1.
Итак, читатель мой, продолжу сказ.
Сложилось так, что солнцем всем нам светит.
Но (о, пытливый ум!) о сём предмете
Задумался герой наш как-то раз.
В  достатке от светила благ для всех,
Что живо, то в долгу перед рассветом:
Весной цветёт, сил подаряет лето,
За - урожай из мудрости самой,
И цикл щедрот венчается зимой.
Природа преподносит  урожай,
Когда в неё вложить своё вниманье:
Сперва дари свой труд, не обижай
И насладись плодами обладанья.

Но чёрный змий проник в ядро души
И нашептал, что можно стать богаче
За счёт других - все средства хороши,
Коль ты себе за хвост поймал удачу:
- Труда чужого собери плодов,
Чтоб их не сохранилось и следов,
А вслед, до урожая через год,
За пищей сам придёт к тебе народ,
Какую обязался сохранить
И ею свой амбар обременить.
Но, за храненье, вместо трёх - одну
Ты возвратишь назад величину.
Но, словом  должен быть ты увлечён,
Чтоб погрузить, тебе несущих, в сон.
Им пробужденье станет кабалой,
А ты - их властелин, их царь, герой.

И сделал так, как змий шептал ему.
И нёс народ полнёхоньку суму
В надежде сохранить свой урожай.
А змий шептал: - Бери и умножай!
И повелось - плоды труда несут,
Поверив: сохранив, себя спасут,
Коль год неурожайный иль беда.
А змий: - Проблем? Пожалуйста! Всегда!
И вот уж ненасытность вновь берёт,
Но не за три одну - иной черёд
Возврата предлагается ему,
Тому, кто облегчил свою суму:
- Один из трёх вновь твой,
Но два - за рост.
Был план наживы той хитёр и прост:
- За два - вдвойне. Не за год, а закат.
Иначе ты в тюрьму или распят.

И рушились дома. И полнились кресты.
И стали в мир иной воротами - мосты.
И кровь лилась рекой... за право обладать.
А в закромах - покой да змию благодать.
И жадность обрела покои, что пусты,
Украсив их собой, холёны чьи персты
В засильях жемчугов
Средь злата и камней.
И жадности цветы произошли на ней.
А за цветами - плод, что чёрен чернотой,
Отведал кто его, становится пустой
Ядром своей души - там жадности приют.
Кто жаден, за гроши терзают и плюют
На чудо-белый свет, поскольку "доктора".

Один себе, как перст, старателем пера
Жил-был смешной смутьян
В обители убогой,
И был его карман
Наполнен только слогом.
И взгляд его смешной, встречающий рассвет,
С рассветом дружен был на протяженье лет.
И пел ему слова. И пился добротой,
А потому душою не был он пустой,
Но щедростью своей дарился в окоём.
Под старенькою крышей коморка, а не дом.
Но счастливо в ней жил со  братом и сестрой,
И радость в ней жила, хоть быт и был простой.
Для младших же ребят кормильцем стал поэт:
Остался он один, когда явились в свет.