Аннотация: Этот рассказ в некоторой степени проясняет, как на Мире и других планетах оказались ФТ. Сюжетно предвосхищает роман "...я иду искать!"
Олег Верещагин
ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА ЗВЕЗДОПРОХОДЦЫ
И в амазонских лесах казак гулял наяву,
И государев ясак возил с Камчатки в Москву...
Сквозь вулканический пар алел нездешний рассвет
И золотой ягуар бродил по прелой листве...
Олег Медведев. Здравствуй, казак!
На зелёной просторной лужайке с чёткой разметкой, окружённой ясенями и дубами, мальчишки играли в недавно прописавшуюся в стенах корпуса английскую игру - футбол. И та и другая команды были в спортивных туфлях и шароварах, одни - в майках, другие - без. Слитная, сопящая и вопящая толпа азартно носилась за полосатым мячом пока ещё без особого толка - когда же мяч влетал в ворота, то поднимался такой вой (восторга с одной стороны и разочарования с другой), что рефери - преподавателя гимнастики и настоящего англичанина - шатало на высоком стуле-помосте. После каждого изъявления восторга забившие начинали обниматься, кататься по траве и даже целоваться, а пропустившие с мрачной решимостью трусили на свои места, прижав локти к бокам и опустив головы - в такие моменты они чем-то неуловимо напоминали породистых щенков.
В дубовой аллее, невидимы за плотной стенкой подстриженных ровным параллелепипедом кустов, стояли двое мужчин - директор корпуса и молодой офицер в форме с погонами капитана и расцветкой военного инженера. Это же подтверждали эмблемы в петлицах. Заложив руки за спину, мужчины следили за игрой с неожиданно мрачным видом, нехарактерным для русских людей вообще. Впрочем, курносый, бледноглазый капитан-финн был не более русским по крови, чем директор с его фамилией Максутов. Их объединяли Империя и присяга Дому.
- Может быть, нам всё-таки следует промолчать? - спросил директор, не глядя на собеседника.
- Он ждёт отца через два дня, - отрывисто, с неистребимым акцентом сказал капитан. - И всё равно начнёт спрашивать. Лучше если это скажет ему человек, служивший вместе с его отцом.
- Вы хорошо знали полковника? - без любопытства поинтересовался Максутов. Капитан покачал головой:
- Почти совсем не знал, только по службе. Просто так вышло, что сообщить поручили мне... Кажется, у мальчика больше никого нет?
- Даже матери, - подтвердил директор.
- Ему будет очень тяжело, - задумчиво резюмировал капитан. - Всего четырнадцать... совсем недавно было...
- Можете не сомневаться, среди кадетов несколько сирот, и Тима не окажется лишним, - твёрдо пообещал директор. - Постыдно было бы оставить в беде сына героя-офицера...
- Конечно, я и не сомневался в этом... - капитан покачнулся с пятки на носок и после недолгого молчания продолжал: - Они доиграли, кажется. Позовите мальчика, пожалуйста.
Действительно, игра кончилась, команды вместе неспешно стягивались в угол поля. Выйдя их аллеи, директор подозвал судью и сказал ему несколько слов; англичанин в свою очередь, нагнав игроков, тронул одного из них за плечо, кивнул в сторону директора и инженера, неподвижно стоявших у выхода из аллеи.
Мальчик недоумённо обернулся и легко побежал - как хороший спортсмен - что-то крикнув товарищам. В нескольких шагах от взрослых он перешёл на шаг - высокий, стройненький, с безупречной фигурой и породистым лицом русского дворянина, уже начавшим обретать твёрдость взрослых черт. Но глаза - серые и весёлые - оставались мальчишескими, живыми и хитроватыми, но в то же время наивными. Светло-русые коротко стриженые волосы были мокрыми от пота. Не дойдя до взрослых двух шагов, он заученным органичным движением принял строевую стойку и отрапортовал:
- Кадет Хвощёв по вашему приказанию прибыл! - и выжидательно замер, любопытно стрельнув глазами в сторону капитана.
Взрослые переглянулись. Максутов незаметно покачал головой. Капитан замешкался. Внезапно ему показалось отвратительным то, что предстояло сделать - словно выстрел в ничего не подозревающего дружелюбного человека... но то, что надо было сделать, должно было быть сделано. Никуда не деться... И капитан, глядя прямо в весёлые глаза мальчика, тихо сказал:
- Мужайтесь, кадет. Ваш отец, подполковник 1. Хвощёв, погиб смертью храбрых - за Бога, Царя и Отечество.
Капитан видел только глаза мальчишки.
Он весь был - эти глаза.
По-прежнему - весёлые. Лишь с капелькой непонимания на самом дне.
- Отец?.. - спросил он недоумённо. И покачнулся, шагнув назад, словно, если стоять подальше, смысл сказанного изменится. Повторил: - Отец... погиб? - и стеклянно, с возмущением, продолжил, забыв о дисциплине: - Ну что вы говорите, какие глупости вы говорите...
И понял вдруг, что это правда...
- Поддержите его, ему же плохо!!! - из какой-то дали услышал он крик директора. И сумел ответить:
- Нет, что вы, со мной всё в порядке...
И ужаснулся сказанному собой...
...За четырнадцать лет своей жизни Тимка провёл с отцом в общей сложности не более года и никогда не думал, любит ли он отца. Отец приезжал редко... и был недоступен в силу своей профессии, своего положения. Но он находил время, чтобы учить сына ловить рыбу, боксировать, стрелять из нагана и мосинской винтовки, фехтовать и ездить верхом. Тимка даже не задумывался, но он любил отца. Любил именно за эти редкие часы вместе, которые не очень ценил раньше... а сейчас понял вдруг - именно они и были главными в его жизни. Именно они...
... - Когда отца... - он сделал над собой усилие и закончил, - ...будут хоронить, господин капитан?
Капитан видел перед собой уже не кадета, а просто мальчишку, у которого вздрагивали губы и плечи - горе было слишком большим и тяжким.
- Прости, мальчик, - покачал он головой, - полковник Хвощёв погиб на территории Афганистана... его тело не представляется возможным привезти, он похоронен там...
...Подобно большинству подростков Тимка Хвощёв обладал инстинктивным чутьём, которое уходит с годами, если его не тренировать. Капитан врал. Врал. Тимка чувствовал это инстинктом, которому не нужны были доказательства.
Отец через два дня должен был приехать в корпус. И если бы он собрался в какой-то там Афганистан - предупредил бы обязательно, как бы не спешил, что уезжает и не сможет увидеть сына. Не мог не предупредить! Значит... он не в Афганистане?! Но как же тогда... что же тогда...
И он, чувствуя, как закипают слёзы, выкрикнул в лицо мужчинам:
- Вы... вы всё врёте! Зачем вы врёте?! Что с папой, где он?!
Впервые в жизни он назвал подполковника Хвощёва не "отцом".
"Папой".
* * *
Блеснув в воздухе, леска из конского волоса серебряной паутинкой легла на воду.
- Тимка, смотри - вот так, попробуй. Рраз!
Мальчик, слегка прогнувшись назад, забросил свою снасть - почти так же ловко, как стоящий на берегу выше по течению отец. "Рраз!" - повторил про себя мальчишка, прикусив высунутый кончик языка и ощущая, как вздрагивает новенькое бамбуковое удилище...
- Ой, щукааааа!..
Но и отец, и берег, и кусты, и речушка - всё вдруг дрожит и расплывается, как волны идут по воде от брошенного камня. Это ужасно, Тимка старается удержаться на тающем камне, а отец, пропадая, кричит:
Рывком отбросив драное одеяло, Тимка сел, широко распахнув глаза и оскалясь. Спутанные, грязные волосы упали ему на лицо. Совсем недалеко резко залился свисток городового, слышались крики, топот ног, чей-то визг, треск дерева...
- Чегой ты копаешься?! - вихрастый тряхнул Тимку за отвороты старой куртки. - Бутыря 2. рядом совсем!
- Чёрт! - сон наконец выпустил Тимку, он вскочил и тут же пригнулся. - Ходу, ходу...
Вихрастый держал ботинки в руках. Мальчишки, скрываясь за бортом старой баржи, прокрались до трапа, но Вихрастый тут же отпрянул назад:
- Влопались, - выдохнул он, повернувшись - лицо резко забелело в темноте.
Двое городовых, тяжело дыша, остановились у самого трапа - широко расставив ноги, придерживая шашки; их фигуры казались огромными.
- На барже, верное дело, - тихо сказал один из них. - Давай ты тут смотри, а я схожу... А, чёрт, сходни гнильё...
- Осторожней, как раз нырнёшь, - откликнулся второй. - Я давай сам, а то потопнешь, пензию не выслужишь...
Мальчишки, пятясь, отступили на корму. Доски старой палубы поскрипывали под ногами городового, потом мелькнул желтоватый свет электрического фонарика.
- Хипец, - Вихрастый облизнул губы. - Это... давай с обеих сторон вкругаля рубки... Один из двоих, а умотает...
- Дурак, - прошептал Тимка. - Там второй. У трапа.
- Ёх, точно... Чего делать-то, Франтик?
- За борт, - выдохнул Тимка, - там канат.
- Сдохнем же, - ответил Вихрастый, - октябрь, не лето.
Но прокрался следом за приятелем ближе к корме.
Мальчишки - один за другим - как раз успели спуститься на канат в тот момент, когда луч фонарика прошёлся по корме...
...Они выбрались на берег под навесом одного из причалов метров на сто ниже по течению. Обоих трясло, с Невы задувал холоднющий ветер, и мальчишки поспешили раздеться. Заходясь от дрожи, стуча зубами и пританцовывая, они выжали одежду и, бросив её на гальку, уселись спина к спине на кучу какой-то ветоши - в неё же и закутались, не глядя, что это такое.
- Твою мать, я ботинки утопил, - ругнулся Вихрастый.
- Мои вообще на барже остались, - вспомнил Тимка. - Потом надо вернуться будет.
- Возвращаться так и так надо, - поддержал Вихрастый, - всё барахло тама.
- Давай-давай, - в тон ему подначил Тимка, толкнувшись спиной, и они оба рассмеялись.
Четыре месяца назад, когда Тимка появился на Неве, их знакомство с этого и началось. Четырнадцатилетний Тошка Вихрастый (фамилии своей он не помнил и не особо от этого страдал) явился на "свою" баржу и обнаружил там дрыхнущего франтика, одним своим видом вызывавшего у исконного невского обитателя законное возмущение. Тошка вознамерился "поучить маменькиного сыночка". Он считался среди местных жителей не последним для своего возраста драчуном и начал с полновесного пинчища под рёбра незваного гостя - чтобы взбодрить его как следует.
Франтик был не настроен шутить. Он хотел спать, был зол, впервые в жизни по-настоящему голоден, измотан бегством из корпуса и трёхдневными скитаниями по столице Империи в поисках отца или его следов - потому что это и был Тимка Хвощёв. Двумя ударами - в скулу и в подбородок - он уложил наглого бродяжку и завалился спать снова, даже не дожидаясь, пока нокаутированный пришелец поднимется.
С тех пор они были неразлучны, хотя Тимка коробило от того, как Тошка выражается и вообще говорит. У Вихрастого к новому знакомому тоже были претензии - с Франтиком было нелегко. Он не ел краденого, брезговал даже прикасаться к нему и готов был часами таскать тяжести у магазина или склада, чтобы заработать на то, что можно было украсть за секунду.
Но с Франтиком было и здорово. Во-первых, на него можно было положиться, как на себя. Во-вторых, у него были кое-какие деньги, и он их не жалел, а когда они кончились - без раздумий сплавил знакомому мешку 3. Вихрастого своё шикарное барахло. Правда, и ему без Вихрастого пришлось бы туговато - он ничего не понимал в здешней жизни и том, как друг к другу относятся местные жители.
Ещё с Франтиком было интересно. Он искал своего отца, подполковника, который погиб в каких-то краях, про которые большинство местных и не слышали даже толком. Вихрастый слышал - было время, он частенько бегал за водкой для гарнизонных стрел4., и они порассказывали мальчишке про этот Аганистан. Почему Франтик решил, что ему соврали про гибель отца - Вихрастый так и не понял. Четыре месяца они колесили по Питеру - Вихрастый служил отмычкой и проводником, Франтик искал. Временами Тошке казалось, что Тимка просто чокнутый. Сочувствовать ему Вихрастый не мог - своего отца он знать не знал и не особо страдал по этому поводу. Зато знал другое - когда в начале сентября он распорол себе ногу железкой и неделю вообще не мог ходить, Франтик за ним ухаживал и даже врача притащил - кто знает, чем и платил...
...Мальчишки согрелись. Вихрастый, откинув голову назад, мечтательно сказал:
- Да будь у меня три тыщи в год с процентов, я бы тут нипочём шляться не стал. Купил бы себе шик-карный домину на Васильевском, нанял бы девку покрасивей в прислуги и жил как эти господа, что в театры на этих раскатывают, которые без упряжки, как они?..
- Мотор, - ответил Франтик. - Только ты зря думаешь, что эти люди бездельничают. Работают... как мой отец.
- Отец, - хмыкнул Вихрастый. - Слушай, я вот толкусь с тобой пятый месяц. Понят ьне могу - ты чего воще ищешь-то? Бегаешь, как борзая на ипподроме. Может, сказать не хочешь - так и ответь, я не обижусь.
Тимка пошевелился, и Вихрастый услышал у себя над ухом его горячий шёпот:
- Слушай, Вих... Тошка. Ты, может быть, думаешь, что я не верю, что мой отец убит, и что я того - чеканутый?
- Не без этого, - осторожно ответил Вихрастый.
- Ну так вот слушай, - повторил Тимка и сглотнул. А потом - молчал, да так долго, что Вихрастый готов был уже завизжать от ставшего нестерпимым ожидания пополам с нетерпением. Ему было ясно, что Франтик сейчас скажет такое-е-е-е... - Отец мой мёртв, это точно. Я не сомневаюсь. Но я ещё в июне, в самом начале, как сюда пришёл, сумел посмотреть - не спрашивай, как, я половину всех своих денег на это отдал, две катьки 5....
- Иииихх... - выпустил воздух Вихрастый, округляя глаза. Франтик продолжал, не обращая на товарища никакого внимания:
- ...я посмотрел списки военных инженеров. Моего отца там... нет. И - не было.
- Как не было? - выдохнул Вихрастый, становясь на колени и поддёргивая на голые плечи сползшую ветошь. - А кто ж тогда...
- Вот и я себя спрашиваю, - тихо сказал Франтик, - кто был мой отец? Почему он форму носил с инженерными значками? И, если так, откуда у него сослуживцы, если его и в списках-то нет?
Вихрастый был неучён, но умён, как и любой уличный мальчишка. Он обладал живым и голодным от недостатка знаний и впечатлений воображением - и сейчас ему почему-то показалось, что он заглянул в непонятную, манящую бездну. У Тошки дух перехватило. Хотя вроде бы - с чего?
- Ну и?.. - не своим голосом прохрипел он. - Слушай, может, он у тебя этот... ну, как в тех книжечках, что ты нам читал? - Вихрастый имел в виду дешёвые и глупые трёхкопеечные выпуски приключенческой литературы, которые местная ребятня покупала в складчину, "чтобы Франтик нам почитал." - Какой-нибудь там разведчик, да такой, что про него и говорить вслух нельзя?
- Я тоже думаю о чём-то похожем, - признался Тимка. - Но я хочу не думать, а узнать точно, кем был мой отец. Всё равно - можно мне это, или нельзя. Я - человек, и я не хочу жить обманутым...
...С реки дул ветер, по причалу шуршал надоедливый питерский осенний дождь. Тут, внизу, было сухо, но холодно. Мальчишки спали, с головой укутавшись в ветошь и прижавшись друг к другу - поэтому мельком заглянувший под мост городовой ничего не заметил.
Тимке снилось вновь, как его отце ловит с ним рыбу. А Вихрастому почему-то виделось, как он с револьвером в руке пробирается по какому-то непонятному лесу...
...Над дорогой из Петербурга в Гатчину свистел холодный зимний ветер, нёсший колкую сухую снежную крупку. Декабрь 1903-го года начался холодным, ветреным, но не очень снежным. Он запутался в чёрных мокрых ветвях вдоль дороги и никак не мог развернуться во всю зимнюю ширь.
Спрятав руки в рукава, замотав лица драными шарфами и до щёк натянув старенькие кепки, Франтик и Вихрастый сидели в придорожной канаве, где хотя бы чуточку можно было спастись от ветра. Но холод со снегом настигали и здесь.
- Мы тут замёрзнем, - косноязычно сказал Тимка. - Тошка, идти надо... вставай. Найдём какой-никакой амбар... - Вихрастый не ответил, и Тимка вдруг отчётливо понял, что никуда они отсюда уже не уйдут. Просто не смогут встать. Понял - и не испугался. - Зря я тебя из Питера утащил. Одному надо было...
- Да ла-а-ана... брось... - сонно ответил Вихрастый. - Мне уже теплоооо...
"А скоро станет ещё теплее, - подумал Тимка и попытался себя заставить встать, но так и не смог. - Ну и пусть, - уже равнодушно подумал он. - Кому я нужен-то? Даже попади мы к Его Величеству - чем бы император смог мне помочь? Ничем... Это не книжка, это жизнь. И в жизни я замёрз насмерть... Ну вот. Уже и тепло."
Он еле слышно вздохнул - и пропадающим взглядом окинул дорогу.
Фургон.
Фургон! Люди!
Как во сне, Тимка смотрел на проскакавших мимо на рысях - вдоль обочин по трое - всадников: в драгунской вроде бы форме, с винтовками стволами в небо. Фургон - большой, похожий на ящик, защитного цвета, запряжённый тремя парами тяжеловозов. На передней паре - ещё двое, на козлах - кучер, тоже вооружённый, офицер с каким-то странным оружием на коленях. "Ружьё-пулемёт Мадсена, - вдруг вспомнил Тимка, - отец как-то говорил, что за таким оружием - будущее..." По бокам фургона скакали ещё по двое драгун, во все четыре стороны из бронепоездных шарниров смотрели рыльца "максимов". Ещё шестеро драгун скакали следом.
Конвой проскакал мимо, не заметив скорчившихся в канаве мальчишек-бродяжек.
И Тимка услышал сквозь многоголосый дробот копыт, сквозь журчание подрессоренных колёс по мёрзлой дороге - чудом! - как офицер на передке сказал кому-то:
- Да, полковник Хвощёв делал именно это...
... - Вставай же! Вставай! - ему казалось, что он кричит - на самом деле он еле шептал это на ухо Вихрастому, слабо встряхивая его за плечи чужими замёрзшими руками. Было просто вторым чудом, что Тошка услышал его. И третьим чудом - что всё-таки нашёл в себе силы - нет, не встать, но выбраться из тёплой предсмертной дрёмы.
- Что... ты... мммменя... трясёшь?.. - проговорил он и почему-то икнул.
- Тошка, нельзя нам тут замерзать, - выдохнул ему в лицо Тимка. - Тошка, они про моего отца говорили. Вставай, Тош, ну вставай пожалуйста, братишка...
У него не было братьев, он и сам удивился, что так назвал Вихрастого. Но именно это слово, похоже, стронуло что-то в замерзающем Тошке, и он, словно ломая себя по кускам, перевернулся и встал на четвереньки. Тимка поддерживал его, и они выбрались на дорогу как раз перед крестьянской телегой...
...Молчаливый сперва мужичок вёз в телеге мороженые свиные туши в гатчинские казармы. На облучке под огромным кожухом было тепло. Возчик сунул мальчишкам по куску хлеба с ветчиной, после чего спросил:
- Воруете, чё ли ча? Или только попрошайничаете?
- Родственников ищем, - ответил Вихрастый, высунув наружу нос и не переставая судорожно жевать. Тимка не настроен был на разговор - привалившись к доскам, он мог думать лишь об одном: о словах офицера на козлах странного экипажа.
- Братья?
Вихрастый покосился на молчащего Франтика и решительно сказал:
- Братья.
- А кто у вас в Гатчине-то?
- Отец перед смертью сказал - его братан6. там, вот как.
- Что, неужто в гвардии? - в голосе мужичка отчётливо прозвучало недоверие.
- Да не знаем мы толком, - вмешался Тимка, решив попробовать кое-что выведать. - Отец говорил, что дядя какие-то особые повозки сопровождает, что-то к Его Величеству возит...
- Знаю я эти повозки, - важно ответил мужичок. - Сенкрентное что-то. Может - золото. Да там в конвое аж лейб-драгуны, что ж, дядя ваш там, что ли? - в голосе его снова прозвучало недоверие.
- Да искать-то всё равно надо, - пожал плечами Вихрастый, - у нас больше и нет никого...
- А куда эти фургоны едут? - спросил Тимка. - Куда идти-то нам?
- А вот со мной до конца поезжайте, места не жалко, - предложил мужичок. - Я так-то на кухню, да они там мимо и едут. Часто - пока разгружаюсь, значить, так один-два всяко проскочат...
...По территории дворца фургоны шли уже без охраны - в смысле, без конной охраны, люди внутри и на облучке оставались на местах. Нелепо было опасаться, что кто-то нападёт на территории дворца, где находились самые, наверное, преданные Его Величеству люди Земли.
На мальчишек никто не обратил внимания - они соскочили с телеги, и те, кто их видел, решили, конечно, что это работники хорошо всем известного "поставщика двора Его Величества". Если честно, Тимка не знал, что и зачем он тут ищет, а главное - как это невесть что будет искать. И уж тем более - не допускал мысли, отсекал её, что полковников Хвощёвых может быть несколько... и что такого везения просто не бывает.
Везде зажёгся электрический свет - сильный, яркий. Наступил ранний зимний вечер. Мальчишки стояли у ворот гарнизонной кухни и понимали, что скоро на них начнут обращать внимание.
- Идёт, - Вихрастый шмыгнул носом. Действительно - второй экипаж появился на подъездной аллее; драгуны сворачивали налево, выстраиваясь в колонну по двое. - Давай?
- Вниз, под него, - решительно сказал Тимка и оглянулся - никто специально за ними не наблюдал. - Ты ближе к переднему колесу, я - к заднему.
Вихрастый кивнул. Энтузиазм - точнее, какая-то истовость - Франтика захватили его и понесли на своей волне. Дело было рискованным - можно нырнуть прямо под колёса или не успеть зацепиться, после чего вновь сыграть под те же колёса...
Мальчишки отклеились от ворот и отошли вбок, в темноту, дыша на пальцы, чтобы согреть их - не дай бог, подведут, как раз когда захочешь зацепиться.
Экипаж выскочил в полосу света. Взгляд офицера с облучка прошёлся по мальчишкам - жёсткий взгляд из-под зимнего тёплого башлыка. На петлицах блеснули эмблемы - эмблемы инженера.
Бросок!..
...Пальцами Тимка зацепился за центр рессор, моля небо об одном - чтобы не тряхнуло как следует: пальцы просто отрежет не хуже, чем ножом. Ногами он уперся в какие-то распорки. Держаться в целом было не так уж трудно.
- Тош, - позвал он тихо.
- Висю, - послышалось в ответ так же еле-еле.
Висеть пришлось недолго, хотя Тимка настроил себя на мучительно длинное ожидание - как наказание на шведской стенке. Экипаж свернул куда-то влево и... вниз? Да, похоже, что вниз. Звуки стали гулкими, словно въехали в туннель. Остановка - мимо прошли двое, скосив глаза, Тимка увидел это и подтянулся, как мог, прижался к днищу изо всех сил...
Он не ошибся. Под экипаж заглянули с обеих сторон, посветили фонарями. И, попытайся под кузовом вот так спрятаться взрослый - его бы заметили непременно.
Ни Тимка, ни Тошка не были взрослыми. Свет исчез, экипаж дёрнулся и покатил дальше - чтобы почти тут же снова остановиться. С облучка спрыгнули - стукнули сапоги.
- Вечер добрый... 26-й отметь по 4-му регистру.
- Вечер добрый. Давайте, - этот голос был помоложе. - Оп. Готово, проезжайте. На сегодня как - последний?
- Да, перекрывай.
- Что там в этот раз-то?
- Оружие, консервы... Поехали, поехали, давай!
Экипаж снова двинулся, въехал куда-то в хорошо освещённое помещение, гулкое, как пещера - и остановился уже совсем. Всё наполнилось звуками деловитой жизни - кто-то выпрягал ломовиков, шагали люди, со стуком откинулась задняя стенка фургона, загудела под ногами...
- Сегодня второй?
- Да, последний... Консервы, что ли?
- Я не пойму никак, ну вот чего их туда шлют? Там окурок в землю бросишь - прёт...
- Это где?
- Да в третьих воротах.
- Не был, не знаю...
- Лифт пришёл?
- Тихо, тихо, тихо...
- Под-во-зи-и!
- Список где?! Вашброть, список-то!
Тимка мягко упал на выставленные назад руки. Повернулся, оказался нос к носу с Вихрастым. "Неужели у меня такое же испуганное лицо?" Мальчишки, не сговариваясь, поползли к краю фургона - в серой стене был виден открытый зев грузового лифта.
Они находились в большом зале, похожем на пакгауз и сплошь - для большего сходства - заставленном разнокалиберными ящиками. Грузовых лифтов было много, в них определяли ящики - вручную и при помощи скипов - люди в серых робах и штанах. Тут же были и несколько человек в военном - Тимка различал у некоторых всё те же инженерные эмблемы и едва сдерживал восторг: попал! Ей же богу - попал!
Но всё-таки - военные инженеры - в Гатчине?! Что это за склад такой? Чем, чёрт побери, занимался отец?!
Разгадка в любом случае была там - за дверями склада...
...Ящики перегружались на ленту конвейера автоматическим скипом и уходили куда-то в черноту узкого коридора - совсем неосвещённого. Они были помечены кодом - номера от единицы до шестёрки и ещё какие-то буквенно-цифровые обозначения, выглядевшие полной абракадаброй. Влево шёл другой коридор - тоже тёмный, но вполне нормальный по размерам. Над входом фосфоресцировала зеленовато-жёлтая едкая надпись:
ДЛЯ ТЕХНИЧЕСКОГО ПЕРСОНАЛА
Вихрастый тяжело дышал сбоку. Тут было тепло, почти жарко, но Тошка признался:
- Страшно мне чегой-то, Франтик. Куда мы залезли, чего тут? Оторвут нам башку и закопают где-нибудь за лесочком...
- Боишься - давай назад, - процедил Тимка. Он тоже был напряжён и потому зол.
- Свалил бы, - серьёзно ответил Вихрастый, - да ведь хрен его знает, где энтот "назад"? Пошли уж вперёд - может, и пронесёт...
- Вперёд - это налево, - Тимка сунул кепку в карман. - Пошли?
Коридор был тёмным, но из-за угла падал неяркий электрический свет. Вихрастый решительно обогнал Тимку, отстранил плечом и выглянул туда. Повернулся к товарищу:
- Коридор такой же... только справа стена стеклянная. А там ещё чегой-то... свет оттуда.
Мальчишки, осторожно ступая и прижимаясь к левой стороне, выбрались туда, в этот второй коридор. Даже Тимка не сразу понял, что тут, в глубине тёмного прохода, они из освещённых окон не видны - и застыл, поняв, что за стеной из толстого стекла полно людей. Вихрастый с подвизгом потянул воздух и окаменел от страха.
- Зеркало Гизеля 7., - дошло наконец до Тимки. Вихрастый пискнул:
- Чего?
- Они нас не видят, вот чего. Уххх...
- Как не видят? - пискляво спросил Тошка, влипший в стенку под трубой.
- Да не видят, я тебе говорю. Видели бы - сразу подняли бы шум, - глаза Тимки загорелись азартом.
Кажется, по ту сторону стекла шёл длинный зал, разделённый на отдельные изолированные боксы. Здоровенные, каждый размером с хороший дом.
В первый бокс вела откуда-то извне шлюзовая дверь, как на боевом корабле. Дверь была пронумерована латинскими цифрами - VI. Рядом с нею горела алым огнём большая арка. В ней словно бы клубился белёсый туман - а в его глубине странно переливался, играл фиолетовый острый огонь. Из стены в бокс выходил транспортёр, рядом с ним лежали несколько ящиков. А около туманной арки неловко, тяжело двигались три человеческих фигуры в громоздких скафандрах.
- Водолазы, - удивлённо сказал Тошка. - Мать моя родная, как на Неве, когда утопленников вытягивают!
- Водолазы? - недоверчиво спросил Тимка. Водолазов он никогда не видел.
- Да я чё, не знаю? Водолазы...
Из арки появился ещё один, кативший перед собой тележку с никелированными ящиками. Ни звуков, ни разговоров через стекло конечно слышно не было.
- Сухие они, - пробормотал Вихрастый.
- Что? - не понял Тимка.
- Водолазы. Сухие. Дурь какая-то...
Против овли осторожно ступая, мальчишки прошли дальше, всё ещё оглядываясь. Второй бокс копировал первый, только цифра была - V, алые огни не горели и вместо тумана с фиолетовым сиянием - обычная серая стена. И людей не было. Никаких.
В номере IV тоже шла работа, но вполне понятная. Из тумана выходил транспортёр, подсоединённый к другому, уводившему в стену. По ленте из арки бесконечным золотистым потоком лилось зерно. Дверь была открыта, но за ней, заслоняя обзор, стояли двое офицеров.
Работал и III-й. Солдаты в полной выкладке очень быстро, слаженно загружали уходящий в туман транспортёр ящиками и какими-то конструкциями из металла. Из тумана вынырнул человек, одетый в тропикаль - как с картинки про приключения в джунглях, что-то сказал, явно поторапливая солдат. Шлюз в стене открылся - наверное, с грохотом - в него ввели мула, навьюченного телом горной гаубицы, тоже завели в туман...
- Чего они все делают? - жадно спросил Вихрастый.
- Не знаю, - признался Тимка. Помолчал и добавил: - Но я уверен - мой отец служил здесь... Ты чего трясёшься-то?
- Боюсь, - признался Вихрастый. - Интересно, а боюсь. На ад похоже. Вот те крест - на ад, и делай чё хошь.
- Плети больше, - откликнулся Тимка. И спросил скорей у самого себя: - Так, а дальше что?
II-й бокс тоже был в нерабочем состоянии. Около транспортёра, впрочем, возились двое - кажется. Техники.
А I-й работал опять. В боксе было полно солдат, пытавшихся организовать строй и несколько военных фур - полукрытых, с установленными в корме пулемётами. Оттуда, из тумана, солдаты кого-то вытащили; кого - понять невозможно.
Следующий зал был намного меньше боксов. Десятка два людей в белых халатах, как у врачей, сидели в помещении, похожем на рубку управления огнём на линкоре - кругом пульты, рычаги, кнопки, лампы, реостаты, телефоны, провода, написаны непонятные коды... Люди в халатах работали - они были заняты чем-то неясным, но полностью поглощавшим всё их внимание. Пожалуй, они бы не увидели мальчишек, не будь тут стены вовсе и вздумай те сплясать камаринского вприсядку.
- Чёрт, - выдохнул Тимка, - услышать бы, про что они...
Очередной бокс был похож на зал обсерватории - по крайней мере, там был выход мощного телескопа... или чего-то, очень похожего на телескоп. Сооружение было громадным - несколько человек возле него казались крошечными - и уходило куда-то вверх сквозь крышу.
- А... - начал Вихрастый.
- Похоже на телескоп, - пояснил Тимка. - Такая штука - наблюдать за звёздами.
- Всё равно ничего не понятно, чего тут делается, - агрессивно заявил Вихрастый. Тимка понял, что он по-прежнему боится. У самого Тимки страх давно прошёл, окончательно сменился любопытством... но и он не понимал, что тут творится, а главное - какое имел к этому отношение его отец?
Дальше пошли какие-то помещения, но затемнённые. Если там что-то и происходило - понять было невозможно. Мальчишки крались в абсолютной тьме, скользя руками по стенам, чтобы не попасть впросак.
- Выход-то отсюда есть хоть? - спросил Вихрастый. - А, вот... дверь какая-то... Только не пойму, чего это...
- Шлюз, - определил Тимка, проводя по холодному металлу шлюзового колеса ладонью. - Как на кораблях, с резиновой прокладкой, герметичный... сейчас...
Послышалась серия щелчков - и в темноту упала полоска тусклого света. Но никаких больше звуков не было - мальчишки выбрались из коридора, и Тимка осторожно притворил за собой дверь.
Они находились в ещё одном коридоре - освещённом, с рядами дверей по обе стороны. К счастью, ни тот ни другой не успели сделать ни шагу - в дальнем конце коридора появились двое солдат и унтер в полной боевой. Солдаты несли какой-то ящик и скрылись вместе с унтером за одной из дверей, открывшейся словно по волшебству.
Тимка задумался - что, собственно, теперь следует делать? Дать хоть какие-то пояснения мог только кто-то из офицеров. Но мальчик понимал - они в самом деле попали в место, в котором посторонним не просто нечего делать - посторонние не имеют права тут находиться.
- Франтик, - выдохнул Тошка, и в голосе его был такой ужас, что Тимка сразу же обернулся. Вихрастый пятился, выставив перед собой обе руки, его лицо было перекошено страхом.
Тимка не закричал только потому, что у него перехватило горло. Дверь на левой стороне, мимо которой они прошли, открылась за их спинами - и в коридор вышел...
Да нет, не вышел. Чтобы ходить - нужно иметь ноги.
Существо было похоже на виноградного слизняка - оно двигалось, волнообразно перебирая длинной мясистой мантией, оставлявшей мокрый липкий след на полу. Оно было не ниже мальчишек - мантию венчал сероватый конус влажной плоти, с двух сторон увенчанный усиками или щупальцами.
- Ииррррк, - тихо прострекотало существо, протягивая свои усики к оцепеневшим ребятам. - Ирк... рррк...
- Бежим! - придя в себя, Тимка рванул Вихрастого за плечо. Но мальчишки не в силах были повернуться к этой твари спиной и только пятились по коридору. Слизень молча следовал за ними. - Давай сюда! Сюда! - Тимка навалился на штурвал ближайшей двери - она открылась. - Сюда! Болван! - Тимка втащил Тошку внутрь.
Они попали в бокс II. Но техников в нём уже не было - а в арке, освещённой алым огнём, клубился туман - и светился тот самый колючий фиолетовый огонёк. Мальчишки прижались к стене, сжавшись в комок и не дыша. Они едва не умерли от ужаса, когда откуда-то из-под потолка резкий человеческий голос произнёс:
- На территории посторонние! Блокировать выходы из отсека переброски! Охране проверить боксы!
Вихрастый в ужасе вскрикнул и закрыл голову руками. Но Тимка шепнул ему:
- Тихо, это просто радио.
- Ггггголос... без человека?! - простонал Тошка.
- Как телефон, дурила... тихо... Они сейчас будут тут всё осматривать! Что же делать?! - Тимка в отчаянье закусил намотанную на палец прядь отросших волос.
Мальчишки и помыслить не моги, что под "посторонними" имелись в виду вовсе не они - а именно тот самый слизень, с которым их столкнула судьба в коридоре. Поэтому, когда шлюзовое колесо двери начало поворачиваться, они переглянулись и с решительным ужасом в глазах не сговариваясь бросились в туман...
И уже не услышали голос из радиорешётки:
- ЭфТэ кроме номер третьего - на ноль!
* * *
Тимка пришёл в себя от того, что Вихрастый тряс его за плечо и плаксивым не своим голосом умолял очнуться. Тимка сердито отпихнул приятеля и сел...
...окаменел и выпучил глаза - пытаясь хоть как-то сглотнуть сгустившуюся до консистенции резины слюну.
Они лежали - нет, теперь уже сидели - он, Тимка, на мягком месте, а Тошка рядом на корточках - на плоской каменной плите речного берега. Берег был весь сложен из таких же плит, словно кто-то работал с чудовищных размеров детскими кубиками. Неаккуратно работал - плиты торчали тут и там над удивительно прозрачной водой, бегущей в каменном ложе. Камень был зеленоватый, приятного для глаз цвета. Левее скалы поднимались стеной; не особо высокие, лишь два словно бы гранёных столба пронзали небо - между ними крутым, но почти бесшумным, невысоким водопадом лилась вода.
А небо!!! Тимка испытал сильнейшее желание крепко зажмуриться. Вокруг было светло, и небо - голубовато-прозрачное, безоблачное... Не хватало только одного - солнца. Весь этот свет - кстати, немного какой-то не такой, лучше Тимка не мог объяснить - лился со всего неба разом. Отовсюду.
Мальчишка отвёл глаза от неба и посмотрел направо - там река дробилась на десятки ручейков, петлявших в каменной ложе - а потом было только это небо. "Обрыв," - догадался Тимка.
- Ты живой, - облегчённо выдохнул Тошка и тоже сел. Тимка заглянул ему за спину и, холодея от ужаса, спросил:
- Вихрастый, а это - где?
- Чё?! - Вихрастый завертел головой.
- Ну... дверь. То, куда мы это... вошли!
- Нету, - опять с плаксивой ноткой ответил Тошка. - Франтик, мы где?!
- Погоди, - жутким усилием воли Тимка заставил себя собраться. Было жарко, он, сидя, расстегнул куртку, снял шарф, засунул его в карман. В прозрачной воде ломаными зигзагами ходили у каменного дна большие рыбы - плоские, как камбала, но не широкие, а длинные, с рядами усиков вдоль всего тела, по обеим его сторонам. Воздух бесшумно звенел. - Постой, Тош... - Тимка поднялся в рост, постоял и зашагал, неуверенно ставя ноги (словно боялся, что изумрудный камень превратится в болото), туда, где был обрыв. Вихрастый вскочил и побежал следом. Они молча перешагивали или перепрыгивали через ручейки - и вот Тимка сказал тихо и удовлетворённо:
- Я так и думал.
А ещё через минуту они уже стояли на краю плато, с которого - на глубину не меньше чем в сто метров - срывалась сплошная стена воды. От подножия плато до самого горизонта простирался лес необычно ярких зелёных тонов с алыми вкраплениями тут и там. Местами его рассекали большие реки, вдали виднелось озеро, а слева углом вдавалась в лес степь из голубой травы. Какие-то существа точками мельтешили на краю леса и степи. А над горизонтом висел крупный - размером с две Луны - чуть размытый алый диск. Он почти не светил и совсем не грел - не солнце.
- Я так и знал, - повторил Тимка.
- Чё это? - каменным голосом спросил Вихрастый.
- Помнишь, я рассказывал "Войну миров"? - спросил в ответ Тимка. - Про другую планету? Вот мы - на другой планете.
- На Марсе, чё ли?! - вскрикнул Вихрастый и в ужасе огляделся. - Какого... я не хочу на Марс, там эти...
- Заткнись, - попросил Тимка. - Это не Марс, потому что на Марсе то же солнце, что и на Земле.
- Как это? - выдохнул Тошка.
- А вот так, - Тимка не был расположен вдаваться в объяснения. - Кроме того, писатель Уэллс книжку просто придумал... Слушай меня, Тош. Мне кажется, наши учёные нашли какой-то способ попадать на другие планеты - вообще другие, к другим звёздам. Такой способ... ну... не объяснишь... ну вот просто открываешь дверь и входишь в чужой мир, как в свою комнату... - Тимка старался говорить сдержанно, хотя внутри у него всё закипало, словно в открытой бутылке сельтерской. - Понимаешь, наши эти миры заселяют. Мы видели шесть боксов - вот, наверное, есть шесть миров, в которых работаю наши люди... и где-то в одном из этих миров погиб мой отец. Поэтому всем и сказали, что он убит в Афганистане и там же похоронен. Потому его и в списках нет. Готов спорить, что никого из тех военных, что мы видели, тоже нет в списках!
Вихрастый внимательно слушал неожиданно горячую речь товарища. Потом потёр щёки ладонями и спросил, кивнув вперёд:
- Значит это всё - ну... наше владение... русское? А где же люди?
- Не знаю, - признался Тимка. - Может, это совсем новый мир. Может, наши не в той стороне. Всё, что угодно, может быть.
Вихрастый сбросил и перекинул через руку взрослый пиджак. Вздохнул:
- Ладно, - сказал он спокойно, - думать надо, что дальше делать. Как назад выбираться. Или как искать кого-никого.
"И как с голоду не умереть, и как от дик их животных защититься, и как..." Тимка покачал головой, внезапно с холодком осознав, сколько проблем встаёт перед ними... и что некоторые из этих проблем могут оказаться неразрешимыми.
Но даже эта мысль не утишила сельтерского бульканья...
...Вода в речушке оказалась холодной. Кроме того, рыбы у дна не внушали Вихрастому доверия. Он прополоскал всё своё барахло и, расстелив его на камнях, полез на скалы - посмотреть, что за ними. В "раннем детстве" Вихрастый зарабатывал помощником трубочиста и карабкался по выступам очень ловко. На предложение Тимки всё-таки выкупаться он не отреагировал.
А сам Тимка, тоже прополоскавшись, с наслаждением дважды переплыл реку. Потом, стуча зубами от холода, долго бродил по камням и нашёл углубление вроде ванны, где вода прогрелась почти до горячей, куда и улёгся на живот, устроив подбородок на ладонях. Мысли, если по правде, были не очень-то и весёлыми.
В Питере Вихрастый был для него проводником, справочником, в некотором роде - даже охранником. Там был его мир. Но сейчас - так получилось - они оказались в мире, о котором Тимка знал больше и в котором он - спортсмен, сын офицера, кадет, охотник - умел больше, чем питерский бродяжка. Вихрастый, конечно же, понимал это и сейчас должен был надеяться на Тимку... а Тимка, в свою очередь, понимал, что его умения тут могут оказаться совершенно неприменимыми.
Он умел охотиться и ловить рыбу - но ему были нужны дробовик и удочка. Ладно, удочку можно сделать. А дробовик?
Он умел разжечь костёр одной спичкой - но для этого нужны были спички.
Он умел готовить на костре охотничью добычу - но где эти добыча и костёр?
Он умел разбивать лагерь - но какой в этом смысл без огня и еды?
Он умел читать следы - но зачем это нужно, если нечем охотиться?
И наконец - было совершенно неизвестно, что же это за мир и годится ли тут вообще всё то, что он умеет...
Валяться в импровизированной ванне было очень приятно. Но мысли о будущем уже не оставляли Тимку. Самое скверное - он не мог себе представить, как искать своих, с чего вообще начать эти поиски и в каком направлении их вести? Сперва он даже подумал, что русских в этом мире вовсе нет, но потом поразмыслил и, вспомнив, как техники чинили транспортёр, решил, что мир, конечно, осваивается потихоньку. Но вот, предположим, грубо говоря, они в Австралии, а какие-нибудь там фактории - в Канаде, что тогда?
Эта мысль его испугала - он впервые представил себе всю огромность географических расстояний, которые могут разделять их двоих - и тех, у кого можно получить помощь. А какая тут зима? А дикие звери - что если тут водятся какие-нибудь твари вроде ископаемых существ? Тимка перевернулся на спину, потом сел и выбрался на край "ванны", ладонями сгоняя с тела воду. Вихрастый стоял на самой вершине одного из столбов, уперев руки в бока - он смотрел в ту сторону, откуда текла река, и Тимке стало любопытно, что он там такого увидел. Тошка, словно почувствовав нетерпение товарища, повернулся, махнул рукой и начал ловко спускаться. Тимка обнял себя за плечи - не от холода, жарило вовсю, а чтобы успокоиться.
Вихрастый подбежал, остановился и возбуждённо заговорил:
- Ну - там!.. Вот так, - он провёл босой ногой по камню, - эта вот река, прямая, как Невский! Слева, справа - только скалы, сколько видно. Разноцветные, ну чисто радуга" красотища! Но кроме скал - ни чёрта... - он сел на камень рядом с Тимкой, вытянул ноги. - Чё делать-то будем? Пожрать бы невредно... Я уж и забыл, как та ветчина выглядела! - он хлопнул себя ладонью по животу.
- Я бы дорого дал за обычный нож, - вздохнул Тимка.
- Да ведь есть же нож, ты чё? - Вихрастый перекатился на живот, дотянулся до своих штанов, достал из них матросский складник, про который Тимка начисто забыл. - Держи, да на кой он тебе?..
...Сидя со скрещенными ногами, Вихрастый лопал сырую рыбу. Тимка, уже наевшийся, со смехом сказал, изо всех сил потягиваясь:
- А не хотел жрать!
- Ну ты мастер, Франтик! - восхищённо оценил Тошка, переставая жевать. - Как это у тебя - нырнул, раз, раз! - он взмахнул рукой, показывая удары ножом.
- Я так не рыбачил никогда, - признался Тимка. - Я вообще хотел копьё сделать, а потом вспомнил - деревяшек всё равно нет... Когда вниз спустимся - я лук попробую сделать, там должно найтись дерево...
- Ты из лука умеешь стрелять?! - вытаращился Вихрастый. - Да ну!
- В наших местах охотники до сих пор стреляют, - вспомнил Тимка отцовское поместье в глуши мещёрских болот. - И сам умею, и тебя научу. Это я в подворотенных делах как слепой крот.
- А что, туда полезем? - Вихрастый ткнул в сторону обрыва.
Тимка помолчал. Потом сказал:
- Если наши тут есть - не в скалах же их искать... Но вообще, Тош, я не знаю... - он не договорил и пожал плечами, а потом тихо попросил: - Ты меня прости, что я тебя в это втянул, правда...
- Да лаааа-на... - протянул смущённо Вихрастый. - Чё я там, в Питере, видел-то? а тут вообще здорово! Только вот с огнём было бы получше... Огонь-то ты не можешь добыть? Ну как там в книжках-то?
- Есть один способ, но я не пробовал никогда... - в сомнении сказал Тимка.
- Так ты и рыбу вон ножом колоть не пробовал, сам же говоришь, а получилось. Может, и это получится?
- Да может быть, - согласился Тимка. Ему тоже хотелось в это верить...
...Темнело здесь странно. Небо начинало пульсировать, по нему, словно блеск усыпанного драгоценностями веера в быстрой женской руке, неслись волны света, вспыхивали у горизонта с особенной силой - и гасли... Алый диск неподвижно висел всё там же, где и весь день - и в те моменты, когда наступала темнота, всё вокруг заливал мрачный, торжественный багрянец.
А настоящая темнота так и не наступила. Когда чудесное сияние в последний раз рассекло небо и ушло за горизонт - в потемневшей выси словно выплыли из его глубины и неспешно разгорелись разных размеров и цветов мохнатые диски.
- Чё это, Тимка? - восторженно и тихо спросил Вихрастый.
- Это звёзды, Тош, - так же тихо ответил Тимка.
- Звё-зды... - повторил Вихрастый и умолк, глядя в небо.
Мальчишки сидели плечо в плечо ближе к обрыву, обхватив руками колени. Было по-прежнему тепло, пиджак Тошки и куртка Тимки, их кепки и шарфы, увязанные в скатки, лежали рядом.
- Знаешь, - вздохнул Вихрастый, - в Питере я не видел звёзд вообще... а чтоб такое...
- Смотри, - щедро предложил Тимка - так, словно все эти звёзды принадлежали лично ему. Между тем, и его поразило это зрелище.
Другие огни Тимка увидел, когда опустил голову. Они загорелись там, где была степь - раз... два... шесть.
Шесть алых дрожких огней, которые могли быть лишь пламенем костров...
...Спуск с плато не пришлось искать долго. Ребята отошли шагов на сто от реки - и вышли на очень удобную дорогу, вёдшую вниз отлого, вдоль отвесной стены.
- У ты! - удивился Вихрастый, пиная ногой в старом ботинке какой-то камешек. - Как настоящая!
- Она и есть настоящая, - сказал Тимка и внимательно огляделся. - Я не знаю, правда, как здесь - но вот у нас на Земле такие дороги сами по себе не возникают.
- Наши сделали?
- Боюсь, что как раз не наши... Давай-ка спускаться поживей, нас тут отовсюду видно.
Если честно, мальчишкам только сейчас пришло в голову, что этот мир уже может быть населён. И что те ночные огни в степи могли быть зажжены вовсе не русскими. Они заторопились вниз, к лесу... и через полчаса исчезли за его опушкой.
* * *
Высокие воронкообразные растения втягивали пышные алые венчики и складывали воронки - шла слишком крупная добыча, это определяла безошибочно раскинутая в почве сеть живых сенсоров. Зелёный водопад ветвей - деревья стеной стояли за хищными растениями - свешивался до самой земли, поросшей короткой густой травой, в которой шныряла живая мелочь.
Тимка вышел из-за ветвей практически бесшумно, словно через воздух. Волосы мальчишки отросли чуть ли не до лопаток, надо лбом их схватывала повязка из красивой переливчатой зеленовато-алой кожи. Куртка обмотана вокруг пояса, за этим импровизированным "ремнём" торчала удобная дубинка с тяжёлым концом. На шарфе, превратившемся в портупею, висел кожаный колчан со стрелами вместо рубашки - безрукавка из неё, левую руку от запястья до локтя закрывала крага из толстой кожи. В этой же руке Тимка нёс большой лук. Вместо штанов на нём была набедренная повязка из кожи, высокие меховые краги и ещё держащиеся ботинки.
Мальчишка поднял руку и щёлкнул пальцами. Левее из-за кустов вышел Тошка. Он нёс такой же лук, а за спиной вместе с колчаном - копьё с наконечником-ножом, намертво примотанным к древку окаменело ссохшимся сыромятным ремнём. Одет Вихрастый был почти так же, только безрукавка не из рубашки, а из кожи, да вместо ботинок - что-то вроде индейских мокасин...
...Друзья шли по лесу почти два месяца. Погода не менялась, лишь по временам налетали откуда-то бури - и над лесом словно опрокидывали ведро с водой. А сам лес кишел непонятной и часто опасной жизнью. Наверное, такими были леса Европы при Юлии Цезаре, думал иногда Тимка - дремучими, величественными и опасными. А в целом... в целом мальчишкам нравилась такая жизнь, хотя за время путешествия они несколько раз оказывались на самом деле на краю гибели.
Тут была и огромная бесформенная тварь, чуть не проглотившая Тимку целиком, когда он купался в том самом, виденном с плато, озере. Во время одного из дождей, который мальчишки пережидали под деревом, похожим на шатёр, на них свалилось покрывалообразное существо, утыканное присосками - и оно жило, пока Тошка не исполосовал его ножом на лоскутья. Они два дня отсиживались на похожем дереве от стаи хищников размерами побольше волка, но похожих на тапиров. Непонятно почему большое плоское нечто, укрытое в панцырь, усыпанный шипами и рогами, налетело вечером на лагерь ребят, и они спасались по шейку в реке, пока нападающий бушевал на берегу - а потом, неожиданно успокоившись, утопал в чащу. Когда они вышли в степь, чтобы осторожно посмотреть, кто разжигал костры, им пришлось удирать от стаи страусоподобных птиц с мощными клювами-топорами - счастье, что птицы не летали, а мальчишки недалеко отошли от деревьев... Таких случаев было немало, и Тимка не раз жалел о хорошем дробовике шестнадцатого, а лучше двенадцатого калибра, который позволил бы себя чувствовать уверенней в этом диком мире.
Между прочим, разумные жители тут были. Совершенно точно - были. Друзья побывали около тех костров - кто-то стоял там лагерем, а обугленные кости в остывшей золе ясней ясного говорили, что тут были местные обитатели. Однако, видеть их ребята ни разу не видели.
А вчера ими была сделана ещё одна находка. Выйдя в очередной раз к опушке - в степи водились передвигавшиеся прыжками рогатые кенгуроподобные существа с длинной серой шерстью, очень вкусные - мальчишки наткнулись на ещё одно кострище. Но тут же, в золе, лежали уже не кости, а несколько обгоревших до синеватой окалины консервных банок - банок, в которые фасовали английский корнбиф и американскую фасоль. И кострище и банки были стылые, влажные от прошедшего два дня назад дождя - но мальчишки обрадовались до невменяемости: ведь это могло означать только одно - русские, свои, в самом деле есть тут, на этой планете, и не где-то за тридевять земель, а в этих местах!
Теперь друзья двигались вдоль опушки, чтобы увеличить шансы на встречу. А надежда на неё росла - если в этих местах и могли быть русские, то явно на границе леса и степи.
Изначально физически крепкие и здоровые, мальчишки неплохо питались и особых тягот от своего существования не испытывали. Новый мир оказался необъятным и интересным - даже опасности, подстерегавшие юных пришельцев, словно бы подстёгивали интерес...
...Наступал местный полдень - время, когда с неба лился особенно яркий свет и припекало так, что на открытом пространстве начинала гудеть голова. (Кстати, загадку здешнего солнца Тимка разрешил довольно быстро - перед одним из дождей, когда небо молниеносно затянуло тучами, он увидел сквозь них, как через светофильтр, ослепительно яркую - такую же яркую, как Солнце - звёздочку величиной с обычную ночную звезду. И сделал логичный вывод, что здешнее солнце меньше, дальше, но намного ярче привычного земного). Мальчишки устраивались отдыхать на опушке. Вихрастый точным ударом копья проткнул один из "граммофонов" у основания и подставил ладони под брызнувшую струю прозрачной холодной воды. Пофыркал, умываясь и одновременно глотая воду, потом к нему подсел Тимка. Эти странные растения жадно запасали воду из земли, тянули, как насосы...
- Слушай, - Вихрастый толкнул Тимку коленкой, - я, пожалуй, схожу в лесок, сам понимаешь, надо...
- Фруктами нечего было обжираться, - лениво ответил Тимка, распуская "пояс" и вытягиваясь на траве. - Лопаешь всегда до... несварения.
- До срача, - радостно подтвердил Тошка. - Это тебе не гнилые бананы в питерских лавках!
- Не ври, там гнилого товара не держат.
- Угу, для продажи. А с чёрного ходу на мусорке... - Тошка чиркнул по горлу ладонью. - У нас просто это... жизненный опыт разный, во.
Тимка ничего не стал отвечать. Кстати, за последнее время речь Тошки стала куда чище, он почти перестал ругаться - обстановка и компания не располагали. Сейчас Тимка даже не стал провожать его взглядом - чувствовал, как засыпает...
...Тошка не особо и спешил. Здешняя жизнь ему нравилась ещё и тем, что не нужно было мчаться, чтобы набить брюхо, не думая ни о чём другом. Сперва, если честно, Тошка больше всего боялся протянуть тут ноги именно с голоду. Лес, дикая природа казались ему не просто чужими - до предела враждебными. И даже когда Франтик соорудил лук, которым остался доволен - Вихрастый сомневался. До тех самых пор, пока Тимка с какой-то небрежностью первой же остро заструганной и неоперённой стрелой с тридцати метров не сшиб с дерева когтистого зверя - в чешуйках, размером с сурка и довольно вкусного. Научиться стрелять так же, как Тимка, Тошка не смог, но Тимка его искренне хвалил и говорил, что это просто он сам не умеет учить как следует.
Сделав свои дела, Тошка довольно долго просто бродил по лесу зигзагами, постепенно приближаясь к опушке. Может быть, это его и спасло.
Он услышал чужих раньше, чем они - его...
...Чужаков было трое, и сперва Тошка просто оцепенел - ему показалось, что это обычные люди, зачем-то вырядившиеся, словно на представление. Но потом он различил... Существа были ростом с мальчишек, с двумя руками и ногами, в куртках из серой кожи с металлическими заклёпками, серых просторных штанах и сапогах. Но у людей волосы не растут гривой - узкой полоской на бурой коже головы. У людей - носы, а е чёрт знает что. И уши не такие, и в безгубых ртах - не пила, а обычные зубы...
Все трое были вооружены - длинные сабли на поясах. Остальное оружие - пики, круглые щиты, круглые шлемы, а главное - луки - было приторочено у сёдел верховых животных. Какой-то иной разновидности тех самых степных кенгуру - без рогов и с более мощными лапами.
Существа переговаривались друг с другом медленными, скрежещущими голосами - словно кто-то бесконечно вёл железом по железу. И было ясно, что именно они обсуждают.
Тимка стоял около дерева со связанными на затылке руками. Без оружия - оно лежало у ног пришельцев. Тошка видел его закушенную губу и багровый след, словно от хлыста - во всю щёку.
Тошка осторожно отступил за дерево. Первым его, ещё бессознательным, побуждением было тихо отступить ещё дальше - в лес, а там... Но вместо этого он вдруг понял, что уже наложил оперённую стрелу с каменным наконечником на тетиву. Он словно перестоял на солнце - в ушах звенело - но видел всё ясно и впервые за свои неполные пятнадцать лет абсолютно точно знал, что надо делать. Что должен делать.
"Ну вот, - отчётливо и как-то облегчённо подумал он. - Теперь самое главное - не испугаться."
А додумал он, когда стрела уже летела - пущенная так, как учил Тимка, плохой учитель...
Тот, который стоял поближе, громко металлически скрежетнул и рухнул, не шевельнувшись. Ни на секунду Тошка не подумал, что убил. Стрела угодила существу в левый висок - ну, туда, где висок у людей.
Тут же Тимка, подпрыгнув, обеими ногами ударил второго в грудь, и они вместе повалились наземь. Третий выхватил саблю, и Тошка, держа копьё наперевес, выскочил на открытое место...
Он мало что запомнил из своей первой в жизни рукопашной схватки с настоящим врагом. Первым же ударом туземец смахнул ему копьё, но достать мальчишку не успел - Вихрастый без мыслей, как автомат, пошёл в боксёрский клинч и дважды ударил врага, как разучивал с Тимкой - в "нос" и в горло, а потом, уже как в уличной драке, прыгнул сверху на упавшего. И сразу понял, что сильнее врага. От того пахло чем-то пряным, он резко шипел, извивался, но Тошка прижал его к земле и в полном осатанении начал молотить кулаками в жуткое "лицо". Краем сознания он отмечал, как ругается Тимка - грязно, как пьяный солдат, дерущийся у кабака с городовыми - и помнил, что у Тимки связаны руки, как он там вообще жив ещё, непонятно...
В какой-то миг он понял, что бить больше незачем - существо отзывалось на удары, словно мешок с опилками. Тошка вскочил, не видя себя со стороны - кулаки в алой крови, рот открыт, со свистом втягивает воздух, лицо перекошено, глаза - как кипящий свинец...
Тимка тоже стоял на ногах, а его противник валялся ничком в траве.
- Как ты его? - спросил Тошка, нагибаясь, чтобы подобрать нож.
- Нох... ами... - одышливо ответил Тимка. - Мсье Валлари... у нас в корпусе... он черчение преподавал и такую штуку, саватт... я зани... мался немного, пригодилось... Руки, скорей! - внезапно заорал он, поворачиваясь спиной к другу. - Ско-рей!!!
И Тошка понял, что к чему - прямо через траву тяжёлыми прыжками неслись не меньше двух десятков таких же верховых... Он полоснул верёвки - крепкие, кожаные - мальчишки подхватили оружие...
- В лес, в лес! - выдохнул Тошка, но Тимка ударил его в плечо:
- Куда - смотри!
Между деревьями - на своих двоих - мелькали ещё шестеро. Отряд, разведка которого на свою голову захватила Тимку, оказался немаленьким...
Мальчишки метнулись вдоль опушки, но поняли, что не смогут убежать. С разбегу остановились, встали спина к спине, натягивая луки...
...Отрывистый, резкий винтовочный выстрели сменился длинной дробью мадсеновского ружья. Несколько верховых с маху вылетели из похожих на кресла сёдел в высокую голубоватую траву. Винтовки начали стрелять часто, вразнобой, а потом с опушки появились всадники - выехали цепью, останавливаясь и стреляя с сёдел. У половины были "мадсены", у остальных драгунские "мосинки". Всадники носили обычную форму, но серовато-синюю, непривычного цвета, и с бескозырок свисала голубоватая кисея. Кавалеристы выдвигались неспешно, не переставая стрелять - оцепеневшие от такого оборота дел мальчишки видели, что никому из нападавших не удалось уйти.
Конная цепь прошла мимо, потом всадники синхронно развернулись и поскакали к лесу, не обращая никакого внимания на замерших возле деревьев мальчишек. И тогда Тошка завопил:
- Эй! Эй, вы чего?! Стойте! Да стойте же!!!
Останавливаясь вразнобой, кавалеристы вскидывали оружие, и был момент, когда вместо спасения мальчишкам - только теперь замеченным - угрожала реальная опасность быть изрешечённым пулями.
Несколько кавалеристов галопом поскакали к ребятам. От них в свою очередь отделился поручик, подъехавший вплотную. Он склонился с седла, и мальчишки впервые за последние два месяца увидели человеческое лицо - растерянное и изумлённое, он пытался понять, кто эти два обросших, полуодетых юных дикаря с луками наизготовку. Потом поручик с изумлением спросил:
- Ты - сын полковника Хвощёва?! Откуда ты здесь?!
- Нельзя ли все расспросы - на потом, господи поручик, - устало попросил Тимка. - Потом, пожалуйста. Мы очень устали. Очень.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Тут нет ошибки. В русской армии в случае неофициального обращения по званию опускалась приставка "под". ПОДполковник превращался в полковника, ПОДпоручик в поручика и т.д.
2. Городовые. (блатной язык ("музыка") начала ХХ века)
3.Скупщик краденого. (блатной язык ("музыка") начала ХХ века)
4. Казаки. (блатной язык ("музыка") начала ХХ века)
5. Две сотенные купюры.
6. В терминологии того времени - двоюродный брат.
7. Зеркало с односторонней видимостью. Вопреки распространённому мнению, известно с XV века как минимум.