Хочу сказать несколько слов о "Метаморфозах" Овидия. Чуть-чуть сказать. Самую малость. Не буду говорить о месте Овидия в мировой культуре. О незабываемых образах, повлиявших на титанов Возрождения. Вдохновивших художников, картины которых теперь украшают лучшие музеи мира. Всё это так. Но я хочу говорить о том, что меня, именно меня привлекает в "Метаморфозах". Не претендуя на всеохватность и углублённость. Ибо тема — слишком, слишком широка. А я — о чём вспомню, о том расскажу.

       В "Метаморфозах" вижу многослойность. Другими словами: там рассказываются разные истории; об Юпитере, о Фебе, о других; но не только о них (об этих конкретных персонажах) в этих историях говорится; а о нас с вами; обо мне; обо всех. Это замечательные аллегории. Но аллегории, раcсказывающие о чём? О чём они? Только ли о том, как такой-то бог превратил такого-то героя в такого-то зверя?

       Основная идея "Метаморфоз", на мой взгляд, — это взаимодействие мира смертных и мира бессмертных (богов). И — как смертному стать бессмертным.

ИСТОРИЯ РЫБАКА АКЕТА.

       У меня нет чёткого плана, каким должно быть данное эссе. Хочется всего и сразу. Мысли разбегаются в разные стороны. И трудно их удержать. Но для того, чтобы всё-таки с чего-то начать, начну свой комментарий с эпизода, который был прочитан мною недавно. Пока свежи впечатления. Это история рыбака Акета из третьей книги Метаморфоз.

       Рыбак Акет участвовал в таинствах бога Вакха (он же Либер). Был схвачен царем города Фивы Панфеем. Стоит перед Панфеем, который намеревается его казнить, и рассказывает историю своей жизни. И вот какое обстоятельство меня удивило. И сильно удивило!

       Оказывается, рыбак Акет, когда встретил мальчика Вакха, почему-то сразу понял, что перед ним — божество! Дело было так. Акет с товарищами шёл по морю (моряки же не плавают, моряки — ходят). Причалили к острову. Утром товарищи отправились за водой. А Акет взобрался на холм (посмотреть, какая ожидается погода). Но это не так важно: что именно он делал (хотя и это обстоятельство весьма интригующее: "он отправляет их за водой, а сам забирается на холм". Но перед загадкой узнавания божества эта загадка — представляется менее значительной).

       Итак, Акет с товарищами — разделились. Потом — соединились. Оказалось, что товарищи привели с собою некоего мальчика (похожего на девочку). Тот был не вполне в себе. То ли — пьян, то ли — в каком-то помутнении. Товарищи забрали этого мальчика для какой-то наживы. (Тут я опять немало удивляюсь: что они намеревались с ним сделать?! но — ладно, и это — второстепенно).

       Но удивительно — Акет взглянул на мальчика. Немного посмотрел. И понял, что это — божество. (правда, не понял, кто именно, но понял, что божество). Причём, вывод Акета — однозначный. Не из разряда: "может быть, это божество?", "мне кажется, это божество", "а вдруг это божество?", "почему-то мне показывают, что это — божество". Ничуть не бывало! Вывод — чёткий и однозначный. Взглянул и увидел! Не говорил с ним. Не расспрашивал. Не просил подтверждения. Не требовал чудес. Взглянул — и увидел! А другие — не видят.

       И вот я спрашиваю себя: "каким образом это случилось?" Значит, у божества, у бессмертного, есть какие-то черты, которые выделяют его среди остальных? Значит, есть какие-то признаки, позволяющие явно и однозначно определить: да, это — божество; да, это — бессмертный. И есть люди, которые этим знанием обладают! Есть люди, которые видят эти признаки! Такие, как Акет. Это — очень интригующая информация.

       Вот представьте, дорогие читатели, что вы встретились с богом. Как вы определите, что перед вами — бог? Как? Ведь он же, всемогущий, может принять любой внешний вид. Любой вид. Совершенно неотличимый от вида обычного человека. Так Юпитер превратился в Диану, и Калисто приняла Юпитера за Диану. Меркурий превратился в пастуха, и старик Ватт не понял, что перед ним — не пастух вовсе. И так далее. Примеров превращения богов в людей — множество. Они приходят на землю, и что им стоит спрятаться за той или другой маской? Ничего не стоит! И как в таком случае отличить, распознать и увидеть, что вот этот человек — не человек, а божество? Как? По каким признакам?

       А вот Акет как-то увидел. Значит — можно.

       А он не такой простой человек, этот рыбак Акет! Я сейчас расскажу о толковании, которое придумал не я, но которое представляется мне интересным и основательным. Правильным. Есть учение, согласно которому "плавание по морю" является аналогом пост-смертного существования. А "высадка на сушу" — аналог физической жизни. И если это так, то рыбак Акет, путешествующий от острова к острову, — сам является наполовину бессмертным. У него есть корабль. Он научился им управлять. Его движение по морю не является хаотичным. А целенаправленным. И при движении от острова к острову — сознание его сохраняется. Ибо он сознаёт, что он Акет; знает, кем был его родитель; знает, куда движется; и зачем. То есть, налицо признаки бессмертного у самого Акета (возможно, пока только полу-бессмертного, приближающегося к бессмертию).

       Мне представляется, что судьба людей, обычных людей, — другая. Люди живут на острове. Физическая жизнь. Кто сколько. Кто-то — 80 лет. Кто-то — 50. Кто-то — неделю. Затем — погружаются в море. Море — другая стихия. Нет почвы под ногами. Кругом — опасность и хищники. Погибнуть в море — раз плюнуть. Передвигаться по морю можно только при наличии судна. Море — это наше пост-смертное существование. У кого сил мало, те — погибнут. Может быть, кому-то повезёт, и он доберётся до другого острова (получит шанс на другую жизнь). А у некоторых (как у Акета) есть корабль (от отца доставшийся). И эти, некоторые, могут относительно спокойно высадиться на следующем острове. Хотя морские штормы могут, вероятно, потопить и их. Поэтому они как бы полу-бессмертные. А не окончательно бессмертные.

       Впрочем, спутники Акета — тоже плывут на корабле. И тоже — высаживаются на острове. То есть: спутники Акета — не первую жизнь живущие. Но! Этого мало — жить не первую жизнь. Мало для обретения бессмертия. На примере спутников Акета видно, что можно прожить одну жизнь, две, несколько. И даже сохранить сознание о пребывании на островах (о прошлых жизнях). И погибнуть. Если поступишь неправильно. У них, у спутников, — меньше знаний, чем у Акета. В этой истории подчёркивается, что — именно Акет управляет кораблём. Что именно Акет выучился навигации по звёздам. И что Акет — старший на этом корабле. То есть видение Акета — превосходит видение его спутников. Поэтому, должно быть, Акет знает, где найти воду (и делится этими знаниями со своими товарищами). Поэтому, видимо, и на холм он забирается, чтобы узнать о погоде, потому что никто из его окружения такого рода знанием не обладает.

       Спутники Акета, хотя тоже высаживаются на острове (то есть: живут не первую земную жизнь), отличаются от Акета тем, что не обладают достаточным видением, чтобы поступать правильно. Спутники Акета — не узнали божества, Вакха; поступили с ним плохо; обманули его; чуть не убили Акета, заступившегося за Вакха. Поэтому — гибнут. Тут оговорка: они не вполне гибнут. Вакх превращает их — в морские существа. Но гибнут в том смысле, что путь бессмертия становится для них закрыт. Они теперь, думается, не скоро высадятся на острове. Их судьба теперь — плавать в море (пока, вероятно, каким-нибудь чудом какой-нибудь герой кого-нибудь из них не расколдует).

       И попутно хочется отметить: насколько же история Акета похожа на историю Синдбада-Морехода! Спутники Синбада нашли яйца птицы Рух (судьбы), разбили и съели. Синбад умолял их этого не делать. В результате — те погибли. А Синбад — путешествовал дальше.

       И небольшой вывод из этой истории: если человек намеревается становиться бессмертным, ему нужен корабль. Нужно строить корабль. Учиться передвигаться по морю, ориентироваться по звёздам. И — поступать правильно: узнать бога (когда доведётся с ним столкнуться), заступиться за него. Тогда есть шанс.

ИСТОРИЯ НАРЦИССА.

       История Нарцисса весьма впечатлила меня. До недавнего времени я думал, что история Нарцисса — это история человека, влюблённого в себя. Есть же даже термин — нарциссизм. Имя стало нарицательным. И подразумевает крайную степень себялюбия.

       А оказалось, что история совсем не об этом. Оговорка: об этом, конечно, тоже. Но история этим, на мой взгляд, не исчерпывается. На мой взгляд, есть в этой истории — ценное зерно. И весьма, мне кажется, — ценное.

       Попутно хочу отметить, с какой обстоятельностью Овидий рассказывает эту историю. Как подробно! Я очень впечатлён.

       Хочу отметить, что характеризуя источник, ручей, в который смотрелся Нарцисс, Овидий подчёркивает, что ни звери, ни птицы, ни человек раньше из этого источника не пили. Это был — совершенно незамутнённый источник. И говорится даже — что листья с деревьев, которые его окружали, ни разу не падали на его поверхность. Ни разу его не замутили. Вот насколько он был чистым!

       А какой из этого обстоятельсва вывод? А такой, что это источник — не физической природы. Это — не земное место. Нет места на земле, где бы ни проходили звери, где бы ни пролетали птицы, где бы лист ни слетал с дерева, где ни опускался бы на поверхность воды.

       Итак, перед нами — аллегория. Вот этим обстоятельством, что никто к источнику такого рода раньше не приходил, определяется, что перед нами — аллегория. А это значит, что нужно не спешить с оценкой Нарцисса. Нужно не спешить осуждать его за себялюбие. Тут речь — о другом.

       Я назову этого красавца, которого разглядывал Нарцисс и с которым никак не мог соединиться. Это — духовная сущность человека. Это — внутреннее 'Я'. Это — наше отражение. Оно же — наша основа. Это — наш внутренний стержень. Наша сущность. И что же это такое?

       Немногие подходят к этому чистому источнику. Немногие заглядывают в него. Некоторые вовек этого источника не найдут. Проживут жизнь. И за целую жизнь никогда себя не спросят: «кто я?»

       Например, я, Андрей Велигжанин, сижу за компьютером. Набираю текст. Вижу свои руки на клавиатуре. Но кто я? Я — эти руки? Я — этот человек, который набирает этот текст? Безусловно. Но только ли он? Я могу похлопать этого человека по плечам. Себя самого. Но только ли эта физическая сущность является мной? Разве 'я' — только эти руки, плечи и всё остальное? Кто я? И где я? Когда мои плечи и руки будут принадлежать трупу, где буду я? Исчезну? Или останусь?

       Немногие задают себе эти вопросы. Немногие задумываются над тем, что их оживляет. Что составляет основу их жизни. А те, кто задаёт себе такие вопросы (как Нарцисс), не сразу могут обнаружить себя. Жизни может не хватить для того, чтобы осознать свою духовную сущность. Обнаружить её. И обнять себя. То есть: я могу, конечно, сейчас обнять себя за плечи. Обнять того, кто набирает текст на клавиатуре. Но он (тот-который-набирает) ещё не весь 'я'. А тот-кто-я-есть, — его пока я не вижу. Вижу — что он есть. Вижу — что это я и есть. Но кто он? И где он? Сказать пока не могу. И обнять 'его' (себя самого, внутренную свою сущность) тоже не могу.

       Вот в чём состоит настоящая трагедия Нарцисса — он заглянул в себя, увидел свою духовную сущность. А понять её до конца; разобраться с тем, что она (духовная сущность) из себя представляет, — не в состоянии. Не может понять до конца — кто он есть. Не может осознать Загадку Жизни. И так и умирает — не разобравшись.

       Ну так в таком случае, при такой постановке вопроса эта история, история Нарцисса, — чуть ли ни о каждом первом живущем человеке.

       Причём же здесь нарциссизм и себялюбие, спрашивается?

       (Хотя, конечно, нарциссизм и себялюбие — это зло. И мы, безусловно, вынесем им общественное порицание).

       Однако, надеюсь все-таки, что размышление над вопросами "кто я? где я?", попытка осознания своей духовной природы, своего я — есть первый, начальный шаг к подлинной жизни. Первый шаг на пути к бессмертию. Маленький такой, но необходимый, шажок.

       Воодушевляяет меня вот это место:

       Попросту говоря: не всё в истории Нарцисса было печальным. Ведь что такое Стикс? Это река, которая отнимает память. А забвение — это зло, которое отнимает нас у себя. Памяти нет. И мы не знаем, кто мы. И где были раньше. И боимся смерти.

       Так вот в истории с Нарциссом — память отнялась не полностью. Ибо он продолжает вглядываться в воды. Другими словами: процесс осознания собственной природы продолжается! Продолжается даже Там, по ту сторону существования. А это значит: что, находясь там, он всё-таки что-то помнит о том, что было здесь. Что-то помнит о вопросах, которые он задавал себе здесь. А это, в свою очередь, означает, что есть надежда, что процесс осознания не будет напрасным. Есть надежда, что память — будет-таки сохранена! Каким образом, уж не знаю.

       Но! Если человек сумеет сохранить память о прошлой жизни, перейдя через Стикс, если человек помнит о непрерывности своего существования, такой человек и является — бессмертным. Этим-то, полагаю, бессмертные и отличаются от смертных — умением сохранять память (ещё, правда, замечу в скобках, всезнанием и всемогуществом, но это такие мелочи по сравнению с вечностью существования: за миллионы-то лет вечной жизни и не то ещё приобретёшь).

       И это умение, умение сохранять память, — много стоит. Недаром для бога клятва водами Стикса является ненарушимой. Ни Феб не мог её отменить. Ни Юпитер. Хотя для Феба (в случае с Фаэтоном) дело чуть не закончилось вселенской катастрофой. Да и Юпитер — не совсем бесчувственный чурбан. Понимал, что любимая сгорит. Но — что делать? Поклялись водами Стикса, — и отменить клятву не могут. А почему? Потому что эта клятва — есть основа бессмертия.

       И ещё замечание. В царстве Аида тоже смотрел, говорят, на своё отраженье. Кто может об этом говорить? Если кто его и видел, в царстве Аида, кто может помнить, что тот сидел и смотрел в воды Стикса? Ведь воды Стикса — на то и воды Стикса, что память отнимают. Так что наблюдать его, смотрящего в воды Стикса, и сообщить о том, что видели, могут только — бессмертные.

       Вывод: Овидий из бессмертных. Он проходил той дорогой. И видел Нарцисса. И рассказал.

       А кстати: кто видел, что происходило с Нарциссом? Если, как говорится в тексте, "ни пастухи, ни звери до той поры об этом ручье не знали"? Каким образом люди узнали обо всей этой истории? И, узнав, стали почитать Тиресия, а? Ну, лежит себе в лесу человек и лежит. Смотрит в ручей и смотрит. Никого же рядом не было! Никто же не видел, что с ним происходило.

       Вопросы на засыпку, как говорится. Для дополнительного размышления.

       А может быть, Овидий всё выдумал? Всю историю, от начала до конца? Не думаю.

       Я очень впечатлён Овидием. Две тысячи лет тексту? Уму непостижимо! Он даже не запылился! У меня от взаимодействия с Овидием — чувство безмятежности и спокойствия. Хотя рассказываются грустные, печальные истории. В основном. Но пока так. У меня — чувство безмятежности и спокойствия.

СЫН МЕРКУРИЯ И ВЕНЕРЫ.

       Из любой истории полезно делать выводы. Какие же выводы можно извлечь из истории с Гермафродитом? На первый взгляд — всё как-то незатейливо. Родился. До пятнадцати лет жил в пещерах, воспитывался наядами. Затем — отправился странствовать. Дошёл до озера. Затем в него влюбилась какая-то ненормальная. Глупую просьбу которой ("хочу, чтобы мы всегда были вместе") боги выполнили буквальным образом: то есть — взяли да соединили их. И теперь они — вместе. Не разъединить. И захочешь — уже не разлепишь.

       И в чём же здесь смысл?

       Бойтесь своих желаний? Они могут исполняться буквально? Не так, как представлялось?

       Странность ещё в том, почему боги были столь благоcклонны к просьбам нимфы? Мало ли, кто чего просит? А, между прочим, желание Гермафродита было как раз-таки обратным: он-то не хотел "чтобы они были вместе". А его — словно никто и не спрашивал. И это при том, что мальчик был божественного происхождения. Как со стороны отца. Так и со стороны матери. А она? Кто она такая? Какая-то нимфа какого-то озера. Но, однако, её пользу выполнили. Не посчитавшись с интересами противоположной стороны. Очень странно!

       А хорошо это или плохо: слиться с другим человеком? Забыть о своей природе? Узнать о желаниях природы противоположной? Обрести единство?

       История эта (как и другие истории Метаморфоз) ставит больше вопросов, чем даёт ответов. Понимай, как знаешь. А если знаешь мало, то и — понятия никакого. А начинаешь размышлять, — и нет гарантии, что размышляешь в правильном направлении. Нет гарантии, что вопрос проясняется. А не запутывается ещё больше.

       Такая уж у них особенность. У сюжетов Метаморфоз.

       А между тем, можно привести пример из жизни, когда мужское и женское — соединяются, а в результате — образуется общность, которая не знает, кто она: мужчина или женщина.

       Это процесс зачатия. Две клетки соединяются. В результате образуется перво-клетка нового организма. Организма, который некоторое время будет развиваться, ничего не зная о своей природе.

       Может быть, история Гермафродита — это аллегорическое изображение процесса зачатия?

       Я не знаю, правильна ли моя догадка или нет. Но могу пойти дальше. В этом направлении. Могу порассуждать, зачем и для чего автору Метаморфоз понадобилась эта история. И что она дает человеку, пытающемуся разобраться в процессе соединения двух клеток и возникновения третьей.

       Чем отличается бессмертный от смертного (если оставить в стороне атрибут всемогущества) ? Бессмертный от смертного отличается осознанностью процессов, происходящих в жизни. Смертный — ничего почти не знает о жизни (кроме того факта, что он живёт). Тогда как бессмертный (если он и правда бессмертный) должен осознавать, что такое жизнь, что происходит в процессе рождения, что происходит в процессе умирания и что происходит между моментами умирания и нового рождения. И мало того — осознавать! — бессмертный должен управлять всеми этими процессами. Но прежде чем управлять, нужно осознать. Осознать, что происходит. Какое управление без осознания?

       То есть, если история Гермафродита — и правда аллегорическое повествование о процессе зачатия, то она, эта история, должна помочь размышляющему разобраться в этих процессах. Помочь своими образами, возникающими вопросами, сопоставлением и обдумыванием. Помочь приобрести это осознание. Не знаю, впрочем, в данный момент, каким образом? Ну да ведь не всё сразу.

       Что такое — жизнь? Славный такой, простой, немудрённый, незамысловатый вопрос.

       Если человек живёт, значит где-то есть — генератор жизни. Мы его не видим. Но он где-то есть. Если есть отдельный человек, значит — есть и отдельный генератор жизни. Этого отдельного человека. Логично? И у кошек, у собак, у голубей, и у всех живых существ, которых мы вокруг видим, — где-то есть генератор их отдельной физической жизни. Где-то существует этот нефизический генератор физического существования. Отдельный. И автономный.

       Я предполагаю, что у каждого живого существа — свой автономный генератор. Я предполагаю, что нет общего бога, продуцирующего жизни во всем многообразии живых существ. Этим мое мировозрение отличается от мировозрения людей, которые верят в единого бога, источника неба и земли. В бога, как источника жизни. Я предполагаю, что есть существа, которых можно считать богами, с точки зрения их всемогущества и продолжительности их существования. Предполагаю, что таких существ — много. Но не они даровали мне мою жизнь. Хотя перекрыть мне мой генератор жизни они способны, тут к бабке не ходи; превратить в камень, в рыбу, во что угодно. Просто потому, что обладают силой и энергией, которые превосходят мою силу и мою энергию. Возможно, есть бог, превосходящий по силе других богов (такой, как Юпитер). Но бог, видимо, — не один. Их много. Видимо, тот бог, который стремится утвердить своё лидерство, будет представлять дело таким образом, что он — один. А все остальные — его слуги, подчинённые. Не думаю, что это правда. Просто потому, что в жизни это не так. Как в жизни вокруг — множество людей. Которые живут, независимо друг от друга. Автономно друг от друга. Так и там (условно говоря: на небе, то есть: в тех сферах, о которых мы имеем отделенное, туманное, приблизительное представление) — множество богов. А не один бог. Я так думаю.

       Я так предполагаю, что между мной (как физическим аспектом себя) и мной (как нефизическим генератором жизни, продуцирующеим жизнь в данном физическом аспекте себя) существует некое взаимодействие. Я (как физическое лицо) нужен себе (как нефизическому генератору жизни), поскольку только так этот генератор может эволюционировать, поскольку только так этот генератор может жить.

       Я главным образом знаю себя, как физическое лицо. Но мало что знаю о своём генераторе. Знаю, что есть нечто, которое пока даёт мне жизнь. Пока я этому нечту полезен (либо буду полезен в чём-то в будущем). И поэтому (потому что полезен либо потенциально полезен) генератор продолжает генерировать мою жизнь (не выключился для меня и не переключился на кого-то другого).

       Так. О чём это я? И при чём здесь Гермафродит?

       Надо заметить, что генератор, когда он работает на человека неосознанного, — работает крайне неэффективно. Человеческая жизнь устроена таким образом, что есть неизбежные периоды внутриутрбного развития, младенчества, детства, юности, затем — старости. То есть — те периоды, в которые генератор работает на полную катушку. А какая ему отдача? Что человек даёт генератору? Неосознанный человек, я имею в виду. Если человек не осознаёт происходящих процессов. Да ещё вдобавок может за время жизни попасть под влияние чуждых программ и пойти на войну, умирать за родину, или разгребать лопатой снег на бескрайних снежных просторах. И придётся генератору — снова подключаться к новому организму, к новому человеку и 20 лет дожидаться, пока у того сформируется мозг, пока тот доберётся до истинного понимания и до уразумения целей своей жизни. И хорошо ещё, если пройдёт только 20 лет! Может и 60 пройти. Может и вся жизнь пройти. И помрёт человек олухом. Так и не поняв, зачем жил. И опять генератору надо начинать всё сначала. И опять поддерживать себя надеждой, что следующий человек будет умнее. И дозреет-таки до нужного уразумения. Что осознает-таки наличие генератора. И начнёт строить свою жизнь в соответствии с интересами этого генератора, что означает: в соответствии со своими подлинными интересами, а не теми, которые навязывает социум.

       А что это означает? А это означает, что нужно становиться бессмертным. То есть человеку нужно в течении жизни обрести такое сознание, которое бы не потерялось, не разрушилось после смерти, которое сохранилось бы до следующего воплощения, которое бы благополучно переправилось бы через периоды небытия, младенчества, детства и юности. Которое бы в раннем возрасте сумело бы проявиться, заявить о себе, обладало бы иммунитетом к чуждым социумным установкам, программам. Тогда человек бы сообразил: я такой-то, живу вот для этого, остановился вот на этом, с этого момента — продолжаю. Вокруг — такие-то и такие-то опасности. Мне необходимы — такие-то и такие-то умения.

       И кто знает, может быть, новый человек начнёт Овидия читать не в 50 лет, как я, дурак. А чуточку пораньше. Может пораньше додумается до того, до чего я ещё не додумался.

       Говоря коротко: человеку нужно полное осознание процессов, происходящих в жизни. Древние формулировали: знание — сила. И были правы! В том числе необходимо осознание процессов, происходящих при зарождении жизни. Когда мужское и женское сливаются воедино. И образуется третье, в котором нет ни мужского, ни женского. Вот при чём здесь Гермафродит.

       А кстати говоря, 20-ый сонет Шекспира (the Master Mistris of my passion), камень преткновения, и одна из главных интриг сонетного цикла, — тоже ведь о нём, о Герм-Афродите. ;-)

       Чуть позднее, я ещё немного поразмышлял над образом Гермафродита. А именно над тем, что Гермафродит и Салмакида соединились навсегда. Подумалось: «почему же навсегда?» Ведь в конце концов зародыш обретает какой-нибудь пол.

       А потом понял! Ведь новый человек получает от родителей их геномы! Геномы родителей соединяются в новом человеке. И это — навсегда! Дальше — новый человек передаёт этот набор своим детям. Так ведь и происходит: один раз соединённые, генетические наработки передаются из поколения в поколение. И если жизненная цепочка, от родителей к детям, не прерывается, то это будет соединение навсегда.

СИЛА БЕЗУМСТВА.

       Хотелось бы остановиться на двух сюжетах, которые выделяются своей жестокостью. Жестокостью, которая не укладывается в рамки здравого смысла.

       Первый сюжет — это когда мать руками оторвала голову своему сыну (Пенфею).

       Второй сюжет — это когда отец живьём закопал свою дочь (Левкотою).

       И тот и другой сюжет — это какой-то кошмар и ужас. После того, как я прочитал про Пенфея, подумалось, что хорошо, что Голивуд не додумался экранизировать Овидия. И так-то эта чудовищная картинка прямиком проникает в подсознание, а если её ещё визуализировать? Ведь не уснёшь! Мало того, что оторвала. Она ещё победно вскинула руки! Подняла окровавленную голову вверх. И всем показала! Можете представить? Обезумевшая растрёпанная старуха, держащая оторванную голову. И кровь стекает по руке. И разбрызгивается. А были художники, увековечившие этот сюжет?

       Ну вот, не успел я написать о жестоких сюжетах, как добрался ещё до одного из этого же ряда.

       Третий сюжет — это когда безумный отец (Адамант) убивает сына-младенца (Леарха). Схватив за ноги, ударив головой о камень.

       Правда, в этом случае вроде как он и не сам по себе действовал. Эринии внушили ему чёрные мысли, и тот действовал под их влиянием. А сам он, бело-пушистый, почти и не ведал, что творит.

       И всё-таки: что означают эти бесчеловечные сюжеты? Зачем такая жестокость? Только затем, чтобы потрясти воображение, проникнуть в сознание? Или для чего-то более дельного?

ПАРАДОКСЫ ВРЕМЕНИ.

       Обнаружил забавный временной парадокс в повествовании Метаморфоз.

       Сюжет с Персеем и Атлантом. Атлант встретил Персея негостеприимно. Вёл себя угрожающе. Атлант вынул из мешка голову Медузы-Горгоны (при взгляде на которую всё живое превращается в камень). И Атлант — окаменел. По воле богов с этой поры каменный Атлант служит опорой звёздному небу. Всё правильно?

       Вопрос в том, когда это произошло?

       С одной стороны, каменный Атлант уже существовал во время пожара, устроенного Фаэтоном. В моём конспекте этот момент пропущен. Однако, в оргинальном тексте, когда Мать-Земля обращается к Юпитеру, она говорит: скоро, дескать, Атлант не выдержит жары, расплавится, рухнет, а за ним рухнет небо и всё погибнет. То есть во время сюжета с Фаэтоном каменный Атлант уже существовал.

       С другой стороны, сюжет с Фаэтоном был раньше сюжета с Левкотоей. О котором рассказывали дочери Миния. Которых Вакх превратил в летучих мышей. Современником которого был Персей (пока один, Вакх, пребывал на небе, второй, Персей, пролетал над Ливией, где у него сквозь мешок просочилась кровь Медузы, отчего земля Ливии породила множество змей). Персей же и превратил Атланта в огромную каменную гору.

       Я не даю сейчас никакой трактовки данному парадоксу. Просто отмечаю, что такой парадокс в повествовании обнаруживается.

       И отмечаю, что есть ещё более явный парадокс. В эпизоде с потопом на совете богов, когда Юпитер выступал докладчиком и сообщил уважаемому собранию о недостойном поведении людей, боги возмутились и говорили, что примерно также люди вели себя во времена Цезаря.

       «То есть как? — удивляюсь я, — что было раньше: сначала — убийство Цезаря, а за ним — потоп. Или — сначала потоп, потом все эти сказочные истории, и лишь затем — убийство Цезаря».

       Пока всё. Потом продолжу.