была у меня в дядином доме.
  С компаньонками (няньками, горничными, даже фрейлинами) прибыли почти все, но поскольку лишь одна я собиралась отправиться следом за невестами до самого Запретного края, они меня сторонились. Я тоже не стремилась навязать свое общество.
  Благородных барышень сразу же загрузили разными приятными хлопотами: посещением столичных модисток, загородными прогулками и пикниками, танцами, уроками этикета, домашними представлениями. Каждая могла выбирать занятие по душе. Их заваливали приятными подарками и веселым времяпрепровождением с раннего утра до позднего вечера. И в то же время, как будто невзначай, отделили от любого нежелательного общества, вроде молодых людей или бравых офицеров, и ненавязчиво, между делом рассмотрели и изучили со всех сторон. Я, как часть обслуги, принимала участие лишь в проведении мероприятий и заботе о Мелинде, и со стороны мне хорошо было видно, то о чем у самих барышень задуматься времени совсем не было.
  Чем дальше, тем больше я восхищалась мудростью организаторов - будущих невест погрузили в атмосферу праздничного и волшебного ожидания, в сказку. Если бы не дата приезда Серых, неотвратимо висящая над всеми...
  Мне казалось, что эта яркая мишура выглядит как попытка извинения и прощания одновременно. Своеобразная компенсация за то, что девушкам предстоит расплатиться своими судьбами за всеобщую безопасность.
  На людях я училась называть Мелинду госпожой, никак не проявляя нашего родства, но наедине она звала меня по имени и сестрой, желая ощущать рядом кого-то близкого. За эту искренность, за эту теплоту я была благодарна. Как бы я не твердила, что внутри у меня только холод и пустота, что мое сердце давно мертво, за долгие годы, проведенные в дядином доме, моя душа зазябла. И теперь отогреваясь в лучах чужого тепла, в чувствах сестры, которая была способна искренне смеяться, любить и ненавидеть, я снова начала ощущать свою причастность к жизни. И ради этих, давно позабытых ощущения, готова была отдать кузине всю преданность, на которую способна и заботиться о ней, даже если это будет единственным делом, которое я сделаю в жизни.
  Тот, кто никогда не умирал внутри, не ощущал, как мучительно больно ничего не чувствовать, не хотеть, быть ко всем равнодушным, не поймет моих чувств. Я просто надеялась, что чужая весна, позволит если не разбить, то хотя бы надколоть камень, в который закована моя душа. И желала ей счастья.
  Даже среди множества благородных девушек Мел выделялась красотой, хорошим воспитанием и изяществом, и я гордилась ей. Она была похожа на чистое теплое утро, такая же нежная и прекрасная. Если бы я сумела, то напророчила бы ей хорошую судьбу, но это было неподвластно мне. Такое могут делать лишь те, кто владеют Силой, а еще те, кто переступил Грань, отказавшись от Дара в пользу могущества и колдовства. А я Силой больше не владела.
  Барон на время ожидания поселился в столице, и за две недели мы ни разу не видели его. Все девушки смогут повидаться и попрощаться с родственниками лишь в короткое время между официальным представлением послам и церемонией передачи невест.
  Но как бы медленно не тянулось время, день приезда Серого посольства все-таки настал. В последнюю ночь от волнения и непонятных чувств большая часть девушек вовсе не сомкнула глаз. Как-то получилось, что постепенно, одна за одной они стянулись в комнаты к Мел, где та дрожащими пальцами перебирала приготовленные на утро одежды и украшения, а я как могла, успокаивала ее.
  От того ли, что я оказалась старше большинства из них, или потому что отправлялась в путь по своей воле, а может видя мое спокойствие, девушки думали, что я полна уверенности. Вырванные из дома и привычного круга они искали у меня утешения, забыв на эту ночь, что я намного ниже их по положению, что они не замечали меня раньше. На несколько часов стерлись все титулы, забылось прошлое, неважно было будущее, вокруг меня на огромной кровати сидели маленькие напуганные девочки, и я отгоняла их страх, пела тихие гортанные песни моей далекой южной родины, гладила по волосам, обещала, что завтра все будет хорошо. Одна за одной, они закрывали глаза, успокоенные и убаюканные моим голосом и обещаниями. Вот задремала Мел, уткнувшись мне в плечо, вот, положив под голову ладошку, совсем по-детски засопела младшая королевна из соседней Цедерны, а рядом с ней свернулась уютным клубочком обычно холодная и неприступная Аллия. Я тихонько переложила голову Мел со своего плеча на кровать, укрыла девушек одеялами. И отошла к окну. Там в темноте холодного осеннего парка неуверенно срывались первые снежинки. Видно северные послы везли с собой не только товары для продажи, но и зимнюю стужу.
  Усевшись на подоконник, я почти уткнулась носом в ледяное стекло. По одной гасли догорающие в комнате свечи. Ночная тишина и темнота поглотили меня...
  Когда за окном начался поздний холодный рассвет, я разбудила девушек, и стала помогать Мел приводить себя в порядок.
  Столица совсем не поразила меня. Такая же, как и любой другой город Барии, разве что больше размером - тяжелая каменная кладка, способная выдержать и холод, и нападение врага, узкие одинаковые улицы, мощенные тем же камнем. Только снег, кружевным покрывалом укутавший землю придавал ей некое очарование, но ближе к обеду он растаял, превратившись в жидкое липкое месиво под ногами.
  Как я и думала, на приеме и прочих официальных мероприятиях делать мне было нечего. Надменный человечек, представившийся распорядителем, ткнул, в комнаты, отведенные для служанок, показал, куда отнести вещи, где личные покои невест, и намекнул, что ближайшие три дня не стоит часто путаться под ногами, о наших хозяйках позаботятся, а у него есть более важные дела, чем возиться с неотесанной деревенщиной. Все это было сказано весьма высокопарно и витиевато, после чего человечек развернулся к нам спиной и исчез. Служанки запищали и кинулись приводить себя в порядок, перед прогулкой по столице. Свободное время их обрадовало.
  Я же не знала, куда себя деть. Спать не хотелось, разрешения пользоваться дворцовой библиотекой у меня не было, Мел в моих заботах сейчас не нуждалась. Я ненадолго заглянула в комнату, привычно одернула высокий ворот платья, проверила прическу. А потом захватила теплый плащ, и вслед за остальными отправилась бродить по столице. Бесцельно кружила в городском лабиринте, постепенно удаляясь от центра.
  В какой-то момент мои уши уловили непонятный гомон, вырывающийся из привычного однообразия звуков. С каждым шагом он становился громче и многоголоснее. Еще несколько поворотов и я попала прямо на Торговую Площадь.
  Сказать, что я была ошарашена - неправильно. Я была оглушена, ослеплена, потеряна, растворена в обрушившейся волне звуков, красок, людей, животных, товаров, проезжающих телег, перемешанных между собой. Торговая Площадь сумела соединить в себе несовместимое.
  Трудно сказать, сколько бы я простояла в таком оцепенении, но кто-то проходящий мимо довольно грубо толкнул меня в плечо. И направленная этим толчком, я оказалась в гуще базарной толчеи.
  Прилавки вокруг ломились от товаров, продавцы нахваливали себя, торговались с покупателями, вокруг двигался непрерывный поток людей. Я глазела по сторонам, открыв рот, рассматривая диковинки и продающих их торговцев. В такой толпе никому нет дела до других, и до правил приличия. Денег, равно как и ценных вещей, при себе у меня не было, словом беспокоиться не стоило. И я бродила в свое удовольствие. Один раз наткнулась на ряды, где загорелые южные торговцы продавали ковры, специи и благовония, зазывая покупателей высокими голосами. Это место я миновала не оглядываясь, а потом вовсе развернулась в противоположном направлении. Мне все еще больно смотреть на смуглые лица, и с некоторых пор я перестала любить жаркое лето.
  Торопясь уйти от нежеланной встречи, я не заметила, что людей вокруг становится все меньше, гомон постепенно смолкает, а движение замедляется. Стремясь оказаться как можно дальше от людей юга, я не смотрела по сторонам, и замерла, лишь почувствовав на себе чужой взгляд, мгновенно приходя в себя, и пытаясь определить, куда завели меня ноги.
  Серых я узнала сразу. Их просто невозможно было спутать с кем-то еще, хотя они ничуть не напоминали нарисованных воображением чудовищ. Спокойные и мирные, как меч в ножнах. Опасные, как хищники, которых люди ошибочно сочли ручными. Вот какими они были. И вели себя иначе, не так как обычные продавцы: ничего не хвалили, и не торговались, но обстоятельно отвечали на вопросы и называли цену. Они могли отказаться продать, а могли отдать за бесценок. И покупатели здесь были другие: искатели диковинок, аристократы, воины, ученые.
  Чем быстрее я покину это место, тем лучше, настаивал внутренний голос. Я уже готова была прислушаться к нему, когда мой взгляд упал на товары, привезенные для продажи Воинами Севера. Изящные украшения из разных металлов и дерева, доспехи, оружие, удивительно красивые камни. Эти вещи почти ощутимо излучали тепло. Хотелось протянуть руку и коснуться, погладить их, погреться в этом тепле.
  Несколько долгих мгновений я разрывалась между осторожностью и любопытством, когда опять меня коснулся чей-то внимательный взгляд. Я вскинула голову и почти сразу же наткнулась на пару зеленых спокойных глаз. Их обладатель был довольно молод, возможно, даже младше меня, но на голову выше, в два раза шире в плечах и в сотню раз уверенней.
  Если бы он отвел взгляд или на миг прикрыл глаза, я бы тут же ушла. Но Серый Воин, несомненно, воин, потому что выучка скользила в каждом его грациозном движении, заметив, что я тоже смотрю на него, чуть поклонился и сделал приглашающий жест в сторону прилавка. Я не устояла. Сделала шаг, потом еще один, взяла в руки тяжелую витую заколку для волос и осторожно, как и хотелось, провела по ней кончиками пальцев, кидая из под ресниц осторожные взгляды по сторонам. В конце концов, должна же я рассмотреть тех, в чью страну мне предстоит отправиться в самом скором времени.
  - Коррейн, - вдруг раздалось у меня над ухом.
  Я вздрогнула, не понимающе вскинула глаза и снова встретилась взглядом с зеленоглазым. Пока я рассматривала заколку, он обошел прилавок и остановился совсем рядом, с любопытством разглядывая меня, чуть склонив на бок голову.
   - Меня зовут Коррейн, - повторил он, и совсем по-мальчишески улыбнулся. - Не будет ли дерзостью с моей стороны узнать ваше имя, леди?
  - Ирга, - ответила я.
  И снова вернулась к заколке. Но мне не дали увильнуть от разговора.
   -Ирга. Нездешнее имя. Да вы и не похожи на уроженку этих мест.
  - Я родилась на юге.
  Собственно говоря, на уроженку Аризены я тоже не походила. Для южанки я слишком холодна и светлокожа, для того чтобы быть северянкой, я, наоборот, смугла, дерзка и темноволоса. Серые глаза и маленький рост возражали против родства с горцами, а для жительницы степей я слишком светлоглаза. Одним словом, полукровка, смесок множества народов. Но об этом я не торопилась сообщать.
   И имя у меня такое же. Ирга, как хриплый крик северной ночной птицы, как шелест крыльев в ночи. На юге они не живут, а в Барии нет обычая называть детей птичьими именами.
  - Ирга, - задумчиво повторил Коррейн, как будто пробуя на вкус. - Вам очень подходит это имя.
  И снова уставился на меня своими зелеными глазами. От его настойчивости, не понимая, куда он клонит, я смешалась. Резко уйти было бы странно, а не отвечать на вопросы - неприлично. Я извинилась, сославшись на спешку, но покинуть ряды мне не дали.
  - Леди Ирга, вижу, вам понравилась заколка? - спросил Коррейн, безошибочно беря с прилавка ту, которую я только что держала в руках.
  - Очень. - Ответила я вполне искренне. - Тот, кто делал эту вещь, вложил в нее свое тепло.
  - Тогда возьмите ее.
  В ответ я просто скинула капюшон, позволив своим коротким пепельным волосам рассыпаться по плечам. Мне не хотелось отказываться от такой красивой вещи, но и купить ее я была не в силах.
   - Такое чудо, должно украшать другую прическу.
  - И все же, возьмите. - Упрямо повторил Коррейн, протягивая мне заколку. Все-таки он еще совсем мальчишка, снова подумалось мне.
  - У меня нет на нее денег, - честно ответила я, не желая юлить.
   - Разве я просил плату, леди Ирга?
  Зачем дарить такую дорогую вещь мимолетному знакомому я не понимала, но ощущала, что отказ обидит его.
  - Спасибо, Коррейн. Я с большой благодарностью приму ее, - ответила, беря у него из рук черненое серебро.
  Он прямо-таки просиял в ответ.
   - Ее создатель будет рад тому, что она попала в понимающие руки, леди Ирга.
  Когда я уходила, он довольно жмурился, словно кот, как будто радуясь одному ему понятной шутке.
  На холодном ветру я порядком замерзла, желание ходить по городу испарилось, резко заныла нога.
  Во дворце тоже никому не было до меня дела. Я тихо вернулась в свою комнату. Тут в спокойствии и тишине, достала драгоценную заколку и вдоволь налюбовалась ей. Странные узоры, больше напоминающие вязь рун, придавали ей таинственную, волнующую красоту. Заколка завершалась отточенным острием - такие украшения носят в прическах для защиты, иногда коварно смазывая кончик ядом. Но в этой не было, ни зла, ни колдовства, ни яда, я бы почуяла их. Только тепло сотворивших чудо рук. А на внутренней стороне обнаружилось клеймо мастера - маленькая гравированная птичка с янтарными глазками, ирга, раскинувшая крылья в свободном полете.
  Тот, кто создавал такое, несомненно, владел Даром, чудом доступным немногим достойным. Мужчины, владеющие такой Силой становятся воинами или творцами, а женщины - целительницами и вдыхающими жизнь. И тот, кто обладает таким даром, должен быть осторожен - предательство, гордыня, корысть - один единственный проступок, и Дара, как не бывало. Есть еще ограничения, например, Владеющим Силой, целительницам, запрещается отнимать жизнь даже для защиты собственной и отказывать в помощи врагу, а воинам не дозволено сражаться против женщин и детей и отказывать в защите. Иногда в душах у людей, владеющих такой ценностью, просыпается жажда власти, и они переступают Грань. Утратив дар еще можно остаться человеком, жить обычной жизнью, но переступив Грань и призвав на помощь зло, тот, кто еще недавно был человеком - становится колдуном, исчадием тьмы.
  Из размышлений меня вырвали только сгустившиеся сумерки.
  Я не решилась украсить заколкой волосы. Но тщательно завернула ее и аккуратно положила в сумку, добавив третью вещь к своим сокровищам.
  Мелинда пришла в свои покои только вечером, переполненная впечатлениями и мыслями. Прогнала предоставленную ей служанку и отдалась в мои руки, позволив раздеть, расчесать и выкупать себя. И снова, как в прошлый вечер в ее покои стянулись отданные Серым девушки. Им надо было выговориться и обсудить произошедшее, почувствовать общность. А я оказалась внимательной слушательницей и советчицей. По комнатам они разошлись далеко за полночь, утомленные и взбудораженные одновременно.
  Я машинально потерла ноющее бедро и тоже пошла спать. На всем предстояли трудные дни. Вступление в самостоятельную жизнь не дается легко. И чем скорее выращенные в тепле и заботе розочки осознают это, тем больше шансов у них пустить корни в новой земле...
  
  
  Глава 4
  Еще не успели окончиться сиреневые утренние сумерки, когда мы миновали ворота. Стражники, которых выделил Его Величество поеживаясь от холода, кутались в теплые куртки, стараясь при этом выглядеть грозно.
  На Серых были только небрежно накинутые плащи поверх рубах. Для живущих рядом с вечной зимой, столичный холод - тепло. Но меня больше не радовала предстоящая дорога.
  Перед самым отъездом дядя ухитрился встретиться со мной. Без слов приветствия, без вежливой улыбки, он протянул мне сверток:
  - Ты знаешь, что нужно делать.
  Я отшатнулась. Даже не разворачивая этот кусок шелка, я была уверена, что внутри лежит серебряный кинжал, медальон и пузырек темного стекла. Как бы я не думала про дядю, но то, что он предлагал сейчас, было слишком мерзко.
  - Бери, - повторил он.
  Я отступила на шаг и отчаянно замотала головой.
  -Это неправильно. Это грязно. Я не могу...
  Если бы я умела, то упала бы сейчас в обморок.
  - Ты знаешь, - задумчиво повторил дядя. - Значит, я не ошибся, и в тебе продлилась проклятая кровь. Поэтому, если понадобиться ты сделаешь, что должна. Ты обязана мне жизнью, и связана с сестрой словом, помни это. Я в своем праве. Впрочем, ты ведь не невинный ягненок, чтобы смотреть на меня с испугом и презрением?
  Барон едко усмехнулся, сунул сверток мне в руки и ушел. А я плавно осела на землю. Ноги меня не держали. Дядя хорошо знал, что делал. Он знал. Знал то, что как я думала, навеки похоронено далеко на юге. Все эти годы ждал и молчал, а теперь использовал, как козырь из рукава. Этот сверток - мой приговор и мое проклятье. Доказательство моей испорченной крови. Потому что от него исходил запах страха и власти - такой могущественный, такой манящий, почти осязаемый. Отказаться от него, хотя бы раз взяв в руки очень трудно. Когда у человека находят подобные предметы, их обладатель, как правило, в самом скором времени умирает долгой и мучительной смертью.
  Уничтожить такие вещи слишком сложно и долго, выкинуть их я не смогу, попав в незнающие или слабые руки, они принесут множество горя. Пока я могу сопротивляться их зову, я буду удерживать их рядом, чтобы они никому не причинили вреда, надеясь, что к тому времени, как ослабею, найдется кто-то достаточно сильный, чтобы продолжать вместо меня охранять людей от их тлетворного влияния. Пока я буду сопротивляться, страшный зов колдовских вещей будет слышен только мне, наследнице крови их создателя. И это пугало меня едва ли не больше, чем то, что кто-то может обнаружить у меня запретные вещи, больше чем то, что дядя много лет хранил у себя этот сверток, как вероятно, и предыдущие поколения моих прародителей. Потому что смерть - вовсе не худшее из зол. Дядя понимал, что я, даже не желая, возьму их с собой и буду тщательно прятать от чужих глаз столько, сколько понадобится, защищая даже ценой собственной жизни.
   Только зря он надеется, что я использую их для Мел. Моя кузина - чистая душа, она не поблагодарит за такое вмешательство в свою судьбу. А я не переступлю Грань, даже не смотря на зов проклятой крови. Дети не должны отвечать и не обязаны повторять грехи отцов. Потому я не виню Мелинду за поступки дяди, не ищу в ней его продолжения, и надеюсь сама не проследовать путем предков, так же, как это удалось сделать моей матери.
  Я надеялась, что вдали от Аризены и Барии, вдали от тех земель, где знали мое прошлое и настоящее, у меня будет шанс обрести родину, но нет. Одним поступком барон перечеркнул все мои надежды. Впереди не будет света. Только неизвестность.
  И мерно покачиваясь сейчас в седле, я почти не видела перед собой дороги, тщетно пытаясь найти выход. Жизнь снова подбросила мне неразрешимую задачу. А в дорожной сумке прибавилось секретов.
  Весь дальнейший путь предстояло преодолевать верхом. Невест, теперь уже невест, которыми их объявили после церемонии, как величайшие сокровища, со всей осторожностью усадили в женские седла. Рядом с ними, страхуя каждое движение, оберегая от любой опасности, ехали опытные закаленные воины. Я попросила себе мужское седло и под внимательными взглядами оседлала смирную немолодую кобылку.
  В сравнении с роскошными скакунами Серых моя лошадка смотрелась неказистым чучелком, под стать хозяйке, но она спокойно и ровно несла меня на спине, а большего я не требовала. Убедившись, что я уверенно держусь в седле и не отстаю, на меня перестали обращать внимание. И я не возражала. Не хватало еще, чтобы кто-то заметил, что я нервничаю.
  В полдень наш отряд соединился с еще одной группой Серых. Я углядела среди них знакомую фигуру зеленоглазого Коррейна и поняла, что торговцы тоже покидают пределы Барии. И хотя они ехали, как бы сопровождая телеги с купленным в столице товаром, почти не обращали на них внимания, оцепив наш отряд еще одним кольцом. Видно, невесты и впрямь огромная ценность для северян, если для их охраны приехало столько воинов. Уже позже я узнала, что на телегах северяне везли с собой южные фрукты, овощи, специи, заморские диковинки, все то, что не в состоянии была родить их собственная суровая земля.
  А пока же я предпочитала держаться поближе к девушкам, подальше от торговцев, чтобы ненароком не попасться на глаза Коррейну. Мне не хотелось быть узнанной. И совсем не потому, что мне было неприятно его общество. Наоборот. Бывает, что встретив человека всего один раз, ты начинаешь испытывать к нему доверие и приязнь, как будто знаешь его множество лет. Как будто ваша дружба проверена годами и с честью выдержала испытания. И именно поэтому мне лучше держаться от него подальше, так его не заденет, если вдруг выяснится правда обо мне.
  Глупо пытаться спрятать нос на лице. Тщетно пытаться укрыться от взгляда в таком небольшом пространстве. Он сам высмотрел меня в толпе.
   -О! Леди Ирга! Рад видеть вас, - приветственно улыбаясь сказал Серый, неожиданно приблизившись, лихо гарцуя вокруг на роскошном смоляном скакуне. Его зверь выгибал шею и косил на всех диковатым карим глазом.
  Моя кобылка продолжала флегматично двигаться вперед. Я чуть поклонилась, здороваясь, но не пытаясь вступить в разговор.
  - Так вы одна из невест? Я удивлен, что вокруг вас до сих пор не толкутся претенденты на благосклонный взгляд.
   -Перестаньте, Коррейн, - Сказала я, чуть раздраженно мотнув головой, - вам не удается лесть. Невесты едут впереди, а я всего лишь сопровождаю свою госпожу. И я не леди. Так что если вам так уж хочется кого-нибудь охмурить, ступайте туда.
  Уже второй раз этот прохвост сумел втянуть меня в беседу, когда я сама этого не желала. В отличие от остальных, довольно молчаливых сопровождающих, я думаю, что при желании, он способен разговорить и камень. Подтверждая догадки, Серый сверкнул белозубой улыбкой и придержал коня, подстраиваясь под мою скорость.
   -Меня туда не пустят. Будет нечестно, если все невесты влюбятся в одного меня, еще до приезда в замок.
   - Так вас пожалеть?
  - Наконец-то вы улыбнулись, леди Ирга. Ваши нахмуренные брови ранили меня в самое сердце.
  Рядом с ним и впрямь трудно сохранить серьезное выражение на лице.
  - Вы похожи на большого щенка, Коррейн. Так радуетесь снегу, солнцу, дороге.
  Он хмыкнул.
   - Я, пожалуй, останусь рядом с вами, леди Ирга. Будете одергивать меня, если расшалюсь. Приятная компания в дороге - это ведь важно, да? - спросил он заговорщицким шепотом, наклоняясь ко мне.
  Мальчишка! Я снова улыбнулась и тут же подавилась своей улыбкой. Из-под прикрытия телег на нас смотрел седоусый Серый воин. Внимательно, остро, чуть ревниво, так пес смотрит за чужаком находящимся рядом с его щенками. Не трогает, но по глазам видно - неверное движение может дорого обойтись.
   - Леди Ирга? - повторил Коррейн, чуть удивленно глядя на меня.
  - Мне кажется, вам стоит вернуться. Боюсь, что во мне сейчас просверлят взглядом дырку.
  - Кто, Адер? - удивленно вскинул голову Коррейн. - Что вы, добрейшей души пе... э-э-э... человек.
  Он успокаивающе махнул рукой и снова повернулся ко мне.
  - Леди Ирга! Я и впрямь рад вашему обществу. Надеюсь, что у нас еще не раз выдастся возможность пообщаться.
  С этими словами он дернул уздой и в несколько секунд оказался рядом с Адером.
  И тут же на меня налетел северный ветер, хлеща по лицу ледяными струями.
  Не только мы двигались навстречу зиме, она тоже надвигалась на нас. И я каждый день тщательно укутывала в шали Мел, натирая ее мазями от обморожения.
  Мне совсем нечего рассказать о путешествии к границе. Снег и ветер в лицо, холод и бесконечная езда. Десять дней пути умещаются в одной фразе. Хотелось бы сказать, что мы сразились с ледяным драконом, победили разбойников и преодолели многочисленные препятствия. Но все было гораздо проще. Серые старались, как могли, оградить своих, теперь уже своих, девушек от трудностей дороги.
  На третий день пути, на одном из постоялых дворов телеги сменили на сани. Предусмотрительные Серые заранее озаботились запастись ими. Северные воины вызывали у меня не только страх, но уважение и восхищение. Они были людьми, во многом даже более человечными, чем те, с кем до этого момента сталкивала меня жизнь. А странности в поведении можно было списать на особенности суровых условий выживания.
  Компания Коррейна значительно скрашивала дорогу. За время пути я успела привыкнуть к его вниманию, да и остальные девушки охотно поддерживали с ним разговор.
  Но сверток на дне сумке не давал мне покоя. Даже совсем обессиливая после долгого дня, я лежала ночами без сна, бездумно вслушиваясь в звуки.
  Эта бессонница и стала причиной подслушанного разговора.
  Для сна в постоялых дворах, расположенных вдоль дорог обычно служит одна большая, хорошо протопленная комната, иногда разделенная на мужскую и женскую половины. Ее легче нагреть, в ней лучше удается сохранить тепло. Так было и здесь: девушки и их служанки спали вместе, почти не раздеваясь, отделенные от мужской половины лишь занавесью.
  - Не спишь?
  Я вздрогнула от этого шепота. И замерла, чтобы не выдать себя ни звуком, ни движением. Но голос был обращен не ко мне. В ответ за занавесью кто-то завозился и хрипло предложил:
  - Поговорим?
  Этот голос я знала, он принадлежал Серому с открытым честным лицом, орлиным носом и странным клекочущим именем Крел.
  - Они другие, помни об этом, - снова первый голос. Я узнала говорящего. Адер.
  - Я знаю, - тихо ответил Крел.
  - Слишком слабы. И слишком силен их страх.
   - И это верно. Но она ...
  - Тогда не рычи на мальчишку. Он юн и глуп.
  В ответ только короткий сухой смешок. И через паузу.
  - Не хмурься. Я не трону твоего щенка. Но пусть помнит, это не его охота.
  - Твоя?
  Снова смешок. После чего первый голос надолго замолчал. И когда я уже рискнула пошевелиться, прозвучал новый вопрос:
  - ЕГО? Ты думаешь, он..?
  - Никогда не замечал за тобой склонности к гаданиям, - буркнул Крел, и нарочито шумно завозился, укладываясь.
  Разговор прервался. Но в моих ушах он все еще звучал, бесконечно повторяясь раз за разом, заставляя вздрагивать. Не от того, что я боялась быть обнаруженной, а от услышанного и понятого. Потому что говорили они о Мел.
  Я еще пару дней назад заметила, какими восхищенными глазами Коррейн провожает мою сестру. Несмотря на тяжелую дорогу и усталость, она все еще оставалась восхитительной. И однажды отпустила в воздух:
  - Она красивая...
  Коррейн чуть смущенно дернулся, взглянул на меня, но согласился:
  - Леди Мелинда - удивительная красавица, леди Ирга.
  И снова поймал ее фигуру взглядом. Никого другого в нашем отряде нельзя было назвать мальчишкой.
  Меня не удивило то, что Крелу тоже понравилась моя сестра, хотя сама я этого не заметила. Но тот, третий, не названный в ночном разговоре, чье имя повисло паузой. Кто он, о котором упоминают лишь намеком, и почему для него берегут мою сестру? Ответов у меня не было.
  Но, так или иначе, на одиннадцатый день мы вышли к границе - закованной в лед Брине. Здесь уже давным-давно хозяйничала зима. Дальше путь предстояло продолжить не всем. Служанки и столичные стражники возвращались обратно.
  Не было ни постов, ни каких-то указателей, мы просто перешли на другой берег. Речной лед, щедро укрытый снегом и настом, вопреки моим опасениям почти не скользил. Только упруго чуть подрагивал под копытами, ногами и полозьями саней.
  
  Глава 5
  Новая родина встретила нас неласково: колючим снегом и ветром в лицо, гораздо сильнее того, что дул в Барии, хотя Бария была всего лишь на другом берегу реки. Как будто на этой земле зима чувствовала себя полновластной хозяйкой и потому, даже не пыталась показаться белой и пушистой, откровенно демонстрируя свой ледяной неуступчивый нрав.
  Привычно спокойный Адер ощутимо подобрался, прищурил глаза и перестроил караван. Теперь девушки ехали в центре защищенные от ветра кольцом воинов и санями. Хотя такое укрытие и казалось эфемерно хлипким - все же оно защищало от самых сильных порывов ветра. А стоило нам чуть удалиться от реки, как Адер отдал приказ увеличить темп. Как ни странно его указаний беспрекословно слушались все Серые, подтверждая догадку о том, что и посольство, и торговцы, и воины изначально составляли один монолитный отряд. Видимо эта земля, пропитанная колдовством и обильно политая кровью, заставляла мужчин быть сильными, а женщин терпеливыми - вместо увальневатого торговца появился закаленный, тертый и трепанный жизнью воин.
  Ехать по бездорожью нелегко, быстро ехать по бездорожью почти невозможно даже при хорошей погоде, а безжалостный командир к тому же предупредил, что двигаться будем без остановки на ночь, только с небольшими привалами и тогда к утру, если поторопимся, достигнем замка Серых Лордов. Подсластил, так сказать, пилюлю.
  Обещание скорой, хотя пока и невидимой цели, открыло второе дыхание. Порядком измученные долгой дорогой девушки повеселели и заблестели глазами из под натянутых по самые брови шапок и шарфов. Даже усилившийся снегопад больше не портил настроения. К тому же, с какой стороны не взглянуть, ночевка в заснеженном поле - сомнительное удовольствие. Так что возможность вскоре очутиться под крышей значительно повышала настроение и, несомненно, стоила бессонной ночи, делая дорогу куда как привлекательней. Лишь бы выдержали лошади. Лишь бы выдержала моя старушка. Она достойно и без жалоб несла меня на спине всю дорогу, и было бы несправедливо загнать ее сейчас, тогда, когда уже можно надеяться на заслуженный отдых. Я не хотела пускать ее быстрее, и как-то незаметно очутилась почти в конце нашего отряда. Лишь поймав внимательный и недовольный взгляд Адера, послушно пришпорила кобылку, ускоряясь, и поглубже натянула капюшон. Недовольство его было вполне понятно: если я буду тащиться медленно - это задержит отряд и оттянет наше прибытие, а отстану - еще хуже, потому что это верная смерть.
  Сами Серые воины тоже были не слишком довольны и, кажется, слегка удивлены приказом. Но их удивление проявилось в мгновенной собранности, внимательности, как перед боем и ощущении мимолетного беспокойства, отголоском задевшего мои чувства. От волнения Адера и непробиваемых Серых становилось неуютно на душе, эта смутность заставляла оглядываться по сторонам, прислушиваться, принюхиваться, как будто я снова превратилась в загоняемого зверька. Всего лишь чужие смутные опасения и мои, годами подавляемые привычки, завопили об опасности, о необходимости бежать вперед не разбирая дороги и не жалея сил. Только волевое усилие и холодные мысли удерживали меня от того, чтобы пришпорить лошадь, и рвануться вперед, расталкивая Серых, спасаясь от пока еще неведомой опасности. Надеясь, что беспокойство опытных воинов и собственное смутное предчувствие окажутся невостребованной предосторожностью, я забыла, что жива до сих пор лишь потому, что чутье, отголосок утраченного Дара и результат нескольких лет проведенных в постоянной опасности, никогда не подводило.
  На миг мне почудилось, что где-то на периферии зрения блеснула белая вспышка. Я резко обернулась: вокруг, сколько хватало глаз, тянулась все та же однообразная равнина. Полоска заснеженной Брины давно уже потерялась вдали. Тревога опять укусила меня, но Серые вели себя спокойно, и я загнала тревогу поглубже. Наверное, мне почудилось. Я решила бы, что это солнце отражается от снега, но небо было затянуто облаками. Мой странный рывок и некоторая нервозность не остался незамеченным. Рядом тут же очутился Коррейн. То ли сам заметил мое состояние, то ли Адер послал его, чтобы я своим поведением не потревожила воспрянувших духом невест:
  - Леди Ирга, все в порядке?
  Я успокаивающе кивнула.
  - Да, Коррейн. Показалось. Просто усталость.
  - Думаю, что будет правильно, если дальше я поеду рядом с вами, - решил юный Серый, и, не слушая моих возражений, привычно пристроился справа. Но, несмотря на его общество, на все истории, которыми он пытался отвлечь меня от тревожных мыслей, я сидела, словно все седло какой-то доброжелатель истыкал иголками. И все усилия уходили на то, чтобы больше никаким жестом не выдать своего состояния.
  Неладное заметил Крел, снежно-белый скакун которого виднелся, почти сливаясь с ландшафтом, где-то в начале отряда. Серый резко остановил коня и предупреждающе поднял руку, замедляя движение. Раздался скрип полозьев от резко останавливаемых саней, и недовольное ржание животных. Повел из стороны в сторону головой, раздул ноздри. И уже спрыгивая на землю, сказал:
   - Буря.
  От этого простого, спокойно сказанного слова все на миг замерли, превратившись в неподвижную картинку. Так бывает, когда сообщают о том, что сбылись худшие предположения. У меня в душе как будто все перевернулось. На юге я видела пыльные бури. Не думаю, что снежные лучше. Я нервно оглянулась, лишь для того, чтобы увидеть, как сзади наползают сизые низкие тучи, уверенно тесня закрывающие небосвод облака.
  Серым хватило всего нескольких мгновений, чтобы прийти в себя после новости. И еще одного, чтобы начать действовать. Адер приподнялся в стременах, чтобы охватить взглядом всю округу и стал отдавать четкие команды.
  - В круг! Спешиться! Сани развернуть! - звучный голос раскатился далеко за пределы каравана.
  - Не успели. Как же так, не успели! - удивленно и даже как-то горько сказал все еще находящийся рядом Коррейн. Похоже, буря не была для них диковинкой. Скорее знакомым и опасным недругом. Спрыгнул со своего скакуна, одним легким движением, (я и не думала что в нем столько силы), сдернул с лошади меня и подтолкнул в спину, туда, где уже собирались испуганной кучкой остальные невесты. И рванул в противоположную сторону, на ходу обнажая меч.
  Серые действовали слаженно и четко, команды выполнялись едва ли не до того, как стихал голос Адера, отдававший указание. Мне оставалось только топтаться на месте рядом с остальными девушками в испуге хлопающими глазами, глядя на то, как вокруг развернулось действо. Очень быстро воины собрали девушек вместе, окружили лошадьми и поставленными в круг санями. Любая попытка помочь им, только помешала бы, и я вынужденно осталась на месте, остро ощущая свое бездействие и невозможность помочь.
  На миг перед глазами мелькнули седые усы Адера, А в ушах раздался его голос, напряженный и рычащий:
  - Успокой остальных девиц.
  Сильные руки подтолкнули меня в нужно направлении, а сам Серый тут же исчез в налетающей пелене снега.
  Как? Как я могла подарить спокойствие другим, если его не было в моей душе? Если видела, что мужчины остались за санями, на внешней стороне круга, если среди шума налетевшего ветра слышала звон мечей, хриплые команды и чей-то вой. От бури не отбиваются каленной в огне сталью.
  Что происходило там, за моей спиной, отделенное от нас стеной снега? Я не знала ответа.
  Но смею надеяться, мой голос не дрожал, когда я заговорила-запела о том, что скоро все кончится, и снова будет тишь. Пусть воины бьются спокойно, не оборачиваясь на тихий плач за спиной. Пусть слышат песню собственному мужеству. Девушки слушали, дрожали и верили. А я пыталась сквозь шум своего голоса, стук сердца и собственный страх услышать, осознать, что творится вокруг.
  Мне показалось, что прошли часы. Но размытые тени на снегу почти не сдвинулись с места - все закончилось быстро. Ледяная стена и ветер опали так же неожиданно скоро, как и возникли. Тучи уползли, растворившись без остатка.
  Странная буря оставила кровавые полосы. Одни сани лежали на боку, перевернутые и развороченные. Апельсины, щедро пересыпанные красным перцем, раскатились локтей на тридцать. Мне не хотелось даже представлять, какой силы должен был быть удар, чтобы привести к таким разрушениям. Бесследно исчезли две лошади. Не совсем бесследно. Чуть повернувшись, я увидела одиноко лежащее на снегу копыто. Как будто громадный зверь отхватил добрый кусок из наспех сооруженного вокруг невест охранного круга. А еще, к моему ужасу на снегу осталось лежать три человеческих тела. Мне захотелось зажмуриться, а открыв глаза понять, что происходящее - лишь страшный сон. Увы. От реальности не так-то просто убежать. За спиной я услышала чей-то сдавленный вздох и всхлип. Надеюсь, что у моей кузины и остальных девушек крепкие нервы, и они, увидев такое страшное зрелище сумеют пережить его без сильных потрясений. Когда я впервые увидела мертвое тело, меня долго тошнило, а потом, еще много ночей подряд, просыпалась в холодном поту. Кто-то, я не поняла кто, сейчас они все казались на одно лицо, зажимал, рану на руке, еще один Серый, помогал ему перевязывать ее. Я как будто проснулась, мысленно отпустила себе пощечину и решительно направилась к распростертым на снегу телам.
  Не то, чтобы без меня было некому помочь, но воины устали после сражения с бурей, а я была свободна и могла сделать для них, защищавших наши жизни, хотя бы такую малость.
  Двое, без сомнения были мертвы, их лица по цвету ничем не отличались от снега, на котором они лежали, хотя на их телах и не виделось сколько-нибудь значительных повреждений, а вот третий... Третьим оказался Крел. И он еще дышал.
  Никогда в жизни не встречала бурю, способную в клочья располосовать закованные в кольчугу плечо и грудь. В таком случае могут помочь лишь Владеющие Силой - целительницы, а мы только отодвинем агонию на пару часов. Милосерднее добить. Но оставить умирать того, кто, самоотверженно защищал наши жизни, я просто не могла. И впервые в своей жизни пожалела, что колдовство запретно для меня. Если только...
  Рядом со мной на колени опустился посуровевший, повзрослевший Коррейн и еще один Серый, имени которого я не знала.
  - Он умирает, - сказала я, и сама не узнала своего голоса, такого неуместного в наступившей тишине.
  Коррейн протестующее мотнул головой, как будто голос ему отказал, второй Серый глядел на меня дикими, полубезумными глазами.
  Я махнула рукой перед лицом юноши, привлекая к себе внимание. Мысль, мимолетно мелькнувшая в голове, оформилась, и я осторожно, боясь спугнуть зароившуюся надежду, тихо сказала:
   - Я могу, если позволит Адер, попробовать сберечь ему жизнь.
  
  
  Глава 6
  Было почти больно смотреть на Крела, лежащего на покрасневшем снегу, Коррейна, стоящего рядом на коленях и видеть разгорающуюся от моих слов надежду, одновременно с этим осознавая, что хотя бы одно обстоятельство - и я убью это робкое чувство уже навсегда. Но смерть не любит ждать - каждое мое промедление отнимает еще чуть-чуть от права выжить у Крела, распростертого рядом с нами.
   - Коррейн, есть ли в замке или недалеко от него Владеющие Силой?
  Воин с силой, как будто сдерживая всхлип, произнес:
  - Да, - и для убедительности тряхнул головой.
  - Согласятся ли они помочь?
  - Да.
  Какое облегчение. Это почти половина дела. Вторая половина за мной.
  -Тогда есть шанс. Но прежде я должна поговорить с Адером.
  И пока Коррейн осмысливал, что же я от него хочу, повернулась ко второму Серому, так же неотрывно сторожащему каждое дыхание раненого, обняла ладонями его щеки, приблизилась глаза в глаза, и так, смотря в душу, не давая отвести глаз, сказала:
  - Пока я не вернусь, никто не должен приближаться к нему. Слышишь меня, воин?
  И тут же отпрянула назад, вздернутая на ноги пришедшим в себя Коррейном. Почти неосязаемое движение воздуха - и я стою перед суровым Адером. Ему тоже нелегко далась эта буря: вся одежда в бурых пятнах и разводах, от плаща остались жалкие клочья, воспаленные, лихорадочно блестящие глаза тревожно смотрят по сторонам. И хотя движется он по-прежнему твердо и уверенно, я знаю, что Адеру стоит немалых усилий удерживать в себе крик боли.
  - Ты ведьма? - требовательный голос пробрал до самых костей, почище холодного ветра, но сейчас поклоны и реверансы без нужды.
  - Я не переступала Грань, - на прямые вопросы можно отвечать только прямо.
  - Владеющая?
  - Нет. Дара во мне нет.
  Он кивнул, принимая ответ. И больше не интересуясь источником моих возможностей, вернулся к сути:
  - Так говоришь, что можешь исцелить?
  -Я не могу излечить раны, Адер, лишь сделать так, чтобы он доехал живым. Дальше дело Владеющих.
  - Что требуется, чтобы помочь ему? - я приняла вопрос как согласие.
  - Есть здесь кто-то за кем он полез бы даже в пекло, и ради кого не пожалел бы жизни, или тот, кто сам не пожалел бы жизни ради него?
  Хорошо, что не только я, но и Серый старался не называть сейчас Крела по имени, обозначая безликим 'он', чтобы помешать смерти найти его. Пусть и глупо выглядит, но это еще несколько минут отсрочки, еще немного времени для жизни.
  Адер схватился за горло и полузадушено просипел:
   - Есть.
  - Тогда мне нужна вода, а лучше вино, пряности и добровольное согласие этого человека участвовать в ритуале.
  Адер снова было вскинулся, услышав про ритуал, как будто бы пытался определить, не солгала ли я насчет своей принадлежности к колдовскому миру.
  - Я знаю, где лежит Грань, за которую не дозволено ступать, но решение за тобой.
  Адер колебался совсем недолго.
  - Делай. Делай женщина. А согласие у тебя есть.
  Больше не слушая, я метнулась к своей сумке, оставшейся притороченной к лошади. Мне не надо было искать ее. Зов не позволял промахнуться, потерять или забыть где она лежит. Достала мешочек с травами, зеркальце. И замерла.
  Я еще не закончила движение, когда почуяла, как смеется торжествующе кинжал из свертка. 'Ты моя! Вот ты и пришла!'. Ха! Я резко выдохнула и развернула дядин сверток. Потемневшее от времени серебро едва заметно дрогнуло от нетерпенья, просясь в руки. Сколько же мощи, какую часть души вложил в него Создающий? Сколько бы не вложил - он давно уже мертв. А передо мной лишь творение его рук. Больше не сомневаясь, я сомкнула пальцы на рукояти. Схватила лежащий рядом флакон и ринулась обратно, к Крелу. Медальон оставила лежать в свертке. Я не боялась, что колдовские вещи принесут зло сейчас. Потому что я собралась проводить ритуал Зова на Ту Сторону. Пожалуй единственный, в котором не имеет значения добро и зло. Потому что смерть уравнивает всех. Все равно, какое серебро и какой яд я использую сейчас. Суть воплощаемого обряда кроется совсем в другом. Если бы ситуация располагала к смеху, я, пожалуй, увидела бы даже некий юмор в том, чтобы вещи созданные для зла, послужили, если не добру, то справедливости.
  Я старалась обернуться как можно быстрее, мои метания заняли мгновения. Я успела вовремя. Крел еще дышал, когда я шлепнулась перед ним на колени в утоптанный розовый снег.
  Рядом уже стояли Адер и Коррейн. Серый, которого я оставила на страже не позволял им подойти ближе. Молодец. Я отпустила его и тут же выкинула это мимолетное действие из головы. Не время. Остальные Серые, убирали следы побоища и перевязывали свои раны, чистили оружие, успокаивали лошадей и девушек, как-то слишком демонстративно не приближаясь к нам. По их напряженным спинам чувствовалось, что хотя и исполняют они приказ Адера, но все равно сторожат каждое мое движение. Стоит мне сделать что-то запретное - и это окажется последний действие, которое я успею совершить.
  Я протянула руку. Адер без слов сунул мне в руки флягу, и мешочек с пряностями. Что там? Ага крепкое вино и жгучий красный перец. Хорошо. Это лучшее что можно сделать сейчас.
  - Кто? - проверив присутствие дыхания, на Крела я больше не смотрела. Тоже предосторожность.
  -Я. Он мой воспитанник и побратим.
  От тона, от этих слов, екнуло даже мое бесчувственное сердце.
   Я не добра, нет. И моя попытка спасти Крела вовсе не акт милосердия. Просто иначе я не смогу чувствовать себя человеком. Буду помнить о том, что могла и не попыталась. Но то, что сказал Адер... Хотела бы я быть способной на такие чувства.
  Больше вопросов я не задавала. Вытащила пробку из фляги, поболтала, оценивая количество вина, и всыпала туда травы. Мята, мать и мачеха, крылица - те, что успокаивают, проясняют сознание, выявляют суть вещей. От души сыпанула перца - пусть горит огнем. Боль помогает освободить внутренние силы. Влила одну каплю из флакона, стараясь, чтобы не дрогнула рука. Чуть больше - и можно никогда не проснуться. Взболтала.
  Сунула флягу обратно в руки Адеру:
  - Один глоток.
  Он внимательно глянул на меня, но послушно выпил.
  Я влила несколько капель в рот Крелу. Для порядка. Хотя он сейчас в таком состоянии, что яд этот не окажет существенного воздействия. Он закашлялся. Неважно...
  Остальное одним глотком опрокинула в себя. Внутренности обпекло огнем. Ничего потерплю. Мне потребуется больше всех, и не только потому, что я как многие южане, устойчивее к ядам. Просто в этот раз именно я буду Проводником по Тропе на Ту Сторону.
   Серебряным кинжалом дотронулась до раны, из которой все еще лилась кровь, и поднесла к кинжалу зеркало, дождавшись, пока с острия сорвется алая капля. Вытерла кинжал о снег и протянула его Адеру.
   - Теперь ты. Капни на зеркало.
  Серый выхватил у меня из рук кинжал и чиркнул по запястью. Я подхватила на стекло несколько алых капель и добавила туда свою кровь, содрав корочку с недавней царапины. Этот кинжал слишком опасен для того, чтобы еще и мыть его в проклятой крови.
  Тщательно растерла кровь по зеркальцу от края до края, следя, чтобы не осталось просветов. И сунула его Адеру в руки.
   -Зови. Смотри и зови его по имени. Так как звал бы на помощь, как звал бы перед смертью. Расскажи ему, почему он должен жить. Не отрывай взгляда и не молчи.
  И Адер заговорил. Я не слушала его. Следила только за раненным.
  Прошла минута, две. И я увидела тропу...
  Люди по незнанию часто полагают что смерть - это демон или разумное существо. А иногда, что смерть это синоним зла. Неправильно. Смерть - просто еще одна стихия, закон, такой же непреложный и извечный, как рождение, жизнь, огонь, вода, притяжение. Круговорот. Потому, когда все идет своим чередом нельзя нарушить закон. Если человек умирает от старости или затяжной болезни, отнявшей все силы, ничего сделать невозможно, нельзя нарушить правильное течение. Но когда случается нарушение, как сейчас, - ранение, отравление, порча - между жизнью и смертью образовывается дыра, Тропка на Ту Сторону, по которой душа покидает тело и в небольшой промежуток времени можно попытаться проследовать за ней и вернуть ее обратно, привязав к телу. Заставить бороться за жизнь. Именно это я сейчас и делала.
  В обряде обычно участвуют трое: тот, кого зовут, Зовущий и Проводник по Тропам. И не всегда обратно они возвращаются втроем.
  А еще нужна плата. Потому-то такие ритуалы и проводят чаще колдуны, чем имеющие Дар, слишком уж велика цена. За право войти на Тропу отдают жизненную силу - свою ли, кем-то отданную, взятую у жертвы. Право забрать душу требует равноценного обмена - жизнь за жизнь либо нечто столь же драгоценное. А право вернуться каждому из нас придется доказывать самостоятельно.
  Я резко протянула руку вправо, ухватила за предплечье Адера и шагнула на Тропу.
  Ледяной ветер тут же пробрал меня насквозь. Тонкая рубаха совсем не защищала, а босые ноги обжигало льдом, но на Той Стороне я всегда появляюсь именно в таком виде. Сегодня Тропа обернулась рекой. Ничего, мне все равно известен каждый изгиб и поворот. Осторожный шаг отозвался скрипом и мелкими трещинками, разбегающимися от моих ног. Следующий тоже. Сегодня тропа неохотно держит меня. С каждым разом идти по ней становится все труднее. А возвращаться - почти невозможно. В следующий раз она меня не отпустит. Но где же Зовущий, разве он не пришел со мной, я точно помню, что брала его? Мысли колебались, размывались, плясали, как пламя на ветру. Это проверка - если цель прихода на Ту Сторону важна настолько, что даже в таком состоянии четко помнится, есть возможность пройти и получить то, за чем пришли. В ином случае и зовущего, и проводника просто вышибает с Тропы. Повторять обряд бесполезно. За пределами жизни лишь то, что важно сохраняет ценность, суть видится намного яснее. Стоя на тропе себя обмануть нельзя.
  За спиной раздался подозрительный хруст и я обреченно и облегченно вздохнула, поворачиваясь. Так и есть. Адер даже на Ту Сторону шагнул как воин, потому что в этом его суть - в полном боевом облачении, с щитом, мечом, топором, в тяжеленном плаще. И сейчас стоял на льду, боясь пошевелиться на его хрупкой поверхности. А хрупкая полупрозрачная корочка издевательски пружинила под его ногами, как бы решая удержать ли на поверхности новоприбывшего или же окунуть в холодную воду. Тропа не любит живых, а время Адера еще не пришло. Я же давно почти наполовину мертва, и стихия вокруг чувствует мое некоторое родство. Она пропустит меня. Нас.
  - Оставь, - тихо попросила я. Ветер издевательски фыркнул, как бы спрашивая, почему это он должен прекратить игру.
  - Он со мной. Я привела его, я уведу его. Пропусти меня и возьми обычную плату. Мы пришли, не желая зла.
  Ледяной поток пронесся сквозь меня, пронизывая сердце, заглядывая в душу, обернулся вокруг Адера, разглядывая его со всех сторон, и исчез, признавая за нами право пройти. Все же, мы пока принадлежали к миру живых, и смерть могла взять от нас лишь то, что мы отдавали добровольно.
   - Пойдем. У нас очень немного времени. Твой побратим мог уйти уже очень далеко. Мы должны успеть его догнать.
  Адер внимательно оглядел округу и чуть насторожено как то даже рыкающее, спросил:
  - Где мы?
  - На той стороне. Оставь здесь свое оружие и плащ, они нам не понадобятся, только замедлят продвижение, тут нет врагов, с которыми сражаются обычным оружием, а лед и так довольно хрупкий для дополнительной тяжести.
  Словно в подтверждение моих слов из-под ног Адера выметнулась и побежала по поверхности реки тоненькая трещинка. Он неохотно, но послушался, бормоча себе под нос что-то весьма нелицеприятное. Я дождалась пока Серый освободится от всего лишнего, взяла его теплую и мозолистую ладонь в свою, осторожно потянула вперед. Шаг, еще шаг. Лед больно обжигал босые ступни, а через несколько локтей, стал впиваться осколками, как острыми зубами. Я, не оглядываясь, знала, что за мной остаются кровавые следы. Плата за вход, жизненная сила выливалась из меня с этой кровью. Я не могла разделить плату с Адером - Серый устал после битвы, а ему еще звать побратима, может просто не хватить сил. Я не могла взять по капле жизни у Серых - не было времени объяснять и просить о помощи. А взять без спросу даже немного, столько они бы и не заметили - воровство. Я бы перестала отличаться от тех, кто переступил Грань. Шаг. Правая нога, левая нога. Опять правая.
  - Здесь всегда так холодно? Если да, то почему ты раздета?
  Нет. Не всегда. В прошлый раз я шла по раскаленной добела пустыне, сквозь миражи и оазисы, а до этого тонула в бушующем море. Тропа каждый раз иная. У нее нет формы, только наше представление о ней. Твое представление, Адер. Какой же ледяной ветер. Шаг. Еще шаг. Левая нога. Правая. Я вся сосредоточилась на этих действиях. Серый послушно шел за моей рукой, поняв, что не дождется ответа.
  Не было никакой необходимости смотреть вперед. Раз прошедший по тропе запомнит ее навсегда. А я уже ходила по ней трижды. Правда до этого мне не случалось вести по ней кого-то. Только звать.Теперь же я была Проводником. Надеюсь, Тропа не почует мою неуверенность. Шаг, еще шаг, и еще один...
  Мы дошли. Я почувствовала это место, хотя последний шаг ничем не отличался от предыдущего. Дальше идти нельзя, иначе мы не сможем вернуться.
  - Зови, - приказала я Серому, который до этого послушно шел за мной. Адер как будто бы очнулся от моих слов, и его голос зазвучал далеко в обе стороны вдоль по тропе, сквозь завывания ветра. Он кричал, рвя горло, не жалея связок. О том, о чем обычно не говорят при жизни. О битвах, в которых больше некому будет прикрыть спину, и о тех в которых было кому, о ждущих дома и несовершенных делах, о неродившихся детях и неисполненном долге. Это была настоящая песнь - завораживающая, искренняя, правильная. У сурового воина оказалось полное огня сердце.
  Такие слова нельзя пропустить, к ним нельзя остаться равнодушным. Если Крел еще не зашел настолько далеко, что прожитая жизнь будет казаться лишь сном, он вернется. Адер пел, пока не охрип, пока из его горла вместо слов не стали вырываться бессвязные звуки. У меня к этому времени на ресницах уже не таял снег, а кожа была почти также холодна. А от моих ступней во все стороны расползалась темно-вишневая лужица.
  Я чувствовала нарастающее отчаянье Адера, но ничем не могла помочь. Все мои силы уходили на то, чтобы удержать Тропу еще немного. И только тогда, когда больше не было смысла ждать, Крел услышал.
  Маленькая точка вдали превратилась в фигурку, стремительно вырастая и приближаясь, и вскоре Крел стоял рядом с нами. Пора возвращаться. Я ухватилась свободной рукой за его запястье и потащила за собой обоих, потому что руку Адера так и не отпустила. Почти побежала, чувствуя, как мало нам осталось из времени отведенного для пребывания на Тропе.
  И когда впереди наконец появился долгожданный конец, с немыслимым облегчением вытолкнула обоих с тропы.
  
  Я полулежала в снегу, почти уткнувшись носом в чьи-то сапоги, Адер сидел, тяжело привалившись к саням, держа побратима за руку, обводя всех усталым взглядом. А где-то над нами плыли встревоженные глаза Коррейна и второго Серого, кажется, Тиама, который так и оставался с Крелом рядом. Там в безвременье прошла почти вечность, годы, века, здесь всего пара минут. Они успели испугаться, но к счастью, не успели понять, какую опасную вещь я только что проделала.
  Крел вдруг глубоко вздохнул и успокоено вытянулся.
  Адер тут же поднял на меня полные муки глаза:
  - Это все?!
  - Он будет жить. Кровь остановилась. Ты дозвался его, воин.
  - Он не дышит.
  - И не должен. Это то, что называют 'тихий сон'. У нас есть сутки или чуть больше, чтобы довезти его до Владеющих Силой, иначе он умрет. Они сделают то, чего не могу сделать я.
  Адер кивнул. Реальные цели и необходимость действовать вновь превратили его в самого себя - уверенного руководителя. Он еще не поверил до конца, но облегченный вздох говорил лучше всяких слов. Если может - пусть верит, что побратим услышал именно его, ради него повернул с Той Стороны. Вера творит чудеса. Что сам преодолел все превратности обратной дороги. Пусть...
  Смерть не отпускает добычу так легко. Никто никогда не расскажет, что и кем было отдано в откуп. Рядом не было Владеющих Силой, чтобы заплатить обычную цену за отсрочку, и потому я отдала то, что еще имела. Я стерла с зеркальца кровь, завершая ритуал и, проваливаясь в темноту, улыбнулась, ощущая, как беспамятство окружает меня мягким покрывалом.
  
  
  
  Глава 7
  Замок Серых Лордов притягивал взгляд. Серое небо, серое зимнее утро, серая громада вырастающая вдали. Но скупость красок скорее подчеркивала, что строение впереди - настоящая крепость, неприступная, мощная, надежная. Дом для вернувшихся воинов, преграда для врагов, защита для оставшейся за спиной мирной страны, жизнь для раненного, конец долгого пути для девушек и, возможно, конец для меня. Сколько разных смыслов вобрали в себя его стены.
  Про собственный конец я старалась не думать, пока проводила обряд, потому что тогда была важна лишь жизнь умирающего. А сейчас непрошеные мысли полезли в голову сами, не слушаясь моих попыток думать о другом. Я боялась не того, что сделала что-то запрещенное. На Ту Сторону ходят не только ради черной волошбы. Владеющие Силой проводят обряды подобные тому, что сделала я, не позволяя душам, чей час еще не пришел, покинуть тела. Просто я была убеждена в том, что увидев Крела, Владеющие попросят принести все те вещи которые использовались в обряде. Иначе очень трудно будет снять наговор, который до сих пор не позволял ему умереть. А взглянув на них - тут же поймут их сущность и, несомненно, захотят узнать: отчего у меня хранится порождение зла, зачем я привезла эти вещи с собой на их землю, и откуда той у которой нет Дара, если она не переступала Грань известны тонкости столь сложного и редкого ритуала. И что-то мне подсказывает, что если хоть один ответ будет не в мою пользу - моя смерть не заставит себя долго ждать.
   На границе с Запретным краем, где люди даже спят рядом с оружием, не знают жалости к колдунам. Малейшее сомнение, ничтожное подозрение в том, что в сердце скопилась тьма - и встреча с огнем и сталью обеспечена. Но у меня больше не было ни желания, ни сил менять что-то. Бесполезно скрываться от судьбы. Мне и так много раз удавалось действовать вопреки ей.
  Когда, вытолкнув с Тропы Крела с Адером, я провалилась в беспамятство, оно привело меня обратно на Ту Сторону. Я ожидала этого. Они принадлежат миру живых и потому недоступны. Мне же право выхода надо доказать. Если я не сумею сделать этого, то останусь на тропе навсегда.
   - Здравствуй, Майоки, - прошелестел рядом со мной невесомый ледяной голос. Так когда-то звал меня отец. Но он умер. А я - Ирга.
   - Останься, Ирга, - сказал ветер голосом матери. - Ты замерзла на ледяном ветру? Согрейся. Больше тебе не будет холодно. Разреши мне позаботиться о тебе.
  И я окунулась в детство. Тепло нагретой солнцем земли, и знакомый забор. Чуть саднит разбитая коленка, и звонко шлепают, поднимая фонтанчики пыли, растоптанные сандалии. Скоро позовут обедать, а где-то вдали беззаботные высокие голоса звали меня в игру и смеялись просто потому, что ничто не мешало им это делать. Таким было мое счастье. Я всхлипнула и рванулась вперед. Домой. К теплу маминых рук. Зацепилась сандалеткой за камешек и упала, чувствуя под щекой холодный лед тропы.
  Наваждение пропало. Как жаль, что я знаю - эта иллюзия ложь.
  Моего беззаботного детства больше нет. То место, где нам было хорошо, полностью уничтожено. Превратилось в горькое пепелище. Я видела его собственными глазами и сама забрала единственную найденную там вещь - обгорелую, облупившуюся неваляшку, сделанную моим отцом. Ту самую, которая, как величайшее сокровище, лежит в моей сумке.
  - С тобой интересно, - засмеялись льдинки.
  И на меня навалилось новое видение...
  Забытье кончилось лишь утром. Тихо поскрипывали полозья саней, на которых, заботливо укутанные в одеяла и плащи, лежали мы с Крелом. Выйдя с тропы я ощущала спокойствие, почти умиротворение. Все вещи из обряда тоже были тут. Хорошо, что их собрали. Так Владеющим Силой легче будет понять, что я сделала. В конце концов, даже если меня присудят к смерти, он будет жить. На мой взгляд, не худший обмен. Говорят, что спасение чужой жизни искупает множество грехов. Надеюсь что так. Мысли снова начали путаться, на этот раз грозя обычным беспамятством и слабостью...
  Желания шевелиться или сопротивляться не было, но я заставила себя сесть и вдохнуть морозного воздуха. Безволие окутывает и держит крепко, подобно смерти. Холод помог. В голове сразу просветлело. Муть бессознательных кошмаров отступила.
  Я еще успела удивиться солнечному свету, снегу, тяжести собственного тела, отыскать взглядом Мел и Коррейна.
  А потом перед нами выросла каменная громада с крошечными фигурками на зубчатых стенах, яркими знаменами на башнях - замок Серых Лордов приветствовал гостей и путников вернувшихся домой.
  Стоило саням остановиться, заехав во двор, как я соскочила и отошла в сторону ко всем остальным девушкам, чтобы не мешать Серым мгновенно засуетившимся вокруг Крела. А потом послушно потянулась вслед за всеми, проходя сквозь череду длинных коридоров в сердце замка - в главный зал.
  Путешествие на Ту Сторону сыграло со мной злую шутку. Я узнала его сразу, как только вошла. Он был точно такой, каким представлялся: некрасивый, умудренный и выбеленный прожитыми годами, с хищным внимательным взглядом, гордой осанкой, и фигурой воина. Серый Лорд. Тот, ради кого Крел вернулся с той стороны, тот, кто отражался в его глазах на Тропе. Что скрывается в этом человеке, ради чего стоит вернуться даже с Той Стороны?
  Перед Лордом хотелось склониться, признавая свою слабость, проявляя покорность. Он наверняка трудный, закрытый человек с тяжелым нравом. Но при этом настоящий повелитель.
  Мелинда испуганно дернулась при виде темной фигуры у кресла и я успокаивающе положила ей руку на плечо. Второй протянула ей кубок, взятый со стола. Его горячий бок приятно согревал мою ладонь. Кузина, вцепилась в предложенное обеими руками и стала торопливо пить, чуть стуча зубками о край. Долгая дорога, холод и, особенно буря, дались ей нелегко. Горячий напиток немного успокоит ее.
  Моя родственница и госпожа совсем не озаботилась моим отсутствием на последнем отрезке пути - хватало собственных переживаний. Ей сказали, что меня попросили присмотреть за раненым. Что же. Такая история ничуть не хуже любой другой. Наверняка, это Коррейн позаботился обо мне. Добрый мальчик, еще не до конца покинувший детство.
  Серый Лорд терпеливо ждал, когда девушки немного придут в себя и заметят его присутствие. Обвел всех внимательным взглядом и чуть качнул головой, как будто подзывая. Тут же сбоку появился Адер, сменивший рваную куртку на чистую рубаху, но все в тех же пропитанных снегом и солью сапогах, и быстро подошел к помосту, на котором стоял Лорд. За ним последовало еще двое.
  Серый воин опустился на колено перед своим спокойно и неподвижно стоящим повелителем, остальные воины склонили головы.
  - Мой лорд! Буря застала нас в пути. Моя вина...
  - Не пугай наших гостий своей покорностью, я прекрасно знаю, что ты все сделал как надо, - прервал его хозяин замка. Даже голос у него оказался опасным, обманчиво спокойным. - И нисколько не сомневаюсь в тебе, друг. Есть еще что-то, что ты хочешь мне сказать?
  Адер оглянулся и махнул мне рукой, не вставая с колена. Я поняла его жест - в таких случаях каждый говорит за себя. Мне пора представиться.
  Вышла вперед, стараясь не споткнуться. Ноги все еще держали некрепко. Склонилась, скинув капюшон и сложив руки на груди в знак почтения:
  - Я приехала сюда вслед за госпожой, Серый Лорд. И прошу Вашего позволенья остаться с ней.
  - Вот как? Преданность - редкая черта. Мало кто решается на столь долгий и трудный путь без веской причины. Надеюсь, твоя госпожа заслужила ее.
  И обернулся к остальным девушкам, словно утратив всякий интерес к моим словам:
   - Вас проводят в комнаты отдохнуть. Не беспокойтесь ни о чем. Долгий путь закончен. В этом замке вы под надежной защитой. Никто не обидит вас. А сейчас вас проводят в комнаты, чтобы вы могли отдохнуть с дороги.
  Он даже не озаботился тем, чтобы придать тону чуть тепла или доброты - человек привыкший повелевать воинами и не ведающий жалости. Думаю, даже то, что он приветствовал невест лично, не знак уважения и гостеприимства, а всего лишь желание рассмотреть их поближе.
  Что же я буду рада, если интерес к моей особе так и не появится, я не невеста, чтобы нравится. Еще раз поклонилась и поспешила вслед за покидающей главный зал Мелиндой. Следует воспользоваться короткой передышкой и набраться сил. Пусть Лорд и разрешил мне остаться, но что он скажет, когда узнает про Крела?
  Все-таки умирать, тем более по обвинению в колдовстве, мне совсем не хотелось.
  Ждать и мучиться сомнениями пришлось совсем не долго. Когда мне передали, что Лорд желает видеть меня, прошло всего несколько часов. Отмытая от дорожной пыли Мел только-только заснула. Она была настолько поглощена собой и последними потрясениями, что даже не заметила, как далеко блуждали мои мысли, пока я помогала ей привести себя в порядок.
  Услышав приглашение, я поправила ворот платья, провела рукой по волосам, проверяя прическу и пошла за провожатым. Он спокойно повернулся ко мне спиной, но при этом не отпустил рукояти кинжала. Боится, но не показывает страха. Разве я ожидала иного? Что же ему сказали про меня?
  Серый Лорд ожидал в том же зале величественный и непреклонный, словно рок. Я вдруг поняла, что он совсем не так стар, как казалось. Если бы не седина, то он выглядел бы почти ровесником Крелу. Муж и воин, которому еще далеко до заката. Кроме Лорда тут присутствовал Адер, еще несколько незнакомых мне Серых и две женщины - одна в летах, другая совсем еще девочка - не больше шестнадцати лет. Перед старшей лежали хорошо знакомые вещи: фляга Адера, кинжал, зеркальце, пузырек с ядом.
  Когда я вошла, Адер стрельнул в меня чуть напряженным и недоверчивым взглядом. Видимо, его тоже просветили, что именно я сделала, и что могла сделать. Во взгляде его снова читалось недоверие. Даже потрескивающий огонь в камине больше не казался дружелюбным. Видимо, все в этом мире повторяется, а у меня судьба ходить по кругу.
  Колени отчетливо задрожали. Но показать страх - значит, фактически признать вину. Эту нехитрую истину я усвоила давно. Потому не согнула спины и высоко держала голову.
  Лорд при виде меня чуть приподнял брови, как будто удивляясь столь скорой встрече, и жестом предложил подойти. Пожалуй, он единственный, совсем не опасался меня. Даже такая малость внушала робкую надежду на то, что меня хотя бы выслушают.
  Провожатый, доставив меня к указанному месту, испарился без звука. Под перекрестьем недружелюбных взглядов я вышла на середину. В тишине каждый шаг отдавался гулко и неестественно громко.
  Первой молчание нарушила старшая из женщин. Лицом она владела хорошо, но руки, руки сложенные в охранном жесте выдавали ее недоверие, говорили, что и спокойствие ее напускное. Неужели не найдется места в обитаемом мире, где ненависть и страх не будут сопровождать меня?
  - Вижу, нет нужды объяснять, зачем ты здесь. Это твои вещи?
  Я кивнула. Зачем отрицать очевидное?
  Глядя на ее морщинистое лицо, подумалось, что тридцать лет назад эта Владеющая Силой уже была взрослой. Только самым сильным и чистым дано пронести свой Дар через всю жизнь, а тем более, через ужасы и грязь войны. Я не смогла. И уверена, она увидела это. Отголоски утраченной Силы. Остатки былой чистоты. И теперь, встретившись со мной взглядом, пыталась понять, сумела ли я вовремя остановиться. Вторая Владеющая Силой, то ли дочь, то ли ученица, рассматривала меня со смесью брезгливости и любопытства. Пока еще слишком наивная, чтобы услышать правильные ответы на незаданные вопросы.
  - Ты осознаешь, что сейчас здесь решается твоя судьба?
  - Да, госпожа...
  Владеющая как будто не заметил паузы, не сообщила имени, отвела взгляд, сосредоточившись на лежащих перед ней предметах. Тоже мера предосторожности. Говорят, что через встретившиеся взгляды можно пробраться в чужую душу.
  - Клянись говорить правду.
  Я поклялась. Смешно. На Суде Правителя и Владеющая и Лорд в состоянии отличить правду ото лжи безо всяких клятв. А я не сомневалась, что это Суд. И свидетели, и обстановка, все по правилам. Женщина между тем снова перевела взгляд на меня, неожиданно расслабила руки, распустив охранный жест, и спросила:
  - Почему ты сделала то, что сделала?
  Да она же просто устала, осенила меня догадка. Наверное, сама снимала мой наговор и закрывала вновь открывшиеся раны.
  - Ты знаешь ответ, госпожа, - отозвалась я со всем доступным мне уважением. - Есть поступки, после которых нельзя вернуться. Я могла бы переступить Грань, и излечить его. Но он не пожелал бы себе такой судьбы. И его родные не поблагодарили бы меня. Могла бы ничего не делать, но тогда его кровь оказалась бы и на моих руках. Иногда мы делаем не из-за того, что должны, а потому что нельзя иначе.
  Владеющая улыбнулась. Совсем мимолетно, но этим ободрила меня лучше всяких слов. Она поняла.
  - Хорошо, что ты осознаешь опасность игр с Тьмой. И я вижу, что ты не подходила к Грани. Но как тогда объяснишь, почему у тебя оказались вещи, созданные злой рукой?
  Это был скользкий вопрос. Вопрос моей проклятой крови. И я решила сказать то, что могла.
  - Я не имею права сказать, как они попали ко мне, но могу объяснить, почему они здесь. Ты знаешь, госпожа, что такие вещи нельзя оставлять в чужих руках. У меня нет Силы уничтожить их, и я не знаю никого, кому можно было бы передать без вреда такое зло, поэтому я забрала эти вещи с собой. У меня просто не было выбора.
  - И все же ты умеешь с ними обращаться.
  Мудрая женщина. Не обвиняла, просто сообщала то, что заметила, проясняла обстоятельства.
  - Ты права, Владеющая Силой. Я видела раньше такие ритуалы. Знала, на что иду.
  - Хочешь, чтобы я забрала их?
  Сердце пропустило удар. Да, да! Несомненно, она распорядится ими лучше и избавит меня от тяжкого бремени. У нее хватит Силы чтобы прервать Зов.
  - Да, Владеющая! Кроме зеркала. Его надо уничтожить немедленно. Я использовала его, чтобы заглянуть на Ту Сторону. Не стоит оставлять открытыми такие пути .
  Владеющая шевельнулась, провела рукой над осколком стекла и кивнула, глядя поверх моей головы.
  Даже самая слабая Владеющая почувствовала бы могильный холод, идущий от этого осколка. Последний вопрос был просто проверкой моей откровенности.
  - Подойдите ближе, леди Ирга, - вдруг сказал Лорд.
  За все время разговора с Владеющей Силой он не проронил ни слова и, кажется, даже не пошевелился. Тем неожиданнее оказался его голос. Я приблизилась, не поднимая головы, боясь, и одновременно желая услышать свой приговор. Несколько мгновений Лорд молчал, вероятно, разглядывая меня или принимая решение.
  - Айнарра считает, что в вас нет зла, - наконец, неохотно признал Серый. - Вы спасли жизнь Крелу. Как его брат, я не могу убить вас.
  Я вздрогнула. Так вот почему лорд показался мне смутно знакомым. Вот почему Крел вернулся ради него с Тропы. Но Серый, казалось, не заметил моей реакции.
  - Тем не менее, вы привезли в замок вещи наполненные темным колдовство. Как Лорд, хранящий эти земли, я не могу не покарать вас, - и его низкий голос раскатился надо мной смертным приговором. - Итак, если вы принесете мне клятву Жизни, то я позволю вам остаться в живых.
  Клятва Жизни - древнейшая из клятв. Знак бесконечного доверия и преданности своему сюзерену. Не просто слова. Такую клятву нельзя нарушить. Стоит мне принести ее - и Серый Лорд получит право распоряжаться моей жизнью. По его воле я буду ощущать боль и радость. Моя жизнь и смерть будут в его руках. Для меня такой приговор - величайшая милость. Но эта клятва и на него накладывает обязательства.
  И я согласилась. Если бы я искала смерти, то осталась бы в огненных, выжженных войной землях Аризены. Если бы не любила жизнь, то покорилась бы дядиной воле.
  Сама клятва была недолгой. Всего несколько слов стоя на коленях. Серый Лорд принял и подтвердил ее, коснувшись моего лба, все также отстраненно, как и сообщал приговор.
  После этого мне разрешили покинуть зал. Ноги не гнулись, и стоило немалого труда переставлять их.
  Когда до спасительного выхода оставалось всего три шага, меня догнал полный любопытства голос молодой Владеющей, до сих пор молчавшей:
  - Что ты отдала Смерти в откуп за отсрочку?
  Я не остановилась и не повернула головы. Впрочем, никто и не ждал ответа. Дверь с тихим шорохом закрылась за моей спиной. Глупая девчонка. Никто не жаждет показывать свои слабые места. И я не скажу.
  Я отдала Смерти в качестве платы единственное, что до сих пор сумела сохранить неприкосновенным - собственные сны.
  
  Глава 8
  
  Звук моих шагов и тихий скрип двери не разбудили Мелинду, не прервали ее мирного сна. Я взглянула на нее, привычно проверяя все ли в порядке и снова, как и всегда залюбовалась на миг золотыми кудряшками, рассыпанными по покрывалу, длинными ресницами, точеным носом. Видно на кузину ушла вся красота, которую боги выделили нашему роду. Мелинда вздохнула, поворачиваясь на бок, и сказочное наваждение разбилось на сотню хрустальных осколков.
  Она не беспокоилась обо мне, пока я боролась со смертью за жизнь Крела. Она мирно спала сейчас, когда решалась моя судьба. Так должно было быть, убеждала я себя. Так правильно. Это ведь я должна заботиться о ней, а не наоборот, потому что это она - госпожа, а я лишь обязана следовать за ней. И согласилась я на такой порядок вещей по собственной воле, хорошо понимая, что именно делаю. Пусть и дальше пребывает в неведении, спит мирно и крепко, пусть набирается сил после дороги, не думая о моих проблемах.
  Но вопреки собственным уговорам и доводам, я досадовала. Пожалуй, даже злилась. Держать все мысли в себе для меня не внове, но хотелось хотя бы сочувствия, если не понимания. Один понимающий взгляд, мимолетная улыбка, чтобы я перестала ощущать себя бесконечно одинокой.
  Серый Лорд меня напугал. В нем совсем не было доброты, только долг - и его пощада не обманывала меня. Если этот человек вдруг решит, что я опасна - мое сердце просто перестанет биться по его повелению. Его не остановит ни то, что я спасла жизнь его брату, ни то, что мы связаны Клятвой. Здесь слишком хорошо знают, что колдунов нельзя оставлять в живых. И, несмотря на суровость такого подхода, невозможно не признать, что он оправдывал себя. Особенно если знать, откуда и почему пришли эти сильные и бескомпромиссные воины. А я знала. Увидела слишком много на Той Стороне тропы. Но об этом, как и о многом другом, как о медальоне, все еще лежащем на дне моей сумки я буду молчать. Даже глядя в лицо смерти.
  Верно говорят, что во множестве знаний - много печали.
  В горле пересохло, меня колотила запоздалая нервная дрожь и я не в силах была налить из кувшина воду не расплескав ее.
  Когда-то мне пришлось привыкнуть к мысли, что кто-то чужой имеет право распорядиться моей судьбой. Теперь же предстояло осознать, что отныне есть человек имеющий право распоряжаться всей моей жизнью и смертью.
  Я еще раз взглянула на мирно спящую, ни о чем не подозревающую сестру и покинула комнату.
  Собственная кровать показалась огромной, холодной и неуютной, но усталость взяла свое.
  Стоило закрыть глаза, как со всех сторон на меня навалились ледяная тьма и вечный ужас. Мои сны больше не принадлежали мне...
  Но каждый раз, погружаясь в ледяной ужас сна, я буду помнить о том, что таким образом отвоевываю еще один день жизни для хорошего человека. Мои кошмары - небольшая цена за право выжить. Я ни мгновения не жалею о совершенном...
  Ледяные лапы выпустили меня лишь тогда, когда за окном уже начались ранние зимние сумерки. Пусть в поту, пусть от страха, но даже так тело отдохнуло, а разум сумеет оставить кошмарные сны в небытии до следующей ночи.
  Пришла пора подниматься и помогать своей госпоже собраться для того чтобы предстать перед обитателями замка в наилучшем виде. Как ни крути, а девушке по своей ли воле, против ли нее приехали, чтобы соединить свои жизни с Серыми воинами, и, несомненно, каждая из них приложит силы для того чтобы завоевать себе лучшую из возможных судеб. А для этого им потребуется не только вести и чувствовать себя, но и выглядеть, как женщинам. Уверена, что в каждых покоях сейчас властвует суета и шум. Невесты прихорашиваются.
  Мои процедуры гораздо проще: поправить прическу, проверить платье и умыться. Я не собираюсь, не только блистать, но даже сколько-нибудь привлекать внимание к своей персоне. Женская доля - не моя судьба.
  Ледяное умывание не принесло желаемого облегчения. Голова была тяжелая, как будто ее набили песком и опилками. От постоянного сидения в седле заныло давно не напоминавшее о себе бедро.
  Моя комната располагалась совсем рядом с той, что выделили сестре. Когда я заглянула в ее покои - Мел уже проснулась и перемещалась по комнате одетая только лишь в тонкую сорочку. Вокруг - на кровати, на столе, даже на полу пестрым цветным ворохом вольготно расположились ее наряды. Туфельки лежали вперемежку с украшениями, нижние юбки почему-то были напялены на верхние. Порядок ее сейчас не заботил. Она перебирала наряды, отдаваясь этому занятию целиком. И совсем не потому что была глупой избалованной девочкой. Вовсе нет. Во-первых при должном настрое такое занятие поглощает все внимание, позволяя отрешиться от ненужного, пугающего, непонятного, уйти из реальности ненадолго в мир приятного времяпрепровождения. А во-вторых, первый ужин в замке надо встречать достойно. Мы в значительной мере - это наш внешний вид, маска, обертка. И кузина, глубоким женским чутьем осознавая эту истину, старалась нарядиться получше, доказать себе и окружающим, что она королева. Я порадовалась про себя, что Мел так быстро взяла себя в руки. И привычно захлопотала вокруг нее с щетками, заколками и булавками, между делом пытаясь распределить вещи по комнате в более традиционном порядке. Но, несмотря на такой обоюдный энтузиазм, прошло не мене часа, когда Мелинда вздохнула и неохотно признала, что получившееся - лучшее из возможного в данных условиях.
  После чего нарядной бабочкой выпорхнула из комнаты, оставив меня наедине со своими провезенными через ледяную пустыню нарядами. Я снисходительно вздохнула и принялась за уборку. Похоже, что вдали от родителей в девушке вдруг проснулась безалаберность. Пусть я и ворчу сейчас как старуха, но как бы она не утратила меру, решив, что все ей позволено. Или наоборот хорошо, что Мелинда немного побудет беззаботной?
  Я убирала до тех пор, пока не стало ясно, что еще немного, и опоздания к ужину не избежать. Что касается моих желаний, если бы не присмотр за Мелиндой - я предпочла бы не спускаться в главный зал, а поесть вместе со слугами. Но, во-первых, голод дал о себе знать весьма однозначно трактуемым урчанием в животе, во-вторых, я не хотела бросать без поддержки Мел в первый ее вечер в замке, а в-третьих, что-то в глубине души подсказывало, что Лорд предпочел бы держать меня на глазах. По крайне мере первое время. И если я вдруг не явлюсь, то боюсь, Серый пришлет кого-то, чтобы привести меня. А внимания к своей персоне я и так получила достаточно, и лишнего привлекать не желала. Значит, остается придти, мелькнуть у Лорда перед глазами и со спокойной совестью спрятаться в уютный тихий закуток.
  Я вытащила из сумки заколку, несколько мгновений подержала ее в руках, но одеть не решилась - слишком нарядна. И если уж говорить начистоту, никакие украшения не способны изменить мою внешность: ни седую прядь, по счастью не слишком заметную в пепельных волосах, ни серые невнятные глаза, ни остальные черты. Я честна с собой и не желаю выглядеть смешной, внезапно решив украсить себя рюшами и кисеей в тщетной и глупой надежде на чудесное превращение в красавицу. Перед дверью я на миг замерла, привычно проводя рукой по волосам, одернула манжеты и воротник. Тянуть время дальше казалось бессмысленным, и я, в третий раз за этот бесконечно долгий день, отправилась в главный зал, откуда уже доносились дразнящие запахи жаркого, и куда к вечеру стягивалось, как я думаю, большинство обитателей замка. Я надеялась встретить по дороге Коррейна, понимая, что из всех обитателей замка он, пожалуй, единственный, кто благожелательно настроен ко мне, и узнать у него о состоянии Крела. Или просто услышать его смех. До сегодняшнего дня я и не представляла, как сильно нуждаюсь в его обществе. И верно, хотя в дороге он всегда был рядом, я ни разу не сочла его навязчивым или нудным. Если бы не война - у меня мог бы быть брат его возраста. Я ошибалась - он не расшалившийся мальчишка и не щенок, Коррейн - солнечный зайчик, вызывающий улыбку. В этом его сущность.
  Но судьба не смилостивилась, послав желанную встречу. И в дверь главного зала я вошла в гордом и абсолютном одиночестве. Справедливости ради надо признать, что мало кто обратил на мой приход внимание. И я спокойно заняла дальнее место, целиком отдавшись наблюдениям.
  Девушки расстарались вовсю. Видно, визиты к столичным портным не прошли даром - это благоуханное разноцветное облако наполняло все помещения приграничного замка особым ощущением если не праздника, то беззаботности. И, кажется, не только Меинда провела час в тесном общении с зеркалом.
  Суровые пограничники тоже показали себя в лучшем свете - сверкали огни, дышал тепло камин, нарядные рубахи бросались в глаза, горели сияющие блеском сапоги, столы ломились от обилия свежей еды, не признавая царящей за окном зимы.
  Лорд вошел в зал почти сразу же после меня, но с другой стороны, спокойно сел в свое кресло, тем самым объявляя начало трапезы.
  Пожалуй, кроме меня только сам хозяин замка не счел нужным наряжаться. Что ж, мы почти на равных. Он - пренебрегая мишурой потому, что не видит в этом больше никакого смысла, я - не желая фальши. Серый Лорд был в той же темной одежде, что и днем. Да и зачем: здесь и так все принадлежит ему. Никто не примется за еду, раньше, чем лорд возьмет кубок. Никто не встанет из-за стола, прежде чем он позволит. Здесь живут и идут в бой по его воле. Он - полновластный господин.
  Во время ужина я осторожно разглядывала всех Серых. Лица были разные: молодые, старые, бородатые и бритые, хмурые и веселые, но все мирные и какие-то домашние, что ли. Расслабленные. Некоторые показались знакомыми. Справа от Лорда сидел хмурый, вяло ковыряющий в тарелке Адер. Невдалеке от него я увидела макушку Коррейна. Еще несколько воинов сопровождавших нас в путешествии виделись вперемежку по всей длине стола.
  Вряд ли Мел потребуется немедленная защита сегодня. В этом краю женщины -редкое сокровище. С ними будут обращаться уважительно, как с хрупкими вазами. Я кинула взгляд украдкой в сторону Лорда и столкнулась с желтым насмешливым взглядом, смешалась, поперхнулась, и уткнулась в свою тарелку. Больше до конца ужина я не рисковала поворачиваться в ту сторону.
  Юные леди хоть и жались друг ко другу, но украдкой поглядывали по сторонам, а к середине ужина осмелели и не стесняясь засверкали глазками и улыбками. Серые в ответ прямили спины и прятали в уголках губ улыбки. Для них приезд невест означал возможность устроить собственное счастье.
  Когда все насытились, Лорд встал, подняв кубок:
  - Я хочу поприветствовать и поблагодарить прекрасных леди, которые решились проделать столь долгий путь. Мы надеемся, что своим светом они украсят наши земли и дома. Здесь много душ истосковавшихся по теплу. Каждая из вас вправе выбрать того, кто придется ей по сердцу. Я не буду принуждать никого. Но у каждого из присутствующих здесь мужчин есть свой долг по защите и охране этих земель. И потому, у вас не больше месяца, чтобы определиться с выбором. До тех пор, вы находитесь под моей защитой и считаетесь гостьями моего рода.
  Не скажу, что речь его меня поразила. Но, по крайне мере, положение прояснила, и девушки несколько успокоились.
  Никто не торопился расходиться после ужина. Самые смелые подходили знакомиться, остальные просто наслаждались общением, теплом и отсутствие срочных дел.
  Я заняла укромное место в углу, недалеко от камина. Очень удобно - мне видно всех - меня почти никому. Неприступная Аллия улыбалась высокому юноше. Бекка следила за всеми испуганными глазами. А Мел присела в вежливом поклоне перед широкоплечим красавцем. Что ж судьба не рубаха, с чужого плеча ее не снимешь, и примерять ее можно только на себя. Я бы хотела, чтобы она обратила внимание на Коррейна, но мое желание сейчас не имеет никакого значения. Поэтому я привычно спряталась в тени. Но посидеть в одиночестве не дали.
  Компания у меня появилась как всегда неожиданно. Коррейн. Он молча пристроился рядом. То, что молодой Серый не сторонится моего общества, обрадовало. Взгляд его, впрочем, прикипел к Мелинде.
  - Вы не отрываете от нее свой взгляд. Почему же тогда сидите здесь, Коррейн?
  Он грустно усмехнулся, не поворачивая головы.
  - Я еще слишком молод и беспечен. Мне нечего ей предложить. Есть множество более достойных, которым впервые за долгие годы выпал шанс устроить судьбу. Я переживу,- и снова проводил Мелинду тоскливым взглядом.
  Я могла лишь посочувствовать ему и ободряюще погладила по руке. Не поможет, но вдруг станет легче. Он благодарно накрыл мою ладонь своей, и наконец-то повернул голову:
  - Вы ведь не служанка.
  Я вздрогнула, и удивленно глянула на Коррейна
  - Вы слишком независимы, леди Ирга. И в вас чувствуется воспитание и кровь.
  Ну что ж. Видимо сегодня у меня день откровенных разговоров.
  - Да. Леди Мелинда - моя кузина. Но это уже не имеет значения.
  Он снова отвернулся. И вдруг вскочил, так и не отпустив моей ладони, неудобно дернув за руку.
  - Мой Лорд!
  Он подошел совсем неслышно.
  Я торопливо выдрала свою ладонь из захвата и спрятала за спину. Было больно и неловко.
  -Оставь нас!
  Что за человек! Даже просьбы у него больше похожи на приказы. Коррейн поклонился и ушел, кинув на меня странный взгляд, а Лорд спокойно занял его место.
  Несколько мгновений он смотрел на меня. Я отвернулась, не решаясь посмотреть в горящие янтарем глаза и не торопясь оправдываться.
  - Он милый мальчик, не правда ли, леди Ирга?
  Как будто в насмешку, он тоже продолжал звать меня леди. В устах Коррейна это же обращение звучало комплиментом. И все сказано все тем же спокойным, лишенным эмоций голосом, почти безразлично.
  - Да, Серый Лорд.
  - Надеюсь, вы не пытаетесь очаровать его, чтобы таким образом сбежать из-под моего надзора.
  - Нет, Серый Лорд.
  Это тоже была насмешка. Моя внешность может очаровать лишь слепого. Я достаточно честна, чтобы признавать это.
  - Вам совсем не идет покорность. Айнарра сказала, что вы когда-то владели Силой. Что вы сделали такого, что Дар покинул вас?
  Так вот для чего этот разговор. А я уже было испугалась, что чем-то вызвала неудовольствие высокого Лорда. Я почти всхлипнула. Ответить на его вопрос - вывернуть душу. Не ответить - невозможно, он имеет право спрашивать.
  Дар можно утратить и по неосторожности или незнанию. Но я-то хорошо понимала, на что иду.
  - Я подняла оружие ради мести, желая отнять чужую жизнь, и понимая, чего мне это будет стоить, Серый Лорд, - наконец-то решилась на ответ.
  -Так вы убивали? Никогда бы не подумал, что вы способны на такое, - словно рассуждая с самим собой, произнес он.
  - Я не сказала, что я убийца, Серый Лорд. Я лишь сказала, что готова была это сделать и согласилась с уплаченной ценой. Но никого не убила.
  Увы, другой сделал это за меня
  - Выходит, вы зря отдали свой Дар?- пусть тон его вопроса был серьезен, но он снова иронизировал...
  Я промолчала. Мне было восемь лет, и у меня почти на глазах погибли все, кого я успела полюбить за свою короткую жизнь. Война не знает жалости. Если бы я не взяла в руки оружие в тот день, я бы взяла его на следующий. Те, у кого хватило мужества, выбрали смерть. Те, кто были слабы - перешагнули Грань. Я осталась жить. Четыре долгих года в огне и крови. Четыре долгих года я жила местью. Потом, после окончания войны, меня забрал дядя.
  Мотнула головой, отгоняя непрошеные воспоминания.
  - Что это?
  Я поспешно провела рукой, поправляя волосы.
  Не дождавшись ответа, лорд протянул руку и убрал пряди с моего лица.
  - Я спросил, что это, леди Ирга.
  По виску вдоль уха спускался на шею тонкий кривой шрам, скрываясь под высоким воротом платья. Он доходил почти до ключицы. Обычно я прячу его - еще одно напоминание о боли. Но видно, сегодня такой день, что даже прическа выдает мои тайны. Не смея не повиноваться, я ответила
  - Один... - назвать его человеком у меня не повернулся язык. - Он промахнулся.
  Ну, да. Он хотел выколоть мне глаз, а я в этот момент пнула его со всей силой на какую способно отчаянье. Люди, даже самые маленькие, легче всего осваивают именно искусство сражаться. Удар пришелся вскользь.
  - Сколько вам было лет?
  - Десять.
  - Совсем ребенок. Это ему вы хотели отомстить?
  Не ему. И в десять лет я уже не была ребенком. А впрочем, какая разница?
  Лорд же понял мое молчание по-своему, хмыкнул и вдруг сказал:
  - Гварин. Зовите меня лорд Гварин. Серый Лорд звучит, знаете ли, весьма странно.
  -Тогда и вы не зовите меня леди. Не в моих правилах присваивать себе чужие титулы.
  - Хорошо, северная птичка, я буду звать вас Ирга-тон, - засмеялся он, легко встал и ушел. Мне показалось, что одним разговором с меня сняли кожу и заглянули туда, куда я и сама старалась не заглядывать.
  Что такое 'тон'? И зачем он назвал мне свое имя? Неужели хотел еще раз показать, что совсем не боится меня? Вопросов гораздо больше чем ответов. Я настолько удивилась, что ни у него, ни у Коррейна, не узнала про здоровье Крела. Все что я знала - это то, что он до сих пор жив
  Коррейн не вернулся и никто больше не проявлял желания со мной заговорить. Вероятно к счастью, потому что я чувствовала настоятельную потребность найти спокойный уголок, где можно привести в порядок растрепанные мысли. Поискала глазами Мелинду, но она была занята разговором, и я решилась не тревожить ее.
  По-моему, когда я выскользнула из зала, никто даже не повернул головы.
  
  
  Глава 9
  Этой ночью меня не мучили кошмары по той простой причине, что я вовсе не ложилась спать. Просто не удалось.
  Девушки, уверившись в своей безопасности, и в том, что у них есть выбор, заметно повеселели и осмелели. Расцвели. И по новообретенной привычке решили собраться у Мелинды, делясь впечатлениями прожитого дня. С каждой минутой их болтовня становилась все беззаботнее, смех все веселее, как будто бы с ним вместе они выплескивали скопившееся напряжение ожидания. Они отдохнули днем и не хотели покидать уже ставшее привычным общество друг друга ради ночного сна. Обсуждали кавалеров, решали, как скрасить время пребывания в замке.
  Я слушала их щебет почти отстраненно. Не слыша. Больше всего они напоминали мне стайку пичуг, которые щебечут, не пытаясь замечать притаившегося рядом кота. Их много, а он один. И каждая считает, что она в безопасности. Даже Мелинда. В отличие от них мне становилось все тревожнее. И виной всему был поспешное бегство из зала, в поисках тихого уголка, в который можно забиться. В одном из полутемных коридоров мне попалась ниша, в которой я и устроилась, упорно пытаясь выжать хоть слезинку. Для чего она предназначалась изначально, я не имею малейшего представления, но она просто идеально подходила для моих целей. Возможно, мне было бы легче сумей я выдавить из своих глаз влагу. Пар можно спускать по-разному. Бить посуду, ругаться, совершать безумства. Но мне недоступен был даже самый простой и безотказный способ: выплакаться. Непролитые слезы жгли меня изнутри огнем, рвали душу, а я усиленно пыталась выдавить их наружу.
  Может, поэтому, слишком занятая собой, пропустила приближающиеся шаги и голоса. Вернее, услышала, когда бежать было слишком поздно. В таком виде, бледную, растрепанную, в лучшем случае, меня примут за чью-то не обретшую покоя душу, выбирающуюся из стены, а в худшем - в свете недавнего суда опять поволокут к Лорду, обвиняя в колдовстве. Но если бы я знала, кто именно приближается ко мне, то не обратила бы внимания на такие доводы и тут же убралась бы с их пути. А теперь мне оставалось только замереть, стараясь не выдать себя ни малейшим движением и ожидая, когда собеседники, наконец, пройдут мимо. Шпионов не любят нигде. Враг может быть честным и достойным, почти таким же близким как друг. Шпион же никогда - он при любом повороте событий мерзкая крыса, и участь в случае поимки у него такая же. Кажется, я вжалась в стену, когда голос зазвучал совсем рядом.
  - Мой Лорд! Стражи вернулись из дозора, - несмотря на опасность момента и нелепость положения, в которое я себя загнала, мне вдруг захотелось глупо хихикнуть. Уже второй раз я подслушиваю ночной разговор Адера.
  Того самого, который самоотверженно защищал меня во время бури, доверчиво шел по Тропе, а потом с каким-то ледяным необъяснимым бешенством следил за мной на Суде Лорда.
  - Нашли прорыв Границы? - этот голос нельзя было не узнать, даже если бы Адер не назвал его.
  - Нет, мой Лорд! Граница цела. И еще слишком раннее время для охоты Тварей. Прежде такого не случалось
  - Ты понимаешь, Адер, что сейчас сказал? - Лорд был по-прежнему спокоен, но лучше бы он был полон ярости. Это ледяная непробиваемость пугала гораздо больше чем неконтролируемое бешенство.
  - Да, Гварин! Неужели ты решил, что я не замечу столь очевидного? Я сам учил тебя делать выводы, мальчик. Прекрати уже беситься. И так все разбежались по углам, чтобы не попасть тебе под руку или на глаза. Если Граница цела - это значит, что Твари уже внутри наших границ. И кажется, чувствуют себя здесь вполне свободно.
  - Не сердись. Я просто сорвался.
  Сорвался? Этот спокойный тон означает срыв? У него неправильное имя. 'Гварин' значит неукротимый, а он холодный, ледяной, он - Гваскерлен. Ледяной Лорд. Хотя, возможно на их языке это имя звучит несколько иначе.
  Молчание прерывалось только раздраженным звуком шагов. Потом Лорд продолжил.
  - Не просто внутри, Адер. Буря слишком близко к Барии, даже если нападение на невест случайность, если бы не разъезды стражников - неделю назад пал бы Форт Имп. Несколько опытных охотников не вернулись. Кто-то слишком хорошо знает, что и где происходит. Это либо предательство, друг мой, либо начало новой большой войны. Но, знаешь что страшнее всего?
  Он сказал это так обыденно, что я, съежившись в нише, и стараясь даже дышать через раз, не сразу осознала весь ужас сказанного.
  - Мой Лорд, вы же не думаете?
  - Именно так я и думаю. Кто-то свой. Ты ведь заметил, что я собрал в Доме всех, кто наделен моим доверием. Мне тоже интересно, кто воспользовался им таким образом. И еще один вопрос, которым стоит заняться в первую очередь. Если Твари тут, то где колдуны? Дым и огонь взаимосвязаны. Всегда.
  - Почему тогда вы оставили в живых сегодня эту ведьму, мой Лорд? Или вы думаете, что она тоже связана с происходящим. Тогда имеет смысл вытащить из нее все....
  - Прекрати.
  Этот бешеный рык заставил дрогнуть стены, а меня - перестать дышать. И впрямь, Гварин, неотвратимый, как горный обвал. Страшно представить, какие страсти бушуют под ледяной коркой спокойствия.
  - Но, мой Лорд...
  - Я сказал, не трогать ее. Она не ведьма. И не опасна. Умерь свой гнев, мы уважаем твою боль, но от этого не должны страдать другие.
  - Хорошо. Я понял. Но это не отменяет того, что следует отправлять гонцов...
  Конца разговора я не разобрала, собеседники свернули в боковой коридор. Но я еще долго сидела, не решаясь выбраться из своего укрытия.
  Услышанное в очередной раз перевернуло мое представление о происходящем. Во-первых, я понимала, почему Серые так суровы и насторожены. Для них война никогда не кончалась. У этих воинов, оказывается, тоже есть своя Грань. Граница. Неужели так будет случаться каждый раз, когда мне захочется подумать, что я наконец-то в безопасности.
  Потому-то и сердилась я, слушая девичью болтовню. Хмурилась. Но они не обращали на это никакого внимания и только ближе к рассвету разошлись по комнатам.
  Я уяснила для себя из разговора еще одно. Таинственный 'Он' о котором упоминалось в первой, из подслушанных мной ночных бесед - это Лорд. Только о нем с таким уважением мог бы отозваться Адер. Но в свете открывшихся мне знаний, возможность того, что Лорд обратит внимание на мою кузину, казалась малозначительной. Думаю у девочки достаточно ума, чтобы понять, счастье намного важнее высокого положения и власти, и обратить внимание на тех, у кого сердце не заковано в лед. А Лорд, как мне кажется, не из тех, кто будет применять к женщине силу. Хотя в его присутствии все настолько робеют, что он может даже не заметить попыток сопротивления...
  О чем я совсем не думала, так это о ненависти Адера. Здесь у всех свои счеты к колдунам, а мне не впервой чужая ненависть. Просто отметила для себя, что следует быть осторожней.
  Хотя ночью я так и не заснула, новый день прошел вполне безмятежно. А за ним следующий. И еще один. Лорд уехал из замка с отрядом первым же утром, а Адер так откровенно избегал встреч со мной, что присутствие на общих трапезах меня совсем не тяготило. Остальные меня почти не замечали, поглощенные ухаживанием, общением или иными делами. Немного жаль было того, что Коррейн уехал из крепости вместе с Лордом.
  Крел пришел в себя на третий день, как скороговоркой сообщил мне остановленный более-менее знакомый Серый. Но он пока слаб и находится под постоянным присмотром Айнарры.
  Мелинда больше не требовала моего постоянного присутствия рядом. Наоборот, всячески уворачивалась от него, смеясь, что я веду себя как дуэнья или чопорная старая дева. Но я отпускала ее только уверившись, что кузине не грозит никакая опасность. Хорошо осознавая, что безмятежные дни, лишь затишье перед очередной бурей, готовой беспощадно ворваться в мою жизнь, я все равно наслаждалась ими, и все неожиданно появившееся свободное время проводила, бродя по замку, исследуя все уголки. Эта каменная громада заворожила меня с первого взгляда, словно зовя раствориться в ней без остатка.
  Но, каждый раз, просыпаясь утром после ночи кошмаров, мне стоило немалых усилий убедить себя, что внутри замка действительно безопасно - он надежно защищен. Я прокрадывалась к узкому окошку-бойнице из которого видны были замковые ворота и рассматривала въезжающие и выезжающие отряды Серых. Лорд, который не захотел отсиживаться за крепостными стенами так и не появился. Я знакомилась со слугами, считала ступени на лестницах, заглядывала во все открытые помещения.
  Четвертый день пребывания в замке был так же безмятежен, как и предыдущие. До вечера. Снег за окном, уют, тепло кухонного очага, вокруг которого снуют деловитые повара - все вгоняло меня в состояния дремы наяву. Так бывает иногда на рассвете, когда трудно осознать, где кончается сон и начинается реальность. На кухне меня почти сразу признали своей, почуяв родственную душу и подкармливали вкусностями и местными новостями, из которых я узнала, сколько котят появилось у рыжей кошки, что дочь главного повара строит глазки молодому начальнику стражи, а солонина в этом году удалась. Умиротворенная таким прекрасным времяпрепровождением я шла к своей комнате, из чистого упрямства лениво догрызая сладкий пирожок. Несколько голодных лет оставили по себе помимо прочего неистребимую привычку наедаться впрок. Постепенно я с ней справилась. Почти. Отказаться съесть еще один пирожок с вареньем из ягоды я была не в силах. Этим я и занималась, когда почуяла отголосок творимого волшебства...
  В замке! В сердце защитных сооружений этого края! У всех под носом! Кто-то! Творил колдовство! И шло оно от комнаты Мел.
   Я все еще тверда в уверенности, что герои в нашем мире - редкость, ископаемое. А персонажи баллад и вовсе придуманы. У меня, как и у любого другого человека, нет непреодолимой склонности пожертвовать собственной жизнью. В обычных обстоятельствах, почуяв отголосок колдовства находящихся за Гранью, я бы кинулась за помощью. К стражам, к Воинам, к Владеющим Силой. Но сейчас речь шла о жизни той, которую я обещала защищать и беречь.
  Мелинда! Там Мелинда, если... Я боялась подумать о том, что с ней может быть что-нибудь не так. Что я могу не успеть. Собственная беспомощность меня сейчас совсем не волновала. И к стыду своему должна признать, что в тот миг мне было все равно, что творится с остальными и где они сейчас. Нагло врут те, кто заявляют, что переживают за весь мир. Я волновалась только за кузину.
  Рванувшись вперед, я толкнула дверь со всей доступной силой, понимая, что если она закрыта, то мои усилия бесполезны - двери здесь под стать всему остальному, нерушимые, хоть тараном выбивай. И влетела в комнату руками вперед, с трудом останавливаясь, и кажется задев кого-то плечом...
  Дуры! ... Остальные выражения, которые мелькнули у меня в голове, не полагается знать приличным девушкам, и я не буду их повторять. Впрочем, этот груз нисколько не отяготил моей совести. Я просто не могла подумать ничего вежливей, а слова застряли где-то в горле, вырвавшись только невразумительными восклицаниями. Эти... эти...они решили погадать! Гусыни!
  Собрались в кружочек, дождались темноты и луны, расплели косы, зажгли свечи перед зеркалом, сели кружком. Песенку спели:
  'Суженый-ряженый,
  Явись ко мне наряженный.
  Жизнью мне положенный
  Судьбою привороженный.'
  Так развлекаются необразованные девушки в глухих деревнях, где на такое смотрят сквозь пальцы, но никак не просвещенные аристократки на границе с Запретным Краем. Неужели они и впрямь полагают, что с той стороны зеркала на них глянет судьба? Или ни разу не слышали об опасности баловства со стихиями?
  Я влетела в комнату как раз тогда, когда Бекка, (а кто еще из них мог быть зачинщицей творящегося безумия?), в одной рубахе с распущенными волосами, подошла к зеркалу, держа в руках свечу. Не меньше десяти пар глаз следили за ней из полумрака с возрастающим любопытством. Ну хотя бы не все, у кого-то хватило ума не участвовать в этой авантюре. С них бы сталось. Мое появление отвлекло их только на миг. Бекка тут же вернулась к прерванному занятию. Запела снова:
  ' Суженый -ряженый...'
  В темноте зеркальной глади шевельнулось нечто и я не стала дожидаться окончания куплета. Подхватила кувшин с водой и выплеснула, стараясь попасть одновременно на свечу и на зеркало. Темное нечто в глубине полированного метала отпрянуло, раздраженно зашипев. Свеча погасла. А что при этом часть воды досталась самой Бекке - я не в обиде. Глядишь, в следующий раз хоть немного подумает о том, что делает.
  Все головы, несколько напуганные неожиданным поворотом событий, повернулись ко мне.
  - Что вы делаете, леди? До Запретного края рукой подать. Вам так не терпится познакомиться с его обитателями, что вы решили позвать их в гости? Чему вас учили родители? - накинулась я на них разъяренной змеей, по-прежнему сжимая в руках уже бесполезный кувшин.
  Девушки оторопело молчали. Похоже, в их прелестные головки только сейчас начала закрадываться мысль о том, что такие развлечения не так невинны, как казалось изначально.
  И ведь все они умны и образованны. Вернее каждая по-отдельности. Почему, когда юные леди собираются вместе числом более трех они резко и необратимо глупеют?! Зла не хватает!
  - Осознали? А теперь марш по комнатам. И до утра чтобы ни одна не высовывалась? Ясно?
  В ответ нестройный кивок.
  Но уйти никто не успел.
  Потому что в этот момент дверь в очередной раз распахнулась, и на пороге комнаты объявились долгожданные Серые, возглавляемые Адером, на лице которого ясно виделась непреклонная решимость расправиться со всеми колдунами. Если придется, то голыми руками.
  Картина открывшаяся его взору была неописуема. Я, злая и растрепанная, с пустым кувшином, в кругу из горящих свечей. А у моих ног, прямо на полу девицы в белых рубахах, с выражением обиды и испуга. Ни дать, ни взять, невинные жертвы.
  Если у Адера и сохранились ко мне остатки добрых чувств за спасение побратима, то сейчас они благополучно умерли. Истолковать происходящее, особенно зная последние события и подслушанный мной разговор, можно было только не в мою пользу.
  Седоусый Серый хищно и торжествующе улыбнулся и весьма однозначно потянул из ножен меч. Я медленно, стараясь двигаться плавно, подняла перед собой раскрытые ладони. Бесполезный кувшин скользнул вниз и остался лежать у ног горкой глиняных черепков.
  
  Глава 10
  Сталь дружелюбна, десятый раз повторила я про себя. Наивно полагать, что все вещества одинаковы, если они различаются даже на взгляд. Серебро похоже на губку, оно впитает любую силу и добрую, и злую, а потом так же легко ее отдаст, железо - равнодушно, к нему не прилипнет ничего, медь - злопамятна, бронза - строга и тепла, золото проявляет суть - усиливает сильного и ослабляет слабого. А сталь, несомненно, дружелюбна. В ней огонь горна и тепло человеческих рук.
  В хорошем оружии, особенно, созданном Творцом, несколько месяцев, а то и лет работы, душа мастера. Сталь - честна и я не боюсь ее. Меч Адера, опасно упирающийся в меня, мог стать смертью, а мог - спасением. Он дышал человеческими чувствами. В Запретном Краю не найти и кусочка стали, у них всякие другие металлы: серебро, железо, золото. Но не сталь, пропитанная жаром, потом, трудом и огнем. Она не переносит рядом, и не принимает на клинок никакого колдовства, и спокойна только в человеческих руках. Меч, в любых других обстоятельствах грозное оружие, неожиданно оказался единственной возможностью оправдать себя.
  Никто в комнате не произнес ни слова. Я молчала потому, что оправдываться под горящими ненавистью взглядом во-первых бесполезно, во-вторых - глупо. Адер - зная, как нелепо и фальшиво объяснять обреченному, как и за что именно ему предстоит умереть. Остальные же не решались вмешаться в наше молчаливое столкновение, словно боясь подтолкнуть кого-то из нас к действию, а может, и не до конца осознавая происходящее.
  Медленно и плавно, стараясь лишний раз не вздохнуть даже, я положила сначала одну, а потом другую ладонь на меч, сжимая ими серебристую полосу и осторожно, очень осторожно стала потихоньку отодвигать ее от собственного горла.
  Серый, столько лет воевавший с Тварями и их создателями, не мог не понять, что именно я сейчас демонстрирую ему и всем находящимся в комнате. Холодное бешенство и злость стали уходить из его глаз, подчиняясь голосу разума, по мере того, как мои руки спокойно держали лезвие, не испытывая при этом никакой боли.
  Конечно, есть обряды, не требующие ни Дара, ни той грязной силы, которую получают перешагнувшие Грань. Из тех, например, что сегодня проводили девушки, или несколько дней назад сотворила я. Обереги, которые хозяйки поют новому дому, клятвы скрепленные кровью, да мало ли их. И уж во всяком разе сталь не может различить чистоту намерений, отделить доброго человека от дурного. Она лишь сообщала сейчас во всеуслышание, что я не принадлежу к жителям Запретного Края, заявляла, что не чует во мне врага. Хотя я знала, стоит мне порезать руку, и капли моей проклятой крови зашипят на стали, являя миру совсем другой результат.
  И Адер поверил своему мечу. Опустил оружие. Я больше не видела перед собой взбешенного воина, лишь усталого человека, на которого в отсутствие Лорда свалилась непомерная ответственность за всех обитателей замка, и он, надрываясь под этой ношей, мечтая вернуться к привычному порядку вещей, пытался сделать все правильно. Я понимала, что ненависть его к любым порожденьям Тьмы оправдана, здесь каждый имеет к ним личные счеты, но все же, хотелось в его глазах не относиться к исчадиям зла. Я даже себе не признавалась до сегодня, насколько важно для меня мнение этого седого, битого жизнью воина. Как-то неуверенно Адер поднял руку ко лбу, провел по нему, откидывая назад волосы, выдав этим жестом свою растерянность, и почти мирно спросил:
  - Что здесь происходит?
  Еще один вопрос из тех, на которые нельзя ни ответить правду, ни промолчать. Последнее время жизнь богата на них. Сказать, что девушки решили погадать, или что они привораживают женихов? Вряд ли в этих краях, такое развлечение считается невинной детской шалостью.
  Взять вину на себя? На мне и так ее немало. Я видела, что по мере молчания, ушедшая было из глаз Серого настороженность, снова стала зажигаться недобрым огоньком. Если бы здесь оказалась хоть одна женщина, она бы сразу увидела, что здесь происходило! Все женщины когда-то были юными романтичными дурехами. Женщина. Айнарра! Вот оно - простое решение.
  - Я не скрываю, происходящего, и не пытаюсь выкрутиться Адер, просто не знаю, как правильно объяснить словами. Но если это возможно, прошу позвать сюда Айнарру, чтобы госпожа Владеющая подтвердила, что происходящее не несет в себе никакой опасности.
  Похоже, ответ оказался правильным. Настороженность снова исчезла, а сам Серый, шумно выдохнув, шагнул в сторону, открывая нашему взгляду Владеющую, которая все это время стояла надежно защищенная от происходящего его широкой спиной. Думаю, именно она почуяла колдовство и всполошила воинов.
  Женщина пробежала взглядом по всему помещению, заглянула в мое лицо, подошла к зеркалу и дотронулась до его мокрой глади, поймав на палец каплю. Заметила горку черепков у моих ног. Подняла свои чистые, наполненные доброжелательностью глаза и неожиданно подмигнула. После чего повернулась к воинам и ворчливо, как старая тетушка стала выгонять их из комнаты. Адер, блюдя командирский авторитет, еще пытался остаться на месте, надеясь получить исчерпывающие и понятные объяснения, но решительно подталкиваемый в спину, тут же оказался за порогом. Как только последний Серый был выдворен, Айнарра решительно захлопнула дверь и повернулась к девушкам. От добродушной тетушки не осталось и следа. Теперь перед нами стояла суровая наставница.
  - Надеюсь, вы получили хороший урок, и объяснять ничего не нужно.
  От ее тона хотелось провалиться со стыда.
  Сжала мое плечо:
  - Молодец.
  Руки у нее были правильные. Сухие, крепкие, теплые, с бугорками мозолей и первыми морщинами, темные от многолетнего загара. От Владеющей пахло травами и чистотой. Так же пахло от мамы. Я вдохнула этот родной, почти позабытый запах. Айнарра понимающе похлопала меня по плечу, и ушла. А я под виноватыми взглядами расходящихся по комнатам девушек, стала собирать с пола черепки.
  Глядя на вереницу покидающих спальню невест, я мимолетно порадовалась, что среди них не оказалось Аллии, все же эта девушка очень здравомысляща. Полагаю, именно благодаря ее усилиям, часть невест не стала принимать участие в опасных забавах. Так же мимолетно поймала полный гнева и презрения взгляд Бекки, передернула плечами. Боюсь, что эта барышня доставит всем немало хлопот. Она своенравна и злопамятна. Не то, чтобы я опасалась мести, Бекка не способна на настоящую сильную ненависть, но такие как она, не брезгуют делать гадости исподтишка, так что придется быть осмотрительней. Мне еще нескоро простят кувшин воды, и уж тем более, обидные слова.
  Что удивительно, Мелинда, в отличие от остальных, не чувствовала за собой никакой вины. И эта ее черствость резанула меня неожиданной болью. На вопрос, почему она согласилась участвовать в гадании, кузина ответила, что, мол, было интересно попробовать, и что, нет, они ни в чем не виноваты - ведь ничего же не произошло. А если бы не я, так и вовсе никто бы ничего не узнал. Мои попытки объяснить закончились провалом, Мелинда сослалась на усталость и головную боль после таких волнений, и предложила перенести все лекции на следующий день.
  А утром вернулся отряд Лорда с новостями, и, озабоченные важностью этого известия, девушки предпочли забыть о ночном переполохе. Я не сомневалась, что Лорду Гварину между прочими делами доложат об этом досадном происшествии, но, полагала, что Айнарра, все исчерпывающее объяснит, и никаких последствий ни для меня, ни для остальных это событие иметь не будет.
  Терзаемая по ночам кошмарами, я старалась ложиться как можно позже, а заодно и просыпалась чуть ли не до света, наблюдая за жизнью замка, и постепенно начиная понимать его обитателей.
  У Серых оказались чудные порядки. Во-первых, тут воспитывали детей, которые свободно перемещались по всей территории почти без ограничений. Потому что за ними чутко и строго следил каждый глаз, в пределах видимости которого они появлялись. Детишек было немного. Человек десять - двенадцать, самому старшему было немногим больше одиннадцати. Они веселой стайкой появлялись и исчезали в самых неожиданных местах. Впрочем, мальчики, несмотря на юность, приучались к воинскому делу, а девочки наставлялись во всяких женских обязанностях. Как я поняла, как только малыши достигали достаточного возраста, чтобы обходиться без родителей, взрослые отвозили их под защиту надежных стены большого замка, который сами серые называли Главным Домом. Женщины если хотели, могли оставаться тут же. Но значительная часть их предпочитала оставаться рядом со своими мужьями. Такие вот 'детские гнездышки' существовали еще в трех или четырех крупных замках расположенных вдоль границы, да в нескольких фортах воспитывалось по двое-трое малышей. Детей как сокровища, берегли от опасностей Границы. Подростков не было совсем. По крайне мере на глаза мне они не попадались. А те, кто уже достигли пятнадцати лет считались взрослыми и разделяли со всеми Серыми их трудные обязанности, не получая никаких поблажек.
  Странными в замке оказались не только порядки, но и двери. Любые из них: те, которые вели в жилые комнаты, в кладовые, подвалы, погреба, были сделаны из крепчайшего, толстого и очень дорогого дерева, а нередко еще и дополнительно окованы. Как будто за каждой дверью можно было обороняться от врага, в случае необходимости.
  Еще во время отсутствия Лорда я забрела на конюшню проведать мою старую верную подругу. И познакомилась с роскошным диким зверем, сверкающим бешенными глазами и подпускающим к себе только старого конюха.
  Я, откровенно говоря, не люблю лошадей. Побаиваюсь. Они для меня слишком норовисты. Мне стоит большого труда справляться с их гордостью и силой. Только старые клячи, вроде моей непонятного окраса Аниты, подчиняются такой трусихе. Мой идеальный зверь - молчаливый и покорный ослик. Но смоляной дикарь в деннике покорил меня с первого удара копытом о стену стойла. Будь этот конь человеком, я бы растеклась счастливой лужицей у его ног, считая за величайшее счастье любой подаренный взгляд. Хитрый зверь это ясно почуял и с царственной небрежностью принимал мое поклонение, снисходительно беря с ладони, приносимые в качестве дани хлеб и морковь. Иногда он позволял коснуться его шелковистой морды и язвительно выслушивал мои восхваления. Конечно, навещая его каждый день, я не забывала и про Каниту, но тянуло меня сюда по утрам, именно желание еще разок взглянуть на прекрасного великана. Теперь утренний поход на конюшню стал частью моей жизни.
  Наутро после глупого гадания, поднявшего переполох, когда вернулся с отрядом Ледяной Лорд, я именно там и пребывала. И едва успела выскочить, заслышав стук множества копыт о камень, которым был мощен двор.
  Я увидела Коррейна, раскрасневшегося от долгой езды, и улыбнулась ему, приветливо махнув рукой. Он поймал мой взгляд и вернул улыбку.
   - Очень похвально, леди Ирга, что вы потрудились проснуться, чтобы встретить вернувшихся из похода мужчин, - прозвучал над ухом знакомый холодный насмешливый голос. И он опять назвал меня 'леди'.
  Лорд уже успел спешиться и теперь наблюдал, стоя рядом, как я меняю цвет лица от бледного к красному и обратно, откровенно забавляясь зрелищем.
  - Ну что же вы молчите? Или от страха слова приветствия вылетели из вашей прелестной головки?
  - Я приветствую вас, Лорд Гварин, - церемонно склонилась я. Пусть не надеется вывести меня из себя.
  - Ну, что же. Долг общения можно считать выполненным. Обычно вы еще молчаливее, северная птичка.
  И ушел...
  
  Подходила к концу первая неделя нашего пребывания в замке, и я уже стала привыкать к царящим здесь порядкам. Дни, как мне кажется, похожи на бусины. Когда начинаешь низать новую нить, несколько первых кажутся особенными, различаются одна от одной, но после седьмой или восьмой становятся все на один вид. Разве что какая из них будет отличаться цветом или размером - и привлечет внимание. Вот и мои дни, такие удивительно похожие, спокойно потекли.
  
  
  Продолжая походы по замку, в одной из открытых комнат я наткнулась на табурет. Совсем простой, с незамысловатой резьбой по бортику и уже не новый. Но от него исходило тепло. Знакомое тепло, такое же, как от заколки. Мне захотелось проверить догадку, и я подошла, желая найти знак мастера. А чтобы не чувствовать себя неловко, если кто застанет меня, вертящей в руках мебель, прикрыла дверь, оставив лишь маленький зазор, из которого тянулся лучик света.
  Когда в лучик попала чья-то тень, я стояла с перевернутым табуретом в руках. И пыталась придумать логическое объяснение поступку. Но оправдываться не пришлось, потому что застукал меня Крел. Он был еще слаб и бледен, но вполне уверенно держался на ногах. И голос звучал бодро.
  Он улыбнулся, поставил на место табурет, который я от неловкости не сразу выпустила, и неожиданно поцеловал мне руку. С ума сойти. Никто никогда не целовал мне рук.
  - Я помню, как вы вели меня по Тропе, - просто сказал Серый. Я промолчала, а он не дождавшись ответа, продолжил:
  - Госпожа Ирга. Думаю, нет смысла говорить, что я благодарен вам. Долг жизни неоплатен. Но если есть что либо, что я могу сделать для вас, стоит только сказать.
  От его слов, от его жеста я пришла в некоторое смущение. Никто не обращался со мной столь уважительно, как он. Видя мою растерянность, Серый тут же перевел разговор на более спокойную тему:
  - Как вы находите замок?
  - Он красив. Хотя я еще и не успела его осмотреть до конца.
  - Я могу, если пожелаете, устроить вам прогулку.
  - Вам еще нельзя долго ходить. Ваше ранение...
  Он рассмеялся.
  - Беспокоитесь за меня?
  Я кивнула. Настроение резко улучшилось. Похоже, я умею наживать не только врагов, но и друзей.
  - Не бойтесь. Куда бы вы хотели пойти?
  - В библиотеку.
  Без книг я скучала. Их запах, тяжесть, шелест страниц. Не чтение даже, а просто присутствие книг рядом восхищало меня. А самостоятельные поиски ее ничего мне не принесли.
  Этот Серый разительно отличался от своего брата. Тепло и холод. Если бы не одинаковые носы, я бы никогда не подумала, что между ними есть родство. Крел не делал ничего особенного, но, даже просто идя рядом с ним, я ощущала себя принцессой крови. А Лорд - я почти ненавидела его из-за насмешливости, властности и чего-то, чего сама не могла объяснить. Это не считая того, что была подчинена ему Клятвой.
  Библиотека в замке оказалась удивительной. Крел уселся в кресло и наблюдал, как я восторженно замерла между полками, уставленными тяжелыми переплетами - как бы он ни храбрился, путешествие вверх по лестницам отняло у него иного сил . А я уже ни на что не обращала внимания, погрузившись в знакомый мир тепла.
  В себя меня привел голос, холодный, очень знакомый, и все такой же насмешливый:
  - Брат, не рано ли ты встал?
  - Мне стало скучно. И я любезно согласился показать госпоже Ирге библиотеку.
  - Уверен, что упомянутая госпожа отлично справится без тебя. А тебя уже ищет Айнарра. И если ты не поторопишься, то боюсь, она еще долго не выпустит тебя на волю.
  Крел не стал спорить:
  - Ладно, Гварин. Но не думай, что я долго собираюсь отлеживаться
  Лорд грузно опустился в опустевшее кресло. Я тоже хотела было покинуть комнату, вслед за Крелом. Вопрос догнал меня у двери.
  - Так тебя интересует библиотека или мой брат?
  Я спокойна и воздержана, почти равнодушна, но Лорд одни своим присутствием умеет вызывать во мне ярость. Я резко развернулась, оказавшись лицом к Серому, и проглотила свою дерзость, уже готовую сорваться с языка.
  Он очень устал. Под глазами пролегли тени. Все-таки, этот человек держал на своих плечах слишком много ответственности. И последние дни едва ли много спал. Мне неожиданно захотелось поддержать его.
  - Лорд Гварин, - тихо сказала я. - Вам надо отдохнуть.
  - Думаешь, что я смягчусь от твоих слов? Надеешься завоевать доверие?
  Усталость сделала его грубым.
  - Я не ищу ни вашей благосклонности, ни чьей-либо другой, несмотря на ваши обвинения. Но этим землям нужен живой и сильный Повелитель. А у вас сейчас не хватает сил даже проявить обычную вежливость.
  Сказала, и сама испугалась своей дерзости.
  А Лорд не обиделся.
   - Может, расскажешь, что на самом деле произошло позавчера ночью? Адер мычит нечто маловразумительное, Владеющая раздраженно отмахивается из-за того, что я отвлекаю ее от дел. А юные леди замирают от страха, стоит мне просто глянуть в их сторону. Просветите меня хоть ты, Ирга-тон.
  Как я могла подумать, что Лорд решил поговорить со мной без причины? Но с ним я была откровенна, рассказав все без утайки. Почти. Слушая меня, Лорд убрал куда-то свою язвительность, становясь похожим на обычного человека, и, может, именно поэтому я решилась спросить его, зачем он намеренно дразнит меня. В ответ этот невыносимый человек только рассмеялся. Я уже было пожалела, что задала вопрос. Но, Лорд, наконец, снизошел до ответа:
  - Ты злишься на мои шутки, маленькая птичка. А когда ты сердита, злость заставляет тебя забывать о страхе. Вы сами отдали нам эти земли - и все же ненавидите нас. Думаешь, мне приятно, каждый день ощущать вокруг себя дрожащих от страха женщин?
  Он был до отвращения прав во всем. А мне нечего оказалось возразить.
  - Опять молчишь, - по своему истолковал это Лорд. - Я не хотел обидеть тебя. Стоит кому-то не согласиться с тобой, и ты тут же прячешься, как улитка в раковину. Лучше скажи, чем мне занять такую толпу девиц?
  - А чем вы занимали их раньше, лорд? - спросила я с любопытством.
  - Ничем. Я их отсылал в другие замки. И владетели сами разбирались с ними. Сейчас же слишком неспокойно. И я не могу рисковать их жизнями и жизнями их будущего потомства. Колдуны раньше, чем обычно открыли сезон охоты. И это неспроста.
  Я удивилась такой откровенности.
  - Зачем вы говорите это мне?
  - Ты в силах понять опасность происходящего, Ирга-тон, и удержишь девушек от глупостей, похоже они прислушиваются к словам. И все же чем мне занять толпу девиц?
  Приставьте их к работе, вертелось на языке. Но я вздохнула и стала перечислять достойные занятия для юных леди.
  Странное впечатление оставил по себе этот разговор. Лорд внимательно слушал мои советы, переспрашивал, пару раз даже улыбнулся. Как будто в этот момент он отложил бремя власти в сторону. Как будто в нем уживались два совершенно разных человека.
  А клеймо я, кстати, нашла. На одной из ножек табурета несколькими штрихами была обозначена ирга.
  
  Глава 11
  Приметы бесполезны. Небо не обрушится на землю, если услышав днем сову, не прочитать обережную молитву или в день очищения вместо купания вываляться в грязи. Множество раз, только на моей памяти, люди забывали не только о приметах, но и о законах, а порой и о собственных убеждениях. Но есть такие, к которым, как показала вся моя прежняя жизнь, лучше заблаговременно прислушаться. Потому что они не врут. Это не те суеверия, которым так подвержены мнительные барышни. Я называю их знаками судьбы.
  Если кто-то пускается в откровенные беседы, значит, ему требуется от тебя нечто, что нельзя получить иными путями.
  Когда вокруг ничего не происходит, то стоит быть готовым к любым последствиям.
  Примета третья прибавилась совсем недавно - если юная леди мечтательно вздыхает, загадочно улыбается, и у нее ни на что не остается времени, то с определенностью можно сказать, что эта девушка влюблена.
  Что касается второй приметы, тут я понимала чего ожидать. Войны.
  А вот первая поставила меня в тупик. Зачем Лорд Гварин решил говорить со мной откровенно? Я не могла представить себе, чтобы усталость ослабила его постоянную бдительность настолько, чтобы развязать язык. И не обманывалась его благосклонным отношением. Вероятно, он преследовал некую цель, но если так она была неясной для меня.
  А третья примета. У меня появился отличный шанс ее проверить...
  Моя кузина, похоже, определилась с выбором. Широкоплечий воин, с которым Мелинда разговаривала в первый же вечер, Мойран, завоевал ее благорасположение. Мне он не понравился своей надменностью, но сестра видела в нем блистательного кавалера и красивого мужчину в расцвете сил. Ни Коррейн, ни Крел не попали в круг ее интересов, хотя я втайне надеялась на это. С другой стороны, Лорд, к счастью, тоже не проявлял к моей кузине своего отношения, чего я опасалась, памятуя бессонную ночь по дороге в земли Серых. Вряд ли такой союз смог бы принести счастье кому-нибудь из них.
  Мечтательное настроение сопровождало Мелинду теперь почти постоянно. Она вскакивала рано утром, наряжалась и убегала. В комнате появлялась лишь для того чтобы переодеться к обеду, ужину или к иному мероприятию. А также для сна, который казался ей слишком расточительной тратой времени. Я сделала несколько, впрочем, не слишком усердных попыток убедить кузину в том, что ей следует вести себя осмотрительнее, но та с удивительной легкостью пропустила мои советы мимо ушей, более того, четко попросила не вертеться рядом во время их общения, поскольку ее избранник в состоянии позаботиться о невесте без моих скучных нравоучений.
  Что ж не могу сказать, что я была слишком огорчена. А поскольку Серые показали себя людьми с твердыми принципами и строгими правилами, совсем не опасалась, что Мойран может как-то обидеть мою подопечную. Не боялась я и того, что молодые люди зайдут в своих чувствах дальше дозволенного, нравы в этом заснеженном краю суровы так же, как и климат. Меня больше беспокоило, что Мелинда, весьма благоразумная и спокойная, воспылала неожиданно к Серому романтическими чувствами и эта влюбленность порой затмевает ее рассудительность. Что если это чувство кончится так же быстро, как и появилось? Хотя, с другой стороны, было бы гораздо хуже, если бы Мойрану пришлось петь серенады или сочинять стихи, пытаясь привлечь к себе ее внимание. Приходилось признать, что хотя я и не была в восторге он выбора Мел, Серый вел себя более чем разумно, стараясь удержать симпатии моей сестры спокойными проверенными методами вроде прогулок и подарков. В уме я оказать ему не могла. Успокоенная, таким образом, относительно дальнейшего будущего Мелинды, я, наконец, нашла применение и себе.
   Айнарра пустила меня в свою вотчину - в уходе за больными и ранеными, а также в заготовке впрок лекарств, повязок, зелий, свободные руки оказались существенной помощью. Особенно такие, что сумели бы ловко шить и бинтовать, и их владелицы к тому же не были особо брезгливы и могли отличить мяту от пустырника. В месте, где пахло знакомыми настойками из трав, где шла непрерывная борьба за жизнь мне были рады.
  Забрела я к целителям совсем не случайно. Владеющих Силой слишком мало, а исцеление достаточно трудная вещь, чтобы заживлять бесследно все подряд раны и моментально излечивать болезни вплоть до насморка. Находясь под защитой замковых стен, куда, в отличие от девушек, прибыла пусть и из безысходности, но по собственной воле, я считала себя должной как-то помочь Серым охраняющим мою жизнь. А то что они нуждались в помощи, было несомненно - обессилевшая Айнарра, уставший от недосыпания Лорд, постоянно уезжающий в составе отрядов Коррейн, раненые, пусть понемногу, но все же появляющиеся во владениях Айнарры, примеров было множество и у всех были лица и имена.
  Здесь я чувствовала себя не просто полезной - необходимой. И впервые за долгие годы по-настоящему свободной. Несмотря на клятву Жизни, на угрозу войны, на непривычное окружение, я нашла место, где чувствовала себя своей, где все было понятно и просто. Теперь я сама не могла дождаться, когда кузина убежит на свидание, чтобы тут же рвануть к Айнарре.
  Владеющая Силой поначалу неусыпно бдела за каждым моим действием, но уверившись, что я знаю, что делаю - перестала. Просто сообщала, что и как должно быть сделано. Молоденькая Владеющая оказалась ее племянницей. С ней мы близко не подружились, но сработались. Приветливо кивая и обмениваясь ничего не значащими словами, как люди, которые волею обстоятельств вынуждены обходиться обществом друг друга. Увидев, как спокойно относится ко мне старшая Владеющая, Ленда перестала коситься на меня и спокойно воспринимала, если мне случалось вдруг задать ей вопрос.
  Травы, зелья, повязки - все это было знакомо мне с детства. Я впитала когда-то эти знания с молоком матери и пробуждением Дара. Пусть и давно, но я была Владеющей, и, хотя с тех пор прошло полтора десятилетия, знания и навыки возвращались так быстро, как будто никуда не уходили.
  Уход за больными дал мне еще одно очень важное преимущество - возможность пропускать время от времени, общие обеды и вечерние трапезы, которые меня тяготили, отговариваясь занятостью.
  Может показаться, что за всеми перипетиями и сложностями, которыми так обильно окружила меня судьба, я стала забывать, о своих прямых обязанностях - заботе о своей госпоже. Но вечеров, и тех из совместных трапез, которые я проводила в обществе, если можно так выразиться, 'сватающихся', хватало, они невольно давали обильную пищу для размышлений.
  Где-то на краю сознания я отмечала, хотя и не слишком интересуясь, поведение других девушек. Например, что вокруг Аллии ходят сразу два кавалера, но она ровно и спокойно общается с обоими, не отдавая ни одному предпочтения, поскольку сама еще не определилась с выбором; маленькая и хрупкая Ситтия забавно краснеет и смущается, а Бекка, хотя и завоевала для себя одно сердце, не против покрутить хвостом в надежде привлечь более выгодного жениха. Бекка вообще оказалась неприятно расчетлива и злопамятна. После ночи гадания она перестала здороваться со мной, демонстративно проходя мимо, как будто я пустое место. Ее злость меня не трогала, сделать что-то настолько гадкое, чтобы серьезно задеть меня, вряд ли она решится, но я отметила, что стоит быть с Беккой осторожнее, чтобы мелочная злопамятность не повредила и Мелинде
  Лорд Гварин видимо воспринял мои советы очень серьезно, постаравшись, насколько позволяло напряженное полувоенное положение, разнообразить жизнь леди. Хотя суровые пограничники не были обучены всем тонкостям фигур, все же вечер танцев доставил девушкам немало радости. С немалым удовольствием девушки также отнеслись и к возможности выезжать на прогулки, пусть даже и с солидным отрядом охраны. Я на такое не решилась. Зачем лишний раз искушать судьбу? Для прогулок мне вполне хватало замка.
  После странно-откровенного разговора в библиотеке, Серый не стремился больше общаться со мной, и, хотя, время от времени, я ловила на себе его желтый взгляд и получала очередное насмешливо-холодное замечание, часто сказанное при всех, объяснялось это скорее тем, что ему понравилось дразнить меня, как порой дразнят щенков, смеясь их неумелому рычанию. Он ни разу больше не задевал меня так, как в первые дни, чтобы я вышла из себя или начала дрожать от страха. Могущественный Лорд считал свою цель выполненной, когда ему удавалось вытянуть из меня высказывание длиннее десятка слов. Получив желаемое, Гварин сверкал медовыми искорками в хищных глазах, и больше не тревожил моего покоя до следующей встречи.
  Обычными же моими собеседниками оказывались Коррейн или Крел, который уже достаточно оправился от ран, чтобы Айнарра выпустила его из под своей бдительной опеки, разве что иногда чуть морщился, если доводилось совершать резкое движение. Иногда мне казалось, что они договорились между собой не оставлять меня в одиночестве.
  Не могу сказать, что какой-либо из этих разговоров запомнился мне особо, но искренняя теплота была очень ценна для меня. Когда же Мелинда неожиданно попыталась пошутить по поводу того, сколь блистательных кавалеров мне удалось завоевать, я очень удивилась. Ни первого, ни второго я не воспринимала в таком качестве. Коррейн был мальчишкой, и дело не столько в возрасте, сколько в жизненном опыте, а с Крелом нас связывали совсем иные отношения. Это трудно объяснить, но побывавшие вместе по Ту Сторону могут быть либо совсем чужими, как это случилось со мной и Адером, либо очень близкими, но никак не равнодушными. Потому что, находясь вместе на Тропе, люди невольно узнают друг о друге нечто сокровенное, тайное, как будто обмениваются частицами друг друга. Я даже не задумывалась о том, что кто бы то ни было, может неправильно истолковать происходящее. Замечание Мелинды заставило меня обратить внимание на то, что, возможно, мое присутствие рядом с Крелом может помешать ему ухаживать за понравившейся девушкой. Осознав это, я решила поменьше времени проводить с Серыми, чтобы не вводить никого в заблуждение. Возможность оставаться в целительской для этого подходила как нельзя больше.
  Когда я в первый день пропустила обед и ужин - Мел устроила мне допрос. Я объяснила ей, где была, но сестра все равно оставалась почти на грани истерики.
  - Почему тогда он спрашивал про тебя? Я так испугалась, когда он заговорил со мной.
  - Кто?
  - Лорд. Лорд Гварин.
  - Лорд?
  - Да. Это было так ужасно! От его жуткого взгляда леденеют руки! Я бы умерла, поговори он со мной чуть дольше.
  Мне было странно, что сестра, проведя в замке Серых почти полмесяца, до сих пор так сильно боялась их повелителя. Несомненно, он опасен, но не настолько же...
  - И что ты сказала ему? - спросила я, пряча улыбку.
  - Я сказала, что тебе нездоровится, что я еще могла ответить? - недовольно сказала Мел, сплетая нервные тонкие пальцы. Руки настоящей леди, никогда не знавшей тяжкого труда.
  - Лорду лучше говорить правду,- заметила я, и перевела разговор на другие безопасные темы. Например, дифирамбы Мойрану Мелинда готова была петь часами. Неужели все влюбленные становятся такими?
  На другой вечер сестра вела себя еще более странно. Она ворвалась в комнату, громко хлопнув дверью, и тут же принялась как попало снимать с себя серьги, бусы, выдергивать из волос ленты. Одну из нитей она дернула слишком сильно и мелкие жечужинки разлетелись с порванной нити. Это было так не похоже на кузину, что я испугалась. Неужели где-то не доглядела?
  - Что с тобой? Ты не заболела? Кто-то обидел? Поссорилась с Мойраном?
  Она же, как будто не слыша, продолжала яростно срывать с себя украшения.
  - Не молчи, скажи, что-нибудь.
  Вместо ответа Мелинда раздраженно дернула запутавшуюся прическу, из которой на пол вместе со шпильками выпала заколка. Моя заколка, отливающая серебром. Это было настолько невероятно, что я нагнулась за ней, на миг перестав тормошить кузину. Как только я перестала добиваться ответов, кузина в два шага добралась до кровати, и рухнула на нее, сотрясаясь в беззвучных рыданиях.
  Оставалось только удивляться. Мелинда не проявляла столь бурных чувств даже при прощании с родителями. Что же заставило ее так себя вести?
  Я дала ей немного времени выплакаться. Когда всхлипы стали более редкими, я тронула сестру за плечо.
  - Все в порядке. Ты можешь мне доверять. Что случилось, девочка?
  Мелинда вдруг прильнула ко мне, крепко обняв. Я едва разобрала сквозь всхлипы слова:
  - Что мне теперь делать, что делать?
  - Мелинда, ты...
  - Ирга, - перебила она дрожащим голосом. - Он опять говорил со мной, сделал мне комплимент. Он ухаживает за мной. Нет, лучше умереть!
  И снова зарыдала. Мне стоило немалых усилий остановить новый поток слез, и заставить Мелинду выпить немного успокоительной настойки. Растрепанная, с покрасневшими глазами и носом, она казалась обиженной маленькой девочкой, нуждающейся в защите.
  А я была удивлена происходящим. Мне мало верилось, что Мелинда внезапно покорила сердце Гварина своей красотой, я вообще сомневалась, что у него есть сердце. Чем же тогда кузина привлекла высокого Лорда?
  Ответ напрашивался один - преданностью. Тем, что попыталась оправдать мое отсутствие своей неумелой ложью. А преданность Гварин ценил едва ли не выше остальных человеческих добродетелей.
  Думая, что своим отсутствием на ужине, я невольно привлекла к Мелинде внимание Лорда, вызывая к жизни то, что подозревали изначально Крел и Адер, я почувствовала себя обязанной защитить ее и попытаться объяснить Лорду. Что именно я собиралась ему объяснять, понималось плохо. Вот только как это сделать? Легко ли подойти с объяснениями, даже не так, с требованиями к человеку, который может одним движением руки заставить тебя умереть.
  Мне срочно требовалась поддержка, хотя бы иллюзорная. И я вытащила на свет заколку. Она была пусть и слабым, но источником тепла, а значит, и уверенности. Ну и пусть она слишком хороша для меня. Пусть она лучше смотрится в золотистых кудряшках, зато это подарок, который я буду носить, согревая свою душу. Я так и не спросила Мелинду, как моя вещь очутилась у нее, но решила отложить выяснение этого обстоятельства на более поздний срок.
  Но разговора с Лордом не вышло. Вернее вышел, но совсем не такой, как я ожидала.
  Как камень, брошенный в воду, оставляет круги, так каждое наше действие имеет последствия. Если бы будущее было ведомо людям, возможно, они поступали бы разумнее. Но руководствуясь лишь собственными предположениями, они часто создают множество проблем.
  А проблемы создала Бекка.
  Началось все с того, что 'милая девочка' решила, если выбирать мужа, то по высшему разряду. А высший здесь кто, правильно, Лорд. Ах, внимания не обращает - значит надо соблазнить. Тогда он, как честный мужчина, должен будет жениться. В ее испорченную интригами, и, подозреваю, забитую женскими романами головку даже не пришла мысль о том, что Лорд может просто напросто не заинтересоваться ею. А уж о строгости воспитания здесь она и вовсе не задумалась. И на голубом глазу эта юная соблазнительница пошла ночью в его покои. И перепутала поворот в темноте, зайдя совсем в другую спальню. К ее счастью этот кто-то оказался достаточно растерян, увидев в своих комнатах леди в кружевной ночной рубашке, и не успел понять, кто именно почтил его своим визитом. А Бекка, разглядев, что кавалер совсем не тот, который ожидался, тут же убежала. Не знаю, какие мысли бродили в ее головке остаток ночи, но к утру на нее снизошло озрение. А именно, свалить вину на кого-нибудь другого.
  Женская месть воистину ужасна. Как оказалось та история с гаданием задела ее гораздо сильнее, чем виделось с первого взгляда. И если меня она просто воспринимала пустым местом, посчитав ниже своего достоинства связываться со мной, то Аллия, которая мало того, что сама не прислушалась к ней, так еще и других уговорила, была равной по положению, а значит, должна получить по заслугам. И, ни капли не сомневаясь, Бекка решила, что если валить вину на кого-то, то на Аллию. Желание отомстить, вкупе со страхом быть раскрытой толкнули Бекку на невероятный поступок - она еще раз вернулась туда, где успела побывать ночью и оставила на полу шаль. Шаль Аллии.
  Но тем утром, когда я искала Лорда, чтобы сделать попытку объясниться никто, кроме Бекки ни о чем не подозревал. И потому, когда вдруг пришел Крел, с просьбой собрать девушек вместе, я не насторожилась. Только зайдя вместе с ними и обнаружив, кроме девушек в комнате Айнарру и Лорда, я напряглась, когда же в комнату вошли Адер и еще два Серых - испугалась. Суд. Опять суд. Кто-то что-то натворил. Девушки молча расселись, удивленные не меньше моего.
  - Леди, - спокойно начал Лорд. - Мне неприятно говорить об этом, но одна из вас оказалась настолько неразумна, что решилась, нарушив правила, прийти ночью в спальню к мужчине, который не является ее мужем. К счастью, ни к каким последствиям это не привело. Леди, вы знаете, сколь бережно в нашем краю относятся к женским добродетелям. Чтобы очистить ваши имена, каждая из вас должна всего лишь произнести вслух при свидетелях, что эта вещь принадлежит не вам.
  На этих словах один из Серых выложил перед девушками шаль.
  Я увидела, как торжествующе блеснули глаза Бекки, когда она повела в сторону шали взглядом, как стремительно бледнеет лицо Аллии, и все поняла. Трудно было бы не понять.
  Остальные испуганно молчали. Проблема была, гораздо глубже, чем казалась на первый взгляд. Одна из причин, по которой Серые требовали девушек именно благородного происхождения, то, что за их чистоту можно было поручиться. Серые высоко ценили матерей и жен, а потому столь постыдное поведение как измена или соблазнение воспринималось ими едва ли не святотатством.
  Девушки молчали.
  - Простите, леди, мне очень неприятно задавать вам этот вопрос, но обстоятельства вынуждают меня. Вам не понадобиться делать ничего, просто повторите, что это не ваша вещь.
  Сколько я не пыталась себе объяснить, что толкнуло меня так поступить, я нашла лишь одну разумную причину - несправедливость возмущает меня. Возможно, потом я буду тысячу раз сожалеть о содеянном, но сегодня буду чувствовать себя правой. К тому же Аллия мне нравилась, а Бекка - нет.
  Поэтому я просто подобралась поближе к Аллии и потребовала:
  - Скажи, 'дарю'.
  - Дарю,- шепнула она в ответ, едва ли понимая, до конца, что делает, таким напряженным взглядом смотрела она на шаль.
  Что ж, решение принято.
  Что ты делаешь, Ирга, взвыл во мне голос разума. У тебя мало проблем? Немало. А значит, еще одна мне не повредит, так как остальным. В конце концов, моя репутация и до этого момента была не больно хороша. С такими мыслями я и сделала шаг вперед.
  - Это моя вещь.
  И в моих словах никто бы не смог почувствовать лжи.
  
  Глава 12
  
  В Аризене, где я провела детство, есть одна пословица: 'Кто не боится проблем - ездит верхом на коне, кому не хватает забот - покупает осла, не желающий трудностей - обречен ходить пешком'.
  Не желая ничего решать, я долгие годы 'ходила пешком', и 'купила осла' в тот день, когда воспротивилась дядиному решению и отправилась в новую землю, предпочтя неизвестность предрешенной судьбе. Сейчас же, по собственной воле шагнув навстречу чужим проблемам, мне предстояло 'взобраться на коня', вроде того дикого красавца, которого я навещала на конюшне. По крайне мере ощущения были такие, как будто я уже поставила одну ногу в стремя, а лошадь в это время решила сдвинуться с места.
  Но отступать уже поздно. Слово сказано, решение принято. И я твердо повторила еще раз:
  - Это моя вещь, Лорд Гварин.
  Все же признаваться в грехах, которых не совершал, несравненно легче, чем пытаться доказать собственную невиновность, даже если ты действительно чист.
  - Объяснитесь, леди Ирга, - предложил Лорд. И голос его стал так же отстранен и холоден, как и в день нашей встречи. Лед и сталь. - Объяснитесь. И постарайтесь привести убедительные причины тому, как ваша вещь оказалась ночью рядом с комнатой моего брата.
  Что? Бекка заглянула ночью к Крелу?! А теперь я должна придумать, что мне понадобилось от него?! Более нелепой ситуации и предположить нельзя. Судьба - величайший из шутов. Задала трудную и одновременно глупую загадку, самую странную из тех, что мне доводилось решать, и теперь с удовольствием взирает на дело рук своих.
  Как же мне солгать, не сказав ни слова неправды, как объяснить правду, никого не задев? Я сама решила 'сменить осла на коня'. Мне и отвечать.
  Едва ли меня испугал холодный взгляд Лорда и угроза, которой был наполнен его стальной голос. За последние два десятка дней я побывала по другую сторону от смерти, предстала перед Судом Лорда, принесла клятву Жизни, чуть не умерла, молчаливо обвиненная Адером в колдовстве. Что изменится, если меня, поимо прочего, сочтут безнравственной? Сомнительно, что такой проступок будет стоить мне жизни, Лорд и так в любое мгновение может использовать право клятвы. Мне ли опасаться смерти?
  Репутация? В мои лучшие дни на ней оказывалось немало пятен. Смею предположить, что еще одно ничего не изменит в жизни. Достоинство леди? Я ею не являюсь, чтобы дрожать из-за каждого плохого слова, сказанного в лицо или за спиной. Переживала и худшую молву. Ни один мужчина не захочет видеть меня спутницей жизни? Они и до этого не ходили за мной вереницей. В целом, для обвиняемой в столь неприличном поступке я чувствовала себя необыкновенно легко и светло.
  - Лорд Гварин. Думаю, будет лучше, если остальные леди уйдут. Им не стоит вникать в сложившуюся ситуацию.
  В ответ - внимательный взгляд желтых глаз. И согласный кивок.
  - Я приношу свои извинения, прекрасные леди, за столь неприятный для вас разговор. Понимаю, что он, возможно, обидел вас необоснованными подозрениями. Надеюсь, что вы не затаите обиды за то, что я должен был поступить как велит закон.
  Я могла, не оборачиваясь, сказать, что творится за моей спиной. Как растерянно и недоверчиво Мелинда переводит взгляд с белой пуховой шали на меня, с меня на Лорда Гварина, и обратно. Как Бекка торжественно блестит глазами, радуясь благополучному повороту событий, как краски жизни постепенно возвращаются на лицо Аллии, и как удивлены случившимся остальные, одновременно и веря, и не веря происходящему в комнате.
   Ну что же, Бекка может считать себя отомщенной. Она не сумела досадить Аллии, но замечательно подставила меня. Надеюсь только, что Мелинда достаточно сообразительна, а Аллия - честна, первая, чтобы понять, а вторая, чтобы объяснить правду. Иначе, мне будет больно от осознания того, сколь низкого мнения кузина обо мне. Это единственное, за что я по-настоящему переживала, когда девушки покидали комнату.
  - Итак, леди Ирга, - прервал затянувшуюся паузу Гварин.
  Я уже поняла, что он называет меня так, когда раздражен или зол.
  Свидетели Суда до того изображавшие скульптуры, ожили и тоже уставились на меня.
  - Вы опять молчите?
  - Лорд Гварин, вы просите меня объяснить, зачем девушка могла пойти ночью в мужскую спальню, или думаете, что я могла замыслить зло против вашего брата? - позволила себе усмешку я.
  Вопрос - замечательный способ не давать прямого ответа.
  - Что ты себе позволяешь? - праведный гнев Адера в этот миг был понятен и почти справедлив. - Ты пришла в этот дом как гостья, умоляя разрешить тебе остаться, а теперь смеешь пренебрегать его порядками, и при этом позволяешь себе смеяться?
  - Успокойся, Адер. Я уверен, что она осознает всю серьезность ситуации, -осадил Адера Лорд.
  - Да, мой Лорд. Простите, - смирился тот.
  -Итак, Ирга, хотите попытаться еще раз все объяснить? Вы сказали правду - вещь принадлежит вам. Но ничего не желаете прояснять. А вот ваша госпожа совсем не умеет лгать, и очень жаль, что прикрывая ваше отсутствие, ей пришлось это делать.
  Он уже вернул себе спокойствие, и знакомая насмешливость вдруг прорезалась в его голосе. Вольно ли невольно ли, но он дал мне возможность увильнуть еще раз, задав сразу два вопроса, и я с радостью ухватилась за предложенный выбор.
  - Простите ее, лорд Гварин. Вы напугали ее, она не знала, что сказать. С разрешения Айнарры я помогаю целителям. Леди Мелинда хотела лишь защитить меня от вашего гнева.
  Серый обменялся взглядом с Айнаррой, она чуть склонила голову, подтверждая сказанное, и снова повернулся ко мне.
  Но я больше не собиралась ничего добавлять или объяснять. Аллию я не выдам, потому как абсолютно уверена в ее невиновности, но и против Бекки у меня нет доказательств - только смутные догадки и подозрения. Значит, выглядеть это будет так, словно, пытаясь отвести подозрения от себя, я порочу другую.
  Лорд не пытался угрожать мне, как Адер, просто молча ждал, чуть подавшись вперед, добавлю ли я что еще к уже сказанному.
  Некоторое время мы мерялись взглядами. Его ледяной огонь против моего непроницаемого равнодушия. Наконец, Лорд откинулся в кресле и почти благодушно произнес:
  - Не считайте меня глупцом, маленькая птичка. Клятва не даст вам солгать, стоит мне только захотеть. Но я, пожалуй, дам вам еще немного попытку.
  Несколько совершенно бесконечных мгновений Лорд наблюдал за моей внутренней паникой. Клятва вырвет из меня правду. А правда такова, что шаль принадлежит Аллии. Клятва не признает предположений.
  - Решитесь сказать правду?
  - Я. Нет. То есть да, но...
  - Продолжайте. Хорошее начало.
  Что ж, ему вольно смеяться надо мной. Если высокий Лорд желает насладиться моей растерянностью - предоставлю ему такую возможность. Все что угодно, лишь бы оттянуть объяснение.
  - Вы слишком безжалостны, лорд. В вас совсем нет сочувствия к слабости.
  - Я не умею быть снисходительным, Ирга-тон. Снисходительность - роскошь доступная только беззаботным. В этих землях, если хочешь выжить, нельзя прятаться от реальности.
  - Тогда будьте готовы, к тому, что вас боятся.
  - Как леди Мелинда?
  - Страх, не самое плохое чувство. Равнодушие гораздо хуже.
  - Ого, вы и впрямь беспокоитесь только за свою госпожу, северная птичка. Даже в такой ситуации. Получив два обвинения, вы кинулись опровергать лишь то, что касается ее. Должно быть леди, что сумела заслужить такие чувства с вашей стороны и впрямь стоит пристального внимания. Я узнал все, что меня интересует. Идите, Ирга.
  И отвернулся, показывая, что разговор закончен.
  Решил оставить меня наедине с моей совестью? Надеется, что сгорая от стыда, я приду каяться? Или, выяснив, что невесты по-прежнему чисты, решил не копаться в подоплеке моего поступка, так как мой моральный облик ему безразличен?
  Меня насторожили его последние слова. Похоже, своей защитой я сделала кузине лишь хуже. Если лорд решит обратить на Мелинду свое внимание, это будет моя вина. Кто я такая, чтобы указывать Лорду его недостатки?
  Задумавшись, я не заметила, как комната опустела. Свидетели Суда один за другим отправились по своим делам, оставив обвиняемую наедине со своим обвинителем. Я тоже повернулась, чтобы уйти.
  - Откуда у вас эта заколка? - догнал меня вопрос.
  Я уже привычно промолчала. Мои ответы, похоже, приносят неприятностей гораздо больше чем молчание. И тут же меня развернули и пришпилили к стене чьи-то железные руки. Я попробовала было дернуться, но разве можно вырваться из каменных оков? Против Лорда у меня не было никаких шансов.
  - Похоже, у вас вошло в дурную привычку игнорировать мои вопросы. Я спросил, откуда у вас эта вещь - прозвучал рык, совсем не похожий на его обычный спокойный тон. - И желаю получить от вас прямой ответ, добровольно или под принуждением, безразлично. Не злите меня, леди.
  - Подарок, - прошептала я, больше не пытаясь сопротивляться, пряча глаза от яростного янтарного взгляда. Шершавая стена за спиной больно впивалась в лопатку и холодила до самых костей. А на плечах, скорее всего, останутся синяки.
  - Подарок? Вот как? - Хватка чуть ослабла, позволяя коснуться ногами пола. Но сойти с места мне не позволили. - И от кого же, позвольте узнать?
  - От друга.
  - У него нет имени? И разве не ее носила раньше леди Мелинда?
  Я отвернула голову. Какое ему дело до этого. Меня в целях профилактики тут же встряхнули за плечи:
  - Ну же. Говорите.
  - Носила. Но принадлежит она мне.
  -Почему же вы не носили ее раньше?
  - Она слишком роскошна для меня.
  Похоже, ответ оказался недостаточно полным или совсем не тем, какой ожидали услышать. Меня снова встряхнули. Голова мотнулась, как у тряпичной куклы. Неужели Лорд думает, что от этой тряски из меня выпадет больше ответов?
  - Почему же сейчас она на вас?
  - От нее идет тепло. Тепло и доброта, - выдала я правду после недолгих колебаний.
  И тут же почувствовала, как разжались ладони на моих плечах.
  - Тепло? - повторил он задумчиво. - Вот как. Хорошо, Ирга-тон, я вас услышал. Можете идти.
  И отступил в сторону, разрешая отодвинуться от стены. Я сделала на пробу один маленький шаг, стараясь как можно незаметнее проскользнуть мимо, но Лорд ушел в себя и вряд ли уделил хоть каплю внимания моим передвижениям.
  Не знаю, был ли удовлетворен моими ответами сам Гварин, но я осталась в смятении, понимая, что скорее всего накликала еще большие неприятности и на Мел, и на себя, думаю, что и на Коррейна, сделавшего мне такой необычный подарок, если Лорд узнает откуда у меня эта заколка. Безмозглая я дура, решившая как всегда не вовремя показать свой характер.
  Ах, если бы это был самая большая неприятность из тех, что случаются. Видимо, надеяться на такой поворот событий оказалось слишком дерзко с моей стороны. Потому что, не успела я приблизиться к двери, как она распахнулась, с громким стуком соединившись со стеной, и заставив меня снова отскочить назад. Влетевший в комнату Серый едва не сбил меня с ног, но не то, что не извинился, а просто отодвинул плечом с дороги, как помеху.
  А пока я пыталась снова вернуться к двери, ворвавшийся воин склонился перед Лордом и торопливо выпалил:
  - Мой Лорд, Шалион ушел за пределы крепости.
  Я в этот миг уже закрывала за собой дверь, решив, что хватит с меня любопытства, и чужие разговоры совсем не мое дело, но прозвучавшее имя заставило мою руку замереть на полпути.
  Шалион, так звали мальчишку лет восьми с виду, вихрастого и упрямого, признанного лидера среди мелюзги, живущей в пределах замка. Он нравился мне своей обстоятельностью и непосредственностью, и я часто наблюдала за его играми в окно, хотя не уверена, что удостоилась такого же внимания с его стороны. Шалион бы не совершил такой глупости, он бы не ушел сам!
  Я всего несколько раз в своей жизни наблюдала, как выражение лица стекает с человека подобно воде. И сейчас снова стала свидетельницей этому - все эмоции разом покинули лицо Лорда. Гварин-человек освободил место Лорду-Правителю.
  - Один? - отрывисто спросил он.
  - С ним еще трое, - упавшим голосом ответил Серый.
  - Как они вышли? Может быть, что дети еще в пределах замка?
  - Я не знаю, мой Лорд. Стража говорит, что ночью никто не приближался к воротам. Госпожа Владеющая подтвердила, что внутри Дома присутствия детей она не чувствует. Они ушли, и ушли давно.
  -Адер?
  - Уже выехал с поисковым отрядом, мой Лорд. Но на рассвете была метель. Следов нет. А дети еще слишком малы, чтобы оставлять знаки или позвать на помощь.
  Если бы человек мог раствориться, превратиться в тень, я бы так и сделала. Одно дело, просто услышать чужой разговор, другое - стать свидетелем трагедии. Дети, самое ценное сокровище Серых Земель, находились в опасной близости к смерти, если еще не умерли, а взрослые, которые должны были не допустить такого, оказались беспомощны, не имея представления, где искать малышей, и что с ними произошло.
  Я не желала представлять, какая буря сейчас творилась в душе Серых Воинов. Давно, в лесном лагере изгнанников, я встретила старика, который собственными руками похоронил своих сыновей. Он был мертв внутри, хотя тело его еще дышало. Он даже двигался по привычке. Однажды этот старик поднял на меня глаза - и я задохнулась, поймав лишь отголосок его боли. Страх, отчаяние, ощущение собственного бессилия, вот что творилось в душе у Серого. Думаю, что Лорд прокручивал в голове все возможные варианты, разные исходы.
  Не имело значения, что именно толкнуло малышей на такое безрассудство - жажда ли приключений, желание что-то доказать, обида на взрослых, колдовское наваждение. Важно было лишь одно, что они ушли и больше половины суток находятся один на один с суровой действительностью, без защиты и поддержки. Несмотря на то, что дети в Серых землях привычны к суровому климату, и чуть ли не с рождения учатся защищать и сохранять свою жизнь - они слишком юны, чтобы самостоятельно выжить за пределами надежных стен. Даже если дети благополучно переживут холод дня и метель, что будет, когда сгуститься ночь? Когда на охоту выйдут те, кому имя лишь одно - Твари? Их надо срочно отыскать...
  Но как же маленьким Серым удалось покинули замок незамеченными? Ответ прост - им помогли. Кто-то позаботился о том, чтобы дети вышли незамеченными. Даже в обычных, не военных условиях, малышей остановили бы на подходе к воротам или возле тайных лазеек, а я не сомневалась, что такие существуют в замке в достаточном количестве, значит, некто неизвестный помог им ускользнуть. Вывод напрашивался только один, и очень страшный - Серый Лорд оказался прав в худших из своих подозрений - предатель существует. И не просто существует, но находится в стенах замка, и уже начал действовать.
  - Объявляй тревогу. Все свободные от дел едут на поиски. В Доме старшим останется Крел. При любой опасности подавайте сигнал для отрядов о возвращении, в случае необходимости - закрывайте ворота, - принял решение Лорд.
  Обвел взглядом комнату, заметил меня у двери, бросил:
  - Я запрещаю говорить об этом, Ирга. Держите свои знания при себе.
  И стремительно ушел, отодвинув меня в сторону. Сегодня я, похоже, изображаю мебель.
  Это первый раз, когда Лорд прибегнул к праву клятвы. Не знаю, какое наказание предусмотрено за неповиновение, но проверять не собираюсь.
  Последовавшие за разговором часы были безумны от ожидания и страха. Неизвестность отягощала. Отряды один за другим покидали пределы стен, выезжали в ворота и растворялись в снежной бесконечности. Никто из них не вернулся пока, с дурной ли, с доброй ли вестью. И это напряженное молчание звенело в воздухе, заставляя опускать руки, останавливая мысли.
  Я мыкалась из угла в угол, пытаясь заставить себя заняться хоть чем-то, но каким-то непостижимым образом все равно приходила в себя у окна, из которого были видны распахнутые ворота.
  Полдень давно миновал, все позабыли про обеденное время, озабоченные более важной проблемой. Я так и стояла у окна, когда почувствовала крик о помощи, Зов.
  Это был зов Адера. Как бы он не ненавидел меня, все же по Тропе мы ходили вместе и души наши были связаны между собой. Река, даже пересохшая оставляет след в виде русла, разве может смерть оставить меньший след в душе. И сейчас я почувствовала Зов даже против воли. Крик отчаянья, просьба о помощи, которую невозможно игнорировать.
  Если бы не клятва, которой Лорд заставил меня молчать, я бы сказала кому-то, позвала бы на помощь, но мой язык, повинуясь запрету, не желал шевелиться.
  Возможно, отчаянный крик души, услышала не только я, но и те, кто сейчас находятся за пределами замка, но уверенности у меня не было. Все же чувствовать зов мне позволяют отголоски ушедшей Силы. Обладает ли кто из находящихся за пределами крепости воинов Даром, неизвестно. Сделать вид, что не услышала зов, я не могла. Не из-за чужого мнения. Оно мало влияет на мои поступки. А из-за того же странного чувства, из-за которого решилась помогать Крелу, зная что такая помощь может грозить смертельным приговором. Я просто перестала бы чувствовать себя человеком.
   Весь день в моих действиях не было не только логики, но, боюсь, что и здравого смысла. И зов Адера не прибавил соображения, добавив к панике еще каплю. Последнюю. И я отдалась на волю зовущего меня голоса, позволив ему руководить моими действиями. Возможно, поэтому, я кинулась со всех ног на конюшню, успев схватить по дороге чей-то теплый плащ.
  Непривычно пустые коридоры вывели к конюшне быстро. Зов вел меня. Я без раздумий шагнула в полутемное помещение. Здесь осталось всего несколько животных. И только один зверь был мне хоть немного знаком. В мою голову даже не закралась мысль, почему никто не поехал на поиски на этом роскошном коне.
  - Тихо, лошадка, тихо! - как безумная, шептала я, поднимая задвижку на двери денника, уговаривая больше себя, чем его. Это смирная Канита слушалась моей руки, а конь, достойный великих наездников, косил на меня насмешливым глазом и не думал выходить. Как-то сразу выяснилось, что его огромные копыта и невероятная высота роста - не только внешние данные, но вполне соответствуют непокорному характеру.
  Конь был не оседлан, но даже это не остановило меня. Факт остается фактом - каким-то чудом я взобралась на его спину и резко ударила пятками, посылая его вперед, изо всех сил вцепившись в гриву. Конь рванул как стрела, с места, вылетев сквозь открытую дверь конюшни, пронесся ураганом через двор и с разбегу выскочил из ворот, открытых по дневному времени. Бешенный нрав скакуна оказался мне сейчас на руку.
  Я не думала о том, что могу не вернуться, что могу не найти Адера, запутавшись в незнакомой местности. Я вообще ни о чем не думала, кроме звенящих копыт, поющего в ушах ветра и крика отчаянья, властно позвавшего меня в неизвестность. Я не подумала даже о том, что могу скорее помешать, чем помочь. Только зов. Только бы успеть.
  По-моему, мне что-то кричали вслед, возможно пытались остановить, несколько лиц промелькнула мимо, но я вся сосредоточилась на том, чтобы удержаться на спине, и не обращала внимания ни на какие помехи.
  - Вперед, мальчик, иди на зов! - умоляла я, прижимаясь к смоляной шкуре, под которой переливались сильные мышцы, надеясь, что он ощутит мою просьбу и последует ей. Я повторяла зов Адера бесконечно, вжимаясь в эту теплую спину. И конь понял! Я почувствовала, как он напрягся, прислушиваясь, а потом безошибочно выбрал направление и ровными мощными скачками понесся навстречу вьюге, оставляя за собой цепочку следов.
  Живы! Единственная мысль, которая мелькнула у меня, при виде темных человеческих фигур, хорошо заметных на белом снегу. Они отбрасывали в вечерних сумерках длинные резкие тени.
  Адер был пеш, без коня, с оголенным мечом, за его спиной скучились дети. Он нашел их! Дети живы!
  Зачем же зов?! Почему обнажен меч? И где остальные спутники Адера? Что произошло?
   Адер сделал шаг назад, маленькие человечки за ним, словно отражения, повторили движение Старшего. На снегу в двадцати шагах от них в ответ шевельнулось нечто. Резкая тень появилась на миг и вновь пропала.
  Тварь! Вот они ответы на все вопросы. Похоже, отряд успел в последний миг, и сейчас Адер, последний из оставшихся в живых защитников, старался оттянуть свою смерть еще немного, надеясь, что своим сражением он сможет отвоевать еще немного жизни для маленьких Серых. Он так сосредоточился на этом, что пропустил миг, когда мой конь, прорвавшись сквозь пока еще редкий кордон Тварей, замер рядом с ним.
  Я скатилась на землю, прилагая все усилия для того, чтобы не рухнуть кулем у его ног.
  Адер на миг перевел взгляд с ближайшего противника на меня и почти прошипел, отшатываясь:
  - Что, ведьма, пришла полюбоваться на то, как твои подопечные растерзают нас? Не надейся, я убью тебя сам. Ты умрешь раньше меня.
  - Идиот! Я пришла на зов. На твой зов. Мы с тобой связаны с Тропы. Я пришла на помощь!
  - Чем ты можешь мне помочь, женщина? У тебя даже нет оружия. Лучше бы ты привела помощь.
  От крика ли, на который я сорвалась, от неожиданности, но он поверил мне, и снова отвернулся, сосредотачиваясь на подбирающихся Тварях. В его словах и движениях сквозила обреченная отчаянная отвага.
  - Ты подал знак?
  - Конечно, - горько усмехнулся он, не оборачиваясь, - но столько мне не продержаться. В лучшем случае воины найдут тела. В худшем - следы на снегу. От моих воинов уже не осталось ничего, что можно похоронить.
  Дети не плакали. Слезы стынут на холоде. Они отчаянно жались друг ко друг, а старший мальчишка скалил зубки, как волчонок, готовый сражаться, если придется. Маленькие отважные щеночки, как они забрались так далеко от дома? Что случилось?
  В этот момент Тварь прыгнула. Адер отмахнулся мечом, воздух огласился визгом-воем. Когти скользнули по куртке, раздирая рукав. Кровь закапала на снег.
  - Назад! - крикнул Адер, не поворачиваясь. - Не подходите ко мне.
  Я кинулась к детям, увлекая их за собой, закрывая от битвы. Отодвинула и рванула обратно. Одному не справиться.
  - Отступай! Дай мне попробовать! - крикнула я.
  Он вместо ответа оттолкнул меня в сторону от битвы, и я улетела в ближайший сугроб, на какое-то время оглохнув и ослепнув от удара.
  Когда я выбралась, бой был кончен.
  Серый лежал на залитом кровью снегу, а рядом закончили свою жизнь две Твари. Остальные пока затаились, но это короткая передышка...
  - Адер! Адер!
  Он был мертв, купив ценой жизни отсрочку, а детишки забрались слишком далеко от дома!
  Надо просто дождаться помощи. Мы дождемся, убеждала себя я.
  Воина принято хоронить с его мечом, оружие не отбирают даже у умершего врага, но я приняла из еще теплой руки Адера сталь. На этой войне правил нет.
   Огонь и тепло человеческих рук - вот чего боится колдовство. А где еще они сойдутся, как не в стали. Меч - преграда для них.
  Холодная полоса уверенно легла в мою ладонь.
  - Назад! - рявкнула я Шалиону. Мальчишка вдруг расправил плечи и шагнул вперед, собираясь взять из моей руки меч. Сейчас не время геройствовать. Образумленный моим криком он послушно отпрыгнул. Если мы выживем - из этого мальчишки вырастет настоящий мужчина.
  Те драгоценные мгновенья, которые выиграл своей смертью Адер, следует использовать как можно полнее. Мы должны выжить. Они должны выжить. Ради будущего этого края. Ради тех, кто уже погиб защищая их хрупкие жизни.
  И на меня снизошло озарение. Я поняла, что следует делать. Эту битву мы переживем.
  Подняла меч и провела им по запястью, наконец, позволив стали добраться до своей проклятой крови, и направила темную струйку на снег.
  - Идите сюда! - позвала я, усмехаясь. - Идите ко мне.
  Вдохновение битвы окружило меня со всех сторон, как щит.
  Темные кормят Тварей своей кровью - и те становятся послушны им, вот один из бережно хранимых секретов владычества шагнувших за Грань. Проклятая кровь - лучшая приманка и дурман для порождений Тьмы. Но они не могут взять ее без позволения.
   - Идите сюда, - повторила я. - И попытайтесь взять то, чего жаждете...
  
  Когда, наконец, появились долгожданные Серые, куча обезглавленных Тварей набралась почти в мой рост. Ни одна из них не посмела пройти мимо угощения, туда, где стояли беззащитные дети. Но и крови во мне осталось совсем мало. Рука уже готова была разжаться, не в силах удерживать меч...
  Я, Ирга, когда-то владевшая Даром, человек с проклятой кровью, защищала детей тех, кто сделал свое проклятие даром ради других, от тех, кто сделал свой дар проклятием других ради самих себя. Я, бездомная душа, обреченная вечно скитаться без отечества, в который раз стоя у Грани, нашла на земле место, где хотела бы пустить корни. Я Ирга, и моя долгая дорога закончилась. Вот о чем я думала, теряя последние крохи сознания, когда чьи-то руки подхватили меня. Потому что сегодня я нашла свой дом...
  
  
  Конец первой части
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Часть вторая 'Чужие правила'
  
  Глава 1
  
  Смех Марики оттолкнулся от стены серебряными колокольчиками и взметнулся над улицей высоко в небо, вторя птицам. Она тряхнула темными кудряшками и торжественно поскакала на левой ноге вдоль забора, где во 'дворце', старательно начерченном палкой на влажной земле, лежали так удачно брошенные ей камешки. Иан, который был занят тем, что болтал ногой, сидя как раз на этом самом заборе и не обращал на девчоночьи игры никакого внимания, видя такое дело, прицельно плюнул в 'задаваку'. Но, как это часто бывает, промазал, и замечательный во всех других отношениях плевок пропал втуне, потому что Марика сосредоточенно продолжала прыгать вдоль забора, не обратив на Иана никакого внимания. Он еще мгновение хмурился, огорченный неудачей, а потом протянул руку, и сорвав с ветки рядом недоспевший еще персик, вгрызся в него, заедая огорчение, щедро предложив мне вторую половину фрукта. В детстве недоспелые плоды намного соблазнительнее уже созревших. Косточку Иан швырнул все в ту же Марику.
  
  Последний день детства. Я много раз пыталась вспомнить его или забыть окончательно - счастливый беззаботный миг моей жизни, но он то возникал отрывочными вспышками воспоминаний, то утекал туманом сквозь пальцы, оставляя лишь смутное ощущение радости и щемящей грусть утраченного.
  Обычно взросление приходит к людям постепенно, как сиреневые сумерки, незаметно сгущающиеся до тех пор, пока не превратятся в глубокую лиловую ночь. Я же могу назвать время когда, кончилось мое детство с точностью до часов. И даже волшебный сон, который окружил меня сейчас со всех сторон, не позволял до конца забыть об этом. Дивное видение, в котором я была маленькой, а мир вокруг - дружелюбны и необъятным.
  Я знала, что скоро Марика доберется по последней дорожке до 'дворца' и мы убежим на море до самого вечера, ловить крабов и бросать плоские камешки, сидя на огромных валунах. Сделаем вид, что забыли про обед, что убегая, не услышали матерей, зовущих нас по домам, и вернемся только тогда, когда солнце раскаленным водопадом расплещется по горизонту. Я, карабкаясь по камням, обдеру локоть, а Иан будет сверкать синяком на скуле, полученным от Марики, и мама будет ворчать, отмывая меня и его, измазанных песком по самые уши, и ее теплые ладони с твердыми гладкими бугорками мозолей, будут приятно щекотать спину. Братишка будет вырываться и пищать, забывая о том, что полез в драку, потому что Марика обозвала его ' писклявой козявкой'.
  А ночью начнется та самая страшная 'охота на ведьм' всколыхнувшая всю Аризену. И будут боль, огонь, гнев и множество никому не нужных смертей.
  Я только однажды вернусь на место, где раньше стоял мой дом, и где нашла свою смерть вся моя семья, и отыщу на пепелище игрушку, сделанную отцом для брата, и маленькое надколотое зеркало, в которое раньше так любила смотреться мама, чтобы забрать эти вещи на память о них с собой. А на следующее утро покину навсегда землю переставшую быть мне родиной, и уеду вместе с дядей в Барию.
   Мне точно известен день, в который кончилось детство.
  Но это все будет потом, а пока я беззаботно жевала кислый и твердый персик, наслаждаясь тем, что сегодня вместо обычных объятий ледяного кошмара мне подарили отголосок далекого воспоминания. Набрала побольше воздуха в легкие, собираясь засмеяться и открыла глаза...
  
  Одеяло навалилось на грудь, затрудняя дыхание. Я пошевелилась, пытаясь устроиться поудобней. Тяжелые веки так и норовили опуститься обратно, затрудняя понимание того, где я нахожусь. Если я жива, значит, отряд вдали и чьи-то надежные руки, подхватившие меня у самой земли, не были шуткой гаснущего сознания.
  - Пить - попросила жалобно.
  Хрип, вырвавшийся из горла, больше напоминал простуженное карканье, чем голос, но призыв был услышан. Твердая ладонь легла на плечо, приподнимая меня над подушкой, и тут же в губы мне ткнулась кружка с теплым медовым отваром. Пить хотелось так, что я бы смогла выпить даже море, но на втором глотке не хватило дыхания и я отчаянно закашлялась.
  - Осторожно, не спеши, - сказал знакомый голос. Я попыталась разглядеть его обладателя, но все вокруг таяло в мареве и плясало перед глазами.
  Три глотка совсем обессилили меня, вынудив упасть обратно на подушку. Обладатель знакомого голоса не ушел, а наоборот придвинулся поближе, словно собираясь заговорить со мной, но веки окончательно отяжелели, и я снова погрузилась в сон. Я приходила в себя еще несколько раз, утоляла жажду и снова погружалась в зыбкое состояние на грани сознания.
  Когда я в следующий раз смогла открыть глаза - стены больше не содрогались в диких плясках - за окном царил день, я лежала в своей комнате, закутанная в одеяло до самой шеи, а рядом, надежно опершись спиной о стену, сидел Крел. Боюсь, что он нес вахту рядом со мной довольно давно, потому что успел задремать, даже посапывал, и это неожиданно развеселило меня. Сидеть со мной прислали брата Лорда. Или он сам напросился? Обязательно спрошу. Я чуть пошевелилась, стараясь определить, слушаются ли меня мои конечности и осторожно, чтобы не потревожить его покоя, села на кровати, делая слабую попытку выползти из-под теплого одеяла.
  Мне было приятно, что Крел заботится обо мне. Раньше у меня не было таких друзей, а в том, что этот прямой и честный Серый мне друг, не было никаких сомнений.
  Я сама выбрала новую родину. Решение, принятое в снегах, в пылу битвы, оказалось верным. Нельзя считать чужой землю, которая обильно полита твоей кровью. Я сама решила, что люди, населяющие ее будут моим народом. И, несмотря на то, что мое тело пока плохо слушалось, душа полнилась решимостью разобраться в обычаях и законах этой земли, которую я отныне считала своей, стать ее частью.
  Чуткое ухо охотника и воина среагировало на мое копошение и Крел вскинулся, открывая глаза, подошел ко мне и уселся на краешек кровати.
  - Лежи, тебе еще нельзя вставать. Айнарра сказала, что ты потеряла много крови.
  Угу. И не только крови, рука почти не шевелится, но меня сейчас волновало совсем другое. Я послушно откинулась обратно на подушки.
  - Что с детьми?
  На этот раз горло повиновалось мне.
  - Все в порядке. Напуганы, но живы. Мало что помнят. Говорят, что пришли в себя в Лесу и отправились искать Дом. Шалион смог выбрать правильное направление. Дальше ты знаешь. Они беспокоятся о тебе. Как ты себя чувствуешь?
  Уводит разговор в сторону от событий битвы? Ладно.
  - Сносно. Как давно я тут лежу?
  - Двое суток.
  - Что? И все это время ты сидел со мной?
  - Нет, - засмеялся он, - кто бы меня пустил.
  Мне показалось он на миг замялся, но тут же продолжил:
  - Айнарра сама лечила тебя. Меня пустили только сегодня. Пришлось сказать, что после Тропы я чувствую отголосок твоей боли, а ты моей.
  - А ты чувствуешь?
  - Да.
  Я все же решилась задать вопрос.
  - Адер?
  - Мы нашли всех . Никто не выжил.
  Он старался сказать это как можно спокойней, но меня хлестнуло его болью и горечью, как огнем. Он винит себя в том, что его не оказалось рядом. Я едва удержалась от всхлипа.
  - Мне жаль, - тихо сказала я, - но они погибли не зря.
  - Он был мне не только побратимом, но учителем, он почти заменил мне отца, а теперь...
  Крел оборвал себя на полуслове, то ли пытаясь придать голосу твердость, то ли не желая смущать меня рыданиями.
  - Я думаю, он вернется, - коснулась я закаменевшего плеча. Его Суть не будет сторониться людей. Он обязательно выйдет к жилью, возможно даже к Дому.
  - Да. - согласился он. - Я надеюсь, хотя и грустно будет видеть его таким...
  И вдруг уставился на меня во все глаза:
  - Откуда ты знаешь про Суть?
  - Я провела детство в Аризене. Там есть сказка про Охотников, я очень любила ее в детстве. И мы были вместе на Тропе, а там все видится иначе, мы знаем друг о друге гораздо больше, чем кажется.
  - Сказка? - задумчиво повторил он.
  - Не совсем. По крайне мере эта оказалась очень похожей на правду.
  Мы помолчали немного, думая каждый о своем.
  - Ты еще не утомилась?
  - Рассказать?
  Крел кивнул. Наверное, надеясь сказкой отвлечь и себя, и меня от не самых радостных воспоминаний.
  - Давным-давно, когда над миром сгустились темные тучи, когда колдуны властвовали над людьми, творя произвол и зло, жил один Охотник, - начала я. Как же давно было мое детство. - За давностью лет все уже позабыли его имя. У него было десять сыновей, таких же искусных и сильных как отец. Они жили далеко в лесах и потому не слышали ничего о том, что делается в округе. Однажды Охотник пришел в город, чтобы продать добытые шкуры и мясо и увидел, что переступившие Грань порабощают души людей. Хрупкое Равновесие было нарушено, и честный и справедливый Охотник воспротивился злу. Он попытался собрать людей, чтобы дать отпор колдунам, но все только смеялись над ним, говоря, что стоит колдуну захотеть - и он может поработить душу даже самого достойного человека, всех людей. С ними бесполезно воевать. Расстроенный Охотник вернулся обратно в лес, собрал всех своих сыновей на совет. Долго они думали, как дать отпор порождениям Тьмы. И решили позвать на помощь Хозяев Лесов. В те далекие времена люди еще умели понимать, о чем шепчет ветер, и что говорят животные.
  Оказалось, что жители леса тоже обижены на колдунов за то, что те забирают их лучших детей, которых превращают в мерзких Тварей. Все животные согласились с тем, что надо помочь освободиться от власти колдунов.
  Но как было это сделать? Мерзкие колдуны умели порабощать души людей и тела животных. Каждый, кто приближался к ним или смел противиться их воле, умирал жуткой смертью.
  И мудрый Охотник нашел выход. Ценой собственной жизни он провел обряд Объединения для своих детей и каждый из них обрел вторую Суть - дар и проклятие.
  Десять Непобедимых Воинов, вот как прозвали Сыновей Охотника люди. Колдуны ничего не могли поделать с ними. Не могли подчинить их души, потому что половина их души принадлежала животным, не могли подчинить их тела, потому что вторая половина Охотников все же оставалась человеческой. Там где проходили Десять Воинов, мир очищался от зла, сама земля помогала им и люди приветствовали своих освободителей.
  Долгие годы Десять Непобедимых сражались с колдунами. За это время у них родились дети. Их стало много, целая армия, и каждый ребенок унаследовал странный Дар Охотника.
  Но такова уж сущность колдунов, что они не захотели уходить побежденными. Они прокляли тех, кто решился выступить против них страшным проклятием. Дети Охотника были обречены на вечную битву без победы, на человеческую ненависть и на долгие скитания.
  Люди стали бояться их. Непобедимые были сильнее колдунов, что будет если освободив мир, они сами решат править им? Люди перестали приветствовать освободителей. Теперь вместо криков радости Сыновей Охотника встречали угрозы и оружие.
  И они ушли, решив, что больше не нужны людям. Одни нашли пустынный остров и заселили его, другие остались среди людей, смешав свою кровь с ними, стараясь забыть о своем наследии. Кто-то погиб в битвах. Кто-то пропал без вести.
  В сказке говорилось, что однажды, если потомки Охотников сумеют преодолеть человеческую ненависть - они обретут новую родину и станут свободным от проклятия и мирным народом. Станут хранителями мира.
   Все имеет свою цену. У монеты две стороны. Дар может становится проклятьем. А благодарность оборачивается ненавистью. Потомки Охотников рождаются со Звериной Сутью. Когда ребенок достаточно вырастает, Суть просыпается и начинает бороться за власть. Если побеждает Суть - человек становится зверем и проживает звериную жизнь, если побеждает человек - появляется новый Непобедимый Воин, когда никто не побеждает - ребенок умирает. Суть позволяет потомкам Охотников сопротивляться колдовству, но она же заставляет их жестко контролировать себя, проявляя свою звериную половину в минуты гнева, горя, в бою.
  Некоторые говорят, что после смерти Охотники превращаются в животных, чью Суть они в себе носили и проживают еще одну жизнь - звериную.
  - Превращаются, - эхом отозвался Крел. - Но не все. Только те, которые умерли до срока. Я никогда не думал, что про нас рассказывают сказки.
  - Пустынный остров в море западнее Аризены - озвучила последнюю догадку я. Рыбаки говорили, что тридцать с небольшим лет назад проснулся вулкан.
  - Ты слишком догадлива, - тихо сказал Серый. - Земля не хочет принимать нас. Стоит надолго задержаться на одном месте - и на него обрушиваются несчастья. Нам определен удел скитаний и битв. Мы все же предпочитаем, чтобы нас считали сказкой.
  Я замолчала тяжело дыша. Слишком многое мне пришлось сказать, слишком многое осталось несказанным.
  - Я утомил тебя, - грустно улыбнувшись, сказал Крел. - Думаю, мне лучше уйти.
  - Подожди.
  - Да?
  - Как Мелинда?
  - Твоя госпожа? Она влюблена и счастлива. Хочешь, чтобы она навестила тебя?
  - Нет-нет. Мне достаточно знать, что все в порядке
  - Спи, - сказал он. - Я приду еще.
  Но заснуть мне не удалось. Истина, которую я лишь подозревала, так спокойно подтвержденная Серым, будоражила изнутри, требовала действия. Эта истина объясняла все - и то, почему Серые вынуждены были искать себе пристанище, и то, почему они не боялись жить рядом с Запретным Краем, даже то, почему не было видно подростков, наверняка обучающихся где-то владеть своей Сутью.
  Мне срочно требовалось поговорить с Лордом. Я, кажется, поняла, как детям удалось покинуть замок.
  
  После долгого лежания попытка одеться оказалась невероятно сложной задачей, и я возилась с застежками платья выскальзывающими из пальцев целую вечность, сунула ноги в туфли не позаботившись одеть чулки и даже не проверила, закрывают ли волосы шрам, спешно скалывая их на затылке.
  То, что я поняла, не могло ждать долго.
  Я совсем не представляла в какой стороне искать Лорда, но направилась к Главному залу, решив что там обязательно кто-то будет, а бесцельно носиться по замку у меня не хватило бы сил. Серый Лорд обнаружился раньше, после третьего по счету поворота, буквально поймав меня, когда я запутавшись в собственных ногах и закружившейся голове не удержала равновесие. Желтые глаза оказались очень-очень близко, теплые и холодные одновременно. Интересно, какая Суть уживается с этим человеком?
  Сегодня Лорд не стал встряхивать меня или насмешничать, он очень осторожно поддерживал, пока я восстанавливала утраченное равновесие, а потом покаянно, очень неожиданно произнес:
  - Ирга-тон, я должен извиниться за то, что так неосмотрительно потребовал у вас молчания. Если бы не это, мы смогли бы обойтись меньшими жертвами.
  - Лорд Гварин, - перебила я его. Невежливо, конечно, но время не будет нас ждать. - Маленькие дети, в них ведь еще не проснулась Суть?
  - Ты знаешь про Суть? Откуда?
  - Это неважно. Потом. Дело в том, что я поняла, как дети попали за пределы замка, и думаю, что можно найти того, кто им помог.
  Лорд не прерывал меня, и ободренная его молчанием, я продолжила.
  - Я все думала, почему никто не проснулся, и ворота были закрыты. Колдовства никто не почувствовал. Когда девушки просто гадали, волшбой разило так, что все ощутили ее. А тут даже Айнарра была спокойна. Есть такое зелье, которое называется - Душа Воды. В течении суток с принятия зелья, человек следует вдоль грунтовых подземных вод, причем неважно, что перед ним, камень ли, огонь, люди, море. Его душа становится водой и течет туда, куда ей прикажут. Дети, в которых не проснулась Суть, в полной мере люди, а значит, их души подвержены влиянию колдовства. Если предатель кто-то, кому дети доверяют, они могли взять угощение из его рук. И все. Они не выходили за ворота. Они прошли под стенами.
  - Откуда ты знаешь про предателя?
  - Я слышала ваш с Адером разговор в первый вечер в замке. Вы разозлили меня и я искала уголок, чтобы выплакаться. Вы меня не заметили.
  - Выплакаться. Я часто довожу тебя до слез?
  - Нет, Лорд Гварин, - ответила я. - Кажется, я давно разучилась плакать. Мне так и не удалось выдавить из себя ни единой слезинки.
  - Тогда же когда получила это? - он сделал неопределенное движение вдоль моего виска. - Айнарра сказала, что у тебя столько шрамов, что хватило бы воину.
  - Раньше, Серый Лорд, - ответила я. - Но я знаю, как найти предателя.
  Он тут же подтянулся, превратился в хищника, учуявшего добычу.
  - Продолжай.
  - Человек, который использовал зелье Душа Воды, даже если не сам его готовил, должен оставить след. Трое суток или чуть больше его можно обнаружить, потому что вокруг его души собирается как будто облако пара. Если я правильно посчитала, то у нас в запасе есть время самое большее до вечера.
  - Ты можешь это сделать, - хищно оскалившись, спросил Лорд. От такой улыбки враги наверняка трепещут.
  - Нет, - огорчилась я. - Не могу. У меня нет Силы. Но думаю, что Айнарра, как Владеющая может.
  - Хорошо. Значит , сейчас ты повторишь ей все что сказала мне и мы попробуем найти того выродка
  - Я .. мне лучше будет вернуться, - выдавила я борясь с внезапным приступом дурноты. - ...простите.
   - Ладно, маленькая птичка.
  Он осторожно подхватил меня на руки и понес куда-то. Я чувствовала себя невесомой. И эти руки, они были знакомы мне. Возможно ли, что именно Лорд подхватил меня тогда, готовую упасть в снег?
  
  
  
  Глава 2
  Есть вещи, которые невозможны в принципе. Не из-за трудноосуществимости задуманного, а скорее из-за чересчур маленькой вероятности такого поворота событий. Например, при большом усердии можно научить кошку плавать, а зная некие закономерности природы - заставить деревья цвести зимой. Я даже видела однажды, как один маленький камешек, сдвинутый с места, повлек за собой громадную лавину. Но солнце не может двинуться в другую сторону, а Лорд Гварин не может быть нежным и обходительным.
  Нет. Нет-нет-нет. Этого не может быть, думала я, пока Лорд нес меня на руках, чувствуя нарастающую в душе панику. Я просто не представляла такого поворота событий, при котором, ради моей минутной слабости, Лорд пожертвовал бы возможностью найти предателя и виновника гибели людей. Может быть кто-то иной, но не он.
  Паника кончилась ровно тогда, когда Лорд Гварин свернул вниз, к комнатам, где располагались целители. Все в порядке. Не следует искать сложных объяснений там, где все объясняется просто. Время дорого и Серый просто решил, что так я попаду к Айнарре быстрее, чем, если буду идти пешком, в полуобморочном состоянии цепляясь за него. Просто, как и всегда не счел нужным поставить меня в известность о причинах своего поступка, предоставив воспринимать происходящее так, как я считаю правильным. А, я-то уже и не знала, что делать. Можно подумать, Серый Лорд способен на сочувствие ко мне. Когда речь идет о безопасности его людей и земель, Лорд, прежде всего, правитель.
  Все окончательно стало на свои места в тот момент, когда Лорд, со мной на руках, легко, как будто я была невесома, открыл дверь плечом, переступил через порог, и с нескрываемым облегчением, как будто я обжигала его руки, скинув меня на ближайший свободный лежак, прошел вглубь комнат, разыскивая Владеющую. Что ж, напомнила я себе, на обидчивых возят воду. Юбка моя задралась, демонстрируя голые ноги чуть ли не до колен, без чулок, все в синяках и ссадинах от бешенной скачки на лошади, и хотя Лорд обратил на мой внешний вид внимания едва ли больше, чем в предыдущие дни, но сейчас я перешагнула все мыслимые грани приличия, и потому спешно стала одергивать одежду, в попытке придать ей более пристойный вид. Краска стыда жаром разливалась по моему лицу.
  Лорд, в сопровождении Владеющей, вернулся довольно быстро, указав на меня легким кивком головы:
  -Айнарра, как я и сказал, нам очень нужно быстро привести ее в полное сознание. Ирга-тон должна рассказать много важного.
  Думаю, что в тот миг, красная от стыда и бледная от слабости, растрепанная, помятая, отчаянно бьющаяся с непокорными юбками, и пытающаяся не растерять остатки здравого мышления, я представляла собой довольно жалкое зрелище. Как иначе объяснить то, что Айнарра, едва кинув на меня быстрый взгляд, принялась хлопотать как наседка, заставив выпить весьма горький травяной настой и похлопывая по рукам? А потом вдруг, заглянула в глаза, и из нее в меня полилась жизненная сила.
  Это... это удивительно, невероятно, чудесно. Как будто глоток воды в пустыне. Как весенний ветер после долгой зимы. Я захлебывалась, стараясь не упустить ни единой капли дивного эликсира. Но лишь только муть в голове немного прояснилась, а мысли стали более связными, с сожалением вырвала свои руки. Айнарре сегодня еще понадобятся силы.
  Придя таким образом в себя вполне достаточно для того, чтобы ясно говорить, я пересказа Айнарре все свои догадки, упомянув о том, что времени осталось совсем немного. Владеющая выслушала мою немного сумбурный рассказ довольно спокойно, задумалась и кивнула:
  - Думаю, что ты права. Я попробую. Но ты зря встала так рано. Очень неосмотрительно с твоей стороны так небрежно относиться к своему здоровью. Тебе надо хорошо выспаться.
  - Айнарра, , сейчас время очень дорого.
  - Хорошо, Лорд, - согласилась Владеющая, - скоро начнем поиск.
  Серый наклонился ко мне, так близко, что я даже в неярком свете комнат могла разглядеть проступающую на щеках щетину, азартные искорки предвкушения охоты и хмурую черточку пересекающую лоб
  - Я думаю, что у нас много тем для разговора, Ирга-тон. Завтра, - сказал он чуть угрожающе . - И вопрос ваших знаний занимает там немаловажное место. И еще мне интересно, как вам удалось уничтожить столько Тварей. Сейчас я вынужден вас покинуть, Ирга-тон.
  И отправился вслед за Айнаррой. В соседнем помещении захлопали дверцы шкафов, время от времени раздавался то один, то другой голос, но я скорее слышала их тон, чем различала произносимое.
  Разумеется, на некоторое время, я оказалась забыта. Поэтому поджала ноги под себя и закуталась в одеяло, приготовившись к ожиданию. Обратная дорога до комнаты пока еще слишком сложна для меня. Будет грустно смотреть, как я иду, с трудом сдерживая головокружение, падаю, поднимаюсь, держась за стену. Нет уж, лучше подожду, пока смогу сдвинуться с места без угрозы тут же растянуться на полу. Спать мне не хотелось. А хотелось бесконечно прокручивать в памяти воспоминания о живительном потоке силы, которым так щедро поделилась Владеющая.
  Дверь в комнату внезапно распахнулась и на пороге показалась Айнарра, тут же принявшаяся шарить везде в поисках. Нахмурилась, словно что-то вспоминая, ее сосредоточенный взгляд наткнулся на меня:
  - Ты еще здесь?
  Я чуть виновато улыбнулась, извиняясь за беспокойство и свое присутствие.
  - Я пришлю кого-нибудь проводить тебя до комнаты. А пока Ленда посидит с тобой.
  - Что вы, госпожа Айнарра, не стоит беспокоиться обо мне.
  - Я беспокоюсь не о тебе, а о Ленде, - отрезала Владеющая. - Она слишком любопытна и юна. Есть вещи, которые ей знать не стоит. Будь добра, займи ее любопытство разговором.
  Тут Айнарра, наконец, обнаружила то, за чем пришла и с торжествующим видом схватив с полки какой-то мешочек, снова скрылась, оставив меня в одиночестве.
  Ненадолго я осталась в одиночестве. Ленда появилась почти сразу же. На ее живом и свежем лице жалость ко мне смешалась с досадой от того, что она пропускает все самое интересное. Но, долг для Владеющих превыше всего. Наверное, Айнарра сказала ей, что я нуждаюсь в помощи. Впрочем, от истины это не далеко. Я глядела на нее с интересом.
  Девушка с грустным видом уселась на соседнем лежаке, напротив меня, чистая, аккуратная, светлая, разглядела мой внешний вид, и жалость ко мне на ее лице еще усилилась. Я молча ждала продолжения.
  - Как... как ты себя чувствуешь? - неловко нарушила молчание Ленда.
  - Уже лучше. Мне просто еще не следовало вставать.
  - А, хорошо, - облегченно выдохнула она. - Я думала, мне придется лечить тебя. Я еще не лечила самостоятельно.
  Разговор завязался. Некоторое время мы беседовали о всяких бессмысленных вещах, которые отлично заполняют паузы в разговоре и сглаживают шероховатости, когда Ленда вдруг спросила с любопытством:
  - Как ты убила их, столько Тварей? Они ведь такие жуткие. Шалион говорит, что вокруг была гора трупов, а ты вся с ног до головы была перемазана их кровью.
   - Шалион?
  - Да, он сын моего брата. Последние два дня он только и говорит, что о тебе.
  - А ты как думаешь?
  - Не знаю. Никто не знает.
  Я молчала.
  -Я думаю, что это из-за того что ты когда-то была Владеющей, - наконец сказала Ленда. - Я слышала, Айнарра говорила об этом Лорду.
  - Лорду?
  - Ага, он спрашивал про тебя, когда вы все еще только прибыли в замок, в первые дни.
  Айнарра не права. Ледана не такая уж и девочка. Она женщина, со всеми прилагающимися качествами, в том числе и с ядовитыми зубками, пока спрятанными до поры за милой улыбкой. И сейчас она не столько интересовалась сплетнями, сколько пробовала меня на зуб, невольно выдав и предмет своего интереса.
  - Тебе он нравится? - напрямик спросила я. Не люблю полунамеков.
  - А тебе?
  Вот момент истины. На самом деле этот вопрос звучал так 'ты мой друг или враг'. Если бы вдруг я сказала 'нравится', то конец зарождающимся хорошим отношениям был бы тут же положен.
  - Нет. Не так как ты думаешь. Он хороший правитель и достойный человек.
  - Только? Он сидел у твоей кровати, и волновался за тебя.
  - Лорд?
  - Да, когда вас привезли он заходил чуть ли не каждый час, чтобы узнать, как ты себя чувствуешь, не пришла ли в сознание.
  Ах, вот оно что.
  - Думаю, что он просто чувствовал себя виноватым, - ответила я.
  - За что?
  - Так он нравится тебе, - вместо ответа сказала я, уводя тему разговора от себя.
  - Наверное, - уклончиво согласилась Ленда. Но предательский румянец, появившийся на щеках, оказался честнее. Девочка, захотелось сказать мне, да он же старше тебя самое малое, на двадцать лет. Даже больше. Он воин с израненной душой. И хотя Лорд еще далеко не стар, ты пока слишком молода. Но я не сказала ничего.
  Только вздохнула тихонько. Люди упрямы, любые уговоры в таких случаях бесполезны. Со временем сама поймет.
  - Что значит 'тон'? - все не было времени спросить.
  - Просто вежливое обращение. У нас все называют друг друга по именам, но вы, привыкли к формальностям. 'Тон' это..., как госпожа или господин.
  - Не леди? - подозрительно спросила я
  - Нет. Леди будет 'инне'.
  Ленда сидела рядом со мной до того времени, как пришел Коррейн, которого прислали сопроводить меня. Обрадованная сменой, девушка тут же упорхнула, скинув заботу и ответственность на плечи молодого Серого.
  - Леди Ирга, - церемонно поклонился он, дурачась. - Окажите мне честь, позвольте проводить вас.
  Я чопорно сжала губы, и вложила свою ладонь в его руку, выбираясь из-под одеяла.
  Стоило нам выйти за дверь, как Коррейн уставился на меня полными голодного любопытства глазами.
  - Если ты сейчас тоже спросишь, как мне это удалось, я обижусь и больше не буду с тобой разговаривать, - предупредила я.
  С Коррейном мы, как и с Крелом перешли на 'ты' незаметно во время ежевечерних бесед. Вернее, Коррейн продолжал упорно звать меня 'леди', хотя это было скорее по привычке, чем из-за желания сохранить дистанцию. И он был единственным, от кого мне приятно было слышать такое обращение.
  - Не буду. Можно я лучше спрошу кое-что другое, - хитро прищурился он.
  - Ладно, но вопрос за вопрос, - постановила я
  - Идет, - протянул Серый руку для пожатия. Мы торжественно скрепили им соглашение
   - Как вам удалось, леди, оседлать Ангра?
  - Сама не знаю, - честно ответила я. - Тем более, что он был неоседлан.
  - Он после смерти никого к себе не подпускал. Удивительно, что вы смогли договориться с ним.
  - О! - тут до меня стало доходить. - Подожди, ты хочешь сказать, что конь на котором я..., то есть не конь, а... - окончательно запуталась я. - Ангр - это Суть?
  - Ага! - развеселился Коррейн, откровенно радуясь моему смятению - а вы не знали?.
  - Нет. - упавшим голосом ответила я. - Я просто разговаривала с ним, а когда пришло время он оказался единственным подходящим из оставшихся в конюшне.
  - Ну-ну, не переживайте, леди Ирга, все хорошо.
  - Теперь мой вопрос.
  - Эх, не надо было соглашаться. Итак, что вы хотели бы узнать.
  - Что за заколку ты мне подарил? - решилась я. В конце концов, должна же я знать, откуда дует ветер
  - Не знаю.
  - То есть, как это не знаешь?
  - Очень просто. Я напросился с караваном потому, что мне было интересно посмотреть на мир, особо не интересуясь, чем именно будем торговать. Когда мы раскладывали товар, Адер особо сказал, чтобы эту вещь я отдал тому или той, кто первым возьмет ее в руки. И добавил, что привозит ее уже не первый год, но каждый раз увозит обратно, потому что никто не замечает ее. Поэтому, я так обрадовался тому, что вы взяли ее себе.
  - Ты хитрый жук.
  Он в ответ лишь польщено усмехнулся.
  - А как Мелинда?
  - Ну нет. Это уже второй вопрос. Вы должны отдыхать. Ваша сестра справится и без вас.
  - Она же тебе нравилась.
  Не удержалась я от укола. Пожалуй, общение с этим мальчишкой мне на пользу, Он как будто заново учит меня улыбаться.
  - Она и сейчас мне нравится, - Ворчливо сказал Коррейн, - но в отличие от вас, леди Ирга, я не превращаю ее в божество.
  - Я не...
  Именно. Он очень точно подметил, я обожествляю мою кузину, хотя в последнее время чуть меньше.
  - Ты прав.
  Коррейн проводил меня до самой двери. Убедился, что я благополучно зашла внутрь, и отправился по своим делам.
  А я утомленная событиями и разговорами дня забралась в кровать.
  
  Ночь больше не проявляла своей милости ко мне, подарив свет еще одного чудесного миража. Нет, она как будто бы решилась провести меня по моим худшим воспоминаниям. Война, шипение раскаленного железа выжигающего клеймо у меня на бедре и много боли. Я научилась не кричать во сне, но это очень страшно, когда оживают кошмары.
  
  Что должна делать благовоспитанная леди, когда проснувшись среди ночи, обнаруживает, что над ней склонился некий мужчина: закричать, поцеловать, указать дорогу в нужную спальню, принести свечу и выбрать из первых трех наиболее предпочтительный.
  
  - Ты не спишь? - спросил Крел.
  - Нет, я ждала.
   - Одета?
  - Да.
  - Идем.
  Дверь даже не скрипнула, когда мы покинули комнату.
  
  
  Глава 3
  Любое строение от убогой лачуги до королевского дворца, от недолговременного шалаша до многовековых развалин, с момента создания и до полного разрушения перенимает характер, душу, привычки своих обитателей. Подстраивается под них, приспосабливается дышать в одном ритме с хозяевами. Мы, называющие себя людьми, можем чувствовать это интуитивно, гордясь своей проницательностью, а звери и птицы, которые гораздо ближе нас стоят к своему Началу хорошо осознают данную истину. Не зря кошки привязываются к дому, а не к людям, выбирая место, которое соответствует им, а собаки, хотя и следуют за своими хозяевами беспрекословно, очень неохотно расстаются с собственными подстилками. Нося их за собой, они как бы выстраивают свое личное обиталище в любом жилище, в котором им доводится оказаться.
  Серые, сохраняющие в себе Суть, не без причины назвали свой замок Домом. Это слово соответствовало ему как нельзя более правильно. Место, где ищут покоя неприкаянные сердца. Точка, с которой начинается новая родина. Я думаю, именно отсюда Серые начали обживать свой новый край, сюда же тянулись все нити из дальних окраин этой земли. И когда вдруг оказалось, что кто-то опустился до того, чтобы посягнуть на самых беззащитных обитателей этого места, детей, Непобедимые Воины или Серые, как звали их в Барии, готовы были положить все свои силы на то, чтобы найти предателя посмевшего переступить невидимую черту. Есть вещи, которые недозволенно делать никому, ни врагу, ни другу. Посягнуть на детей - все равно, что собственными руками вырыть могилу своему же будущему. Будущему целого народа. Кто мог решиться на такое? Какие причины двигали на это? Кто бы он ни был, но Лорд Гварин решительно настроился достать этого мерзавца даже из-под земли, поймать его.
  Ночное пробуждение означало только одно - охота прошла успешно, и меня приглашают разделить с Охотниками честь и горечь от поимки того, кого больше нельзя называть человеком.
  Поспешно обуваясь, и выскакивая вслед за Крелом за дверь, я вдруг поняла, что еще ни разу не ходила по ночному Дому. Так таинственно и ... уютно. Этот замок пока еще слишком молод, чтобы накопить в себе призраков и мрачные тайны, и потому от его стен веет только мощью и надеждами. Днем даже безлюдные коридоры кажутся наполненными жизнью, а сейчас темнота окутывала замок сладкой дремотой, и мне казалось, что мы с Крелом идем сквозь сон наяву. Я бы не решилась нарушить такое очарование разговором, но судя по тому, как уверенно Крел вел меня, он отлично видел в темноте, хотя я с трудом различала даже собственные руки и уже дважды споткнулась, и потому вынужденно открыла рот, чтобы окончательно не потеряться или не разбудить всех грохотом от собственного падения.
  - Крел?
  - Да, - мягким смешком отозвалась темнота впереди.
  - Вы с братом, то есть, я хочу сказать, ты вернулся с Тропы только потому, что он ждал тебя, почему я никогда не вижу вас вместе?
  Темнота задумчиво шевельнулась.
  - У меня нет никого более близкого и дорого, чем брат. Но он - Лорд, Охотник и главная мишень для колдунов, и потому боится, что если я окажусь слишком близко к нему, что если кто бы то ни было, окажется слишком близко к нему, то колдуны поймут это и попытаются причинить ему боль, задев меня или тех, кто стал ему дорог.
  - Он оберегает тебя.
  - В его глазах, я все еще маленький мальчик. Но мы пришли, - вдруг заявил Крел, схватив меня за руку, чем заставил остановиться. - Я и забыл, что ты не видишь в темноте.
  Дверь распахнулась прямо перед моим носом, меньше чем в полушаге. После темноты коридора даже неяркий свет, льющийся из проема, заставил меня прищуриться. Если бы Крел не остановил меня, то одним синяком на моем лице стало бы больше. Что-то подсказывает мне, что вряд ли фиолетовый нос добавил бы красоты моему, и так не разбалованному привлекательностью, лицу.
  - Ну же, - поторопил меня Серый, - проходи. Нас ждут.
  Эти слова как будто подтолкнули меня перешагнуть порог. К тому же, что скрывать, мне было любопытно взглянуть на остальных участников ночной охоты, увидеть тех, кому Ледяной Лорд доверял безоговорочно, без купюр, условий или обещаний. Посмотреть на них - это почти что заглянуть Лорду в душу. Но еще больше я желала, до ледяной ярости жаждала, взглянуть на того, кто поступился долгом и честью, и посмел поднять руку на детей.
  Участники ночного совещания, судя по словам Крела, были уже почти в полном сборе, хотя свободных мест оставалось еще достаточно. Никто не высказал удивления или недовольства при нашем появлении, только Лорд чуть склонил приветственно голову, словно давая разрешение присоединиться, и несколько пар глаз внимательно оглядели меня с ног до головы с разных сторон. Я постаралась как можно быстрее выскользнуть из этого перекрестья, и, скорее по привычке, чем по необходимости, заняла самое темное и тихое место, с интересом окидывая взглядом комнату и собравшихся.
  В колеблющемся отблеске свечей окружающие меня люди казались особо суровыми, глубокие тени внезапно ложились на их лица, создавая скорбные складки, вычерчивая невидимые морщины, а потом внезапно исчезали, сменяясь язычками пламени, пляшущими в глазах. И от этого каждый из них становился неприступным и величественным, но при этом глубоко погруженным в себя.
  Одно из пустующих сейчас мест, несомненно, принадлежало бы Адеру, останься он живых. На миг сердце резануло сожалением. Несмотря на ненависть, которую испытывал ко мне этот человек, я считала для себя честью, быть знакомой с ним. Он умер, выполняя свой долг, и, хотя незаменимых не существует, еще много дней пустые места и несделанные дела будут напоминать о его надежном плече, которое держало так много.
  Почти всех присутствующих я знала в лицо, многих по именам. Все же замок Серых был не настолько велик, чтобы за две дюжины дней не столкнутся хотя бы по разу с большинством его обитателей.
  Справа и слева от Лорда сидели два удивительно похожих между собой воина, которые были свидетелями на Суде, молчаливые и серьезные. Кажется, кого-то из них звали Эгр. Чуть дальше сидел грузный начальник стражи с громоподобным голосом и полным отсутствие юмора. На левой руке у него не хватало двух пальцев. Был еще владетель замка Малый Левый, который граничил с холодным северным морем, и Серый со смешным именем Йока, кажется, он был главным в одном из ближних фортов.
  Считая меня и Крела, в комнате находилось десять человек, и, судя по тому, что время от времени то один, то другой кидали взгляд на дверь, мы ждали основных участников, или правильнее сказать виновников. Никто не говорил, и почти не шевелился, от чего напряжение становилось только ощутимее и весомее.
  Пауза затягивалась. Я начала вдруг нервничать, испытывая почти непреодолимое желание уйти или спросить у кого-нибудь объяснений.
  Сам Лорд не подавал никаких признаков волнения, сидел прямо и спокойно, как изваяние, прикрыв глаза, только легкое дрожание век выдавало, что он совсем не так расслаблен, как хочет казаться.
  Дверь распахнулась почти бесшумно и неожиданно, несмотря на то, что все ждали именно этого. Взгляды, как железо магнитом тут же притянуло в ту сторону. Первой из темного провала шагнула на свет Айнарра. На Владеющую было почти невозможно смотреть без жалости. Она, вымотанная до предела, кажется, еле переставляла ноги, так нелегко дались ей поиски. Ее тут же подхватили, но едва присев, поддерживаемая множеством рук, Владеющая удовлетворенно кивнула, сообщая, что все в порядке. Охота удалась.
  - Вводите, - Приказал Лорд. Такого ледяного голоса у него я еще не слышала.
  И из черного провала коридора один за другим появились трое Серых. Вот только у второго были связаны за спиной руки. Я, понимала, конечно, что увижу знакомое лицо. Но это лицо увидеть я не ожидала и не желала.
  - Тиам? - мне показалось, или Крел, выкрикнувший его имя, был поражен не меньше моего?
  - На середину, - вновь раздался ледяной голос Лорда.
  Я готова была поверить во многое, даже в то, что мои глаза мне лгут, но правда порой жестока. Человек, который вместе с нами проделал путь из Барии, отбивался от бури и стоял безумный, с перекошенным лицом у тела истекающего кровью соратника, как он мог. Мысли о том, что Айнарра ошиблась, я не допускала. Дар не лжет.
  Стражи поставили Тиама на середину, и отступили, один к двери, другой за спину обвиняемому. Тот в ответ словно издеваясь, гордо поднял голову и криво ухмыльнулся.
  Серый Лорд недовольно мотнул головой, плотно сжал губы, пытаясь сдержаться и произнес всего одно слово, которое прозвучало почти как гром:
  - Почему?
  Я не думала, что Тиам решится ответить. Но у него хватило на это не храбрости, а скорее злости. О том кто бьет исподтишка, не говорят 'храбрый'.
   - А ты как думаешь, Гварин? - с ненавистью, какую трудно представить, переспросил он. - Люди устали от войны, от вечных скитаний, от проклятия. Мы даже умереть не можем нормально. Ты не позволил нам отказаться от Сути и стать обычными людьми. Ладно. Я еще могу это понять. Могущество. Суть позволяет нам не подчиняться колдовству. Но почему же ты тогда отказываешься от этого могущества в пользу жалкого существования, которое нам приходиться влачить?! Почему не заключаешь союз с теми, у кого могущества хоть отбавляй, почему не используешь свою власть?!
  Этот человек швырял Лорду в лицо одно обвинение за другим, а тот сидел неподвижно, все так же напоминая ледяное изваяние, словно не на него был направлен гнев, и только подрагивающие ноздри говорили, что сдобренные желчью и ядом стрелы достигают своей цели. И внешнее спокойствие достается Лорду ценой величайшего самоконтроля. Еще немного и он сорвется. А Тиам, как будто не замечая приближающейся бури, продолжал свою обвинительную речь.
  - Мы давно перестали быть Непобедимыми Воинами. С нашими умениями мы могли бы править миром, а вместо этого довольствуемся этой скудной землей! Да мы просто жалкая горстка людей, которые сражаются ради недостижимых иллюзий, мы...
  - Замолчи, - не выдержал кто-то, по-моему Малый Левый. - Достаточно.
  Но этот приказ как будто только подстегнул Тиама. Он заговорил торопливее и еще злее, как будто стремясь выплеснуть на окружающих всю накопившуюся в душе грязь.
  - Хватит, - вдруг решил Лорд, и такова была власть этого голоса, что мятежный Серый захлебнулся своей речью, невыразительно булькнул и, наконец, закрыл свой изрекающий гнусности рот.
  Лорд обвел всех собравшихся в комнате взглядом. Кто-то прикусил губу, кто-то прятал взгляд. Эгр о чем-то напряженно размышлял. Его неотличимый близнец выстукивал на столе сложный ритм
  - Какой во всем этом смысл? Если ты ненавидишь меня, зачем трогать детей?
  В ответ Тиам только гордо вскинул голову и торжествующе расхохотался. От этого истерического смеха несло сумасшествием.
   - Вы не поняли, ха-ха, такие умные, а ничего не поняли, ха-ах.
  Владеющая, которая до этого сидела с отсутствующим видом встрепенулась, протянула вперед ладонью руку, как бы гася припадок, и Тиам стал успокаиваться, замолчал, еще несколько раз судорожно всхлипнув.
  - Его бесполезно спрашивать об этом, мой Лорд. Он, вероятно, дал клятву на крови о молчании. Чем ближе вы будете подбираться к сути вопроса, тем безумнее и буйнее он будет себя вести. Больше ничего из него не выудить, ни под пытками, ни добровольно.
  - Да будет так, - согласился Лорд. - Что вы думаете? У кого-нибудь есть сомнения относительно его вины? Вопросы?
  - Виновен, - решил Крел.
  - Виновен, - глухо отозвался Малый Левый.
  - Виновен...
  Это слово, как эхо, перекидываясь с одного на другого, сделало полный круг и остановилось на мне. А я все не могла поверить этому признанию, хотя Тиам ничего не отрицал. Воспоминание мешало мне.
  - П-п-подождите, - запинаясь от скорости, с какой происходило обвинение, вмешалась я,- можно задать вопрос?
  И боясь, что меня прервут, торопливо продолжила:
  - Ты ведь искренне переживал за Крела, я видела, как ты стоял рядом с ним на коленях, почему же...
  -Дура, - резюмировал Тиам не дожидаясь, пока я окончу говорить, и все также стоя ко мне спиной.
  -Но я же видела!
  - Что ты видела? Мою ярость, мое горе. Ты поняла их неправильно Конечно, я был не в себе от того, что столько усилий пропало зря, что почти никто не умер, и он, - кивок в сторону Крела, - еще дышал. Проклятый род. Я так стремился к тому, чтобы никто из вас не доехал. А он заметил бурю слишком рано, успел приготовиться. И ты, ты приказала мне охранять его, наивная дура, когда больше всего на свете я мечтал придушить его собственными руками. Мне жаль, что ты отбилась от Тварей.
  И резко повернулся, словно желая насладится впечатлением от собственных слов.
  Я крепко зажмурилась и отпрянула, пытаясь спрятаться от Тьмы, которая больше не скрываясь, плясала в его расширившихся зрачках, и пробормотала торопливо:
  - Виновен, - желая только, чтобы этот человек исчез навсегда. То, что он говорил, было страшно и гадко. Неправильно.
  - Виновен, - озвучил окончательный приговор Лорд Гварин. И это слово, как тяжелый удар молота оттолкнулась от стен.
  - Тиам, сын Бронга, внук Хоста, правнук Чуррайя из рода Охотников. За свои преступления ты приговариваешься к смерти и лишаешься имени. Отныне ты никто, и память о тебе будет стерта. Ты не заслужил ни могилы, ни посмертия. Оставшиеся тебе годы проживет лишь твоя Суть. Я имеющий над тобой власть по праву клятвы и долга Лорда, Охотник и Воин приказываю твоей душе раствориться, перестать быть.
  Судя по глухому звуку падения Тиам попытался рвануться, но ему не дали.
  Я еще ни разу не видела настоящее Слово правителя в использовании, но даже это не заставило меня отнять руки от лица и посмотреть на происходящее. Я решилась поднять голову лишь тогда, когда до моих ушей донеслось слабое поскуливание.
  Суть оставшаяся от Тиама сидела рядом с больше ненужной веревкой и опустевшей одеждой. Лиса, облезлая и худая, настороженно смотрела на людей, чуть жалобно поскуливая.
  - Заберите его, - приказал Лорд, и ближайший Страж подхватив зверька исчез за дверью.
  Я думала, что после суда все разойдутся, но никто не сдвинулся с места.
  - Полагаю, - вдруг задумчиво сказал начальник стражи, - сейчас самое время дать подробные объяснения, мой Лорд.
  - Ты прав, Берон. Все вы, собравшиеся сегодня здесь, люди которым я доверяю так же, как себе. Мы много лет выполняли возложенный на нас долг, но это первый раз, когда среди нас появился предатель. Наши души не поддаются колдовству, но как оказалось, они могут изнутри пропитаться тьмой. И я хочу, чтобы каждый из вас увидев это, задумался, почему это произошло, как случилось, что один из нас решился на такую мерзость.
  - Ну? Что еще ты удумала? - спросил Крел, когда я тихонько дернула его за рукав. После своего дурацкого вопроса, я бы просто не решилась озвучить свои догадки вслух.
  - Это не он.
  - Что?
  - В смысле, он, - я кивнула на место, где стоял Тиам, не желая больше называть его имени - конечно же виновен, но есть еще кто-то, кто руководит этим.
  - С чего ты взяла?
  Я оглянулась на Лорда, и склонилась почти к самому уху Крела:
  - Просто чувствую, не знаю, как объяснить, здесь, кроме ненависти замешана борьба за власть, а Тиам ни в каком случае не имел бы в ней шансов. Значит, есть еще один.
  - Разумно , - и окликнул, - брат.
  Лорд Гварин тут же повернулся к нам.
  - Брат, Ирга считает, что есть еще один предатель.
  Взгляд желтых, почти янтарных от пламени свечей, глаз переместился на меня. Как всегда, под этим взглядом захотелось смешаться, покорится:
  - Ирга-тон, ну же, говорите, - подбодрил меня голос, в котором еще звучали льдинки, но уже напополам с обычной насмешкой.
  - Он, вероятно, не старше тридцати пяти, но не младше тридцати.
  - Почему вы так решили, - удивился Лорд,
   - Лорд, - тихо спросила я, - сколько вам было лет, когда вы покинули остров?
  - Я родился за двенадцать лет до войны. Значит около десяти, когда мы уехали, и четырнадцать, когда закончилась война.
  - Вы ведь помните войну? - конечно же помнит, я задавала эти вопросы лишь для того, чтобы объяснить свои выводы.
  - Я участвовал в ней, - отозвался Гварин, и еще одна складочка прорезала лоб.
  - Тогда вы поймете. Кто бы ни был предателем, этот человек достаточно молод, чтобы не ощутить всего ужаса войны, вероятно, почти не помнить ее, и в тоже время достаточно взрослый, чтобы знать, что родился не здесь, не считать этот край своей родиной.
  Высказав, все что думала, я снова спряталась в угол, и не участвовала в дальнейшем обсуждении, решив что достаточно сегодня наговорила.
  Я бы и вовсе ушла, но сюда меня довел Крел, и я полагала, что не найду дороги в темноте, разумно решив дождаться его и попросить вернуть меня обратно.
  Первой ушла Айнарра, в сопровождении одного из малоразличимых близнецов, извинившись за плохое самочувствие, вслед за ней, отпущенные Лордом, стали расходится остальные. Когда же, кроме самого Гварина в комнате остались только мы с Крелом , он неожиданно откинулся назад в кресле, прикрыл глаза и спросил:
  - Может он прав? Может быть, нам всем стоило стать обычными. Жили же как-то раньше без Охотников. Может быть, люди, которых я посылаю в бой не согласны умирать? Почему предают те, кто должны быть верны?
  - Брат. Не смей, - тут же вскинулся Крел, - ты и сам не раз ходил навстречу смерти.
  Он даже не открыл глаз, как будто не услышал, продолжая говорить:
   - Многие смогли бы жить без Сути. Наши дети не умирали бы в борьбе с нею, наши жены смогли бы рожать детей. Мы могли бы...
  - Нет. Не могли, - вмешалась я.
  Лорд Гварин открыл глаза и нахмурился
  - Почему?
  - Ваша Суть - это тот же Дар. Когда его теряешь, в душе остается дыра. Я знаю. Ваша Суть - половина вас самих. Можно жить без руки или ноги, даже без глаз. Но готовы ли вы носить в себе пустоту размером в половину души?
  - Я вас понял, северная птичка, за утешение, - наконец устало усмехнулся Лорд. Я просто никогда не думал, что потомки Непобедимых опустятся до предательства. Это минутная слабость.
  - Они просто устали. Они - обычные люди, которые держат небо, чтобы оно не упало на остальных. Каменные люди. И они очень устали держать небесный свод, потому что никто не приходит сменить их, - отозвалась я больше не решаясь смотреть в глаза Лорду, слишком уж много личного в них сейчас плескалось.
  - Ты хорошо утешаешь, - вдруг сказал Крел, положив мне на плечо руку, - это было долгий день и тяжелая ночь. Пойдем, я провожу тебя.
  - Ирга-тон, - окликнул меня Лорд у самой двери.
  - Да, мой Лорд.
  - Я бы хотел завтра поговорить с вами. И спасибо.
  Он заметил. Понял, что я хотела сказать этим обращением. Оценил, собрав вокруг глаз незаметные морщинки. Но назвать его своим правителем - единственная поддержка, которую я могла сейчас оказать этому сильному человеку, единственная, которую он сам позволил бы оказать себе.
  За окнами первыми слабыми лучами начинался рассвет.
  
  
  
  
  Глава 4
  Провести в кровати еще один день оказалось свыше моих сил, и я решила, что пора вернуться к привычному распорядку. Со слов Коррейна я знала, что Мелинда отлично обходится и без моих забот, но обыденный ход событий требовал моего присутствия рядом с кузиной в качестве тени.
  Где-то в глубине души понимая, что не только я приняла эту землю и этот народ своими, но и сами Серые, если я проявлю такое желание, позволят мне остаться с ними, я все же не решалась оставить кузину.
  Мне бы нашлось дело и у Айнарры, в ее наполненных запахом трав владениях, где всегда нужны лишние руки, и в кухне, и в любом другом месте, где требуется помощь - от работы я никогда не бегала. Рядом же с Мелиндой меня удерживало данное дяде слово да, пожалуй, боязнь без остатка порвать все связи с прошлым. Каким бы безрадостным оно не было, я привыкла к нему, хотя не позволяла признаться в этом даже себе.
  Поэтому, лишь только за окнами рассвело достаточно для того, чтобы признать день наступившим, я отправилась к сестре, с каждым шагом к ее двери становясь все больше похожа на ту Иргу, какую она привыкла видеть: незаметную, услужливую и послушную.
  Мелинда была рада видеть меня, и только. Поинтересовалась самочувствием, но как-то вскользь, почти равнодушно, иного ей не позволило бы воспитание, молчание как никак - признак дурного тона.
  Ее больше занимали собственные мысли, выбор наряда, предстоящая свадьба, а также то, что я оказалась вполне готова вернуться к своим обязанностям, соглашаясь взять на себя многие ее бытовые хлопоты. Она понятия не имела о событиях, сотрясающих замок, и волнующих Серых в последнее время, и не столько потому, что Серые скрывали что-то от своих будущих жен, сколько из-за того, то ее мало волновали чужие проблемы и потрясения.
  И я вынужденно согласилась в мыслях с Коррейном, что слишком уж трепетно относилась к ней, в память о том первом годе, проведенном в доме дяди, в который еще маленькая Мелинда прибегала ко мне со своими детскими обидами, и с удовольствием слушала мои сказки. И в благодарность за то, что своей детской искренностью она не позволила мне тогда полностью раствориться в серости и равнодушии поглощающих меня. Я не хотела замечать, что, несмотря на связывающие нас далекие теплые воспоминания, Мел осталась той девушкой, которая на протяжении последующих одиннадцати лет, едва ли сильно отличала меня от мебели, относясь ко мне с удобным безразличием. И если, в первые дни после отъезда из дома, кузина, нуждаясь в поддержке, проявляла ко мне участие и уважение, как к равной, то сейчас, когда мы обе стали привыкать к новому месту, была не прочь вернуться к уже проверенной схеме, в которой я существовала исключительно для ее удобства и помощи. Для нее все оставалось по-прежнему.
  Но я изменилась. И больше не хотела, как раньше, успокаивать капризы, и считать ее заботы единственным своим предназначением. Как будто после долгого бессмысленного сна, вдруг начала пробуждаться, ощущая красоту и удивительность жизни. Как будто от камня окружающего мое сердце, откололся маленький, пока еще незаметный, кусочек.
  И потому вернуться к 'своим обязанностям' оказалось дико и странно. Все было ненатурально: и моя видимая покорность, и беззаботность Мелинды, и ее неуместная для обычного дня нарядность.
  Я протерпела рядом с ней почти полдня, прежде чем почувствовала, что не выдержу больше ни единого мгновения. И даже данное дяде слово заботиться о ней, уже с трудом сдерживало просыпающееся раздражение. Я сбежала, лишь только появился Мойран, занявший все ее внимание, искренне надеясь, что по крайне мере до вечера дальнейшее мое присутствие или отсутствие никого волновать не будет. Кто бы мог подумать, что терпеливая Ирга весьма нетерпима в душе.
  Отделавшись, таким образом, от дальнейших планов Мелинды, чувствуя при этом какую-то необъяснимую подсознательную гордость, сродни той, что испытывает ребенок, сумевший вместо скучной зубрежки сбежать на прогулку, я вдохнула поглубже, наслаждаясь свободой, радуясь снегу, кружащемуся за окном и солнцу, пронизывающему лучами цветные стеклышки. Один лучик медленно, словно крадучись скользил по стене, стараясь забраться как можно выше. Немного полюбовавшись игрой света, я подошла ближе, чтобы он попал на меня, ощущая щекой его теплое прикосновение, и решила заглянуть на конюшню, чтобы проведать коня, который, как оказалось и не конь вовсе, то есть не был конем всегда, а... словом, Суть. Сама запуталась.
  Но кем бы ни был Квангр, он полной мерой заслужил благодарность за помощь, и я отправилась к нему, намереваясь прихватить по пути на кухне горбушку хлеба с солью или пару морковок, к которым мой скакун был неравнодушен. А после можно будет заглянуть к Айнарре или...
  Окунувшись в размышления, я перестала смотреть по сторонам и почти налетела на Аллию и Бекку о чем-то спорящих. Торопливо извинилась, сама удивляясь своей неловкости и задумчивости, обошла их и продолжила свой путь, даже не вслушиваясь в обрывки разговора. Занятая собственными планами и вновь открывающейся радостью бытия гораздо больше, чем проблемами леди, я не сразу обратила внимание, что меня окликают.
  -Ирга! Ирга!
  За мной, подхватив юбки, путаясь в их бесчисленных слоях, торопливо бежала Аллия, и кажется уже довольно долго. Я недоуменно остановилась, чуть недовольная тем что она прервала мой путь, и удивленная, что ради разговора со мной она прекратила свой спор:
  - Что-то случилось, леди Аллия? Вам нужна моя помощь?
  - Нет- нет, - она все никак не могла отдышаться. Все же наряды благородных девиц совсем не рассчитаны на такое передвижение. - Нет. Все в порядке. Я просто хотела поблагодарить тебя за то, что ты спасла мое доброе имя и честь.
  Признаться, я не сразу поняла, о чем она говорит. С того утра, когда я сказала, что шаль, подкинутая Беккой принадлежит мне, произошло слишком много более значимого и серьезного, что я почти забыла об этом случае. Мне казалось, что все это случилось давно, стало историей, хотя на самом деле минуло даже меньше недели. И в последнюю очередь я думала о том, что погубила свое 'доброе имя'.
  Но для Аллии, как и для остальных девушек, 'доброе имя' не было пустым звуком. Это эфемерное понятие многие леди ценили едва ли не больше жизни, или так же сильно, хотя точно определить что оно значит, не могла ни одна. Поняв, о чем толкует Аллия, я чуть улыбнулась. Лишь для девушек благородного происхождения репутация значит не меньше, чем происхождение или приданное. Я не принесла столь великой жертвы, как казалось Аллии. Она, наконец, справилась со своими юбками и дыханием, а вместе с приведенным в порядок внешним видом к ней, вероятно, вернулись обычные спокойствие и манеры, и продолжила уже почти светским, хотя и искренним, тоном:
  - Спасибо тебе. Я также хотела бы извиниться, за то, что у меня не хватило смелости самой признаться, и объяснить, что не знаю, каким образом моя вещь очутилась в Северном крыле. Думаю, что растерянность служит слабым оправданием, но я надеюсь, что смогу как-то загладить это.
  - Не оправдывайтесь, - прервала я ее. - Я знаю, что вы никогда так не поступили бы умышленно. Бекка поступила глупо, решив свалить последствия своих поступков на вас.
  - Ты тоже думаешь, что это была Бекка, - полуутвердительно сказала Аллия. - Я пыталась добиться от нее признания, но она не слушает моих доводов.
  Я так и думала, что Аллия догадается, все же я не ошиблась насчет ее ума.
  - Да. Я тоже думаю, что ночью в Северном крыле видели Бекку.
  -Но ты не сказала об этом?
  - Нет, леди.
  - Почему?
  Трудно объяснить. Я пожала плечами. Никаких доказательств, одни догадки. Да и не желаю я наживать себе нового врага. Но Аллия, кажется, поняла все по- своему.
  - Тебя никто не стал слушать, да? Они не поверили? Тебя наказали?
  - Леди Аллия, не волнуйтесь обо мне. Со мной все хорошо. Думаю, что вам следует сосредоточиться на предстоящей свадьбе.
  Ух, как же сильно я в этот момент напоминала себе старую чопорную леди, похожую на сушеную воблу, которая обучала дочерей Гронгов манерам. В душе ведь я была довольна тем, что Аллия переживает за меня. Просто мне не хотелось, чтобы из-за этого она совершила какой-нибудь опрометчивый поступок.
  Она схватила меня за руку:
  - Ты пыталась сбежать? Я видела, как ты уезжала из замка, когда все воины отправились на поиски детей. Я спрашивала леди Мелинду, но она, кажется, знает не больше моего. Тебе нужна защита, помощь?! Скажи. Если надо, то я пойду к Лорду, уверена, мои слова он выслушает.
  Я против воли засмеялась. Как чудно в ней смешались ум и наивность. Должно быть, каждый из нас со стороны представляет собой такую же странную смесь несовместимых качеств.
  - Нет. Я не пыталась сбегать. Я помогала в поисках. И, пожалуйста, леди, не совершайте глупостей только от того, что вам кажется, будто со мной поступили несправедливо, и не пытайтесь переубедить Бекку. Она, как выяснилось, весьма злопамятная особа. Я крайне вам признательна за беспокойство обо мне, оно мне приятно, а сейчас прошу меня извинить.
  Когда я уходила, Аллия задумчиво глядела на меня, кажется, не до конца убежденная словами, но думаю, достаточно для того, чтобы не совершать глупостей.
  
  Квангр встретил меня с радостью, от его прежнего насмешливого и снисходительного отношения не осталось и следа. Как будто дикая скачка без седла сквозь метель заставила его признать меня. Он с удовольствием взял мягкими губами с ладони хлеб и подставил голову требуя ласки. Я потрепала его по морде, погладила шелковые ноздри, и неожиданно для себя спросила:
  - Так ты был человеком?
  Квангр тряхнул гривой и ткнулся мне в ладонь, то ли соглашаясь, то ли надеясь обнаружить там еще немного угощения.
  - Наверное, ты был храбрым и сильным воином, раз у тебя такая замечательная Суть, Квангр, - сказала я, не ожидая ответа. Суть - это не человек. Он не ответит. Возможно, Квангр сохраняет характер, которым обладал человек, привязанности и некоторые воспоминания. Вероятно, в нем несколько больше разума, чем в обычном диком звере, и, конечно же, он проживает те годы, которые не успел прожить его погибший раньше времени Охотник. Но он не человек.
  И все же мне казалось, что Квангр внимательно слушает меня, кивая в такт словам и изредка издавая поощрительное ржание, когда я высказывала правильные догадки. Я расхваливала коня до тех пор пока у меня не охрип голос, после чего Квангр, наконец, отпустил меня, удовольствовавшись обещанием, что я буду часто навещать его и, если удастся, приносить еще что-нибудь вкусное. Мне, всегда побаивающейся лошадей, ее не до конца верилось, что такой чудесный скакун решил признать меня своей хозяйкой.
  
  Во дворе замка было чудесно: снежинки сияли под солнцем, кружась в воздухе, переливаясь не хуже драгоценных камней. Мороз щипал за щеки и руки. Я не удержалась от искушения положить ладонь с растопыренными пальцами на снег, присела, заворожено наблюдая, как он приминается и превращается в капли под моей рукой, четко повторяя контур. Пусть здесь останется мой отпечаток.
  - Что ты делаешь? - спросили за спиной.
  Я повернулась к Шалиону, все еще не вставая, так что мои глаза оказались почти на одном уровне с его глазами.
  - Оставляю свой след - ответила я, внимательно разглядывая мальчишку. Похоже что, к счастью, опасное приключение прошло для него без последствий. - Хочешь попробовать?
  Он кивнул и наклонился, стягивая рукавицу, чтобы оставить свой отпечаток рядом с моим. Ладонь у него оказалась самая что ни на есть мальчишеская - с длинной ссадиной, обкусанными ногтями и цветным пятном таинственного происхождения. Такая доверчивая, такая уютная...
  - Я хотел перед тобой извиниться - вдруг сказал он, оторвавшись от своего занятия.
  Да что ж за день сегодня такой - передо мной норовят извиниться те, кто ни в чем передо мной не виноват! Я совсем не подхожу для того чтобы восстанавливать чужое душевное равновесие, или утешать чужие печали. Мне бы со своими разобраться. Неужели это не заметно? Что заставляет всех вокруг изливать мне душу?
  - Тебе не за что извиняться передо мной, - ответила я ему, стараясь говорить помягче, что бы не задеть своей взрослой снисходительностью его запутанную детскую душу.
  Но он лишь сжал губы, упрямо набычившись, как могут только мальчишки или настоящие мужчины, ничуть не переубежденный.
  - Ладно, - обреченно вздохнула я, - пойдем поговорим.
  И протянула ему руку, предлагая показывать дорогу. Кому как не мальчишкам знать все самые укромные уголки в замках?
  Шалион провел меня одним из черных ходов, о существовании которого я до этого времени и не подозревала в пустующее помещение, которое вероятно предназначалось для кладовой, а сейчас, должно быть служило тайным мальчишеским целям. В комнате, кроме пустующих полок и маленького окошка, создающего таинственный полумрак, была пара шкур и несколько стульев, как я думаю, заботливо собираемым и передающимся по наследству уже не первым поколением сорванцов. Я могу гордиться оказанной мне честью.
  Подождав, пока я выберу себе стул и усядусь, Шалион плюхнулся на шкуры напротив меня, повозился, устраиваясь удобнее, и уставился на меня во все глаза.
  Дети смотрят на мир иначе. Их, в отличие от взрослых, совсем не гнетет молчание, потому что оно совсем не обозначает бездействие и тишины. Поэтому я заговорила первая.
  - Здесь красиво. Это твое тайное место.
  Он не ответил, все также продолжая смотреть на меня с ожиданием. Я вздохнула.
  - Хорошо. За что ты извинялся.
  - Я должен был защитить тебя. Мужчины должны защищать женщин.
  Я чуть не сказала, что он еще не мужчина, а ребенок. Шалион вел себя много разумнее, чем можно было ожидать. Он и впрямь был настоящим мужчиной.
  - Это было бы глупо, - дети хорошо чувствуют фальшь.
  - Это было бы храбро, - возразил он, подозрительно шмыгнув.
  - Ты бы попытался и умер, как Адер.
  - Как герой. А теперь получается что я трус, - дрогнув голосом, как будто пытаясь не всхлипнуть, заявил Шалион.
  - Мертвым все равно герои они или нет, - я занервничала, ощущая растерянность. Как убедить храброго маленького мальчика, что он повел себя настолько отважно, что не каждый взрослый на его месте поступил бы так же. Как вообще убеждают детей, сказками что ли? Сказками.
  - Шалион, ты любишь истории? - решилась спросить я.
  - Я уже взрослый для сказок, - буркнул он в ответ, мгновенно переходя от расстройства к замкнутости.
  - Это не сказка, а правдивая история, которая случилась, много лет назад, - объяснила я. - В одном городе, рядом с морем жили брат и сестра. Там всегда было тепло, даже жарко, а снега и вовсе никогда не видели, но зато круглый год на деревьях росли мандарины, персики, и другие фрукты, а по улицам ходили огромные слоны. В этой удивительной стране даже птицы умели разговаривать человеческими голосами. Там не было голода и войн. Девочку звали... - я замялась всего на миг, - Майоки, а мальчика звали Иан. - Второе имя далось мне уже легче. - Они, как и все дети, иногда ссорились, а порой, должна признать, даже и дрались, но все равно очень любили друг друга.
  Шалион внимательно слушал, ловя каждое слово, и я перевела взгляд на окно, время от времени искоса поглядывая в его сторону.
  - И так бы и продолжалось долгое время, пока однажды в этот благословенный край не пришла война. Сейчас уже не важно, кто и на кого напал, но в один, далеко не прекрасный день война докатилась и до города, где жили брат с сестрой. Злые люди пришли в их дом вооруженные мечами и факелами, собираясь убить всех и сжечь все в округе без остатка. Родители Майоки и Иана хотели защитить своих детей и спрятали их, сказав, чтобы они сидели тихо и не выходили ни в коем случае до тех пор, пока все злые люди не уйдут. И взяли с них слово, что дети позаботятся друг о друге. Они сидели долго- долго, дрожа от страха, и боясь даже плакать, чтобы никто не смог услышать их. В конце концов, мальчику надоело сидеть взаперти, и он решил выйти из своего укрытия. Сколько бы сестра не удерживала его, говоря, что они должны оставаться вместе, он не захотел слушаться, и отправился на поиски родителей. Несмотря на возраст, Иан был храбрым мальчиком, и думал, что его долг, как мужчины, защищать свою сестренку. Но, как оказалось, Иан вышел из укрытия значительно раньше, чем злые люди покинули их город. Он увидел дом, объятый пламенем, убитого отца, который так и не выпустил меч из рук, и свою маму, которую схватили злые люди. И Иан, кинулся защищать ее, позабыв о том, что не только мужчины должны защищать женщин, но и взрослые обязаны защищать своих детей. У Иана было сердце настоящего воина, но совсем не оказалось оружия. Да и сил в шесть лет маловато, чтобы справиться со взрослыми врагами, даже если ты тысячу раз прав. Он и впрямь умер, как герой, но его жертва не помогла спасти ни маму, ни папу, ни сгоревший дом.
  Возможно, все было немного по-другому, но я могла думать только так, когда, наконец, решила покинуть укрытие, только для того, чтобы обнаружить мою убитую семью. К счастью ли, к горю ли, но нелюди удовольствовались уже пролитой кровью, не став тщательно обыскивать наш заросший сад, где надежно скрытый высокой травой и кустами стоял наш с Ианом шалашик, в котором мы и прятались. Я замолчала, не решаясь посмотреть на Шалиона.
  - Тот мальчик, ты думаешь, что он тоже поступил глупо?
  - Не знаю, - честно ответила я. - Его родители погибли ради того, чтобы дети остались жить. Он поступил храбро, но неправильно. Как будто бы половина жертвы его родителей оказалась напрасной. Адер умер, чтобы ты жил, я защищала тебя, чтобы ты жил. А если бы ты решил сражаться и умер, то выходит, что воины, которые вас всех защищали, умерли напрасно.
  - Я понял, - тихо сказал вдруг Шалион, после долгого молчания, прерываемого лишь сопением, которое выдавало напряженную работу мысли. - Мне кажется, я понял.
  - Хорошо, - отозвалась я. - Когда ты вырастешь, у тебя еще будет возможность показать, что ты достоин того, что за тебя отдали жизнь такие храбрые воины. Помни об этом.
  Так же как я помню о своих родных, которые отдали жизни ради того, чтобы я жила, хотелось добавить мне. Это тяжелый груз, но память об этом не позволит тебе сдаться, удержит от подлости, заставит быть честным. Никто не становится героем по праву рождения или по собственному желанию. Руда, рожденная недрами земли, еще не меч. Наши долги, которые мы никогда не сможем отдать и обещания тем, кто ушли по Тропе, закаляют нас, заставляя выпрямляться, оставляя позади и кровь, и пот, и слезы, и погибших друзей, вместо того, чтобы оставаться согнутыми, вставать, раз за разом даже тогда, когда больше всего хочется закрыть глаза и перестать существовать, так же как жар горна и молот, направляемые кузнецом, превращают кусок металла в грозное оружие.
  Некоторые из нас, пройдя через горнило страданий и невзгод, становятся теми, кого воспевают в балладах и прославляют в легендах, но редко кто остается при этом в живых. Герои чаще всего бывают мертвыми.
  
  Разговор с Шалионом дался мне не легко, как будто я по собственной воле решила разбередить плохо зажившую рану, но я надеялась, что таким образом смогла помочь мальчику понять, что он вел себя правильно.
  После двух разговоров вымотавших и выжавших меня почти досуха, я чувствовала, что у меня не осталось никаких сил на разговор с Лордом, даже учитывая немалое количество вопросов, несомненно, накопившихся у нас друг к другу. И, рискуя вызвать высочайший гнев, я решила отложить его до лучших времен.
  Не зная больше чем себя занять, так, чтобы не попасться на глаза ни Лорду, ни Мелинде, я сунулась было к Айнарре, надеясь провести остаток дня за тихим перебиранием трав, но Владеющая сердито шикнула на меня, велев отправляться в постель, потому что моим цветом лица можно пугать привидений, добавив, что если в ближайшие три дня она увидит меня за работой, то собственноручно усыпит, чтобы я хоть так набралась сил. Угроза возымела действие. Тем более, что я и впрямь чувствовала себя далеко не так хорошо, как хотелось бы. И я покорно отправилась бы в постель, если бы не наткнулась на Мелинду, тихо плачущую в той же самой нише, которую когда-то я облюбовала для себя.
  Все обиды утра и прошлых дней были тут же забыты. Сколько бы я не убеждала себя в обратном, но кузина все же занимала немалую часть моих мыслей и привязанностей. Что-то произошло за те несколько часов, что меня не было рядом. Что-то столь серьезное, что Мелинда, которая никогда не забывала о том, чтобы хорошо выглядеть, даже не задумалась, что ее могут увидеть с покрасневшими глазами и носом, всхлипывающую, и издающую иные, не подходящие для леди звуки.
  Я кинулась к ней, движимая сочувствием напополам с ответственностью за нее, и долгое, кажется, бесконечно долгое мгновение не дышала, пыталась понять, что произошло. До тех пор, пока Мелинда не подняла свои голубые, ставшие от слез еще более яркими, глаза, и произнесла дрожащими от слез и непонимания губами:
   - Мойран.
  - Что? - похолодела я.
  - Мойран уехал...
  
  
  
  Глава 5
  
  Привычки держат человеческие души крепче, чем привязанности. Привязанность можно оборвать, заменив ее равнодушием или даже отвращением. Привычка же, как силки, ее не видно, но отпускает она неохотно, порой оставляя зримое напоминание навсегда.
   Целый день я делала то, что велели мои собственные желания, а не обязательства, убеждая себя, и почти поверив, что я независима, но слезинки на лице Мелинды хватило, чтобы проявить истинное положение вещей. Я так привыкла к тому, что должна заботиться о ней, что едва ли допускала мысль, будто могу бросить ее решать проблемы самостоятельно, даже если они совсем не волнуют меня.
  Услышав, в чем причина ее горя, я едва сдержала облегченный вздох.
  - Ты меня напугала. Это ведь приграничный замок. Мужчины уезжают и приезжают, потому что таков их долг. Он вернется.
  Мои слова ничуть не утешили ее. Даже наоборот. Мел закрыла лицо ладонями и уткнулась мне в плечо.
  - Ну же, ничего страшного не случилось. Тише, - обняла я ее. - Может дозор, мало ли что. Он вернется.
  - Нет. Не вернется. Он так сказал.
  Холод, едва покинувший мое сердце, вернулся. Неужели предатель найден, неужели это Мойран. Он не нравился мне, правда, но все же, совсем не казался человеком способным на предательство. Даже губы мои, казалось, заледенели от этой ужасающей догадки. Я с трудом выталкивала слова:
  - Почему ты так решила?
  - Он попрощался со мной. Сказал, что Лорд желает увидеть его тело. Они - чудовища! - обличающее выдохнула она, забывая, что ее любимы происходит из того же рода и ничем не отличается от них. Но чувства не поддаются логике.
  - Полно. Я поговорю с Лордом, - сказала я, желая утешить. - Думаю, все не так плохо.
  Но сама уже не верила в собственные слова, как-то разом утвердившись в мысли про то, что Мойран покинул замок, не собираясь возвращаться. А значит, следовало как можно быстрее сказать об этом Лорду или Крелу. Хотя, скорее всего, они знают об этом. Не зря же на стенах днем и ночью дежурят воины. Я не хотела предполагать дальнейший ход событий.
  Мелинда, тихо всхлипывая, постепенно передала мне всю историю. С ее слов она выглядела весьма странно. Ее жених сегодня был необычайно серьезен, даже грустен, сказал ей, что пришел попрощаться. Причиной навал то, что Лорд Гварин отказал ему в праве свататься к Мелинде, поскольку его брат воспылал к ней страстью, и Лорд, разумеется, предпочитает осчастливить молодой женой его, а не простого воина. Это было смешно уже потому, что после приезда невест Крел большую часть времени провел оправляясь от ранения, а оставшееся посвятил поискам предателя и проблемам защиты замка. Но сестра даже не услышала моих доводов. По ее мнению, Мойран, ее прекрасный рыцарь, пораженный этой новостью в самое сердце, и не в силах видеть, как его любимая выйдет замуж за иного, решил уехать на дальний рубеж, пообещав при этом хранить ей верность до последнего вздоха и желая счастья. После чего поцеловал ей руку и ушел. Реакцию на его слова, я и имела возможность наблюдать.
  Эта история, безропотно проглотить которую без тени сомнения смогла бы только романтически настроенная и беззаветно влюбленная девушка, только подтвердила мои опасения.
  Под конец рассказа, Мел вцепилась в меня, как в последнюю надежду, прося, даже требуя, чтобы я сделала что-нибудь, как будто я была всесильна.
  Хотя и с некоторым трудом, но, в конце концов, мне удалось успокоить слезы, отвести Мел в комнату и уложить в постель, заставив выпить травяной настой с сонными травами. На это она согласилась только после того, как я клятвенно пообещала попытаться все выяснить, лишь только она закроет глаза.
  Дождавшись спокойного вздоха мирно спящего человека, я сделала то, чего надеялась сегодня избежать. Искать Лорда. Слишком много у нас друг ко другу вопросов, слишком мало ответов.
  Предчувствие ли меня вело или иное ощущение, но первым делом я пошла в библиотеку. Возможно от того, что именно там произошел мой единственный откровенный разговор с Серым Лордом, а может, потому, что я и сама подспудно искала успокоения и умиротворения, которое могли навеять книги, и предполагала, что после обнаруженного предательства, после тяжелой ночи Ледяной Лорд, который никому не открывает свое сердце, тоже жаждет поддержки. Не зря же в замке стоящем на опасной границе такое множество книг, которое редко где встретишь, даже в мирных краях, многие из которых весьма стары, и, кажется, пережили долгий путь вместе с сами Серыми. Мое чутье не подвело меня и сейчас. Лорд и впрямь был в библиотеке. Спиной ко мне, лицом к разливающемуся неверной желтизной холодному закату, так что мне виделся лишь силуэт его широкой спины. Лорд был не один. Начальник охраны и Крел, склонившись вместе с ним к картам, разложенным вокруг, так что почти касались головами, обсуждая вполголоса что-то. Начальник охраны обличающее ткнул пальцем в карту и недовольно откинулся назад, складывая руки на груди, явно демонстрируя, что свое мнение высказал и менять его не собирается. Столкнулся со мной взглядом и криво усмехнулся, подчеркивая, что здесь мое присутствие нежеланно и незвано.
  Что угодно готова поставить на кон, что Охотники почуяли мое присутствие рядом еще до того, как я взялась за ручку двери, но ни один не счел нужным прервать ради этого обсуждение, не то от доверия, не то от пренебрежения, не то с какой-то иной целью.
  Крел не отрываясь следил за картой, напряженно нахмурившись, А начальник стражи все так же криво ухмыляясь удерживал взглядом меня. Неизвестно, кто победил бы в этом молчаливом противостоянии, но все, как и обычно решил Лорд:
  - Арджан, прекрати испепелять взглядом. Не думаю, что гостья заглянула к нам из праздного любопытства.
  - Да мой Лорд, - покорно склонил голову Арджан. И на некоторое время воцарилась тишина, ничем не прерываемая.
  - Вы не приходите с радостными вестями, не так ли Ирга? - неожиданно спросил Лорд. Лица его я по-прежнему не видела, он не счел нужным повернуться.
  - Вы правы, Лорд Гварин, - согласилась я. - Я плохо подхожу для радостных вестей. Вы ведь уже знаете, что Мойран покинул замок.
  Я не спрашивала, утверждала. Просто поняла, что эти люди не могут быть настолько беспечны, чтобы запросто отпустить предателя.
  При звуке моего голоса Крел резко вскинул голову, и я поняла, что до сего момента он был глубоко погружен в размышления, скользнул по мне невидящим взглядом, и снова уткнулся в карты, бурча себе под нос что-то невнятное.
  Лорд, наконец, поднялся, повернувшись ко мне лицом и в один длинный плавный шаг оказался рядом.
  - Я даже не буду спрашивать, к какому выводу вы пришли, маленькая птичка. У вас удивительная способность оказываться там, где происходит что-то важное и опасное.
  И видя, что я молчу, добавил:
  - Да, знаем. Присядьте.
  По его знаку Арджан придвинул еще одно кресло.
  Дождавшись, пока я устроюсь, Лорд занял свое место и сказал:
  - Мы предприняли некоторые меры для того, чтобы предатель думал, что вот-вот будет раскрыт. И получили весьма неожиданный результат. Побег доказывает, что ему есть куда бежать. Значит, все гораздо серьезней, чем мне хотелось бы думать. Гораздо легче верить, что кто-то затаил зло лично против меня, а не перешел Грань.
  - Значит, война. Вы ведь поэтому его отпустили?
  Лорд в ответ коротко улыбнулся. А я, чувствуя неловкость, от того что пришла, сообщить о том, что и так известно, и от того что отрываю их от важных занятий, тихо сказала:
   -Я... мне не хочется волновать вас. Но моя госпожа уверена, что Мойран уехал потому, что вы желаете выдать ее за своего брата. Я понимаю всю глупость такого мнения, но она... я... То есть, если у вас найдется время, не могли бы вы объяснить ей, что ни в коей мере не собираетесь принуждать ее, - упавшим голосом закончила я, стараясь не смотреть, как по мере моего рассказа брови у Лорда и Арджана удивленно ползут вверх. Даже Крел оторвался от карт, странно поперхнувшись и мучительно борясь с кашлем.
  - Думаю будет лучше, если ты сам объяснишь ей, что не имеешь на ее особу никаких панов. Только не сейчас, а когда леди Мелинда несколько придет в себя. Боюсь, как бы моя попытка разговора не обернулась еще большим страхом.
  Крел кивнул, наконец справившись с кашлем, и снова уткнулся в карты, Арджан помедлив мгновение, присоединился к нему.
  Похоже, мне ненавязчиво давали понять, что благодарны за попытку помочь, но мое дальнейшее присутствие только мешает.
  - Спасибо, Лорд Гварин, - искренне сказала я поднимаясь.
  - Ирга-тон, полагаю, будет уместным, если я провожу вас до комнат, - неожиданно сказал Лорд.
   - Конечно, Лорд Гварин, почту за честь, - присела я.
  Надежда отвертеться от разговора увядала на глазах. Прояснение темных мест моей биографии состоится при любых обстоятельствах.
  
  - Итак, - Сказал Лорд, едва мы отошли от библиотеки, - вы желаете гордо молчать, или все же обменяемся вопросами и ответами?
  Все. Он победил. Попытайся он заставить - и получил бы в ответ молчаливое сопротивление. Но я многое готова рассказать за возможность получить ответы.
  - Хорошо. Но вопрос за вопрос. Так будет честнее.
  - Да будет так, - усмехнулся Лорд. - Задавайте ваши вопросы, северная птичка, но потом вы должны ответить на мои.
  Вот как, он уступил право начать мне? В том, что Лорд будет честен, я не сомневалась, но ведь потом и мне придется давать правдивые ответы.
  И я неожиданно для себя спросила совсем не то, что собиралась:
   - Почему вы называете меня северной птичкой, Лорд?
   - А разве не это значит ваше имя? - ответил он вопросом на вопрос. - Оно очень точно отражает вашу душу. Настолько полно, что если бы я не знал, что вы не нашего рода, решил бы что это ваша Суть. Неужели только это вас волнует?
   - Что это? - вздохнув, я вернулась к важным темам, доставая из кармана заколку, и протягивая ее Лорду. Если кто и мог ответить на мой вопрос, то только Лорд. Я чувствовала, что здесь кроется нечто важное, что ускользает от моего внимания. Не стоит больше спрашивать из любопытства, за каждый заданный вопрос, мне придется дать свой ответ.
  - Это долгая история.
  - Ничего. Я терпеливый слушатель.
  - Вы видели клеймо?
  Я кивнула.
  - Это знак моего отца. Он обладал тем более редким Даром Творца, несмотря на то что сам был воином. Ему нечасто выпадала возможность создавать, но если уж он брался за дело, то из под его рук выходили особенные вещи. В тот год, когда мы пришли в этот край, незадолго до битвы, в которой от погиб, мой отец сделал по одному подарку мне и моему брату.
  Тут Лорд вытащил заколку из моих пальцев и провел по ней пальцами, как будто здороваясь с давно потерянным и неожиданно найденным другом. А потом продолжил:
   - Не знаю, что отец подарил брату, а мне вот эту заколку. Такие у нас называют 'оберег чистоты'. И велел отдать ее кому-нибудь, кому она совсем не нужна. И больше не интересоваться ее судьбой, до тех пор, пока не встречу человека, который будет считать ее своей вещью и не захочет расставаться с ней. Я ведь прав, вы не отдадите ее мне?
  Я снова кивнула. В моей душе слишком мало тепла, чтобы спокойно расстаться с тем, что согревает ее.
  - Эти знаки, - продолжил Лорд, как будто погрузившись в воспоминания, и снова провел по чернению пальцами, - обозначают 'верный друг' и 'спасение в тяжелый час'. Отец сказал, что эта вещь однажды приведет меня к тому, кто не умеет предавать. Вот так вот, северная птичка.
   - Но почему вы тогда так...
  - Разозлился на вас, - усмехнулся Лорд, видя, как я пытаюсь подобрать слов потактичней.
  - Да, Лорд.
  - В традициях нашего народа, когда парни дарят девушкам украшения, особенно такие. Если девушка принимает подарок, то она соглашается на ухаживания. А если прилюдно одевает его, это говорит о том, что она ответила взаимностью. При этом, важно не то, кто передал подарок, а то, кто его владелец. И я, откровенно говоря, несколько растерялся, - я опять услышала в голосе Лорда насмешку, правда на этот раз над самим собой, - когда увидел, что вы вдруг почти что объявили себя своей невестой.
   Вот тут я испугалась. Я чуть не стала невестой Лорда? Хорошо, что меня больше никто не видел. Но... как же тогда Мел? Она ведь прилюдно одевала заколку.
   Лорд успокоил меня, ответив, что Мел закрепила заколку так, что даже он не смог с точностью сказать, та ли это вещь.
  Я немного успокоилась. Немедленная кара за самозваное объявление невестой хозяина замка мне не грозила. А секрет заколки оказался совсем не настолько страшен, как мог бы быть.
   - Значит, я должна вернуть вам ее - с грустью спросила я?
  - Нет. Она попала к вам, значит, вам и быть мне верным другом. Мой отец никогда не ошибался.
  Я бы еще хотела многое спросить у Лорда, но все остальное не казалось настолько важным, и я решила, что на сегодня мне хватит новых знаний. Лорд тоже не торопился задавать вопросы. Казалось, я поняла, почему он позвал меня для разговора. Просто я развлекала его своей неловкостью и незнанием, а холодный повелитель Серых устал от постоянного напряжения последних дней. Даже струна, если ее слишком сильно натянуть может лопнуть, а человеческая душа гораздо тоньше.
  Но как оказалось, у Лорда Гварина и впрямь были вопросы.
  Сначала он спросил, кого я защищала в то утро, когда пропали дети, и я, объяснила про Аллию и Бекку, свои подозрения и мысли, стараясь не упоминать про гадание. Видимо, первый вопрос не только у меня, но и у Лорда был вызван скорее любопытством, желанием проверить догадку, чем насущной необходимостью. Я ответила на него малыми жертвами. А вот второй вопрос не обошелся малой кровью. В самом прямом понимании этого слова.
   - Откуда ты так много знаешь про Грань, и про тех, которые за ней, столько, что многие живущие рядом с Тьмой долгие годы знают меньше.
  Я до сих пор не уверена, что именно толкнуло меня в тот момент на такую откровенность. Обещание ли ответить честно на вопрос, признание Лорда, что он доверяет мне, а может, и это вероятней, я устала скрывать правду. Но так или иначе я никто в целом мире я не раскрывала настолько своих тайн.
   - Дайте мне нож, - попросила я вместо ответа. И получив требуемое, провела по лезвию пальцем. Нож у Лорда был вполне подходящий, стальной, благородный, острый.
   Иногда показать, легче, чем объяснять словами. Похоже, мне удалось удивить, невозмутимого Серого. Того что моя кровь зашипит недовольно, едва коснувшись стали, того что сталь зазвенит яростно, требуя еще он явно не ожидал.
   - Ты?
  Он поразился, но не отшатнулся и не попытался немедленно меня убить, хотя для этого требовалась такая малость - всего одно слово. И я поторопилась объяснить все до конца
  - Я такой родилась. Наследие рода, такое же предопределенное, как ваша Суть. Проклятие. Я не переходила Грань, хотя и слышу ее постоянный зов, но моя кровь - это их кровь
   - Кто ты? - вдруг перебил меня Лорд. - Скажи мне кто ты?
  - Почти никто не знает, но иногда даже у перешагнувших Грань рождаются дети. И их кровь черна от рождения. Еще реже, может быть раз в тысячу лет, случается такое, что ребенок, родившийся за Гранью не желает принять Тьму в свое сердце, не считаясь с наследием крови. Такой волен уйти из-за Грани, если не совершил ничего недостойного. По крайне мере, однажды подобное случилось. На протяжении веков мои предки жили как обычные люди, хотя и несли в себе эту черную кровь и странные и страшные знания, передаваемые вместе с наследованием крови. Почти каждый из них рождался с Даром, но потом наследие крови брало свое и большая часть в конце концов уходила за Грань, вернувшись туда, куда звала их кровь. Мы стремились разбавить эту кровь, смешать ее с обычной, но видно такая кровь, как и Суть либо есть, либо нет. Это привело к тому, что в каждом поколении рождались как обычные люди так и наследники черной крови. Моя бабушка была единственным потомком рода, к тому же с обычной кровью и без Дара. И она надеялась, что проклятие в конце концов закончило свое существование. Но моя мать, она унаследовала эту кровь. Хотя, к счастью, ее Дар был настолько силен и чист, что она даже не слышала зова Тьмы, даже ради спасения собственной жизни она не пожертвовала своим Даром, предпочтя смерть. Я тоже унаследовала и кровь, и Дар, хотя не сумела удержать его. Но и Грань я тоже не переступала.
  Я никогда не говорила столько о себе за один раз, и это признание отняло у меня много сил и потребовало немалой душевной борьбы. Но Лорд как будто не слушал меня.
  - Кто ты? - повторил он.
  - Я не понимаю, мой Лорд, - что еще он хочет от меня услышать?
  - Ты та кто отдала Дар ради мести, и также спокойно отдала свою жизнь ради спасения чужой. Ты не боишься держать в руках зло и Тьму - и спокойно носишь оберег чистоты. Твоя кровь шипит, соприкасаясь со сталью, но ненавидишь переступивших Грань едва ли не больше моего. Ты спокойно позволяешь смешивать с грязью собственное имя, и приходишь в ярость, стоит кому-то задеть твою сестру. Ты не позволяешь себе быть счастливой. Кто же ты, женщина без сердца? На беду ли, на счастье ли ты пришла в эту землю.
  Он очень правильно заметил мое отсутствие сердца.
  - Я Ирга, - ответила я Лорду. - И я пришла сюда в поисках места, где можно создать дом.
  
  
  Глава 6
  Отвага - качество присущее лишь немногим лучшим в этом мире. Не храбрость, просыпающаяся в битве, когда страх перед смертью становится чем-то неважным и далеким, не смелость, которая позволяет нам идти наперекор собственным неуверенностям, не думая про последствия, но некое глубокое чувство, благодаря которому человек находит силы поступать как должно, невзирая на обстоятельства и осознавая будущее.
  У меня доставало храбрости встречаться лицом к лицу со смертью, хватило смелости не дрожать перед Лордом, открывая душу, хотя сердце так и порывалось ускакать в пятки, но отваги оказалось мало для того, чтобы глядя сестре в глаза сказать, что тот, кого она полюбила, оказался предателем. Она ведь едва начала обретать опору и надежду в чужом и чуждом для нее мире, привыкла к мысли о том, что этот народ станет ее народом. Что будет, если я сообщу, что надежда оказалась эфемерной, обещания - лживыми, а будущее - по-прежнему неопределенным? Все слова казались лишними и слишком громоздкими. Я не могла даже поделиться собственным опытом. Близкие мои умирали или исчезали без следа, но никогда, никогда меня не предавали. Кажется, сотни битв выдержать легче, чем один откровенный разговор, потому что в битве участвует тело и разум, а в беседе - душа и сердце, которым и без разговора доставало повреждений.
  То берясь за ручку двери, то отступая назад, я пыталась собраться с духом, и лишь когда ожидание стало почти непереносимым, вошла в комнату. Признаюсь, я почувствовала малодушное облегчение, увидев, что Мелинда еще спит. Или притворяется спящей, не желая разговаривать со мной. Я не стала проверять. Ведь это означало, что я могу не объяснять ничего сейчас. Еще немного.
  Я тихо присела рядом, стараясь не потревожить ее сна. Может быть, ей приснится что-нибудь безмятежное, и сказала, давая обещание больше себе, чем ей:
  - Когда ты проснешься, я все тебе объясню, и если захочешь, останусь рядом и поддержу. Я говорила с Лордом и его братом. Они не будут выдавать тебя замуж против воли.
  Я хотела было добавить, что все будет хорошо, но фальшивые утешения не пожелали соскользнуть с языка.
  - Спи безмятежно и пусть кошмары не тревожат тебя, сестра, - пожелала я искренне, тихо прикрывая за собой дверь.
  
  Нет ничего странного в том, что ночью мне не спалось. Стены комнаты давили, подушка обещала кошмары, и я по привычке устроилась под окном, всматривалась в чернильную темноту. Самое лучшее, как для размышлений, так и для того, чтобы ни о чем не думать.
  Ночь совсем не такое тихое время, как кажется. Каждый новый день берет свое начало ночью. Исток множества важных дел лежит под покровом темноты. Я еще раз убедилась в этом. Потому что той ночью запел рог.
  Когда стен замка коснулась дрожь, тревожная, низкая, раскатистая, как будто земля под ним проснулась, и теперь шевелилась, разминаясь, я вскинулась. Не успев испугаться, просто пытаясь понять происходящее. А потом пришел звук, сперва тихим стоном, как далекое эхо, многократно отраженное, постепенно все усиливаясь и усиливаясь. В конце концов, когда его резкий голос отозвался почти у стен замка, громко и ясно, я узнала звук охотничьего рога, каким перекликаются между собой загонщики и воины.
  Он звучал то ближе, то дальше, бесконечно повторяя один и тот же напев, как будто что-то сообщая, настаивая, ожидая понимания. Как будто пел не один, а множество рогов. И когда тревожная песня прозвучал еще раз, совсем близко, я не выдержала, кинулась из комнаты туда, где окошко-бойница смотрело прямо на стену вокруг замка, и успела заметить, как стражник опускал рог, закончив послание. И тут же откуда-то издали донеслось повторение сигнала, слабое, далекое, но повторение. И где-то далеко, на самом горизонте, зажегся маленький огонек, а за ним еще один, и еще. Словно эти звуки разбудили всю мирно спящую долину, весь край Серых, своим тревожащим посланием. Я так увлеклась этим удивительно красивым, но отчего-то страшным зрелищем, что не сразу заметила, как на стене, на смотровых башнях, везде загорелись огни, появились люди, и даже коридор вокруг меня наполнился жизнью, какой редко бурлил даже днем. Видно послание, пришедшее в ночи, было и впрямь важным, понятным каждому жителю этих земель, настолько неотложным, что превратило ночь в день. Но что бы ни несла в себе тревожная песнь рога, я желала быть полезной и нужной, а для этого необходимо знать, что происходит.
  Мне не пришлось долго мучиться неведеньем. Едва я собралась задать все свои вопросы, как рядом со мной объявился Крел.
  Похоже, он еще не ложился, засидевшись над картами, и его, как и меня, звук рога застал бодрствующим. По крайне мере он был в той же одежде, хотя и несколько уставший и помятый. Он улыбнулся, как будто пытаясь убедить меня, что ничего страшного не происходит, но я не поверила. Потому что глаза его оставались серьезными, собравшись строгими морщинками вокруг глаз.
  - Ирга, хорошо, что я вас увидел. Постарайтесь успокоить леди, и попросите не выходить сейчас из комнат, а завтра с утра им все объяснят.
  И собрался улизнуть от дальнейших вопросов, но я схватила его за руку повыше локтя, нарушая все возможные правила приличий. Крел взглянул на меня, потом на свою руку, и качнул головой, как бы разрешая спрашивать.
  -Что это значит?
  - Начало войны.
  И от этих слов, сказанных так обыденно, душа ухнула вниз. Я поняла уже, что как бы далеко я не убегала, но судьба моя сплетена с войной воедино, но надеялась, хотя бы отсрочить эту связь. Мои губы дрогнули, но я заставила себя говорить спокойно, не срываясь на крик.
  - Это объявление войны? - было бы странно, ведь сообщать о намерениях не в правилах Ушедших за Грань.
  Я давно уже не удерживала Крела, но он, кажется, не заметил, продолжая стоять рядом, и наконец, ответил:
  - Нет. Предупреждение друга.
  -Друга, - повторила я бессмысленно.
  - Мойрана. Первым прозвучал его рог.
  - Но ... как... А разве он не...? - видно удивление было написано на моем лице слишком крупно.
  Серый попытался улыбнуться, но ухмылка вышла кривой и весьма пугающей. Верно ему сейчас так же страшно как и мне. Только женщинам никто не запрещает показывать чувства и быть слабыми, а мужчины почему-то считают нужным прятаться под маской безразличия.
  - Да. Он предатель, но у него хватило силы и чести хотя бы закончить свой путь как следует. Подать знак о том, что исчадья Тьмы вышли не просто на охоту, а на войну. Не нам судить его поступки и его предательство, но умер он, как и полагается уходить детям Охотника. Возможно, такая смерть искупит на Той Стороне часть его вины. Об остальном поговорим завтра.
  Крел ответил разом на все заданные и незаданные вопросы, и собрался было продолжить свой путь. Но у меня была еще одна просьба. Пусть не место, и не время, но я попросила Крела о возможности не сообщать Мел о предательстве любимого, рассказав ей только о его смерти. Утаивать часть правды неправильно, но возможно ей так будет легче пережить.
  - Хорошо. Я завтра сам поговорю с ней, - согласился с моими доводами Крел.
  Серый, вероятно отправился думать об обороне замка, а я отправилась успокаивать девушек. У каждого из нас были свои заботы.
  Я, как и просил Крел, постаралась не пугать их страшной новостью, объяснив, что завтра им все расскажут и посоветовав выспаться. Похоже, что они поверили мне, восприняв таинственные ночные звуки частью обрядов этой земли. Только Аллия, когда я зашла к ней внимательно взглянула на меня, как бы спрашивая, что я скрываю, вряд ли она обманулась моей улыбкой, которую даже я с трудом могла назвать безмятежной. Бекка в ответ на мой визит только фыркнула, как будто это я разбудила ее, а не суета за окном, и сообщила, что и не собиралась волноваться по пустякам. Мелинда все еще старательно делала вид, что спит. Я не стала говорить ей, что поняла это, просто еще раз пожелала спокойной ночи.
  А утром Мелинда показалась мне почти спокойной и безмятежной, как будто и не было вчерашних волнений из-за Мойрана. Как будто долгий сон унес с собой все темные мысли. Мне и самой они казались дымкой, не стоящей внимания, но ведь не я была влюблена.
  Как и в день прибытия в замок, я стояла за спиной Мел, готовая поддержать и успокоить, если потребуется, хотя в остальном это собрание совсем не походило на то. Девушки не жались друг ко другу уставшими и испуганными зверьками, Серые не сверкали благожелательными улыбками. Никакой торжественности, никакой радости, только звенящее напряжение вокруг.
  Даже Лорд Гварин сегодня не занял своего обычного места в кресле, а остался стоять, как будто подчеркивая важность, сложность и тяжесть новостей. В тот день Серые были подчеркнуто дружелюбны и безоружны, а сегодня на многих виднелись серебристые кольчуги, наручи, появились мечи, изменилось поведение. В каждом шаге, в каждом движении хозяев замка сквозила теперь сокрытая грация хищников, готовых к прыжку.
  Похоже, кроме нас все знали, что за новость принесла ночная побудка.
  - Ночью прозвучал рог войны, - обращаясь ко всем сразу, начал Лорд Гварин, и каждое его слово отдавалось эхом в сердце, оставаясь там, кажется, навсегда. - Нашему народу предстоят тяжелые дни. Помните, что за вашими спинами множество беззащитных людей, что под вашими ногами родная земля. Возможно, многие из нас уйдут на Ту Сторону, но таков наш долг, ради наших семей, ради будущего, ради мирных снов. И сегодня я скажу вам те же слова, что всегда говорил перед Большой охотой. Если кто-то слаб духом - он волен уйти, если у кого-то дрожит тело - пусть остается под защитой этих стен, кто не хочет принимать бой - может покинуть этот народ, пока еще есть время. Но каждый, кто возьмет оружие в руки - примет все обязательства и долги, такой больше не сможет отступить ни до смерти, ни после нее. Пусть каждый сделает свой выбор, такой, какой велит его сердце. И да будет память наша с ушедшими, уважение с оставшимися, верность с вооружившимися. Я сказал.
  Тишина, воцарившаяся после его слов, была почти оглушительной. Речь Лорда не была простой формальностью, он действительно предоставил каждому Серому право и возможность поступить по собственному разумению. Теперь я понимала, в чем заключалась удивительная самоотверженность и твердость Серых Воинов. Жить или идти на смерть, сопротивляться или отступать - это решение, принимаемое самостоятельно, а не по чьему-то приказу делало Серых непоколебимыми и уверенными.
  Ожидание, растянувшееся почти на вечность, длилось всего несколько мгновений. И вот первый воин решился, вытянув оружие из ножен, он отделился ото всех и подойдя, положил его перед Лордом, встав на колено:
  - Мой меч у твоих ног, мой Лорд, моя жизнь в твоем распоряжении, я готов.
  Лорд Гварин в ответ, коснулся его груди возле сердца и лба, принимая обязательства, и сказал:
  - Возьми и владей, я принимаю тебя.
  Вслед за первым Серые стали подходить к Лорду, прося принять его под свою руку. Ни один не захотел уйти. Владельцы замков и фортов, некоторые из которых оказались сегодня в замке, приносили присягу от имени всех своих воинов. И эта церемония, такая простая в своей искренности, поражала своей красотой и величием настолько, что я, кажется, забывала дышать.
  Особенно поразил меня старый Серый, седой как лунь, с голубыми невидящими глазами и дрожащими скрюченными пальцами.
  Он подошел к Лорду, опираясь на резной посох и опустился на колено, хотя, вероятно, такое действие потребовало от него немало мужества и сил.
  - Мой Лорд, - сказал он, и голос его не дрожал, это был голос уверенного в себе человека, - Мой Лорд! Я стар, и мое тело подводит меня, но позволь мне остаться в замке и помочь чем могу, или прикажи умереть, дабы не мешать. Моя жизнь в твоих руках.
  Даже мое мертвое холодное сердце встрепенулось от его слов. Лорд Гварин поднял старика с колен сам:
  - Гергейл, я принимаю тебя. Не твоя вина, что тело подводит тебя. Ты отважно сражался долгие годы, и больше, чем кто-либо заслужил право жить в мире. Если судьба будет благосклонна ко всем нам, ты увидишь мир на этой земле.
  Когда все обещания были сказаны, а присяги приняты, Лорд Гварин повернулся к невестам:
  - Леди, я обещал вам месяц и свободный выбор, и не могу отказаться от своих слов. Но у каждого из мужчин, стоящих здесь есть свой долг, у многих далеко отсюда. И потому уже завра они будут вынуждены покинуть эти стены. Если кто из вас сделал свой выбор, брак будет заключен сегодня вечером. Но с момента замужества вы станете частью этого народа. Вам придется делить с нами не только счастье, но и горе, тяжелый труд и военное время. Если такой выбор не по душе - каждая вольна остаться под защитой этих стен, как гостья до конца войны, и сделать свой выбор после этого. Решайтесь, леди.
  Я видела, как на лицах девушек сменялись чувства: большинство спокойно восприняли новость о том, что женами им предстоит стать на неделю раньше, их больше волновала война, хотя многие, кажется, не до конца осознали эту весть. А вот право самостоятельно решать вызвало откровенную растерянность, с момента, как каждая из них вытянула жребий, все вокруг твердили упорно, что судьба их предрешена. А теперь им позволяли сделать выбор и принять его последствия. Я же порадовалась тому, что у Мел будет время, достаточно времени чтобы отойти от потери и вновь открыть свое сердце, и даже начала испытывать благодарность к Лорду за то, что он не стал при всех раскрывать роль ее жениха во всей этой истории.
  Первой приняла решение Аллия: она вдруг отделилась ото всех полошла к Лорду и склонилась в глубоком поклоне, сложив руки на груди, как кланяются своему правителю или господину:
  - Я хочу принять этот народ своим народом, разделив с ним и горе и радость, трудности и достижения, в жизни и смерти. Я сделала свой выбор.
  Лорд улыбнулся ей:
  - Вы смелы, леди Аллия, и я благодарен вам за ваш выбор, и благословлю ваш брак. Свадебный обряд состоится вечером.
  Еще несколько девушек приняли подобное решение. В конце концов, только четверо, не считая меня, решились остаться гостьями. Они остались на месте, и с них как с гостий, никто не требовал присяги. То, что Мелинда останется я ожидала, как, впрочем, не удивили меня еще две, одна из которых была еще очень юна, а вторая, слишком пуглива. Но почему решила остаться Бекка я не знала. Мне казалось, что такая девушка как она, наоборот, быстрее прочих решится на замужество. В любом случае, то что мне придется видеть ее еще в течение долгого времени, мне бы не хотелось.
  Я тоже не приносила присяги. Во-первых, потому что имела обязательства перед Мел, во-вторых, и так была связана Клятвой. А превращать столь искренний обряд в пустые слова мне не хотелось. Хотя для себя уже решила, что и кровь моя, и жизнь принадлежат этой земле.
  Лорд покинул зал, и все поспешили разойтись. Присяга присягой, но военное положение требовало от каждого множества усилий. К Мелинде подошел Крел, и с поклоном предложил ей руку. Я проводила их взглядом и отстала. Надеюсь, он будет достаточно тактичен. Рядом со мной возник Коррейн. В последнее время мы мало виделись, и признаться, мне не хватало его беззаботности.
  - Вы останетесь в замке, леди Ирга?
  - Вероятно. Я привязана словом к Мелинде. Но думаю, что она останется здесь, по крайне мере до конца войны.
  Мы еще немного постояли рядом, скорее думая, чем говоря друг с другом. Коррейн несколько раз собирался с духом, как будто решаясь на что-то, но потом вновь переводил разговор, или правильнее сказать, почти молчание на безопасные темы. Я понимала, что он хочет спросить что-то про Мел, но не знала что ответить и потому даже радовалась его нерешительности.
  Мы так и разошлись, не сказав друг другу того важного, что мог ли бы сказать. В последний момент я, повинуясь какому-то внутреннему наитию, закрыла глаза, и сжала кулаки, как в детстве, загадывая, чтобы судьба хранила этого мальчика от подлости и предательства. Я не могла защитить его от смерти или продлить жизнь, лишь надеяться, что где-то далеко, те, кто следят за справедливостью, услышат мою мольбу.
  Похоже, что в ближайшее время будет множество незавершенных разговоров, не сделанных признаний и большее, чем раньше количество печалей ляжет новым грузом на людские сердца.
  Мелинда на этот раз не встречала меня уже становящейся привычной истерикой. Наоборот, она была спокойна и безучастна, как ледяное изваяние.
  - Они чудовища.
  - Кто? - спросила я, стараясь не выдать ни жестом, что меня бросает от ее тона в дрожь.
  - Все. На этой земле могут выжить только чудовища.
  Я не стала говорить, что Мойран тоже принадлежал этой земле. И если уж на то пошло, он был тоже чудовищем, предателем. Хорошо, что у него хватило совести, хотя бы умереть с честью, но так ведь могло и не быть. Думаю, многие не смогут простить его и тех смертей, к которым привели его поступки.
  - Мелинда, - присела я рядом с ней. - Никто из живущих здесь не виноват в смерти Мойрана. Идет война. Многие погибают. Прими это. Оплачь, как следует, а потом живи дальше.
  Я дотронулась до ее плеча, желая утешить. Но она сбросила мою руку и, кажется, даже не услышала моих слов, как заведенная твердя свое:
  - Нет. Нет. Нет. Они чудовища, они убили его. Здесь все должны умереть.
  - Успокойся, Мелинда, - увещевала я, заранее зная бесполезность таких уговоров.
  Казалось, мы с ней говорили на двух разных языках. И когда вдруг сестра заявила, что устала и хочет остаться одна, не стала с ней спорить, так как от моего терпения давно оставались жалкие клочья. Ушла. И большую часть дня провела у Айнарры, стараясь за работой выгнать из себя все посторонние мысли. Работы было много и обещало стать еще больше. Ленда трудящаяся бок о бок со мной сегодня была особенно разговорчива. Правда, все темы ее разговоров сводились, в конце концов, к Лорду Гварину. С тех пор как я разгадала ее маленькую загадку, она не стеснялась говорить мне о том, что он сказал, сделал или как посмотрел, с некоторым превосходством, и чуть заметной жалостью, как будто говоря, что я ей не соперница. Допустить мысль о том, что я бы не стремилась к этому, даже имей я другую внешность, она не могла.
  А вечером были свадьбы такие тихие и спокойные, красивые в своей простоте, как и все в этой суровой земле. Никаких долгих речей и высокопарных клятв.
  'Я твой, ты - моя', произносил мужчина, 'ты - мой, я - твоя', - эхом отзывалась девушка. Лорд спрашивал, есть ли кто-то возражающий против брака и готовый доказать это, после чего соединял руки пары и объявлял обряд совершенным. Новоявленные молодожены кланялись и отходили, уступая место следующим. Это было правильно. Честно, что ли. И мне, наконец, открылась еще одна тайна, почему Серые так серьезно относятся к невинности девушек. Оказалось, что как только любая девушка из рода Непобедимых по доброй воле делит постель с мужчиной, мужчина этот считается ее мужем. Таков закон. Серые не были ханжами, они просто не хотели брать тех женщин, которые в их понимании были уже замужними.
   Последний праздничный ужин в замке и танцы, почти такие же, как раньше, только немного более суровые и грустные. Как заканчивающийся праздник. Завтра для всех начнутся тяжелые военные дни, постоянное напряжение и труд, а сегодня все с жадностью впитывали эту радость, которую можно будет бережно хранить в лучших воспоминаниях.
  Возвращаясь к себе, я старалась идти как можно медленнее, чтобы растянуть это чудесное ощущение, когда радость уже состоялась, но еще не успела стать воспоминанием.
  И совсем не ожидала, что окружающую меня тишину разорвет громкий, полный безысходности и мольбы крик.
  
   Глава 7
  У страха огромные уши, заячье сердце и плотно закрытые глаза.
   Крик показался мне оглушительным, хотя, позже выяснилось, что услышали его лишь немногие оказавшиеся рядом. Это был скорее стон, чем крик. Но в нем были боль и борьба.
   Порой люди сами не подозревают о том, что скрывается в глубинах души. В ком-то совершенно неожиданно просыпается подлость, а в ком-то смелость, одни бросаются вперед очертя голову вперед, а иные - разумно и осторожно продвигаются шаг за шагом. Когда опасность грозила Мелинде, я не раздумывала, а сегодня вдруг растерялась. Слишком много свалилось на меня в последние дни. Нет, я не струсила, не смалодушничала, просто замерла на месте, не понимая в какую сторону бежать и зачем.
   Рядом со мной, словно из воздуха, появилась Айнарра, так стремительно, что я не сразу обратила на нее внимание. Должно быть, у Владеющей талант появляться там и тогда, когда без нее не обойтись. Она удостоила меня мимолетным взглядом, сунула мне в руки свою неизменную сумку с травами и приказала:
   - Иди за мной, поможешь!
   Вероятно, я попалась ей на глаза раньше, чем Ленда. И не оглядываясь больше, двинулась дальше.
   Еще один удар сердца, одно мгновение, я стояла в оцепенении, а потом рванулась со всей возможной скоростью, понимая, что только ее прямой приказ помог мне разрушить странное оцепенение, но мне было трудно угнаться за уходящей Айнаррой. Не взирая ни на возраст, ни на кажущуюся хрупкость, Владеющая излучала силу, и была так стремительна, что многие молодые ей бы позавидовали.
   Двадцать шагов, всего двадцать шагов отделяло нас от источника шума, не так уж много. Всего несколько ударов сердца.
   Я и сама не знаю, что ожидала увидеть, и, хотя, как мне казалось, была готова даже к неприглядному и страшному зрелищу, все же то, что предстало моим глазам, оказалось страшным. Боюсь, что это одна из тех картин, которые будут преследовать меня до конца жизни.
   Мы были не первыми пришедшими на крик - трое Серых, стражников несущих службу в коридорах замка, опередили нас на несколько мгновений, и сейчас смотрели с растерянностью и страхом, как на холодном полу в страшных судорогах корчится Крел, а рядом торжествующе и как-то умиротворенно стоит Мелинда. Так, словно совершила что-то важное и правильное.
   Ярким огоньком, вспыхнуло и погасло воспоминание, Крел, подающий руку Мелинде, Мелинда рыдающая и обвиняющая всех, ее нежелание выговориться. Что же ты наделала, сестра? Зачем решилась на такой поступок? Неужели Мойран сумел и тебя втянуть в историю с предательством? Что ты наделала?
   Айнарра опустилась на пол рядом с Крелом, дотронулась до его сведенной судорогой руки, коснулась покрытого мелкими бисеринками испарины лба и раздраженно зашипела, отдернув ладонь. Удивленно посмотрела на нее, красную, словно дотронувшуюся до раскаленного железа, и повернулась ко мне. Всего на мгновение, чтобы поймать мой взгляд и кивнуть в сторону Мелинды, замершей, словно изваяние возмездия. Проницательная Владеющая как и я, мгновенно поняла, что Мелинда очутилась тут не случайно. Я шагнула к Мелинде, а Айнарра отвернулась обратно Крелу, прибегнув к Дару, чтобы успокоить этот припадок
   - Мелинда, - позвала я так, как звала бы раненного зверя, осторожно, спокойно, без угрозы. - Мелинда!
   Она перевела на меня свой горящий взгляд.
   - Что ты сделала, Мелинда? Что происходит? - спросила я. Сейчас главное выяснить, что происходит с Серым, остальное подождет.
   Но вместо ответа мне достался только смех, торжествующий и немного истерический. И тогда я прибегла к безотказному, проверенному временем средству. Залепила оплеуху. Тяжелую, не жалея и не испытывая никаких мук совести, так что у нее мотнулась голова, а у меня заныла ладонь. И еще одну. А потом встряхнула за плечи, и повторила вопрос глаза в глаза, не давая отвернуться, не разрешая взглядом соврать:
   - Что ты сделала?
   И слова вдруг полились из нее как вода из прорванной плотины на реке.
   - Это ты во всем виновата! Ты! - Она обвиняла меня, подумать только! - Думаешь я не знаю, что ты ведьма? Что ты можешь творить черное колдовство. Отец мне все рассказал. Я видела, как ты спасла этого... - она судорожно кивнула подбородком в сторону Крела, - после бури, я знаю, что ты прервала гадание потому, что боялась быть раскрытой. А мне... мне даже не захотела помочь, хотя я просила тебя. Ты виновата в том, что Мойран умер, ты.
   Она говорила о чем угодно, но только не о том, что меня интересовало. Крел за спиной издал еще один слабый стон, и я не выдержала, обернулась. Айнарра все еще пыталась успокоить Серого, или хотя бы придать ему сил, но ничего не помогало. Он все слабел, и ослаб уже настолько, что Суть начала проглядывать сквозь него. Я видела, и думаю, что все находящиеся в комнате видели, как он вздрагивает, полузакрытые глаз его наполняются птичьей желтизной, ногти то и дело удлиняются, становясь цепкими когтями, а на коже появляются и снова пропадают перья. Как будто сквозь него прорастало другое существо. Он боролся, но жизнь его текла песком сквозь пальцы, и Суть становилась все сильнее. Еще немного, и все человеческое в нем исчезнет, останется лишь то, что составляет звериную половину его души - сокол.
   - Зови Лорда! - Велела Айнарра ближайшему стражнику, и он опрометью ринулся в дверь.
   Я повернулась к Мелинде, которая никем не остановленная продолжала бросать мне обвинения, и еще раз задала все тот же вопрос, уже не ожидая узнать. Но она вдруг ответила.
   -Я сделала то, что должна была сделать ты! То, что ты обещала сделать моему отцу. Я знаю, в чем таится твое черное колдовство. Я видела, где ты прячешь медальон, и сделала все сама, - выплюнула Мел, гордо вздернув подбородок, и показывая всем своим видом, что ни в чем не раскаивается.
   Медальон! У меня от ужаса похолодели кончики пальцев. Побрякушка, абсолютно бесполезная и безопасная для меня, и смертельно ядовитая для других! Но как, откуда моя сестра, почему медальон оказался у Крела? Ну конечно, тут же пришло мне в голову, ей рассказал дядя. И она несомненно порылась в моих вещах, чтобы подтвердить его слова, и, наверное, тогда же вытащила из моих вещей заколку для отвода глаз. Я ведь видела, я могла понять. Могла, и не поняла, не обратила внимания, занятая, как мне мнилось, более важными делами.
   О том, что я сделала после, мне до сих пор стыдно вспоминать. Но, кажется, окажись я еще раз там же, то вновь повторила бы. Я залепила Мелинде еще одну пощечину. От души. Если раньше я била ее лишь для того, чтобы привести в сознание, то теперь вложила в удар и горечь, и гнев, и презрение - всю ту смесь чувств, которая заставляет совершать необдуманные и некрасивые поступки. Мелинда, которую никто никогда не то, что не порол, пальцем не трогал, растерянно захлопала глазами и странно дрогнула губами, словно сдерживая слезы. Ей еще не приходилось в жизни унижаться, и сейчас она переживала потрясение.
   Но наблюдать за внутренними мучениями сестры мне было некогда. Крел был гораздо важнее сейчас, ведь его жизнь была в опасности, и на этот раз по моей вине. Я опустилась рядом с Айнаррой на колени, и протянула руки к Крелу. Того, кто лежал на полу уже трудно было как-то обозначить. Уже не человек, но еще не птица. Почти такой же, каким я видела его на Тропе. Почти, только обессиленный и равнодушный к происходящему, холодный.
   Прикрыв глаза, я протянула руки, но присутствие стражников отвлекало, мешало сосредоточиться. Владеющая каким-то чудом угадала это, поняла меня без слов, и отослала их за дверь. Я мысленно поблагодарила ее и, наконец, сумела позвать:
   - Кровь к крови, кость к кости, мое ко мне, освободи, что не твое.
   И потянулась к серебристой цепочке. Медальон, словно учуяв мое право, сам прыгнул в руки, и я освободила шею Серого. Он сразу же задышал легче, и стал опять приобретать человеческие черты...
  
   Когда пришел Лорд, я по-прежнему сидела на полу, не ощущая в себе ни сил, ни желания подняться, хотя Крела уже перенесли на кровать. Он еще не пришел в себя, и Айнарра суетилась вокруг него, распотрошив, наконец, свою заветную сумку. Помощи, ради которой она и позвала меня, Владеющая так и не дождалась. Медальон, все еще зажатый в кулаке нещадно жег мне руку.
   - Что здесь происходит? - спросил Лорд, обращаясь к Айнарре. И его голос полный ледяного спокойствия, лучше, чем что-либо иное объяснил, что Серый Лорд почти с трудом сдерживается.
   - С вашим братом все будет в порядке, мой Лорд, - поспешила успокоить его Айнарра. - Он пока без сознания, но опасности для жизни нет.
   Лорд мотнул головой, то ли соглашаясь, то ли приходя в себя.
   - Айнарра, я тебе благодарен, и все же, хотелось бы знать, что именно произошло.
   - Мой Лорд, боюсь, что тут моя вина, - нашла в себе силы и я, чтобы открыть рот, хотя и дались мне эти слова трудно.
   Лорд плавно повернулся, и его янтарные глаза, требовательно прищурились. В Лорде сквозила грация хищника, он даже двигался мягко, почти по-кошачьи. Какие же разные Сути у братьев, мелькнула отстраненная мысль. С легкостью вздернув меня на ноги, Серый спросил:
   - В чем ваша вина, леди Ирга?
   Я, подняла руку к самому лицу, разжала кулак и показала ему медальон. Изящная вещица на ладони словно делала всю руку чужой, не принадлежащей мне. Лорд Гварин, шумно втянул воздух, словно принюхиваясь, и чуть отстранился.
   - Еще одна вещь из-за Грани? Вы полны страшных тайн леди, - в его голосе снова опасно зазвучал лед.
   - Это просто родовой знак, - поспешила объяснить я. Не только за Гранью люди зачаровывают украшения или иные безделицы на крови, чтобы лишь наследник крови мог взять их в руки. Такие медальоны даже разбойники опасаются снимать с трупов. Хотя они и не смертельны, как этот.
   - Я не думала что... - тут я запнулась, стараясь сказать правильно, - что кто-то кроме меня захочет коснуться его.
   То есть я не думала, что сможет. Для этого надо быть глупцом или... кровным родственником. У Мелинды обычная кровь, но нашего родства оказалось достаточно, чтобы она могла безнаказанно прикасаться к знаку. Я ничего этого не объясняла, но Лорд Гварин, кажется, понял все без слов. Он всегда понимал больше, чем было сказано, иначе он просто не был бы Лордом.
   Серый отпустил мои плечи, и оказалось, что только его руки удерживали меня от того, чтобы вновь осесть на пол.
   - Может быть, вы тоже скажете что-нибудь, леди Мелинда? - обманчиво мягко осведомился Серый Лорд.
   Сестра, про которую до этого на время забыли, словно вновь почувствовала себя в центре внимания, и гордо вскинула голову, уверенная, что никто из присутствующих не посмеет причинить ей вред.
   - Не желаете оправдываться?
   Я не думаю, что стоит повторять ее слова, скажу только, что она повторила все обвинения и добавила кое-что еще, ярко показывающее, что нисколько не раскаивается в содеянном. Ах, Мелинда! Возможно, если бы она повинилась в своем поступке, заплакала или попыталась бы помочь Крелу, если бы не военное время, которое гораздо более сурово к любым ошибкам. Если бы не то, что Крел лишь недавно оправился от опасной раны, а Мойран оказался предателем, если бы Мелинда умоляла о прощении или снисхождении, то все обошлось бы небольшим наказание, поскольку в таком случае ее странный поступок можно было бы объяснить горем от потери любимого. Но Мел не захотела. Она жаждала отомстить, пусть не тем и не за то, ударить как можно сильнее, не желая понять, что месть бесполезна, и не видя, что чужое горе ничуть не ослабляет собственного.
   Обвинения и упрямство оказались последней каплей в чашу терпения Лорда. Его глаза опасно вспыхнули огнем, рот сам сложился в оскал, а воздух вокруг наполнился опасностью и словно загустел, став тягучим, как мед.
   Лорд обвел комнату взглядом, в котором было больше ярости, чем разума, и скорее прорычал, чем произнес:
   - Игра со злом - слишком опасна, чтобы я позволял безнаказанно ее продолжать.
   И шагнул по направлению к Мел. Серый был настолько зол, что перестал удержать в узде Суть, и теперь она клокотала внутри звериной мощью, словно прорываясь на поверхность. Мелинда, наконец, разглядев опасность, придушенно пискнула и метнулась в сторону, так, чтобы между ней и Лордом стояла кровать, подспудно понимая, что даже в таком состоянии брата Лорд скорее всего не тронет.
   Серые, которым, видимо, уже приходилось сталкиваться со своим повелителем во гневе, осторожно попятились. Невозмутимой, да и то лишь внешне, осталась только Айнарра. Владеющая в один миг просто напросто вытолкала стражников за дверь шикнула на Мелинду, чтоб та не шевелилась и велела мне:
   - Успокой его.
   Не попросила - приказала. Я удивленно распахнула глаза, Владеющая в ответ поджала губы, словно подтверждая приказ. Меня не оставляло ощущение, что она знает обо мне нечто чего я не знаю сама. Адер знал, и потому злился на меня. Айнарра знает тоже. И это нечто позволяет ей предположить, что я могу успокоить Лорда. Я не смела перечить ей и поднялась на все еще ватных ногах, пытаясь сбросить оцепенение. Обернулась к Владеющей в надежде на совет, но тщетно.
   - Спокойно, - сказала я, скорее для себя чем для Лорда, и глубоко вдохнула, чувствуя, как откуда-то из глубины темными волнами поднимается паника.
   Лорд между тем распахнул окно и вдохнул морозный воздух пытаясь успокоится, но кажется это не слишком помогло, потому что Суть то и дело прорывалась рычанием. Лорд Гварин с трудом удерживал себя в руках. Что я могла сделать, почему Айнарра решила, что я смогу?
   И я сомневаясь и опасаясь проделала еще раз то, на что решилась с Тиамом, сидя у ног истекающего кровью Крела: приподнялась на цыпочки, обняла ладонями лицо Лорда, заставляя его пригнуться, заглянув в самую глубину пылающих янтарем глаз и заговорила:
   - Ты говорил, что я друг, что я не предам. Поверь мне. Все хорошо, Успокойся.
   И с каждым мгновением, что Лорд продолжал слушать меня, чувствовала, как успокаивается пламя в его душе. Один раз он дернулся, небритая щека царапнула ладонь, но тут же шумно вздохнул, и превозмогая человеческой волей звериную суть вернулся в прежнее положение.
   Я не знаю, сколько мы так простояли. Возможно, прошли века, а может, минуты, но когда Лорд вдруг отстранился, и устало выдохнул: 'Все', я не чувствовала уже ни рук, ни ног, но к счастью на меня никто не обращал особого внимания.
   - Слава Высшим Силам, - вздохнула Айнарра. - Если бы ты не вернулся, мой Лорд, боюсь, мы проиграли бы войну еще до первой битвы.
   В минуту волнения она перестала соблюдать дистанцию.
   Лорд провел ладонью по лицу, как бы прогоняя остатки звериного оскала, и грустно, но уже совсем по-человечески усмехнулся.
   - Мой родственник, хотя и после смерти почти добился своего. Еще немного и я бы сорвался. Но откровенно говоря, я тоже рад, что нового Лорда выбирать не придется, равно как и убивать обезумевшее животное. Я держу себя в руках.
   Нового Лорда? Родственник? Я слышала не слыша, и вдруг...я поняла. Как будто недостающая часть картины со звонким звуком стала на место. И, похоже, что щелкнуло не только у меня в голове.
   Все становилось понятно, и почему Тиам согласился помогать Мойрану, и почему сам Мойран обладая возможностью приблизиться к Лорду, решился на нападение на невест и детей, вместо того, чтобы покуситься на самого Гварина.
   Вот оно что - Мойран не собирался покидать замок или поднимать бунт. Ему требовалось убрать Лорда чужими руками, так чтобы он сорвался, показал всю опасность неконтролируемой Сути и, возможно, помог бы ему обезуметь. А единственная возможность провернуть такое - задеть то, что Лорду по-настоящему дорого: брата, детей. Он просто собирался занять освободившийся трон. А война, что ж во время войны особенно нужны сильные руководители. Лорд...
   Я только теперь начала осознавать, почему Серый держит всех кто ему дорог как можно дальше от себя - он пытается их таким образом защитить.
   Я сдавленно охнула, кажется вслух, но неуместный в тишине понимания звук больно резанул по нервам, разбивая тонкий миг понимания.
  Мы, живущие за пределами Серого края, настолько привыкли к молчаливой защите Серых, что уверовали в их безгрешность и непобедимость. Да и сами Серые, всегда имея перед своими лицами страшного, смертельно опасного врага, позабыли, о том, что враги бывают еще и внутренними.
  Мы имели дело с банальной попыткой дворцового переворота. К сожалению, осложненного переходом на сторону врага. И это могло оказаться фатальным.
  Все словно очнулись от колдовского сна, зазвучали приказы, поднялась суета, каждый чувствовал некую неловкость, словно мимоходом загляну в чужое сокровенное. И лишь благословенная усталость, окутывая всех, словно плащом, накатила внезапно спасая нас от неловкости, с какой мы прятали бы друг от друга полные нового понимания глаза.
  Лорд Гварин оставался в комнате ровно столько, чтобы убедиться, в том, что с братом все хорошо, а потом развернулся в сторону двери, усталость легла и на его плечи.
  В дядиной библиотеке была книга старинных баллад. Та самая, в которой герои спасали прекрасных дев, увозя их в закат, и убивали всех врагов. Я выучила многие из них наизусть, особенно мне нравились окончания баллад, которые сулили героям долгую и счастливую беззаботную жизнь. Только вот на самом деле ничего так не кончается. Наоборот, чем тяжелее дается нам победа, тем больше вопросов и нерешенных задач остается. А уже совершенное не позволяет отойти в сторону и предоставить улаживание бед другим. Слабость - роскошь доступная немногим беззаботным в этом мире.
  Лорд не отдал ни единого распоряжения и от этого моя душа тревожно замерла.
  Что будет с Мелиндой? Что будет со мной? А война, которая вот-вот затопит эти земли? Доживет ли хоть кто-нибудь из нас до весны, которая в этой суровой земле всегда означает жизнь?
  Одни вопросы без ответов, и никого кто желал бы разрешить мои мучения. Как хорошо было бы потерять сознание, и очнуться лишь тогда, когда все будет уже решено, когда надо будет лишь следовать чужим указаниям, пришла ко мне мысль. А вслед за ней вторая, о том, что нахожусь я сейчас здесь именно потому, что однажды решила не следовать предначертанному пути.
  Вокруг меня двигались люди, но я не замечала их лиц, кто-то говорил, возможно, даже обращаясь ко мне, но я не понимала слов. Чьи-то руки протянули пиалу с отваром, и я, не задумываясь, выпила ее. Веки отяжелели, тело налилось свинцом, и лишь тогда я почувствовала на языке вязкую горечь сонной травы. Если не Высшие Силы, то Айнарра сжалилась надо мной, подарив несколько часов небытия.
  
  
  Глава 8
  Сон прекрасное средство от печалей. Он словно тонкая, почти неощутимая преграда между минувшим и настоящим бытием. Сон не решает наших бед, но будто бы отодвигает их ненадолго, делая вчерашнее не столь насущным, напоминая, что утро - это маленькое новое начало, точно так же, как вечер был крохотным концом.
  Вчера я была разбита и беспомощна, а сегодня - готова бороться. И начать следовало с разговора с Лордом. Почти любая беседа с Серым оборачивалась для меня испытанием, я робела и терялась, сама не зная почему, а этот разговор изначально обещал быть тяжелым. Но ожидание только продлевает неопределенность. Я больше не могла ждать.
  Лорда, по обыкновению, найти оказалось весьма трудно. Он был везде, и все же неуловим. Его видели и на крепостной стене, и у ворот, и в главном зале, но каждый раз я разминалась с ним. В конце концов, когда я уже готова была бросить столь бесполезное занятие как поиски Серого, он сам нашел меня, велев прийти в библиотеку. Ожидала ли я, что меня снова пригласят на совет? Наверное, ожидала. Тем страннее оказалась застать Лорда в одиночестве. Он не зажег света, а лучей солнца проникающих сквозь маленькие окна, предназначенные для защиты, а не для удобства, было явно недостаточно. Полумрак обманчиво успокаивал, и скрывал... Скрывал выражения глаз, оттенки эмоций, как будто Лорд не хотел, чтобы его поймали на излишней откровенности.
  Я говорила что люблю библиотеки, что среди книг чувствую себя безопасно? Я соврала. В присутствии Лорда даже среди книг я старалась дышать через раз.
  Лорд молчал. Я тоже, поскольку не мне прерывать мысли правителя. Каждый миг тянулся почти бесконечно, отдаваясь ударами пульса в висках, до тех пор, пока молчание не стало почти невыносимым...
  Мы заговорили одновременно, каждый о своем.
  - Когда мы утрачиваем суть мы беззащитны...
  - Что будет, с моей госпожой?
  - Даже сейчас ты думаешь только о ней, -в голосе Серого усмешка мешалась с непонятной горечью.
  Как сказать ему, что я должна задать этот вопрос, должна защитить ее, чтобы избавится от самого долга, непомерной тяжестью давящего на меня. Лорд молчал, я тоже. Тишина правдивее тысячи слов.
  - Она понесет наказание, достойное поступка, - наконец сжалился над моим страхом Гварин, и от его ответа сердце пропустило удар.
  - Вы казните ее? - как сложно, оказывается, произносить слова.
  - Я похож на человека, воюющего с женщинами, - и снова в его словах проскользнула то ли усмешка, то ли горечь, ведь он не совсем человек? Нет. Отправлю в дальний замок, под домашний арест. До тех пор, пока не найдется человек готовый взять заботу о ней на себя, до конца дней. В этой земле еще помнят, что жизнь дороже смерти.
  И снова только дыхание прерывало тишину библиотеки. Я не могла ни поблагодарить Серого, ни возразить ему. Он не был добр, только справедлив. Но из-за его справедливости мне предстояло сопровождать Мел в окраинный замок, оставаясь по-прежнему связанной с ней. Лучше бы Лорд был жесток или несправедлив и наказал бы меня. Тогда я могла бы почувствовать себя освобожденной хотя бы от одного обязательства.
  - И это все что я услышу? Ни извинений, ни объяснений, ни просьб? Даже собственная судьба вас не волнует?
  - Вы справедливы, Лорд Гварин. Мне нечего добавить.
  - А я, пожалуй, добавлю, леди Ирга. Вы, как никто другой, умеете ставить в безвыходное положение. Вы сохранили мой разум, но я не могу поблагодарить вас, из-за вас мой брат почти погиб, но я не могу наказать вас. Как вам удается нарушать все известные правила?
  Я уже привычно промолчала.
  - Молчите? Полагаю, вы узнали все, что желали, идите.
  И отвернулся, не желая видеть ни мой поклон, ни, вероятно, выражение моего лица.
  Я полной мерой заслужила это своей небрежностью, и теми неприятностями, которые приношу с собой.
  То ли Лорду удалось скрыть произошедшее в комнате, то ли предчувствие приближающихся битв, сняло с Серых всю наносную чепуху, но не было не перешептываний, ни косых взглядов. Вероятнее же всего, вчерашний день был слишком переполнен событиями, чтобы выходка Мелинды, к тому же закончившаяся почти благополучно, привлекла всеобщее внимание.
  Мне было невыносимо стыдно видеть Айнарру, а еще невыносимее - Мелинду, и до боли грустно лежащего без сознания Крела. Но все же я заглянула к каждому из них.
  Крел еще не пришел в себя, но дыхание его было ровным, и кожа приобрела нормальный цвет. Рядом с ним я посидела совсем недолго. Я извинюсь перед ним, обязательно, но только тогда, когда он будет волен принять или отвергнуть мое покаяние. К сестре зашла лишь для того, чтобы поставить поднос с едой. Мы не сказали друг другу ни слова, не обменялись ни единым взглядом, и я вдруг поймала себя на мысли, что маленькая девочка, которую я всегда видела в ней, как будто исчезла. Эта, сидящая на кровати, была незнакомкой для меня. И что удивительно, она, вчера едва не ставшая убийцей, считала себя правой и не испытывала ни малейших терзаний совести. Изменила ли ее эта неудавшаяся любовь или в ней всегда сидело зерно зла, ожидая времени, чтобы расцвести бурным цветом? На этот вопрос у меня тоже не было ответа.
  У Айнарры я провела остаток дня. Травы, работа, больные, все, что заставляло меня не думать о себе сосредотачивалось здесь. А еще, невероятно тактичная Владеющая, ни словом, ни взглядом не напомнившая мне о произошедшем. Только один раз она шикнула на меня, еще не отошедшую от вчерашней слабости, когда я взялась в одиночку за тяжелую кадушку с отваром. В итоге злосчастную кадушку мы двигали с Лендой вдвоем. С тех пор, как девушка убедилась, что я не пытаюсь завоевать сердце неприступного Лорда, да и сам Лорд весьма равнодушен ко мне, она стала относиться намного дружелюбней, и наполняла мои уши беззаботным щебетанием. Война для нее пока оставалась чем-то далеким и не нарушала привычного уклада ее жизни.
  Можно сказать, в тот день лечебница укрывала меня от всего мира. Отрезала от суеты. Я не думала ни о чем кроме трав и снадобий, которые можно из них приготовить. Уже почти догорел доверху наполненный светильник, который зажгли с приходом темноты, а я все сидела перетирая в ступке зерна, не решаясь ни встать, чтобы наполнить светильник, ни погасить его совсем и уйти. Думаю, что осталась бы сидеть в темноте, когда догорело бы последнее масло, но за мной пришел хмурый Коррейн. Он не открыл, толкнул плечом дверь, и велел мне идти за ним. Я задула светильник и вышла из лечебницы, так и оставив ступку с незаконченной работой на столе. Даже в самом надежном убежище нельзя отсиживаться вечно.
  Некоторое время мы молча шли по коридору. Я не спрашивала Коррейна почему он так хмур, и куда мы направляемся, Серый в свою очередь не задавал вопросов мне. Только удивленно приподнял бровь, когда я свернула к лестнице.
  - Хочу на воздух, - чуть виновато объяснила я.
  - Ты раздета, заболеешь.
  - Ничего, я ненадолго. Просто проветриться.
  Он дернул плечом, то ли соглашаясь, то ли протестуя, но последовал за мной.
  - На стену нас не пустят - военное время.
  - Хорошо. Просто постоим во дворе.
  Сколь многое изменилось в замке Серых, за день, который я пряталась от мира. Не первый в моей жизни, и надо полагать не последний. Стена ощетинилась кольцом оружия и огня, двор был заполнен движением, людьми в полном вооружении, конструкциями непонятного мне, но явно угрожающего назначения. Как будто опасный зверь доселе мирно дремавший, вдруг проснулся и оглядывался в поисках того, кто решился потревожить его отдых. Я, может, впервые с ясностью поняла мощь этих стен и всю тревожную тяжесть предстоящей войны. Коррейн стоял рядом и я слышала за плечом его ставшее враз тяжелым дыхание.
  - Я слышал о произошедшем, - наконец сказал он. - Что решил Лорд?
  - Почему ты спрашиваешь меня?
  - Я слышал, ты искала его.
  - Почему бы тебе самому не спросить Лорда?
  - Я спрашиваю тебя!
  Он повысил голос впервые со времен нашего знакомства.
  - Он сказал, что отошлет ее в дальний замок. Ты ведь это хотел узнать? А я ведь только начала привыкать к этому месту, начала надеяться, что смогу жить здесь...
  - Ты едешь с ней?
  - А у меня есть выбор? Она моя госпожа. Мы связаны слово и долгом. Сейчас даже больше, чем раньше. Завтра отправляются отряды. Вероятно, завтра мы уедем.
  Коррейн вдруг схватил меня за плечи, больно сжал, почти притянув к своему лицу, и сказал убежденно и хрипло:
  - Я поеду с вами, я не могу оставить ее одну, не сейчас.
  И впился в мои глаза своими темными расширенными зрачками. Веселья в его зеленых глазах не было совсем. Он смотрел на меня так, словно я принимала решение, словно я была вправе запретить или разрешить. Меня проняла дрожь, скорее от нервов, чем от холода и я дернулась из его рук.
  Он разом обмяк, провел ладонью по лицу, глянул извинительно и пошел обратно в замок, словно забыв о моем существовании. Ему сейчас, наверное, невероятно трудно рвать сердце напополам между долгом и любовью. Он погружен в себя. Я догнала его, потянула за рукав, останавливая:
  - Коррейн, не делай того о чем будешь сожалеть. Подумай еще раз.
  - Ты говоришь, как умудренная жизнью старуха. Но все равно спасибо. - Сжал мою руку и ушел
  Старуха? Возможно. Пережитого мной хватит на несколько жизней. И все-таки лучше бы ему еще раз подумать. У него, в отличие от меня, есть выбор.
  
  Я уже почти упаковала свои небогатые пожитки, даже злосчастный медальон, который никому, кроме меня и Мел, не взять в руки, когда дверь в мою комнату без стука распахнулась. Я не прервала своего занятия и не обернулась. В этом замке только один хозяин, только он может вести себя так. И меньше всего я бы хотела, чтобы именно этот Серый увидел, как горько мне будет покидать этот замок, почти ставший домом. Но Лорд и не ждал от меня формальностей:
  - Что вы делаете, Ирга?
  - Собираю вещи, - пояснила я и без того очевидное. - Моя госпожа изгнана, мой долг следовать за ней.
  - Вы останетесь здесь.
  - Боюсь, это невозможно, Лорд. Я привязана к ней долгом и словом.
  - А ко мне привязана Клятвой. Ты уже тысячу раз отдала ей все долги. Ты ведь знаешь, северная птичка, стоит мне приказать, и ты останешься даже против собственной воли, даже ненавидя меня. Потому я пока не приказываю, прошу. Останься.
  До этого мгновения я очень хотела остаться. Может быть даже больше всего на свете. Я искала причину и не находила ее, а найдя. Что же такого в словах этого мужчины, что мне хочется делать все наперекор ему?
  - У вас есть причина Лорд, по которой вы не хотите, чтобы я уезжала?
  Спросила я, поворачиваясь, наконец, к Серому лицом и упирая руки в бока.
  Он улыбнулся чуть насмешливо, краешком губ и согласился:
  - Есть.
  Да что же он за невозможный человек?
   - Какая?
  - Считайте это моей прихотью.
  - Прихотью? Не кажется ли вам, Лорд, недостойным играть чужими судьбами просто по собственному желанию?
  - Ну что ж. Раз вас не устраивает такая причина, давайте объявим, что вы моя невеста.
  Наверное, я больше испугалась , чем удивилась
  - Опять не угодил? - Насмешливо спросил Серый. - Вы ведь и на самом деле почти объявили себя моей невестой. Вам принадлежит украшение, сделанное моим отцом. А он никогда не ошибался. Так или иначе, но судьбы наши зависят одна от другой, и хотя бы поэтому я предпочитаю держать вас близко. Пусть даже ближе, чем вам хочется.
  Он наклонился к самому моему лицу, и я невольно отстранилась, прячась от его взгляда.
  - Зачем вы так поступаете со мной, Лорд? Я ведь даже не нравлюсь вам. Чего же вы хотите?
  Лорда как будто даже позабавила моя реакция.
  - Успокойтесь, леди Ирга. Не думаете же вы, что я затеял все это чтобы причинить вам боль. Мне нужен человек, который будет заниматься хозяйственными нуждами замка. Вы прекрасно подойдете. Раньше это была вотчина Адера. А теперь этим будете заниматься вы. Статус же невесты сделает такое назначение законным и понятным в глазах остальных. Не волнуйтесь вы так. Замуж вас я не зову. Когда война закончится, я освобожу вас от такой участи, раз вам так не хочется этого. Я хорошо усвоил, что диких птичек не запирают в клетках.
  - Но Лорд Гварин, почему я? Почему не Айнарра, не кто-то из ваших помощников?
  - Не обольщайтесь, леди. Это не честь, это почти проклятый труд. Айнарра будет слишком занята больными и ранеными. Мужчины все на счету, каждый воин может решить исход битвы. А из женщин этого замка, вы подходите больше иных. Ни семьи, ни детей, зато много чувство долга. И, пока нас связывает Клятва, я точно уверен, что вы не сможете предать. Согласитесь, в сложившихся обстоятельствах это весьма важно.
  - А если я вдруг не справлюсь?
   -Справитесь. Вы и сами это знаете. И леди Мелинда прекрасно справится без вас. Вы уже сотню раз отдали ей все долги, как настоящие так и придуманные. Так что просто отдохните перед завтрашним днем. Что бы вы не решили, легко не будет.
   - Я могу отказаться.
  - Можете. Тогда я буду вынужден приказать вам. Но мне бы хотелось, добиться от вас добровольного согласия.
  Вот так. Не спросил моего мнения, даже не приказал, просто сообщил факты. 'Добиться добровольного согласия', как звучит-то. Что же он за человек? Да полно, человек ли он вовсе? Уже на выходе из комнаты Лорд решил сообщить мне еще один неоспоримый факт:
  - Леди Ирга, я буду признателен вам, если отныне вы будете носить заколку постоянно. Поверьте, в ваших будущих обязанностях новый статус только поможет.
  Дверь закрылась, Лорд ушел, а я осталась стоять в растерянности. Совсем не из-за того, что Серый объявил меня своей невестой, я еще не осознала этого и вовсе не от работы мне порученной. Я думала, что была заключена в свое собственное чувство долга как птица в клетке, раз за разом налетая на прутья, желая освободиться и все же, оставаясь в заключении. И вдруг кто-то проходящий мимо, показал, что дверца открыта. И тем самым предоставил мне право решать самой. Меня держал не долг - меня держал страх. Боязнь оставить прошлое, боязнь начать новый путь. Я страшилась не боли и не трудностей, их в моей жизни хватало, а права выбирать. Сделать шаг между клятвой и Клятвой, между долгом и долгом. Остаться или уйти. Лорд Гварин мог приказать, но не приказал, тем самым, впервые за долгое время, переложив ответственность за выбор с плеч судьбы на мои собственные плечи. Наверное, в глубине души я все еще оставалась маленькой девочкой. Сопротивлялась ли я или плыла по течению - я зависела от обстоятельств, а теперь могла сама выбрать их.
  Наверное, я осознала свой выбор еще до того, как приняла окончательное решение, вероятно, я шла к нему с тех пор, как стоя перед зеркалом, отрезала косу, но только сейчас я увидела его ясно.
  И даже страшные сны в ту ночь не мучили меня, словно боялись, что я дам им отпор.
  А рассвет застал меня уже на ногах.
  Наступивший день был особым. Девушки, что принесли позавчера свои клятвы и стали женами, покидали замок, вместе с мужьями, и отрядами воинов уезжая в места, которым отныне предстоит стать их домом. Серые возвращались туда, куда звал их долг.
  Наверное, один из таких отрядов, отправляющийся дальше всех возьмет с собой и мою сестру.
  А еще, этот день в чем-то был для меня новым рождением, и потому зеркало удостоилось большего внимания, чем за все время пребывания среди Серых. Я поворачивалась то так, то этак, смотрела пристально в глаза своему отражению и узнавала себя заново. Мне говорили, что я некрасива, и я верила, что моя проклятая кровь наполняет глаза тьмой, и я соглашалась, если бы твердили что-то иное, я бы и этому верила. Но раз уж пришел черед решать самой, почему бы не начать с этого: та, глядящая на меня из зеркала не была красавицей, но и дурнушкой я ее не считала. Ну и что, что волос не вьется льняными локонами , а лежит прямыми пепельными прядями, а в глазах вместо улыбки виднеется стальное грозовое небо? Я не стыдилась увиденного. И скалывая волосы на затылке, впервые не прятала волосами шрам - он тоже неотъемлемая часть меня. Он получен в бою. Я, как и просил Лорд, украсила прическу заколкой, так, чтобы каждый мог разглядеть узор, мог понять, чья она и что значит. И оттого голова моя казалась непривычно неповоротливой и хрупкой.
  О том, что я стала невестой лорда я не пеклась, помня что это лишь временно, и не несет с собой ни любви, ни иных обязательств перед будущим мужем. Меня больше волновали иные мысли: Ленда, влюбленная девочка, которая разобьет себе сердце, решив, что я украла сердце ее героя. Волновал Крел, который едва очнувшись, непременно попробует работать наравне со всеми, волновал Коррейн, мучимый своей внутренней болью, маленький Шалион, потому что вместо мирного времени, он узнает всю горечь войны, как было со мной, волновала Мелинда, хот и была она во многом виновата сама. Я переживала, что не поговорила с Аллией, не поздравив ее с замужеством, не попрощавшись, не успела сказать Лорду своего решения. Насколько проще было жить никого не любя.
  Насколько тяжелее было жить, никого не любя. Но, так или иначе, лед, окружавший мое сердце, дал еще одну трещину.
  Мои размышления прервал скрип двери. И теплые ласковые руки, пахнущие травами, легонько подтолкнули меня в сторону двери.
  - Вот как. Не успела стать невестой, уже нос задрала?
  Но в ворчании было больше добродушия, чем беспокойства.
  Я улыбнулась, повернув голову к Айнарре. Владеющая редко открыто демонстрировала свою близость к хозяину замка и причастность ко всем тайнам. Но я-то уже знала, что эта рассудительная женщина заменила Лорду если не мать, то уж тетушку наверняка. Ей одной дозволено было ворчать на него и сердится. Она единственная от чьей опеки Серый не отстранялся, и кому шел на уступки. Вероятно, и сейчас она была посвящена в детали нашей 'помолвки' более, чем кто либо еще. И согласно своему разумению, пришла на выручку не мне, тут я не строила иллюзий, а своему повелителю и подопечному.
  - Что мне теперь делать? - спросила я, заглядывая в лицо Владеющей.
  - Растерялась?
  - Немного,- признала я.
  Айнарра вдруг ласково дотронулась до моего предплечья, словно котенка погладила и качнула головой, приглашая идти за ней.
  - Пойдем. Я покажу и расскажу. Не надо бояться. Здесь каждый знает свое дело. Людям, по большей части требуется не помощь и поддержка, а уверенность в том, что если возникнет потребность, то они получать и первое, и второе. А еще кто-то, кто будет нести ответственность за решения. Даже если это их решения. Понимаешь?
  Я неуверенно кивнула.
  - Ответственность, девочка, это такой тяжкий груз, который не снять ни днем, ни ночью. От него нельзя отдохнуть, как от доспехов. Теперь это твоя забота.
   Некоторое время мы шли в молчании.
  - Ты ведь вела уже дом в Барии, я не ошибаюсь? Это такой же дом, только побольше размером.
  Оказавшись в развилке коридоров, Владеющая повернулась ко мне лицом, уперев руку в бок, спросила строго:
  - Откуда начнем?
  -Постой, - попросила я. - Могу я тоже задать вопрос? Это ведь Лорд попросил тебя помочь? Он был настолько уверен в моем решении?
  Владеющая помолчала мгновенье, подбирая слова.
  - Гварин бывает порой бесчувственным и холодным, но он хороший человек и Великий Лорд. Если он увидел в тебе нечто особое, то так, скорее всего и есть. Он редко ошибается. - И словно заглаживая свою откровенность, добавила. - Начнем, пожалуй, с кухни. Оттуда новости разлетаются быстро. Можешь не сомневаться, к вечеру о тебе будут знать все.
  И решительно повернула в правый коридор.
  Идя следом за Айнарой, я думала, что Лорду Гварину очень повезло с любящими его людьми.
  
  Глава 9
  Время течет неравномерно. Бывает плавным и неторопливым, так что каждое мгновение можно почти осязаемо покачать в пальцах, а иногда становится стремительным настолько, что лишь оглянувшись назад можно оценить его скорость.
  Последние дни летели мимо меня все быстрей и быстрей. И еще стремительней изменялась я сама. Лишь несколько месяцев назад я была незаметней тени, растворяясь под чужими взглядами, а теперь под множеством взглядов я не терялась, а наоборот, тянулась вверх, принимая всю тяжесть ответственности ложащейся на мои плечи.
   Хотя Айнарра лишь быстро провела меня по разным помещениям, в голове моей все сказанное не умещалось, а все увиденные мной лица сливались в одно.
  И после не сказать уже какого по счету представления, взмолилась о передышке. И получив согласие с нескрываемым облегчением, вышла из замка, оставляя запутанные коридоры за спиной. Но показалась во дворе я не вовремя, ох, совсем не вовремя. Потому что замок собирались покидать последние отряды, и с одним из них отправлялась в путь моя кузина.
  Я не нашла в себе желания попрощаться и поговорить с ней по душам, потому что прощание - это прощение, а его-то я в себе как раз и не ощущала, заразившись, верно, от Лорда Гварина его непомерной справедливостью.
  Но оторваться от открывшегося мне зрелища я тоже не могла. Даже в горе, признанная виновной, наказанная, потерявшая любимого, она оставалась сказочно красивой. Скорбь словно придала ее красоте глубину и наполненность. Думаю и сейчас она не обвиняла ни в чем, ни Мойрана, ни себя. И от этого казалась ледяной статуэткой, настолько восхитительной, что я невольно поискала глазами Коррейна, а не найдя обрадовалась - мальчик нашел в себе силы отпустить любовь. Я облегченно вздохнула, улыбаясь морозному воздуху, солнцу, минутной передышке, а на самом деле радуясь за Коррейна. Наверное, ему сейчас больно, но иногда в этом мире случаются и правильные вещи.
  Слишком рано я обрадовалась. Коррейн возник из ниоткуда едва лишь Лорд Гварин закончил разговор с командиром отряда и тот неспешно направился к своему коню. Собирался, наверное с силами, и, наконец решился лишь, когда остались считанные мгновения, до того, как прозвучит команда трогаться.
  Порой от сильных потрясений люди седеют в один миг, стареют на добрый десяток лет, Я уже видела такое раньше, но не думала, что тяжелые мысли способны так сильно изменить человека. Коррейн за ночь похудел, осунулся, ссутулился, и когда он опустился на колени перед Лордом, показался мне марионеткой на веревочках. Для Серых, гордых, непобедимых, несломленных, вот так преклонить перед всеми оба колена было нелегко. Даже перед сильными мира они преклоняли лишь одно.
   Слишком далеко стоял Лорд, чтобы я расслышала его или Коррейна, несмотря на воцарившуюся почти противоестественную тишину. Но я поняла, о чем просил юноша, потому что Коррейн был вооружен и одет для долгого похода.
  С моего место было видно, как молодой Серый умолял, а Лорд отрицательно качнул головой, добавив пару фраз. Коррейн заговорил жарче, громче, убеждая уговаривая, приводя доводы, до меня донеслись невнятные обрывки его слов, но снова получил отказ.
  И вдруг резво вскочил, потянув из ножен меч. Неужели он настолько обезумел? Я невольно подвинулась ближе, понимая, что ничего не сделаю, но он и не собирался нападать на Лорда, он совершил еще более неразумный поступок - приставил оружие к своей шее. На этот раз ответ Лорда услышали все.
  - Щенок! Ты понимаешь что делаешь? - Лорд почти рычал. Но все еще держал себя в руках. Если он сорвется сейчас еще раз - его не удержать. Пожалуйста, пусть Гварин сдержится, молила я давно забытых мной Богов, пусть не покалечит Коррейна.
   Хорошо еще, что у мальчишки хватило ума не скалить зубы в ответ. Мысли в голове превращались в липкую кашу от страха. От страха не за себя.
  - Идиот - сказала я одними губами. Слышать и видеть он меня не мог, но, наверное, и сам чувствовал глупость своего поступка, потому что решил его пояснить.
  - Я понимаю, - ответил Коррейн громко. - понимаю, мой Лорд! Но эти чувства сильнее меня, я не могу справиться с ними. Не могу предать вас, и не могу смотреть на ее смерть. Позвольте мне взять ее вину на себя, исполнить ее наказание, или разрешите мои сомнения, освободив меня от всех долгов этого мира. Я просто не могу позволить ей умереть.
  Подсознательно, осознанно ли, но Коррейн нажал на слабое место своего повелителя. Едва ли Серый Лорд ценил что-то более, чем преданность.
  - Да кто собирается убивать?! Глупец. Или считаешь, что такая смерть - лучшая судьба для тебя?
  - Но, вы же посылаете ее в крепость, рядом с перевалом. К тем, которые первыми встречают врага. Что это, как не смерть?
  Лорд приблизился к Коррейну почти вплотную. Тот сделал шаг, пытаясь сохранить дистанцию, но Гварин быстрым, неуловимым движением схватил Серого за руку, нажал, так что меч его, словно по волшебству отлетел в сторону, загремев о мощеный двор.
  На лицо Лорда словно легла ледяная маска, что означало, как я уже поняла, крайнюю степень гнева. Они стояли друг напротив друга глаза в глаза. Я впервые отметила, что Коррейн высок так же как Лорд. И почти так же широкоплеч.
  Юноша издал хриплый горловой звук, то ли рычание, то ли стон. Лорд фыркнул в ответ. Они медленно кружились, не отрывая взглядов, словно в мире для них не существовало ничего более важного, чем это противостояние. И хотя я понимала не все из происходящего, но ощущала, что сейчас не люди говорят друг с другом, сейчас испытывают на прочность друг друга их внутренние сущности. Они говорили друг с другом на том языке, на котором невозможно лгать. Коррейн не выдержал первым, отступил на шаг, увеличивая разрыв, словно защищаясь, отвел взгляд, но головы не склонил, и продолжал молчать, демонстрируя почти мальчишеское упрямство.
  Лорд, вдруг махнул рукой, и смежил на миг веки, гася янтарное пламя, заплясавшее невольно в глазах. То самое, которое должно пылать только во время битв.
  - Ты еще не раз пожалеешь о своем решении. Одумайся. Я не хочу терять хорошего воина.
  - Может и так, мой Лорд. Но ее судьба и моя отныне связаны.
  - Ты не можешь взять на себя ее вину. Но разделишь с ней наказание, по своему желанию. Я должен спросить тебя еще раз, осознаешь ли ты, что отныне будешь делить с выбранной женщиной судьбу и жизнь, не имея права отказаться, понимаешь ли, что поставил свою любовь превыше долга?
  - Я признаю, каждое слово, сказанное тобой, мой Лорд! И благодарю за снисхождение к просьбе.
  И ответ Коррейна и вопрос Гварина прозвучали, как отголосок древнего ритуала.
  - Да будет так! - подтвердил Серый Лорд. - Ты выбрал. И никто не вправе запретить.
  И махнул рукой, позволяя уже готовому отряду двинуться в путь.
  Всадники выезжали из ворот один за другим. Я думала, что Коррейн поедет с ними, но нет, он так и стоял перед Лордом, не двигаясь, лишь склонил голову. Отряд, разделившись на мгновение вокруг Мел, как ручей огибающий камень, снова сомкнулся за ее спиной и выехал из замка. Но девушке, похоже, было все равно. Мелинда словно погрузилась в сон, не обращая ни малейшего внимания ни на происходящее вокруг, ни на взгляды на нее устремленные.
  - У вас есть время до ближайшего рассвета, чтобы сделать все как должно. Сторожка нынче пустует.
  Сказал в заключение Лорд, едва последний всадник выехал из ворот. И резко развернувшись, ушел, словно перестав интересоваться и Коррейном, и Мелиндой, и их дальнейшими действиями. Но мне почему-то показалось, что равнодушие это напускное, прячущее сердечную боль и переживания.
  Коррейн подошел к Мелинде, бережно, как хрупкий, драгоценный груз, спустил ее на землю и повел куда-то. Она все также безучастно скользнула по нему взглядом и пошла направляемая и поддерживаемая его рукой. Они не пытались ни с кем заговорить и никто не заговорил с ними, наоборот, расступались, пропускали, отворачивались возвращаясь к своим делам. А я все также стояла, разрываясь между желанием побежать за Коррейном, чтобы получить объяснения происходящему или малодушно сделать вид, что не присутствовала при этом, предоставив событиям право идти должным образом.
  - Они ушли. Пойдем и мы, дела не ждут - сказала рядом Айнарра. Владеющая, как и всегда, словно соткалась из воздуха. Может и впрямь она умеет перемещаться в мгновение ока.
  - Почему они остались в замке?
  - Они покинут его завтра на рассвете и отправятся в Сторожку, в изгнание, как и сказал Лорд.
  - Ты хочешь сказать, что Коррейн и Мел будут там только вдвоем? Но ведь война. Они не выживут.
  - Сторожка безопасна. Она почти возле Барии. На нее нападут лишь в том случае, если падут все крепости здесь.
  - Тогда зачем же она нужна?
  Позволила я себе сомнения?
   Те, кто не готовы, не участвуют в войнах, дабы не ослабить остальных. Как только долг пересилит в душе Охотника все остальное, все страхи - он волен вернуться, а до тех пор, уходит.
  - Или не вернуться? - спросила я, боясь получить подтверждение и этому.
  Владеющая нахмурилась.
  - Ты не можешь пройти чужими путями. Только своим. И они тоже должны пройти свой путь сами. Идем. Нас тоже ждут дела.
  И подтолкнула в спину. Я невольно сделала первый шаг. И дальше пошла сама.
  Мы продолжили знакомство с моими новыми обязанностями и ответственностью. Если кто из Серых и был удивлен моим неожиданным назначением - я не заметила этого. В целом, большинство жителей замка доверяло Лорду, а также Владеющей, которая была одним из ближайших его помощников, безоговорочно. И потому готовы были подчиняться их распоряжениям, принимая меня, не ради моих способностей, но уверенные в правильно видении своих руководителей.
  Я думала, запоминала, записывала, но этому и без того сложному дню было суждено завершиться не самым легким вечером.
  Целительскую я оставила напоследок, во-первых, потому что там властвовала Айнарра, во-вторых, работа ее мне была знакома и пригляда не требовала, а в-третьих мне просто приятно было там бывать. В целительской я отдыхала душой.
  Владеющая, ознакомив меня с первостепенными обязанностями, предоставила мне самостоятельно разбираться в остальном, и к ее вотчине я подошла наполненная не только планами, но и новыми вопросами, надеясь застать ее еще за работой.
  Однако в целительской я встретила не Айнарру, а Ленду. Девушка забралась с ногами на скамью, и закрылась рукавом, пряча покрасневшие глаза, хотя плечи ее уже не вздрагивали от рыданий. Черепки разбитых кружек на полу, смогли унять часть гнева.
  Когда дверь открылась, она чуть приподняла лицо, но увидев меня на пороге, снова закрылась, еще и отвернувшись для убедительности.
  Какие разные проблемы волнуют нас одновременно: приближающаяся война и обиженное сердце. - Можно присесть рядом?
  Ленда промолчала, но стоило мне опуститься на скамью, как она толкнула меня в плечо, не больно и сама вскочила на ноги.
  - Как ты могла?! Ты обманула меня. Ты обещала!
  - Обещала что? - удивилась я, - не помню, чтобы что-то тебе задолжала
  - Ты говорила, что он не нравится тебе, а сама стала его невестой. Я думала, что ты не врешь.
  - А еще я говорила, что Лорд - настоящий правитель. И его решениям лучше подчиняться. Я не соврала тебе ни словом. Эта помолвка решение Лорда.
  Ленда в ответ сверкнула глазами, говоря 'не все равно'. Но у меня перед глазами все еще стояла Мел, такая, какой я видела ее утром, безучастная, отрешенная, напоминая, что недомолвки опасней самой горькой правды.
  - Послушай, - зашла я с другого конца, - я пришла не извиняться или оправдываться, но буду рада найти взаимопонимание. Ты можешь сердиться, злиться, можешь ненавидеть меня. Но нам с тобой работать рядом, бок о бок и я хочу, чтобы мы могли быть уверены друг в друге.
  Ленда фыркнула и присела рядом, сделавшись внезапно похожей на независимую кошку. Мол, это я не к вам пришла, просто руки у вас теплее и мягче чем голый пол. Разговор у нас вышел кривоватый, но, кажется, обида ее чуть улеглась, и под конец она выглядела уже самой собой.
  Возвращаясь к себе, я думала о ней, и о том, что подругами мы вряд ли когда с ней станем, но по крайне мере, можем не быть врагами.
  
  
  
  Рассвет еще не занялся, но уже чувствовался в зимней ночной синеве.
  Я накинула на плечи шаль, как была, даже не причесавшись, и выскочила из комнаты, торопясь к ближайшему окошку-бойнице, выходящему в нужную сторону.
  Никто не вышел их проводить. Ворота распахнулись перед ними, как по сигналу. Стражники, молча, как и вчера, смотрели со стен в отсвете факельных огней. Наверное, так же безмолвно сомкнуться створки и опустится решетка за их спинами. Как отличалось это зрелище от вчерашних теплых прощаний. Серый Коррейн между долгом и любовью выбрал любовь. Я не могла осудить его за этот выбор, хотя он и был неправ. Я сама столько раз выбирала неправильно, и до сих пор не жалела ни об одной ошибке. Надеюсь только, что у него тоже хватит мужества не терзаться бесконечным чувством вины. Мальчишка. Я смотрела, как он уходил, словно запоминая каждый шаг, ведя в поводу и своего жеребца и того, на котором сидела Мел, как и вчера укрытая покрывалом своих печалей, он уходил, взрослея на глазах, становясь чужим. Я прошептала, ему вслед, зная, что он не услышит:
  - Прощай, друг! Пусть трудный путь твой будет не палящим костром, но горном, пусть жизнь лишь закаляет тебя как сталь, никогда не ломая!
  Ничем более, кроме пожелания, я не могла помочь ему в этот миг.
  Он словно услышал, повернулся, махнул рукой. Слишком далеко, чтобы услышать голос или разобрать сказанное, но готова поклясться чем угодно, что он сказал:
  -Прощай, Ирга! Прощай, мой друг!
  Он знал, что я там, точно так же, как я знала, что именно он шепчет. Я пыталась заменить им давно погибшего брата, хотела его защитить, хотя он и не нуждался в защите, он, вероятно, тоже нашел во мне кого-то потерянного и близкого. Мы стали друзьями.
  - Возвращайтесь! - прошептала я ему в спину. И хотя говорила во множественном числе, ждала лишь его одного.
  Сколь я ни старалась, но к Мелинде не могла снова испытывать добрых чувств. Хотя ради Коррейна, ради его самоотверженной, пусть и глупой любви, я желала ему счастья. И ей, чтобы был счастлив он. Потому и сказала им вслед, чтобы возвращались вдвоем. Отвернулась от окна, тихонько вернувшись в комнату.
  - Где вы были леди? - спросил меня предрассветный полумрак, голосом, который я желала бы сейчас слышать менее всего.
  
  Глава 10
  - Что вы делаете в моей спальне, Лорд? - в тон ответила я. Хотя даже удивления не почувствовала. Лорд Гварин снова величал меня 'леди', верный признак высочайшего недовольства.
  - Вы не ответили.
  - Вы тоже.
  Как будто я имею право требовать у него отчета.
  - Ну же, - в голосе прозвучал металл.
  - Я прощалась с другом, мой Лорд! Или это запрещено, - прищурилась я сердито. Почему, едва я начинаю чувствовать нечто хорошее по отношению к нему, как он тут же приходит и пытается меня разубедить?
  - Вы будете делать то, что я позволю и тогда, когда я позволю. Все же вы моя невеста. И постарайтесь не ронять свое достоинство, чтобы не уронить и мое.
  - Объяснитесь. Или вы пришли просто сорвать дурное настроение?
  -Да вот, например, разгуливать в столь неподобающем виде. Или у вас так много шалей, что вы нарочно теряете их и сейчас подыскиваете место, где половчее это сделать?
  Да я уж и забыла об этом случае, слишком много всего произошло с тех пор. Не найдясь с ответом, растерянно промолчала.
  - Да, да. Молчать куда благоразумней. - Насмешливо кивнул мне на прощание Серый.
  Я с ненавистью уставилась на бесшумно закрывшуюся дверь. Только осталось странное ощущение, будто заходил он, собираясь сказать о чем-то ином, но заколебался пока ожидал меня, и отступил, ухватившись за первую попавшуюся причину, чтобы отсрочить разговор.
  Как странно мы общаемся. То почти дружелюбно, доходя до глубин откровенности, словно нет в мире никого ближе, то зло, словно величайшие враги.
  Я и сама не понимала, что испытываю к Лорду. Я бы могла умереть за него, если понадобится, не за самого человека, но за то, что он воплощал, и я бы сама убила его своими руками, если бы он довел меня до чуть большего бешенства. Понять бы только чего мне хочется больше.
  Но раз Лорд уже не спит, то и мне не стоит лениться.
  Приведя себя в порядок, я начала новый день.
  Далее, разумно было бы рассказать о моей увлекательной битве с провизией в кладовой и на кухне, раскрыть подробный список самых нелепых и неразрешимых проблем, с которыми ко мне шли Серые, и которые я с блеском решила, а, возможно, похвастаться своими успехами в приведении военного замка на границе в такой вид, что в нем не стыдно было бы дать и королевский бал. Но я опущу это. Потому что ничего подобного не случилось. Мое время заполняли по большей части насущные проблемы, небольшие, если речь идет об одной семье, но огромные в масштабах целого замка. Я пеклась, о том, чтобы общий обед был подан вовремя, чтобы женщины стирающие одежду воинов, не мерзли в холодной воде, а дров и горючего камня в каминах было вдоволь, но не чрезмерно. Что потерялся ключ от кладовой, а двери и замок там крепкие - не выломать, что вездесущие мальчишки натворили дел, посолив сладкий травяной отвар, а заметили это, лишь когда подали его на стол. Порой мне приходилось решать мелкие ссоры и мирить обиженных. Словом, тысячи мелких дел занимали мой день и мои мысли от того момента, как я открывала глаза, до того, как они сами закрывались, стоило лишь прилечь. Я несла ответ за то, чтобы все было исправно и на своем месте. И полной мерой ощущала правоту Лорда, что такое занятие не привилегия, а тяжкий труд.
  Самое яркое изменение состояло в том, что на обедах я теперь сидела слева от Лорда, хотя его место чаще пустовало, Гварин был настолько занят, что питаться предпочитал между делом, и об том тоже следовало заботиться мне.
  После тягостного отъезда Коррейна и Мелинды, чтобы избавиться от грусти, я сознательно загрузила себя заботами, вымотала себя настолько, чтобы сил едва осталось на то, чтобы переставлять ноги. Усталость позволяла думать только о сне. Ни о чем ином я вспоминать просто не хотела.
  Из этого состояния меня вывел Крел. Он уже достаточно оправился, чтобы держать меч и нести стражу, но за ворота Лорд его пока не выпускал. И он маялся от непривычно долгого сидения в четырех стенах, пытаясь приложить руки то к одному занятию, то к другому. Я сталкивалась с ним в самых неожиданных местах, в неурочное время так часто, что сочла бы это подстроенным, если бы не осознавала нелепость собственных предположений.
  Вот и сейчас. Был уже поздний вечер, в целительской, где я сидела, просматривая записи о разнообразных тратах и потребностях и планируя будущий день, мне по-прежнему было уютно и лучше думалось. Пламя свечи плясало от едва ощутимого сквозняка, завораживало и отвлекало.
  - Леди Ирга!
  Я вздрогнула, уронила перо, посадив некрасивое пятно на стол. То-то Айнарра будет завтра рада.
  Крел терпеливо дождался, пока я устраняла улики своей невнимательности.
   - Вы не уделите мне пару капель вашего драгоценного внимания.
  Словно девочку взял меня за руку и повел за собой. В библиотеке было тихо, как и всегда. И тепло.
  Он усадил меня в кресло, сам уселся на стол. Соскочил. Зажег свечи. Прошелся вдоль книжных полок, вернулся, стал передо мной в обличительной позе.
  - С вами все в порядке? - спросила я, удивленная таким поведением.
   - Вероятно, я должен поздравить вас с помолвкой?
   - Благодарю.
  Разговор прервался. После непродолжительного молчания, во время которого Крел внимательно вглядывался в мое лицо, ища нечто ему одному ведомое, задал мне еще один вопрос:
  - Я должен спросить, понимаю, что все это выглядит неучтиво и неправильно с моей стороны. Но, леди Ирга, вы дали добровольное согласие моему брату?
  - Что вы хотите сказать?
  - Я, верно, не так выразился, - неожиданно смутился Серый, - но Гварин очень упрям. И порой, решив что-то, бывает твердолоб, не думая о других. То есть я хочу сказать, он ведь вас не принудил?
  - Нет, Крел. Я дала добровольное согласие, - усмехнулась я.
  Конечно, Лорд пригрозил, что заставит, но все же, решение приняла я сама.
  - Хотя вы правы, он готов был идти напролом.
  Казалось, мои слова разрешили для Серого некую загадку.
  - Я рад, что это так. Понимаю, что мои подозрения нелепы, но все же я должен был знать.
  
  Я уже было ушла, но дойдя до выхода, вернулась.
  - Для простых поздравлений вряд ли нужен разговор наедине. Что вы не договариваете?
  - Вы очень проницательны, леди Ирга. - Смутился Крел. - Что ж, я сам начал этот разговор. Понимаю, что сейчас поздно говорить об том, но вы очень понравились мне еще в Барии, но вы были так отстранены от всех, кроме Коррейна, да еще и он рассказал мне о вашем знакомстве, и я понял о чьей заколке идет речь. Я не решился, ухаживать за вами, полагая, что мой брат, - он замялся, подбирая выражение, - что вы предназначены друг другу самой судьбой. И старался удержать подальше Коррейна. Даже Адера попросил об этом. А потом вы спасли мне жизнь. И беспокоились обо мне, когда я выздоравливал. Я молчал, но для себя решил, что если брат, ко времени свадеб окажется так глуп, что все еще не решит объявить вас своей, то я воспользуюсь случаем.
  Серый в растерянности провел рукой по волосам.
  - Я совсем запутался. Не думайте, будто, я пытался бросить ему вызов. Но когда и во время свадеб, Гварин не взглянул на вас, я решил, что удача на моей стороне, что я могу завоевать такую женщину как вы. Но стоило мне убедить себя в этом - и в результате. Вы сами видели, что случилось. А когда я очнулся, то узнал, что вы уже его невеста. Вы по-прежнему нравитесь мне, и дороги, но я говорю вам это лишь для того, чтобы облегчить душу, и сказать, что не буду бороться за ваше сердце. Кто я такой чтобы спорить с Небесами и враждовать с собственным братом и Лордом. Но, знайте, леди, если вам понадобиться помощь и дружба, вы всегда получите ее. Надеюсь, я не оскорбил вас своим признанием?
  -Нет. Это самое искренне объяснение, которое мне доводилось слышать. Мне жаль, что я, пусть и невольно, причинила вам боль.
  Мужчина улыбнулся, тронул губами кончики моих пальцев, наклонил голову и покинул библиотеку.
  Я и не знала, что нравлюсь ему. Оставшись одна, я вытащила из волос заколку, повертела в пальцах, рассматривая заново, задумавшись, на сколько судеб влияет один маленький кусочек серебра, и снова сколола ей прическу. Пожалуй, сделай Серый свое признание дней на десять раньше и я бы не раздумывая, пошла за ним. Такие люди как он дарят всем вокруг себя доброжелательное тепло и уважение. Со временем моя душа рядом с ним оттаяла бы, я стала бы ему верной подругой, а возможно и матерью его детей.
  Но сейчас, странное признание заставило меня задуматься о том, что верно и впрямь, жизнь моя сплетена с Гварином воедино, гораздо полотне чем я полагала, и среди живущих его судьба волнует меня сильнее прочих. Мы не влюбленные, но то, что происходит между нами не выразить словами.
  Благодаря этому удивительному разговору я ощутила, что жизнь продолжается, перестала загонять себя работой, и на кухне перестали говорить, что от меня остались кожа и кости, пытаясь накормить при каждом удобном случае. А если на меня вновь накатывало желание спрятаться в тени, то подходила к зеркалу и повторяла слова Крела 'такая женщина как вы', убеждая себя, что и во мне есть нечто особенное.
  
  Гость, несмотря на поздний вечер, ожидал меня в комнате. Надо сказать весьма бесцеремонный гость. Потому что он совсем по хозяйски расположился в кресле, и поприветствовал меня лишь легким кивком, даже и не подумав вежливо встать.
  - Что это значит, Лорд? - спросила я, пытаясь сдержать раздражение.
  Я могу сколь угодно переживать за него на расстоянии, но стоит ему приблизиться, и чувства мои далеки от теплых.
  - Леди Ирга, если моя невеста не в состоянии уследить за тем, чтобы не валиться от усталости с ног - то я прослежу за этим, таков мой долг. - Тон у него был под стать моему, да и обращение ясно говорило о том, что Лорд недоволен долгим ожиданием.
  -Вы и сами выглядите не краше, -отрезала я. - Лучше говорите прямо зачем пришли.
  - Что ж. Извольте. Вероятно, лишь немногие увидят новую весну. А может и вовсе никто.
  Я присела, глядя на него:
  - Все так плохо?
  - Нет. Все гораздо хуже. Наверное, мне надо начать сначала. Уже не первый год мы замечаем, что Твари начинают сезон охоты все раньше, а колдуны и отступники все чаще приходят из-за гор лично. Некоторые предполагали, что они набрались достаточно наглости, чтобы начать новую войну, но дело в другом. Сдвинулись с места ледники. Сначала они лишь шевелились, но с каждым годом движутся все быстрее, и скоро дойдут до самых гор. Мы лишь надеемся, что дальше они не двинутся.
  - И что это значит?
  - Запретный Край исчезает. Вот-вот он окажется погребен под толщей льда, и никакой Силы, ни светлой, ни темной не хватит, чтобы остановить подобное. Это значит, что вскоре из-за гор появятся не только Твари, но и их хозяева. И это не будет обычная зимняя охота. Это будет война. И мы либо умрем, либо победим. Но порой мне кажется, что это одно и то же.
  - Что я должна делать мой Лорд? - тихо спросила я, понимая что он пришел не просто рассказать последние новости, и в который раз поражаясь мужеству этого удивительного Серого.
  - Северная птичка, где же ваш страх, или вы не боитесь смерти?
  - У меня нет на него времени, - честно призналась я.
  - Тогда вы счастливица. Не многим достается такой дар. Но вы правы, я пришел по делу, Ирга. В вас ведь течет особая кровь. Их кровь. Вы сами признались мне в этом. Я уверен, что вы знаете много такого, что неизвестно нам, хоть мы и сражаемся с порождениями тьмы не одну сотню лет. В сложившихся обстоятельствах, любая малость, может перевесить чашу. Подумайте. Я не тороплю вас. Вспоминайте, и расскажите мне все, что знаете.
  Я ожидала чего угодно, но все же - вопрос Лорда застал меня врасплох. И пока я копалась в себе, силясь соединить крохи знаний в слова, Гварин молчал, почти не шевелясь. А когда я подняла, наконец, глаза - он дремал, тихо и спокойно дыша. Похоже, Лордам тоже требуется передышка. Тепло камина и усталость взяли свое. Протянула, было, руку, чтобы толкнуть его в плечо, но Серый выглядел настолько беззащитно и умиротворенно, что моя ладонь сама опустилась, не решившись дотронуться до него. Я подумала, что скоро ему станет неудобно спать в кресле, он проснется сам, и уйдет к себе. Но на всякий случай, укрыла мужчину плащом.
  Даже если и увидит его кто, выходящим из моей комнаты, вряд ли моя репутации станет хуже, а Лорда никто не посмеет обсуждать ни в лицо, ни за глаза. Да и не до того сейчас.
  Мне было несколько неловко, я даже оглянулась пару раз, убеждаясь, что Серый действительно спит, но все же привела себя в порядок и спокойно легла в постель, стараясь вести себя так, как если бы кресло, в котором сидел Лорд было пусто. Я не наивная романтичная барышня, чтобы смущаться присутствием спящего мужчины в моей спальне или думать, что плотная, закрытая со всех сторон рубаха - соблазнительное зрелище. Да и внешность моя вряд ли пробудит в Лорде сластолюбивые мысли.
  Наверное, я разбудила его своим криком.
  - Ирга! Ирга! Проснись! - требовательный голос пробился сквозь вечную толщу льда, разгоняя кошмар. Я проснулась, но продолжала лежать не шевелясь, в который раз осознавая, как прекрасно ощущать себя в мире живых. Руки и ноги заледенели, теплое одеяло плохо спасало от холода с Той Стороны. Чья-то ладонь скользнула по щеке, и я нехотя открыла глаза. Надо мной нависало лицо Лорда. Странно было видеть его с расстегнутым воротом, растрепанного и чуть помятого, спящий Лорд в моем представлении относился к разряду сказок. Он внимательно рассматривал меня, как будто видя впервые, а в уголках его глаз пряталась чуть заметными морщинками тревога. Луна светила в окно ярко, позволяя отметить даже такие мелочи. В ночной полутьме комнаты Гварин стал человечным, как будто оставил свою маску неприступности вместе с дневной одеждой.
  - Ты кричала во сне, - сказал Лорд, подтверждая мою загадку.
  - Простите, Лорд, я не хотела вас будить.
  - Ничего. Я не должен был засыпать здесь.
  Однако с моей кровати подниматься не поторопился. Я и сама не сделала никакой попытки прогнать его. Меньше всего мне хотелось вновь остаться наедине с моими собственными кошмарами.
  Лорд, как будто решив что-то для себя, протянул руку, собираясь погладить меня по волосам, но не донеся ее уронил на покрывало.
  Надо было что-то сказать или спросить, но в голову ничего не приходило.
  - Я напугал тебя своим рассказом?
  - Нет, мой Лорд.
  Вот уж воистину, встретились два болтуна.
  Он вдруг хмыкнул.
  - Ты никого не пускаешь в душу, верно? Мы в спальне наедине, я зову тебя своей невестой, а ты все равно, упорно называешь меня Лордом.
  Я вздохнула, не возражая.
  Убедившись, что со мной все в порядке, Серый собрался было встать с моей постели.
  Я отвернулась, всем своим видом демонстрируя, что решила вернуться к прерванному сну, сжимаясь от предстоящего одиночества. Но Лорд, почувствовав это, опустился обратно, прервав движение.
  - Что с тобой происходит, Ирга? Ты дрожишь, но не удивлена, и не растеряна. Тебя часто мучают кошмары? Или тебе плохо?
  - Все в порядке, - я даже не пыталась казаться искренней. Гварин ведь чувствует, когда я вру.
  Он вдруг требовательно взял меня за плечо и перевернул на спину.
  - Признавайтесь, это ведь не просто сны?
  Я прищурилась. Лорд догадлив. Не зря он до сих пор жив.
  - Впрочем, можете не отвечать. Я и так понял, смелая маленькая птичка, что ваши сны, часть платы за что-то. Возможно, за жизнь моего брата? Признаться, я думал, Айнарра преувеличивает, говоря о тяжелой плате.
  Он вдруг рывком привлек меня к себе, но не так как мужчина обнимает женщину, иначе, словно я была маленьким ребенком, а он заботливым взрослым. И все равно его касание обжигало, после леденящего холода снов. Прижал мою макушку к своему плечу и провел ладонью по волосам. Его 'спасибо' сказанное еле слышно, коснулось щеки теплым дуновением. И все остальное вдруг стало совершенно неважно. Я вцепилась обеими руками в его рубаху, принимая предложенное, и всхлипнула.
   Впервые за много лет из моих глаз выкатились слезы. Потому что рядом был человек, который согласился разделить мои печали. Хотя бы на этот миг. Потом я опять возьму на себя свою ношу, чуть позже. Я просто устала всегда быть сильной.
  Прижимаясь к нему, в тщетной попытке загасить рыдания, я не смущалась, а удивительно незнакомый и в то же время родной мужчина рядом просто гладил меня по волосам и баюкал. И в его объятьях я выплакивала все, что накопилось за долгие годы обид и равнодушия, от неоплаканного пепелища дома, до собственных ошибок. Весь комок черноты, который столько лет лежал на сердце и стоял в горле. Мне кажется, даже слезы мои были черными, вбирая в себя всю ту боль, что досталась мне. И в конце печаль стала светла.
  Мы молчали. Ни слова не было сказано между нами, за все это время. Но это молчание значило больше чем тысячи слов. Этот человек вызывал во мне ярость и страх - но ему я без колебаний доверю спину и жизнь. Он был чужим, но никто не знал обо мне так много, как он. Все это было где-то далеко и неважно, рядом были только тепло рук и стук сердца.
  Он сидел рядом со мной, и я сама не заметила, как смежила веки.
  Проснувшись утром, я обнаружила, что Гварин ушел, но подушка рядом была слегка примята и еще хранила остатки тепла. Отчего-то, мне было очень радостно осознавать это.
  Мы больше не были друг другу чужими. Не скажу родными, но близкими уж точно. Словно ночь откровений связала нас тайной. Он больше не доводил меня до бешенства, не дразнил, а я не избегала его общества. И сидя рядом с ним за обедом не вздрагивала от каждого случайного касания или вопроса.
  Подробности той ночи помнятся мне так ясно оттого, что она оказалась последним отрывком относительно спокойного времени.
  Война, та самая, о которой говорил Лорд, во всех своих ужасных проявлениях захлестнула наш край. Раненые, которых надо лечить, провизия, оружие и еще сто тысяч разных вещей, которые постоянно должны быть в готовности, новости, то гнетущие, то немного успокаивающие и ожидание, бесконечно долгое ожидание, которое томило душу и истощало силы быстрее, чем самая грязная работа. Замок Лорда был центром от которого кругами расходилось все движение, и куда все снова возвращалось. За стенами лежала все та же заснеженная равнина, а вдалеке синели обманчиво спокойные горы. Но я знала, что в дне пути отсюда идут битвы, где Серые стоят насмерть, и скоро бои докатятся и до нас.
  Это очень странное чувство, когда все происходящее кажется дурным сном, ты просыпаешься, а сон продолжается, и все это не может быть реальностью, ведь ты ешь спишь, двигаешься и даже иногда улыбаешься. Но, несмотря на такое убеждение, все происходящее реально.
  Я перебирала в памяти все, что знала о своей Проклятой крови, но ничего существенного вспомнить так и не смогла.
  И каждый раз, когда за обеденным столом пустовало чье-то место, я прикипала к нему взглядом, не в силах оторваться.
  
  
  Глава 11
  Старые легенды рассказывают о том, что однажды, земля почти полностью покрылась водой, чтобы утопить в своих глубинах зло, поселившееся в каждом сердце, а в другой раз огненные реки очищающим пожаром прошлись по всем краям, сжигая тех, кто захотел творить зло. Теперь мы сами были свидетелями тому, как она выдавливала из себя Тьму холодами. Только в легендах почему-то не говориться о некрасивых смертях и войнах, которые порождали погибающие колдуны.
  Мои мысли и слова не похожи на спокойный цельный рассказ, возможно потому, что и сама я мыслила тогда несколько сумбурно. Отдельные картинки, маленькие кусочки, отдельные дни. Мое будущее было ограничено одним днем, и просыпаясь утром.
  Однажды я получила весточку от Алии, и тот день для меня был словно освещен солнце, потом что она была жива и полна надежд. Я показала письмо Бекке, и она тоже разделяла со мной радость. Бекка изменилась, словно оставила всю свою мелочность в довоенном времени, немного посуровела и повзрослела. Ей можно было без опаски доверить любую работу. А вот Ленда, наоборот, словно ослабела, стала пугаться каждого шороха, и хотя не утратила свой Дар, но все же ее Сила ослабела, и она рисковала вовсе потерять ее, если не возьмет себя в руки.
  В другой день, я сидела рядом с Серым, метавшимся в бреду, он был ранен в живот, но все время просил пить. Я не скрываясь роняла слезы, и тот день был печален.
  Здесь я упомяну только об одной битве, которая произошла так близко от замка Серых, что оставшиеся за стенами слышали звуки сражения. Хотела бы я забыть ее, но не могу. Битва - это совсем не так красиво, как в легендах. Просто человек, который мгновение назад был жив, падает замертво, и счастлив он, если может уйти без мучительной боли.
  Тела, лежащие вперемешку, не снег, грязное месиво под ногами вот что открылось нам, когда мы кинулись, чтобы оказать помощь раненым и забрать тела погибших.
  Эту страшную картину, сопровождало все то же ощущение нереальности, которое не покидало меня вот уже много дней. Как будто нечто в теле позаботилось о том, чтобы изжить страх, отсрочить боль. Я перевязывала, носила, помогала, отдавала указания. Мы оплачем наши потери, но чуть позже, когда придем в себя...
  Холодея от отчаяния, я попыталась отвести взгляд от знакомой куртки и остатков плаща, но взгляд неизменно возвращался к ней. Мертв или...
  - Крел...- прошептала я.
  Он с видимым трудом усмехнулся. На уже бледнеющем лице, губы обведенные кровавой каймой пугали. Эта улыбка, потусторонняя, слабая, была даже страшнее раны, которую невозможно было не перевязать, ни зажать.
  Я хотела сказать ему, все то лучшее, что забыла сказать раньше, но губы шевелились, а из горла не вырывалось ни звука. Однако он понял меня. Прижав ладони к ране, надеясь выиграть для него еще несколько вздохов, даже понимая бесполезность своих усилий, я не могла прекратить. Каждый вздох причинял ему боль. В этот раз он прошел свой путь до конца.
  - Смерть - всего лишь продолжение жизни. Ты ведь знаешь это лучше других, Ирга.
  Можно подумать, от этого становится легче. Слова выходили из него с хрипом, кровь мешалась с дыханием.
  Он с трудом поднял руку и провел ладонью по моей щеке. Его ладонь была холодна, но жгла сильнее огня. Слезы катились по щекам и падали горячими каплями в снег, и на его грудь.
  - Я и так прожил больше чем надо. Жаль у меня нет сына, чтобы отдать ему свой меч.
  - Не надо говорить. Молчи.
  Рана, которую я еще пыталась зажимать. все слабее пульсировала, грудь все медленнее и тише поднималась и опускалась. Почему никто не спешит на помощь?
  - Все могло бы быть иначе. Все должно быть иначе. Почему, те кто дороги мне уходят так рано?
  - Нет. Все правильно. Отдай мой меч своему сыну. Обещаешь?
  Он нашел в себе силы улыбнуться, шепнув:
  - До встречи. Надеюсь, она будет еще нескоро.
  И последний раз выдохнул.
  За все надо платить свою цену. За хорошее и за плохое Те, кто переступали Грань расплачивались за свое могущество душами, своими и чужими. Коррейн, за возможность быть с любимой заплатил изгнанием. Лорд за право вести свой народ, за право первым принять удар, и взвалить дополнительную тяжесть на плечо, обречен был на одиночество. Адер за жизнь детей заплатил смертью. Крел своей отданной жизнью купил еще несколько дополнительных часов или даже дней для тех, кто все еще оставался в живых. Все Серые за возможность обрести родину платили своей кровью. Мы платим не только за правильное, но и за ошибки и промахи. Они обходятся нам еще дороже.
   И даже сейчас, не взирая на уже уплаченное, нам всем предстояло отдать тяжелую плату за право просто оставаться людьми. Почти непомерную, но каждый согласился на нее. Я своими руками закрыла ему глаза. И еще много ночей после просыпалась от того, что капли чужой крови срываются с моих рук в снег.
  Наверняка в летописях и хрониках найдется не одно, гораздо более полное описание тех битв, в которых довелось принять участие нашему поколению. У меня нет желания возвращаться к их описанию, хотя они врезались мне в память навеки. Были те, в которых мы побеждали, и те в которых несли потери. Иногда, как подарок свыше выпадали спокойные дни, когда удавалось поспать и поесть без того, чтобы мужчины кидались к оружию или к бойницам.
  В тяжелые дни все спали и ели урывками, и все, кто не держал оружия: дети, раненные, женщины и старики делали все возможное, чтобы воины могли не думать об иных проблемах. Нас держало осознание того, что мы не имеем права отступать, а наших врагов - что им тоже некуда было отступать.
  Упрямство против упрямства. С севера двигались ледники, сама земля выступала против гнойной язвы, а с силой земли не могли поспорить колдуны, даже призвав всю свою мощь, ради которой они растратили свои души. Они были окружены с одной стороны Серыми, с другой - самой природой, и потому сражение с обеих сторон было куда отчаяннее, чем в любые предыдущие годы. Не ежедневная схватка-охота, но отчаянная рубка обреченных, которым некуда отступать. Твари двигались непрерывной лавиной, не понукаемые своими хозяевами, а обезумевшие от страха.
  Мои прежние платья болтались мешком, и в конце концов я сменила их на штаны, и не только я одна: так и раненых таскать удобней, и бегать быстрее. В этой непрекращающейся битве мы отдавали все, что было, ничего не держа про запас, ничего не храня для себя.
  И все же, несмотря на всю боль и непомерную тяжесть происходящего, в короткие мгновения отдыха я бывала почти счастлива. Почти. Особенно в те редкие дни, когда Лорд позволял себе передышку, для сна или раздумий. Такое выпадало нечасто. Лишь когда у Серого не оставалось сил более удерживать меч или сидеть на коне. У него не оставалось сил ни говорить, ни даже скрываться за своей извечной ледяной броней. Порой их не хватало даже на еду. Он устало хмурился и молчал. А чаще спал.
  Это необъяснимое счастье ухаживать за дорогим тебе человеком. Я помогала ему снимать доспехи, перевязывать царапины и раны, заботилась о горячей воде, в которой Лорд мог смыть с себя грязь битв, запах чуждой крови и чужой смерти. Иногда у него и на это не хватало сил, и тогда я помогала ему. В том не было никакой непристойности - только безграничное обоюдное доверие. Я сидела рядом, когда он спал, и уговаривала поесть, когда он просыпался. А когда Гварин, размышляя, сидел в кресле глядя в огонь, видя ему лишь одному ведомое, я устраивалась на шкуре, постеленной у его ног, положив руку ему на колено. Он накрывал своей тяжелой ладонью мою, и молчание нас больше не смущало. Как мало человеку нужно для счастья. Не страсть, не слава, не власть, не любовь - лишь ощущение того, что рядом с тобой есть человек, которому ты нужен не ради выгоды, а просто потому что ты существуешь, и именно таким, каким ты есть. Не знаю можно ли назвать наши чувства любовью, но мне по-настоящему больно было забирать свою ладонь из его рук, и казалось, даже на расстоянии слышала стук его сердца.
  И хотя я берегла такие крупицы счастья, встречи наши бывали редки. Чаще все же мы не видели друг друга по многу дней. Я давно запуталась в датах.
  Я не разбираюсь в стратегии, но скажу только, что Серые смыкали постепенно ряды, продвигались шаг за шагом ближе к Запретному Краю, закрывая за собой все проходы к горам. Заваливая их камнями, запечатывая. И, оказалось, что замок Лорда не просто так построен в центре земель. Нет. Напротив него находился самый широкий и единственный еще открытый перевал на ту сторону гор. Те из Запретного Края, кто еще оставался в живых, вынуждены были прорываться именно через него.
  Мы были истощены, почти на пределе, как и говорил Лорд, многие погибли, но и наши противники были не лучше.
  И когда наступил тот день решающий день, день последней битвы - мы были готовы.
  Последняя битва. Как громко звучат эти слова, даже произнесенные шепотом. Режут слух, сжимают сердце. Не просто последняя битва - решающая. В жизни редко такое случается, когда от одного единственного противостояния зависит все обозримое будущее.
  Все силы, вся мощь, что имеются в распоряжении, поставлены на кон, ничего не оставлено про запас. Победим - и больше не будет необходимости ежедневно сражаться, спать в обнимку с оружием и ковать доспехи для детей и женщин, проиграем - погибнем, превратившись в прах, и для нас эта битва все равно окажется последней.
  У нашего извечного врага положение сходное. Победят - и земли, лежащие за нашими спинами, станут их легкой законной добычей. Проиграют - никогда не выйдут из кольца сжавшего их сейчас. Серые и колдуны держали друг друга мертвой хваткой, как матерые хищники, жизнь одного означала смерть другого и никак иначе.
  Даже место для этой битвы было словно заготовлено заранее, пологая долина , достаточно большая чтобы вместить оба войска, но слишком маленькая, чтобы друг друга не заметить. Мы знали, чувствовали, я лишь отголосками былой Силы, те кто владели Дарами - всеми фибрами души, как зло собирается у границы горного перевала, накапливается, концентрируется, надеясь пересидеть в горах пик нашей бдительности, напасть, застав врасплох, измотать. И у них получилось бы, если бы не ледники, неумолимо, шаг за шагом выдавливающие заразу из себя, заставляющие торопиться.
  Казалось, даже воздух вокруг звенел от невероятного напряжения. День или два оставалось до того неотвратимого момента, когда не выдержав напряжения, из-за гор должен был хлынуть поток Тварей, расчищая дорогу их хозяевам. Могли ли мы устоять? Имели ли право отступить?
   Как торжественное и тревожное затишье перед бурей, на замок Серых, на поля сражений, снизошла торжественная тишина. Каждый готовился к этой битве как мог: кто полировал любимый меч, кто спал, кто бездумно смотрел со стен в сторону гор. Не было ни шумных споров, ни громких разговоров.
  Каждый готовил себя к тому, что мир больше никогда не будет прежним, завершал незаконченные дела, концентрировался.
  Это приведение себя в порядок, чистая одежда отдавала чем-то ритуальным, необычным. Доспехи и оружие каждого блестели ярче, чем в дни, когда они были новыми.
  Вероятно, были и планы, и стратегии, но я не спрашивала о них, и никто меня не посвящал. Возможно, именно благодаря этой торжественности, этой тишине я ощутила тот тончайший звон, на который радостно отзывалась моя темная кровь. Никаким Даром нельзя было обнаружить такое, я толком и не поняла происходящего, только подскочила проникнутая тревогой за Серого Лорда. Верно, я подошла к нему не вовремя. Он был занят, в ответ на мои путанные объяснения улыбнулся, сказав что раз никто из Владеющих Силой ничего не чувствует, то я напрасно себя накручиваю. А когда, я отчаявшись попыталась убедить его быть осторожней, снова стал не Гварином, а Серым Лордом, приказав мне прекратить истерику и заняться делом.
  Я прислушивалась к своим ощущениям, силясь понять их лучше, все еще надеясь убедить его, но, не смея тревожить голословными выдумками.
  В тот вечер, все обитатели замка, кроме тех, кто нес караул, собрались вместе ради особой трапезы. Пресный хлеб и вино, в знак памяти о погибших, которым следовало воздать дань уважения до того, как начнется наша последняя битва. Я слишком поздно поняла, что означает червячок тревоги, грызший мое сердце. Колдуны из Запретного Края не могли воздействовать на Серых, поэтому сочили свои темные силы капля за каплей, так мало, что даже Владеющие не могли почувствовать их, накладывая чары не на живое, но на мертвое. Они отравили кубок, из которого Лорд пил в ритуальной трапезе.
  
  
  Он умирал, это не подлежало сомнению. Пытался вдохнуть и не мог, глаза утрачивали свой обычный янтарный блеск.
  Колдуны рискнули, и сделали свой страшный ход. Без Гварина исход битвы слишком неясен, увеличивал их шансы.
  Не знаю, когда я решилась. Наверное, тогда, когда осознала, что не успеваю ни перехватить, ни выбить из рук отраву. Тело среагировало за считанные мгновения, прежде чем все успели осознать, что происходит. Сказки врут, когда рассказывают о смерти во имя любви. Я совсем не думала о чувствах в этот момент. Только о долге. Для множества людей жизнь Лорда значила гораздо больше, чем любая другая, а тем более моя. Он просто не мог умереть. Еще не время. А я - могла.
  Смерть тяжело звать, только если надеешься после разговора с ней остаться в живых. Мне было легко. Серебряное острие заколки вошло точно в сердце. За жизнь желтоглазого Серого которого я совсем недавно пыталась ненавидеть, и который стал мне ближе других, я отдала свою.
  Оседая на пол, уже слыша зовущий меня шепот, я успела увидеть, как он глубоко вздохнул и открыл, начавшие было стекленеть глаза, и облегченно выдохнуть. На краю Вечности я ясно видела, что Лорд выиграет этот бой и закончит бесконечную войну. Что долгие годы мира и спокойствия ждут эту землю и ее исстрадавшийся народ. Смерть в последний раз согласилась на обмен...
  
  
  Эпилог
  В замке царила тишина. Возможно, через год, через два, через десять лет, люди научатся вспоминать эти дни, как начало мира. И в хрониках напишут, что победу встретили бурным ликованием и пирами. А сейчас еще слишком свежи раны, слишком велики потери. Это время не скорби, но молчания.
  Серый Лорд шел по замку и все безмолвно расступались перед ним, казалось, даже коридоры расширялись при его приближении, боясь нечаянно задеть своего повелителя. За две недели прошедшие со дня битвы, Лорд превратился в собственную тень, осунулся, потемнел. Только его воля осталась прежней, такой же железной и непоколебимой. Проведя много лет на троне, Гварин хорошо понимал, что выигранная война - это только начало пути. И сейчас, когда надо восстанавливать разрушенное, обрабатывать землю, заново обустраивать мирную жизнь, надо отлавливать оставшихся в живых Тварей все еще таящихся в лесах, правитель имеет право на слабость не большее, чем в дни войны. Ради умерших и выживших, ради принесенных жертв, даже ради нее, он просто не мог позволить себе быть слабым. И держался лишь усилием упомянутой воли, заставляя себя есть, спать, двигаться, говорить, принимать решении и дышать.
   Дверь в покои распахнулась легким полувздохом, принимая его в прохладные сумеречные объятья.
  Айнарра, тоже сильно постаревшая, и окончательно поседевшая, поднялась Гварину навстречу.
  - Вам надо поспать, мой Лорд!
  Пожалуй, Айнарра единственная, на кого он не рычал. И кто мог подойти к нему на расстояние вытянутой руки, не опасаясь монаршего гнева.
  -Как она?
  - Все также. Мой Лорд, мне тяжело это говорить, но, возможно, девочка никогда уже не придет в себя. Я умею врачевать лишь тела, души мне не подвластны. А душа ее сейчас далеко.
  - На Тропе?
  - Еще дальше, мой Лорд. Так далеко, что ей не услышать нас. И ни ритуалы, ни обряды тут не помогут.
  Они и говорили скорее по привычке, каждая фраза за последние недели была повторена множество раз.
  - Спасибо, Айнарра. Иди, отдыхай. Я останусь с ней сегодня.
  Когда дверь за Владеющей закрылась, лорд устало подошел к кровати. Сейчас, когда рядом не было внимательно наблюдающих глаз, он позволил себе скинуть маску неприступности и уверенности. Девушка, лежащая в постели, дышала. И только. Она не шевелилась и не открывала глаз. А он не мог спать, не мог есть, не мог думать ни о ком другом, зная, что драгоценнейшая из женщин, верная подруга, половинка его души борется со смертью по его вине.
  Лорд снова перенесся мыслями в тот вечер, когда, разозленный непонятным упрямством Ирги, до дна выпил ритуальный кубок, позабыв, что его любимая женщина никогда ничего не делает без причины. Удушье, испуганные соратники вокруг и заслоняющие все любимые серые глаза Ирги. А поверх всего - ощущение беспомощности от того, что умирает до битвы, раньше, чем сумел исполнить свой долг.
  Он пришел в себя, словно вынырнул из темноты, чтобы увидеть, как ее тело плавно оседает на пол, проткнутое серебряным острием. И мгновенно понял, почему еще жив. Его девочка, отважная маленькая птичка, заменила его собой в Смерти, как раньше оберегала в жизни. Для того, чтобы один неуступчивый грубиян успел провести свою последний решающий бой.
  И тогда, повинуясь больше наитию, чем здравому смыслу, он использовал право Клятвы, хотя и обещал не применять его более. Использовал, чтобы приказать: 'Живи'. Она повиновалась. Но, как всегда, по-своему. Ее тело дышало и жило, но душа, как настоящая ирга, оставалась недоступной и неуловимой, как прежде.
  Серый Лорд заставил себя не волноваться о ней, лежащей без сознания, почти мертвой, на время битвы. Думал о победе, о мире, о людях, которых должен защитить. Он исполнил свой долг.
  Когда же ужас войны остался позади, ему предельно ясно стало видно, то, что так долго он пытался отрицать всем своим естеством- как только Ирга перестанет дышать, Серый по имени Гварин тоже закончит свое существование.
  Лорд лег рядом, осторожно обнимая холодное тело, надеясь хоть немного согреть ее своим дыханием. Прижался лбом к ее щеке, позвал, как звал каждую ночь, на протяжении вот уже нескольких дюжин дней:
  - Девочка! Где бы ты ни была, услышь меня. Ты мое сердце, ты моя душа - возвращайся ко мне. Я люблю тебя. Тебе не надо никаких клятв. Одного взгляда достаточно, чтобы я принес тебе луну с неба. Улыбнись, и я останусь у твоих ног. Возвращайся, потому что ты - моя.
  Он так и лежал, прижавшись к ней, когда Ирга неожиданно шевельнулась и коснулась рукой его груди. По-прежнему не открывая глаз, погладила, как приласкала, и снова замерла. Но теперь ее дыхание было дыханием спокойно спящего человека.
  
  
  Трудно передать ужас, который я почувствовала, открыв глаза и увидев вокруг себя знакомую обстановку спальни. Не справилась, не смогла! Смерть не приняла меня. Я жива, а значит, Лорд не захотел вернуться. Гварин! По-моему, я вскрикнула от ужаса. И в тот же миг очутилась в теплых, знакомых объятьях. Страх отхлынул, как ночной кошмар.
  - Не бойся, девочка! - прошептал знакомый голос, - Все хорошо. Хорошо. Ты вернулась, все живы. Не бойся моя хорошая. Теперь все будет в порядке.
  Теплое дыхание шевельнуло завиток у виска.
  - Мы победили? - требовательно спросила я то, что волновало меня больше всего, пытаясь повернуться и заглянуть в теплые желтые глаза.
  - Боишься, что зря рисковала собой? - засмеялся над ухом любимый голос.
  И я успокоилась. А вслед за спокойствием вернулась память. И ссора и его приказ. Похоже, Гварин подумал о том же. Мы как будто встретились мыслями. Потому что он внезапно отпустил меня, соскользнул с кровати и опустился передо мной на колени.
  - Леди Ирга! - и от этой серьезности и официальности меня пробрал мороз, слишком давно последний раз он называл меня так наедине. - По моей вине вам пришлось многое пережить. Я не знаю, сможете ли вы простить меня и есть ли хоть один шанс завоевать если не любовь, то хотя бы уважение. Но прошу вас, позвольте мне остаться рядом с вами. Разрешите надеяться, что однажды вы, как прежде, согласитесь носить мое имя и быть хозяйкой этого замка. Я знаю, что вы привязаны ко мне клятвой, но думайте так, как если бы вы были свободны от нее. Я..., - казалось он просто не находил слов, чтобы выразить чувства. - Вы... скажите мне умереть, и я умру, улыбнитесь, и вы осчастливите меня.
  Он стоял на коленях передо мной, тяжело дыша и покорно склонив голову, как будто ожидая приговора.
  Мне внезапно вспомнился первый день, проведенный в замке. Покрытый дымкой времени, он виделся лишь смутным воспоминанием. Только сейчас мы, как будто бы, поменялись ролями. Могла ли я представить, отправляясь в Серый край, что самый достойный из всех мужчин, которых я только знала, будет стоять передо мной на коленях, готовый сделать многое за один лишь благосклонный взгляд? Хотела ли я этого.
  Да он вспыльчив и властен, и совсем не обходителен. Он не привык подчиняться и подпускать близко, кого бы то ни было, а порой идет напролом, ломая любое сопротивление. Но неужели он думает, что я откажусь от него? Неужели ему кажется, что я безгрешна настолько, что не пожелаю забыть непонимание и откажусь от собственного счастья?
  Я осторожно откинула теплое одеяло и спустила босые ноги с кровати. Пол льдинками дотронулся до ступней, и от резкого движения закружилась голова, но я не обратила внимания на такую мелочь. Присела напротив, стараясь чтобы его глаза оказались вровень с моими. Он впился взглядом в меня, но не делал ни единого движения, до последнего мига предоставляя решение мне, смиряя себя.
  - Я все еще ваша, мой Лорд. И я люблю вас. Все остальное не имеет значения.
  Вот что я сказала ему перед тем, как потянуться к нему неловкими губами...
  ...Кому-то может показаться, что я обрываю историю на половине, оставив всех в неведении относительно судеб тех, кого так или иначе затронула в своем повествовании. Война и последовавшие за ней годы восстановления, привыкания к новой мирной жизни были не так уж легки для всех. Но все же, живые продолжали жить, а мертвые были оплаканы как полагается. Счастливые по-прежнему счастливы, несчастные - несчастны, молодые выросли, а взрослые слегка постарели. И хотя все мы обзавелись ранами и шрамами в сердцах и душах - время все еще величайший лекарь, и даже те, кто потеряли слишком многое, научились день за днем улыбаться заново. Я же предлагаю всем верить, что каждый в итоге получил то, чего искал.
  Мой муж часто спрашивает, неужели меня совсем не тяготит то, что я привязана к нему клятвой Жизни. Я только смеюсь в ответ.
  Возможно, когда наши дети подрастут, я открою ему и эту тайну. Зря мой мудрый и просвещенный Серый Лорд не любит читать сказки, иначе бы он знал, что изначально клятвой Жизни обменивались супруги. И называли ее по-другому: Клятвой Вечной Любви.
  Ледники, как и предполагал Лорд, не пошли через горы. Остановились, как по приказу, выдавив из себя заразу Тьмы. Земли, на которых мы живем, все так же суровы, суровы и люди этот край населяющие, слишком уж многое пришлось пережить им. Но мое сердце оттаяло и проросло в этом краю, так, как не смогло бы ни в каком ином.
  В конце концов, иногда даже страшные сказки кончаются свадьбой.
Оценка: 7.50*155  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"