Имиджмейкер
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Выборы в провинциальном городке. Надоевшая всем возня надоевших политических персонажей, при полной апатии избирателей. И вдруг таинственный кандидат, сумев внушить людям надежду, оживляет вялотекущую предвыборную "гонку" и становится ее лидером . Но кто он? Тут явно что-то нечисто...
|
Впервые в жизни Павел чувствовал себя героем голливудского фильма. Офис, огромный зеркальный стол, сексуальная брюнетка в роли пресс-секретаря, казалось, были слеплены с сериала о жизни миллионеров. Правда, само действие куда больше напоминало классику отечественного лохотрона:
-Вы все попали к нам после тщательного отбора и суммы окладов в контракте, это не розыгрыш. Вы их оправдаете. Наш Кандидат не ошибается ни в людях, ни в выбранной стратегии. И вы должны понимать, что Верхнегрязевские выборы только стартовая площадка. О конечной цели пока говорить не будем, но надеюсь и она вам понятна...
Давно пора было обидеться, что его так примитивно пытаются дурачить, но Павел слушал брюнетку словно зачарованный. Возможно, неслышимые частоты ее голоса давили прямо на подсознание, а, может быть, пульсирующая под строгим костюмом деловой дамы сексуальность лишала собравшихся здесь мужчин разума. Как дипломированный психолог, Павел должен был разбираться в подобных фокусах, но, к сожалению, практика у недавнего студента-недоучки всегда была слабым звеном. На заводе, куда его устроили по протекции мамаши, заниматься в основном приходилось анкетированием. К тому же молодому человеку не раз намекали, что ставку психолога сохраняют только из уважения к его родительнице, с застойных времен работавшей на предприятии главбухом. Слушать все это было унизительно, но приходилось терпеть, ожидая, пока судьба подкинет чего-нибудь более подходящее. И вот вроде бы свершилось!
- Забудьте о своих прежних неудачах. Вы теперь единая команда призванная побеждать - вещала брюнетка, а Павел, оглядывая своих новых товарищей по работе, думал, что публика и впрямь собралась не из удачливых. Некоторые пытались выглядеть респектабельно, но даже неопытному взгляду было видно, что обладатели взятых напрокат костюмов далеки от преуспевания. Только один из присутствующих - худощавый тип неопределенного возраста с мелкими заостренными чертами лица не пытался ничего скрыть и, казалось, даже бравировал заплатами на рукавах свитера. Именно он, осмелившись прервать вдохновенный монолог, поинтересовался:
- Я извиняюсь, уважаемая, но как ваш кандидат собирается соперничать с действующим главой администрации? Там же все схвачено. Это вам даже не Палермо, а Верхнегрязевск!
- Наш Кандидат -поправила брюнетка, - И насчет "все схвачено" готова с вами поспорить.
Одарив зал хорошо поставленной улыбкой, она обернулась к сидевшему рядом мужчине:
- Позвольте представить вам Николая Петровича Перетягина, главного редактора газеты "Верхнегрязевский Вестник"!
Грузный господин, сопя от напряжения, приподнялся над креслом. Павлу он почему-то сразу напомнил Собакевича. Но если гоголевский персонаж остался в памяти как личность забавная, то редактору подобное определение явно не подходило. Направленный куда-то на угол стола взгляд казался неприятно тяжелым, а на мясистой красной физиономии прямым текстом было начертано, что ее обладатель порядочная сволочь. Когда массивная фигура Перетягина водрузилась обратно в кресло, брюнетка продолжила представление членов команды. Многие, как оказалось, имели прямое отношение к пиару, а некоторые занимали или собирались занять должности в самом городе. Приставка будущий употреблялась довольно часто: - будущий начальник РУВД, будущий руководитель кабельного телевидения и, наконец, будущий директор Верхнегрязевского рынка, чье присутствие в команде Павел так и не смог для себя объяснить.
- Cпециалист по корректировке общественного мнения, - объявила брюнетка и неожиданно назвала его фамилию. Павел, покраснев, приподнялся из-за стола. Должность звучала совершенно абсурдно:
"- Ну ладно бы специалист по исследованию, а корректировка общественного мнения - это уж слишком! То ли они идиоты, то ли нас за дураков держат!"
Оставшуюся часть собрания Павел ждал, что им сейчас предложат скинуться на нужды предвыборной кампании, но ничего подобного, как ни странно, не произошло. Прощаясь, пресс-секретарь напомнила, что завтра в десять ноль- ноль все должны быть на рабочих местах, и тут небритый тип в залатанном свитере опять вылез с вопросом:
- Я снова извиняюсь, но когда мы сможем познакомиться с нашим уважаемым кандидатом, так сказать, воочию!
- Не надо все время извиняться, это не стиль нашей команды! - оборвала его брюнетка- А с Нашим Кандидатом вы познакомитесь, когда он сочтет это необходимым.
Павел заметил, как левая щека любопытствующего несколько раз дернулась в нервном тике. Тут же он вспомнил, что представляли этого типа как начальника отдела прессы и зовут его весьма экзотично - Альберт Епифанович Примас. А чуть позже, по дороге к метро, состоялось их более близкое знакомство. Павел не спеша двигался в сторону Новокузнецкой, когда его фамильярно хлопнули по плечу,
- Ну и как тебе, старик, все это?!- без всякого вступления поинтересовался новоиспеченный начальник отдела прессы. Не зная, что ответить, Павел только пожал плечами.
- Я все прикидывал, сколько за этот спектакль бабок попросят, - продолжал Примас, - думал сотню баксов не меньше.
- Знаете, я тоже ждал, что деньги потребуют, - признался Павел, на что Примас ехидно усмехнулся:
- И что, старик, заплатил бы этой бизнес-сучке на колготки? Интересно, какие она носит?
- А все-таки, вы, что по поводу этой конторы думаете. Зачем мы им понадобились? -спросил Павел.
- А ты, что не понял? Хотят, чтобы мы их козла в президенты продвинули. Ну как, слабо?!
Павел уже пожалел, что затеял этот разговор, но Примас тут же сменил тон:
- Да ты не бойся, старик, не так все плохо на этом свете! На счет президента не знаю, но Верхнегрязевск этот Наш может и выиграет. Я это понял, когда Перетягу узнал.
Заметив непонимающий взгляд собеседника, Примас пояснил: - Перетягина редактора тамошней газетенки. Я с ним еще в молодости по комсомольской линии общался. Ты видел, какую он сейчас ряху наел? А тогда шустряк был, особенно по бабьей части ... Но это все лирика, главное, что Перетяга знает, в какой команде играть. У него на это природный нюх. Чью жопу лизать даже в кромешной тьме не ошибется.
У метро Примас предложил пропустить по рюмке за начало. Павел и сам сейчас испытывал потребность выпить, но, зная, что такие типы предпочитают расслабляться за чужой счет, поспешил распрощаться с коллегой. Придя домой, он первым делом налил себе рюмку коньяка из мамашиных запасов и достал старенький атлас СССР. Не без труда недалеко от границы Московской области удалось отыскать Верхнегрязевск. Долго, словно стараясь разгадать какой поворот готовит судьба, Павел смотрел на крохотный кружочек на карте, а в голове навязчиво крутилось прилипшее из классики семидесятых :
- ...И бояться нет причины, если мы еще мужчины ...
Следующий день принес несколько приятных неожиданностей. Хорошенькая блондиночка в униформе развела смущенных новичков по рабочим местам. Оказалось, что Павлу даже выделили собственный кабинет. Но главным было то, что он обнаружил на столе перед компьютером.
Конверт с авансом за неделю превзошел все самые смелые ожидания. Пересчитав солидную пачку отечественных купюр, Павел поспешно убрал их в карман брюк, потом снова достал, пересчитал и перепрятал в нагрудный карман пиджака. Только после этого он приступил к изучению инструкций с новыми служебными обязанностями. Оформленные в виде тоненькой брошюрки, они так же лежали на столе перед монитором.
Удивление росло с каждой прочитанной страницей. Ему уже начали платить огромные для обычного человека деньги, за роль простого передаточного звена между компьютером и распространителями анкет. Всю работу по корректировке общественного мнения таинственные наниматели оставили электронному мозгу. Павел же должен был вводить в программу данные опросов и пересылать результаты компьютерных обработок в другие службы. Наверное, и такая работа была нужна, но он никак не мог избавиться от вопроса:
"- Почему это стоит так дорого и почему выбрали именно его?"
Посылая свое скромное резюме в фирму по трудоустройству " Ариадна" он не особо надеялся на результат. И вдруг такое! Наверное надо было бы радоваться, но его не оставляло ощущение нереальности происходящего. Странными показались и некоторые детали обстановки предвыборного штаба. В роскошном холле почему-то висели уродливые настенные часы, стрелки которых всегда показывая без пяти двенадцать. В первый же день Павел обнаружил полное отсутствие зеркал. Количество окон было сведено к минимуму, и внутри здания с самого утра тихо гудели лампы дневного света. Самым темным казался коридорчик так называемого Олимпа - этажа, где располагалось руководство. Один раз, одержимый любопытством, Павел прошелся по этому сумрачному пристанищу богов. На кабинетах светились таблички с фамилиями, и лишь одна огромная черная дверь осталась без опознавательных знаков. Остановившись возле нее, Павел вдруг почувствовал себя страшно неуютно. Неприятный холодок, залезая откуда-то со спины, стал быстро расползаться по всему телу. В несколько секунд Павел оказался на лестнице и с тех пор, проходя мимо Олимпа, непроизвольно ускорял шаг.
Правда следующая неделя развеяла почти все сомнения. Началась она с нового конверта, еще более пухлого, чем в первый раз. Пересчитав деньги, Павел уже небрежно сунул их в верхний ящик рабочего стола и твердо сказал себе:
"Платят, значит так и надо! Просто у людей нормальный уровень, а не убожество как на мамашином заводе. И плевать мне кто они такие!"
Месяц подготовительного московского этапа пролетел, как одно мгновение. Павел перезнакомился с коллегами, на работу позволял себе приходить с небольшим опозданием, в обеденный перерыв подолгу засиживался в уютном баре штаба. Вечерами он отправлялся гулять по центру Москвы. После нескольких лет суеты и неустроенности приятно было, никуда не торопясь, слоняться среди хорошо одетой публики, покупать приглянувшиеся безделушки, сигареты и напитки выбирать не по цене, а по желанию. Устроившись где-нибудь за столиком кафе, Павел частенько ловил на себе заинтересованные взгляды прекрасных незнакомок, но никаких попыток сократить расстояния пока не делал.
"Зачем торопиться жить! Он молод, богат и все еще впереди."
Засыпая, Павел обычно пытался представить Верхнегрязевск. Он виделся ему милым и патриархальным - как городок, в котором когда-то жила бабушка. В воображении проплывали низенькие дома с укутанными снегом крышами, магазинчики, где в очереди за крупой делятся новостями словоохотливые старушки, а на втором этаже в окружении отечественных промтоваров скучают продавщицы.
Действительность оказалась менее симпатичной. В начале декабря Павел впервые попал в город, который предстояло покорить. Выданный для служебных целей, светло бежевый "Рено" мягко скользил по узким улочкам. За окном мелькали трехэтажные дома, похожие на бараки. Время давно превратило их желтый окрас в грязно серый, и один вид этих стен должен был вызывать у чувствительных людей депрессию. Пятачок перед платформой электрички, где Павел остановился узнать дорогу, казался единственным населенным местом. За деревянными прилавками торговали семечками и капустой тетки в широких ватниках, слонялись подвыпившие мужички, разномастная публика толпилась у автобусных остановок. Чуть дальше располагалась главная городская площадь. Средних размеров Ильич привычным жестом указывал правильный путь, а над зданием администрации уныло висел российский триколор. Проскочив коротенькую центральную улицу, Павел еще с полчаса кружил по переулкам. За окном автомобиля, как в фильме ужасов, мелькали глухие стены, пустые оконные глазницы заброшенных домов, жутковатые, словно кадры из Освенцима, заводские корпуса. Наконец он выехал на городскую окраину, сохранившую первозданный деревенский облик. Здесь Павел снова хотел узнать дорогу, но вдруг понял, что в этом нет необходимости. Среди одноэтажных деревянных домишек возвышалась точная копия московского здания штаба!
Сходство было настолько поразительным, что Павлу даже стало жутко. Казалось, что дом каким-то чудом перенесся сюда в Верхнегрязевск, оставив в тихом замоскворецком переулке зияющую черную рану. Пока он парковал машину, в голове крутилась совершенно дикая мысль:
"-Надо бы потом сходить на старое место. Вдруг дом и правда перенесли!"
У самых дверей он столкнулся с Примасом. Увлеченно разговаривая с каким-то очкариком, Альберт Епифанович выходил из здания штаба.
- Какие люди! - весело крикнул начальник прессы и тут же бросил своему спутнику - Вот видишь, Петрович, еще один москвич пожаловал, будто своих кадров не хватает.
Видимо приняв все за чистую монету, очкарик серьезно кивнул. Продолжая беседу, они направились к автомобильной стоянке. Оказавшись в холле, Павел снова ощутил, что в сходстве двух зданий есть что-то противоестественное. Даже огромные настенные часы, также как и в московском особняке, были сломаны и показывали без пяти двенадцать. Добравшись до своего кабинета, Павел уже плохо представлял, где находится. Казалось, распахни окно и вместо одноэтажного верхнегрязевского ландшафта снова увидишь купола замоскворецких церквушек. А в какой-то момент даже возникло нехорошее ощущение, что дом вот-вот снова сорвется с места и понесется куда-то в страшную серую пустоту.
Победить страх, как всегда помог конвертик с недельной получкой. Он лежал в обычном месте на клавиатуре компьютера. Заглянув внутрь, Павел был приятно удивлен. Благородно-зеленые купюры заменяли теперь пухлые пачки отечественной валюты. Выкинув из головы все посторонние мысли, он приступил к изучению новых инструкций, которые заботливый невидимка аккуратно разложил на столе.
Вечером Павел зашел устроиться в гостиничное крыло здания и спустился в бар. Уютный подвальчик, как и ожидалось, был точной копией московского собрата. Взяв полюбившееся фирменное рагу с грибным соусом и традиционный "Мартини", Павел отправился на поиски свободного места. Он уже хотел присесть рядом с высокой брюнеткой, скучавшей в обществе бокала пива, но его весьма бесцеремонно остановили. Увидев, кто требовал его внимания, Павел сразу понял что влип. Альберт Епифанович Примас по всем признаком сидел здесь давно и основательно. Водочный графинчик уже почти исчерпал свое пузатое чрево, и глаза начальника прессы приобрели нездоровый блеск. Для полного счастья, судя по всему, не хватало только собеседника. Осознав, что жертвой придется быть именно ему, Павел обречено опустился на свободный стул.
- Ну как, освоился на новом месте? - поинтересовался Альберт Епифанович.
- Да вроде нормально - пожав плечами, ответил Павел.
- Вроде нормально! - передразнил Примас- Вашему брату все нормально. Выросло, блин, племя молодое. Все по хрену! Главное, чтоб бабки платили, и лучше в зеленых.
- А у вас Альберт Епифанович, что, принципы?- попытался съязвить Павел, но Примас пропустив мимо ушей его выпад.
- Деловые все, продвинутые! Собрали неудачников, амбициями по самую жопу накачали, а они и рады. Воспарили над электоратом, властители дум народных, имиджмейкеры, блин, хреновы...
- А вы ,Альберт Епифанович, увольтесь, если уж вам здесь так не нравится! - посоветовал Павел. В ответ на это Примас смерил собеседника долгим и, как показалось, искренне удивленным взглядом:
- Да вы тут все и правда придурки! Думаешь, отсюда так просто уходят?! Ты что, так до конца и не понял, куда вляпался!
Скорчив торжественно загадочную мину, Альберт Епифанович оглядел зал. Казалось, он видит сейчас нечто недоступное простому человеческому взгляду.
- Допился, чертей скоро гонять начнет! - поморщившись, подумал Павел. В это время мимо столика, покачивая затянутыми в джинсы бедрами, прошла операторша из команды телевизионщиков и монолог Примаса плавно перетек в другое русло. Выслушав ряд откровений о достоинствах противоположного пола, Павел поспешил расправиться с содержимым тарелки и распрощаться.
"Понтярщик ты, Альберт Епифанович, трепло пьяное ... не будет никто нас здесь насильно удерживать," - думал он, мысленно продолжая дискуссию. Но на душе все равно было как-то неуютно. В гостиничном крыле, несмотря на внешний лоск, витал неистребимый дух казенщины, и ему вдруг нестерпимо захотелось обратно домой. В соседнем номере шумно справляли новоселье. Сквозь гром музыки, чередуясь с пьяным мужским басом, прорывался женский смех. Когда Павел открывал свою дверь, за стеной громко хлопнула пробка и одна из дам взвизгнула, видимо спасая наряд от струи шампанского.
"Веселятся!" - с завистью подумал Павел и почувствовал себя совершенно одиноким и несчастным. Рука сама собой потянулась к мобильнику. Номер, который он набрал, давно был вычеркнут из записной книжки, но не из памяти. Услышав длинные гудки, он рухнул на аккуратно застеленную гостиничную койку и, затаив дыхание, ждал. И вот, на другом конце линии, неожиданно громко, прозвучал знакомый голос:
- Я вас слушаю, говорите!
Тут же Павел представил, как Светка стоит у телефонного столика перед зеркалом, машинально поправляя прическу.
" Еще с родителями живет. Значит, пока ничего не изменилось."
- Говорите, слушаю вас- прозвучало уже тише и Павел вдруг испугался , что Светка сейчас поймет кто звонил. Нажав отбой, он еще долго лежал с зажатым в руке телефоном. Слушая, как за стеной продолжается праздник, думал: - что так и остался мальчишкой, которому хочется, чтобы его приласкали и пожалели. Что это, наверное, стыдно, но он не может ничего с собой поделать.
Следующее утро выдалось солнечным и морозным. Проснувшись, Павел почувствовал неожиданный прилив бодрости. В девять ноль-ноль гладко выбритый и благоухающий дорогим одеколоном, он уже знакомился с целой командой помощников и помощниц. Эти молодые верхнегрязевцы были хорошо вышколены и походили на улыбчивую команду продавцов из Мак-Дональдса. В обязанности их входило распространение анкет и опросных листков. Получив сбивчивые инструкции нового начальника и толстые еще пахнущие типографской краской пачки, они разошлись по городу. Проводив новых помощников, а Павел спустился в бар, где чашка крепкого кофе окончательно прогнала остатки вчерашней меланхолии.
Через пару дней появились первые результаты опросов, и Павел вдруг ощутил вкус к работе. За сухими колонками цифр и изгибами компьютерных диаграмм угадывалось невспаханное электоратное поле. И эту целину предстояло обработать, засеять и собрать жатву любви народной. Пока вяло выраженные симпатии верхнегрязевцев привычно делись между коммунистами и главой действующей администрации Виктором Ивановичем Сапоговым. Этот в меру упитанный крепыш еще с советских времен подвизался на ниве городского хозяйства. Правда, несмотря на накопленный управленческий опыт, все его успехи ограничивались узкой сферой личного благополучия. Чем хуже шли дела в городе, тем более упитанным и солидным становился градоначальник. Злые языки судачили, что Витька Сапог завел себе особняк в элитном подмосковном поселке, где, втайне от супруги и избирателей, прогуливает уворованные из городской казны деньги. Тем не менее, чуть ли не половина верхнегрязевцев заявляла, что если придут на выборы, то голосовать будут за Сапогова. Приблизительно так обстояли дела и у коммунистов. Между их кандидатом и Сапоговым должна была развернуться основная борьба, наиболее же вероятным итогом выборов ожидалась банальная неявка избирателей.
Казалось, нет силы, способной заставить людей проявить хоть какую-то политическую активность, но компьютер упорно выдавал высокий индекс ожидания. Хитро построенные опросы вытаскивали то, в чем вернегрязевцы возможно и сами не отдавали себе отчета. Под унылым пепелищем всеобщего разочарования, не угасая, тлели угольки народной надежды. Здесь перемешалось все: и впитанные с материнским молоком сказки, ожидание былинного богатыря заступника, Царствия Небесного, коммунизма и неистребимая российская вера в халяву. Потенциал этих смутных, до конца не осознанных, народных чаяний был огромен. На него-то и сделала ставку команда "Нашего".
Атака на город началась тихо и незаметно. Холодными зимними ночами Верхнегрязевск видел цветные сны, а, просыпаясь, думал, как дотянуть до весны или хотя бы до получки. А тем временем в типографиях и студиях уже свершалась невидимая работа. Хорошо натасканная когорта работников пера и микрофона начала внедрять в умы горожан мысль о скорых переменах. Делалось все очень аккуратно и ненавязчиво. Людей постепенно подталкивали к осознанию того, что " Так жить Нельзя" не уточняя " Как жить Надо". Через некоторое время идея перемен уже витала в воздухе. Словно редкие лучи на хмуром зимнем небе пробивались огоньки нарождающейся веры в лучшее будущее. Постепенно ожидания, как бы сами собой, переключились на предстоящие выборы и на некую третью силу, которая должна прийти к власти. И, наконец, когда на городских заборах появились скромные голубые плакаты "Наш Кандидат", народная вера неожиданно получила объект поклонения.
Облик новоявленного кумира пока не обрел конкретных очертаний, но именно в этом и таилась притягательная сила. На плакатах не было ни фотографии, ни каких-либо намеков на прежние заслуги, звание и даже пол кандидата, просто небесно голубой фон и бьющее прямо в сердце слово " Наш!". Все остальное предоставлялось фантазии. Каждый творил светлый образ в соответствии с собственными жизненными ценностями. Безусловно, в таком успехе было что-то противоестественное и мистическое.
" Чертовщина какая-то! Не будет же он так до самых выборов в жмурки играть?!" - думал Павел, видя, как взлетает вверх рейтинг патрона. Но шло время, Наш по-прежнему не собирался выходить из тени, а популярность его упорно продолжала расти. Конечно, этому можно было дать и вполне простые объяснения:
"Помести им на плакате самую симпатичную физиономию, сразу образуется толпа недовольных. Слишком молодой, слишком старый, слишком интеллигентный или наоборот... Да мало ли чего кому не понравится! А так все довольны. Наш - он и в Африке наш!"
И все же стоявшая за предвыборным штабом таинственная сила в рамки обычной реальности не укладывалась. Павел не мог, да и не хотел дать ей какое-то определение. Достаточно было чувствовать, что мыслями и симпатиями тысяч людей можно управлять, и часть этих незримых нитей в твоих руках. От этого захватывало дух и, казалось, за спиной вырастают крылья.
За короткий срок нашему герою удалось избавиться от всех своих застарелых комплексов. Положительные сдвиги произошли и в личной жизни. Роман с помощницей закрутился совершенно неожиданно. Вечером, спустившись в бар, Павел обнаружил там команду своих подчиненных почти в полном составе. Справляли чей-то день рождения. Получив приглашение, он присел к общему столу, оказавшись рядом с одной из девушек. До этого момента он никак не выделял ее среди остальных, но после того как острый локоток несколько раз, вроде бы невзначай, коснулся его руки, Павел вдруг заметил, что под униформой похоже прячется неплохая фигурка. В двенадцатом часу, когда компания с шумом вырвалась из подвальчика на свежий воздух, они снова оказались рядом. Прикуривая от зажигалки, Ася положила тонкие прохладные пальцы на его ладонь и тихо спросила :
-А вы, Павел Андревич, здесь в гостинице живете?
Показав на свои окна, Павел предложил зайти на бокал "мартини" и неожиданно получил согласие. Отстав от остальных, они вернулись в гостиничный корпус. У дверей номера Павел слегка запаниковал. Вспомнив, что не имеет ни обещанного напитка, ни даже второго бокала, он оставил Асю на лестнице и побежал в бар. Потом у дверей, зажав локтем бутылку, долго искал по разным карманам ключи. Но девушка, казалось, не замечала его суетливой неловкости. В номере она небрежно кинула на кресло куртку. Когда Павел включил музыку и, все еще смущаясь, пригласил гостью на танец, она откровенно прижалась к его плечу. Дальнейшее произошло как бы само собой. Связь их продолжалась около двух недель и прекратилась после того, как Ася изъявила желание съездить на выходные вместе с Павлом в Москву.
-Заеду за тобой утром, - обещал Павел. Когда же наступила суббота, он вдруг вспомнил, что не знает Асиного адреса. По дороге сообразил, что адреса подчиненных можно найти в компьюторе, но возвращаться уже не хотелось. А через несколько часов, гуляя по вечерней столице, Павел думал, что компания его провинциальной обольстительницы вряд ли была бы сейчас уместна.
Победоносное наступление на город продолжалось. Слишком поздно осознав опасность, коммунисты и действующий городничий кинулись чернить внезапно возникшего конкурента. Но сделать это оказалось не так просто. Никакого конкретного компромата накопать не удалось. Соперник словно не существовал совсем. Даже с фамилией происходила какая-то непонятная путаница. Газеты называли его все время по-разному и больше предпочитали употреблять ставший уже популярным псевдоним "Наш". Пробовали играть и на этой анонимности :
- Одумайтесь, земляки! Кого выбирать собрались?! Может это враги отечества вам черта в ступе подсовывают!
Но никакие отчаянные вопли и заклинания не помогали. Народ успел полюбить Нашего и разрушить эту любовь банальными приемами уже было невозможно. Пытаясь очернить кумира, соперники только проигрывали сами.
-Засуетились! Ну ничего, Наш им еще покажет- злорадно думал верхнегрязевский обыватель. И если коммунисты еще сохраняли основную массу традиционных почитателей, то у Сапогова рейтинг дошел до нуля и как столбик термометра пополз в минус. Привычная снисходительность горожан к своему городничему обернулась вдруг жгучей ненавистью.
-Быстрей бы Сапога скинули! - с незнакомым раньше энтузиазмом говорили на автобусных остановках, в очередях за дешевым молоком, в прокуренных тамбурах, возвращавшихся из Москвы электричек. И в умах даже самых далеких от политики людей все чаще крутилось:
- Скорее бы уж эти выборы, а то сил больше нет сапоговский беспредел терпеть!
Единственным соперником пока еще оставался Никита Петрович Кожемякин, кандидат от КПРФ. По результатам опросов он с небольшим отставанием от "Нашего" уверенно удерживал второе место. Никакими особыми достоинствами Никита Петрович не отличался, однако и компромат на него отыскать было не так просто. К тому же принадлежность к некогда всевластной партии по-прежнему оставалась для многих решающим фактором выбора. Победить Кожемякина с помощью обычной антикоммунистической пропаганды, наверное, было можно, но стратеги команды нашли другой более действенный путь. Еще при обработке первых опросов премудрый электронный помощник Павла обнаружил общую для многих верхнегрязевцев черту. Почти все они независимо от пола, возраста и социального положения грешили местечковым патриотизмом. А Никита Петрович, на свою беду, был столичным жителем с раздражающе московской физиономией и манерами. Вот по этому уязвимому месту и был нанесен основной удар.
-Не дадим москвичам хозяйничать в нашем городе! - дружно завопила подконтрольная пресса, и как ни клялся Комежякин в верности делу верхнегрязевского пролетариата, клеймо столичного жителя все больше портило ему рейтинг.
Наступление велось широким фронтом. Через директора Верхнегрязеского рынка был запущен слух, что москвичи собираются приватизировать его площади и выстроить там супермаркет для новых русских. По местному радио в программе "Краевед" историк Нилов задушевным голосом рассказывал о богатых традициях города и сетовал, что все это незаслуженно забыто. Виноваты в этом были естественно не только сами верхнегрязевцы. По словам краеведа, растленная столица вместе с американским империализмом навязала Верзнегрязевску чуждую культуру, но скоро этому придет конец. После таких речей сильнее билось сердце верхнегрязевского патриота и взоры, как бы сами собой, обращались к плакатам "Наш Кандидат". Наблюдая, как на волне столицефобии, еще сильнее взлетела популярность патрона, Павел недоумевал:
" Почему они его в земляки записали?! Может этот "Наш" самый что ни на есть москвич, да еще и с израильским подданством! ...Да и вообще кто он!?"
Но видно любовь народная такая же загадка, как и женская душа. Понять, почему так растет рейтинг их кандидата, не всегда могли и сами творцы его образа. Все уже получалось почти без их вмешательства. Чуть упали из-за сезонных колебаний цены на сахар, тут же пополз слух, что это Наш для города постарался. Сподобился Витька Сапог починить к выборам мост через Грязевку эффект оказался тот же.
-Система вошла в режим самонастройки, - сострил как-то очкарик из стратегического отдела. На что присутствовавший при разговоре Примас заметил, что местный электорат это непостижимая данность и научная терминология к нему не применима. Вообще, отношение "штабистов" к избирателю чем-то напоминало взгляд греческих богов на копошащееся у подножья Олимпа человечество. Замкнутый мирок штабного особняка жил весело и сыто, иронично взирая на разгоравшиеся предвыборные страсти. Почти каждый день в буфете устраивались банкеты. Справляли дни рождения, именины и прочие знаменательные и не очень знаменательные события. На вечеринках уничтожалось огромное количество дорогих напитков и закусок. Под щемящие душу джазовые переливы зачинались мимолетные романы. Здесь Павел сошелся со жгучей брюнеткой Ритой. Прилагать особых усилий и в этом случае не пришлось. Эмансипированная журналистка из команды Примаса сама затащила его в свой номер. После чего Павел еще больше возрос в собственных глазах, возомнив себя настоящим мужчиной. Недавнее существование на мамашином заводе воспринималось теперь как забытый ночной кошмар. Пролетая на своем "Рено" по улицам Верхнегрязевска, он почти не замечал бредущих по тротуарам прохожих.
"Что ему эти тени смертных! Их мысли, заботы, надежды он узнает, получив очередную распечатку, и если что-то не так направит их в нужное русло."
Все чаще он чувствовал себя по-настоящему всемогущим, вот только сны снились какие-то нехорошие и тревожные. В них Павел видел себя, то на пороге заводского отдела кадров, то призывником у дверей военкомата. Все забытые страхи и комплексы возрождались в этих ночных видениях и, просыпаясь, Павел спешил в свой кабинет, где снова чувствовал себя хозяином людских судеб.
Февраль всегда был для Павла несчастливым месяцем. Теперь, когда все складывалось так удачно, он надеялся избежать сезонных неприятностей, но с приходом рокового месяца судьба снова обеспечила их по полной программе.
Началось все с незначительного инцидента. Утром вместе с приятелем из отдела контрпропаганды, Павел затеял что-то наподобие игры в мяч. Перекидывая друг другу папку с документами, молодые люди двигались по коридору, изображая баскетбольных профи. Среди сотрудников штаба подобная дурашливость была обычным явлением, попадавшиеся навстречу коллеги, посторонившись, пропускали игроков и спокойно шли дальше. И вдруг, приняв очередной пас, Павел с разбегу врезался локтем в чей-то живот. В следующий миг он был отброшен назад и увидел надвигающуюся багровую физиономию Перетягина.
- Совсем охренели придурки! Надрать бы вам задницу!- угрожающе сопя, проворчал главный редактор.
- Я конечно извинясь, но и вы могли бы полегче...- начал Павел, но договорить ему не дали.
- Я тебе сейчас огрызнусь, щенок! - рявкнул Перетягин. - Скажу кому надо, с тобой быстро разберутся. Штаны спустят и по голой заднице по первое число...
Оставив растерявшегося молодого человека, Перетягин прошествовал дальше, а Павел еще долго не мог прийти в себя.
" Скажу кому надо, и с тобой быстро разберутся... интересно, на что это Перетяга намекал?"
Нелепая хамская угроза вдруг стала наполняться реальным содержанием. Таинственная сила, которой Павел служил и поклонялся, вдруг обернулась своей темной стороной.
" А ведь они и с тобой, что захотят то и сделают! Скажешь, нет? А кто им помешает?! Этот Наш скоро целый город поимеет, чего уж о тебе говорить!"
Прошло еще несколько дней прежде, чем он смог избавиться от подобных мыслей. Правда, прежнее беспечное отношение к жизни так и не вернулось. Все чаше он стал задумываться над тем, что будет делать дальше и не стоит ли поискать другую работу. По-иному взглянул Павел и на жителей Верхнегрязевска.
" А ведь они действительно на что-то надеются! Верят, что жизнь после выборов пойдет по-другому,"- думал он, проезжая мимо толпившихся на автобусных остановках людей. В душе начинало шевелиться что-то похожее на раскаяние. Однако вскоре от этих сентиментальных настроений не осталось и следа. Способствовало тому более тесное знакомство с электоратом.
Воскресным вечером, когда Павел возвращался из Москвы, вблизи железнодорожного переезда неожиданно заглох его автомобиль. В двигателях Павел разбирался слабо и поэтому, даже не пытаясь починить своего любимца, он вытолкал его на обочину и стал звонить в гараж при штабе. Там, как назло, никого не оказалось. После нескольких безуспешных попыток остановить попутную машину Павел начал нервничать. На дорогу быстро опускались серые февральские сумерки, а редкие автомобили, не притормаживая, проносились мимо. Неподалеку от перекрестка среди сугробов угадывалось что-то похожее на железнодорожную платформу, и когда из-за леса вынырнула электричка, Павел, не раздумывая, кинулся туда.
Впервые за много месяцев ему пришлось бежать к общественному транспорту, испытывая страх от того, что он может опоздать. Запыхавшись, он влетел в закрывающиеся двери, толкнув загородившую проход тетку.
- Совсем ополоумели! Летят ничего не видят! Дать бы по башке...-закричала разгневанная гражданка.
- Умолкни, дура! - рявкнул Павел, чувствуя внезапно проснувшуюся ненависть.
- Я тебе покажу дуру! - еще сильней завопила тетка ,- Это что же творится! И все молчат!- продолжала она, обращаясь уже ко всему вагону.
- Обнаглели! Двинуть бы ему хорошенько! - поддержал тетку какой-то пенсионер, и Павел заметил, что почти все пассажиры смотрят на него с нескрываемой неприязнью. Он был здесь чужаком. Дорогая одежда, лицо и, наверное, еще что-то неуловимое в его облике вызывало у этих людей резкое отторжение и даже ненависть.
- Чего выступаешь?!- мрачно процедил сидевший недалеко от тамбура кудлатый парень.
- Да пошел ты! - бросил через плечо Павел и быстро двинулся в другой конец вагона. У самого выхода его остановили. С парнем было еще два мужика и ситуация не предвещала ничего хорошего.
- Ты, кого посылаешь? - не повышая голоса, проговорил парень, подталкивая Павла к двери. Испуганно озираясь по сторонам, молодой человек тщетно пытался найти хоть в ком-нибудь поддержку. Некоторые демонстративно отворачивались, а кто-то смотрел на происходящее с явным одобрением.
- Откуда такой борзый взялся?- поинтересовался кудлатый, когда все четверо оказались в тамбуре. Повинуясь какому-то наитию, Павел скороговоркой выдал:
-Я в Верхнегрязевске в предвыборном штабе у "Нашего" работаю. Слышали наверно про такого? Не верите? Вот смотрите удостоверение...
Эффект от демонстрации голубых корочек с надписью "Наш Кандидат" оказался потрясающим. Агрессивный оскал тут же сменила радушная улыбка.
- Ты чего, земляк, сразу не мог сказать! Это свой, мужики!
Согласно кивнув, его товарищи пробурчали что-то не очень членораздельное, а парень уже панибратски хлопнул Павла по плечу:
- Все путем, земеля!
- Все путем, - машинально повторил Павел. Еще не веря до конца в свое избавление, он, на всякий случай, перешел в другой вагон. В Верхнегрязевске посчастливилось сразу поймать машину. И только, оказавшись в вестибюле штаба, наш герой наконец-то смог вздохнуть свободно. После этого случая сочувствие к верхнегрязевскому электорату сменилось неприязнью, переходящей в ненависть.
" Так вам, придуркам, и надо! Выбирайте козла в мешке на свою шею!"- думал он, получая очередную сводку о рейтинге. Отбросив все сомнение, Павел окончательно решил, что его место в команде Нашего и другой судьбы ему не надо. Свои нехитрые обязанности он теперь выполнял с особой тщательностью. В этом рвении смешались и месть, и горячее желание прочно и навсегда закрепиться в мире, где нет переполненных электричек, скандальных баб, где тебя не достанут ни кулаки пьяного хулигана ни завистливые ненавидящие взгляды.
К сожалению, февральские неприятности двумя эпизодами не ограничились. Как-то утром, решив обкатать после ремонта свой "Рено", Павел совершил небольшую поездку по Верхнегрязевску. Стояла отличная для февраля погода. Легкий морозец прибил надоевшую за последнюю оттепель слякоть, а яркое солнце уже предвещало наступление весны. Из-за обледенения машину чуть заносило на поворотах, но Павел проходил виражи уверенно и спокойно. Сделав несколько кругов по городу, он припарковал "Рено" на стоянке у штаба. Небрежно хлопнув дверцей, двинулся в сторону особняка и вдруг откуда-то сзади послышался голос.
- Не могли бы вы ответить на несколько вопросов?
Обернувшись, Павел увидел незнакомого мужчину. В глаза сразу бросилось крепкое сложение и резко очерченное энергичное лицо. Улыбка незнакомца казалась приветливой, но во взгляде чувствовалась профессиональная цепкость.
- А вы, собственно говоря, кто? Может, представитесь для начала!- не очень вежливо поинтересовался Павел.
- Да, да, конечно! - проговорил незнакомец и протянул визитку.
Оказалось, что на этот раз судьба свела Павла с Николаем Кирсановым, корреспондентом одной из популярных столичных газет. И пока молодой человек обдумывал как себя вести, журналист уже начал задавать вопросы:
- Простите за банальность, но кто все-таки скрывается за псевдонимом " Наш Кандидат"?
- Не от кого он не скрывается! - стараясь быть резким, ответил Павел.
- А все-таки кто он: - политик, бизнесмен, генерал в отставке ? -продолжал выпытывать журналист- В конце концов мужчина он или женщина ?!
- Мужчина, если это вас устроит!
- Ну вот, уже кое-что ! - улыбнулся Кирсанов, - И как же этот загадочный мужчина выглядит? Рыжий, блондин, молодой, старый? Хоть какую-нибудь подробность. Надеюсь, вы сами его хоть раз видели?
- Брюнет, рост средний, возраст пятьдесят лет, телосложение худощавое..Хватит вам этой информации! - теряя терпение, выпалил Павел. Кирсанов снова улыбнулся:
-Спасибо вам огромное! Может, сообщите какие-нибудь подробности биографии?
-Обратитесь в избирком! - бросил через плечо Павел и, перешагнув через сугроб, быстро пошел к штабу.
- В избирком я уже обращался! Эффект тот же- весело крикнул ему вслед Кирсанов.
Заходя в вестибюль, Павел услышал звук отъезжающей машины и тут же его чуть не сбили Примас и дежурный охранник.
- О чем тебя Кирсанов спрашивал?! - сходу заорал начальник отдела прессы, Растерявшись Павел не нашел, что ответить, а Примас раздраженно махнув рукой кинулся вслед за охранником. Через несколько секунд они вернулись и, не обращая больше внимания на Павла, проследовали к лифту.
Через два дня, когда Павел почти забыл о встрече с журналистом, на столе в его кабинете вдруг оказалась принесенная кем-то газета. На первой странице он увидел себя, перешагивающего через сугроб, и длинный заголовок:
" Высокий брюнет среднего роста. Возраст от тридцати до преклонного, цвет волос рыжий, за остальной информацией в избирком!"
Статья Кирсанова была посвящена верхнегрязевскому предвыборному феномену. Оказалось, что до беседы с Павлом он успел переговорить еще с несколькими сотрудниками штаба и собрать совершенно противоположные сведения об их кандидате. Из всего этого был сделан вывод, что таинственный фаворит предвыборной гонки не известен даже своим помощникам. Ничего не сообщили дотошному журналисту и в избиркоме. Вопрос о том "Как человек без лица и биографии смог стать фаворитом предвыборной гонки?"- красной нитью проходил через всю статью. Павла же больше всего затронули несколько строчек посвященных ему лично. Журналист хлестко и зло описал их короткую встречу на автостоянке. Ощущение было такое, что тебя в одних подштанниках вытащили из постели и поставили всему честному народу на обозрение.
Однако это было только началом неприятностей. Вечером, как обычно в кабинет зашел курьер, известный в штабе под прозвищем Шустрик. В обязанности его входило переносить бумаги из одного отдела в другой. Целыми днями этот сухощавый человечек бегал по коридорам с полными папками.
- Шустрит, незаменимый наш! - иронично говорили, глядя ему вслед, молодые люди в курилках. В кабинеты курьер заходил на цыпочках, забирал бумаги и так же тихо выскальзывал обратно. Но на этот раз Шустрик повел себя по-другому.
- Ознакомились? - спросил он тыкая Пальцем в злополучную статью.
- Тебе-то какое дело?! - хотел было огрызнуться Павел, но встретив взгляд курьера, вдруг осекся. А тот, уже повернувшись к двери, на ходу бросил:
- Чтоб больше таких промашек не было, а то накажем!
Павел даже опешил от такой наглости
"- Шустрик , ничтожество, смеет ему угрожать!"
Правда, тут же Павел осознал, что Шустрик просто передал то, что было велено. И тогда ему совсем стало не по себе:
"-Будешь наказан ... Что это они задумали?!"
Перед глазами сразу возникла массивная фигура Перетягина с зажатым в руке пучком розг.
"- Бред какой-то! Крепостное право у нас еще в позапрошлом веке отменили!" - тщетно пытался успокоить себя Павел. Но угроза никак не выходила из головы. Он снова ощутил себя букашкой попавшей под ноги безжалостному гиганту и всю следующую неделю прожил в страхе. На улице старался лишний раз не появляться, а сталкиваясь в коридоре с Шустриком или с Перетягиным, опускал глаза и ускорял шаг. Прятался он и от своей новой пассии Риточки, так как в эти дни совершено не чувствовал себя мужчиной.
Конец такому унизительному существованию наступил благодаря успешной тактической находке. Видимо критическая ситуация разбудила талант нашего героя и Павел без помощи своего электронного коллеги неожиданно выдал удачную идею. Несмотря на высокие рейтинги "Нашего Кандидата" головной болью его команды по-прежнему оставался процент явки на выборы. Количество не желавших принимать участие в празднике демократии все еще могло перевалить за опасную черту. Найти подход к этой разношерстной массе было крайне трудно. На анкетные вопросы эти люди, как правило, не отвечали и электронный мозг, привыкший работать со статистическими данными, был здесь бессилен. Вот тогда и наступил черед человеческой интуиции. Радикальное средство борьбы с уклонистами Павлу подсказало его собственное состояние. Ключевым словом здесь был "страх". Ломая голову над тем, как заставить людей голосовать он вдруг понял:
"- Они должны бояться, не придти на выборы!"
Когда его рекомендации поступили в тактический отдел, там некоторое время сомневались:
- Кого сейчас напугаешь? Вроде не те времена.
Но все-таки решили попробовать и эффект оказался потрясающим. Воздействие как всегда было минимальным. Пустили слух, что списки не проголосовавших на второй же день после выборов окажутся на столе у Нашего. Дальше система начала раскручивать саму себя. Испугавшиеся с каким-то сладострастием принялись пугать остальных.
- Ну чего, Палыч, на выборы не надумал идти? -спрашивал сосед соседа и услышав традиционное "Пошли они все!" с улыбкой предупреждал- Смотри! Говорят, неходильщиков перепишут, и потом Наш с них по всей строгости!
Сосед, натянуто улыбаясь, шутил в ответ, но чувствовал уже некоторое беспокойство:
"А может и правда не светиться, сходить на эти чертовы выборы?!"
Быть пофигистом вдруг стало не модно даже среди молодежи.
- При Нашем пиво подешевеет и вообще он мужик прикольный ! - говорили теперь на молодежных тусовках. Появились даже группы хулиганствующих фанатов. Обмотавшись шарфами цвета предвыборных плакатов, коротко стриженые молодые люди стаями расхаживали по городу, громко выкрикивая :
- Все на выборы! Наш победит!
Попавшимся в темном переулке прохожим предлагалось присоединиться к скандированию. В случае отказа строптивцев били. Отделения милиции были завалены заявлениями пострадавших, однако меры принимать не спешили:
" Они, конечно, хулиганы, но все-таки кто его знает!"
За какую-то неделю количество, собиравшихся идти на выборы, возросло чуть ли не в два раза. Для творца удачной идеи такой успех не остался без награды. Внеплановый конверт на рабочем столе с лихвой компенсировал недавнее унижение. Шустрик, заходя в кабинет за бумагами, снова скромно опускал глаза. А однажды в коридоре Павла остановил Перетягин, и по-приятельски хлопнув по плечу, заявил:
-Поздравляю! Растешь, смена молодая!
- Реабилитирован! - понял Павел и, не дожидаясь завершения рабочего дня, устроил для коллег грандиозную попойку. Поводом для праздника был объявлен "очередной день рождения", что вполне соответствовало сложившимся в штабе традициям. После пережитой опалы Павел и, правда, чувствовал себя заново родившимся. Весь вечер он был в ударе, много острил, флиртовал с женщинами. Пил он в тот вечер тоже много, и, в конце концов, очнулся он на стуле в совершенно пустом буфете. Никого не было даже за стойкой бармена. В тусклом мерцании дежурного света уютный подвальчик выглядел совершенно по-другому, и Павлу даже стало жутко.
"- Сволочи, до номера не могли довести" - думал он, с трудом поднимаясь из-за стола. От недавнего душевного взлета не осталось и воспоминаний. При относительной ясности мысли голова казалось налитой свинцом, а в ногах ощущалась нездоровая расслабленность. Слегка пошатываясь, Павел двинулся к выходу, но на прежнем месте выхода почему-то не оказалось.
- Это еще, что за чертовщина?! - испуганно пробормотал Павел. Взгляд в панике заметался по стенам. И тут его словно ударило молнией:
" Господи, неужели умер! Лежу сейчас где-нибудь в морге, а этот буфет последнее воспоминание из жизни!"
В ужасе он стал ощупывать свое тело, и вдруг увидел дверь. Она была там же, где и следовало быть, правда из-за тусклого освещения почти сливалась со стеной. Подгоняемый смертельным страхом Павел кинулся в обнаруженный выход. Пробежав по тускло освященной лестнице и подозрительно пустынным коридорам, он оказался у себя в номере. И только тогда немного успокоился.
" Чего только не почудится, завязывать пора с этой пьянкой!"
В порыве похмельного раскаяния он дал себе страшную клятву бросить пить, и, не раздеваясь, рухнул на кровать.
Посетившее его в эту ночь сновидение не походило на обычные, что забываешь, еще не открыв глаза. Даже малейшие детали этого странного сна надолго запали в память. Началось все красочно и фантастично. Восседая на спине дракона, он вместе с компанией молодых ведьм и чертей, носился среди багровых облаков. Далеко внизу, как лубочные картинки, проплывали крохотные деревенские домики, желтые поля, церквушки с покосившимися куполами. Развлекаясь, крылатая кампания с жутким хохотом и визгом проносилась над этим мирным пейзажем. Со злой радостью Павел наблюдал, как выскакивают из домов испуганные маленькие человечки. От ощущения силы и вседозволенности сердце переполнялось восторгом. Но потом, как это бывает во сне, все внезапно изменилось. На пути дракона возникла крылатая свинья. Из-за ее могучей холки появилась физиономия Перетягина. Грозно сверкнув глазами, главный редактор показал на Павла толстым как сарделька пальцем:
- А как этот сопляк с нами увязался?!
- Прочь с дороги, толстомордый !- крикнул Павел, но тоненький голосок его вызвал только смех окружившей их братии. А Перетягин, превратившись вдруг в Примаса, предложил:
- Покувыркаем его, братцы!
В тот же миг нечисть набросилась на Павла. Сдернув со спины дракона, его швырнули к облакам, поймали у самой земли и, подкидывая словно мячик, потащили дальше.
- А ну сделайте ему небо в овчинку! - злорадно кричал Примас. Замирая от ужаса, Павел видел то клочья облаков, то стремительно надвигающуюся землю. Наконец, наигравшись, нечисть бросила его посреди замерзшего болота и с хохотом унеслась в сторону заката. В следующем кадре Павел увидел себя посреди припорошенного снегом поля. Вокруг сгущались сумерки. На кочках, сгибаясь под ветром, шелестела сухая трава и только где-то далеко-далеко мерцали огоньки человеческого жилья. От обиды и отчаяния из глаз потекли слезы, но после этого неожиданно стало легче. Сжав стучавшие от холода зубы, он, спотыкаясь на кочках, побрел к далеким огонькам...
Просыпаясь, Павел почувствовал, что замерзает уже наяву. Оказалось, вчера он забыл закрыть окно. Утром его распахнуло ветром, и холодный мартовский воздух выстудил комнату. Вскочив, Павел быстро затворил раму. Все еще находясь под впечатлением сна, одну за другой выкурил несколько сигарет. Почувствовав тошноту, со злостью загасил последний окурок. В тот момент он уже окончательно решил, что сразу после выборов, даже если предложат остаться, будет искать себе другую работу.
Наступила последняя предвыборная неделя. При ожидаемой почти стопроцентной явке рейтинг Нашего перевалил за девяносто процентов. Встречаясь в курилках, сотрудники штаба всерьез обсуждали, удастся ли достигнуть классических девяноста девяти. Работой уже всерьез никто не занимался. Люди болтались по коридорам, с обеда начинали прикладываться к спиртному, а вечера превращались в сплошной праздник все больше напоминавший древнеримские оргии. Устав от разгульного житья, Павел решил за три дня до выборов взять причитавшийся ему выходной и съездить в Москву.
" Сегодня не пью!" - зарекался он, спускаясь вечером в буфет. Проскочив мимо веселившейся компании, направился к столику в дальнем углу. Здесь в полумраке под арочным сводом в одиночестве ужинал историк-краевед Нилов.
" Сюда можно, этот вроде трезвенник," -подумал Павел, но тут же понял свою ошибку.
- Присаживайтесь, составьте компанию,- предложил Нилов, и Павел слишком поздно заметил на столике полупустой водочный графин.
"- Господи, и этот туда же!" - подумал Павел, а краевед слегка запинаясь, сообщил:
- А я, Павлуша здесь в гордом одиночестве событие отмечаю.
- Какое же событие? - поинтересовался Павел.
- Прощаюсь я, Павлуша, с этой конторой. Точнее, ухожу не попрощавшись - улыбаясь, произнес Нилов, и Павел сразу же почувствовал интерес к разговору:
- А почему выборов не дождетесь? Три дня всего осталось.
- Давайте не будем об этом. Лучше выпьем за вас. За человека, у которого все впереди!- предложил Нилов, и когда они осушили рюмки, продолжил тему - Вы знаете, и у меня когда-то было это самое "все впереди". Чего только не грезилось! Диссертация, переворот во взглядах на историю, международное признание, пресс конференции, симпатичные журналисточки с микрофонами...
- А потом что вышло? - спросил Павел.
- Потом - суп с котом! Текучка без конца и края. С диссертацией прокатили, женился, детей завел, халтурил в десяти местах. Но все время ждал : " Вот-вот что-то произойдет и наступит". Многие годы ждал. А в один прекрасный день посмотрел в зеркало и понял. " Ничего у тебя брат в жизни уже не будет! По протираешь еще с десяток лет штаны в институте, проводят на пенсию, и засядешь ты в своей конуре с ободранными обоями. Оттуда тебя однажды и вынесут вперед ногами..."
- Мрачно вы сегодня настроены, Сергей Евдокимович!
- А я вообще человек мрачный, как у вас молодых сейчас выражаются " по жизни", - криво улыбнувшись, произнес краевед.
- Так вы, правда, собрались увольняться? - спросил Павел, стараясь перевести разговор в интересующее его русло.
- Да, а что вас удивляет? - сказал Нилов, и во взгляде сразу появилось напряжение.
- Да нет, просто странно немного,- смутившись, пробормотал Павел.
- Странно, Павлуша, что я вообще в вашу команду затесался, - уже более дружелюбно произнес Нилов. - Ваше поколение еще понятно, на американских боевиках воспитаны. Но я то, вроде человек старой закваски. Достоевского прочел, столько лет порядочностью своей фиговой кичился. И ведь надо же, оказалось за кругленькую сумму в любой мерзости могу принять участие! Но, теперь, слава Богу, для меня здесь все закончено и хватит об этом!- решительно закрыл тему Нилов и снова налил рюмки. Они молча выпили, потом Нилов поднялся из-за стола. Прощаясь, он оставил свой московский номер телефона.
"- Может треп все это? Побьет себя в грудь, покается, а завтра снова к микрофону" -думал Павел провожая взглядом тощую фигуру краеведа. На следующее утро, он решил проверить твердость намерений коллеги.
"- Зайду, предложу отвезти в Москву, Вот там и посмотрим, придуривается или правда уходить собрался!"
В половине двенадцатого Павел постучал в дверь номера Нилова. Никто не ответил. Посмотрев на часы, он постучал еще раз.
- Нет там никого, он еще вчера уехал,- произнес за спиной женский голос. Обернувшись, Павел встретился взглядом с коридорной. Высокая молодящаяся дама смотрела строго и, как показалось, подозрительно.
- Не подскажете в котором часу уехал?
- Не знаю, не в мою смену
Повернувшись, женщина пошла к столику, демонстрируя еще вполне приличную для ее возраста фигуру.
"- Интересно, куда же он потащился на ночь глядя! - думал Павел рассеянно провожая взглядом глубокий разрез черной юбки."
"- Машину Нилов не водит, такси до Москвы тут днем с огнем не сыщешь, может только из наших кто подвез, но тоже мало вероятно."
Уже садясь в машину, он вспомнил, что краевед оставил ему свой московский телефон и решил позвонить.
- Сергей Евдокимович в длительной командировке, будет не раньше чем через неделю, - сообщил строгий женский голос.
- А вчера он не появлялся ? -растерянно спросил Павел. Голос в трубке стал еще строже.
- Я же сказала вам, молодой человек, Сергей Евдокимович будет через неделю!
Слушая длинные гудки, Павел чувствовал, как его пробирает озноб.
"- Нилов исчез, и еще неделю его даже никто искать не будет! Что же все-таки произошло? Несчастный случай?"
В памяти сразу же всплыл пьяный монолог Примаса:
"Из таких контор так просто не уходят!" Вот тебе и подтверждение! Решил свалить и словно в воду канул. Здесь выехал, там не приехал. Был краевед, и нет краеведа. Волки по дороге слопали!"
Павел почувствовал, как спина покрывается липким потом. Ужаленное страхом воображение услужливо рисовало картины одну ужаснее другой. Напрасно он пытался убедить себя, что расправляться с краеведом не имело никакого смысла. Плевали его хозяева на здравый смысл!
В этот момент он вдруг осознал, что все его огромные заработки оказались классическим сыром в мышеловке. Ведь деньги, по большому счету, нужны для того чтобы чувствовать себя свободным, а именно свободу он и потерял. В памяти всплыли картинки из недавнего сна. Он подумал, что хорошо бы сейчас оказаться среди того заснеженного болота, и что он готов всю жизнь идти, спотыкаясь на обледенелых кочках, лишь бы больше никого не бояться и ни от кого не зависеть. Но, по иронии судьбы, Павел сидел в теплом уютном салоне дорогого автомобиля и чувствовал себя жалким рабом.
В Москву он добрался быстро. Пришлось постоять только минут десять при въезде с шоссе на МКАД. Зайдя домой, Павел снова набрал номер краеведа. Опять подошла строгая дама, и он сразу же нажал отбой. В этот момент зазвонил его домашний телефон на журнальном столике. Услышав молодой женский голос, Павел не сразу смог понять, кто его спрашивает и промямлил что-то маловразумительное.
- Не узнал ?- обиженно прозвучало в трубке.
- Светка, ты! - крикнул Павел.
- Извини, если отвлекаю. Я так просто узнать, как дела. Рассказывают, что работу интересную нашел.- скороговоркой произнесла Светлана.
- А давай встретимся прямо сегодня, и я тебе все расскажу!
После короткой паузы в трубке тихо прозвучало согласие. Такого поворота событий Павел совсем не ожидал. Судьба или издевалась над ним, или действительно решила преподнести подарок. Через два часа он с букетом роз стоял на их традиционном месте свиданий. В Москве уже ощущалось приближение весны. Улицы почти очистились от снега, и под лучами яркого, но еще холодного солнца испарялась последняя наледь. Даже в сыром пронизывающем ветре было что-то неуловимо весеннее. И не хотелось даже думать, что в какой-нибудь сотне километров отсюда, утопая в сугробах, лежит городишко, в который еще нужно будет возвращаться.
Увидев Светлану, Павел на какой-то миг почувствовал, что время перенесло его назад в беззаботные студенческие дни. Она почти не изменилась. Может быть стал еще чуть красивее. Он же теперь явно выигрывал по сравнению с тем закомплексованным юношей, которого она знала раньше.
- Становишься шикарным мужчиной, Павлик- произнесла Светлана опускаясь в мягкое кресло автомобиля. Несмотря на иронию в голосе чувствовалось, что нужный эффект произведен.
- Это я так, прикидываюсь - в тон ей ответил Павел- Но гуляем по-взрослому, выбирай место!
- Рискуешь!- засмеялась Светлана, правда тут же заявила, что доверяет его выбору.
Перебрав в памяти места своих одиноких прогулок, Павел остановился на уютном кафе недалеко от Тверской. Через полчаса они уже сидели за столиком, рассказывая друг другу, как провели последние годы. И вдруг случилось нечто волшебное и необъяснимое. Романтические мечты юности и приобретенный опыт улетели в небытие, уступив совершенно новому восхитительному чувству. За весь вечер он даже не коснулся ее руки, но, казалось, где-то на небесах свершилось соединение душ. И уютный полумрак кафе и огромный город за окнами - все это существовало теперь только для них двоих. Еще недавно в голове вертелись мыслишки, что вспомнить о нем Светлану заставила только затянувшаяся полоса неудач. Теперь думать так казалось кощунством. Прошлого больше не существовало. Остался только настоящий счастливый миг и будущее, которое они построят вместе.
А потом случилось, то, что он не мог представить даже в самых смелых надеждах. Светлана приняла его предложение. Уже завтра они договорились отправиться в путешествие. Сначала Питер, потом теплый берег где-нибудь на Средиземном или Красном море. Вернуться Павел планировал не раньше чем через месяц. К тому времени о нем наверняка должны забыть. Он устроится на новую работу или даже попробует начать свое дело. И жить они со Светланой будут долго и счастливо! Омрачало эту радужную картину единственное обстоятельство - деньги, с помощью которых он собирался строить свое счастье, лежали в сейфе рабочего кабинета в Верхнегрязевске.
"-Забрать бы их прямо сегодня и забыть навсегда этот проклятый городишко!"
Светлана, словно прочитала его желание:
-Интересно, какой он твой Верхнегрязевск?
-Хочешь, свожу на экскурсию, прямо сейчас ! - предложил Павел.
- Сейчас, на ночь глядя ! С выпившим мужчиной!...Поехали! - весело заявила Светлана.
"-Кажется, Светка опьянела, но ей это даже идет" - подумал Павел и, поднявшись из-за столика, предложил руку. На улице, дурачась, Светлана попыталась его толкнуть. Увернувшись, Павел схватил ее, чуть приподнял над землей и поцеловал, на мгновение окунувшись в аромат духов.
"- Так хорошо долго не бывает!" - думал он, уже садясь за руль. Но как только машина отъехала от стоянки, он постарался забыть обо всем кроме дороги. В последнее время частенько приходилось водить свой автомобиль и более пьяным, но сейчас Павел был предельно аккуратен. Не хотелось, чтобы свалившееся на него вдруг счастье, оборвалось банальной автомобильной катастрофой.
К Верхнегрязевску они подъехали около одиннадцати вечера. Бросив взгляд на часы Павел вдруг осознал, что ночевать они, скорее всего, останутся в его гостиничном номере. Не смотря на вроде бы уже солидный опыт, он почувствовал растерянность.
"- Одно дело какая-нибудь там Ася или Ритка!"
Тем временем Света с каким-то детским любопытством наблюдала, как за окнами проплывают пустые улицы города.
- Твой Летучий Голландец уютно выглядит! - заявила она, когда из-за темных домишек, сверкая огнями, вынырнул особняк штаба.
- Куда уж уютней! - проворчал Павел и почему-то подумал, что так и не заехал в Замоскворечье, посмотреть стоит ли там московский двойник предвыборного штаба.
Припарковав машину, они с трудом форсировали огромный сугроб. Снег здесь был еще по-зимнему рыхлым, а в холодном морозном воздухе улавливался запах топившейся где -то деревенской печки. Свету все это очень забавляло, словно она попала в какой-то фольклорный Диснейленд. Оказавшись в роскошном вестибюле, она даже, не смогла сдержать восхищения:
- Вау! А у вас тут шикарно!
Павел с удивлением посмотрел на свою возлюбленную.
"- Неужели все эти штучки производят на нее впечатление! И что это за "шикарно" Раньше она вроде так не изъяснялась."
Возникшее вдруг нехорошее предчувствие заставило изменить планы.
"- Достану деньги, и едем обратно, прямо сейчас!"
Взяв Свету за руку, он решительно потянул ее за собой, но не успели они дойти до лестницы, как на встречу хлынула по-карнавальному разряженная толпа.
- У вас что, еще новый год празднуют?! - спросила Света, провожая шествие любопытным взглядом.
- У них тут каждый день то новый год, то фиеста! - мрачно произнес Павел и тут же за спиной громко прозвучало:
- Почему не с коллективом, дети мои!