"Надо хотя бы пять минут отдохнуть!", - наконец, пришло несколько запоздалое решение. Сил, кажется, совсем не осталось. Три попытки взобраться на небольшую, в общем-то, горку, метров сто, не больше, успеха не принесли. Он лежал в снегу, опираясь спиной на сложенные вместе дюралевые лыжные палки.
"Чертов трапповый холм! Можно же было пойти вдоль речки!", - рассуждал он про себя, отлично понимая, что преодолеть большой участок сплошного буреломника в пойме было бы гораздо труднее. Впрочем, здесь этого добра тоже хватало. В позапрошлом году сентябрьский штормовой ветер достиг огромной силы и лес, еще не освободившийся от листвы, под тяжестью мокрого снега сильно проредило. На пути у Сергея, на наветренном склоне холма, то тут, то там лежали не выдержавшие ударов стихии осины и березы, кедры и пихты, образуя местами непролазные завалы, которые приходилось обходить.
Лыжи не были подбиты камусом, и пробиваться на них в глубоком снегу в мягких креплениях и с тяжелым рюкзаком по крутому склону оказалось не так просто. При первой попытке он смог дойти до середины горки, затем, пытаясь перелезть через валежину, заскользил назад, не удержал равновесия и скатился, кувыркаясь, до самого низа.
Подняться на ноги тоже стало проблемой, пришлось освобождаться от рюкзака, затем вставать, опираясь на палки, потом взваливать тяжелый груз на спину, стараясь устоять на разъезжающихся лыжах.
После второго неудачного штурма он решил не снимать рюкзака. Барахтаясь и извиваясь в снегу, дополз до недалекого кедра. Обломав несколько нижних сухих веток и ухватившись за ствол, попытался встать. Это оказалось не лучшей идеей. Дерево вздрогнуло и легко сбросило с себя несколько кубометров далеко не пушистого белого покрывала.
Оказавшись зажатым под огромным сугробом, Сергею ничего не оставалось, как опять освободиться от рюкзака, снять лыжи, прорыть руками выход из плена, затем выползти самому и вытащить на поверхность поклажу. Все это отняло немало сил и времени. И вот третья попытка, и он снова лежит у подножья холма. Набившийся за воротник полушубка и в рукавицы снег противно таял, будущее уже не представлялось столь однозначно оптимистичным как сегодня утром.
Четыре часа назад Сергей у поворота накатанной лесовозной дороги выгрузился из прокуренной махоркой кабины "КраЗа", помахал рукой водителю, зеку-расконвойнику, державшему свой путь на дальние деляны за очередным грузом леса. Задача стояла простая. От него требовалось дойти десять километров по тайге до полевой базы стационара и протопить дом, служивший, вместе с дощатым навесом с торца, летом лабораторией.
На следующий день найти поленницу из чурок, сложенную где-то в начале трансекта, наколоть и натаскать побольше дров, потом смотаться туда-обратно до дороги, натоптать лыжню.. И снова топить печку, чтобы послезавтра остальной народ заселился уже в нагретое жилище.
Пожилой завхоз, Елизар Меркулаевич, устраивавший их на центральной базе, сказал, что один из его соседей с месяц назад выходил со своего зимовья через Сосновку. На открытых местах, конечно, все перемело, но в лесу хоть какой-то след должен был остаться.
Этой лыжни Сергей так и не нашел, снегу недавно навалило по пояс, пришлось тропить целину, что довольно сильно его вымотало. Все бы тоже ничего, но он явно пожадничал, набивая утром рюкзак разным общественным бутором, включая продукты.
В их группе было пять совсем юных студенток, один щупленький городской парень, по имени Саша, к которому тут же прилипло прозвище "Шурик", тоже с первого курса, и Володя, их начальник, преподаватель института, сам два года назад его окончивший. Сергей уже заканчивал, учился на пятом и пару сезонов летом здесь провел. Вся эта нынешняя затея называлась "зимней практикой по зоологии".
Чтобы добираться до места им пришлось сначала ночь провести в поезде. Утром, на большой заснеженной станции, пересели на "мотаню" - короткий состав из четырех вагонов с небольшим тепловозом, курсирующий вдоль цепочки лагерей, перпендикулярно вытянутой от Транссибирской железнодорожной магистрали на две сотни километров в тайгу.
Примерно посередине этой ветки, в километре от одной из остановок, на высоком берегу большой сибирской реки находилась небольшая деревенька в два десятка домов. Основали ее в незапамятные времена еще казаки-землепроходцы.
Какими-то неведомыми судьбами пару десятков лет назад она была выбрана как учебная и научная база их института. На краю деревушки построили общежитие, столовую, учебный корпус и лабораторию. Река, озера, болота, луга, поля и перелески, находившиеся вокруг деревни, позволяли проводить полноценную практику для студентов-биологов, обучаться приемам зоологической, ботанической и физгеографической работы.
В нескольких десятках километров в глубине леса на небольшом ручье, обозначенном на картах как Сосновка, появился таежный стационар, где, что очень существенно, можно было изучать растительность и живность в практически нетронутых природных условиях. Дело происходило еще при советской власти. В те далекие времена, если все правильно обосновать, средства на важные для науки и практики дела выделялись в нужных объемах и в требуемые сроки.
В этом году на кафедре зоологии возникла идея провести на стационаре зимние учетные работы, совместив их с учебной практикой. Два студента-старшекурсника, по разным причинам, в последний момент не смогли выехать. Зато из числа желающих принять участие молодняк, только вчера окончивший школу, явился в полном составе.
В день прибытия на центральную базу резко похолодало. Предупрежденный телеграммой завхоз протопил один из домов. Ночевали они в тепле, рассчитывая на следующий день выбраться на стационар, но утром обнаружили, что столбик спиртового термометра на дворе показывает ровно минус пятьдесят. Выходить в тайгу в такой мороз, понятно, никак нельзя. Оставалось ждать потепления. А пока топили печку, рассказывали разные истории, играли в шахматы и в карты, читали книги - на базе имелась небольшая, но хорошо подобранная библиотека.
Так прошла неделя. Температура по утрам устойчиво держалась на уровне пятьдесят один - пятьдесят два градуса, днем поднимаясь, максимум, до сорока четырех. Сроки командировки поджимали, и уже начали закрадываться сомнения в выполнимости задуманного.
Однажды на рассвете термометр показал сорок. Значит, днем можно ожидать градусов тридцать, а может, и выше. Уже нормально, понятно, что надо ловить момент, и дальше тянуть не стоит.
Выдвигаться всей группой, как первоначально планировалось, они, хорошо подумав, все-таки, не рискнули. Да и Елизар Меркулаевич, опытный таежник, тоже посоветовал сначала проторить путь, протопить печь, а потом уже заводить в тайгу неподготовленных людей. "Не поморозьте девок-то, с вами ладно, а им еще рожать, да детей потом растить надо! Сначала решили, что первыми пойдут пробивать путь на место Сергей с Шуриком, но, как выяснилось, тот вообще увидел лыжи второй раз в жизни. Неожиданно вызвалась составить Сергею компанию самая бойкая из девиц - Анька, приехавшая поступать на биофак откуда-то с северов и утверждавшая, что с лыжами дружит с детства.
Сергей даже заколебался, взвешивая все плюсы и минусы совместного похода, но потом одумался, решив, все-таки, идти один. У него, как и у многих, с детства охотившихся в тайге, имелся достаточный опыт зимних приключений, и ночевать в снегу у костра ему тоже приходилось. За себя он готов отвечать, а лишние проблемы в такой ситуации сейчас уж точно были ни к чему. Да и внутренний голос подсказывал, что простым этот заход не будет.
Остальных участников Володя пообещал погонять вокруг деревни, чтобы хоть немного освоились с широкими охотничьими лыжами на мягких сыромятных креплениях, только вчера полученными ими со склада. Группа, как договорились, пойдет на Сосновку послезавтра. К этому времени нужно нормально протопить дом, протоптать лыжню. Иначе вся затея может закончиться печально.
"Что ж, хочешь не хочешь, надо идти! Не устраиваться же здесь на ночлег..." Сергей развязал рюкзак, вытащил оттуда десяток банок с тушенкой, двухлитровую жестянку с подсолнечным маслом, мешок с сотней плашек-мышеловок и сложил все в яме под кедром. Достал и приличный шмат сала, завернутого в оберточную бумагу, но, подумав, сунул его обратно.
С заметно полегчавшим рюкзаком, стараясь не делать резких движений, "лесенкой" он одолел весь подъем и выбрался на вершину холма. Легкий ветерок, "хиуз", тянувший с северо-востока, проник под овчинный полушубок, быстро остудил мокрое от пота, разгоряченное тело, сразу стало заметно прохладнее.
Между стволов деревьев открылась картина бесконечных заснеженных таежных просторов с покатыми вершинами продольных хребтов и широкими речными долинами. Холодало, небо затягивала морозная дымка, и солнце уже явно направилось к горизонту, напоминая, что день скоро закончится.
В темпе перекурив свое достижение, Сергей двинулся дальше в сторону базы стационара. С подветренной стороны спуск был пологий, ветролома попадалось немного, снег оказался поплотнее, и широкие лыжи проваливались не так глубоко. Уже через час перед ним открылась просторная поляна, посередине которой стоял бревенчатый дом.
Летом он выглядел вполне внушительно - с высоким крыльцом под навесом и двумя большими окнами. Сейчас дом утонул в снегу, белая шапка, накрывшая его сверху, свешивалась с краев крыши. Между ней и сугробами, поднимавшимися до середины окон, сиротливо виднелись лишь несколько потемневших от времени венцов и выступающее сбоку крыльцо, также накрытое огромной белоснежной шапкой.
Сняв лыжи и воткнув их с палками в снег, Сергей поднялся на крыльцо и сбросил с себя рюкзак. Отогнув гвоздь, прижимавший дверь, шагнул через порог. Внутри дома стоял скопившийся за последнюю неделю холод. В полутьме удалось рассмотреть, что все вокруг покрыто инеем, а потолок вообще оказался художественно задрапирован куржаком полуметровой толщины. У стены лежала охапка дров, несколько наструганных смолевых лучин, кусок бересты и отсыревший коробок со спичками.
"Что ж, дошел - это хорошо, даже замечательно, движемся дальше! Следующая цель - протопить печь!" Это, как и представлял Сергей, оказалось не самой простой задачей. Он достал из рюкзака сухие спички, замотанные в полиэтиленовый пакет, кусок газеты. Открыл вьюшку и дверку печки, положил два полена, поджог кусок смятой газеты и положил между ними. Разорвал бересту на несколько полос и пару из них пристроил на огонь. Сверху лег пучок лучины. Стало светлее.
Сергей скинул промокшие рукавицы и протянул руки к пляшущим языкам пламени. От огня пошло тепло. Он достал сигареты и раскурил одну прямо от огня в печке. "Так, главное, - не расслабляться!", - он выбрал полешки посмолистее и уложил их сверху.
Почти сразу из дверки густо повалил едкий дым, смешанный с паром от таявшего внутри печки куржака. Дымная завеса неторопливо распространилась по всему дому и, сгустившись, вызвала резь в глазах и приступы кашля. Выбросив в печку окурок, он открыл дверь.
Постепенно, снизу возле пола, образовался слой чистого, но морозного воздуха. Дышать получалось только стоя на четвереньках. "Ничего, печка с колпаком на трубе, значит, внутри только иней. Потихоньку должно пробить дымом, надо только подождать!" Сергей вынул свой ножик с односторонней заточкой, когда-то обмененный им в Якутии на что-то тоже ценное, и стал настругивать тонкие щепочки, сразу подкидывая их в печку, не давая погаснуть пламени. На полу было не просто холодно, а очень холодно, лишь от печки лицо чуть-чуть пригревало. Раза два он выскакивал на крыльцо, в темпе приседал, считая до двадцати, затем резко махал руками, потом и ногами, разгоняя кровь, чтобы ничего не отморозить. Прошло с полчаса, но дым по-прежнему шел только в помещение.
Он спустился с крыльца, встал на лыжи и обошел дом. Над трубой не было и намека на появление дыма. Как не наблюдалось и колпака, который должен прикрыть ее от снега... Видимо, осенним ветром сорвало эту нужную приблуду, а, значит, труба забита не куржаком. И топи, не топи - толку не выйдет!
Озадаченный этой мыслью, он вернулся в дом. Печка являла собой обычную кирпичную прямоходку с большой топкой под плитой, трубу вывели чуть сбоку от топки. Понятно, для чистки сажи у нее должно быть предусмотрено какое-то отверстие прямо под трубой.
Заглянув с другой стороны, Сергей обнаружил маленькую чугунную дверцу. С помощью куска проволоки он обследовал печной ход, ведущий вверх, и убедился, что он, действительно, плотно забит снегом. Попытался прожечь газетой - бесполезно, дым шел только обратно в дом. "Что же, остается только пробивать сверху!"
Снова выйдя на крыльцо, он поежился от еще более усилившегося холода и осмотрелся. Солнце уже село, заря погасла, и только неровный блеск высыпавших на небе звезд позволял рассмотреть тянущуюся вокруг поляны ломаную линию макушек деревьев. На стене за умывальником висел термометр. Спиртовый столбик, в колеблющемся свете зажженной спички, показывал минус сорок пять. "Блин, к утру явно опять прижмет, надо что-то с печкой делать...".
"Так, лестница лежала осенью под окнами. Без лопаты не достать. До склада тащиться, там были лопаты, - все равно откапывать дверь придется. Попробую лыжей!" Через некоторое время, снова изрядно взмокнув, ему удалось выкопать половину шестиметровой конструкции. Затем получилось всю ее вывернуть из снега, используя уже обе лыжи вместо рычага. Сергей с трудом дотащил лестницу до нужного места и установил.
Взяв с пола за печкой обломок в полкирпича, он обмотал и крепко завязал его веревкой. Путь наверх он проделал успешно, но кирпич не желал пробивать снежную подушку. Попытка помочь ножом тоже ни к чему не привела - рука не доставала и кончик лезвия лишь царапало поверхность. Снег в трубе утрамбовало ветрами, и все попытки пробить эту запрессованную пробку оказались безуспешны. Едва не упустив "якута" в трубу, Сергей спрятал его в ножны.
При очередной попытке с размаху кинуть в трубу кирпич, с руки сорвалась овчинная рукавица-шубинка, и, не торопясь, покатилась вниз по скату крыши. Рука мгновенно заледенела. Неловко попытавшись перехватить ускользавшую потерю, Сергей потерял равновесие, покатился и рухнул с крыши в сугроб. С большими усилиями выбравшись из снега, найдя потерю, он зашел в дом.
Под ногами слышался непонятный перестук. Огонь в печке погас, но дым по-прежнему шел и сгущался, не давая встать в полный рост. Шагнув вперед, он вдруг почувствовал, как его подшитые валенки разъезжаются, и едва не упал - на полу оказался лед. Куржак на потолке начал таять, и вокруг печки весело стучала капель. Капли не успевали долететь до самого низу, замерзая на лету и колотя мерзлыми дробинами о половицы.
Не сразу снова разведя огонь и дождавшись, когда пламя разгорится, Сергей снова протянул к нему руки, отогревая ладони. Внизу, где он сидел, со всех сторон, кроме печки, царил жестокий мороз. Полушубок от дождя сверху уже пропитался тут же замерзающей влагой. Мокрая одежда встала колом и при любой попытке пошевелиться прижималась к коже нестерпимо холодной поверхностью. Усталость нахлынула волной, глаза начали закрываться, мягкая полудрема обволакивала затуманенное, гаснущее сознание. "Сейчас, чуть-чуть отдохну, потом все сделаю..."
Внезапно, как будто кто-то ткнул в плечо, Сергей осознал, что замерзает. "Так, не спать! Не сметь засыпать!! Ты что - совсем уже?!", - он выскочил на крыльцо и растер лицо снегом. Мороз обжег и лицо и руки. Заскочив обратно в дом, он перевернул рюкзак, отстегнул клапан бокового кармана, достал фляжку и, не задерживаясь, сделал большой глоток. Спирт ошпарил слизистую рта и пищевода. Через несколько секунд где-то внутри сгустился комочек тепла и растекся по всему организму.
Сергей подкинул сухих дров в огонь, решительно освободил оба отверстия конфорок. На первую водрузил чайник, набив его снегом. Вторую оставил открытой для улучшения тяги - раз так и так дым идет в дом, то пусть хоть огонь хорошо горит и печку нормально греет!
Он достал из рюкзака топор, спустился с крыльца, встал на лыжи и прошел к середине поляны, где торчал длинный шест, на котором летом студенты поднимали флаг стационара. Флаг был черный, с традиционными черепом и костями и надписью по латыни, напоминающей о скоротечности жизни и вечности любви. Сейчас он хранился где-то во вьючном сундуке на центральной базе.
Рассудив, что искать другой подходящий дрын нет ни времени, ни сил, Сергей свалил шест и приволок его к дому. Отрубив кусок метра в три и заострив толстый конец, он привязал с другой стороны веревку. Затем снова полез на крышу.
Встав поустойчивее, крепко взял обеими руками кол, примерился и, изо всей силы ткнул им вертикально в отверстие печной трубы. Заостенное орудие на долю секунды задержалось в снежной пробке, но, затем, все-таки, провалилось вниз. Оттуда прямо в лицо ударила узкая, но мощная струя дыма с копотью и паром. Сергей закашлялся, вытащил за веревку кол, отбросил его к крыльцу, а сам снова съехал по уже знакомому маршруту в сугроб.
Естественно, рухнувший в трубу снег погасил огонь. Сухие газеты закончились. Но это уже не было проблемой. Быстро соорудив в топке шалашик из лучинок, он достал из рюкзака бинт, отмотал кусок, полил спиртом и сунул вовнутрь. Через несколько мгновений пламя снова весело плясало в печурке. Сергей разрубил спасшую его жердь на тонкие полешки, набил ими топку и прикрыл дверцу. Тяга уже была хорошей, Из носика чайника повалил пар, с полкружки воды на дне закипело. Достав заварку, он кинул в кипяток добрую горсть. Слегка подержав над огнем, сдвинул на плиту и закрыл обе конфорки.
В крепкий чай он добавил полную столовую ложку сахара и плесканул еще спирта. Быстрыми небольшими глотками выпил. "Ну, вот, теперь надо что-то и съесть!" Кусок сала с луком и хлебом и еще одна кружка крепкого "капитанского" чаю сделали свое дело - слабость отступила, и можно было действовать дальше. Дрова кончались, но в торце дома, под навесом лаборатории, как он вспомнил, в качестве табуреток имелось несколько крепких лиственничных чурок. Сергей перетаскал по одной все четыре найденные чурки к крыльцу, достал из-за печки колун, расколол и занес поленья в дом. Дым вскоре вытянуло, и он закрыл дверь.
Куржак с потолка практически стаял, покапывало еще только в дальних углах углу. Выйдя очередной раз на крыльцо, Сергей почувствовал, что мороз уже разыгрался не на шутку. В два часа ночи градусник показывал минус пятьдесят...
Примерно через час, снова набив до отказа топку, он сдвинул оба письменных стола в один ряд поближе к печке, подстелил на них войлок, кинул сверху ватный спальник. Развесив всю одежду и положив на полку возле печки мокрые валенки, Сергей, в одних трусах, забился в спальник, с минуту постучал зубами, согреваясь, и затем мгновенно уснул...
На рассвете он, практически не проснувшись, на автомате, вылез из спальника, раздул угли и еще раз набил печку дровами, решив, что на этот раз можно спать до упора...
Снова он открыл глаза около полудня. В доме было довольно прохладно, но печка совсем еще не выстыла, экономно отдавая накопленный жар. Надевать сухую и теплую одежду оказалось исключительно приятно. Валенки, к его удивлению, тоже высохли. Стены и пол почти полностью избавились от вчерашнего ледниковья, только в углах и на окнах белели участки еще не растаявшего инея.
К этому времени и на дворе обстановка изменилась, сильный мороз отступил - термометр на крыльце показывал тридцать семь. Осталась последняя охапка дров из вчерашних чурок. Сергей пустил их в дело, растопив печь. Вскипятил и выпил чаю, опять перекусил хлебом с салом, оделся, взял колун и отправился искать заготовленные с осени дрова.
Штабель чурок из лиственницы и березы, находившийся метрах в трехстах от дома, удалось найти не сразу. Несколько раз он уходил далеко, потом, понимая, что промахнулся, возвращался назад. "Как все-таки, меняется тайга зимой и летом!" Расчистив площадку, он стал колоть дрова, отрубая плахами по кругу. Впрочем, промороженная зимняя древесина, не в пример летней, легко и звонко лопалась по волокнам. Наколов перед собой большую гору поленьев, Сергей принес охапку и, свалив ее возле печки, начал прикидывать - как облегчить переноску дров.
Он сходил, все-таки, на лыжах до склада, сооруженного из бревенчатого каркаса, обтянутого сеткой-рабицей и крытого кедровыми плахами, и откопал от снега дверь. Там нашлось все, что надо. Из четырех кольев для армейских палаток, куска толстой пеньковой веревки, горсти гвоздей и большого листа кровельного железа получилась вполне емкая волокуша. С ее помощью, в три захода, Сергей навозил к дому дров с хорошим запасом. По его прикидкам, должно было хватить дня на три-четыре, не меньше.Выпив кружку чая с сахаром, он с полчаса отдохнул и потом, снова набив печку дровами и уменьшив тягу, отправился с пустым рюкзаком на плечах, тропить лыжню. Идти по своему вчерашнему следу и без груза оказалось удивительно легко. "И что это я вчера здесь так ухайдакался?"
Забрав на обратном пути спрятанные запасы из нычки под кедром, он уже через пару с небольшим часов снова был в доме. До темноты успел принести из склада раскладные кровати, матрацы и одеяла. Все тоже надо было просушить и согреть.
Затем он расчистил широкой лопатой, найденной в складе, снег перед крыльцом. Протоптал лыжню к маленькой баньке, приютившейся у берега ручья, метрах в ста от дома, хотел подтопить, но решил оставить это занятие на завтра. Сварив и съев котелок пшенной каши, заправленной растительным маслом, выпив сладкого чаю, и лежа на спальнике, он, наконец, ощутил - как же он устал за эти два дня...
Как хорошо сказано кем-то давным-давно: "Тому, кто не идет вперед, не дует в паруса попутный ветер!" Похоже, что мороз и правда, решил пожалеть эту странную компанию авантюристов. На следующее утро потеплело до тридцати, а днем столбик термометра поднялся и вовсе до двадцати градусов. И такая благодать стояла все полторы оставшихся недели, пока их группа находилась в тайге. Пробили несколько круговых учетных путиков, которые ежедневно и обходили, считая всю встреченную пернатую и четвероногую живность. Насторожили вдоль лыжни в снежных канавках две сотни плашек для ловли полевок и землероек. Установили в будке самописцы, регистрирующие температуру, влажность и давление воздуха. На краю поляны откопали почвенные термометры, дающие показания с разных глубин. Все наблюдения, что планировали провести, успели, нужный материал собрали, методики зимних зоологических работ все студенты успешно освоили.
Отдыхали тоже по полной программе, да и дело это молодое, куда от него денешься в хорошей компании. Жаркая маленькая банька не подкачала - напарившись до одурения с душистыми пихтовыми вениками, падать в снег и снова на полок - что может с этим сравниться после многокилометровых лыжных маршрутов по тайге? В последний день перед выходом на "Большую Землю", устроили праздничный ужин. На столе красовалась жареная зайчатина, из ушастого бедолаги, которого, все-таки, сумел поймать Сергей. Рагу из сушеной моркови с рябчиками тоже пользовалось популярностью. Пяток рябцов добыл Володя из позаимствованной напрокат у завхоза "тозовки". Спирт настояли на кедровом орехе. Словом, праздник получился запоминающимся.
На следующий день, прибрав все на стационаре, с чувством выполненного долга, они благополучно добрались до автодороги. Ждали недолго, и, разделившись на две группы, удачно уехали на идущих парой попутных лесовозах до самых ворот зоны. Оттуда пришли через болото до деревни, где на базе их уже ждал, протопив дом и нажарив две огромных сковородки картошки на сале, Елизар Меркулаевич. Вечером следующего дня, когда они уже грузились, таская из зала ожидания рюкзаки и баулы в вагон подошедшей "мотани", Сергея дернула за рукав неугомонная Анька, показав на уличный градусник, висевший возле станционного окна. "Минус сорок пять! К утру-то - полтинничек точно будет!"