Едва рассвело, Гортензий покинул особняк и отправился в лес. Гвардейцев и даже Ника он оставил. Ничего необычного, граф иногда охотился на "Волчьей долине" - угодьях Ардминиола, а теперь уже на своих собственных. Что в одиночестве, так все знают, свиту его милость не жалует. Оделся и вооружился он как полагается охотнику: помимо привычных меча и кинжала, повесил на пояс связку веревки, прицепил арбалет, в руках нес копье. Разумеется, еще Гортензий припрятал пистоли, несколько кинжалов и даже прихватил сякены. Взял заплечный мешок, куда положил мех с водой и припасы, он же собрался ночевать в дальней егерской хижине...
Погода стояла солнечная, на небе ни одной тучки. Повезло, сорвись ливень, все равно пришлось бы идти. Путь шел мимо дома егеря Михея. Бородатый мужчина отвлекся от рубки дров, дабы поприветствовать его. Тем более, не виделись уже больше четырех месяцев...
- Господин, вы не перестаете удивлять. Не ожидал, что вы продолжите охоту в одиночестве, - одобрительно заметил егерь Михей после того, как ответил на вопросы графа по поводу охоты.
- Успехи не повод становиться трусом, который шагу не ступит без охраны. Для меня охота лучший отдых для души. В столице, при дворе вокруг толпа, а здесь бескрайний лес, птички поют. Красота! Ну и азарт, куда же без него. Думаю, ты меня понимаешь, как никто другой, - рассуждал Гортензий, вертя в руках самокрутку.
- Понимаю, - заметил Михей и добавил, - Куда путь держите?
- Как обычно, куда ноги заведут. Я лес хорошо знаю, не беспокойся, - отмахнулся Гортензий, не собираясь выказывать истинные планы.
- Удачной охоты, - бросил Михей.
"Знал бы ты, как я ненавижу охоту вместе с лесом, птичками и особенно зверьем", - зло сыронизировал граф, спешно удаляясь.
Изначально он заинтересовался охотой, чтобы подобраться к графу Ардминиолу. Старик был искренним любителем. Потом приходилось держать лицо, изредка выезжая с тестем и его компанией. Приноровился он быстро, тем более, с арбалетом, из которого и так хорошо стрелял. Мог и с копьем, ему нетрудно добить затравленного псами зверя. Однако никакого удовольствия от охоты Гортензий никогда не испытывал. Скучно, псов он терпеть не мог, мерзкие насекомые бесили, частенько приходилось терпеть ненавистный холод, особенно в дождь. Тем не менее, ради цели граф готов был потерпеть и не такое. Больше года назад ему вовсе пришлось стать страстным любителем охоты.
Сначала Тадеус, а потом Игрок наводнили дворец и столицу магами иллюзии. Его тоже проверяли, как человека Ардминиола. Несколько раз ему пришлось весь день "не обращать внимания" на соглядатая, в том числе в собственном особняке. Гортензий до сих пор как вспоминал, изумлялся собственной выдержке. Мало того, его дела, он тогда уже знал слишком много... Не суть, но скрывать свои дела и темных слуг стало сложнее, а раскрывать карты было рано. По-хорошему, стоило на время залечь на дно, однако Гортензию пришла идея видеться с магами в лесу и через них передавать послания прочим. Как получать срочные сведения, тоже нашел способ. Он предпочитал не класть яйца в одну корзину, потому брать с собой охрану было нельзя. Ника это касалось в первую очередь, в случае чего его первого начнут допрашивать. Так у него появилось предпочтение охотиться в одиночестве.
Для столичной знати это странно, но "ведь он ириец, ему свита не нужна". В Ирии охота промысел и традиция. Ходить на зверя одному, а точнее, в компании с псом, для знати не просто нормально, а, можно сказать, признак доблести. Гортензий решил "почтить ирийские охотничьи традиции". Единственное, псов игнорировал, очень уж те бесили его. Промышлять он решил в ближайших к столице охотничьих угодьях Ардминиола "Волчья долина". С магами виделся в заброшенном егерском доме в глуши минимум раз в месяц. Для пущей правдоподобности Гортензий велел повесить рога и поставить чучела в своем кабинете. Всё, как полагается истинному ценителю. Поверили, никто ни разу даже не проследил за ним в лесу, где он преспокойно проворачивал делишки.
По возвращении из Арриенбена Гортензий закончил с походами в лес. Ситуация изменилась, необходимости больше не было, что крайне порадовало. Охота в одиночестве еще более сомнительное удовольствие, чем даже со свитой. Тем более, Гортензий возненавидел охоту пуще чем раньше. Мало того, язык не поворачивался "чтить ирийские традиции", так сколько нервотрепки они ему из-за этой охоты устроили. Раньше родня по большей части игнорировала его, он отвечал им взаимностью, но стоило ему заикнуться об "охоте по-ирийски", как недоумки будто с цепи сорвались. Вменяли ложь, утверждая, что такой трус в лес без свиты и шагу не ступит, а если полезет, его там сразу сожрут. Якобы своим враньем он глумится над родом и традициями.
Одно обвинение в трусости вызывало желание выпотрошить ублюдкам кишки. В этом лесу чуть не сожрали. Кабаны- два раза, доводилось отбиваться от волков, наткнулся на медведя, а этой зимой он превзошел собственное невезение, умудрился встретить рогопса. В лесах метрополии их днем с огнем не сыскать, но если зима холодная, иногда забредают с севера. Встретить почти невероятно, но ему повезло. Мало того, шел дождь, пистоли намокли и были бесполезны. Обошелся копьем и мечом, но с жизнью успел попрощаться. Тем не менее, он даже после этого рискнул пойти туда. Демоны с охотой, сам факт, зачем он туда ходил...
По логике Ирских, если он не похож на доходягу, и при этом побрезговал воинской службой, стало быть, конченый трус. Он мог бы поспорить. Воинская служба, говорите? Попробуйте не замечать соглядатая, зная, что если выдать себя, не факт, что удастся остаться в живых, и при этом продолжать свою игру. Война, говорите? Попробуйте провернуть дела, подобно ему в Ольмике или в столице. Причем, всё в одиночестве, а не плечом к плечу с тысячью сослуживцев. Да, ему служили люди, но никто не был полностью в курсе всех его целей и планов. Единственный человек, кому Гортензий мог доверять в своей личной войне за вершину, это он сам. Да и то, как сказать, если в любой момент могли подвести либо тело, либо рассудок... Но, увы, таким не похвастаешься.
Ладно бы недоумки просто сочли вздор, но приходилось выслушивать несправедливые оскорбления и насмешки. Стоило встретить кого-либо из родни, те не упускали случая. Игнорирование не помогало, те не затыкались, а злились еще сильнее. Еще и стали требовать убрать чучела. Гортензий не убрал из принципа, но больше ничего сделать не мог. Они все глумились, он не мог убрать по-тихому несколько десятков сразу. Прикончил бы на поединке хоть одного? Конец придворной карьере. Мэтиней предупредил, что не сможет помочь, если Дармигорий упрется, потребовав его отлучить от двора. Пока идет война, ирийское ополчение на вес золота...
Гортензий не хотел портить карьеру из-за дремучего стада, поэтому сцепив зубы терпел, мечтая однажды воздать мудакам по заслугам. Он дождался момента, расплатившись рассудком, не суть... Не спроста он в безумии составил список смертников. По иронии судьбы, теперь в этом списке почти никого не осталось. На виселицах не было только бывших летописцев. Их даже выгонять не пришлось, сами ушли, не пожелав служить под его началом. Граф, пусть даже успел пожалеть о своих безумных планах, с удовольствием посмотрел на позорную смерть мудаков. Императрица отказала дезертирам и предателям в праве на топор палача, присудив смерть через повешение. Другое дело, охоту он все равно возненавидел. Сегодня были веские причины, по которым он решил "пойти на охоту", как надеялся, а последний раз...
Когда он вышел к реке, судя по солнцу, было три часа до полудня. Он осмотрелся и окликнул Валиса. Из-за кустов вылез молодой мужчина среднего роста и крепкого сложения. В руках он держал сундук. Валис выступал не только соглядатаем, но и выполнял неоднозначные поручения. Пожалуй, из всех его темных слуг он меньше всего подходил под звание отщепенца. Он скорее жертва несправедливости. Три года назад в шестнадцать лет он убил отца извращенца. Тот насиловал его сестер. Убил он разумно, на него бы не подумали, но дернуло его матери рассказать. Та его и сдала... Юнцу грозила казнь, но Гортензий счел, Валис подойдет. Не ошибся, тот до сих пор не подвел...
- Господин, я все сделал, дал сонных капель, как велели. Лопату принес, - отчитался маг, поставив сундук у его ног.
Граф хотел было поблагодарить, но его взгляд зацепился за ворону, которая села на ветку почти над Валисом. Еще и смотрит на сундук...
- Отнеси сундук ближе к реке и принеси лопату, - бросил Гортензий и едва маг отошел, резко выхватил сякен и метнул в ворону.
- Мастерство не пропьешь, - довольно прокомментировал он, когда птица свалилась на землю.
Разумеется, сделал он это не для показухи. Скажи он вслух, что ворона могла следить за ним, сочтут безумцем. Паранойя? Едва ли. Граф до сих пор не попался на многих своих делах лишь потому, что отдавал себе отчет, не один такой умный. Он сам "сделал" мага, который может не просто отдавать приказы зверью, но и завладевать их "разумом", если так можно выразиться. Следить таким образом вполне реально. Смог додуматься он, сможет и другой. Не каждый, но тот же Игрок, вполне....
Гортензий додумался, желая подобраться к Мэтинею Ардминиолу поближе. Охотой он увлекся, вошел в круг близких к старику охотников, но одного приглашения мало. Вокруг Мэтинея вертелось множество лизоблюдов, соперничать с которыми он и так не собирался. Пресмыкаясь, вершины не достичь. Да и зачем, просить? Пусть сами предложат, еще и должны останутся. Главное, правильно всё обставить. Для начала, Гортензий решил "спасти" Ардминиола. Пусть его лошадь понесет, а он бросится следом и решит проблему. Маг, который может приказать зверю, не годился, тот не будет видеть, что происходит. Гортензий прекрасно понимал, если наездник из него сносный, то укротитель лошадей сомнительный. Вот и пришла мысль попробовать такой вариант, в таком случае маг сам остановит лошадь. Удалось, Гортензий "спас" Ардминиола, тот в благодарность пригласил к себе погостить, а там он уже знал, что говорить...
Мага Гортензий приспособил к делу. Чтобы "вселится", тот должен увидеть зверя, но на время "процесса" недееспособен, однако умный человек всегда найдет выход. Граф озаботился небольшим голубиным хозяйством, туда пристроил мага, потом еще двоих им привел. "Голубятники" использовали птиц, дабы доставлять послания или следить за кем он велит. В случае голубей и прочих птиц подслушать ничего было нельзя, но тот факт, что их можно применять, уже хорошо. Правда, не в случае, когда применяют против него. Иллюзий он не видит, но как понять, это просто ворона или соглядатай?
"Воистину, меньше знаешь, крепче спишь", - с прискорбием подумал Гортензий.
Он осмотрелся. Больше подозрительных птиц не увидел. Вряд ли за ним следили несколько магов, если вообще следили. В любом случае искать хвост смысла нет, если даже маг был неподалеку, уже сбежал. Граф дал распоряжения магу и велел возвращаться...
Когда шаги стихли, он немного подождал, еще раз осмотрелся и направился к сундуку. Маг в курсе, но Гортензий хотел сделать это в одиночестве. Он присел, открыл крышку... Ребенок не кричал. Сонные капли... Дрожащими руками он спешно взял сверток, подошел близко к воде... В какой-то момент он замешкался, дыхание сперло. Не желая давать шанс капризам рассудка, он присел и тут же обратился к отрешению... Как это не печально, пока это был единственный способ предотвратить истерический припадок.
Аренский оказался прав. Граф заглянул в трактаты, прочел... В одном из вариантов припадков истерики значилось удушье и паника. Не самое приятное открытие. В таком случае он бы предпочел, чтобы причина была в теле, но, увы... С момента совета прошло две недели, Гортензий лишь убедился, безумие никуда не делось. От нагрузок или усталости больше не случалось. Видимо, боялся, что тело в очередной раз подведет и его сочтут выродком. Теперь плевать, точнее, все равно не сочтут, но это не решило проблему. В других случаях удушье подступало несколько раз. Вроде и знает, как справляться, но сам факт... Причем, Гортензий не знал, в чем проблема. Какой страх виноват? Остается браться за все подряд. Надо же что-то делать...
"К демонам сомнения. Я не повторю ошибку отца", - сказал себе он, закрыл глаза и опустил сверток с ребенком в воду.
Он бы мог велеть Валису. Мог бы просто отравить... Пожалуй, так было логичнее и безопаснее. Ребенка уже подменили, целителя уволил, нянек он заменил и объявил, что нашелся лекарь, который может вылечить отпрыска, осталось только утопить. Гортензий решил, он должен сделать это сам, причем, именно утопить. Он видел в этом смысл. Предполагал, это поможет избавится от припадков. Не суть, наконец, представился случай. Граф все равно сюда собирался...
- Жестко потакая чувствам, обрекать дитя на мучения, - вслух сказал самому себе он, когда в порыве едва не вытащил руки из воды.
Ему ли не знать, что это более жестоко, чем утопить. Как он жил в Ирии, лучше бы утопили. Чего он там видел, кроме презрения и жалости? Жил в страхе. Нет, не смерти, а что окажется беспомощным и они все окажутся правы. Не будет ни Академии, ни дворца, ничего, так и сдохнет никчемным нахлебником. Жил в страхе приступа, который каждый раз воспринимал как унижение. Это при том, что он нормальный человек, просто так сложилось. В Ирии невменяемые требования. В случае Сильмена, никакой Ирии не надо, нормальной жизни ему не видать. Даже если он будет к нему нормально относиться, это ничего не изменит. Какая жизнь ждет глухого и неходячего? Чего бы тот не сделал, каким-бы умным не был, никто не посмотрит на него, как на равного. Зачем такая убогая жизнь? Поэтому к демонам сопли...
Гортензий не знал, сколько так просидел, прежде чем открыл глаза и вытащил из воды сверток. Руки от холода уже онемели, а ребенок посинел. Он положил мертвого ребенка в сундук, закрыл его и обратив взор на лопату выругался. Граф собирался велеть Валису выкопать яму, ворона отвлекла...
"Еще и копать... Охренеть", - он с негодованием взялся за лопату.
Не то чтобы трудно, пусть он в жизни не копал, но видел как это делают, но... сам факт. Заниматься грязной работой должны те, у кого нет возможностей поручить это другому. Теперь делать нечего, придется самому... Оказалось, даже к лучшему, негодование отвлекло от ненужных мыслей. Закопав яму, Гортензий бросил лопату в реку, потоптался, дабы скрыть следы, подобрал копье и достал сякен из дохлой вороны. Мелькнула мысль прихватить ворону и показать Голубятнику, а лучше Слепому. У него имелся свой некромант, нужен он был для бесед с умершими. Граф предпочел мужчину с выжженными глазами, так меньше шансов, что он убежит и где-нибудь устроит упырятник. В последнее время он подумывал, неплохо бы завести Жреца Бездны здоровее... Не суть, ворону он все равно брать не стал. В особняк при угодьях он вернется только завтра к полудню, птица начнет вонять. Пусть даже следили, выяснить, кто не получится. Если напрасная тревога, за всякими птицами все равно лучше посматривать. Мало ли...
Выйдя на тропу, Гортензий пошел дальше в глушь. Основное дело, которое он хотел скрыть, еще предстояло. Периодически он осматривался, нет ли подозрительных птиц. Напрашивалась ирония, хорошо хоть муху или мошку использовать нельзя. Он ради интереса велел проверить, не получается. Но это к лучшему, а то давно бы спятил от паранойи. Внимание к птицам тоже начало раздражать. Не факт, что ворона следила за ним. Если даже следила, найти его при помощи другой птицы будет затруднительно. Даже если найдет, вряд ли маг увидит нечто, что может бросить на него ненужные подозрения. Мало ли, что он в том доме делал? Ну выйдет он с бородатым мужчиной, вполне похожим на егеря. Едва ли кто-то узнает в "егере" Петрония...
"Будь ты проклят, сраный мудак, если из-за тебя я сойду с ума", - выругался граф, подумав о виновнике "охоты".
Он прекрасно понимал, почему Эрика настояла на казни, однако не мог позволить это сделать. Гортензий считал, друг спятил схожим образом. Валенсий довел. Отец из него хуже врага. Сам Петроний тоже виноват, мог бы и волю проявить, тем не менее, он однажды спас ему жизнь и так вышло, стал другом. Вот и отдаст долг. Золото уже вернул, теперь - жизнь за жизнь. Гортензий не считал, что этим поступком вредит Императрице, обманывая её доверие. Едва ли Петроний чем-то опасен. Для всех он мертв, магического дара лишен. Он воспользуется его помощью и просто начнет новую жизнь...
Через неделю после Собора планировался суд. Граф, используя зелье никаби, вызывающее состояние похожее на смерть - "летаргию", обставил кончину Петрония в темнице. Зелье действовало всего полдня, но маги исхитрились подлить второй раз. Изначальный расчет, что Валенсий не захочет разбираться и велит бросить отпрыска в общую яму с прочим сбродом, оправдался. Гортензий попросил у Эрики возможность похоронить по-человечески. Она пошла на встречу, канцлер возражать не стал. Не до того всем было. Пока Гортензий сжигал замаскированное тело бродяги, его люди отвезли Петрония в лес. Теперь оставалась самая малость, добраться до заброшенного дома егеря в глуши...
В хижину Петрония доставили двое самых крепких и одновременно фанатично преданных ему магов иллюзии. Горбатый здоровяк Хью и вполне обычный на вид немой Кайлин подходили для этого дела. Они же караулили его. Когда граф постучал в дверь, выказав оговоренную фразу, ему открыл Хью. Гортензий попросил его выйти, дабы осведомиться на счет обстановки. Оказалось, Петроний успел доставить проблемы. Послание он прочел, вроде понял и вел себя смирно, но в итоге попытался сбежать. Хью его поймал, тот уверял, что всего лишь пошел прогуляться и заблудился. Если учесть, что Петроний едва увидев Хью, побежал, ему не поверили. Тот, конечно, клялся, что просто "не узнал", но горбуна не узнать трудно. Его на всякий случай связали и караулили по очереди...
Прежде чем войти, Гортензий приказал своим людям уходить прочь. Ни то, чтобы он не доверял Хью и Кайлину, иначе бы их тут не было, но теперь он сам разберется. Связанный Петроний сидел на лежанке и таращился на дверь. Рядом на стуле лежал нетронутый кусок вяленого окорока и небольшой мех с водой. Выглядел Петроний неважно, спутанные немытые волосы спадали на плечи, щетина отросла, под глазами синяки. Правда, что отощал, скорее пошло ему на пользу...
- Спасибо, что дождался, - с ироний бросил Гортензий, подходя к лежанке.
- Ты? Я... я думал, это все отец. Я просто не ждал. От тебя, - уверил Петроний, явно подбирая слова.
- Вряд ли Валенсий стал бы писать послание от моего имени. Он бы просто велел связать тебя, - мрачно ответил Гортензий, глядя в глаза другу.
- Я не думал об этом. Я не верил, что после всего ты станешь мне помогать, а он... хотел моих мук. Наверное, я трус, но... Что я несу... Прости за то дерьмо. Я... ошибся, не знаю, что на меня нашло. Я был зол на отца, на эту стерву, а ты был с ними...
- По-другому я бы не смог помочь. Петроний, ты перешел дорогу двум самым влиятельным людям Империи. Безумие, не находишь? - прямо спросил он.
Петроний растерянно закивал.
- Да. Безумие. Я не знаю, как... Ты все равно не поверишь, но... это был.. не я. Мне мерещились демоны, - выпалил он.
- Верю, я даже знаю, что это такое. Читал в трактатах. Я расскажу. Давай, сначала развяжу...
Граф убедился, что Петроний пришел в себя, развязал его и принялся рассказывать про манию. Разумеется, признаваться, что сам безумец, не собирался. Он скорее сдохнет, чем кому-нибудь об этом расскажет. Друг согласился, в дальнейшем пошла беседа про обстоятельства его освобождения, которая плавно перетекла в обсуждение дальнейших планов. Гортензий сказал как есть, Петроний для всех мертв. Он состряпал ему документы барона из Мизбарии, даст бумагу, дабы получить золото на первое время. Пусть живет как хочет, но ему придется забыть про столицу и дворец. Петроний благодарил и уверял, что на самом деле ему никогда не нравилось при дворе. Со всем соглашался. Якобы он понимает, что не лишать его магии было нельзя...
Тем не менее, граф нутром ощущал его страх и это ему не нравилось. Обмануть его не так просто. Другое дело, понять, чего тот боится и что у него на уме, не представлялось возможным. Зелье правды граф не брал, полагая, что с Петронием и так разберется. В итоге, решил, сделает, как задумал. Если тот вздумает вернуться в столицу или еще что-то выкинет, он то выкрутится, но помогать больше не станет. Гортензий дал Петронию одежду и сапоги, когда тот оделся, приклеил густую бороду и кустистые брови. Петроний должен выглядеть как обычный егерь...
Когда все было готово, он еще раз пояснил нехитрый план. Они отправятся к придорожному гостиному двору, там Петроний выкажет оговоренную фразу и получит лошадь. Заодно заночуют, пока доберутся, выдвигаться будет поздно. Уже перед выходом, когда он сам собрался, Гортензий сунул Петронию увесистую котомку и пояс с мечем в ножнах. Тот вел себя крайне напряженно, графа терзали сомнения, но с другой стороны, после всего случившегося трудно сохранять спокойствие. Отправлять человека в путь безоружным в такое неспокойное время нельзя. Если же тот решится на удар в спину... Пожалуй, думать об этом ему хотелось меньше всего.
- Что делается при дворе? - спросил Петроний, когда они вышли на улицу.
Доселе тот не спрашивал, что весьма настораживало. Наверное, не решался...
- Ирские пошли на мятеж. Думаю, ты слышал о причине. Надзирателям в темнице часто нечего делать, кроме как болтать, - бросил он, подметив, что Петроний отстает.
Гортензий обернулся. Друг, если его теперь можно так назвать, явно нервничал, хотя всеми силами пытался скрыть это.
- Нужно торопиться, чтобы успеть дотемна, - бросил граф, отвернувшись.
Все казалось очевидным, остается только ждать удара в спину. От этого вывода стало настолько гадко, что он предпочел в очередной раз вменить себе паранойю.
- Да, я знаю про мятеж. Ты убил без поединка, - выдавил из себя Петроний, так и не поравнявшись.
- Не люблю, когда плюют в лицо, - отмахнулся граф и мысленно добавил, - "Ножи в спину - тоже"
Повисло молчание. Гортензий решил не ждать удара в спину. Пусть это случиться здесь и сейчас. Либо не случится. Он никогда не имитировал приступ удушья, более того, делать этого не собирался. Но..., почему бы и нет?
- Проклятье, - прохрипел он, выронил копье и ухватившись за горло, присел, не забывая при этом наблюдать за едва уловимой тенью Петрония.
Он оказался прав. Впрочем, неприятное открытие не помешало ему резко отскочить, выхватив меч и кинжал. Петроний поднял меч, который прежде с размаху впечатал в землю. Хотел голову ему отрубить...
- Я догадывался, ты трус, но чтобы настолько, - укоризненно произнес он, глядя на него исподлобья.
- Ты сдохнешь, демон, - прорычал Петроний, сцепив зубы.
- Только после тебя, - Гортензий улыбнулся.
Улыбка в таких случаях особенно бесит. Это на руку. Он мог как угодно относится к противнику, но во время боя становился абсолютно хладнокровен. Никаби плохому не научит...
- Мразь, - с этими словами Петроний бросился на него...
По иронии судьбы это был второй раз, когда он дрался с Петронием. Первый раз был в Ольмике. Гортензий взял меч впервые в жизни, помахал им как палкой, и лишь убедился, что занятие не по душе. Потом пришлось проникнуться, не суть, но впредь сталкиваться с Петронием не доводилось. Гортензий предлагал ему дружескую тренировку, но тот отмахнулся, не интересно с ним. Граф рассудил, ну и ладно, когда у Петрония был магический дар, шанса победить его в честном поединке все равно не было. Даже слабому магу земли нетрудно оказать влияние на сталь. Безразличие к магии не помогло бы, его присутствие не влияет на дар. Зачем Петроний вообще фехтованием занимался? Изначально отец готовил его на воинскую службу, а с третьей степенью дара в битве долго не продержаться. В любом случае, не зря на реальный поединок Петрония ни разу никто не вызывал и не нарывался. Но теперь у Петрония не было дара...
Граф легко увернулся от двух ударов разъяренного противника. На третьей неудачной попытке разрубить его, он ударом меча вынудил Петрония опустить летящее вниз оружие и рассек ему кинжалом сухожилия на руках. Тот вскрикнул и непроизвольно разжав пальцы, выпустил меч. Похоже, он был посредственным фехтовальщиком...
- Я же говорил, после тебя, - Гортензий отпихнул оружие.
Петроний резко отступил назад и бросился бежать. Впрочем, гнаться за ним не пришлось, тот споткнулся и полетел лицом в землю. Буквально в тот же миг граф его настиг, не забыв наградить пинком по ребрам. Тем не менее, он все ещё оставался полностью хладнокровен...
- Зря ты отказывался от поединков со мной. Глядишь, понял бы, лучше не связываться... Хотя, нет... Как ты попытался меня убить, все прекрасно понимал, - рассуждал Гортензий, связывая Петрония.
Взятая для виду веревка, действительно, пригодилась. Заодно, он крепко перевязал ему руки. Чтобы не сдох от потери крови прежде, чем он побеседует с ним.
- Зачем ты меня связываешь? Разве не убьешь? - подал голос тот.
- Убью, но потом, - ответил он, немного помолчал и все же продолжил, - Знаешь, чем ты себя выдал? Страхом... Идиот. Мог бы принять помощь и жить спокойно. Эх...
Петроний, конечно, не жилец, но прежде чем убить, Гортензий хотел задать несколько вопросов. Сомнений не осталось, тот не безумец, а просто дурак, но ему хотелось услышать, за что и почему...
"Веревка пригодилась, жаль, лопату выбросил", - подумал Гортензий, прикидывая, что делать с телом.
Неплохо бы закопать, но нечем. В заброшенной хижине лопаты точно нет. Не мечом же или хуже того, копьем ковыряться? Он так полночи провозится. Сжечь? Долго, пока дров на погребальный костер наберет... Отрубить голову, закопать, а тело бросить? Как вариант... В какой-то момент граф вдруг встрепенулся. Не захочет ли Игрок побеседовать с мертвым Петронием? Будь тот жив, на нет и суда нет, мало ли куда его душа делась. Но вскоре он будет мертв...
Паранойя? Отнюдь. У Эрики есть некромант, у него есть, у Аренского, балующегося темной магией, тоже должен быть. Не хватало из-за предателя навлечь на себя претензии. Что делать? Пытками заставить Петрония продать душу Проклятому? Здесь нет всех необходимых составляющих. Можно принести Петрония в жертву Проклятому, души таких тоже становятся демонами. Но засчитается ли жертва от него? Не факт. С другой стороны, он же все равно его убьет...
Когда он затолкал Петрония в хижину, он прервал свои размышления. Прежде он спросит всё, что хотел. Граф усадил связанного пленника на стул, а сам присел на лежанку.
- В чем я перед тобой провинился? - мрачно спросил он.
Петроний молчал, повесив голову и уставившись в пол. С его носа и подбородка капала кровь. Сам приложился, когда падал.
- Я понимаю, отец. Даже в случае Эрики могу понять. Но чего я, блядь, тебе сделал, сраный ублюдок?! Я тебе жизнь спас, вообще-то! Пошел против правителя и канцлера! Почему?! - вопрошал Гортензий, в какой-то момент утратив былое хладнокровие.
Тот молчал, чем злил еще сильнее. Он встал, подошел, ухватил его за волосы и повернул лицо к себе.
- Петроний, сегодня ты умрешь. У тебя последний шанс высказать мне всё в лицо, - жестко поставил перед фактом он.
- Ты такой же как она! Бездушный властолюбец, считающий себя выше Мироздания! Такие демоны не должны жить! - выпалил он хриплым голосом.
Гортензий отпустил его и отступил на шаг.
- Я всегда был таким. Помнится, раньше тебя устраивало. Почему я вдруг стал демоном?
Тот снова ничего не отвечал. Впрочем, ответа и не требовалось. Гортензий и так уже все понял. Петроний обозлился на отца, обратился к религии, по скудоумию сделал неверные выводы, сочтя врагом даже его, и вступил в игру, играть в которую не умеет - борьбу за власть. Причем, против всех сразу, Валенсия, Эрики, Игрока и даже него. Безумие, порожденное глупостью. Петроний даже не понимал, что шансов у него нет, верил, Мироздание поможет. Только не помогло бы оно ему даже против кого-то одного из них...
- Если я такой бездушный, почему я решил тебе помочь? - все же спросил граф.
- Чтобы потешить свое демонское самолюбие! Думаешь, я болван и не понял ничего? Надзиратели в темнице много болтают. Ты трахаешь Императрицу, безнаказанно убиваешь людей, провоцируя мятеж! Даже мой отец, нынче жених Эрики, молчит в тряпочку! Кто ты такой?! Первый после правителя?! А может, выше?! - зло негодовал Петроний.
- Как знать. Но разве ты не желал быть на моем месте? Ты тоже хотел власти, поэтому лгал, лицемерил, пытался интриговать. Чем ты лучше меня? Тем, что делал это ради заповедей? - вопрошал граф.
- Да! - выпалил он.
- Зря. Мироздание не помогло тебе победить. Разумения не добавило. Ты делал все настолько херово и неуместно, что поначалу никто даже не понял. Но рано или поздно ты бы попался. Это было так глупо, что я счел тебя безумцем. Тем не менее, я все-таки помог тебе. Я, а не Мироздание!
- Помог?! Будь твоя воля, мог бы выпустить, не лишая меня магии и имени. Но ты устроил маскарад, чтобы поглумиться! Оставить ни с чем..!
"И мне еще кто-то вменяет наглость. Вот настоящая наглость", - изумился граф.
- Ни с чем? А что тебе принадлежало? После содеянного Валенсий сам лишил бы тебя имени и содержания. Магия? Сочти он тебя опасным, далеко бы ты не ушел. Я вернул долг, жизнь за жизнь. Не важно, что я могу. С какой стати мне защищать твое имя и жизнь от твоего отца? Быть может, я должен был убить его за твою честь? Знаешь, я допускаю такое в отношении леди, но ты вроде как мужчина. Или я ошибся? - в недоумении вопрошал граф.
- Да пошел ты! Исчадие Бездны, выродок Проклятого! - практически в истерике выпалил он.
- Аргументов нет? Чего я должен был сделать, чтобы угодить тебе? Сам поди не знаешь...
- Сдохнуть! - заорал Петроний.
- Это я уже понял. Быть может, тебя просто зависть одолела? Счесть демоном всяко проще, чем признать, что не ровня какому-то выродку. Таковым же ты меня считал? Поди верил, что будучи мне другом, поступаешь милосердно. Это тешило твое самолюбие, а потом до тебя, наконец, дошло, что ты ошибся. Обидно, поди, дураком себя чувствовать? Вот и решил, перед тобой демон. И ты уже не милосердный болван, а прозревшая жертва исчадия Бездны, ставший борцом с тьмой...
- Заткнись! - заорал Петроний.
- Не нравится правду слушать? Придется! Никуда не денешься! Спрятаться за Мироздание всяко проще, чем признать..., - в какой-то момент от обличительной речи графа отвлекли ругань и смех.
Он посмотрел в окно. Гости, причем, судя по виду, не охотники, а головорезы...
- Твою мать, - выругался Гортензий, рассматривая приближающихся людей.
Он насчитал пятерых. Конечно же, не один он такой умный. Крестьянам тут охотиться не велено, а егеря в такой глуши не разгуливают. Не зря он эти места предпочел. Вот и разбойники решили заглянуть. Добычу поделить, наверное или отдохнуть... Когда-нибудь это должно было случится.
- Надеюсь, ты сдохнешь, - прохрипел Петроний.
- Помолись за это, - съязвил граф, и тут же отбросив лишние мысли, вскинул арбалет и толкнул на себя дверь.
- Стойте на месте, - с угрозой бросил он.
- Какого хера? - пробурчал кто-то из них.
- Ты кто такой? - вперед вышел лысый мужик с порванным ухом и шрамом на подбородке.
- Тот, кто может продырявить одного, а дальше, как карта ляжет. Вы меня порешите, но двоих я точно оставлю червей кормить, а не урожай за промысел дербанить, - с ухмылкой бросил граф, намеренно перейдя на бандитское наречие.
Он еще в Ольмике освоил. В столице ворье и головорезы выражались немного иначе, но у него в принципе талант к языкам. Не гений, конечно, вроде Велльского, но зато пользуется лучше. Граф заговаривал им зубы, что лучше разойтись мирно, жить все хотят, но на самом деле никого отпускать не собирался. Во-первых, не хрен в его графстве орудовать и по его угодью разгуливать. Во-вторых, они, на самом деле, вовремя на огонек заглянули...
Пока Гортензий говорил, сам прикидывал, в кого стрелять из арбалета, кого потом валить из пистолей, кого сталью, а кого оставить в живых. Для его цели нужен был самый трусливый. Когда все стало все понятно, не меняя выражения лица граф выстрелил в коренастого коротышку, у него был арбалет. Болт продырявил горло. Головорез не успев ничего предпринять, свалился на землю. Пока остальные с руганью хватались за оружие, граф выбросил арбалет и выхватил пистоли. Главаря он успел убить выстрелом в лицо, когда тот почти приблизился, но со вторым пистолем не повезло. Иногда те заедают, особенно если отсыреют...
Впрочем, одного выстрела хватило, чтобы бандиты ошалели и начали пятиться. Вскоре это оружие распространиться, но пока есть возможность использовать преимущество. Амбал с засаленными волосами не успел развернуться, граф пристрелил и его. Стоило ожидать, оставшиеся двое пустились наутек. Гортензий выбросил пистоли и на ходу выхватывая меч, бросился за тучным бородачом. Того быстро удалось догнать и рассечь шею. Оставался беззубый щуплый коротышка, его граф и собирался использовать...
Гнаться за ним пришлось долго, шустрый оказался. Бить испуганного недоумка Гортензий не стал, достаточно было разоружить и связать руки за спиной обрывками его же тряпья. Велев оставаться на коленях, граф ткнул острие меча ему в спину и присел, чтобы прийти в себя. Он никак не мог отдышаться, пот лил градом, перед глазами туман, в висках стучало, в ушах пульсировала боль, горло саднило, в груди и боку кололо, подступала тошнота, а все тело охватил жар. Такая беготня без всяких приступов то еще испытание...
"Чтоб я еще раз когда-нибудь за бандитами бегал...", - с этой мыслью он встал и осмотрелся.
Определив по солнцу, куда идти, граф приказал пленнику встать. Совсем скоро выяснилось, мудак бежал так резво со страху. Еще и ногу, похоже, подвернул. Теперь он едва шевелился, жутко хромал и спотыкался...
- Твою мать, - выругался Гортензий, когда тот в очередной раз упал, - Выблядок, быстро встал и пошел! - зло заорал он.
Бандит неловко поднялся и поплелся вперед, но через несколько шагов вновь споткнулся. В десятый раз... Так они до ночи не дойдут. Графу это надоело, до сих пор было дурно и вообще хотелось пить, а мех и фляга остались в хижине. Можно убить и бросить, но бегал то он за ним с другой целью. От пленника требовалось принести в жертву Проклятому Петрония...
- Тебе жить надоело, мразь?! - злой Гортензий не удержался и пнул его по ребрам, - Живо встал! Я и так за тобой половину леса бегал! Тащить не собираюсь! - он пнул его еще раз.
Тот прокряхтел и застонал. Граф какое то время таращился на пытающегося подняться пленника, а потом выругался вслух. Зачем бил? Он теперь точно не пойдет. Не зря он всегда считал, что побои до добра не доводят...
- Сраный упырь, - процедил Гортензий и ухватив того за тощее предплечье, потащил волоком.
"Блядь, дожился. Сказал бы мне кто, что буду дерьмом таким заниматься, не поверил бы", - про себя изумился он, чувствуя себя полнейшим идиотом.
Граф сам никогда не брался за грязную работу. Не пристало господину руки пачкать, если на то есть слуги. В свое время это спасло самолюбие, по которому прежде не потоптался только ленивый. Родня, потом соученики, не суть... Для господина, у которого есть золото, не имеет значения, что он многое не может, он и так это делать не должен. Со временем это стало не столь важно, теперь и подавно, скорее наоборот, немыслимо, когда олигарх, входящий в высочайший совет, бегает по лесу за бандитом, разбирается со сбродом и даже копает ямы. Ладно бы ему это нравилось, увлечение такое, но нет же, совсем не нравится. Как тут не почувствовать себя идиотом?
Идти пришлось долго, Гортензий уже сотни раз проклял пленника, который хоть и пытался встать на ноги, но толку было немного. Еще и заблудились, благо удалось выйти на тропу. Когда они, наконец, добрались до хижины, с него сошло семь потов. Дотащил упыря он только из принципа. Зря что ли бегал и доселе тащил? Тем временем, Петроний не сидел сложа руки. Истекший кровью, он выполз из дома и как раз пытался перерезать веревки об меч мертвого бандита. Не успел, связал он его хорошо. Далеко бы не ушел, но это окончательно взбесило. Сколько можно бегать и потом волочить всяких мразей? Да что там, сколько усилий он приложил, чтобы вытащить Петрония из темницы? И что получил?
Гортензий с огромным удовольствием пинком отбросил бывшего друга и повинуясь порыву, прижал коленом его грудь, ухватил за волосы и принялся исступленно бить его по лицу. Когда он устал и остановился, Петроний был жив, но уже без сознания, а его лицо напоминало кровавое месиво. Правда, борода так и не отклеилась... Гортензий отпустил его волосы и разрыдался. Ни о причинах, ни о позоре или стыде он не думал, казалось, мысли покинули голову... В какой-то момент Гортензия отвлек кашель. Он пришел в себя и обернулся. Перепуганный пленник таращил на него глаза. Граф вдруг представил как это выглядело и его охватил смех...
"Что я творю...", - с прискорбием подумал он, прекратив смеяться и утер окровавленной рукой слезы.
Гортензий достал кинжал и перерезал горло Петронию. Устраивать жертвоприношение он передумал. Петроний был его другом как минимум в Ольмике, пусть он предал, но не заслужил на вечные муки в Бездны. Его вина лишь в том, что он оказался глуп и слаб, за что он уже заплатил. Жизнь за жизнь, смерть за смерть, так будет справедливо.
- Проваливай. Ты мне больше не нужен, - бросил Гортензий в сторону ошарашенного пленника.
Тот попятился и спотыкаясь похромал прочь так быстро, как только мог. Убивать его было лень. Пусть катится. Если даже тот узнал в нем Гверидиола, вряд ли кому-то расскажет. Наверняка, даже в столицу не сунется. Если даже сунется и расскажет, плевать... Чего он расскажет? Безумец сначала перебил всех его подельников, гнался за ним пол леса, притащил обратно, при нем избил человека, порыдал, посмеялся, добил и... отпустил.
"Я схожу с ума. С этим надо что-то делать", - подумав об этом, Гортензий тяжело вздохнул и поднялся.
Рассудив, что сначала надо замести следы с Петронием, он поплелся в дом. Там растопит печь, потом затащит тело внутрь, развяжет и сунет головой в огонь, дабы сжечь лицо. Якобы в пылу разборок получилось. Вернется и расскажет, охота не удалась, наткнулся на банду и героически всех перебил. Правда ведь, перебил. Что до Петрония, пусть хоть все некроманты Миории с ним общаются, Эрике он все равно расскажет...
После "охоты" граф как и планировал, отправился в Арриенбен. Дел хватало, в том числе касающихся будущей смуты в стане Ирских. В совете поделили обязанности, но большая часть оных все равно осталась на нем. Гортензий уже отправил людей, которые должны "пустить кровь", однако неплохо бы начинать доносить до ирийской черни указы Императрицы, то бишь отмену крестьянской повинности и обязательство платить ополчению...
Помимо прочего, Эрика издала указ, которым ранее отвлекала Ирских леди Герра. Герцогам теперь нельзя казнить своих отпрысков, а ежели есть основания, их должен судить правитель. Знати запрещено насильно отправлять в обитель супругу и отпрысков, но главное, нельзя убивать чернь по произволу. На последней формулировке настоял граф. Конечно, без крестьянской повинности это и так нельзя, да и смысла от запрета немного. Нормальный господин попусту убивать чернь сам не станет, а ежели тот изверг, так закон на стороне тех, у кого власть. Но ирийская чернь всё равно не знает об этом, а звучит красиво, особенно в сочетании с отменой крестьянской повинности...
В Эрхабен Гортензий вернулся практически в преддверии Совета Гильдии магов - оставалось четыре дня. Пока его не было полторы недели, ничего нового при дворе не произошло. Поминали мятеж Ирских, не забыв о виновнике, обсуждали новости с передовой и сплетничали, кто с кем возлегал. После императорской оргии и мятежа Ирских общими стараниями в моду окончательно вошло сластолюбие и распущенные нравы. Феодор сдержал слово, привлек искусство. Художники рисуют картины сношений и даже оргий, поэты и певцы воспевают похоть и любовь, сочинители пишут опусы недвусмысленного содержания, а лицедеи готовят представление под названием "Любовники"...
Тем не менее, о новость все же удивила графа. Вернулся Тинатиэль. Придурок попался разбойникам, сказал, что отпрыск Посла и те решили получить за него выкуп. Кадмиэль со своими людьми лично разобрался со злодеями, те отправились в Бездну. Гортензию оставалось лишь негодовать, что вместе с бандитами туда не отправился Тинатиэль. Недоумок обвинял в случившемся его. Якобы граф Гверидиол его оскорбил и потребовал, чтобы он покинул столицу. Более того, умник стал вменять ему крохоборство, которое привело к голоду в его графстве. Именно там Тинатиэль попался разбойникам, которым... посочувствовал. Зато отца, даром тот его спас, он обвинил в жадности и жестокости. Надо было выкуп заплатить, а не убивать. Видите ли те люди не от хорошей жизни пошли на разбой. Одному якобы не за что было лечить умирающую дочь, другому - нечем кормить семью и так далее... ну просто святые с большой дороги. Ясное дело, до разбоя довел их граф Гверидиол. Что нынче война, вокруг толпы беженцев, до недавнего времени были проблемы с торговлей, тому плевать...
Тем не менее, несмотря на тупость, сопляк неплохо устроился. Плен пошел ему на пользу, разбойники вылечили его от заикания. Наверное, от страха нормально заговорил, чтобы поскорее сообщить про отца Посла. Айрин похлопотала, чтобы Феодор взял его в свиту "служителей искусства" в качестве поэта. Мало того, Тинатиэль начал помогать принцессе в деле благотворительности. В итоге, аркадиец будет жить при дворе за казенный счет, сочиняя стишки и транжиря золото на дома для убогих. За какие такие заслуги? Не иначе, за тонкую душевную организацию. Сопляк и так бесил Гортензия, а теперь и подавно. Другое дело, идти разбираться с таким жалким червяком, слишком великая честь, но пусть только попадется на глаза...
В покоях Ее Величества царил полумрак. Граф поведал про успехи на ниве разборок с Ирией, торговли, мануфактурного и печатного дела в Арриенбене. Затем он пожаловал Ее Величеству "дар" в виде восьмерых магов для Перстов. Гортензий уже подогнал в общей численности семерых. Ему они не подходили из-за явной склонности к фанатизму. Граф старался не иметь дело с женщинами и со слишком ведомыми чувствами, но немного помочь Императрице был не против. На этот раз он сознательно постарался. Учитывая, что он собрался рассказать Ее Величеству, неплохо бы проявить больше рвения...
- ...Петроний попытался меня убить, за что был казнен, - историю с освобождением Гортензий выказал в беспристрастной манере.
- Не знаю даже, как это комментировать. Обман и самоуправство по личным мотивам не делает тебе чести как сановнику. Как ты смог это провернуть и никто не заметил, заслуживает отдельного внимания к безопасности в целом и к твоим незаурядным способностям. Итог вынуждает задуматься о бессмысленности твоего признания. Наказанием станет поручение, от которого ты не сможешь отказаться, - хладнокровно поставила перед фактом Эрика.
- Благодарю за милость, я выполню любое поручение, - уверил граф.
- Прекрасно. Завтра вечером будь добр явиться в особняк Преквистских. Пройдешь посвящение как Темный Мессия и возглавишь Персты, - будничным тоном заявила она.
- Что?! Ты... шутишь? - он ошарашенно уставился на Императрицу, искренне надеясь, что та издевается. Этого ему еще не хватало...
- Я не шучу. Раз накосячил, принимай наказание, - она улыбнулась.
- Вот именно, я накосячил! Как можно мне доверять?! - выпалил Гортензий.
- Ты же во всем признался. Тем более, как это меняет дело? Для Перстов я остаюсь Наместницей, против меня ты их все равно не применишь. Но главное, у тебя и без Перстов магов хватает, а я большую часть в лицо не видела. Лично я не вижу повода, чтобы ты начал мне гадить. Надеюсь, не ошибаюсь. Принимай новый титул, Гверидиол. Сам заявил, что выполнишь любое поручение.
"Проклятье, вот это я попал", - мысленно негодовал он, спешно пытаясь придумать аргументы, чтобы избежать участи нести вздор, проводить жертвоприношения и, главное, пить кровь. Мало того, демоновы ведьмы спят и видят как ноги перед ним раздвинуть...
- Все эти культы и ритуалы не мои методы. Я отправлял магов в Персты, потому что не имею дел с фанатиками и женщинами...
- У тебя прекрасно получилось справиться с ними. Даже Карл так не мог...
- Нашла с кем сравнивать. Велльский так себе командир. Ему двоих доверь, так он сначала их распустит, а потом убьет из-за ерунды. Тогда у меня не было иного выхода, кроме как вынудить ведьм соблюдать порядок и четко выполнять поручения на время похода, но дальше я не справлюсь, - уверил граф.
- Сейчас у тебя тоже нет выхода, поэтому справишься. Завтра посвящение. Это приказ.
В конце концов, сам виноват. Не так уж и плохо, в самом деле. Ничего не отобрали, хотя могли...
- Довольно "ничего личного", поговорим "без церемоний", - заявила Эрика.
- Ладно, - он тяжело вздохнул, - Что же, я предал твое доверие, причем ради непотребного недоумка. Я думал, Петроний обезумел, счел, тот пришел в себя. Самообман, конечно, это все не оправдание, но... я не мог поступить иначе. Я был должен ему жизнь, долг отдал. Все что было дальше, его выбор. Если это станет нашей последней беседой без церемоний, я приму без лишних обид. Заслужил, - как на духу выложил Гортензий.
- Зачем ты мне рассказал? Ты провернул все идеально, Петроний был никому не нужен, он все равно в Бездне. Только не говори, что совесть замучила, - удивилась Эрика.
- Да... Точнее, не совсем. Мне нужно было это рассказать. Не спрашивай почему. Вот и решил признаться сразу правителю, - объяснил он, намеренно опустив взгляд.
Почти правда, граф просто решил, пусть она лучше узнает от него, чем, например, от Игрока....
- Понятно. Демоны с этим дерьмом. Похоже, ты и так уже пострадал. Здорово рискнул, взял на себя немалые хлопоты, а друг вместо благодарности решил убить. Пришлось казнить его самому. Еще и нарвался на головорезов, пока спасал недоумка. Не знал куда деться со своими расстроенными чувствами, что прямо сюда признаваться пришел, - она едва улыбнулась.
- Как-то так, - согласился он.
- Если тебя утешит, ты был хорошим другом, но к сожалению, выбрал в друзья скудоумное ничтожество. Ну что, легче стало?
- Вполне. Тем более, я теперь думаю, что делать с Перстами и как проводить ритуалы, чтобы не вытошнило. Может, дашь совет по старой дружбе.
- Сходи к Альберту, у него, наверняка, зелье от тошноты найдется, - она рассмеялась.
- Главное, чтобы от самого зелья не стошнило.
- Прости, но ты оказался самым подходящим вариантом. Есть опыт с темными магами, смог организовать Перстов в походе, не боишься их, понравился им, тебя не обманешь иллюзией... Думаю, можно не продолжать? - она подмигнула.
- Понял уже. Не пойму одного, зачем нужен этот мессия, если и так справлялись? Наместницы им хватало. Тебе надоело к ним наведываться с проповедями? - поинтересовался Гортензий, все еще не теряя надежды избавиться от наказания.
- Наместница в скором времени отбывает на передовую. Если ничего не произойдет серьезного, месяца три точно меня не будет. Может и дольше. Некоторых магов я возьму, но не всех. Кому-то за ними нужно присматривать и ведать соглядатаями...
- Постой, ты серьезно? На счет войны... Разве есть такая необходимость? - изумился Гортензий.
С передовой в последнее время приходили только хорошие новости. Фанатики еще в самом начале бросили основные силы на метрополию и потерпев поражение, теперь вынуждены обороняться. Мало того, у них куда более серьезные проблемы с продовольствием. После восстановления части мостов удалось наладить снабжение, фанатикам же остается рассчитывать на свои возможности, коих не особенно много. Своим же беспределом они уничтожили торговлю и помешали земледельческим работам. Так называемые "обители искупления", а по факту каторги на полях, проблему не решили, награбленное и запасы сожрали, а молитвой сыт не будешь. Другое дело, святошам остается только молиться.
Преквистская и олдская чернь теперь бежит не только от фанатиков, но и от голода. Торговать со святошами не желают даже враги Империи хамонцы. У тех свои планы, но пока не суть, фанатики в худшем положении чем даже осажденная Ольмика. Ополчение города и маги крепко держат оборону, а не умереть горожанам с голоду помогают маркийские купцы, продающие зерно и прочие припасы. В три дорога, но на том спасибо. Флота у фанатиков нет, мешают разве только халифатские пираты. Когда прибудет войско генерала Маркуса, оголодавшим фанатикам можно только посочувствовать. Наемники уже освободили два небольших города и три крепости, миновав осаду и продвигаются вперед.
На других направлениях тоже все неплохо. Наемники Тильской гильдии под командованием кондотьера по прозвищу Железный Кулак двигаются вглубь Олда толком не встречая сопротивления. На северном фронте Лемский осаждает Ниадар, столицу Преквистского герцогства, причем вряд ли осада продлится долго. Что до Кирии, там голода нет, однако Клиф уже выдвинулся с северным ополчением. На халифатском фронте цель сейчас не допустить беспредела банд в метрополии и помочь беженцам. Эрика поручила это Верховному маршалу Виктору...
- Мне нужно развеяться. Не всем в удовольствие придворная жизнь. Сейчас еще терпимо, но все эти пляски с Ирскими меня утомили. На счет необходимости, лишним не будет. Например, Верховный маршал нуждается в крепком словце. Пьянствует в Дармбене, ублюдок, - она зловеще улыбнулась.
- Насколько я знаю, Маркус и наемники Гильдии без него справляются, а Виктору ты сама велела остаться в Дармбене, - недоумевал граф.
- Справляются, но открою тебе секрет, талерманец сам остался в Дармбене. Что я должна была говорить публике? Маршал кладет хер на правителя? Конечно, я велела! Оставить войско и двинуть на Дармбен я тоже ему велела, как и спихнуть всё на Железного Кулака, - мрачно процедила она.
- Если учесть, как все складывается, твой Виктор знает, что делает. Спихнул он на толкового человека, к Дармбену отправился вовремя. Помог победить. Идем дальше, какой ему смысл следовать с Маркусом к Ольмике, если генерал сам прекрасно справится? На юге проблем не меньше и они отличаются от обычной войны. Полагаю, Виктор здраво рассудил, он там нужнее. Разве не так?
- Все так, но есть один нюанс, его талерманское величество изволит издеваться и трепать мне нервы. Он либо не считает нужным предупреждать о своих действиях, либо пишет одно, а делает другое. Я уже несколько раз узнавала всё по факту, - возмущалась Эрика.
- Ты не думала, что он просто не успевает предупредить? Ситуация на передовой может быстро меняться, особенно когда наступление идет с трех фронтов...
- Я бы так сочла, но потом он отчитываться тоже не считает нужным. Сама догадывайся, зачем, почему... То что война и ее исход это не херня, ему насрать. Все его послания, это нытье о том, какой он плохой маршал и его нужно отстранить, - с возмущением пояснила она, окончательно пролив свет на ситуацию.
- Все логично, Виктор не рад назначению. Обязанности выполняет, но при этом добивается отставки, - предположил Гортензий.
Пожалуй, он даже посочувствовал талерманцу, которому не нравиться на передовой. Как только бедняга не выкручивается, чтобы добиться своего без вреда для дела.
- Я сама это поняла, а еще я знаю, что он хочет во дворец. Только не дождется. Я его отстраню и оставлю в Дармбене, пусть дальше там спивается, - она ухмыльнулась.
"Похоже, талерманец чем-то ей раньше насолил", - подумалось графу, но развивать эту тему он не стал.
- Кого решила назначить на его место?
- Себя. Правитель имеет право возглавить имперское войско. В дальнейшем посмотрю, - заявила Эрика.
- К кому же ты присоединишься? Маркус, Железный Кулак, Клиф или Лемский?
- Только не к Лемскому. Он любитель осад, это скучно, - она поморщилась, - Тем более, я же сначала в Дармбен собралась, оттуда будет далеко. Думаю, к Маркусу пожалую. Надеюсь, успею на битву за Ольмику. Ну, а если не успею, наведаться все равно не помешает. Маги из Гильдии не обрадуются, что главу избрали без них, - Императрица говорила так, будто собралась не на войну, а на увеселительную прогулку.
- Ты уверена, что на передовой тебе понравиться больше, чем при дворе? Война, это не только битвы, - заметил он.
- Знаю, не вчера родилась. Мне сложно сказать, я не была на войне. Гвардейцы много рассказывали. Вот и проверю, понравится ли, - Эрика пожала плечами.
- Они, поди, байки рассказывали, да и в целом, что для одного нормально, для другого кошмар. Думается, тебе там не понравится. Могу рассказать со своей стороны, как я это вижу, - Гортензий принялся рассказывать, что ему не нравиться в воинской службе. Наверняка, Эрика в курсе обо всем этом, все же не дура романтичная, другое дело, осознает ли она степень бедствия?
- ...Ладно, демоны с навозом, вонь там не только от скотины и лошадей. Думаешь, часто там моются? Уверяю, не часто, а стираются того реже. Ты помоешься, для правителя возможность найдут, в чистое оденешься, а прочие - нет. Тысячи немытых солдат и лошадей, вокруг навоз! Ты готова к такому?
- Ну если ты, брезгливый чистоплюй, не умер от омерзения, я точно смогу вытерпеть, - отшутилась она.
- Это было недолго, а еще постоянно шли дожди. На юге жара, я жил в Ольмике, знаю о чем говорю. Вонь будет похлеще, чем возле Ламари, - Гортензий, представив, брезгливо поморщился.
- Зачем ты меня отговариваешь? Надеешься избежать титула?
- Я просто предупредить хочу, чтобы ты не разочаровалась, - с ухмылкой отговорился граф.
- Уверяю, это разочарование я переживу. Если мне там совсем не понравится, назначу маршала и вернусь. Мне, действительно, нужно сменить обстановку, иначе я здесь кого-нибудь прикончу. Аренского, например...
Отговорить Императрицу ему не удалось. Пришлось принимать титул. Единственное, граф выторговал отсутствие ритуала принесения человека в жертву. Нигде не сказано, что посвящение должно предусматривать это. В дальнейшем тоже выкрутится. В итоге, он рассудил, не такое уж серьезное это наказание. Привилегий не лишили, должности не отобрали, обязанностей прибавится, но зато будет больше возможностей. Игрок, поди, дерьмом изойдет. Пусть тоже побесится, не всё же ему других злить.
Совсем скоро, а именно уже на следующий день после ритуала, Гортензию стало ясно, никто его вовсе не наказывал. Скорее наоборот... Эрика продолжила давать ему "особые поручения". Она рассказала о нюансах отношений с Кадмиэлем, о которых он и сам догадывался, и представила ему аркадийского мага крови Флаксия. Прихвостень Даниэля и Кадмиэля изрядно наследил, но теперь вместе с Послом вынужден служить Империи. Гортензию до возвращения Эрики, помимо прочего, предстояло ведать делами с аркадийцами. Что это значит? Он стал доверенным лицом Императрицы, обойдя даже Игрока и Мириамского...
Заслужил ли такую честь? По мнению Эрики, Игрок и Валенсий заслужили еще меньше, она просто сочла его меньшим из зол. Разумеется, Императрица не знает про его безумие, напротив, уверена, что доверила всё "самому вменяемому человеку при дворе". Напрашивалась ирония, не зря она пожаловала ему сомнительный титул, ранее принадлежащий Карлу. Тянет Ее Величество на безумцев, в том числе, доверять им. Не суть, отказываться граф не собирался. Ради желанной вершины он рисковал жизнью, лгал, лицемерил, молчал там, где хотелось рвать и метать, а то и убивать, терпел Ирских и Марию, в конце концов. Возможно, он даже расплатился рассудком. Теперь это не важно, смог, значит, заслужил. А что рассудок? С ним он почти разобрался.
Гортензий уже убедился, у каждого вида безумия своя причина. Что до удушья, частично он избавился от проблемы, что до прочих случаев, те под контролем, со временем разберется. Мания возникала из-за Ирских, это уже не актуально, стало быть не повторится. Меланхолия тоже не повторится, там точно была виновата похоть, не зря после оргии прошло. На счет припадков бешенства, тоже Ирские виноваты. Все не так плохо, если не прекрасно. Разумеется, это не повод почивать на лаврах, на вершине нужно еще удержаться, но разве это проблема для того, кто начинал никем, а закончил вторым после правителя...
Получив приглашения Аренского нанести визит в его особняк, Гортензий ничуть не удивился. После того совета Игрок больше к нему не лез с провокациями, будто и не было ничего, даже про Честь Империи забыл. Другое дело, что-то подсказывало, это затишье перед бурей. Вероятно, Игрок, наконец, припомнит ему былые прегрешения. Наивно полагать, что он не докопается. Аренскому, как человеку, имевшему дела с аркадийцами, и так многое было известно. Тот определенно понимает, ему не захочется, чтобы его деяния в Ольмике стали предметом обсуждения всей столицы...
Когда Гортензий сбежал из особняка Петрония, у него не было даже медяка. Нужно было на что-то жить, а еще он полагал делом чести отдать долг. Ни на какую службу он тогда был негоден, продать нечего, все что имел, это клочок о происхождении. Он взял золото в ростовой конторе, но понимал, если вовремя не отдаст, всё стребуют у рода. Тогда он додумался воспользоваться указом Диметра об особых условиях торговли для знати. В случае герцогского происхождения оные были крайне выгодны. Он пошел в управу, где заявил о себе, как о вольном купце и предложил аркадийцам услуги посредника особого рода. Для начала, ложные сделки для тех, кто был намерен везти товар дальше, а там понеслось... Отойдя от последствий болезни и опиума, Гортензий вполне мог пойти в услужение, однако уже понял, можно получить еще больше, если взяться за дело всерьез....
Плевать на честь. Будет золото - будет и честь, закон продается не хуже распутной девки, а там, где нельзя купить, можно обмануть. Он придумал варианты, как всё обставить, чтобы почти ничего не заплатить в казну. Выглядело всё законно, для управы и тех, кто не в курсе, он стал крупным купцом. Помимо прочего, он обратил взор на пиратов и контрабанду. Скорее для прикрытия заделался еще и посредником, привлек магов, для сбора сведений и не только... Когда на него вышел аркадиец Ланиэль с предложением, от которого обычно не отказываются, Гортензий окончательно положил на честь и закон, по сути, став предателем для короны. Он предоставил свое имя и герцогское происхождение для контрабанды оружия, то бишь огненных самострелов, в Мизбарию для грядущего мятежа.
Поставка производилось в обход не только имперских властей, но и самого аркадийского Совета Благородных. По сути, он оказался замешан в двойном заговоре. Риск окупился сполна, он мог позволить себе не считать средства, тем более, прочие дела не бросил. Так продолжался год. Перед самой войной в Мизбарию в очередной раз собрались провезти золото на подкупы знати и наемников. Гортензий решил, ему это золото нужнее. Он понимал, к чему все идет. Когда начнется война, его услуги окажутся не нужны и его могут убрать. Другое дело, он продумывал пути отступления. У него втайне от аркадийцев имелись свои люди, в том числе маги иллюзии, он неплохо ориентировался в портовом преступном мире. Намудрил он тогда знатно. Почти все служащие ему головорезы считали, что за ним стоят ещё более опасные господа, связанные с темной магией и талерманом. Иллюзия...
Аркадийцы разбирались совершенно с другими людьми. Спровоцировать волнения в рядах портовых головорезов не составило труда, ведь Ланиэль и его люди сами устроили разборки из-за пропавшего золота. Под шумок он заказал семь человек, в том числе Ламиэля. Корабли сожгли бандиты. Его же стараниями до властей дошли сведения, якобы аркадийцы не поделили золото за зелья удовольствия. Как он и предполагал, разбирательства дойдут и до него. Гортензий для управы считался крупным купцом. Он поведал, что сотрудничал с погибшими пока те не предложили ему незаконную торговлю зельями удовольствия. Он отказался, но испугался донести. Чтобы от него окончательно отстали, дал мзду. Для имперских властей он остался чист. Те просто не знали, что на самом деле творилось.
Гортензий, разумеется, ждал, что за ним придут. Умереть, едва разбогатев, не хотелось, в Ольмике без охраны он бывал только на диспутах в Академии. Впрочем, убить его ни разу не попытались. В столице он расслабился, но тем не менее, понимал, еще не раз придется вспомнить про свое темное прошлое. Перед самим собой он ничуть не стыдился. Он просто воспользовался ситуацией, ежели при власти бараны, проморгавшие заговор, по делом. Однако Гортензий понимал, немногие оценит его дела по достоинству. Он бы предпочел, чтобы отдельные факты никогда не всплыли. Ему и так повезло. В припадке безумия он вовремя похвастался Эрике, та оказалась далека от высоких идеалов. В ином случае у него сейчас было бы больше причин для беспокойства. Тем не менее, если об этом станет известно публике, приятного мало. Игрок, наверняка, припомнит. Что же, пусть, он ведь тоже не сидел сложа руки...
Когда граф узнал, кто такой Аренский, и как Эрика на него вышла, в первую очередь смутила нестыковка с порошком, во вторую - ведьма Эйсин. Та вовремя оказалась в Перстах и напомнила Карлу о Редграде и его хозяине. Разумеется, он постарался узнать больше сведений, якобы с целью убедится, что Аренский, действительно, Игрок. Выводы весьма озадачили. Не просто так Эрика явилась к Игроку, он её ждал, более того, Темный Мессия неспроста устроил заваруху в Халларе. Как минимум, наивно полагать, что такой человек как Игрок не знал, что творится в Небельхафте...
Доселе Гортензий не гостил у Аренского. Со стороны его обитель выглядела как типичный особняк в Изумрудной округи, не самый большой, но и не самый маленький. Однако стоило переступить порог, складывалось ощущение, что он попал в аркадийское посольство. Интерьер был выдержан в полностью в аркадийском стиле: белые мраморные колонные и стены с лепниной, пол из серого мрамора, стеклянные столы, изящная мебель и занавеси в одном цвете. В гостином зале Игрок предпочел красный. Лакеи, правда, были одеты по имперской моде.
Игрок лично встретить его не изволил. Распорядитель заявил, что его милость ждет в терме. Стоит ли удивляться, поклонник аркадийского образа жизни организовал в том числе терм...
- Приветствую тебя в моей скромной обители, - довольно улыбаясь, заявил Аренский, едва граф вошел в открытую лакеем дверь.
Барон, в отличии от своих лакеев, вырядился по-аркадийски. Впрочем, что-то подсказывало Гортензию, дело не только в личных предпочтениях. Игрок надевал розовую тогу и обвешивался жемчугами только в особых случаях, чтобы бесить даже своим видом. Графу было плевать, пусть хоть в платье наряжается, но, зная Аренского, это значит, он не ошибся в предположениях. Игрок определенно позвал его отнюдь не с мирными намерениями...
- Кстати, как тебе новая должность, Темный Мессия? - с ироний спросил Игрок, когда дверь закрылась и они остались вдвоем.
Гортензию захотелось одернуть Аренского. Пусть Велльского так называет, тем более, это его прозвище. Другое дело, если Игрок поймет, что его бесит, станет на зло так обращаться...
- Рад, конечно же, а ты как думал? Я гляжу, тебе не терпится меня поздравить с новым титулом, - довольно улыбаясь бросил граф.
- Обойдешься, - огрызнулся барон и с ухмылкой добавил, - Хотя, ты мне в этой должности больше нравишься.
- Чем я заслужил такую милость? - с наигранным недоумением заявил Гортензий.
- Тебя можно убить, - он подчеркнуто мило улыбнулся.
- Будто его нельзя, - с такой же улыбкой ответил граф.
- Нельзя, в том и проблема. Я объясню тебе, почему. Присаживайся, - он указал на подушку возле столика, - Выпивку и угощения предлагать не буду, все равно откажешься.
- Только не говори, что позвал меня поиграть в шахматы, - прокомментировал Гортензий, обратив внимание на сложенную доску.
- О нет, это просто для развлечения. Насколько я знаю, ты любитель. Я тоже немного умею. Быть может, сыграем, - манерно спросил Игрок, присев напротив.
- Сыграем. Только давай не будем тянуть с делом. Зачем ты меня позвал?
- Для начала, поговорить про Велльского, - заявил Игрок, раскрыл доску и взялся неспешно расставлять фигуры.
- Насколько я знаю, Его Светлость недурно выполнял поручения на севере. Что же он такое натворил? - снисходительно уточнил Гортензий.
- Пока ничего, но разве ты не считаешь, что маркграф сам по себе проблема? Ты забрал его титул, но главное, тебе как фавориту Ее Величества есть о чем переживать, - барон принялся рассказывать, за что Эрика наказала Карла.
Гортензий и так все знал. Версия Аренского к его чести не отличалась от рассказа Эрики.
- Благодарю за предупреждение, но я уже в курсе.
- Думается мне, он может разозлится, - предположил барон.
- С какой стати ты беспокоишься за меня?
- Размечтался. Не за тебя, а за себя. Скажем так, маркграфу есть за что на меня злиться. Теперь, когда Карл не только моя, но и твоя проблема, мы могли бы объединить наши усилия.
Пожалуй, Игрок даже удивил. Гортензий ожидал, тот позвал его с целью потрепать нервы и припомнить былые прегрешения, дабы в очередной раз потребовать Честь Империи, а тот решил предложить ему дружить против маркграфа. Другое дело, зная Аренского, от такой "дружбы" лучше держаться подальше.
- Я понимаю, с кем придется иметь дело. Обойдусь без твоей помощи, - отмахнулся он.
- Не понимаешь. Когда я говорил, что его нельзя убить, не шутил. Думаю, ты наслышан, он безумец и любит убивать, но ты не знаешь всей правды. В юности его упрятали в обитель для малолетних безумцев за самоубийство. Так вот, он там пытался убить себя больше двух десятков раз, даже с крыши прыгал. У него не получилось, - увещевал барон.
- Если он был таким болваном, что не смог себя прикончить, это не, значит, что он бессмертный, - Гортензий рассмеялся.
Игрок принялся объяснять, прочему "всё не так просто", даже отвлекся от шахматных фигур. Он уверял, что опаивал Велльского. Темный Мессия он не потому, что таковым назвал себя перед Перстами. Чокнутая матушка фанатичка считала, что должна родить Темного Мессию, и продала душу Проклятому, дабы еще нарождённый ребенок не смог умереть до Пришествия. Об этот Карл узнал из её посмертного письма...
- ...Дар Проклятого доставшийся Велльскому при рождении свел его с ума. Не зря он убивал себя столько раз. Ему не ведомы никакие чувства, кроме ненависти, а душа стремится к крови и разрушениям, это единственное, что его радует. Не веришь, спроси у Эрики. Она в курсе, - зловеще увещевал Игрок.
- Паршиво ему, поди, живется, - заметил граф, невольно вспомнив, как в меланхолии было на все плевать, кроме ненависти к Ирским.
- Посочувствуй еще ему. Я вот посочувствовал, подсунул ему порошок. Что в итоге? - бросил барон и продолжил расставлять фигуры.
- Посочувствовал? Подсунул мерзость и так невменяемому человеку, чтобы тот совсем обгадился. Может он и юнца того не без твоих стараний убил? В таком случае, тебе есть чего опасаться. Уверен, он все понял. Другое дело, я здесь причем? - небрежно спросил Гортензий.
- Твой ход. Не возражаешь быть за черных? - бросил барон, который к этому времени закончил расставлять фигуры.
- Мне все равно, - с этими словами Гортензий сделал ход.
- Вернемся к Велльскому. Ему есть за что тебя ненавидеть. Маркграф не лишен самолюбия, особенно под порошком. Ему ничего не стоит снова начать. В любом случае, неизвестно, чего ждать от него, - заметил Игрок и подвинул пешку.
- Я сам разберусь, что от него ждать, - высокомерно отмахнулся Гортензий и сделал ход.
- Ты самонадеян, если так утверждаешь, - Игрок передвинул пешку, - В пылу ненависти он способен творить жуткие вещи. Вот смотри, с ним не очень хорошо обращались в одной халларской обители для юных недоумков. Понимаю, любой бы захотел отомстить. Достаточно прикончить извергов из той обители, в крайнем случае можно обитель сжечь. Зачем разносить весь Халлар? Большая часть горожан не имела отношения к его злоключениям, - он манерно развел руками.
- Он сильно разозлился на всех святош, по-моему это логично,, - граф сделал ход ладьей и смахнул пешку Игрока.
- Да, но при этом он отнюдь не так глуп, чтобы не подумать о последствиях своего поступка, - продолжал рассуждать барон.
- Сомневаюсь, что безумец способен подумать о последствиях. Довольно пугать меня, я и так осведомлен его былыми деяниями. Тем не менее, не факт, что он сочтет меня врагом, а если даже сочтет, я точно не буду первым в списке. Карл все потерял не из-за меня. Однако, есть один нюанс, если я начну под него копать, точно стану первым врагом. Дерьмо от человека, которому даже не успел перейти дорогу, бесят сильнее чем даже козни врага. Думаю, ты прекрасно понимаешь, о чем я, иначе бы не предлагал мне сотрудничество. Пожалуй, но я откажусь, - граф хитро улыбнулся и сделал ход конем, смахнув пешку Аренского.
- Я смотрю, ты прекрасно понимаешь Темного Мессию. Возможно, в иных обстоятельствах вы бы с ним поладили, - Аренский издевательски ухмыльнулся и не забыл сделать ход.
- Вряд ли, - отмахнулся граф.
Понять, почему Велльский обезумел, нетрудно. Ему даже можно посочувствовать. Паршивая у того жизнь, даже потрахаться нормально не мог, не зря порошком проникся. Как бросил, поди еще хуже стало. Другое дело, это все сантименты. С кем бы он вряд ли смог найти общий язык, так это с человеком, чьей единственной радостью является резня...
- Почему нет? Ты ведь тоже взбесившаяся оскорбленная невинность, к моему и всей Империи несчастью, не лишенная ума. Обсудили бы за бутылью свои былые страдания, похвастались бы, как воздали за них, не считаясь со случайными жертвами, - Игрок ухмыльнулся.
- Аренский, что за бред ты несешь? - возмутился Гортензий, невольно насторожившись и все же сделал свой ход.
- Не бред, а правду. Ты недалеко от него ушел. Я все понимаю, в Ирии на тебя смотрели как на отброс. Золотом разжился, они не оценили, на твою придворную карьеру клали. Однако, на хрена войну с Ирией устраивать? Месть? Ну так отомстил, отец с братом в Бездне, прочие рты прикрыли. Причем здесь вся Ирия? Золота и власти хватает, девицы на шею вешаются, даже геройские лавры получил, живи и радуйся. Зачем ты организовал всем проблемы? Может, у тебя тоже с головой не в порядке? - теперь уже жестким тоном спросил Игрок.