Татьяна идёт по Троицкому мосту. Небо покрыто облаками. Облака тяжёлые, они полны предчувствием дождя. Кое-где сквозь них проглядывает солнце, и Нева блестит чистым, серебряным блеском, похожим на блеск новогодней мишуры. С севера надвигается туча, жёлто-бурая, сизо-синяя, страшная, слегка просвеченная солнцем, как будто горящая небесным, траурным огнём. Асфальт сухой. Город вымыт дождями, свеж, как это бывает в начале лета.
Татьяне ближе идти через Летний сад, но ближний путь не самый быстрый. Она, как-то незаметно, замедляет шаги. В саду прохладно, сыро. В зелёном сумраке смолкает шум машин. Ей кажется, что она погружается в зелёную, тёмную, прозрачную воду. А под водой стоят почти чёрные колонны стволов, старые, неровные. Некоторые стволы наклонились, над коричневыми дорожками сада. Вся эта странная колоннада теряется где-то в зелёной прекрасной массе листвы. Под прозрачной водой - мраморная скульптура, бюсты. Мрамор покрыт серым налётом плесени - патиной времени, въевшейся в старый камень. Реставрация конечно необходима, но в этом зелёном сумраке, в этом подводном царстве не хочется лишаться сказки безвременья. Листва неподвижна, и нет ничего, что нарушало бы гармонию сложившегося веками сада. Обещают всё это привести в порядок. Жаль. Она предпочитает то, что есть.
Ей уже почти пятьдесят, осталось всего ничего. Она одинока и никому не нужна. Ей некуда спешить. Она идёт на свидание к мёртвым. Она идёт на свидание с прошлым, и каждый раз боится с ним не встретиться. С чем она тогда останется? Что у неё есть кроме прошлого?
Мёртвые головы Медуз, золотые кружева мостиков, старые кварталы -город, её город, ставший для неё всем, всей её жизнью. Здесь прошла её молодость, её любовь, первая и последняя. Упали первые тяжелые капли, какого-то необыкновенно крупного и редкого дождя. Она вспоминала.
Они были оба молоды, красивы. Все оборачивались и смотрели на них с завистью. Все завидовали ей. Его лицо было прекрасным. Он был темноволос, кареглаз. Что такое талант? Что освещает человеческое лицо? Его лицо было освещено тем внутренним светом, который и является настоящей человеческой красотой. У него была прекрасная речь, нервные красивые руки. Он был строен, легок в движениях, и она не успевала за ним, хотя и была спортсменкой, имела множество разрядов. Он знал себе цену. Он позволял себя любить. Плата за любовь. Чем платят за любовь? Какая ей цена? Грош ей цена. Ничего она не стоит. Никому это всё не нужно. Ему то уж точно было не нужно. Ему не нужна была она и их ребёнок - как хочешь, твои проблемы. Был ад, желание умереть. Наверно ребёнка надо было оставить, никуда бы он, не делся. Разве можно рожать от такого чудовища, разве женщины вправе рожать детей от нелюдей? Разве можно убивать детей от любимых, а потом жить?
Она ушла, потом вернулась, потом было сожительство, одиночество вдвоём, раздражение ненависть, потом венерические болезни, которые он подхватывал неизвестно где и от кого, врачи, и диагноз - бесплодие. Дальше полное одиночество. Она, наконец, ушла. У него всё складывалось неудачно, талант, великолепные внешние данные ему не помогли. Он не добился успеха. Он не был нужен в театре. Его великолепный голос радовал лишь друзей. Сдавали нервы, здоровье оставляло желать лучшего. Он смотрел на неё с раздражением и не мог понять, почему она, даже никому не нужная она, не хочет возвращаться к нему. Он её ненавидел, презирал, и он её хотел вернуть. Надо было вернуться.
Теперь она жалеет не о том, что была безрассудна, нерасчетлива, вела себя как дура. Теперь она жалеет, что любила его мало. Может быть, если бы любила больше, всё было бы по-другому, и даже если бы не было, то не о чем было бы жалеть. Теперь она поняла это.
Он попал в больницу, Он не был серьёзно болен. К нему никто не приходил, она ничего не хотела знать, у его друзей своих проблем хватало. Потом он поправился. Потом скоропостижно умер, и никому не было дела до него, до его смерти и её причин. Возможно, его убили, никто не стал доискиваться. Его свидетельства о смерти она не видела. Наверно его похоронила сестра. Она жила в другом городе. Татьяна не была с ней знакома и ни разу её не видела. Больше у него никого не было.
Она узнала о том, что его нет, через пять лет, после того, как он умер. Вернее он ей приснился сразу после смерти. Пришёл во сне и сказал, что умер. Она не поверила. Она работала, делала карьеру, защищалась, пыталась построить свою жизнь без него, суетилась, а тут перестройка, нищета, потеря работы.
Он умер, сон не обманул её. Она теперь это точно знала, и всё умерло вместе с ним. Она перестала суетиться, жизнь кончилась. Всё.
Он сердился на неё во сне, смотрел на неё с презрением и злостью, она плакала, как наяву. Это близость, Бог с ней с реальностью.
Были ещё сны, и в них он был красивым, как в сказке, и она была молода. Он катался с горки на детских санках и радовался, как ребёнок. Пока был жив, он ей не снился. Странно.
Татьяна часто просит его во сне: "Прости меня, пожалуйста, я хочу к тебе. Хватит, возьми меня к себе. Забери меня к себе, мы оба виноваты. Не сердись, пожалуйста".
Улицы блестят жестяным блеском. Блестят жестяные крыши, водосточные трубы, светлое жестяное небо. Стёкла окон отливают жестью, блестят лакированные машины. Старые улицы, тёмные старые дома, норы подъездов. Крупные тяжелые капли падают на светло-серый асфальт.
Эти улицы, такие же, как тогда, они не изменились, всё здесь старое, прекрасное, всё здесь покрыто патиной времени. Всё здесь хранит боль, радость, здесь ещё можно услышать шаги времени.
Бывают ли женщины гениальными? Даже если бывают, у неё нет сил, бороться. У неё нет сил. То, что приходит к нам и заставляет писать - это отнюдь не толстовская нравственная идея. Вернее, это чудовищное несоответствие нравственной идеи и эстетического чувства - чувства красоты, несоответствие человечного и бесчеловечного, в самом чувственном и одновременно бесчувственном из всех тех чувств, которые нам довелось испытать в жизни. Они с ним друг друга стоили. Оба чудовища. Есть в них обоих, что-то такое, чего нет в других людях к счастью, а может быть и к несчастью. Ей не надо было уходить.
Ах, если бы знать. Она была умной. Она всегда лучше всех соображала в физике, математике. Её сочинения посылали на конкурсы. Преподаватели расспрашивали её с удивлением, они так и не могли понять, откуда это всё берётся. Её бездарные подружки выходили замуж, разводились, растили детей, суетились, не спали по ночам. Их телефоны беспрерывно звонят. Они уже давно бабушки. Их мужья спились, некоторые умерли, некоторые растолстели, потеряли облик человеческий и завели любовниц. Из дочки тоже успели развестись, а сыновья успели спиться. Но даже такая жизнь, дрянная жизнь - это тоже жизнь. А она? Она давно не живёт, её телефон молчит, вокруг Татьяны вакуум чувств, пустота. Она оказалась глупее всех. Глупее её никого не нашлось.
Была и у неё возможность быть счастливой. Был парень, хороший, нормальный. Звёзд с неба не хватал. Любил. Ушла к другому, любимому. Ушла безобразно и безжалостно. Эх, ей бы тогда хоть чуть-чуть порядочности. Встретила его Татьяна через двадцать пять лет после расставания. Она тогда работала администратором в развлекательном центре. Он пришёл на работу с бригадой электриков. Красивый моложавый мужик, с перфоратором в синей рабочей одежде. Весёлый, жизнерадостный. Он её узнал, и в его глазах прочитала она жалость и укор. Вот, оказывается, ради чего она ушла от него - ради одиночества и бесцельного существования. У него конечно жена, дети, проблемы с институтом у сына - у него всё хорошо. Его глаза были молодыми, умными и немного печальными. Что ж, прощай. Что тут ещё скажешь.
Дети. Произведения искусства - не дети. Что бы она теперь сделала ради ребёнка? Всё. Дети - это не та сила, которая владеет художниками, не та сила, полная жизни - сама жизнь, и все же не жизнь. Дети по эту сторону жизни, а то, что владеет Татьяной, по другую. Реальность и искусство. Что такое искусство? Больше чем реальность, вообще не реальность, то, что находится за гранью реальности, вторая реальность, третья? У неё ответа нет, но творческая сила - это точно не та, её, единственная жизнь, которая ушла сквозь пальцы и рассеялась в мире. Это другая жизнь - иллюзия, обман, предательство прозренья, это крайняя жестокость к человеку, это безумие, и ещё это подарок, высшая награда, какой-то высший смысл. Кто даёт нам этот подарок? Кто отбирает его вероломно и безжалостно. Кто оставляет у разбитого корыта? Неужели она провинилась перед Богом больше всех. Почему всё это произошло с ней? Почему? Бог сжалился над ним, а она живёт. Где-то в Белоруссии есть у неё двоюродные сёстры. Они, конечно, забыли о её существовании, как и все остальные в мире. Это и есть все её близкие, все родственники.
Она идёт к нему на свидание. Она хочет расшевелить в душе угасающёё чувство жизни. Она идет по улицам, покрытым патиной времени. Глядит на фасады домов. Здесь ещё город похож на себя, на живое существо, наполненное чувством времени. Это не картонный макет, обезличенный муляж, чьих-то амбиций.
Не вышло из них заслуженных, богатеньких старичков. Теперь такие старички обзавелись молоденькими искателями и искательницами легкой карьеры и денег. Слава, деньги. Чего он хотел? Он не хотел её. Думал, что найдёт лучше. Неужели все эти ничтожества лучше неё. Понял, потом понял. Оценил. Поздно. Лучше поздно, чем никогда. Нет уж, лучше никогда, чем слишком поздно. Жизнь такая короткая. Одно мгновенье молодости, любви, радости, а дальше вся жизнь, как следствие тех решений, которые человек принял в юности.
Патина времени, благородная красота. Красота мысли, чувства, красота музыки, архитектуры, садов и парков. Красота, освещённая любовью, освещённая прожитой жизнью, сросшаяся с человеческой душой, наполненная человеческим духом. Кто мы, для чего мы приходим в этот мир? Не надо отчаиваться. Может быть, там, по ту сторону жизни мы встретимся с любимыми, и всё будет хорошо. Мгновенье и вечность - одно и тоже. Ночь и день - "одно и тоже". Правы древние. Ради мгновения, одного мгновенья продал душу чёрту Фауст, ради мгновения равного вечности. Все, что есть в вечности, есть и в одном мгновении. Мгновение содержит целую вечность, прекрасную вечность нашей жизни, тысячи жизней, тысяч таких же, как мы людей. Ведь были у неё в жизни мгновения, которые стоили всей этой жизни. Были и прошли. А может быть, остались где-то в вечности и стали этой вечностью. Вечность и мгновение - одно и тоже.
Страшная, желто-бурая, серо-синяя туча пролилась теплым, сильным дождём, вымыла улицы, распугала прохожих и загнала всех в метро.
Она не хочет поминать его в церкви. А вдруг он все-таки жив. А вдруг её знакомые ошиблись. Вдруг она его встретит. Ведь не видела она его мёртвым.
Чудо любви, попранной человеком. Его суетной, бессмысленной жизнью, прозябанием, глупостью, жестокостью. Он опять перестал ей сниться. Даже сны изменили ей. Даже во сне он её опять предал. Даже во сне она никому не нужна и абсолютно одинока. Бессмысленная, абсурдная сумятица сна - бессмысленная, абсурдная сумятица жизни. Неужели там, за гранью будет тот же хаос и пустота. Неужели и там только отражение бесцельно и глупо растраченного времени.
Бетонные коробки домов, магазины, кофе по утрам и работа, та, что не уму ни сердцу. Старость, болезни и всё. И нет сил, бороться.
"Даже если ты умер, помоги. Помоги мне хоть что-то сделать, не ради меня. Мы жили. Мы не должны уйти так глупо и ужасно, потому что есть кто-то, кто нам не простит, или, может быть, что-то, какой-то тайный закон жизни и смерти, тот, что значит больше, чем все наши человеческие понятия, и ему-то мы и должны подчиняться. Помоги, ты должен знать этот закон. Приходил же ты, зачем-то, ко мне с того берега мёртвой реки. Я не верю, что ты приходил напрасно" - Татьяна смотрит в пустоту, прожитой жизни, просит. Поможет ли он? Может ли он помочь? Кто знает? Что мы знаем о жизни по ту и эту сторону мертвых рек? "Без надежды не найдёшь того, на что не надеешься, так как оно [станет] недостижимым и недоступным." Нет надежды. Но ведь есть что-то, живёт, отзывается эхом прожитой жизни, остаётся в городе патиной времени, таинственным светом любви и красоты.