Вей Алекс : другие произведения.

Империя кровавого заката. Грани власти. Глава 17

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Едва рассвело, Гортензий покинул особняк и отправился в лес. Гвардейцев и даже Ника он оставил. Ничего необычного, граф иногда охотился на "Волчьей долине" - угодьях Ардминиола, а теперь уже на своих собственных. Что в одиночестве, так все знают, свиту его милость не жалует. Оделся и вооружился он как полагается охотнику: помимо привычных меча и кинжала, повесил на пояс связку веревки, прицепил арбалет, в руках нес копье. Разумеется, еще Гортензий припрятал пистоли, несколько кинжалов и даже прихватил сякены. Взял заплечный мешок, куда положил мех с водой и припасы, он же собрался ночевать в дальней егерской хижине...
   Погода стояла солнечная, на небе ни одной тучки. Повезло, сорвись ливень, все равно пришлось бы идти. Путь шел мимо дома егеря Михея. Бородатый мужчина отвлекся от рубки дров, дабы поприветствовать его. Тем более, не виделись уже больше четырех месяцев...
  - Господин, вы не перестаете удивлять. Не ожидал, что вы продолжите охоту в одиночестве, - одобрительно заметил егерь Михей после того, как ответил на вопросы графа по поводу охоты.
  - Успехи не повод становиться трусом, который шагу не ступит без охраны. Для меня охота лучший отдых для души. В столице, при дворе вокруг толпа, а здесь бескрайний лес, птички поют. Красота! Ну и азарт, куда же без него. Думаю, ты меня понимаешь, как никто другой, - рассуждал Гортензий, вертя в руках самокрутку.
  - Понимаю, - заметил Михей и добавил, - Куда путь держите?
  - Как обычно, куда ноги заведут. Я лес хорошо знаю, не беспокойся, - отмахнулся Гортензий, не собираясь выказывать истинные планы.
  - Удачной охоты, - бросил Михей.
  "Знал бы ты, как я ненавижу охоту вместе с лесом, птичками и особенно зверьем", - зло сыронизировал граф, спешно удаляясь.
   Изначально он заинтересовался охотой, чтобы подобраться к графу Ардминиолу. Старик был искренним любителем. Потом приходилось держать лицо, изредка выезжая с тестем и его компанией. Приноровился он быстро, тем более, с арбалетом, из которого и так хорошо стрелял. Мог и с копьем, ему нетрудно добить затравленного псами зверя. Однако никакого удовольствия от охоты Гортензий никогда не испытывал. Скучно, псов он терпеть не мог, мерзкие насекомые бесили, частенько приходилось терпеть ненавистный холод, особенно в дождь. Тем не менее, ради цели граф готов был потерпеть и не такое. Больше года назад ему вовсе пришлось стать страстным любителем охоты.
   Сначала Тадеус, а потом Игрок наводнили дворец и столицу магами иллюзии. Его тоже проверяли, как человека Ардминиола. Несколько раз ему пришлось весь день "не обращать внимания" на соглядатая, в том числе в собственном особняке. Гортензий до сих пор как вспоминал, изумлялся собственной выдержке. Мало того, его дела, он тогда уже знал слишком много... Не суть, но скрывать свои дела и темных слуг стало сложнее, а раскрывать карты было рано. По-хорошему, стоило на время залечь на дно, однако Гортензию пришла идея видеться с магами в лесу и через них передавать послания прочим. Как получать срочные сведения, тоже нашел способ. Он предпочитал не класть яйца в одну корзину, потому брать с собой охрану было нельзя. Ника это касалось в первую очередь, в случае чего его первого начнут допрашивать. Так у него появилось предпочтение охотиться в одиночестве.
   Для столичной знати это странно, но "ведь он ириец, ему свита не нужна". В Ирии охота промысел и традиция. Ходить на зверя одному, а точнее, в компании с псом, для знати не просто нормально, а, можно сказать, признак доблести. Гортензий решил "почтить ирийские охотничьи традиции". Единственное, псов игнорировал, очень уж те бесили его. Промышлять он решил в ближайших к столице охотничьих угодьях Ардминиола "Волчья долина". С магами виделся в заброшенном егерском доме в глуши минимум раз в месяц. Для пущей правдоподобности Гортензий велел повесить рога и поставить чучела в своем кабинете. Всё, как полагается истинному ценителю. Поверили, никто ни разу даже не проследил за ним в лесу, где он преспокойно проворачивал делишки.
   По возвращении из Арриенбена Гортензий закончил с походами в лес. Ситуация изменилась, необходимости больше не было, что крайне порадовало. Охота в одиночестве еще более сомнительное удовольствие, чем даже со свитой. Тем более, Гортензий возненавидел охоту пуще чем раньше. Мало того, язык не поворачивался "чтить ирийские традиции", так сколько нервотрепки они ему из-за этой охоты устроили. Раньше родня по большей части игнорировала его, он отвечал им взаимностью, но стоило ему заикнуться об "охоте по-ирийски", как недоумки будто с цепи сорвались. Вменяли ложь, утверждая, что такой трус в лес без свиты и шагу не ступит, а если полезет, его там сразу сожрут. Якобы своим враньем он глумится над родом и традициями.
   Одно обвинение в трусости вызывало желание выпотрошить ублюдкам кишки. В этом лесу чуть не сожрали. Кабаны- два раза, доводилось отбиваться от волков, наткнулся на медведя, а этой зимой он превзошел собственное невезение, умудрился встретить рогопса. В лесах метрополии их днем с огнем не сыскать, но если зима холодная, иногда забредают с севера. Встретить почти невероятно, но ему повезло. Мало того, шел дождь, пистоли намокли и были бесполезны. Обошелся копьем и мечом, но с жизнью успел попрощаться. Тем не менее, он даже после этого рискнул пойти туда. Демоны с охотой, сам факт, зачем он туда ходил...
   По логике Ирских, если он не похож на доходягу, и при этом побрезговал воинской службой, стало быть, конченый трус. Он мог бы поспорить. Воинская служба, говорите? Попробуйте не замечать соглядатая, зная, что если выдать себя, не факт, что удастся остаться в живых, и при этом продолжать свою игру. Война, говорите? Попробуйте провернуть дела, подобно ему в Ольмике или в столице. Причем, всё в одиночестве, а не плечом к плечу с тысячью сослуживцев. Да, ему служили люди, но никто не был полностью в курсе всех его целей и планов. Единственный человек, кому Гортензий мог доверять в своей личной войне за вершину, это он сам. Да и то, как сказать, если в любой момент могли подвести либо тело, либо рассудок... Но, увы, таким не похвастаешься.
   Ладно бы недоумки просто сочли вздор, но приходилось выслушивать несправедливые оскорбления и насмешки. Стоило встретить кого-либо из родни, те не упускали случая. Игнорирование не помогало, те не затыкались, а злились еще сильнее. Еще и стали требовать убрать чучела. Гортензий не убрал из принципа, но больше ничего сделать не мог. Они все глумились, он не мог убрать по-тихому несколько десятков сразу. Прикончил бы на поединке хоть одного? Конец придворной карьере. Мэтиней предупредил, что не сможет помочь, если Дармигорий упрется, потребовав его отлучить от двора. Пока идет война, ирийское ополчение на вес золота...
   Гортензий не хотел портить карьеру из-за дремучего стада, поэтому сцепив зубы терпел, мечтая однажды воздать мудакам по заслугам. Он дождался момента, расплатившись рассудком, не суть... Не спроста он в безумии составил список смертников. По иронии судьбы, теперь в этом списке почти никого не осталось. На виселицах не было только бывших летописцев. Их даже выгонять не пришлось, сами ушли, не пожелав служить под его началом. Граф, пусть даже успел пожалеть о своих безумных планах, с удовольствием посмотрел на позорную смерть мудаков. Императрица отказала дезертирам и предателям в праве на топор палача, присудив смерть через повешение. Другое дело, охоту он все равно возненавидел. Сегодня были веские причины, по которым он решил "пойти на охоту", как надеялся, а последний раз...
   Когда он вышел к реке, судя по солнцу, было три часа до полудня. Он осмотрелся и окликнул Валиса. Из-за кустов вылез молодой мужчина среднего роста и крепкого сложения. В руках он держал сундук. Валис выступал не только соглядатаем, но и выполнял неоднозначные поручения. Пожалуй, из всех его темных слуг он меньше всего подходил под звание отщепенца. Он скорее жертва несправедливости. Три года назад в шестнадцать лет он убил отца извращенца. Тот насиловал его сестер. Убил он разумно, на него бы не подумали, но дернуло его матери рассказать. Та его и сдала... Юнцу грозила казнь, но Гортензий счел, Валис подойдет. Не ошибся, тот до сих пор не подвел...
  - Господин, я все сделал, дал сонных капель, как велели. Лопату принес, - отчитался маг, поставив сундук у его ног.
   Граф хотел было поблагодарить, но его взгляд зацепился за ворону, которая села на ветку почти над Валисом. Еще и смотрит на сундук...
  - Отнеси сундук ближе к реке и принеси лопату, - бросил Гортензий и едва маг отошел, резко выхватил сякен и метнул в ворону.
  - Мастерство не пропьешь, - довольно прокомментировал он, когда птица свалилась на землю.
   Разумеется, сделал он это не для показухи. Скажи он вслух, что ворона могла следить за ним, сочтут безумцем. Паранойя? Едва ли. Граф до сих пор не попался на многих своих делах лишь потому, что отдавал себе отчет, не один такой умный. Он сам "сделал" мага, который может не просто отдавать приказы зверью, но и завладевать их "разумом", если так можно выразиться. Следить таким образом вполне реально. Смог додуматься он, сможет и другой. Не каждый, но тот же Игрок, вполне....
   Гортензий додумался, желая подобраться к Мэтинею Ардминиолу поближе. Охотой он увлекся, вошел в круг близких к старику охотников, но одного приглашения мало. Вокруг Мэтинея вертелось множество лизоблюдов, соперничать с которыми он и так не собирался. Пресмыкаясь, вершины не достичь. Да и зачем, просить? Пусть сами предложат, еще и должны останутся. Главное, правильно всё обставить. Для начала, Гортензий решил "спасти" Ардминиола. Пусть его лошадь понесет, а он бросится следом и решит проблему. Маг, который может приказать зверю, не годился, тот не будет видеть, что происходит. Гортензий прекрасно понимал, если наездник из него сносный, то укротитель лошадей сомнительный. Вот и пришла мысль попробовать такой вариант, в таком случае маг сам остановит лошадь. Удалось, Гортензий "спас" Ардминиола, тот в благодарность пригласил к себе погостить, а там он уже знал, что говорить...
   Мага Гортензий приспособил к делу. Чтобы "вселится", тот должен увидеть зверя, но на время "процесса" недееспособен, однако умный человек всегда найдет выход. Граф озаботился небольшим голубиным хозяйством, туда пристроил мага, потом еще двоих им привел. "Голубятники" использовали птиц, дабы доставлять послания или следить за кем он велит. В случае голубей и прочих птиц подслушать ничего было нельзя, но тот факт, что их можно применять, уже хорошо. Правда, не в случае, когда применяют против него. Иллюзий он не видит, но как понять, это просто ворона или соглядатай?
  "Воистину, меньше знаешь, крепче спишь", - с прискорбием подумал Гортензий.
   Он осмотрелся. Больше подозрительных птиц не увидел. Вряд ли за ним следили несколько магов, если вообще следили. В любом случае искать хвост смысла нет, если даже маг был неподалеку, уже сбежал. Граф дал распоряжения магу и велел возвращаться...
   Когда шаги стихли, он немного подождал, еще раз осмотрелся и направился к сундуку. Маг в курсе, но Гортензий хотел сделать это в одиночестве. Он присел, открыл крышку... Ребенок не кричал. Сонные капли... Дрожащими руками он спешно взял сверток, подошел близко к воде... В какой-то момент он замешкался, дыхание сперло. Не желая давать шанс капризам рассудка, он присел и тут же обратился к отрешению... Как это не печально, пока это был единственный способ предотвратить истерический припадок.
   Аренский оказался прав. Граф заглянул в трактаты, прочел... В одном из вариантов припадков истерики значилось удушье и паника. Не самое приятное открытие. В таком случае он бы предпочел, чтобы причина была в теле, но, увы... С момента совета прошло две недели, Гортензий лишь убедился, безумие никуда не делось. От нагрузок или усталости больше не случалось. Видимо, боялся, что тело в очередной раз подведет и его сочтут выродком. Теперь плевать, точнее, все равно не сочтут, но это не решило проблему. В других случаях удушье подступало несколько раз. Вроде и знает, как справляться, но сам факт... Причем, Гортензий не знал, в чем проблема. Какой страх виноват? Остается браться за все подряд. Надо же что-то делать...
   "К демонам сомнения. Я не повторю ошибку отца", - сказал себе он, закрыл глаза и опустил сверток с ребенком в воду.
   Он бы мог велеть Валису. Мог бы просто отравить... Пожалуй, так было логичнее и безопаснее. Ребенка уже подменили, целителя уволил, нянек он заменил и объявил, что нашелся лекарь, который может вылечить отпрыска, осталось только утопить. Гортензий решил, он должен сделать это сам, причем, именно утопить. Он видел в этом смысл. Предполагал, это поможет избавится от припадков. Не суть, наконец, представился случай. Граф все равно сюда собирался...
  - Жестко потакая чувствам, обрекать дитя на мучения, - вслух сказал самому себе он, когда в порыве едва не вытащил руки из воды.
   Ему ли не знать, что это более жестоко, чем утопить. Как он жил в Ирии, лучше бы утопили. Чего он там видел, кроме презрения и жалости? Жил в страхе. Нет, не смерти, а что окажется беспомощным и они все окажутся правы. Не будет ни Академии, ни дворца, ничего, так и сдохнет никчемным нахлебником. Жил в страхе приступа, который каждый раз воспринимал как унижение. Это при том, что он нормальный человек, просто так сложилось. В Ирии невменяемые требования. В случае Сильмена, никакой Ирии не надо, нормальной жизни ему не видать. Даже если он будет к нему нормально относиться, это ничего не изменит. Какая жизнь ждет глухого и неходячего? Чего бы тот не сделал, каким-бы умным не был, никто не посмотрит на него, как на равного. Зачем такая убогая жизнь? Поэтому к демонам сопли...
   Гортензий не знал, сколько так просидел, прежде чем открыл глаза и вытащил из воды сверток. Руки от холода уже онемели, а ребенок посинел. Он положил мертвого ребенка в сундук, закрыл его и обратив взор на лопату выругался. Граф собирался велеть Валису выкопать яму, ворона отвлекла...
  "Еще и копать... Охренеть", - он с негодованием взялся за лопату.
   Не то чтобы трудно, пусть он в жизни не копал, но видел как это делают, но... сам факт. Заниматься грязной работой должны те, у кого нет возможностей поручить это другому. Теперь делать нечего, придется самому... Оказалось, даже к лучшему, негодование отвлекло от ненужных мыслей. Закопав яму, Гортензий бросил лопату в реку, потоптался, дабы скрыть следы, подобрал копье и достал сякен из дохлой вороны. Мелькнула мысль прихватить ворону и показать Голубятнику, а лучше Слепому. У него имелся свой некромант, нужен он был для бесед с умершими. Граф предпочел мужчину с выжженными глазами, так меньше шансов, что он убежит и где-нибудь устроит упырятник. В последнее время он подумывал, неплохо бы завести Жреца Бездны здоровее... Не суть, ворону он все равно брать не стал. В особняк при угодьях он вернется только завтра к полудню, птица начнет вонять. Пусть даже следили, выяснить, кто не получится. Если напрасная тревога, за всякими птицами все равно лучше посматривать. Мало ли...
   Выйдя на тропу, Гортензий пошел дальше в глушь. Основное дело, которое он хотел скрыть, еще предстояло. Периодически он осматривался, нет ли подозрительных птиц. Напрашивалась ирония, хорошо хоть муху или мошку использовать нельзя. Он ради интереса велел проверить, не получается. Но это к лучшему, а то давно бы спятил от паранойи. Внимание к птицам тоже начало раздражать. Не факт, что ворона следила за ним. Если даже следила, найти его при помощи другой птицы будет затруднительно. Даже если найдет, вряд ли маг увидит нечто, что может бросить на него ненужные подозрения. Мало ли, что он в том доме делал? Ну выйдет он с бородатым мужчиной, вполне похожим на егеря. Едва ли кто-то узнает в "егере" Петрония...
  "Будь ты проклят, сраный мудак, если из-за тебя я сойду с ума", - выругался граф, подумав о виновнике "охоты".
   Он прекрасно понимал, почему Эрика настояла на казни, однако не мог позволить это сделать. Гортензий считал, друг спятил схожим образом. Валенсий довел. Отец из него хуже врага. Сам Петроний тоже виноват, мог бы и волю проявить, тем не менее, он однажды спас ему жизнь и так вышло, стал другом. Вот и отдаст долг. Золото уже вернул, теперь - жизнь за жизнь. Гортензий не считал, что этим поступком вредит Императрице, обманывая её доверие. Едва ли Петроний чем-то опасен. Для всех он мертв, магического дара лишен. Он воспользуется его помощью и просто начнет новую жизнь...
   Через неделю после Собора планировался суд. Граф, используя зелье никаби, вызывающее состояние похожее на смерть - "летаргию", обставил кончину Петрония в темнице. Зелье действовало всего полдня, но маги исхитрились подлить второй раз. Изначальный расчет, что Валенсий не захочет разбираться и велит бросить отпрыска в общую яму с прочим сбродом, оправдался. Гортензий попросил у Эрики возможность похоронить по-человечески. Она пошла на встречу, канцлер возражать не стал. Не до того всем было. Пока Гортензий сжигал замаскированное тело бродяги, его люди отвезли Петрония в лес. Теперь оставалась самая малость, добраться до заброшенного дома егеря в глуши...
   В хижину Петрония доставили двое самых крепких и одновременно фанатично преданных ему магов иллюзии. Горбатый здоровяк Хью и вполне обычный на вид немой Кайлин подходили для этого дела. Они же караулили его. Когда граф постучал в дверь, выказав оговоренную фразу, ему открыл Хью. Гортензий попросил его выйти, дабы осведомиться на счет обстановки. Оказалось, Петроний успел доставить проблемы. Послание он прочел, вроде понял и вел себя смирно, но в итоге попытался сбежать. Хью его поймал, тот уверял, что всего лишь пошел прогуляться и заблудился. Если учесть, что Петроний едва увидев Хью, побежал, ему не поверили. Тот, конечно, клялся, что просто "не узнал", но горбуна не узнать трудно. Его на всякий случай связали и караулили по очереди...
   Прежде чем войти, Гортензий приказал своим людям уходить прочь. Ни то, чтобы он не доверял Хью и Кайлину, иначе бы их тут не было, но теперь он сам разберется. Связанный Петроний сидел на лежанке и таращился на дверь. Рядом на стуле лежал нетронутый кусок вяленого окорока и небольшой мех с водой. Выглядел Петроний неважно, спутанные немытые волосы спадали на плечи, щетина отросла, под глазами синяки. Правда, что отощал, скорее пошло ему на пользу...
  - Спасибо, что дождался, - с ироний бросил Гортензий, подходя к лежанке.
  - Ты? Я... я думал, это все отец. Я просто не ждал. От тебя, - уверил Петроний, явно подбирая слова.
  - Вряд ли Валенсий стал бы писать послание от моего имени. Он бы просто велел связать тебя, - мрачно ответил Гортензий, глядя в глаза другу.
  - Я не думал об этом. Я не верил, что после всего ты станешь мне помогать, а он... хотел моих мук. Наверное, я трус, но... Что я несу... Прости за то дерьмо. Я... ошибся, не знаю, что на меня нашло. Я был зол на отца, на эту стерву, а ты был с ними...
  - По-другому я бы не смог помочь. Петроний, ты перешел дорогу двум самым влиятельным людям Империи. Безумие, не находишь? - прямо спросил он.
   Петроний растерянно закивал.
  - Да. Безумие. Я не знаю, как... Ты все равно не поверишь, но... это был.. не я. Мне мерещились демоны, - выпалил он.
  - Верю, я даже знаю, что это такое. Читал в трактатах. Я расскажу. Давай, сначала развяжу...
   Граф убедился, что Петроний пришел в себя, развязал его и принялся рассказывать про манию. Разумеется, признаваться, что сам безумец, не собирался. Он скорее сдохнет, чем кому-нибудь об этом расскажет. Друг согласился, в дальнейшем пошла беседа про обстоятельства его освобождения, которая плавно перетекла в обсуждение дальнейших планов. Гортензий сказал как есть, Петроний для всех мертв. Он состряпал ему документы барона из Мизбарии, даст бумагу, дабы получить золото на первое время. Пусть живет как хочет, но ему придется забыть про столицу и дворец. Петроний благодарил и уверял, что на самом деле ему никогда не нравилось при дворе. Со всем соглашался. Якобы он понимает, что не лишать его магии было нельзя...
   Тем не менее, граф нутром ощущал его страх и это ему не нравилось. Обмануть его не так просто. Другое дело, понять, чего тот боится и что у него на уме, не представлялось возможным. Зелье правды граф не брал, полагая, что с Петронием и так разберется. В итоге, решил, сделает, как задумал. Если тот вздумает вернуться в столицу или еще что-то выкинет, он то выкрутится, но помогать больше не станет. Гортензий дал Петронию одежду и сапоги, когда тот оделся, приклеил густую бороду и кустистые брови. Петроний должен выглядеть как обычный егерь...
   Когда все было готово, он еще раз пояснил нехитрый план. Они отправятся к придорожному гостиному двору, там Петроний выкажет оговоренную фразу и получит лошадь. Заодно заночуют, пока доберутся, выдвигаться будет поздно. Уже перед выходом, когда он сам собрался, Гортензий сунул Петронию увесистую котомку и пояс с мечем в ножнах. Тот вел себя крайне напряженно, графа терзали сомнения, но с другой стороны, после всего случившегося трудно сохранять спокойствие. Отправлять человека в путь безоружным в такое неспокойное время нельзя. Если же тот решится на удар в спину... Пожалуй, думать об этом ему хотелось меньше всего.
  - Что делается при дворе? - спросил Петроний, когда они вышли на улицу.
   Доселе тот не спрашивал, что весьма настораживало. Наверное, не решался...
  - Ирские пошли на мятеж. Думаю, ты слышал о причине. Надзирателям в темнице часто нечего делать, кроме как болтать, - бросил он, подметив, что Петроний отстает.
   Гортензий обернулся. Друг, если его теперь можно так назвать, явно нервничал, хотя всеми силами пытался скрыть это.
  - Нужно торопиться, чтобы успеть дотемна, - бросил граф, отвернувшись.
   Все казалось очевидным, остается только ждать удара в спину. От этого вывода стало настолько гадко, что он предпочел в очередной раз вменить себе паранойю.
  - Да, я знаю про мятеж. Ты убил без поединка, - выдавил из себя Петроний, так и не поравнявшись.
  - Не люблю, когда плюют в лицо, - отмахнулся граф и мысленно добавил, - "Ножи в спину - тоже"
   Повисло молчание. Гортензий решил не ждать удара в спину. Пусть это случиться здесь и сейчас. Либо не случится. Он никогда не имитировал приступ удушья, более того, делать этого не собирался. Но..., почему бы и нет?
  - Проклятье, - прохрипел он, выронил копье и ухватившись за горло, присел, не забывая при этом наблюдать за едва уловимой тенью Петрония.
   Он оказался прав. Впрочем, неприятное открытие не помешало ему резко отскочить, выхватив меч и кинжал. Петроний поднял меч, который прежде с размаху впечатал в землю. Хотел голову ему отрубить...
  - Я догадывался, ты трус, но чтобы настолько, - укоризненно произнес он, глядя на него исподлобья.
  - Ты сдохнешь, демон, - прорычал Петроний, сцепив зубы.
  - Только после тебя, - Гортензий улыбнулся.
   Улыбка в таких случаях особенно бесит. Это на руку. Он мог как угодно относится к противнику, но во время боя становился абсолютно хладнокровен. Никаби плохому не научит...
  - Мразь, - с этими словами Петроний бросился на него...
   По иронии судьбы это был второй раз, когда он дрался с Петронием. Первый раз был в Ольмике. Гортензий взял меч впервые в жизни, помахал им как палкой, и лишь убедился, что занятие не по душе. Потом пришлось проникнуться, не суть, но впредь сталкиваться с Петронием не доводилось. Гортензий предлагал ему дружескую тренировку, но тот отмахнулся, не интересно с ним. Граф рассудил, ну и ладно, когда у Петрония был магический дар, шанса победить его в честном поединке все равно не было. Даже слабому магу земли нетрудно оказать влияние на сталь. Безразличие к магии не помогло бы, его присутствие не влияет на дар. Зачем Петроний вообще фехтованием занимался? Изначально отец готовил его на воинскую службу, а с третьей степенью дара в битве долго не продержаться. В любом случае, не зря на реальный поединок Петрония ни разу никто не вызывал и не нарывался. Но теперь у Петрония не было дара...
   Граф легко увернулся от двух ударов разъяренного противника. На третьей неудачной попытке разрубить его, он ударом меча вынудил Петрония опустить летящее вниз оружие и рассек ему кинжалом сухожилия на руках. Тот вскрикнул и непроизвольно разжав пальцы, выпустил меч. Похоже, он был посредственным фехтовальщиком...
  - Я же говорил, после тебя, - Гортензий отпихнул оружие.
   Петроний резко отступил назад и бросился бежать. Впрочем, гнаться за ним не пришлось, тот споткнулся и полетел лицом в землю. Буквально в тот же миг граф его настиг, не забыв наградить пинком по ребрам. Тем не менее, он все ещё оставался полностью хладнокровен...
  - Зря ты отказывался от поединков со мной. Глядишь, понял бы, лучше не связываться... Хотя, нет... Как ты попытался меня убить, все прекрасно понимал, - рассуждал Гортензий, связывая Петрония.
   Взятая для виду веревка, действительно, пригодилась. Заодно, он крепко перевязал ему руки. Чтобы не сдох от потери крови прежде, чем он побеседует с ним.
  - Зачем ты меня связываешь? Разве не убьешь? - подал голос тот.
  - Убью, но потом, - ответил он, немного помолчал и все же продолжил, - Знаешь, чем ты себя выдал? Страхом... Идиот. Мог бы принять помощь и жить спокойно. Эх...
   Петроний, конечно, не жилец, но прежде чем убить, Гортензий хотел задать несколько вопросов. Сомнений не осталось, тот не безумец, а просто дурак, но ему хотелось услышать, за что и почему...
   "Веревка пригодилась, жаль, лопату выбросил", - подумал Гортензий, прикидывая, что делать с телом.
   Неплохо бы закопать, но нечем. В заброшенной хижине лопаты точно нет. Не мечом же или хуже того, копьем ковыряться? Он так полночи провозится. Сжечь? Долго, пока дров на погребальный костер наберет... Отрубить голову, закопать, а тело бросить? Как вариант... В какой-то момент граф вдруг встрепенулся. Не захочет ли Игрок побеседовать с мертвым Петронием? Будь тот жив, на нет и суда нет, мало ли куда его душа делась. Но вскоре он будет мертв...
   Паранойя? Отнюдь. У Эрики есть некромант, у него есть, у Аренского, балующегося темной магией, тоже должен быть. Не хватало из-за предателя навлечь на себя претензии. Что делать? Пытками заставить Петрония продать душу Проклятому? Здесь нет всех необходимых составляющих. Можно принести Петрония в жертву Проклятому, души таких тоже становятся демонами. Но засчитается ли жертва от него? Не факт. С другой стороны, он же все равно его убьет...
   Когда он затолкал Петрония в хижину, он прервал свои размышления. Прежде он спросит всё, что хотел. Граф усадил связанного пленника на стул, а сам присел на лежанку.
  - В чем я перед тобой провинился? - мрачно спросил он.
   Петроний молчал, повесив голову и уставившись в пол. С его носа и подбородка капала кровь. Сам приложился, когда падал.
  - Я понимаю, отец. Даже в случае Эрики могу понять. Но чего я, блядь, тебе сделал, сраный ублюдок?! Я тебе жизнь спас, вообще-то! Пошел против правителя и канцлера! Почему?! - вопрошал Гортензий, в какой-то момент утратив былое хладнокровие.
   Тот молчал, чем злил еще сильнее. Он встал, подошел, ухватил его за волосы и повернул лицо к себе.
  - Петроний, сегодня ты умрешь. У тебя последний шанс высказать мне всё в лицо, - жестко поставил перед фактом он.
  - Ты такой же как она! Бездушный властолюбец, считающий себя выше Мироздания! Такие демоны не должны жить! - выпалил он хриплым голосом.
   Гортензий отпустил его и отступил на шаг.
  - Я всегда был таким. Помнится, раньше тебя устраивало. Почему я вдруг стал демоном?
   Тот снова ничего не отвечал. Впрочем, ответа и не требовалось. Гортензий и так уже все понял. Петроний обозлился на отца, обратился к религии, по скудоумию сделал неверные выводы, сочтя врагом даже его, и вступил в игру, играть в которую не умеет - борьбу за власть. Причем, против всех сразу, Валенсия, Эрики, Игрока и даже него. Безумие, порожденное глупостью. Петроний даже не понимал, что шансов у него нет, верил, Мироздание поможет. Только не помогло бы оно ему даже против кого-то одного из них...
  - Если я такой бездушный, почему я решил тебе помочь? - все же спросил граф.
  - Чтобы потешить свое демонское самолюбие! Думаешь, я болван и не понял ничего? Надзиратели в темнице много болтают. Ты трахаешь Императрицу, безнаказанно убиваешь людей, провоцируя мятеж! Даже мой отец, нынче жених Эрики, молчит в тряпочку! Кто ты такой?! Первый после правителя?! А может, выше?! - зло негодовал Петроний.
  - Как знать. Но разве ты не желал быть на моем месте? Ты тоже хотел власти, поэтому лгал, лицемерил, пытался интриговать. Чем ты лучше меня? Тем, что делал это ради заповедей? - вопрошал граф.
  - Да! - выпалил он.
  - Зря. Мироздание не помогло тебе победить. Разумения не добавило. Ты делал все настолько херово и неуместно, что поначалу никто даже не понял. Но рано или поздно ты бы попался. Это было так глупо, что я счел тебя безумцем. Тем не менее, я все-таки помог тебе. Я, а не Мироздание!
  - Помог?! Будь твоя воля, мог бы выпустить, не лишая меня магии и имени. Но ты устроил маскарад, чтобы поглумиться! Оставить ни с чем..!
  "И мне еще кто-то вменяет наглость. Вот настоящая наглость", - изумился граф.
  - Ни с чем? А что тебе принадлежало? После содеянного Валенсий сам лишил бы тебя имени и содержания. Магия? Сочти он тебя опасным, далеко бы ты не ушел. Я вернул долг, жизнь за жизнь. Не важно, что я могу. С какой стати мне защищать твое имя и жизнь от твоего отца? Быть может, я должен был убить его за твою честь? Знаешь, я допускаю такое в отношении леди, но ты вроде как мужчина. Или я ошибся? - в недоумении вопрошал граф.
  - Да пошел ты! Исчадие Бездны, выродок Проклятого! - практически в истерике выпалил он.
  - Аргументов нет? Чего я должен был сделать, чтобы угодить тебе? Сам поди не знаешь...
  - Сдохнуть! - заорал Петроний.
  - Это я уже понял. Быть может, тебя просто зависть одолела? Счесть демоном всяко проще, чем признать, что не ровня какому-то выродку. Таковым же ты меня считал? Поди верил, что будучи мне другом, поступаешь милосердно. Это тешило твое самолюбие, а потом до тебя, наконец, дошло, что ты ошибся. Обидно, поди, дураком себя чувствовать? Вот и решил, перед тобой демон. И ты уже не милосердный болван, а прозревшая жертва исчадия Бездны, ставший борцом с тьмой...
  - Заткнись! - заорал Петроний.
  - Не нравится правду слушать? Придется! Никуда не денешься! Спрятаться за Мироздание всяко проще, чем признать..., - в какой-то момент от обличительной речи графа отвлекли ругань и смех.
   Он посмотрел в окно. Гости, причем, судя по виду, не охотники, а головорезы...
  - Твою мать, - выругался Гортензий, рассматривая приближающихся людей.
   Он насчитал пятерых. Конечно же, не один он такой умный. Крестьянам тут охотиться не велено, а егеря в такой глуши не разгуливают. Не зря он эти места предпочел. Вот и разбойники решили заглянуть. Добычу поделить, наверное или отдохнуть... Когда-нибудь это должно было случится.
  - Надеюсь, ты сдохнешь, - прохрипел Петроний.
  - Помолись за это, - съязвил граф, и тут же отбросив лишние мысли, вскинул арбалет и толкнул на себя дверь.
  - Стойте на месте, - с угрозой бросил он.
  - Какого хера? - пробурчал кто-то из них.
  - Ты кто такой? - вперед вышел лысый мужик с порванным ухом и шрамом на подбородке.
  - Тот, кто может продырявить одного, а дальше, как карта ляжет. Вы меня порешите, но двоих я точно оставлю червей кормить, а не урожай за промысел дербанить, - с ухмылкой бросил граф, намеренно перейдя на бандитское наречие.
   Он еще в Ольмике освоил. В столице ворье и головорезы выражались немного иначе, но у него в принципе талант к языкам. Не гений, конечно, вроде Велльского, но зато пользуется лучше. Граф заговаривал им зубы, что лучше разойтись мирно, жить все хотят, но на самом деле никого отпускать не собирался. Во-первых, не хрен в его графстве орудовать и по его угодью разгуливать. Во-вторых, они, на самом деле, вовремя на огонек заглянули...
   Пока Гортензий говорил, сам прикидывал, в кого стрелять из арбалета, кого потом валить из пистолей, кого сталью, а кого оставить в живых. Для его цели нужен был самый трусливый. Когда все стало все понятно, не меняя выражения лица граф выстрелил в коренастого коротышку, у него был арбалет. Болт продырявил горло. Головорез не успев ничего предпринять, свалился на землю. Пока остальные с руганью хватались за оружие, граф выбросил арбалет и выхватил пистоли. Главаря он успел убить выстрелом в лицо, когда тот почти приблизился, но со вторым пистолем не повезло. Иногда те заедают, особенно если отсыреют...
   Впрочем, одного выстрела хватило, чтобы бандиты ошалели и начали пятиться. Вскоре это оружие распространиться, но пока есть возможность использовать преимущество. Амбал с засаленными волосами не успел развернуться, граф пристрелил и его. Стоило ожидать, оставшиеся двое пустились наутек. Гортензий выбросил пистоли и на ходу выхватывая меч, бросился за тучным бородачом. Того быстро удалось догнать и рассечь шею. Оставался беззубый щуплый коротышка, его граф и собирался использовать...
   Гнаться за ним пришлось долго, шустрый оказался. Бить испуганного недоумка Гортензий не стал, достаточно было разоружить и связать руки за спиной обрывками его же тряпья. Велев оставаться на коленях, граф ткнул острие меча ему в спину и присел, чтобы прийти в себя. Он никак не мог отдышаться, пот лил градом, перед глазами туман, в висках стучало, в ушах пульсировала боль, горло саднило, в груди и боку кололо, подступала тошнота, а все тело охватил жар. Такая беготня без всяких приступов то еще испытание...
   "Чтоб я еще раз когда-нибудь за бандитами бегал...", - с этой мыслью он встал и осмотрелся.
   Определив по солнцу, куда идти, граф приказал пленнику встать. Совсем скоро выяснилось, мудак бежал так резво со страху. Еще и ногу, похоже, подвернул. Теперь он едва шевелился, жутко хромал и спотыкался...
  - Твою мать, - выругался Гортензий, когда тот в очередной раз упал, - Выблядок, быстро встал и пошел! - зло заорал он.
   Бандит неловко поднялся и поплелся вперед, но через несколько шагов вновь споткнулся. В десятый раз... Так они до ночи не дойдут. Графу это надоело, до сих пор было дурно и вообще хотелось пить, а мех и фляга остались в хижине. Можно убить и бросить, но бегал то он за ним с другой целью. От пленника требовалось принести в жертву Проклятому Петрония...
  - Тебе жить надоело, мразь?! - злой Гортензий не удержался и пнул его по ребрам, - Живо встал! Я и так за тобой половину леса бегал! Тащить не собираюсь! - он пнул его еще раз.
   Тот прокряхтел и застонал. Граф какое то время таращился на пытающегося подняться пленника, а потом выругался вслух. Зачем бил? Он теперь точно не пойдет. Не зря он всегда считал, что побои до добра не доводят...
  - Сраный упырь, - процедил Гортензий и ухватив того за тощее предплечье, потащил волоком.
  "Блядь, дожился. Сказал бы мне кто, что буду дерьмом таким заниматься, не поверил бы", - про себя изумился он, чувствуя себя полнейшим идиотом.
   Граф сам никогда не брался за грязную работу. Не пристало господину руки пачкать, если на то есть слуги. В свое время это спасло самолюбие, по которому прежде не потоптался только ленивый. Родня, потом соученики, не суть... Для господина, у которого есть золото, не имеет значения, что он многое не может, он и так это делать не должен. Со временем это стало не столь важно, теперь и подавно, скорее наоборот, немыслимо, когда олигарх, входящий в высочайший совет, бегает по лесу за бандитом, разбирается со сбродом и даже копает ямы. Ладно бы ему это нравилось, увлечение такое, но нет же, совсем не нравится. Как тут не почувствовать себя идиотом?
   Идти пришлось долго, Гортензий уже сотни раз проклял пленника, который хоть и пытался встать на ноги, но толку было немного. Еще и заблудились, благо удалось выйти на тропу. Когда они, наконец, добрались до хижины, с него сошло семь потов. Дотащил упыря он только из принципа. Зря что ли бегал и доселе тащил? Тем временем, Петроний не сидел сложа руки. Истекший кровью, он выполз из дома и как раз пытался перерезать веревки об меч мертвого бандита. Не успел, связал он его хорошо. Далеко бы не ушел, но это окончательно взбесило. Сколько можно бегать и потом волочить всяких мразей? Да что там, сколько усилий он приложил, чтобы вытащить Петрония из темницы? И что получил?
   Гортензий с огромным удовольствием пинком отбросил бывшего друга и повинуясь порыву, прижал коленом его грудь, ухватил за волосы и принялся исступленно бить его по лицу. Когда он устал и остановился, Петроний был жив, но уже без сознания, а его лицо напоминало кровавое месиво. Правда, борода так и не отклеилась... Гортензий отпустил его волосы и разрыдался. Ни о причинах, ни о позоре или стыде он не думал, казалось, мысли покинули голову... В какой-то момент Гортензия отвлек кашель. Он пришел в себя и обернулся. Перепуганный пленник таращил на него глаза. Граф вдруг представил как это выглядело и его охватил смех...
  "Что я творю...", - с прискорбием подумал он, прекратив смеяться и утер окровавленной рукой слезы.
   Гортензий достал кинжал и перерезал горло Петронию. Устраивать жертвоприношение он передумал. Петроний был его другом как минимум в Ольмике, пусть он предал, но не заслужил на вечные муки в Бездны. Его вина лишь в том, что он оказался глуп и слаб, за что он уже заплатил. Жизнь за жизнь, смерть за смерть, так будет справедливо.
  - Проваливай. Ты мне больше не нужен, - бросил Гортензий в сторону ошарашенного пленника.
   Тот попятился и спотыкаясь похромал прочь так быстро, как только мог. Убивать его было лень. Пусть катится. Если даже тот узнал в нем Гверидиола, вряд ли кому-то расскажет. Наверняка, даже в столицу не сунется. Если даже сунется и расскажет, плевать... Чего он расскажет? Безумец сначала перебил всех его подельников, гнался за ним пол леса, притащил обратно, при нем избил человека, порыдал, посмеялся, добил и... отпустил.
   "Я схожу с ума. С этим надо что-то делать", - подумав об этом, Гортензий тяжело вздохнул и поднялся.
   Рассудив, что сначала надо замести следы с Петронием, он поплелся в дом. Там растопит печь, потом затащит тело внутрь, развяжет и сунет головой в огонь, дабы сжечь лицо. Якобы в пылу разборок получилось. Вернется и расскажет, охота не удалась, наткнулся на банду и героически всех перебил. Правда ведь, перебил. Что до Петрония, пусть хоть все некроманты Миории с ним общаются, Эрике он все равно расскажет...
   После "охоты" граф как и планировал, отправился в Арриенбен. Дел хватало, в том числе касающихся будущей смуты в стане Ирских. В совете поделили обязанности, но большая часть оных все равно осталась на нем. Гортензий уже отправил людей, которые должны "пустить кровь", однако неплохо бы начинать доносить до ирийской черни указы Императрицы, то бишь отмену крестьянской повинности и обязательство платить ополчению...
   Помимо прочего, Эрика издала указ, которым ранее отвлекала Ирских леди Герра. Герцогам теперь нельзя казнить своих отпрысков, а ежели есть основания, их должен судить правитель. Знати запрещено насильно отправлять в обитель супругу и отпрысков, но главное, нельзя убивать чернь по произволу. На последней формулировке настоял граф. Конечно, без крестьянской повинности это и так нельзя, да и смысла от запрета немного. Нормальный господин попусту убивать чернь сам не станет, а ежели тот изверг, так закон на стороне тех, у кого власть. Но ирийская чернь всё равно не знает об этом, а звучит красиво, особенно в сочетании с отменой крестьянской повинности...
   В Эрхабен Гортензий вернулся практически в преддверии Совета Гильдии магов - оставалось четыре дня. Пока его не было полторы недели, ничего нового при дворе не произошло. Поминали мятеж Ирских, не забыв о виновнике, обсуждали новости с передовой и сплетничали, кто с кем возлегал. После императорской оргии и мятежа Ирских общими стараниями в моду окончательно вошло сластолюбие и распущенные нравы. Феодор сдержал слово, привлек искусство. Художники рисуют картины сношений и даже оргий, поэты и певцы воспевают похоть и любовь, сочинители пишут опусы недвусмысленного содержания, а лицедеи готовят представление под названием "Любовники"...
   Тем не менее, о новость все же удивила графа. Вернулся Тинатиэль. Придурок попался разбойникам, сказал, что отпрыск Посла и те решили получить за него выкуп. Кадмиэль со своими людьми лично разобрался со злодеями, те отправились в Бездну. Гортензию оставалось лишь негодовать, что вместе с бандитами туда не отправился Тинатиэль. Недоумок обвинял в случившемся его. Якобы граф Гверидиол его оскорбил и потребовал, чтобы он покинул столицу. Более того, умник стал вменять ему крохоборство, которое привело к голоду в его графстве. Именно там Тинатиэль попался разбойникам, которым... посочувствовал. Зато отца, даром тот его спас, он обвинил в жадности и жестокости. Надо было выкуп заплатить, а не убивать. Видите ли те люди не от хорошей жизни пошли на разбой. Одному якобы не за что было лечить умирающую дочь, другому - нечем кормить семью и так далее... ну просто святые с большой дороги. Ясное дело, до разбоя довел их граф Гверидиол. Что нынче война, вокруг толпы беженцев, до недавнего времени были проблемы с торговлей, тому плевать...
   Тем не менее, несмотря на тупость, сопляк неплохо устроился. Плен пошел ему на пользу, разбойники вылечили его от заикания. Наверное, от страха нормально заговорил, чтобы поскорее сообщить про отца Посла. Айрин похлопотала, чтобы Феодор взял его в свиту "служителей искусства" в качестве поэта. Мало того, Тинатиэль начал помогать принцессе в деле благотворительности. В итоге, аркадиец будет жить при дворе за казенный счет, сочиняя стишки и транжиря золото на дома для убогих. За какие такие заслуги? Не иначе, за тонкую душевную организацию. Сопляк и так бесил Гортензия, а теперь и подавно. Другое дело, идти разбираться с таким жалким червяком, слишком великая честь, но пусть только попадется на глаза...
   В покоях Ее Величества царил полумрак. Граф поведал про успехи на ниве разборок с Ирией, торговли, мануфактурного и печатного дела в Арриенбене. Затем он пожаловал Ее Величеству "дар" в виде восьмерых магов для Перстов. Гортензий уже подогнал в общей численности семерых. Ему они не подходили из-за явной склонности к фанатизму. Граф старался не иметь дело с женщинами и со слишком ведомыми чувствами, но немного помочь Императрице был не против. На этот раз он сознательно постарался. Учитывая, что он собрался рассказать Ее Величеству, неплохо бы проявить больше рвения...
   - ...Петроний попытался меня убить, за что был казнен, - историю с освобождением Гортензий выказал в беспристрастной манере.
  - Не знаю даже, как это комментировать. Обман и самоуправство по личным мотивам не делает тебе чести как сановнику. Как ты смог это провернуть и никто не заметил, заслуживает отдельного внимания к безопасности в целом и к твоим незаурядным способностям. Итог вынуждает задуматься о бессмысленности твоего признания. Наказанием станет поручение, от которого ты не сможешь отказаться, - хладнокровно поставила перед фактом Эрика.
  - Благодарю за милость, я выполню любое поручение, - уверил граф.
  - Прекрасно. Завтра вечером будь добр явиться в особняк Преквистских. Пройдешь посвящение как Темный Мессия и возглавишь Персты, - будничным тоном заявила она.
  - Что?! Ты... шутишь? - он ошарашенно уставился на Императрицу, искренне надеясь, что та издевается. Этого ему еще не хватало...
  - Я не шучу. Раз накосячил, принимай наказание, - она улыбнулась.
  - Вот именно, я накосячил! Как можно мне доверять?! - выпалил Гортензий.
  - Ты же во всем признался. Тем более, как это меняет дело? Для Перстов я остаюсь Наместницей, против меня ты их все равно не применишь. Но главное, у тебя и без Перстов магов хватает, а я большую часть в лицо не видела. Лично я не вижу повода, чтобы ты начал мне гадить. Надеюсь, не ошибаюсь. Принимай новый титул, Гверидиол. Сам заявил, что выполнишь любое поручение.
  "Проклятье, вот это я попал", - мысленно негодовал он, спешно пытаясь придумать аргументы, чтобы избежать участи нести вздор, проводить жертвоприношения и, главное, пить кровь. Мало того, демоновы ведьмы спят и видят как ноги перед ним раздвинуть...
  - Все эти культы и ритуалы не мои методы. Я отправлял магов в Персты, потому что не имею дел с фанатиками и женщинами...
  - У тебя прекрасно получилось справиться с ними. Даже Карл так не мог...
  - Нашла с кем сравнивать. Велльский так себе командир. Ему двоих доверь, так он сначала их распустит, а потом убьет из-за ерунды. Тогда у меня не было иного выхода, кроме как вынудить ведьм соблюдать порядок и четко выполнять поручения на время похода, но дальше я не справлюсь, - уверил граф.
  - Сейчас у тебя тоже нет выхода, поэтому справишься. Завтра посвящение. Это приказ.
  - Благодарю за доверие, Ваше Величество, - поникшим голосом ответил он.
   В конце концов, сам виноват. Не так уж и плохо, в самом деле. Ничего не отобрали, хотя могли...
  - Довольно "ничего личного", поговорим "без церемоний", - заявила Эрика.
  - Ладно, - он тяжело вздохнул, - Что же, я предал твое доверие, причем ради непотребного недоумка. Я думал, Петроний обезумел, счел, тот пришел в себя. Самообман, конечно, это все не оправдание, но... я не мог поступить иначе. Я был должен ему жизнь, долг отдал. Все что было дальше, его выбор. Если это станет нашей последней беседой без церемоний, я приму без лишних обид. Заслужил, - как на духу выложил Гортензий.
  - Зачем ты мне рассказал? Ты провернул все идеально, Петроний был никому не нужен, он все равно в Бездне. Только не говори, что совесть замучила, - удивилась Эрика.
  - Да... Точнее, не совсем. Мне нужно было это рассказать. Не спрашивай почему. Вот и решил признаться сразу правителю, - объяснил он, намеренно опустив взгляд.
   Почти правда, граф просто решил, пусть она лучше узнает от него, чем, например, от Игрока....
  - Понятно. Демоны с этим дерьмом. Похоже, ты и так уже пострадал. Здорово рискнул, взял на себя немалые хлопоты, а друг вместо благодарности решил убить. Пришлось казнить его самому. Еще и нарвался на головорезов, пока спасал недоумка. Не знал куда деться со своими расстроенными чувствами, что прямо сюда признаваться пришел, - она едва улыбнулась.
  - Как-то так, - согласился он.
  - Если тебя утешит, ты был хорошим другом, но к сожалению, выбрал в друзья скудоумное ничтожество. Ну что, легче стало?
  - Вполне. Тем более, я теперь думаю, что делать с Перстами и как проводить ритуалы, чтобы не вытошнило. Может, дашь совет по старой дружбе.
  - Сходи к Альберту, у него, наверняка, зелье от тошноты найдется, - она рассмеялась.
  - Главное, чтобы от самого зелья не стошнило.
  - Прости, но ты оказался самым подходящим вариантом. Есть опыт с темными магами, смог организовать Перстов в походе, не боишься их, понравился им, тебя не обманешь иллюзией... Думаю, можно не продолжать? - она подмигнула.
  - Понял уже. Не пойму одного, зачем нужен этот мессия, если и так справлялись? Наместницы им хватало. Тебе надоело к ним наведываться с проповедями? - поинтересовался Гортензий, все еще не теряя надежды избавиться от наказания.
  - Наместница в скором времени отбывает на передовую. Если ничего не произойдет серьезного, месяца три точно меня не будет. Может и дольше. Некоторых магов я возьму, но не всех. Кому-то за ними нужно присматривать и ведать соглядатаями...
  - Постой, ты серьезно? На счет войны... Разве есть такая необходимость? - изумился Гортензий.
   С передовой в последнее время приходили только хорошие новости. Фанатики еще в самом начале бросили основные силы на метрополию и потерпев поражение, теперь вынуждены обороняться. Мало того, у них куда более серьезные проблемы с продовольствием. После восстановления части мостов удалось наладить снабжение, фанатикам же остается рассчитывать на свои возможности, коих не особенно много. Своим же беспределом они уничтожили торговлю и помешали земледельческим работам. Так называемые "обители искупления", а по факту каторги на полях, проблему не решили, награбленное и запасы сожрали, а молитвой сыт не будешь. Другое дело, святошам остается только молиться.
   Преквистская и олдская чернь теперь бежит не только от фанатиков, но и от голода. Торговать со святошами не желают даже враги Империи хамонцы. У тех свои планы, но пока не суть, фанатики в худшем положении чем даже осажденная Ольмика. Ополчение города и маги крепко держат оборону, а не умереть горожанам с голоду помогают маркийские купцы, продающие зерно и прочие припасы. В три дорога, но на том спасибо. Флота у фанатиков нет, мешают разве только халифатские пираты. Когда прибудет войско генерала Маркуса, оголодавшим фанатикам можно только посочувствовать. Наемники уже освободили два небольших города и три крепости, миновав осаду и продвигаются вперед.
   На других направлениях тоже все неплохо. Наемники Тильской гильдии под командованием кондотьера по прозвищу Железный Кулак двигаются вглубь Олда толком не встречая сопротивления. На северном фронте Лемский осаждает Ниадар, столицу Преквистского герцогства, причем вряд ли осада продлится долго. Что до Кирии, там голода нет, однако Клиф уже выдвинулся с северным ополчением. На халифатском фронте цель сейчас не допустить беспредела банд в метрополии и помочь беженцам. Эрика поручила это Верховному маршалу Виктору...
  - Мне нужно развеяться. Не всем в удовольствие придворная жизнь. Сейчас еще терпимо, но все эти пляски с Ирскими меня утомили. На счет необходимости, лишним не будет. Например, Верховный маршал нуждается в крепком словце. Пьянствует в Дармбене, ублюдок, - она зловеще улыбнулась.
  - Насколько я знаю, Маркус и наемники Гильдии без него справляются, а Виктору ты сама велела остаться в Дармбене, - недоумевал граф.
  - Справляются, но открою тебе секрет, талерманец сам остался в Дармбене. Что я должна была говорить публике? Маршал кладет хер на правителя? Конечно, я велела! Оставить войско и двинуть на Дармбен я тоже ему велела, как и спихнуть всё на Железного Кулака, - мрачно процедила она.
  - Если учесть, как все складывается, твой Виктор знает, что делает. Спихнул он на толкового человека, к Дармбену отправился вовремя. Помог победить. Идем дальше, какой ему смысл следовать с Маркусом к Ольмике, если генерал сам прекрасно справится? На юге проблем не меньше и они отличаются от обычной войны. Полагаю, Виктор здраво рассудил, он там нужнее. Разве не так?
  - Все так, но есть один нюанс, его талерманское величество изволит издеваться и трепать мне нервы. Он либо не считает нужным предупреждать о своих действиях, либо пишет одно, а делает другое. Я уже несколько раз узнавала всё по факту, - возмущалась Эрика.
  - Ты не думала, что он просто не успевает предупредить? Ситуация на передовой может быстро меняться, особенно когда наступление идет с трех фронтов...
  - Я бы так сочла, но потом он отчитываться тоже не считает нужным. Сама догадывайся, зачем, почему... То что война и ее исход это не херня, ему насрать. Все его послания, это нытье о том, какой он плохой маршал и его нужно отстранить, - с возмущением пояснила она, окончательно пролив свет на ситуацию.
  - Все логично, Виктор не рад назначению. Обязанности выполняет, но при этом добивается отставки, - предположил Гортензий.
   Пожалуй, он даже посочувствовал талерманцу, которому не нравиться на передовой. Как только бедняга не выкручивается, чтобы добиться своего без вреда для дела.
  - Я сама это поняла, а еще я знаю, что он хочет во дворец. Только не дождется. Я его отстраню и оставлю в Дармбене, пусть дальше там спивается, - она ухмыльнулась.
  "Похоже, талерманец чем-то ей раньше насолил", - подумалось графу, но развивать эту тему он не стал.
  - Кого решила назначить на его место?
  - Себя. Правитель имеет право возглавить имперское войско. В дальнейшем посмотрю, - заявила Эрика.
  - К кому же ты присоединишься? Маркус, Железный Кулак, Клиф или Лемский?
  - Только не к Лемскому. Он любитель осад, это скучно, - она поморщилась, - Тем более, я же сначала в Дармбен собралась, оттуда будет далеко. Думаю, к Маркусу пожалую. Надеюсь, успею на битву за Ольмику. Ну, а если не успею, наведаться все равно не помешает. Маги из Гильдии не обрадуются, что главу избрали без них, - Императрица говорила так, будто собралась не на войну, а на увеселительную прогулку.
  - Ты уверена, что на передовой тебе понравиться больше, чем при дворе? Война, это не только битвы, - заметил он.
  - Знаю, не вчера родилась. Мне сложно сказать, я не была на войне. Гвардейцы много рассказывали. Вот и проверю, понравится ли, - Эрика пожала плечами.
   - Они, поди, байки рассказывали, да и в целом, что для одного нормально, для другого кошмар. Думается, тебе там не понравится. Могу рассказать со своей стороны, как я это вижу, - Гортензий принялся рассказывать, что ему не нравиться в воинской службе. Наверняка, Эрика в курсе обо всем этом, все же не дура романтичная, другое дело, осознает ли она степень бедствия?
  - ...Ладно, демоны с навозом, вонь там не только от скотины и лошадей. Думаешь, часто там моются? Уверяю, не часто, а стираются того реже. Ты помоешься, для правителя возможность найдут, в чистое оденешься, а прочие - нет. Тысячи немытых солдат и лошадей, вокруг навоз! Ты готова к такому?
  - Ну если ты, брезгливый чистоплюй, не умер от омерзения, я точно смогу вытерпеть, - отшутилась она.
  - Это было недолго, а еще постоянно шли дожди. На юге жара, я жил в Ольмике, знаю о чем говорю. Вонь будет похлеще, чем возле Ламари, - Гортензий, представив, брезгливо поморщился.
  - Зачем ты меня отговариваешь? Надеешься избежать титула?
  - Я просто предупредить хочу, чтобы ты не разочаровалась, - с ухмылкой отговорился граф.
  - Уверяю, это разочарование я переживу. Если мне там совсем не понравится, назначу маршала и вернусь. Мне, действительно, нужно сменить обстановку, иначе я здесь кого-нибудь прикончу. Аренского, например...
   Отговорить Императрицу ему не удалось. Пришлось принимать титул. Единственное, граф выторговал отсутствие ритуала принесения человека в жертву. Нигде не сказано, что посвящение должно предусматривать это. В дальнейшем тоже выкрутится. В итоге, он рассудил, не такое уж серьезное это наказание. Привилегий не лишили, должности не отобрали, обязанностей прибавится, но зато будет больше возможностей. Игрок, поди, дерьмом изойдет. Пусть тоже побесится, не всё же ему других злить.
   Совсем скоро, а именно уже на следующий день после ритуала, Гортензию стало ясно, никто его вовсе не наказывал. Скорее наоборот... Эрика продолжила давать ему "особые поручения". Она рассказала о нюансах отношений с Кадмиэлем, о которых он и сам догадывался, и представила ему аркадийского мага крови Флаксия. Прихвостень Даниэля и Кадмиэля изрядно наследил, но теперь вместе с Послом вынужден служить Империи. Гортензию до возвращения Эрики, помимо прочего, предстояло ведать делами с аркадийцами. Что это значит? Он стал доверенным лицом Императрицы, обойдя даже Игрока и Мириамского...
   Заслужил ли такую честь? По мнению Эрики, Игрок и Валенсий заслужили еще меньше, она просто сочла его меньшим из зол. Разумеется, Императрица не знает про его безумие, напротив, уверена, что доверила всё "самому вменяемому человеку при дворе". Напрашивалась ирония, не зря она пожаловала ему сомнительный титул, ранее принадлежащий Карлу. Тянет Ее Величество на безумцев, в том числе, доверять им. Не суть, отказываться граф не собирался. Ради желанной вершины он рисковал жизнью, лгал, лицемерил, молчал там, где хотелось рвать и метать, а то и убивать, терпел Ирских и Марию, в конце концов. Возможно, он даже расплатился рассудком. Теперь это не важно, смог, значит, заслужил. А что рассудок? С ним он почти разобрался.
   Гортензий уже убедился, у каждого вида безумия своя причина. Что до удушья, частично он избавился от проблемы, что до прочих случаев, те под контролем, со временем разберется. Мания возникала из-за Ирских, это уже не актуально, стало быть не повторится. Меланхолия тоже не повторится, там точно была виновата похоть, не зря после оргии прошло. На счет припадков бешенства, тоже Ирские виноваты. Все не так плохо, если не прекрасно. Разумеется, это не повод почивать на лаврах, на вершине нужно еще удержаться, но разве это проблема для того, кто начинал никем, а закончил вторым после правителя...
   Получив приглашения Аренского нанести визит в его особняк, Гортензий ничуть не удивился. После того совета Игрок больше к нему не лез с провокациями, будто и не было ничего, даже про Честь Империи забыл. Другое дело, что-то подсказывало, это затишье перед бурей. Вероятно, Игрок, наконец, припомнит ему былые прегрешения. Наивно полагать, что он не докопается. Аренскому, как человеку, имевшему дела с аркадийцами, и так многое было известно. Тот определенно понимает, ему не захочется, чтобы его деяния в Ольмике стали предметом обсуждения всей столицы...
   Когда Гортензий сбежал из особняка Петрония, у него не было даже медяка. Нужно было на что-то жить, а еще он полагал делом чести отдать долг. Ни на какую службу он тогда был негоден, продать нечего, все что имел, это клочок о происхождении. Он взял золото в ростовой конторе, но понимал, если вовремя не отдаст, всё стребуют у рода. Тогда он додумался воспользоваться указом Диметра об особых условиях торговли для знати. В случае герцогского происхождения оные были крайне выгодны. Он пошел в управу, где заявил о себе, как о вольном купце и предложил аркадийцам услуги посредника особого рода. Для начала, ложные сделки для тех, кто был намерен везти товар дальше, а там понеслось... Отойдя от последствий болезни и опиума, Гортензий вполне мог пойти в услужение, однако уже понял, можно получить еще больше, если взяться за дело всерьез....
   Плевать на честь. Будет золото - будет и честь, закон продается не хуже распутной девки, а там, где нельзя купить, можно обмануть. Он придумал варианты, как всё обставить, чтобы почти ничего не заплатить в казну. Выглядело всё законно, для управы и тех, кто не в курсе, он стал крупным купцом. Помимо прочего, он обратил взор на пиратов и контрабанду. Скорее для прикрытия заделался еще и посредником, привлек магов, для сбора сведений и не только... Когда на него вышел аркадиец Ланиэль с предложением, от которого обычно не отказываются, Гортензий окончательно положил на честь и закон, по сути, став предателем для короны. Он предоставил свое имя и герцогское происхождение для контрабанды оружия, то бишь огненных самострелов, в Мизбарию для грядущего мятежа.
   Поставка производилось в обход не только имперских властей, но и самого аркадийского Совета Благородных. По сути, он оказался замешан в двойном заговоре. Риск окупился сполна, он мог позволить себе не считать средства, тем более, прочие дела не бросил. Так продолжался год. Перед самой войной в Мизбарию в очередной раз собрались провезти золото на подкупы знати и наемников. Гортензий решил, ему это золото нужнее. Он понимал, к чему все идет. Когда начнется война, его услуги окажутся не нужны и его могут убрать. Другое дело, он продумывал пути отступления. У него втайне от аркадийцев имелись свои люди, в том числе маги иллюзии, он неплохо ориентировался в портовом преступном мире. Намудрил он тогда знатно. Почти все служащие ему головорезы считали, что за ним стоят ещё более опасные господа, связанные с темной магией и талерманом. Иллюзия...
   Аркадийцы разбирались совершенно с другими людьми. Спровоцировать волнения в рядах портовых головорезов не составило труда, ведь Ланиэль и его люди сами устроили разборки из-за пропавшего золота. Под шумок он заказал семь человек, в том числе Ламиэля. Корабли сожгли бандиты. Его же стараниями до властей дошли сведения, якобы аркадийцы не поделили золото за зелья удовольствия. Как он и предполагал, разбирательства дойдут и до него. Гортензий для управы считался крупным купцом. Он поведал, что сотрудничал с погибшими пока те не предложили ему незаконную торговлю зельями удовольствия. Он отказался, но испугался донести. Чтобы от него окончательно отстали, дал мзду. Для имперских властей он остался чист. Те просто не знали, что на самом деле творилось.
   Гортензий, разумеется, ждал, что за ним придут. Умереть, едва разбогатев, не хотелось, в Ольмике без охраны он бывал только на диспутах в Академии. Впрочем, убить его ни разу не попытались. В столице он расслабился, но тем не менее, понимал, еще не раз придется вспомнить про свое темное прошлое. Перед самим собой он ничуть не стыдился. Он просто воспользовался ситуацией, ежели при власти бараны, проморгавшие заговор, по делом. Однако Гортензий понимал, немногие оценит его дела по достоинству. Он бы предпочел, чтобы отдельные факты никогда не всплыли. Ему и так повезло. В припадке безумия он вовремя похвастался Эрике, та оказалась далека от высоких идеалов. В ином случае у него сейчас было бы больше причин для беспокойства. Тем не менее, если об этом станет известно публике, приятного мало. Игрок, наверняка, припомнит. Что же, пусть, он ведь тоже не сидел сложа руки...
   Когда граф узнал, кто такой Аренский, и как Эрика на него вышла, в первую очередь смутила нестыковка с порошком, во вторую - ведьма Эйсин. Та вовремя оказалась в Перстах и напомнила Карлу о Редграде и его хозяине. Разумеется, он постарался узнать больше сведений, якобы с целью убедится, что Аренский, действительно, Игрок. Выводы весьма озадачили. Не просто так Эрика явилась к Игроку, он её ждал, более того, Темный Мессия неспроста устроил заваруху в Халларе. Как минимум, наивно полагать, что такой человек как Игрок не знал, что творится в Небельхафте...
   Доселе Гортензий не гостил у Аренского. Со стороны его обитель выглядела как типичный особняк в Изумрудной округи, не самый большой, но и не самый маленький. Однако стоило переступить порог, складывалось ощущение, что он попал в аркадийское посольство. Интерьер был выдержан в полностью в аркадийском стиле: белые мраморные колонные и стены с лепниной, пол из серого мрамора, стеклянные столы, изящная мебель и занавеси в одном цвете. В гостином зале Игрок предпочел красный. Лакеи, правда, были одеты по имперской моде.
   Игрок лично встретить его не изволил. Распорядитель заявил, что его милость ждет в терме. Стоит ли удивляться, поклонник аркадийского образа жизни организовал в том числе терм...
  - Приветствую тебя в моей скромной обители, - довольно улыбаясь, заявил Аренский, едва граф вошел в открытую лакеем дверь.
   Барон, в отличии от своих лакеев, вырядился по-аркадийски. Впрочем, что-то подсказывало Гортензию, дело не только в личных предпочтениях. Игрок надевал розовую тогу и обвешивался жемчугами только в особых случаях, чтобы бесить даже своим видом. Графу было плевать, пусть хоть в платье наряжается, но, зная Аренского, это значит, он не ошибся в предположениях. Игрок определенно позвал его отнюдь не с мирными намерениями...
  - Кстати, как тебе новая должность, Темный Мессия? - с ироний спросил Игрок, когда дверь закрылась и они остались вдвоем.
   Гортензию захотелось одернуть Аренского. Пусть Велльского так называет, тем более, это его прозвище. Другое дело, если Игрок поймет, что его бесит, станет на зло так обращаться...
  - Рад, конечно же, а ты как думал? Я гляжу, тебе не терпится меня поздравить с новым титулом, - довольно улыбаясь бросил граф.
  - Обойдешься, - огрызнулся барон и с ухмылкой добавил, - Хотя, ты мне в этой должности больше нравишься.
  - Чем я заслужил такую милость? - с наигранным недоумением заявил Гортензий.
  - Тебя можно убить, - он подчеркнуто мило улыбнулся.
  - Будто его нельзя, - с такой же улыбкой ответил граф.
  - Нельзя, в том и проблема. Я объясню тебе, почему. Присаживайся, - он указал на подушку возле столика, - Выпивку и угощения предлагать не буду, все равно откажешься.
  - Только не говори, что позвал меня поиграть в шахматы, - прокомментировал Гортензий, обратив внимание на сложенную доску.
  - О нет, это просто для развлечения. Насколько я знаю, ты любитель. Я тоже немного умею. Быть может, сыграем, - манерно спросил Игрок, присев напротив.
  - Сыграем. Только давай не будем тянуть с делом. Зачем ты меня позвал?
  - Для начала, поговорить про Велльского, - заявил Игрок, раскрыл доску и взялся неспешно расставлять фигуры.
  - Насколько я знаю, Его Светлость недурно выполнял поручения на севере. Что же он такое натворил? - снисходительно уточнил Гортензий.
  - Пока ничего, но разве ты не считаешь, что маркграф сам по себе проблема? Ты забрал его титул, но главное, тебе как фавориту Ее Величества есть о чем переживать, - барон принялся рассказывать, за что Эрика наказала Карла.
   Гортензий и так все знал. Версия Аренского к его чести не отличалась от рассказа Эрики.
  - Благодарю за предупреждение, но я уже в курсе.
  - Думается мне, он может разозлится, - предположил барон.
  - С какой стати ты беспокоишься за меня?
  - Размечтался. Не за тебя, а за себя. Скажем так, маркграфу есть за что на меня злиться. Теперь, когда Карл не только моя, но и твоя проблема, мы могли бы объединить наши усилия.
   Пожалуй, Игрок даже удивил. Гортензий ожидал, тот позвал его с целью потрепать нервы и припомнить былые прегрешения, дабы в очередной раз потребовать Честь Империи, а тот решил предложить ему дружить против маркграфа. Другое дело, зная Аренского, от такой "дружбы" лучше держаться подальше.
  - Я понимаю, с кем придется иметь дело. Обойдусь без твоей помощи, - отмахнулся он.
  - Не понимаешь. Когда я говорил, что его нельзя убить, не шутил. Думаю, ты наслышан, он безумец и любит убивать, но ты не знаешь всей правды. В юности его упрятали в обитель для малолетних безумцев за самоубийство. Так вот, он там пытался убить себя больше двух десятков раз, даже с крыши прыгал. У него не получилось, - увещевал барон.
  - Если он был таким болваном, что не смог себя прикончить, это не, значит, что он бессмертный, - Гортензий рассмеялся.
   Игрок принялся объяснять, прочему "всё не так просто", даже отвлекся от шахматных фигур. Он уверял, что опаивал Велльского. Темный Мессия он не потому, что таковым назвал себя перед Перстами. Чокнутая матушка фанатичка считала, что должна родить Темного Мессию, и продала душу Проклятому, дабы еще нарождённый ребенок не смог умереть до Пришествия. Об этот Карл узнал из её посмертного письма...
  - ...Дар Проклятого доставшийся Велльскому при рождении свел его с ума. Не зря он убивал себя столько раз. Ему не ведомы никакие чувства, кроме ненависти, а душа стремится к крови и разрушениям, это единственное, что его радует. Не веришь, спроси у Эрики. Она в курсе, - зловеще увещевал Игрок.
  - Паршиво ему, поди, живется, - заметил граф, невольно вспомнив, как в меланхолии было на все плевать, кроме ненависти к Ирским.
  - Посочувствуй еще ему. Я вот посочувствовал, подсунул ему порошок. Что в итоге? - бросил барон и продолжил расставлять фигуры.
  - Посочувствовал? Подсунул мерзость и так невменяемому человеку, чтобы тот совсем обгадился. Может он и юнца того не без твоих стараний убил? В таком случае, тебе есть чего опасаться. Уверен, он все понял. Другое дело, я здесь причем? - небрежно спросил Гортензий.
  - Твой ход. Не возражаешь быть за черных? - бросил барон, который к этому времени закончил расставлять фигуры.
  - Мне все равно, - с этими словами Гортензий сделал ход.
  - Вернемся к Велльскому. Ему есть за что тебя ненавидеть. Маркграф не лишен самолюбия, особенно под порошком. Ему ничего не стоит снова начать. В любом случае, неизвестно, чего ждать от него, - заметил Игрок и подвинул пешку.
  - Я сам разберусь, что от него ждать, - высокомерно отмахнулся Гортензий и сделал ход.
  - Ты самонадеян, если так утверждаешь, - Игрок передвинул пешку, - В пылу ненависти он способен творить жуткие вещи. Вот смотри, с ним не очень хорошо обращались в одной халларской обители для юных недоумков. Понимаю, любой бы захотел отомстить. Достаточно прикончить извергов из той обители, в крайнем случае можно обитель сжечь. Зачем разносить весь Халлар? Большая часть горожан не имела отношения к его злоключениям, - он манерно развел руками.
  - Он сильно разозлился на всех святош, по-моему это логично,, - граф сделал ход ладьей и смахнул пешку Игрока.
  - Да, но при этом он отнюдь не так глуп, чтобы не подумать о последствиях своего поступка, - продолжал рассуждать барон.
  - Сомневаюсь, что безумец способен подумать о последствиях. Довольно пугать меня, я и так осведомлен его былыми деяниями. Тем не менее, не факт, что он сочтет меня врагом, а если даже сочтет, я точно не буду первым в списке. Карл все потерял не из-за меня. Однако, есть один нюанс, если я начну под него копать, точно стану первым врагом. Дерьмо от человека, которому даже не успел перейти дорогу, бесят сильнее чем даже козни врага. Думаю, ты прекрасно понимаешь, о чем я, иначе бы не предлагал мне сотрудничество. Пожалуй, но я откажусь, - граф хитро улыбнулся и сделал ход конем, смахнув пешку Аренского.
  - Я смотрю, ты прекрасно понимаешь Темного Мессию. Возможно, в иных обстоятельствах вы бы с ним поладили, - Аренский издевательски ухмыльнулся и не забыл сделать ход.
  - Вряд ли, - отмахнулся граф.
   Понять, почему Велльский обезумел, нетрудно. Ему даже можно посочувствовать. Паршивая у того жизнь, даже потрахаться нормально не мог, не зря порошком проникся. Как бросил, поди еще хуже стало. Другое дело, это все сантименты. С кем бы он вряд ли смог найти общий язык, так это с человеком, чьей единственной радостью является резня...
  - Почему нет? Ты ведь тоже взбесившаяся оскорбленная невинность, к моему и всей Империи несчастью, не лишенная ума. Обсудили бы за бутылью свои былые страдания, похвастались бы, как воздали за них, не считаясь со случайными жертвами, - Игрок ухмыльнулся.
  - Аренский, что за бред ты несешь? - возмутился Гортензий, невольно насторожившись и все же сделал свой ход.
  - Не бред, а правду. Ты недалеко от него ушел. Я все понимаю, в Ирии на тебя смотрели как на отброс. Золотом разжился, они не оценили, на твою придворную карьеру клали. Однако, на хрена войну с Ирией устраивать? Месть? Ну так отомстил, отец с братом в Бездне, прочие рты прикрыли. Причем здесь вся Ирия? Золота и власти хватает, девицы на шею вешаются, даже геройские лавры получил, живи и радуйся. Зачем ты организовал всем проблемы? Может, у тебя тоже с головой не в порядке? - теперь уже жестким тоном спросил Игрок.
  "Как ты правильно угадал..."
  - Ты мне, определенно, льстишь, - с улыбкой бросил граф, хотя признаться, улыбаться не очень хотелось.
   Вряд ли Аренский начал этот разговор, не имея аргументов...
  - Пришло время срывать маски, Гверидиол, - Игрок, наконец, обратил внимание на доску и сделал ход.
  - Я весь во внимании, - с ухмылкой заметил граф и сделав ход, вывел ферзя из под удара.
  - Ты долго умудрялся играть роль человека, делающего всё ради мира. Когда ты на совете настаивал на попытке договорится, я даже изумился. Но еще сильнее я охренел, когда выяснилось, что это было частью плана поскорее спровоцировать войну! Ты прокололся, когда убил Елминия, - Игрок улыбнулся и сделал ход ферзем.
  - Это была случайность. Иногда драки заканчиваются неожиданно.
   Аренский рассмеялся.
  - Да что ты говоришь. Рассказывай бред о случайности придворным леди. Мой соглядатай видел твоего. Ты узнал о провокации и решил "выйти из себя". Не удивлюсь, если ты сам идею о провокации Ирским подкинул. Еще и устроил на совете якобы припадок. Мол, так совесть замучила. Лицедей демонов, тебе прямая дорога в театр, - Аренский растянулся в ухмылке и обратив взор на доску, добавил, - Твой ход.
   Гортензий оценил позиции и сделал ход пешкой, лишив Аренского возможности загнать себя в ловушку.
  - У тебя бурная фантазия. Знал не знал, но убил я случайно. Думай как хочешь, этот вопрос уже никого не интересует, - заявил он, радуясь, что хоть припадок сочли игрой...
  - Да, но может заинтересовать. На твою беду я изволил покопать дальше. Ты славно постарался. Тонко, сразу не подкопаешься. Даже я не понял и прежде чем дошло, невольно поучаствовал. Во-первых, Вахнутию подлили зелье для похоти...
  - Понятия не имею, о чем ты. Я этого не делал, - поставил перед фактом граф.
   Пусть докладывает Эрике. Он был уже в курсе, что безумие Вахнутия и его отрезанный член во многом оказались на совести Ее Величества. Ирский её так достал, что она велела магу крови сделать любовное зелье, дабы тот воспылал к юнцу, а потом ему подлили то самое зелье для похоти...
  - Хватит строить из себя идиота, я хорошо копал. Выйти на твоего мага Ливия оказалось непросто. Скорее, удача. Напоить зельем было еще сложнее, но мне снова повезло, он любит трахать шлюх. Так я узнал про его комментарии в трактирах и болтовню с егерями. Зачем тебе понадобилось восхвалять Ирию, идеалы чести и мораль? - заговорщицки спросил барон и передвинул короля.
  "А вот это уже херня. ...", - мысленно выругался Гортензий, понимая, что теперь отговариваться нет смысла.
   Самое мерзкое, пока интриговал не прокололся, зацепкой стала досадная случайность. Впрочем, не все потеряно. Игрок не зря говорит это ему, а не Эрике. Он все же не сидел сложа руки, ожидая, пока прижмут к стенке. Ждал другого, конечно, но чего уже теперь мелочиться...
  - Молчишь? Вот, вот. Знаешь, вроде ерунда, только сдается мне, ты мелко нагадил по всем углам. Одна кучка не имеет значения, но когда их сотни, вонь будет как от выгребной ямы. Признаю, найти все кучки не под силу даже мне. Могу лишь догадываться. Жрец Устимий со своим прошением Вахнутию определенно не сам додумался написать. Скажу честно, я так и не раскопал, кого ты послал. Но это не важно, деяний Ливия и убийства достаточно, дабы натолкнуть Ее Величество присмотреться к фавориту поближе. Моли Проклятого, чтобы она была довольна, как ты ее трахал. Глядишь, в живых оставит и сошлет к Велльскому на север, - он довольно улыбнулся и намотал локон на палец.
   - Я в отличии от тебя, не молюсь никому, - сухо бросил Гортензий и сделал ход, лишив Аренского коня.
  - Может, пора начинать? Эрике не нравится, когда ее делают марионеткой, а то, как ты пробрался в её постель, можно так вывернуть! М-м-м. Но самое главное, она очень не любит, когда обманывают ее доверие. Ее Величество тебе доверяет и оттого её гнев будет еще сильнее. Тем более, Ирские не без твоих стараний изрядно потрепали ей нервы, - издевательски приговаривал барон.
  - Ты пришел ко мне, а не к Эрике. Чего ты хочешь? - резко спросил граф.
  - Трахни меня в зад, - он растянулся в ухмылке и сделал ход, смахнув его ферзя.
  - Если только мечом. В дальнейшем сношать тебя будет Проклятый в Бездне. Повторяю вопрос, чего ты хочешь?
  - Честь Империи. Безвозмездно, в качестве издержек за мои хлопоты с мятежом. Ну и весь речной торговый флот, что состоит при Кальмибене, - он довольно улыбнулся.
  - Не много ли просишь?
  - Я мог бы и больше попросить, но тебе повезло, мне больше ничего не надо. Я предлагал продать трактир, ты не захотел. Придется подарить. Флот мне тоже пригодится. Ах да, Ее Величество, категорически против, чтобы Честь Империи перешла мне. Ты убедишь её, что продать трактир выгодно. Как, думай сам. Мы оформим сделку как продажу, ты оплатишь издержки в казну. Все по закону. Потом мы забудем об этом. Гарантия - факт, что я продал знание истины за трактир и флот.
   Повисло молчание. Гортензий глянул на доску и передвинув очередную фигуру, поднял взгляд.
  - Так не пойдет, - жестко поставил перед фактом он.
  - Тогда Императрице придется узнать про твои интриги. Не надейся успеть убрать Ливия и соглядатая прежде. Маг, который его опаивал, жив и ты не знаешь его. Как жив соглядатай, видевший твоего шпиона. Если возникнут подозрения, Эрика легко может напоить их зельем. Прежде я позволю ей осмотреть и подержать их в темнице, дабы она убедилась, что никто противоядие не использует. Лучше не жадничай. Ты можешь потерять всё. Чем выше вершина, тем больнее с неё падать, - сочувственно бросил Игрок и небрежно передвинул ладью, смахнув его пешку.
   Граф улыбнулся и сделал ход стоящей рядом пешкой.
  - Рикиний, теперь послушай меня. Ничего ты не получишь. По части интриг ты сам недалеко ушел. Есть факты, которые ты скрываешь от Ее Величества. Не могу точно предположить, когда ты решил делать ставку на Эрику, но есть факт, когда она отправила Карла за Тадеусом, ты уже планировал, что маг, твой враг и соперник, не выживет. Помимо прочего, ты нарочно отпустил Генри Клеонского, дав отмашку предоставить ему займ. Решил обчистить казну Небельхафта. Тебе это удалось, но что-то пошло не так, в итоге Генри убрали. Все бы ничего, но Карл со своим безумием попутал тебе все карты. Уничтожил Халлар, потом ограбил его, зато Тадеуса упустил. Но ты не собирался менять свои планы. Эйсин не зря вовремя присоединилась к Перстам. Она была из посланных тобой за Карлом шпионов. На обратном пути из Халлара ты велел ведьме через Карла завлечь принцессу в Золотую Лихорадку. Наверняка, ведьма использовала противоядие от зелья, которое так нравилось Темному Мессии. Ты решил, пусть Эрика придет сама, а ты поставишь условия, еще и цирк с порошком и истериками устроишь. Ты хотел видеть Эрику своей марионеткой, - закончив, Гортензий пристально уставился в глаза Игроку и улыбнулся.
  - Какой же вздор ты придумал, - Аренский рассмеялся и сделав ход, лишил его пешки.
  - Не придумал, а выяснил. Как, не твоего ума дело. Мне раскрывать карты, как это сделал ты, невыгодно. Увы, я никого не опаивал, у меня свои методы. Придется указать Эрике на определенных людей. Хотя, если я поведаю об этом ей, она предпочтет сразу проверить и тебе придется выпить зелье без противоядия. Я уже намекнул ей про порошок, осталось за малым. Уверяю, Императрице не понравится правда. Сам говорил, она очень не любит, когда ее пытаются сделать марионеткой, - граф издевательски улыбнулся и сделав ход, добавил, - Расскажешь про меня и мы оба огребем. Оно тебе надо?
   На самом деле Гортензий нагло блефовал. Это он умеет, в покер играет не хуже чем в шахматы. По сути, почти все выводы, чистая логика. Здесь он редко ошибается, но даже если большая часть его утверждений неверны, должно сработать. Игроку, в любом случае, есть что скрывать. Порошок он и впрямь нюхает лишь иногда и не такой уж зависимый. Барон не захочет, чтобы он выложил эти соображения Эрике...
  - У тебя бурная фантазия, но к моему несчастью, ты способен убедить в абсолютном бреде почти любого. Я чист перед Ее Величеством, но я не стану поднимать вопрос твоих интриг только потому, что сейчас не время устраивать разбирательства. Но если ты думаешь, что можешь спать спокойно, то глубоко ошибаешься, - мрачно поставил перед фактом Игрок и смахнул его очередную пешку.
   Пошел на попятную, уже хорошо. Отстанет ли? Нет, разумеется. У Аренского определенно еще есть аргументы, в частности, его прошлое. Честь Империи для него важнее, чем даже устранить соперника. Но в этом его главная слабость. Он бы мог просто пойти к Эрике, но не сделал этого, ведь в таком случае трактир не факт, что ему достанется. Другое дело, Гортензий был не против продать Честь Империи. Вопрос в цене...
  - Ты отступил, это главное доказательство моей правоты, - с улыбкой бросил он и передвинул коня.
  - Даже если я промолчу о причинах мятежа, я могу превратить твою жизнь в Бездну. В свое время ты многое натворил. Возможно, Эрика уже в курсе. Ежели нет, ей, конечно, понравится. Ее Величество питает слабость к слишком умным красавчикам. Вот только другим не понравится, как ты продавал за звонкую монету честь рода и даже Империю. Я могу постараться, чтобы это всплыло. Со стороны, конечно, ведь Ее Величеству не понравятся интриги в сторону её фаворита. Но что забавно, пока тебя будут обливать грязью, тебе придется меня покрывать. Если Эрика даст мне зелье по-настоящему, тогда может всплыть твоя тайна. Карта бита, так что лучше отдай мне Честь Империи по-хорошему, - Игрок рассмеялся.
  "Ну наконец-то, свершилось", - Гортензий не один месяц ждал, когда Игрок припомнит ему грехи.
  - Тебе так скучно жить, что хочешь объявить мне войну? Я ведь ничего плохого тебе не сделал, - подчеркнуто добродушно заметил граф.
  - Не сделал? Ты в угоду своим личным счетам спровоцировал мятеж. Мало того, ты нагло перешел мне дорогу, - барон сделал ход и лишил его коня, - Признаться, меня до сих пор поражает твоя упертость. Ладно Ардминиол, это его родовое имущество, ты чего уперся? У тебя даже в делах приоритеты другие. Каменоломни и те интереснее. Я предлагал выгодные условия! Любой бы на твоем месте продал. Ты нарочно отказывался. Вот зачем тебе Честь Империи? - негодовал барон.
  - Хорошее заведение, все придворные туда ходят. Оргии можно устраивать, - Гортензий сделал ход королем, - Почему я должен продавать то, что мне самому нужно? Только потому, что для тебя это дело чести? Папаша там пустил тебя по миру? Разве это мои проблемы? - почти ласково увещевал граф.
  - Твои обиды на родню тоже не мои проблемы, но ты сделал свою месть проблемой всей Империи. Что мне помешает добавить тебе проблем? - с угрозой процедил Игрок и передвинул пешку.
   Гортензий улыбнулся и небрежным жестом смахнул все оставшиеся фигуры с шахматной доски. Пришло время играть в шахматы по-ирийски. Маурий однажды весьма однозначно выразился на счет увлечения, которому его научил наставник: "Бесполезное занятие для слабаков". Перед этим старший брат настоятельно предложил сыграть, но никто даже хода сделать не успел. Маурий смахнул фигуры, сломал доску и заявил, что выиграл. Глупо, но иногда есть смысл положить на правила. Доску правда, он ломать пока не стал, все же не дикарь...
  - Никаких игр не будет. Будешь мне надоедать, я сожгу Честь Империи. Нет трактира - нет проблем. Логично же? - граф довольно улыбнулся.
  - Только попробуй, - зло процедил барон.
  - Хм. Захочу и сожгу. Чего ты мне сделаешь? Войну объявишь? Устроим бардак, оба проиграем. Убытки, все такое... А ведь я не против продать трактир! Но если для тебя это дело чести, будь добр, предлагай равноценную плату. Разве можно мерять честь золотом? - укоризненно спросил Гортензий.
  - Какая честь? Ты о чем? В свое время ты торговал честью, как распутная девка промежностью. Даже пиратов покрывал, только бы хорошо платили. Если взять твои делишки с аркадийцами, ты в принципе не имеешь понятия о чести, - посыпал обвинениями Игрок.
  - Я не считаю факт происхождения особой честью. С этим к Ирским, а я к своему счастью не лишен мозгов. На счет аркадийцев, ты меня переплюнул, - заявил Гортензий, не собираясь оправдываться. Вот уж перед кем ему стыдиться нечего.
  - Заметь, я хотя бы не бросаюсь громкими словами, - процедил барон.
  - Тем не менее, ты уперся в этот трактир. Думается мне, у тебя есть свои личные понятия о чести. У меня они тоже есть. Мы же разумные люди, поэтому в отличии от баранов сами определяем принципы, которым хотим следовать. Не суть, я полагаю честь относительным понятием. Что для одного дело чести, для другого может быть дерьмом. И наоборот. Согласись, глупо продавать честь по стоимости дерьма или трактира. Ты как делец должен меня понимать, - объяснился Гортензий.
  - Что же ты считаешь равноценной платой за Честь Империи? Я должен тебе помочь отомстить Ирским? - с претензией спросил Игрок.
  - Я отомстил, кому надо. Думаешь, я пожелал войны из мести? За кого ты меня принимаешь? Я готов подарить тебе Честь Империи, но лишь когда получу Ирию и герцогский титул в придачу.
  - Знаешь, я сам не святой, но не перестаю поражаться твой наглости. Если нужен был титул и свое герцогство, мог бы попросить ту же Кирию или Олд! - вспылил Игрок.
  - Трактиров тоже много, ты можешь построить еще лучше, но тебе нужна Честь Империя. Знаешь ли, дело чести. Предлагаю так, ты оставляешь меня в покое, помогаешь с титулом и получишь трактир. Будешь гадить, сожгу трактир к демонам. Для начала. Сам понимаешь, нам разумнее дружить. Выбор за тобой, - граф улыбнулся.
  - Все-таки жаль, что отец тебя не утопил, - зло процедил барон, прищурив глаза.
  - Из твоих уст это звучит как похвала. Мне счесть это знаком согласия?
  - Ладно, честь за честь, - согласился недовольный Игрок...
   Пока граф не знал, кто такой Аренский, не собирался ему ничего продавать. Владея Честью Империи можно многое знать и видеть. Какого демона он должен продавать трактир шуту Игрока? Когда он узнал, кто такой Аренский, задумался, как продать Честь Империи подороже с учетом своих планов. Тогда его интересовала только месть. Учитывая, что выдавать себя ни перед кем Гортензий не собирался, а если план сработает, Игрок и так будет стараться во благо победы, он решил оставить трактир до поры до времени. Мало ли... Теперь это самое "мало ли" наступило. Как минимум, есть шанс, что пока с Ирскими не будет покончено, Игрок от него отстанет. Месть его уже не интересует, что до титула, раз войны не избежать, почему бы и нет? Зря что ли войну организовал? Герцог Гортензий Гверидиол звучит красиво. Как минимум, он заслуживает это больше, чем все Ирские вместе взятые...
  ****
   В тронном зале было куда более людно, чем даже на всеобщем сборе придворных. Помимо оных здесь присутствовали все делегаты Гильдии Магов. Повод - клятва на крови новоизбранного Верховного мага, которым был избран Фабиус Вильмитер. Высший маг воздуха трех десятков лет от роду происходил из рода магов, причем матушка его тоже была с даром. С ранней юности учился при Гильдии, в двадцать лет в ранге адепта поступил на службу боевым магом в гвардию Тильских, там и спутался с Игроком. Учитывая, что Фабиус не воевал, не был наставником, для Гильдии он так и остался в ранге адепта, зато в Тилии уже как пять лет отдавал приказы прочим магам. Красная лихорадка, четыре года назад выкосившая всех Тильских, окромя учившегося в гвардейской школе Феодора, наверняка, случилась не без его ведома...
   Учитывая, что Гильдия нынче одно название, многие погибли, одни присоединились к фанатикам, другие разбежались, третьи держат борону Ольмики, Фабиус вполне приемлемый вариант. Тадеус, когда его избрали, тоже был адептом. Пожалуй, это единственное, в чем нынешний глава был похож на мрачного и замкнутого предшественника. Среднего роста немного полноватый холеный брюнет скорее походил на богатого знатного господина. Маг с удовольствием учувствовал в беседах, за каких-то три дня успев освоиться при дворе. Тем не менее, Фабиус многим не понравился. В первую очередь из-за своего неприкрытого высокомерия. Граф тоже это подметил, однако едва ли удивился...
   Высокомерие отличало большую часть магов Гильдии. Будто их там учат этому. Высшие маги особый случай, они даже с теми, кто их нанимает, позволяли себе своевольничать. Гортензий больше года пользовался услугами двух высших магов из Гильдии. Заплатил он прилично, однако те поначалу вели себя так, будто сами господа. Гильдия не одобряет магов, от чьих услуг отказываются, ведь половина платы идет им, но высших магов не так много и они на вес золота. Те и пользуются. Гортензий нашел подход к высокомерным "высшим", по-тихому приплатил сверху за хорошее поведение. Высокомерие как рукой сняло, что лишь в очередной раз его подтвердило, купить можно всё, вопрос лишь в цене. Ошибся, конечно, но уже не суть. Что до Фабиуса, ему тоже придется умерить спесь. Клятва на крови, дело серьезное...
  - ..Пусть лишит меня Мироздание дара, если я не сдержу свою клятву, - преклонив колено, произнес маг.
   Эрика стянула перчатку с правой руки, передала ее гвардейцу, достала кинжал и сделала небольшой надрез. Маг протянул свою руку, она сделала надрез ему и капнула свою кровь...
  "Представляю, как ты разочаровался", - мысленно позлорадствовал граф, покосившись на Аренского.
   До вчерашнего дня Игрок был уверен, будто в её случае этот занятный ритуал бесполезен. Эрика, да и Тадеус, тоже раньше так думали. Она ведь разрушает магию. Но есть один нюанс, этот древний ритуал - магия крови. Как и отречение от Мироздания. Магия крови не влияет на "полностью отрекшихся" вроде Эрики, однако она способна её практиковать, а разрушить может, только если прибегнет к ритуалу. Императрица уже проверила, приказала магу принести ей клятву, провела ритуал лишения, а потом иным ритуалом все вернула. Вчера она продемонстрировала это Игроку, чтобы тот не наглел. Единственное, Эрика решила скрыть мага крови, который это всё рассказал...
   После принесения клятвы Императрица произнесла речь и пригласила всех следовать в трапезную на пир по случаю принятия клятвы магом. Граф удостоился чести сидеть за высочайшим столом рядом с Ее Величеством. По другую сторону от Эрики расположился Валенсий, за ним Айрин и Фабиус, а рядом с Гортензием оказался Октавий. Граф в должности высшего сановника по всем известным церемониям не должен был сидеть за столом с Императрицей, его место рядом с Тильским, Клеонскими, казначеем с супругой, Кадмиэлем и Аренским. Впрочем, последний, для всех просто барон в должности советника, тоже там лишний, но учитывая, что Игрок рвался за высочайший стол, спасибо на этом. Что до своего неуместного присутствия, Гортензий полагал, ему здесь самое место.
   На пиру планировалось театральное представление, однако прежде Феодор озаботился прочими развлечениями для гостей. В перерывах между тостами выступили музыканты, певцы и поэты. Эрике многое не нравилось, она даже в шутку грозилась отправить Феодора в Клеонию. За то, что снова "сопли развел". Граф в стихи и песни не вслушивался, оные не представляли для него интереса. Императрица с Валенсием тоже предпочитали беседовать, но Эрика все равно умудрялась обращать внимание на выступления. Октавий слушал, не забывая играть свою роль, блаженно причитал о грехах, и призывал помолиться за душу очередного поэта. Гортензий считал "выступления" Жреца самыми интересными...
   Пожалуй, Айрин была единственная за их столом, кто искренне интересовался и слушал, да и то, ее постоянно отвлекал Фабиус. Верховный маг, явно не без отмашки Игрока, положил на принцессу глаз. Третий день вокруг неё вертится, донимая рассказами, шутками и комплиментами. Нельзя сказать, что Айрин это нравилось, с магом она говорила подчеркнуто вежливо, но предельно холодно. Граф, пожалуй, был рад её реакции. Пусть на принцессу у него планов нет, но ему бы не хотелось, чтобы Аренский использовал Айрин в своих играх. Против него в том числе...
  - Кто его туда пустил? - недоумевал Гортензий, когда в качестве очередного выступающего Феодор объявил Тинатиэля Де Стенка.
  - Он же придворный служитель искусства, - небрежно бросила Эрика.
  - Это, случайно, не тот самый посольский сосунок, который защищал разбойников? - с усмешкой уточнил Фабиус.
  - Тот самый. Мне даже интересно, чего он насочинял, - заметил Валенсий.
  - Надеюсь, гости не подавятся, - съязвил Гортензий и поймав на себе укоризненный взгляд Айрин, добавил, - Ваше Высочество, я не обещал быть его поклонником.
   Он полагал, принцесса после жалоб аркадийца даже стоять рядом не захочет, но та всё поняла. Айрин согласилась, что Тинатиэль погорячился, правда, попросила проявить снисходительность. Гортензию этот сосунок и так был не нужен, вот и пообещал его не трогать. Но уважать его и восхищаться им он точно не обещал...
   Аркадиец прочел два сонета. Первый назывался "Зеленые глаза" и оказался сопливым вздором, определенно посвященным Айрин. Скука смертная, еле дослушал. Эрике ожидаемо не понравилось. Зато принцесса, как и некоторые леди, пустила слезу. Второй сонет назывался "Весна", однако его содержание не касалось времени года. Нытьем про бедствующих крестьян аркадиец явно желал разжалобить публику. Упомянул не только нищету, но и смерти детей, напирая на горе матерей. К чему эти неуместные сопли? Не иначе, недоумок заделался в борцы за благо крестьян. Что любопытно, Тинатиэль никого не обвинял, просто поведал душещипательную историю. Даже не придерешься. Хоть и дурак, но все же аркадиец, не чужд хитрости...
   Другое дело, все равно это смешно. Тинатиэль со свгей писениной на хрен никому не сдался. Он лично и то больше для крестьян делает. Без всякого милосердия, просто нет никакой выгоды, чтобы чернь голодала. Прочие господа, ежели у них есть хоть капля ума, тоже понимают это. К слову, окрестные крестьяне, в том числе из его графства, не голодают, а что у них нет золота на высшего целителя, такова жизнь. Целителей в Империи как и прочих магов намного меньше чем в Аркадии. Логично, что их услуги дороги. Если магов заставить лечить за медяки или вовсе бесплатно, их все равно на всех не хватит. Люди будут подыхать в очередях, недовольных станет ещё больше. Но сопляк все равно ни хрена не понимает...
  - Нашел, что на пиру читать, - возмутилась Эрика, когда тот закончил.
  - Следует велеть Феодору получше следить за поэтами. Совсем распоясались, - добавил Валенсий.
   Граф обратил взор на соседний стол. Тильский тоже выглядел возмущенным. Вероятно, Тинатиэль не предупредил его...
  - Чего еще можно ждать от полоумного дурака, жалеющего схвативших его разбойников, - с насмешкой заметил Фабиус.
  - Ваше Превосходительство, я бы попросила не называть моего друга, полоумным, - учтиво, но холодно бросила принцесса и повернувшись к магу, уставилась ему в лицо, - За этим столом вы вкушаете яства, зерно и плоды для которых были взращены крестьянами. Я не вижу ничего предосудительного в сонете посвященном их бедам.
  - Ваше Высочество, оттого, что этот полоумный ваш друг, мое мнение не изменится. Я в своем праве выказывать всё, что сочту нужным, - высокомерно ответил Фабиус.
   - Не смею оспаривать ваше право, я же в свою очередь остаюсь в своем праве делать выводы, - принцесса демонстративно отвернулась.
   Маг ничего не ответил. Айрин точно решила окончательно отбить у него желание добиваться её благосклонности. Вероятно, ей это удалось. Фабиус явно не привык иметь дело с леди, позволяющими себе такую дерзость.
  - Айрин, я понимаю, он твой друг, но ты не можешь на этом основании требовать уважать его. Мы с Феодором и так пошли тебе на встречу, пристроив его придворным поэтом, - вмешалась Императрица.
  - Простите, Ваше Величество, - кротко ответила принцесса.
  - К демонам его, было бы из-за кого спорить, - бросил Валенсий.
  - Грешно демонов поминать, спаси вас Мироздание, - подал голос Октавий, взявшись за медальон...
   В дальнейшем всех отвлекли карлики шуты. Трое нарядились в "ирских", прицепили бороды и вооружились импровизированной кочергой, еще трое вырядились в "фанатиков", уже по традиции надев белые мантии и демонские рога. Карлики братались и несли абсурдный вздор. "Ирские" хвалились, как хорошо гнут кочергу, на что "фанатики" одобрительно уверяли, что это доказательство их ума. Затем "фанатики" хвастались, что запретили возлегать с женщинами, "ирские" одобрили, заявив, что лучше гнуть кочергу. "Фанатики" неправильно поняли и предложили возлегать с кочергой, потом карлики долго решали, как это делать. Когда "ирские" подставляли зады, а "фанатики" якобы тыкали туда кочергой, хохот был слышен, наверное за пределами дворца. Закончилось все в итоге тем что "ирские" и "фанатики" дружно решили, что жениться надо на кочерге...
   Граф сам натолкнул Феодора на эту идею. Вот захотелось ему так поглумиться, тем более, нынче это уместно. Пока он сидел за их столом, Ирские достали с этой самой кочергой. Когда они устраивали на пиру цирк, Гортензий готов был провалиться от стыда, прочие придворные взирали на них, как на шутов. Мало того, позорили, так они ещё доставали насмешками, мол он это не может. Вообще-то мог, но это же не повод выставлять себя дикарем перед всем двором. Тем более, смысла никакого. Только чаще трусом стали бы называть. Раз не доходяга, чего на воинскую службу не пошел? Но теперь пришла его очередь смеяться...
   После выступления карликов началось представление, которое по уверениям Феодора должно было восславить "божественную любовь". Название говорило само за себя: "Любовники". Главная роль досталась Эстель. Леди давно рвалась в лицедейки, однако доселе все представления предполагали пение, с чем у нее не ладилось. На этот раз обошлись без пения и даже стихов. Как утверждал Феодор это комедия по новой аркадийской традиции. Не суть, но Эстель повезло, ей даже играть не пришлось. Роль сластолюбивой графини Алании была ей к лицу.
   Представление получилось забавным. Графиня Алания с супругом Романом дружат с живущими в соседнем особняке бароном Гавром и баронессой Виолеттой. Все четверо сластолюбцы и помимо прочего являются тайными любовниками. Алания возлегает с Гавром, Роман с Виолеттой, леди тоже не только дружат, разве только господа в зад не долбятся. При этом у всех есть еще любовник или любовница. Все скрывают друг от друга свои связи, лгут, выкручиваются и никак не могут нормально усладить похоть. Вечно мешают друг другу, вынуждая кого-то прятаться или убегать. Все это под дружный хохот публики. В конце концов, господа и леди получают приглашение на оргию и надев маски приходят. Оказалось, все это устроил любовник Алании, он первый срывает маску, вынуждает это сделать остальных и толкает речь о божественной любви. Все признаются друг другу в любви, обнимаются и занавес закрывается...
  - Рановато занавес прикрыли, я бы дальше посмотрел, - прокомментировал Фабиус, когда лицедеи откланялись и под приветственные возгласы, ушли.
  - Упаси Мироздание, это же и так грешное зрелище, - укоризненно прокомментировал Октавий.
  - Действительно. Я не смею осуждать тех, кто выбирает этот путь, но зачем показывать такие представления? - изумилась Айрин.
  - Как зачем? Чтобы все увидели, а потом задумались, как лучше жить, - со знанием дела пояснил Валенсий.
  - Ну вы сказали, Ваша Светлость. Это же просто забавный балаган. В жизни все бы закончилось печально. Леди отправились бы в обитель, а дружба меж господами приказала долго жить. В лучшем случае. В худшем - без жертв не обошлось, - снисходительно заметил Фабиус.
  - Какой вы мрачный. Я бы посмеялся. Квиты же, глупо драться и скандалить, - встрял Гортензий.
  - Вот именно, что глупо. Но увы, в какой-то мере Фабиус прав, у большинства нет ума, - с прискорбием отметила Эрика.
  - Что вы имеете ввиду? - уточнил маг.
  - Скандалить в таком случае не логично. Ежели господин возлег с женой друга, зачем обижаться на такой же поступок друга? Если он сам сношает чужих жен, на каком основании ему требовать верности от своей? - Эрика небрежно ухмыльнулась.
  - Он мужчина, этого основания достаточно для требования верности. Женщина не должна себе такое позволять, если только она не шлюха, но никакой уважающий себя мужчина не станет терпеть супругу шлюху, - высокомерно высказался Фабиус.
  "Зря ты за языком не следил. Ох, зря", - подумалось графу.
   Маг своим высказыванием умудрился бросить камень в огород как минимум Эрики и Валенсия. Айрин тоже едва ли это понравится...
  - До чего же отвратительно. Я сразу поняла, не стоит даже брать во внимание ваши недвусмысленные намерения, - презрительным тоном заявила принцесса, даже не обернувшись.
  - Ваше Высочество, если бы я знал, каким дурным нравом вы обладаете, я бы не купился на вашу красоту. Мой вам совет, здесь не Аркадия, если дальше будете так себя вести, умрете вдовой, - нашелся с ответом Фабиус.
  - Вы еще и хам, - бросила Айрин.
  - Фабиус, что ты там говорил про основания? Знаешь, я тоже так себя веду. Мне нравятся оргии. Я по-твоему, шлюха? - с претензией спросила Императрица и расплылась в улыбке.
  - Ваше Величество, вас разумеется, это не касается. Вы правитель. Вам можно всё, - отмахнулся маг.
  - Даже вести себя как шлюха? - не унималась Эрика.
  - Если вам так нравится выражаться, вы в своем праве, Ваше Величество.
  - Ты знаешь, что морализаторство и тупость идут рука об руку? - резко спросила Императрица.
  - Что вы имеете ввиду?
  - Что и требовалось доказать. Значит так, вставай и немедленно отрекайся от должности Верховного Мага, - поставила перед фактом Императрица.
  - Эрика, не горячись, - бросил Валенсий.
  - Ваше Величество, меня выбрали на совете, а еще Игроку это крайне не понравится, - возразил тот,
  - С Игроком я разберусь. Тебе повезло, что прочие не успели дать клятву. Тогда бы мне пришлось лишить тебя дара. Но если будешь упираться, мне не составит труда сделать это прямо сейчас, - Эрика в подтверждении своих слов достала кинжал.
  - Что я такого сделал, чего не позволено другим? - теперь уже недоумевал тот.
  - Ты отрекаешься или мне начинать ритуал? - с угрозой спросила Императрица.
  - Я отрекусь, если на то будет воля тех, кто принял решение о моей должности.
  - Ладно, - Эрика стянула перчатку и сделала небольшой разрез на пальце.
  - Вы не посмеете! - выпалил Фабиус, встав из-за стола.
   Едва Эрика начала произносить ритуальную фразу, как маг перебил её.
  - Воля ваша! - нервно бросил он.
   Императрица дала знак музыкантам протрубить, дабы привлечь внимание всех гостей. Фабиус в итоге заявил, что не готов к такой ответственности и отрекся от должности. Игрок смотрел на Эрику, не скрывая негодования. Граф и сам не понимал, какая муха ее укусила. Обычно Императрица не отличалась такой мелочностью, да и в целом была напрочь безразлична к оценкам ее поведения. Фабиус повел себя довольно нагло, однако его нетрудно было поставить на место. Эрика даже не попыталась. При том, что подобный жест может повлечь за собой лишние хлопоты. Он не лез в дела Гильдии, но был в курсе сложившихся обстоятельств...
   Когда маг закончил, то собрался было уйти, но Императрица его одернула. Недовольный Фабиус присел. Было видно, его бы воля, удавил бы Эрику. Она, тем временем, встала и обратилась к публике, призвав всех продолжать веселиться. Следом взял слово Феодор, а Императрица присела и обратилась к Фабиусу.
  - Знаешь, почему я это сделала? Только клятву принес, а уже выказываешь в моем присутствии оскорбительные намеки. Следовательно, или ты охреневший наглец, который ни во что не ставит правителя или болван, не понимающий, чего несет. Оба случая на такой должности могут доставить мне проблемы. Ты понимаешь, о чем я? - спросила Императрица.
  - Да, понимаю. Прошу простить меня, Ваше Величество. Я был не сдержан в своих высказываниях. Я принес вам клятву, всё в вашей воле, - поникшим голосом заявил тот.
  - Надеюсь, это станет тебе уроком. Раз уж принес клятву, будешь мне служить. Дальше всё зависит от тебя, - поставил перед фактом она.
   Фабиус, разумеется, согласился. За столом повисло молчание. Все делали вид, что слушают речь Феодора. В итоге церемониймейстер объявил танцы. Когда зазвучала музыка, Валенсий ушел, вероятно, пригласить кого-то из леди. Октавий и Айрин тоже предпочли покинуть высочайший стол. Наверняка, поболтать с кем-то. Эрика, наконец, позволила Фабиусу покинуть пир. Сама она осталась за столом ибо танцы не жаловала. У Гортензия тоже с танцами не сложилось. Как ему рогопес уши оттоптал, он даже не пытался учиться. Тем более, сдались ему танцы, когда на пирах есть более интересные и полезные занятия. Например, выпить с нужными людьми, дела обсудить, понаблюдать, возле кого ходят соглядатаи...
  - Эрика, скажи честно, чем тебе маг не угодил? - все же рискнул спросить граф, когда они остались вдвоем.
  - Не хрен читать морали в моем присутствии, - зло процедила она и отпила из кубка.
  "Уже паранойя началась", - подумалось Гортензию.
   Не зря Эрика рвется на передовую. Ей определенно нужно развеяться, если морализаторство везде мерещится. Так ведь и до самодурства недалеко. Да что там, уже...
  - Надеюсь, ты не сочтешь это чтением моралей. Фабиус просто выказал свое мнение, которое доселе не таясь выказывали почти все придворные, в том числе твои же гвардейцы. Так рассуждают почти все господа, даже сластолюбцы. Даже те, кто не против посетить оргию. Сама ведь понимаешь, единицы искренне разделяют наши воззрения, - увещевал Гортензий.
  - Я знаю, - она закурила и обратилась к лакею, - Налей мне санталы!
   Лакей тут же кинулся к другому концу стола за бутылью, Императрица подмигнула ему.
  - Так надо. Продолжай, - шикнула она.
  "Так надо, значит... Хм..." - он понял, это представление для Игрока. Зачем, подумает потом, а лучше спросит, а пока продолжит. Спасибо, хоть предупредила....
  - Ты что, желаешь возвести свои воззрения в ранг морали, которую нельзя оспаривать вслух? - подчеркнуто изумленно граф.
  - Нет! Я не хочу больше слушать морализаторские аргументы! Надоело! - якобы случайно сломав самокрутку, она резко швырнула ее в вазу и достала другую, - Хватило с меня Ирских! Впредь я не стану терпеть, - поставила перед фактом она.
  - Понимаю, но ведь...
  - Какие могут быть, но? Эти мудаки стали последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. Хоть ты мне морали не читай! - якобы вспылила Императрица,
   Ответить граф не успел, с Эрикой ожидаемо пожелал побеседовать недовольный Аренский. Его роль в представлении подошла к концу. Императрица ушла с Игроком, у неё всё впереди. Мысленно пожелав ей удачи, Гортензий задумался над целью поступка. Дела Гильдии его не касались, он и не стремился лезть, дел и хлопот хватало. Теперь, когда ему поручили Перстов и аркадийцев, тем более. Не суть, но со стороны Эрики жест походил на своеобразный камень в сторону Игрока. Вероятно, Ее Величество решила показать, что её лучше не бесить, а заодно утвердить свое влияние на Гильдию, которую Аренский изначально видел своей марионеткой.
   Игроку пришлось не один день стараться, чтобы не просто собрать то, что осталось от Гильдии, но и сделать так, чтобы выбор пал именно на Фабиуса. Маги это не стадо баранов, для большинства важна хотя бы иллюзия, что их мнение учли. Это важная традиция в Гильдии. Более того, в их рядах множество внутренних связей или конфликтов. Теперь Игрок не может просто взять и поставить нужного ему человека, более того, без участия правителя не разобраться. Особенно быстро, а тянуть нельзя. Зачем якобы истерика? Возможно, Эрика решила бить врага его же оружием. Как вариант, заодно хочет вынудить Аренского впредь быть осторожнее в своих играх и не бесить её. Мало ли, взбесит...
   Танец подошел к концу, за стол вернулся Валенсий. Он обеспокоенно осведомился, какая муха укусила Эрику. Граф ничуть не солгал, уверив, что не знает, но предположив, что Ее Величество что-то не поделила с Игроком. Причастен ши к плану Валенсий, он понятия не имел. Все может быть. Валенсий принялся рассуждать, как это не ко времени, Гортензий вдруг заметил, что Айрин направилась с Тинатиэлем в сторону зимнего сада. Туда можно было выйти прямо из парадной трапезной. Причем, что удивило, принцесса взяла его под руку...
  "Нет, ну я всё понимаю, но... не с этим же!", - вознегодовал он.
   Сославшись на желание насладиться женским обществом, граф откланялся и направился к столам с придворными леди. Уже почти возле цели его отвлекла леди Герра. На сей раз она вменила ему в вину "распутное представление". Якобы, это он постарался. Гортензий спорить не стал, хотя и не имел отношения к оному. Плевать, змея еще что-то придумает, и вообще, ему пока не до неё... Заметив, что Кальвария как раз вернулась к столу, граф пожелал Герре удачи и подошел к леди. Как полагается, завязав беседу, он предложил ей прогуляться по зимнему саду. Та ожидаемо согласилась...
   Болтала в основном Кальвария, Гортензий лишь иногда задавал вопросы, чтобы дать той повод увлеченно рассказывать глупости. Он предложил ей прогулку только для того, чтобы не идти в зимний сад одному. Обойдя половину сада, граф наконец увидел, что Айрин с Тинатиэлем сидят на скамье и нежно держась за руки, любезничают. Гортензий был в шоке. Он бы понял даже если бы она предпочла Феодора. Да кого угодно, мало мужчин вокруг? Магов полно, чем не пара? Но... Тинатиэль? Полнейшее ничтожество! От мысли, что его послали из-за сопляка, хотелось, как минимум, указать ничтожеству его место. Другое дело, какое он имеет право? У него нет планов на принцессу, а если бы даже были, аркадийка не потерпит, чтобы ее делили как трофей. Это антарийские леди только рады, если за них подерутся...
   Граф обошел с Кальварией весь сад и предложил той вернуться в зал. Всё, что хотел, он увидел, а выслушивать глупости уже надоело. Впрочем, спокойно дойти ему было не суждено. На встречу шла леди Герра в компании с Изольдой. Будто преследует... Герцогиня снова не смогла удержать язык за зубами, принялась увещевать Кальварию не иметь дел с "бессовестным сластолюбивым мерзавцем". Долго это не продлилось, Гортензий не собирался даже останавливаться, чтобы это выслушивать. Пусть Герра была права, но Кальвария на то и дура, чтобы не понимать очевидного. Леди стала рассказывать ему, что "весь дворец знает, как Герра в него влюблена". Другое дело, он и так в курсе.
   Организованные им же сплетни про влюбленность Герры настолько разрослись, что стали восприниматься как факт. Одна проблема, толку никакого. Герцогиня почти перестала бывать при дворе, вместе с Айрин занимается благотворительностью. Они помогают столичным обителям организовывать детские приюты. Граф думал, теперь Клеонская точно отстанет, но та, казалось, взъелась еще сильнее. Стоило им столкнуться и та не упускала возможности не просто съязвить, она не гнушалась прямых оскорблений. Вероятно, так пыталась всем доказать, что не влюблена в него. Вроде плевать, все знают, та змея, но... сам факт. Угомонить её стало делом принципа. У него уже был план на этот счет. Главное, чтобы Изольда таки отвлеклась на ухаживающего за ней летописца...
   Пока господа и леди танцевали, граф обсуждал с сановниками и судьями причины и последствия отказа Фабиуса от должности. Он редко скучал на публичных действах, особенно в последние месяцы, когда количество желающих выказать почтение и пообщаться стало попросту неприличным. Раньше это досаждало, как отошел от безумия, проникся, однако сегодня благодаря жесту Императрицы он превзошел даже собственную популярность. Оставалось только недоумевать, неужели кто-то верит, что даже если он в курсе, вот так возьмет и расскажет.
   Гортензий десятки раз повторял одно и то же, он не знает, каковы мотивы у Фабиуса. Господа, разумеется не верили, благо, хватало ума не настаивать. Разумеется, звучали разные предположения. От трусости Фабиуса, до принуждения. Мол тот не угодил Ее Величеству, и та его заставила. Учитывая, что Императрица в отношении сановников доселе не отличалась чрезмерной строгостью и придирками, полагали, нужно хорошо постараться. Порой звучали самые невероятные причины. Впрочем, кто поумнее, всё поняли правильно: Императрица что-то не поделила с Игроком, лезть туда не надо. Те же Самилий с Максимусом вопросов ему не задавали...
   Гортензий как раз направлялся к столу, когда к нему подошел Аренский. Игрок улыбался, но судя по взгляду, был как никогда зол. Граф согласился побеседовать, но только в зале. Он не собирался откладывать свои планы, чтобы выслушивать бессмысленные претензии. Они отошли поодаль от гостей неподалеку от играющих музыкантов...
  - Гребаный мудак, это ты виноват, - бросил Игрок.
  - Я не лез в дела Гильдии, так что будь добр, следи за словами, - ответил Гортензий, прекрасно понимая, что Аренский имеет ввиду.
  - Благодаря твоим интрижкам Императрица спятила. И так бешеная была, а теперь совсем башню сорвало. Слова не скажи.
  - Будто ты её не бесил, - отмахнулся граф.
  - Речь про Ирских, а не про меня. Знаешь, чтобы она с тобой сделала, если бы узнала правду? - злорадно прошипел он.
  - Какой смысл об этом говорить, если ты не скажешь? Мы, кажется, уже договорились. Разве не так? - жестко спросил Гортензий.
  - Договорились, но... из-за твоих игр все мои старания коту под хвост! - не унимался тот.
  - Почему же? Разве тебе не выгоден порядок в Империи? Выгоден. Разве не нужен для этого порядок в Гильдии? Нужен. Тебе было бы лучше, развались всё окончательно? Нет. Твои старания принесли пользу всем нам. Я, между прочим, отдаю тебе должное и благодарен, - увещевал граф.
  - Ты издеваешься? Разве не понимаешь, о чем я?
  - Понимаю, но ведь лучше так, чем никак?
  - Из-за тебя я потерял контроль над Гильдией, - зло процедил он.
  - Ты сам виноват, - граф улыбнулся.
  - Я?
  - Да, ты. Я в дела Гильдии не лез и не собираюсь. А куда ты смотрел? Не заметил паранойю у правителя? Мог бы предупредить своего мага получше следить за языком, - злорадно заявил Гортензий.
  - Будь проклят тот день, когда Гамидий проявил милосердие и не утопил тебя. Всем было бы лучше, - заявил барон.
  - Пойди поплачь, вдруг полегчает. Или порошочку понюхай, - съязвил граф и довольно улыбнулся.
  - Когда-нибудь я тебе припомню, - с угрозой мрачно бросил Аренский.
  - Сначала я получу титул, а ты Честь Империи. Хотя, может, ты передумал? - чуть тише спросил Гортензий.
  - Не передумал. Получишь. Я не менее злопамятен, чем ты. Даже не надейся спать спокойно, - Игрок злорадно улыбнулся.
  - Мог бы не предупреждать. Однако сейчас все твои претензии ко мне пустое нытье. Я, действительно, ничем помочь не могу, - добродушно уверил граф и улыбнувшись, добавил, - Не стоит тратить время на глупости. Наслаждайся пиром, - с этими словами он пошел прочь.
   Ясное дело, Игрок ему припомнит. Не только это. Не только Игрок. Ему многие припомнят. Недостаточно взойти на вершину, нужно ещё удержаться. Пока же Гортензий с удовольствием злорадствовал над разочарованиями Аренского. По сути, Императрица наглым образом воспользовалась своим правом и перепортила ему все планы. Граф уже был достаточно осведомлен о событиях в Небельхафте и участии в них Эрики. Наверняка, принимая решение сделать ставку на принцессу, Игрок думал, что будет иметь дело с полубезумной девицей, интересующейся только драками, выпивкой и шлюхами. Он бы сам счел, такую легко сделать марионеткой. Оказалось, всё это не мешает Ее Величеству быть, а не казаться правителем. Игрок, поди, волосы на себе рвет. Теперь уже деваться некуда, идти против Императрицы ему невыгодно, да и чревато. Впрочем, что особенно льстило, у него даже в безумии манипулировать получалось лучше...
   Пир походил к завершению. Эрика покинула действо еще после разговора с Аренским. От беседы с Романием и Самилием графа отвлек лакей. Изольда вовремя ушла в сад с летописцем, Герцогиня решила идти в покои одна. План удался, дело за малым... Гортензий немного погодя пошел за ней и нагнал её в холле на третьем этаже, где как раз был снят гвардейский караул "за ненадобностью"...
  - Ваша Светлость, быть может поговорим? - бросил он, когда она обернулась, испугавшись его шагов.
  - Угрожать будете? - возмущенно выпалила Герра.
  - Помилуйте. Разве я могу опуститься до угроз в сторону леди. Я всего лишь хотел уделить вам внимание. Разве не этого вы желаете?
  - Мне от вас ничего не надо. Вы мне омерзительны. Чтобы не твердили сплетники, я испытываю к вам только презрение, - вздернув подбородок, заявила Герцогиня.
  - Выкажите мне ваше презрение здесь и сейчас. Я готов выслушать, - с улыбкой предложил Гортензий.
  - Вы моральный урод, которому плевать на всех, кроме самого себя. Для вас нет ничего святого. Подлец, убийца, лицемер, лжец, бездушный изверг! Не осталось ни единого греха и порока, который бы вы не познали! Вас даже человеком назвать нельзя! - посыпала обвинениям Герра.
  - В ваших словах столько страсти, - с ухмылкой ответил граф.
  - Как вы смеете! - она хотела отвесить ему пощечину, но Гортензий перехватил её руку и притянув к себе поцеловал.
   Та пыталась не разжимать губы и вырваться, но в итоге... сдалась. Он скорее ожидал укуса и сам от недоумения отпрянул.
  - Глумитесь? - дрожащим голосом спросила Герра.
  - Как можно? Я всегда знал, что за вашим строгим обликом и злыми речами прячется страстное желание.
  - Мерзавец! - Герра все же вырвалась из его объятий.
  - Еще какой. Не мучьте себя, давайте лучше проведем незабываемую ночь, - предложил он.
   - Я скорее умру, чем разделю с вами ложе! Теперь весь дворец узнает, что вы домогаетесь замужнюю леди! - зло выпалила она.
  - Мне все равно, я же мерзавец, подлец и убийца. Но вам бы я не советовал, выставите себя на посмешище. Весь дворец шепчется, что вы в меня влюблены, - добродушно предупредил граф.
  - Ненавижу, - едва не плача, процедила Герра и подобрав подол платья побежала прочь.
  "Неужели, действительно, хочет?" - предположил он, вспомнив, как леди отреагировала на поцелуй, но тут же он отбросил эту мысль.
   Наверняка, устала сопротивляться. Оставалось надеяться, теперь она точно угомонится. Сочтет, что он неверно истолковал её внимание и вынуждена будет заткнуться. Если поднимет шум и начнет вменять ему домогательства, то, действительно, только опозорится. Герра как женщина никого не интересует. Кто поверит, что к ней приставал человек, которого она поливает грязью? Причем, проблем с желающими у него нет...
   Как рассказала Императрица уже в покоях, Игрок едва волосы на себе не рвал после её выходки. Он оказался прав, Эрика решила бить врага его же оружием. Пусть метод противен, а выказать себя истеричкой постыдно, зато Игрок в итоге окажется виноватым. В первую очередь для себя самого, ведь он мнит себя неким властелином над чувствами. Не уследил, какая жалость. Почему она была уверена, что Аренский не раскусит? Как Эрика пояснила, она не без греха, когда только надела корону, случалось. Как случалось вестись на провокации Игрока. Императрица полагала это постыдным, признавать не желала в том числе перед Аренским. Сейчас тоже не признала. Тому даже в голову не пришло, что она нарочно выставила себя бешеной самодурствующей истеричкой. Воистину, его же оружием...
   Кому не повезло, так это Фабиусу. Эрика все равно нашла бы повод, либо же устроила его. В этом смысле маг здорово ей помог ибо действительно не следил за языком. Что до Гильдии, все не так плохо, как выглядит со стороны. Императрица и Валенсий, оказывается, не сидели сложа руки. Эрика придумала это не вчера. Бесчестным по отношению к Игроку она это не считала. Барон получил и ещё получит достаточно привилегий. Дела - это одно, а Гильдия магов не должна быть под контролем у одного человека, если это не правитель. Разумеется, клятва на крови это прекрасно, однако Фабиус остается человеком Игрока. Теперь, не сказать, что Аренский лишился влияния, однако тот уже не сможет утверждать, что Гильдия у него в кармане...
   Верховного мага выбрали через пять дней. Им оказался не имеющий никакого отношения к Игроку архимаг Каллинеус. Боевой маг огня первой степени, пусть не высший, но зато не пропустил ни одну войну за последние двадцать пять лет. Адептом отправился воевать с Хамонским Королевством, потом была Геления, брал Таир, участвовал даже в войне с Талерманом, которую закончил в ранге архимага. Каллинеус прошел практически всю войну с Хамонским Магистратом и был отправлен с западным ополчением на оборону Аваргии. Магу уже исполнилось сорок пять, но выглядел он старше, возможно из-за полностью седых волос, мрачного выражения лица и тяжелого взгляда. Судя по крепкому сложению и выправке в бою тот использовал не только магию, но и сталь...
   Аренский ожидаемо был далек от восторга, зато Мириамский доволен, весь торжественный ужин вспоминал с магом прошлую войну с хамонцами. Гортензию Каллинеус понравился куда меньше чем даже высокомерный Фабиус. Ничего личного, маг вел себя, можно сказать, строго по уставу, не допуская вольностей. Ну не нравятся ему поклонники воинской службы, и всё тут. Даже к наемникам граф относился с большим пониманием, они тоже любят золото больше чести. Впрочем, Эрика все равно заберет Каллинеуса на передовую, а при дворе останутся магистры, в число которых войдет в том числе Фабиус. Договорились...
   Императрица на ужине объявила, что через три дня отбывает на передовую. Новость наделала столько шума, что даже про избрание главы Гильдии забыли. Особенно негодовал Валенсий, но спорить с Эрикой было без толку. Зато Аренский ничуть не расстроился. Пожалуй, не зря она объявила про намерение после своего демарша. Игрок мог возмущаться, но теперь был только рад. Граф и так был в курсе её планов, ничего нового не узнал, потому на ужине его куда более заботил другой момент. Тинатиэль продолжал испытывать его терпение. Точнее, не сам аркадиец, а его недвусмысленные отношения Айрин.
   На торжественное принесение клятвы магом принцесса явилась под руку с аркадийцем. Разумеется, поведение принцессы вызвало вопросы. Гортензий ничего не спрашивал, делая вид, что ему плевать, однако прочие не постеснялись. Когда он услышал, как Айрин мечтательным голосом восхваляет "прекрасную душу поэта", захотелось пойти и выпотрошить эту самую душу. Конечно, бить такого сопляка, только руки пачкать и себя позорить. Да и зачем бить? Чтобы раздавить морально такое ничтожество - даже стараться не надо. Ну а если он постарается, Тинатиэль ни то что в Аркадию, а прямиком в Бездну сбежать захочет. Конечно, такой трус в петлю все равно не полезет и даже не сбежит. Поплачет, напишет сопливую херню, но зато впредь будет прятаться по углам, как и полагается ничтожествам. Будет знать свое место. Другое дело, это так, мечты... Не может он этого сделать. Во-первых, пообещал Айрин, во-вторых, принцесса может расценить это превратно...
   Гортензий не собирался на ней жениться, по факту, его это касаться не должно. Здесь нет даже ревности, к такой половой тряпке ревновать постыднее, чем к шлюхе. Дело было в принципе. У графа в голове не укладывалось, как может быть, чтобы ему предпочли настолько ничтожного сопляка, которого даже мужчиной назвать нельзя. Немыслимо. Так быть не должно. Мало вокруг мужчин? Хватает. Но принцессе надо было выбрать сопливую подстилку... Гортензий не ставил ей это в упрек, тем более, Айрин ему ничего не должна. Он давно понял, леди подвержены чувствам, а те часто идут вразрез с разумом.Воспылав, женщины не видят дальше своего носа.
   Взять ту же Рамону, которая без всякой логики предпочла никчемного дурака, не способного даже прокормить её. Как бы она не прошлась по его самолюбию, Гортензий всегда отдавал себе отчет, дело не только в ней. Что до Рамоны, та определенно сглупила. Единственное, в чем этот Свен был лучше него, это крепкое тело. Да и то, не шибко, в сравнении с ним теперь. Не суть, но это был сомнительный повод рисковать, обманывая "богатенького болвана", чей один охранник стоил дороже, чем жалкие пожитки Свена. Не воспылай Рамона к дураку, могла бы в золоте купаться. Другое дело, любовь проходит, а исправить уже ничего нельзя.
   Айрин посчастливилось, что его самолюбие не позволит ей совершить глупость. Принцесса воспылала к Тинатиэлю за его стишки, но ведомая чувствами, она не понимает, что соплями сыт не будешь, а стихами не постоишь за честь леди. Айрин, конечно, маг и способна себя защитить, но ведь ей придется защищать еще и Тинатиэля. Где такое видано? Даже в Аркадии быть с ничтожеством постыдно для леди, а в Антарии - подавно. Разумеется, он не допустит непотребства. Пусть он пообещал не трогать Тинатиэля, однако это не помешает ему решить проблему иными способами. Граф решил отвадить его от принцессы. Поможет маг крови Флаксий. Делов то подлить юнцу любовное зелье. Пусть воспылает к леди Герре. Еще и ему потеха будет. Как Эрика уедет, сразу так и сделает...
   Время было почти два часа до полуночи, граф преспокойно сидел в бассейне, как ему сообщили, что к особняку подъехала повозка и его желает видеть некая леди в маске. Это весьма озадачило. Гортензий никого не ждал, однако причин, по которым его могла посетить таинственная леди, уйма, вплоть до нюансов дел. Он велел впустить леди в гостиную, а сам спешно вылез и принялся вытираться. Одеваться не стал, накинул халат. Не комильфо, конечно, леди так встречать, но являться в такое время без приглашения тоже не очень комильфо...
   Леди ждала его сидя в кресле. Причем, сидела так, будто проглотила кол. Узнать в ней кого-либо знакомого не представлялось возможным. Она укуталась в темный плащ, мало того, на лице маска, так еще надела шляпу с вуалью. Когда Гортензий подошел, леди резко встала. Он отметил едва уловимый знакомый запах духов. Правда, вспомнить, кому они принадлежали, не мог...
  - Доброй ночи. Могу ли я осведомиться, кого имею честь принимать в своем доме в столь поздний час?
  - Доброй ночи, ваша милость. Я готова представиться наедине, - глухим голосом бросила леди.
   Голос её казался знакомым, но припомнить не получалось.
  - Да, но могу ли я узнать хотя бы повод?
  - Наедине. Вам понравится, - заявила леди с вызовом, тоже смутно знакомым.
   Что же, скоро представится. Граф предложил ей пройти в кабинет. Леди лишь кивнула. Когда они вошли, Гортензий снова предложил ей представится. Она, несколько, замешкалась, однако вдруг решительно сбросила шляпу прямо на пол и стащила маску. Пока граф в недоумении пытался понять, что тут забыла леди Герра, та развязала и сбросила плащ. Под ним оказалось розовое платье, скорее подобающее жрице любви. Волосы у неё были распущены и завиты в локоны...
  - Ваша Светлость? - изумленно произнес он.
  - Вы утверждали, что желаете разделить со мной ложе. Я подумала и решила принять предложение. Это и есть цель моего визита, - подчеркнуто деловым тоном заявила Герцогиня, явно скрывая волнение.
  "Ну охренеть теперь...", - в который раз изумился Гортензий.
   Вообще-то он даже не планировал, меньше всего ждал, что стерва согласится. Ему казалось, план сработал. Скандала не было, более того, леди Герра начала его демонстративно игнорировать. Вчера на ужине она даже в сторону его не смотрела. И вот, нате... Неужели и впрямь хотела?
  - Вас точно не смутит возлечь с бессовестным, бесчеловечным демоном? - спросил он, скорее, чтобы потянуть время и решить, что с ней делать.
   Сам вроде предложил. Что он, девица - идти на попятную? По идее, она ничего так. С него не убудет...
  - На ложе это не имеет значения, - заявила Герра, будто нарочно пытаясь смотреть ему в глаза.
   "Ну раз так, ладно", - рассудил Гортензий. Может, заодно, донимать прекратит...
  - Прекрасно, - с улыбкой бросил он и подойдя к ней ближе, добавил, - Быть может, пройдем в спальню?
  - Не стоит. Здесь есть диван, - заявила она.
   Гортензий рассудил, та не хочет, чтобы её видели. Что же, здесь так здесь, ему все равно. Он поцеловал её, Герра напряглась, будто бы испугалась и он отпрянул, однако не успел ничего сказать, как услышал её голос.
  - Продолжайте. Я готова ко всему, - решительно, но обреченно заявила Герцогиня.
  "Будто на казнь пришла. Хотя, она же невинная...", - с этой мыслью граф продолжил.
   Вот уж в чем он поднаторел, так это в лишении невинности. Пусть по глупости, но так уж сложилось. Он еще пару лет назад со счета сбился... Герра определенно смущалась и была крайне напряжена. Пока Гоптензий снимал с неё платье, она стояла как статуя, еще и глаза зажмурила. Пожалуй, ни одна его любовница так странно себя не вела. Смущались, конечно, но что бы так... Возможно, дело в факелах, которые прежде он тушил. Но Герцогиня не просила, а он больше не собирался отказывать себе в удовольствии лицезреть обнаженную девицу, да и свои прелести показать - тоже...
   Платье упало на пол. Гортензий отметил, что Герра довольно привлекательна без своей старомодной одежды. Особенно, когда молчит. Если бы еще она не вела себя, будто обреченная на грядущие пытки. Вспоминая все мерзости, слетавшие с её языка, на что он не любил причинять боль, хотелось отодрать её, чтобы мало не показалось. Но не зря граф предпочитал не давать волю чувствам. Зная Герцогиню, та вполне могла прийти, чтобы потом хлопнуть дверью, утверждая, будто "всё было ужасно, а он изверг". Гортензий предпочел воспринимать это как вызов. Не на того нарвалась. Шансов он ей не оставит, сделает так, что ей понравится. Даже язык не повернется утверждать обратное...
   Граф отвел до предела напряженную Герцогиню к дивану, где принялся за дело. Разумеется, начал с ласк. Если женщина не расслабиться, так ей в любом случае будет больно, а если та еще невинная, подавно. Поначалу Герра сопротивлялась. Не в прямом смысле, а в попытках не выказывать, что ей приятно. Только его не обманешь. Гортензий быстро понял, той нравятся не грубые, но и не совсем нежные прикосновения... Когда Герра не просто расслабилась, а была уже не властна над своим телом, он довел её руками до возбуждения. Герцогиня не сдержав крика кончила и лишь тогда он сразу вошел в нее...
   Больно ей если и было, то явно не сильно. От возбуждения Герра кричала громче. Избавив её от плевы, он тут же прекратил. Демоны с тем, что сам не закончил, разберется. Сношать после этого никакого удовольствия. Ни для женщины, ни для него. Обычно ему было неприятно причинять боль. Прочим любовницам - искренне, в этом случае - из принципа...
  - Вам пока достаточно. Я распоряжусь, чтобы принесли халат и приготовили бассейн..., - бросил он, спешно натягивая халат.
  - Нет! Я не хочу, чтобы меня видели, - выпалила она и резко приняла сидячее положение, схватила подушку и прикрылась ею.
  - Наденете, никто не узнает, - он поднял маску и добавил, - У вас кровь, стоит помыться, - он протянул ей маску.
   Та вырвала у него её из рук и тут же начала спешно натягивать.
  - Быть может, вы хотите выпить? Велеть принести вина? Или что-то другое? - спросил он.
  - Не думайте, что у нас свидание! Мне от вас больше ничего не надо, - выпалила Герра.
  - Только не говорите, что вам не понравилось, - с усмешкой бросил он.
  - Не понравилось! Я притворялась, - высокомерно заявила она.
  - Польщен, что вы так старались сделать мне приятно, - добродушно ответил граф.
  - Нет! Я не старалась! - возмутилась Герцогиня и замявшись добавила, - Да, мне понравилось. Можете гордится этим. Но знайте, я все равно считаю вас демоном!
  - Вы хотели сказать, демоном в постели, - с ироний уточнил Гортензий.
  - Я хотела сказать, что ваши постельные умения не отменяют факта, что вы бездушный мерзавец. Не думайте, что я перестала вас ненавидеть,- преисполненным гордости тоном ответила она.
  - Помилуйте, как я мог такое подумать. Это ведь обычное дело, отдаться из ненависти, - снисходительно бросил граф.
  - Ваши домогательства меня вынудили! Я теперь буду ненавидеть вас еще сильнее! За то, что вы стали первым! - с презрением процедила Герра.
  - Скажите еще, изнасиловал. Вы сами ко мне пришли, - напомнил Гортензий.
  - Я пришла к вам, не потому, что вы достойный господин или я хотела, а потому что больше никто не предлагал, - вздернув подбородок, заявила она.
  - Это вы меня так оскорбить решили? - Гортензий рассмеялся.
   Леди в пылу не уследила за языком и скорее уронила свое достоинство, чем оскорбила его. Герцогиня, видимо, поняла, что сказала, зло вытаращила на него глаза и вдруг... разрыдалась. Прекрасное окончание.
   - Как минимум, вас лишил невинности господин, с которым хотят возлечь полдворца. Вам должно быть лестно. Я не каждой предлагаю, - отметил граф.
  - Глумитесь? Самовлюбленный подлец! - не прекращая рыдать, выпалила она.
  - Успокоить пытаюсь. Можете похвастаться при дворе, я не буду отрицать. Придворные леди удавятся от зависти, - предложил он.
   Звучит, самодовольно, но по факту, это единственное утешение, которое он может предложить в её нелегком положении. Подумать только, пришлось возлегать с мерзавцем, ведь никто больше не предложил. Даже на сочувствие напрашивается. Нужно определенно "натравить" на неё Тинатиэля...
  - Не смейте никому говорить! Я буду отрицать! Я не желаю быть вашим трофеем! - возмутилась Герцогиня.
  - Боюсь, трофей здесь я, как бы смешно это не звучало. Пришли, значит, соблазнили...
  - Я еще и виновата? Вы бесчестный изверг! - возмутилась она, глядя ему в глаза, и закрыв лицо, а точнее, маску, руками, снова зарыдала.
  - А вы истеричка. Мне больше нравится, как вы вопите в постели. Ежели захотите, милости прошу, но общаться с вами слишком сложно. Поэтому я пойду. Я велю служанке позаботиться о вас, - на последок предупредил он и пошел прочь из кабинета...
  "Тяжелый случай. Даже сношать бесполезно", - с иронией подумалось Гортензию.
   При дворе не уставали утверждать, что леди Герра столь зла и склочна ибо невинна и не удовлетворяет похоть. Ну вот, лишил невинности. Даже похоть она удовлетворила, он умудрился сделать так, чтобы даже в первый раз удовольствие получила. Все равно злая и склочная. Пришла, отдалась мужчине, осталась довольна, а потом такое несет. Невменяемая. Видимо, не зря к нему пришла.
  "Воистину, не дворец, а обитель Светлый дух", - сыронизировал он...
   Как ему потом доложили, Герцогиня все же не отказалась от бассейна, однако проводить ночь в его особняке категорически отказалась. Уехала она уже далеко за полночь. Про свою ночь с Геррой граф распространяться не стал. Раз та не хочет похвастаться, её проблемы. Единственное, Эрике рассказал. Той нравилось, когда он рассказывает про свои постельные утехи. Если ей не говорить, сама спрашивала. Поначалу это казалось странным, но Гортензий привык и даже проникся...
   Единственное, что его изумляло, это странная реакция Эрики на отсутствие прочих связей. Перед отъездом в Волчью долину ему пришлось оправдываться, почему он целую неделю никого кроме неё не сношал. Некогда ему было, тем более, ему и с ней хватало... Впрочем, Гортензий заморачиваться не стал. Решил, в другой раз, если рассказать будут нечего, солжет про шлюху из Чести Империи. Ему не жалко, а Эрике спокойнее. Видимо, связи на стороне для неё гарантия отсутствия чувств. Глупо, учитывая, что многим господам чувства не мешают ходить в бордель, но, тем не менее, хранить верность, даже не нарочно, а по причине занятости, чревато. Спасибо, не заставляет и свечку не держит...
   В остальном, ему всё нравилось. Особенно, оргии. Вот уж о чем граф не сожалел. Оргии проходили каждую неделю, причем, каждый раз по-другому. Он только одну пропустил. После избрания мага Эрика велела устроить прощальную оргию. На сей раз в воинском духе. Гвардейцам и Валенсию понравилось, а вот Гортензию, да и Феодору, идея не пришлась по вкусу. Конечно, щиты и телеги в интерьере были чистыми, лошадей или какого скота в зал никто не пригонял, но сам факт. Намного лучше, когда все "были" богами, аркадийскими патрициями или аваргийскими саурами. Тем не менее, это была последняя оргия с участием Ее Величества в ближайшие несколько месяцев, поэтому граф все же сходил...
   Впрочем, для Гортензия оргия не стала прощанием с Ее Величеством. На следующий день накануне отбытия Императрица пригласила его в фехтовальный зал на тренировку. Зачем он ей сдался в таком качестве перед самим отъездом, Гортензий не понимал. На войне хватит более толковых противников. Что он ей не ровня, а годен только на безрыбье, это факт. Особенно это стало заметно, когда Ее Величество стали приходить на тренировку в нормальном расположении духа. Гортензий уже десятки раз пожалел, что однажды пришел к ней. От подобной чести лучше держаться подальше...
   Граф отмахивался от предложений, обычно ссылался на дела, тем не менее, за последний месяц пять раз не было причин отговориться, а перед отъездом, тем более. Просто отказаться не позволяло самолюбие. Впрочем, каждая тренировка для этого самого самолюбия была не меньшим испытанием. Тот факт, что Эрика женщина, его не заботил, ибо женщина она одно название. Превосходство в мастерстве тоже не смущало. Императрица была пять лет помешана на воинском деле, если учесть её наставников, он должен радоваться, что его сочли достойным чучелом для битья. Можно даже научиться чему-то. Тем более, иногда даже удавалось победить. Как ни странно, чаще, когда уже дурно. Вот это как раз и смущало.
   Надолго отвлечь Императрицу болтовней не получалось, а сказать, что ему нужно дольше отдыхать, снова не позволяло самолюбие. Вроде ничего постыдного, прочие сановники вовсе к ней в противники не годятся, но сказать правду для него равнозначно признанию в ущербности. Благо, он может сражаться до потери сознания, даже если дурно. Просто приятного мало. Глупо, разумеется, но... так вот. Отказаться не может, признать слабости не может, зато мучиться может. Иногда мелькала мысль, учитывая последний факт, он больше надумывает, но увы, он, действительно, хуже реагирует на долгие нагрузки и с этим ничего не поделать. Остается терпеть...
   Поединки с Эрикой напоминали тренировки с Сайри. Нигде больше он так не упорствовал. Если только в дальней округе, но там была война... Что до занятий с никаби, Гортензий взялся не ради развлечения, потому подходил к делу серьезно. Лень и нытье тут не помощники, нужно должным образом усердствовать. Ирских он видел почти каждый день при дворе, так что рвение не угасало. Более того, он сразу отказался тратить время на ерунду, то бишь подготовку и бег. С первым и так было нормально, согнутой кочерги оказалось достаточно, чтобы Сайри отстал. Вот с беготней наставник дольше цеплялся. Гортензий промолчал, что после этого вообще ничего не сможет, тем более, у него имелись еще аргументы. Он не шут вокруг особняка бегать, а серьезный человек. Вот и пусть учит делу...
   Не успел граф прийти в зал, Эрика решила сразу перейти к делу. Они провели четыре поединка в излюбленной манере Ее Величества, то бишь подряд. Ей удалось победить в трех случаях, а в четвертом вышло вничью. Наконец, Императрица пожелала попить воды и, заодно, покурить. Увы, это ненадолго её отвлекло от рвения надрать ему задницу, мало того, она будто с цепи сорвались. Гортензий посчитал семь поединков, а потом со счета сбился. Едва дух переведут, снова... Раньше она так не делала. Рехнулась что ли? Решила напоследок отвести душу? На ней самой лица уже не было. Граф вначале целых два раза победил, Эрика три или четыре, а потом он попросту перестал обращать внимание и считать. Он натянул улыбку, полностью сосредоточившись на поединках. Во время недолгого отдыха он думал только о том, как не обращать внимание на подступающую дурноту, даже перестал проклинать Ее Величество...
   В какой-то момент он понял, с него хватит. Желая поскорее это закончить, даже умудрился достать Эрику кинжалом и решил предложить прекратить. Лишиться сознания для самолюбия куда хуже. Глянув на часы, он мысленно выругался. Полчаса уже... Она совсем спятила. Впрочем, сказать это он не успел, Ее Величество первыми изволили закончить экзекуцию...
  - Ну все, довольно. Твоя взяла, показушник, - устало заявила она и бросив меч, поплелась к столу.
   Захотелось спросить, чего это он, а не она? Сама загоняла, а он виноват? Но прежде решил присесть и выпить воды. Графин он чуть не уронил, пока наливал в стакан. Мало того, разлил воду на стол. Взяв стакан, Гортензий присел, отпил воды и всё же поинтересовался.
  - Чего это я показушник?
  - А разве нет? Я ничего не имею против, но зачем отрицать очевидное?- она рассмеялась и достала дурман.
  - С чего ты взяла такой вздор? - искренне возмутился он.
  - Ладно, не бери в голову, - она и пошла к подсвечнику, поджечь дурман.
  - И все же какого демона ты меня так назвала? - не унимался граф.
   Эрика вернулась и присела рядом.
  - У тебя на лбу написано. За всё время наших развлечений ни разу не предложил отдохнуть. Но мне нравится, зато не капризный, как прочие. Те все норовят отлынивать...
  - Не я здесь правитель. Тебе надо, а мне не жалко. Чего сразу показуху вменять? - вознегодовал Гортензий.
   Ну не вздор? Чего показывать, если в большей части поединков проиграл?
  - На пса, делающего все по приказу, ты не тянешь, а тут само послушание, - издевательски заявила Эрика и рассмеялась, - Ты демонов показушник, не отрицай.
  - Я не могу признаться в том, чего не имел даже в мыслях, - вытаращив глаза, изумился граф.
   Эрика снова рассмеялась. Гортензий продолжал недоумевать. Действительно, даже не думал. Не желать упасть в грязь лицом и устраивать показуху, разные вещи. Вечно недоброжелатели вменяют ему всякий вздор. Он если и занимался показухой, так несколько раз в жизни, а при дворе вовсе один раз - с ирийской охотой, и то ради дела. Ладно дураки и бездари от зависти беснуются, но Ее Величество какая муха укусила?
  - Ладно, демоны с тобой, - с ухмылкой бросила она и перевела тему, - Ты говорил, что вчера был у Флаксия. Я смотрю, ты нашел с ним общий язык, - речь пошла о маге крови...
   Граф беседовал с уже два раза. Императрица велела магу ничего от него не скрывать. Флаксий уже выложил Эрике все что только мог. Кадмиэль сдал его как человека Даниэля, поэтому шансы выжить у него были сомнительные. Чтобы доказать свою полезность, магу, мало того, пришлось перечислить все возможности магии крови, Эрика вынудила его рассказать про его сотрудничество с Даниэлем. Тем не менее, Флаксий оказался не лыком шит, когда понял, что интересен, поставил перед фактом, большинству ритуалов учить не будет. В качестве гарантии, что от него не избавятся. Логично, в Империи мага крови днем с огнем не сыскать, Аркадия далеко, но и там оные не орут о своих умениях на каждом углу.
   Помимо прочего, Флаксий рассказал ему про истоки магии крови. Эрику это мало волновало, её больше интересовали практические способы применения. Гортензию было интересно в том числе и это, тем более, про способы Императрица сама уже рассказала. Как поведал Флаксий, магия крови есть наследие Проклятого Ориона. В Аркадии воззрения на счет оного весьма отличались от антарийских. Здесь его считают предавшим Мироздание Посланником, наказанным за дерзость смертью и коротающим вечность демоном. В Аркадии Ориона считают тем, кого в Империи называют Проклятым. Предания Великой Матери утверждали, Орион был низвергнут в Бездну за жестокость и попытку уничтожить супругу Аркадию, дабы управлять единолично. Маги крови, коих там называли чернокнижниками, исповедовали Культ Ориона и утверждали, тот выступал против рабства, за что супруга богиня избавилась от него, хитростью заманив в Бездну. Саму магию крови приписывали Ориону.
   Что там правда, одному Проклятому известно, причем, в прямом смысле. Как упоминала Эрика, Проклятый почти прямо послал её, когда та хотела продать душу. Сам Предвестник ей рассказал, что таких как она даже в Бездну не пускают. Кем бы ни был Орион, он точно не Проклятый. Другое дело, это не важно. Так или иначе, его культ был популярен среди аркадийских рабов. Еще полтора столетия назад большая часть не владеющих магией плебеев были рабами. Об этом сами аркадийцы не любят вспоминать, но факт остается фактом. В свое время чернокнижники доставили магам немало проблем, чуть не устроили переворот. Королевское семейство едва ноги тогда унесло. Мятеж провалился, маги победили, однако обгадились, все же упразднили рабство и крепко взялись за чернокнижников. Дошло до того, что магию крови даже поминать вслух запретили. Мятеж и его причины, впрочем, тоже. Тот почти не освящен в трактатах, а что до рабства, так вовсе утверждается, оное было запрещено раньше...
   Учитывая возможности магии крови, Гортензий прекрасно понимал аркадийцев. Один ритуал отречения чего стоил. Несколько сотен разрушителей магии, умеющих воевать, могут преспокойно перебить толпу высших магов. Тем более, их можно "разбавить" обычными воинами. Без отречения человек тоже может быть опасен для мага. После определенных ритуалов с оружием, с его помощью тот способен применить магию врага против него же. Это все не считая ритуалов, способных вогнать в болезнь, безумие, любовное или абсолютное рабство. Еще можно лишить мага дара не прибегая к клятве. Можно даже устроить шторм, чтобы потопить вражеский флот или сжечь город. Правда, для такого ритуала нужно умертвить десятки магов нужной стихии, но у ненавидящих патрициев культистов это вряд ли вызывало моральные терзания. Как и в случае ритуала продления жизни, предполагающего мучительную смерть шести магов...
   В Империи традиции магии крови почти отсутствуют. Есть ритуал клятвы и лишения дара, да и тот обставлен "священными законами". Что до отречения, ритуал известен частично и опасным не считается. Так, баловство. Даже Инквизиция отрекшихся не жгла, только из храма выгоняли, если знак видели. Разочарованные в Мироздании люди иногда отрекались, на том все заканчивалось, в Аркадии доводили ритуал до конца. Гортензий узнал, что если он закончит ритуал, то есть отречется в этой жизни, тоже сможет разрушать магию. Другое дело, смысла он все равно не видел. Драться с магами граф пока не собирался, а если он станет таким как Эрика, то не сможет иметь дело с магами в охране и рискует случайно засветить своих же соглядатаев...
   Слово за слово, речь пошла о ритуале продления жизни. По словам Флаксия, тот проходил его два раза. Выглядел маг максимум на тридцать, в общении он тоже старика не напоминал. Аркадиец отличался крайним цинизмом и высокомерием, однако это ни о чем не говорило. Впрочем, если тот два раза проводил ритуал, цинизм ему определенно пригодился...
  - Никогда бы не подумал, что Флаксию девяносто шесть лет, - отметил граф.
  - Я тоже. Он рассказал про свою жизнь, но я сих пор сомневаюсь, не придумал ли он. Хотя, с другой стороны, я предупредила, солжет, ему не жить. Кстати, ты хочешь пройти ритуал? - оживилась Эрика.
  - А ты?
  - Не вижу смысла. В концов, мне еще восемнадцати нет и я ничем не больна. На солнце я всё равно буду так реагировать, я спрашивала у мага. Может, лет через десять подумаю об этом, - отмахнулась Императрица, затянулась дурманом и добавила, -Ты не ответил на мой вопрос.
  - Мне при одной мысли мерзко, - честно ответил Гортензий.
   Разумеется, он задумывался. "Прамираэль миари" позволяет продлить жизнь и заодно избавит от всех недугов. Наверняка, от безумия тоже. Тем не менее, Гортензий все равно решил, попробует разобраться сам. Он с трудом представлял, как будет смотреть на медленную смерть шести человек, читать ритуальные фразы и периодически пить смесь их крови. Нужно быть настоящим извергом, чтобы проделать такое без сомнений. Граф не зарекался, неизвестно, какой выбор он может сделать перед лицом смерти. Если повторится мания, то же самое. Но это крайний вариант...
  - Знаешь, если тебя беспокоит моя реакция, то Элимир с соратниками все равно смертники. Среди них есть высший маг каждой стихии, а также целитель и провидец. Я все равно хочу проверить, не лгал ли маг, - заметила Эрика.
   Она имела ввиду шестнадцать магов, отказавшихся иметь дело с Игроком. Они не прибыли на совет и навострили взор в сторону Ирии. Разбираться Императрица поручила ему, но ни о каком ритуале речь тогда не шла.
  - Благодарю, но я откажусь, - настоял на своем граф.
  - Может, есть смысл положить на брезгливость? - не унималась Эрика.
   Это уже начало бесить. Она не в курсе безумия, зачем так настаивать? Чего ей не так?
  - Какой такой смысл? Про старость мне думать рано, в остальном я не нуждаюсь. Не видно что ли? За кого ты меня принимаешь, если думаешь, что мне нужно идти на такую мерзость? - вознегодовал Гортензий.
  - Твою мать, когда ты уже прекратишь строить из себя оскорбленную невинность из-за ерунды? Вот даже сейчас, реагируешь так, будто тебе предложили отсосать хер Аренского, - недоумевала Эрика.
  "Одно не лучше другого, так или наче мерзость..."
  - Тогда, когда ты прекратишь строить из себя няньку, - поставил перед фактом он.
  - Ты совсем рехнулся? Ваша милость, я уверяю, даже в своих мыслях не посмела бы усомниться в... подскажите только в чем ибо я теряюсь в догадках, - Эрика рассмеялась.
  - Давай, ты будешь сомневаться в чем угодно, это я переживу. Главное, не надо пытаться меня лечить. Меня это бесит. Тебя бесит, когда читают морали, а меня вот это. Неужели трудно не лезть? Я вроде нечасто поводы подаю. Всего два раза было, - негодовал он.
   - Тоже мне лекаря нашел. Эти два раза ты получил по морде. Слова не скажи, уже мерещится, демонов параноик. Я не знаю, чего тебе кажется, но раз так переживаешь, пройди ты уже ритуал и не трахай мозги ни себе ни другим, - раздраженно бросила Эрика.
  - Не переживаю я, меня это бесит не потому, что со мной чего то не так, а потому что... просто бесит. Я уже объяснял причину. Не хочешь лицезреть мое негодование, не лезь. Неймется? Хотя бы не возмущайся. В конце концов, я предупредил, - недовольно увещевал граф.
  - Ты злишься на пустом месте. Я просто предложила, это даже не приказ. Я, кажется, ясно сказала, мне интересно, есть ли толк от ритуала. В твоем случае это можно сразу выяснить. Я не сомневаюсь, тебе ничего и никогда не мешает, но в случае с холодной водой можно сразу проверить, - объяснилась Императрица.
  - Еще лучше! Я что, подопытный? Может мне еще себя Альберту на опыты себя сдать? - возмутился Гортензий.
   - Ну ты сравнил. От ритуала хуже не будет, - предположила Эрика.
  - Я не готов лично замучить шесть человек, чтобы проверить, врет ли маг. Я не поклонник пыток. Ты, насколько я знаю, пытками не брезговала. Сама и проверяй. По тебе тоже можно посмотреть, исчезнут ли хромота и шрамы, а хуже не будет, - заявил Гортензий с ухмылкой.
  - Ну мне как раз не мешает, а в ближайшие месяцы будет некогда этим заниматься, - отмахнулась Императрица.
  - Не обязательно отвлекаться от войны. Давай поймаем этих магов, наденем на них те самые ошейники и пусть ждут в темнице? - с ухмылкой предложил граф.
   Помимо прочего, Флаксий мог сделать ошейник, позволяющий блокировать магию. Для этого ему достаточно лишь немного крови "алиари асмиэль", в данном случае, Эрики.
  - Зачем ждать, если можно проверить быстрее? Я не зря поручила тебе разборки с магами. Предложила тебе попробовать, мало ли. Если не хочешь, значит, найдешь подопытного. Это уже приказ. - заметила она.
  - Приказ я выполню, но сам это делать не буду, - поставил перед фактом Гортензий.
  - Поняла я уже. Слова не скажи. Да что там говорить, один бассейн чего стоил, - она закатила глаза.
  - Ты мне всю жизнь припоминать будешь? Я тогда был не в духе и потом извинился, - граф поморщился, поймав себя на мысли, что и сегодня занесло.
   На счет бассейна, Императрица была права. Повел себя как дурак. Не только в самом начале, но и потом отличился. Возмутился, что Эрика распорядилась нагреть в нем воду. Мол, не просил, всё такое... Потом извинился, конечно, объяснил, как есть. После Марии он не может вменяемо реагировать даже на малейшие попытки подумать про его самочувствие. Даже на жесты вежливости. Не солгал, он и раньше не жаловал такое, но из-за этой овцы совсем понесло. Сам понимал - невменяемо, ведет себя как хам, обещал себе впредь так не реагировать, но... не получается.
  - Иногда с тобой невозможно разговаривать.
  - Мы же пришли сюда не разговаривать. Продолжим? - с этими Гортензий встал.
   Уж лучше тренировка, чем обсуждать свою идиотскую реакцию. Впрочем, Императрица заявила, что с неё хватит драк. Они отправились в купальню, где ему пришлось в очередной раз расхлебывать последствия своего невменяемого поведения. Эрика тогда после его претензий поставила перед фактом, теперь воду перед их тренировками не будут греть совсем. Ей все равно, зато так она его "ничем не оскорбит". Пришлось мучиться в прямом смысле. Не смертельно, но приятного еще меньше чем прежде. Мог бы попросить, но...в общем, не смог.
   Злилась Эрика недолго. На сей раз помимо экзекуции его ждал сюрприз в виде Императрицы, пожелавшей перед отъездом напоследок усладить с ним похоть, так, что даже удалось согреться. Но в итоге, снова пришлось замерзнуть, другого бассейна поблизости не было... Когда они уже оделись, Гортензий вдруг вспомнил, что хотел посмотреть меч Императрицы. Во вчерашнем разговоре Замираэль упоминал, им якобы можно отражать магию, используя её против самого мага. Эрика проверять не стала. В её случае толку все равно нет, как, впрочем, и потребности. Ей не составит труда без разговоров снести магу голову. Тем не менее, графу было любопытно...
  - Смотри, не жалко, - он протянула ему меч.
   Гортензий взял меч за рукоять и отметил надписи и рисунки на лезвии. С одной стороны, просто хороший полуторный меч с удобной рукоятью, однако при этом он выглядел весьма необычно. Во-первых, он был из очень темной стали, а надписи и рисунки на лезвии были светлые. Граф провел по ним пальцем, поверхность была полностью гладкой. Как это сделали, он предположить не мог.
  - Хороший меч. Острый, голову с одного удара сносит без проблем. Кстати, не тупится, - довольно прокомментировала Императрица.
  - Странно, что не тупится. Есть легенда, этим мечом убили самого Проклятого. Может, его, действительно, делали не совсем люди, - предположил Гортензий.
  - Сомневаюсь. Ты сам рассказывал, что до Первого Пришествия люди умели делать больше, чем сейчас. Возможно, тут магия земли замешана. Я уже велела лучшим кузнецам заняться вопросом. Думаю, если ещё магов и ученых людей привлечь, можно выяснить, как так сделать. Ты за оружие отвечаешь, вот и разбирайся, не огненными самострелами едиными.
  - Точно. Было бы неплохо иметь на вооружении мечи, которые не тупятся, - граф осторожно провел по краю лезвия, но тут же одернул руку.
   Меч оказался неожиданно острым. Порезался не сильно, но из двух пальцев потекла кровь. Граф, мысленно ругаясь, вернул Императрице меч, чтобы взять платок, пока не запачкал кровью одежду. У него бывало, что он оружием себя случайно царапал, но не так же глупо...
  - Я предупреждала, он острый, - Эрика ухмыльнулась.
  - Как ты им пальцы себе не отрезала, - сыронизировал Гортензий, прикладывая к пальцам платок.
  - Даже ни разу не поранилась. Я достаточно хорошо обращаюсь с оружием, чтобы не отрезать себе пальцы, - с ироний бросила она, засунув меч в ножны.
  - Увы, я не столь аккуратен. Мне такой меч не подойдет. Точно что-то отрежу себе ненароком, - отшутился Гортензий...
   Распрощавшись с Императрицей, он поспешил на задний двор, где уже приготовили повозку. С Эрикой они уже распрощались и граф решил отправиться в особняк. На завтра он назначил суд, в управу Ремесленной округи оттуда удобнее добираться. Уже спустившись на первый этаж, Гортензий почувствовал, что начинается странное головокружение.
  "Твою же мать, этого еще не хватало", - мысленно ругаясь, он ускорил шаг.
   Поначалу напоминало приступ малокровия. Вроде не впервой, но все равно взбесило, к хорошему быстро привыкаешь. Спасибо на том, что не началось на тренировке с Эрикой или, ещё хуже, во время сношения. Похоже, доигрался... Впрочем, когда резко одолела головная боль, он уже не знал, что и думать. Точнее, думать вовсе не хотелось. С горем пополам граф дошел до повозки, там его встретил Ник. Он велел не беспокоить, пока не доберутся. Заперев дверь, он присел, откинувшись на спинку и схватился за голову, но это ничуть не помогло. Напротив, охватила такая боль, что он едва сдерживался, чтобы не закричать. В какой-то момент перед глазами промелькнула белая пелена и он потерял сознание...
  - Господин, с вами всё в порядке? - услышал он испуганный голос Ника, ощутив, как его осторожно тыкают в плечо.
   Гортензий открыл глаза и резко посмотрел на охранника.
  - Простите, я помню, вы просили вас не касаться, но вы не реагировали. Мы приехали, - отчитался Ник.
   Впрочем, он думал сейчас не о том, что Ник не так его разбудил. Голова у него тоже больше не болела и не кружилась. Дело было в сне... Или не сне?
  - Господин, все нормально? - переспросил Ник и тем самым все же вывел его из раздумий...
  - Да. Я просто заснул, - отговорился Гортензий и выскочив из повозки, поспешил в особняк.
  - Передай всем, чтобы меня не беспокоили, - распорядился он, едва наткнулся на служанку и поспешил к лестнице...
  - ...Этого не было. Ничего этого было. Все вздор. Ничего не было. Все это вздор.., - шептал граф, дрожащими руками запирая дверь сначала на замок, потом на засов.
   Горел всего один факел, который принес сам Гортензий. Впрочем, его устраивала темнота. Казалось, так спокойнее, если он в принципе мог сейчас говорить о спокойствии. Справившись с дверью, он ухватился за голову и начал метаться по темному залу.
   - ...Только не сейчас. Этого не было. Вздор, всё вздор. Да, не было. Не было ничего.., - в ужасе шептал он, надеясь перестать думать о том, что "вспомнил".
   Получилось плохо, картины и ощущения казались абсолютно реальными. Не находя себе места, Гортензий влетел в темную спальню, зацепился и свалился на пол. Не переставая шептать, он пополз, дрожащими руками толкнул дверь, а потом забился в угол между стеной и комодом.
  - Я не могу сейчас сойти с ума. Только не сейчас, - сцепив зубы и ухватив себя за волосы, едва не взмолился он.
   В панике стало трудно дышать. Казалось, он сходит с ума и ничего не может сделать, еще миг и рассудок его совсем покинет. Он не знал, сколько длился припадок. После него граф еще какое-то время таращился в темноту. В голове перемешались картины внезапно всплывшего "прошлого" и возможного будущего, если он потеряет контроль. Наконец, Гортензий все же взял себя в руки и обратился к отрешению. Он постарался делать это дольше чем обычно. Ему просто не хотелось снова думать о произошедшем...
   Тем не менее, это помогло успокоиться. Гортензий с облегчением отметил, что на войну не тянет. Значит, пока он еще не совсем спятил. Он все же рискнул задуматься о неожиданных воспоминаниях. Пока он осознает безумие, нужно попытаться не потерять контроль, разделить надуманное и реальность...
   Как и прежде, Гортензий снова "вспомнил" прошлую жизнь. Правда, на сей раз оказался не Посланником, а никому не известным аркадийцем Кассием, рожденным около семи десятков лет назад в южном портовом городе Валантерра. Он был плебеем, отец служил у владельца лавок счетоводом. Жили они бедно, однако по меркам плебеев пристойно. Кассий был не глуп, без проблем постигал грамоту, но вместе с тем отличался обостренным самолюбием, дерзким нравом и вспыльчивостью. Он не испытывал почтения к старшим, отец только хватался за голову, даже пороть было бесполезно. Кассий слыл заводилой среди окрестных сверстников, особенно если речь шла про дерзкие выходки. Родня и соседи уже тогда предрекали, закончит малец на каторге, если не на виселице. Оказались правы. Почти...
   Когда Кассию исполнилось тринадцать, он впервые не позволил отцу себя пороть, дав сдачи. Тогда отец заявил, раз тот взрослый, должен идти на службу. Кассий был обучен грамоте, а значит мог найти более лучшую службу чем иные плебеи, но ему категорически не нравилось прислуживать. Особенно бесило высокомерное отношение патрициев, усугубляемое его юным возрастом. Разговаривали как с собакой, в лучшем случае. Кассий помыкался несколько месяцев, нигде не задерживался, уходил или выгоняли. В итоге, отец поставил перед фактом, либо Кассий идет работать к его господину, где ведет себя пристойно, либо выметается из дома...
   Он счел, раз отец служит у Лария больше десятка лет, все не так плохо. Его взяли помогать в особняке, однако господин оказался жутким самодуром. Кассий даже когда прежде пытался служить с таким пренебрежением не сталкивался. Он послал Лария на третий день, причем так, что отца тоже выгнали со службы. Потом разругался с отцом, назвал его ничтожеством, если столько лет пресмыкался перед мудаком. Тот, несмотря на слезы матери, выгнал его из дома. Кассий тогда окончательно и бесповоротно возненавидел патрициев. Особенно Лария. Его дом стал первым, который он обчистил. Но прежде Кассий сколотил из знакомы смышлёных голодранцев свою первую банду...
   Кассий с детства задумывался о несправедливом отношение к плебеям. Закон требовал уступать патрициям дорогу и преклонять голову. Одно это бесило, не говоря уже о том, что плебеи не могли владеть никаким имуществом, кроме личных вещей и припасов. Если даже заработал, дом купить нельзя, до смерти плати хозяину. Не обладающие даром не могли рассчитывать на хорошую службу и даже заниматься торговлей. Точнее, торговать могли, но владеть лавкой или кораблем мог только патриций. Зачем дар ученому, судье, публичному защитнику или владельцу мастерской? Чем те же бесполезные провидцы лучше? Да и прочие маги, чем лучше? Ничем? Кровь у всех красная. Такие же люди, причем, многие, глупее. Где справедливость? Нет справедливости.
   Он счел, если не дают достойно жить по закону, он будет класть на закон. Кассий решил грабить только патрициев. Юнец оказался весьма способным, сразу смекнул, грабить на улицах чревато, лучше обратить взор на жилища. Причем, подходил к делу с умом, продумывал всё, вплоть до маскировки. В банде он поддерживал порядок, дураков и трусов не держал. Сначала Кассий выбирал дома патрициев без охраны, причем предпочитал жертв с даром провидца или жизни. Если вернутся, их можно убить. С опытом он взялся за более богатые особняки, своим главным достижением он считал ограбление Храма. Со временем маги в охране стали не так страшны. В ход шла хитрость, черная алхимия, разумеется, не гнушался крови. Впервые Кассий убил в четырнадцать лет, и потом не раз доводилось, в деле, в бандитских разборках, в трактирных драках, за предательство...
   Помимо, собственно, ограблений, возмужав, Кассий взялся за иные "темные дела", выступая уже организатором. Заинтересовался "карьерой" в бандитских кругах. Причем, он вознамерился навести правильный, по его мнению, порядок. Кассий заявил о себе, как главарь банды, промышляющей торговлей черной алхимией и карманными кражами. Дела с ограблением особняков он держал в тайне, знал, что не найдет понимания. Другое дело, он собирался всё изменить. В двадцать три Кассий вошел в круг "уважаемых" главарей "дна" Армадана - самой обширной плебейской округи. Уже через два года был избран, а точнее, скорее, вынудил признать себя патрием.
   "Патрий", с аркадийского дословно "первый среди равных", возглавлял бандитскую иерархию округи. Благодаря своей лютой ненависти к патрициям, долго Кассий не продержался. Предыдущий патрий сотрудничал с трибуном гвардии и префектом округи, Кассий не только прекратил любое сотрудничество, он рискнул бросить вызов. Буквально за полгода он достал префекта беспределом по отношению к патрициям. За его голову объявили награду, а через месяц игр в прятки - взяли. Кассия едва не боготворило "дно" Армадана, начались такие волнения, что пришлось поднять половину городской гвардии. Впрочем, его все равно приговорили к публичной смерти на виселице. В Аркадии казнили публично только в крайних случаях.
   Уже после суда в ожидании конца Кассий в очередной раз заснул в темнице, однако очнулся в нормальной постели. Подошедший к нему мужчина назвался Флаксием. Он рассказал, что Орден Ориона собирает армию для борьбы с патрициями, и убедил Кассия присоединиться и пройти особый ритуал, благодаря которому он сможет стать не просто неуязвимым для магии, но и не давать её использовать врагу. Кассий поверил, отрекся, потом ему дали какое-то зелье. Он видел свое тело сверху, потом ему залили другое зелье, но... что-то пошло не так. В его тело вселился кто-то другой, а Кассий завис бесплотным духом. Он не растерялся, а решил подождать, когда будут проводить еще ритуалы. Рассудил, раз в его тело могли вселится, он попробует вселиться в чужое...
   Пока он ждал и следил за Флаксием, узнал, что после пробуждения никто ничего не помнит. Об этом его не предупреждали. Более того, рассказывают "его телу" совершенно другое. Дальнейшие открытия вовсе повергли в лютое негодование. Не было никакой борьбы с патрициями, а всем этим делом заправлял сенатор Тузмиэль Де Бланш. Он использовал их как убийц для устранения мешающих ему конкурентов. Маг крови Флаксий на него работал, обманом вынуждая проходить ритуал. Кассий не собирался в этом участвовать, счел, лучше останется духом, однако не успел покинуть местность, как вскоре услышал голос...
  "Знал бы ты, как меня бесит смотреть на столь наглое использование своего имени..."
   Он осмотрелся и увидел светящийся шарик размером с кулак. Кассий попытался спросить, с кем говорит, но не смог. Голос, а точнее дух, будто прочел его мысли.
  "Не пробуй, ты не сможешь ответить. Никто не может, один я могу. Наверное, потому что я был когда-то богом. Или меня так наказали, чтобы я говорил и не слышал ответа. Хех, я все равно нашел способ поговорить. Я тебе расскажу. Ты мне понравился..."
   Дух представился Орионом. Тем самым, который Проклятый. Он утверждал, что разговоры ему помогает не обезуметь от вечности. Мало того, дух научил его с ним разговаривать. Объяснил, как видит его, на основные ответы предложил обозначения движений. Узнав, что он грамотен, Орион привел его в аркадийский пансион для юных патрициев, где имелась довольно крупная доска с буквами. Кассий быстро привык к столь странному способу общения. Болтливый дух поведал весьма занятную историю, весьма отличающуюся как от преданий Великой Матери, так и от воззрений Ордена Ориона. Он рассказал, как стал богом, потом Проклятым, за что был сначала заперт в Бездне, а потом наказан вечностью.
   Рассказ впечатлил Кассия. Раб Орион изрядно навел шороху будучи смертным, умудрился выбиться в императоры, а став богом вовсе развернулся. Закончил правда, плохо, а все из-за женщины, а точнее богини Аркадии. Почему-то именно эта история особенно впечатлила Кассия. Орион рассказал, что когда получил власть над смертью, ему снесло башню от могущества. Помимо прочего, его одолела ревность. Он утверждал, что тогда был безумно влюблен в Аркадию, однако не желал отказываться от прочих женщин, полагая, что в своем вправе. Богиня в итоге сама ему изменила. Орион взбесился и убил того мужчину. Аркадия ушла, но бог нашел её, силой вернул и запер на замок. Оскорбленная богиня в итоге пошла на хитрость, она якобы вновь воспылала, заморочила голову и заманила в ловушку. Она попросила показать Бездну, и тем самым выведала, как её отпереть и запереть. Ключем от Бездны оказался меч Ориона, которым можно убивать богов...
   Аркадия тайно сговорилась Оракулом и Сиолом. Оракул заявил, что похитил богиню и если тот не придет на Порог Мироздания и не отдаст меч, то изнасилует Аркадию. Это было в духе ударившегося во все тяжкие Оракула. Орион понимал, возможно, это ловушка и его там убьют собственным мечом. На Пороге Мироздания не действовала магия. Если вне Порога Мироздания богам даже вместе не справится с ним, без магии ему даже троих достаточно будет, а если явится Сиол... Но Орион был помешан на возлюбленной, поэтому даже не сомневался. Бог отдал меч в обмен на богиню, та подошла, отвесила ему пощечину, а потом его окружили Сиол с соратниками.
   Орион рассказал, что был в шоке от предательства, даже не стал сопротивляться. Да и смысла не было, десять противников, которых он не может убить, это слишком. Меч забрал Сиол. Он собирался убить Ориона, но Аркадия убедила запереть его в Бездне. Якобы, пусть мучается там. Так и поступили. Дух полагал, что сам виноват. Утверждал, что был глуп, никого кроме себя не любил, и вел себя не как бог, а как дорвавшийся до власти раб. Кассий только недоумевал, он винил Аркадию, ибо сам был весьма ревнив, полагая, что женщина должна принадлежать только одному...
   Еще Кассию запомнился рассказ о Бездне и несчастливом конце Ориона. Проклятый тосковал недолго, нашел способы влиять на мир живых. Скупал души, посылал предвестников, пытаясь всеми способами как можно сильнее досадить богам. Сначала из мести, а потом хотел достать всех, чтобы его пришли убить. Орион счел, так выберется, в Бездне силы на его стороне. Ждать ему пришлось долго. Дошло до того, что грянула война богов. Сиол счел Ориона виновником войны, пришел на Порог Мироздания, открыл врата и вызвал его на честный поединок.
   Бывший инквизитор Сиол был лучшим фехтовальщиком из всех богов и не только, а Орион, будучи самым могущественным в магии, этим толком не интересовался. Он признался, согласился, потому что боялся, вдруг Сиол снова запрет Бездну и больше никто её не откроет, а он останется там вечность. Рискнул ради свободы и проиграл. Потом Орион рассказал, как его судили Создатели, которых понимают под Мирозданием. Сиол получил его силу, в итоге вынужден был призвать Мироздание, дабы остановить войну. Боги лишились дара, но Сиол остался Проклятым и если бы не ушел в Бездну, оная бы все поглотила. Меч он отдал наследнику, чтобы тот с его помощью запер Бездну. Отпереть её до сих пор можно, но об этом никто не знает. Орион так же упомянул пророчество о возвращении богов.
   Дух много еще рассказал, Кассий успел к нему привыкнуть.Однажды это должно было случится, Орион с ним распрощался. Напоследок он поведал, как эту самую вечность прервать, не вселяясь в будущих марионеток. Можно вселиться в тело того, кто не хочет жить или не должен был родиться. Ждать порой долго, память он утратит, магия на него действовать перестанет, велик риск не выжить и остаться духом без памяти. Как уверял Орион, многим так проще. Поначалу Кассий не спешил ни в кого вселяться. Ему стало интересно посмотреть Миорию. Кассий узнал, что она, оказывается, не плоская, как все говорят, а в виде шара. Правда, до неизведанных земель плыть далеко, а живут там дикари. Посмотрел, как живут разные народы, в том числе в самих дворцах...
   Кассию надоело быть бессловесным наблюдателем, его уже ничего не интересовало. Удовольствий никаких, даже сном забыться невозможно. Все чаще он скучал по былой жизни, вернулся в свою округу. Вспоминал Ориона и его рассказы, надеясь на него наткнуться, чтобы хоть с кем-то поговорить... Кассий захотел все закончить, но возможные варианты не устраивали. Где распространена магия, ему нормальной жизни не будет. Даже если он выберет благородного из народа где магов мало, это будет уже увечный или больной. Ежели дитя, так не зря оно родиться не должно... Он всегда с презрением относился к слабакам, а ежели человек совсем убогий, по его мнению, он вовсе не должен был жить. Когда он стал патрием, разогнал всех попрошаек с округи, дабы глаз не мозолили. Желая избежать страданий, Кассий решил вселиться так, чтобы сразу умереть и остаться в беспамятстве.
   Выбрал Ирию, где по традиции топят больных детей. Что любопытно, прежде Кассий весьма проникся ирийскими порядками. Он полагал, родись здесь, а не плебеем в Аркадии, не пришлось бы воровать. Здесь нет власти магов, их в принципе в этих краях мало. Проявить себя на воинской службе в ополчении при должных талантах и храбрости может даже крестьянин. Кассий был не против проявить себя на войне, он был уверен, что обязательно отличился бы, получил титул и минимум звание генерала. Даже идея с утоплением младенцев пришлась ему по нраву. Нечего плодить выродков, от которых только хлопоты. Варианта вселиться здесь в нормальное тело не было, однако он решил в Ирии умереть. Кассий караулил девиц в бремени почти год, пока, наконец, не попал к Гамидию Ирскому...
  "Вот это я возомнил. Раньше был Посланником, теперь бандит", - оставалось только возмущаться графу.
   В отличии от былых "воспоминаний" Кассий вызывал у Гортензия только отвращение. Возомнил какого-то мерзкого упыря, с которым у него ничего общего. Кассий не имел понятия о брезгливости, был крайне агрессивен, с удовольствием прибегал к насилию, чем очень гордился. Слова не скажи, сразу бил. Не зря проникся ирийскими порядками. Встреться с таким в жизни, стоять бы рядом побрезговал. На что граф драки не жаловал, сам бы такого ублюдка отмудохал. Правда, Кассий в этом деле определенно больше поднаторел. Но в поединке на мечах, Кассию не жить. Жаль, сделать с мерзавцем ничего нельзя. Потому что нет его, это плод его безумия. Не себя же убивать, в самом деле?
   Тем не менее, Гортензий уже воспринимал все спокойно. Он догадывался, откуда всё взял. Вдохновился рассказами Эрики и мага крови, а то, что он якобы хотел умереть, так сам давно решил. История Ориона, своеобразный каприз рассудка, который собрал воедино кучу сведений, в том числе вздор вроде пророчества. Аркадийский язык он знал, про Аркадию, про историю и былые порядки тоже был осведомлен. Даже предположения о Миории как шаре он слышал в Академии. Флаксий, видимо, так впечатлил, что тоже всплыл. Вот и возомнил очередной бред... Конечно, ничего хорошего, но воевать и разбрасывать золото не хотелось, а самое главное, он осознавал, что это ерунда. Раньше в мании он искренне верил, теперь - едва ли...
   Чтобы не запутаться, граф решил воспринимать безумные "воспоминания" как жизнь отдельного человека. Странно, конечно, учитывая, что никакого Кассия нет и не было, но так проще обозначить безумные мысли. Безумие пока под контролем. Что дальше? Увы, сам не справился. Напротив, в какой-то мере стало хуже. С прошлого раза даже полугода не прошло, хотя раньше самый малый промежуток был полтора года. Сокрушаться смысла нет, придется идти на крайние меры - ритуал магии крови. Плевать, что мерзко, на кону рассудок...
   Суд граф отменять не стал, отправившись в управу практически на рассвете. Про вчерашнее безумие он старался не думать, другое дело, рано обрадовался. Не так все просто оказалось с этим Кассием. В пути, пока проезжали мимо особняков, Гортензий вдруг задумался, каким образом можно их обчистить. Когда он напомнил себе, что у него своих четыре особняка и достаточно золота, захотелось поразмышлять, каким образом могут ограбить уже его особняки. Граф вынудил себя перестать об этом думать, но когда уже в управе взялся просматривать доклады, его вдруг одолело желание посочувствовать явным злодеям. Нищета черни в округе и несправедливость якобы оправдывает их. Зато девицу, которая убила ревнивого мужа, захотелось казнить. Кассий был ревнив и не брезговал поднимать руку на женщину, хотя аркадийские традиции это не поощряли. Впрочем, вор ненавидел аркадийские традиции не меньше, чем он - ирийские.
  "Я не плебей Кассий, вор и убийца, а граф Гверидиол, судья и олигарх", - по себя произнес он, однако ощутив подступающую панику, в итоге отстранился от всех мыслей...
   Успокоившись, он решил, что будет игнорировать чуждые ему чувства и желания. Судить будет, как раньше. Закон никто не отменял, его принципы - тоже. На суд, как обычно, пришла толпа зевак. Вначале снова без Кассия не обошлось, граф "вспомнил", как того судили. Благо, никаких последствий это не имело, он быстро отвлекся. Гортензий провел два заседания, в первом случае бродяга убивал с целью ограбления, во втором - ремесленник по-пьяни убил подмастерье, приревновав к нему жену. Он ловил себя на несвойственных мыслях в обоих случаях, но быстро их отсекал. Зачем выяснять, почему злодей грабил? Какая разница, действительно ли жена изменяла? Ни то ни другое не повод. Как полагается, он присудил казнь...
   Казалось бы, вроде приноровился, однако в начале третьего заседания его ожидал неприятный сюрприз. Явился Максимус. Причем, наверняка, приперся с целью отменить приговор. На пиру грозился... Пришел тот вовремя, как раз случай неоднозначный. Юнец тринадцати лет от роду зарезал отца пьяницу защищая от побоев малолетнюю сестру. У Гортензия даже сомнений не возникло, какой приговор вынести, видимо, даже Кассий был согласен. Впрочем, что до Кассия, не зря Гортензию захотелось лично вышвырнуть Максимуса из суда. Он, разумеется, не собирался давать волю капризам рассудка. В конце концов, Максимус имеет право здесь присутствовать. В отличии от Кассия...
  - ...Я как судья по Эрхабену протестую против приговора судьи Гверидиола, ибо оный противоречит Кодексу законов, являя собой произвол. Пользуясь своим правом, я переношу дело в Имперский суд Эрхабена на повторное рассмотрение, - Максимус стукнул молотком и ухмыльнулся.
   Толпа недовольно загудела. Граф выказал весьма красивую речь, так что юнца, наверное, не оправдали только совсем сухари. Не суть, но Гортензию захотелось немедленно стереть с лица Максимуса довольную ухмылку. Мудак не упустил возможности ему нагадить, даже на толпу положил. Приперся, значит, в его округу и хозяйничает в его суде...
  - Максимус, выйдем и поговорим, - зло бросил граф, встав с кресла.
   Тот спорить не стал. Они вышли в холл. Для посетителей вход в зал был с улицы, потому там было немноголюдно. Караулили четверо стражников, у двери спорили двое канцеляристов, а в стороне точили лясы четверо дознавателей и надзирателей...
  - Что это за дерьмо? Кто тебе позволял указывать в моем суде? - с претензий бросил Гортензий, грубо ухватив Максимуса за ворот.
  - Ведите себя подобающе месту, - он грубо одернул его руку и добавил, - "На ты" мы не переходили. Я как высший судья, в своем праве.
  - Какое на хер право? Это моя округа, - зло процедил Гортензий.
  - Закона это не касается, - резко бросил Максимус.
  - Я здесь закон. Отменяй решение, - с угрозой потребовал он.
  - Нет, - рявкнул Максимус.
  - Что, значит, нет? - сквозь зубы процедил Гортензий и стиснул кулаки.
  - То и значит. Ждите, пока вернется Ее Величество и жалуйтесь. Она вас утешит. Вы тут не император, миловать каждую шлюху, которая раздвинула перед вами ноги, - злорадно процедил судья.
   Вместо ответа граф врезал Максимусу в челюсть. Тот успел увернуться и удар прошел вскользь. В ответ прилетел удар по ребрам. Противник определенно целился врезать под дых, но Гортензий ушел в сторону. В конечном итоге под дых получил Максимус. Тот все же успел достать его, пройдясь по носу, однако на этом удача покинула его. Гортензий с огромным удовольствием приложил его морду об колено и добавив кулаком, таки вынудил его свалиться.
  - Шуруй к канцлеру, он утешит, - процедил граф, наблюдая, как тот держась за челюсть, пытается подняться.
   Он осмотрелся. На них таращили глаза все присутствующие в холле.
  "Твою мать, будь ты проклят, Кассий...", - в какой-то момент встрепенулся Гортензий.
  - Совсем рехнулся? - в недоумении спросил поднявшийся на ноги Максимус и сплюнул кровью. Все лицо его было в крови.
  - Я не понял, тебе мало? - спросил граф и зло оскалился.
   Ну а что еще остается? Не признаваться же, что да, рехнулся...
  - С каких пор у нас судебные вопросы решаются кулаками?
  - Причем тут судебные вопросы? Я сказал, что не сплю с подсудимыми. Еще раз услышу, вырву язык, - заявил Гортензий, решив сослаться на оскорбление.
   - Ну прямо оскорбленная невинность. Я уж думал, насрать. Видел бы, с какой довольной мордой выслушиваешь оскорбления, - огрызнулся тот.
  - Это мне не понравилось.
  - Ладно, приношу извинения. Свое решение я не отменю, - заявил Максимус.
  - Я уже понял. Господин Максимус, будьте добры, покиньте управу. Я отказываю вам в праве присутствовать на суде. Мне все равно, что гласит закон. Это моя округа, - поставил перед фактом Гортензий.
  - Вы еще Ирских дикарями называете. Хотя да, ирийская кровь же.
   Захотелось снова врезать, но на этот раз граф сдержался. Бить в ответ на обвинение в дикости не логично. Пожалуй, это понял бы даже Кассий...
  - Жалуйтесь канцлеру, а мне некогда выслушивать вас, - отмахнулся граф.
   Максимус ушел, пообещав проблемы. Граф велел объявить часовой отдых и принести ему в кабинет кофе. Мало того, оказалось, из носа течет кровь. Демоны с этим, вроде не сломал, но попало на одежду. В кабинете он вытер лицо, снял испачканные перчатки, осмотрел сюртук. Только он подумал, что сюртук можно снять, как обратил внимание на штаны. Помимо своей крови, он еще кровью Максимуса обляпался. Ладно сюртук, в рубахе можно, но не снимать же штаны? Ему еще заседания проводить... Хотя, может, стоит отложить, если крыша течет?
  "Когда Акиме себя мнил и то вел себя пристойнее", - мысленно вознегодовал Гортензий, глядя на себя в зеркало.
   Он приличный уважаемый человек, повел себя как неотесанный бандит. Где только так драться научился? Хотя, в бешенстве тоже ведь недурно выходило... Видимо, это такое безумие. Раньше воевать тянуло, теперь вот на людей бросаться. Час от часу не легче...
   "Чтоб ты сдох, Кассий", - с этой мыслью граф поплелся к столу.
   Присев, он сразу же обратился к отрешению. Что еще делать, он не знал. Нужно для начала успокоиться. Помогло плохо, Гортензий искренне не представлял, что делать с Кассием, пока тот окончательно не одолел. Ритуал он сможет провести, в лучшем случае, через две недели, до этого времени нужно продержаться. Игнорировать нельзя, он и так давил на корню все чувства и лишние мысли. Ничего не получилось, повел себя как идиот. Что делать? Договориться? Как? Он же прошлую жизнь возомнил, а не ещё одну. Раздать распоряжения, бросить всё и уехать на угодья? Там народу почти нет, в лесу спокойно, будет охотиться и ждать ритуала...
  "Какого хрена я захотел на охоту?! Это Кассию нравился лес, а не мне", - одернул себя граф.
   Этому придурку понравился лес, потому что он всю жизнь жил в городе, вокруг которого были поля. Кассий впервые побывал в настоящем лесу будучи духом. Вот погулял бы там хоть раз имея плоть, покормил бы мерзких насекомых, померз бы с таким дерьмом, как у него, столкнулся бы там с волками и рогопсом, сразу бы разонравилось. Ехать в лес Гортензию резко перехотелось. Более того, графа вдруг осенило... Что если убедить Кассия, точнее, себя..., что был не прав? Кассий был бешеным бандитом, однако он, граф Гверидиол, тоже достаточно прожил. Вот, с лесом получилось, сразу перехотелось ехать на угодья. Пусть это плод безумия, но если представить, что это, действительно, прошлая жизнь..?
  "Нет... Если я так представлю, значит соглашусь с безумием, то есть поддамся. Не зря эта мысль возникла", - испуганно подумал Гортензий и ухватился за голову.
   Не будет он соглашаться. Тем более, Кассий мудак, мерзко даже представить, что это его прошлая жизнь. Прятаться от всех тоже нет смысла. Останется один, точно рехнется. Тем более, именно сейчас у него много дел и никак нельзя исчезать надолго. Одни проблемы с Ирией чего стоят. Что же, справится, мысли будет игнорировать. Если захочет опять подраться, сдержится. Пусть Кассий идет на хер со своим бешенством... Гортензий все же решил не отменять суд. Если он сейчас чем-то не займется, точно сойдет с ума. Что до внешнего вида, ничего страшного. Кровь на одежде публике понравится. Вот как судья защищает справедливость. Стражники поди уже разболтали про драку судей и весь зал судачит. Чернь любит драки, Кассий подтверждает...
   Суд, как ни странно, прошел почти без проблем. Конечно, поначалу от пугающих мыслей и порывов Гортензия едва не хватил припадок, однако после очередного отрешения он все же решил прекратить "бегать от Кассия". В итоге, от желания сочувствовать злодеям спасла банальная логика. В плане воровства он сам не святой, аркадийцев ограбил, к казне прикладывался, но воровать нужно умно, а ежели не умеешь, не берись. Попались, значит, ума нет. Сочувствовать дуракам перехотелось. На счет девиц, достаточно было еще раз "вспомнить" поведение Кассия, как Гортензий сам едва не устыдился. Тот, по сути, унижался, устраивая сцены ревности. Еще и руку на женщин поднимал. Бил не крепко, так, оплеухи отвешивал, но все равно... Граф понимал, этого не было, значит, стыдиться нечего, но и казнить девицу желание пропало. Заодно, убедился, что если не поддаваться панике, а рассуждать логически, от "порывов Кассия" можно легко избавиться...
   Вечером в особняке графа ожидало последние от Валенсия. Завтра к полудню он должен явиться ко двору в кабинет канцлера для объяснений. Риторика ему не понравилась. Какого демона Герцог позволяет себе обращаться к нему в форме требования? Похоже, Максимус полез не без его ведома, как не зря они всполошились сразу после отбытия Её Величества. Гортензий впрочем, и сам был не против наведаться. Есть о чём потолковать. Мириамский решил, значит, указать ему место. В какой-то момент граф задался вопросом, его это мысли или Кассия. Лучше не расслабляться, дабы не наделать глупостей. Тот будучи патрием весьма агрессивно отстаивал границы округи, наводя ужас на чужие банды. Впрочем, тут же Гортензий успокоился, никому не понравится, когда лезут на его территорию, ни судье, ни бандиту. Смысл тот же, просто способы разборок разные, да и то, не всегда. Он бы и без Кассия выгнал Максимуса из суда, разве только не бил. В любом случае, он бы предъявил претензии Валенсию...
   Граф пришел почтить вниманием канцера не в полдень, а тремя часами позже. Почти нарочно, не счел нужным менять планы. Подождет. Валенсий к его удовольствию оказался при дворе, правда не в кабинете, а в покоях. Гортензий пошел прямо туда и потребовал у гвардейца сообщить о его приходе. Тот сообщил, что Валенсий велел не беспокоить. Граф настоял, велев передать, что дело срочное. В итоге, гвардеец вышел и попросил прийти в кабинет через полчаса. Захотелось нагло ввалиться к Мириамскому, однако он сдержался. Вваливаться без приглашения это привычки Кассия...
  - Валенсий, что за игру ты устроил? Какого демона твой Максимус отметил мой приговор? - с порога предъявил претензии Гортензий.
  - Сперва присядь, поговорим, - спокойно бросил Валенсий и добавил, - Я кажется приглашал тебя к полудню. Мог бы предупредить, что задержишься.
   Гортензий присел.
  - Я пришел тогда, когда счел нужным. Ты не ответил на мой вопрос. Что это было? Что за беспредел?
  - Беспредел? Максимус как раз пресек беспредел. Разве ты не понимаешь, что нельзя судить по произволу? Одно дело, когда речь идет о золоте, но в твоем случае речь идет об убийствах. Ты демонстративно кладешь на закон, - жестко отчитал его канцлер.
  - Закон? Где ты его видел? В Империи правит произвол. Мы творим этот произвол, более того, мы его возглавили. Скольких людей ты убрал, потому что мешали? Можешь не отвечать, не в этом суть. Нам всем давно пора на виселицу, но вместо этого мы судим других. О каком законе речь? - со злой иронией вопрошал граф и улыбнулся.
  - Ты прав, мы выше закона, но если мы отменим его для всех, начнется бардак. То, что ты делаешь, это беспредел, - с жаром возразил Валенсий.
  - Разве я призываю отменить закон? Я прекрасно понимаю, что происходит. Одним всё, другим - закон, третьим - ничего. Жизнь несправедлива, увы. Но есть один нюанс, Её Величество ясно сказала, мы равны. Округи поделили, Империю - тоже. На каком основании твой человек сунул нос в мои судебные приговоры? Кодекс законов по-твоему аргумент? Напоминаю, нам с тобой позволено на него класть. Мы это вполне успешно делаем. Почему ты решил, что вправе мне указывать, каким образом класть на закон? - не переставая улыбаться, сыпал аргументами граф.
  - У тебя поразительная логика, даже не поспоришь. Но больше всего меня поражает твоя наглость. Вспоминаю тебя еще год назад, обычный сановник, пафосный, конечно, но я даже представить не мог, что ты когда-нибудь так заговоришь. Тебе башню от власти снесло? - возмутился канцлер.
  "И ты туда же с пафосом... Мода что ли такая, мне это вменять...", - мысленно возмутился он, впрочем, обсуждать это не собирался.
  - Нет, Валенсий, ты ошибаешься. Я держал язык за зубами, улыбался и корчил из себя обычного сановника, именно потому что стремился к власти. Прояви я наглость раньше времени, меня бы здесь сейчас не было. Но я своего добился и теперь в своем праве, - Гортензий довольно улыбнулся.
  - Скажи, зачем ты отпускаешь девиц? - недоумевал Валенсий.
  - Максимус вздор наплел? Он кстати получил за то, что не следил за языком. Что-то не нравлюсь я твоему другу, - с издевкой ответил граф и поморщился.
  - Есть такое, но это не важно. Я сомневаюсь, что ты их сношаешь. Я, действительно, не понимаю причину твоего беспредела. Выгоды в этом никакой. Ты свою власть показать хочешь? Мол, закон тебе не указ? - вопрошал канцлер.
  - Помилуй, что за вздор? Мне просто нравиться судить по справедливости. Будем считать, мне так спать спокойнее, - уверил Гортензий.
  - В чем справедливость оправдывать убийц? - вспылил Валенсий.
  - Заметь, я не отпустил ни одного разбойника или головореза. Справедливость в том, что убитые были извергами, раздающими пинки тем, кто не по своей воле не может ответить. Женщинам, детям, юным ученикам. Пусть горят в Бездне. За их убийство надо не вешать, а доплачивать, - совершенно серьезно ответил граф.
  - Ты издеваешься? Может хоть передо мной не будешь корчить из себя благородного болвана? - небрежно заявил Валенсий.
  - Я не издеваюсь, а считаю насилие без крайней необходимости дикостью. Особенно меня бесят бесчестные изверги. Правда, я бы не сказал, что болван. Мне мои принципы никогда не мешали. Лакеи хорошо служат без порки, торговцы и работники справляются без пинков, - возразил он.
   Он еще в Ирии недоумевал, зачем бить дворовых людей, причем из-за каждой ерунды, а порой просто так. Обычно это только мешает делу. Сами дворовые люди тоже изумляли. Зная, как это мерзко, срывали злость на друг друге, по праву старшего или сильного. Гортензий всего этого не понимал, считая тупостью. Сначала велят выпороть девку из-за сущей мелочи. Потом в тот же день негодуют: почему она нерасторопная? Мало плетей всыпали? Может, много, а то и вовсе не стоило? Но у дикарей мозгов нет...
  - Тебе ли о дикости рассуждать? - возмутился канцлер.
  - Не веришь, пойти спроси, какие у меня порядки...
  - Мне плевать, какие у тебя порядки. Ты ведешь себя не подобающе знатному господину и высшему сановнику. Бросаешься на людей, когда взбредет, одного до смерти забил. Последствия, думаю, напоминать, не надо. Не это ли дикость? - с негодованием заявил Валенсий.
  - Я бы так не сказал. Они заслужили, - только и оставалось, что заявить графу.
   Не признавать же, что просто с головой проблемы...
  - Еще про честь тут расскажи. Тьфу! Лучше бы лакеям затрещины отвешивал и девиц колотил, проблем было бы меньше. Устраивать беспредел, это и есть дикость. Ты устраиваешь беспредел, ведешь себя при дворе и в суде как дикарь, а потом рассуждаешь про насилие и дикарей. Я что, по твоему идиот?! - негодовал канцлер, вытаращив на него глаза.
  - Нет, разумеется. Проблема в том, что для тебя беспредел, для меня справедливость. Твоя справедливость для меня беспредел. У нас разные принципы, но почему прав именно ты? Кодекс законов? Сам же на него кладешь. Что тогда аргумент? Мнение публики? Оно разделилось. Одним нравится моя справедливость, другим - твоя. Кто прав? Кто выше и сильнее? Мы равны. Значит, правы оба. Логично?
  - Не пойти бы тебе со своей извращенной риторикой? Ты все вывернешь так, что окажешься прав!
   Похоже, беседа зашла в тупик. Конечно, с канцлером можно спорить хоть весь день, но ему надоело. Не нравится риторика? Ладно...
  - Думай, что хочешь. Я прекрасно понимаю, почему вы с Максимусом зашевелились. Императрица отбыла, ты решил почву прощупать. Вдруг влажная? Не знаю, за кого ты меня принял, но урожая не будет. Я буду судить, как считаю нужным, впредь Максимуса даже на порог не пущу. Создашь мне проблемы, я создам их тебе. Хочешь, проверяй, но я бы не советовал. Сам понимаешь, нам выгоднее дружить, - под конец граф улыбнулся.
  - Успокойся, никто к тебе не лезет! Мне вообще насрать, как ты судишь, - вспылил Валенсий.
  - Зачем звал тогда? Погоду обсудить?
  - Я хотел понять, зачем ты это делаешь. Понял. Нравиться тебе играть в благородного защитника справедливости. Иногда даже конченым мерзавцам хочется почувствовать себя хорошими. Кто-то благотворительностью занимается, ты убийц отпускаешь. Что же, играйся, раз можешь себе позволить. - снисходительно бросил Валенсий и махнул рукой.
  "Еще скажи, что милостиво разрешил. Выкрутился...", - с иронией подумал Гортензий.
  - Я рад, что мы прекрасно поняли друг друга.
  - Вряд ли я тебя пойму. Занимаешься херней. Лучше бы благотворительностью занимался. Домов для убогих хватает, - отмахнулся он.
  - Валенсий, я играю не в милосердие, а в справедливость. Убийцы, воздавшие по заслугам бесчестным подонкам, её заслужили. У них осталась хоть капля достоинства, чтобы пойти на это. Но я скорее утоплю золото, чем хоть одну монету отдам для помощи убогим и попрошайкам. Жалкий ничтожный мусор не заслуживает даже моего внимания, молчу о золоте, - заявил граф, ничуть не слукавив.
   Пожалуй, в этом вопросе он был согласен с Кассием, пусть тот и мудак.
  - Гверидиол, ты же умеешь нормально разговаривать. Умоляю, избавь меня от своего пафоса, - прокомментировал Валенсий.
  "Нет, ну сколько можно...", - вознегодовал он.
  - Какой на хрен пафос? Что вы все заладили? Хоть ты мне объясни, в каком месте я пафосный?! - вспылил Гортензий.
  - Ладно, не бери в голову. Если ты сам не понимаешь, это уже не исправить. Подыхать будешь, без пафоса не обойдется, - небрежно заявил Валенсий.
   "Даже объяснить не может. Лишь бы сказать...", - рассудил граф.
  - Вряд ли ты сможешь проверить свое последнее предположение, - с ухмылкой ответил он и встал, - Пойду я, не буду пафосом надоедать...
   Выйдя в холл, Гортензий задумался, не проявил ли себя Кассий. Припомнив, что он и раньше прибегал к жесткой риторике, граф счел, рассудок на этот раз не подвел. Тем более, он быстро отвлекся, встретив придворных леди Эстель и Кальварию. Те направлялись в зимний сад, чтобы посмотреть выставку очередного художника. Позвали его пойти с ними. Гортензий решил сходить, время позволяло, а какие нынче художества в моде, не грех и посмотреть...
   Пока они шли, придворные леди сочли нужным поведать ему про важные события двора. Какие события они считают важными, вопрос другой. Вначале речь пошла о театре, Эстель похвасталась, что будет играть главную роль, а именно куртизанку, в новом представлении "Ночи любви". Напрашивалась ирония, снова играть не придется. Вот и правильно, играть та не умеет, что даже ему, далекому от искусства, понятно. Кальвария тоже будет там участвовать. Она похвасталась, что раньше дядюшка ей не позволял, но теперь сам похлопотал, чтобы её взяли, она даже простила его за попытку затащить на оргию. Кальварии досталась роль ученицы куртизанки. Снова играть не придется, просто прелесть какая-то.
   Впрочем, не театром единым. Леди поведали, как Герра на днях шокировала весь двор. Сменила гардероб на более модный, а значит, откровенный и наглым образом завела любовника. Поговаривают, она посулила лицедею содержание, тот согласился, однако продержался... всего одну ночь. Как шепнула Изольда, леди Герра выгнала его, так как он был плох в постели. Граф только мысленно злорадствовал. Он хорошо постарался, ей теперь придется с половиной дворца переспать, чтобы найти хорошего. Не каждый господин заморачивается подобно ему, а так носиться будет разве только жрец любви. У него он и выяснил нюансы еще в Ольмике. Рассудил, раз жизнь обделила нормальным телом, так хоть в умениях не должен позорится. Не сразу, конечно, приноровился, а уже в столице, когда и на тело было грех жаловаться, однако тогда он был иного мнения. Не суть, но с Геррой он, действительно, постарался...
   На картинах в основном были представлены обнаженные девицы, но встречались и юнцы, несколько картин изображали соития. Кальвария вдруг обратила внимание, что один господин на картине похож на него. Граф счел, леди как обычно пытается глупо льстить, однако присмотревшись, остановил взгляд на лице мужчины, довольно любующимся на себя в зеркало. Тот был полностью обнажен, правда, причинного места не видно благодаря удачной позе. Похож, даже слишком. Гортензий опустил взгляд, дабы прочесть название картины. "Влюбленный". Он еще раз посмотрел на лицо. В кого это он влюбленный... В себя что ли?
  "Ну Феодор, я тебе на голову эту картину надену", - вознегодовал он.
   Он, конечно, не против оказаться на картине, но не на такой... Что за оскорбительные намеки? Он, значит, самовлюбленный? Совсем охренели, проклятые завистники. Ладно, болтают, но это уже слишком...
  - Да это же вы. Я не знала, что вы позировали, - встрепенулась Эстель.
  - Как по мне, не особенно похож, - отмахнулся граф, а сам уже решил побеседовать с художником.
   Впрочем, от негодования его отвлекла уже другая картина, на этот раз происходящая в реальности. Айрин шла в компании Тинатиэля. Она держала его под руку и мило ворковала, обсуждая картину. Граф едва удержался, чтобы не подойти и не избить Тинатиэля. Можно, заодно, надеть ему на голову эту дурацкую картину с зеркалом. Два зайца разом... Впрочем, Гортензий уже понимал, если тянет на драку, это Кассий дает о себе знать, потому удержал себя в руках. Когда Айрин с Тинатиэлем подошли к ним, дабы поприветствовать, это стало настоящим испытанием для его самообладания. Благо, они быстро отошли. Граф решил, сегодня же пойдет к Флаксию и натравит Тинатиэля на Герру. Потому что это невыносимо...
   Гортензий все же решил выяснить имя заказчика, подошел к художнику Антониусу, который в компании с еще одним бездельником разгуливал рядом. Ему на него указала Эстель. Граф учтиво предложил ему поговорить. Антониус, судя по испуганному взгляду, понимал, что попал. Впрочем, трогать художника граф не собирался, ясно же, тому приказали. Откажись, поперли бы из дворца. Долго беседовать не пришлось. Как оказалось, Аренский не просил держать его имя в тайне...
   Пригрозив отлучением от двора, он вынудил художника продать ему картину и пошел прочь. Аренского при дворе не было, искать его Гортензий не собирался. Сначала он решит с Флаксием, потом с Игроком поговорит. Впрочем, вскоре он одернул себя, о чем там говорить? Вроде мелочь, а неприятно, но самое досадное, ответить тем же не может. Велеть написать картину, где Аренский будет выставлен в дурном свете? Тому все равно плевать. Только обрадуется. Если прийти с претензиями, Игрок, поди, тоже обрадуется...
   С этой мыслью Гортензий вдруг осознал, без Кассия снова не обошлось. Подобное в его духе. Идти смотреть мазню, к слову, тоже. Бандит не шибко разбирался в живописи, но питал к оной определенный интерес. Он безвкусно завесил весь свой дом картинами, чтобы все как у патрициев... Граф в который раз мысленно выругался на собственное безумие. Нужно лучше следить за собой. Что до картины он придумал другой вариант в своем духе. Повесит её у себя в кабинете на самом видном месте и поблагодарит Аренского за хлопоты. Пусть даже самовлюбленный. Разве это плохо, если есть за что?
   Граф, как и собирался, при помощи Флаксия "натравил" Тинатиэля на Герру. Без взаимности, разумеется. Всё получилось даже лучше, чем он планировал. Герцогиня решила удариться во все тяжкие, то бишь, найти идеального любовника. Прежде, чем аркадиец сунулся к ней со стихами, она успела возлечь с гвардейцем и оставшись недовольной, прогнать его. Тинатиэль оказался в постели с Геррой буквально на третий день после выпитого зелья. Стоило ожидать, учитывая скромный опыт аркадийца, Герра осталась недовольна и послала несчастного влюбленного. Поэт стал за ней волочиться, превратившись во всеобщее посмешище, мало того, бесил саму Герцогиню. Теперь Герра упражняется в своих колкостях на Тинатиэле. На этой почве Айрин с ней повздорила, ни о какой дружбе речь уже не идет. Что особенно порадовало, от него леди Герра отстала, предпочитая демонстративно игнорировать. Только иногда молча косится. Поди, прийти хочет, а гордость не позволяет...
   Что до принцессы, Гортензий не смог отказать той в дружеской поддержке. Все же та лишилась возлюбленного, а потом и подруги. В какой-то момент он окончательно осознал, что неравнодушен к ней. Граф решил, как только пройдет ритуал, попытается перейти от дружбы к большему. Почему не раньше? Не хотел, чтобы Кассий что-то испортил. Как бы там ни было, плод безумия периодически давал о себе знать. Чтобы удержать его в узде, иногда приходилось прикладывать немалые усилия. Кассий не мешал во взаимодействии с Перстами, делам в округе и с купцами, а так ж в хлопотах с Ирией. Проблема коснулась аркадийских магов, граф стал испытывать к ним неприязнь. Одна Айрин была исключением...
   В случае с Кадмиэлем и прочими аркадийцами достаточно было напомнить себе, нынче порядки в Аркадии такие, что у плебеев жизнь лучше, чем у имперской черни. Вроде попустило. С Флаксием оказалось сложнее, Гортензию хотелось убить его особо жестоким способом. Еще бы, тот обманул патрия Кассия, считающего, что обмануть его невозможно. Еще и потоптался по больной мозоли, то бишь пытался вынудить служить патрициям, коих тот презирал. Гортензий сам на его месте разозлился бы, другое дело, он понимал, это плод безумия и каприз рассудка. Граф держал себя в руках, не выказывая неприязни, однако не мог даже долго разговаривать с Флаксием. Перед глазами стояло его довольное лицо, когда он рассказывал "его потерявшему память телу" про якобы былое, а именно, верную службу патрицию Тузмиэлю...
   Гортензий, пытаясь избавиться от наваждения, спросил у Флаксия, что тот делал на службе Де Бланшу. Тот, действительно, служил этому человеку, что логично, как бы иначе он возомнил. Граф ещё до появления Кассия узнал про отдельные нюансы жизни мага. Что-то Эрика рассказала, что-то сам граф уточнил. Не суть, но Флаксий рассказал в том числе про отрекшихся убийц. Ясное дело, это логично, тем более, Гортензий сам намеревался поручить магу заняться тем же, однако признание всё усугубило. Демонов плод безумия стал буквально одолевать его...
   Тогда граф попытался оправдать Флаксия. Глупо, но нельзя же ненавидеть человека из-за того, что возомнил ерунду. Тем более, оправдать его было нетрудно. Флаксия научил магии крови отец фанатик. Юнец постигал магию, но с каждым годом все сильнее разочаровывался в целях отца. В итоге, когда ему исполнилось восемнадцать, он сбежал и осел в портовом городе Валантерра. Флаксий решил использовать отдельные знания в магии крови. Зря что ли учился? Недолго он помогал юным девам приворожить мужчину или проклясть соперницу... Ему повезло, богатый провинциальный патриций метящий в Совет благородных, искал сотрудничества. Отказаться маг не мог, его ждала казнь, а Тузмиэль Де Бланш сулил вполне безбедную жизнь...
   Гортензий прекрасно понимал мага, а что до идеалов, Флаксий потом сделал для тех же плебеев куда больше самых фанатичных культистов. Он служил Де Бланшу больше трех десятков лет. Не без его помощи тот разбогател, приобрел влияние в Совете Благородных, став олигархом. Флаксия все устраивало, он был не просто слугой, а советником и помощником. Но Тузмиэль утратил бдительность и обнаглел, как итог, скандал на всю столицу из-за его деяний и казнь. Флаксий пытался сбежать, но его взяли... Тем не менее, ему снова повезло. Шум из-за мага крови поднимать не стали, предпочитая не поминать про оную лишний раз. Его собирались казнить по-тихому, но магом заинтересовался рвущийся к власти юный принц Даниэль.
   Помимо властолюбия, тот с детства питал страсть к знаниям, в том числе к запретным. Дочитался до того, что в пятнадцать организовал похищение мага крови с целью расчистить себе путь к короне. Изначально наследником был брат Даниэля старший на три года Натинаэль. Младшему полагалось стать жрецом, едва у наследника родится сын. Даниэль с братом не ладил и по мнению Флаксия, вполне справедливо считал того идиотом. Натинаэля больше волновали куртизанки и пиры, чем дела королевства, тогда как младший принц с детства интересовался политикой, даже тайно пробирался на различные заседания Совета Благородных. Но король не собирался отходить от традиций, тем более, младшему принцу достался самый неоднозначный дар. Он был провидцем, тогда как старший - высшим магом воздуха и огня. Помимо бесполезности, провидцы чаще других сходили с ума. Отец искренне считал, что Даниэль будет помогать брату советами будучи жрецом. Другое дело, никому тот помогать не собирался.
   Разумеется, Флаксий согласился служить принцу. Выбора и так не было, но маг предпочел рассматривать это как возможность неплохо устроиться. Заодно, вдруг вспомнил о борьбе за справедливое отношение к плебеям. Весьма поднаторевшему в интригах умудренному Флаксию не составило труда стать другом и советником принца. Через три года Даниэль стал королем. Пока Флаксий имел на него влияние, он добился улучшения положения плебеев. Именно при Даниэле был организован Народный совет, плебеям позволили владеть землей, торговать, открывать лавки и мануфактуры, заканчивать академии и служить в управах. Как? Маг просто доказал королю, что эти шаги выгодны для укрепления его личной власти и приведут к уменьшению влияния олигархов. Как ни странно, это, действительно, было правдой...
   Другое дело, это Гортензий все понимал, однако плод безумия не сдавался, продолжая бесноваться и отравлять его рассудок необоснованной ненавистью. Можно сказать, личное. В итоге, граф окончательно понял, ему остается только ждать ритуала. Надеяться, что Кассий поймет Флаксия, это то же самое, если бы от него потребовали понять и простить отца или особо досадивших Ирских. Та же ерунда с агрессивными мыслями и желаниями, например, разрешить проблему дракой. Как в случае с Максимусом он больше не срывался, тем более, это шло в разрез с его принципами, но сам факт раздражал. Что он только не делал, осуждал Кассия, пытался понять, без толку. Снова одна надежда, ритуал...
   Организовать ритуал удалось только через три недели. Требовалось взять магов так, чтобы дальнейшее использование шестерых прошло мимо Игрока, а это усложняло дело. Пришлось ломать голову. Даже Кассий, как ни странно, пригодился. Кое-что "подсказал" из былого опыта. Откуда оно взялось? Видимо, в Ольмике набрался случайно, когда приходилось иметь дело с бандитами. Забыл поди, оно ему было не надо, а тут всплыло. Не суть, главное, к ритуалу все было готово...
   Подвал освещали десятки факелов. Сотня свечей уже догорела, кровь почти не стекала, так, жалкие капли. Гортензий давно уже не пытался не поднимать взгляд и не смотреть на свои руки. Они в крови, он весь в крови, а если посмотреть выше, перед ним висят шесть обнаженных тела. Кровь стекала в специальные ведра в виде конусов, а потом по желобам текла в такое же ведро над его головой...
   - Огонь, воздух, земля, вода, время образуют жизнь. Вода с кровью, войди в мою плоть, воздух по крови - войди..., - он уже, наверное, сотни раз повторял эту фразу.
   Уже никто не стонал, четверо умерли, остались только двое и они были без сознания. Когда перестанет дышать последний, он допьет чашу и тоже потеряет сознание. Гортензий продолжал читать ритуальные фразы и каждый раз прикладываться к чаше. Уже не тошнило, никаких чувств тоже не осталось. Поначалу подступали припадки удушья, потом прекратилось. Наверное, привык...
   Наконец, последний маг испустил дух. Гортензий закончил ритуальную фразу, взял чашу и прежде чем испить, произнес завершающее воззвание. Он поднес к губам чашу и выпил залпом. Там осталось немного. Граф поставил чашу, перед глазами потемнело...
   Едва он очнулся, как в глаза бросились висящие обескровленные тела. Гортензий резко поднялся и ощутил как по телу стекает кровь. Он мельком увидел свои руки, те были в крови. Граф собрался было вылезти из корыта, однако тошнота взяла верх. Тошнило кровью... Когда, наконец, полегчало, он вскочил, едва не опрокинув корыто. Хотелось поскорее закончить с этим кошмаром, особенно, смыть с себя кровь. Вылетев из ритуальной комнаты как ошпаренный, он сразу полез в уже приготовленный бассейн...
  - Поздравляю, господин. Вы быстро справились. Значит, правильно выпустили кровь, - прокомментировал улыбающийся Флаксий.
  - Давай не будем это обсуждать, - одернул его Гортензий, а сам уже залез в воду.
   В бассейне он принялся с рвением отмываться. С небывалым неистовством он тер мочалкой буквально каждый сантим тела. Граф потерял счет времени и попросту не знал, сколько прошло, пока ему показалось, что он достаточно отмылся. Лишь тогда он расслабился и заметил, что вода в огромном бассейне окрасилась в едва розовый цвет, а еще она... холодная. Раньше подобное никогда не обходилось без мучений, а если продолжать долго, даже судорог. В таком случае разговор был короткий, если крепко ущипнуть или уколоть себя, все проходит и можно мучить себя дальше... Но в этот раз не пришлось, он просто привык. Демоны с водой, главное, что безумие в прошлом...
  "Неужели всё в прошлом?", - он улыбнулся, всё еще не до конца веря произошедшему.
  "Для тебя в прошлом, у меня всё только начинается", - услышал он голос Кассия.
  "Какого демона...", - граф резко прекратил улыбаться и в ужасе затаил дыхание.
  "Чего, обгадился? Это я, Кассий. Наконец, решился, брезгливый неженка. Теперь я могу выйти на свободу" - довольно произнес тот.
  "Что? Тебя нет!", - мысленно ответил Гортензий и ухватился за голову.
  "Как это нет? Я был всегда, просто ждал момента. Поначалу я был рад оставаться наблюдателем. Никогда не хотел быть выродком. Решил, сам мучайся, я лучше посмотрю, как ты сходишь с ума", - злорадно процедил Кассий и рассмеялся.
  "Тебя нет! Это просто безумие!", - мысленно повторил он, зажмурив глаза и едва не вырывая свои волосы.
  "Я есть! Сначала я не собирался занимать твое место, но ты оказался не так прост. Потом ты долго не давал мне шанса. Всё к лучшему, за эти годы ты меня переплюнул. Я был всего лишь патрием округи, а ты стал первым после правителя. Я ждал, когда ты совсем рехнешься. Наконец, пришло мое время", - самодовольно заявил Кассий.
  "Катись в Бездну! Ты всего лишь тупой головорез, вдобавок трус! Что же ты не занял мое место в Ирии? Ты бы там в петлю полез!"
  "Ты должен меня понять. Я тоже всегда предпочитал красть золото и драгоценности, а не гнилую картошку из погреба", - съязвил Кассий.
  "Ничего ты у меня не заберешь. Это моя жизнь! Такие как я отдают приказы казнить таких как ты!", - зло ответил Гортензий.
  "Не сегодня. Ты сам дал мне возможность. Не понравилось убивать магов? Не понравилось. Зато я наслаждался. Это я тебя вынудил, я оказался сильнее! Оставалось только одно, чтобы ты признал мое существование. Только что ты это сделал!" - Кассий рассмеялся.
   "Ты ничего не получишь, сраный мудак..!"
  "Уже получил", - бросил Кассий и в этот момент граф, сам того не желая, убрал руки от головы и вылез из бассейна.
  "Нет! Нет! Нет!", - он пытался кричать, но язык его не слушался, тело - тоже.
   Кассий рассмеялся в голос, будто бы его не слыша и направился к Флаксию.
  - Ты заплатишь за ложь, - с этими словами он свернул шею магу.
  - Нет! - заорал Гортензий и..., резко распахнув глаза, вскочил и увидел вытаращившегося на него гвардейца. В одной руке тот держал факел, в другой - меч.
  - Господин, вы громко кричали, я вошел узнать, всё ли в порядке. Простите, если побеспокоил, - отчитался тот.
   Граф поднялся и утер ладонью взмокший лоб.
  - Все в порядке, ступай, - бросил он и тут же добавил, - Оставь факел.
   Прошло уже две недели, с тех пор как Гортензий забыл о спокойном сне. Он уже сто раз успел пожалеть о тот злосчастном ритуале. Да, теперь он реагирует на холод как обычные люди, шрамы на спине исчезли. В остальном, с его телом ничего не изменилось, даже выносливости не прибавилось. Похоже, у него и так было всё нормально. Прав был Сайри, беготней надо было заниматься, а не выпендриваться. Демоны с этим, он пошел на ритуал по другой причине. Хотел разобраться с безумием...
   Разобрался... Ритуал на это не влияет. Точнее, он повлиял. "Прошлое" никуда не делось. Пусть оно не мешает, если не считать неприязни к Флаксию и рвения подраться, но припадки удушья теперь подступают чаще. В основном, из-за нервотрепки, которой теперь стало больше. Он ведь даже спать спокойно не может. Вылечился, на свою голову. Только хуже сделал. Зато в холодном бассейне можно купаться без мучений и еще лет сорок не стареть. Толку, если с такими кошмарами, находясь на грани потери рассудка, он харакири раньше сделает...
   Кошмары являлись каждую ночь. Самое ужасное не в повторяющемся ритуале, а в проклятом Кассии, который разговаривает с ним и в итоге забирает его жизнь. Иногда во время ритуала, иногда после - он слышит его голос, говорит с ним, теряет контроль над телом и в ужасе просыпается...
   Когда гвардеец вышел, Гортензий встал, взял самокрутку, поджег её от факела. Затянувшись дурманом, он подошел к креслу и присел. Второй раз за одну ночь. До этого бывало по разу...
  "Так дальше продолжаться не может. Я должен что-то сделать", - сказал себе он.
   Впрочем, граф говорил себе это после каждого кошмара. Сокрушаться и ныть последнее дело, от его рассудка и так почти ничего не осталось. Каждый раз он думал, что делать, пока снова не начинало клонить в сон. Вроде всё очевидно. Эрика права, сходят с ума от страха. Он сам убедился, у него ведь больше не случаются припадки удушья из-за нагрузки, как нет меланхолии, несмотря на всё происходящее. Да, виноват страх, другой вопрос, какой? Не Кассия же он боится, в самом деле? Кассий это плод безумия. Но почему он возник? Даже на Ирских не свалишь...
  "Может, я просто боюсь сойти с ума?", - в отчаянии задался вопросом граф и вдруг его осенило...
   Как он раньше не понимал? Едва осознав безумие, он боялся сойти с ума. Да, иные припадки случались из-за Ирских, но ведь в случае с Кассием всё было по-другому. Это не похоже на обычную манию. Значит, нужно прекратить бояться безумия. Как? Со страхом нужно встретиться. Как это сделать в данном случае? Сойти с ума? Уже сошел...
  "Уже... Да, уже сошел. Кассий, вот в ком загвоздка..."
   Нужно шагнуть навстречу безумию. Представить, то есть, признать, что Кассий его прошлая жизнь. Он рискует потерять контроль, но, главное, это значит, сдаться безумию. Но если оставить все как есть, придется забыть о спокойном сне и каждый миг опасаться, что Кассий повлияет на его решение или действие. Так или иначе, безумие. Пришло время признать, эту битву за рассудок он проиграл, но если он сейчас не отступит, войну выиграть не сможет... "Плевать, Кассий так Кассий. Может хоть высплюсь, в самом деле", - с этой мыслью он затушил самокрутку и поплелся к кровати, попутно решив предаться воспоминаниям...
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"