С облегчением Денис, да, наверное, и шофёр вахтовки вырулили от ревущей необузданным зверем разбуженной скважины. Грохот её по звонкому воздуху слышен далеко, но уже через пару сотен метров он заметно выпускает из своих когтей, ожившее чудовище явно кажется ползущим в другую от беглецов сторону.
Водитель поглядывал на Дениса уважительно - это же он оживил зверя! Выехали с подъезда к буровой на постоянный зимник Мастах - Кысыл- Сыр, Денис расслабился и чуть-ли не задремал. Но проехали они всего минут 15-20, и вдруг машина встала.
- Чёрт! - ругнулся шофёр. - Магнето всё-таки накрылось! А запасное осталось на буровой. Что будем делать, геолог?
- А что можно сделать? На сколько мы отъехали?
- Отъехали километра на четыре. Можно вдвоём вернуться на буровую, можно полчасочка подождать в кабине, пока она не остынет - по трассе могут идти машины: незнакомых шоферов у меня в нашем краю
нет, выручит каждый. Решай сам!
Немножко подумав, Денис принял собственное решение.
- Пойду-ка я на Мастах! Семь-шесть километров - не так уж и страшно. Одет я хорошо. А ты, если заведёшься в течение часа, догоняй меня по трассе! Часа через полтора я уже буду в посёлке. Не хочется Новый год встречать не дома! Согласен? Тогда - желаю удачи!..
Прихватив ружьё, Денис выбрался из кабины. Поправил одежду. Широкий исландский шарф был заправлен так, что видны были только глаза Дениса, всё остальное упаковано, закручено, "замеховано". Ноги в надёжных унтах с "унтятами" - мягкими сапожками из натурального
меха, толстые овчинные рукавицы с отделённым не только большим, но и указательным пальцем - для охотников, которыми на Севере становятся все поголовно. Главное правило на морозе - не делать резких движений,
идти равномерным шагом, в ритме сердца.
Кедровая тайга окружала дорогу то приближаясь к ней вплотную, то отступая на заболоченных аласах чуть ли ни на сотню метров. Но красавцы-деревья утонули по ветви в снегу, снег безбрежным океаном окружал утлые стоянки людей и зимники, укатанные, приподнятые над поверхностью возле трассы, и был этот снег непроходим. При морозах под 50 градусов белый покров земли образуется, в основном, не за счёт осадков, а вымораживанием остатков влаги из атмосферы, до полной сухости воздуха. Не снежный наст, а иней мелкой крупой укрыл огромные северные пространства, преодолеть которые возможно лишь по застывшим зимникам; чуть ступил за полотно дороги - провалишься по пояс, и вернуться назад можно, только по-пластунски, имитируя движения пловца.
Денис помахал шофёру на прощанье и зашагал. Уже потеряв вахтовку из вида, меланхолично подумал: "оператор на промысле замёрз при меньшем холоде,
да и идти ему было много короче. Но от судьбы не уйдёшь!
Кому суждено замёрзнуть, тот не сгорит!.."
Время было около часу дня, до сумерек больше трёх часов, и Денис надеялся пройти свой путь засветло. Из-за крон деревьев как холодная лампа дневного света сияло солнышко, одетое на манер человека поплотнее, широким ожерельем радужных колец. Но белоснежный покров не слепил глаза, природа позаботилась, чтоб углами отражения в самые холода солнце миновало человеческие глаза - ведь ходить в очках в разгар зимы очень несподручно.
Дорога постоянно петляла, обходя невидимые под снегом озёра. Именно озёра и хлябкие топи отодвигали от трассы тайгу. А похоже было на российские пейзажи, где леса уступают угодьям - лугам и пашне. Только здесь деревья борются за место под солнцем не с хозяйственными людьми, с самой бездной. Когда тайга подступала к дороге, Денис
интуитивно радовался, словно оттуда тянуло теплом. Но знал, что и опасность скрывается под ветвями: где-то медвежьи берлоги, есть и волчьи логова. Волки хотя и отступили от человеческих стоянок, но ушли недалеко и не навсегда. Перед зарослями пушистых кедров у трассы
Денис благоразумно ощупывал ружьё - удобно ли перехватить его для стрельбы? Патроны подсунул ему Степан с "тройкой" -дробью не для хищников, но ежели в упор - можно и ею успокоить кого-угодно.
Каждый новый поворот дороги давал Денису уверенность, что рискованная прогулка по тайге завершится благополучно. Он не мёрз, сердце работало размеренно и спокойно, окружающая обстановка была под контролем. Несколько раз Денис оборачивался назад - не догоняет ли его машина? Как и положено, плавно поворачивал весь корпус. А то было однажды: резко повернулся - приморозил кончик носа.
Деревьев близко не было, и Денис шагал расслабленно, глядя под ноги. Поднял голову и увидел в десяти шагах от себя зверя. Не рысь, росомаха прыгала в рыхлом снегу, пытаясь убежать с дороги. Наверное, увидела издалека какой-то предмет на накатанной трассе, знакомилась
с ним и не заметила подхода человека.
Денис застыл на месте и снял с плеча ружьё. Мощная красотка или красавец, от головы до хвоста больше метра в длину, почти чёрная, но словно облитая серебром, чем больше суетилась в топком снегу, тем больше увязала в нём, никак не удаляясь от зимника. И вдруг рявкнув,
повернула назад. "Кто здесь в тайге хозяин? Пусть-ка двуногий бежит пока цел!" - вероятно порешила хищница. Жёлтый беспощадный взгляд схлестнулся с человеческим, в пасти обнажились крупные клыки, как кинжалы.
Денис прицелился между пугающих глаз и выстелил, с расстояния не большем трёх метров он не должен был промахнуться. Эхо раскатилось над снежным полем. Росомаха сунулась мордой вниз, дёрнулась в посмертной конвульсии и замерла. Геолог быстро перезарядил разряженный
ствол. Но можно было уже не бояться, росомаха была мертва, кажется, даже глаз её вылетел из глазницы от выстрела в лоб и лежал рядом с оскаленной мордой.
Даже мысли такой не возникло, чтобы бросить такую шикарную добычу, её не раздев. Блестящий мех на звере был высок, выше ширины ладони, бесподобно красив и редок - росомах даже в Якутии немного.
Денис, присев, только протянул руку и выволок безжизненную тушку на твёрдое полотно шоссе. Извлёк из унта всегда находящийся при нём охотничий якутский нож - он очень приспособлен для свежевания убитых животных. Повернул росомаху на спину и, отказавшись от съёма меха
"чулком", уже взрезая ей живот, определил, что ему досталась самка. За анальным отверстием под хвостом находилось другое, половое. Но раздумывать о постороннем было некогда, время на морозе терять нельзя.
Не слишком опытный Денис, тем не менее, быстро разрезал шкуру на тыльной стороне лап, освободил большую часть тушки и перерубил ножом лапы и шею зверя, решив аккуратно доснять шкурку дома, в тепле, а сейчас уложить её в рюкзак с необделанной головой и конечностями - они не тяжелы! Из горла убитого зверя кровь оросила снег, но Денис уже завершил работу, свернул шкуру мехом вовнутрь и засунул в свой мешок.
Можно продолжать путь. Потерял он каких-то 15-20 минут, но загубил звериную жизнь, приобрёл драгоценный трофей - и сам, не дрогнул, не растерялся, доказал своё право жизни тайге. Что было бы, если бы не оказалось при нём ружья? Возможно, он просто не пошёл бы один. А может, если бы всё же пошёл, жажда жизни заставила бы его руками задушить эту злую куницу? Чего гадать? Денис победил, его гордость за себя добавила энергии сердцу и силу воле, чтобы быть и оставаться победителем.
Теперь за каждым поворотом дороги Денис ожидал увидеть свой Мастах. Когда всё-таки он увидел его, каждый шаг уже давался с трудом - отяжелел Денис от окутавшего голову и грудь инея, от нередких сбоев дыхания, от ожидания и ощущаемой возможности упасть и больше не встать.
Со стороны Кызыла в посёлке стоял единственный двухэтажный дом из бруса. Остальное жильё состояло из нескольких бараков и полутора десятков вагончиков. Денис решил не искушать судьбу на последних метрах пути, идти не в свой барак, а в первый подъезд двухэтажки. В
доме было тепло, а любой северянин никогда не откажет в приюте. Он уже не был уверен в себе, уже боялся, что что-то успел обморозить. Потому что чётко всё тело своё не чувствовал.
Собаки посторонились, поджав хвосты, когда Денис вошёл в подъезд - или пугал их его заиндевелый облик, или принесённый им запах страшной для собак росомахи.
Денис поднялся на второй этаж и распахнул первую ближайшую дверь. "Всё! Он в тепле!" Денис прислонился в прихожей, а к нему спешили хозяин с хозяйкой; Денис их не знал, вероятно, из буровиков
или строителей.
- Телефон есть? - спросил Денис.
- Какой тебе телефон? Чуть живой... Издалека пришёл?
- С 301 скважины, километров восемь... Мне позвонить надо!
- Позвонишь! Но сначала разденься, отойди. Вон ведь - весь задубел. Давай помогу, - не суетился мужчина.
С него стащили рюкзак и полушубок, унты с ног, и он убедился, что может шевелить и руками, и пальцами ног. Ничего не обморозил, только занемело всё. Хозяйка, в байковом халате, видно из старожилов, разбирающаяся в Севере, поднесла полстакана спирта.
- Вмажь, и звони сколько хочь. Пока не отдышишься и не отогреешься, отдохни у нас - не помешаешь.
Неразведёный спирт Денис глотнул как воду, но внутри прокатился жар. Занюхал корочкой хлеба и запил водой.
Лишь потом набрал телефон начальника промысла Шарова.
- Олег! Можешь доложить - 301-ю освоили. Хороший газ - миллиона на два. Вахтовка сломалась, пришёл пешком. Согреваюсь в двухэтажке.
- Молодец. Меня уже заколебали из Якутска. Сейчас их обрадую. А ты вовремя. Меня машина ждёт - на праздники поеду к семье, в Кызыл. Останешься за меня. Отдохни малость, и начинай рулить. Но у нас всё пока в порядке. Ну и... с Новым тебя Годом! Хорошо его тебе встретить!..
Всегда этот Олег на праздники смывался с промысла. Денису деваться некуда - один!.. Что ж? Промысловые дела он знает: чтоб ничего не перемёрзло и сменщики пришли на работу. Сложностей не много. Но уж повелось - на праздники какая-никакая авария обязательно случится, это закон
неустойчивого равновесия местной жизни. И Денисов долг держать всё под мало-мальским контролем. И если что - звать на помощь!
Пока же ещё не вечер. Около часа Денис отдыхал у незнакомых добрых людей. Узнал только их имена - Федя и Рая, о другом не спрашивал. Детей у них было двое, дошкольников, других на Мастахе и не водилось. Не строили здесь ни школ, ни детсадиков. Как итог - старше 35-летних
живущих здесь не было, если не считать не по своей воле потерявших молодость бывших ЗЭКов. Ещё выпил спирту и съел тарелку домашнего борща.
Денис давно приметил, что когда природа застывает напрочь, людские органы продолжают функционировать в прежнем ритме - они не способны отключаться из жизни. А раз нет применения сил для дела - они расходуются на чувства и страсти. И, конечно, пьянство, когда некуда
себя тратить. Наблюдать накалы страстей холодного мира ему было любопытно, но так же рискованно, как постигать целиком всю эту уникальную пространственную дыру.