Поцеловав её, он вышел, обратив внимание на её поникший вид и безвольно опущенные руки, и это поразило его так, что больно заныло сердце. Сев в свою машину, Виктор вскоре был уже по адресу, данному ему Михаилом. Войдя в подъезд и отыскав нужную квартиру, он нажал на кнопку звонка, чтобы вслед за тем услышать шаги за дверью и поднять целлофановый пакет с пивными и водочными бутылками, закрывая им лицо, стараясь не быть узнанным через дверной глазок.
- Кто там? - услышал он голос за дверью.
- От майора Воронова! - с нарочитым гонором отвечал он.
Послышались щелчки открываемого дверного замка, и дверь распахнулась. Виктор стремительно шагнул внутрь и ткнул ствол пистолета снизу в подбородок человека, открывавшего ему дверь, а захлопнув её, быстро перехватил пистолет и ударил его рукоятью по голове встречавшего, ноги которого тут же подкосились и он по стене сполз на пол, поддерживаемый Виктором. Не теряя времени, он прошёл в комнату, откуда относились голоса и смех рэкетиров, и застал их за пивным застольем, застывшими от неожиданности с бутылками пива в руках.
- Руки на стол! - скомандовал он, видя, что они уже оправляются от стресса, а вслед за этим приблизился с поднятым пистолетом и вновь ударил одного из них таким же образом, как и открывавшего дверь. Подняв на ноги третьего рэкетира, он обыскал его, забрав пистолет, мобильник и, вытряхнув содержимое его карманов на пол, а затем пристегнул наручниками к батарее отопления и заклеил ему рот скотчем, что принёс с собой. Спеша обезвредить пока находившихся в обмороке, он волоком притащил рэкетира, оставшегося в коридоре, и, обыскав обоих, так же пристегнул к батарее одними наручниками. Затем осмотрел квартиру и, убедившись, что в ней больше никого нет, запер дверь и прошёл к пленникам. Достав видеокамеру, Виктор включил её на видеозапись и снял лица всех троих, затем, наставив пистолет между глаз третьего рэкетира, убрал скотч, которым был заклеен его рот, и спросил:
- Кто из вас убил Колычева?
Не дождавшись ответа, он принёс из соседней комнаты обрезок трубы, выбрав его из прочих бандитских принадлежностей, и вернулся к рэкетиру.
- Вы чуть не убили меня, и я начну с того, что переломаю тебе ноги, которыми ты меня пинал, а затем пристрелю, так же как вы застрелили Колычева. Ты понимаешь, что если я здесь, то просто так дело для вас не закончится? Поэтому спрашиваю, и если ты мне будешь отвечать, то, возможно, для тебя всё обойдётся благополучно. Итак, говори: кто приказал убить Колычева?
Было видно, что бандит, не готовый к такому развитию событий, был явно напуган, и после того как Виктор, угрожая, взмахнул обрезком трубы, торопливо сказал:
- Это Патрон! Это Патрон приказал!
- Кто такой Патрон?
- Не знаю. Он работает в администрации.
- Как звать? Адрес?!
- Как звать - не знаю, адрес - знаю. Я был там посыльным один раз, - и он назвал адрес, который Виктор повторил про себя, стараясь запомнить наверняка.
- Почему это сделал именно Патрон, а не Воронов?
- Не знаю, нам не говорили.
- Кому помешала мастерская Колычева?
- Это всё дела Воронова и Патрона.
- Кто приказал избить меня?
- Воронов. Это всё они.
- Звание и полное имя Воронова?
Тот ответил, а Виктор, выяснив, как убили Евгения, выключил видеозапись, понимая, что больше ничего интересного для себя уже не услышит, и, принеся воды, облил ею тех, бывших без сознания; а когда они пришли в себя и поняли происходящее, сказал:
- Ваши имена и всё остальное мне известно. Я не обещаю, что ваша деятельность останется без последствий, но лично у меня свои претензии за сломанные рёбра и пробитое лёгкое, а заодно и за Колычева.
- Жаль, что мы не кокнули тебя тогда у дома. Но ты ещё пожалеешь о том, что сегодня сделал, - говорил один из очнувшихся бандитов, вытирая лицо свободной рукой и отплёвываясь.
- Жалеть сейчас о чём-то - ваша участь, поскольку, сбившись в волчью стаю, вы должны были помнить, что на каждую стаю найдётся охотник, и охотник сейчас я, а вы должны молиться, чтоб - дай бог! - я не выстрелил. Поэтому не обессудьте, - и он взял в руки обрезок водопроводной трубы.
Закончив экзекуцию и сложив отобранное у бандитов оружие, мобильники и ключи от наручников на стол, предупредил:
- Советую терпеть до утра.
Забрав двое наручников из запасов в соседней комнате, Виктор вышел, запер квартиру и, прихватив пакет, оставленный им у двери, сел за руль, уже зная точно, куда поедет. Припарковав машину несколько в стороне от указанного рэкетиром места, Виктор вышел из неё, прихватив пластиковый пакет, наполовину опорожнив его, и положил туда пистолет, ещё не зная, как будут развиваться события. Найдя нужную ему квартиру, он позвонил у двери, но никто не отозвался, не было слышно даже шагов за ней. Повременив немного, решил подняться на лестничную площадку этажом выше и какое-то время подождать там. Прошло около часа ожидания, он начал уже уставать от вынужденного бездействия, но понимал, что должен использовать сегодняшний шанс, который, возможно, уже не повторится. Вдруг услышал шум внизу, на входе в подъезд, и шаги по лестнице, стихшие на площадке этажом ниже, где была нужная ему квартира. Вынув из пакета бутылку с пивом, Виктор откупорил её и, притворившись пьяным, бормоча что-то про себя, начал спускаться вниз по лестнице. Видный мужчина, примерно его возраста, доставал ключи из кармана кожаного пальто, а завидев его, потянулся рукой за пазуху. С пьяной ухмылкой на лице Виктор, прихлёбывая из бутылки, привязчиво сказал:
Очевидно, решив, что ему незачем беспокоиться, солидный мужчина строго сказал:
- Так!.. Быстро проваливай, пока я не сдал тебя в "ментовское стойло"!
Сделав испуганный вид и даже несколько шарахнувшись в сторону, Виктор пробормотал:
- Всё, всё, всё! Ухожу, ухожу! - и положил бутылку в пакет, чтобы вынуть оттуда пистолет и приставить его ствол к животу солидного.
- Тихо! - скомандовал он твёрдо. - Руку из кармана!
Тот вынул руку из-за пазухи, а Виктор, достав оружие из внутреннего кармана его пальто, положил в свой карман.
- Не вздумай кричать: у меня не будет выбора, и я пристрелю тебя прямо здесь, а у тебя - надежды, что, возможно, всё обойдётся. Теперь - открывай дверь!
Он приставил пистолет к его позвоночнику, достаточно ощутимо придавив его, чтобы противник чувствовал серьёзность ситуации, а когда тот открыл дверь, забрал у него ключи и, войдя в прихожую, приказал включить свет, уже разглядев выключатель при свете лампы на лестничной площадке; затем закрыл дверь. Приказав солидному пройти в комнату, Виктор сам включил там свет, поставив пленного около стены, обыскал его, а не найдя больше оружия, забрал у него мобильный телефон, бросив его в дальний угол дивана, затем, всё так же держа мужчину около стены с поднятыми руками, поставил одно из кресел, находившихся около журнального столика рядом с ним, приказав тому сесть, а сам устроился на диване, примыкавшем к входной двери в комнату.
- Кто Вы такой и что Вам надо? - спросил солидный. - Вы не понимаете, в какое дерьмо влезли?!
- Это ты не понимаешь, куда ты сейчас попал, Патрон! - Виктор держал на колене направленный на того пистолет. - За что ты приказываешь убивать людей?
- Ах, вот в чём дело?! А я-то думал! - усмехаясь, протянул Патрон. - Если дело, и впрямь, только в этом, то Вы мне не противник. Я никого не убивал, а доказать, что приказывал убивать, Вы не сможете.
- А я и не собираюсь это никому доказывать, для меня достаточно того, что я это знаю.
- И что Вы хотите сделать? Да Вы знаете, кто я такой?!
- По виду - ты человек, другое дело - какой. Вот я и хочу спросить с человека, посчитавшего себя вправе отнять жизнь у другого человека.
- Спросить?! Как? - улыбался насмешливо человек в кожаном пальто. - Вы хотите, чтобы я рассказал, как можно решиться на это?
- Отнюдь... Я предполагаю спросить с тебя по древнему закону: смерть за смерть, поскольку, убив другого, невинного, ты тем самым безусловно признал, что в отношении тебя самого правомерно подобное же действие. По закону равенства.
- Нет такого закона! Есть толпа, стадо, рабочий скот, быдло - назовите, как угодно, - а есть избранные, элита, чьё право - властвовать, и дано оно от рождения.
- Надо же, насколько живуча эта формула - право имеешь или тварь дрожащая, - усмехнулся Виктор.
- Вот Вы упомянули древний закон: око - за око, зуб - за зуб. Однако позднее взгляды высказывались гораздо гуманнее. Вспомните Иисуса Христа: ударили по щеке - подставь другую. Или вот: богатому труднее попасть в рай, чем верблюду пройти через игольное ушко. Кто сейчас помнит об этом? Христианство было гонимо в первые века своего существования, пока избранные не поняли, что оно давало возможность для правовой реабилитации индивидуализма. Первобытные религии - варварские религии - допускали помимо рабовладельческих демократий и тоталитарную власть, но только тогда, когда господствующая религия имела сильное верховное божество. Политеизм никогда не способствовал монархии, и лишь возникновение христианства, а в общем плане - монотеизма, привело в итоге к монархическому общественному устройству. Христианство, проповедуя строгую иерархию в своей мифологии, единственный непререкаемый авторитет в своей основе, давало повод для реализации индивидуализма в человеческом обществе до абсолютного предела, что и привело к повсеместному становлению абсолютизма в государственном устройстве. Падение монархий, впрочем, не привело к исчезновению индивидуализма, и он остался главной чертой общественной жизни. Так что ваши попытки борьбы с ним просто бесполезны.
- И, как я понимаю, это значит: пусть живут и здравствуют убийцы, насильники, грабители, воры, взяточники и прочая, в том числе и ницшеанствующая, социальная мразь? Да у тебя, я вижу, целая философская система, не противно жить с такой мерзостью в душе? Нет лишь одного - добропорядочности, а такой человек - дерьмо. Однако нам пора расставаться.
Виктор взял свитер, висевший на спинке дивана, и начал заворачивать в него ствол пистолета, заметив, что в лице противника мелькнул страх.
- Что вы собираетесь делать? - торопливо сказал тот. - Учтите, вам не удастся уйти от ответственности! Возможно, сюда уже спешат мои люди: я должен был позвонить своему шофёру.
Заворачивая пистолет, чтобы заглушить звук выстрела, и вынужденный следить за пленником, Виктор не услышал, как открылась входная дверь в квартиру и в комнату вошла Светлана. Оглянувшись, он вздрогнул; оторопел и пленник, всё так же сидя в кресле.
- Света?! - воскликнул Виктор изумлённо.
- Ты?! - одновременно выдохнул пленник.
- Родной мой! - обратилась она к Виктору. - Зачем ты здесь?!
- Он убил Колычева, моего друга. Но как ты догадалась?.. - спросил было, но понял, что вопрос был неправильный и поправился: - Как я понимаю, это твой бывший муж?
- Я просто её муж, и не бывший, а настоящий, - отвечал пленник.
- Павел, ты уже не раз слышал, что я ушла от тебя, что люблю другого, что подала на развод. И просила тебя не приближаться ко мне, - говорила она, видя, что тот встал с кресла и направляется к ней. - А теперь, в дополнение к тем махинациям, к которым причастен, ты стал ещё и убийцей?!
- А ну-ка сесть! - твёрдо сказал Виктор, вытряхнув пистолет из свитера.
Тот нехотя вернулся в кресло.
- Пойдём отсюда, пожалуйста! - просила умоляюще Светлана. - Не пачкай себя этой кровью!.. Не оставляй меня сейчас, когда нам так хорошо!
- Так это ты - друг Колычева, это тебя чуть не убили наши ребята? - проговорил Павел. - Жаль, что не убили! - продолжал он, понимая, что ему уже ничего не грозит.
Светлана, вздрогнув, резко обернулась к нему.
- Вот как?! Значит, ты причастен к тому, что Виктор чуть не погиб?! Я уже предупреждала тебя, а теперь говорю окончательно: если ты не оставишь нас в покое, передам материалы о твоих махинациях, которые у меня есть, куда следует. Я уж не говорю, что их уже получил мой отец. Учти это!
- Так ты меня предаёшь?!
- Ты столько раз меня предавал, что мой уход от тебя даже не месть уже, а тем более не предательство.
- Пойдём, мой родной! - обращалась она к Виктору. - Он больше не сделает нам вреда.
Они благополучно вышли из дома, и он покорно следовал за любимой, которая вела его совсем не в ту сторону, куда ему было нужно; однако вскоре понял, куда они шли: за углом дома стояла машина Михаила.
- Зачем, Света?! - запротестовал Виктор. - Отпусти Михаила, у меня здесь своя машина.
- Хорошо, поедем на ней, - согласилась она и попрощалась с Михаилом, поблагодарив его за что-то.
Она отошла в сторону, а Виктор, протянув пакет Михаилу, сказал ему, дав знак молчать:
- Возьми, пожалуйста, мои вещи до завтра.
Попрощавшись, он взял под руку Светлану и повёл её к стоянке своей машины. Она молчала всю дорогу, а войдя в квартиру и раздевшись, упала в постель и безудержно разрыдалась, словно ребёнок, не говоря ни слова.
Виктор, не зная, что предпринять, лишь потерянно стоял около кровати, пока не решился, присев рядом, дотронуться до неё.
- Света, любимая, успокойся! - нежно гладил он её по голове. - Ударь меня, если хочешь, только не плачь!
Продолжая всхлипывать, она села на постели и, обняв, прильнула к нему.
- Как ты мог?! - говорила негромко. - Как ты мог бросить меня?! - Неужели ты не думал, что, идя к нему, ты уходишь от меня? Тебя бы посадили! А как же я?! Я уже не смогу жить без тебя!
Она снова заплакала, а Виктор подумал о том, насколько безвыходной была ситуация, в которой он оказался полчаса назад.
- Ну, всё! - говорил он. - Прости! Прости меня! - хотя и сам толком не понимал - за что.
Наконец успокоившись и прижавшись к его груди, Светлана сказала:
- Если бы не Михаил, мы бы потеряли друг друга.
- Михаил?! - спросил он удивлённо.
- Тебя долго не было, и я решила позвонить ему. Он удивился тоже и обещал что-нибудь выяснить. Через минуту позвонил мне и сказал, что, очевидно, ты отправился к Павлу. Я очень испугалась, абсолютно не понимая почему, и попросила его приехать за мной. Но, оказывается, он был уже в машине около дома.
Светлана помолчала, потом продолжала:
- Мне пришла в голову мысль, что ты ревнуешь меня, но я тут же поняла, что это просто невозможно, зная, как мы любим друг друга. Михаил тоже не мог сказать мне ничего толкового.
- Павел всё же любит тебя, раз не оставляет в покое, - сказал Виктор спокойно.
- Мне это неприятно, ты знаешь. Он звонил мне, даже приходил на работу в поликлинику.
- Он не сможет обидеть тебя?
- Он не посмеет! - твёрдо сказала она. - Всего лишь однажды он поднял на меня руку, но я так посмотрела на него, что больше он не пытался сделать что-нибудь подобное.
- А что за махинации, о которых ты говорила?
- Это аферы с бюджетными средствами, и я сняла несколько копий с документов, когда он стал угрожать нам.
- Сейчас все этим занимаются, вряд ли это опасно для него.
- Я не собираюсь их никому передавать, но могу отправить отцу - это будет гарантией нашей безопасности.
Обнимая её, Виктор прислонился виском к её виску, как это делал раньше со своими детьми, когда они были больны или им отчего-то было плохо, стараясь тем самым помочь унять боль, в крайнем случае уменьшить её. Он знал, что это помогало, больше того, чувствовал, что сам воспринимает эту боль, что она переходит к нему. Прижимаясь плотно своим виском к её голове, он искал точку контакта, и Светлана вдруг притихла и задышала ровно, словно успокаиваясь, а спустя некоторое время тихо засмеялась, сказав:
- А ты, оказывается, медиум. Мне и правда стало легче, но всё равно нам надо выпить - я изнервничалась.
Они встали, прошли к столу, и Виктор, посмотрев на приготовленный им ужин, понял, что она даже не притронулась к нему.
Нужно было навестить Аню, жену Колычева; он поехал к ней на другой день и застал её в траурном одеянии, но спокойную и, казалось, ничем не расстроенную, но из разговора с ней Виктор понял, как трудно даётся ей это спокойствие. Её дети были в школе, а упомянув о них, она сказала как о неизбежном и решённом, что девочкам придётся забыть о планах поступления в институт. Она говорила это таким тоном, что Виктор вспомнил притчу о завоевателях, обиравших жителей некоего города, вначале плакавших при повторной выплате дани, но в конце концов встретивших мучителей смехом и весельем, и выяснилось, что им уже нечего отдать в качестве дани, они готовы умереть голодной смертью. Постаравшись внушить ей какую-то надежду, он встретился с Николаем Петровичем, передав ему кассету с ночной видеозаписью и услышав в ответ, что теперь убийцам придётся ответить за смерть Евгения.
Прошло несколько дней, Николай Петрович вернул Виктору его кассету, сообщив, что в городе произведены аресты нескольких рэкетиров, а Светлана рассказала, что трое больных, находящихся в хирургическом отделении с различными травмами, взяты под стражу. А ещё через пару дней Виктор, возвращаясь с работы, заехал за Светланой, и, уже остановившись около дома, вдруг растерялся от неожиданности, когда Светлана, метнувшись со своего сиденья, закрыла его своим телом, а следом раздался хлопок выстрела; она же, вздрогнув, обмякла на его груди. С трудом поняв, что произошло, он вынес её из машины, стал на коленях на асфальте, держа её на руках, не в состоянии осмыслить до конца происшедшее. Подошли люди, кто-то вызвал "скорую помощь", а Виктор, не смея дышать, молил судьбу, чтобы Светлана очнулась. Она и очнулась вскоре; потянувшись рукой к его лицу, погладила его по щеке, как тогда в больнице, и произнесла тихо:
- В раю ли, в аду ли, в следующей ли жизни я буду ждать тебя.
С этими словами рука её упала и глаза закрылись.
Животным криком распирало грудь Виктора, потерявшего ощущение реальности, он уже не видел, как подъехала "скорая помощь", не слышал, как прозвучал ещё один выстрел и из кабины стоящего рядом внедорожника вывалился мёртвый Павел.