Аннотация: Заранее и не догадаешься, на что приходится идти, чтобы стать таким, как все... (Участвовал: АМ20, РТ20)
Жил дядя Веня ровно, от других не отличался. Только раз выделился. Как-то раз в обед все побежали в заводскую столовую, а он замешкался. Пришёл, а компот разобрали. Все сидят, запивают котлетку с пюрешкой сладким компотом, а он так кушает, всухомятку.
Вот посмотрел дядя Веня на прожитую жизнь и подумал:
"Скоро уже в пятый десяток входить. Не пора ли остепениться?"
А как другие-то мужики остепеняются? Огляделся кругом дядя Веня. Походил, послушал, что о заводчанах говорится. И узнал главное слово: алкоголик. Да-а... В его годы пора уж было и алкоголиком стать. Обогнали его мужики.
Но как это делается, дядя Веня не знал. Он только прослышал, что есть такое заведение - пивной ларёк называется. Поэтому после смены он пошёл не домой, а следом за компанией красноносых заводчан. Привели они его к пивному ларьку. Ходит дядя Веня под светящимся окошком, присматривается к весёлой гурьбе внутри. Зайти аль нет? Вдруг без приглашения не положено? Так ни с чем и ушёл домой.
Ночь дядя Веня спал дурно, как простуженный. И весь следующий день думал. Придумал он натянуть свою синюю шапчонку на глаза и нос натереть до красноты. Потому что, порешил он, это у них вроде как пропуск. Не зря же мужики не стеснялись, в шарфы не прятались, а заходили в пивную прямо носом вперёд.
Вот на следующий вечер снова он увязался за мужиками. Дошли заводчане до пивной, распахнули дверь - и к прилавку, к прилавку, радостно гогоча. И дядя Веня за ними, поднявши раскрасневшийся нос. Да только к прилавку уже не пробиться было. Все разобрали стаканы, опёрлись о стойку, гудят. А дядя Веня встал посреди ларька и рот разинул. Ишь ты! Светло, тепло и воблы сушёные по стенам висят. У продавца за спиной бочки с краниками, и каждый краник начищен, блестит. Бокалы, гранёные кружки - как игрушки на ёлке: золотой свет от лампочек в их хрустальных боках так и переливается. И пахнет как-то необычно: горько и кисло, но заманчиво. Эх, малина у них тут! Да только ото всей этой красоты разобрала дядю Веню робость.
"Это ж, поди, не для меня тут поставлено, а для настоящих алкоголиков..."
И стоит, как жердь, в своей поношеной курточке и ярко-синей шапчонке, нос повесив. Тут его мужики и заметили.
- Чего не пьёшь? Подходи, нальём и тебе.
- Да я бы подошёл, - говорит Веня, - только я, признаться честно, не алкоголик.
Тут из-за прилавка продавец поднялся. Большой, повыше дяди Вени, только ещё и широкий. В фартуке. И нос у него, что фонарь. Самый главный, понял Веня.
- А ты знаешь, - спрашивает продавец, - как становятся алкоголиками?
Смотрит Веня: притихли мужики. А продавец дальше говорит, не дожидаясь ответа:
- Готов ли ты, неофит, стать алкоголиком?
"Эх, была не была!" - и выкрикнул:
- Готов!
Тогда продавец достал из кармана фартука большой-пребольшой ключ. Расступились мужики и пустили Веню за прилавок. Продавец всунул ключ в неприметную скважину в самой большой бочке. Её стенка отскочила, оказавшись дверцей. За ней скрывалась ведущая вниз лестница.
Продавец в эту дверцу, склонившись в три погибели, протиснулся. И дядя Веня за ним. А следом ещё два крепких мужика залезли. Не с завода, незнакомых.
Спустились они в какой-то подвал, весь заставленный бочками, только посередине пятачок. С потолка лампа свисает с настоящей свечой. И почему-то ещё клетка с белыми голубями стоит.
"Душно им тут, бедным," - подумал Веня.
Мужики откуда-то достали по фартуку и на себя надели. Продавец говорит:
- Как твоё имя, неофит?
- Вениамин, - говорит дядя Веня, а про себя думает: "Неофит - это обидное или так?"
- Беньямин, значит, - отвечает продавец с некоторым уважением. - Кружку!
Подал один из мужиков ему кружку из толстого гранёного стекла. Продавец нацедил в неё из бочки доверху, даже пена потекла.
- Пей!
И подаёт обратно мужику. Тот ухнул, крякнул, лихо вылил себе в рот кружку и рукавом утёрся. Продавец налил ещё раз:
- Теперь ты!
Дядя Веня принял кружку в дрожащие руки, сказал "Ух! Кря!" - и отхлебнул пены. Было горько. Зажмурившись, он принялся тянуть из кружки. Под конец чуть утереться не забыл. Но продавец удовлетворённо кивнул.
- Ты прошёл первый круг посвящения. Теперь и ты имеешь право узнать, как мы зовёмся. Вот я, как ты думаешь, кто такой?
- Товарищ продавец, - неуверенно отвечает Веня.
- Нет, - говорит, - я называюсь бармен. Кружка будет "масс" по-немецки. Поэтому наш орден ещё называется массонским. А эти мужики - это мои рыцари-красноносцы. Чтобы дойти до их круга посвящения, надо страшного зверя изловить: Белку. Им уже другие напитки доступны, как-то: беленькая, креплёное... Это, дружок, названия ненастоящие, зашифрованные, а настоящих тебе пока по рангу знать не положено. Ты, как всё посвящение пройдёшь, то будешь младший член ордена, называется - подпивас. Ну, давай на второй круг, так сказать.
Достали мужики ещё кружек, то есть масс, наливают. "Ух!" - вверх подняли, да как треснут их друг об друга. Дядя Веня замешкался, но тоже: "Ух!" - только пена полетела на шапку. Выпил ещё. Раскраснелся. И жарко ему, и весело.
- Ну, а чтобы стать полноценным членом Ордена, должен ты пройти и третий круг, - говорит бармен. Тут один из красноносцев достал ему голубя из клетки и подаёт. Бармен голубя взял, повертел, по голове погладил.
- Священная жертва! Сейчас ты, Беньямин, этого голубка должен проткнуть осколком масс-кружки. Сам разобьёшь или тебе помочь?
Посмотрел дядя Веня на голубя. Обычная птица, белый только.
- Это как же, - спрашивает, - проткнуть? Ведь помрёт голубь-то?
- Верно, - отвечает бармен, - а ты думал, мы с тобой шутки тут шутим? Думал, в Орден можно без жертвы вступить?
"Вот это я вляпался," - подумал Веня. "Это ж надо... Наверху-то у них и лампочки, и вобла, а на деле вот оно как получается..."
Взял он у бармена голубя, будто согласился. Глубоко вдохнул - и как припустил по лестнице вверх! А на лестнице темно, выколи-глаз. Рыцари за ним погнались, да дядя Веня свой гранёный масс уронил. Один рыцарь об него споткнулся, с лестницы свалился, другого за собой утянул.
А снаружи за это время каким-то дивом ночь прошла, наступило утро. Стоит пивная пустой. Вышел дядя Веня наружу, отпустил помятого голубя и побежал прочь от этого страшного места. Только вскоре на шаг пришлось перейти. Ему ведь пятый десяток скоро.
"Ну вот," - думает. "Не вышло у меня остепениться. Как жить-то теперь?"
И пошёл куда глаза глядят, то есть по направлению к рынку. А то от вопроса "как жить" особенно хочется кушать.
На рынок уже потихоньку стекались торговки зеленушкой, носками, чебуреками и прочим беспроигрышным товаром. И раскладывала там свой прилавок тётя Маруся. Правда, дядя Веня ещё не знал, что её так зовут. Тётя Маруся всю жизнь чем-нибудь торговала и всё ждала, что её позовут замуж. Но звали её только в чебуречную, а то и в пивную. И ещё в санитарную службу иногда. По молодости, было, звали в кино или на чашечку кофе с пирожными. Но так как это всё было не замуж, то Маруся всем отказывала. Кроме санитарной службы, но это не считается.
Увидела она, что идёт по рассветному рынку долговязый, растерянный такой дядя Веня, бледный, как утреннее облачко. Увидела его шапочку нелепую синюю. "Жалко," - думает. И крикнула:
- Чего смурной такой, милчеловек? Компоту хочешь? У меня тут в термосе тёплый.
Дядя Веня взял у неё пластиковый стаканчик, отхлебнул и разговорился.
- Так и так, не приняли меня в орден. Всех приняли, все порядочные мужики алкоголиками стали, а я слабаком оказался. Эх, пошла моя жизнь под откос...
Тётя Маруся подумала немного. И говорит:
- Давай тогда я тебя в другой орден приму, в компотный. У меня, правда, ни кругов посвящения, ни тайных имён, да и никто там пока не состоит. А заместо рыцарей коты.
- Что делать-то надо будет?
- Ватрушки кушать, - стала загибать пальцы Маруся, - разговоры разговаривать, котов гладить... Ну и компот варить, конечно. Я умею и яблочный, и сливовый, и персиковый даже. А что ещё нужно-то?
И потекла у дяди Вени жизнь такая же ровная, как прежде. Только с компотом.