Соня брела в толпе людей с жёлтыми шестиконечными звёздами на груди.
Приказ военного коменданта города Харькова от 14 декабря 1941года предписывал " всем жидам с вещами и драгоценностями явиться к баракам Станкостроя, за каждого выданного властям еврея верноподданному горожанину полагалась четвертушка водки, за саботаж и укрывательство - расстрел."
Мороз крепчал. Ноги скользили по булыжникам мостовых, большой тяжёлый живот тянул вниз. Она падала. Чьи-то руки подхватывали. На тротуарах, как на первомайской демонстрации, стояли любопытные люди, не евреи. Одни смотрели с сочувствием, другие со злорадством. Конвоя не было, переселение - дело добровольное, но иначе бы расстреляли или повесили с табличкой "Жид", только и всего..
Соне казалось - весь мир состоит из боли. Лечь бы на землю, вытянуть ноги, закрыть глаза и ничего не чувствовать, ничего....
Мелькнуло знакомое лицо и исчезло. Кто это был? Не смогла вспомнить, усталая голова плохо соображала. Потом, всё потом, сейчас же ей нужно хоть какое-нибудь пристанище и чуть-чуть времени. И тогда она соберётся с силами и мыслями и обдумает, как спасти ребёнка - любой ценой, любыми жертвами...
Усталые поникшие люди брели дальше. Облегчение не наступило и в огромном промёрзлом бараке на окраине города, куда колонна наконец-то добралась к вечеру.
Женщина с трудом опустилась на первые попавшиеся пустые нары. Легла на спину, под голову подсунула маленькую сумочку, а баул, докторский, отцовский, его он каждое утро брал с собою на работу, опустила на пол - цементный, покрытый ледяной коркой. В чемоданчике были детские вещи.
Что делать? И подкупить некого и нечем. Вот-вот должны были начаться роды.
Соня чувствовала - отсюда, из этого помещения ни ей, ни кому - либо другому не выбраться...