Аннотация: Жизнь не сочинение: она не знает черновиков. Рассказ о первой любви.
Люся
Люся пришла к нам в отдел после окончания техникума (по-нынешнему колледжа). Пришла в сопровождении папы, впрочем, папа мог всего-навсего провести дочь по закоулкам нашего Конструкторского бюро. Одета она была просто и очень скромно, без следов косметики, волосы гладко зачесаны, почти "серая мышка". К её образу отличницы-"зубрилы" не хватало разве что очков. Но в свои 18 лет Люся была замужем (!), и у неё уже подрастал сынишка в возрасте больше года. Невольно возникал вопрос, когда же она успела. Очень скоро все в нашем молодёжном коллективе полюбили и стали уважать Люсю. Большинство из нас были лет на 5-10, старше её, и относились к ней, как к младшей сестре. Она была аккуратной, исполнительной, трудолюбивой, быстро вникала в суть новых заданий, работа в её руках спорилась. Нередко она сама предлагала сделать какую-то новую работу. Проработав с год или чуть больше, Люся ушла в декрет. На этот раз она родила двух сыновей-близняшек. В то время после родов полагался больничный на два месяца и после него давали отпуск до одного года ребёнка. Когда малышам исполнился год, Люся вышла на работу. Ну, понятно, многодетная семья, денег не хватает - надо работать. По советским законам семьям с тремя и больше детьми предоставлялась льгота на внеочередное получение квартиры. Как правило, эта норма работала. Но кому-то везло больше, и они квартиру получали раньше, а кто-то мог эту квартиру ждать годами. У Люси был толковый знающий и пробивной папа, нет, не хват, не рвач, а человек, умеющий отстаивать свои права. Ещё до рождения первого ребёнка он прописал Люсю у бабушки, у которой была однокомнатная квартира. Так многие поступали: в случае смерти основного квартиросъёмщика квартира переходила к совместно проживающим (прописанным) родственникам. Если таковых не было, квартира переходила в жилищный фонд государства. Жилищный вопрос в Советском Союзе был очень болезненным. И в данном случае папа "застолбил" квартиру за Люсей. Но с рождением близнецов у молодой семьи появились льготные права на свою отдельную квартиру. Наш завод и наше КБ работали в сфере обороны, по договорам и госзаказам отдельной строкой шла социальная сфера, включая строительство жилья. Т.е. у нас с жильём было лучше, чем у других. Но на тот момент в ближайшее время квартир не предвиделось. Возможно, папа Люси подсуетился, а может и без его инициативы, профком решил обследовать жилищные условия, в которых проживала молодая семья. В состав комиссии входили председатель профкома (что давало надежды на быстрое решение вопроса), член профкома, отвечающий за жилищные вопросы, и я, как профорг отдела на тот момент (может, кто-то был ещё, но я уже не помню). Сразу скажу, что комиссия ехала с целью помочь решить вопрос положительно для семьи, чисто по человечески хотелось помочь им, и сама Люся заслуживала этого.
Жили они в достаточно большой однокомнатной квартире в ещё не старом многоэтажном доме. Но 6 человек в одной комнате - это чересчур много. В комнате был типичный беспорядок, где в тесноте живёт несколько детей. К тому же в доме шёл ремонт по замене труб стояка, в полу и потолке возле труб были дыры, что ещё больше усложняло положение жильцов. Самой Люси и детей не было дома. "Принимали" нас бабушка и муж Люси. Незадолго до нашего визита бабушка взяла в руки ножницы, и тут под руку подвернулся один из малышей. Чуть не случилась трагедия - обошлось незначительной травмой. Бабушка была слабовидящей, в больших очках она всё равно видела контуры, очертания, не различая деталей. Оставлять на бабушку правнуков было опасно, сама бабушка нуждалась в присмотре. Муж Люси был высоким статным красивым, с чувством собственного достоинства, уверенный в себе. Такие люди, как правило, в любой ситуации ощущают свою правоту. На наши вопросы он отвечал неохотно, коротко, говорил, что ему надо готовиться к занятиям, почему-то заговорил об уровне культуры современного человека. Он избегал смотреть нам в глаза, поворачиваясь к нам боком, а то и вовсе спиной. Невольно я смотрел на его затылок, и ... вдруг стала понятна вся история их отношений с Люсей.
Люся и Володя влюбились в 14 лет. Первая, ещё детская любовь. Чувства были взаимными, намерения серьёзными. По совместному решению они оба поступили в техникум: стипендии были маленькими, но позволяли быть хоть немного независимыми от родителей. Любовь была пылкой, страстной и, наверное, непрактичной. Беременность была незапланированной, а разве в таком возрасте можно планировать? Только мечтать! Без всяких сомнений Люся решила рожать - ведь это же будет их ребёнок. Володя окончил техникум с "красным" дипломом. Люся тоже училась на отлично, но рождение ребёнка и его кормление не позволили ей также успешно окончить техникум. Но окончила она его вместе с однокашниками, вместе с Володей - это уже было успехом. Как отличник Володя мог сразу, без отработки, поступать в вуз. Володя хотел учиться дальше - не терять времени, да и в армию могли призвать. А Люся пошла работать к нам в КБ. Кто-то же должен работать в семье, обеспечивать маленького сынишку? Как-то раз папа сказал ей, что у них в роду были близнецы, и, гипотетически, у неё также может родиться двойня. Но Люся пропустила это замечание мимо ушей. Володя учился успешно, по дороге в институт успевал почитать книги, когда было меньше пар, мог с однокашниками сходить посмотреть фильм. На его предложения вытащить Люсю в кинотеатр она отвечала отказом: в будние дни после долгой дороги домой они уже ни на что не успевали. А на выходные дни накапливалось столько домашней работы, да ещё надо было сделать покупки на следующую неделю. Опять же, если было свободное время в выходной, она предпочитала проводить его вместе с сыном и мужем. С рождением близняшек она мужественно взвалила на свои плечи большую часть забот о детях и большую часть домашней работы. А Володя продолжал учиться, предпочитая любые задания делать вне дома. Когда по выходным приходили бабушки, и Володя предлагал ей сходить куда-нибудь, хотя бы в кино, Люся говорила: "Володя, сходи сам. Мне надо постирать (погладить, приготовить, пошить, заштопать)". Люся знала, что одна бабушка сама не справится с тремя, даже с двумя её сорванцами. Это она, уже привычная, легко с ними справляется, а любой бабушке понадобится помощь. Её помощь.
И вот приехала наша комиссия. У меня на то время уже была борода и длинные волосы. За бородой я ухаживал сам, как мог, а стричься в парикмахерскую ходил не чаще одного раза за три месяца. Наверное, мало, но я особого внимания не обращал на свою причёску (не хиппи - уже хорошо). И вот я смотрел на затылок мужа Люси: идеальная стрижка, ни один волосок не торчал в сторону. Муж Люси регулярно ходил в парикмахерскую, причём, к хорошему, очень хорошему мастеру. А у Люси постоянная причёска: гладко зачёсанные волосы, собранные в пучок. Стало понятно, что он имел в виду, когда заговорил о культуре, о том, что надо быть на уровне, следить за новинками в кино, на эстраде, посещать театр, читать книги. Т.е. для него это было важно, и он делал всё, чтобы быть на уровне. Ну, да, Люся за последние 3-4 года из книг читала разве что "Ребёнок и уход за ним" доктора Спока. На всё остальное у неё физически не было времени.
Комиссия составила протокол. Через какое-то время Люсе выделили квартиру. Весь наш отдел искренне радовался за неё. Люся продолжала работать, обеспечивать семью. А муж учился. Закончил институт. Семья у них долго не просуществовала, они развелись по мирному. Люся растила своих ребятишек, надеюсь не такими, как папа.
Вот так бывает. Первая любовь: влюбляешься в хорошего мальчика. А потом оказывается, что человек, твой возлюбленный, не справляется с жизненными ситуациями, просто не способен преодолеть возникшие трудности. Любимый оказывается не таким, каким представлялся в твоих мыслях. У него просто не хватало сил. Не хватало силы любви.
На этом можно было поставить точку. Но я хочу рассказать ещё один маленький эпизод о Люсе.
Это было в самом конце советского времени. Нам приподняли "железный занавес". Работали мы на закрытом режимном предприятии, жили в городе, закрытом для иностранцев. За границу можно было выезжать разве что только в командировку по служебным вопросам. И вот - о чудо! - дали разрешение на посещение Болгарии: для работников завода и КБ была организована туристическая поездка в струю столицу Болгарии. Было интересно посмотреть, как люди живут хоть и немного, но в другом мире. Детвора у Люси уже подросла до того возраста, когда она решилась оставить их на попечение бабушки и дедушки, а сама поехала в составе туристической группы. Болгарский язык очень близок к русскому, украинскому языку, к тому же большинство болгар изучали и прекрасно владели русским языком. Мы свободно общались с болгарами.
Часто первое впечатление о человек остаётся за ним на долгие годы. Вот и Люся, проработавшая вместе с нами больше 10 лет, воспринималась, как совестливая труженица, "рабочая лошадка", простая и скромная во внешности, почти "серая мышка". Какого же было наше (туристов) удивление, когда к Люсе подошёл болгарин, высокий жгучий брюнет, в возрасте, но не старый, немного старше её, начал что-то рассказывать, расспрашивать. В нашей группе были и другие женщины, яркие, красивые, броские. Но он выбрал её. Болгарин продолжал ухаживать за ней на следующий день. Наверное, он узнал, что мы не будем долго находиться в городе, и признался в любви - любовь с первого взгляда. "У меня трое детей. Мальчишки", - ответила Люся. "Ничего. Я их полюблю, как и тебя. Давай я тебя с родителями познакомлю", - подтвердил он серьёзность своих намерений.
Мы, большинство из нас, были патриотами своей Родины. И выйти замуж за иностранца было серьёзным шагом, на который многим было сложно решиться. К тому же увозить своих детей в другую неизвестную страну - означало сильно поменять и их судьбу. Эти веские аргументы, я думаю, Люся учитывала. Но, может быть, главная причина была в том, что за эти три дня, которые мы были в древней столице Болгарии, сложно было узнать и полюбить другого человека.