И снова потекли дни и недели напряженной работы. Однако месяц спустя каких-либо новых идей по коренному изменению схемы установки не появилось. Ольга поправилась и вернулась на работу, но, как показалось Илье, она изменилась. Он не понимал, в чем именно, но какие-то смутные ощущения нет-нет, но посещали его. Глядя порой на Ольгу в лаборатории, он ловил себя на мысли, что она стала другой, вялой, не было той прежней легкости. Казалось, что всё её движения, взгляд - другие. Он не мог понять, в чем именно эти отличия, да и есть ли они вообще, или это всего лишь причуды его воображения, но что-то всякий раз возвращало его к этой мысли.
В одно из воскресений, когда на улице была чудная погода, Ольга предложила мужу прогуляться. Они вышли из дома и направились к пруду, который располагался в конце улицы. По водной глади плыло несколько уток, явно ждущих, что кто-нибудь кинет им кусочек хлеба. Ольга облокотилась о перила, ограждающие с одной стороны пруд, и произнесла фразу, которая насторожила Илью.
- Илюша, тебе не кажется, что я изменилась?
- Ты? С чего вдруг?
- Так, сама не знаю. После болезни мне кажется, словно я... - она никак не могла подобрать нужное слово, и когда, наконец, нашла подходящее, произнесла, - зомби.
- Кто!? - удивленно переспросил Илья.
- Не знаю, может это всё глупости, но мне порой кажется, что я какая-то другая. Что-то хочу сказать, сделать, а внутренний голос шепчет - стоп, не надо.
- Может быть, это остатки отравления, которое у тебя было? - осторожно спросил Илья.
- Не знаю, возможно, но меня это тревожит. А ты не замечаешь во мне изменений?
- Ну, - стараясь не разволновать супругу, начал было Илья, но та его резко остановила.
- Говори как есть. Мне нужно понять самой, причуда это, или действительно что-то есть.
- Я не знаю, но иногда мне кажется, что ты... в чем-то права.
- Вот. Значит, действительно что-то есть, - она повернулась, встала спиной к перилам, посмотрела на мужа, - Что хочешь обо мне думай, но всё это странно.
- О чем ты?
- Мне ведь так толком и не объяснили, чем я отравилась. Если это не пищевое отравление, то что? Мне даже не дали выписку из истории болезни, хотя я и попросила. Ответили, что у них не заведено давать на руки какие-либо истории болезней. Снова какая-то недосказанность и секретность. Скажешь, что это пустые страхи? Может быть, но почему именно со мной эта история? И заметь, она произошла сразу же, как я завела с тобой разговор о проекте применительно к военным целям.
- Это всего лишь совпадение.
- Может быть. У меня вообще нет никаких доказательств, но и четких ответов тоже нет. Мнительность, как угодно это назови, но меня стало многое настораживать. Прошло семь месяцев, а в просьбе взять недельный отпуск и уехать отдохнуть тебе почему-то отказали. И довод привели, что поджимают сроки. Согласилась бы, если бы о них действительно шла речь. Или я опять не права?
- Нет, не стану с тобой спорить. В этом ты, безусловно, права, и я сам хотел на днях поговорить об этом с Халлисом, но он куда-то уехал, и когда будет мне неизвестно...
- А тебе не кажется, что наша квартира на прослушке?
- И поэтому ты решила поговорить на улице?
- Разумеется.
- А ты не считаешь, что это просто шпиономания?
- Нет, хотя ты можешь думать об этом как хочешь.
- Не сердись. Я вовсе так не думаю.
- Но почему-то так высказался.
- Я, я...
- Я хочу только одного, чтобы ты понял. Если тебя устраивает работать над тем, что может быть использовано в военных целях, значит надо принять это как должное, и понять, что обратного пути домой не будет.
- Эко ты хватила. Что значит, не будет?
- То и не будет. Если нас возьмут в оборот, а возможно, уже взяли, вряд ли будут пути к отступлению.
- Не знаю, ты всё видишь в каких-то черных красках. Всё складывается прекрасно. Работа, заработок, о котором можно только мечтать, наконец, перспективы, и вообще...
- Извини, кажется, я говорю в пустоту. И вообще, наверное, я перепутала, это не меня зомбировали, а тебя. На всё смотришь в розовом свете и ничего вокруг себя не замечаешь. Если хочешь знать, после моего возвращения в лабораторию мне закрыли доступ к целому ряду документов, которые раньше я могла спокойно просматривать.
- Ты серьезно? Каких именно?
- Позавчера я хотела сделать кое-какие расчеты, но доступ к данным по последним испытаниям оказался закрытым.
- А почему ты мне об этом ничего не сказала?
- Не хотела говорить.
Лицо Ильи стало жестким. Он словно бы прокручивал отдельные слова и фразы, услышанные в лаборатории, сказанные Халлисом и другими руководителями на совещаниях, в которых принимал участие, и пытался сложить из них своего рода пазл. Но всё перемешалось настолько сильно, что не давало возможности четко ответить на поставленные Ольгой вопросы. Он сунул руку в карман, достал сигареты и закурил. Сделал несколько затяжек и, не найдя урны, чтобы бросить окурок, кинул его себе под ноги и растер ботинком.
- Стоит подумать над тем, что ты сказала, - спокойно, но твердо произнес Илья и, взяв жену под руку, отправился домой.
В среду появился Халлис, и как только это стало известно Илье, он тут же договорился с ним встретиться. Решимости, с которой Илья шел на этот разговор придавал тот фактор, что здоровье жены было напрямую связано с работой в институте, и это было важнее всего остального.
- Рад вас видеть, господин Пирогов, - как всегда радушно встретил Илью Халлис, - С чем пожаловали? Наверное, родилась идея новой установки, и вы решили сначала посоветоваться со мной, не так ли?
- Увы, но вы не угадали.
- Вот как, жаль. Тогда какие проблемы привели вас ко мне?
- Мы с женой хотели бы на пару недель уехать. Купить или взять машину на прокат, прокатиться по стране, может быть, побывать в Вашингтоне или на Великих озерах. Надеюсь, что карантин уже кончился, и проблем не будет?
Илья пристально посмотрел на Халлиса. Тот не повел и бровью, но все же в лице его произошли еле уловимые изменения. Оно походило на кота, напрягшийся перед прыжком, пытаясь скрыть свои намерения от птенца.
- А что так, вдруг? И погода не совсем подходящая для путешествий?
Илья не любил открыто спорить или ругаться с начальством, но если хотел на чем-то настоять, мог выбирать такие доводы и способы беседы, которым позавидовал бы иной адвокат. Сдержанно он парировал вопрос Халлиса.
- Так ведь, в хорошую погоду был карантин, потом надо было закончить работы над проектом, а через месяц зима полновластно вступит в свои права, так что лучше сейчас, чем ждать до следующего года. Кто знает, какие еще чудеса может принести нам погода и события, - на последнем слове Илья сделал ударение, - которые не всегда нами предсказуемы.
- Хорошо, хорошо, я подумаю, как решить вашу просьбу.
- А что, её нужно с кем-то согласовывать? В конце концов, в контракте не оговаривалось, что я должен сидеть взаперти и не имею права на отдых, или я что-то упустил в тексте?
Желваки Халлиса заходили ходуном, так как он не собирался давить на Илью, но, по всей видимости, и не хотел брать на себя ответственности в принятии решения. Поэтому вновь ответил уклончиво.
- Я вовсе не против вашего отпуска, но надо согласовать это с заказчиком. Проект затормозится на неделю-другую. Как на это посмотрят? Вы же понимаете, всё связано с большими деньгами, и промедление может лишить институт новых заказов. Не думаю, что это в ваших и наших интересах.
- Знаете, - Илья вольготно откинулся на спинку кресла, - мозгам нужен отдых. В закупоренной банке не всегда могут происходить процессы, которые мы называем научной мыслью. Иногда это приводит к... ботулизму.
- Простите, не понял?
- Болезнь такая, ботулизм. В России очень любят делать в домашних условиях запасы консервированных продуктов на зиму. Так вот, иногда хорошая задумка приводит к отравлению. Это я к тому, что отдых, вне зависимости от погоды, нужен моим мозгам. И если вы хотите, чтобы проект успешно продвигался, следует пойти мне навстречу.
- Уговорили, - через силу произнес Халлис и добавил, - но учтите, всего на неделю. Да и еще, насчет машины я тоже позабочусь. Пожалуй, вы правы, развеетесь, подышите воздухом, и идеи сами придут в голову. А чтобы подтвердить, что мы вас ценим, я лично позабочусь о ваших отпускных.
- Благодарю, господин Халлис.
Довольный собой и беседой, которая закончилась полной победой, Илья направился в лабораторию, чтобы сообщить новость Ольге.
На следующий день секретарь Халлиса сообщила Илье, что вопрос об отпуске решен. Машину подготовят в воскресенье, а в пятницу можно зайти и забрать все необходимые документы, которые будут подготовлены. Настроение сразу же поднялось, и он тут же позвонил жене и сказал, что в понедельник они отправляются в отпуск.
В пятницу он заглянул в приемную шефа, и секретарь передала ему пакет, в котором лежали документы, разрешающие передвижение четы Пироговых по США, с визами сроком на один год, дорожные чеки, банковская карточка и наличные в сумме двести долларов. Привыкший к наличным, Илья скептически взглянул на тощую стопку двадцатидолларовых банкнот, но посчитал, что это не столь важно по сравнению со всем остальным.
В понедельник утром чета Пироговых, усевшись за руль черного Доджа, чинно подъехала к контрольно-пропускному пункту и, показав документы, выехала за пределы институтского комплекса, который они не покидали вот уже семь с лишним месяцев. Проехав пару километров, Илья притормозил, и по-детски вскинув руки, крикнул:
- Ура, мы на свободе. Ну что, Америка, посмотрим, какая ты? - и взглянул на Ольгу, которая в отличие от него, с серьезным видом сидела рядом и держалась рукой за верхнюю ручку над дверью.
- Вот видишь, всё складывается самым что ни на есть лучшим образом, дорогая. И все твои страхи и опасения напрасны.
- Я буду рада, если окажусь не права.
- Вижу, вижу, ты всё еще продолжаешь сомневаться, хотя мне кажется, ты просто не хочешь признать мою правоту.
Ольга промолчала, но, отъехав от института три десятка километров, она неожиданно попросила остановиться под предлогом, что хочет сходить в туалет.
- Ты считаешь, что это удобно? Подъедем к бензоколонке или первому попавшемуся магазину, там и сходишь.
- Ой, умоляю, не надо мне прививать культуру, да еще сейчас. Буду я еще сидеть и ждать, когда и где сходить в туалет.
Илья притормозил и съехал на обочину. Вдоль дороги шел небольшой кустарник, а дальше простирался лесной массив. Ольга вышла из машины и, зачем-то перейдя дорогу, осторожно ступая по траве, зашла в заросли. Илья тоже вышел из машины, чтобы размять ноги, а заодно последовал её примеру. Посмотрев, нет ли кого поблизости, он все же вынул ключи из зажигания и, включив сигнализацию, последовал в кусты.
- Где ты там? - окликнул он супругу.
- Не шуми, я тут, - произнесла она, оказавшись буквально у него за спиной.
- Можем ехать?
- Давай немного передохнем?
- Где, здесь? С чего вдруг?
- Так, просто. Такая природа чудесная, и погода нам благоприятствует. Вчера было так холодно на улице, что я всё переживала по поводу нашей поездки.
- С погодой нам действительно везет. Я запер машину, если хочешь, можем немного пройтись по лесу.
- С удовольствием, - они углубились вглубь леса. Свежий утренний воздух и лучи солнца, пробивающегося сквозь поредевшую крону деревьев, были удивительно хороши. Они прошлись немного и затем стали возвращаться обратно. Ольга обняла дерево и с грустью произнесла:
- Так хорошо всё кругом, а присмотришься, сравнишь, и душой понимаешь, что чужое. Тебе так не кажется?
- Как тебе сказать...
-Так и скажи, как думаешь.
- Да я и не думал об этом вовсе. Природа, она везде должна быть разная. А мы за тысячи километров от дома. И потом... - в этот момент послышался скрип тормозов.
- Черт возьми, кажется, полиция. Наверняка это частная территория, вход на которую без разрешения запрещен. Можно подумать, что они из космоса за нами наблюдают.
- Возможно, и наблюдают, только вряд ли это полиция.
- Как же, агенты ФБР или ЦРУ следят за нами, - раздраженно произнес Илья и осторожно выглянул из-за кустов. Позади его машины стоял черный джип, рядом суетились двое мужчин. Один осматривал их машину, другой с кем-то разговаривал то ли по рации, то ли по телефону. По виду они вовсе не были похожи на полицейских, но и на грабителей тоже, тем более что тот, который суетился вокруг машины, подошел и о чем-то доложил спутнику.
- Черт их знает. Может, спросим, кто они и что им нужно?
- Не знаю, решай сам, но мне кажется, что лучше немного подождать, и тогда станет ясно, что им надо.
В этот момент один из мужчин двинулся в кустарник, второй продолжал стоять возле машины, продолжая всё время держать в руках рацию, то и дело с кем-то беседуя. Прошло несколько минут, и из-за поворота на большой скорости выскочил еще один точно такой же джип. Резко притормозив, он остановился, подняв тем самым облако пыли. Из него вышли еще двое и начали громко разговаривать, так что Илья и Ольга могли слышать, о чем они говорят.
- Как получилось, что вы их упустили?
- Понятия не имею. Они припарковались, чтобы отлить и как сквозь землю провалились. Как только мы получили сигнал, что они остановились на шоссе, сразу же приблизились до зоны видимости, а потом подъехали проверить, что произошло. Машина заперта, а их нет вот уже двадцать минут.
- Где Ральф?
- Пошел проверить, возможно они просто отошли и где-то поблизости.
- Не зря шеф предупреждал, что русским нельзя доверять. Надо было поставить этой сучке жучок еще в больнице, когда её на время изолировали. Сейчас бы не было никаких проблем, а теперь ломай голову, куда они делись, - мужчина выругался, и сплюнул, после чего достал телефон и набрал номер.
- Алло, господин Халлис, кажется вы доигрались. Ваши подопечные дали деру. Что не может быть? Я же вам говорил, что его подругу надо было убрать сразу же, как только она стала говорить по поводу своих опасений. На карту поставлено слишком много, чтобы церемониться. Всё было сделано безукоризненно, а вы проявили слабость. Вот вам и ваша жалость. Что теперь прикажете делать? Искать? Понятно, вам важны результаты, а мне выполнять черную работу.
Мужчина со злости громко защелкнул крышку телефона и крикнул:
- Вилли, вызывай по рации поисковую группу, собак и пусть поднимают вертолет. Далеко они не уйдут.
Илья ощутил во рту привкус крови, и только тут понял, что всё это время пока слушал разговор мужчин на шоссе, с такой силой сжал зубы, что нечаянно прикусил губу. Ольга стояла позади, цепко держа мужа за руку. Услышав про собак, она шепотом произнесла:
- Решай, или нам выйти и сделать вид, что мы ничего не слышали, или по-русски говоря, валим отсюда, и как можно быстрее?
- Дураком я был, дураком и помру. И как я не видел столь очевидного?
- Потом будешь размышлять по этому поводу, а сейчас решай.
- Нет, Олюшка, отделаться от них будет не так просто, как кажется, но если мы не решимся сейчас, то потом будет поздно. Вряд ли нас выпустят снова, и поверят, что мы ради денег готовы батрачить на дядю Сэма и верить в сказки про энергетику будущего.
- Как быстро у тебя меняется мнение!
- Что делать, факты - вещь упрямая.
Они повернулись и, не долго думая, бросились бежать.