Риатта : другие произведения.

Энко

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ничего такого не случилось бы, если б однажды мне не приснился Энко, и не сказал, что хочет, чтобы это прочитал кто-то еще...


Право на бесконечность

   Игры с одиночеством.
  
   Ехидно - наглые дела; все для себя.
   Как пламя, жгущие слова, без слез ведь нет меня.
   Дорогой по чужим сердцам легко идти.
   Проснется утром, не дыша...Ой, милая, прости.
   Я заигрался.
   Ведь черным зверем воет всюду пустота,
   Я потерялся,
   Ведь в атмосфере взорвалась моя звезда.
   Огонь черты лица расплавил, стал умирающей судьбой,
   В душе лишь пепла след оставил, я не умею быть собой -
   Я заигрался.
  
   Энко оглянулся по темной дороге шепота. Мда, эта нервозность снова проглядывает в окружении - к чему она нужна, забирать не надо больше. Пока. Да лень, если честно. Что же тогда за шелест?
   Энко резко оглянулся, чувствуя вновь просыпающуюся злость. Эта мысль его рассмешила - будто засыпает она когда в темных переулках его странного прошлого. Да и настоящего. Сейчас. Дрянь-то какая. Будто он должен знать и помнить все. Все. Да, он опять завелся.
   По темному переулку вышагивала девушка - невысокая, нескладная и очень-очень грустная. Быстрая тень метнулась к ней и, схватив, притянула к себе. Может, так Энко расслабится. Что же с ней делать? Он критически осмотрел свою добычу - не кричит, не вырывается, в обморок не падает - сонная какая-то. Скучно. Значит, убить.
   Энко занес руку для единственного смертельного, как всегда, удара, и тут почувствовал на подсознательном уровне одну интересную деталь. Девственница. Пусть живет - таких не убивать интересно, а насиловать. Можно еще посмотреть, как она потом мучиться будет, послушать неискренние слова родных и близких : "Всю жизнь девочке испортил", потому неискренние, что каждый думает при этом - хорошо, что со мной такого не случилось. Сочувствие это называется. Ложь. Как будто ее и так мало.
   Энко легко сорвал с девочки одежду. Пусть домой голая вернется, по улице так пройдет - может еще кто к его деяниям подбавит - "добрые" в любом мире найдутся. Хотя вот этой испуганной зверюшке не будет уже важно, кто ее берет - после Энко она мужчин чувствовать перестанет.
   Он легко уронил ее на колени и наконец-то почувствовал, что девочка испугалась. Резко и захлебываясь волнами страха - жуткого, дикого.
   - Отпусти меня!
   Ага, сейчас.
   - А я с тобой немножко позабавлюсь и отпущу, ты не против? - полюбопытствовал Энко, и поскольку девушка промолчала, в знак согласия, не иначе, опустился в более удобную позу и резким движением лишил девушку невинности. Они закричала. Правильно, больно, это он специально делает - так веселее. Энко вдруг пришла шальная идея, что интересно будет сейчас доставить девушке неописуемое удовольствие - не мучить, наоборот. Это он тоже умел.
   Из-за угла на крик выбежал щуплый паренек - спасать мчался, не иначе. Энко ударил девушку, начав двигаться быстрее - пусть еще повопит. Смелый парень поймет, что здесь творится, поближе подбежит - да, вот так, на расстояние пары метров от девичьей головы. А теперь он застынет и не сможет шевелиться - просто полюбуется. Может, научится чему.
   Энко выгнулся и девушка неожиданно для себя кончила - уже не закричала, а застонала. И страшно ей, бедненькой, и еще хочется. Ну что ж, получай.
   А паренек стоял и смотрел, не в силах даже закрыть глаза. Ладно, мальчик, представь, что ты смотришь порнофильм, довольно хороший при том, с симпатичной актрисой и ослепительно красивым актером - почему-то, в каком бы мире Энко не появился, он всегда выглядел пределом совершенства - совершенства, они ведь разные бывают - то большие и зеленые, то маленькие и скрюченные, но все не любят умирать, вот что странно. И все всё равно умирают. А он что? Он может помочь, при том совершенно бесплатно - а что еще делать, когда разум погряз в волнах черной злости и дышать удается только через боль и ненависть? Своей давно нет, зато чужих - навалом.
   Энко остановился за мгновенье до того, как девушка в очередной раз кончила. Хватит, надоело. Снял с паренька заклинание, осмотрел их... Можно будет вернуться через время, посмотреть, что с ними станет.
   Паренек забавно упал на землю, девушка застонала - еще ей хочется. Да уж, сходила к подружке за конспектами - не зря говорят, что познание приносит боль.
   Энко засмеялся и исчез из этого мира, из двух искалеченных людских судеб, душ, измученных и избитых, брошенных валятся в пыли. Интересно, сумеют ли они забыть? Ну девочка-то точно не сможет. Да и парень тоже, слабоватенький он. Энко такие забавляли.
   Отчего ж не забавляться? Что делать в бесконечности своей жизни, Энко решительно не знал. Такие мелочи, как искалеченная девичья судьба не утоляли злость надолго.
   Пора подумать о чем-то поглобальнее. Интересно, он устраивал когда-нибудь государственный переворот? Как всегда при неуместной попытке вспомнить прошлое, закружило неприятным круговоротом. Не сейчас, ну да, как всегда. Интересно, что он за дрянь такая? Мелкая пакость, по ошибке занесенная на чужую грань кристалла, или глобальный деятель, которого смогли лишь усмирить, но не уничтожить? Новый взрыв злости. Месть! Мстить. Кому, за что, Энко не помнил. Иногда это имело значение, иногда нет - вот как сейчас. И тогда текла из души разрушительная сила или срывались с губ заклинания, превращая в руины очередной ни в чем не повинный мир. Мстить. Неважно кому, важен сам процесс - выкрик, дикий и безумно жестокий. И тишина. Пустота.
   - Ни хрена себе, - с нескольким удивлением произнес Энко в звенящем безмолвии. Заигрался - куда уж там государственный переворот, он только что полностью уничтожил целый мир, со всеми планетами и душами его жителей. Повезло оттраханной девочке, что он исчез из ее мира. Или наоборот, не повезло?
   Энко всегда казалось, что смерть куда гуманней, чем обозленная судьба. Она вообще очень добрая, смерть-то эта. Только вот его она почему-то недолюбливает. Впрочем, как и все вокруг - в этом она не оригинальна.
   "Смерть чужая, где моя?"- вспомнилась или услышалась вдруг строчка стихотворения. Явно про него, хотя Энко уже давно устал спрашивать у смертей, приходящих к убитым им людям, куда запропастилась припасенная лично для него. Может, смоталась отдохнуть на юга или просто обиделась за что-то и теперь с ним не разговаривает?
   Энко фыркнул и понял, что в пустоте, оставшейся на месте разрушенного мира делать нечего - создавать он не умеет, а торчать здесь - только злить себя понапрасну. Интересно, почему силы созидания обходят его стороной? Разрушение, так прямо сквозь него течет: рушь - не хочу. А как же всякое там равновесие? Ведь на любое действие должно найтись противодействие, как иначе. Что-то же его сдерживает, иначе Энко давно уничтожил бы сам себя. Ан нет. И пустоту творением своим не назовешь - нет ее и для него тоже нету. Вот и нефиг торчать в месте, которого нет, а то какая-то нелепица получается.
   Он появился в новом мире и резким движением задушил идущего по дороге мужика. Ненависть немножко поуспокоилась, оставив в душе жгучий красный след. Пожалуй, он давешним глобальным разрушением хорошо успокоился, теперь можно и по мелочам напакостить. Или все-таки воплотить идею переворота, периодически мучая кого-нибудь в других мирах? Да, пожалуй. А здесь он понаслаждается душевными пытками - в конце-концов они куда мощнее физических, даже самых изощренных.
   Энко пошел по дороге, глядя, по привычке, в никуда. Чья судьба на сей раз окажется настолько жестока? Кто столкнется с ним, мстительным безумным убийцей, у которого в душе то ли не осталось, то ли никогда не было даже тени добра? Или нет, про добро говорят не тени, а света, хотя света в нем как раз предостаточно - ожога раскаленного железа. Ненависти.
   - С дороги!- крикнул какой-то идиот. Энко не оборачиваясь шепнул заклинание - лошади понесли. Странно. Всего одно слово, но зачем ему слова - он ведь прекрасно может обходиться и без них. Значит, привычка. Значит... и снова кружащий вихрь бесконечности, его память и боль, вырывающая сознание в никуда и рывком возвращающая в ненужное тело. Интересно, оно-то ему зачем? Тоже дань традиции, или так убивать удобнее?
   Прямо перед ним на дороге лежала молодая девушка, игрушка жестокой судьбы, безжалостно подкинувшей ее на путь Энко. Новую жертву безумного мага-садиста только что сбили несущиеся кони.
   Энко поднял девушку с земли, отнес с дороги и осторожно положил на траву. Живая, как не странно. Интересно, за что же ее так? Почему, вообще, судьба так странно шутит? Порой безумно жестоко, прямо как он сам.
   Энко всегда было интересно, есть ли у него эта непонятная зверушка, называемая судьбой. По всему выходило, что нет - видимо, она ушла в отпуск вместе со смертью. Надоел он им. Зато судьбы других существ Энко калечит нещадно - а почему бы и нет? Или они сами себя калечат? Ох, запутался он в этой метафизике, а ведь раньше разбирался во всем прекрасно - доказательством тому надоевшее кружение памяти.
   Девушка пыталась дышать. Получалось плохо и Энко слегка ей помог - так, чтобы не умирала прямо сейчас, но и не убежала куда глаза глядят.
   Красивые, кстати, глаза - ослепительно зеленые и хрупко-прозрачные, словно играющий свет, нашедший наконец волю. А сразу и не скажешь - в остальном девочка - невзрачней не придумаешь: тощая, оборванная, недлинные жидкие волосы серого цвета и скучные черты лица... В самый раз ему поиздеваться.
   - Я еще живая?
   Оригинальный вопрос.
   - Странно.
   Мрачноватая какая-то девочка. Убивать такую совсем не интересно - она, наверное, и не огорчится, даже благодарна будет. Иш ты, "странно". Энко изящно тряхнул головой, отбрасывая длинные волосы. Ничего, он любую девушку может заставить влюбиться в жизнь, дав все, что захочет. Через пару дней эта зеленоглазая и думать забудет, что умереть хотела.
   - Полностью с тобой согласен, ты осталась жива только чудом.
   - Еще скажи, волей божьей, - мрачно фыркнула она и подозрительно уставилась на Энко. - Что тебе нужно от меня? Если секса, то возьми и убей потом, ладно? А то мне самой слабо.
   Нижняя челюсть Энко решила отправиться куда-то к судьбе и смерти, в смысле, в отпуск. Девочка говорила абсолютно серьезно, не пытаясь спастись или впадать в истерику. Спокойно, словно такой выход был для нее самым приемлемым. Энко даже не пришлось изображать праведное изумление такими речами - он действительно был несколько удивлен.
   - Что ты, - хмыкнул он, усаживаясь на траву рядом с девушкой. - Я и не думал о такой подлости, просто хотел тебе помочь. Если ты скажешь мне, где ближайшее селение, в котором можно купить лекарства, я смогу донести тебя туда и вылечить.
   - Стухнешь со мной таскаться, до самых вонючих разваленных лачуг три дня пути. Да и если вылечишь, что дальше? В рабство продашь? Лучше уж я на этой живописной полянке от голода сдохну, - мило и благодарно ответила девушка.
   - Что ж ты такая недоверчивая? - хмыкнул Энко, - Добрее надо к людям быть...
   - Да добылась уже. Толку?
   - Ни хрена, - неосторожно ляпнул Энко. Девушка хмыкнула.
   - Ну хоть зовут-то тебя как? - отчаялся он. Странно, что еще не разозлился, из принципа, наверное.
   - Лайлинад!- мстительно заявила она. Врет, конечно, ну и фиг с ней.
   - А меня Энко, - неожиданно представился он и вдруг испугался - никому свое имя не говорил, откуда он его знает, непонятно, и тут вдруг так открыться... Что бы это значило?
   - Ладно, я - Мистри,- неожиданно ответила девушка. - Зовут так, в смысле. Правда за правду.
   Вот тебе и раз.
   - Ох, Мистри, я и вправду хочу тебе помочь.
   - Почему? - девушка глянула на него, скривившись от боли.
   - У тебя глаза красивые.
   Идти по пыльной ухабистой дороге в полной темноте, неся на руках больную девушку...Ночью на небе не светится ничего, зато разным нехорошим зверюшкам тебя видно прекрасно, и они хотят крови, приходится отбиваться, при этом не беспокоя свою зеленоглазую ношу... Подумаешь, проблема. Энко больше занимал другой вопрос, а именно: неужели Мистри и вправду способна отличать правду от лжи? Или даже так: отличать Его правду от Его лжи? Неужели есть маги, способные пересилить Энко хоть в чем-то?
   Ночная дорога этого мира иногда мелькала пустотой - то ли его создали совсем недавно, то ли прошла мощная магическая война, и отсюда выкачали непомерно много силы. Как бы то ни было, мир довольно дохленький. И все-таки, здесь есть что-то, чего Энко понять не мог - хотя бы та же Мистри со своим жутким характером и странными способностями.
   - Почему ты так хорошо видишь в темноте? - вдруг поинтересовалась девушка, отчего Энко споткнулся и чуть не упал - он был уверен, что Мистри спит, невозможно обмануть его в этом. И тут вдруг этакий нахальный вопросик.
   "Вот так и появляется неуверенность в себе" - подумал Энко, а вслух ответил:
   - Привычка. А ты спала?
   - Нет, позорно потеряла сознание. Только сейчас в себя пришла, смотрю, ты идешь, а Твари вокруг бегают. Ты один из этих, мертвых, которых они не трогают, или что покруче?
   - Покруче, - тихо шепнул Энко. Сознание она потеряла, да, так и есть. Неуверенность в себе надо подрезать на корню, чтобы и не думала иметь место.
   - А почему тогда мне помогаешь? - тоже шепотом спросила Мистри. Достала уже.
   - Хочется мне, - отрезал Энко. - Почему ты такая недоверчивая?
   Мистри покрепче прижалась к нему и вдруг заплакала. Горячие слезы пробрались сквозь его рубашку и потекли по груди. Ни боли, ни огорчения - только пустота и бесконечная усталость. Утешать Энко не умел, поэтому просто молчал и шагал вперед. Впрочем, через пару минут Мистри перестала плакать и начала сердиться на саму себя, что Энко слегка насмешило.
   - Прости, - буркнула она, не в силах даже стереть с лица непрошенные слезы - он сделал это за нее, почувствовав, что девушка не может сама. - Я сорвалась почему-то. Просто, очень хочется тебе доверять, а нельзя.
   - Почему?
   - Потому что ты не говоришь мне всей правды...
   - Мистри, - нахально прервал ее Энко. - Ты чувствуешь мою ложь?
   - Я не прошу тебя...
   - Мистри, - в голосе Энко звенела холодом жестокая память. - Мне двадцать семь лет. Я говорю правду?
   - Ты не похож на древнего старика, - хихикнула Мистри. - И ты лжешь, конечно.
   - Я маг из далекой страны и я очень долго живу на свете...
   - Почти неправда.
   Энко стало весело:
   - Тогда я сам не знаю, что я такое и сколько мне лет, попытка вспомнить несет боль, я абсолютно бессмертен и могу только разрушать, при этом совершенно не умея что-либо создавать...
   - Мама, - в кой-то веки адекватно среагировала Мистри. Явно поверила, значит, она и вправду чувствует когда он лжет, а когда нет. Удивительно.
   - Ну и ладно, - решила девушка в конце концов. - А если ты такой крутой, сам вылечить меня не можешь?
   - Не знаю, - пожал плечами Энко. А ведь эта абсолютная правда - он ни разу не пробовал лечить людей, просто передал Мистри энергию, чтобы она продержалась подольше, да и ладно. Интересно, он сможет ей помочь? - Я не пробовал. Поживем-увидим.
   - А, будь, что будет, - сонно прошептала Мистри и уснула, обдав Энко напоследок волной всепоглощающего равнодушия.
   И правда - будь, что будет, да и какая ему разница? Все одно - скукотища.
   Через несколько часов Мистри очнулась и Энко почувствовал, что в ее душе пробиваются ростки надежды и - о чудо! - доверия. Наконец-то, он уже заждался. Девушка зашебуршала, устраиваясь поудобнее, потом заявила вдруг:
   - А я забыла, как тебя зовут.
   - Вот и хорошо, - обрадовался Энко. Мое имя нельзя часто произносить вслух, так что придумай что-нибудь другое.
   - Назло вспомню, - обиделась девочка. - Как же... Да ну тебя! Не скажешь свое имя, буду какой-нибудь гадостью называть.
   - Ну и ладно, - Энко равнодушно пожал плечами. - Мистри, я серьезно. Моему имени не стоит звучать здесь, даже из твоих уст.
   - Бу, - обиделась девушка. - Тогда я буду называть тебя Странник.
   Энко хмыкнул. Нашла гадость. Романтично-то как. Ему стало весело, так, что плакать захотелось. Безумное одиночество и неизбывная пустота души его спутницы передалась теперь Энко, царя там и заполняя бесконечность. Лучше уж ненависть, так привычнее. Если он в ближайшем времени не подкинет дров в свой огонь, то развеется серым пеплом по небу этого скучного мира. Почему-то Энко сознавал, что это будет наихудшим выходом из любой сложившейся ситуации.
   Небо потихоньку светлело, становясь из густо-черного темно-серым, но звуков просыпающейся природы еще не было слышно - все обитатели этого несчастного мира прятались поглубже от страшной ночи и отнюдь не стремились вылезать из безопасных норок на свет, где еще бродят Твари. Эти странные порождения Никуда жили, как правило, на стыке миров, на границе, или в таких вот слабых местах, создатель которых не больно-то о них заботится. Бороться с ними абсолютно бесполезно, только укрыться за кругом и не выходить.
   Энко спокойно шел по светлеющей дороге, и Твари разбегались в стороны при его приближении. Почему, он не знал, как не знал и многого другого, например, отчего ему сейчас так хочется кого-то убить.
   - Мистри, ты живая? - поинтересовался он у девушки. Она слабо кивнула. - Слушай, сейчас мы завернем в лес и будем спать, ты не против?
   - Против, - к его вящему удивлению ответила она. - Там может быть опасно.
   - Я поставлю охранный круг, никто не заберется, так что можешь спать спокойно.
   Мистри угукнула и прижалась к нему покрепче.
   В небольшом лесочке было темно и мрачно, словно в вековом бору. Тишину нарушал только дикий хрип невидимой птицы, вызывающий у Энко нездоровые ассоциации.
   - Будто ей кто-то на яйца наступил, - озвучила Мистри его размышления.
   - Ты что, мысли мои читаешь? - поразился Энко и девушка грустно рассмеялась. Да уж, звуки природы в этом мире романтикой не блещут.
   Холодно-плавный жест рукой, и две фигурки, сидящие на темной лесной полянке, покрывает светящийся купол круга. Теперь за его грань ничего не проберется, даже Твари только пройдут мимо неслышными тенями, не задев и не испугав - за Мистри можно не беспокоится.
   - Спи здесь, - Энко положил девушку на землю. - А я схожу, погуляю.
   Просто так сказал, для проформы - Мистри все равно ничего не слышит. Нужно ей лекарство купить, иначе загнется совсем. Значит, сейчас его цель - высокотехнологичный развитый мир, населенный в плане физиологии такими же существами, как Мистри.
   Энко переместился и удовлетворенно хмыкнул - поиздеваться можно власть. Жители таких продвинутых миров, как правило, настолько не привыкли к боли и страху, что любая вещь, выходящая за рамки обыденных представлений, вызывает бурю эмоций. Правда, слабоваты они - чуть-чуть передавить, мрут.
   - Скажите, пожалуйста, где здесь лечебница? - осведомился он у прохожего -длинного мальчишки в смешной голубой тунике. Ну и мода в этом мирке - идиотство на ножках.
   Паренек, надо отдать ему должное, глянул на Энко с интересом, но ответил очень вежливо и подробно. Жить будет. Правда, недолго.
   Энко быстро заскочил в лечебницу, и, швырнув продавцу какую-то дорогую вещичку, не глядя схватил с полки упаковку. Должно подойти - он ведь не ошибается, как правило, ни в чем. Тем более, Энко все равно не знал, какое именно средство может помочь Мистри, так что приходится полагаться... На удачу, на судьбу, на память? Они же все в отпуске. На знание, на вечность, чтоб она своим обедом подавилась...
   Энко хотел было вернуться, но вспомнил вдруг, что он - ну надо же! - никого здесь еще не убил. Совсем замаялся, бедненький.
   На шикарных улицах продвинутого города было сухо и безлюдно. Мерзкое ощущение разложения, мертвой старости и тихой медленной гибели. Сами себя люди изживают - переразвились. Какую бы им подлянку подложить?
   Энко пропел плавно-красивое заклинание. Вся сконцентрированная трудолюбивыми людьми энергия перешла в его ладонь. Для кого-то это, наверное, неслабая подзарядка, а он и не чувствует - то ли своей много, то ли нет и быть не может. Загадка. Электричество погасло, стало темно - ух ты, у них сейчас, оказывается, ночь. Послышались крики, изумление, страх. Ой, надо же, какие мы нежные.
   Энко телепортнулся в чей-то дом. В темноте кричала испуганная бабулька, надрывался малыш, не понимающий, куда дели привычный ему свет. Энко зажег на ладони красный искрящийся шар и быстро шагнул к ребенку, напугав и без того не блистающую смелостью бабку - она забилась под какой-то странный предмет домашнего обихода и тихо попискивала, не в силах остановить невесть откуда взявшееся у нее дома существо, боясь противиться ему.
   Энко превратил малыша в жутко мерзкое создание и с ухмылкой поглядел, как теряет сознание бабка. Жить-то она останется, проклинать будет его и себя - вот весело! А дите что? Дитю пофиг. Он, в отличие от всех этих неженок, теперь вполне подготовлен к жизни без энергетических центров, а что страшен, как создания смерти, так это ничего, красота - дело наживное.
   Вопли на улицах сливались в единую какофонию ужаса: где свет? Бедненькие, они темноты никогда не видели - это же надо, так испоганить себе жизнь своими руками, лишившись ночи, рассвета, заката. А может, здешнее светило погасло давно и электричество его заменяло? Если так, то Энко сделал здешним жителям подлянку куда круче, чем собирался. Что ж - такова судьба. Их судьба.
   Энко помахал малышу ручкой и вернулся к Мистри. Девушка лежала на траве в круге и признаков жизни не подавала.
   - Мистри! - Энко кинулся к ней. - Мистри, ты слышишь меня?
   Видимо, не особенно. За кругом сгрудились Твари, не желавшие таять с рассветом. Им хотелось занять чье-то тело, и вот лежит такой подходящий экземпляр, слабый, не желающий бороться и только эта глупая защитная стена стояла на пути Тварей. Энко раскидал наглых существ и влил в Мистри заряд энергии. Она зашевелилась, задышала.
   Отлично, теперь лекарство - маленькая упаковочка не понять чего. Для внутреннего применения. Фу ты, гадость какая.
   - Мистри, прости, но тебе придется это съесть, - и он поднес лекарство ко рту девушки. Та грустно кивнула и зажмурилась. Энко выдавил вонючую пасту ей на язык и принялся читать упаковку:
   - Так... Все правильно, выдавить на язык, проглотить...Глотай, Мистри! Угу, ты этим и занимаешься. Лечит все повреждения и отклонения... Типа панацея, что ли? А уж отклонений найдется, как бы тебя не вывернуло от этого средства чудодейственного! И не надо на меня так смотреть, там не было ничего более подходящего... Ну, может и было, все равно не надо...
   Под его мерное бормотание девушка уснула.
   - А и хрен с ним, - неожиданно решил Энко и, отбросив упаковку, переместился в другой мир.
   Веселая шебутная компания несомненно пьяных ребят слега зеленого цвета. Энко подлетел к ним бесплотной тенью и, для начала, наслал на мальчиков острый прилив возбуждения. Потом слегка затуманил им мозги, пронзив одним стремлением: переловить и отлюбить всех девушек в округе...
   Красивые темно-бордовые улицы этого высокого города такого действа еще не видели. Сначала девочки, приняв все за игру, смеялись и повизгивали, но, когда озверевшие мальчики стали срывать с них одежду... Стоя в сторонке, ставший видимым Энко наслаждался необычной симфонией чувств. Страх, отвращение и такое дикое удивление! Хотя, чего он еще ожидал - девочки бедненькие не столько перепугались даже, сколько опешили - вроде друзья, и тут вдруг такие странные действия. Хотя, конечно, не слишком странные, но вот насколько неожиданные...
   Присоединиться к ним, что ли? Энко подлетел, и, схватив отброшенную кем-то девку, начал заниматься ее детальным изучением. Пара секунд сопротивления, потом зелененькая леди застонала и впилась когтями в его спину. Молодец, умница, далеко пойдет.
   Одна из девушек попыталась убежать, придерживая обрывки одежды, и какой-то парень резво принялся ее догонять. На вопли перепуганных дам, как ни странно, никто прибегать не собирался, так что Энко все это развлечение быстро наскучило. Отбросив в сторону стонущую девку, он резким щелчком снял заклинание с парней и вновь стал невидимым.
   О да - надо было видеть рожи бедных мальчиков в этот момент. А уж послушать маты девочек! Тут любой свой словарный запас обогатить сможет, даже бессмертный. Энко выслушал пару-тройку шедевров устной речи, и, хихикнув, вернулся к Мистри. Милые молодые люди как-нибудь и без него разберутся, а вот она...
   - Солнышко, тебе лучше? - вопросик, конечно, не в его духе, но ведь надо что-то делать для того, чтобы девочка ему доверять начала.
   Мистри глянула грустно и залилась слезами. Впрочем, она могла и не отвечать - Энко и так видел, что лекарство помогло. Да кто бы сомневался.
   - Ты опять? - сурово осведомился он. - Прекрати реветь. Что вообще случилось?
   - Ничего, - прошептала Мистри и спросила вдруг тихо-тихо: - Ты теперь уйдешь, да?
   - Как же! - зло хмыкнул Энко. - Размечталась.
   - Тогда пошли, уже белеет. Если ты, конечно, спать не хочешь.
   - Не хочу, - признался Энко и, сняв круг, легко поднял девушку на руки. Мистри была права - небо быстро светлело, и оставаться на месте не имело смысла.
   - Странник, я вполне в состоянии идти сама, - попробовала возмутиться леди. - И вообще, куда ты направляешься?
   - А тебе куда надо?
   - Воот туда, - она указала рукой нужное направление, и Энко, хмыкнув, побрел в ту сторону.
Погодка не сказать чтобы шикарная - дождь льет со страшной силой, дорогу размыло так, что она превратилась в жуткое болото - ни пройти, ни проехать, посему Энко решил пролететь. Мистри поворчала что-то по этому поводу - вот увидят, догонят... Кто? - спросил Энко, и девушка заткнулась - дорога была совершенно пуста. Под таким ливнем никто никуда идти не сможет просто физически, а мастеров, умеющих летать, он пока не заметил.
   Твари дождь любили, насколько они, конечно, могут что-то любить - носились вокруг, мелькали быстро-быстро. Энко порой казалось, что он чувствует их радость - чужую, холодную, невозможную радость. Это ощущение нравилось ему своей необычностью и не хотелось почему-то больше ничего, а это случалось очень и очень редко, поэтому Энко старался продлить такие моменты, схватить их за хвост и не отпускать, пока не начнут скулить и проситься домой. Такой вот он садист, летящий очень медленно над холодной землей израненного мира, позволяя Тварям и ветру обгонять себя - куда торопиться? Впереди бесконечность. Эта мысль, как всегда, огорчила его. Вот обидно, и злость сорвать не на ком, глупо кидать Мистри одну посреди дороги, постепенно превращающейся в бурный поток - утонет девчонка, и... Интересно, что "и"?
   Лететь, лететь, быстрее, быстрее, чтобы оставить злость позади... Рваться, бороться, бросать вызов всем, всему свету, самой бесконечности... Мистри подняла голову и сонно пробурчала:
   - Странник, куда ты так разогнался? Мы уже прилетели, не видишь, внизу город?
   Энко резко затормозил в воздухе и чинно опустился в грязную подворотню, где воняло тухлыми овощами.
   - Зато здесь Тварей нет, - попыталась оправдать противное место девушка, увидев гримасу на лице Энко.
   - Твари хоть не воняют.
   Поспорить с этим было дольно сложно, посему Мистри поспешила сменить тему:
   - Странник, опусти меня на землю, я в состоянии самостоятельно передвигаться. Нам нужно к начальнику здешней стражи, так что если тебя прибило мне помочь, пошли.
   Энко кивнул и двинулся следом за ней, отметив мимоходом, что средство из продвинутого мира и впрямь оказалось панацеей - при взгляде на молодую девушку, спешащую куда-то по запутанному лабиринту грязных улочек, невозможно было сказать, что несколько часов назад она лежала едва живая. Мистри неслась полным ходом, периодически сшибая случайных прохожих, и в таком темпе они очень быстро достигли желанного здания охраны - невысокого, но очень длинного домика мерзкого серо-коричневого цвета. Энко вновь поморщился, и Мистри засмеялась:
   - Что тебе сейчас не нравится, эстет долбанный? Здесь вроде не воняет.
   - Сама эстет, - буркнул Энко, перекрашивая противное здание в глубокий и темный зелено-синий цвет, являющийся, по его мнению, одним из основных оттенков бесконечности. Смотрелось великолепно.
   - Ой, - только и сказала девушка, узрев сие мгновенное перевоплощение.
   Двое стражей, пьющих на пороге рыжую гадость, подскочили, увидев, как видоизменилось их рабочее место:
   - Это вы сделали? - сообразил один из них, повернувшись в сторону Энко и Мистри.
   - Мы, - спокойно кивнул ухмыляющийся маг. - А что?
   - Э-э... Зачем?
   - Мне не нравился его старый цвет, - любезно объяснил Энко. - А теперь закроем эту тему, - и он, отодвинув попутавших стражей, вошел во внутрь перекрашенного здания, волоча за собой хихикающую Мистри.
   - А говорил, ничего создать не можешь, - обиженно протянула девушка, ведя своего странного спутника по запутанным коридорам здания городской охраны.
   - Это не создание, это изменение, а оно в каком-то смысле тоже является уничтожением, разрушением прошлого.
   - Тогда что тебе мешает превратить какую-нибудь пылинку в целый мир? - полюбопытствовала Мистри.
   Энко, после довольно долгих раздумий, выдал в ответ крайне оригинальную фразу:
   - А хрен его знает!
   На этом жутко увлекательный разговор пришлось закончить, поскольку они наконец-то подошли к комнате начальника стражи и девушка принялась энергично колотить в дверь. На самом сильном ее ударе им соизволили открыть, и Мистри едва не треснула по лбу невысокого толстячка в красном халате.
   - Здравствуйте, мистер Дваген, - выпалила она, залетая в кабинет.
   - Приветик, - фыркнул Энко, которому пришлось наклониться, чтобы войти и теперь он задавался вопросом: не специально ли короткий начальник стражи сделал такой низкий проход в свою комнату? Чтобы всякие там вышки не больно-то зарывались.
   Мистри, удобно расположившись в маленьком кресле, тараторила:
   - В Граа ситуация крайне напряженная, кристалл почти не держит, основная часть магов выслана на патруль стен, а между тем внутри города усиливаются трения между Гралордом и правительством цехов. Люди бегут.
   - Как? - опешил начальник стражи. Энко стало смешно - уж он-то хорошо знал, как люди бегать могут.
   - Они говорят, что уже не знают, где лучше - за стенами, в окружении Тварей, или в городе, с ежедневными боями и смертями. Граа необходима помощь.
   - Нам бы кто помог! - разозлился Дваген. - Мистри, девочка, мне все докладывают то же самое, что и ты, но я ничего не могу сделать - Аораа в окружении этих жутких дохликов, а на всех дорогах бесчинствуют Твари, так что я не могу даже выслать отряд! У нас тоже начались беспорядки, но, к счастью, войск пока хватает, чтобы пресекать их на корню. Но долго это не продлится, тем более Твари все прибывают и прибывают. Я ничего не могу сделать, ни-че-го!
   Интересно, подумал Энко, что это за дохлики такие? Мистри тоже говорила, что Твари неких мертвецов не трогают. Неужели какой-то маг умудрился договориться с пустотой? Эта мысль повергла его в состояние такой безудержной злости, что несколько секунд он ничего не видел. Нет уж, так не пойдет. Надо сначала разобраться, а потом уж только крушить все подряд, а то он сейчас разнесет этот чудный мир, а хитрый маг смоется, да продолжит. Хотя, какой такой маг? Это у Энко от недоедания загоны начались, не иначе. С пустотой невозможно договориться, на то она и пустота. Здесь дело в другом, а в чем - надо разобраться. Впрочем, если рассудить логически - зачем Тварям мертвецы? Душой они обделены, никаких эмоций не испытывают, следовательно, не питательны, нету в них никакой энергетической ценности.
   Дваген все бушевал, рассказывая притихшей Мистри, что дохлики наступают, Тварей все больше и больше, а кристаллы постепенно слабеют. Энко решил, что кристаллы эти - некая разновидность защиты от тварей, которая стоит в каждом городе. Видимо, они служили чем-то вроде активизаторов круга, поскольку не у одного мага не хватило бы силы удерживать постоянно защиту таких размеров. Вот только панацеей камушки не были - и они начали сдавать, а со сменными, видимо, перебои.
   Энко зевнул и со скучающим видом уставился на Мистри. Интересно, долго еще она будет с этим толстячком разговаривать? Впрочем, девушка как раз таки молчала, а вот дядя разорялся о своих проблемах по третьему кругу.
   - Лапушка моя, ты приволокла меня в дурацкое здание охраны только для того, чтобы передать сведения этому неуравновешенному господину?
   Во все стороны обласканный Дваген замер посреди комнаты, гневно уставившись на Энко. Эк разозлился, надо же, сейчас пар из ушей повалит.
   - Во-первых, насильно я тебя никуда не тащила, - спокойно отозвалась Мистри, словно не замечая состояния своего начальника, - А во-вторых, если хочешь помочь, так помоги. Ты ведь можешь?
   - Конечно, - Энко пожал плечами. - Давай слетаем в эту вашу Аорау...
   - Аораа не склоняется...
   - Ладно, - хихикнул он. - Короче, полетим в вашу, насколько я понял, столицу, и разберемся с окружившими ее дохликами. А дальше по обстоятельствам. Договорились?
   Девушка кивнула, но тут в разговор совсем некстати влез обретший наконец дар речи Дваген:
   - Да что ты вообще можешь, выскочка? Ты хоть представляешь, сколько их там?
   - Я все могу, - очень-очень холодно ответил Энко и перенес их троих к городу с дурацким названием, прямо под стены.
   Что и говорить, дохлики весьма удивились. Мистри ойкнула и спряталась за спину ненормального мага, а начальник стражи тупо и крайне некуртуазно грохнулся в обморок прямо на мокрую грязь.
   - Ой, он же себе мундир испачкает, - огорчился Энко, и, подняв Двагена с земли, рявкнул так, что мертвяки разлетелись:
   - А ну приходи в себя, умник недоделанный! Ты же так хотел узнать, что я могу, вот и полюбуйся.
   Дядя захлопал прекрасными глазами, и, почувствовав под ногами землю, кинулся к Мистри, шепча ей на ухо:
   - Он нас всех угробит...
   Девушка только плечами пожала в ответ, а Энко тем временем пропел красивое заклинание и все дохлики, которых он видел, аккуратно развеялись по ветру.
   - Надо вокруг стены облететь, город ведь окружен, - решил он, и, накрыв двоих людей защитным куполом, поднялся в воздух.
   - Ни хрена себе... - только и сказал Дваген.
   Энко быстренько облетел окруженный город, в результате чего из нескольких сотен дохликов под стенами замка осталось только трое. Для выяснения личности.
   - Эй, товарищи осаждающие! - он спланировал к ним и тут же с прискорбием выяснил, что ничего путного мертвяки ему рассказать не смогут - ни души, ни даже разума у ни не водилось. Неслабенький маг целиком подчинил их себе, заставив безотчетно повиноваться его приказам, при этом никакой связи со своими творениями некромант не держал, видимо, не особенно волнуясь о захвате города. То ли у него этих дохликов немерено, то ли просто все пофиг. Короче, довольно занимательная личность, хотелось бы встретиться и все такое, а если Энко чего-то хочется, он это делает. Так что надо узнать, где милейший некромант обитает и нанести ему визит вежливости.
   - Похабно как-то звучит: "нанести визит", - почему-то сказал Энко, опускаясь на землю перед Мистри и полумертвым от страха Двагеном. - Наносят обычно удары, а тут - визит. Может, это одно и то же? Ой, о чем это я?
   Мистри хихикнула и предположила:
   - О вечном, добром и крайне разумном. Странник, перенеси нас в Аораа, хорошо? Надо сообщить Повелителю, что армия осаждающих разгромлена.
   - Это не на долго, - Энко пожал плечами. - Нужно устранить саму причину появления мертвяков - некроманта. Ты случаем не знаешь, где он может находиться?
   Девушка в ответ растерянно посмотрела на него и сказала раздумчиво:
   - Может быть, Повелитель знает...Странник, а ты уверен, что все эти армии дохликов на нас насылает один-единственный некромант?
   - Может и не один, но кто-то ведь их поднимает, - хмыкнул Энко, открывая телепорт в город.
   Три часа бездарной болтовни - благодарности правителя этого непроизносимого города, рассказы об ужасах осады... Скукотища. Энко задумчиво зевнул и почесал нос. Никакой ценной информации из невысокого полноватого мужичка, гордо именующего себя Повелителем, выжать не удалось.
   - Простите, но я вынужден вас прервать, - рыкнул он, вскидывая руку. - Те мертвецы, которых я уничтожил, скорее всего, лишь малая часть армии неизвестного мне некроманта. Я должен уничтожить его, и мне нельзя терять ни минуты. Есть хоть кто-нибудь в этом городе, кто может помочь мне...
   - Я! - радостно завопел выскочивший невесть откуда детеныш.
   - Найти вашего врага? - спокойно договорил Энко.
   Посовещавшись, умные дяди решили, что полезным неожиданно найденному спасителю может быть только старейший маг города - Лир Кардаген. Общими усилиями Энко был к нему доставлен, впихнут в главную гостиную высокой башни и резво покинут на произвол судьбы - видно, пересекаться лишний раз с мудрым магом никому не улыбалось. Очень мило.
   - Кажется, здесь кто-то горел желанием мне помочь? - поинтересовался Энко у выходящих придворных.
   - Да! - радостно подтвердил все тот же детеныш. Вот ведь извращенец. Умная мамаша поспешила зажать ребенку рот, объясняя, что дядя в его услугах не нуждается. Ну-у, она не права - кто его тогда веселить будет?
   - Оставьте мальчика со мной, - Энко улыбнулся так чарующе, что нервная дама расплылась по полу сладкой лужицей. В переносном смысле, к сожалению. - Ему это будет полезно, может, чему научится.
   Малыш обрадовано закивал, мамаша, все еще находясь под влиянием незабываемой рожи Энко, отпустила сына, махнув ему рукой, и наконец-то ушла. Они остались вдвоем в комнате, и, судя по царящей в башне тишине, спускаться к ним никто не собирался. Энко терпеливо подождал секунды три, наконец ему это надоело:
   - Ну и где там этот великий маг? - эхо прогремело по всему дому, заставив мальчика подскочить и одновременно заткнуть уши. Хорошая реакция. - Выходи, блин, на бой честной, как там тебя звать, я забыл!
   В гостиную влетел высокий мужик с лошадиным лицом. Рыжие волосы топорщились на лбу, придавая бессмысленным синим глазам абсолютно идиотское выражение, и апофигеем детских кошмаров, над всей этой красотой возвышалась блестящая лысина - маслом он ее начищает, что ли?
   - Великий маг Лир Кардаген требует ответа: кто без приглашения забрался в его дом и мешает проводить опыты?
   - Нам нужна помощь Великого Лира, - пискнул мальчишка, почтительно глядя на лысого.
   Энко скрипнул зубами и тихо сказал ребенку:
   - Запомни, малыш, мне не нужна ничья помощь. Нигде. Никогда.
   - А зачем мы тогда тут торчим? - вопрос наивный-пренаивный. Мальчик хлопает глазками, удивленный.
   - И правда, - Энко хмыкнул. - Чего нам здесь ловить? Ладненько, бывай, рыженький, передавай привет Великому магу. И вообще, - он щелкнул пальцами. Мужик с лошадиным лицом резко оброс пронзительно-рыжими густыми волосами, свисающими до самого пола. - Мне так больше нравится. Эстет долбанный, - припомнились ему слова Мистри. Не правда, не такой уж и долбанный. Но эстет - во всю голову.
   Энко и мальчик летели над туманным миром, периодически помахивая ручкой гуляющим внизу Тварям. Те изредка поднимались к двум излишне наглым птичкам, болтались рядом с ними и неизменно возвращались обратно.
   - Даже Твари меня не любят, - пожаловался Энко пацану. - Тебя как звать-то, малой?
   - Я не малой, - обиженно буркнул мальчик. - И пока меня называют Дин.
   - Почему пока?
   - Потом, когда я стану лордом, буду Лордин. А сейчас я еще маленький, и меня все называют Динкой. Вы тоже так делайте, ладно?
   - Ладно-ладно. А ты не обращайся ко мне на вы - это глупо. Называй меня Странник, просто.
   Динка явно обрадовался такому повороту дел, замахал руками. Оставить ему, что ли, способность летать - уж больно смотрится хорошо. Мда, и заняться бы поплотнее поиском некроманта, а то парить в небесах туманного этого мира конечно, весело, но уже надоедает.
   Энко закрыл глаза, пускаясь в свободный полет и волоча на буксире Динку. Приземление - к цели поиска. Ага, вот так, много времени это не заняло
   Оказывается.
   - Я давно жду тебя, - бархатным голоском мурлыкнула высокая женщина, подходя к Энко и кладя руку ему на плечо. Ух ты, околдовать пытается! Динка пискнул испуганно и зажмурился.
   Энко притянул женщину поближе и начал медленно ее целовать, параллельно прочитывая мысли, роящиеся в очаровательной головке. Нескольких секунд хватило на то, чтобы выяснить: мертвяков поднимала она, пользуясь источником силы, оставшимся от последней магической битвы, впустившей в туманный мир пустоту. Чем-то женщина была похожа на Энко, только он разрушал сам, а она пользовалась последствиями. Убивать таких надо, причем во младенчестве. Да, именно так - Энко сжал руки сильнее, некромантка задергалась и сдохла, почему-то рассыпавшись пеплом.
   - Мда, жарковатые вышли объятья, - фыркнул Энко, глядя на то, что осталось от женщины. Немногое, если честно. - Динка, ты там живой?
   Мальчик открыл глаза, кивнул, и, оглянувшись радостно запрыгал, вопя:
   - Странник, ты герой! Ты ее убил, ты сумел!
   - А отчего бы мне не суметь? - равнодушно удивился Энко.
   - Ну, я думал, она тебя околдовала...
   - Меня попробуй околдуй, - хмыкнул маг, перемещаясь вместе с мальчиком во дворец.
   - Король изволит ванну принимать, - с перепугу оттараторил какой-то придворный, хотя Энко, вроде и не спрашивал.
   - Мы победили, победили, убили страшную некромантку! - Вновь завопил Дин, прыгая вокруг Энко. Заколебал уже, если честно.
   - Странник, спасибо тебе! - Мистри подбежала к нему, и, подумав полсекунды, повисла у Энко на шее. Надо же, как просто завоевать любовь этой девушки - всего лишь освободив ее страну от дохликов. Ярая патриотка.
   - Да ладно, это было легко, - он погладил Мистри по голове, задумчиво глядя в зеленые глаза.
   - Тогда вечером будет бал, - смутилась девушка, отстраняясь от Энко. В твою честь, так что попробуй там не появиться. Пойдем, Странник, поищем тебе комнату во дворце, в которой можно жить.
   Красивые, богато обставленные коридоры... и Твари по углам шляются, ну их на фиг, такие дворцы. Мистри, во время отсутствия Энко переодевшаяся в шикарное бирюзовое платье, подходила ко всей этой роскоши как нельзя лучше - этакая живая деталь интерьера.
   - Мистри, а ты вообще кто?
   - А?
   Ну, когда я тебя встретил, ты валялась на дороге и хотела умереть, а сейчас такая шикарная дама, да и с королем знакома лично...
   - Я придворная дама, - девушка спокойно пожала плечами. - Третья леди света - Мис- три. Все просто. А насчет умереть на дороге... У каждого, знаешь ли, свои хобби. Я вот, например, шпионить люблю. Немножко. В дозволенных рамках.
   - Ню-ню.
   - Все, мы пришли, - она распахнула дверь. Комната, конечно, великолепна, и, судя по зеленому цвету всего подряд, принадлежит Мистри. Какое самопожертвование - поселить в свои шикарные апартаменты такое чудовище, как Энко. Зашибись, - закрывая шторы и дверь, подумал он, - теперь ясно, как скоротать время до бала, - и Энко привлек к себе благодарную девушку. Огромная кровать цвета морской волны такого еще не видела ...
   На балу собрался весь цвет общества Аораа - разряженные леди и лорды благодарили Энко, мило улыбаясь, но веяло от них только завистью и неискренностью. Король крутился вокруг него, трясясь от страха - это же надо, в одиночку столько дохликов грохнуть... Впрочем, все они умело носили свои маски - со стороны и не заметишь, но ведь Энко смотрел не со стороны, он всегда видел душу, поэтому ему было противно.
   - Будто соком облился, - шепнул он стоящей рядом Мистри, и обьяснил в ответ на удивленный зеленый взгляд: - Вроде все такое сладкое, но липко...
   Мистри хмыкнула недоверчиво, но промолчала, не стала спорить. Ей и самой было неуютно в душном зале.
   - Можно посмотреть на ваш камень Силы? - поинтересовался Энко у короля.
   - Зачем? - сразу насторожился тот.
   - Я хочу попробовать их зарядить, усилить как-нибудь.
   - А-а...
   И сразу расслабился, придурок. Подозрительностью воспылал, а только Энко опять помочь бесплатно пообещал, растекся сладкой лужицей. Пакость липкая, мда...
   Дальше... Торжественное заведение Энко и толпы придворных в Великий зал, где стоял камень Силы, защищающий Аораа от Тварей. Маг сладко потягивается, впитывая энергию, и вот - на постаменте стоит просто красивая безделушка. Выпить энергию из всех камней в этом грустном мире - обреченном теперь. Вкусно. Большинство людей еще не понимают, что сделал Энко, только маги насторожились, значит надо щелкнуть пальцами... Камень рассыпается в пыль, удивленные, не верящие зеленые глаза.
   Энко притянул недоумевающую Мистри и, поцеловав, прошептал:
   - Теперь камни бессильны, вам не спастись от Тварей. Мне нельзя доверять, солнышко... Может, встретимся в пустоте...
  
  
   На балкончике сидел народ и пил вино. Солнце лилось-играло по саду, забираясь в ручейки и лужи, блестя оттуда в глаза тем, кто собрался в саду около дома Ларинонны. Киа оглядела их, любуясь - у Ларри всегда собирались интересные гости, пили чай или что покрепче и говорили на какие-то безумные темы. Вроде, они все из разных других миров, а сюда приходят поболтать, новостями обменяться.
   Киа остановила взгляд на незнакомом ей существе, сидящем за столиком - высоком стройном мужчине с серебряными волосами. Едва ли не страшно - и глаз отвести невозможно, настолько красив. А он, словно увидев взгляд, развернулся, посмотрел на нее и Киа вдруг поняла, что лучше было бы умереть прямо сейчас, или бежать, бежать как можно дальше от этих безумно-вечных прозрачных глаз. Только вот никуда она, конечно, не побежала - вошла в сад, поздоровалась со всеми и аккуратно закрыла за собой плетеную дверцу. Ну здрасьте, граждане глюки.
   Ларри нигде е было видно, поэтому Киа подошла к маленькой черноволосой девушке, с которой познакомилась несколько недель назад, и завела какую-то дурацкую светскую беседу. Сидевшее за столиком существо никак не выходило из головы, поэтому Киа несла жуткую чушь, отчаянно заставляя себя не оборачиваться, не смотреть на это холодное серебряное чудо. Сердце билось быстрее и быстрее, сжималось больно, в глазах вдруг все потемнело...
   Энко стало смешно. Кажется, девочка влюбилась даже не по самое не хочу, а куда-то вообще в заоблачные выси. Может, на ней жениться? Весело будет, наверное.
   Он подошел к Киа, похлопал ее по щекам, брызнул водой. Девушка ожила, зашевелилась, открыла глазки и отчаянно вздрогнула, увидев, кто над ней склонился.
  -- Что с тобой случилось? - участливо поинтересовался Энко. - Тебе плохо?
  -- Э-э...
   Его прибило по хи-хи, но заржать сейчас, значило бы окончательно добить бедную девочку, поэтому Энко титаническим усилием воли сохранил серьезную мину и поднял Киа с травы.
  -- Ну так как?
  -- Все в порядке, - устало вздохнула девушка, откинув волосы с лица. Ничего, разумеется в порядке не было - как дура, в обморок грохнулась, а ему лаже ничего смешного сказать не может, хотя все ее остроумной называют.
   Черной волной влилась в его сердце ярость - густая, металлически переблескивающая, захватывающая все внутри, обжигающая расплавленной своей злостью. Откуда она взялась, интересно?
   Киа шарахнулась от серебряного красавчика, испугавшись неожиданно вспыхнувших почерневших как угли красивых глаз. Что с ним случилось?
   Из дома, шурша длинным светлым платьем, вышла Ларинонна, и Киа, обрадовавшись выпавшему предлогу уйти от серебряного, побежала здороваться. Объятия, поцелуйчики... Подруги не виделись несколько дней, и этого вполне хватило, чтобы соскучиться. Ларри чмокнула Киа и, приглядевшись к ней, спросила тихо и строго:
   -Что случилось?
   Девушка кивнула в сторону серебряного, объяснив подруге все одним этим жестом.
   Ларинонна сердито покачала головой и пошла знакомиться с новым гостем, так поразившем Киа, автоматически поправляя прическу.
   Энко любовался высокой изящной девушкой, вышедшей из дома. Светлые волосы лились по плечам почти до пояса, легкое платье нежно обрисовывало прекрасную фигуру. Интересное существо.
   -Кто ты, мой новый гость? - легко и певуче прошелестел ее голос. Музыкой колокольчиков разлетелась на осколки черная злость в сердце Энко, растаяла, улетела. С чего это вдруг?
   -Называй меня, как будет тебе угодно. А кто ты, моя прекрасная леди? - поинтересовался он, целуя ей руку.
   -Я - хозяйка этого дома, леди Ларинонна Диа'Лирро.
  
   Дни лились, просвечиваясь сквозь стрельчато-яркие окна в ее доме. Она жила так всегда - птица в прекрасной клетке, в чудесном саду, куда лихой ветер странствий заносил ненадолго гостей со всех миров, безумных и звонких. Она жутко завидовала им, птица с подрезанными крыльями, не умеющая улететь из своей цветной тюрьмы, леди Ларинонна Диа'Лирро, хозяйка дома.
   А он красив. Ослепительно красив, как искры снега на ветвях вечнозеленых деревьев, изображения которых висели в ее гостиной. Волосы эти серебряные... И она явно понравилась ему, новому гостю, которым восхищалась Киа. "Называй меня, как тебе будет угодно". Сразу захотелось ляпнуть какую-нибудь гадость, и ведь не придерется этот красавчик, сам виноват. Но - нужно держать лицо прекрасной светлой феи, мудрой хозяйки гостеприимного дома.
   Серебряный, так его называла Киа... Он манил подружку, как огонь бабочку только в отличие от бедного насекомого, она чувствовала опасность и старалась держаться подальше.
   Ларри изящно потянулась и подошла к диванчику, на котором удобно устроился серебряный гость. В его длинных пальцах мерцала блестящая тонкая ткань, которую он, улыбнувшись, положил ей на плечи. Шарфик, легкий и нежный, ослепительной красоты, он вмещал в себя все светлые краски ее дома. Гость удовлетворенно кивнул, окинув Ларри быстрым взглядом, и вернулся к своему бокалу.
  -- Что ты, не стоит делать мне подарки, - быстро произнесла хозяйка дома, увидев, как вздрогнула Киа, заметившая этот неожиданный жест серебряного.
  -- Почему? - изогнутая в удивлении бровь, взгляд, брошенный вроде снизу вверх, но не теряющий уверенно- спокойного ехидства. Этот человек явно достойный противник в любом соревновании, но Ларинонна и не собиралась с ним соперничать.
  -- Я не хочу, чтобы мои гости считали, что мне нужна какая-то плата.
  -- И если все начнут заваливать тебя подарками, их вскоре станет даже некуда выбрасывать, да? Ну пусть я буду исключением из правила, - произнес задумчиво, - Такую вещь тебе больше никто не... - гость неожиданно поперхнулся и закашлялся, почему-то глядя на Ларри с искренним изумлением. - Мда, моя леди, - наконец продолжил он, - храни эту штуку, как зеницу ока, она - мое первое творение.
  -- Как это?
   Серебряный только махнул рукой, погружаясь в размышления. Ну и ладно, подумаешь. А шарфик и вправду красивый, и к глазам подходит. Подарить его, что ли Киа, чтобы не плакала? Хотя... Подружку, конечно, жалко, но ей ведь все равно ничего не светит с этим странным гостем. Не тот уровень
  
   Чудесный все-таки ритуал - чаепитие. Говорят, оно сближает.
   Ларри кинула в чайничек немного заварки, так, для классики, потом добавила лесных листиков и ягод, которые собирала сама - они росли около ее дома и были абсолютно несъедобными, зато как пахли...
   Потом Ларри залезла на стул и начала копаться в шкафчиках, перебирая лежащие там специи. Так. Вот это для терпкости, это для кислинки, это - она засунула нос в коробочку, пытаясь определить по запаху, что там же там такое - да, это для свежести, только ее совсем чуть -чуть... На столе выстраивался целый ряд коробочек, вея чудесным запахом по всей кухне. Ларри смешно поморщилась и чихнула. Да уж, умница, навоняла травами повсюду. Хорошо хоть, у дома такая планировка, что кухня и столовая находятся на значительном расстоянии друг от друга, а чай надо пить в столовой, только так, и не иначе - в гостиной пусть вином или водой жажду утоляют, а чай, нет, это что-то на порядок выше, он - особенный церемониальный напиток...
   Ларри стало смешно. Травок она, что ли, перенюхала - глюки начались. Ладно хоть не вслух всю эту чушь несла, а то решили бы гости, что их хозяйка с ума сошла на почве чая и теперь ему молитвы возносит. Мда. Вообще-то это все для Серебряного - он очень заинтересовал Ларри. А Киа так вообще по нему тащится, думать больше ни о чем не может. Глупая наивная девочка, что она такого в нем нашла? Хотя, наверное, каждому свой объект поклонения: для Киа - Серебряный, для Ларри - чай. Но ведь чай - он такой...
   Занятая своими мыслями, леди не заметила, что на кухню вошел Энко и теперь стоял, прислонившись к стене и улыбаясь. Ему нравилась эта девочка - такая гордая на людях и настолько простая, домашняя какая-то в некоторые моменты, например, совсем по-детски чихающая от излишне резкого запаха травки. Энко и самому не мешало бы завести такого себя, но ведь для этого нужен дом, друзья. Он непроизвольно вздрогнул - нет, не сейчас. Вот если научится управлять своими эмоциями - когда научится - тогда и можно будет торжественно объявлять кого-нибудь своим другом. А пока рано, ведь правда обидно будет нечаянно убить того, к кому успел привыкнуть?
   Да, пожалуй.
   Он подошел к Ларри и взял поднос с кружками.
  -- Леди, проводи меня в столовую, а то я непременно заблужусь в твоем доме, и чай придется распивать в подвале, в обществе призраков, - витиевато сообщил он девушке, едва не подскочившей от его неожиданного появления.
  -- Ну разве можно так пугать? - укоризненно спросила Ларри. Светлые глаза ехидно блеснули - да, сейчас он раскается и начнет просить прощения, ну-ну, скорее крыша ее дома отправится в кругосветное путешествие, чем этот странный гость осознает неправильность своего поступка. - Пошли, - она тепло улыбнулась, - чучело.
   Серебряный хмыкнул, но комментировать сие нелестное прозвище не стал - видимо, ему просто нечего было возразить. Ларри, пританцовывая, повела непрошенного помощника по коридорам, пытаясь понять, отчего ей так хорошо рядом с ним.
  
  -- По-моему, он в тебя влюбился, - в голосе Киа была такая вселенская грусть, что Ларри стало смешно.
  -- Глупая ты... Не может такого быть, неужели не видишь, он не умеет любить, хотя красоту понимает очень тонко.
  -- А это что такое? - глаза подруги впились в шарфик, нежным облакам лежащий на плечах Ларри.
  -- Он подарил, - безразличие, сквозившее в голосе, было наигранным и ничего не значило для подруги. Сейчас начнется буря.
  -- Он дарит тебе подарки, а ты их принимаешь! А меня не замечает! Это...
   Неожиданно всегда спокойную хозяйку дома захлестнула волна злости обиды на всех. И вылилась эта волна на ни в чем, в общем-то, неповинную Киа:
  -- И что теперь? Надо же, какая я сволочь - умудрилась понравиться гостю, который приглянулся тебе! У меня больше ничего в жизни нет, я как дополнение, деталь интерьера к этому дому, я даже не могу из него выйти! У тебя есть весь мир, и какие угодно другие, куда ты сможешь попасть, а у меня только величайшая миссия принимать здесь гостей! Почему я всегда должна мило улыбаться, всем помогать и вообще изображать из себя ангела, когда мне порой так плохо, что хочется утопиться в собственной ванне, наполненной ароматическими травами, грызть от злости прутья клетки, в которую меня поселили для придания ей большего очарования? Почему, скажи, зачем было делать меня живой, настоящей, наделенной душой, отчего нельзя посадить сюда милого кадавра, которому плевать на недосягаемость свободы?!
   Ларри упала на пол и впилась зубами в свою руку. Приступ злости прошел, и ей тут же стало жутко стыдно.
  -- Прости, Киа. Не знаю, что на меня нашло.
   Подруга подошла и погладила ее по голове, как маленькую девочку, которой, в сущности, и была блистательная леди Ларринонна Диа Лирро.
  -- Не извиняйся. Я должна была понять...Но ты всегда выглядела счастливой, я думала, тебе нравиться такая жизнь. Прости, - она рывком поднялась и вышла из комнаты.
   Ларри почувствовала себя безумно глупо - закатить жуткую истерику подруге, по не понять какому поводу, было дурацкой идеей. Теперь Киа станет реже приходить к ней домой и меньше доверять, а жаль. Кроме того, Ларри никогда ни перед кем не раскрывалась так - это было совсем не в ее принципах, и теперь ощущала себя виноватой за все и перед всеми. Стирая слезы, Ларри направилась в ванную, приводить себя в порядок, а после вышла на балкон - постоять, полюбоваться... Сыплющимися с неба холодными белыми хлопьями. Ларри застыла с открытым ртом - она никогда не видела снега, но слышала о нем из рассказов гостей, видела на картинах. И вот...С чего бы это вдруг, интересно? Искрящийся на ветвях деревьев, на зеленой траве, кружащий в воздухе...Ларри безумно захотелось танцевать, и она не стала отказывать себе в этом - прыгнула в сад, прямо с балкона, и запорхала быстрой тенью по ставшей вдруг скользкой земле. Он появился, как всегда, неожиданно, и присоединился к ее танцу настолько плавно, что она заметила это, только когда он осторожно коснулся ее губ своими. Изящно отступил на шаг и посмотрел ей в глаза, будто любуясь результатом.
  -- Это ты? - она махнула рукой вокруг себя, оглядывая заснеженный сад.
   Он только кивнул, беря ее руки в свои, такой холодный и прекрасный, что ей снова захотелось плакать, на этот раз от захватывающего душу восторга, почти невозможного счастья. И тихим-тихим шепотом:
   - Мы когда-нибудь будем вместе?
   - Как захочешь.
  -- А если я хочу сейчас и навсегда?
  -- Я не верю в навсегда. А сейчас - пожалуйста.
  
   - Помоги, освободи меня, разбей эту клетку...
   Разбить он всегда пожалуйста.
  -- Ты свободна, Птица, лети...
   Взмах крылом, яркий блик, словно утешение напоследок, чтобы он... Не скучал. А он разве умеет? И немножко насмешливый голос леди Ларринонны Диа Лирро, наконец улетевшей из своего дома, в его голове: "Научишься..."
   Какая романтика. Энко скорчил кислую рожу и принял твердое решение сделать какую-нибудь гадость, чтобы избавиться от ощущения, что у него за спиной выросли крылья, а над головой навис нимб, а то это может плохо кончиться.
  
  
   Положительная героиня и положительный упырь - что может быть лучше! Сикхэ - так звали ее, но она была во стороны положительна, а вот упыря своего так и не нашла. Обидно. И ведь нельзя сказать, что не искала! Искала, и еще как - гуляла ночью по городу, залазила в самые грязные подворотни, тусовалась на кладбищах в гордом одиночестве, ну или в компании никак не желающих воскресать мертвецов. Но это все ночью, а днем - просто ангелочек, иначе ведь никто положительной героиней не назовет. Светлые волосы, пухленькие губки, большие глазки...Ангелочек, да и только, учится хорошо, всем помогает, в благотворительных акциях участвует, галочку поставили. Да еще и девственница. Ну чем не мечта упыря? Чеснок она не ела, серебро не носила, в общем, все для него делала. А этот неблагодарный эгоист никак не хотел приходить.
   Сикхэ улыбнулась, размазывая по губам серебряную помаду. Вот так всегда - днем розовая, с нежным блеском, чтобы губки пухлее казались, а ночью - или черная, или кроваво-красная, или вот, как сейчас, серебряная. Так она и сама походила на упыря, впору бедненьких горожан распугивать, кровь их пить...Сикхэ провела языком по зубам.
   Жест, конечно, красивый, наполненный какой-то долей эротики, но - увы, зубы так не заточишь, тем более для состояния, достойного для питья крови. Что же она делает не так? Длинный черный плащ, свеча в руке, такая же длинная и черная. В магазине сказали, что она пахнет, как снег, да и название соответствующее - зимняя ночь. В начале осени, когда еще даже листья не начинают желтеть, это было куда как актуально.
   Сикхэ зашнуровала высокие черные сапожки на шпильке, поцеловала мимоходом свое отражение в зеркале. Не забыть стереть с блестящей поверхности след губ, когда вернется, а то мама потом удивляться будет.
   Тихо-тихо проворачивается ключ в замке, дверь не скрипит, а на каблуках мягкие набойки, так что они не цокают. Бесшумно, как забытая тень, выскользнула девушка из дома. Она шла гулять по ночному городу - в одной руке черная свечка, в другой - мечтательно-зеленый абсент.
  -- Привидение долбанное, - шуганулся от нее пьяный мужик на улице. Сикхэ засмеялась, стараясь, чтобы ее голос звучал по-демонически. Это все начинало надоедать - она делает что-то неправильно, такая мысль вертелась в голове постоянно, мучая девушку и заставляя совершать всё новые безумства, которые никогда ни к чему не приводили. У-у-у...
   Сикхэ упала на колени посреди дороги и завыла, протянув руки к луне. Визг тормозов, испуганные маты водителя... губы девушки дрогнули, расползаясь в косой, безумно горькой улыбки. Она глотнула абсента, поднялась и пошла дальше, молчаливая и сумасшедшая, в вечном своем поиске невозможности. Впрочем, Сикхэ в невозможность не верила, она точно знала, что все бывает под этой луной, только ей почему-то не перепадает даже малой доли вкусных чудес. Или, все-таки, еще не вечер?
   Сикхэ запела песню. У нее был не слишком сильный голос, да и не отличался он красотой, но она не искала в этом важности, уверенная, что главное в песне - это ее смысл, а остальное - просто глупость для веселящейся толпы. В песнях Сикхэ видела самую сильную форму заклинаний, и, наверное, если исполнять их в подходящее время в антуражной обстановке...
   Срывающийся девичий голос, обжигаемый черезчур крепкой, но такой прекрасной зеленой феей, плакал о том самом упыре, которого так ждала Сикхэ.
   Словно ветер гуляет по скулам,
   Если твое лицо - просто дорога,
   В паутину волос искры снега задуло,
   Все, что было когда-то, ушло, ты отрекся от Бога.
   Снег в глазах колко-серых не тает,
   Просто кружит в душе и дна не находит,
   Ни дорога, ни холод тебя не пугают,
   Больше нечего в жизни терять, только жар преисподней...
   Ветер становится все сильнее, жаль, дождь не идет уже давно, может быть, он тоже погиб, и теперь это не важно для него, то, что Сикхэ ждет, мечтает о нем всю свою жизнь, будь он проклят на веки вечные...!
   Девушка упала в грязь, всхлипывая истерично, забыв обо всем, о доме, о том, что завтра день рождения у Анечки и нужно с утра подписать ей открытку, обо всем, кроме своей боли, свечка погасла, зашипев, под...косыми струями дождя, сокрушительного ливня, налетевшего вдруг с чистого звездного неба. Будь он проклят на веки вечные...?
   Тяжелая рука легла на ее плечо.
  -- Прекрасная погодка, правда? -
   и он одним рывком поднял девушку с земли, откинув с ее лица грязные мокрые волосы. Прозрачные глаза, будто светящиеся в темноте. Сикхэ задохнулась, влилась в вихрь своего безумия, абсолютного счастья. Он поцеловал ее. Сикхэ обвила руками плечи, впилась пальцами в волосы, в самые желанные, самые долгожданны губы... Тишина. Бесконечность. Счастье. И сердце прекратило биться.
  -- Какие девушки нервные пошли, - хмыкнул Энко, откидывая от себя труп. - Только чмокнешь, сразу дохнут. Надо же, какой несрост. И вот так всегда.
   И он исчез. Он всегда исчезает.
  
  
  
   Поиск надежды.
  
   Путешествие к свету - полет через солнечный луч...
   Где ты, счастье мое, за кого снова примешь обеты?
   Нарушая запреты, парю среди грозовых туч
   Ты из сна восстаешь, как всегда воскресая с рассветом.
   Только жаль, что так смогло случиться,
   Не нашлись в толпе, не свели дороги,
   Раскрывая крылья, ты прячешь лица
   И уходишь вдаль, к проливному богу,
   Дождь стучит в стекло, дождь стучит по коже,
   Здравствуй, счастье, ты на меня похоже,
   Сведены сердца, сожжены страницы,
   Только взмахом крыльев не станешь птицей...
  
   Затянувшись, он медленно, почти нежно стряхнул пепел с сигареты, щелкнув длинными пальцами. Белые точки скользнули вниз по плетеному балкону и полетели дальше, невозможно далеко, проследить их полет не смог бы никто, даже он. Наверное.
  -- Возможно, все это просто игра, - продолжил Изерг, повторив его жест. - Вот смотри: я хочу, чтобы там сейчас пошел дождь, и он идет. Красивое небо, правда? А у этой девочки такие глаза только в грозу, когда сама высота повторяет их цвет, в солнечную погоду они гаснут.
  -- Ты на людей только смотришь? Любуешься-выращиваешь? - вопрос задан насмешливым тоном, но Изерг говорит равнодушно, пожав плечами и устремляя взгляд вдаль:
  -- Когда как.
   И сразу все понятно. Он называет себя богом, черноволосый собеседник Энко, и мнит повелителем этого мира. Он демиург, но вот интересно: создать - действительно значит - повелевать? Наврядли.
  -- Давай поиграем. Ими, или с ними, как тебе больше нравится.
  -- Нравится - не нравится...- Энко докурил и выбросил бычок вниз. - Интересно, а что скажут те, кому на голову прилетит мой окурок? Матюгаться, наверное, будут...
  -- Он не долетит, - Изерг пожал плечами. - Ты что, не знаешь законов физики?
  -- Твоих - не знаю. Они во многих мирах разные, я в них путаюсь. Да и зачем их знать, если они на меня все равно не действуют?
  -- А я чужие спер, широко распространенные, - Изерг ухмыльнулся и откинулся на кресло. - Лень что-то сложное придумывать. Ну а тебе-то правда не надо ничего этого изучать, ты ведь Деструктор, а ломать - не строить.
   Энко улыбнулся. Изерг прав, конечно, но он никогда об этом не задумывался, Он вообще никогда ни о чем не задумывается, поэтому, наверное, у него такая хорошая фигура. Говорят проверенное средство.
  -- Изерг, а правда, что если много думать, фигура портится?
   Его собеседник поперхнулся и заржал.
  -- Ну, соответственно твоим законам физики?
  -- Буль!
  -- Понятно. Ты - живое доказательство моего предположения. Я, впрочем, тоже.
   Чушь какую-то несет, о чем это он? Интересно, этого бога будет трудно убить, или так же просто, как его созданий? Энко с Изергом вообще при чудесных обстоятельствах познакомился - захотелось злость сорвать, приперся в этот мир и давай всем гадости делать. Только разошелся - выскакивает какой-то дурак и начинает вопеть, что он не потерпит в своем мире такого самоуправства, и прочие глупости в этом духе. Потом, вроде, разобрался, что к чему, и пригласил Энко к себе домой, в воздушный замок на вершине скалы, у подножья которой благодарное население этого мира складывало свои дары.
  -- Вот скажи Деструктор, - Изерг встал с кресла и изящно потянулся, - почему люди могут научиться плавать, но еще никто не смог самостоятельно летать?
  -- Это к тебе вопрос. К тебе и твоим законам физики. Ты красивый, Изерг, жаль, что я в таком теле, - Энко сел на перила балкончика и спустил ноги вниз, в бездну.
  -- А какая разница? - в голосе демиурга звучало искреннее недоумение.
  -- Как-то, не знаю, не интересно, что ли...
  -- Да ну? - Изерг подошел к нему сзади и обнял за плечи. - Деструктор, ну давай поиграем!
  -- Давай, а как?
  -- Выбираешь себе человека и начинаешь руководить его судьбой, - пустился в объяснения обрадованный бог. - Подсовываешь все подряд пути, смотришь, что он выберет, как к чему отнесется...
  -- И кто выигрывает?
  -- Это особенная игра. Здесь не может быть победителей и побежденных.
  -- Так не интересно. Давай переделаем правила - пусть победит тот, чей человек научится летать.
   Демиург захлопал глазами, отпустив печи Энко и отойдя на пару шагов:
  -- Это как же? Нет, я, конечно, могу подойти к любому и сказать: лети, предварительно одарив его умением полета...
  -- Я сказал: научится. Сам захочет и сам попытается. Наше дело - следить, чтобы не упал, и чтобы верил, может быть, в возможность полета. Потому что, несмотря на все твои законы физики, Изерг, люди умеют летать. Они просто этого не знают. Чур, мне девочку.
  
   Арин сидела в трусах на кровати и чесала нос. Что-то прямо с утра нос чешется - добрый знак, однозначно добрый. Безумно хотелось курить она совсем недавно бросила и теперь вся квартира была закидана семечками и орешками, которые Арнн отчаянно грызла, пытаясь отвыкнуть от сигарет. Мамочка скоро оторвет ей голову за разведенную мусорку, но не объяснять же возмущенной родительнице, что курить бросаешь, не оценит, еще прибьет ненароком за такую откровенность. А толку от этого? Сколько Арин себя помнит, ее били а любую оплошность - и что из нее выросло? Сплошная гадость.
   Настроение резко испортилось. Арька сползла с кровати и защелкала семечками, выуженными из-под подушки. Выпить бы сейчас чего-нибудь, вроде в шкафу еще оставалась бутылка вина, но скоро придет мамочка, и если она унюхает, что от доченьки несет алкогольными парами...Суровая у Арьки мамочка, что и говорить. Зато набожная - куда деваться: вечно молится, каждый год ездит к подножью горы, оставляет там дорогие подарки. В итоге дома порой жрать нечего, зато для подношений великому и единственному богу деньги отложены, и все бы ничего, но ведь они ему не нужны - он и не замечает даже. Вообще, в бога можно верить, а можно богу поклоняться. Арька предпочитала первое, а вот ее мамочка, к сожалению, второе. Не верить нельзя - он сам периодически появляется где-нибудь, творит чудеса и говорит умные вещи, но ей-то, блин, от его существования ни холодно, ни жарко. Пофиг, короче, а жизнь как была дерьмом, так дерьмом и останется. Видимо, у нее депрессия.
   Арька натянула штаны и рубашку, достала-таки из шкафа бутылку вина и села на подоконник, опустив ноги вниз. Девятый этаж, конечно, не великая гора, но ей-то что отсюда падать, что оттуда - все равно один исход, хотя некоторые извращенцы, говорят, заморачиваются - доходят до подножья и пытаются забраться повыше, чтобы потом свалиться. Возможно, конечно, они преследуют другие цели, но поскольку до сих пор все кончали одинаково, это считается особо изощренным способом самоубийства. В знак протеста, видимо.
   Девушка плюнула вниз и залюбовалась полетом своего хорчка на голову какому-то лысоватому дяденьке, проходящему по тротуару.
  -- Наш бог - фуфло! - заорала она оплеванному, закрутившему головой в поисках меткой "птички". Тот вздрогнул и побежал, делая руками жесты, отпугивающее всякую нечисть. Вот нервный дядечка попался, надо же, наверное решил, что сейчас Арьку начнет божественная молния карать, а его лысина может нечаянно сыграть роль громоотвода.
  -- Все равно фуфло! - весело повторила она и явственно услышала смешок за спиной. -Ну вот, у меня глюки! - Арька обернулась назад, но никаких глюков там не было - видимо испугались, прямо как дяденька. Может, из дома уйти? Вместе с глюками, толку от нее все равно никакого, мамочка регулярно об этом говорит, так что, наверное, не очень огорчится внезапному исчезновению непутевой дочери... Точно, решено.
   Арька схватила бутылку и, выскочив за дверь, побежала вниз по лестнице, прыгая через четыре ступеньки. Грязный подъезд ничем новым не радовал, как и заваленный строительными материалами двор - Арька бежала сквозь всю эту гадость, сжимая в руке бутылку вина и горланя какую-то жизнеутверждающую песенку про смерть. В голове билась мысль - где-то лучше, чем здесь, и туда нужно добежать, или, может, долететь - так быстрее будет?
   Не задумываясь и не останавливаясь Арин прыгнула с обрыва - ветер подхватил ее и понес вдаль, радостно размахивающую бутылкой вина. Обернувшись назад, Арька с интересом пронаблюдала, как на ту же скалу медленно залез её сосед, обреченно махнул рукой и прыгнул вниз, разбившись, естественно, об землю.
   "Вот дурак", - решила Арька, поднимаясь повыше и ныряя в облако. "Суицидников развелось, блин. Куда ни плюнь - всюду со скал прыгают". И она рассмеялась.
  
  -- Ну что я делал не так? - первая приличная фраза Изерга за последние полчаса с тех пор, как выбранный и мальчик сиганул с обрыва, решив распрощаться с жизнью.
  -- Может, тебе просто не повезло, - попытался утешить его Энко. Не особенно активно, правда, - он хорошо понимал что дело совсем не в этом, только вот в чем - не знал. А девочка ему смешная попалась - стоило просто помочь ей принять решение об уходе из дома и чуть-чуть поддержать в первую секунду, как она уже полетела. Изергу попалось существо другого вида, Энко такие не нравились.
  -- А вот интересно, почему я так люблю давать крылья, давать полет? - поинтересовался он у Изерга.
  -- Так ты что, на этом специализируешься? - хмыкнул бог, внимательно глядя на Энко своими черными глазами.
  -- В последнее время - да.
  -- Тогда это нечестно! - капризно заявил бог, разведя руками. - У тебя в этом деле уже есть опыт!
  -- У меня во многих делах есть опыт... - Энко ехидно усмехнулся и Изерг почему-то покраснел, обняв себя руками за плечи. - Если это повод не начинать игру, то я лучше в следующий раз посижу в стороне. Ну а пока ты должен мне желание.
   Изерг шмыгнул носом и жалобно глянул большущими глазками, отчего Энко, как обычно, прибило по хи-хи - умудряется же этот бог, разменявший не одно тысячелетие, выглядеть порой, как маленькая невинная девочка, которую нахальный парень подталкивает на непристойность. Выдающийся актерский талант, такой не пропьешь и не проиграешь. А вот, что Изергу загадать, Энко придумать не мог.
  -- Я пока поживу у тебя, - отсмеявшись, заявил он об отсрочке приговора, - и подумаю, что бы такое стребовать с твоего божественного величества.
  -- Ладно, - Изерг расслабился, и, закрыв глаза, проследил за полетом Арин. - Мне понравилась эта девочка, я ее сегодня сюда притащу.
  -- Не издевайся над моими птичками, - копируя Арьку, Энко плюнул с балкона и сердито уставился в бездну. - Не хочу чтобы сказки, которые я придумал, плохо кончались.
  -- Никто не собирается над ней издеваться, мне просто интересно пообщаться с леди, так активно меня презирающей, - улыбнулся Изерг, а, заходя в дом, развернулся в дверном проеме и добавил:
  -- Не знал, что ты такой чувствительный, Деструктор.
  -- Я не чувствительный, - фыркнул Энко. - я просто добрый.
   Искренний смех черноглазого бога был ему ответом.
  
  
   Лечу я, лечу себе по синему небу, периодически попадая в низко опустившиеся облака, и понимаю - задница мерзнет. Наверное, я попала в какую-то холодную долину, из тех, что вечно запорошены снегом, с меня станется направиться в самую неуютную точку на планете, в поисках лучшей жизни. Пытаясь проверить эту догадку, я опустилась на землю - теплее не стало, все-таки я довольно низко летела. Местные ландшафты ни о чем не говорили: снегом и не пахло, сколько видно - поля и лес на горизонте, строго говоря, ничего оригинального. И вот стою я посередь каких-то лиловых цветочков, пытаюсь найти солнце на изрядно облачном небе, и тут понимаю, что вместо него над моей головой вольготно расположился плетеный потолок, сквозь который видно почему-то звезды. Справедливо рассудив, что солнца здесь не найдешь, я оторвала взгляд от шедевра не понять чьего зодчества, в смысле, от оригинально-дырявого потолка и наткнулась на другой шедевр, изяществом своих черт напоминающий статую. Только вот, я никогда не видела статуй, сидящих на диване и ехидно улыбающихся. С другой стороны, мало ли, какие у кого пристрастия, вдруг здесь живут оригиналы, увлекающиеся новаторскими художественными методами? Судя по потолку...Да фиг с ним, с потолком, я-то тут что делаю?
   - Ты сейчас у меня в гостях, милая Арин, - прочитав мои мысли, сказала статуя, вставая с дивана. - Сама статуя! Между прочим, никакая я не статуя, а твой бог, во всю голову великий и уважаемый.
   О, как завернулось. Я почесала нос, пытаясь хоть что-то понять в хитросплетениях этой жизни, выяснила, что не преуспеваю в столь благих начинаниях, и снова обратила свое внимание на существо, представившееся богом.
   - Ну ладно, допустим рабочую версию, что ты все-таки не статуя. Но почему тогда такой красивый? - строго вопросила я. - И как тебя называть, если до сих пор не представился?
   - Изерг, - существо растерянно лупнуло черными глазками, явно пытаясь осознать мой наезд.
   Дверь открылась и к нашей теплой компании присоединился еще один субъект, которого мне называть статуей почему-то совсем не хотелось - сложно было представить архитектора, способного сотворить настолько странное создание.
   - Привет, - он улыбнулся.
   - Привет, - кивнула я в ответ, и почему-то показалось, что мы давно знакомы.
   - Садись куда-нибудь, Арин, не стесняйся, - продолжил вошедший. - Выпей вот это, только не залпом, - он протянул мне стакан, в котором плескалось что-то зеленое, распространяющее незнакомый запах.
   Я попробовала на кончик языка и зажмурилась - ничего настолько крепкого я не пила ни разу в жизни. И настолько вкусного. Придя к такому выводу, я сделала новый глоток.
   - Деструктор, - фыркнул Изерг, кончай спаивать нашу гостью, а то она начнет буянить. Тебе понравилось летать, Арин?
   - Называйте меня Арькой, так прикольнее. А разве полет может не понравиться? - я пристально посмотрела в глаза Изергу, потом перевела взгляд на непредствившегося красавчика, который сидел рядом со мной на диване. Он улыбнулся и кивнул на бокал в моих руках:
   - Ну как, вкусно? А касаемо полета, - он уставился в потолок, где звезды сменились заревом то ли рассвета, то ли заката. Глюк какой-то - некоторые высоты боятся, кто-то не верит в то, что можно просто так взять и полететь, вот как его мальчик, - деструктор посмотрел на Изерга. - А ты молодец.
   - Теперь, благодаря тебе, Арька, я должен желание этому страшному существу, - пожаловался черноглазый.
   - Благодаря мне? Вы что, поспорили кто полетит с этого обрыва - я или мой сосед? Ну вы, блин, какаши!
   Изерг заржал, медленно сползая с дивана - видимо, так ласково его еще не называли.
   Сидящий рядом со мной парень улыбнулся и, сделав глоток из своего бокала, зажмурился блаженно, чуть не мурлыча обратил на меня взгляд своих безумно светлых глаз и сообщил:
   - Мы же бессмертные. Надо ведь как-то развлекаться.
   Ну да, а я что, спорю что ли? А вот неужели они и вправду совсем-совсем никогда не умрут? Мне, как обычно, захотелось проверить слова этого существа на деле, но, после секундного размышления, я решила, что он оскорбится таким недоверием и перестанет поить меня вкусной зеленой штучкой. Или убьет, что почти равноценно первому варианту.
   Парень кивнул и ответил, явно прочитав мои мысли:
   - Да, я обижусь. Ты лучше на Изерге попробуй.
   - А можно? Он не будет против? - обрадовалась я, и, не долго думая, швырнула в бога нож, который выудила из фруктовой вазы. Изерг как раз пытался подняться с пола и водрузить себя на диван, осознавая гордый титул какаши, посему к такой подставе готов не был. Я никогда меткостью не отличалась, но тут, видимо, повезло - нож несколько раз крутанулся в воздухе и воткнулся бедному Изергу в шею. Только тогда, осознав смысл своего идиотского поступка я ойкнула, и, укусив себя за палец и метнулась к нечаянной жертве моего любопытства.
   - Что это значит? - таким холодным тоном Изерг со мной еще не разговаривал, хотя не могу сказать, что наше знакомство продлилось очень долго. А он точно статуя, только говорящая. Не вынимая пальца изо рта, я принялась незанятой рукой вытаскивать нож из его шеи, приговаривая:
   - Прости, Изерг, это просто он сказал, что вы бессмертные, вот мне и захотелось проверить, правда или нет,- затараторила я, все еще грызя палец. Глаза статуи смягчились, пару секунд он молчал, потом, погладив меня по голове, сказал:
   - Чучело ты, Арька, - и, обращаясь к светлоглазому существу: - А с твоей стороны, Деструктор, это было совсем уж жестоко - натравить на маленького беззащитного меня настолько любопытное создание.
   Деструктор, до этого момента ехидно хихикающий на диване, подошел к нам и, выкинув нож обратно в вазу, попробовал принять виноватый вид. Получалось не очень.
   - А ты и правда бессмертный, - шепнула я, глядя на шею Изерга, где не осталось даже царапинки.
   - Правда, правда,- отмахнулся он от меня.- Солнышко, все замечательно, только давай договоримся, что в последующем наши отношения будут строиться на доверии - я подавилась, а он, видимо, не заметив, продолжал, - а то ведь ты можешь преуспеть в благих начинаниях и когда-нибудь таки меня убьешь.
   Деструктор хмыкнул, вручил мне новый стакан зеленой жидкости, и, сообщив:
   - Я пошел гулять, разбирайтесь сами, - исчез.
  
   Свист, свечение, яркий ветер - то, что видно во тьме этого холодного, темно-прозрачного мира. И вот еще - золотая паутинка, только сквозь нее можно ходить, не разрывая. Куда угодно идти - влево-вправо, вверх-вниз. За спиной Энко распустились два черных крыла - зачем они, интересно, нужны в этом мире, где нет твердой поверхности, начала и конца, и сам воздух поддерживает тебя в состоянии полета? Настолько красивых мест он не видел никогда, кажется, это идеал специально для него - усовершенствованная копия пустоты. Здесь даже есть живые существа - они похожи на белесый ветер в прозрачной густой темноте - почти беззвучные, но игривые.
   Энко распахнул крылья и пустился в безумный, ничем не контролируемый танец - полет вместе с жителями этого мира.
   Интересно, почему он выглядит по-другому?
  
   Деструктор ушел, и мы с Изергом поперлись спать. Он долго выспрашивал предпочитаемый мной дизайн комнат, наконец, когда я в четырнадцатый раз заявила, что мне плевать, создал некое уютное подобие жерла вулкана, только чуть похолоднее, и ушел, разобиженный.
   Я еще долго-долго стояла, оглядываясь во все стороны. Если Изерг хотел сделать мне гадость, он не преуспел - я даже представить себе не могла, что когда-нибудь буду жить в такой глючной комнате - по стенам будто стекали потоки лавы, пушистый ковер играл языками пламени, а за окном разлился кроваво-красный закат. Короче, весьма стильная халупа. И мягкая-мягкая кровать, - выяснила я, рухнув на нее всем телом одновременно. Только сейчас поняла, как я хочу спать. Всем хорошей ночи!
  
   Не знаю, сколько я продрыхла - когда вылезла в большую комнату, или как там она правильно называется, сквозь дырявый потолок показывали сумасшедшие звезды, постоянно скачущие с места на место. Казалось, что им не слишком хорошо.
   - Ты почто звезды споил? - поинтересовалась я у Изерга, сидящего в фонтане, правда, не в воде, а на каменном постаментике, но сути это не меняло.
   - То есть? О чем ты? - не понял Изерг, грубо оторванный мной от содержимого своего бокала.
   - Ну ты посмотри на них, - я указала наверх. Он поднял голову и задумчиво хмыкнул, наблюдая за кружением звезд на небосклоне.
   - Это не я. Я нечаянно. И вообще, что ты ко мне пристаешь? - затароторил он, весело глядя на меня черными глазами.
   - Нравишься ты мне, вот и пристаю, - неожиданно для самой себя ляпнула я.
   - Ты мне тоже нравишься, ты смешная такая.
   Ну все. Дети мои, обменяйтесь кольцами. Никогда на думала, что услышу такие слова от нашего бога, которого раньше, честно говоря, особенно не любила. А зря, как оказалось - он такой душка. Я подошла к Изергу и села рядом на фонтан. Говорить ни о чем не хотелось. Мы смотрели на небо, пили вкусное легкое вино и изредка обменивались ничего не значащими фразами.
   - Вот интересно, - появившийся из воздуха Деструктор плюхнулся в фонтан, сматерился и почему-то утопил Изерга, видимо, в отместку. - Интересно, почему богам проще отлавливать где-то строго определенного героя, долго пояснять, что он должен сделать на благо своей родины, переместить на место выполнения миссии и наобещать кучу наград, вместо того, чтобы за пару секунд справиться с возникшими неприятностями самостоятельно?
   - Такие вот они дурни, эти демиурги, проворчал мокрый Изерг, все еще не пришедший в себя после столь незапланированного купания. - Деструктор, ты что, спятил?
   - Давно и надолго, - ехидно ответил этот нахал и почему-то улыбнулся мне. - Точнее, изначально и навечно.
   - Ладно, если такое глобальное безумие проявляется всего лишь в омовении меня в фонтане, то я даже готов тебя простить.
   - Готов простить? Не фига себе - он сначала это произведение искусства ставит ровнехонько посреди комнаты, чтобы я в него телепортнулся, а потом изображает из себя невинную жертву моего психоза!
   Изерг смущенно потупился, глядя в воду и нерешительно улыбаясь, так что Деструктору ничего не оставалось, кроме как засмеяться и вылезти-таки из фонтана. Зато я смолчать не смогла и заявила богу:
   - Ты похож на мальчика, который больше похож на девочку, точнее, старается быть похожим на девочку, когда корчишь вот такую рожу.
   - Деструктор! Она гомосеками обзывается, - пожаловался он, скидывая меня в фонтан, видимо, чтобы никому не было обидно. Замечательно.
   - Да как она может? - в притворном испуге каким-то странным басом воскликнул Деструктор, потом подошел к фонтану, и, выудив оттуда меня, сообщил, не меняя голоса:
   - Теперь ты прошла крещение водой, а значит - ты избрана. Так ты стала одной из нас! - и ткнул пальцем в мой ни в чем не повинный лоб, отчего я чуть не рухнула обратно.
   - Офигеть, какое счастье,- буркнула я, вылезая. - У меня теперь на башке синяк будет от твоего `'посвящения''. Дай выпить!
   В моей протянутой руке сам собой появился бокал с зеленой жидкостью. Сервис. Деструктор, правда, отчего-то нервно хихикнул и вежливо попросил:
   - Сделай, пожалуйста, еще один.
   В моей незанятой руке послушно возник новый бокал, и только потом я осознала смысл его просьбы.
   - То есть как это - сделай? Их разве не ты создаешь?
   Деструктор покачал головой, глядя на меня при этом хитро, как нашкодивший мальчишка. Для проверки его слов я захотела, чтобы у меня в руке вместо бокала появился маленький розовый слоник. Тот не заставил себя ждать, а замахал ушами, взлетел и сел мне на плечо. Деструктор икнул, а Изерг отчего-то витиевато выругался. Ой-ой-ой! Кажется, кто-то доигрался и действительно сделал меня подобной себе. Вот прикол так прикол.
   - Все, Изерг, - фыркнула я, обернувшись к нему. - Будет теперь у нашего мира два бога.
   Изерг кивнул, ошалело глядя то на меня, то на, Деструктора.
   - Спасибо за подарочек, - чуть-чуть насмешливо сказала я, вновь обернувшись к своему благодетелю.
   - Я нечаянно, - он улыбнулся. - А вообще, смешно получилось. Ладно, господа, живите долго и счастливо, я буду к вам периодически наведываться, проверять, как идут дела. Кажется, у меня в кои-то веки получилось завести друзей, так что - до встречи!
   И он исчез.
   Изерг подошел ко мне, и, положив голову на плечо, не занятое Розовым Слоном, уткнулся носом в ухо.
  
   Какой-то он уж очень добрый стал. Энко шел по улице и слушал тяжелый металл. Музыка билась в голове и наводила отнюдь не на лирический лад - в кой-то веки хотелось крушить. Он закрутился волчком, из ладоней хлынули потоки огня, потом вспыхнуло все вокруг, в том числе и сам Энко, но он не останавливался, продолжая пускать столпы пламени в разные стороны, кружась и размахивая руками. Из стоящего неподалеку дома послышались испуганные крики людей - видимо, огонь добрался и до них. Хотя нет, если бы добрался, были бы уже не испуганные.
   Песня закончилась и Энко тут же потух, разом растеряв всю злость - как интересно на него, оказывается, действует музыка! Особенно интересно для жителей этого города. Надо будет выяснить, с чего вдруг такая связь между тем, что он слушает и тем, что делает. Хотя, с другой стороны, он всегда творит чепуху - такой вот Великий Творец всякой чепухи.
   Гордой походкой Энко вышел из огненного ада под раздающиеся в наушниках звуки другой песни. И откуда у него такая страсть к дешевым эффектам?
  
   Многие знания - многие слезы? Да, пожалуй. Может быть, из-за этого он и не помнит своего прошлого - чтобы не сожалеть о несбывшемся, или, хуже того, произошедшем? Может, он сам захотел стереть себе память, чтобы забыть о чем-то, принесшем небывалую боль? Но почему же тогда так раскалывается голова, когда пытаешься вспомнить хоть что-нибудь? Побочный эффект? Энко не очень-то хотелось обо всем этом размышлять, но иногда не получалось игнорировать лезущие в голову идеи. Он шел между фиолетовыми деревьями и любовался на оранжевую траву и желто-зеленое небо. Цвета в этом мире были необычайно яркие, а живых существ очень мало - наверное, при такой окраске всего окружающего в них быстро крепла и разрасталась склонность к суициду, но Энко сейчас почему-то нравилось смотреть на столь дикое буйство красок. Интересно, что за сумасшедший демиург сотворил этот мир? Или Энко просто гуляет по чьему-то сновидению? А может быть, он сам только что придумал это место и теперь идет и размышляет, сколько же нужно было выпить, чтобы такой глюк создать. Вывод - нисколько, нужно просто иметь богатое воображение, а это, пожалуй что, очень вредно, особенно, если все, что придумываешь, имеет обыкновение сбываться. Такие вот пирожки с котятами.
  
   - Ты почему на обед опоздал? - дорогу Энко преградила ну о-очень большая тетя, (килограмм этак под сто) злобно сверкающая глазами и скалящая зубы. Милая леди была как минимум в два раза выше него, и желания спорить с собой не вызывала, поэтому он смиренным тоном протянул:
   - Я нечаянно, я больше не буду, - получил подзатыльник и зашел в корявенький домик под неусыпным контролем крупногабаритной дамы.
   Так. Под столон может пешком ходить, до потолка непривычно далеко, да и вся скромная меблировка изрядно рослая. Вывод: либо тетя - гигант и все рассчитано под нее, либо здесь жуткий матриархат, выражающийся тем, что особи женского пола в два раза крупнее своих половин, либо, и что наиболее вероятно, он находится в теле маленького мальчика, причем хорошо известного встретившей его даме. Срочно нужно зеркало.
   - Ну что расстоялся? - визгливо поинтересовалась эта, как выражается Арька, какаша. - На обед опоздал, так что его тебе не будет, и не хнычь потом, что голодный. Марш убирать!
   Энко взял метлу, и начал старательно скрести пол, все еще находясь в загрузе касаемо того, куда он попал, а главное - как? Тетя тем временем взяла пустое ведро и вышла из дома в обнимку с этим незаменимым в хозяйстве предметом.
   А вот интересно, если Энко вселился в тело мальчика, куда делся его законный обладатель? Может, шастает там где-нибудь по закоулкам и не может найти дорогу обратно? Вот еще душу пацана какого-то в непосредственной близости от собственной заводить не хватало! Бросив метлу, Энко сел на стул и качественно погрузился в себя в поисках чужеродного элемента. Это оказалось довольно просто - найти ребенка где-то там, неподалеку, и еще проще вытащить оттуда и засунуть в созданное на скорую руку тело, идентичное тому, в котором сейчас находится Энко. Какие, однако, глобальные метафизические заморочки.
   - и почему я стал такой добрый? - устало спросил он у мальчика, принимая привычный облик. Ребенок не ответил, глядя на него перепуганными голубыми глазами, так что Энко задумчиво продолжил: - Наверное, настроение хорошее. Можно, я хоть твою тетю убью? - спросил он дрожащим, полным надежд голосом. Мальчик кивнул и вошедшая в дом крупногабаритная дама цивилизованно превратилась в фикус - загораться синим пламенем она почему-то не захотела, видимо, щадила хрупкие детские нервы, хотя ее, вроде бы, никто не спрашивал. Наверное, вопрос нервов волновал скорее Энко, чем почтенную леди.
   -Так она лучше смотрится, ты со мной согласен? - поинтересовался он у ребенка. Тот согласился и Энко исчез из домика с полным осознанием важности выполненной миссии.
  
   В знакомом уже зале с плетеным потолком царил романтический полумрак - на небе мягко мерцали звезды, в воздухе висели светящие синие шарики, отовсюду лилась негромкая музыка, мокрая Арька била Изерга подушкой, Розовый Слон, набрав воды из фонтанчика, обливал хоботом обоих демиургов. Идиллия такая, что хочется плакать и трубно сморкаться в розовый кружевной платочек, чем Энко немедленно и занялся, правда, правда вместо платочка у него получились семейки в зелено-голубую полоску, благо, вроде бы, не б\у.
   - Деструктор, меня убивают! - замученный Изерг кинулся к нему, по пути пытаясь снять с мокрых волос налипшие пучки перьев.
   - Правда? А я думал, это у вас такая романтика.
   - Ну да, дождешься тут романтики с этой какашей.
   - Сам какаша! - непринужденно присоединилась Арька к светской беседе. - Деструктор, он первый начал.
   - Угу, а ты первая кончила, - фыркнул Энко и подушка полетела уже в него, правда, по дороге поменяла направление и врезалась-таки в Изерга, разорвавшись напрочь и облепив бедного мокрого бога перьями с ног до головы.
   - Ну что я теперь-то сделал?
   _ Ничего, - Арька спокойно пожала плечами, - Но не буду же я в Деструктора подушки кидать, он обидится.
   - А в меня, выходит, можно?
   - Конечно, - успокоил его Энко. - Ты ведь просто очарователен в таком виде, ни одна девушка не устоит.
   Арька незамедлительно рухнула пластом на пол, целиком и полностью подтверждая его теорию, потом, извиваясь, подползла к ним и сообщила страшным шепотом:
   - Все, теперь я никогда подниматься не буду - от глубокого эстетического удовлетворения. Во всяком случае, пока ты не переоденешься.
   - Арька, я же сказал - не устоит. Сидеть вполне разрешается.
   - А у меня высокая степень восхищения, такая, что ни вздохнуть, ни пернуть.
   - Это сдохнуть называется, - мрачно сообщил Изерг, снимая с волос длинное белое перо в пятнышку. - Странная у тебя реакция на мокрых мужиков, избитых подушкой.
   - Не, так не пойдет, фыркнул Энко, весело глядя на то, во что вредная девчонка на пару с Розовым Слоном превратили такого всегда изящного и ухоженного бога. - Нам дохлых девушек по периметру не надо, Изерг, марш мыться - переодеваться.
   - Будет исполнено, - отрапортовал бог и исчез.
   - Все, Арька, ты можешь встать.
   -Я помилована? - хмыкнула девчонка, поднимаясь с пола и отряхиваясь. Розовый Слон спикировал ей на плечо и, видимо в честь славной победы над злобным Изергом, выпустил вверх фонтан воды.
   Над головой Энко незамедлительно открылся ядовито-салатовый зонтик, а вот Арька так быстро среагировать не успела, поэтому была вновь облита целиком и полностью, впрочем, хуже бы ей не стало даже при погружении на дно океана, так что девчонка почти не обратила внимания на сию досадную случайность.
  
   - Вот скажи мне, товарищ бог, будет ли самоубийством, если человек, запертый в комнате, объятой пламенем, задыхаясь от дыма, достает нож, и с его помощью избавляется от жизни, неожиданно ставшей уж слишком жаркой?
   Энко, Изерг и Арин пили вино, сидя на диванчике у камина и лениво наблюдая за потрескивающим огнем. По обоюдному решению был объявлен вечер и перед сном трое странных созданий решили повести себя в лучших аристократических традициях - никаких там перьев и фонтанов, все чинно-благородно, и даже Розовый Слон затих, изображая статуэтку - улегся на каминной полке, укрывшись ушами, и тихонько посапывал.
   Каверзный вопрос, заданный Энко, проставил демиурга в тупик. Он долго молчал, потом пожал плечами и сказал тихо:
   - Я не знаю, Деструктор. Не знаю. Наверное, это неправильно - считать таких людей самоубийцами, но ничего не поделаешь - они все равно попадают в ад. Не могу же я продумывать каждую мелочи - тут никакой вечности не хватит. И потом - не навсегда же им так оставаться, сам не хуже меня знаешь, что побыв какое-то время в раю или аду, душа отправляется на реинкарнацию и уж при этом мое мнение не учитывается никоим образом.
   - Интересно, а там все справедливо? - поинтересовалась Арька, вертя в руках бокал.
   - А что такое справедливость? - вопросом на вопрос ответил Энко. - Слово красивое? Мне кажется, сам люди его и придумали - такая специальная сказка о воздающем по заслугам Высшем Суде, а на самом деле все эти инстанции только и делают, что перепихивают друг другу решение любых сложных проблем. С другой стороны, что такое это самое дело? Может быть все мы - просто сон какой-нибудь каменюки, которой, при удачном стечении обстоятельств, предстоит лет этак через цать стать планетой, где и случится этот самый мир, в котором мы так уютно устроились?
   Запутавшись в хитросплетениях собственной теории, Энко замолчал и недоуменно уставился в огонь.
   Арька сдавленно хихикнула, булькнув в бокал:
   - Ну ты, Деструктор, замутил - сам небось всю ночь сегодня спать не будешь, пытаясь понять чепуху, которую сейчас нагородил. Хотя это правильно, конечно, справедливость у каждого своя и серьезно о ней говорить очень сложно. Я образно спрашивала, ну как ты думаешь?
   - Да все там зашибись, - отмахнулся от них двоих сидящий посередине Изерг. - Хватит грузиться, а то мы скоро начнем теорию бесконечности мироздания обсуждать с примерами.
   - Какую теорию?
   - А хрен ее знает, - Изерг пожал плечами, - Я в курсе, что есть такая, а вот, о чем в ней говорится, не интересовался. Наверное, о бесконечности мироздания.
   - Бесконечность у каждого своя,- тихо сказала Арька, разглядывая танцующие языки пламени.
   Энко подавился и с изумлением глянул на нее - что-то невозможно знакомое было в этих словах, знакомое и какое-то спокойное, уютное. Важное. Только вот, что именно, он понять не мог, поэтому просто выдохнул, уставившись в одну точку.
   - Давайте лучше песен споем! - встрепенулась Арька, ставя бокал на ковер. У нее в руках появилась гитара и девушка начала задумчиво перебирать струны, то ли вспоминая, то ли придумывая неспешную лиричную мелодию. Наконец она запела и два странных, почти всесильных создания замерли, заслушавшись песней обыкновенной девчонки, по смешному стечению обстоятельств занесенной на Великую Гору, в гости к доброму богу Изергу.
  
   Новое утро - свежий взмах кисти, когда морозные узоры покрывают скованную льдом гору, на самой вершине которой стоит совершенное здание, связывающее этот мир с остальными, место, где творит и существует начинающий демиург, наделенный необычной фантазией и утонченным чувством прекрасного.
   Изерг любил свет. Он любил его сейчас, в данный момент, рисуя на небе нежными рассветными красками. Его мир не имел ни начала , ни конца, находясь при этом в одной плоскости, солнце из тьмы медленно приближалось к земле и, дойдя до определенной точки, уходило обратно, поднимаясь вверх, поэтому и рассвет и закат наступали везде одновременно и демиург мог иногда самолично позаботиться о небесной красоте. Когда не ломало.
   - Доброе утро! - проскользнувшая в его комнату Арька с интересом заозиралась по сторонам. Изерг отошел от окна и улыбнулся своей незваной гостье, чье появление в его доме было неразрывно связано с Деструктором. По логике, он-то здесь не при чем: поиграть предложил сам Изерг, девочку сюда телепортнул тоже он, но создавалось почему-то стойкое впечатление, что вмешательство Деструктора было куда большим, чем можно заметить и понять. Его гость всюду нес перемены, ведь перемены - и есть разрушения, а к каким последствиям они приводят, зависит не от того, кто их создает , а от того, как к ним относиться.
   Изерг был счастлив.
   Он давно мечтал о друзьях, обладающих той же силой, что и он, о тех, кто не будет преклонятся перед его божественным величием. Только вот так, как Деструктор, Изерг сделать не мог - не умел.
   Арька подошла к окну и уставилась на рассвет.
   - Ты их специально такими красивыми делаешь, да?
   - Рисую. Иногда.
   Девушка кивнула и, открыв окно, взмыла в небо. Изерг, хмыкнув, кинулся за ней.
   Энко в большой комнате сквозь дырявый потолок наблюдал полет двух этих сумасшедших птичек. Розовый Слон, помахивая ушами, меланхолично ощипывал фикус. Бедное растение смотрелось уже довольно грустно, но спасать его Энко ленился, поэтому кустик был обречен на верную смерть. Интересно, когда Розовый Слон пожрет всю растительность в доме, на что он перейдет? Наверное, на хозяев.
   У Энко было странное для него настроение, когда не знаешь, чего хочется. Чего-то нового, это точно. Наконец, он превратился в худую бледную девочку с длинными черными волосами, блестящей волной спадающими на плечи. Подумав, создал для себя юбку и рубашку, тоже черные, разукрасил губы красной помадой и, гнусно хихикая, исчез.
  
   Он решил погулять по миру Изерга в таком вот оригинальном виде. Купил баночку чего-то алкогольного и шел по улице, вертя головой во все стороны и привычно отмечая удивленные взгляды прохожих. Хотя, сейчас он больше походил на жителей этого мира, чем в своем обычном виде и внимание было не удивленным, а так, оценивающим. Ищем приключений на вторые девяносто, ох и не повезет молодым людям, решившим познакомиться с симпатичной девушкой, одиноко идущей по городу. Видимо, это было написано на его лице, потому что никто так и не сподобился. В итоге Энко стало скучно и он решил сам с кем-нибудь поразвлечься.
  
   - Я вот и не знаю, куда...Проклятье! Ну что ты ко мне приставаешь, кретин, не знаю я, где твое счастье!
   Я была зла. Ужасно зла. В это состояние меня активно вводил идущий рядом. Не о таком спутнике я мечтала, сидючи дома на диване, но что теперь-то поделаешь? Куда бы его смыть?
   Посреди дороги весело сидела красивая черная девочка. Либо шандарахнутая, либо в ее жизни внезапно наступила критическая ситуация и она хочет с ней распрощаться. С жизнью, в смысле, тогда критическая ситуация немедленно уйдет на второй план. Проверено - к счастью, не на личном опыте. А касаемо личного опыта - у меня давно завалялась идейка: если каждый твой день - непрерывная борьба за выживание, мысли о суициде испаряются сами собой. Когда питаешься подножным кормом, спишь, где придется, да еще и от разных злых зверюшек постоянно то по лесу бегаешь, то по полю.
   Или по городу - правда, такие приключеньица я не люблю. А вот остальные - добро пожаловать! Не зря же у меня на штанах, в конце концов, написано: "Ищу приключений" как раз на той замечательной части тела, на которую они обычно сваливаются. Ага, на коленках.
   Между тем, по вышеупомянутой дороге радостно летела машина. Пару раз проклянув нашего любимого бога, я, аки добрый рыцарь светлого облика, метнулась к девчонке, и, схватив ее за шкирку, выволокла на обочину. Та и не думала сопротивляться, уйдя вся и целиком в свои дурацкие заморочки. Канн, мой кретинистый спутник, стоял и пучил свои карие глазища на непонять зачем спасенное мной чудо, так что почти безудержно хотелось дать ему в нос. Я с трудом пересилила это благое побуждение и уставилась на черную девочку, которая вдруг улыбнулась так ехидно, что я поняла - теряю нить разговора.
   - Привет, - после нехиленькой паузы родила я. Гениально. Но недобитая судьбой девушка вдруг засмеялась и я, не сдержавшись, присоединилась к ней. Да уж, умница, Ино, всегда нужно быть вежливой, а главное в жизни - не забывать здороваться. Стоп, для полного счастья еще и представиться надо:
   - Меня Ино зовут.
   Все еще хихикая, девчонка заявила:
   - А меня - как хочешь. Сама придумай.
   Интересный подход, в этом определенно что-то есть:
   - Пусть будет Энни. Устраивает? Пойдешь с нами?
   Девчонка перестала смеяться и посмотрела на меня удивленно:
   - Надо же. Почти угадала. Касаемо твоих вопросов: да.
   - Хороший ответ, - вклинился Кан, но мы обе так посмотрели на него, что бедняга сразу скис. Какая-то у него с девушками не судьба в последнее время, может, козу где найти?
   - Давай я тебя Ини называть буду? Мне так больше нравится.
   - Хорошо. Вообще я часто имена меняю, чтобы не приедались. А вместе с ними - место жительства, круг общения и, частично, характер.
   - А вес, рост, пол и возраст?
   - Ну, до этого я пока не дошла, но все еще впереди. Люблю перемены.
   Энни снова как-то странно на меня посмотрела, потом поднялась с земли, отряхнулась и спросила:
   - Ну что, пошли?
   Я кивнула и мы припустили за Каном, который не удосужился нас подождать и ускакал вперед. Не катит он на рыцаря светлого облика, как не крути. И то хорошо.
   Наш мир - глюк. Можно это знать, понимать или чувствовать на грани сознания, важен не способ, важна суть. А суть заключается в том, что, несмотря на мутные бормотания о близящемся конце света (чушь! Кому это надо, кроме нас самих?), и страдания неисправимых романтиков по поводу того, что магия ушла когда-то давно, каждый день нашего мира можно назвать чудом. Потому что рассвет. Потому что роса на листьях появляется красными капельками и медленно становится прозрачной, пока спускается солнце. Потому что в воздухе рядом с аэропланами летают лиловые дракончики, мирные, но слишком дикие, чтобы их можно было приручить, хотя, говорят, есть счастливчики, которым это удалось. Не знаю, я видела этих восхитительных зверюшек несколько раз, в основном в рощицах, где растут плодовые деревья - дракончики едят фрукты и большие ягоды - и всегда они испуганно улепетывали, прежде чем я успевала их толком рассмотреть. Обычно зверюшки меня не боятся, наверное, принимают за свою, причем травоядную, но есть некоторые исключения. А еще у нас дождь разноцветный. И Великая гора - восхитительное зрелище, убрать бы еще от ее подножья толпы восторженных фанатов! Или залезть на самую верхушку - только вот, это невозможно, невозможно даже долететь туда, на слишком уж невероятной высоте живет наш Бог. Говорят, там, на вершине горы, стоит его дом, но это какие-то совсем уж непроверенные слухи.
   Еще есть темная ночь и удивительно звездное небо, сияющие горы и рубиновые озера, водопады расплавленной каранты, извергающиеся ледяным темно-фиолетовым потоком из дыр в скальных выступах, еще... Да много всего есть. Дорога вот эта под ногами, горизонт и горящее небо. Энни, идущая рядом, и Кан, гордо вышагивающий впереди. Есть у меня этот день, такой вот красивый и сумасшедший, каким он и хотел быть - самое главное чудо.
   - У вас бывают радуги? - вывел меня из философских размышлений вопрос Энни. Тоже, правда, какой-то глючный.
   - Что?
   - Дуги в небе .Из семи цветов.
   - В смысле, звездные дорожки? Но они не из семи, они всегда разные, невозможно угадать...
   - Нет, радуга днем появляется. После дождя.
   - Какого дождя?
   - Так у вас что, и дождей не бывает?
   - Что значит - у вас? Дожди вообще-то бывают разные: синие там, серебряные...
   - Ух ты! Ну у него и воображение. А до радуги не додумался, надо будет подсказать. Хочу радугу.
   С этими словами Энни замолкла, видимо, посчитав нашу беседу завершенной. Но я так не думала - она меня изрядно заинтриговала этими странными разговорчиками, а поскольку любопытство - страшный зверь, который всегда хочет есть, я начала ее допытывать:
   - Энни, а теперь объясни по порядку: что такое радуга, почему ты так удивилась дождю, и, наконец, как ты собираешься подсовывать идеи нашему богу? Ты ведь про это говорила, правда?
   - Я совсем недавно в вашем мире,- она пожала плечами и умолкла, а я резко сделала вид, что умная и все понимаю. Просто почему-то стало ясно, что дальнейшие расспросы ни к чему не приведут - захочет, сама расскажет. Поверить я готова всегда и во все- я вообще жутко доверчивая зверюшка, наверное потому, что всякая ложь, преподнесенная мне в виде непререкаемой истины, обязательно становится правдой. Может, дождусь более обстоятельных объяснений от типа спасенной мной девчонки, хотелось бы; впрочем, не дождусь - сама придумаю, благо воображения хватает . Ну а пока... Солнце поднималось все выше, быстро темнело и хотелось чудить.
   Я слезла с обочины на поле, нарвала кучу травы и, вернувшись к своим спутникам, принялась плести ожерелья.
   - А теперь давайте голыми танцевать, - предложила я, одевая творения своих рук на шеи Энни и Канна. Моя бредовая идея была, как ни странно, воспринята на ура - эти двое тут же скинули одежду и принялись носиться по дороге, оглашая окрестности (к счастью, безлюдные), громкими воплями. Из-за поворота на бешеной скорости вылетела большая машина и, истошно запищав тормозами, замерла на не особенно большом расстоянии от моих спутников, совсем нескромно освещая их фарами. Завизжав что-то устрашающее, они кинулись ко мне, на данный момент стянувшей с себя одну штанину, и поволокли в поле, скрываться от заинтересованного водителя. Тот, впрочем, и не думал за нами гнаться - видимо, решил, что примерещилось, завелся и укатил себе дальше, еще быстрее, чем до того. Интересно, заречется он от ночных прогулочек, или наоборот?
   Мы уже вошли во вкус и останавливаться не желали - все бежали и бежали по темному мокрому лугу, вдыхая нежный аромат полевых цветов. Волочащаяся по земле штанина превращалась в нечто ужасающее, причем с пугающей скоростью, пока до меня все-таки не достучалась прекрасная идея - снять несчастный предмет гардероба и повесить на куст, одиноко торчащий посередь чиста поля. Туда же полетели жалкие останки нижнего белья. После этого маленького стриптиза я вновь присоединилась к своим вопящим спутникам, получив, наконец, возможность вовсю наслаждаться происходящим. Мы нашли небольшое озеро, радостно забежали туда, подняв фонтан брызг, и принялись плавать и топить друг друга в удивительно чистой, хрустально поблескивающей воде.
   Как выбрались на берег, не помню, как уснули, тоже не помню. А вот утром...
   - Народ, - страшный шепот Канна цинично вырвал меня из сладкой утренней дремоты. - А где мы шмотки-то оставили?
   Дремота скрылась в неизвестном направлении - подскочив, мы с Энни начали вертеться в разные стороны, пытаясь прикинуть хотя бы, где мы оставили дорогу. На кис-кис она не отзывалась, так что пришлось отыскивать ее самостоятельно, совещаясь с солнцем и собственной памятью. Получалось у нас на удивление неплохо (видно, солнце с памятью болтливые попались), поскольку вскоре мы обнаружили куст, на котором скорбно висели мои сиренево грязные штаны. Трусы, правда, по ночи видать куда-то сдуло, но я не стала проклинать Бога за сей инцидент, справедливо рассудив, что штаны - уже половина счастья. Еще б вторую найти - рубашку, то есть, и счастливей меня не сыскать человека во всем мироздании. Хотя это я, пожалуй, загнула - все-таки трусы у меня сдуло, а они какой-никакой, а компонент хорошего настроения, так что оставим должности самых довольных людей в мироздании тем, кто лучше следит за упаковкой своей драгоценной задницы.
   - Раз уж куст нашли, значит, скоро выйдем на дорогу, - рассудил Кан, хихикающий над моей трагедией, связанной с утратой почти жизненно необходимой части гардероба.
   Как бы ни так! Солнце хорошо опустилось и начало припекать, а мы все шарахались по полю в поисках вожделенной дороги - она куда-то спряталась и не хотела выходить так долго, что нам уже надоело смеяться по этому поводу и появилось желание набить кому-нибудь морду. Например, мне.
   - Это ты виновата! С этими..., - Кан дернул за ожерелье, все еще висящее у него на шее, как, впрочем, и у нас с Энни. Вот уж что умудрились не потерять.
   - При чем здесь я? Кто рванул на это поле?
   - Народ, не орите! - рыкнула Энни. Мы заткнулись и уставились на нее. Там дорога, - и она махнула рукой в сторону, противоположную той, куда мы направлялись.
   - Не может быть, - возмутился Канн. - Я помню, она была за этими желтенькими цветочками!
   - Там, так там, - равнодушно решила я, поворачиваясь в сторону, указанную Энни. Сомневаться в ее словах я не могла: уж слишком уверенным тоном они были произнесены. Девчонка довольно кивнула, и Кану, ругающему сумасшедших баб, осталось только вяло нести свое бренное тело за нами, предвкушая коронное: "Я же говорил!"
   К его разочарованию, Энни оказалась права - на дорогу мы вышли, правда, далеко не сразу. Тут появился еще один вопрос - а где, проклятье на них через всю задницу, наши вещи?
   Предложение разделиться и поискать я отвергла, как скучное, поэтому мы втроем поперлись в сторону, указанную Энни. На сей раз не помогло - либо девчонка не угадала, либо наши тряпки кто-то скушал. К моменту, когда солнце начало подниматься, мы окончательно осознали свое поражение и начали раздумывать над тем, как жить дальше.
   У нас были одни штаны на троих. Восхитительно! Венки на шее, я думаю, в расчет можно не брать - предмет гардероба из них никудышный. Идти в таком виде в город не стоило - если не притопят рьяные блюстители моральных устоев, то надают в глаз хранители порядка и общественного спокойствия. Да и доберемся мы до города - все - равно ничего не купим - деньги-то в карманах остались. Проклятье!
   В итоге мы нарядились в придорожные кусты, и поведали хозяину подвернувшегося грузовика, что нас обокрали подлые разбойники, пока ни о чем не подозревающие мы купались в озере. В целом, так оно и было. Добрый дядя предложил прокатиться в его машине наверх от солнца и помочь с разгрузкой багажа, а за это обещал нас одеть. Отказываться мы не посмели, хоть и собирались идти в прямо противоположную сторону. Я, например, уже давно привыкла к тому, что мой маршрут постоянно меняется и зависит от чего угодно, только не от меня, а Кан, видимо, так мечтал одеться, что притопил все наши планы до востребования. Что касается Энни, то ей не было смысла огорчаться смене маршрута - она его и не знала. Мы радостно сгрузились в дядину машину и всю дорогу пели песни, конечно же, крайне неприличного содержания. А что нам еще петь, в таком - то виде?
   Приехали мы, когда солнце поднялось совсем, и мир окутала пустая, непроницаемая тьма, лишенная сегодня каких-либо светил. Дядя сообщил:
   - Подождите, детки,- и ушел разыскивать одежду, а мы остались сидеть в машине, попутно изобретая фасончики, на которые может расщедриться наш спаситель.
   - Если мне достанется что-нибудь сиреневое, я утоплюсь, - честно предупредила я о своих суицидальных наклонностях. Всегда терпеть не могла этот цвет: он означает высшую степень чего угодно, а носящие его стремятся показать, что они самые замечательные в мире. Чушь какая-то. По мне, так все замечательные, а самый-самый - бог, великий и всезнающий, хотя меня как-то сомневает, что можно знать абсолютно все - так ведь жить скучно!
   - Хорошо, - серьезно кивнула Энни. - Согласно твоему последнему желанию, перед утоплением мы нарядим тебя в сиреневенький саван и ты уйдешь из этого чудесного мира в полной гармонии с собой.
   Это невинное замечание заставило меня всерьез задуматься о вечном и нетленном, а также о хлебе насущном. Жрать хотелось неимоверно - ручейки-то нам по дороге попадались, смерть от жажды пока не грозила, а вот плодово-ягодных кустов как-то не нашлось, а попросить у доброго дяденьки еще и накормить несчастных путников наглости не хватало никому. Даже мне. Странно.
   Раздался стук, и я, как самая одетая, распахнула дверцы кузова. Дядя, скромно отворачиваясь (он и так уже нагляделся вдоволь на наши наряды из луговой травы, пока мы в красках описывали свои проблемы), протянул ворох разноцветных тряпок и отошел в сторону. Во всех отношениях замечательный человек, - решила я, быстро натягивая короткую зеленую рубашку, оставляющую открытым пупок.
   Энни достались мужские штаны, размера этак на три больше, чем надо, с роскошной дырой от задницы до колена и ярко-синяя футболочка в обтяжку, которая даже при худобе девчонки была ей слегка узковата. Кану повезло еще меньше - ему штаны изрядно жали, что он не преминул описать дюжиной вполне симпатичных фразочек, причем, столько неподдельного страдания звучало в его голосе, что Энни даже посочувствовала бедняжке. Натянув на себя в довершение лиловую, явно женскую, рубашку, Кан буркнул, что он готов. Готов кого-нибудь убить и съесть, да с превеликим энтузиазмом.
   - Детки, вы, наверное, кушать хотите? - раздался вдруг голос дяди.
   Заржав, мы вылезли из кузова и, скромно потупившись, сообщили, что да, хотим, поскольку не занимались этим крайне неприличным делом уже почти два дня. Дядя понимающе охнули, показав нам сарай, куда нужно перенести ящики из кузова, убежал. Скоро он вернулся с кучей пирожков, на которые мы накинулись с весьма здоровым азартом. Дядечка в процессе вещал, что никогда не видел таких голодных деток и предположил, что мы такими темпами скоро совсем одичаем и будем на людей кидаться.. Честно говоря, к чему-то такому я и стремилась, поэтому не стала с ним даже спорить.
   Разгрузив ящики, поспав и перекопав по пути дядечкин огород, мы попрощались с нашим благодетелем, нагрузившим бедных деток в дорогу мешком непонятной крупы, с незапамятных времен валявшимся у него в подвале, и огромной кастрюлей без ручек. Обрадованные внезапно привалившим счастьем, мы решили пойти к скалам, благо отсюда до них было совсем недалеко - несколько дней пешего пути через лес. Заблудимся - невелика беда - с такой кучей крупы можно круги отгребать до следующего явления миру Великого Бога, ничем особенно не заморачиваясь.
   Лес встретил нас приятной прохладой и мерцающими повсюду в воздухе зелеными огоньками. Набрав по дороге всяких съедобных штук, вечером мы устроили себе настоящий пир. Умница Канн не забыл попросить у дядечки сигарет и спичек - он хоть и кретин, зато курящий, что иногда не может не радовать, например, сейчас, когда не пришлось для разведения костра разыскивать подручные и подножные средства. Полезная все-таки привычка - курение - меньше шансов забыть спички. Поэтому, наверное, я Канна и терплю, а еще он ругается красиво, но это уже лирика.
   - Давайте найдем поляну и полюбуемся на звезды, - предложила Энни, после того, как все поели, так, кстати и не идентифицировав дядечкину крупу. Воодушевленные грядущей романтикой, мы поднялись и активно задвигали ногами. Упорные поиски вышеупомянутой полянки привели в итоге лишь к тому, что все зверски устали, спали на ходу, но звезд так и не увидели.
   - Может, на дерево залезть, - съязвил Канн, пытаясь расколупать найденный по пути орех.
   - А что? Это идея! - обрадовалась Энни и мигом оказалась на чем-то лиственном. Я, недолго думая, кинулась к ближайшему дереву потолще и целеустремленно поползла наверх.
   В этом сумасбродстве Канушка нам компанию не составил - он только живописно матерился внизу, в красках расписывая, как мы будем слазить. Высоты он, что ли, боится? Как я его тогда на скалы потащу - не бросать же мальчика в лесу одного-одинешенька - он в первой попавшейся луже утонет, а мне потом стыдно будет.
   Энни залезла быстрее и, к тому моменту, как я могла-таки видеть небо, уже вовсю восторгалась звездными дугами - кажется, она их и правда раньше не видела - может, первый раз из дома ночью вышла? Насколько я знаю, звезды исправно летают раз в несколько дней с сотворения мира и не видеть разноцветных дуг, оставляемых ими на черном небе мог только слепой, которого Энни не напоминала никоим образом. Остается последний вариант, выглядевший сейчас наиболее правдоподобным - она и правда недавно в нашем мире, и остается только принять это к сведению, что, в общем -то, не так сложно.
   - Девчонки...Вы спускаться-то будете? - раздался через некоторое время голос Кана, исчерпавшего весь свой обильный запас ругательств.
   - Будем-будем, - отмахнулась от него Энни и задумчиво продолжила: - Может быть.
   - Когда-нибудь, - добавила я, начав-таки слезать вниз. Энни последовала за мной и, наломав кустов, мы улеглись спать.
   Путешествия по лесу не отличаются оригинальностью, поскольку лес - он и есть лес. Идешь, спишь, ешь - красотища! Хотя, со временем, конечно, надоедает, но мне все со временем надоедает, так что это не принципиально. Несмотря на мрачные прогнозы Кана, до скал мы дошли, причем даже раньше, чем обещал дядечка - просто однажды утром лес внезапно кончился и мы вышли к огромному источнику каранты, льющемуся из скалы и уходящему под землю. Говорят, где-то там, в глубине, она делает круг и возвращается обратно. Такое вот лишенное смысла существование, если конечно,
   может считаться осмысленным существование неодушевленного предмета.
   -Вау! - сообщила Энни, глядя на водопад. - Я жрать хочу.
   - От восхищения? - поддел ее Кан, но девчонка только кивнула и принялась собирать грибы, облепившие деревце неподалеку. По-моему, они не относились к разряду съедобных, но я была настроена философски: отравимся - значит, судьба у нас такая. Не судьба - не отравимся.
   Кан занялся костром, а я подошла к водопаду, остановившись только когда воздух вокруг начал вибрировать. Ближе - опасно: жидкая каранта настолько холодна, что непременно обожжет. Твердая, она стоит безумно дорого, потому что добывать ее из водопада можно только с помощью специальной техники, и все равно это остается большим риском. Из каранты обычно делают украшения, за которые модницы и модники выплачивают немалые деньги. Надо им это? Нам тут поесть не на что, а они себе ожерелья из застывшей каранты покупают - странно как-то все устроено в этом мире. Впрочем, наверное, так и надо - будь у меня желание жить в роскоши, я бы устроилась на какую-нибудь работу, начала бы вертеться, суетиться, что-то делать... Зачем это мне? Нет уж, лучше каждому - свое, так жить легче.
   У водопада мы застряли надолго - это настолько красивое зрелище, что налюбоваться им за один день решительно невозможно. Энни заражала своим наивным восхищением - ей многое казалось необычным и мы радовались за компанию, вновь открывая для себя давно привычные, но не ставшие от этого менее прекрасными вещи. Интересно, почему межмировой туризм не ставят на поток - доходы от него были бы офигенные. Осталось только уговорить Энни научить нас таким путешествиям - абсолютнейшие пустяки, судя по ее словам, хотя она особенно об этом не распространялась.
   В одно утро мы твердо решили залезть на скалу и посмотреть, откуда льется каранта. Угол, правда, покорять приходилось минусовой, но нам это, как ни странно, удалось, причем даже Кану, который и правда боится высоты. Хотя, если бы все боялись высоты, ползая при этом по отвесным склонам, такая фобия не имела бы особого значения для общества.
   Я долго болталась у дырки, из которой вытекала густая темно-фиолетовая жидкость. Воздух сотрясался перед носом - чуть поближе, и меня сметет вниз его напором. Ради таких моментов, наверное, и стоит жить - когда сладко-сладко замирает сердце от осознания того, что стоит разжать пальцы - и уже никто тебя не спасет, кроме, разве что, Бога или Его Величества Случая. Не знаю, может быть, это одно и то же.
   - Нифига, - неожиданно сообщила мне Энни. К чему, интересно? - Народ, я нашла уступчик, двигайте сюда! - и она призывно помахала рукой.
   Мы с Каном не заставили себя долго уговаривать и скоро уже втроем сидели на удобном плоском выступе, с которого открывался чудесный вид на лес. Водопад струился из-под наших ног, и в этом было что-то особенно глючное.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"