Летом предоставлены сами себе. На улице торчим до полуночи. Все игры переиграны, в огород к Пекишам слазили, огурцов и моркови натырили. Кто умаялся - домой ушел, мы втроем, я, двенадцатилетняя Файка и пятнадцатилетняя Тоська, сидим в нашем фанерном домике и болтаем. Я рассказываю про Чингачгука. Девчонки слушают. Им бы все в девчачьи игры играть - книг совсем не читают. Мне жалко таких людей. Как можно без книг? Мы же не путешественники-натуралисты, которые только и делают, что по миру катаются и разные страны изучают, и разный растительный и животный мир собственными руками трогают.
Жизнь не только под боком протекает, в ограниченном пространстве за колючей проволокой. Везде люди живут, и везде по-разному. Я, вон, съезжу иногда на свою родину, в Кусу - и как в другой стране, в другом мире побывал. Потому что там совсем не так живут. Или деревня есть такая, Пороги называется. Туда зимой не проехать. И после дождя не проехать - дорог нет. А там красотища! Там пруд огромный и рыбы в нем немеряно. И лес там - настоящая дикая тайга. А лоси иногда в огороды забредают или просто по единственной улице прогуливаются. Там в любой дом зайди, или волчья голова на стене, или медвежья шкура на полу. А рога сохатого просто так в сарае висят, вместо вешалок.
Везде разная природа, есть вообще города на сто километров длиной. И людей там всяких, и черных, и белых, и желтых - миллионы! А еще есть страны, где слоны запросто гуляют. Крокодилы плавают. Обезьяны по деревьям, как у нас белки, лазают. Там деревья всякие вечнозеленые, кактусы нержавеющие и зимы по сто лет не бывает.
Слушать они хоть день напролет готовы, хоть про что им говори, а читать для них - скукотища!
Глупые.
Прямо над будкой на столбе фонарь висит, светит в маленькое окошко. Можно даже в карты поиграть. Но неинтересно. Девчонки в настоящие игры не умеют. Тоська только в пьяницу хорошо режется. А это совсем уж детское. Это для мелюзги. Сама тут нам предложила в дурака играть. На раздевание. Два раза осталась дурочкой, оба кеда сняла и захлыздила - дальше снимать опять ей придется, - зассала.
Я им как раз историю по племя Кедра рассказывал.
Там из всего племени двое остались - старая бабка и ее внук, вождь племени. А у них такой закон придуман. Если у вождя есть жена, но она не может продлить род вождя, то ее сестра должна родить вождю сына. Вот так вот взять, родить и отдать им. И никаких не хочу там или не отдам - не признается. Закон выживания. Если нет сестры - подруга жены должна родить. Нет подруги - любая женщина, которую выберет жена вождя. Если же сам вождь бесплоден, тоже и по мужской линии. Брат, друг или любой мужчина должен ребенка сделать.
Я ничего не выдумал, так в книге у автора написано. О чем я честно и поведал.
История эта так девчонок заинтересовала, что они давай живо обсуждать. А как бы они поступили? Да можно ли это вообще делать хоть и по закону, но все равно по принуждению. Ничего определенного придумать так и не успели.
Слышим - песню поют.
Это брат мой старший, который фазанку заканчивает, домой возвращается. На хороших рогах. Ну, думаем, сейчас завалится в домик спать, до кровати не доползет. А нам его соседство на фиг не нужно. Пьяный в сиську, бурчать будет, материться.
Я вышел к палисаднику, встретил его. Чтобы домой отвести.
А ему покурить край надо, приспичило, а то окурок не в пяти метрах от калитки выбросил, вон еще в темноте красно-бурым огоньком светится!
- Ты тут один?
- Один, - говорю. А что мне еще остается? Не рассказывать же всю подноготную - где, с кем и почему. Нужны мне его нравоучения.
- Ну и ладно, - бурчит. Расстегивает штаны и под куст отливает.
Я не знаю, куда деваться. Перед девчонками неудобно. Не глухие, уши в порядке, да и, наверняка, видят нас, глаз не спускают.
- Домой пошли, - тяну его.
- Пошли, - без своих обычных взбрыкиваний говорит. Делает пару неровных шагов, повисает на моем плече и останавливается. Папироса тухнет. Пытается прикурить, спичка ломается в корявых пальцах. - Я у Аньки был.
- Ну и ладно, - тяну его во двор.
- Она сама позвала, - папироса кое-как прикурена и тут же падает под ноги. Брат отпинывает ее ботинком и тянется за новой. - Бутылку на стол выставила.
- Пошли, пошли...
- Я выпил почти все один. Не оставлять же. - он ловит рукой штакетину и стоит как распятый. - Она только одну стопку пригубила. А потом... пацана своего спать уложила... я ей пару палок бросил и домой пошел. Ночевать не остался, ну ее, еще возомнит чего. Я не крайний...
Жаль, что я под землю проваливаться не умею. А так хотелось. Девчонки стопроцентно каждое его пьяное слово слышали.
Кое-как я его увел домой. Прямо в сенках смертью храбрых упал братан на старый диван и засопел. Утром ему на работу вставать. Может, проспится. А и опоздает, ничего страшного. У них преддипломная практика в ремонтно-подготовительном цехе идет, сильно строго не спрашивают, особенно его. Он по сварному делу на пятерку тянет. Его уже в основной цех наметились взять, даже по четвертому разряду.
Краснея, пошел назад, к девчонкам. Меня больше устроило, если бы они по домам убежали, все не так стыдно было бы. Ага, сбежали! Только пятки засверкали... Вжались в угол серыми мышками.
- Он на ней жениться собирается? - спрашивает у меня шепотом младшая.
- Нет, - так же шепотом отвечаю.
- Но ведь он с ней... - подбирает нужное слово, но слово никак не подбирается, - он же ее... - и от беспомощности замолкает.
- Как же без любви? - спрашивает Тоська, и в голосе ее возмущение, обида за весь женский род.
- Ну... не знаю... - лепечу я, как будто я за брата своего в этом деле ответчик. - У нее был муж... И потом... Она со многими так встречается, все знают. И Костыль к ней ходил. И Длинный. И Паныч.
Затихли, каждый свое в голове прогоняя.
- Я бы так не смогла, чтобы без любви, - первой вылезла Файка. - Я даже целоваться не смогла бы без любви.
- А я не знаю, - шепчет вторая. И уже нет в ее голосе прежней обиды, а есть новый интерес. Как будто закон племени для нее в другом ракурсе явился. - Целоваться это совсем другое, целоваться можно и просто так, чтобы поучиться.
То, что Тоська запела другую песенку, Файку немного задело. Нарушилась женская солидарность.
- А чего учиться? - фыркнула она. - Всего-то и делов, бери губы в губы и соси.
- Ты умеешь? Уже целовалась? - Тоське не понравилось, что подружка ее вроде как упрекает.
- Нет, - пошла она взадпятки, - просто видела, как взрослые делают. И ничего такого хитрого.
- А давай попробуем.
Это они сами с собой разговаривают, как будто продолжают тему, которую без меня обсуждали. И тут же ко мне перекинулись.
- А ты целовался уже?
Черт! Как ответить? Скажешь правду, рассмеются, ни фига себе, четырнадцать лет, а он ни разу ни с кем. А еще по танцам бегает, с большими пацанами водится. Соврать? Не знаю, получится ли? Раскусят, еще больше смеяться будут. А то и всем на улице расскажут.
- Нет, - отвечаю как есть и не знаю, плохо это в их глазах, или не совсем.
Я ждал любой реакции, только не такой.
- Давай, попробуем, - сказала Тоська. - Только ты, как большие парни, за грудь сразу не хватай, ладно?
Я ничего не говорю, потому как в горле пересохло. Только киваю согласительно. Не потому, что хочу попробовать, а просто еще вину за брата своего перед ними чувствую.
Тоська ткнулась в мои губы, потом попыталась засосать их. Звук получился громкий, свистящий, и она отпрянула.
Виноватым оказался я.
- Ты чего ничё не делаешь? - зашипела недовольно.
- А куда ты торопишься? - парирую я, - я даже приготовиться не успел.
- Готовься, - разрешила и тут же переспросила, - ну, готов?
Только раза с третьего или четвертого какое-то подобие поцелуя вышло. Помню, губы у меня были до того мокрые, что по подбородку текла капля ее слюны.
Мы сидели... короче, я спиной прикрывал Тоську, зажатую в темный угол избушки. Она нашла мою руку и положила себе на грудь. А чтобы я не сомневался в ее намерениях, сверху прижала своей рукой.
- Классно, - сказала, облизываясь, и похлопала по коленке подругу. - Давай теперь ты.
Что тут классного, я так и не понял. Наоборот, мне совсем не понравилось с ней целоваться.
Младшая так и не решилась последовать примеру старшей. И я был ей за ее робость благодарен. Это с ней я потом много лет дружил, она была моей первой девочкой, первой юношеской любовью.
. . .
А Тоська не успокоилась, возраст у нее был такой... познавательно-требовательный. Это она по рождению была на год старше меня, а по созреванию лет на несколько опережала. Дня через два она предложила уже наедине показать ей письку. За это она тоже покажет.
Конспираторы из нас еще те.
Мы спрятались в нашу баню. Разделись догола, в слабом свете маленького мутного окна попытались что-то увидеть. Ну, она-то увидела. А мне ничего кроме мелких сивых волос разглядеть не удалось. А, еще ее небольшая грудь. Но на нее, кстати, очень красивую - это я много позже смог понять и оценить, - я как-то мельком глянул, глаза вниз смотрели, там интереснее!
Она спросила:
- Можно потрогать?
Пока я думал, что ей ответить, - застеснялся произошедшей со мной реакции, - она уже сцепила пальцы вокруг его...
А потом в окно застучали.
Это ее первоклассник брат нас застукал. Противный пацан рос. Все бегал за старшими, - подглядывал да ябедничал. Стал дразниться, - жених да невеста! - обещал всем рассказать, что мы в бане двое голыми были.
Тоська схватила его в охапку, заволокла в предбанник. Она своего брата как облупленного знала. Сначала дала ему хорошего подзатыльника, чтобы не орал на всю ивановскую. Потом задрала платье, трусы она в спешке одеть не успела, - и разрешила ему посмотреть сближины на свою письку. Подкупила по-свойски. А потом еще на ухо ему пошептала и пинком под жопу выгнала с нашего двора.
Больше мы с ней ничем таким не занимались. Продолжения не последовало. Хотя дружили и играли вместе еще много лет.
См. также
ПОТЕРЯВШАЯ ОРГАЗМ
Книга психологических ребусов "Семь невыученных уроков"
"Я - SOSка"
эротическая повесть, - исповедь 12-летней
"ЭРОТИЧЕСКИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ БАБКИ - ЁЖКИ"
Триллер-пародия-фэнтэзи
"БАННЫЙ ДЕНЬ - СУББОТА",
исповедь 13-летнего, повесть, полный вариант на сайте