Аннотация: Перевёртыш, серая мораль, смесь Туркменистана с Камеруном, короля делает свита, власть как хищник, фейки, нейросети, хайп на ютубе
1
Королевский дворец открывается раз в году.
Так было во времена предков, когда неборождённый Вождь привёл племя к реке и умножил его многократно. Так велось и теперь - единственный раз в год Нджида Второй, Владыка Земель и Морей, Покоритель Континентов, Президент Вселенной выходил поприветствовать счастливейшую и блаженнейшую свою страну Бубарей.
За год народ подзабывал, как выглядит правитель, а газеты, плакаты, телевидение и недавно появившийся интернет не доносили его изображений. Нельзя же заснять солнце - гляди, ослепнешь! Поэтому любопытство людей питалось вместо этого радостными вестями о процветании родного края под мудрым управлением всезнающего и тысячеглазого короля.
Вести эти в обилии поставляли два телеканала и несколько газет.
Охранники королевского дворца, безмолвные, стояли лицом к толпе. У каждого - небольшие барабаны. Белые кокарды величаво вздымались над головами.
Но не эти одинокие фигуры сдерживали рвение восхищённого люда, а само огромное почтение к королю, да ещё, быть может, канатные ограждения. Они тянулись от ворот дворца и до трибуны, за которой под небольшим пальмовым навесом расположились на плетёных креслах высокопоставленные чиновники - губернаторы-ламидо и офицеры. Все в парадных костюмах, при орденах, с охраной и опахальщицами, они бесстрастно глядели поверх толпы. Оркестр с дудками и трещотками, тонкими арфами-мвет и ксилофонами стоял у почётного барельефа, под обелиском. Белая мраморная стрела гордо возвышалась над лесом.
Застывшие в камне символические фигуры - пахарь, гончар, охотник и плетельщица - сейчас, казалось, преисполнились того же торжественного ожидания, что и зрители. Ещё бы! Прямо под ними встанет король, чтобы сказать приветственное слово. Уже установили трибуну для владыки - её оберегал двойной ряд королевской охраны. Все солдаты - лицом к толпе, чтобы не видеть короля слишком близко. От дворца до обелиска оставалась свободной огромная площадь. Ветер гонял по ней рыжую пыль.
Тысячи лет на отшибе от города стояли, защищая границы этой благословенной земли, стены дворцовой крепости. Эти застывшие глиняные волны в три человеческих роста надёжно хранили дворец и его секреты. Здесь находилась самая крайняя точка страны; дальше - километры лесных зарослей и пределы Бубарея.
За глиняными стенами замерло время, сохраняя неведомые простым смертным чудеса. А вот вне их - летели годы, то и дело занося новые веяния и пристрастия. О бесхитростный в своём счастье народ! О любопытный народ! Как твои предки потрясали копьями в перьях и цветной резьбе, так теперь вознеслись над толпой поблескивающие глазки камер смартфонов.
Стояли в первых рядах и двое молодых ютуберов, Мака с своими многочисленными фанатами и Бене, менее почитаемый. Мака то и дело милостиво оглядывался на сбившихся отдельной толпой поклонниц и помахивал им рукой. Девушки в ответ на это радостно пищали и встряхивали бусами в расцветке канала своего идола, но не приближались, чтоб не нарушить приличий. Женщины постарше, в украшениях национальных цветов, косились неодобрительно.
Мака уже настроил камеру и создал у себя на канале трансляцию. Уже показал, как мог, сидящих далеко у трибуны высокопоставленных граждан. А праздник всё не начинался. В чат писали, но маловато. Да и зрителей подключилось меньше, чем ему хотелось бы.
'Каррамба!' - думал Мака. 'Неужели в этом году телевидению разрешили-таки заснять выход короля? Тогда плакали денежки! Не будет мне зрительских пожертвований. Кому нужна телефонная съёмка, если по ящику можно посмотреть то же самое в куда лучшем качестве!'
Два телеоператора уже подтянули аппаратуру поближе к трибуне, устроившись друг напротив друга. То и дело один из них подымал кулак и грозил конкуренту, вызывая смешки у зрителей.
'Ждите сенсации,' - отписал Мака в чат.
'Буду следить за событиями, отпускать шуточки. Ирония всегда продаётся. Хоть немножечко, но хайпану', - озабоченно думал он, и не верил сам себе.
В стороне от него Бене пристально наблюдал за тем, как самый популярный ютубер страны тревожно глядит в своей экран. Он ловил каждое движение конкурента. Вот Мака чешет выбритый затылок, теребит узел волос на макушке. Бене никогда не осмеливался на такое нарушение устоев и стригся так же коротко, как все мужчины племени - разве что оставлял побольше пушка у висков. Вот Мака прищёлкивает пальцами, как будто ему пришла в голову отменная идея... Он опять обгонит Бене, дело ясное.
Но ведь Бене не глупец. Он тоже знает секрет популярности: нужно делать шоу.
'Должно быть ярко. Шокирующе.'
Мысль была заманчивой, но страх мешал додумать её до конца. Праздник выхода короля - священный день, и горе тому, кто его осквернит. Ну и где она, грань между провокацией и осквернением? Бене озадаченно почесал подбородок и оглянулся на хорошеньких фанаток Маки.
'Буду прикольно комментировать. Можно ещё нацепить на видео разных стикеров. А может, есть чего получше?'
В поисках новых спецэффектов ютубер поспешно открыл Гугл-плей и дрожащим пальцем стал проматывать бесплатные приложения. Откуда приложения берутся, он не знал, а знал только то, что его не раз уже выручало это место. По этой причине он в глубине души подозревал, что стоит лишь набрать верный запрос - и тогда из недр сети возникнет именно то, что ему нужно.
Действительно, вскоре он заметил очень заманчивое описание. Программка обещала добавить монтаж на записанное видео. Нужно было лишь выбрать, что и куда прикрепить в кадр, а дальше нерио... нейро... в общем, само всё сделается как надо. Идеальный инструмент!
'Значит, пускай прямая трансляция отойдёт этой дутой звезде. Я же тем временем запишу бомбезное видео и выложу его чуть позже. Тогда зрителям не придётся выбирать - ко мне явятся и мои подписчики, и люди Маки. Сотни просмотров почти у меня в кармане! А-ха-ха, отлично!'
Бене показал большой палец в ту сторону, где собрались его почитатели. Однако едва ли кто заметил жест: уже затихла и напряглась зрительская толпа, предчувствуя начало главного события сезона. Охранники медленно и торжественно подняли руки. Белые кокарды вздрогнули, будто пробуждаясь ото сна.
- Эу-о! - прокатился над толпой боевой клич, а затем десятки ладоней разом ударили по барабанам. Телевизионщики завертели камерами, снимая гвардейцев с разных ракурсов. Оркестр грянул.
Струны мветов и тинду пели под быстрыми смуглыми пальцами, как перекличка лесных птиц. Весело рассыпа́лись трещотки с колотушками. Но вот все прочие звуки подмял сильный, гулкий вздох антилопьего рога. Ворота открылись.
'Ворота открылись, словно львиная пасть, давайте посмотрим, есть ли в ней зубы', - заговорил Мака, направляя телефон в сторону дворца. В чате начали появляться первые сообщения. Но что это?
'Ничего не показывает'
'Мака, где ты? Когда начало трансляции?'
Озадаченный ютубер всмотрелся в индикатор сети. Так и есть! Единственная полоска. Вышки связи, пристыженные священным королевским образом, отказались работать. Вон, телевизионщики тоже сворачиваются, нет у них никаких особых разрешений сегодня. По-прежнему снимать можно кого угодно и что угодно, но не короля.
Единственная полоска...
Очень быстро, в ритме самых мелких оркестровых погремушек Мака открыл приложение для трансляции аудио. То была система, с которой начиналась его карьера, старый друг, ей хватало даже мизерного сигнала. Ссылка на звуковую трансляцию отправилась в чат. 'Раз, раз. Мы начинаем!', - объявил Мака, впиваясь взглядом в того, кто вышел на площадь.
Король, белый одеждами, увешанный ожерельями по плечи. Король, тело которого полностью сокрыто шелками: рубаха до пят, халат, тюрбан, платок на лице - всё белое, словно раскалённый металл, черны лишь глубоко посаженные глаза. Воистину, владыка Бубарея явился, как молния небесная. Люди почтительно склонились, кто-то пал наземь, кто-то плакал. Мака и сам затрепетал, на глаза навернулись слёзы восхищения.
Но подписчики пришли не ради слёз. Уважительные речи не приносят просмотров.
'Ирония. Над чем тут можно сыронизировать? Король - само совершенство. Прикольнуться, что одежда скрывает его тысячеглазое зрение, поэтому сегодня мы можем творить, что угодно. Ха! Но не значит ли это, что владыка может созерцать государство, только когда... Ха! Ха! Вот это правда смешно. А если немного поиграть с этой идеей, получится просто взрывная конфетка!'
Наслаждаясь искристым, как газировка, вкусом вдохновения, Мака начал свою импровизацию:
- Э-э, дорогие подписчики, я вижу очень странную картину. Наш король вышел к народу совершенно без одежды. Да, да! Он полностью голый. Что это, обновление традиций, или он просто забыл накинуть халатик? Может быть, король чуть не проспал шествие? А что, мы его уже заждались.
'Что?'
'Как?'
'Я не верю!'
Мака ухмыльнулся и обернулся к фанаткам:
- Эй, девчонки!
- Да, возлюбленный! - затряслись бусы.
- Хорошо ли вам видно короля?
- Нет, возлюбленный, мы ведь девушки. Мы должны стоять далеко, мы не смеем взглянуть.
- Я вижу короля. Я скажу вам, какой он. Он вышел без одежды! Голый король!
- Голый король! У короля нет одежды! - заскандировали девичьи голоса.
- Как вы смеете? Что вы говорите? - зашикали старухи. Но фанатки продолжали возглашать:
- Король - голый! Король - голый! Не верите, так посмотрите сами!
Старухи не посмели пройти вперёд - не положено. Они сгрудились позади, с сомнением перешёптываясь.
- Слышите? Верите? Другие тоже это видят! - закричал Мака в телефон.
'Мы верим тебе, Мака. Расскажи нам больше.'
- Я вижу его гладкое тело. Холёная кожа, как будто он ежедневно купается в молоке, тонкие руки. Король нежен, как цветок... - в упоении рассказывал стример первое, что приходило в голову. Счётчик слушателей рвался ввысь, позвякивали пожертвования. Люди вокруг него оглядывались, протирали глаза.
- Это Мака!
- Он знает, о чём говорит.
- Если Мака так сказал, значит, это правда.
- Голый король! Голый король!
- Пап, мне не видно, подними меня выше! Разве на нём не белые одежды, папа?
- Тебе мерещится, твои глупые глаза ослепило солнце. Ты что, не слышал Маку?
Поодаль Бене твёрдо держал на вытянутых руках телефон, снимая, как король невозмутимо движется к трибуне. Барабанный бой стал сбивчивее. То одна белая кокарда опадала, то другая - смущённые гвардейцы пытались оглянуться на площадь через плечо, не нарушив осанки и строя.
Но им не удавалось.
2
Полная луна изливала на разгорячённую землю прохладный свет. Но совсем ледяным казался синий отсвет монитора на смуглом лице и белом тюрбане. Король Нджида Второй потянулся, размял подагрические пальцы, откинулся на плюшевую спинку кресла - обычного офисного кресла - и вновь сосредоточенно уставился в экран ноутбука. Открылась админ-панель сайта центральной газеты. 'Создать статью', 'Отправить статью'. Нджида вставил текст и выбрал отправителя.
'Это важное, это пусть идёт от главного редактора', - проговорил он себе под нос.
Прошло три-четыре минуты, пока статья протискивалась по чахлой беспроводной сети. 'Да, во Франции что Интернет был шустрее, что жизнь в целом'. Жаловаться, впрочем, было не на что - он сам решил, что стране не нужна лишняя скорость.
Вторая официальная газета Бубарея, 'Верность', аккуратно перепишет эту статью под себя, соревнуясь с 'Правдой' лишь в красноречии. Потом на телевидении её зачитает диктор. Ничто не пошатнёт единомыслия и безмятежности народа. Пускай, пускай какой-нибудь журналист-новичок принесёт 'Верности' репортаж о неприятностях - редактор всё равно приведёт их в очаровательный вид или упрячет под ковёр, чтобы не нарушать гармонию. Новости бывают исключительно хорошими - кто этого не знает в Бубарее!
Если же молодой журналист примется настаивать на переменах, то его всегда можно...
За спиной Нджиды шевельнулась длинная пятнистая тень. Леопард, чья шкура в голубоватом освещении казалась грязной, поднялся со своего места и стал вальяжно проходиться кругами по комнате. Он потёрся мордой о круглую тумбу и пожевал свесившиеся с неё стрельчатые листья цветов. Затем вспрыгнул на деревянный резной диван, неумело разукрашенный голубым и красным. Развалился на толстых пёстрых подушках.
К этой минуте загрузилась главная страница газеты 'Правда'. На ней - свежий пост, подпись и фото автора. Искусственно состаренное фото самого Нджиды, невидимого властителя. Он и сам был уже не молод - но ещё не стар, о нет, только зрел; пусть кожа расселась морщинами и обвисла с широких скул, но он ещё в расцвете сил, опытный дикий зверь, на какого всей деревней ходят с кольями и всё же не могут взять...
- Кажется, всё, - сказал Нджида в сторону дивана. - Про чудесное безоблачное небо, что нежилось сегодня над благословенным королевством - есть. Про богатый урожай, которым мы будем наедаться от пуза, - тоже есть. Преуспевание фабрики тканей, найденная коза бедного мальчика... Et ainsi de suite. Ежедневная порция народной радости. Скажи мне теперь, каковы настоящие новости?
- Ребята из клана Фулбе-ламидо опять грабят городскую молодёжь, - промурлыкал леопард. - Под предлогом борьбы с наркотиками. Ещё улица Красильщиков, где многоквартирные дома, обесточена. Возле пивного завода упал электрический столб со все-еми проводами... - он зевнул.
- Ну, это мы покроем. Борьба с наркотиками - дело святое. Вот столб, конечно, должен быть поднят ещё до того, как они сообразят подать заявление губернатору. - Нджида выудил телефон из складок широких белых одежд и принялся набирать сообщение. - Пусть не забывают, что у них всевидящий король. Всё?
- Ты же меня знаешь, Нджида, самое сладкое я берегу напоследок... Девочка. Селение у озера.
Король скривился, будто лайм раскусил.
- Опять? Абдули-ламидо расшалился, да? Проклятый старый зебу, это уже пятая за полгода. Хотел бы я помочь ему умерить аппетиты.
- Следы покрышек ведут на юг. Хорошие такие покрышки. Шириной в две моих лапы и такие же когтистые.
- Значит... Значит, белые. Ох-ох-ох... Тогда будем действовать тоньше. Король с минуту полулежал в кресле, закинув голову и глядя в далёкий потолок. Затем выпрямился и поднял палец.
- Скажем, что девочка утонула в озере. По этой причине там теперь настрого запрещено купаться. Скажем, что там, э-э, расплодились кайманы. Надеюсь, белым понравится сравнение с кайманами. В поселение они не сунутся, так что пусть и люди не отходят от него слишком далеко.
- Её увезли средь бела дня. Деревенские дети видели это. - Леопард усмехнулся в усы. Нджида тяжело вздохнул и утёр лоб рукавом.
- Они думают, что я не узнаю. Они думают - тут дикая страна, неадекватный диктатор... Устрою им. Но не открытый конфликт, нет. Что скажешь, советник мой? Получится сделать из этого возможность для нас, а? Надо будет как-то стравить Абдули с белыми... Но потом, потом. Сперва загладим проблему.
На мониторе развернулся сайт 'Песен Цапли' - самого желтушного из бубарейских новостных ресурсов. Сборник сплетен и слухов, его читают даже полуграмотные, для которых официальные источники сложны. Хотя уж что-что, а образование в Бубарее он наладил повсеместно, чтобы пресса действовала там, где пока нет электричества для телевизора. Если сельские жители не умеют читать, они верят соседям, если умеют - газетам.
Введя нужные потайные слова, Нджида оказался внутри, на аккаунте простого журналиста. Обыкновенная местная фамилия, на маленьком размытом снимке - лицо в анфас. Его лицо. Подгримированное, более молодое, с хитрой усмешкой, оно отличалось от обличья редактора центральной газеты, как луна от солнца. Эти маленькие фотографии отображались под каждой написанной им статьёй, создавая ощущение открытости прессы, и ни одна живая душа не уловила сходства. Люди не замечают того, во что сложно поверить.
Нджида принялся писать сразу начисто. 'Призраки', - бормотал он. 'Духи леса... Нет, озера. Нужна негативная коннотация именно с озером'.
На короткую заметку об инциденте и опасном месте ушло с четверть часа. Закончив, Нджида широко зевнул.
- Ладно. Что насчёт погоды на завтра?
- С запада гонит тучи.
- Отлично. Как его там... Вот. 'Живительная влага прольётся с небес. Она одарит жителей благословенного Бубарея прохладой и напоит посевы.'
- А также превратит улицы в болото и затопит хижины деревенщин. Мр-р-ак и тоска.
- Всё зависит от точки зрения. Будь добр, не грызи подушку.
Леопард выпустил из лап круглый подушечный бок. Грациозно потянулся и легко соскользнул с дивана.
- Я просто хотел напомнить про оплату, о Владыка Вселенной. Королевскому советнику положена оплата.
- Ты получал свою мзду дважды за эту луну. - Нджида с неожиданным гневом взглянул на зверя.
- Королю не к лицу скупость, Нджида. Может, мне снова украсть ту бедняцкую козу? Или желаешь поиграть со мной в поединок, как в юности?
- Хорошо. - Король тяжело вздохнул и встал. Расстегнул ворот, обнажив грудь. - Подойди, о первый советник.
3
Нджида Второй стоял у окна спальни, один, прижимая к груди платок. Луна забралась высоко, и в её свете казался серебристым чахловатый сад. Пальмы, молочайные заросли да высокая, выше дворца, стена. Спрятав дворец от взглядов горожан, она и от короля укрыла облик страны, а вот до россыпи звёзд дотянуться не сумела. На них-то и смотрел задумчиво Нджида.
Вдруг серебристую тьму расчертила стремительная небольшая тень. На окно села жёлтая птица. Повертев глазком в чёрной оправе, она прощебетала:
- Всё навеваешь золотые сны, король?
- Где пропадал ты, возлюбленный второй советник мой? - ответил Нджида с болью и поклонился птице. - 'Честь безумцу, который навеет...'. Да, друг иволга, я всё ещё тот самый безумец, как ты называешь меня. Но неужели такая кличка справедлива? Взгляни, разве я творю что-то необычное? Всякое общество живёт в собственном иллюзорном мире. Так почему бы не создать для него самую прекрасную иллюзию, в которой каждая новость пышет радостью, а во главе государства стоит бесконечно мудрый, богоподобный предводитель? Тысячеглазый владыка. Ты ведь знаешь, иволга: я люблю этих людей. Это мой народ. Он заслуживает самой раззолоченной, самой солнечной сказки.
- Тебе известно, что мне это не по нраву. Недовольны и некоторые другие. Когда ты взошёл на трон, я тебя принял. Стал твоим советником, как был советником твоих предков. Между прочим, не каждого! Мог бы и теперь упорхнуть, как ни бывало! Но я остался. Уважая твою сильную волю. Честность с собой. Изобретательность. А теперь? Ах! Ах! Где тот молодой, отважный Нджида? Те, кто видел его в былые дни, не узнают его!
- Брось, друг мой иволга! - Нджида развёл было руками, но спохватился и снова закрылся скомканным платком. - Ну что там ещё такое? Опять беспокойства вокруг медицины? Да, она у нас в некотором запустении, но это не беда. Люди ведь счастливы, а счастливые болеют меньше. А? Ловко я придумал? - Король захохотал.
Птица насмешливо присвистнула:
- Не скрывайся. Веселье - плохая маскировка для тревоги. Ты знаешь, что ламидо запустили в казну здравоохранения обе руки. Ты не ставишь их на место. Боишься. Медлишь.
- Я бессилен действовать открыто. Но хитростью и слухами можно достичь даже большего. Было бы время. О, пусть только у меня будет довольно времени! Год за годом я вычищал это змеиное гнездо, год за годом, всю жизнь! - голос Нджиды взлетел и умолк. - Ну хорошо, - деловито сказал он после некоторого молчания, - давай, поведай мне, что за недовольства.
Иволга порхнула в комнату и уселась прямёхонько на ноутбук. Чёрный глазок внимательно глядел на руку с платком.
- Начну издалека, - прощебетал голосок. - Тебя случайно не беспокоят старые раны? Ах! Ах! Гляжу, появилась новая!
- Мы уже обсуждали это. - Нджида рухнул спиной на диван и заслонился подушкой. - Он защищает меня. Услуга за услугу. Если бы в меня не вонзались когти леопарда, эту старую потёртую шкуру давно проткнули бы ножи посланцев ламидо.
- В старые времена у тебя нашлось бы довольно друзей для открытого боя, - заметила птица. Но ты год за годом строил свою волшебную, несуществующую страну - вот и результат. Честных союзников становилось всё меньше, теперь их не собрать. А новые, молодые, они идут отнюдь не к тебе. Нет, нет! Они идут к...
- А! - перебил король. - Движение за выборы власти. Знаю. Ха! Будь от него толк, я сам бы тайно поддержал его. Но что оно такое, это движение? Лишь ещё одна иллюзия, стремящаяся захватить нашу сказку. Я учился за границей, я видел. Наши декорации хотя бы приносят радость.
- О король! Владыка мой! - гортанно воскликнула птица. - Когда ты стал таким самоуверенным? Слишком стойкие декорации не роняют, их перерисовывают. Слух уже пущен, как копьё рукой подростка: может удариться о камень, а может повалить слона.
- Что мне до слухов! Им негде разрастись, для них нет почвы. Пусть я не всегда контролирую казну, но полная власть над умами - у меня одного.
- Ах так? Тогда наслаждайся ею. Умолкаю.
Нджида обеспокоенно приподнялся на локте.
- Советник?
Молчание.
- Хоть ты не упрекай меня, друг иволга, ибо ты лучше прочих знаешь - я говорил бы правду, если бы от этого был толк. А правда такова, что не только ламидо преступны, но и народ непозволительно, преступно виновен в собственных бедствиях. Народ любит жевать листья, ворует на фабриках и не моет рук - я, тысячеглазый, знаю об этом больше, чем они сами. Благодаря, между прочим, первому советнику! Наконец, вдвойне преступны внешние силы: зная наши слабости, они умело ими пользуются.
Птица беспечно завертела головкой, словно никогда не говорила с королём, а залетела сюда случайной дикой гостьей.
- Разве я не прав? Разве я поступаю недостойно, пытаясь привнести хоть какую-то красоту и очарование в эту безнадёжную путаницу, зовущуюся государством? - в отчаянии воззвал Нджида.
Даже на это птица не ответила. Вместо этого вспорхнула, описала по комнате круг и подлетела к окну. Лишь там, на миг присев, она бросила коротко:
- Время вышло, король.
4
Мака проснулся от телефонного звонка. Смартфон разрывался, с дребезжанием ёрзая по фруктовому ящику, что служил Маке за тумбочку. Этот ящик он позаимствовал пару лет назад, когда работал в экспортных садах - цветущий Бубарей милостиво продавал свои излишки всему иссушенному миру. Стример присел на постели, потирая тяжёлый затылок. Голова была тугой, словно её ватой набили. Что было вчера? Сколько он выпил, откуда деньги? Ничего не вспомнить...
Негнущимися пальцами он кое-как подцепил шумный экранчик. Номер высвечивался незнакомый.
- Слушаю.
- Поздравляю, дружок! Проснулся звездой, а? Как ощущения?
- Как ощущения, спрашиваю, от всенародной славы? Уже решил, на что потратишь деньги? Ха-ха! Слушай, к слову о деньгах. Специально для такого хайпового парня, как ты, есть одно предложеньице. Конечно, если ты откажешься, можем обратиться к кому-нибудь другому.
- Это к кому же? - ревниво осведомился Мака, всё ещё не понимая, кто и по какому поводу разбудил его звонком.
- Например, к Бене. Ты его даже мог встречать на баттле, давно, помнишь? Тоже довольно-таки популярный блогер, не такой, как ты, конечно, но инфлюэнсит неслабо. Особенно после вчерашнего. В конце концов, если бы не он, тебе бы тоже не удалось так хайпануть.
- Что он вытворил, этот Бене?
- Как, ты не видел? Он же показал всем голого короля, о котором ты провозгласил. Вся страна сейчас обсуждает.
- Не может быть, - хрипло сказал Мака.
- У него вышло видео, подтверждающее твои слова. Теперь одни поют гимны твоей отваге, а другие... Но это неважно. Слушай, так предложение-то. Приходи сегодня на...
Голос оборвался. Мака вскочил и принялся натягивать штаны, спотыкаясь о раскиданные пивные жестянки.
- Алло! Алло?
Он уставился на погасший экран смартфона. Разряжен. Мака, ругаясь, откопал в куче мелочей на тумбочке зарядник и воткнул его в розетку. Ничего. Он подбежал к выключателю... Ага, света нет.
Это не удивило Маку. Электричество всё-таки было чудом, сотворённым владыкой для процветания Бубарея, так что король мог отбирать и дарить его, когда вздумается. В деревнях, вон, ничего подобного нет, а жители заморских белых стран вообще получают его в обмен на последний кусок хлеба - так писали в 'Цапле', ничего другого Мака в сети не читал. Он не знал языков, кроме родного, да и то сказать - на них один обман пишут, это каждый знает. Один лишь бубарейский - язык правды. Хорошо, что король, владыка Вселенной, держит нечестивых соседей в узде.
'Получается, я осквернил своей ложью язык народа', - понял вдруг Мака. Суеверный ужас зашевелился под сердцем. 'Проклятье, я не хотел врать, это была шутка! Просто шутка! Но теперь-то ничего не поправишь. Королю наверняка уже всё известно, в наказание он обесточил этот дом...'
Мака осторожно подошёл к окну, выглянул за шторку. Оконная сетка не давала разглядеть пыльную улицу как следует, но... Что это за форма на тех двоих? Муниципальных служб или полиции? Мака отшатнулся и торопливо задёрнул занавеску. Оглянулся.
Тёмное пятно в углу давно не крашеного потолка. Резкое, округлое - не глаз короля ли это? Он знает, он всегда знает, кто вредит священному государству, наш тысячеглазый король. Да продлятся его дни!
На потолке мигнула лампочка. Экран смартфона вспыхнул, принявшись старательно накачивать заряд. Чтобы занять себя чем-то, пока чудо-коробочка питается, Мака решил поесть и сам. Он дважды ронял вилку, пока собирал себе нехитрый завтрак из варёных плантанов и сушёной рыбы, и оба раза вздрагивал, косясь на немигающий тёмный взгляд со стены. 'Горе мне, горе! Вот уже ослабевают руки, холодеет кровь в жилах!'. Ну за что ему это? Разве не больше виновен тот, другой - Бене, кажется?
Снова зазвучал рингтон.
- Алло? Ты там в обморок упал на радостях? Ха-ха-ха!
- Села батарея, - ответил Мака, удерживая трубку двумя пальцами, как опасную тварь.
- Так вот, продолжим. Дело, любезный Мака, к тебе есть дело. Очень влиятельные люди желали бы завести с тобой дружбу. Любишь, когда вокруг много друзей, правда? Приходи знакомиться в бар у заброшенной гостиницы, будем очень ждать.
Взволнованный, Мака прошёлся туда-сюда по комнате, удерживая телефон. Выглянул ещё раз в окно. Городские работники - кажется, всё-таки они - возились вокруг столба, удерживающего снопы проводов. На углу прикорнул нищий. Больше никого. Всё-таки он опасливо спросил:
- Разве я не должен сейчас объявить, что всё было приколом? Если король разгневался, мне не скрыться от его всепроникающего взора. Вам ведь не нужен мёртвый друг.
- Не хочу показаться неуважительным к его высочеству, но у толпы твоих поклонников больше тысячи глаз. Каково тебе будет, если разгневаются уже они? Думай, Мака, думай хорошенько. И приходи. Мы будем ждать. А не дождёмся, так Бене нас тоже устроит. Адью.
- Алло! - бестолково крикнул Мака в онемевшую трубку.
Что же делать?
Король страшен, но толпа глазастее и страшнее.
Мака сунул телефон в карман джинсов, стащил со стула почти свежую рубашку, натянул, еле попадая в рукава. Дрожащими пальцами застегнулся через раз. Бросил последний взгляд на подозрительное пятно. Не упадёт ли он мёртвым прямо сейчас?
Но нет, не упал, и даже потолочная лампа не погасла.
Не взяв с собой ничего больше, Мака вышел за дверь. Пригладил волосы перед осколком зеркальца в общем коридоре и по узкой железной лестнице сошёл на порог здания.
Электрический столб стоял ровно, как новенький. Работники уже ушли, только отирался на углу сгорбленный нищий в истрёпанном балахоне с капюшоном, топтался на месте, не протягивая руки.
Собирался дождь.
***
Поминутно оглядываясь, Мака перебежал улицу на переходе, повернул, нырнул в оживлённую толпу на дорожке, где вдоль стены коммунального дома продавали овощи нарядные матроны в чёрно-охряных платках. То и дело кто-то норовил объехать пробку на мотоцикле, вылетая на пешеходную часть, и каждый раз Мака вздрагивал: не по его ли душу? Не пытаются ли его сбить? У ограды пивного завода он снова оглянулся.
Нищий шёл следом.
Замерев, будто в трансе, Мака стоял у забора. Мимо проходили люди, толкали грязного человека в капюшоне, но тот продолжал уверенно двигаться вперёд.
Проходя мимо Маки, он замедлил шаг и поднял голову. Измождённый, седоволосый, где Мака мог его видеть? Не избитым шакалом смотрел на него нищий, а с величественной укоризной в глубоко засевших глазах...
Вот он отходит, вот ковыляет дальше, будто не было строгой походки. Ютубер же остаётся стоять у забора, вытаскивает зачем-то телефон, суёт обратно в карман, достаёт опять, вдруг швыряет оземь и бежит прочь, прочь, назад, домой.
5
Одна-единственная дверь ведёт во дворец и открывается лишь раз в году. Так считает народ. Есть ещё усиленно охраняемая калитка, через которую выходят повар с прислугой, когда подвозят провизию. Даже легенд о ней не рассказывают, любопытство обходит её стороной, как река - скалу.
Есть место, где стена чуть понижается, так, что через неё может перепрыгнуть большой хищник. Едва ли это кто-то замечал. В конце концов, нет в безопасном Бубарее хищников.
Но ещё существует подземный ход. Есть хижина в глубинах дворцового сада, длинная лестница вниз, заброшенная шахта за городом, единственная пара ключей.
Когда унялась одышка, Нджида стащил с себя нищенское тряпьё, вновь облачился в белое с ног до головы и покинул сторожку, не забыв запереть дверь. Осторожно перебравшись через мелкие кустики, он вышел на ухоженную садовую тропу. Прогулочным шагом король двинулся ко дворцу.
Только войдя в рабочий кабинет, он позволил себе проявить гнев. Ударяя ладонью по стене, Нджида повторял:
- Один мальчишка, один! Надеюсь, он усвоил урок, иначе... à la guerre comme à la guerre, как говорят наши белые друзья, задери их гиена.
При каждом ударе с волос осыпалась белая пудра - ложная седина нищего облика. Нет, он ещё не так стар!
- Советник! - рявкнул он, остывая. Но ни одна тень не поднялась из углов зашторенного кабинета.
Как ни хотелось королю растянуть утомлённое вылазкой тело на парчовых подушках, он сел за ноутбук. Всё необходимое браузер хранил в боевой готовности: админ-панель 'Правды', аккаунт журналиста 'Цапли', главные страницы телеканалов и 'Верности'. С мальчишкой он, скорее всего, разобрался. Редактор 'Верности' уже должен был накатать опровергающую статью. Тогда остаётся переписать её для 'Правды' - и спать, спать.
'Отчего шум?' - называлась статья. Так, хорошо.
'Бубарей - счастливое государство. Оно счастливо, поскольку свободно! На ежегодном празднике мудрейший король напомнил нам об этом. Лишь недалёкие умы могли счесть его поступок безумием...' И так далее, и тому подобное.
- Что они несут, болваны? Стоило отвернуться...
С худшими предчувствиями Нджида обратился к сайтам телеканалов. На обоих записанный дневной эфир показывал ток-шоу, где два серьёзных специалиста при костюмах рассуждали о мотивах владыки:
- Такой естественный облик был выбран, безусловно, со смыслом. Король чрезвычайно близок к народу. Каждый мог убедиться, что он обычный смертный.
- Но пойдёт ли это на пользу его авторитету? Уже сейчас люди ставят под сомнение его чудесную власть и всеобъемлющую мудрость.
- Как они могут так говорить? Разве он не возвёл страну к вершинам процветания, на зависть всему миру? Мы можем быть уверены, что выход обнажённым - не акт безумия. Мы должны оставаться уверенными!
Затем - вставка видеоролика. Худой тонкорукий человечек, даже не чёрный - смуглый. Он шёл по площади уверенной походкой короля, а нижнюю половину лица скрывал ни за что не держащийся обрывок платка. На голой шее, на плечах - размытые пятна по краям: неизвестный королю метод монтажа не справился с переходом от тяжёлого халата к не менее огромному выходному тюрбану.
- Идиоты, - зашипел Нджида, поражённый. - Глупцы! - выкрикнул в полный голос. - Очевидная фальшивка! Их даже не купили - они купились. Но что делала моя тысяча глаз, пока яд лжи распространялся по венам нации? Советник! Советник ягуар!
Темнота шагнула из-за дивана, выходя в полумрак занавешенной комнаты.
- Ты не доложил о смонтированной видеозаписи, - сурово обратился Нджида к советнику. - Узнай я об этом заранее - спланировал бы свои действия иначе. Наше положение становится тяжёлым, и тебе придётся потрудиться, чтобы исправить свою ошибку.
- Моя ли это ошибка, о властитель? - промурлыкал хищник.
- Чья же, соглядатай? Я построил систему, способную выдержать любые превратности. Одно не предусмотрено было: ложь, наглая ослепляющая ложь, иллюзия!
- Тебе ли упрекать в этом кого-либо, властитель...
Тёмное лицо Нджиды приобрело вишнёвый оттенок.
- Молчать! Слушай, когда говорит король!
- Король? Нет, Нджида, от сего дня ты - безумец. Брошенная спичка подожгла саванну. Образ всезнающего владыки забыт, ведь в каждом доме хулят короля, а расплаты не получают. Так что ты больше не король - ну, а я наконец-то не твой советник!
Сам посуди, Нджида, ты же разумный, образованный человек, - заговорил он необычно низко, едва не урча. - По-твоему, мне было интересно подыгрывать твоим забавам? Шпионить для тебя? Пожирать наёмных убийц? Может, ты внушил себе, что я пекусь о народном благополучии? Да нет же, я живу во дворце исключительно с одной целью. Здесь, видишь ли, из поколения в поколение хорошо меня кормят. Вижу, вижу, ты всё правильно понял.
Ягуар мягко зашагал по комнате. Кругом, кругом, каждый круг - всё ближе к Нджиде.
- Ты всегда понимал, Нджида, иначе не боролся бы со мной по молодости, да что там - до сих пор пытаешься тянуть с данью до последнего... Но ты постарел, начал идти на компромиссы. Поверил в равноценный обмен, в договорённости, да? Вот, проиграл, в конце концов, в собственную иллюзионистскую игру. Что поделать, возраст! Скоро на твоё место придёт молодая кровь, сладкая кровь, я уже предвкушаю её. Уж этот-то мальчишка будет слушаться, не порождая дурацких идей! Уж он-то не станет подымать скандал из-за деревенских коз, детей и подобных мелочей.
Что до тебя... Не огорчайся - хоть ты теперь простой смертный, но аперитив из тебя выйдет прекрасный, уверяю. Твоя последняя роль, она же - точка в твоей замечательной сказке. Да, сожалею, но ты сам виноват, что единолично возводил все декорации. Теперь ты опозорен, поэтому они падут. Знаешь, каким запомнят так называемого отца нации? Сумасшедшим, что бегал по площади нагишом, а потом зарезался в собственном кабинете. Возможно, раны на его горле будут слишком рваными, будто от клыков, но никто не обратит внимания - ведь всем известно, что в спокойном Бубарее нет никаких ягуаров!
Зверь издал несколько высоких отрывистых звуков: смеялся.
- Ты можешь отнять у меня власть, - заговорил Нджида, вынимая кривое лезвие из белых волн тюрбана.
- Можешь отнять у меня жизнь. Но подменить мою сказку своей я тебе не позволю!
Он встал с кинжалом наизготовку. Леопард припал к полу, оскалив пасть, и прыгнул.
6
Шёлковый узел норовил развязаться. Морщась от боли, Нджида затянул его на груди покрепче. В комнату проникали последние лучи заката, но брызги крови на полу всё равно казались чёрными. Штору сорвал ягуар, когда удирал, раненый, через окно.
- Птица, птица, что я натворил? - молил пересыхающими губами Нджида, вжимаясь в подушки. Взглядом он обшаривал потолок, но пусты оставались тяжёлые балки над головой. - Зачем я оскорбил тебя, птица?
- Чтобы не слышать горькой правды, полагаю, - свистнуло из окна. Воздух задрожал, когда золотая стрела влетела в комнату и спланировала на гнутую спинку дивана.
- Докладываю, владыка. Охрана в растерянности. Повар сбежал. В городе волнения. Взгляды прикованы к экранам, где вещает новое лицо, молодое общеизвестное лицо, но безлики те, кто стоят за ним. Не вини доверчивый народ: ты сам не научил его ничему, кроме умения спать. Что скажешь, Нджида? Поднимешь войну ради своей сказки, или оборвёшь сновидение? А может, в последний раз воспользуешься потайным ходом?
Силясь подняться, чтобы сесть за ноутбук, Нджида только разбередил рану. Но среди вкладок браузера всё ещё стоял открытым аккаунт администратора 'Правды', готовый опубликовать любое сообщение. Советник порхнул с дивана на стол.
- Пиши...
Иволга нацелила клюв на клавиатуру.
- Диктуй, мой король.
***
Королевский дворец открывается раз в году. Но вновь вокруг площади - толпа, оттесняемая гвардейцами. Кокарды посбивались набок, течёт пот, вот кто-то заверещал, придавленный, а с другой стороны заскандировали:
- Голый король! Голый король!
Смартфоны просовывали под локти гвардейцам, со смартфонами взбирались на плечи товарищей. Десятки прямых трансляций создавались сейчас, но связь по-прежнему не глохла. Оба оператора направили камеры прямо на священные ворота: сегодня, впервые за историю телевидения страны, им разрешили снимать короля.
Трибуна почётных гостей оставалась полупуста. Оркестр в смятении жался под обелиском, не до настройки инструмента было арфистам - они прикрывали собой хрупкие инструменты, боясь хаоса. Только трубач со своим винтовым антилопьим рогом взобрался на трибуну. Заметив отмашку со сторожевой башни, он дал сигнал.
- Голый король! - раздался последний выкрик, заглушая скрип ворот. Затем люди будто онемели, потому что не вышел никто, а только выпорхнула большая жёлтая птица. Словно измотанный ветром листок, лесная иволга кружила перед самыми стенами, не улетая прочь.
- Чудо, - прокатилось негромко. - Подлинное чудо.
Потом появился человек в накинутом на плечи белом халате и набедренной повязке. Он мерной поступью вышел из дворцовой крепости, нимало не заботясь о том, что через несколько шагов одеяние соскользнуло. Он шёл, а все взгляды, все камеры впивались в него, вбирали то, чем он на самом деле был. Не изнежен молочными ваннами оказался король, а чёрен, чернее сухого дерева. По жилистым рукам, объявленным некогда тонкими, вились сухие мускулы. Плечи, спина - всё в полосах старых боевых шрамов, белёсых, как будто высоленных. На груди сочилась кровью свежая рана, очень похожая - старики перед телеэкранами разом ахнули - на след от хищной лапы.
Он шёл, а иволга летела перед ним, медленно взмахивая крыльями, летела прямо на обелиск. Опрянули от трибуны музыканты, освобождая её для торжественной речи, но король не остановился. Обогнув каменных тружеников барельефа, он вслед за птицей двинулся дальше, туда, где начиналась кромка леса. Как дротик, вонзилась иволга в густые заросли - король шагнул следом. Ветви сомкнулись за его исполосованной спиной.
О любопытный народ!
От короля тебе остались одни лишь телевизионные кадры. Подлинные.
***
Выходя из лимузина, Бене в который раз отметил, что все белые - на одно лицо. Может, он научился бы различать своих новых друзей, если бы не солнцезащитные очки на лицах и одинаковые костюмы. Впервые после выборов оказавшись во дворце, он надеялся сразу же повалиться на пышные ковры и мягкие постели. Первым делом он бы нащёлкал отличных себяшек для поклонниц, а затем набил бы рот заграничным виноградом. Однако вместо спальни его повели под локоть на второй этаж ко дверям кабинета.
- Ах, неужели в такой день придётся работать, - сладко улыбнулся Бене, обращаясь к пиджакам как можно снисходительнее. - Не вы ли говорили мне, что король в этой стране всегда был игрушкой для развлечения людей, ничего никогда не решая?
Он распахнул дверь и вошёл. Кто-то уже расставил по комнате горящие свечи. 'Странно, - подумал Бене, - вот компьютерный стол, кресло... Откуда они в таком древнем дворце? Где тогда сам компьютер?'
Бене заоглядывался - и вдруг увидел, отступил, кинулся назад, ударился о запертую дверь.
С резного дивана, горделиво растянувшись на подушках, хозяйским взглядом единственного глаза - но пятна, пятна, они сами как тысяча глаз - за ним, усмехаясь в усы, пристально следил леопард.