Тихим шорохом, мягким шепотом, певчим голосом, легким ропотом. Шаг по дымке, шаг по облаку, прыжок в сторону, прыжок с пропасти. Вскриком плакаться, смехом ластиться, болью хвастаться, за ней прятаться. За нее хвататься, за нею бежать, за нее умереть, и жить - как играть.
Зачем ты живешь, Фуэго из Дома Дождя? Зачем открываешь по утрам глаза, если видеть никого не хочется, зачем слушаешь дождь, если тот голос не позовет по имени, не произнесет желанное. Зачем бежишь, зачем мечешься в паутине? Зачем мучаешь себя?
Зачем, если только не ради надежды?
Мало времени, слишком мало. Времени вообще всегда мало, его не остановишь, не удержишь пальцами, как стрелки часов. И хочется схватить за хвост, скомкать ладонью, выбросить. Хочется - хоть на миг! - оказаться вне его. Вот как сейчас.
На кровати - ворох цветов. Поверх одеяла, под которым прятался от света утра, поверх подушки, еще хранящей тепло сина. А сам син - у окна, дергает резко шторы. Улыбается змеей, но как-то осторожно, словно не уверенно.
Запах кофе в ноздри, поднос с печеньем. Раз уж решил носить завтрак, надо сказать, чтобы больше никаких булочек с джемом. Вот только колет сомнение - есть ли это "больше"? И Фуэго сердито дергает плечом, отгоняя глупые мысли. И садится, тянется за кофе.
- Утро. - улыбается Колтер.
А на кровати снегом - цветы.
- Дамам обычно после бурной ночи букеты носят - ворчит шаман. - А я, если мне не изменяет память, не дама.
- Это не связано с ночью. - хмыкает син. - Хотя не могу отрицать, что ты был прекрасен.
Улыбка становится еще шире, хотя куда еще - и при этом умудряется сохранить легкую насмешку. И сонливость не мешает психику ощутить жар, подступающий к коже. И едва не подавиться кофе.
Колтер тем временем слегка отодвигает снежную белизну рукой, усаживается на край кровати. При желании до него можно дотянуться рукой - и хочется, нестерпимо хочется. И шаман задается вопросом - сколько еще вот так? Сколько еще сохранится непреодолимое желание коснуться, ощутить, почувствовать? Сколько еще он будет все время проверять и не верить - что син здесь, рядом. Настоящий. Свой.
- Вчера я все думал и думал. Не надо только насмехаться, ладно?
Он и не собирается, просто серьезного Колтера очень хочется заставить раздеться. Чтобы еще раз проверить и поверить.
- Я знаю, что мы должны драться, я все понимаю. Меня не это пугает. Мне просто не нравится, как эта ситуация похожа на...
Они оба знают, на что она похожа. На то, как один убийца вот так же взял и ушел, а вернулся совсем другим, незнакомым ему существом. Жестоким существом.
Фуэ снова сердито дергается. Ему все равно, на что это похоже. Он решил верить сину, и он будет ему верить. Иначе все это не имеет смысла.
- В общем, я тут думал, что же меня беспокоит. И вспомнил, что я не успел закончить ритуальное ухаживание.
Так вот он к чему!
Шаман отставляет кофе. Убить его или...или убить?
- Идиот. - припечатывает наконец.
Больше сказать нечего. Не говорить же, на самом деле, рвущееся наружу "да!".
- Ну да. - легко соглашается Колтер. - Первые цветы ты принял, подарки тоже. И у нас было, хм...все остальное. Так что я просто обязан был принести еще один букет.
- Не обязан. - автоматически исправляет Фуэго. - Только в случае, если тебе все...
И смущенно замолкает.
- Если мне все понравилось. - мурлычет, заканчивая, син.
Кажется, он все-таки читал эту дурацкую книгу по этикету.
- Мне все невероятно понравилось. - и не думает умолкать Колтер. - Настолько понравилось, что я...
- Хватит.
Щеки уже пылают, и очень хочется спрятаться под одеяло. Только вот прятаться недостойно шаманов из Дома Дождя, и наглый син это прекрасно понимает. А Фуэго понимает, что его в любом случае достанут - пусть и из-под одеяла. Потому что Колтеру попросту нравится смотреть на него, когда он такой. Вот гад. Ползучий.
- Ну ладно, я перейду к делу. Именно потому, что мне все так безумно понравилось, я и делаю тебе предложение, Фуэго из Дома Дождя.
- Ты не можешь. Нас не поженит даже король - это против правил и...и просто не поженит!
- А мне плевать на правила и на короля. - совершенно спокойно произносит Колтер. - Тем более, что у тайдов есть, кроме официальной церемонии и книг по этикету, еще и давние традиции. И наши предки скрепляли свою любовь не перед законом, а совсем иным способом.
- Ты еще и историю изучал? - тоскливо вопрошает Фуэго.
- Не я. Историю учат молодые аристократы, а у меня теперь есть целых две аристократичных сестры. И хотя одна из них весьма...небрежно относилась к своей учебе, то вторая как раз очень скрупулезно учила все, что касается брачных обрядов и прочей романтики.
Поймав его взгляд, Колтер весело подмигнул. Кажется, отступать он не собирался.
- А поскольку ты вчера был очень занят и целую кучу времени провел с нашими гостями, точнее, одной из них, - в голосе мелькнула почти ревнивая нотка, но син тут же выровнял тон, - то у меня было масса времени переговорить с Фрио, и так, то обсуждая Тайгу, то еще что...в общем, слово за слово, и она выболтала мне о том, что в какой-то из книг читала про ритуалы скрепления любовных клятв. Так что мы нашли книгу и... И вот.
Фуэго вздохнул. Бежать из собственной постели было некуда, да и бежать от картины, в которой его собственный син и его младшая сестра рыскают в библиотеке, почему-то не хотелось. А хотелось увидеть воочию, а еще лучше - сидеть там же, наблюдать за их поисками, читать книгу и пить теплый чай. И чтобы за окном метель, а в камине трещал огонь, и рядом - семья.
- Фуэ, будь моим. - шепнул в ухо Колтер.
Цветы манили зимней белизной, пробежал мороз по коже лапками. А от сина пахло летом и почему-то огнем. И хотелось прижаться - и на этот раз он не стал противиться своему желанию. И рвала горло правда, и пела мысль - я и так твой. Я твой, все десять лет был твоим. Твоим и останусь, куда бы ты ни ушел, куда бы ни делся. Я твой, твой, только твой.
И хотелось закричать времени - стой. Остановись, оставь нас в покое. Беги без нас, беги дальше. Пусти. Дай еще сказать, дай признаться. Дай объяснить. Но время не собиралось останавливаться, и его было мало. Слишком мало, чтобы шептать и клясться. И достаточно лишь для одного. И Фуэ выдохнул:
- Да.
И этого действительно было достаточно.
Легким касанием, едва уловим, едва ощутимым. Пальцами по белой шерсти, ладонью по мягкому меху. Губами к коже, глаза в глаза. Тигриные и тайдовские - но какая разница, какой ты расы, если любовь одна на всех?
Зачем ты пришел, Тайгарен? Зачем явился? Чтобы сердиться, чтобы слушать насмешки? Зачем ступил на земли тех, кто презрительно относится к тебе как к животному, зачем в облике тигра? Зачем искал слова, чтобы объяснить необъяснимое?
Зачем, если только не ради надежды?
Они молчали. Все, что должно, он и так сказал, и все, что прилично, она уже ответила. И слова этикета вязли на зубах, и она говорила, говорила все то, что написано было в книгах, теми самыми формулами, теми интонациями. Она говорила и не верила, она желала успеха и победы, а сердце грохотало от мысли, от памяти. От "все умрут", которое вдруг стало слишком отчетливым, слишком близким. Потому что одно дело "все", а другое "он". И он шел драться.
Они молчали. Слова сказаны, а главное - главное можно передать и молчанием. И когда он тигр, а она прижимается к нему, не боясь осуждения, не боясь сплетен. Не опасаясь, что он поймет все правильно. Но как же приятно касаться белого меха - и как не хочется отпускать. И можно не думать о вчерашнем - о сказках, гостях и мире. Ни о чем не думать, кроме него.
- Ты только вернись ко мне. Только вернись.
Тигр трясет мордой, тыкается носом в ладони. Тигр ластится, но она слишком испуганна, чтобы опять забыться.
- Я хочу, чтобы ты вернулся.
Он фыркает и превращается.
- Я хочу, Тайга.
- Не все в мире подчиняется твоим желаниям, девочка.
Она закусывает губу - и на глазах выступают слезы. Она хочет снова прижаться к нему, но как к такому прижмешься? Она не достает ему даже до плеч - и снова осознает разницу, как много раз до того.
- Ты считаешь меня ребенком.
Он молчит, но это молчание взрослого, который не хочет спорить с неразумным дитем.
- Ты относишься ко мне как к маленькой. - бросает Фрио. - А мне ведь...
- Тебе ведь? - терпеливо подталкивает он.
И она заканчивает, заливаясь краской. Понимая, как глупо это звучит.
- Мне уже шестнадцать.
- Я полагаю, тринадцать лет разницы позволили бы мне относиться к тебе как к ребенку. - спокойно произносит Тайгарен. - Но поверь, это не так. Я считаю, что ты достаточно умная и взрослая, чтобы считать тебя таковой.
Он делает паузу.
- Не прямо сейчас, конечно, но вообще да.
- Тогда скажи мне, что вернешься. Скажи, что все будет хорошо.
Тигр вздыхает.
- У тебя все будет хорошо, Фрио. Твоя брат позаботится, чтобы ты прожила долгую и счастливую жизнь. Бездушные не придут на острова, и вы будете жить в мире всей семьей. Ты выйдешь замуж, воспитаешь детей и...
Шаманка сердито встряхивает волосами. Сдерживать слезы нет сил, и они текут по щекам водопадом.
- Я не хочу такого "хорошо"! Я хочу, чтобы ты вернулся, я хочу только тебя!
Она выкрикивает это и замолкает. И даже зажимает рот ладошкой - только ловить слова уже поздно. Она ждет, что Тайга будет терпеливо объяснять ей, как глупы ее желания. И ненавидит его за это.
- Если не хочешь возвращаться, тогда уходи.
И отворачивается.
- Ну раз ты жаждешь быть взрослой, имей смелость отвечать за свои слова. - странно весело произносит Тайга за ее спиной.
А потом ее подхватывают на руки. Пахнет сухой травой и костром, щекочет кожу рыжая шерсть. Она утопает в его объятиях, она может целиком спрятаться на его груди - и прячется. И трется щекой о мех, зажмурившись, а тигр все не отчитывает ее за глупость. Только держит, как будто в руках у него - настоящее сокровище. И шепчет.
- Ты думаешь, я хочу другого?
- А ты хочешь?
Он фыркает.
- Я хочу только тебя.
- Тогда вернись ко мне. И я...я буду только твоя.
Тигр ставит ее на пол. Наклоняется - носом к носу, глаза в глаза.
- Ты посмотри на меня, Фрио. И подумай. Хорошо подумай.
- Я подумала. - она замолкает на мгновение. - Ты сам подумай, Тай.
Он снова фыркает. Как будто в этом есть что-то смешное! И прижимает ее к себе - так сильно, что она почти задыхается. И все равно не хочет, чтобы он ее отпускал.
- Я вернусь.
Звоном стали, вскриком кинжала. Стоном стрел, шепотом лезвий. Песней клинков, гомоном воинов. Шагом невидимым, бегом незримым, улыбкою ветра, за еще одной милой. За еще одной иллюзией, за одной игрой. За ночью, за страстью, фальшивым забытьем.
Зачем ты живешь, Мидзушико из Дома Волн? За что ты сражаешься, за что предаешь тех, к кому принадлежишь по праву рождения? Зачем идешь за неведомым, зачем клянешься чужому? Зачем смеешься войне в лицо?
Зачем, если только не ради надежды?
- Куда ты?
Мэйталь спустился вовремя, чтобы заметить, как он уходит. А он слишком сильно хотел уйти, чтобы останавливать еще и шамана.
Слишком много времени в одних стенах. Волна не стоит на месте, иначе она станет гладью. А Мидзушико из Дома Волны не задерживается в одной постели дольше, чем на пару ночей. Тем более, если постель пуста.
- Кто-то должен передать Рамсею, что пора выступать.
- Разве мы идем не завтра?
Вздох. Шаманы действительно не понимают, что такое драться в команде. У шаманов один соратник - их жемчужина. А жемчужине собираться недолго.
- Вы идете завтра. Ты и Колтер. - терпеливо, как может, поясняет Мидзу.
- И Нэль с Хэйдином.
- Зачем они нам там без магии?
- Так надо. - упирается Мэйталь.
Дальше они идут молча. Светловолосый шаман не хочет возвращаться в резиденцию Дождя, а может, ему просто не хватает прогулки.
- Мидзушико, за что ты дерешься?
- За мир.
- За мир - слишком обширное понятие. - кривится психик. - Никто не дерется за мир.
- Ну а ты за что?
Мэй вздыхает. Мэй смотрит на хмурое небо - на островах оно всегда хмурое, но на материке там можно разглядеть белые облака и солнце. На материке живут такие же, как и они. Такие же, пусть они летают на мечах или оборачиваются животными. А такие же тоже заслуживают мира.
- Я не за, я против. - наконец произносит шаман. - Против Совета.
Против Совета, против семьи. Против того, чтобы закрыться от внешнего мира и спрятаться за барьером. Только уничтожить Совет и предотвратить повторное наложение барьера еще не значит спасти мир. И они оба это прекрасно понимают.
- Что будет, если Фуэго не справится? - спрашивает Мэй.
Сегодня он вообще задает много вопросов. А син на вопросы отвечать не умеет.
Он пожимает плечами. Если шаман умрет, так и не найдя способа, то их воины останутся на материке, отрезанные от своего дома. Останутся и погибнут. Погибнет Рам, малышка Марика и сам Мэйталь. Погибнут стражи земли и Колтер. А Совет тем временем убьет его и шаманок Дождя. И потом, когда бездушные одолеют барьер, острова тоже исчезнут.
Он повернулся к шаману и промолчал. Кошачьи глаза встретили его взгляд и чуть прищурились. Мэй легко улыбнулся - улыбка у него тоже была кошачья, кажется, еще немного, и раздастся мурлыканье.
- Ты, значит, остаешься здесь.
Слова у него звучат вполне по-тайдовски, и Мидзу этому даже удивляется. Как и тому, что Мэйталь знает о его миссии.
- Фуэго сказал?
- Сам догадался. - небрежно фыркает кот. - Если Колтер уходит, значит, ты будешь присматривать за девочками. Фуэго никогда не оставит их без присмотра, а доверяет он не многим.
Син пожимает плечами. А шаман вдруг останавливается. Ждет, пока к нему обернутся, и смотрит - серьезно, испытывающее.
- Ты будешь присматривать еще и за Фуэго.
Это уже становится невыносимо.
- Ты меня просишь? - тоскливо вопрошает Шико.
- Я констатирую факт. - продолжает движение Мэй.
- Я не дурак, Мидзушико. И я знаю, что он собирается сделать. Ты должен быть там с ним, иначе... - он сбивается.
Кажется, это все, но Мэйталь упрямо встряхивает волосами - совсем как его наставник - говорит дальше. Говорит, глотая воздух и собственные чувства - и Мидзу почти хочет закрыть уши, чтобы не слушать его. Он ненавидит слушать признания - и потому торопится уйти, пока они еще не готовы. Но сейчас уйти некуда, да и Мэю, кажется, просто необходимо, чтобы его кто-то выслушал. И Мидзу слушает.
- Спаси его. Иначе он не вернется. Ты должен вытащить его оттуда, ради него самого. Ради Колтера - вы же друзья!
- Я думал, вы с Колтером...
Я думал, ты был его любовником, а он назвал тебя чужим именем. Я думал, ты ненавидишь Фуэго, я думал, ты ненавидишь Колтера. Я думал, ты хочешь его себе, любой ценой, а ты, оказывается, просто благородный мальчик. Благородный и добрый, и им обоим повезло встретить тебя. Хотя один выбросил твою любовь, а второй воспользовался этим, чтобы получить твою верность.
Мэйталь криво улыбается.
- Прошлое забвению, а настоящее будущему, Мидзушико. Вытащи его из Нирваны, ради кого угодно, но вытащи.
Он и вытащит. Ему не нужны слова Мэя, чтобы понимать. Понимать, что даже если Фуэго сам не собирается погибать, у него все еще масса шансов это сделать.
Вот только странно - откуда знает Мэйталь? Откуда, если Фуэго и ему не сказал, а шаман только-только вернулся с гостями, и времени переговорить с наставником у него никак не было.
- Когда он тебе сказал?
- Кто?
- Когда Фуэго сказал тебе, что идет в Нирвану?
- Никогда. - пожимает плечами Мэй. - Я сам понял. Это же логично. А я не дурак.
- А я вот не понял. - ворчит Мидзу.
- Ну вот и делай выводы. - насмешливо фыркает шаман.