И обратился я, и видел под солнцем, что не проворным достается успешный бег, не храбрым - победа, не мудрым - хлеб, и не у разумных - богатство, и не искусным - благорасположение, но время и случай для всех их. Экклезиаст.9.11.
ПРОЛОГ
Умный человек не кичится своим положением в обществе, богатством и прочими благами. Понимает, под Богом ходим, от дурных людей не застрахованы, как и от болезней, немощи. Жизнь переменчива...
Шесть историй, объединённые между собой, сочинены мной, автором, не в назидание, и не для того, чтобы сгустить краски, испортить кому-либо настроение, лишить душевного комфорта, а лишь по велению сердца, из сострадания к исковерканным судьбам...
***
Сегодня мы на гребне волны, а завтра... завтра возможно всякое...
- Народ, кто и когда видел Тоньку последним? Куда она подевалась?-
В ответ- тишина
"Тонька" - так называли семидесятилетнюю женщину местные бомжи. Вряд ли кто из них интересовался её возрастом, свой не волновал, как, впрочем, не только он.
Тонька прибилась к их стае, появившись непрошеной гостьей в конце лета, прокашляла всю осень, а зимой исчезла...
Историю её жизни знали. Но мало кого она затронула, своих бед не счесть...
...Тоня рано вышла замуж, ещё во времена студенчества. И она, и её муж с пылом, присущим молодости, преподавали в разных школах большого индустриального города физическую культуру. Пытались изменить отношение учеников к своему предмету.
Муж организовал баскетбольную секцию. Увлёкся, ездил с ребятами на соревнования, кого-то где-то они побеждали. Потом сник, потерял интерес и к жене, и к прежнему образу жизни.
Однажды, придя с работы, не застала мужа дома. Ждала, объявляла в розыск. Тревожилась: почти все его вещи остались висеть в шкафу. Исчезли - походное снаряжение да старая спортивная сумка.
Много позже дошли слухи, будто бы возвратился он к вере предков-старообрядцев.
Она отыскала его. Но увидала незнакомого человека. Поговорили. Пообещал вернуться в город, привести их общие дела в порядок, развестись. От прав на квартиру отказался.
Ни квадратные метры, ни женщина, сидевшая напротив него, ему в его нынешней жизни не были нужны. Это была их последняя встреча. Он не приехал...
Так и прожила она долгие годы в одиночестве. Новые отношения не заводила. С соседями чаи не гоняла, душещипательных разговоров не вела, но была готова помочь, чем могла. Сама же ни у кого ничего не просила.
Сорок лет исполнилось. Судьба, шутница, к этой дате подарок приготовила: в школу, где она по-прежнему преподавала физкультуру, поступил на работу бывший военный. Жена его умерла в самом начале их семейной жизни. Растил дочь один. Приводил в дом женщин, но ни одна девочке не приглянулась.
Теперь у него ни перед кем не было обязательств. Лишь перед собой. Его малышка давно выросла, получила образование, вышла замуж. Удачно. Обеспечена. Растит сына. Она специалист по ландшафтному дизайну. От заказчиков отбоя нет. Но не перерабатывается, муж не велит, бережёт её, на сына не надышится.
Взрослея, дети отходят от родителей. Таков закон природы. Но его дочь всегда держалась отчуждённо. Ни ласки, ни внимание отцовское ею не ценились. После замужества общение и вовсе прекратилось. Он не стал выяснять, что да как, просто жил с затаённой болью.
Судьбы двух, случайно повстречавшихся людей, объединились, став одной. Прежние квартиры продали, взамен купили общую, небольшой площади, но в тихом районе: и удобный транспорт, и ухоженный парк с тенистыми аллеями, и полюбившаяся скамья рядом с маленьким прудом.
Выйдя на пенсию, ещё больше времени стали проводить на свежем воздухе. При любой погоде выбирались за город на стареньком "Жигулёнке". А что ещё нужно было двум немолодым людям?!
Сослуживец и друг мужа, уезжая к дочери в Канаду, по смехотворной цене продал дачу. Ничего особенного там не произрастало, но в домике руками бывшего хозяина был мастерски сооружён камин, благодаря чему и зимой они подолгу не возвращались в городское жильё, где их никто не ждал.
Двадцать пять лет вместе. Годы счастья пролетели незаметно. Любили друг друга, жалели, нежили, но не поженились. То одно мешало, то другое. Казалось, их отношения вечны.
Однажды утром муж не проснулся. Лёг вечером спать в отличном настроении. А утром она не смогла его разбудить. Так было, случилось...
Сообщила дочери и внуку. Побыли втроём на кладбище. Разъехались. Она осталась наедине с безутешным горем.
Как-то, вернувшись из магазина, заметила в комнатах беспорядок, не придала значения.
А в один из дней не смогла войти в свою же квартиру - вместо обычной двери стояла железная, а её личные вещи, малая толика, валялись на полу.
К тому времени из бывших соседей никого не осталось, кто-то переехал, уехал,
покинул сей мир навсегда.
И поговорить, посоветоваться не с кем. Туда пошла, сюда ткнулась, везде один ответ: у квартиры законные наследники, а Вы, Дама, никто. Поняла, за всё заплачено. С кем тягаться?!
Решила отсидеться на даче, перевести дыхание, успокоиться, привести мысли и чувства в относительный порядок, а там ждала новая беда. Их райский с мужем уголок был выставлен на продажу.
Вернулась в город на электричке, не заметила, когда и как из сумки исчезли документы и последние деньги.
... - Народ, кто и когда видел Тоньку последним? Куда она подевалась? -
В ответ- тишина...
***
Бытует мнение: в бомжи попадают люди из-за беспробудного пьянства, бывает, но не всегда...
- Дипломат, ты чо, не слышишь, уши разом позакладывало?! Я ж к тебе, зараза, чтоб ты издох, говорю! Чо принёс, докладывай? - доносится из глубины подвала скрипучий, ненавистный Клавкин голос.
Дипломатом нарекла его местная публика. Своего настоящего имени старался не вспоминать, приобретённое устраивало.
В их подвале, а приблудился он сюда года три назад, часто вспыхивали ссоры: и мелочные, и серьёзные, начинавшиеся с пустяка, а заканчивавшиеся кровопролитными разборками.
Иной раз ему удавалось погасить накал страстей, подогретых выпитым одеколоном, палёной водкой или остатками пойла, у которого и названия нет.
Сам не пил, головой маялся.
Это он, Дипломат, разыскивал Тоньку, выспрашивал, видел ли кто её.
Жалел пожилого человека. Холодными ночами тряпками укрывал, пытаясь согреть немощное тело. Душе помочь не мог.
Роясь в мусорных баках, пытался отыскать хоть какое-нибудь лекарство для облегчения надсадного её кашля. В этом знал толк, из семьи медиков. И не простых, светил. Сам же когда-то давно был подающим надежды скрипачом. Не вспоминает, зачем тревожить прошлое.
Позже других возвращался в подвал. На улице ему приятно находиться в любую погоду. Лучше, когда солнечно. Кому-то дождь, снег досаждают, а ему не мешают, привык.
Он везунчик, мог бы умереть, а живёт. И неплохо. И радоваться умеет дню прожитому. И место у него своё "рабочее" имеется - два мусорных бака, и не в трущобах, а рядом с высоткой, элитным домом. Чего только он там не находит: и конфеты, и мясо в вакууме, рыбу, конечно, всё это с помойки, но организм попривык.
Бывало и мыло приносил, и шампуни разные, выброшенные нерадивыми хозяйками.
В его нынешнем жилище всё стоящее выменивается за пределами подвала на выпивку. О чистоте тела и душевной давным-давно позабыто.
За всеми "находками" зорко следит злющая старуха Клавка. Иной раз он не улавливает, что она, шамкая пустым ртом, желает сказать. Смешат её " итить", "вонна". Хотя матерные слова понятны без перевода. Брань и проклятья сыплются из неё во все стороны без продыха. Несчастная она, Клавка эта, несчастная...
Раньше его бы от невыносимого шума, постоянной брани, вони, стошнило бы. В той другой его жизни чуткий слух скрипача не выносил и комариного писка.
Когда же было это "раньше"? Несколько лет прожил в неведении, кто он и откуда родом. И был счастлив, по-своему...
Случайная встреча с бывшей соседкой, она окликнула его по имени, вернула в прошлое. Вспомнил сестру Алю, гостеприимный их дом, родителей.
Его, Максима, они родили по молодости, а Алю - ближе к старости. Разница между детьми почти в двадцать лет. И он, и все остальные любили маленькую пухленькую девочку, не замечая, как вседозволенность губит её, превращает в монстра.
Семьёй он не обзавёлся. Слишком увлечён был музыкой. Она жила в нём с детства, была единственной страстью. Он знакомился с предполагаемыми невестами, его знакомили, не сложилось...
Мать, а потом и отец, один за другим тихо отошли в мир иной. Он тосковал, а Аля - не заметила утраты. Гулянки, тусовки, пьянки.
Возвращаясь из очередных гастролей, часто не мог попасть внутрь квартиры. Соседи жаловались на несносное её поведение. Он пытался, как мог, вразумить глупую.
Она отвечала криком и угрозами. Возможно, именно родная сестра и устроила то нападение, после которого он оказался в реанимации, потом было много больниц, в конце - психушка...
Из больницы он всё-таки вышел. Скорее, выполз. Но Музыка покинула его. Умерла она, а вместе с ней и он.
Аля исчезла. Никто её не видел. В их совместной квартире на законных основаниях, ему было предъявлено с десяток документов, поселились незнакомые люди.
Куда подевались личные вещи, мебель, старинный фарфор, собираемый родителями на протяжении всей жизни, а он им в этом помогал, кто продал при нём, ещё живом, квартиру - узнать не удалось.
Скитался, потом прибился к этому глубокому вонючему подвалу. Один из бомжей помер, и ему, Дипломату, достались его контейнеры с мусором, жизнь продолжалась...
- Дипломат, ты чо, не слышишь, уши разом позакладывало?! Я ж к тебе, зараза, чтоб ты издох, говорю! Чо принёс, докладывай? - доносится из глубины подвала скрипучий, ненавистный Клавкин голос...
***
Не всё, что видим собственными глазами и слышим собственными ушами есть истина...
- Клавка! Бабка! - И так целый день...
Дурачьё! Ей всего-то пятьдесят, ну, может, с небольшим довеском, а они "бабка"! Жаль, не видели прежней.
И разговаривать "правильно" не хуже других умеет, вернее, умела. Видит, как Дипломат морщится, её заслышав. А что знает он о ней? Ничего. А брезгливости с океан.
Наблюдала, как Тоньку- доходягу укрывал, оберегал, музыкант и Ларку, кому теперь нужна её дешёвая любовь, успокаивает, мол, наступят ещё хорошие времена. А та слушает, верит.
Слепому мужику - приблуде палку на свалке нашёл. Ко всем спешит, а её игнорирует.
Ох, Клавка, ревнуешь, злишься, никому ты на этом свете не нужна.
А музыкантом он был настоящим, и человеком хорошим остался: всем помогает, делится тем, что имеет, ищет сестру свою, подлую. И откуда в нём благородство?!
Видит она, как коробит его от чужой злобы и ненависти, как противны ему словечки типа "жиды", "черномазые", " айзеры"... Знал бы он, что и ей мерзко бывает, обратил бы внимание? Вряд ли...
А как играл! Слыхала его игру в городском парке в той, другой жизни, тысячу, миллион лет назад.
Рыдала скрипка. И она, Клавдия, жена и мать, уважаемый человек, плакала. Возможно, от счастья: рядом с ней в тот чудеснейший из дней находились двое самых дорогих людей - муж и сын.
Вернуться бы хоть на мгновение в ту благодатную пору, обнять их, прижать к себе, и говорить, говорить о любви.
Или упасть бы на колени и просить у Бога, Судьбы милости к ней, к ним. Или...
Ничего не осталось, всё разрушено.
А как хорошо жизнь начиналась: она, тихая деревенская девчонка, приглянулась студенту, приехавшему вместе с однокурсниками в их село на сельскохозяйственные работы из многомиллионного города.
Свела жизнь не с баловником, а с человеком порядочным. Запомнилось их знакомство до мелочей: парень близоруко щурил глаза, с увлечением рассказывая об учёбе, друзьях.
Ей всегда нравились люди в очках. Они казались умнее других, значимее. А он таким и был.
Ничего не обещал, уехал, но спустя год вернулся за ней. Родителей своих не послушался, женился. С ними общался, жену им не представил. Возможно, они и не захотели знакомиться, стыдились сыновнего выбора. Решил единожды за всех: пусть престарелые родители живут по-своему, нечего им пересекаться, будут ссоры, выяснения отношений.
Помогал им, чем мог. Она не препятствовала. Авторитет мужа признавала во всём.
Поселились в частном домике на окраине города у милой старушки. Заняли одну комнатку, во второй хозяйка проживала. Со временем стали одной семьёй. Родился сынок. Бабушка нянчилась, как с родным внуком. Одинокая, она привязалась к ним, а они к ней.
Шло время. Сын подрастал. Клава окончила бухгалтерские курсы, устроилась в небольшую фирму. И муж работал по специальности. Старая женщина, приютившая их, умерла.
Искали новое жильё. Но их ожидал приятнейший из сюрпризов - дарственная на дом.
Всего две комнатки, маленький садик, крошечный огород, но теперь всё это своё. Сердце пело.
Кое-кто из знакомых жаловался на мужей, жён, детей, нехватку денег, кризисы семейные и мировые, а ей всего доставало, в любви жила... до того чёрного воскресного дня...
Она ждала возвращения мужа и сына с прогулки. У них был свой путь: ранним утром на велосипедах доезжали до небольшого водоёма, купались, загорали, если позволяла погода, а к обеду возвращались. А дома в прохладе поджидал вкусный обед, и её бесконечная к ним любовь. В то жуткое утро своих любимых не дождалась....
Как могло случиться, как так вышло, не понимала она этого ни тогда, ни сейчас, что в одночасье осталась одна: сынишка с разбега прыгнул в воду, ударился головой о корягу, умер мгновенно. Отец не поверил в несчастье. Ему, на глазах у немногочисленных отдыхающих, стало плохо, "Скорой" не дождался, поспешил вслед за своим ребёнком.
Окутала её тьма, непроглядная, вечная...
Клава не задавала вопроса, как жить дальше. Решение приняла во время похорон: сжечь и себя, и дом. Как только закончится поминальный срок.
Ходила на работу, жить-то как-то надо было, и ждала своего часа.
Незадолго до трагического события, оборвавшего одним махом жизни всех троих, наконец-то решились они на достройку комнаты для сына и веранды, будет, где чаи летними вечерами распивать, а во дворе захотели соорудить летнюю кухню. Думали и весь дом обложить кирпичом. Но сразу же от мысли такой отказались: брёвна, хоть и почернели, но были в прекрасном состоянии, во всём виделась опытная рука безымянного мастера.
Она вспоминала, сколько велось разговоров, как хотела её семья дознаться, кому до старушки принадлежало подворье, не получилось узнать. Текущие дела, повседневные заботы не позволили осуществиться многим планам.
А теперь не было ей дела ни до дома, ни до его славного или позорного прошлого.
Кирпичи, ожидавшие начала строительства, понемногу исчезали. Не волновало. Всё в прошлом - мечты, надежды и завтрашний день, которого никогда не будет...
И пришла, наступила та ночь, и совершила она всё, как задумала, да случайные прохожие помешали. Её, серьёзно обгоревшую, выволокли на улицу, а дом спасти не удалось.
Потом было всякое: и больница, где сердобольный врач выспрашивал у неё, бесчувственной, болят ли ожоги, забыв уточнить, о каких именно идёт речь, и потеря работы, и скитание по улицам, пьянки с такими же никому не нужными, как и она, отбросами общества, драки, в которых почти все зубы потеряла.
За украденную в магазине бутылку вина избита была до полусмерти, взять-то с неё нечего, но не умерла, оклемалась на свежем воздухе, живучей сверх меры оказалась. Много чего с ней приключалось. Вспоминай, не вспоминай - изменить ничего нельзя.
В подвале дома, предназначенного под снос, земля частному лицу продана, об этом узнала от участкового милиционера, которому исправно платит, а то бы все давно на улице оказались, обитает давно. Может, год, два, десять, какая разница, все дни похожи один на другой. Если и отыщутся различия, то только в том, сколько еды и выпивки, вернее, пойла, на покупку чего-то достойного денег не хватает, приходится в тот или иной вечер на одну загубленную душу...
Глупцы, кричат, злятся на неё, а без нее бы пропали. Заставляет их дрова собирать, вещи найденные ей отдавать. Она их женщине одной передаёт. Та отстирывает, придаёт им сносный вид и в ларёк на базар относит к знакомой продавщице.
Она, Клавка, могла бы так и с продуктами поступать, попадаются в красивых ярких упаковках, а на базаре люди ушлые, умеют из ничего деньги делать, но на это не пойдёт, ещё не совсем совесть пропита! Могут ведь обнищавшие родители детям своим купить, а те отравятся, бедняги.
Прибилось к ним новое несчастье - Хава. Дипломат её на лавочке в сквере увидел, лежит, не шевелится, думал, мертва, ошибся. Привёл в подвал, разговорить попытался. Из бормотанья невнятного поняли - сынок любимый расстарался. Мамаше подсунул какие-то бумажки на подпись, а теперь по Европам скачет. А, может, в ином месте жизнью наслаждается. А она у них осела. А народа здесь и так переизбыток.
Старушка как будто не в себе. К стеночке прислонилась, с пола не поднимается, что-то шепчет, покачиваясь. Кажись, молится. Иногда испуганно оглядывается, не понимает, что с ней и где находится. И тогда сына зовёт. А к ней артист бегом, прижимает к себе, редкие седые волосики поглаживает. Ближе подошла, услыхала - Дипломат сказками успокаивает. И ей тоже немощную жаль...
Нет, её солнышко, её сыночек, никогда бы так не поступил... Больно, щемит внутри, а думала - мертво...
Очень скоро разгонят их. И взятки не помогут. Дом снесут, новый хозяин магазин строить будет.
Уехать бы куда глаза глядят. Выбраться бы и из подвала, и из жизни этой. Да вместе с Дипломатом, пусть и на край света. И начать всё заново...
И этих прихватить, им без неё и музыканта не обойтись...
- Клавка! Бабка! -
И так целый день...
***
Есть зло, которое видел я под солнцем, и оно часто бывает между людьми...
Экклезиаст 6.1
- Ларка! Дешёвка! Немедленно на улицу! Нечего отсиживаться за чужим горбом!-
"Сейчас, разбежалась, жди и надейся! И не подумаю, на-ка, выкуси!" - мысленно отзывается "дешёвка" на окрики.
Это уродина, страшилка Клавка разоряется, всё грозится выкинуть из подвала, стращает, не унимается. А Ларка не обращает внимания. Она давно не выходит на улицу. Дням счёт не ведёт. Ей всё равно, какой год, месяц, число. Утро, день, вечер, ночь - какая разница, выпить бы, забыться, ещё добавить, а потом побуянить слега.
Серьёзные разборки устраивать не позволит ни, всех усмиряющий и примиряющий Дипломат, ни Клавка, сволочь беззубая, старуха злющая, чтоб ей пусто было и на этом и на том свете, совсем загрызла, замучила придирками: выходи, приноси в общаг свою долю, а ей и здесь хорошо, отработала, хватит, пусть другие стараются.
Да, проститутка она, шваль подзаборная, дешёвка, ну и что? Ни от чего не отказывается. Такой и помрёт, когда час придёт, а пока повеселиться бы от души...
Душа.... Где её душа? Может, осталась в том маленьком городке, где родилась, выросла, выучилась, замуж вышла за одноклассника? Рядом с маленькой дочерью и свекровью? Столько лет прошло. Девка выросла. А мать мужа жива ли? Вряд ли.
Болит голова, думать разучилась, не может подсчитать, сколько же годков доченьки, ну и ладно, пусть себе живут, как могут. Если живы...