Ещё чуть-чуть - и, кажется, прямая кишка вылетит носом. Спазмы следуют один за другим. Все тело сворачивает судорога. Болит живот, болят ребра, раздирается горло... И - паника: не могу остановиться, не могу вздохнуть - боюсь захлебнуться. Собственной блевотиной. А дышать уже нечем...
Что-то мне это напомнило... А, мои студенческие эксперименты насчёт допустимой дозы алкоголя. Говорят, смертельная доза - семь граммов чистого спирта на килограмм живого веса. А в портвейновом выражении?
Вот так правильно: воспоминание о собственной глупости отвлекло от рефлекторного текущего процесса. В желудочно-кишечном. Можно, наконец-то, плюнуть. Остатками желудочного сока. И сплюнуть такую липкую, тягучую... Слюни с соплями. И вздохнуть... Попытаться... Со всхлипом. Даже не верхушками лёгких - одними трахеями.
Как всегда, хочешь дышать - остановись, подумай о вечном. Например - о собственной глупости. И сразу появляется номерное дыхание - второе, третье... Нумерация доходит до произвольного размера, как и "дурость собственная".
Теперь я начал воспринимать окружающее.
Хоть как-то.
Кусками.
Сначала включилось зрение.
Темно. Но не как у негра в... в чём-то там. Не бывал, но не "как" - что-то различаю.
Перед глазами - белое. Мокро. Холодно. Сильно холодно. Стою на четвереньках. Весь в поту. А пот - уже холодный. Тело, пережив стресс с судорожным сокращением мышц, начинает успокаиваться. И остывает.
Диафрагма ещё пытается сократиться. И пресс болит. Или что там у меня вместо пресса...
Ага, а белое - это снег. И в нем мои руки. Мокрые и холодные. Голые. Кисти голые, а дальше какие-то... рукава.
Тут я упал. Получил пинок. В зад.
"Шаг вперёд - часто есть результат пинка в зад".
Меня - шагнуло. Поскольку - пнуло.
Меня - пинают?!
Факеншит! Проблююсь, встану и порву! Как Тузик грелку.
Ага. Потом. Когда встану. А пока... Воткнулся лицом в этот самый снег. Куда и блевал. Хорошо, что только слюной. Без всякого... кусочного и разноцветного. Не так как после "оливье". Или свёклы тёртой. С грецкими орехами...
А снег, оказывается, не только холодный, но и колючий. Царапает лицо. А ещё залепляет глаза и мешает дышать. Очень мешает.
Я снова задёргался, завозился, пытаясь одновременно и подняться, и вытереть лицо, и оглядеться. И тут же получил второй пинок. Теперь - в бок. Меня перевернуло, и прямо над собой, на фоне звёздного неба, я увидел...
Наиболее правильно назвать "это" - зверюгой. Высокое, мохнатое, лохматое... И рявкает. Прямо по Радищеву - "чудище обло, грозно и лайяй".
Откуда это вылезло? В смысле: эта форма проявления ассоциативного кретинизма? Я ж его "Путешествие из Петербурга...", которое на самом деле "обратно", лет тридцать не вспоминал. А уж эпиграф, который вообще от Тредиаковского...
Вообще-то, нужно было бы убежать. Позыв был. В форме скулежа и елозинья ножками. Но сил - ноль. Полное истощение. Или по скунсовой технологии - обделаться со страха? Я бы сам попробовал - чего организм-то мучить, если рефлекторно не получается. Но опять же - нечем. Хоть расслабляйся, хоть нет - уже и желудочного сока не осталось. И мой "комок нервов" - как грозовое облако - прошивается насквозь. Разрядами судорожной боли.
Мозги чётко заблокировались. Видеть - вижу. Но не понимаю.
"Видит око, да мозг неймёт".
Не воспринимаю. Поскольку и не пытаюсь. Поскольку этого не может быть. Ну не может этого быть. Ни-ко-гда.
Зверюга ещё разок басовито рявкнула, наклонилась, ухватила меня за грудки, и швырнуло в сторону.
И я полетел. "И мы полетели...". Не смешно. Кувыркаясь, стукаясь, набирая снег во все места...
Это был заснеженный склон. И меня несло по нему. Как хрен с бугра.
"Hillbilly - Билл с холма". Типаж из Аппалачей. Который с них постоянно сваливается. Головой вниз. Как я сейчас.
Кажется, я что-то скулил. Обычно в подобной ситуации я матерюсь. Экспрессивно и многоэтажно. Но сейчас... Ну просто не может этого всего быть!
Потом меня снова вздёрнули на ноги и дали пару оплеух. По лицу. Чем-то мокрым, холодным, жёстким. Несильно так. Меня и по жизни, и на тренировках били куда сильнее. Но не так... противно.
"Мокрым полотенцем по глазам".
После второй пощёчины я очень удачно приземлился на задницу. Тут я, наконец, утёрся, проморгался и смог увидеть. И увидел я лошадь. Третья узнаваемая вещь. После звёздного неба и снежного наста. Как я ей обрадовался! Как родной.
"Лошадка мохноногая Торопится, бежит".
Эта - не торопится. Не бежит. Стоит себе. Стоймя. Или про лошадь надо говорить "торчмя"? Причём лошадь была запряжена в сани.
Помню подумал: "вот это называется дровни". Ага, на картине "Боярыня Морозова" очень похожие нарисованы. Точно, я же репродукцию видел.
Насчёт "подумал"... Это из реконструкции. Типа поддержки собственного самоуважения. Хотя - какого...? Тогда никаких "подумал", "понял".... Одни - "получил", "ощутил", "схлопотал". Иногда - "мелькнуло".
Так вот, "мелькнуло" - стоит знакомая лошадь. В смысле - понял: это - лошадь. Знакомо.
Гений я. Натуралист-натурал.
А рядом - другая мохнатая зверюга. Вроде предыдущей. Но не лошадь. Тоже - в шерсти, здоровенная... На задних лапах. Торчмя.
Тут у меня в голове что-то щёлкнуло. Точнее, глаза как-то переключились. Или мозги заглазные включились? И я стал узнавать. То, что видел. Частично. Хоть как-то.
Вот такой информационный эффект от зрелища лошадки. И это - хорошо. Иначе "неврубизм" мог продолжаться долго. А там бы и вообще - "крышу снесло". Тем более, что все эти нарастающие непонятки вызывали... как бы это помягче... значительное недоумение, обоснованную тревогу и нарастающую панику. Попросту - постоянное охреневание.
Продлилось такое ещё час-другой - вполне можно было бы и "с глузду съехать". Нет узнаваемого - начинается паника. Всегда. У всех.
Дальше энурез, понос, инсульт, инфаркт, паралич. Можно ещё добавить шизофрению с паранойей. Или - ступор. Вплоть до комы.
Но лошадь включила "распознавание образов". И я распознал образы двух... мужиков.
Наверное.
Образины. Бородатые, в меховых мохнатых шапках, в шубах, мехом наружу. И о-о-очень большие. Ну очень...
Ощущение - до возмущения с раздражением. Я-то сам не из мелких.
"Спасибо матери с отцом, Что вышел ростом и лицом...".
Привык смотреть людям в глаза. А тут прямо великаны какие-то. Чувство как в толпе норвежцев: все вокруг на пару голов выше, а ты болтаешься где-то на уровне пояса. Все интересное происходит высоко, выше темечка. И ты попросту не допрыгиваешь.
И все остальное у мужиков по их размеру - и лошадь, и санки эти.
"Еурека", однако. Есть такое место. Технологический музей в Хельсинки с аттракционом: мир глазами ребёнка. Каждый посетитель может сам сходить пешком под стол. Ну, или попробовать пить из "папиной кружки" в полведра ростом. Познавательно...
Тут меня снова ухватили за шиворот и окунули в эти самые санки.
Вкинули.
Нет, всё-таки это дровни: сзади нет бортика. А внутри по полу солома рассыпана. Вот в эту солому меня мордой лица и воткнули.
Я дёрнулся, но руки подставить не сумел - мешало что-то. Зацепился что ли? За спиной рукавами? Дёрг-дёрг - никак. Хотя тут причина дошла относительно быстро: пока я оплеухи переваривал, меня, оказывается, и повязать успели. Интересно так захомутали: за локти. И теперь все эти бывшие носители зерновых, притаившиеся в донной части транспортного средства, абсолютно свободно лезли в глаза, кололи лицо и забивали глотку.
Я же не корова чтобы солому кушать! Моя глотка... реагирует рефлекторно. Как безудержный кашель переходит в рвоту - каждый и так знает. Попытался отодвинуться. Соблюсть гигиену, так сказать.
Чистоту в дровнях.
Тут лошадь пошла, меня сразу же подкинуло. Естественно, приложило об бортик. Естественно, лицом. Такое моё счастье. Кто-то из мужиков вякнул неразборчиво, повернувшись, ухватил меня снова за шиворот, и я оказался лежащим на спине, битым лицом к небу.
Теперь, уже много позже, могу честно признать - большую часть первых дней я постоянно находился в состоянии стресса. Более-менее полного ступора. Или проще - "Охреневания". Именно так - с большой буквы. То есть - глаза открыты, все вижу. Хотя с перспективой были... вопросы. Что ближе, что дальше - сначала соображал хреново. Нормальный глазомер восстанавливался месяцами.
А вот с пониманием смысла картинки... Были очень мощные проблемы.
Точно сказано: "видят, но не разумеют". Это про меня. И дело не только с распознаванием. Вычленить отдельный объект из панорамы... Типа: это дом или просто холмик? - довольно быстро стало удаваться. Вычленяется.
Хуже было с осмыслением - а что бы увиденное значило? Если это холмик, но в нём живут, то кто жители? Хоббиты? Сурки? Троглодиты?
Можете не пробовать - все варианты неверны.
Для осмысления нужен процесс мышления. Нужны мысли. Как минимум. А у меня первое время были только рефлексы. В голове - каша из обрывков междометий. Наиболее длинный связный кусок тогдашней моей мыслительной деятельности выглядел так: "Во, бл...!". А самый литературный пример выражения эмоций - "йиэё-моё!". Такое сплошное... "йотирование по площади".
Мужик зашипел, лошадка дёрнула, меня немедленно снова приложило лбом об бортик (как же эта дубина называется? слега? оглобля?) и мы - поехали. В памяти всплыло: "потрёхали рысцой".
Ещё один эффект с самых первых дней моего пребывания здесь - странные фокусы моей памяти. Типа вот этой фразы: "а не потрёхать ли нам рысцой?" Откуда это? - А фиг его знает! Всплыло...
Всякая хрень, попадавшаяся на глаза за время жизни, давно забытая - вдруг начала появляться и проявляться. Как старый негатив в "мокрой" фотографии. Иногда - интегрировано, большим блоком. Со всеми подробностями, включая вкус пломбира, который мы ели с девушкой, за которой я ухаживал в молодости. Я тогда очень успешно употребил фразу о Нгоро-Нгоро и особенностях использования слоновьего помёта. Пока девушка отвлеклась на совмещение полученной информации с собственным тезаурусом, я успел существенно продвинуться... в процессе ухаживания.
Но чаще фраза, картинка, формула или формулировка прорезывались в виде куска чего-то. Часто - непонятно чего. И самое скверное - этот процесс вспоминания был малоуправляемым.
Вдруг всплывает: "ортованадат итрия активированный европием". А куда, откуда, зачем...?
Позже я провёл немало времени, вспоминая всё вспоминаемое. Пытаясь собрать из разных кусочков что-то связанное.
Профессионалы называют такую прокачку - "массаж массивов". Актуализация информации. А куда ж без неё? Почти по Николаю Гумилёву:
"Вот я попал, и песнь моя легка, Как память о давно прошедшем бреде...".
Я лежал на спине и тупо смотрел на небо. Небо как небо. Очень чёрное. Очень звёздное. "Колючие звёзды". Наверное, надо было бы найти Большую Медведицу, определить направление нашего движения, засечь азимут и взять параллакс. Или наоборот?
Нашёл. Медведица. Большая...
Увы, в мозгах - полная пустота. В тот момент меня бы даже на роль древнего акына не взяли.
"Что вижу то и пою".
Видеть - вижу. А - что? Про что петь-то?
Чёрные, белые и серые пятна по сторонам начали раскладываться на составляющие. Глаза постепенно фокусировались. Стало ясно: мы едем по речной долине. Справа на невысоком обрыве - чёрный лес. Слева - тоже лес, но дальше. А между этими двумя чёрными полосами - белое пустое пространство. "Белое безмолвие". Безмолвие, но не беззвучие - скрипит. Снег...
Не могу сказать, как быстро до меня дошли эти простые мысли. Прежде на точность ощущения времени я обычно не жаловался. Однако здесь внутренние часы первым делом сломались. Напрочь. Хуже всего то, что у меня из памяти, из восприятия пропадали целые куски времени. Как при клиническом алкоголизме: помню, что что-то было, а ЧТО именно было - не помню.
"А где был я вчера - не найду днём с огнём. Только помню что стены с обоями".
Мучительное чувство.
Сани тащились, встряхивались, качались... От качки, скрипа полозьев, мелькания всего этого черно-белого пейзажа начало мутить. Чувствуя набирающие силу рвотные позывы, я завозился, примериваясь к низкому, скошенному назад, борту саней. Взгляд скользнул по ногам. И зацепился за необычную деталь.
Мои ноги были обуты в лапти.
Ме-е-е-едленно.
Повторим это вслух: я обут в лапти.
С минуту я тупо разглядывал наблюдаемое явление. Явление лаптей на МОИХ ногах. Потом поднял ногу и покрутил ступней, согнул ноги в коленках - точно, мои ноги. Постучал друг о друга - никакого эффекта. Дёрнулся их понадкусывать. На зуб попробовать. Но со связанными за спиной руками это несколько... затруднительно.
И моим мозгам снова наступил глубокий абзац... Очередной... Глу-у-убокий...
Я никогда... Нет, не так.
Я НИКОГДА в жизни не носил ЛАПТИ. Не потому, что неудобно, или у меня какие-то предпочтения, или там предрассудки насчёт этой обуви. Просто их не было в моей жизни. Знаю, что вообще-то есть. Где-то. Но в моем реале - нет.
Из того, что я видел - НИКТО НИКОГДА НЕ НОСИЛ ЛАПТИ.
Этот продукт кустарного промысла я видел один раз в далёком школьном детстве в краеведческом музее, куда нас водили всем классом. Второй раз - в виде украшения на автомобильном зеркале одного "братка".
Чудак решил легализоваться и отмолиться. Типа: "сменить масть" и изобразить не "нового русского", а "исконного, посконного, православного...". Как он потом удивлялся, когда понял, что попы берут не хуже ментов. И тоже - "дела не делают".
Лапти - это всё. Абзац, клинч, нокаут и "великий перелом" в одном флаконе. Ни разу в своей не сильно короткой жизни я не видел лапти на ногах человека. Кроме, разве что, этнографически-патриотически-исторически-костюмированных фильмов.
А тут два этих недо-лукошка на моих ногах. На МОИХ! Не по ту сторону кино-теле-видео экрана...
"Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!".
Никак не могу оценить последующий временной интервал. И мои действия в нем. Кажется, я тупо смотрел в небо, изредка поднимал то одну, то другую ногу, чтобы убедиться в факте наличия...
Факеншит! Факта наличия ЛАПТЕЙ на МОИХ ногах!
Может, глюк? Вроде, ничего такого не курил. Откуда такие галлюцинации?
Кажется, я хмыкал и изображал звучание мыслительного процесса. Кажется, мужики подавали голос, и даже разок вытянули меня по поднятой ноге кнутом...
Меня?! Кнутом?! "Вытянули"? Или правильнее - "перетянули"?
Маразм... Полный и безоговорочный... Как капитуляция фашистской Германии.
Потом как-то потянуло дымком, речка сделала поворот, чёрный лес на крутом обрыве отодвинулся вместе с обрывом. Появились какие-то посторонние звуки. Что-то нудно негромко выло. Как высокооборотная дизельная турбина.
Сани сделали поворот, остановились и... меня снова кинули - вытащили за шиворот из саней и бросили лицом в снег.
Какой-то он плотный. Слежавшийся. Это уже, скорее, наст.
Кто-то ухватил сзади за связанные руки, другой рукой - за шиворот и поволок меня мордой по снегу. Или - по насту? А разница? Я имею в виду - для морды лица.
Потом бросили. Подняли. Но не сильно - поставили на колени. Чем-то мерзким, одновременно и скользким, и колючим, но, безусловно, мокрым и холодным, вытерли лицо. Точнее - утёрли.
Когда вот так утирают - это уже не лицо. Уже - морда. Моя.
Рукавицей они так? Или какой-то деталью лошадиной утвари?
Чем-то утёртый я стал снова ориентироваться в пространстве. В этом заснеженном, мокром и холодном пространстве в пределах прямой видимости. Что вижу то и... то и не понимаю. Распознавание как-то ещё срабатывает, понималка... - клинит и стопорит.
Ряд мужиков. Человек восемь. Я - крайний слева. Все - на коленях. Руки связаны за спинами. Мужики - раздетые. Только рубахи и штаны.
Меня сразу начало трясти. От одного их вида - холодно же. А они ещё и без шапок. А пара - вообще босые! В такой-то мороз! И, похоже, недавно сильно битые. У соседа по шеренге кровь из носа текла и на бороде замёрзла. Борода светлая, кровь - чёрная. Кровавый замёрзший колтун в светло-русой бороде веником...
Яркое, запоминающееся зрелище. Наверное, хорошо помогает при сидении на диете. Для отбивания аппетита.
Следующий в ряду повернул ко мне голову и подмигнул. Правым глазом. Мне сразу снова поплохело - на месте левого глаза здоровенная кровоточащая опухоль. Свежая. Ещё сочится.
Тоже картинка... Диетическая...
Я отвёл глаза, посмотрел вперёд. Там какая-то чёрная яма посреди белого поля. И дымится.
Вершина тогдашнего моего мыслительного процесса: "раз была речная долинка, то под нами речка. На речке лёд. Яма во льду называется "полынья". Или - "прорубь". В ней - вода. Которая теплее воздуха. От воды идёт пар. Так что не дымится, а "парит".
Полный пи! Эйнштейн, Ньютон и Ломоносов с Архимедом в одной упаковке. Нобелевка - гарантирована!
И это я, для которого построение логических цепочек - стиль и образ жизни, увлечение и развлечение! Источник хлеба насущного, наконец.
Между нами и полыньёй бревно здоровое валяется. А справа, вниз по речке, начинает светлеть.
Рассвет. Приходит. Или - наступает? Я бы сказал: подкрадывается. Поганенький такой. Тусклый медленный зимний рассвет.
Вообще, картинка типа: "Утро стрелецкой казни".
Пару минут эта мысль слабо шевелилась в мозгу. Потом дошло: ведь и вправду - похоже. На казнь.
Не, ну точно - кино снимают! Утро в России - каждый день. А вот "стрельцов" для публичной казни... Только в кино.
Как я сюда вляпался - не знаю. Не помню. Но кино - это же все объясняет! И дровни, и пинки. И лапти. Попал, сдуру, во что-то исторически-этнографическое. Порка - для достоверности, декорации - для натуральности, морды разбитые - от визажистов с гримёрами. Имеет место массовое интегральное вживание в синкретическую личность... Станиславский с Немировичем и Данченком плачут в сторонке. Съёмка кровоподтёков скрытой камерой на весь экран, и свист кнута в псевдо-квадро.
Может, даже, и на 3D потянем? Московский боярин Аватар Васильевич, прыгая по вершинам заснеженных ёлок со своей возлюбленной стрельчихой, развлекает подругу метанием снежков на головы проходящих лесных зверей и иноземных недругов.
Я, похоже, в этом во всём - "эпизодический персонаж". А может, даже - "роль второго плана". А большие они все... - потому что на ходулях! Во как! Сценическое выражение высокого морального уровня и полного превосходства... В чем-то... В длинномерности - точно. Типа:
"Уныло я гляжу на наше поколенье Его грядущее иль пусто, иль темно".
"Уныло" - это когда с высоты ходулей. Как на них по снегу побегаешь... Точно: глядишь и уныло, и потненько.
Ага, а справа берег речки. Около него на льду реки толпа мохнатых образин. Вроде тех, в которых я недавно опознал мужиков. А вот в этой толпе, в основном, бабы. Поскольку в верхней части фигуры шерсть веником вперёд не торчит.
О, у меня уже и гендерное распознавание включилось!
Ещё дальше за спину - склон берега. Наверху несколько здоровенных сугробов. Из некоторых идёт дымок. Силосные ямы, что ли? От них спускается вниз процессия.
Ну, точно: Хованищина пополам с Задонщиной. В исполнении бомжующей труппы Заполярной филармонии. Дальше будут, очевидно, "Половецкие пляски на снегу" с князем Игорем, и "народ безмолвствует матерно" с Борисом Годуновым.
Мне как-то стало смешно. Несколько истерично, но - весело. А чего? - "В кине" я ещё не снимался, будет, чем прихвастнуть перед друзьями и дамами. Эта форма профессионального маразма мне незнакома. А надо бы... Неизвестно ещё - как жизнь обернётся, что пригодится... Да и просто интересно.
Тем временем процессия спустилась на лёд. Впереди - мужик верхом на лошади. Лошадь белая - значит, "первый любовник".
"Я хотел въехать в город на белом коне, Но чужая жена улыбнулася мне".
Ну, если это скопление силосных ям на косогоре считать городом, то тебе, дядя, такая чужая жена улыбнулась... И очень... выразительно. Вот ты и не только "въехал", но и немедленно выехал.
Не, не похож дядя на лошадке на ходока-перехватчика.
Может, начальник? Большой начальник типа маршала Жукова. Тот тоже Парад Победы на белой лошади принимал.
Опять я ошибся: маршал в бороде - не типично.
Ну, тогда просто главный герой всей этой подмерзлотной самодеятельности. И что характерно - сам-то в тулупе. Тут вон рядом простые артисты - босые, в белье. А "первый любовник" - в шубке. "Правда жизни" называется. Да ещё сверху и плащик какой-то красный. Морды лица не видать, только веник вперёд торчит. Гримёры у них, явно, срочно госсубсидии осваивают. Как обычно, конец года - надо халяву добирать. Понакупили мочалок и всем участникам на рабочие поверхности понавесили.
"Кеша! Я не узнаю вас в гриме!".
В таком гриме не только Иннокентия Смоктуновского - маму родную не узнаешь.
Да и то сказать: "кабы у бабушки борода была, то была бы она не бабушкой, а дедушкой". Русская народная мудрость. Многократно проверенная. Так что не надо хоть чью мать так... гримировать.
"Лошадку ведёт под уздцы мужичок".
Тут, правда, не мужичок, а мужичище. Левой рукой за бок держится. Там у него на поясе какая-то здоровенная палка привязана. А правой держится за эти самые "уздцы". Причём лошадка идёт по дорожке, а мужик по снегу, по целине.
Ну, понятно - главный герой сам ездить верхом не умеет, так и приспособили лошадь в качестве ходячего табурета. Но применять эту... "четырёхкопытную самоходку" - осмеливаются только с водителем-специалистом. А то ведь лошадь может и сама... поскакать. Мало ли чего ей в голову... Или - "вожжа под хвост".
Всё равно лучше, чем в "Трёх мушкетёрах" - там они вообще на скамейке в кузове "газона" скакали.
Ещё один персонаж выдвинулся на первый план - мужик в чёрном. То есть, снаружи он как все - в тулупе. Но тулуп распахнут, видно что-то длинное, чёрное.
Макси-юбка? Геи на Куликовом поле?!
Класс! Такую идею и продать можно.
А что? Очень политкорректно и актуально. Демонстрирует приверженность общедемократическим ценностям и стремление к восстановлению половой справедливости. В исторической перспективе. И что характерно - никакой пропаганды. Чисто свобода художника: "я так вижу".
А апофеоз снимаемой картины будет таким: начальник "Засадного полка", составленного из 12 сотен отборных московских геев в полном их клубном прикиде и раскраске, славный воевода Боброк Волынец, провозглашает:
--
Постоим за землю Русскую! Воздвигнем оружие наше православное на супостатов поганых!
У всех дружинников от вида татарских задниц, крепенько сидящих в сёдлах, начинается сплошное "постоим". И - Ура! - полк кидается на татар. Естественно - сзади. Он же - "Засадный"! И боевая задача у него такая же - "засаживать".
Мамаево полчище, обнаружив у себя за спиной ряды "православного оружия" в сильно воздвигнутом состоянии, в панике бежит, спасая свои задницы. Бросая на поле боя ханские знамёна и пресловутое татаро-монгольское иго. Тут из кустов вылезает Дмитрий Донской, подтягивая штаны, и произносит какую-нибудь историческую фразу.
Типа:
--
Это... ну... На Руси - стоит. Вот... И Русь на этом... того... стоять будет.
И фоном - благовест колокольный...
Хрень полная... Хотя по нынешним временам - и не такую хрень инсценируют. Денежку - дадут, картинку - создадут, по каналу - крутанут, и - на полку уберут.
А, нет. Ошибся я. Это не гей. Это - поп.
Точно - снял с головы малахай, а под ним оказалась шапка вроде ведёрка. "А во лбу звезда горит".
Не, этот - не "царевна-лебедь". Разница сразу видна. У этого не звезда - крест. Не "во лбу", а на шапке. Не горит, а отсвечивает. Тускловатенько. И второй, "такой же, но побольше" - на груди на цепи. А в остальном - все по классике.
Ежели, конечно, эта самодеятельность бомжеватая решила царевну-лебедь изобразить бородатым мужиком.
Ну да, при нетрадиционной ориентации... Хоть в поиске партнёра, хоть в трактовке российской истории... Да хоть в чём! При потере ориентации и смене ценностей - и не такое уелбантурить можно. Тем более - фактура впечатляет. Такая "что не можно глаз отвесть". Так и хочется... кулаком...
Я попытался сам себя несколько урезонить. Мне всё хиханьки-хаханьки, а у людей - процесс. Творческий. Где-то даже - производственный. Денег, поди, вбухано немеряно. И будет исторический триллер с условным названием "Как Вова и Миша Нину, Нону и Нану от злого кощея спасли". А на кой им на двоих - три? А младшенькую Нану они в терем посадили. В Сколково. И теперь она там "нанонированием" занимается. Народу православному - поглазеть-порадоваться, всяким соседям-недругам - обзавидоваться и от чёрной злобы сдохнуть.
А народу-то нагнали! Помимо главных. Остальные - массовка. В бородах, тулупах. У половины в руках - такие здоровые палки. Выше их ростом. Несут вертикально. На верхнем конце - хрень какая-то вроде сильно вытянутого листа кленового. Пониже - поперечная перекладина. Посохи, что ли? Кресты? Католики? Японские монахи? Или "шаолинь" какой?
По уровню исторического маразма - нашим до Голливуда ещё далеко. Наполеоновские пушки в полчищах Чингисхана - пока не наше. Но - процесс идёт, "пипл хавает".
Мужик в чёрном вышел вперёд, достал откуда-то (из рукава, что ли?) какую-то бумажку и начал читать. Хорошо поставленным голосом. Прям - чтец-декламатор. Но - ни слова не понятно.
"И бита смысла не сказал".
Да и вообще, всё надоело. Хотелось кушать, замёрзли руки и ноги, уши, лицо вообще. Коленей я уже не чувствовал. Ещё было интересно: откуда они снимают. Камер-то не видно. Но главное - скорее бы оно закончилось. Поскольку снова начало мутить.
Я, видимо, отвлёкся, поскольку пропустил момент появления у чёрного декламатора оппонента. Монолог трансформировался в диалог.
Один из моих сотоварищей по насильственному коленопреклонению, с другого края ряда, вдруг начал возражать. Громко, активно и, я бы сказал, судя по интонациям, нелицеприятно.
Типа: "а пошёл бы ты... за веру, за царя, за отечество и за ещё дальше".
Понять из его реплик я не мог ни слова. Это неважно: всё равно озвучивать в студии будут. Но сотоварищи мои по стоянию на коленях - возбудились. Видимо - по сценарию. И, кажется, массовка, что стояла с другой стороны, тоже решила отработать своё.
Оттуда донёсся крик. Женский. Потом он перешёл в многоголосый вой. Тон все повышался. Вот он, тот звук, который я принял за вой разгоняющейся дизельной турбинки.
Я тоже занервничал. Мне, конечно, все пофиг. Но если я им кадр испорчу, то будут делать дубль. А оно мне надо? На таком-то морозе... Ломать ребятам работу... Нехорошо это. Но сценария-то я не знаю, может, мне тоже надо чего-то изобразить? Скажем, протест широких народных масс против введения лицензий санэпидстанции на стрелецкую торговлю пирожками с тухлой зайчатиной?
Пока я во всей этой суете и холодрыге медленно соображал, ситуация изменилась.
Со стороны мужика на белой лошади набежала его свита. И начала бить всех, кого ни попадя по чём ни попало. Своими посохами-тяжеловесами. А связанному, полуодетому, замёрзшему, недавно битому... Много ли надо? Да ещё и мутит. Все снова улеглись обратно на лёд. Я - в числе первых.
Хотя нет, не все. Тот мужик, который первым начал кричать, рванул вперёд. За ним мерно потопали двое обтулупленных.
Метрах в шести от нас его сбили с ног. Перекатили, подхватили... Перевернули на живот, перекинули через бревно. И ловко так - голова к нам, туловище - к проруби, шея как раз на бревне.
Как-то... очень профессионально. Менты что ли? Или вертухаи какие? Точно - Заполярная филармония. Чувствуется специфический навык в общении с людьми. У которых руки вывернуты за спину.
Тут подошёл третий. Со здоровенным топором на плече.
Та-ак. Топоры бывают разные. Спутать плотницкий "звонарёк" с обычным "сучкорубом" можно только после литровой дозы метилового спирта. Это когда не только не соображаешь, но и видеть вообще в принципе не можешь. Уже никогда.
У мужика на плече была секира. Орудие лавочника типа "мясник", а отнюдь не пролетариата типа "плотник". Вот этим орудием он и начал помахивать.
Слева от меня очень близко вдруг оказались лошадиные ноги.
А страшно однако... Когда лежишь мордой на льду, руки связаны да ещё вывернуты за спиной. И тут выдвигается на тебя такой монстр.
То есть, конечно, все слышали, что лошадь на лежащего человека не наступит. Только... как бы это помягче... да фигня это все! Французы, к примеру, на Гаити закапывали восставших негров в землю по шею, а потом гоняли по этим головам свою конницу. Или для всех республиканцев и демократов, типа Мирабо с Лафайетами, негры не были людьми не только для них самих, но и для их лошадей?
На лошади - мужик. Тот самый, в красном плащике. Тулуп вместе с плащиком задрались чуть не на голову. Вокруг пояса как юбка вздыбилось. Опять костюмеры туфту толкают: у конного на спине должен быть разрез. В смысле: на одежде. Чтобы в седле сидеть нормально. А костюмеры не сделали. То ли поленились, то ли тулупчик прибрать решили. После съёмки. И в самом-то деле - из-за какой-то проходки в каком-то эпизоде настоящий караульный тулуп портить...
Дядя в недорезанном тулупе посмотрел на меня. Сверху, внимательно так, вдумчиво. Я, естественно, подмигнул.
Типа:
--
Клёвую мизансцену построили. Всех "Оскаров" заберёте. Голливуд тулупы в России скупит. Вся их тусовка - только в ватничках на всяких сейшенах тусоваться будет. Включая групповухи в бассейне.
"Красный плащик" вздохнул как-то тоскливо. Наверное, от мысли о групповухе в ватниках. Потом глянул на "живую скульптурную группу" с терпилой на бревне. И вяло так махнул ручкой. Правой. Как-то в сторону.
"Мясник" взмахнул. Топор пошёл вверх...
Тут бы надо сказать что-то типа: "лезвие топора зловеще блеснуло в лучах восходящего солнца". Но... чего нет - того нет. Солнца в тот день вообще не было. А зимний рассвет... Серость темноватая.
Терпила как-то выгнулся, острая его бородёнка уставилась прямо на меня. Он чего-то орал...
Энергетика - восхитительная! Я ещё подумал: какой талант! Экспрессия, натюрлих.
И тут он полетел прямо в меня. Терпила.
Не весь - только его голова.
И из неё хлестанула кровь. Как огонь из новогодней ракеты.
Голова упала на лёд, метрах в 2-3 от меня, и от отдачи закрутилась волчком.
Потом дошёл звук. "Хряк" топора.
Ну не будет никогда мастер рубить хоть чью голову прямо на льду! Только на бревне. Иначе можно и инструмент попортить.
Инструмент вошёл в бревно довольно глубоко, мастер хлопнул ладонью по концу топорища, выдернул секиру...
И из открывшихся кровеносных сосудов обезглавленного тела ударил фонтан крови. На полметра примерно.
Красной. Быстро чернеющей. Горячей. От неё шёл пар.
Там, где этот поток попадал на снег - снег стремительно оседал. Как сахар в кипятке. Или как сугроб под струйкой мочи.
Выглядело это как... как раздробленная кость в открытой ране. Белые кристаллики снега в чёрной оседающей крови.
Фонтан ослаб. Потом снова толчком выплюнул очередную порцию. Потом ещё пара толчков все слабее. Потом...
"Вода привольно полилась мирно журча".
Только - не вода. Очень даже "не". И журчания я не слышал.
В том момент, кроме нарастающего грохота тамтамов в собственной голове, я вообще ничего не слышал.
Обтулупленные у бревна подхватили... останки. Под руки. Это... тело без головы. Которое только что было человеком. Живым. Экспрессивно кричавшим. Талантливо... А они его...
Опрокинули на спину. И поволокли к проруби. Куда и кинули.
Без всякого "на счёт три". Без брызг, без всплесков. Спихнули. Отработано.
Краем глаза поймал какое-то движение. Прямо передо мною отрубленная голова как-то дёрнулась, державшиеся сжатыми мышцы - расслабились, нижняя челюсть - отвалилась. И - завалилась в бок. На правую щеку.
Из открывшегося обрубка шеи неторопливо вылезло что-то мокрое и красное. Вроде тряпки.
Хотя - какие тряпки в голове... Не женщина же. Наверное - язык. Корнем вперёд. Съехал по гортани. Окончательно расслабился. Остаточные мышечные явления...
В моей голове что-то тоже... вспыхнуло. И я отключился.
Глава2
Пробуждение было... из серии "Мама! Роди меня обратно!". Как от толчка. Хотя почему "как"? - От пинка одной из этих волосато-лохматых жертв горилльего аборта. Которых я сдуру посчитал всего-навсего человеческим коллективом бомжующей самодеятельности. А они друг другу головы... на раз. Топором. С хеканьем.
Картинка заваливающейся на бок отрубленной головы... чернеющие на глазах пятна крови... оседающий, расползающийся в крови снег в тусклом свете зимнего утра...
Я только успел откинуть голову на бок, и меня снова начало выворачивать.