My flat looks like the capital of Gondor:
Too many rooms, too many members,
But coming here I feel the odor
Of pastry-shop, and peace and tender.

Whoever comes to own Minas-Tirit,
Stop for a moment on the verge
And think of them who didn"t fear
To fight, to be, to love, to merge

With the king: thus be docile,
Your king is tribe; your God is home,
You don"t forget a long while
Your way to here as if to Rome.

В лугах тягуче-сочной древней сказки
Пасется конь отважного брюнета,
Недвижное лицо, забывшее о ласке,
Не видит сквозь войну просвета,

В лугах, где мирные бродили девы,
Ложатся те, что родиною стали,
Зачем они сюда приходят под напевы
Их королей, их жизнь у них украли.

В лугах, когда роса обрызгает рассвет,
Тревожный сон приснится королеве,
У королевы той давно уж мужа нет,
Костер врагов и боль его отпели;

В лугах...А сердце живо то же,
Недаром он знаком был с тем брюнетом,
Но королевское давно пустует ложе
Под громкие усталости победы.

В лугах тягуче-сочной древней сказки
Владеет ветер и розовою гривой,
И раненым лицом, мечтающем о ласке,
О сыне, и храбром, и красивом.

В лугах...Не жди их, королева!
Что ж смотришь ты на воинов так жадно?
Весной кровавые взойдут везде посевы,
И им не ложе - жизнь одна, одна отрада!

Брюнет тогда рискнет понравиться тебе,
Когда покой Мордора он сталью обеспечит,
Но и тогда останется он холоден и честен,
С ним память о жене и боль пустых побед.

Вероника.
1
Сквозь безликие губы сочится
Светло-желтая грусть Вероники,
Сквозь зеленого глазика крики
Равнодушие в ласку рядится.

Вот он, вот он шагает
Бестелесный мучитель черно-белой закалки,
Но в вопросах любви Вероника не хуже гадалки,
И кустистая бровь предвещает
Жалость; и мучителя ныне прощает.
2
Может быть, узнает Вероника,
Золото невымученной ночи,
Может быть, на теле как на скрипке
Ей сыграют все, что она захочет.
Может быть, пропыленной сандальей
Громыхнет по сердцу шаловливо,
Может быть, и скромной девой рая
Погудит под яблочною ивой.

Может так: ворчливой Маргаритой
Упорхнет на жизненный шабаш,
И любимый Мастер, с горечью, небритый,
Поползет достраивать шалаш.
3
А пока обычною московскою девчонкою
Отмахнется солнечной рассеянной улыбкой,
И Амур за нею сытой собачонкою
Потрусит, загавкает праздничною скрипкой.

***
Дым храбрости и рока над стенами Рохана,
Массовка на экране и слезы жен всерьез,
Чья власть сильней: бесстрастного экрана
С оплаченным трудом завода диких грез,

А может, трех товарищей и мальчиков в ночи,
Мечтающих о чьей-нибудь одолженной секире,
Но разум с нищетой - отличные врачи,
В коммерческом и импульсивном мире.

Смешон ведь Леголас с его красивым луком,
Смешон и рыжий карлик с немыслимой зарплатой,
Актеры выдают мечту нам как науку:
Подробно и по кадрам, что надо и не надо,

Свиданья с королевой ты должен добиваться,
Спокойствие детей оплачивать собой,
Смотрите, ультра девочки, готовые отдаться,
Над вашей же рыдают там судьбой:

Пускай ты заперта в огромном скучном замке,
Пускай тебе осталось лишь молиться,
Но время оживает, и сбиты разом рамки,
Когда по разу в год к тебе Он возвратится;

А можем ли похвастаться такой и мы закалкой,
Чем лучше мы отважных дев Рохана?
Задумчивых, дотошных фанатов мне не жалко,
Мне жаль людей, сидящих у экрана.