Колтер ушел, а он остался. Так всегда было, так оно, наверное, и будет. Он сам послал сина с Мэйталем - так лучше, хватит его помощнику уже вздрагивать при упоминании убийцы и прятать во взгляде страх. Пора решить все раз и навсегда, а решить такое можно разговором - серьезным и искренним, с глазу на глаз.
Умом Фуэ понимал, что он ничуть не лучше Мэя, но одно дело ум, а другое - решимость действовать. Он сам приказал сину быть здесь, а потом сам его и отослал - ну почему же когда дело касается Колтера, он ничего, абсолютно ничего не может сделать правильно? Только продолжает совершать ошибки - глупые, нелепые ошибки, никому не нужные, никем не замеченные, но оттого не менее неприятные.
Впрочем, Мэйталю и правда нужен сопровождающий, и помощник достаточно умен, чтобы не выболтать сину лишнего, так что Фуэ может просто вздохнуть, в очередной раз обозвав себя трусом, и попытаться решать проблемы, имеющиеся в наличии прямо сейчас. А Колтер... Колтер когда вернется, то вернется, и думать о нем сейчас - так же бесполезно, как это было все прошедшие десять лет.
Тем более, у него в наличие сестра, чье лицо так явно выражает вину, что ему даже звать ее к себе не пришлось - сама приплелась через пол часа, нервно комкая подол домашнего платья.
- Садись.
Фрио поджала губы и глянула на него исподлобья. Он знал этот взгляд. Так смотрела Сай, так смотрел он сам. Теперь вот Фрио. От нее он такого не ожидал, но, кажется, младшая выросла. Родители бы точно сказали, что такое своенравие ей во вред, но Фуэ - не родители, ему нужна семья. Им тоже, только для них это слово связано скорее с родом. С честью, гордостью, наследием, с престижем. С репутацией, в конце концов. А для него семья - это сестры. Счастливые, улыбающиеся сестры.
Так что он сначала проверит, на что похожа повзрослевшая Фрио. А потом уже решит, или нужно хмуриться. А пока достаточно сделать взгляд построже, и малявка уже смущенно опускает глаза.
- Я...
Все-таки его сестры - милейшие существа в мире. Другие бы сидели тихо в комнате, раз брат не сердится, надеялись бы переждать бурю и благодарили море, что их миновало возмездие. Но Сайрен, когда он застал ее целующейся с лисой, пришла узнать, что он думает. А теперь и Фрио.
- Я отсутствовала всю ночь.
Прелесть какая. Отношения с сестрами у него не самые лучшие, и он сам в этом виноват - слишком сильно хотел отгородиться, не вмешивать их в свои игры, защитить от мира. Слишком усердно желал не быть с ними близок, и не заметил, как они сами стали ему близки.
Они иронизировали, обожали и плакали, но всегда, всегда и во всем они были с ним честны. Они приходили, чтобы бороться за свое. Чтобы расти. Чтобы становиться сильнее. Они приходили, чтобы сказать правду и защитить ее. Это могло обижать, могло бесить, могло надоедать. А могло умилять. Вот как сейчас.
- Надеюсь, оно того стоило.
Оно стоило, иначе и быть не могло. На другое его сестра и не согласилась бы. К тому же он знал этот блеск в глазах.
Фрио кивнула.
- Ты сердишься?
- Я пока не услышал, на что я должен сердиться. - фыркнул Фуэго.
Он почти видел, как в голове Фрио проносятся мысли. Она могла бы промолчать и вернуться в комнату, а могла рискнуть и признаться. Но это была его сестра. Так что остался только второй вариант.
- Я...дружу с наземниками.
Малявка помолчала. Будь она помладше, он испугался бы, что снова заплачет, как это случалось с ними регулярно, но Фрио пождала губы и сдержалась. К тому же ей не терпелось признаться.
- Я дружу с оборотнем.
Он поднял бровь. Тут явно требовалось продолжение. И сестра все же решилась.
- С Тайгареном. Кажется, вы знакомы.
О да, они знакомы.
Надо же было такому случиться. Он искал у этого тигра смерть, а получил жизнь. Теперь Тайгарен получит его сестру.
Потому что когда "дружат", то не краснеют так. И не вскидывают голову, словно готовясь защищать свою честь.
Потому что он знал этот взгляд, у него самого был такой, когда он ждал Колтера с материка. Ждал, а дождался только равнодушного молчания.
- Да, мы знакомы. Были.
Они пару секунд смотрели друг на друга. Фрио - удивленно, явно ожидая от него гром и молнию. Кажется, скоро ему придется повторить свою историю младшей. Только вот наберется сил и храбрости, а сестра - немного терпения, потому что услышь она ее сейчас, наверняка разревется. А он так устал, так невероятно устал делать несчастными всех вокруг, когда виноваты только... да только он один и виноват, потому что Колтер всего лишь развлекался, а он, дурак, поверил. Умнее надо быть, наследник Дома Дождя, умнее.
Младшая смотрела на него уже пытливо. Не собирается брат кричать, вот и прекрасно, а узнать его мнение о Тайгарене ей явно не терпится. Они все так похожи, когда влюблены, так одинаковы, что смотреть на сестру почти больно. Слишком отчетливо он узнает в ней самого себя.
- И вы с Тайгареном друзья?
И снова молчаливый кивок. А вот врать себе малявка умеет так же плохо, как и хранить секреты. Друзья они, как же! Вот бы посмотреть на всех самовлюбленных аристократичных болванов, ухаживавших за ней раньше, когда они узнают, с кем и как общается их прелестная дама. Он бы с радостью, жаль только, что сестра, кажется, скрывает свои чувства. От него, от Тайги, от самой себя. Глупая малышка.
- Я не против вашей дружбы.
- Да?
Все-таки Фрио еще сущий ребенок. Сайрен кивнула бы молча, младшая захлопала ресницами, превратившись в совершенную очаровашку. И Фуэ сделал над собой усилие, чтобы не потрепать ее по волосам. И удивился себе - что же с ним происходит, если он совершенно потерял контроль над собой? Ведь так долго держался, так долго был с ними строг, и вот, пожалуйста. Стоило Колтеру снова появиться в его жизни, как он совершенно расклеился, да так, что сам себя едва узнает.
- Ты и правда не сердишься?
- Правда. Я знаю Тайгарена, он сможет защитить тебя в случае необходимости.
Будь они и правда только друзьями, сестра удивилась бы, однако она отчаянно покраснела - смущенно, но довольно. Интересно, есть ли хоть кто-то, кто ее чувств не замечает?
- Но в следующий раз постарайтесь все-таки не гулять по ночам. Или хотя бы предупреждать меня.
Фрио энергично закивала. Кажется, она сейчас от счастья лопнет - а ведь он ничего не сделал, только перестал притворяться на краткое мгновение. Только не врал, не играл на публику, а бы искренен. Был правдив с ней - возможно, впервые в ее жизни.
И младшая вскочила - ей не терпелось поделиться. С Тайгой, с Сай, хоть с кем-то. Она обняла его - ткнулась носом в плечо, обвила руками шею. И унеслась, громко топая. А Фуэ улыбнулся.
Родители могут хотеть что угодно, но семья - она вот такая. Она в том, чтобы быть честными. И видеть, как радуются сестры. И знать, чем они живут - не следить за репутацией, за светской жизнью, за поведением. Просто знать, что Сайрен встречается с Функе, а Фрио влюблена в оборотня, который может и не относиться к аристократам, зато быть просто хорошим парнем. Семья - она может быть только такой. И у него она есть. Только Колтера, Колтера у него нет и быть не может.
Колтер молчал, и ему становилось неуютно. Когда Фуэго посторонился, пропуская его вперед, Мэйталь ступил, не подумав, и столкнулся взглядом с сином. И только присутствие шефа помогло не замереть, не застыть истуканом, не испугаться. Только присутствие наставника дало ему храбрость вести себя так, словно все естественно. Словно не было нескольких лет, когда они общались только по письмам, словно не было обиды, боли. Словно любви тоже не было, его любви, его отчаяния.
А потом Фуэго встряхнул волосами и заявил, что ему нужно сопровождение. И что Колтер как раз свободен. Син растерянно перевел взгляд с одного шамана на другого, но ждать его согласия наследник Дома Дождя и не собирался. Как и спрашивать мнение самого Мэйталя.
И вот он с сином, который пугает его больше даже, чем предстоящая встреча со стражем земли, и молчать больше нельзя, а не молчать - значит говорить...Только сказать ему нечего, он и хотел бы, но не может. Да и о чем им говорить? Что у них было общего, что у них в прошлом, кроме той любви, о которой лучше и не вспоминать, и не думать?
Только счастье - мимолетное, пылающее, яркое. Только боль - долгая, ноющая, цепляющая коготками кожу, раздирающая, дразнящая. А потом - письма, ничего не значащие, пустые, нарочито равнодушные. Письма неживые, письма ради писем. Письма-знакомые, а не письма-друзья.
Он знал, знал, что придется все-таки встретиться. Придется увидеть, услышать, почувствовать. Знал, но боялся, и потому тянул. Ему было проще даже с шефом, даже с тем, кого он поначалу так сильно ненавидел. Проще, потому что ненависть проста, а его чувства к Колтеру - тайна даже для него самого. Сначала любовь, потом злость. Теперь - теперь вот неловкость. И грусть.
А син молчит, и Мэй смотрит на него тайком - на глаза змеиные, на тонкий нос. На косичку - такую знакомую, такую родную. На шею - которую так любил целовать. И воспоминание сами приходят, навязчивые воспоминания, ненужные. Воспоминания об утренних часах, когда син баловался, дергал занавески, позволяя редким солнечным лучам скользить по светлым волосам шамана. Когда смеялся, называл его своим котенком, и все хотел поехать с ним на материк. Воспоминания заставляют смущаться, краснеть, сбиваться. Воспоминания о горячем дыхании, шепоте в ухо. Воспоминания о сорвавшемся с губ сина "Фуэ" - и собственном сердце, ухнувшем вниз. И осознании, слишком поздно пришедшем осознании, кого хотел Колтер, кого звал, о ком думал. Он дернулся тогда, вырываясь, высвобождаясь из объятий сина - предназначавшихся для другого объятий. И ушел. Он не мог там быть - в одной постели с Колтером и словом, желанием. С чужим чувством, чужой страстью. С чужим тайдборном - бывшим своим, а ставшим еще более далеким, чем иные незнакомцы.
- Все, мне надоело.
Колтер выдохнул с затаенной болью, и Мэю стало стыдно. Он думал только о себе, а син, быть может, тоже чувствует это - и неловкость, и страх, и даже отчаяние.
И шаман улыбнулся - как мог, хоть и вышло жалкое подобие его обычной веселости. Убийце, правда, и этого хватило. И он тут же улыбнулся в ответ.
- Как ты?
- Как я?
Мэйталь задумался. А как он? После расставания с Колтером ему было одиноко и тоскливо. И зло - на сина зло, и на Фуэго, чье имя шаман опознал по сокращенному "Фуэ". Мысль, что его любовник, сторонник короля, хочет одного из ярых приверженцев Совета, была до того яркой, странной, необычной, что Мэй в конце концов понял - только одно может спасти его от бесконечных сомнений и сожалений. И он пошел к наследнику Дома Дождя. Пошел скорее от безнадежности, от любопытства - уж очень хотелось узнать, какой он, тайдборн, чье имя син выдыхает в момент страсти. Узнать и возненавидеть еще больше.
Вот только не вышло. Он пришел, а Фуэго принял его. Его, от которого отказалась и семья, и общество. Принял, поверил, доверился.
И Мэйталь не смог не ответить ему тем же. И начал верить, начал открываться, начал уважать. Начал восхищаться.
А теперь - как он? Он смотрит на Колтера, и думает, что син выбрал правильно. И что любить его наставника - естественно и нормально. И что только его убийца и может любить. И ему, - как ни странно, - совсем не больно. Ему спокойно, органично и как-то странно хорошо. Как если бы жизнь вдруг стала именной такой, какой она и должна быть.
И Мэй сказал:
- Я в порядке.
И улыбнулся - на сей раз действительно искренне.
- Я не ожидал тебя увидеть у...у Фуэго.
Ему явно хотелось назвать шамана иначе, но он сдержался. И сердито дернул косичку.
- Мы общаемся. И я на него работаю.
Вот теперь он сина удивил.
- Расскажешь?
- Вряд ли.
Мэйталь развел руками.
- Я просто не могу. Если шеф захочет рассказать, он сделает это сам.
- И вряд ли он захочет рассказать мне. - буркнул Колтер. - Впрочем, не это главное. Главное, что ты...
Он замялся.
- Я рад тебя видеть, Мэй. Я скучал.
Он тоже скучал - а понял это только сейчас. Как понял и то, что этот тайд рядом с ним - его друг. Бывший любовник, бывшая любовь. Но только бывшая. И это тоже было не больно. Просто правильно.
- Я в порядке, Колтер.
Он посмотрел на сина - долго, серьезно. Он хотел бы вбить это ему в голову - чтобы не видеть в глазах тщательно скрываемое беспокойство, не находить там чувство вины. Чтобы убийца просто отпустил это прошлое - как отпустил сам Мэйталь, вот только что. Отпустил и почувствовал себя свободным. Спокойным. Счастливым.
И син поверил. Поверил, протянул руку, взъерошивая волосы шамана. И это тоже, - удивительно! - не было больно. Это было просто весело.
Штром улетел, и Функе заскучала. Друга не было, а ей так хотелось поделиться. Так хотелось сказать, прокричать на весь мир, улыбнуться открыто и искренне - и пусть он улыбнется в ответ, рассмеется. Пусть даже напомнит, как она наивно полагала, будто сможет без Сай, пусть язвит и иронизирует. Она обрадуется и этому, только бы снова с ним поговорить.
Но лучник хочет найти себя, и она понимает, как это важно. И ждет. И пишет письмо. И снова встречается с рыбкой, потому что не видеть ее несколько часов - это уже мука.
- Привет.
Сайрен появляется в дверях, щечки ее розовеют. Как же странно на нее смотреть - и думать, что они могли бы не встретиться, не познакомиться, не подружиться. Не влюбиться, не полюбить. Не быть вместе.
Функе не удержалась - бросилась к русалке, обняла за плечи. Кудряшки щекотали ей нос, пальчики Сай пробежались по ее спине, забрались под блузку. Прикосновение холодной кожи было приятным, лиса улыбнулась и лизнула ушной плавник любимой. И - выпала из жизни. На пару мгновений, пару минут, пару часов.
И они лежали на ковре, и рыбка теребила ее хвост, подергивала, гладила. И рассказывала - о сестре, явившейся утром домой, о брате, который вдруг показал свою к ней любовь, о Колтере, который сейчас и всегда ее друг. А Функе все думала - и вдыхала родной запах. И улыбалась - не могла не улыбаться. Потому что была счастлива.
Выполнять задания с Аи - всегда удовольствие. Потому что и полечат, и баффнут, и разговор будет приятный.
Когда Кай-ен впервые представила своего ученика, Штром едва не рассмеялся. Такое оно было маленькое, это чудо, такое тоненькое. Такое бледное - только смущение ярко алым пятнает щеки. Такое золотоволосое - как солнышко. Такое очаровательное - и такое дитя.
Вот Штром и относился к нему соответственно - как к чуду, но и как к дитю. Чудо оказалось чудесным - и умным, и талантливым, и именно таким добрым, чтобы его взяла под свое крылышко Кай-ен. Дитя оказалось маленьким - робким и скромным. И чуть более взрослым, чем он вообще мог предположить.
А потом лучник просто привык. К смущению привык, к скромности и боязливости. И к тому, что исцеление не заставит себя ждать, и бафф будет всегда вовремя. И к тому, что на Аи всегда можно положиться. И называть его про себя не иначе, как Солнышком, тоже привык очень скоро.
А теперь вот маленький жрец просит помощи. И Штрому даже в голову не приходит отказать. Ему весело - и почему-то очень легко. Только странно немного - и кажется, будто Аи краснеет еще больше обычного. И молчит - а ведь лучник уже поверил, что смог его разговорить. И он удивляется - но скоро выбрасывает это из головы. Потому что ему просто хорошо.
Альтан официально пригласил ее на прогулку - и это смешно и странно. Смешно, потому что вар принес ей открытку - как истинной леди, а не обычной магичке. Смешно, потому что она отдала ему себя, а он вдруг решил ухаживать за ней, как за дамой. Странно, потому что на Аля это совсем не похоже. И странно, потому что это наверняка идея Эмнир, а на подругу это похоже еще меньше.
Воительница строго следит, чтобы они вели себя прилично, и Альтан осыпает ее цветами. Аккуратно упакованными, тщательно подобранными цветами. И она принимает их с удивлением и легким разочарованием. Но потом воин смеется и протягивает ей охапку ромашек - и она не может сдержать улыбку.
А теперь вот прогулка.
Дива вздохнула и осмотрела комнату - кавардак она устроила тот еще. Все решала, в чем пойти, да таки не решила - а прибирать все-таки придется. Как и выбирать наряд. Но ей хочется понравиться Алю - и она не знает, что делать. Как выглядеть. Что говорить. И потому, когда он появляется, она еще не собрана и не одета.
- Идем?
- Я не одета еще.
Воин чуть склонил голову, улыбаясь.
- Чем плохо это платье? Ты выглядишь прекрасно.
Ну и как ему объяснить?
- Оно не...не нарядное.
- Оно тебе идет.
Аль задумался. Потом вздохнул.
- Тебе все идет. Но так нельзя говорить, да?
- Я не знаю.
Она и правда не знает. Она всю жизнь только мечтала о любви. Только грезила об отношениях, а когда они замаячили на горизонте, совсем растерялась.
- Ну раз мы оба не знаем, будем делать как умеем.
Он схватил ее за руку - прикосновение напомнило об их ночи, и она почувствовала, как краснеет. А потом ее подняли. И отпустили только на месте - хотя она уже почти желала, чтобы не отпускали никогда.