Крик был отчаянным и неожиданно знакомым. Я не сразу поняла, что это был мой, собственный крик. Пожар?!
Полыхало и трещало где-то близко. Бросившись на лоджию, задыхаясь, с недоумением смотрела на тихую спокойную улицу, ещё погруженную в сладкий утренний сон. Ничего не понимаю. Ведь я четко ощущала запах гари, видела языки огня, лижущие высокие резные двери. Обежав квартиру и выглянув на лестничную клетку, поняла, что везде тихо. Но почему так горят мои руки?
Налила стакан воды, жадно выпила и только тогда села в кресло, поджав ноги. Кажется, мне просто это приснилось. А что же там было ещё, в этом странном сне? К чему пожар снится? На цыпочках я вернулась в спальню и осторожно утащила ноут на кухню.
Ох, уж это мне завещание...
Тяжело вздохнув, заварила чашку крепкого кофе и задумалась. Было над чем. Недавно почившая в бозе престарелая тетушка моего мужа Патрика Жанин Денье составила завещание в нашу пользу - отлично сохранившийся небольшой двухэтажный домик с уютным садиком под окнами в маленьком провинциальном городе в часе езды от Тулузы. Но вот беда. Вступить в права наследования мы могли, лишь исполнив её последнее желание: положить букет цветов на могилы матери и брата.
Тетушка Патрика, в девичестве Янина Прашкевич - родом из Беларуси, собственно, она ему никакая и не тетка, а сожительница двоюродного дяди. Тоскующая по родине, она надоедала маленькому Патрику бесконечными рассказами, мифами и легендами о старинных замках далекой Беларуси. О, если бы он знал, насколько это ему потом пригодится...
- О рыцарских подвигах я готов был слушать, сколько угодно, но влюбленные слабонервные девицы, призраки и вонючие подвалы наводили на меня ужас и тоску, - жаловался Патрик.
Я любила тетушку Жанин, ведь это она нас познакомила. Несколько лет назад наш танцевальный ансамбль гастролировал во Франции. Жанин уговорила Патрика проводить её за кулисы, куда она легко впорхнула, милая, чистенькая и очень элегантная, как настоящая француженка. Мадам Денье выразила свое восхищение от концерта, а мы с Патриком сразу влюбились друг в друга. Меня отговаривали, но любовь перевесила, и я вышла замуж и уехала в Тулузу. Собственно, в Беларуси меня никто не держал - выросла я в интернате, ну разве что любимая подруга Джинджер, Джин, Дашка Горяева, получившая необычное имечко от бой-фрэнда Антоши за яркую копну рыжих волос. Но Джин тогда тоже была увлечена, и потом - разве плохо иметь подругу во Франции?
Мы довольно часто навещали мадам Жанин, я приносила бонбоньерки с конфетами - тетушка Патрика была жуткая сладкоежка - а мне доставляло настоящее удовольствие смотреть, как она, словно ребенок, смакует сладости и подолгу разглаживает морщинистыми руками конфетные обертки. А ещё она радовалась тому, что мы говорили на родном языке, но чаще подолгу молчали, мадам Денье уходила куда-то в себя, печально и мягко улыбаясь.
Тетушка Жанин старательно расчесывала короткие кудрявые волосы, тщательно пудрила полоску темных усов над верхней губой, но гортанное мягкое "р", темные глаза и большой нос сразу раскрывали её происхождение.
- Я - бывшая беларусская еврейка, прячущаяся под черным французским платьем, - шутила она с тулузским прононсом.
Мы проводили мадам Денье в последний путь, а через некоторое время нас посетил её адвокат Луи Террен, чтобы ознакомить с условиями завещания.
Оказывается, тетушкой Жанин была арендована ячейка в одном из банков Тулузы, шифр от которой она напрочь позабыла. Луи Террен развел руками, рассказывая нам об этом, и потом добавил:
- Мадам Денье посетовала на свою забывчивость, но сказала, что, возможно, Патрику и Аннет удастся восстановить утерянный шифр. А ещё добавила, что в подземелье одного из замков Беларуси спрятано некое, принадлежащее ей богатство. Не знаю поможет ли вам то, что мадам перед смертью упоминала литовку Гражину...
Что касается богатства, маловероятно, но я, разумеется, сразу загорелась - лишний раз побывать на родине, почему - нет? Женатый на трех "А" - "Анька - артистка - авантюристка", как прозвали меня ещё в интернате, Патрик быстро сломался. Итак, мы решили ехать!
Сложность заключалась в том, что теткина семья сумела, проживая в СССР, сменить кучу мест в Гродненской области, рядом с которыми находились замковые постройки. Я же далее Минска и пары соседних деревень, увы, так и не побывала, поэтому о замках имела лишь представление на уровне, что где-то такие есть. Вот и приходилось сейчас торчать в интернете, чтобы узнать о них побольше. Надо сказать, была поражена - как же их много, этих старинных замков и дворцов! Легенды, загадочные и страшные, возбуждали и без того выросшее любопытство. Я закрывала глаза и мысленно уносилась в дальние эпохи вместе с тетушкой Жанин...
Вот мы на балу в нарядных шелковых платьях, подолы заманчиво шуршат при каждом движении ног по роскошному паркетному полу огромной залы Мирского замка. Над нами высоко - лепные потолки, повсюду украшенные позолотой и росписью стены, на которых развешаны персидские и карелицкие ковры, полотна знаменитых художников. Играет музыка, галантный кавалер подает руку, пары кружатся в медленном вальсе. Я нахмурила брови - нет, вероятнее всего, это был полонез.
Во время танца кавалер украдкой дарит Янине маленький, но приятный и очень секретный презент. Веер? Мешочек для духов? Ленту? Хм. Вроде бы, ленты, наоборот, кавалеры пытались украсть или выпросить у дам. Украшение? Возможно. Но принять подарок - значит, дать повод...
- Анька, ты соображаешь? Какой бал? Ведь тетка Жанин родилась в тридцатые годы прошлого века! В СССР! - вернула меня с небес на землю Дашка-Джин, нарисовавшаяся в Скайпе.
А! Жаль. Ну, тогда... Танцы на околице села? У развалин замка? О, что же она делала в подвалах? И как вообще оказалась во Франции? Очевидно, сыграла роль война? Янине в 1941 было около семи лет.
Покупать путевки на тур надобности не было. Дашка в настоящее время жила недалеко от Лиды, города, в котором провела часть детства тетушка Жанин, и жаждала приключений.
Так сколотилась наша поисковая группа: мы с Патриком и Джин с Антоном, взявшая курс на Гродно, Лиду, Мир и Несвижь.
Нет, первые несколько дней мы вели себя культурно: посетили Мирский и Лидский замки, причем, Мирский - дважды, так захотелось Патрику, оказалось, не зря. Они с Антоном сумели скооперироваться с одним из работников музея - Ярославом Еленичем. О чем? Накануне мужчины изложили нам свой план.
К вечеру банда "черных копателей" собралась, как и договаривались, у служебного входа в замок. Яр вооружил всех веревками, лопатками и фонариками, и мы, крадучись, двинулись к хитрому входу в святая святых - подземелье Мирского замка.
Осторожно спускались по крутым, пахнущим сыростью лестницам. Фонарики тускло мерцали, звук шагов гулко отдавался под низкими сводами. Жуткой казалась окружившая нас тишина, мелькнуло в мыслях - а ну, как заблудимся в подземных лабиринтах?
Тени дрожали на стенах, мы с Джин невольно старались держаться ближе к мужчинам. Что-то промелькнуло впереди и, вскрикнув, Джин пошатнулась, уронив фонарик. Я разглядела на стене тень от движущегося навстречу мужчины, одетого в длинный плащ, цилиндр и с тросточкой в руке.
- Па-а-т-т рик, - заикаясь, прошептала я, вцепившись в мужнин локоть. Патрик и сам замер, резко остановившись.
- Радзивилл, - звонким шепотом возвестила Джин, уткнувшись мне в спину. Антон успел поймать её за свитер, чтобы не сиганула обратно к выходу.
Сердце колотилось, руки похолодели. Хотелось заорать, но я словно лишилась голоса. Прижавшись к Патрику, молча смотрела, как шаг за шагом к нам приближается призрак.
Крутанулся световой круг, раздалось легкое шуршание и все исчезло. Что это было? Призрак Мирского замка? Или галлюцинация? Немного постояв, мы двинулись дальше. Джин, видимо от страха, решила взбодрить всех мечтами о радзивилловских сокровищах.
- Представляете, вот мы сейчас найдем комнату, где всё это хранится...
- Ага. С-с-скарбницу, а в ней д- д- венадцать з-зол--лотых апостолов в полный рост, - подхватила я, все ещё трясясь от страха.
- Серебряных, - поправил Яр.
- Золотых, - уступать я не собиралась.
- Тише вы, вот затеяли спор ни о чем.
Действительно, может, Радзивилл сумел вывезти большую часть сокровищ в Париж? Хотя, вряд ли, он был смертельно ранен в бою, воюя против России на стороне французского императора. Подходы же к скарбнице были взорваны слугами. Удивительно, что за столько лет ничего не раскопали. А теткино богатство? Что уж такое ценное могла она спрятать в подземелье?
Мои размышления прервались странным стуком. Резко обернувшись, я с недоумением смотрела на Дашку, барахтающуюся в куче какого-то темного тряпья.
- Блин, это что такое??? - в руках у подруги был черный цилиндр.
Я и не подозревала, что у неё такой мощный голосовой диапазон. Патрик даже уши руками закрыл. А я, приподняв черный плащ, что лежал на полу, увидела под ним картонную фигуру князя Доминика Радзивилла, и отвесила челюсть...
- Так. Признавайтесь, чей розыгрыш? - впрочем, физиономия Яра выдала его, и он начал безудержно хохотать. Ну, мы, понятно, накинулись на дурака. Шуточки, ничего себе.
Джин решительно повернула назад. Я, в общем-то, тоже была уверена, что ничегошеньки мы здесь не найдем.
Посмеиваясь над своей наивностью, мы выбрались наружу, уже стемнело, было неуютно, несмотря на горевшие вокруг замка фонари. Удивительно, почему не возмущается Патрик? Ах, оказалось, он, надо же, был в сговоре с Яром - экстрим нам с Джин решили устроить, придурки. Яр пояснил, что бесполезно делать попытки разыскать что-либо в подземельях - в Мирском, Лидском и Несвижском замках вовсю идут реставрационные работы, в одном будет создана уникальная комната пыток, в других - историческая панорама подземного туннеля.
- Все для денег, все для зрелищ...
Что ж, значит не судьба. Да, и прав был Патрик, всё это - глупо затеянная авантюра. Перед сном, принимая ароматную ванну, я нежилась и мечтала...
...Элегантная дама, опираясь на руку верной компаньонки, тайно садится в карету, запряженную нарядной лошадью. Цокают копыта в полной темноте подземного туннеля, освещаемого лишь факелами, установленными на крыше кареты. Дама спешит на свидание к любимому в Несвижь. Глаза её прикрыты, на губах загадочная улыбка. Вот карета подъезжает к Несвижскому замку, дворецкий подает даме руку...
...
- Ааа, - дернулась я, ощутив холодное прикосновение. Открыла глаза, перед глазами колыхалась белая штора, а на её фоне стоял полуголый дворецкий и гладил мое плечо! Я замахала руками, вскакивая. Дворецкий отозвался голосом Патрика:
- Что с тобой, Аннет?
Таак. Я решила, что на сегодня беларусских призраков с меня достаточно, и гордо удалилась в спальню.
На следующий день Патрик с Яром о чем-то долго шептались, а я хмурила брови, стараясь показать - с меня приключений хватит.
В подвал Несвижского замка спускалась нехотя. Даже в толпе экскурсантов было жутковато, казалось, сейчас откуда-нибудь из стены появится что-нибудь жуткое, типа призрака несчастной Барбары Радзивилл.
Вечером мы расслабились, забили на сокровища и замки, выпили хорошего вина, долго болтали с Дашкой о разных пустяках. Черт затащил нас в инет заказать на завтра пиццу и ролловый сет. Нечаянно подруга открыла мою папку с информацией о замках и уставилась, не мигая, в экран планшета. Заварив нам по чашке чая, я устроилась рядом. Увлекшись, мы случайно наткнулись на Новогрудок. И раскрыли рты. Данных о том, что тетушка Янина жила в Новогрудке, не было, потому и Новогрудский замок нас раньше не заинтересовал. Но, оказывается, он стоял на берегу озера Литовка! А в средние века новогрудская княгиня Гражина, переодевшись рыцарем, спасла город от тевтонцев, защитив тем самым и честь своего супруга княза Литавора.
А что, если именно об этой Литовке и этой Гражине вспоминала перед смертью тетушка Жанин? И это же отсюда рукой подать! Яр согласился свозить нас.
В общем, уже утром мы смотрели на руины. Через зияющие оконные пробелы в сохранившейся стене проходили солнечные лучи, веером рассыпаясь по Замковой горе. Было жутко и до боли грустно.
Мужчины решили смягчить разочарование и устроить пикник. Конечно, мы расположились чуть поодаль, так как вблизи лаяла собака и, возможно, кто-нибудь охранял эту груду средневековых камней.
- День добрый, пане, - вдруг послышалось за моей спиной.
О, господи... Я подумала, что меня погребут в развалинах рядом с останками отважной княгини.
Подошедшему деду Семену было лет восемьдесят с хвостиком. Приняв из рук Патрика стаканчик водки, он смачно крякнул, выпил, закусил бутербродом, стряхнул крошки с бороды и стал рассказывать о себе, о детстве, что пришлось и на военные годы. А мы не решались оборвать его воспоминания, лишь иногда прерывающиеся, чтобы пропустить ещё стаканчик.
- Дедушка, а вы не знаете, подвалы замка во время войны, чем были заняты?
- Так они частично затоплены были, а в некоторых уголках люди прятались и даже жили, когда дома сгорели. Лютовал у нас немец-то. Ох, лютовал. Много тогда народу погибло от бомбежек, кого в гетто расстреляли, кого повесили, а кого и так утопили в Литовке. Я пацаном был, мы долго в подвалах прятались, много там ребятишек было, некоторых родные сами в подземелье приводили, а сирот, - старик махнул рукой, подернутые тусклой пеленой усталые глаза сверкнули влагой, - ещё больше. Потом немцы устроили облаву и много детей вывезли в Германию. Мы сумели далеко в подземелье спрятаться, вот и остались на родине. Пока могу, прихожу сюда, друзей поминать.
- А сейчас? Не знаете, что там?
- Давно уж я там не бывал. Но ходы помню. Боюсь, что не спуститься мне, а мелькали тут эти, что сокровища ищут, как их, гробокопатели, вроде. Ничего не нашли, ругались да вон лавочку мою порушили, теперь и посидеть негде.
Мне вдруг очень захотелось побывать в подземелье этого, последнего для нас замка - завтра мы улетали обратно во Францию. Двигаясь следом за уже шатающимся дедом, Патрик ворчал:
- У тетки Жанин в одном месте детство играло, видать не наигралась в свое время.
- Разумеется, Пат, - вспомни, в какие годы прошло её детство? - постаралась я смягчить раздражение мужа, спускаясь по полуразвалившимся ступеням. Воняло кислятиной, кошками, бомжами. Куча мусора. Сразу от ступенек шли несколько узких ответвлений.
Мне послышалась немецкая речь, грохот проходящих по опустевшему селу танков - туда, где ещё много свободной земли, где ещё все живы, и не слышно воя падающих бомб. Представилось, как сельчане спешат спрятаться от бомбежки в подземелье замка, прихватив самое дорогое. Держится за мамину руку не по-детски серьезная Янина. И, конечно же, прижимает к себе или прячет в кармане платья... Что? Не одежду, нет. Игрушку? Куклу? Рисунок? Фотографию?
В одном проходе было пристанище то ли нарков, то ли бомжей, валялись картонки, газеты, тряпье, пустые шприцы, хорошо, что нам никто не встретился. В другом мы нашли несколько разнокалиберных пуговиц, гвозди, пустые бутылки да неопределенного цвета атласную ленточку с обгоревшими концами, которую я прихватила с собой, не обращая внимания на сморщившего нос мужа.
Уже при выходе я споткнулась и оперлась рукою о стену чуть выше пола, камень вдруг легко подался внутрь. За ним, глубоко в нише, в шерстяном, некогда ярком, а сейчас полуистлевшем грязном платке лежала небольшая жестяная банка. В ней аккуратными рядами, завернутые в чайную фольгу и потому сохранившиеся, лежали фантики. Обертки от конфет и шоколада. Я осторожно вынесла банку наружу.
От находки пахло ржавчиной и плесенью, но внутри ещё сохранился сладковатый запах шоколада. Я растерянно перебирала обертки довоенного времени, кем-то заботливо проглаженные утюгом. Патрик метался рядом, как тигр в клетке.
- Ты как хочешь, Аннет, а я больше по развалинам шататься не намерен. Надоело. Да брось ты эти бумажки!
Он выхватил у меня ленточку, высыпал на землю фантики, щелкнул зажигалкой и поджег. Листочки сворачивались цветными трубочками, сохранившиеся воск и жир замедляли процесс, а я смотрела на это как завороженная. Почему-то мне было очень грустно, до слез. Подумалось, что мы жжем чью-то радость, чье-то богатство, чье-то детство. Дни, когда маленький человечек был безумно счастлив.
Муж смотрел на огонь не мигая, играя желваками на скулах. Из пустых глазниц замковых окон выглядывала луна, слегка закрытая потемневшими облаками.
А у меня мелькали, кружились в голове фантики, конфеты, дети. Я вспомнила морщинистую, чуть дрожащую руку, бережно разглаживающую конфетные обертки. Мадам Жанин Денье... Она очень любила сладкое, потому что оно напоминало счастливые детские годы.
- Пат!!! - я кинулась к костру, обжигая пальцы, и начала тушить огонь.
- Ненормальная!
Я сидела на корточках, со слезами на глазах, ветер выхватывал у меня из рук разноцветные кусочки детства Янины Прашкевич. Я поняла, что знаю то слово, которое поможет открыть сейф.
Рано утром мы опустили в озеро букет свежих цветов. Увы, война и годы скрыли от нас многое, в том числе и могилу Людмилы Прашкевич. Руины Новогрудского замка застыли над нами в печальном карауле.
Что оставила нам тетушка Жанин, кроме двухэтажного дома? В банковском сейфе, рядом с кулоном из небольшого голубого топаза лежали баночка с конфетными обертками и толстая тетрадь, исписанная мелким почерком.
