В это утро у Ивана Ильича ощутимо болела спина, а при ходьбе ноющая ломота отдавалась и в левой ноге. "Не иначе, погода скоро испортится!" - заключил он, не заостряя внимания на неприятные, но уже привычные с возрастом ощущения. Стрелка барометра на стене, действительно, указывала на приближающееся ненастье. "Клев сегодня должен быть!" Наполнив термос горячим и сладким кофе, он приготовил "тормозок" из пары бутербродов с колбасой и зеленым луком.
Термос был подарком от друзей в Монголии. Когда-то давно, еще при советской власти, несколько раз удалось ему поработать в полевых экспедициях в Хангае, куда его направляли для организации борьбы с чумой. Однажды за ужином Иван Ильич обмолвился, что в нынешнем году уже пятый сезон в этих, красивейших в мире, горах проводит. Впечатленные монгольские коллеги и подарили ему в честь юбилея настоящий китайский термос. Тепло он держал просто замечательно!
- Что - опять на реку? Ну, вот неймется тебе! Теплица вон, углом просела, два стекла лопнуло - заменить надо! В сенях где-то шифер треснул, в дождь с потолка начало капать... Участок в углу у забора обещал ведь перекопать - зарос весь! - ворчала Екатерина Васильевна, сухопарая пожилая женщина, лишь немного раздавшаяся с возрастом. Она была на десять лет моложе Ивана Ильича, но хвори одолевали ее чаще. Прошлой осенью они отметили сорокалетний юбилей совместной жизни. Двоих детей вырастили. Внук и внучка время от времени навещали стариков и бесились у них на участке, радуя своим существованием. Катерина привычно попрекала мужа, хорошо понимая, что ничего это ровным счетом не изменит, ведь рыбалка - есть рыбалка, без нее ему никак. Она знала, что вернувшись и отдохнув, Иван, как всегда, с новой силой возьмется за домашние обязанности, и все по хозяйству будет сделано как надо. Но ритуал, тем не менее, следовало соблюдать.
Иван Ильич с января вышел на пенсию. За последние годы любимая когда-то работа в НИИ незаметно и постепенно превратилась в обузу, напрягая суетой и бессмысленностью. По этой причине, да и в силу возраста (как раз стукнуло ему семьдесят лет), он воспринял давно ожидаемое предложение начальства уйти на заслуженный отдых как должное. Настала пора уступить свое место молодым, никуда от этого не денешься.
За годы, проведенные в институте, ему не приходилось стыдиться. Выдающихся достижений, достойных Нобелевской премии, он, конечно, не достиг, но с полсотни неплохих, на его взгляд, статей по результатам своих исследований написал. Часть из них даже цитировали в известных заграничных журналах. Несколько патентов имелось; две монографии и трое "остепенившихся" учеников - пусть небольшой, но хоть какой-то вклад в изучение устройства природы ему все же удалось сделать. Да и просто стать кандидатом наук для бывшего детдомовца - тоже успех.
Было у Ивана Ильича одно, всепоглощающее с детства, увлечение - рыбалка. При каждом удобном случае он направлялся на реку, проводя время, следует признать, с большой пользой для души, здоровья и семейного бюджета. За многие годы практики наш герой достиг большого мастерства в рыбной ловле, безошибочно определяя - в каком именно месте, в какое время и на какую приманку можно поймать хариусов, ленков или даже тайменей. Соровая рыба - всякие там окуни, сорожки, караси да щуки, его принципиально не интересовала. Какое-то время назад его завлекли в свою компанию институтские болельщики по хоккею с мячом, но походив на матчи несколько лет, он к этому делу постепенно остыл, оставив себе только одно хобби. Выход на пенсию обещал свободу и радовал предвкушением посвятить рыбацким удовольствиям гораздо больше времени, чем ему удавалось выкраивать на них раньше.
Еще лет пятнадцать назад, до начала перемен в стране, скопив денежку, купили они с женой участок в хорошем месте на Ангаре, недалеко от ее истока. Участок занимал шесть соток заросшей бурьяном земли, на нем находилась покосившаяся насыпная хибарка. Развалюшку Иван Ильич снес сразу, а за пару последующих лет поставил на этом месте добротный дом на фундаменте и под крышей из волнистого шифера. Благо, зарплаты тогда в институте платили приличные, на обустройство загородного рая вполне хватало. Вскоре под окнами уже красовались кусты черемухи, во дворе появились высокие грядки и две теплицы под стеклом. Чуть позже в углу выросла и небольшая, но жаркая, бревенчатая банька. Напарившись, и выскочив через калитку, через десяток метров можно было нырять с обрыва в прибрежный омут с бодрящей ангарской водой. Чуть пониже, где берег становился ровнее, расположился сарайчик, сваренный из железа мастеровым соседом. В нем под замком стояла популярная в ту пору в народе лодка "Казанка" с десятисильным мотором "Москва". На ней Иван Ильич почти круглогодично и рыбачил, благо, вода в истоке Ангары лишь в самые морозы схватывалась узкими ледяными заберегами.
В смутные времена, когда в институте совсем перестали платить зарплату, а цены на все устремились в невиданный никем раньше полет, продажа свежей рыбки очень даже сильно выручала их семью. Особенно хорошо пошли дела, когда, благодаря купленной случайно в "Букинисте" книжке, удалось Ивану Ильичу успешно освоить технологию горячего и холодного копчения улова. На стихийном рыночке в туристической "Мекке" Байкала - Листвянке на волнующие запахи копченых деликатесов косяками стекались денежные иностранцы. Необычайно вкусная и экзотическая для приезжих рыба раскупалась влет. Так что, благодаря рыбацкому увлечению Ивана Ильича, пережили они тяжелую для страны пору без особых бед и забот, не впав в полную нищету, как многие их знакомые...
Выйдя в середину русла, Иван Ильич сориентировался по сопкам, сдвинулся чуть левее и повыше по течению, определяя свое заветное, почти всегда уловистое, местечко, расположенное сразу за длинным каменистым плесом, заглушил мотор и бросил якорь. С десяток лодок уже стояли в разных местах по реке. Судя по царившему на них оживлению, клевало у всех очень даже неплохо. Утреннее солнце поднялось из-за горы, синевой резало глаза безоблачное небо. Впереди, в паре километров из совсем недавно освободившегося ото льда Байкала начинала свой долгий путь Ангара. Прямо за озером сверкали белизной заснеженные хребты далекого Хамар-Дабана. С Байкала тянуло слабым ветерком. Мимо, совсем рядом с лодкой, пронеслась небольшая стайка из трех уток - крякв, самец изумрудно переливался зеленым в оперении. Жить было здорово!
Из всех видов приманок, используемых на Ангаре при ловле хариуса, Иван Ильич твердо придерживался только искусственных мушек. Подкрашенные черви, бормаш, "бутерброды", "резинки" - все эти штуки он категорически не признавал. Только "мушки"! Делал их сам, долгими зимними вечерами подбирая подходящие для разных условий оттенки цвета, искусно вплетая в изделия пучки нарезанного черного конского волоса. В этот раз, привычно оценив время года, освещенность, скорость течения, атмосферное давление и направление ветра, он решительно отобрал из ящика со снастями несколько темно-бордовых мушек с двумя желтыми нитками на брюшке.
Первый заброс спиннинга - и сразу рывок! Несколько минут яростной борьбы, и полукилограммовый хариус, ловко подхваченный в воде подсачком, блестя чешуей, забился на дне лодки. Отвинтив пробку с плоской фляжки, Иван Ильич сделал небольшой глоток за успешное начало. Самогонку двойной перегонки, очищенную молоком, он делал сам, настаивая затем ее на кедровом орехе с лимонной цедрой и добавляя в готовый продукт мед. Напиток, по словам всех его пробовавших, неизменно получался просто божественным!
Дело пошло веселее. Поклевки следовали одна за другой. Сильные рыбины стремительно бросались из стороны в сторону, заходили под лодку, стараясь любыми путями вырваться, и только филигранная работа спиннингом в опытных руках позволяла успешно вываживать даже килограммовых красавцев, сверкающих своим оперением. Азарт захлестывал, время остановилось. Сняв с крючка очередную добычу, он вдруг почувствовал, что устал, и пора сделать перерыв. Улов уже был хороший. Больше двух десятков отличных крупных хариусов лежали на дне лодки, время от времени резко изгибаясь и подпрыгивая, в попытках вернуться обратно в родную стихию. Глотнув еще раз из фляжки, Иван Ильич доел оба бутерброда и налил в кружку кофе из термоса.
- Хорошо-то как, Господи! - вслух выразил он свои переполнившие душу чувства и снова огляделся.
Большинство рыбацких лодок еще стояло на якорях, но некоторые уже бросили закидывать снасти и, явно поторапливаясь, направились к берегу. Небо заволокло белесой мглой, все в природе стихло и замерло в предчувствии чего-то надвигающегося, пока непонятного, но определенно нехорошего. Допивая вторую кружку кофе, Иван Ильич вспомнил утреннюю ломоту в костях и удовлетворенно кивнул: "Ну, конечно же! Погода портится, уже как синоптик стал!" Снова более внимательно рассмотрев облачность над лесистыми сопками, прижатыми к реке, он не заметил явных признаков совсем близкой угрозы. "Кто боится - тот в море не ходит! Ладно, еще пару-тройку хвостов ловлю - и домой! А то, в самом деле, припутает - мало не покажется!"
Рыба клевала как дурная. Он не успевал забросить, как спиннинг уже рвал из рук новый стремительный обитатель глубин. Каждый следующий оказывался крупнее предыдущего! С трудом вываживая очередного хариуса, весом, по его прикидкам, побольше полутора килограммов, Иван Ильич натурально - позвоночником - внезапно почувствовал неладное...
Бросив взгляд на реку, увидел как несколько последних лодок на полной скорости удирают, подходя уже к самому берегу. Оглянувшись назад, он похолодел. В небе прямо перед ним, в каких-то немногих сотнях метров, клубился, переливаясь разными оттенками грязно-серого цвета широкий неровный валик, упирающийся концами в сопки по обоим берегам реки. Он стремительно надвигался, за ним зияла чернота, похоже, что это была чернота Преисподней.
Хариус совершил бешеный рывок, Иван Ильич, едва не выпустив из рук удилище, резко повернулся и, мгновенно забыв про опасность, просто на автомате, сделал пару проводок, не желая потерять столь крупную добычу. Внезапно в небе громыхнуло, свет погас, и он, не успев ничего сообразить, оказался в глубине воды. Отбросив спиннинг и рванувшись вверх, он всплыл, но больно ударился обо что-то головой. В темноте вокруг был воздух, внизу плескалась вода. Быстро протянув руки и ощупав то, до чего он смог дотянуться, Иван Ильич понял, что находится под перевернутой лодкой. Набрав побольше воздуха, он нырнул. Всплыв рядом с лодкой с подветренной стороны и держась за борт, быстро оценил обстановку.
Все оказалось плохо. Полутора-двухметровые волны в бешенной пляске то и дело накрывали и его и лодку. Их гулкий рев и пронзительный свист ветра оглушали. Неожиданно на небе, прямо над головой, ослепительно сверкнула длинная разлапистая молния, секундой позже сверху раздался чудовищный грохот. "Боже, спаси и помилуй! Так, но отсюда же до берега - метров триста, не меньше. Не доплыть, однозначно...". Иван Ильич судорожно перебирал варианты спасения, но их не было. Вода в истоке Ангары идет из глубины Байкала - температура в мае плюс два градуса. Если активно двигаться, может быть, минут пять, ну, пусть шесть-семь, в лучшем случае, получится продержаться. Но помощи в такую погоду, все равно, ждать неоткуда.
"Так. Спокойно! Помочь некому. Ты должен спастись сам. Доплыть. Это невозможно, но ты доплывешь! Другого выхода нет. Время играет против тебя, сейчас каждая секунда дорога! Вперед!" Иван Ильич, изловчившись, сбросил с себя телогрейку, скинул резиновые сапоги-бродни и, оттолкнувшись от лодки, рванулся в сторону берега...
Плыть оказалось очень трудно. Удары волн непрерывно и хаотично били и крутили его. Руки, пытающиеся грести, то и дело проваливались в пустоту. Нормально дышать не получалось - вода находилась всюду и захлестывала и рот и нос, с размаху била по глазам, не позволяя правильно выбирать направление. Ветер дул в сторону Байкала и плыть приходилось почти перпендикулярно волнам. Вскоре Иван Ильич обнаружил, что его заметно сносит, эта мысль на секунду его ошеломила. Ведь, если он не попадет на мыс возле поселка, то его понесет в залив и путь до берега увеличится еще метров на двести. А это - точно конец...
Мысли работали четко и ясно. Он нырнул и под водой снял с себя куртку, которая заметно сковывала движения. Вынырнув, хватанул, сколько получилось воздуха, и снова ушел под воду. Здесь было тихо. Все раннее детство, пока были живы родители, Иван Ильич проводил на Черном море, и соревнования с пацанами - кто дальше пронырнет за один раз - всегда были у него в числе любимых.
Всплытие, глоток воздуха, нырок. Пять, семь, десять взмахов руками. Снова всплытие, воздух, нырок... Холодно, черт, как же холодно! Семь, восемь, девять, десять, всплытие! Воздух, мало воздуха! Еще глоток, нырок! Раз, два, три... Холодно... Двигаться, двигаться, двигаться! Вперед!!
"Да, вот же он берег... Рядом... Метров двадцать... Но сил уже нет... И холодно... Похоже, что все - больше не смогу нырнуть... Финита ля..." И тут до Ивана Ильича, через окружающий шум, неожиданно донеслись чьи-то громкие голоса.
По берегу, с ужасом и изумлением наблюдая безумство стихии, прогуливалась парочка - мужчина и женщина с близлежащего санатория. Закутанные в плащи, они, стараясь перекричать грохот и вой урагана, обменивались восторженными эпитетами о происходящем.
- Сень, слушай, я никогда такого не видела! Никогда в жизни!!
- Ты права, милая! Как здорово!! Просто нереально!!
- Ой, Сеня, смотри - а тут термос красивый к берегу прибило! Хороший термос! Китайский! Давай, себе заберем!
На этих словах, в угасающем сознании Ивана Ильича что-то вспыхнуло. "Ах, так! Термос они заберут!! Его термос!! Он здесь тонет, а они его термос прибирают!" Зло прокатилось по совершенно умотанному, замерзающему телу и внезапно придало ему новых сил. Он снова набрал воздуха в легкие и опять нырнул, яростно устремившись в сторону берега...
"Пять, семь, десять, двенадцать, пятнадцать!", - его колено задело о камни. - "Берег!!"
Изо всех оставшихся сил он сгруппировался и пружиной вылетел из воды. Иван Ильич с молодости для придания нужной в научном мире солидности носил бороду и длинные волосы, частенько затягивая со сроками стрижки. Так получилось, что очередная огромная волна как раз вздыбилась у берега, и на самой ее вершине оказался поднятый по пояс Иван Ильич с огромной спутанной гривой волос, в тельняшке, с распростертыми в стороны руками, сверкающей яростью в глазах! Громовой голос хоккейного болельщика перекрыл шум бури :
- А ну, падла, положь термос!! Удавлю, ворюгу!!!
Вылетевшее с оглушающим матом из бушующих у берега волн фантастическое создание, видимо, произвело на бедных курортников совершенно неизгладимое впечатление. На долю секунды остолбенев, они заорали от ужаса и, бросив на траву злополучный термос, с невероятной прытью рванули в сторону своего санатория, боясь оглянуться и продолжая непрерывно вопить от страха.
Иван Ильич, подхватив термос, как и был в шерстяных носках, тоже помчался домой, благо - до него оставалось немного. Двести метров он пробежал на одном дыхании. Стакан самогонки и уже натопленная баня оказались вполне действенным средством от перенесенного шока и для сохранения здоровья. Удивительно, но с его слов, даже простуды легкой он тогда не подхватил...
Что там любители прогулок в непогоду из числа отдыхающих рассказали в санатории о случившемся с ними - вряд ли кто сейчас вспомнит, но легенду о "Байкальском дьяволе", появляющемся из пены волн во время урагана, мне однажды приходилось слышать от местных жителей...