Аннотация: семейные отношения, иногда и в семье предают
Предательство, может, кому и нравится, а предатели ненавистны всем. Мигель Сервантес
ОБЫЧНОЕ ПИСЬМО
Нагруженная пакетами со всем тем, что приходится покупать каждый день, я возвращалась из близлежащего от дома магазинчика.
Конверт заметила ещё издали. Обычно почтовый ящик забит доверху рекламами разного содержания, размера и степени надоедливости, стало быть, никому не нужной макулатурой.
Письмо удалось вынуть и без ключа. Вечно спешащая почтальонша, чью спину я увидала ещё на подходе к дому, не удосужилась опустить его внутрь, посчитав, наверное, что и так сойдёт.
В подъезде, после яркого уличного света, было темно и прохладно. Адреса не разобрала.
А, поднявшись в квартиру и надев очки, удивилась. С подружкой, от которой пришло письмо, поддерживаем постоянную связь на протяжении нескольких лет через Интернет.
Отставив кульки с продуктами, надолго о них позабыла. Думалось лишь о послании.
Что заставило отправить его обычным способом?
С нетерпением открыла конверт. На стол посыпались фотографии.
Моя подруга, едва перешагнув порог шестидесятилетия, стала... прабабушкой!
Малыш выглядел великолепно, хотя и был крошечным. Но этому кораблику ещё предстояли дальние плаванья, у него всё было впереди...
Порадовавшись от души за них обоих, перешла к чтению. На глаза попалась фраза:
"Я презираю своего родного брата. За его эготизм, за малодушие, за непостоянство чувств, за неискренность, за все..."
От моего любопытства не осталось и следа, теперь читалось с нарастающим волнением.
"Здравствуй, подружка! Приветствую тебя издалека!
Не удивляйся тому, что не спрашиваю о семье, здоровье, не задаю обычных вопросов, как принято при переписке у культурных людей, к коим мы, я надеюсь, принадлежим обе.
Благодаря Интернету в курсе твоих дел, ведь общаемся чуть ли не круглосуточно, только и делаем, что проверяем почту - нет ли очередного послания.
Ответа не жду. Знаю, что разучилась ты посылать обычные письма. Куда проще включить компьютер, найти адрес нужного человека и через несколько минут весточка уже у того, кто её ожидает...
Почему отсылаю обычным письмом? Предвидя твоё недоумение, сообщаю: хотелось переслать фотографии. И именно в такой форме, что для меня важно, ответить на некоторые твои вопросы, часто возникающие в последнее время в нашей постоянной переписке - о семье, корнях, наконец, о родном брате...
Я отмалчивалась, но пришло время рассказать. Уверена, что внимательно выслушаешь, поймёшь, поддержишь.
Говорю открыто:
- Я презираю своего родного брата. За его эготизм, за малодушие, за непостоянство чувств, за неискренность, за все...
Но о нём чуть позже. Сначала мне хочется рассказать о людях, чья память мне дорога - о моих родителях.
Отец родом из Орловской губернии, родился и вырос в большой дружной крестьянской семье. В одной избе проживало несколько поколений. И всем хватало места.
В годы коллективизации хозяйство посчитали кулацким и, как водилось, разорили его. Унесли со двора всё, что смогли, даже цветочные горшки прихватили с подоконников.
После выхода в печати известной статьи Сталина о перегибах на селе, кое-что возвратили, но былого благополучия вернуть не получилось. В те годы многие сельчане в поисках лучшей доли покидали родные места. Так сделал и мой дед. Он завербовался на стройку в Малоархангельск*. Но злой рок преследовал его. В тридцать пять лет, упав со строительных лесов, разбился насмерть...
Его жена, в будущем - моя бабушка, с двумя детьми перебралась в Москву. Образования никакого. Работала подёнщицей, умерла, едва разменяв шестой десяток, над корытом.
И всё-таки она смогла дать образование своим детям. Мой дядя, старший сын в этой семье, стал строителем. Мой отец, после окончания рабфака попал по распределению на ЗИЛ.
Все годы проработал на одном месте. Закончил трудовую деятельность начальником экономического отдела.
Моя мама, акушерка, из коренных москвичей. Её мать занималась домом, тремя сыновьями, дочкой, а муж работал до начала Великой Отечественной войны в пошивочном цеху на фабрике. Погиб при взятии Кенисберга...
Три маминых брата, мои дядья, прожили сложные, непростые жизни.
Старший, комиссар, в 1938году был репрессирован и расстрелян. Средний, студент факультета журналистики, вместе со своими друзьями арестован за прослушивание лекций Троцкого. Перед войной его выпустили на свободу. Погиб на Курской дуге.
Самый младший - со студенческой скамьи ушёл на фронт. Вернулся инвалидом. Долго не прожил. Тёткин муж не вернулся с войны. Под Сталинградом нашла его смерть...
Почему пишу обо всех подробно? Потому что мне хочется, чтобы ты знала - в моей семье жили дружно, ладно. Никто ни от кого не отказывался - ни от репрессированных, ни от контуженых... Ждали с войны, верили, любили..."
Я разложила в холодильнике купленные продукты, переоделась в домашнюю одежду, комфортно расположилась в кресле, просмотрела ещё раз все фотографии, полюбовалась на правнука, и, перечитав заново начало письма, продолжила чтение:
"Со своим единственным братом, который младше меня всего-то на год, были в детстве "не разлей вода". Шкодили вместе, играли во всякие игры, не выдавали друг друга, когда ругали нас родители, выискивая зачинщика очередной шалости.
Подросли. Брат поступил учиться в авиационный техникум, я - в химический. Там познакомилась с Варей, Варюшей, дорогой подружкой, единственной и неповторимой.
Понимаешь, Варя стала больше, чем подругой - сестрой верной, преданной. С ней можно было разделить всё - девичьи секреты, неурядицы, радость, горе - всё...
С ней можно было говорить обо всём, мечтать, строить планы на будущую жизнь.
К окончанию техникума мы остались без специальности. Производство вискозного волокна, по которому специализировались, закрыли. Мы получили свободные дипломы ещё и потому, что к окончанию учёбы уже были замужем.
Обо мне и той трагедии, которая случилась в моей семье в начале 90-х годов прошлого века, писать не буду. Внезапный уход, смерть любимого человека, мужа, друга, ничем не восполнить, но сейчас не о том речь.
Ещё во время учёбы Варенька познакомилась с мои братом. И закружила их любовь, да такая, что порой у окружающих слюнки текли - завидовали...
Так получилось, что мы втроём - я, мой брат, его жена, а моя ближайшая подруга -устроились все вместе в одно и то же конструкторское бюро.
В это же время поступили в авиационный институт на заочное отделение. Учились, работали, ездили, втроём, по командировкам. Иной раз присоединялся к нам и мой муж, когда совпадало место назначения. Он был старше нас всех, все прислушивались к его мнению. И мой брат - тоже.
Весело было, радостно жить. Отношения были душевными, построенными на любви и взаимопонимании...
Прошло время, родилась в моей семье дочь. И я выпала на время из весёлого приятного общества, но не надолго, мама часть забот взяла на себя. И опять поездки...Молодость... Никто не обращал внимания на неудобства командировочной жизни.
Через несколько лет у меня родился сын, а в семье брата - дочка. Казалось бы, живи и радуйся. Так и было в моей семье, но не в Варюшиной.
Поначалу мой брат был образцовым мужем и отцом, а потом... закрутило, понесло во все тяжкие...
Нашлась умница-разумница, увидала стоящего мужика, ну и пошла в атаку. Он и не сопротивлялся. Дома - пелёнки, распашонки, озабоченная здоровьем дочурки жена.
А за порогом - веселье, гулянки, свобода...
Подруга молчала. При посторонних брат бывал предельно внимателен к жене, ребёнку.
Мне и в голову не приходило в чём-то кого-то подозревать, а родного брата и подавно...
В какой-то момент он уже перестал скрывать любовные похождения. Его отношения - сначала с одной женщиной, потом с другой, третьей перестали - быть тайной.
Но я узнала позже всех. Своих забот было много. И жили мы уже в разных квартирах. Муж мне не советовал вмешиваться в чужие отношения, но я не смогла молчать. Это же родные люди, любимые, дорогие. Как же было не болеть за них душой, тем более я-то видела, какой замечательной парой они были.
Не выдержала, стены дрожали, когда я на него кричала. Прислушался, притих, на время угомонился. Но трещину заделать не получилось. Варюша не жаловалась, не укоряла за вмешательство, молчала.
Мне припоминаются её слова. Она как-то сказала:
" Я ни за чью любовь не буду бороться - либо она есть, либо её нет, а воздух поймать никому не удавалось...".
Так и жила: не скандалила, не выясняла отношений, заботилась о дочери и... чахла...
Ему бы объясниться, поговорить с женой, а он только и делал, что менял женщин.
Случился у Вари инсульт да такой силы, что в миг и ушла, покинула нас...
Спустя годы, сейчас, пишу и букв не вижу, плачу навзрыд.
После похорон перестала замечать брата. Отрезала, отсекла от себя, а ведь мы погодки, любили друг друга, всегда были дружны. До сих пор с ним не общаюсь. Почти двенадцать лет прошло...
Если бы он тогда ушёл из семьи к одной единственной женщине, не таился, не блудил, поняла бы. Возможно...
Слегла мама. Ухаживали за ней, обмениваясь ничего не значащими словами.
Мне иногда кажется, что и мамин ранний уход на его совести, потому что она очень переживала за них обоих.
Представь, на третий день после похорон домой привёл одну их своих... Как на это можно реагировать?!
Когда с Варей случилась беда, его самая первая пассия попала в аварию, повредила шейный позвонок, потом вроде и совсем плоха стала, на инвалидность перешла. Кара ли это?
Недавно видела его издали. Куда что поделось: плечи опущены, общипанный, облезлый какой-то. Я жалости не почувствовала, только печаль и боль, но не из-за разлуки с ним.
Просто вспомнились те далёкие времена, в которых нам обоим было тепло, уютно жить рядом...
И в кого он у нас такой? И почему Это случилось с нами?
Вот все тебе и выложила... Свою самую затаенную боль. Никто кроме тебя о ней не знает из моих друзей.
Спасибо, что выслушала. Обнимаю тебя с нежностью. Радуюсь тому, что ты есть в моей жизни..."
Давным-давно за окном стемнело. Надо было бы включить свет в комнате. Но я сидела в кресле, сжимая в руке лист бумажный. Думала о том, что прочитала, о людях, с кем познакомилась в письме, о любви, предательстве, смерти...
И о том, как трудно вымарать, вычеркнуть из нашей памяти тягостные воспоминания, удалить из сердца занозу, ноющую, болезненную...
И как порой невозможно, сколько бы вокруг об этом ни говорилось, простить...
И нуждается ли кто в нашем прощении?!
* Город районного значения на юге Орловской области.