Автор сообщает, что в этой истории, произошедшей тридцать лет назад в одном из сибирских НИИ, все, от начала до конца, придумано, а любые совпадения случайны.
Понедельник начался, как обычно, долгой и муторной планеркой в кабинете Зои Петровны Орловой, доктора наук, профессора и заслуженного деятеля науки, заведующей зоологическим отделом в одном из периферийных научных институтов. В коллективе к своей начальнице относились со снисходительным терпением. Никакими особыми талантами в науке она не отличалась и всего в жизни добилась лишь своей невероятной усидчивостью и необычайным упорством в достижении поставленных целей.
Кроме того, у Зои Петровны оказалась такая неприятная, особенно у начальников, черта, как способность постоянно придираться ко всем по мелочам, не видя главного. Возможно, повлияли и устойчивые слухи, что прежний руководитель отдела, известный в научном мире профессор, отличный зоолог и просто хороший человек, пользующийся в институте большим авторитетом, около года назад уволился и ушел в местный университет не без ее интриг.
В связи со всем перечисленным, Зоя Петровна регулярно становилась мишенью острых насмешек или розыгрышей сотрудников, что, естественно, никак не улучшало ее характера. Вывести ее из себя было достаточно сложно, но когда это случалось, она превращалась в настоящую фурию. Впрочем, чтобы не грешить против истины, надо признать, что через недолгое время заведующая остывала, про старые обиды вспоминала редко и выносила сор из избы только в исключительных случаях.
В начале планерки со вступительным словом отметилась сама Зоя Петровна. Ее речь заключалась в призывах подумать - как все улучшить, оптимизировать и вывести работу отдела на новые высоты. Также она вкратце остановилась на отдельных недостатках, к ее сожалению, еще имеющих место в коллективе. Затем все сотрудники и лаборанты поочередно доложили - что успели сделать за прошедшую неделю, и какие задачи им предстоит решить в ближайшем и отдаленном будущем. Обычное мероприятие завершалось так же рутинно, как и все предыдущие, но в конце собрания Зоя Петровна сообщила всколыхнувшую всех новость, полученную ею еще в пятницу на совещании у директора.
В отделе трудилось десять человек. Кроме руководительницы, имелись два старших научных сотрудника, четыре младших, две лаборантки и санитарка. Трое последних обитали в препараторской - небольшом насыпном домике, у забора в самом дальнем конце территории института. Там вываривали черепа грызунов для коллекции, делали тушки, жарили рыбу на приманку, ремонтировали мышеловки и занимались любой другой рутинной работой, без которой тоже не обойтись.
Рядом, метрах в десяти, стоял бревенчатый дом, размером раза в два больше препараторской. В нем находились основные помещения отдела. Сразу за входной дверью располагалась прихожая-коридор с двумя небольшими окнами, вешалками для одежды и шкафами, в которых хранилась побитые молью чучела, старые, поеденные мышами, отчеты о командировках и прочий хлам, выбросить который пока ни у кого не поднималась рука. Тут же в коридоре, у одного из окон, большая часть коллектива проводила немало времени, покуривая "Беломор" или "Приму", обсуждая при этом семейные, институтские и международные новости.
В просторной комнате слева за дальним торцом длинного стола сидела Зоя Петровна. Дверной проем напротив входа открывался в "большую зоологическую" - действительно большую, метров в тридцать, и светлую комнату. Здесь обитал весь "мэнээсовский" состав отдела, а также стояла пара свободных столов для приезжающих на стажировку специалистов с периферийных учреждений или проходивших практику студентов.
Дверь вправо вела в узкую комнату-пенал - отдельный кабинет, забитый до потолка книжными полками, тесный, но имеющий большое окно и старинный дубовый стол перед ним. В этом помещении, создав уют из пары репродукций картин Левитана, чайника со свистком на плитке, красивой фарфоровой кружки с видом далекой горы Фудзи и двух кактусов на подоконнике, давно уже устроился "стэнээс", кандидат наук, необычайно талантливый во всем, но пьющий Сан Саныч.
Второй старший научный сотрудник, тоже кандидат наук и самый старший среди коллектива по возрасту, Трофим Егорыч, проработавший в отделе больше сорока лет, занимал отдельный кабинет в центральном корпусе института. Получил он его еще в те давние времена, когда стал заместителем секретаря парторганизации. Заслуженный ветеран давно уже не ездил в полевые командировки, обрабатывал свои старые материалы, очень медленно и обстоятельно писал статьи, публикуя по одной раз в два-три года. Зато он всегда выступал на всех собраниях и конференциях института, поддерживая директивную линию, и охотно общался со студентками и аспирантками, делясь своим немалым опытом и знаниями.
Новость, которой заведующая огорошила подчиненных, заключалась в том, что этот самый кабинет у отдела отнимали. К биохимикам поступило какое-то современное дорогое оборудование, и директор решил, что помещение, занимаемое Трофимом Егоровичем, как раз для него и подходит. Новый директор пришел к ним в институт недавно, года полтора назад, и уже через месяц на Ученом совете обозначил смену приоритетов в политике руководства. И сразу достаточно жестко объяснил, что никакой фронды не потерпит, и его распоряжения не обсуждаются. Как раз тогда у них и произошла смена руководства отдела.
Как пояснила Зоя Петровна, ей ясно дали понять, что никаких компенсаций при отнятии помещения не предусматривается, и обходиться нужно внутренними резервами. Поступившее известие, понятное дело, вызвало бурное обсуждение. Трофим Егорыч сообщил, что он это так не оставит, и будет писать - в райком и обком партии, а если не поможет - то и в ЦК. На это Зоя Петровна решительно возразила, потребовав не заниматься ерундой. По ее, не лишенному логики, мнению, после первого же письма, и он, как зачинщик смуты, и она, как руководитель подразделения, немедленно будут отправлены на заслуженный отдых, благо возраст у них давно уже пенсионный. А ей еще хотелось бы поработать.
Олег Витальевич, самый возрастной среди "мэнээсов", тут же предложил посадить Егорыча к Зое Петровне, аргументируя, что комната у нее большая, и туда, мол, троих подселить можно и место еще останется. Это, естественно, вызвало со стороны хозяйки кабинета бурю гневных эмоций. Когда страсти улеглись, обсудили все другие варианты. Против уплотнения препараторской, где и так было тесновато, единым фронтом выступили обе лаборантки. Единственным приемлемым решением, по всему раскладу, выглядело выделение стола в "большой зоологической".
Проблема заключалась в том, что Трофим Егорыч требовал отгородить ему отдельный кабинет, аргументируя, что иначе ему трудно будет сосредоточиться на работе. Мэнээсы пытались отстаивать свои права - в их комнате имелись только два окна, и если одно из них отделить, то всем остальным станет просто темно, да и любой индивидуальный кабинет сразу сокращал общественное жизненное пространство. Устав от безрезультатных прений, уже порядком взвинченная, Зоя Петровна обратилась к Сан Санычу, мирно дремавшему все совещание в уголке у двери.
- Сан Саныч, а Вы что - не член коллектива? Вас что - вообще не касаются проблемы отдела?!
Сан Саныч очнулся и, сделав серьезное лицо, сообщил, что он-то как раз только об этом все время и думал. Что вопрос, конечно, сложный и, по-своему интересный. И, конечно, здесь нужен неординарный подход, потому как простые решения в данной нестандартной ситуации никак не прокатят.
- Мне кажется, Зоя Петровна, надо мыслить шире! Вот, например, у нас есть чердак. Просторный и хорошо проветриваемый! Он же совсем не используется! - Сан Саныч сделал красивую паузу и обвел присутствующих окрыленным взглядом.
- Какой еще чердак? При чем здесь это? - как обычно, выбившись из накатанной колеи обсуждения, растерялась заведующая отделом.
- Так Вы послушайте! Это же просто! Надо купить машину досок. Пусть даже сырых - оно и дешевле будет! Ведь на чердаке-то - сухо! Поэтому надо думать о будущем! Отрядить в столярку молодежь, они там с Петровичем, столяром институтским, быстренько доски напилят, прострогают и сколотят для каждого из нас уютные ящички!
Тут до наиболее проницательной части присутствующих начало доходить, что Сан Саныч с утра уже успел очень даже неплохо "освежиться". Всем хорошо было известно, что в выпившем состоянии тот легко умел превратить любой серьезный вопрос из надоевшей всем тягомотины в предмет безудержного веселья. Это сулило массу положительных эмоций и вызвало естественное желание поддержать своего доброго товарища.
- А что - Сан Саныч правду говорит! Тут дело общее и нужное! - заключил Олег Витальевич.
Оживившийся народ, предвкушая удовольствие от начавшегося представления, начал активно подыгрывать:
- Да! Что-то в этом есть!
- Правильно! Хорошая идея!
- А что? Творческий подход!
Глуховатый Трофим Егорыч, пытаясь уловить - о чем идет речь, прикладывал ладонь к уху. Зоя Петровна, растерянно переводя взгляд с одного на другого, и по-прежнему совершенно ничего не понимая, снова переспросила:
- Зачем? Какие доски? Что еще за ящики, в конце концов?
- Зоя Петровна, дорогая Вы наша, - удивился Сан Саныч, - ну что здесь непонятного? Партия и правительство ведут нас вперед, семимильными шагами к светлому будущему всеобщей перестройки! Не все за этим поспевают. Потому в стране инфляция и зарплату задерживают. Что там дальше - неизвестно. Но нам надо думать о будущем! И быть готовым ко всему!
- Что Вы несете? Бред какой-то! - нервно отозвалась заведующая.
- Какой бред, Зоя Петровна? Мы же не вечны! Сколотим каждому по размеру свой гробик, шторы у нас в кладовке старые есть, те, что из актового зала списали. Как раз - тюлем обобьем, красиво будет! На чердаке сложим, бирочки приколотим, чтобы не перепутали. Как кто откинется - а у нас уже все готово! Все как раз и высохнет хорошо - на ветерке-то! И носить легко и хоронить не накладно!
- Сан Саныч, прекратите! Это возмутительно! Мне кажется, Вы вчера сильно выпивали! Или уже сегодня успели? Я не понимаю - зачем переводить обсуждение серьезной проблемы в такую плоскость? Даже если и так, то доски-то тоже денег стоят! На какие, простите, шиши мы их купим?
- Зоя Петровна, драгоценная, - тут же нашелся Сан Саныч, - так ведь все же продумано! Мы их заработаем!
- Заработаем? Да что Вы говорите! И каким это, позвольте поинтересоваться, способом мы сможем заработать деньги? - с откровенной издевкой в голосе поинтересовалась начальница. В последний год у института возникли серьезные проблемы с финансированием, и директор на каждом собрании призывал изыскивать средства хотя бы для частичного самообеспечения.
- Наш отдел же у забора стоит! Дыру пробьем, коридорчик из штакетника сделаем, и отдельный вход получится! У Вас в кабинете два окна. Вместо одного дверь вставим - там, я видел, за кочегаркой старая валяется. Шкуркой пройдемся, покрасим - нормально выйдет! Из красного уголка диван притащим - и все готово!
- В смысле? Что готово? - заподозрив неладное, снова насторожилась Зоя Петровна.
- Как что? В стране - перестройка! У нас будет первый в городе образцовый публичный дом! - твердо заявил Сан Саныч и, наслаждаясь произведенным эффектом, победно оглядел присутствующих. Пока все осознавали сказанное, на какое-то время наступила тишина.
- Та-ак... И кто же это будет обслуживать этих... ну, клиентов? - нехорошо прищурившись, поинтересовалась лаборантка Тамара. - Мы, что ли?!
- Ишь, что удумали! Мы вам не эти, как их там... Не профурсетки! - подобрав подходящее определение, поддержала ее вторая лаборантка, тоже в возрасте "чуть-чуть за сорок", Людка, по прозвищу "Наливайка". У нее находился в подотчете спит, получаемый на нужды отдела.
- Нет, конечно! Вы же на кассе будете поочередно дежурить! Деньги принимать от желающих. А их же много будет! И денег много! В смутные времена людей всегда на удовольствия тянет! - Сан Саныч в творческом порыве находил все новые яркие аргументы для своих, не лишенных оригинальности, предложений. - А обслуживать - да студенток-аспиранток наймем! За такие-то деньжищи кто же откажется? Вон, к Трофиму Егорычу нынче целых три девицы ходят - с них и начнем. Правильно говорю, Егорыч?
Уловив, что обращаются к нему, заслуженный ветеран поднялся, и, хотя из-за плохого слуха почти ничего из сказанного не понял, но, откашлявшись, все же начал речь.
- Да, я рад, что мы все обсудили этот неправильный поступок со стороны администрации. И, конечно, нам надо осваивать диалектику, подтягивать, так сказать, свою политическую грамотность! Ведь марксизм, это не догма, а руководство к действию! Под лежачий камень вода не подтечет! Но, надеюсь, все понимают всю сложность международного положения и, в особенности, накаленную, я бы сказал, ситуацию на Ближнем Востоке. Поэтому, я решил обратиться в партийный комитет нашего института и попросить реальной помощи в том деле, которое сейчас обсуждаем. И в связи с этим...
Договорить ему не дали. Участники планерки валились со стульев, складываясь от хохота. Зоя Петровна, побагровев от переполнявшего ее возмущения, открывала рот, но поначалу даже не могла найти слов. Наконец, она вскочила со стула и завизжала:
- Прекратить этот балаган! Все вон из кабинета!! Сан Саныч, а с Вами у меня завтра будет отдельный разговор! В кабинете у директора!!
- И что Вы, Зоя Петровна, ему скажете? - невинно поинтересовался Сан Саныч. - Что не можете организовать рациональное использование помещений в отделе?
- Молчать! Вон все отсюда!!! - затопало ногами начальство. - Вы у меня попляшете, когда отгулы выпрашивать будете!
Все вышли в коридор, дружно пожали руку Сан Санычу за доставленное удовольствие и закурили. Время от времени, кто-то всхлипывал, вспоминая планерку и утирая слезы, в лицах демонстрировал наиболее яркие эпизоды, и опять поднимался общий хохот.
Вообще-то, понедельник - отличный день, если начинать его с творческим огоньком и пользой для душевного здоровья!