Кому-то красота даётся от рождения, к кому-то приходит с годами. Принцессе Лилии не повезло ни в том, ни в другом. Рождённая некрасивой, она уже превратилась из девочки в юную девушку, а угловатые черты так и не сгладились.
Как же завидовала Лилия своим сёстрам! Все, как на подбор, красавицы. Глаза - омуты, косы шёлковые. Давно они замуж повыходили за принцев, королей. К Лилии же никто не сватался.
"Так, видимо, и останусь одна", - думала бедная принцесса, гуляя по саду.
От этих мыслей ей стало так грустно, что она села на скамью и заплакала.
Вдруг её слезинка упала на цветок лилии. Тотчас же из цветка вылетела маленькая фея с нежно-розовыми крылышками.
- Почему ты плачешь, принцесса Лилия? - спросила она.
Поведала ей принцесса о своей беде.
- Что ж, - ответила фея. - Я знаю, как помочь твоему горю. Сорви этот цветок, положи в воду, которой будешь умываться. Когда умоешься, не вытирайся. А на ночь этот же цветок под подушку положи. Наутро проснёшься красавицей.
Послушалась Лилия её совета. Поутру проснулась - первым делом к зеркалу побежала. Не сразу она узнала себя в той незнакомке, что смотрела на неё по ту сторону. Такая была красавица, что сёстры казались в сравнении с нею серыми мышками.
- Неужели это я?! - воскликнула принцесса. - Это я!
И на радостях принялась целовать зеркало.
Все, кто знали принцессу Лилию, поначалу были удивлены той переменой, что с ней произошла. Но вскоре привыкли. Привыкла к этому и сама Лилия. Теперь она и представить себе не могла, как целых восемнадцать лет жила без красоты.
Женихи стали свататься к ней, готовые бросить к ногам красавицы весь мир за один лишь только взгляд. Лилия быстро смекнула, что может быть капризной, ветреной и даже где-то жестокой - за красоту ей прощали абсолютно всё. Играть прекрасными принцами, словно куклами, то подавая надежду, а то отнимая, а как надоест, холодно отказать, разбив несчастному сердце на мелкие кусочки. Может ли быть на свете большее наслаждение? Как же всё-таки хорошо быть красавицей!
Но рано или поздно приходится принцессам выходить замуж. Не миновала эта участь и Лилию. В мужья себе она выбрала молодого и красивого короля богатейшей страны, который обожал её настолько, что любой каприз возлюбленной был важнее всех законов в его королевстве.
В холодный ноябрьский день, когда деревья сбросили последнюю листву, обнажив свои ветки в ожидании снега, у королевской четы родилась дочь. Красавицей уродилась - белая, как снег, и румяная, как кровь. Назвали девочку Ноябриной.
Не успел отец-король как следует насмотреться на любимое чадо, как тяжело заболел, а вскоре умер, оставив Лилию вдовой. Хоть и печалилась по супругу молодая королева, но осторожно - боялась, проливая потоки слёз, испортить свою красоту. А ей так хотелось ловить восхищённые взгляды, пленять мужские сердца, быть предметом страстного обожания. Словом, хотелось жить.
Как-то раз, одетая в роскошное траурное платье, гуляла королева по саду. Проходя мимо клумбы с лилиями, она вдруг увидела фею, о которой уже успела забыть.
- Берегись, королева, - заговорила фея, подлетая близко к её лицу. - Как вырастет дочь твоя, полюбит мужчину всем сердцем да поверит, что любима - вся красота твоя пропадёт.
Лилия, услышав это, испугалась. В смятении побежала она во дворец, в свои покои. Маленькая принцесса, до этого спокойно спавшая в колыбельке, проснулась и от испуга закричала.
"Ну зачем ей любовь мужчины? - думала королева. - Разве недостаточно, что я, мать, люблю её всей душой?"
Всю ночь Лилия не сомкнула глаз - думала, как не дать ни одному мужчине завладеть сердцем её дочери.
Шли годы. Из младенца Ноябрина постепенно превращалась в девочку с золотыми кудрями, а та, в свою очередь - в стройную девушку. Вскоре восхищённые возгласы "Ах, какое милое дитя!" сменились томными взглядами кавалеров и завистливыми - дам.
Отовсюду раздавались комплименты, но саму Ноябрину они не радовали. Либо эти люди совсем слепы, что восхищаются такой некрасивой, глупой и взбалмошной принцессой, либо попросту льстят. Особенно мужчины. Льстить они умеют хорошо. Только все они по природе самовлюблённые нарциссы. Заморочат голову доверчивой девушке, напоют дифирамбов, наобещают вечной любви, а как используют - бросят несчастную, разбив ей на прощание сердце.
Дамы тоже льстивы - каждая так и норовит угодить принцессе, чтобы та приблизила её к себе. Одна только мать говорит ей правду.
Иногда Ноябрина завидовала матери. Она такая красавица, ей могут восхищаться искренне. Отчего же она, принцесса, уродилась такой страшненькой?
Погружённая в эти грустные мысли, девушка не сразу заметила, как вошла служанка.
- Ваше Высочество! Её Величество королева желает Вас видеть.
Оказавшись в покоях матери, принцесса поклонилась. Королева знаком указала ей на кресло у своих ног.
- Я хочу с тобой поговорить, дитя моё...
То, что сказала мать, привело девушку в ужас. В скором времени она должна стать королевой Самарии, женой Гарольда Шестого.
- Но матушка, он же стар, его голова седа, а лицо сморщенное, словно кора дерева!
- Увы, дитя моё, - вздохнула королева. - Мне жаль, что приходится выдавать тебя замуж за такого ужасного человека. Но от этого зависит судьба нашего королевства.
Последствия, в случае если Ноябрина откажет королю Самарии, обещали быть одно другого страшнее. Даже слушать о них без содрогания было невозможно.
- Хорошо, матушка, - ответила принцесса с глубоким вздохом. - Если мир и покой в королевстве зависят от моего послушания, я согласна.
Последние деньки девичьей воли промчались, как один миг. И вот уже Ноябрина ни жива, ни мертва стоит перед алтарём, обещая хранить верность и повиноваться ужасному старику. Вот уже народ Самарии приветствует свою новоиспечённую королеву. Свадебный бал, поздравления, реки вина, пожелания счастья молодожёнам. И словно кошмарный сон, супружеская спальня...
"Он груб и беспощаден, дитя моё, - вспомнились девушке слова матери. - Но тебе придётся ему подчиняться. Иначе король на тебя рассердится".
Словно загнанный зверёк, смотрела Ноябрина на супруга, с трудом удерживаясь от того, чтобы упасть в обморок, лишь только он приблизится.
- Доброй ночи, королева, - проговорил Гарольд Шестой и, развернувшись, вышел из комнаты.
На следующую ночь король также не тронул свою супругу. Не прикоснулся он к ней и на третью ночь, и на четвёртую, за что Ноябрина в душе была ему благодарна.
Днём она имела возможность видеть его куда чаще. И чем больше узнавала она супруга, тем больше удивлялась. Несмотря на почтенный возраст, король Гарольд отнюдь не походил на старого брюзгу и зануду. Не по-стариковски живой, он всё больше виделся Ноябрине интересным человеком.
Невольно молодая королева ловила себя на том, что стремится проводить больше времени в обществе мужа, хотя желанным любовником он для неё по-прежнему не стал. Гарольд, видимо, понимал это, ибо все его визиты в покои королевы ограничивались пожеланиями доброй ночи.
Матушка говорила: Гарольд Шестой лжив и коварен, безмерно жесток, а кроме того, жаден и самолюбив настолько, что готов чуть ли не молиться на собственный портрет. Говорила также, что король Самарии труслив, как заяц, и похотлив, как сатир.
Поначалу Ноябрина в это верила, но с каждым днём ей всё больше казалось, что его оклеветали. И матушка, наслушавшись, что говорят злые языки, так жестоко в нём ошиблась.
"Если бы она только видела Гарольда! - думала молодая королева. - Если бы ей довелось узнать его так же, как теперь знаю его я, она бы ни за что не поверила грязным сплетням".
Однажды она поделилась своими мыслями с одной из фрейлин.
- Матушка выдала меня замуж против воли. Но если бы я видела Его Величество до свадьбы, я бы так не сокрушалась. Потому что знала бы, что смогу своего мужа, если не любить, то хотя бы уважать. А будь Его Величество моложе, клянусь, я бы влюбилась в него без памяти!
- Король старше Вас не намного, - заметила фрейлина.
- Как же... - только и смогла произнесли удивлённая Ноябрина.
Года три назад Гарольд Шестой, тогда ещё молодой красавец, охотился в лесу со свитой. Волей судьбы они оказались возле болот. Вдруг на его глазах какой-то мужик, по-видимому, из деревенских, пошёл прямо в болотную топь. При этом на лице его блуждала рассеянная улыбка.
Король окликнул мужика. Тот даже не обернулся, продолжая идти дальше и улыбаться.
- Это замороченный, - объяснил королю один из слуг. - Лесной дух навёл на него чары. Так он и будет идти, пока не утонет.
- Надо этому помешать! - вскричал Гарольд.
Но никто из королевской свиты не шелохнулся.
- Не смеем, Ваше Величество. Лесной дух рассердится...
Тогда король соскочил с коня и помчался к болоту, пробежал по хлюпающей жиже, пока, наконец, на сумел схватить за руку замороченного, который был уже в болота по пояс.
Улыбка с лица крестьянина тут же спала. Вместо неё появились растерянность и недоумение.
- Где я? Что происходит?... Ваше Величество, Вы...
Узнав о том, что с ним сталось, он, выбравшись на берег, первым делом поклонился королю в ноги.
- И ведь ничего не помню. Пошёл за грибами - и вот в болоте. Так бы и сгинул. А у меня жена, дети малые...
Кончив изливать потоки благодарностей, крестьянин отправился домой, счастливый, что остался жив.
Король взобрался на коня и хотел было вместе со свитой последовать его примеру. Но вдруг поднялся ветер, деревья стали гнуться к земле. А вскоре появился и сам хозяин леса: огромный, лохматый, страшный.
- Кто посмел отнять у меня добычу? - заорал он громовым голосом, от которого вся королевская свита едва не попадала в обморок.
- Это я, - твёрдо ответил король, который, казалось, ничуть не испугался.
Лесной дух захохотал так, что земля затряслась, и со всей мочи дунул на короля. Тотчас же лицо Гарольда покрылось глубокими складками, а волосы, что были чернее смоли, сделались белыми, как снег.
Чем дальше фрейлина рассказывала о несчастии, постигшим короля, тем отчётливее перед молодой королевой представал образ Гарольда. Не того, которого она видела каждый день, другого - молодого и красивого, чьи портреты висели в дворцовых комнатах.
Ночью Ноябрина сама пришла к мужу в опочивальню и первый раз в жизни заснула в его объятиях. А утром, проснувшись, так и обмерла: вместо седого Гарольда рядом с ней лежал темноволосый мужчина, ещё краше, чем на портретах.
- Когда лесной дух заколдовал меня, он сказал, что как только женщина полюбит меня всей душой, молодость ко мне вернётся. Твоя любовь избавила меня от злых чар.
- А помнишь, ночью ты назвал меня любимой? Это правда?
- Правда, любимая. Когда я женился на тебе, я думал об интересах королевства. Но если бы у меня был выбор сейчас, клянусь, женился бы по любви.
Ноябрина посмотрела мужу в глаза и поверила.
Своим счастьем королева тут же поспешила поделиться с матерью. Написала ей письмо, где рассказывала, что сумела полюбить мужа. И в конце благодарила мать за то, что ты выдала её замуж за такого замечательного человека.
Ноябрина думала, что мать, прочитав письмо, обрадуется. Но Лилия, внезапно подурневшая за ночь, крепко обиделась на дочь и оставила письмо без ответа.
Дочь, не знавшая, в чём дело, продолжала ей писать, но мать рвала письма, не читая. Не пожелала она сменить гнев на милости, ни когда у Гарольда и Ноябрины одна за другой родились три дочери, а после - сын, наследник престола. Две старшие уже вышли замуж, а Лилия всё сердилась.
Когда же отметили свадьбу её младшей внучки, старая королева занемогла. Когда стало ясно, что её дни сочтены, приближённые поспешили сообщить об этом её дочери. Узнав об этом, Ноябрина тотчас же примчалась к матери.
- Всю жизнь ты мне загубила, неблагодарная, - укоряла её Лилия на смертном одре. - Я тебя любила до самозабвения, всю душу тебе отдавала, а ты мне вот так отплатила. А ведь какой счастливой я могла бы стать, если бы из-за твоего эгоизма не потеряла красоты!.. Вот полюбит твой Роберт девушку, женится на ней, станешь ты старой и страшной. Тогда поймёшь, какие страдания ты причинила родной матери.
Со дня похорон Лилии прошло много лет. Единственный сын Гарольда и Ноябрины из мальчишки превратился в юношу - такого же красивого, каким был его отец ещё до заклятия. У последнего на голове уже появились седые волосы - теперь уже не по воле духов, а в силу возраста. И только королева по-прежнему оставалась красивой. Ни одной морщинки не появилось за это время на её лице, ни один волосок не покрылся сединой. И только она знала, когда этому наступит конец. Предсмертное проклятие, а тем более родной матери не может не сбыться.
- Матушка, принцесса Розалинда - просто чудо! - восхищённо восклицал принц Роберт. - Она не такая как все! Она особенная! Во всём мире нет создания прекраснее, чем она!
Ноябрине принцесса тоже нравилась. Не красавица, но было в ней что-то неповторимое, и лицо, и стан, и походка: всё излучало какой-то особенный шарм. Её жесты были настолько легки и грациозны, что принцесса затмевала собой даже первых красавиц. А если ещё прибавить к этому её доброту, искренность, её скромность и глубокий ум... Нет, такую, как Розалинда, просто невозможно не любить.
В другой раз Роберт, взволнованный и сияющий, рассказывал матери, что это божественное создание смотрит на него с благосклонностью и живым интересом. И наконец, настал тот день, когда перед Гарольдом и Ноябриной предстал их сын, держа за руку свою возлюбленную.
- Благословите нас, отец, матушка. Мы любим друг друга больше жизни и хотим быть вместе и в радости, и в горести.
- Что скажешь, моя королева? - обратился Гарольд к супруге.
"Что ж, - подумала Ноябрина. - Буду старой и страшной. Все, в конце концов, стареют. Чем я хуже?"
- Мой ответ - да.
В день свадьбы королеве было немного грустно. Сын и его молодая жена светились от счастья. Глядя на их лица, Ноябрина ловила себя на мысли, что нисколько не жалеет о своём согласии. Лишь когда подняли бокал за мать молодожёна, превознося её красоту, королева как будто в шутку ответила:
- Это не надолго. Скоро состарюсь.
Но никто этого всерьёз не воспринял. Даже супруг, которому она, лишь только оказалась с ним в опочивальне, рассказала, как скоро это произойдёт.
Утром, едва проснувшись, Ноябрина подошла к зеркалу. Оттуда на неё смотрела совершенно седая дама с лицом, покрытым глубокими складками. Глаза её выцвели. Губы, ещё вчера алые и сочные, сделались блёклыми. Кожа огрубела.
Заметив, что король на неё смотрит, Ноябрина отвела взгляд от зеркала и кокетливо улыбнулась.
- Ну, как я тебе такая?
Гарольд подошёл к ней и взял её морщинистую руку в свои ладони.
