У каждого были свои жевательные обязанности либо игральные интересы. Всяк при нужном деле пристроен, жи-вет полноценной жизнью. Один Козел никому здесь не ну-жен, никому до него никаких забот.
Пошел он... куда глаза глядят.
Легкий ветерок, пролетающий мимо, игриво шерстку на Козле потрепал. Не понравилось серенькому такое бес-церемонное с им обращение, ворчливо хвостом махнул, ша-луна прогоняя. Ветерок не стал понапрасну обижаться, вдул Рыскуну в левое ухо шматок вселенской тоски.
- Господи! - вскрикнула его намученная душа. - Ка-кой же я никчемный!
Позавидовал он, как любая животина солнышку ра-дуется, цветочку полевому кланяется. Млеет, что рядом свои сродственники крутятся, добрые соседи проживают. Травка для них мягко под ногами стелется, а ему за копыта цепляет, идти мешает.
- Что же во мне такого каменного? - сам собой во-прос выполз. - Что же я-то никакой радости от жизни не по-лучаю?
Попробовал по травке побегать, высоко ноги копыт-ные повзбрыкивать.
Остановился, прислушался.
Никакой радости.
Цветочки понюхал, букетик собрал. Оглянулся - ко-му бы подарить?
Некому...
Опять никакой радости.
А смех и веселый гогот зверья баушкиного в него со всех сторон влетает и еще смурнее делает. Понял он, что не может боле здесь оставаться. Нету ничего у их обчего. Не примет его коллехтив сроднившийся.
Опустил голову, тоской чижолую, и домой отправил-ся. В смысле, - в город свой каменный. Думает, выйдет на работу постылую, к людям мерзопакостную, и сразу покой душе найдет.
Шел по лесу заросшему уверенно, на восход солнца - знал, или предполагал, - там его родина. Час шел, другой. Видит - просвет в чащобе, впереди полянка замаячила. Об-радовался близости дома, ломанулся скрозь цепкие заросли.
И встал, как вкопанный.
Перед ним избушка баушкина. Живность разнооб-разная, ужо глазу его привычная, тут и там разгуливает.
Понял, что кругаля дал, развернулся и в другую сто-рону намылился.
Бегал-бегал, последние силы растерял. На новую по-лянку вышел.
Опять перед ним избушка баушкина.
Сколь дён по лесу блуждал - уже и счет потерял. Три пары сапог истоптал, две куртки импортные сносил. Как ни выйдет на полянку - все на одну и ту же. Понял наконец-то, дурья голова, что в заколдованном круге, как в тюремном заключении, безвылазно находится. И ни УДО ему не до-ждаться, ни амнистии думской.
Упал замертво, где стоял, и проспал еще сколь-то дён.
Полежал на травке шелковой, усталость из него тон-ким ручейком и выбегла. Заместо ее первая светлая сила робким краешком вошла.
Очухался малость и пошел соединяться к обчеству.
Не было больше у Козла ни власти рыскунской, ни крыши мусорской. Никто его здесь не боялся.
- Извините, - проблеял первому встречному, другу Кощеюшке, - не подскажете, где мне Бабу Ежку сыскать?
- На кой она тебе? - спросил Кощей. И чует Козел - не из любопытства спросил, а с заботою, по-отечески. - Ес-ли пустяк какой, - ты скажи. Мы и сами разрешим. Питание там низкокалорийное, али сено на подстилке жесткое...
- Не это меня сейчас беспокоит.
- А ты не таись, открой душу. Знаешь, как полегчает! У-ух!
- Не век же мне козлом оставаться!
- Это да, - совсем посурьезнел Кощей. - С энтим во-просом токо к ей. Но помни, - склонился пониже и шепнул на ушко, - Баба Ежка у нас дама особенная. Ты токо про её у меня спросил - а она ужо знает, что ктой-то ей антиресует-ся.
- И чего мне делать-то?
- Жди, милок. Кады надо станет, она сама тебя най-дет. А пока вставай в обчий хоровод да жизни радуйся!
См. также
ПОТЕРЯВШАЯ ОРГАЗМ
Книга психологических ребусов "Семь невыученных уроков"
"Я - SOSка"
эротическая повесть, - исповедь 12-летней
"ЭРОТИЧЕСКИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ БАБКИ - ЁЖКИ"
Триллер-пародия-фэнтэзи
"БАННЫЙ ДЕНЬ - СУББОТА",
исповедь 13-летнего, повесть, полный вариант на сайте