Передовая российская генетика встретила лаборанта Клюбина свежевыкрашенным вестибюлем старого трехэтажного здания на окраине Академгородка. Повсюду стоял невыносимый запах карболки и мертвечины.
- Где тут у вас генетики обитают? - уныло поинтересовался Рамсуль у вахтера, жующего аппетитную ватрушку.
Тот искоса взглянул на парня и пробубнил набитым ртом:
- Ээ хохо? Ымхэноу ыгы эмгыомоу?
Рамсуль сделал вид, что не понял. Тогда вахтер, дожевав плюшку, снизошел до обыкновенного человеческого языка:
- Тебе кого? Ингенов или эмбриоморов?
- Мне к профессору Головешкину, - пояснил Рамсуль. - Или к аспиранту Гриве.
- А... значит, к эмбриоморам, - удовлетворенно проговорил вахтер и полез в бумажный пакет за новой ватрушкой. - Третий этаж, комната триста пять!
Быстро миновав четыре пролета широченной дореволюционной лестницы, Рамсуль оказался на небольшой площадке, за которой тянулся темный коридор, уставленный в два ряда какими-то архаичными агрегатами под полиэтиленовой пленкой. Он протиснулся между ними, вышел на свободное пространство и завертел головой, выискивая на дверях три заветные цифры.
- Посторонись! - раздался вдруг сзади высокий отрывистый возглас.
Рамсуль оглянулся и отпрянул к стене - прижав к груди объемистую стеклянную бутыль с прозрачной жидкостью, на него перла какая-то девица в белом халате. Пыхтя и отдуваясь, она прошествовала мимо Клюбина.
- Помочь? - робко предложил Рамсуль, проникаясь сочувствием к русоволосой незнакомке.
- Триста вторая, - выдавила через силу девица. - Только не толкни, а то не удержу!
Рамсуль услужливо распахнул дверь.
Комната, в которую зашла лаборантка, была сплошь уставлена аппаратурой и стеллажами с цветастыми склянками до самого потолка. По центру впритык друг к другу стояли два лабораторных стола. Водрузив бутыль на один из них, девушка перевела дух и повернулась к Рамсулю.
- Новенький? - угрюмо осведомилась она. - По призыву?
- Ага! - в ответ кивнул Клюбин и вытянулся в струнку. - Готов служить российской науке!
- Служат собачки в цирке! - отрывисто заявила девица, присаживаясь на спектрограф и вытаскивая из кармана халата мятую пачку "Честерфилда". - А тебе придется пахать, пахать и еще раз пахать...
Рамсуль вздохнул - эка новость! Он уже вычеркнул из своей жизни два предстоящих года.
Между тем девица прикурила длинную ментоловую сигарету и продолжила наставлять призывника.
- Просись на полигон! Говорят, там самый настоящий курорт. Правда, от цивилизации далеко, зато природа потрясная и начальства меньше... Я уже заявление подала!
- Мне бы профессора Головешкина... - робко вставил Рамсуль. - Доложиться...
- Исидор Федорович у себя в кабинете, в триста пятом, - сказала словоохотливая собеседница и пустила белесую струю дыма в вытяжку. - Только ты туда сейчас не суйся. Головешкин всех эмбриоморов с утра собрал - решают кого послать на конгресс в Филадельфию.
Он без труда нашел кабинет, в котором засели его потенциальные работодатели. За дверью творилось нечто несуразное, - спор ученых мужей шел на таких повышенных тонах, что, казалось, сотрудники института прикладной генетики, начисто позабыв о приличиях, устроили потехи ради рэповый междусобойчик. Среди ритмичных звуков особенно выделялся противный визгливый голос, призывавший ответить на банальнейший вопрос: "А кто тогда поедет?!", после которого тут же наступало кратковременное молчание. Правда, по прошествии пары секунд словесная перепалка разгоралась вновь.
Рамсуль наклонился и осторожно заглянул в замочную скважину.
В кабинете сидели четыре хмурые личности в белых халатах. Аспиранта Гриву Рамсуль признал сразу - парень с мученическим лицом распятого Христа расположился на стуле у окна. В кресле развалилась женщина средних лет - вальяжная, миловидная, этакая мадам Грицацуева после месячного пребывания на очковой диете. Да еще пожилой меланхоличного вида мужчина устроился на диванчике напротив письменного стола, за которым восседал сам профессор Головешкин.
- Максим Юрьевич! - вопил глава эмбриоморов, старец со взъерошенными волосами и безумным взглядом. - Вам надо ехать! Вам! Вы - молодой сотрудник. Вы - наша надежда... Почему вы отказываетесь?
- Не могу! - забубнил в ответ Грива. - Вы же знаете, что у меня защита на носу! Если не провести контрольную серию опытов, ингены мою работу на корню зарубят. Пусть едет Бэлла Арнольдовна...
- Действительно, Бэлла Арнольдовна! - тут же переключился на женщину визгливый старик. - Грива прав! Ну, почему бы вам не слетать? Сделаете доклад, известите ученое сообщество о наших достижениях...
Дама не дала профессору закончить фразу, решительно заявив на редкость зычным голосом:
- Я не поеду, Исидор Федорович. Даже не упрашивайте...
- Ну, почему?
- По личным мотивам!
- Господи! - взвыл старикан. - Какие еще личные мотивы? Замуж собираетесь?
- Наоборот, - хладнокровно проговорила женщина, - не хочу потерять любимого мужа! Я, значит, на симпозиум, а мой благоверный - на юг с какой-нибудь вертихвосткой? Нет, уж! Чем это закончится, полагаю, ни для кого не секрет. Я, конечно, многим готова пожертвовать ради науки, но только не семейным благополучием.
Доводы сотрудницы, видимо, показались Головешкину убедительными. Он сокрушенно вздохнул, пощипал свою жиденькую бородку и обратился к мужчине, сидящему на диване.
- Делать нечего, Натан Эфраимович, придется ехать вам!
- Гхади вас, догхогой Исидогх Федогхович, хоть на кгхай света, - картавя, заявил тот, - но только поездом. А иначе не согласен. Я уже говогхил...
- Господи, - простонал в ответ взбалмошный профессор. - Какой поезд? Ну, не провели еще под Атлантическим океаном туннель! Поездом никак не получится. И пароходом тоже - не успеете добраться... Надо лететь!
- Вот и летите сами!
- С удовольствием бы слетал! Но вы же знаете, что американцы внесли меня в черный список после того, как на конгрессе в Хьюстоне я залепил пощечину доктору Холлу.
- Попгхосите пгхощения!
- У кого? У доктора Холла? Этому не бывать!
- Почему?
- А из принципа! Когда я был у него в лаборатории и у нас зашел спор, он обозвал меня идиотом!
- Да не обзывал он вас идиотом, догхогой Исидогх Федогхович. Он всего лишь хотел сказать: "Иди отсюда!", но не договогхил, потому что плохо знает гхусский язык.
- А-а... Хрен редьки не слаще... - пробурчал Головешкин. Он обвел всех сотрудников взглядом и громко осведомился противным тенорком: - Так кто же все-таки поедет? Может быть, вы, Максим Юрьевич?
И все опять закрутилось по кругу. Правда, препирания с аспирантом Гривой и Бэллой Арнольдовной явились кальками с предыдущих диалогов - ехать в Филадельфию они наотрез отказались, так что сакраментальный вопрос бумерангом вернулся к Натану Эфраимовичу.
- Ну, чего вы боитесь лететь, батенька? - ласково проворковал шеф. - Откуда такие нездоровые мысли? Самолетам не доверяете?
- Самолетам я довегхяю, - благодушно отозвался его оппонент. - Я людям не довегхяю! Могут залить в баки не то гогхючее, могут позабыть нанести на кгхылья антиобледенитель, могут пгхошляпить с метеоусловиями. Наконец, самолет могут пгхосто захватить какие-нибудь тегхогхисты! А амегхиканцы чикаться не будут - собьют его гхакетой со всеми пассажигхами за милую душу, и поминай как звали. Вы моей смегхти хотите?
- Вы еще всех нас переживете... - проворчал Головешкин и мрачно подвел итог затянувшемуся спору. - Учтите, если никто не полетит на симпозиум, американский фонд лишит нас гранта и тогда придется нам всем по примеру морфолога Костенко наниматься в вахтеры...
Пауза продолжалась недолго. Первым оживился аспирант Грива.
- А если.... - сказал он, многозначительно не договаривая.
- Гхазумно, гхазумно! - поддержал его Натан Эфраимович. - Это мысль!
- Исидор Федорович, вы - гений! - тут же выпалила Бэлла Арнольдовна, восторженно хлопая ресницами.
Все кроме профессора вскочили со своих мест и ринулись к двери.
Такого поворота событий Рамсуль никак не ожидал и еле успел отпрянуть в сторону. Эмбриоморы гурьбой высыпали в коридор и, обмениваясь на ходу короткими репликами, чуть ли не бегом устремились к лестнице.
Когда гомон стих, Рамсуль осторожно заглянул в опустевший кабинет.
- Чего вам, молодой человек? - осведомился Головешкин, отрывая голову от кипы бумаг.
- Призывник Клюбин! - по-военному четко представился Рамсуль и подался вперед. - У меня предписание явиться в НИИ генетики для прохождения срочной гражданской службы.
Начальство в лице чудаковатого старикана расцвело в улыбке.
- Ага! Значит, это вас Максим Юрьевич сосватал в нашу лабораторию? Очень хорошо! Надеюсь, мы сработаемся... Ну, давайте документы!
Минут пять Головешкин изучал всевозможные справки и анкеты, после чего запер их у себя в сейфе. Заскучавший Рамсуль приготовился выслушать соответствующие его новому статусу лаборанта наставления, но в этот момент в кабинет ввалились эмбриоморы, чуть ли не под руки ведущие вахтера с первого этажа.
- Он согласен, Исидор Федорович! - с порога обрадовала профессора Бэлла Арнольдовна. - Доклад будет сделан по высшему классу. Еле мы его уговорили!
- Временно возьмем на полставки младшего научного сотрудника, - добавил аспирант Грива. - Комар носа не подточит!
А спокойный и уравновешенный Натан Эфраимович даже выступил с предложением:
- Господа, не отметить ли нам это гхадостное событие? Чисто символически!
- Зачем же символически? - всплеснул руками повеселевший профессор Головешкин . - Я сегодня спирт на лабораторию получил! Максим Юрьевич, не в службу, а в дружбу, загляните в лаборантскую - наверное, Рина его уже принесла.
Возбужденный аспирант, вылетел из кабинета, так и не заметив Рамсуля, истуканом застывшего у окна. Не прошло и минуты, как молодой мужчина вернулся с пятью пробирками, наполненными почти до краев подозрительно прозрачной жидкостью.
Вахтер Костенко взял свою стекляшку и ловко опрокинул содержимое пробирки в рот.
- Только учтите! - уведомил он генетиков. - Если мне предложат место морфолога в Филадельфии, я не откажусь. На худой конец останусь там вахтером. Я тоже хочу получать зарплату в долларах...
- Эка вас, батенька, занесло... - печально произнес Головешкин, приглаживая бородку. - Ну, во-первых, не получаем мы зарплату в долларах! Наветы это все, милейший, происки врагов. А во-вторых... как же Родина? Ностальгия не замучает? Меня вот и в Шанхай звали и в Мельбурн, но я российский патриот. Поэтому не согласился. Если все мы разъедемся, кто же будет делать из России супердержаву?
Риторический вопрос подвис в воздухе.
И тут в самый неподходящий момент у Рамсуля вдруг запершило в носу. Он судорожно задвигал кадыком и непроизвольно закрыл глаза. Вслед за этим последовал громкий чих, которого сполна хватило для того, чтобы все вздрогнули и повернулись к парню.
- Кстати, познакомьтесь, коллеги... - после некоторого раздумья сказал профессор, ладошкой указывая на оконфузившегося Рамсуля. - Наш новый лаборант Клюбин. Будет работать в виварии. Или имеются другие предложения?
Других предложений не поступило. Видимо, все сошлись на том, что в виварии Рамсулю самое место. Хорошо это или плохо, Рамсуль даже представить себе не мог. Однако аспирант Грива весело подмигнул ему, давая понять, что переживать по этому поводу не стоит.
Рамсуль вежливо попрощался с профессором и вышел в коридор, а еще минут через пять Максим Юрьевич выскользнул из кабинета и поманил его за собой в лаборантскую. Трудовые будни лаборанта Клюбина начались.
![[]](/img/w/wec_i/tol2/rina.png)