Васин Александр Юрьевич : другие произведения.

Интеллектуальный банкет в доме с привидениями

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  
  Посвящается поколению 80-х,
  последним романтикам минувшего столетия
  
  
  
  
  Интеллектуальный банкет
  в доме с привидениями
  (ретро-драма в 2-х частях)
  
  
  Поколение дворников и сторожей
  Потеряло друг друга
  В просторах бесконечной земли...
  Б.Г.
  
  
  
  Действующие лица:
  
  Сергей
  Глеб
  Дмитрий
  Валерия
  Ирина
  
  Привидения:
  
  Изуверов Аристарх Петрович, граф
  Борис Петрович, его брат
  Софья Львовна, графиня
  Филарет, слуга графа
  
  
  
  Действие происходит в конце 80-х годов.
  
  
  
  
  Часть 1
  
   Перед нами - старинный дом позапрошлого века, вернее, одна из его комнат, которая прежде, видимо, являлась гостиной. Об этом свидетельствуют большой дубовый стол и расставленные по бокам стулья. Мебель старомодная, громоздкая, хотя и не лишена некоторого изящества. В глубине комнаты - камин.
   Дом - это видно с первого взгляда - давно оставлен хозяевами. Кругом ужасное запустение, пыль, паутина по углам, на стенах во многих местах штукатурка обвалилась и висит клочьями, на полу, на потолке ветвятся узоры трещин. Безотрадное и одновременно живописное зрелище.
   К моменту начала действия кругом царит полумрак. Очертания предметов различаются с трудом. Но вот тьма постепенно рассеивается, и мы замечаем, что в комнате, оказывается, находятся какие-то люди. Их странные, плохо различимые фигуры копошатся по углам гостиной, и до нас то и дело доносятся производимые ими звуки: шорох, приглушенные возгласы, покашливание. Вдруг, как по команде, медленной подрагивающей походкой фигуры начинают выбираться на середину комнаты, где мы, наконец, можем разглядеть их как следует.
   Пришельцев всего четверо - трое мужчин и одна женщина, все с бледными, восковыми лицами, с взлохмаченными волосами. Одеты они в костюмы XIX века, страшно измятые, кое-где зияющие прорехами да и сидящие к тому же несколько мешковато. Механические, словно запрограммированные движения всех четверых тотчас наводят на мысль, что это не живые люди. В действительности так оно и есть. Перед нами привидения. Да-да, привидения или, другими словами, фантастическим образом материализовавшиеся души тех, кто когда-то давно жил в этом доме.
   Первый из них еще далеко не стар (если, конечно, понятие времени применимо к призракам), лет сорока - сорока пяти, однако этого никак не скажешь, глядя на его худую сгорбленную фигуру, на осунувшееся, изрытое ранними морщинами лицо и на седину, обильно усыпавшую голову. Лишь живой пристальный взгляд его пронзительных глаз, сверкающий иногда из-под густых низких бровей, рассеивает первоначальное впечатление дряхлости и немощи. Таким предстает перед нами граф Аристарх Петрович Изуверов, бывший хозяин этих мрачных владений.
   Из противоположного угла комнаты вихляющей походкой движется его супруга, Софья Львовна, дама далеко не первой свежести, которая прежде - надо отдать ей должное - все же не лишена была известной привлекательности. Она еще и сейчас могла бы показаться красивой, если бы не такие же, как у графа, ранние морщины и пробивающаяся кое-где в волосах седина.
   Чуть поодаль от нее вышагивает брат Изуверова Борис Петрович. Он старше своего родственника, но выглядит значительно моложе, в манере держаться и разговаривать проглядывает светский денди. Лицо его, даже покрытое мертвенной бледностью, кажется холеным, а тонкие щегольские усики и аккуратная бородка клинышком довершают картину.
   Последний из четверки - личный слуга графа Филарет, маленький нагловатый субъект с бегающими глазами и неприятной ухмылкой. Он самый молодой в этой странной компании и отличается большей подвижностью, хотя временами бывает и чопорен.
   Выбравшись на середину гостиной, кортеж занимает места за столом: во главе, понуро опустив голову, садится граф, по правую руку от него - слуга, сразу же напустивший на себя важный вид, брат и графиня занимают места напротив.
   В дальнейшем в их поведении будут происходить изменения: движения со временем станут плавными, исчезнут угловатость, дерганость, они как бы постепенно оживут, приняв облик своих бывших хозяев.
  
   Слуга (графу). Пора начинать, сударь. Вы готовы?.. Не слышу ответа.
   Граф (вяло). Да, я готов.
   Слуга. Вот и славно! (К остальным) Рассаживайтесь поудобней, господа. Сегодня, как вы, наверно, помните, моя очередь выступать в роли главного судьи. Кто из вас будет прокурором?
   Графиня. Я, я! Надеюсь, в этот раз никто не будет оспаривать у меня это право!
   Слуга. Ну что вы, графиня! Вы всегда так прекрасно справлялись со своими обязанностями!.. (Брату) В таком случае вам, сударь, придется взять на себя роль адвоката.
   Брат. Не понимаю, для чего нам нужен адвокат! Этот субъект безусловно виновен, и никто из присутствующих в этом не сомневается!
   Слуга. Конечно, все это так! Но вы ведь знаете, сударь, что эти правила придуманы не нами. Мы, увы, уже не в силах что-либо изменить...
   Брат. У меня нет никакого желания защищать этого изверга!
   Слуга. Мы прекрасно понимаем ваши чувства, сударь, и все же ничего не можем поделать. Уж потерпите на этот раз, и следующие тридцать шесть лет вы будете избавлены от этой - что греха таить - не слишком приятной обязанности.
   Брат. И, тем не менее, я хотел бы заметить...
   Графиня. Бросьте, Борис Петрович! У меня, кажется, не меньше, чем у вас, оснований ненавидеть этого типа, однако прошлый раз адвокатом пришлось выступать мне, и помнится, я довольно прилично справилась со своей ролью.
   Брат. Не знаю, может быть, вам, Софья Львовна, это совершенно безразлично, а для меня имеет большое принципиальное значение!
   Слуга. Господа, прошу вас, оставьте препирательства! Не будем сейчас в который раз выяснять, кто из нас больше пострадал, ибо все мы - в равной мере - в неоплатном долгу перед обвиняемым. И этот долг - неукоснительно - мы должны выплачивать каждые восемнадцать лет. Сегодня наш день! Сегодня мы вновь покинули наши тесные склепы, чтобы выполнить предначертание свыше. Так не будем же тратить время на споры, кому какое место занимать в суде. В конце концов, все мы здесь обвинители, и там, наверху, это знают!
   Брат. Что ж, пожалуй, вы правы... Кстати, позвольте узнать, почему наш суд совершается с интервалом именно в восемнадцать лет? За это время все мы, как мне кажется, успеваем несколько подзабыть подробности дела.
   Графиня. Как? Неужели вы не помните, Борис Петрович, что именно столько лет было моей несчастной сестре, когда этот злодей попытался совершить над ней надругательство?
   Брат. Ах, да! Ей ведь только-только исполнилось восемнадцать.
   Графиня. И случилось это на следующий день после ее именин... Как мы горевали тогда! И главное, ведь тогда еще никто ничего не знал. Отчего она умерла. Как это произошло.
   Брат. Да, если бы мой дражайший братец перед самой смертью не покаялся в своем грехе, мы бы, возможно, и сейчас еще ничего не знали.
   Графиня. Не думаю, Борис Петрович. Господь все равно открыл бы нам глаза.
   Слуга (в нетерпении). Господа, мне кажется, мы несколько затянули начало процесса...
   Брат. Да-да, пора начинать.
   Слуга (торжественно). Итак, прошу тишины... Суд по делу Изуверова Аристарха Петровича, потомственного графа, бывшего владельца сего величественного особняка и всех прилегающих к нему земель, считаю открытым. Подсудимый, встаньте!
   Граф. А может, обойдемся без этих глупых формальностей!
   Слуга (возмущенно). Сударь! Вы забываетесь! Перед вами представители закона!
   Граф. Ладно уж, так и быть, уважу. (Поднимается.)
   Слуга. Обратите внимание, господа! Перед вами злодей, обвиняемый во множестве страшных преступлений. На его совести - кровь невинных жертв, разбитые сердца, изломанные судьбы, в обилии пролитые слезы...
   Графиня. Послушай, Филаретка, а нельзя ли покороче!
   Слуга. Во-первых, не 'Филаретка', а 'ваша честь'! А во-вторых, сударыня, запрещается перебивать судью во время исполнения им его служебных обязанностей!
  
  Графиня, фыркнув, отворачивается.
  
  Итак, я продолжаю. Вся жизнь обвиняемого - цепь немыслимых по своей жестокости злодеяний, за которые он и несет заслуженную кару. Сейчас, с позволения суда, я приступаю к перечню оных, а для этого нам необходимо будет вернуться к самому началу...
   Графиня. О Господи! Опять то же самое! Я думаю, нет никакой нужды вновь перечислять преступления моего муженька! Все и так их хорошо помнят!
   Брат. Вы, Софья Львовна, может быть, и помните, а у меня, простите, склероз! Сто девяносто пять лет - шутка ли!
   Графиня. Ах, Борис Петрович, оставьте в покое возраст! Прекрасно знаете, что мне немногим меньше вашего!
   Слуга. Сударыня, вы снова нарушаете ведение процесса! Еще одно замечание - и я вынужден буду просить вас покинуть зал!
   Графиня. Что?! Это ты мне?! Да как ты смеешь, графский холоп!
   Слуга. Вы забываетесь, графиня!.. И, кроме того, никакой я вам не холоп! Аристарх Петрович мне самолично вольную подписали!
   Графиня (мужу). Это правда?
   Граф. Да было дело по пьяному случаю.
   Графиня (слуге). Так почему же ты тогда служил ему до последнего дня? Он же тебя порол на конюшне, дерьмо есть заставлял!
  
  Слуга в досаде отворачивается.
  
  Вот то-то и оно! Холоп ты и есть!
   Брат. Софья Львовна, прошу вас, немедленно прекратите этот скандал! Не забывайте, где вы находитесь! (Слуге) А вы, в-в-ваша честь, извольте продолжать!
   Слуга. Пусть графиня сперва извинится! Я не намерен тут выслушивать оскорбления!
   Графиня. Еще чего! И не подумаю!
   Брат. Софья Львовна, не упрямьтесь! Судья прав. Пора уже нам забыть о нашем прежнем положении. Здесь, в загробной жизни, мы все на равных, и господин над нами один!
   Граф (иронично). Вы имеете в виду дьявола?
   Брат. Не кощунствуйте, обвиняемый!.. И потом, кто вам давал слово?!
   Граф. Молчу, молчу.
   Графиня (слуге). Ладно, так и быть. Примите мои извинения.
   Слуга (подсказывает). Ваша честь.
   Графиня (саркастически). Ваша честь!
   Слуга. Это другое дело. Я принимаю ваши извинения, сударыня. И попрошу вас впредь не перебивать судью!.. Подсудимый, вы можете пока сесть.
   Граф (все так же иронично). Премного благодарен! (Садится.)
   Слуга. На чем я остановился?
   Брат. На том, что нам необходимо вернуться к самому началу.
   Слуга. Да-да, благодарю вас... Итак, обвиняемый Изуверов Аристарх Петрович вел жизнь неправедную, порочную, нарушая законы и божеские, и человеческие. Еще в ранней юности проявил он свой жестокий характер, выказывая непочтение и строптивость по отношению к своим близким, часто унижая слуг и наставников. По достижении совершеннолетия был отправлен в Москву для получения образования, однако все высылаемые ему домашними деньги проигрывал в карты либо тратил на непотребных девиц, в имение же строчил лживые письма с описанием своих мнимых достижений в учебе и с настойчивыми просьбами высылать еще денег. Только после того, как угодил за долги в тюрьму и вынужден был обратиться к родителям с призывом о вызволении, чудовищный обман раскрылся. Это-то и сразило бедных стариков...
   Граф. Эй-эй, милейший, уж не хочешь ли ты и смерть родителей списать за мой счет?
   Слуга. А как иначе! Не станете же вы отрицать, сударь, что ухудшение в здоровье ваших близких наступило сразу после получения ими известия о том, что их сын, лучший ученик, гордость преподавателей, оказался вдруг за решеткой?
   Брат. Да он, беспутник, видно, и по сей день не догадывался о том, каких бешеных денег стоило отцу вызволить его на свободу!
   Графиня. Неблагодарный!
   Граф. Ладно, не буду спорить. Одной смертью больше, одной меньше - какая разница!
   Слуга. Подсудимый, впредь попрошу вас воздерживаться от замечаний. Когда надо будет, вас спросят... А я продолжаю. Ценой неимоверных усилий отцу удалось-таки добиться освобождения своего неблагодарного сына. Однако его старое сердце не смогло вынести такого позора: в том же году он тяжело заболел и умер. Мать пережила его всего лишь на несколько месяцев.
   Брат. По сути, это было уже первое из преступлений, совершенных моим братцем!
   Слуга. Совершенно верно. Но, что характерно, даже скоропостижная смерть родителей не заставила подсудимого одуматься, и он, отныне владелец графского титула и огромного состояния, перешедших к нему по наследству, с еще большим рвением стал предаваться попойкам и разврату.
   Брат. Ваша честь, позвольте мне сделать дополнение. Как адвокат, не могу не отметить, что в период, последовавший за смертью родителей, мой брат как будто стал исправляться, и в этом я склонен усматривать в первую очередь мое благотворное влияние. Перво-наперво я попытался, насколько это возможно, оградить его от общества его бывших приятелей, познакомил с некоторыми полезными людьми, ввел в свет...
   Графиня. Борис Петрович, я, конечно, нисколько не умаляю ваших заслуг, однако вспомните, чем все это закончилось. Я имею в виду ту некрасивую историю с вашей бывшей невестой княжной Любомирской...
   Брат. Ах, прошу вас, не продолжайте! Мне до сих пор больно вспоминать об этом!.. Ваша честь, нельзя ли будет в перечне преступлений графа как-нибудь обойти вниманием этот инцидент?
   Слуга. Полноте, сударь! Как можно! В наших же интересах, чтобы здесь прозвучали все злодеяния обвиняемого. Не забывайте, что мы призваны сюда вершить правосудие!.. Так что позвольте мне продолжить. Итак, благодаря стараниям брата Изуверов-младший в короткое время сдружился со многими видными вельможами, представителями высшего света, и даже сумел понравиться их женам, часть которых, если быть до конца откровенным, уже подумывала о том, чтобы сделать его своим зятем. Но тут новое ужасное событие совершенно потрясло всех и заставило с отвращением отвернуться от графа. Воспылав преступной страстью к невесте своего брата, обвиняемый замыслил очередное злодейство...
   Брат (в волнении). Ваша честь, простите, что снова перебиваю... Думаю, вы поймете мое состояние... Разрешите задать подсудимому вопрос, один единственный вопрос, который давно меня мучит. (Графу) Ответь мне, прелюбодей, как ты решился на такое?! Как отважился совратить возлюбленную своего родного брата?!
   Графиня. Борис Петрович, мне кажется, вы берете на себя мои полномочия! Позвольте уж мне, как прокурору... Лично я сформулировала бы этот вопрос следующим образом: обвиняемый, признаете ли вы, что своим неблаговидным поступком пытались как-то досадить брату, отплатить черной неблагодарностью за его особое расположение к вам?
   Граф. А вы никогда не задумывались, милочка, чем было вызвано это особое расположение?.. Ну, так я вам растолкую. Перед смертью отец по непонятной прихоти завещал мне значительно большую часть состояния. Вот мой братец и обхаживал меня по-всякому, в надежде, что я окажусь щедрее...
   Брат. Ты лжешь, подлец!
   Граф. Больше того, он даже предлагал мне свою невесту в обмен на половину моего состояния. Его и злит-то больше всего то, что я заполучил ее бесплатно. Я ответил на твой вопрос, брат?
   Брат. Замолчи, мерзавец! Замолчи! Ваша честь, прикажите ему замолчать!
   Граф. Да что ты так нервничаешь, родственничек? Неужели для кого-то из присутствующих это было тайной?
   Графиня. Успокойтесь, Борис Петрович! Не нужно этих сцен! (Слуге) А вы, любезный, не разрешайте обвиняемому клеветать на представителей закона!
   Слуга. Но ведь вы сами, сударыня, вздумали задать ему вопрос!.. Ладно, не будем отвлекаться. Итак, Изуверову удалось соблазнить княжну Любомирскую...
   Граф. Ну, это еще вопрос, кто кого соблазнил! Эта чертовка так недвусмысленно кокетничала со мной...
   Брат. Он нарочно доводит меня!
   Слуга. Подсудимый, вам никто не давал слова!.. Так вот, с Любомирской граф обошелся крайне жестоко: утолив свою животную страсть, вытолкнул в одном исподнем во двор, на трескучий мороз, да еще и потешался над ней, стоя с челядью на балконе...
   Брат. Подлец! Ах, подлец!
   Слуга. После этого прискорбного случая, неделю прометавшись в жару, несчастная княжна скончалась от воспаления легких.
   Графиня. Надеюсь, муженек, от этого преступления вы не станете отпираться, как от предыдущего!
   Граф. Не стану. Был такой грех, чего там. Уж очень она допекла меня тогда. Требовала, глупая, чтоб я на ней женился, грозилась ославить на весь свет. Ан не вышло!
   Брат. Ваша честь, пусть он замолчит! Пусть он немедленно замолчит, иначе... иначе я за себя не ручаюсь!!!
   Слуга. Я понимаю, сударь, вам тяжело вспоминать об этом. Тем более, что процесс, организованный вами тогда против брата, был проигран.
   Брат. Еще бы! Этот негодяй успел обзавестись сильными покровителями! Чего не сделают деньги!
   Графиня. Однако ему не удалось избежать нашего справедливого суда! Так что не отчаивайтесь, Борис Петрович!
   Брат (со вздохом). Вы правы, сударыня... Продолжайте, ваша честь, прошу вас.
   Слуга. Да-да... После выигранного им процесса обвиняемый, спасаясь от людской молвы, вернулся в свое родовое имение и обосновался в нем надолго. Здесь опять граф проявил себя с нелучшей стороны. В очень короткое время он прослыл среди местных жителей жестоким помещиком, который за малейшую провинность подвергал своих крепостных самым ужасным наказаниям, как то избиение плетьми, пытка каленым железом, вырывание ногтей и тому подобные зверства. Так, известен случай, когда граф самолично запорол до смерти двух мужиков, осмелившихся ловить рыбу в его угодьях, а одного, замеченного за воровством сена, бил на дворе в присутствии слуг раскаленными на огне прутьями, а потом приказал повесить на конюшне...
   Графиня (морщась). Мне кажется, лучше будет пропустить этот пункт. У обвиняемого есть преступления и посерьезней.
   Слуга. Это почему же пропустить, сударыня?! Уж не считаете ли вы менее серьезными преступления, совершенные графом над простыми людьми?! Я, между прочим, тоже из крепостных, и ничуть не стыжусь этого!
   Брат. Софья Львовна, судья прав. Сегодня должны прозвучать все подробности этого ужасного дела. Тем более, что похождения графа в деревне, на мой взгляд, не лишены некоторой пикантности... Продолжайте, ваша честь.
   Слуга. Кроме вышеперечисленного подсудимый в обществе соседских помещиков часто совершал наезды на близлежащие деревни, учиняя в них разбой и грабеж, забирал с собой сельских девушек и здесь, в имении, подвергал их различным унижениям и издевательствам...
   Брат (оживившись). Да, как сейчас помню!.. Ваша честь, позвольте... Дело в том, что я стал невольным свидетелем одного такого случая. Как-то после очередного своего наезда мой братец привез в имении одну молоденькую крестьяночку. Как водится, посулил ей богатые подарки, она, дурочка, и поверила...
   Графиня. Ну, и что же он с ней сделал?
   Брат. Даже стыдно говорить, сударыня. Сначала напоил допьяна, а потом... Вы не поверите, Софья Львовна... Раздел донага и под пистолетом заставил случаться с кобелем.
   Графиня. Фу, какая гадость! И вы, Борис Петрович, видели все это и не пытались ему воспрепятствовать?!
   Брат. Да нет, я пытался, но только он и слушать не стал. Такой изверг!
   Графиня. Действительно, изверг! А что же с той крестьяночкой-то стало?
   Брат. А что с ней станется-то! Проспалась да и пошла наутро ни с чем.
   Граф. Нет, братец, тут ты приврал, не отрекайся. Я той девчонке за представление, которое всех вас так потешило, щедро заплатил. Ушла она от меня довольная, даже руки на прощанье целовала.
   Графиня. Помолчали бы, обвиняемый! Нашли чем хвастаться! Быдло оно и есть быдло!
   Слуга. Я бы попросил вас, сударыня, не выражаться в суде!
   Графиня. Да что вы так переполошились, любезный! Я вовсе не вас имела в виду. Продолжайте, пожалуйста. Если мне не изменяет память, дальше речь должна пойти о вас... Или, может быть, вы считаете, что этот пункт лучше опустить?
   Слуга (сдерживаясь). Нет-нет, ничто не должно укрыться от суда... Еще одно развлечение придумал обвиняемый, проживая в деревне, и для этого перво-наперво заручился поддержкой одного из своих дворовых, которого впоследствии сделал наперсником во всех своих делах...
   Графиня. Позвольте задать вопрос подсудимому. Хотелось бы знать, на чем основывал он свой выбор?
   Слуга. Считаю вопрос праздным! Всем известно, что поступки графа часто носили непредсказуемый характер.
   Граф. Ну почему же, я отвечу. Мудрить тут нечего, Филаретка. Уж больно мне рожа твоя тогда понравилась. И нахальная же у тебя рожа, надо заметить! Я сразу смекнул: этот не подкачает. И ведь не ошибся, верно?
   Слуга. Немедленно замолчите, обвиняемый! Вы никакого права не имеете оскорблять представителя закона!
   Брат. Успокойтесь, ваша честь! Стоит ли так расстраиваться из-за пустяков. Продолжайте, мы вас терпеливо слушаем.
   Слуга. На чем я остановился?.. Итак, по необъяснимой прихоти - я подчеркиваю это! - подсудимый выбрал себе в напарники одного из крепостных и - опять же по необъяснимой прихоти! - посвятил его в свои темные планы, которые заключались в следующем: вырядившись разбойниками, под покровом ночи совершать злодейские нападения на мирных граждан.
   Графиня (слуге, саркастически). Прекрасно! И как же, интересно знать, вы отнеслись к этому предложению?
   Слуга (раздраженно). Я что-то не пойму, сударыня, кто из нас двоих обвиняемый?! Ваш вопрос судье сейчас по меньшей мере неуместен!
   Графиня. Если вы затрудняетесь ответить на него, так сразу и скажите!
   Слуга. Позвольте напомнить вам, графиня, что в отличие от тех, кого вы назвали здесь быдлом, я получил довольно приличное образование. У прежнего своего владельца я исполнял обязанности заведующего библиотекой и прочитал, уж поверьте, не меньше вашего! Естественно, как всякий культурный человек на моем месте, я был крайне возмущен предложением графа. Но я не посмел ослушаться приказа. Ведь он был мой хозяин, а я всего лишь слуга. Надеюсь, вы удовлетворены, сударыня?
   Графиня (со скрытым сарказмом). О, вполне! Продолжайте, любезный.
   Слуга. Так вот, как я уже говорил, граф решил поиграть в разбойников. Однако надо заметить, что совершал он свои нападения вовсе не ради наживы, а ради того, чтобы подвергать свои жертвы различным унижениям и непотребствам. Так, одного купчишку, голого вываляв с головы до ног в дегте и в пуху, усадил задом наперед на лошадь, связав ему предварительно ноги и руки, и отправил в таком виде в деревню.
  
  Брат и графиня хихикают.
  
  (Бросает на них осуждающий взгляд.) В другой раз, встретив в поле экипаж с двумя дамами - матерью и дочкой, подверг обоих насилию и, голых же, привязав спина к спине, отпустил восвояси.
   Графиня. Ах, пакостник!
   Брат. Ну, это уж совсем никуда не годится! Дамы все-таки...
   Графиня (слуге). И вы тоже, любезный, принимали участие во всех этих бесчинствах?
   Слуга. Приходилось, графиня. Но, поверьте, все это я делал с отвращением в душе.
   Граф. Охотно верю, Филаретка! Тебе ведь каждый раз доставалась менее приятная часть работы. Пока я, например, забавлялся с дочкой - я имею в виду последний упомянутый тобой случай, - мой верный слуга вынужден был насиловать старуху...
   Слуга. Замолчите, подсудимый! Все это клевета! Я, повторяю, был всего лишь исполнителем вашей злой воли!
   Граф. Очень старательным исполнителем, надо заметить!
   Слуга. Пусть так! Но как вы отплатили мне за мою старательность!.. Я продолжаю, господа судьи. Со слугой своим граф обошелся не менее жестоко. Узнав, что у того есть сестра довольно привлекательной наружности, залучил ее обманом в свой дом и там жестоко надругался, после чего бедная девушка серьезно повредилась в рассудке.
   Графиня (слуге). Но где же находились в этот момент вы?
  
  Слуга досадливо отворачивается.
  
   Граф. Рядом со своим господином, конечно. Где ж еще? Держал сестренку за ноги, чтоб не брыкалась.
   Слуга. Это ложь! Наглая богопротивная ложь!
   Граф. Ох, не гневи Бога, Филаретка! Он все видит!
  
  В комнате повисает неловкая пауза.
  
   Слуга (с опаской поглядывая куда-то вверх). Вы же, сударь, сами мне приказали. Или не помните?
   Граф. Не спорю, приказал. Но ты ведь мог и отказаться.
   Слуга (исступленно). Не мог я отказаться! Не мог! Вы б меня тогда со свету сжили!
   Граф (грозит ему пальцем). Ай, не ври, Филарет! Я тебе за это денег посулил. Много денег. Ты и согласился.
  
  Слуга потерянно молчит. Молчат и остальные члены суда.
  Первой выходит из оцепенения графиня.
  
   Графиня (слуге). Ну, что же вы? Продолжайте, любезный. Как говорится, кто старое помянет...
   Брат. Да-да, продолжайте, ваша честь. Чего там! За деньги на что только не решишься.
   Слуга (как бы оправдываясь). Он мне много посулил. Очень много. И вольную пообещал дать... А я за границу мечтал съездить, чтоб учение продолжить. (Всхлипывает.)
   Брат. Да полноте, ваша честь! С кем не бывает! Продолжайте.
   Графиня. Может быть, на этом стоит поставить точку? Судья, кажется, уже не в состоянии вести процесс.
   Слуга (мгновенно преображаясь). Нет-нет, я закончу. Тем более, что дальше речь пойдет о вас, сударыня... Итак, после последнего случая обвиняемый на время оставил свои бесчинства и вместе со слугой предпринял длительное путешествие по Европе...
   Графиня. Позвольте вопрос, любезный! К тому времени вы ведь, кажется, уже получили вольную, не так ли? Почему же не воспользовались своим правом и не покинули графа?
   Слуга. Вы, сударыня, по-моему, уже обращали внимание на это обстоятельство.
   Графиня. Да, но я тогда не услышала ответа на свой вопрос.
   Слуга. Что ж, я отвечу. Дело в том, что за границей я был впервые... Я еще не знал тамошней жизни, и присутствие Аристарха Петровича на первых порах было мне просто необходимо.
   Графиня. А потом, когда немного пообвыклись, неужели у вас не возникало такого желания?
   Слуга. Может, и возникало. Не помню... Все-таки я был очень привязан к хозяину.
   Графиня (саркастически). У меня больше нет вопросов.
   Слуга (в раздражении). Все ваши вопросы не по существу, сударыня! Создается впечатление, будто вы пытаетесь запутать судью! Впредь попрошу вас воздерживаться!.. Итак, я продолжаю. В Париже, на одном из светских приемов, подсудимый познакомился с семьей графа Ордынского, видного московского сановника, возвращавшегося на родину после заграничного турне. В очень короткое время Изуверову удалось добиться расположения его дочери Софьи, уже несколько засидевшейся в невестах...
   Графиня. Клевещите, любезный! Мне в то время было девятнадцать.
   Слуга. Ну, положим, не девятнадцать, а двадцать три.
   Графиня. Ты лжешь!
   Слуга. Побойтесь Бога, сударыня! Положим, обвиняемого вам еще какое-то время удавалось обманывать, но меня-то не так просто провести. Ваша прислуга мне тогда много чего о вас порассказала. Может, поделиться?
   Графиня. Не смей! Замолчи! Скотина!
   Брат. Софья Львовна, умоляю, успокойтесь! А вас, ваша честь, я бы попросил не злоупотреблять своим положением. Обстоятельства личной жизни графини никакого отношения к делу не имеют.
   Слуга. А это как посмотреть, сударь!
   Графиня. Молчать!!! Мерзавец!!! Не смей!!!
   Граф. Ладно, Филаретка, оставь! О любовных похождениях своей жены я знал еще до свадьбы. Меня это и тогда как-то мало трогало. Я ведь женился не на ней, а на денежках ее папаши.
   Графиня (мужу). Ах ты, подлец! Ты еще и издеваешься!
   Брат. Софья Львовна, я прошу вас!.. Да не молчите вы, ваша честь, продолжайте!
   Слуга. Что ж, уступаю большинству. Так и быть, обойдем этот неприятный момент... На чем это я остановился? А, да! После недолгого ухаживания обвиняемый сделал Ордынской предложение, и та тут же ответила согласием. После возвращения на родину молодые обвенчались, после чего Изуверов отвез нареченную супругу в свое имение и ровно год предавался радостям семейной жизни...
   Графиня. Неправда! И месяца не прошло после свадьбы, как он снова взялся за старое. Опять вино, карты, девицы. Как же я уговаривала, как просила его бросить все это, вернуться в семью! Но этот злодей даже слушать меня не хотел. Только смеялся в ответ...
   Брат. Я хорошо помню ваше состояние, Софья Львовна. (Слуге) Я тогда как раз приехал к брату, повидаться после долгой разлуки.
   Граф. И заодно переспать с его женой. Не так ли, родственничек? Только не вздумай отрекаться! Не забывай о том, что Он (указывает вверх) сейчас следит за нами.
   Брат (помешкав). А я и не скрываю этого! Да, Софья была моей любовницей, и я не вижу в этом ничего предосудительного!
   Графиня. Может быть, первый раз в своей жизни я полюбила по-настоящему! (Графу) Ты ведь лишил меня такой возможности!
   Граф (саркастически). Бедная моя жена! Как ты жестоко обманулась! Мой братец связался с тобой только ради того, чтобы отомстить мне за свою маленькую княжну.
   Графиня. Борис, это правда?
   Брат (избегая ее взгляда). Мне кажется, наш подсудимый не в меру разговорчив сегодня. С чего бы это, а?
   Графиня. Да, действительно! Прошлые разы он все больше молчал, видно было, что винится в душе, а теперь словно с цепи сорвался!
   Слуга. Я тоже это заметил. Иногда даже я ловлю себя на мысли, кто здесь кого судит - мы его или он нас?
   Брат. Что случилось, братец? Не слишком ли много разоблачений в один день? Может, вы забыли, кто сегодня обвиняемый?
   Граф (угрюмо). Нет, я не забыл... Продолжайте.
   Слуга (снова напустив на себя важный вид). Господа, прошу внимания! Я приближаюсь к главной части своего рассказа. О подробностях этого последнего преступления графа нам помог узнать только случай, и, тем не менее, именно оно, как мне кажется, явилось главной предпосылкой для сего судебного разбирательства.
   Брат. Что-то я вас не совсем понимаю, ваша честь.
   Графиня. Ох, Борис Петрович, снова этот ваш склероз! Вспомните, незадолго до того, как сыграть в ящик, мой муженек как будто раскаялся, проклял свою беспутную жизнь и себя самого и просил Всевышнего, чтоб он после смерти назначил ему кару потяжелее за все его прошлые грехи. Вот Бог, видно, и внял его мольбе.
   Брат. Ну да! А мы с вами как бы являемся исполнителями его воли, ведь так?
   Графиня. Слава Богу, вспомнили! (Слуге) Продолжайте, любезный.
   Слуга. Итак, в имении графа появилась младшая Ордынская - Наталья, которая, если не ошибаюсь, проходила учебу где-то в Германии и приехала домой погостить. Ей-то и суждено было стать последней жертвой вероломного убийцы.
   Графиня. Бедная моя сестра!
   Слуга. Познакомившись с Натальей, обвиняемый тотчас же воспылал к ней бешеной страстью, и с тех пор все его мысли были направлены на то, как завладеть этим юным, неопытным созданием. Но на этот раз граф решил действовать по-иному: напустив на себя вид несчастного, всеми отринутого страдальца, он постоянно жаловался Наталье на свою горькую участь, сетовал на невнимание родственников и в конце концов добился того, что девушка поверила ему, поверила всем сердцем, чем и не преминул воспользоваться злодей. Он сумел внушить бедняжке, что любит ее, что самая заветная его мечта - жениться на ней и навсегда уехать из этих мест, и единственное, что его еще удерживает, это брак с Софьей, который он якобы никак не может расторгнуть. На самом же деле злодей просто стремился сделать Наталью своей любовницей...
   Граф (в исступлении). Это неправда!!! Неправда!!!
  
  В комнате снова ненадолго повисает пауза. Все с изумлением смотрят на графа.
  
   Графиня. Эк его пробрало! Надо же!.. Что-то я не припомню, муженек, чтобы ты когда-нибудь пытался расторгнуть наш брак!
   Брат (графине). Так бы он и отказался от твоего богатства!
   Граф. Все равно это - ложь! Вы исказили мои слова, мои мысли!..
   Слуга. Молчите, подсудимый! Вам еще никто не давал слова!
   Граф. Не затыкайте мне рот! Я хочу говорить сейчас! Слышите вы, сейчас!!!
   Слуга (графу). Да поймите вы, сударь, еще не время! Таков порядок!
   Граф. А мне плевать на ваш порядок! Ведь вы же ничего не знаете! Вы мните себя судьями, а вы - никто! Никто! И вы не сможете заставить меня молчать!
   Брат. Э-э... ваша честь, я думаю, пусть его говорит. Какая разница, когда.
   Слуга. Но ведь этим мы нарушим ведение процесса!
   Графиня. Да ладно тебе, Филарет! Не будь таким крючкотвором! Ты же видишь, в каком он сейчас состоянии. Все равно его уже не остановишь.
   Слуга (со вздохом). Ладно, будь по-вашему. Обвиняемый, вы можете говорить.
   Граф. И скажу! Я теперь все скажу! И так я слишком долго молчал! Хватит!.. Вы думаете, что вы самые умные, что Бог обличил вас властью и что теперь вы можете все! Жалкие тени! Вы так до сих пор и не поняли, что вы - тоже подсудимые! Да-да! Мое наказание не столько в том, что после смерти я подвержен суду, сколько в том, что меня судят недостойные! Я давно это понял. Действительно, жестокую кару придумал Господь! Хуже трудно представить! Но эта кара одновременно и для вас! Вам, так же как и мне, никуда не уйти от своей участи! Вы не обвинители, а жертвы, господа судьи! И все же вам никогда не понять меня! Для вас я был и остаюсь закоренелым злодеем, и вам трудно поверить в то, что даже злодей способен иногда на высокие чувства... Ведь я тогда полюбил эту девочку, полюбил всей душой... Может, это звучит нелепо. Как же! Насильник, бандит - и вдруг такое!.. И, тем не менее, это так. В те дни я как нельзя больше жаждал очищения. Мне нужно было только выждать, дать Наталье возможность разобраться в нахлынувших на нас чувствах. Но моя необузданность сыграла со мной злую шутку. Я мечтал как можно скорей воссоединиться с возлюбленной не только душой, но и телом, поэтому в ту ужасную ночь и решился тайно проникнуть в ее покои. Я понимал, что совершаю опрометчивый поступок, что своим неожиданным появлением у нее в столь поздний час лишь вспугну девушку, больше того - посею страх и отвращение в ее душе, и все же ничего не мог с собой поделать. Дождавшись, когда служанка, готовящая Наталью ко сну, выйдет из комнаты, я без стука вошел к ней. Девушка в ту минуту сидела у зеркала спиной ко мне. На ней был только легкий пеньюар, не скрывавший, а, казалось, еще больше подчеркивавший ее наготу. Я словно обезумел. От волнения у меня прервалось дыхание и потемнело в глазах, и я, чтобы не упасть, вынужден был прислониться к двери. Тут она оглянулась и, увидев меня, вскочила с места. Как сейчас помню ее глаза, удивленные и какие-то молящие. Наталья, видно, не сразу догадалась о моих намерениях. Лишь когда я сделал к ней шаг, раскрыв объятия, она вскрикнула, отшатнулась. Я попытался прижать ее к себе, но девушка вдруг с такой яростью стала вырываться из моих рук, что я, как ни старался, не смог ее удержать... Потом удар, падение, кровь. И слабый вскрик. Он до сих пор стоит у меня в ушах... Боже! Как глупо все получилось! Я склонился над ее распластанным на полу телом. Я еще ничего не понял, думал: она притворяется, хочет меня попугать. Я осторожно приподнял ее голову. Глаза Натальи были закрыты. Она как будто спала. В неудержимом порыве я прижался губами к ее губам и... Это ужасно! Я не ощутил даже легкого дыхания. Губы ее были холодны как лед. Как скоро оставило их земное тепло!.. Тут только я заметил кровь на ее виске... Господи! Я не убивал ее! Не убивал!!! Виной всему была случайность. Я понял это чуть позже, когда, подняв глаза, увидел над собой угол стола, также окрашенный ее кровью. Видно, падая, она ударилась виском об этот угол. Бедняжка! Бедняжка! Я был вне себя!..
   Брат. Однако, братец, это не помешало вам, оставив труп девушки на полу, скрыться в своей комнате, придав ночному происшествию вид несчастного случая!
   Граф. Но ведь это и был несчастный случай!
   Графиня. Да, но не без вашего участия! Не ворвись вы этой ночью в спальню сестры, ничего бы не произошло!
   Граф (обреченно). Не надо. Ничего больше не говорите... Да, я конечно же виноват в ее гибели.
   Слуга. Ну вот, подсудимый, вы наконец-то признали свою вину!
   Граф. Я давно признал свою вину. Я сделал это еще при жизни, в тот час, когда молил Бога о возмездии... Теперь это же самое осталось сделать вам!
   Графиня. Что?! Нам?! Я вас не понимаю, граф! В чем нам виниться?!
   Слуга. Обвиняемый, видно, бредит.
   Граф. Нет, я в здравом рассудке. Хотя, конечно, от всех этих воспоминаний впору сойти с ума!.. Так вы не знаете, в чем вам виниться?.. Что ж, придется мне вам напомнить. Впервые за столько лет. Прежде я молчал, потому что считал этот суд справедливой мерой. Теперь я так не считаю!
   Брат. О чем это он, право? Вы что-нибудь понимаете, графиня?
   Графиня (брату). Да молчите вы Бога ради!.. Может быть, вы нам объясните, муженек, что означают эти ваши недомолвки?
   Граф. Охотно. Тем более, что от вас, как я понял, правды все равно не добиться. Вы, наверно, думали: если все это время я молчал, значит, мне не ведома истинная причина моей смерти. Придется мне вас разочаровать, господа. Умер я вовсе не от истощения сердца, как это было записано в медицинском протоколе подкупленных вами врачей, а от яда.
   Графиня. От яда?! Что за бред!
   Граф. Да-да, графиня, от яда. Медленного, но верного яда, который каждый день добавлял мне в еду мой верный слуга по наущению моего родного братца и моей дорогой супруги.
  
  Длительная пауза.
  
  Ну, что вы на это скажете? Снова будете кричать, что это ложь?
   Слуга (не поднимая глаз). Я думаю, господа, что отпираться бесполезно. Мы все здесь перед лицом Всевышнего, и, если графу все известно, значит, такова была его воля.
   Графиня (в исступлении). Да! Да, муженек! Я решила тебя отравить и подбила на это брата! И знаешь, почему? Я догадалась о причине гибели моей сестры! Еще тогда догадалась!
   Брат. Зачем брать всю вину на себя, графиня? У меня тоже было достаточно оснований желать смерти этого типа.
   Слуга (брату). О какой вине вы говорите, сударь? Это было возмездие за все преступления графа. Нашими действиями руководила воля Господня.
   Граф (с усмешкой). Эй, кто там из вас толкует о возмездии! Оставьте, господа! Корысть - вот то единственное, что толкнуло вас на преступление. Да-да, вы просто охотились за моими денежками, потому и отважились на это убийство... Но только вы просчитались! Крупно просчитались! Вспомните библию. 'Поднявший меч от меча и погибнет'. То же случилось и с вами. Снадобье, которое вы раздобыли для меня, обладало очень сильными ядовитыми парами...
   Слуга. Не верьте ему! Он лжет!
   Граф. Я лгу? Тогда чем же вы объясняете то, что так скоро оказались здесь? Ведь все вы скончались в одно и то же время, с разницей всего лишь в несколько дней. Первым вслед за мной отправился ты, Филаретка. Ты каждый день, бедняга, дышал этой отравой, когда подмешивал ее в мой утренний кофе или в суп за обедом... Следующим был ты, мой драгоценный братец. Ты покупал яд у старика-еврея и, не послушавшись его наставлений, открутил крышку, чтобы понюхать содержимое заветной баночки, а потом еще несколько раз повторял эту процедуру... И последней этот свет оставила ты, моя дорогая женушка, став жертвой своего чрезмерного любопытства. Ты долго уговаривала своего любовника показать пузырек с ядом, и тот, наконец, уступил твоим настойчивым просьбам. Тебе, всю жизнь страдавшей болезнью легких, этой малой дозы оказалось вполне достаточно... Ну, как, мне удалось убедить вас, господа?
   Графиня. Откуда вам все это известно, муженек?
   Граф. Господь просветил меня. Он открыл мне глаза на весь этот глупый фарс, именуемый вами судом.
   Брат. Полегче, братец! Пусть даже все, что вы рассказали нам, - правда, пусть мы действительно стали жертвами своей неосторожности - это не дает вам права называть наш суд фарсом! На нас возложена ответственная миссия, и не кем-нибудь - самим Всевышним!
   Граф. Слишком много чести для таких, как вы! Разве может суд считаться справедливым, если судьи - сами преступники! Нет, я не признаю такого суда!
   Графиня (мужу). Значит, вы считаете, что мы не в праве судить вас? Удобная позиция, ничего не скажешь! Тем более, если заранее известно, что прощения все равно не будет!
   Граф. А я и не нуждаюсь в вашем прощении. Единственная, кто могла бы даровать его мне, - та бедная девочка, с которой я обошелся так жестоко. Но я знаю, что это невозможно.
   Графиня. Да, граф, боюсь, вам не на что надеяться. Прах Натальи по настоянию матери был перевезен в ее родной Екатеринбург. Душа ее сейчас далеко отсюда... Но, я уверена, если бы даже она находилась где-нибудь поблизости, то вряд ли бы захотела встретиться с вами.
   Граф. Вы правы, графиня, как это ни печально. Наталья бы никогда не простила меня. Я прервал ее жизнь в самом расцвете. И все же... все же порой я еще надеюсь на чудо. Иногда мне даже кажется, что вот сейчас, сию минуту, я услышу легкие шаги, шорох платья, распахнется дверь - и в комнату войдет она...
  
  Словно в ответ на слова графа, где-то рядом, за пределами дома, слышен шум подъезжающей машины. Хлопает дверца. Смех, неясные голоса, которые становятся все ближе, все отчетливей. Привидения застывают на месте, прислушиваясь.
  
   Слуга. Кажется, к нам гости.
   Брат. Кто бы это мог быть? Сюда давно уже никто не заглядывал.
   Слуга. Вы не будете возражать, господа, если я схожу посмотрю?
   Брат. Ну конечно, не будем! Интересно все-таки...
  
  Слуга удаляется.
  
   Графиня. Помню, во время прошлого суда к нам тоже заходили какие-то люди - в нелепой одежде и с оружием.
   Брат. Вы путаете, графиня, это было не в прошлый, а в позапрошлый раз. А может, даже в поза-позапрошлый.
   Графиня. Ой, да какое это имеет значение!.. Помню, все они были в военной форме с какими-то странными опознавательными знаками в виде звезд.
   Брат. Да, это были солдаты. Насколько я понял из их разговора, шла какая-то война...
   Графиня. Неужели снова с французами?
   Брат. Нет, кажется, с немцами.
   Графиня. Странно. Немцы были всегда такими выдержанными, культурными. Даже не верится... Но сейчас ведь, надеюсь, не война?
   Брат. Как знать, как знать!
  
  Возвращается слуга.
  
   Слуга. Там трое молодых людей и две девушки. И прибыли они на каком-то странном сооружении на колесах, несколько напоминающем нашу двуколку, но только почему-то без лошадей.
   Графиня. Господи! И чего только не придумают!
   Граф (слуге). Что они собираются делать?
   Слуга. Кажется, они собираются остановиться здесь на какое-то время.
   Графиня. Как? Прямо в доме? Этого еще не хватало!
   Брат. Ну почему же! Мне, например, всегда бывает интересно, если к нам заглядывают гости. От них можно узнать много нового о том, что сейчас творится на свете.
   Граф. Тише! Я, кажется, слышу шаги... Сюда идут.
   Брат. По-моему, нам пока лучше укрыться и понаблюдать за ними.
   Графиня (брату). Вы полагаете, они могут нас увидеть?
   Брат. Не исключено. Тем более, насколько я знаю, наш вид действует на живых... м-м-м... несколько удручающе.
   Графиня. Вы, наверно, хотели сказать - устрашающе?
   Брат. Ну, не преувеличивайте, графиня!
   Слуга. Они уже близко. Уходим.
  
  Привидения поспешно прячутся.
  
   В следующую минуту, освещая себе дорогу горящими спичками, в комнату, осторожно ступая, входят Сергей и Глеб. Обоим на вид не больше двадцати пяти.
   Первый - Сергей - высокий, крепкого сложения, явно из породы лидеров. Это чувствуется в его манере держаться, разговаривать, читается в чертах лицах, которые, пожалуй, могли бы показаться красивыми, если бы не несколько портящая их печать властности и непримиримости, в неторопливых, размеренных движениях уверенного в себе человека.
   Второй - Глеб - почти полная его противоположность. Он на полголовы ниже Сергея и немного уже в плечах, во внешности нет ничего примечательного, разве что слишком длинная прическа под хиппи да меланхоличный блеск в глазах, так не вяжущийся с открытой улыбкой, нередко мелькающей на его лице, и быстрыми, немного суетливыми движениями балагура и заядлого спорщика.
  
   Сергей. Так... коридор, вроде, закончился. По-моему, мы в какой-то комнате.
   Глеб. По-моему, тоже... (Чиркает новой спичкой.) О, да тут настоящие хоромы! Гляди, какие огромные!
   Сергей. Хорошо жили буржуи... А там что?.. Ну-ка посвети, Глеба.
   Глеб (восторженно). Серж! Провалиться мне на месте! Это мебель! Настоящая старинная мебель! Вот стол... И стулья.
   Сергей. Небось, все прогнило?
   Глеб. Да нет, крепкие еще... Выходит, мы с тобой в гостиной... Эй, а там что за подвал? Сюда, сюда свети!.. Ха! Камин! Надо же!
   Сергей. Тягу проверь.
   Глеб (просовывает руку с горящей спичкой в каминную трубу). Нормалек!.. Слушай, мне здесь нравится! Нет, правда, местечко что надо!
   Сергей. Ничего место. Сыро вот только. Как бы насморк не схватить.
   Глеб. А мы костерок разведем. Прямо здесь, в камине. Накроем стол, усядемся чин-чинарем... Вот увидишь, Серж, все будет как в лучших домах Лондона и Парижа. Надо вот только дровами запастись, чтоб не бегать каждый раз.
   Сергей. Да оно, конечно, неплохо. Только вот дым с дороги видно будет.
   Глеб. Ну и что! По этой дороге раз в год если кто и проедет, то хорошо. Сам же видел - ни одного населенного пункта в округе.
   Сергей. А если туристы какие-нибудь припрутся?
   Глеб. Да что им тут делать!.. Но если даже и припрутся, что в этом плохого!
   Сергей. А то ты не знаешь!.. Машина у меня уж больно приметная.
   Глеб. Думаешь, хватились уже?
   Сергей. Не должны, вроде. Хозяин в командировке. Только на будущей неделе объявится.
   Глеб. Так что ж ты паникуешь?
   Сергей. Ну, знаешь, мало ли что...
   Глеб. Отгони подальше в кусты. Что с ней сделается!
   Сергей. Ладно, не учи ученого.
   Глеб. Да ты не сомневайся, Серж! Этот особнячок - как раз то, что нам нужно. С дороги его почти не видно, сзади лесок, ну и вообще... все условия.
   Сергей. Главное, чтоб нашим девочкам понравилось... Нет, а классных мы себе телок подцепили! Верно, Глеба?
   Глеб. Мордашки смазливые.
   Сергей. А какие попы! Какие ножки! Ух, так и тянет потрогать!
   Глеб. Эй-эй, старик, аккуратней! По-моему, ты ускоряешь события.
   Сергей. Да ни хрена! Зря я, что ли, сюда тащился! Да я не я буду, если не завалю сегодня одну из них!
   Глеб. Ты имеешь в виду Лерочку?.. В таком случае у тебя имеется соперник.
   Сергей. Это ты про очкарика?.. Не смеши меня, Глеба! С очкариком, если что, разговор будет коротким. Один раз в ухо, два по печени - всего делов-то!
   Глеб. Нет, Серж, это как-то несолидно.
   Сергей. А что! В другой раз не будет вязаться не в свою компанию!
   Глеб. Да пойми ты, балда, при девочках нельзя! Спугнешь птичку, тогда пиши пропало... Нет, очкарика надо убить морально. Понимаешь, о чем я?
   Сергей. Ну, это уж по твоей части. Учти, Глеба, я в твоих заумных базарах участия не принимаю! Вот они где у меня, эти твои базары! (Проводит рукой по горлу.)
   Глеб. Зря ты так, старик. В некоторых случаях - заметь, в некоторых - лучше действовать не кулаками, а интеллектом. А сейчас, как мне кажется, и есть тот самый случай.
   Сергей. Ладно, делай как знаешь. Потерплю...
   Глеб. Да уж потерпи. Пойми, я ведь не только для тебя стараюсь. Помнишь наш уговор? Тебе - Лерочка, ну а мне - та, что останется.
   Сергей. Вижу, ты всерьез решил приударить за этой светленькой? Ну, давай-давай!
   Глеб. Это ты мне говоришь 'давай'? Нет, Серж, это пусть она дает!
  
  Сергей громко хохочет, довольный шуткой.
  
  Ну что, пошли?
   Сергей. Пошли. А то наши телки нас уже заждались.
   Глеб. Да, Серж, вдруг девочки снова начнут добадываться, кто мы да откуда...
   Сергей. А, натреплешься что-нибудь! У тебя это хорошо получается. Про машину только ничего лишнего не вякни.
   Глеб. Разве я похож на сумасшедшего?..
  
  Уходят.
  На сцене снова появляются привидения.
  
   Слуга. Что будем делать, господа? Эти молодые люди, насколько я понял, собираются занять наш зал суда и устроить здесь что-то вроде застолья.
   Графиня. Какая наглость!
   Брат. А, собственно, графиня, что в этом такого? По-моему, так пусть себе веселятся. А мы понаблюдаем за ними.
   Графиня. Да, но, мне кажется, тут затевается что-то неприличное... Оргия... разврат...
   Брат. Помилуйте, Софья Львовна! Что уж такого ужасного усмотрели вы в этой вечеринке? Помнится, и я в молодости позволял себе иногда расслабиться, распить бутылочку в кругу друзей, слегка пофлиртовать...
   Графиня. Неужели вы ничего не поняли, Борис Петрович?! Это не обычная вечеринка! Замышляется насилие! Эти молодые люди преступники!
   Брат. По-моему, вы преувеличиваете, сударыня. Доверьтесь моему опыту, никакие они не преступники. Они такие же, какими были когда-то мы...
   Графиня (возмущенно). Ну уж нет, Борис Петрович! Я честная женщина и не желаю, чтобы меня равняли с какими-то проходимцами!
   Брат (отвешивает ей шутливый поклон). Как вам будет угодно, сударыня.
   Слуга. Господа, господа, не забывайте о главном! Наш суд еще не закончен!
   Графиня (слуге, в раздражении). Ой, да бросьте вы ради Бога! Какой там, к черту, суд! Сейчас не время заниматься ерундой!
   Слуга. Что?! Как... как вы можете называть наш суд ерундой?!
   Графиня. А как еще его прикажете называть!
   Граф (со смехом). Браво, жена! Первые умные слова за ночь!
   Брат. Софья Львовна, будьте добры объясниться!
   Графиня. А что тут объяснять! Если верить тому, что говорил здесь мой муженек, получается - мы действительно играем в какую-то странную игру!..
   Брат (свистящим шепотом). А кто вас заставляет верить, графиня?!
   Графиня. Конечно! Легче всего закрыть на все глаза и делать вид, что ничего не случилось!
   Брат. Мне непонятна ваша позиция, сударыня! Не станете же вы отрицать, что граф действительно совершил все те преступления, за которые должен быть осужден!
   Граф. А кто, Борис Петрович, будет судить нас за наши преступления?
   Слуга. Нет, так мы ни до чего не договоримся!.. Поймите, господа, как бы то ни было, но наш суд должен быть завершен! До утра осталось совсем немного! Не забывайте, что ровно в пять мы должны вернуться в свои склепы! Таков порядок!..
   Графиня (слуге). И как же вы любите во всем соблюдать порядок, любезный!
   Слуга. Я выполняю волю Господа!
   Брат (слуге). Так выполняйте же ее, черт возьми! Ведите процесс! В конце концов, кто из нас судья!
   Слуга. Но как же мне его вести, сударь, когда вы никак не можете договориться?!
   Брат. Сударыня... Софья Львовна, может быть, нам действительно забыть на время о разногласиях...
   Графиня. Что ж, Борис Петрович, если вам в самом деле безразлично то, что здесь должно произойти...
   Брат. Что бы здесь ни происходило, графиня, нас с вами это не касается! Мы явились сюда вершить суд и во что бы то ни стало должны его закончить!
   Графиня. Вот уж не думала, сударь, что вы такой формалист!
   Слуга (графине). Так я могу продолжать?
   Графиня. Мне все равно.
   Брат (слуге). Продолжайте, продолжайте!
   Граф. Кажется, вы опоздали, господа. Наши гости возвращаются. Слышите шаги?
  
  Привидения прислушиваются.
  
   Слуга. Действительно... Что же теперь делать?
   Брат. Ума не приложу.
   Графиня. Может, напугаем?
   Брат. Не смешите, графиня!
   Графиня. Но что-то ведь надо делать!
  
  Все в недоумении переглядываются.
  
   Граф. Мне кажется, самое разумное сейчас - удалиться и не мешать этим пришельцам из внешнего мира... Тем более, что мы все равно ничем не можем им помешать. Мы - тлен, смерть, а они - жизнь. Как говорится, дорогу жизни, господа!
   Слуга. Но как же наш суд?
   Граф. Суд подождет... Или вы можете предложить что-то более разумное?
   Слуга (со вздохом). Смиряюсь с обстоятельствами.
  
  Привидения снова прячутся.
  
   В комнату входят уже знакомые нам Сергей и Глеб, несущие по огромной охапке хвороста. За ними, беспрестанно чиркая спичками и ойкая, когда огонь обжигает им пальцы, следуют Валерия и Ирина.
   Валерия - высокая, красивая девушка, из тех, кто сразу обращает на себя внимание. Несмотря на броскую внешность, она начисто лишена вульгарности - напротив, в ее взгляде, движениях, словах порой угадывается скрытый аристократизм и некая романтическая отрешенность.
   Ирина также недурна собой, но явно проигрывает рядом с Валерией. Она проста в общении, иногда резка, при случае не лезет за словом в карман, и вообще намного подвижней, смешливей и как-то 'приземленней' своей подруги.
   Замыкает шествие Дмитрий с двумя большими сумками в руках. Его необычайная худоба, нервность движений, а также большие роговые очки на носу выдают типичного интеллигента, человека немного не от мира сего.
   Всем трем, включая девушек, не больше двадцати.
  
   Глеб (девушкам). Ну-ка посветите сюда... Все, кажется, пришли. Разгружайся, Серж.
  
  Ребята сваливают охапки хвороста на пол. Засунув одну из них в камин, Глеб с помощью спички и клочка бумаги пытается развести костер.
  
   Ирина. Где же обещанная гостиная? Я что-то пока ничего не вижу.
   Глеб (Ирине). Потерпите, миледи.
  
  Через минуту в комнате ярко полыхает огонь. Он придает обстановке оттенок таинственности и фантастичности.
  
  Ну, как?
   Валерия. Великолепно!.. Ир, ведь правда же, хорошо?.. Дима, а тебе нравится?.. Действительно, и стол, и стулья, и камин. Все старинное... Похоже, время обходило эту комнату стороной. Здесь все так же, как было сотню лет назад.
   Глеб. Что ж, вполне вероятно. Мы с Сержем по дороге заглянули в две соседние - там полнейший развал.
   Валерия. А может, эта комната находится под охраной каких-нибудь темных сил?.. Как все-таки хорошо, мальчики, что вы привезли нас сюда! Я так люблю старые дома! Особенно вот такие, где давно никто не живет.
   Ирина. В старых домах, между прочим, часто потолки обваливаются.
   Валерия. Да ну тебя, Ирка!.. Интересно, сколько лет всем этим вещам?
   Глеб. Судя по стилю, этот дом построен в середине прошлого века.
   Дмитрий. Может, даже и раньше. По всей видимости, это позднее барокко, а оно пришло в Россию еще в восемнадцатом веке.
   Ирина. Если это так, я ни за что на эти стулья не сяду! Они же развалятся от ветхости.
   Дмитрий (пробует мебель на прочность). Не думаю. Это дуб. Мебель из него самая крепкая.
   Ирина (Дмитрию, иронично). И все-то ты знаешь, профессор!
   Валерия. Ладно, давайте распаковываться.
  
  Девушки накрывают на стол. Парни им помогают.
  
  Представляете, мы будем закусывать как самые настоящие дворяне! В гостиной, при свете камина! Сударыня, прекрасная погода, не правда ли? Сударь, вы не могли бы подать мне вот этот прибор? Ах, вы так любезны!.. Нет, какие же мы все-таки молодцы, что завернули сюда!
   Глеб. Сержу спасибо! Он первым этот дом заметил.
   Сергей. Я его сперва даже не разглядел за деревьями. С дороги только крыша чуть видна. Что это, думаю, там за хибара прячется? Дай-ка ближе подъеду! А здесь, оказывается, целый дворец!
   Валерия. Никогда не думала, что под Москвой есть еще старинные особняки. Ведь наверняка про этот дом никто ничего не знает.
   Глеб. А это хорошо, что не знает! Так бы сделали из него второе Шереметьево. Любуйтесь только на расстоянии, а внутрь - ни-ни. Если ты, конечно, не иностранец какой-нибудь... А тут - совсем другое дело! Ни тебе контролерш на входе, ни экскурсоводов! Входи, располагайся, закусывай в свое удовольствие на манер наших далеких предков! Красота!
   Сергей. Если бы сюда еще и то, что они хавали, совсем бы хорошо было!..
   Ирина. Да-а! Вот сказал бы мне кто-то час назад, что сегодня ночью я буду закусывать в каком-то заброшенном доме, да еще в обществе двух малознакомых парней, ни за что бы не поверила!
   Глеб (Ирине). Неисповедимы пути Господни!.. А что, миледи, у вас есть основания нам не доверять?
   Ирина (Глебу). Нет, почему же, милорд! Просто мы уже столько времени вместе, а ничего не знаем о вас.
   Глеб. Но ведь и вы нам ничего о себе не рассказали!
   Ирина. А что рассказывать! Мы студентки. Учимся в политехе. В Москве первый раз.
   Глеб. Обе, значит, приезжие. А откуда, если не секрет?
   Ирина. Не секрет. Я из Новошахтинска. А Лера... кажется, из Саратова, да?
   Валерия. Из Свердловска.
   Глеб. Далеко же вы забрались! Не страшно? Родные-знакомые хоть есть тут?
   Ирина. Родных нет, зато знакомых - пол-института. Почти все общежитие!
   Глеб. Что же вас в Москву-то потянуло?
   Ирина. А то, что всех, то и нас!.. Что я там видела у себя, в своем захолустье!
   Валерия. Нет, а мне мой город нравится! Просто я по натуре непоседа. Люблю путешествовать, знакомиться с новыми людьми. Я еще в детстве мечтала: вот закончу школу и махну куда-нибудь далеко-далеко...
   Глеб. Понятно... Ну и как вам столица? ЦУМы, ГУМы, небось, уже все обследовали?
   Валерия. И не только! Мы еще в Пушкинском музее на выставке французской живописи были!
   Глеб. Понравилось?
   Валерия. Еще бы!.. А позавчера нас Дима по булгаковским местам возил.
   Ирина. Димка местный, так что он у нас заместо гида.
   Глеб. По булгаковским местам, говорите? А в доме на Садовой были?
   Ирина. Это где все стены исписаны?.. Были, конечно. Даже автограф оставили.
   Валерия. А вот на Новодевичье кладбище мы не попали. Там, оказывается, вход только для экскурсионных групп.
   Глеб. И знаете почему? На Новодевичьем 'герои вчерашних дней' похоронены. Такие саркофаги отгрохали! Куда до них булгаковской могилке!.. Да, видно, не сподобился Михал Афанасьич, не заслужил!
   Ирина (Глебу, недоверчиво). А ты сам что же, был там?
   Глеб (Ирине). Запомните, миледи, в Москве нет такого места, куда бы я не мог попасть. На Новодевичье? Пожалуйста! В Дом кино на ретроспективу Бунюэля? Но проблем! Могу даже на Таганку на того же Булгакова пролезть! 'Мастера и Маргариту' видели? Нет?.. А я уже четыре раза посмотрел. И в старой, и в новой постановке.
   Валерия. Интересно, Глеб, и как это тебе удается?
   Глеб. Ничего хитрого в этом нет. Просто у меня пол-Москвы знакомых. Хотите, и вас куда-нибудь проведу?
   Валерия. Ловлю на слове... Ну что, у нас уже все готово. Прошу садиться.
   Глеб. Все да не все!.. (Роется в сумке.) Ну конечно! Главное-то мы забыли!
   Ирина. Что вы имеете в виду, милорд?
   Глеб. То, без чего не обходится ни одно приличное застолье... Подождите минутку. Я сейчас. (Быстро идет к выходу.)
   Сергей. Погоди, Глеба, я с тобой. Проверю, как там машина.
  
  Уходят.
  
   Ирина. Димочка, а почему ты все время такой мрачный?
   Дмитрий. Я уже говорил: не нравится мне эта затея. Бросили ребят, понеслись неизвестно куда! И неизвестно с кем!
   Ирина. Взял бы да остался. Тебя, между прочим, никто силком не тянул.
   Дмитрий. Да надо было!
   Ирина. Ой, не смеши! Так бы ты и остался! А кто же нашу Лерочку сторожить будет? Чтобы с ней ни дай Бог ничего...?
   Валерия. Ирка, прекрати!
   Ирина. А что я такого сказала! По-моему, на курсе уже ни для кого не секрет, что Дима ходит за тобой как привязанный...
   Валерия. Слушай, если ты сейчас же не замолчишь...!
   Ирина. Ну, Лер, ну что ты! Я же ничего такого не имела в виду. Я просто так сказала, чтоб Димку растормошить. А то он сидит дуется непонятно из-за чего...
   Валерия. А, в самом деле, Дима, что тебе не нравится? Лично я никакого криминала в нашем поступке не вижу.
   Дмитрий. Но ведь вы даже не знаете, кто эти парни!
   Валерия. Нормальные парни! И давай, больше не будем об этом! В конце концов, я свободный человек и ни перед кем не собираюсь отчитываться!
   Ирина. И я, между прочим, тоже! Так что, Димочка, оставь свои нотации при себе.
   Дмитрий. Вот увидите, добром это не кончится.
   Ирина. Ой-ой-ой! Испугал! Тоже мне, моралист нашелся!
   Валерия. Хватит вам! Они уже возвращаются.
   Дмитрий. Легки на помине!
  
  Входят Сергей и Глеб.
  
   Сергей. А вот и мы!
   Глеб. И, заметьте, не с пустыми руками!
  
  Ставят на стол по бутылке вина.
  
   Ирина. О, это как раз то, что надо!.. Ну что, садимся?
  
  Всеобщее оживление, смех. Все рассаживаются за столом. Глеб начинает откупоривать бутылку.
  
  Сергей, все забываю спросить. Какой марки у тебя машина?
   Сергей (заметно смешавшись). Какой марки?.. Ну, это... Как его?..
   Глеб. Какая вы недогадливая, миледи! Это же 'Чайка'!
   Сергей (обрадовано). Да, точно, 'Чайка'!
   Ирина (Сергею). Ну, ты даешь! Забыть марку собственной машины!
   Глеб. Вообще-то, это машина его папика. Серж иногда берет ее покататься.
   Ирина. Понятно... Папик, наверно, крупная шишка, да?
   Глеб. Академик.
   Ирина. Вот даже как!
   Глеб. А что вас, собственно, удивляет, миледи?
   Ирина. Да я ничего... Я просто...
   Глеб. Ладно, у нас еще будет время узнать друг друга поближе. А сейчас подставляйте бокалы!.. (Разливает вино.) И давайте выпьем!.. А за что мы выпьем?
   Сергей. Может, за встречу?
   Глеб. Нет, это тривиально.
   Ирина. А, между прочим, у Леры вчера был День рождения!
   Глеб. Серьезно?.. По-моему, прекрасный повод!
   Валерия. Нет-нет! Давайте поднимем первый тост за дом, который всех нас приютил!
   Глеб. Ну что ж, не возражаю! Как говорится, мир дому сему!
  
  Все поднимают стаканы.
  Медленно гаснет свет.
  
  Конец 1 части.
  
  
  
  Часть 2
  
   Время и место - те же. Действие возобновляется с того самого момента, на котором было прервано в 1 части.
  
   Глеб. Что приумолкли?
   Ирина. Глупо, конечно, но мне все время кажется, что кто-то стоит у меня за спиной.
   Глеб (Ирине). Миледи, вы очень впечатлительны.
   Ирина. Ой! Слышите?.. Шорох... Вот опять!..
  
  Все прислушиваются.
  
   Сергей. Показалось.
   Ирина. Нет, не показалось!
   Дмитрий. Это, наверно, летучие мыши.
   Ирина. Фу, какая гадость! Терпеть их не могу!
   Глеб (страшным голосом). А может, и не мыши. Может, это привидения!
   Ирина (вздрогнув). Да ну тебя! Дурак.
  
  Всеобщее оживление.
  
   Глеб. Интересно, а кто-нибудь из вас верит в привидений?
   Ирина. Ты это серьезно?
   Глеб. Абсолютно.
   Ирина. Да ну!.. Чушь собачья!
   Дмитрий. Присоединяюсь.
   Ирина. А ты сам-то веришь?
   Глеб. Я для себя еще этот вопрос не решил.
   Валерия. Вы знаете, а я, кажется, верю.
   Глеб. Что значит 'кажется'?
   Валерия. Ну... мне бы очень хотелось, чтобы они были на самом деле.
   Ирина. Это еще зачем?!
   Валерия. Просто... просто, обидно же думать, что, умирая, человек полностью прекращает свое существование на земле. Ведь помимо нашего тела у нас имеются еще мысли, чувства - то, что раньше называли 'душа'...
   Глеб. Слушай, Лера, а ты случайно дзэн-буддизмом не увлекаешься?
   Валерия. Нет, ну я серьезно!.. Вот кто мне может объяснить, куда девается наша душа после смерти?
   Дмитрий. Сначала надо доказать, существует ли она вообще... Ты меня, конечно, извини, Валерия, но то, что ты сейчас выдала - это чистейшей воды идеализм. Не говоря уже о том, что все это ужасно неоригинально.
   Валерия. А я и не стремлюсь к оригинальности!
   Дмитрий. Но неужели ты действительно веришь во все эти старушечьи бредни?!
   Валерия. Да, представь себе!
   Глеб. Что-то, старик, я тебя не совсем понимаю. По-твоему, значит, идеализм - это старушечьи бредни?
   Дмитрий. Ну, положим. А что?
   Глеб. А то, что я с тобой в корне не согласен. Знаешь, как бы там ни было, но у меня просто язык не повернется называть труды Соловьева или того же Мережковского бреднями, да еще и старушечьими!
   Дмитрий. Ловишь на слове?.. Согласен, я, может быть, слишком резко выразился. Но в принципе я от своих слов не отказываюсь.
   Ирина. Ну, пошло-поехало! Теперь не остановишь! Лер, хоть ты им скажи!
   Валерия. В самом деле, ребята, к чему эти споры! Я не собираюсь подкреплять свои взгляды никакими философскими выкладками. Просто мне хотелось бы так думать - и все. В конце концов, что в этом предосудительного? Вы только представьте себе - здесь, в этом доме, где-то рядом с нами незримо находятся его бывшие обитатели, вернее, не сами обитатели, а их... ну, не знаю, как правильно... души, что ли.
   Глеб. Привидения!
   Валерия. Пусть будут привидения... И вот сейчас, в этот самый момент, они наблюдают за нами из своих укрытий и... и, наверно, немного сердятся на нас за то, что мы вот так, без спросу, вторглись в их владения...
   Ирина. Ой, Лерка, мне от твоих слов прям не по себе стало! Ты так говоришь, словно знаешь все это наверняка.
   Валерия. А может, я и в самом деле знаю!.. Верите, у меня такое ощущение, что когда-то давным-давно я уже была в этом доме, сидела за этим столом, общалась с людьми, которые здесь раньше жили...
   Ирина. Лера, прекрати! Мне страшно!
   Дмитрий (иронично). Может, нам стоит совершить какой-нибудь ритуал заклятия темных сил? Например, осенить себя крестным знамением? Или просто прочитать молитву?
   Ирина. А что, может, и правда?
   Сергей. Я предлагаю другой способ. Давайте все напьемся до чертиков - и тогда черти нас за своих примут!
   Глеб. Молодец, Серж! Вот это идея!.. Думаю, возражений нет? (Начинает разливать вино.)
   Дмитрий (закрывает свой стакан ладонью). Мне достаточно.
   Глеб. Это следует понимать, как нежелание пить за одним столом с идеалистами?
   Дмитрий. Это следует понимать, как то, что я вообще не пью.
   Глеб. Но первую-то ты...
   Дмитрий. Исключительно для поддержания компании.
   Ирина. Димочка у нас трезвенник. Выполняет постановление.
   Глеб. Это ты зря, старик! Тем более, что все постановления давно отменили за ненадобностью.
   Сергей. Постановление отменили, а выпивки все равно нет!
   Глеб. Ну, Серж, тебе мед, да еще и ложкой!
   Ирина. А по-моему, у нас сейчас все наоборот: ложек у всех навалом, а меду что-то не видать!
   Глеб. Миледи, вы - собрание афоризмов!.. Итак, как говорил поэт, 'поднимем же кубки и сдвинем их разом...'
   Ирина. А за что мы пьем?
   Глеб. Предлагаю за бывших хозяев этого дома. Чтобы они на нас не очень-то обижались за вторжение. Лера, ты не возражаешь?
   Валерия. Не возражаю.
  
  Все, кроме Дмитрия, выпивают.
  
   Ирина. Между прочим, вы нам обещали о себе рассказать.
   Глеб. Полагаете, это будет интересно?
   Ирина. А то нет! Вот Сергей, например... Ведь он, кажется, из мажоров?
   Сергей. Что значит 'из мажоров'?
   Глеб. Ну, так сейчас называют детей высокопоставленных родителей. Ты ведь у нас, как никак, сын академика! Или забыл уже?
   Сергей. Не забыл.
   Глеб. Тут вот какое дело, миледи. По своему социальному положению Серж безусловно мажор, но вот что касается его убеждений... Дело в том, что он, чтобы доказать свою независимость, решительно порвал с сомнительным прошлым, другими словами, полностью отказался от поддержки богатеньких предков. Я верно говорю, Серж?
   Сергей. Верно, верно.
   Дмитрий (иронично) Однако это, как видим, не мешает ему брать у папы машину напрокат.
   Сергей. Да на ней все равно никто из родичей не ездит. Если бы не я, она бы давно в гараже запылилась.
   Глеб. Браво, Серж! Ты делаешь успехи!
   Дмитрий (размышляет вслух). Странно все это. Зачем, спрашивается, покупать такую дорогую машину, только для того чтобы она целыми днями стояла в гараже?
   Сергей. А у меня папик вообще со странностями. Прикиньте, что учудил! Пытался меня после школы в универ устроить! Даже взятку ихнему директору приготовил! Вот хохма-то, блин! Я ему говорю: 'Иди-ка ты со своим универом куда подальше! Я землю носом рыть буду, но за эти долбаные учебники никогда больше не сяду!'
   Ирина. И куда же ты пошел?
   Сергей. Сначала на завод. Только я там недолго ишачил... Подвернулось дельце почище.
   Ирина. А что за дельце, если не секрет?
   Сергей. Ну... это что-то вроде фирмы... (Подмигивает Глебу.) По сбыту готовой продукции. Работенка, в общем, непыльная, и бабки приличные платят. А что еще для жизни надо!.. Вот все не могу Глеба уболтать напостоянку к нам устроиться. Мне сейчас надежный напарник во как требуется! А где я лучше найду! Мы ведь друг друга еще пацанами знали...
   Глеб. Нет, Серж, я по натуре вольный стрелок. Меня только могила исправит. От помощи тебе я, как видишь, не отказываюсь - лишние бабки пока что никому лишними не показались, но чтоб напостоянку - это уж извини-подвинься!
   Валерия. А ты, Глеб, кем работаешь?
   Глеб. В данный момент сторожем в кинотеатре. А до этого кем я только не был! Дворником, вахтером, санитаром, грузчиком. Один раз даже газетами в киоске торговал, но меня оттуда быстро поперли - башли медленно считал.
   Валерия (недоверчиво). Ты, наверно, шутишь.
   Глеб. Да нет, какие уж тут шутки... Вообще-то, по образованию я инженер. Даже диплом без 'удавов' имею. Только по специальности я никогда не работал. На последнем курсе перевелся на заочку, получил свободное распределение - и айда куда глаза глядят!
   Ирина. Нет, что-то я не врубаюсь. Зачем было заканчивать институт, чтобы потом работать сторожем?
   Глеб. Загадка века!.. Как бы вам, миледи, объяснить в двух словах?
   Ирина. Можно и не в двух.
   Глеб. Видите ли, когда я в институт поступал, совсем еще зеленым был, и котелок у меня слабо работал. А вот теперь... теперь он мне совсем другое подсказывает.
   Ирина. И что же он вам подсказывает, милорд?
   Глеб. Да простые, в общем-то, вещи. Например, что работать тем же дворником много приятней и - я не побоюсь этого слова - полезней, чем просиживать штаны в каком-нибудь Богом забытом отделе и получать зарплату, которую ты не заслужил...
   Дмитрий. Демагогия! Чистой воды демагогия!
   Глеб (удивленно). Не понял!
   Дмитрий. И как же мы все любим прикрываться красивыми фразами, за которыми ровным счетом ничего не стоит!.. Вот ты сейчас толковал о пользе. Неужели ты думаешь, что, работая инженером, ты бы принес меньше пользы государству, чем подметая по утрам тротуары?!
   Глеб. Эк тебя занесло, старик! О государстве заговорил! А какого рожна, спрашивается, я должен заботиться о государстве?! Оно в свое время обо мне не очень-то позаботилось! Когда батяню моего по этапу послали, мы с сеструхой еще даже в ясли не ходили. Мать сама на себе весь дом тянула. И государство ей, между прочим, ни копейкой не помогло! Соболезнующим письмом отделались! За подписью начальника КГБ.
   Сергей. Ты, Глеба, скажи, за что его посадили!
   Глеб. А, что об этом базарить попусту! Сами, небось, знаете, за что раньше заграбастать могли...
   Валерия. И все-таки - за что?
   Глеб. Да на собрании не так выступил. Начальство заводское покритиковал, а заодно и правительство наше с бровеносцем во главе... На том и погорел. Он ведь в 'ящике' работал, а там чуть ли не каждый третий - стукач...
  
  Пауза.
  
   Валерия. А сейчас-то его выпустили?
   Глеб. Выпустили, конечно. И не сейчас, а еще тогда... Про таких, как мой батяня, теперь говорят 'жертва застоя'. Да что толку-то!
   Дмитрий (смущенно). Я, конечно, понимаю. Тебе не легко пришлось... Твоя нынешняя жизнь - это как бы вызов. Я понимаю...
   Глеб (насмешливо). О чем ты толкуешь, старик? Какой-такой вызов? Просто я не хочу повторять ошибки моих предков! Что они видели в жизни? Работа, кухня, дети! Всего раз попытались взбунтоваться - и тут же получили по пальцам! Да так, что на всю жизнь запомнили!.. Батя, с тех пор как из тюрьмы вернулся, ходит на себя непохожий, слово из него лишний раз не вытянешь. Мать - та вообще всего боится. Телек не смотрит, газеты не читает - там ведь сейчас такое можно увидеть! И ни дай Бог при ней сказать неуважительно о правительстве!.. Нет, как хотите, а меня такая житуха не устраивает!
   Ирина. Какая же тебя устраивает?
   Глеб. А такая, когда можно делать и говорить все, что вздумается, и заниматься только тем, что тебе по душе.
   Дмитрий. Так тебе, значит, по душе метлою махать?
   Глеб. Слушай, ты правда такой наивный или притворяешься? Жить-то мне на что-то надо, верно? Пособия по безработице в нашей стране пока еще не выдают.
   Ирина. И сколько же ты получаешь?
   Глеб. Сторожем? Да стольник в месяц имею. По нынешним временам, конечно, не много, но мне хватает.
   Ирина. С нашими-то ценами! Что-то не верится.
   Глеб. Если уж очень припечет, иду вагоны разгружать. Или вот Сержу помогаю.
   Дмитрий. И все же мне непонятно, в чем ты выигрываешь.
   Глеб. Да в своем личном времени выигрываю. Работать - если это, конечно, можно назвать работой - мне только ночью приходится, да и то через сутки. А остальное время я - свободный человек! Хочешь - интересную книжку почитай или на подпольный концерт сходи, а нет - просто с ребятами потусуйся. Чем не жизнь!
   Дмитрий (иронично). Действительно, чем не жизнь! Вот она, философия типичного эгоиста. Ты думаешь только о себе!
   Глеб. А о ком, простите, я должен думать? Жены и детей у меня нет. Мои старики себя и сами прокормят, тем более, что на шее я у них не сижу. А пахать на чужого дядю - благодарю покорно! Один раз живем! Как там у Саши Черного?
  
  Я хочу немножко света
   Для себя, пока я жив;
   От портного до поэта -
   Всем понятен мой призыв...
  
   Дмитрий. А если бы все захотели жить так, как ты? Пошли бы в сторожа или в дворники? Что бы тогда стало с нашим обществом?
   Глеб. А если бы все захотели стать... ну, скажем, космонавтами? Это тебя не пугает?
   Дмитрий. Ты не ответил на мой вопрос.
   Глеб. Не волнуйся, хуже, чем есть сейчас, не стало бы. До тех пор, пока в нашей стране нет условий для того, чтобы личность могла развиваться гармонично, уж позвольте мне жить так, как я хочу!
   Дмитрий. Но ведь от нас же самих зависит создать такие условия! Если каждый, как ты, будет прятаться в кусты, мы и за триста лет ни к чему хорошему не придем!
   Глеб. Сразу видно, Горбачева наслушался!.. А, туфта все это! Ну подумай сам, что конкретно зависит от нас? От тебя? От меня? От Сержа? Да ни хрена!.. Вспомни, чтобы приблизить 'светлое завтра' - тут понимай, как хочешь, может, коммунизм, а может, что-то прямо противоположное, - каждый член общества должен честно трудиться на своем рабочем месте. Эту фразу нам еще со школы долбят. Вот я и приближаю это 'светлое завтра'. На своем рабочем месте. Чем сторож хуже того же инженера! В нашей стране каждый труд почетен.
   Дмитрий. Да, ничего не скажешь, удобную позицию ты выбрал. Ни с какой стороны не подкопаешься. Слава Богу, что сегодня мало кто разделяет твою точку зрения... Ты, конечно, извини, но такие, как ты - просто отщепенцы общества, диссиденты...
   Глеб. А ты не извиняйся. Слово 'диссидент' я не считаю для себя оскорбительным. Солженицына когда-то тоже диссидентом называли. И
  Тарковского, и Любимова. А потом, почему ты решил, что нас мало? Ты пройдись вечерком по Арбату, потолкуй с ребятами... Ошибаешься, старик. Нас много. Целое поколение. Слышал такую песню у Б.Г. - 'Поколение дворников и сторожей'?
   Дмитрий. Б.Г. - это кто?
   Глеб. Ну ты даешь, в натуре! Ты что, Гребенщикова не знаешь?!
   Ирина (издевательски). Наш Димочка такую музыку не слушает. Он предпочитает классику. Моцарта, там, или Бетховена.
  
  Сергей презрительно свистит.
  
   Глеб (удивленно). Что, серьезно?!
   Дмитрий. Тебя это удивляет?
   Глеб. Не так, чтобы очень, но... есть немного.
   Дмитрий. А какую, по-твоему, музыку я должен слушать?
   Глеб. Должен? Лично мне ты ничего не должен. Слушай то, что тебе нравится. Мне-то что до этого!
   Дмитрий. А что, позволь узнать, нравится тебе?
   Глеб. В смысле музыки? Конечно же, старый добрый рок-н-ролл.
   Дмитрий (с издевкой). А, это когда много шума и треска и напрочь отсутствует мелодия?
   Глеб. А вот в бутылку лезть не обязательно. Я ведь твоего Моцарта не ругаю, кажется.
   Дмитрий (все так же с издевкой). Знай об этом Моцарт, он был бы польщен!
   Валерия. Ты не прав, Дима! Противопоставлять себя остальным - это, по меньшей мере, нескромно. В конце концов, у каждого из нас свое мнение, и оно совсем не обязательно должно совпадать с твоим.
   Дмитрий. А я никому и не навязываю свое мнение!
   Ирина. Нет, навязываешь! По-твоему, если человек не разбирается в классике, он вообще ничего не смыслит в музыке! Но нельзя же все время слушать одни симфонии! Да и не попрыгаешь под них...
   Дмитрий (насмешливо). Каждый развлекается в меру своих умственных способностей.
   Ирина. Ты что, хочешь сказать, что я дура?!
   Сергей. Ладно, хватит вам спорить! Заколебали уже!.. Давайте лучше выпьем. Открывай вторую, Глеба.
  
  Глеб откупоривает еще одну бутылку.
  
   Ирина. Он думает, раз он музыкальную школу закончил, значит, лучше всех в музыке разбирается!
   Глеб. Кстати, о музыкальной школе. Растолкуй-ка мне, неученому, почему в тамошних учебниках подробнейшим образом разбирается классика, совсем немного говорится о джазе и нет ни единого слова о роке? Не кажется ли тебе, старик, такой подход к музыкальной культуре... ну, скажем, несколько однобоким?
   Дмитрий. Я, конечно, учебники не составляю, но на твой вопрос попытаюсь ответить. Дело в том, что в музыкальной культуре, как, впрочем, и в любой другой, далеко не все можно считать равноценным. И потом, кто тебе сказал, что твой разлюбезный рок - это явление культуры?
   Глеб. Мне кажется, что подобный подход к нашей литературе уже привел к тому, что мы с горем пополам читаем Пушкина, Гоголя, Толстого, но совершенно не знаем Баркова, Ремизова, Замятина.
   Дмитрий. Не понимаю, к чему ты завел этот разговор!
   Глеб. А все к тому же! Из-за некоторых наших так называемых деятелей, которые решали, что в нашем искусстве можно, а что нельзя, оно стало напоминать большое лоскутное одеяло, на которое мы лишь теперь, с опозданием на десятки и сотни лет, поспешно ставим новые заплаты.
   Сергей. Глеба, в наших стаканах, кажется, скоро закипит.
   Глеб. Прошу прощения... Итак, за что мы выпьем?
   Валерия. А давайте за то, чтобы на лоскутном одеяле нашего искусства оставалось как можно меньше дыр.
   Глеб. Желание почти несбыточное, но достойно поддержки.
  
  Вновь все, за исключением Дмитрия, выпивают.
  
   Дмитрий. Нет, я, наверно, действительно чего-то не понимаю. Как можно ставить на одну доску Пушкина и этих стильных мальчиков в потрепанных куртках и с патлами до плеч, орущих дурными голосами. Я говорю о рокерах.
   Глеб. Во-первых, никто и не ставит их на одну доску. А во-вторых, старик, у тебя очень претенциозное представление о роке. Видишь ли, в рок-музыке гораздо важней не то, КАК поют, а то, О ЧЕМ поют. Ну, а что касается одежды и причесок, это уже дело вкуса. Тебе не нравятся потрепанные куртки и патлы до плеч, а меня тошнит от фраков и прилизанных полубоксов.
   Дмитрий. Ладно, Бог с ним, с внешним видом. Мне интересно другое: о чем же это таком умном поют твои рокеры? Может, про яблоки на снегу? Или про белые розы на холодном окне?
   Глеб. Ну, ты даешь, старик! Если всю эту жалкую попсятину ты называешь роком, нам с тобой действительно не о чем разговаривать!
   Дмитрий. Что же тогда, по-твоему, рок? Извини, но я и в самом деле ничего не понимаю.
   Глеб (насмешливо). Вот они, плоды музыкального образования!.. Ты 'битлов'-то хоть слушал?
   Дмитрий. Да приходилось как-то... Не помню!
   Глеб. А про Макара что-нибудь знаешь?.. Ну, про Макаревича из 'Машины времени'?.. Вот, а еще берешься судить о роке. Ведь это, старик, азы... Понимаешь, рок - это... Как бы тебе объяснить?.. Это как треснувший нарыв, когда и больно, и в кайф одновременно. Рок, он самой идеей своего существования противостоит всем этим засохшим цветочкам и прочей слезливой ерунде, которой нам каждый день пудрят мозги!
   Ирина. Ох, как ты сразу! А мне вот, например, нравятся 'Белые розы'! И вообще, Юрочка Шатунов - моя слабость!
   Глеб (с притворным изумлением). Что я слышу, миледи?! Вы неравнодушны к Шатунову?!
   Ирина. А что! Симпатичный мальчик!
   Глеб. Не спорю, мордашка у него смазливая. Вот если б он еще и не пел, ему бы вообще цены не было!
   Сергей. Нет, Глеба, тут я с тобой не согласен. Мне тоже 'Ласковый май' нравится. Музычка у них классная, чего там!.. А эти твои рокеры, они мне, честно говоря, не того... Не люблю я, когда много выпендриваются!
   Глеб. Ты неврубайло, Серж!
   Сергей. Сам ты неврубайло!.. Был я тут недавно на концерте... этих, что с шипами...
   Ирина. 'Металлистов' что ли?
   Сергей. Во-во! 'Металлистов'! Верите, у меня от ихней музыки даже башка разболелась!.. И вообще, эти 'металлисты', они все какие-то шизанутые... Мы с ребятами тогда поймали одного после концерта. Ну, сначала, как водится, отметелили. А потом... потом отпустили. Но сперва для приколу сняли с него всю его амуницию. Прикиньте, всю до последней нитки! Вот хохма была!..
   Ирина. И как же он, голый-то, домой добирался?
   Сергей. Ну как еще домой добираются? Ногами! (Хохочет.)
   Валерия (Сергею, в крайнем изумлении). Это что, на самом деле было? Ты, наверно, шутишь?
   Глеб (толкает Сергея под столом ногой). Конечно же, шутит! Он у нас вообще большой шутник!
   Сергей (переводит недоуменный взгляд с Глеба на Валерию). А что я такого сказал?.. Я ведь объяснял: не люблю, когда выпендриваются.
   Дмитрий. А что ты понимаешь под словом 'выпендриваются'?
   Сергей. Ну, когда очень уж строят из себя. Словно они самые крутые. Те же 'металлисты', например. Или 'панки'. Этих я вообще на дух не переношу!
   Ирина. А мне 'панки' тоже не нравятся! Вечно размалюют физиономии, выкрасят волосы в зеленый цвет и ходят, как попугаи! Встретишь такого случайно ночью - до утра потом спать не захочется!
   Сергей. Это точно!.. Помню, со мной раз случай вышел. Шел я с одной девчонкой... ну, с одноклассницей с танцев. Навстречу - двое. 'Панки'. Идут, фраерятся! Мы, значит, поравнялись, и тут один из них, кажется, что-то такое выдал... Нет, сперва Верка - это мою подружку так звали - говорит мне. 'Гляди, - говорит, - что за кадры! Интересно, из какой они психушки сбежали?' Ну, это она так пошутила. А один из этих 'панков' возьми и вякни что-то в ответ. Во, козел! Я, вообще-то, по натуре человек спокойный, но когда при тебе твою же девчонку оскорбляют - это... сами понимаете! Короче, я разворачиваюсь и своим коронным бью этому поганцу в ухо. Есть у меня такой особенный удар - Глеба знает. Тот, понятно, сразу отрубился. Слабаком оказался. Его дружок, он покрепче был. Не успел я оглянуться, как он мне бац в челюсть - у меня аж в глазах потемнело! Но я быстро оклемался... Ох, я на нем потом душу отвел! Такую отбивную из него приготовил - хоть сейчас на сковородку!
   Ирина. И правильно! Нечего с ними церемониться! А то уже и по улице спокойно пройти нельзя!
   Дмитрий. Что-то я тебя, Ирочка, не совсем понимаю. Я, положим, этих 'панков' тоже не перевариваю, но бить их только за то, что они 'панки', это, по-моему, фашизм какой-то!
   Сергей. Эй, ты на что намекаешь?! Что ж, я, по-твоему, фашист, да?!
   Глеб. Успокойся, Серж! Он совсем не то имел в виду.
   Ирина. Ну, ты тоже скажешь, Дима! Он же за девчонку заступился! Ведь правда, Сергей? Скажи ему!
   Сергей. Конечно! Без базара! Если бы он, этот 'панк', промолчал тогда, я б его и пальцем не тронул! Чего там! Пусть живет.
  
  Неловкая пауза.
  
   Ирина. Слушайте, а может, хватит спорить по пустякам? Мы ведь, кажется, веселиться сюда собрались! Наливай, Глеб!.. У кого есть тост?.. Вспомнила! Мы еще за Лерочкин день рождения не выпили! Димочка, думаю, на этот раз ты не откажешься?
  
  За столом оживление. Все, включая Дмитрия, чокаются с Валериным бокалом.
  
   Сергей (Валерии, игриво). И сколько же нам стукнуло? Если это, конечно, не секрет.
   Валерия. Не секрет. Восемнадцать.
   Глеб. Женщина обычно начинает скрывать свой возраст после тридцати. Или я ошибаюсь?
   Ирина. Смотря какая женщина... А что вы все сидите так, словно аршин проглотили? Давайте споем что ли! (Напевает)
  
  Ночь притаилась за окном,
   Туман поссорился с дождем...
  
  Ну, подпевайте!
  
   И в этот тихий вечер,
   Беспросветный вечер
   О чем-то близком и родном,
   О чем-то дальнем и земном,
   Сгорая, плачут свечи...
  
  Лер, ну что ты? Ты же знаешь слова!
   Валерия. Не хочется что-то.
   Ирина. Фу, какие вы все скучные!
   Сергей. Эх, жалко гитары нет! Глеба бы сейчас нам что-нибудь сварганил. Он у нас в этом деле ас.
   Глеб. Ты уж скажешь, Серж! Гитарист я посредственный. Тем более - певец. Куда мне до Ирочки!
   Ирина. Ах-ах-ах! А вы, милорд, оказывается мастер делать комплименты!
   Глеб. Вот в этом вы ошибаетесь, миледи! Я всегда говорю только то, что думаю.
   Ирина. Лера, между прочим, тоже хорошо поет. Мы с ней как-то пробовали дуэтом, и неплохо получилось. Лер, может споем, а? Что ты ломаешься?
   Валерия. В другой раз. Лучше пойдем немного прогуляемся. Что-то у меня голова разболелась. Думаю, ребята не будут в обиде?
   Глеб. Ну что вы!
   Ирина. Пойдем. Только я заблудиться боюсь. Там так темно!
   Валерия. А мы спички с собой прихватим.
   Дмитрий. Если вы не против, я могу вас проводить.
   Ирина. Возьмем его, Лера?.. Но только с одним условием - не читать нам нотации.
  
  Все троя уходят.
  
   Сергей. Вот дурак очкарик! Девочкам, небось, до ветру захотелось, а он следом увязался!.. Заметил, как он на меня стеклами зыркал? Презирает, сука!
   Глеб. Серж, я же просил тебя - не форсируй события! Ну зачем тебе понадобилось рассказывать о своих подвигах?!
   Сергей. А что такого! Пусть знают, с кем дело имеют!
   Глеб. У тебя, Серж, мускульная психология. Пойми ты, балда, сейчас не тот случай!
   Сергей. Что ты мне все толкуешь про случай! Думаешь, раз они студентки, значит, из другого теста слеплены? Да ни хрена!.. Была у меня как-то одна студентка, тоже строила из себя. Прикинь, вот на таком расстоянии меня держала. Я поначалу терпел, думал - перебесится. А потом выяснил, что у нее, оказывается, еще один хахаль имеется, с ее же курса. И с ним она уже трахается вовсю! Вот же, блин, стерва! Ну, мы с ребятами подловили их как-то вечерком и устроили ее хахалю сеанс бесплатной порнухи.
   Глеб. Это как?
   Сергей. Да очень просто. У него на глазах каждый по разу перепихнулся с его бабой. Нормально, да?.. Такие вот пироги. А ты - не тот случай, не тот случай!
   Глеб. Ладно, Серж, у тебя, конечно, своя голова на плечах. Поступай как знаешь. Но только учти: проворонишь девочку - потом не жалуйся!
   Сергей. Ой, да ну тебя совсем с твоими подначками! Если из нас двоих кто и запорет все дело, так это ты! Развел тут, понимаешь, тягомотину! Про музычку, про книжки, там, всякие! Нагнал на телок тоску! Вот увидишь, сейчас домой начнут проситься!
   Глеб. Да нет, не думаю.
   Сергей. А надо бы подумать! Времени-то не так много осталось. 'Костыль', он ждать не любит. Если сегодня вечером я ему тачку не пригоню, плакали мои денежки! И твои, кстати говоря, тоже.
   Глеб. Ладно, не пугай! Не такие уж большие барыши, чтоб так за них трястись!
   Сергей. А что тебя, собственно, не устраивает? Небось, когда на дело подряжался, не очень-то торговался!
   Глеб. Да не в этом дело, Серж! Дурит тебя твой 'Костыль', вот что! Он на этой тачке такие бабки будет иметь, которые тебе и не снились! А ты за каких-то жалких полтора куска свободой своей рискуешь!
   Сергей. Молчи, Глеба. Взялся мне помогать, так молчи... На 'Костыля' грех жаловаться. Он еще по-божески платит... А потом, ты думаешь легко краденые тачки пристраивать? Для этого талант нужен ого-го!
   Глеб. Я понимаю...
   Сергей. А понимаешь, так не гони волну! Получишь свою долю - и радуйся!
   Глеб (иронично). Я и радуюсь... Только знаешь что, Серж? В следующий раз я с тобой на дело не пойду. Я бы и в этот раз поостерегся, да бабки сейчас нужны позарез.
   Сергей. Бабки, они всегда нужны. Так что не зарекайся раньше времени!.. Да ты не боись, кореш! Со мной не пропадешь! Я ведь эту работенку как свои пять пальцев знаю!
   Глеб. И давно ты так... работаешь?
   Сергей. Да с годик уже. Скажу тебе по секрету, у меня сейчас бабла на книжке - хоть жопой ешь!
   Глеб. Ну, и зачем тебе столько? На квартиру копишь?
   Сергей. Да на хрена мне квартира? Я сейчас на теткиной жилплощади прописан, а она того... старая уже... Не сегодня-завтра скопытнется... Нет, бабки мне нужны... ну, для этого... как его?.. для престижу... Ну, короче, я сам еще не решил... А что ты улыбаешься? Что, не прав я?
   Глеб. Да нет, просто я подумал: неужели когда-нибудь наступит такое время, когда все вокруг будут просто тупо зарабатывать бабки?
   Сергей. И что в этом плохого!
   Глеб. А что хорошего, Серж! Человек должен иметь ровно столько, сколько он в силах потратить. В противном случае ему грозит стать 'рабом лампы'.
   Сергей. Какой еще 'лампы'?
   Глеб. Ну, этой самой, из 'Тысячи и одной ночи'... Ладно, не напрягайся, все равно не поймешь. Пошли лучше к девочкам, сын академика!
   Сергей. Ты это о чем? А! Ха-ха-ха!.. С папиком моим - это ты классно придумал! Слышал бы мой алкаш, кем ты его здесь выставляешь!.. Надо же! Академик!.. Ну, молодец, Глеба! Ну, уморил! (Хохочет.)
   Глеб. Я-то молодец, а вот ты... Конспиратор хренов! Надо же! Марку 'собственной' машины запомнить не мог!
   Сергей. А, пусть этим 'Костыль' занимается. Мое дело ключики подобрать да следить, чтоб менты не сцапали...
  
  Уходят.
  Спустя минуту в комнате появляются Ирина и Валерия.
  
   Ирина. Эй, парни! Ау!.. Гляди-ка, нет никого. Где же они?.. Покурить, наверно, вышли.
   Валерия. И Димка куда-то пропал.
   Ирина. Да ну его! Надоел! Таскается следом, как привязанный - поговорить спокойно не дает!.. Ну, как тебе застолье? Ничего, да? И ребята интересные!
   Валерия. Ребята-то интересные. Вот только как мы обратно добираться будем? Нам ведь с утра на лекции.
   Ирина. Ой, нашла о чем беспокоиться! Ну, прогуляем разок. Подумаешь!
   Валерия. Ты, я вижу, совсем возвращаться не собираешься?
   Ирина. А куда нам спешить! Нет, ну правда! Тут такая классная компания подвернулась!
   Валерия. Смотри, Ирка, доиграешься!
   Ирина. С каких это пор ты стала такой осторожной, Лерочка? Первая же кричала: 'Как здесь хорошо! Как мне все нравится!'
   Валерия. А я, между прочим, от своих слов не отказываюсь. Мне действительно здесь нравится. Но... не слишком ли затянулось наше застолье?
   Ирина. Да ведь оно только началось!.. Что-то я тебя, Лера, не узнаю. Это, наверно, на тебя Димка так плохо действует.
   Валерия. Димка тут ни при чем. Просто уже слишком поздно.
   Ирина. Что? Поздно? Ой, я тебя умоляю! Забыла, как мы этим летом в колхозе по ночам гудели? А утром, чуть свет, на сортировку! Забыла, да?
   Валерия. Ничего я не забыла.
   Ирина. Ну вот и нечего тут антимонии разводить!.. Скажи лучше, кто тебе из парней больше нравится... Глеб, конечно, интересный парень. Но Сергей!.. В нем что-то есть, правда? Кстати, ты заметила, какая у него мускулатура?
   Валерия. Знаешь, как-то не обратила внимания.
   Ирина. Ну и зря! Он, между прочим, с тебя глаз не сводит.
   Валерия. Ты это о чем?
   Ирина. А то ты не понимаешь! Да он же ухлестывает за тобой!
   Валерия. Кто? Сергей?.. Не болтай глупости!
   Ирина. Ну, ты даешь, Лерка! Это и ежу понятно! Да сама подумай, с чего им тогда было затевать это застолье!.. Нет, я бы на твоем месте даже не задумывалась! Такой парень!
   Валерия. Ой, да брось, Ирка! О чем ты говоришь!
   Ирина. Не понимаю я тебя! Ну что ты ломаешься, как сдобный пряник? Из-за Димочки, что ли? Тоже мне, нашла сокровище! Обычный задохлик! К тому же зануда! Строит из себя великого ученого!..
   Валерия. Ира, к чему эти разговоры? Тем более, я совсем не знаю этого Сергея.
   Ирина. А что тебе надо знать? Сергей - это то, что надо! И фигура, и на рожу ничего. Да любая девчонка только мечтает о таком!.. Ну, может, немного грубоват. Так настоящий мужчина и должен быть грубым, не размазней.
   Валерия. Что-то ты уж очень его расписываешь! Сама, небось, втрескалась по уши?
   Ирина. Да ну, очень надо! Я на чужое не падкая. Если уж на то пошло, мне и Глеб сгодится. Он и так на меня все время поглядывает.
   Валерия. Ну и что с того?
   Ирина. А то, что я - не ты! В случае чего ушами хлопать не буду!
   Валерия. Ладно, хватит. Ты на все только под одним углом смотришь. Ну, решили ребята за город прокатиться. Ну, пригласили нас для компании. Что в этом особенного! Обязательно надо видеть в их поступке какой-то тайный умысел!
   Ирина. Ты, Лерка, как будто с луны свалилась! Да у всех парней, какие б они хорошие ни были, всегда одно на уме! Уж поверь моему опыту!
   Валерия. Но зачем они тогда и Диму с собой взяли?
   Ирина. Да ведь его никто не приглашал! Ты вспомни, он сам за нами увязался. Можешь не сомневаться, для Сергея с Глебом он сейчас как кость в горле.
   Валерия. Что-то мне, Ира, не по себе от твоих рассуждений. Зря мы, наверно, поехали.
   Ирина. И ничего не зря!.. Ну признайся честно, тебе ведь нравится Сергей?
   Валерия. Да что ты меня все время агитируешь!
   Ирина. Ладно, Лерка, колись! Честное слово, я никому не скажу!
   Валерия (помешкав). Я не знаю. Понимаешь, он какой-то... страшный.
   Ирина. Да что ты такое говоришь! Право, смешно даже.
   Валерия. И вообще, я об этом как-то не думала.
   Ирина. Так подумай! А то ведешь себя как какая-то барышня!.. Ой, кажется, кто-то идет. (Прислушивается.)
  
  Входит Дмитрий.
  
  А, Димочка, это ты! Где же ты пропадал?
   Дмитрий. Как раз это самое я хотел спросить у вас! Главное, исчезли куда-то, а мне ни слова!
   Ирина. А тебя, между прочим, никто не просил ходить следом. В конце концов, имеем мы право посекретничать!
   Валерия. А где ребята?
   Дмитрий. Они у машины. Курят... Не нравится мне все это! Я спросил у них, когда обратно поедем, а они сделали вид, что не слышат.
   Ирина. А кто тебя, собственно, просил? Лично мы с Лерой никуда не торопимся.
   Дмитрий. Но ведь уже три. Как мы будем возвращаться?
   Ирина. Ты - не знаю, а нас ребята подвезут.
   Валерия. Дима, не обращай внимания. Это Ира так шутит.
   Ирина. А что ты, Димочка, так разволновался? Боишься, мама заругает?
   Дмитрий. Я другого боюсь.
   Ирина. Чего же?
   Дмитрий. Эти двое... они, по-моему, не те, за кого себя выдают. И потом, откуда у них такая дорогая машина?
   Ирина. Ты прям как Шерлок Холмс! Тебе же ясно сказали: это машина Сережиного предка.
   Дмитрий. Это того, который сын академика?
   Ирина. Ну да. А что тебе не нравится?
   Дмитрий. Да не похож этот Сергей на сына академика!
   Ирина. А на кого же он, по-твоему, похож?
   Дмитрий. Не знаю. Но мне кажется: он врет. Они оба врут!
   Валерия. Откуда такая подозрительность, Дима?
   Дмитрий. Пока не могу сказать. Но у меня такое предчувствие, что все это плохо кончится.
   Валерия. Глупая мнительность!
   Дмитрий. Может быть, и так.
   Ирина. Ладно, хватит вам. Они возвращаются.
  
  Входят Сергей и Глеб.
  
   Глеб. Вы еще не успели по нас соскучиться?.. О, камин совсем потух... (Подбрасывает в огонь хворосту.) Эй, что случилось-то? Почему у вас такие встревоженные лица? Опять привидения?
   Дмитрий (как бы про себя). Иногда живые опасней мертвецов.
   Глеб. Ты это о чем, старик?
   Ирина. Не обращай внимания. Это он пошутил.
   Глеб. Так что все-таки случилось?
   Валерия. Да ничего особенного. Просто нас всех волнует, как мы будем домой добираться.
   Сергей. А вы что, уже домой собрались?
   Глеб. Неужели вам так быстро наскучило наше общество?
   Валерия. Нет, что вы! Просто нам с утра в институт.
  
  Глеб и Сергей обмениваются быстрыми взглядами. На лице Сергея написано:
  'Ну вот, что я говорил!'
  
   Глеб. Не думал я, что вы так скоро решите нас оставить... Нет, если вы настаиваете, мы могли бы отвезти вас прямо сейчас. Но, право же, к чему такая спешка? Тем более, что мы с Сержем приготовили для вас сюрприз.
   Ирина. Какой еще сюрприз?
   Глеб. А вот! (Достает из-за пазухи бутылку водки.) В багажнике отыскалась. Посольская!.. Ну как, останетесь?
   Ирина (не глядя на Валерию, решительно). Останемся! Конечно, останемся! Спешить нам, в общем-то, некуда. Это все Димка воду мутит. Его, наверно, родители дома заждались.
   Сергей. Если кто-то здесь очень торопится, я мог бы подбросить его до автобусной остановки. Она, кажется, недалеко.
   Дмитрий (иронично). Большое спасибо за заботу, но я пока не тороплюсь.
   Глеб. Вот и отлично! Оказывается, никто никуда не торопится. В таком случае прошу всех к столу!
  
  Все вновь рассаживаются по своим местам.
  
  У меня как раз возник подходящий тост. (Открывает бутылку, начинает разливать.) Тебе, Ирочка, первой. За поддержание компании. Лерочке...
   Валерия. Мне немножко.
   Глеб. Без вопросов! (Дмитрию) А как мой уважаемый оппонент?
  
  Дмитрий отрицательно мотает головой.
  
  Так я и думал... Ну, мы с Сержем закоренелые алкоголики... Итак, тост! Друзья мои, я предлагаю выпить за человеческое общение. Да, великая вещь общение! Самые гениальные идеи, самые дерзкие открытия зарождались, как правило, в обычной застольной беседе. Это факт. Не будем же и мы с вами упускать свой шанс. Кто знает, может быть, за сегодняшним разговором, в этом тесном кругу, и нам удастся открыть какой-нибудь новый физический закон или разгадать еще одну тайну вселенной. Так что дерзайте, друзья! И да поможет нам Бог!
  
  Все, кроме Дмитрия, чокаются, выпивают.
  
   Ирина. Ох, как торжественно! Скажи, Глеб, ты философский случайно не заканчивал?
   Глеб. Случайно не заканчивал. Зато в моей жизни мне приходилось общаться со многими философами. Конечно, не с теми, кто пишет толстенные диссертации по давно решенным проблемам и страстно мечтает о звании лауреата. Я говорю о философах от природы... Был у меня, например, один приятель...
   Ирина. А почему 'был'?
   Глеб. Потому что я давно уже потерял его из виду. По убеждениям он - типичный пацифист. Слыхали про таких?
   Ирина. Это которые против войны?
   Глеб. В общем, да... Не могу сказать, чтобы я полностью разделял его взгляды, но кое-какие из них, честно говоря, пришлись мне по душе...
   Валерия. А что у него за взгляды?
   Глеб. Ну, всего, конечно, не расскажешь... Он, например, утверждал, что все мы - в смысле, люди - рождены для того, чтобы творить добро и что только обстоятельства жизни мешают нам достичь гармонии...
   Ирина. Слушай, Глеб, а он случаем не верующий?
   Глеб. Мы с ним на эту тему не разговаривали, но вполне возможно. Во всяком случае, Библию он хорошо знал.
   Валерия. А что он еще говорил?
   Глеб. Да много чего. Говорил, что любая война - это патология. Военных он просто органически не переваривал.
   Ирина. Как? И наших тоже?
   Глеб. Любых. По его словам, каждый, взявший в руки оружие, уже есть потенциальный убийца.
   Сергей. А сам-то он как же? В армии, небось, служил?
   Глеб. В том-то и дело, что нет. Когда он получил повестку из военкомата, специально залез на крышу сарая и сиганул оттуда на асфальтовую дорожку. А сарай тот примерно на уровне третьего этажа.
   Валерия. И что же он... погиб?
   Глеб. Да нет, покалечился только сильно. Одна нога полностью сломана, на другой сильный ушиб... На костылях теперь прыгает. Я как-то встретил его. 'Ну как, - спрашиваю, - жалеешь о том, что сделал?' - 'Есть, - говорит, - немного. Но как этим дебилам по-другому докажешь?'
   Ирина. Так что, его так и не вылечили?
   Глеб. Насколько я знаю, это у него теперь на всю жизнь. Знал, видать, как падать.
   Сергей. Придурок этот твой дружок, вот что! Его бы в мою часть! Там из него быстро бы эту блажь выбили! Подумаешь, пацифист! Этак любой о себе заявить может! А, если разобраться, чем он лучше тебя или меня? Мы ведь, Глеба, не сачковали с тобой в свое время. Отрубили два года, как положено.
   Глеб. Нет, Серж, таким, как этот парень, армия противопоказана.
   Сергей. Туфта все это! По мне, так везде жить можно. Надо только уметь приноровиться.
   Глеб. В этом ты, пожалуй, прав. Как говорят, хочешь жить - умей вертеться.
   Сергей. Во-во! А то, понимаешь, привыкли всю жизнь на других выезжать!.. Помню, был у меня взвод. Все как на подбор додики, только-только от мамочкиной юбки. Отжиматься - и то путем не умели. По три раза сделают и лежат на брюхе, сачкуют. Ох, и намучился я с ними! Хорошо, мы с одним сержантом придумали перед спортивными занятиями бутылочное стекло на полу рассыпать. Мы их быстро к порядку приучили!.. Слушай, Глеба, а давай-ка выпьем за нашу доблестную! Все-таки она мне много чего дала.
   Глеб. Ну, давай! Как, девочки, поддерживаете? (Разливает водку, Дмитрию) А ты, старик? Все еще не решаешься?
   Сергей. Да оставь ты его, Глеба! Ты что, не видишь? Он же не из наших. Небось, тоже отсиживаться собирается.
   Дмитрий. Прости, я что-то не понял.
   Глеб. Да не бери в голову! Это он не со зла.
   Дмитрий. Нет, мне все-таки хотелось бы знать, на чем основываются эти выводы. Если вас интересует моя позиция на сей счет, то, смею заверить, я ни в коей мере не разделяю взглядов этого доморощенного философа, который выражает свой протест войне таким нелепым способом.
   Глеб. Вот даже как!.. По-моему, Серж, у тебя появился единомышленник.
   Дмитрий. Скажу больше, таких людей я, мягко говоря, не уважаю и считаю их странные поступки просто позой... Война - это, конечно, ужасно. Никто из нас не хочет, чтобы она когда-нибудь повторилась. Но, позвольте вам заметить, войны ведь тоже разными бывают. Есть среди них захватнические, но есть и освободительные. И в последнем случае, как мне кажется, долг всякого истинного гражданина защищать свою страну.
   Глеб. Ох, как же мы, оказывается, любим парадные фразы!.. Позволь мне напомнить тебе одну старую истину: любая война, даже если она за свободу, неизменно влечет за собой человеческие жертвы. По-твоему, это не слишком дорогая цена за торжество любых, даже самых благородных идей?
   Дмитрий. Только не надо выставлять меня человеконенавистником! Возможно, в принципе ты и прав. Но меня другое волнует: где были бы в данный момент мы с вами, если бы тогда, в сорок первом, все вокруг стали бы рассуждать подобным образом?
   Глеб. Неудачный пример... Хотя, если уж ты коснулся Отечественной, я отвечу... Но прежде ты ответь на два моих вопроса. Первый - кто на самом деле развязал эту войну? И второй - можно ли было ее предотвратить или, по крайней мере, обойтись гораздо меньшими жертвами?
   Дмитрий. Вижу, ты решил поэкзаменовать меня немного по истории. В свете, так сказать, последних разоблачений. Боюсь тебя разочаровать, но только все твои аргументы мне известны заранее. Мол, Сталин первым собирался напасть на Германию, и если бы мы с самого начала стали работать на оборону, то не понесли бы такие большие потери. Все это я уже слышал. Но я ведь тебе совсем про другое толкую! Что было бы, если б люди в то время, вместо того чтобы биться с захватчиками, стали бы в позе философов рассуждать, нужна ли нам эта война?
   Глеб. Ты так говоришь, как будто у этих людей был выбор, идти или не идти в сражение. Может быть, тебе неизвестно, что в условиях военного времени за любую попытку уклонения человеку грозил расстрел? Ни больше, ни меньше.
   Валерия. Что-то я тебя не понимаю, Глеб. Ведь если следовать твоим рассуждениям, то подвиг наших солдат на поле боя - это всего лишь вынужденная дань обстоятельствам.
   Глеб. Я этого не говорил.
   Валерия. Прости, но так получается. Неужели, все, что они совершили - бессмысленно, и гибель их никому не нужна?! Мне кажется, даже говорить об этом кощунство!
   Глеб. Нет, Лерочка, не говорить, а молчать об этом кощунство! А еще большее кощунство считать миллионы людей пушечным мясом! Да подумайте сами! Разве справедливо, разве мыслимо такое - только из-за того, что жалкая кучка политиканов чего-то не поделила между собой, очертя голову бросаться под танк или с криком: 'За Родину! За Сталина!' закрывать своей грудью дуло пулемета! Ведь это же маразм! Абсурд! Нелепица!
   Дмитрий. Ну, если рассуждать, как ты...
   Глеб. Да только так и следует рассуждать! Почему мы привыкли подходить к военной теме с какими-то особыми мерками? Почему, если человека сбила машина, шофера отдают под суд, но никому даже в голову не приходит судить генерала, который каждодневно посылает на смерть тысячи таких же людей?
   Сергей. Это твой пацифист тебя всему этому научил?
   Глеб. Не помню. Может, и он. Так ли уж это важно?.. Ладно, не будем трогать Отечественную. Все-таки это давно было. Вспомним другую, более близкую нам войну. Ту, которую до недавних времен все мы называли освободительной... Вздумалось, понимаете ли, одному старому хрену, облеченному неограниченной властью, кому-то там - кому, непонятно - доказать свое дружеское расположение... Я, возможно, чего-то в этом не понимаю. Может, у него просто шарик за ролик заехал. В общем, как бы там ни было, этот старый хрен одним росчерком пера отправляет на убой бессчетное количество молодых пацанов, которые только вчера закончили школу и даже еще винтовку в руках держать не умеют... Ты, Серж, помнишь Леху Стрельцова?
   Сергей. Из нашей школы? Такой высокий, чернявый, да? Он еще в баскет классно играл?
   Глеб. Он, он. Так вот, Леху на следующий день после выпускного забрали. По какому-то спецнабору. В военкомате популярно объяснили: едем отбивать от врагов дружественную нам республику. И покатил наш Леха... А через неделю - да, ровно через неделю - уже назад вернулся. В цинке. Такие вот дела!.. Как я потом узнал, вертолет, в котором летел Леха, подвергли артобстрелу, из-за чего он совершил вынужденную посадку на территории противника. И только-только он приземлился, только наш Леха дверцу открыл, даже еще на землю ступить не успел, как его бах из душманской винтовочки. А за ним и всех остальных новобранцев - их там человек пятьдесят летело. Так и не добрались ребята до учебки.
  
  Пауза.
  
   Ирина. А у одной моей знакомой тоже муж в Афгане погиб. Они недавно, прошлым летом, поженились. Так она от горя чуть руки на себя не наложила.
   Сергей. Чуть - это не считается. Сейчас-то она жива-здорова, верно? Небось, опять замуж выскочила?
   Ирина. Еще не выскочила, но... собирается.
   Сергей. Ну, вот! Значит, все в порядке?
   Дмитрий. Да, что там говорить, любая война - это трагедия. И Афганская, конечно, не исключение... Слава Богу, что она, наконец, закончилась.
   Глеб (иронично). Закончилась! Как бы не так! Эта война еще долго будет нам всем отрыгиваться...
   Дмитрий. Это еще почему?
   Глеб. А потому, что не хрен нам было вообще туда соваться! Восток - дело тонкое, как говорил товарищ Сухов, но мы в тонкостях разбираться не привыкли. За что теперь и расплачиваемся...
   Сергей. Что-то я тебя не понимаю, Глеб! Ты за наших или за этих чурок недоделанных?
   Глеб. Я, Серж, за мировую гармонию.
   Валерия. А знаешь, Глеб, я, пожалуй, с тобой согласна. Конечно, наши ребята не виноваты, но... как бы это получше сформулировать?.. Когда-то все мы дружно осуждали агрессию американцев во Вьетнаме, называли их варварами, убийцами. А разве то, что сейчас происходит в Афганистане, это не агрессия? По-моему, мы только тем и отличаемся от американцев, что те ехали во Вьетнам, в общем-то, по своей воле, а наших мальчишек никто не спрашивал... И теперь их почему-то все осуждают! Ведь это несправедливо! Ужасно несправедливо! Ты согласен со мной?
   Глеб. Это сложный вопрос, Лерочка. Так просто на него не ответишь... Вот вам еще один случай. Из той же оперы. Друг одного моего хорошего знакомого рассказывал такую историю. Он сейчас, кстати, в психушке находится. И знаете, как он туда угодил?.. Этот парень служил в Афгане летчиком. У него было задание: сбрасывать газовые бомбы на деревни, которые по разным причинам были покинуты жителями. Ну, чтоб, значит, в них не могли обосноваться душманы. Это так ему объяснили... Вот он и сбрасывал. Несколько дней подряд. А потом... то ли у него мотор забарахлил, то ли просто любопытство разобрало... В общем, так получилось, что спустился он пониже и разглядел, что там, под ним, на земле творится. Что же оказалось? Оказалось, что деревни эти никто не покидал. Под собой, в дыму, он увидел людей! Толпы мечущихся в ужасе живых людей!.. После этого он и свихнулся.
  
  Пауза.
  
   Ирина. Слушайте, это прям вторая Хиросима!
   Глеб. Да-да, и Нагасаки в придачу... Серж, у тебя с собой сигареты?
  
  Достав из кармана, Сергей перебрасывает ему пачку сигарет.
  
  Больше никто не желает?
   Ирина. Спасибо, мы не курим.
   Глеб. Ну, тогда я один. Не возражаете? (Быстро отходит на авансцену.)
   Сергей. Черт! Разговоры у нас пошли какие-то панихидные. Может, выпьем, развеемся?
   Ирина. Не хочется что-то.
   Сергей. А Лерочка не составит мне компанию?
   Валерия. Нет, спасибо.
   Сергей. А если я очень попрошу? (Наклоняется к самому ее лицу.)
   Дмитрий (заметно нервничая). Но ведь она уже сказала!
   Сергей. Слушай, я, по-моему, не с тобой разговариваю!
  
  В это самое время Глеб тщетно пытается закурить.
  
   Глеб (после нескольких безуспешных попыток зажечь спичку). Серж, кинь-ка мне спички! Мои, кажется, совсем отсырели.
  
  Сергей, налив себе водки, залпом выпивает стакан, затем не спеша направляется к Глебу, бросив ему по пути коробок спичек. В это время между Дмитрием и девушками происходит быстрый разговор вполголоса.
  
   Дмитрий. Лера, я тебя очень прошу, поехали домой!
   Валерия. Дима, что случилось?
   Дмитрий. Я говорю, поехали! Пока не поздно!
   Ирина. А что ты тут расприказывался?! Тоже мне, командир нашелся!
   Дмитрий. Да как же вы не понимаете...?
   Ирина. Что мы должны понимать?
   Валерия. Дима, успокойся! Скоро мы поедем все вместе.
   Ирина. Вот еще, глупости! Лично я никуда не тороплюсь!
   Дмитрий. Ирка, ты дура!
   Ирина. Сам ты дурак! И вообще, не смей меня обзывать!
   Валерия. Тише вы! Услышат!
  
  Сидящие за столом на несколько минут умолкают.
  
   Сергей (косится в их сторону, Глебу). Слушай, меня это начинает всерьез доставать!
   Глеб. Ты о чем?
   Сергей. Да все о том же!.. Будь другом, Глеба, уведи куда-нибудь этого очкарика! Хотя бы на полчаса!
   Глеб. Куда же я его уведу?
   Сергей. Куда хочешь! Или я за себя не ручаюсь!
   Глеб. Ладно-ладно, успокойся. Я что-нибудь придумаю.
  
  Сергей возвращается к столу.
  
   Сергей. Ну, о чем вы тут без меня шептались?
   Ирина (с вызовом). Все о том же! Нашему Димочке не терпится попасть домой!
   Сергей. Это правда?
   Дмитрий. Она шутит.
   Ирина. Хороши шутки! Сам ведь только что уговаривал Леру...
   Дмитрий. Замолчи!
   Ирина. А что ты мне рот затыкаешь? Разве я не права?
   Валерия. Ирина, прекрати!
   Ирина. И ты туда же?.. Ой, да ну вас совсем! (Вскакивает из-за стола, решительным шагом подходит к Глебу.)
  
  За время ее отсутствия никто за столом не произносит ни слова. Сергей с угрюмым видом наливает себе еще стакан, залпом выпивает.
  
   Ирина. Дай и мне закурить.
   Глеб. Ты ведь говорила, не куришь.
   Ирина. Когда подходящая компания, почему бы нет.
   Глеб (протягивает ей сигареты, помогает прикурить). Я, значит, тебе подхожу, да?
   Ирина. Это уж понимай, как хочешь.
   Глеб. А ты ничего девочка, боевая!
   Ирина. Что, нравлюсь?
   Глеб. А сама как думаешь?
   Ирина (после паузы). Ты тоже ничего! Люблю разговорчивых!
   Глеб. Думаешь, это единственное мое достоинство?
   Ирина. Не знаю, не знаю... Может, сходим проветримся? Что-то здесь душно стало.
   Глеб. Сходим. Только немного погодя.
   Ирина. А что так?
   Глеб. Да мне прежде одно дельце уладить надо.
   Ирина. Понимаю. Дружку своему хочешь помочь?
   Глеб. А ты догадливая!
   Ирина. Что же, твой дружок сам не справится? Или он нашего Димочку испугался?
   Глеб. Послушай, а что у твоей подруги за отношения с этим Димочкой?
   Ирина. Да какие там отношения! Так, одно название! Димка таскается за ней повсюду, а Лерка... по-моему, она с ним просто кокетничает. Знаешь, как это бывает у девчонок?
   Глеб. Значит, ничего серьезного? Что ж, это упрощает дело... В общем, так, Ирочка! Ты мне сейчас должна помочь!
   Ирина. Чем же это?
   Глеб. Ну, для начала будешь мне во всем поддакивать. Заметано?
   Ирина (пожимает плечами). Заметано. А что потом?
   Глеб. Потом видно будет. (Выбросив сигарету, уверенным шагом направляется к столу, за ним - Ирина.) Кажется, наши гости немного заскучали. Наверно, Серж, ты их плохо развлекаешь... Ой, что я вижу! Ты пьешь в одиночестве? Разве настоящие джентльмены так поступают?
   Сергей. Я предлагал. Не хотят.
   Глеб. Не хотят?! Это еще что за фокусы?! Бунт на корабле?! Нет, так дело не пойдет! Знаете, как это называется? Разваливание компании! (Ирине) Я правильно говорю, миледи?
   Ирина (с энтузиазмом). Конечно! О чем речь! Наливай, Серж!
  
  Сергей с удивлением косится на Ирину, неуверенно начинает разливать.
  
   Дмитрий (вдруг на что-то решившись). Мне тоже налей!
   Глеб. О, это слова не мальчика, но мужа!.. И за что же мы выпьем?
   Дмитрий. У меня возник тост... Значит, так. Перво-наперво, я хотел бы поблагодарить инициаторов этого славного застолья за приятное общество, за умную беседу... У нас тут, как мне кажется, настоящий интеллектуальный банкет получился. Если, конечно, можно так выразиться. В общем, я доволен... Но так как время уже позднее, а всякое хорошее начинание должно иметь свой достойный конец, предлагаю считать этот мой тост последним за сегодняшний вечер... Думаю, возражений не будет? (Выжидательно смотрит на Сергея и Глеба, заметно волнуясь.)
  
  Неловкая пауза, во время которой Глеб быстро переглядывается с Ириной.
  
   Ирина. Это как же понимать, Димочка? Выходит, ты за нас все решил? В компании так не поступают! Тем более, что здесь, кроме тебя, домой никто не торопится.
   Дмитрий (раздраженно ставит стакан на стол). Если ты хочешь остаться - пожалуйста! А нам с Лерой пора! Пойдем, Лера!
   Валерия (озадаченно). Дима, но... я ведь еще...
   Дмитрий. Пойдем! Слышишь, пойдем! (Решительно хватает ее за руку, тянет к выходу.)
   Валерия (упирается). Дима, что ты делаешь?.. Оставь меня!
   Глеб (Дмитрию). Эй-эй, полегче, мон шер! Вам не кажется, что вы несколько превышаете свои полномочия? Насколько я понял, ваша дама не слишком торопится нас покинуть.
   Дмитрий. Лера, пойдем!!!
   Валерия. Дима, это глупо! Отпусти мою руку!
   Дмитрий. Но как же ты не понимаешь...!
   Сергей. А ну отпусти ее! Ты!
   Глеб. Спокойнее, Серж! Они сами разберутся.
   Дмитрий. Лера, неужели ты... из-за него?! (Кивает в сторону Сергея.)
   Валерия (вырывает у него руку). Сейчас же прекрати этот концерт!
   Дмитрий. О Боже! Я никогда не думал, что ты... что ты способна... из-за этого!..
   Сергей. Эй, ты на кого намекаешь?! Из-за какого еще 'этого'?!
   Дмитрий (неожиданно громко). Заткнись!!! Кретин!!! Подонок!!!
   Сергей. Что?! Что ты сказал, очкарик?! Глеба, ты слышал?!
   Валерия (испуганно). Дима!.. Сергей!.. Не надо!..
   Сергей. Ну уж фигушки! Я этого так не оставлю! (В два прыжка оказывается возле Дмитрия, с наслаждением бьет его в челюсть.)
  
  
  Валерия громко вскрикивает.
  Пауза, во время которой Дмитрий ползает на коленях по полу, безуспешно пытаясь найти слетевшие очки.
  
   Дмитрий (бормочет под нос). Куда же они запропастились?.. Ничего не вижу...
  
  Валерия подает ему очки.
  
  А, вот они!.. Спасибо... (Вновь водружает их на нос.) Стекло разбилось... Это ты, Лера?.. Ну вот, теперь ты видишь, какой он... подонок?
  
  Сергей снова делает шаг к Дмитрию, но Глеб удерживает его.
  
   Глеб. Брось! С него достаточно.
   Дмитрий (медленно поднимается). Лера, я прошу тебя... уйдем отсюда!..
   Валерия (беспомощно оглядывается по сторонам). Но куда же мы пойдем?
   Дмитрий. Здесь недалеко остановка. Километра два будет. Пойдем!
   Глеб (переглянувшись с Сергеем, делает неуверенный шаг к Дмитрию). Слушай, старик, ты... это... не обижайся на Сержа. Ну, не сдержался парень. С кем не бывает... Ты же сам виноват - первый начал.
   Дмитрий ( резко). Отойди!.. Отойди, говорю!
   Глеб. Да что ты так заводишься?
   Дмитрий. Я сказал, отойди!
   Валерия. Дима, Димочка, успокойся!.. Я, право, не знаю... Ребята, отвезите нас, пожалуйста! Вы ведь сами видите...
   Глеб (оглядывается на Сергея и встречается с его непреклонным взглядом). Ну конечно мы вас отвезем! Только... только немного погодя. Сами видите, мы все малость перебрали. Ни мне, ни Сержу нельзя сейчас за руль... Давайте повременим. Хотя бы полчаса.
   Ирина. Ну, действительно! Куда спешить?
   Валерия. Может, и правда, Дима? Подождем?
   Дмитрий. Нет! Ты что, не видишь, что они все сговорились?! Пойдем отсюда! Скорей!
   Валерия. Дима, ну постой! Прошу тебя!
   Дмитрий. И потом, неужели ты думаешь, что после всего этого я сяду в их машину?! Плохо же ты меня знаешь!.. Ну, идешь ты или нет?!
   Валерия. Да, я иду. Иду... (Как бы извиняясь, оглядывается на компанию и делает несколько шагов вслед за Дмитрием.)
   Сергей (неожиданно срывается с места). Ну уж нет! Черта с два! Никуда вы не уйдете! (Грубо хватает Валерию за руку.)
   Валерия. Что ты делаешь?!
   Сергей. Хотя нет! Не так! Свалит вот этот! (Указывает на Дмитрия.) А ты, девочка, останешься!
   Дмитрий (Сергею). Не смей ее трогать!
   Сергей. Заткнись, очкарик! Все будет так, как я сказал!
   Валерия (пытается вырваться). Пусти! Мне больно!
   Дмитрий (бросается на Сергея). Оставь ее, подонок!
   Сергей. Да пошел ты...! (С силой толкает Дмитрия, отчего тот падает.)
   Глеб. Серж, а может, не надо?.. Да погоди ты, Серж!
   Сергей. А чего мне годить, Глеба?! Я что, по-твоему, зря сюда тащился, зря всю эту муру выслушивал?! Нет уж, я свое возьму! По полной программе!
   Валерия (продолжая вырываться). Сергей, я прошу тебя, не надо! Не надо, Сергей!
   Сергей (Валерии). Да что ты так дергаешься, детка? Я ведь пока тебе ничего плохого не делаю!
  
  С каким-то утробным рычанием Дмитрий внезапно вскакивает с пола и головой вперед бросается на Сергея. Тот не успевает уклониться от удара. Валерия вырывается и бежит к выходу.
  
  Ах ты, сволочь!.. Ну, держись! (Несколько раз бьет Дмитрия в живот и по лицу, Глебу) Да хватай же ее! Уйдет!
  
  Глеб устремляется наперерез Валерии, неловко обхватывает ее за талию.
  
   Валерия. Пусти меня! Пусти! (Отчаянно вырывается.)
   Ирина. Ребята, да что вы творите! Опомнитесь!
   Сергей (перехватывает у Глеба упирающуюся Валерию). Попалась, киска! Теперь не уйдешь!
  
  Сзади на него снова бросается Дмитрий.
  
  Да придержи ты этого придурка, Глеба!
  
  Глеб оттаскивает Дмитрия от Сергея.
  
   Дмитрий (вырывается). Не смей! Не смей, гад!
   Ирина. Глеб! Глеб, не надо!
   Глеб. Спокойно, Ирочка! Все идет по плану!
   Сергей (Валерии). Ну, чего ты расходилась? Ничего с тобой не сделается!.. Потом сама мне 'спасибо' скажешь...
   Валерия (Сергею). Ты... ты - мерзавец! (Неожиданно ударяется в слезы.)
   Дмитрий. Отпусти ее!!! Животное!!!
   Сергей (увлекает Валерию к ближайшему приделу). Ну-ну, чего ты? Дурочка!.. Тебе понравится... Вот увидишь...
   Валерия (сквозь слезы). Мерзавец!.. Какой же ты мерзавец!..
   Дмитрий. Отпусти ее!!! Слышишь?!! Подонок!!!
   Ирина (всхлипывает). Ну зачем вы так, Глеб?.. Прошу тебя, верни их! Ну верни их, Глебушка!
   Глеб. Хоть ты не паникуй! Хватит уже из себя целку корчить!
  
  Между тем, в приделе, куда Сергей затащил Валерию, слышны звуки борьбы. Все это длится минуту или две, затем следует глухой удар и вскрик.
  
   Ирина (в испуге). Ой, Глеб, что это?
  
  Пауза. Из придела, пятясь, появляется Сергей. На его лице растерянность.
  
   Сергей. Глеб, я... это... я не хотел... Все как-то само получилось.
   Глеб. Что получилось? В чем дело?
   Сергей. Ну, она все время вырывалась, как бешеная... Я хотел ее успокоить и... и легонько толкнул... То есть, нет, не толкнул... Она сама...
   Глеб. Да что там у вас произошло? Говори ты толком!
   Сергей. В общем... в общем, она упала... Она там лежит, не двигается. Я ее тряхнул разок, а она - ничего...
   Дмитрий. Что ты с ней сделал, скотина?!!
   Глеб (Дмитрию). Да заткнись ты!.. (Сергею) Может, она просто сознание потеряла?
   Сергей. Не... не знаю. То есть, да, наверно. Но... но у нее вся голова в крови...
  
  Ирина слабо вскрикивает.
  
   Дмитрий. Ты... ты убил ее!!! Подонок!!!
   Глеб. Слушай, Серж, подержи пока этого чокнутого. Я пойду посмотрю, что с ней. (Отпускает Дмитрия, который сначала падает, как куль, но, как только Сергей делает к нему несколько шагов, резко поднимает голову.)
  
   Дмитрий. Не подходи ко мне, убийца!
   Сергей. Ты что, совсем свихнулся? (Ирине с нервным смешком) Он просто псих. Не обращай внимания.
  
  Ирина молча отшатывается от него.
  
  Да я же ничего такого не сделал! Я просто хотел ее успокоить!
  
  Длительная пауза, во время которой все безотрывно смотрят в сторону придела.
  Медленно входит Глеб.
  
  Ну, что?.. Что ты молчишь?
   Глеб. Она... У нее вся голова разбита... Видно, об стенку ударилась, когда падала...
   Ирина. Глебушка, что с ней?!
   Глеб. Даже не знаю, как сказать... Вы только не паникуйте!.. Ну, в общем, она умерла.
  
  Дмитрий, все так же стоя на коленях, с глухим стоном упирается головой в пол.
  
   Ирина (захлебывается в плаче). Это неправда! Неправда!
   Сергей. Слушай, а ты ничего не напутал?
   Глеб. Исключено. Я первым делом ей пульс попробовал... Ну, и вообще, все признаки...
   Сергей. А может, еще не поздно? А?
   Глеб. Поздно, старик, поздно. Уж поверь мне... Ты ведь знаешь, я в больнице работал. С мертвецами часто дело имел.
   Ирина (продолжая плакать). Ой, что же теперь делать? Что делать, Глебушка?
   Сергей. Да заткнись ты! Заткнись, тебе говорят!.. Глеба, я, честное слово, не хотел!.. Все вышло случайно...
   Глеб. Я понимаю.
   Сергей (исступленно). Она сама виновата! Сама! Зачем она вырывалась, как кошка?!
   Глеб. Ладно, помолчи, Серж. Надо что-то делать.
   Сергей. Глеба, я не хочу в тюрягу! Слышишь, не хочу! Мне за это вышка светит! Усекаешь?!
   Глеб. Усекаю. Что ты предлагаешь?
   Сергей. Что я предлагаю? Когти рвать отсюда, что же еще! И чтоб никто не вздумал проболтаться! Ведь верно же? Верно? (Смотрит с надеждой то на Глеба, то на Ирину.)
   Ирина (внезапно прекращая плакать, в недоумении). О чем он, Глеб? Что он такое говорит?
   Сергей. И вы ведь так просто не отделаетесь! Вас тоже по судам затаскают! Что, не так, скажете?.. Учтите, если меня заложите, я все на вас сверну! До последнего буду отпираться! Вместе со мной в расход пойдете, голубчики! Слышите, вместе!!! Как соучастники!!!
  
  Пауза. Все трое быстро 'перестреливаются' взглядами.
  
  (Вполголоса) Что ж ты молчишь, Глеба?.. Вспомни о нашем бизнесе. За это тоже много дают...
   Глеб. О чем ты, Серж? Успокойся. Разве я похож на стукача?
   Сергей (заметно приободрившись). Молодец, Глеба! Молодец! Я всегда говорил, что ты настоящий друг!
   Ирина. Глеб, как ты можешь?! Ведь он же... он же убил ее!
   Глеб. Молчи, Ира! Так надо! Мы все в этом деле замешаны. И я, и ты, и этот ваш чокнутый (кивает на Дмитрия). Твоей подруге мы все равно уже ничем не поможем. Поэтому, я думаю, для всех нас лучше оставить все как есть.
   Ирина. То есть как?
   Глеб. А вот так! Сворачивать манатки и ходу из этого дома! И, само собой, держать язык за зубами насчет того, что здесь было!
   Ирина. Но ведь нас видели вместе!
   Глеб. Кто? Студенты ваши? Да они даже не заметили, как вы слиняли!.. Ну, в крайнем случае, скажешь, мол, прокатились на тачке и все...
   Ирина. А что потом было?
   Глеб. Да ничего! Ты, положим, пошла в кино, а подружка - еще куда-нибудь. И больше ты ее не видела. Понятно?
   Ирина. Могут заподозрить неладное.
   Глеб. С какой стати?.. Чтоб попозже хватились, наврешь, что она к родителям собиралась, в этот свой мухасранск. Или еще куда. Это все детали.
   Ирина. Глеб, я боюсь!
   Глеб. Не паникуй, девочка! В машине все обговорим.
   Сергей. Да-да, по дороге в город. А сейчас надо мотать отсюда и как можно скорее!
   Ирина (как бы про себя). Конечно... Вы правы... Надо мотать... Так будет лучше... (Вдруг делает большие глаза) Стойте! А как же... а как же он? (Указывает на Дмитрия.) Он ведь все видел!
  
  Дмитрий по-прежнему стоит на коленях, уткнувшись головой в пол, однако при последних словах Ирины резко вздрагивает и медленно поднимает на них искаженное страхом лицо.
  
   Глеб (Дмитрию). Эй, профессор, вставай! Ехать надо!
  
  Дмитрий не двигается с места, все так же не спуская с них испуганного взгляда.
  
  Ты слышишь меня?
   Сергей (Глебу). Может, он уже того, с катушек съехал?
   Глеб. Да, вроде, не похоже.
   Ирина (безапелляционно). Он расскажет!
   Сергей. Пусть только попробует!.. Сейчас я с ним потолкую по-свойски. (Медленно подходит к Дмитрию.)
  
  При его приближении тот все больше втягивает голову в плечи.
  
  Вставай! Живо!.. Ну, ты слышишь?! К тебе обращаются! Вставай!.. Ты оглох, очкарик?! Считаю до трех!.. Раз!.. Два!..
  
  Вздрагивая всем телом, Дмитрий медленно поднимается с колен.
  
  То-то!.. (Наслаждается его страхом.) А теперь слушай меня внимательно! Если ты, чмо поганое, хоть кому-нибудь - слышишь, хоть кому-нибудь! - расскажешь о том, что ты здесь видел, я тебя из-под земли достану! Я тебе все кишки выпущу и глаз на жопу натяну! Ты меня понял?!
  
  Дмитрий молча кивает.
  
  Не слышу ответа!
   Дмитрий (чуть слышно). Да.
   Сергей. Громче!
   Дмитрий. Да!
   Сергей. Еще громче!
   Дмитрий. Да!!! Да!!! Да!!!
   Сергей (с победным видом поворачивается к Глебу и Ирине.) Ну вот, а вы беспокоились! Ваш профессор не такой дурак! Ему тоже жить хочется!
   Глеб. Все. Уходим.
   Ирина. Погодите! Надо все это убрать. (Подбегает к столу, начинает сметать в газету остатки ужина.)
   Сергей. Точно! Как же мы забыли! Чтоб никаких следов... (Дмитрию) А ты что стоишь без дела? Ну-ка помоги ей! Живо!
  
  Дмитрий молча помогает Ирине убирать со стола.
  
  (Глебу, вполголоса) Надо бы нам и труп куда-нибудь спрятать.
   Глеб. Да не стоит. Время дорого. Там полно было всякого барахла. Я ее немного прикрыл.
   Сергей. А если найдет кто-нибудь?
   Глеб. Если это когда-то и произойдет, то очень не скоро. Места тут кругом безлюдные. Да и все равно уже поздно будет... Главное, чтоб не проболтался никто.
   Сергей. Не проболтаются! Очкарик побоится, ну а девочка... За девочкой ты пока присмотришь, ладно?
   Глеб. Да уж присмотрю... (Ирине и Дмитрию) Ну что, готово? Тогда ходу! Быстрей!
  
  Все поспешно идут к выходу. В последнюю минуту Глеб возвращается, затаптывает в камине дотлевающий хворост. Останавливается как бы в раздумье, глядя в сторону придела, где лежит сейчас труп девушки. Потом быстро уходит.
  Через минуту слышен шум отъезжающей машины.
  Как только он смолкает вдали, тишину гостиной вновь нарушают шорохи, перешептывание, покашливание, и из темных углов на середину комнаты начинают выбираться наши старые знакомые - привидения - все, кроме графа.
  
   Графиня. Боже мой! Боже мой! Я же предупреждала вас, что все это плохо кончится! Так оно и вышло!.. Ах, бедная девочка!
   Брат. Да, ей ужасно не повезло! Но кто мог подумать, графиня! Все начиналось так культурно, так благочинно, и вот - такой скорбный финал!
   Слуга. Из этого, господа, я могу сделать только один вывод: даже через столько лет люди так и не научились быть добрее друг к другу.
   Брат. Это вы верно заметили. Все время, пока наблюдал за этими молодыми господами, я невольно ловил себя на мысли, что где-то когда-то уже видел все это.
   Слуга. Выходит, время в этих стенах остановилось не только для нас.
   Графиня. А может, это наш дом так пагубно действует на всех, кто входит сюда? Мне кажется, здесь в самом воздухе разлит запах убийства.
   Брат. О, какая выразительная метафора! Я всегда утверждал, что вы, графиня, не лишены поэтичности!.. Однако на этот раз, я думаю, вы ошибаетесь. Наш дом тут ни при чем. Эти господа вполне могли выбрать и какое-нибудь другое место, а исход наверняка был бы тем же самым.
   Графиня. Да, наверно, вы правы, сударь.
   Слуга (нетерпеливо). Все это, конечно, прискорбно, господа. Но, тем не менее, мы с вами не должны забывать о главном. До утра осталось совсем немного, а мы ведь так и не пришли к единому мнению, как нам следует закончить суд.
   Брат. Конечно, конечно! Дело прежде всего!.. А, кстати, где же наш подсудимый?
   Графиня. Действительно, куда подевался мой дражайший супруг? Он, вроде бы, все время был поблизости - и вот... куда-то пропал.
   Слуга. Странно. Без графа мы никак не можем продолжать!
  
  Все в растерянности оглядываются по сторонам.
  Внезапно из ближнего придела появляется граф, ведущий кого-то за руку. Видно, что это особа женского пола, однако из-за полумрака трудно угадать, кто именно, тем более что лицо незнакомки покрыто легкой вуалью.
  
   Графиня. Вот он! Наконец-то! А мы уже начали беспокоиться... Но позвольте, кто это с вами, сударь?
   Граф (торжественно). Разрешите представить! Это та... Простите, господа, я очень волнуюсь!.. Это та, кто может принести спасение моей заблудшей душе. О, как же я долго ждал этого момента! Я верил, я знал, что когда-нибудь это случится! И вот моя мечта сбылась!.. Все, что произошло сегодня в этих стенах, господа, я расцениваю, как предзнаменование свыше! Ибо не случись этого, и я был бы обречен на долгое и напрасное ожидание. Но Господь, как видно, внял моим мольбам, и потому она здесь!..
   Брат. Кто она? Вы так заинтриговали нас, братец! Покажите же нам лицо этой таинственной незнакомки!
   Граф. Да-да, конечно. Взгляните и убедитесь, что я был прав! (Сдергивает вуаль с лица своей спутницы.)
  
  Теперь мы видим, что это Валерия, хотя узнать ее не так-то легко. Смерть преобразила черты погибшей. Разлитая по лицу необычайная бледность, какой-то неживой, отстраненный взгляд и такая же точно улыбка на губах делают ее отчасти похожей на бывших хозяев этого дома.
  
  Ну, как, господа, узнаете?
   Графиня. О Боже! Кто это?
   Слуга. Но ведь это та самая девушка, которая несколькими минутами раньше была злодейски убита на наших глазах!
   Брат. Да, безусловно, это она... Но сейчас мне почему-то кажется, что я знал ее давно, очень давно. Только вот я никак не могу припомнить, где и когда мы с ней встречались...
   Графиня. Полноте, сударь! Вглядитесь внимательней! Ведь это же... это же моя сестра!
   Брат. Наталья? Не может быть!.. Но вот сейчас вы сказали, и теперь... я тоже вижу... да, ясно вижу, что это она!
   Граф. Вы совершенно правы, господа! Перед вами молодая княжна Ордынская, и она явилась сюда чтобы спасти либо окончательно проклясть меня!
   Слуга. Но как же это могло случиться?
   Граф. Я ведь уже говорил: то, что здесь сегодня произошло, имеет свой особый смысл. Она... она не могла не прийти снова в этот дом, но так как пути сюда были ей заказаны, Наталья, видимо, решила принять облик этой несчастной девушки.
   Слуга. Но разве в мире людей возможно такое?
   Граф. Выходит, возможно. Ведь она здесь, с нами. Какие вам еще нужны доказательства?
  
  В этот момент Валерия, все это время стоявшая неподвижно, начинает как бы пробуждаться от глубокого сна.
  
   Валерия (открыв глаза и с недоумением оглядываясь по сторонам). Где я?
   Брат (Валерии, галантно). Добро пожаловать, сударыня, в царство теней. Теперь вы наша почетная гостья.
   Валерия. Я ничего не помню... Что со мной было? Мне кажется, произошло что-то очень страшное.
   Граф. Произошло то, что должно было произойти.
   Валерия. Я вас не понимаю... (Обводит всех недоуменным взглядом) Кто вы?
   Графиня. Разве ты не узнаешь нас, Наталья?
   Валерия. Меня зовут Наталья?
   Графиня. Да, конечно... В той жизни тебя, правда, называли по-другому, но здесь мы будем обращаться к тебе только так. (Остальным) Она еще не совсем привыкла к своему новому положению.
   Брат. Ничего-ничего. Со временем все образуется.
   Валерия. А кто эта девушка? Там, за углом?.. Это тоже я?
   Графиня. Ты не должна о ней думать. Постарайся все забыть.
   Валерия. Что я должна забыть?
   Графиня. Все, что было с тобой в мире людей. Здесь тебе предназначена совсем другая роль.
   Валерия. Какая роль?
   Граф (прикладывает палец к губам). Не говорите пока ничего... Не торопите ее... Она все вспомнит. Она должна вспомнить!.. А пока прошу вас, занимайте места за столом. У нас не так много времени.
   Слуга. Да-да, господа, вернемся к нашим прямым обязанностям. Суд продолжается.
  
  Привидения, в том числе Валерия, занимают места за столом. Граф предупредительно уступает девушке свой стул, сам почтительно замирает рядом.
  
  Медленно гаснет свет.
  
  
  
  1990, 2006
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"