Аннотация: Если мир выглядит идеальным - значит, с миром что-то не так. А, может, герой сошел с ума? Антиутопия с элементами киберпанка, любовного романа и политического детектива. Можно заметить и проблески юмора.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
...Том еще что-то говорил, Чак, наглядно демонстрируя новые возможности мира Ипсилон-7, трансформировал башни замка, но Виктор уже ничего не воспринимал... Эх, отключить бы этот муравьиный канал. И вообще -- выключить компьютер и выйти на улицу, как в детстве. И там увидеть лица друзей. Настоящие. Смеяться, хлопать друг друга по плечам. На электробайках по деревне погонять, а потом -- в старый добрый аквапарк... Простая жизнь на лоне природы, где она?
На правом мониторе услужливо всплыло меню: "Игры, конференции сервиса "Ностальжи"! Полная реконструкция любой исторической эпохи! Нецивилизованные секторы!"
Виктор выругался про себя, выдергивая из уха клипсу. Никак не мог он привыкнуть, что эта штука теперь не только мысли сканирует, но и в диалог вступает. "Действительно, старею, -- с тоской подумал он и стащил с остервенением оба браслета. -- Позвонить бы Тому..."
Том был последним человеком, с которым Виктор говорил по телефону. Может, они вообще были последними людьми на планете (не считая, конечно, жителей нецивилизованных секторов), которые использовали эту связь. Но с тех пор, как Том навсегда ушел в цифру, человеческого голоса в трубке больше не звучало...
Хлопнула входная дверь, "фэйс-контроль", то есть чип в мозгу Виктора, идентифицировал личный код жены. Виктор развернулся в кресле, пытаясь направить свои эмоции в нужное для семьи русло.
В дверном проеме возникла юная мулатка с золотыми волосами, в изумрудной тунике и с модными браслетами на босых ногах.
-- Ну, как? -- Жозефина изобразила какое-то танцевальное па и приземлилась на диване, изящно закинув ногу на ногу.
-- Ты опять в новом теле? -- в голосе Виктора не слышалось особого энтузиазма.
-- Да! Каково, а? -- Жозефина щелкнула пультом, и из люка поднялось большое зеркало. -- Лучше, чем у Шейлы Думм! Индекс здоровья 97, и всего шестнадцать биологических лет!
-- Может, оно еще и это... девственное?
-- Обижаешь, -- Жозефина привычно выпятила нижнюю губку, что совсем не пошло к ее новому негроидному лицу, -- Я же помню, что тебе не нравится. Ну, давай, опробуем обнову, а?
Она отвалилась на подушки и потянулась с блаженной грациозностью пантеры.
-- Не хочется что-то, -- честно признался Виктор.
-- Как? Опять?
Жозефина села и нахмурилась.
-- Понимаешь, я устал, я занят.
-- Знаю я, как ты устал! Знаю, чем занят! Тебе никогда, НИКОГДА нет дела до меня!
-- Ну, так уж и никогда, -- примирительно сказал Виктор, пытаясь увязать в мозгу образ этой девицы, которая выглядит моложе дочки, недавно напялившей на себя двадцатипятилетнее тело, с образом любимой когда-то жены.
Не получалось. Когнитивный диссонанс -- вот как раньше это называли.
-- Именно -- НИКОГДА! Два раза в неделю -- это разве секс? Мне приходится врать подругам, что два раза в день... Сейчас хоть краснеть не буду, на темной коже незаметно... Это же стыдно, как ты не понимаешь! Не знаю уже, какое нужно тело, чтобы тебя завести!
-- Жози, не надо...
-- Нет, надо! Сколько я могу молчать? Я специально искала подходящую негритянку, потому что ты все время там, в вирте, с этой, с этой...
На глаза жены уже навертывались слезы.
-- Да что за чушь? - Вскричал Виктор, -- Я -- в вирте? С кем?!
-- Ой, не притворяйся, -- Жозефина вытащила платочек и высморкалась, -- она у тебя и сейчас на экране. В красных шортах. Думаешь, снял сенсоры -- и вроде как не при чем, я ничего не поняла?
Виктор нервно засмеялся.
-- Ну, Жози. Ну, ты даешь. Неужели забыла? Это никакая не "она", это наш Том, старина Том Мейстер... Просто в цифровой жизни он решил стать женщиной.
-- Вот именно, что Том! Давай начистоту уж! Вы всегда с ним были прямо не разлей вода, даром что не геи! Не перебивай! Согласна, тогда в ваших отношениях ничего такого не было -- и неудивительно, Том всю жизнь в реале проходил в своем дурацком теле, потому ты в нем и видел только друга. А потом все изменилось...
-- Хватит! -- рявкнул Виктор. -- Ничего не изменилось. Точнее, изменилось, но не так. Я тоскую по Тому, по реальному Тому, по живому другу, который меня понимал. Эта его виртуальная трансформация для меня просто мука. У меня и мысли не возникало любить его как женщину. Я его воспринимаю как мужчину...
-- А, может, ты все-таки латентный гей? -- тихо спросила Жозефина. -- Может, мне мужское тело попробовать? Знаю, это не очень приветствуется в реале...
-- Дура! -- Виктор уже не мог держать себя в руках. -- Да сколько ты тел не меняй -- ничего уже не изменишь! Потому что своего собственного, данного при рождении -- единственного, которое я любил, уже не вернешь!
-- Так оно же было старое, -- жалобно промямлила жена, -- болело уже, а медицинские услуги для нас слишком дороги. У тебя же не было денег ни на пластику, ни на пересадку сосудов...
-- Ну, да. Но можно было и народными средствами его поддерживать. Дедушкин лазер-массажер, гидромассаж, инъекции, сжигатели жира... Я-то держусь как-то.
-- Хреново ты держишься, -- вздохнула Жозефина. -- Зря я тебя ревновала, прости. Вечно забываю, что ты в этой старой рухляди просто не можешь чувствовать себя нормальным мужиком. Небось, давление скачет, в боку колет, колени скрипят -- так ведь? Я помню своего отца в пятьдесят...
-- Мне еще нет пятидесяти, -- вздрогнул Виктор.
-- Нет, но скоро будет. Уже на самом деле скоро. И тебе больше нельзя затягивать с решением. Мой совет: выброси из головы эти дикие надежды на шестьсот шестьдесят седьмую. Хоть она теоретически для всех, никто еще из нашего сословия по ней не проскакивал. Денег нам не набрать, а мистер Ленски бережет квоту для своего сына. Вот увидишь... И не нужны никакие клиники, никакой мозговой апгрейд, никакие курсы подготовки к омоложению -- это только время и деньги. Просто поменяй тело. Молодой организм сам поможет тебе адаптироваться, и мы проживем еще долго и счастливо. Все так просто -- а ты вечно делаешь какую-то проблему на пустом месте!
-- Не на пустом.
-- Я знаю твои аргументы. Ты так рассуждаешь, потому что вырос в деревне, в нецивилизованном секторе. Ты зачат на супружеском ложе, рожден в роддоме и вскормлен молоком матери. Твоя семидесятилетняя бабушка вела блог в интернете и пекла пирожки в микроволновой печи. Ты сам про муравейник только в интернете и читал, а в вашем сельском клубе были игровые приставки 3D с уродскими шлемами вместо нормальных сенсоров. Тебе первый чип вживили в двадцать лет... Господи, на что я надеялась... Запала на твои бицепсы и на твой ай-кью, а ведь психолог в брачном агентстве предупреждал, что последствия трудного детства могут еще сказаться с возрастом...
-- Хватит, ладно? - поморщился Виктор. -- Давай не будем. Это мои проблемы. Сходи куда-нибудь, развейся. Покажи свое новое тело подружкам, пусть лопнут от зависти. И в "Улей" загляни, коктейль выпей, потанцуй с молодыми парнями в реале. Твоему новому телу это нужно. Оно, правда, замечательное, просто у меня сейчас не тот настрой.
-- Ты любишь меня, Вик? -- Жозефина невесомо скользнула по ковру и очутилась у мужа на коленях.
-- Люблю, милая, -- ответил он, вдыхая незнакомый запах, -- Мне скоро на службу.
-- Ну, ладно... Я возьму флаер, черный моб мне сейчас не к лицу.
Она выпорхнула из комнаты, а он закрыл лицо руками.
* * *
Виктор знал, что он ненормальный. Не просто консерватор и ретроград (слыть консерватором было даже модно), а действительно ненормальный. У него была реальная фобия -- повод обратиться к психиатру, и он бы обратился, если бы сам не имел докторскую степень по психиатрии.
Он знал, как сейчас принято лечить ксеносомофобии: пациента, упорно не желающего менять свое тело, отправляли на оздоровительный курс в цифру, причем подбирали для него какой-нибудь консервативный подмир, населенный исключительно людьми, а его самого делали членистоногим. Этот этап носил название "кафкотерапия". Дня три-четыре -- и пациент был рад любому человеческому телу. Далее на протяжении нескольких недель (или месяцев, в зависимости от тяжести заболевания и кредитоспособности заинтересованных лиц) больной проходил всевозможные виртуальные миссии в человеческом облике, примеряя разные расы, типы телосложения, иногда меняя пол. После тренинга пациент уже не так цеплялся за изначальное тело и без возражений менял его по достижении профессионального возрастного порога.
Беда в том, что Виктор не мог пойти на лечение своей ксеносомофобии в вирте, потому что виртуальная реальность сама по себе тоже вызывала у него фобию. А это уже не лечилось. Пациентам, неадекватно ведущим себя в цифровом мире, просто определяли инвалидность, что накладывало запрет на большинство профессий. Виктор такой роскоши позволить себе не мог -- у него не было состояния, но были жена и дети, которых на пенсию по инвалидности не прокормишь. Он научился хитрить, организовывать свою жизнь так, чтобы минимум времени проводить в виртуальных мирах...
Секретарша Леночка сегодня тоже пришла в чернокожем теле (мода, что ли, нынче такая?), и Виктор, отпуская ей изысканный комплимент, отметил про себя, что у Жози обнова все же классом выше. Даже испытал какую-то тайную гордость за жену и решил оказывать ей больше внимания. Хотя, кто ее знает - настроишься уже на негритянку, а она заявится китаянкой какой-нибудь... Нажав кнопку QS-связи на кулоне, он подумал: "Встретимся в полночь, оставайся как есть! Пока работаю". И отсоединился.
-- Мистер Бенц, там посетитель к вам. Уже час дожидается. Что ему сказать?
Отдел Корпорации, который доктор Виктор Бенц имел честь возглавлять, носил официальное название "Службы психологической помощи клиентам, снимающимся с гражданского учета". На корпоративном сленге его называли короче -- отдел самоубийц.
Конституция Демократической Земной Федерации гарантировала гражданам планеты как право на вечную жизнь в телесном или в цифровом формате, так и право на безболезненное прекращение оной, но многочисленные локальные законы и подзаконные акты ставили массу бюрократических препон.
Так, например, снятию с учета вообще не подлежали граждане, не достигшие четырнадцати лет в исходном теле, от четырнадцати до восемнадцати -- требовалось согласие всех родственников и куча разнообразных справок из реала и Совета Виртуальных Миров. Взрослым же гражданам для прекращения существования своей личности достаточно было подтвердить отсутствие долговых обязательств в сумме, превышающей расчетную стоимость текущего тела. Однако по инструкции следовало отводить какое-то время на раздумье, предлагать варианты альтернативного бытия, и лишь по истечении этой, зачастую формальной процедуры, гражданин снимался с учета. Обсуждался только способ...
-- Гм. Что за посетитель, из трудных?
-- Нет, не думаю. Старик.
-- А-а, -- протянул Виктор, подумав, что и его самого Леночка за глаза, вероятно, называет стариком, -- Через три минуты приглашайте.
В начале карьеры Виктора интересовала психология клиентов. Он с живым участием вникал в их внутренний мир, анализировал ситуации, провоцирующие суицидальные намерения, даже искренне пытался отговорить (что в действительности не приветствовалось, так как Корпорация постоянно нуждалась в свободных телах для Банка), но после ряда неприятных моментов стал относиться к службе проще. Слишком много забот доставляла ему собственная психика, чтобы еще и в чужие проблемы вникать... Он провел квалификацию типов самоубийц, опубликовал несколько работ на эту тему, защитил диссертацию, написал учебник для студентов, вступил в должность заведующего Отделом и уже практически не имел дел с клиентами лично.
Но сейчас был форс-мажор: сразу три ведущих специалиста подали заявления на снятие с учета (в Корпорации это называлось "заразились"), плюс отпускники, плюс ежегодная Конференция, на которую Виктор по известным только ему причинам предпочел отправить заместителя, -- короче, он опять вел прием.
Быстро просмотрев вакансии Совета Виртуальных Миров, Виктор изобразил на лице профессиональное участие категории В. Посетитель вошел секунда в секунду.
Это действительно был старик. За шестьдесят уж точно, а то и за семьдесят. Примерно таким был отец, когда Виктор видел его в последний раз.
-- Как вам удалось продержаться до таких лет? -- непроизвольно вырвалось у Виктора вместо традиционного приветствия.
-- А то! -- старик сверкнул глазами из-под седых бровей. - Я же в Заповеднике работаю, Дедом. Там нет возрастного ценза.
-- Понятно, -- кивнул Виктор. -- А сейчас, стало быть... устали от жизни?
-- Да нет, я бы не сказал, -- дед повел плечом. -- Сына устраиваю вместо себя. Пятьдесят ему в марте будет. Шестьсот шестьдесят седьмая статья ведь не про нас писана...
-- И не про меня, -- сказал Виктор, видя, что дед украдкой посматривает на его мимические морщинки. -- Впрочем, это к делу не относится...
-- Вы совершенно правы! - с готовностью закивал старик. -- Я все понимаю и, честное слово, не собираюсь отнимать у вас много времени! В моем возрасте период ожидания не обязателен, где расписаться за отказ от вакансий?
-- Расписаться, -- Виктор слабо улыбнулся, -- а что, вы и расписываться умеете? Я сейчас выведу данные на ваш кулон... Принято? Теперь на том терминале, что слева, вставьте в любой красный порт... да, и палец приложите... ну, и как обычно.
-- Ну, да, как обычно, -- ответил дед, нажимая на "нет" напротив всплывающих вакансий, не вчитываясь в текст, -- А там, в Заповеднике, у нас и компы старинные были, и пишмашинки, и авторучки, и дощечки с грифелем... Вы-то сами к нам, небось, только со школьной экскурсией приезжали, а больше и не навещали?
-- Даже со школьной экскурсией не был, -- ответил Виктор. -- Я школу в нецивилизованном секторе закончил.
-- Это чувствуется. Там образование лучше, у меня у самого супруга из нецивилизованного, она нам местечко в Заповеднике и присмотрела, я бы сам в жизни не догадался. Я еще в тридцать хотел с учета сниматься -- работы нормальной не светило, денег не было, а жена договорилась насчет Павильона Исторической Письменности в Заповеднике. Они ж своих вакансий в Систему не отправляют, надо лично договариваться, так сказать, глаза в глаза. Потом уж через Систему, задним числом... Ну, вот, вроде все. Правильно?
-- Да, -- ответил Виктор, просматривая на своем мониторе документ, согласно которому мистер Айзек Здебен наотрез отказывался от трех вакансий в реале с предоставлением работоспособных тел и от семи в виртуале, подтверждая свое желание сняться с гражданского учета в связи с преклонным возрастом. -- Все правильно. Остается только способ. Вы уже выбрали? И последнее желание в виртуале?
-- Так, молодой человек, слушайте меня внимательно, -- старик многозначительно поднял палец, -- Ваше дело -- снять меня с учета. Тело мое никакой ценности уже не представляет -- ни носить, ни на запчасти, ни на сыворотку, так?
-- Да.
-- Поэтому вы просто вынимаете у меня эту штуку из мозга... ну, где все мои данные, системы контроля и оповещения... как ее, склероз проклятый...
-- Чип.
-- Да, чип, спасибо. Нет чипа -- нет человека. Вы вынимаете чип, я сдам кулон и браслеты и пойду себе...
-- Да как это? -- воскликнул Виктор. -- Вас же Система не будет видеть совсем! В лифте дверь зажмет или на улице первый же моб задавит... Может что угодно случиться! А у вас никаких прав ни на медицинскую помощь, ни на новое тело! Это же мучительная смерть! Когда можно безболезненно... Зачем вам это?
-- Во-первых, я еще могу не попасть под моб -- меня сын у лифта ждет. Младший. А, во-вторых, я хочу умереть естественной смертью, пусть хоть мучительной -- такова, значит, судьба. Я не самоубийца.
-- Мистер... э-э, Здебен! Прекращение существования по договору самоубийством не является, что подтверждает и Церковь Жизни Вечной, представитель которой проводит все полагающиеся таинства по исходе души...
-- Какая Церковь? Эта, что ли, нынешняя? Я, знаете ли, старовер. Бессмертная душа может жить лишь в том теле, которое сам Господь дал при рождении, а прочее все от лукавого...
Виктор вздрогнул. То, что говорил старик, перекликалось и с его собственным сумасшествием. Но он, в отличие от старика, не мог себе позволить произносить подобные мысли вслух. Да и думать их было лучше, сняв все сенсоры и выключив компьютер...
-- Понятно, -- ответил он после паузы. -- В принципе, действующее законодательство не предусматривает ничего определенного по поводу тел с нулевой расчетной стоимостью. Термин "снятие с гражданского учета" хоть и подразумевает физическую смерть, но случаи, подобные вашему, никак не оговорены... Видимо, потому что прецедентов еще не было. Мы можем пойти на это, не нарушая закона.
-- Конечно же, доктор Бенц. Если бы я замыслил что-то противозаконное, то я бы не стал обращаться к вам, а просто ушел бы в нецивилизованный сектор. Спасибо. Мне бы хотелось оказать вам ответную услугу, но, боюсь, жизнь в Заповеднике вас не заинтересует. Да и вакансий Дедов в ближайшие два десятилетия не предвидится. Но, если окажетесь в крайней ситуации, свяжитесь с моим сыном...
Виктор молча кивнул. Сам бы он в крайней ситуации, может, и согласился бы жить в Заповеднике, но ни Жози, ни дети на это не пойдут никогда. Йен не отключается от муравейника даже на время сна, а Гретта слишком честолюбива. Наличие отца, ушедшего в Заповедник, может сказаться на её карьере. Лучше сразу сняться с учета -- вполне легитимная профессиональная болезнь в отделе самоубийц.
Виктор связался с Тиной Анкор и велел готовить дезимплантационную. Старик Здебен, попрощавшись, вышел навстречу оператору.
Через час это будет человек без гражданских прав, человек-невидимка... Жалеть его или завидовать? Впрочем, раздумывать над этим времени не было (нет чипа -- нет и человека).
На очереди был уже следующий посетитель.
Точнее, посетительница.
Девица с черной челкой, практически закрывающей один глаз, выглядела едва шестнадцатилетней. Хотя идентификационный код гласил, что ей уже исполнилось восемнадцать. Прямо сегодня, двадцать три минуты назад. И было очевидно, что эти минуты долгожданного совершеннолетия она провела в его приемной...
Вот это был сложный случай. Судя по документации, личность девицы, не наделенной явными талантами, уникальной ценности для общества не представляла, а молодое здоровое тело стоило порядочно. С точки зрения выгоды для Корпорации, следовало бы немедленно снять ее с учета, пока не передумала. Однако могли быть и подводные камни. Семья девушки занимала то самое непонятное положение между VIP и средним классом, в котором так долго болтался шеф Виктора, мистер Ленски, и к которому причисляла себя Жозефина. По закону, это чудо, именуемое Фанта Сяо, имело полное право уйти из жизни, не спрашивая разрешения родителей, но если семья дорожит ею, Виктору когда-нибудь это может аукнуться. Двадцать лет назад он бы, не пытаясь даже взвешивать эти факторы, просто бросился бы отговаривать девушку -- независимо от того, кто ее родители -- упрашивал бы, анализировал ее жизненную ситуацию, подбирал варианты выходов, вкладывая всю душу, отнимая время у сна и у семьи, ставя под угрозу собственное благополучие... канули в Лету те времена.
"А ведь я действительно старею" -- подумал Виктор, незаметно от посетительницы подсоединяя порт QS к Служебной Базе и рассылая мысленный запрос родственникам Фанты. Непосредственно мама с папой, вроде уже покойным, большой опасности не представляли, и даже бабушка в Министерстве Культуры, даже если она души не чаяла в любимой внучке, навредить по-крупному не могла, но вот с дядей в Департаменте Лояльности следовало считаться...
-- Да все в порядке с документами, что вы там смотрите! Мне никто ничего не должен, и я никому ничего не должна! -- буквально прокричала Фанта Сяо, не дождавшись от доктора Бенца даже стандартного приветствия. -- И не пытайтесь меня уговаривать!
-- А я и не пытаюсь, -- сухо сказал Виктор, -- по закону вам положено назначить срок на обдумывание вашего решения до двух календарных месяцев...
-- От суток до двух месяцев! От суток!
-- Я знаю. Придете через неделю, назначаю вам явку на 14-е, в 17.30...
-- Через неделю? Да вы что?! Целую неделю, свихнуться! Я так долго ждала этого дня... Нет, это невозможно! Я не проживу целую неделю! Я не смогу!
-- Сможете, мисс Сяо, сможете -- куда вы денетесь? Чего вы реально не сможете -- это покончить с собой.
-- Чертов чип! -- выругалась Фанта. -- Так хочется разбить себе голову о стену -- а не пускает, блокирует.
-- Правильно, -- кивнул Виктор, -- блокировка любых саморазрушительных действий -- а что вы хотели? Мы живем в цивилизованном мире, убивать себя об стену не принято.
Фанта зарыдала. Виктор молчал. Минута, две...
-- Нет, но что за безобразие?! -- воскликнула, наконец, Фанта, прервав рыдания. -- У вас тут служба психологической помощи суицидникам, а вы и не думаете мне помогать!
-- Почему не думаем? -- спокойно переспросил Виктор. -- Настанет время -- поможем. Обеспечим максимально безболезненный и приятный переход в небытие в полном соответствии с вашим личным комплексом нереализованных желаний...
-- Но, когда, КОГДА? Я уже устала ждать этого чертова совершеннолетия, поймите же! Полжизни только и думала: вот погодите, стукнет восемнадцать... Зачем через неделю приходить, зачем два месяца, зачем?! Ведь по закону МОЖНО через сутки!!!
-- Можно, -- кивнул Виктор. -- По закону -- можно. Допустим, завтра мы вас тут убиваем. А послезавтра моя жена заявляется домой в вашем теле -- она у меня первая модница в районе, знаете ли. Челку, -- Виктор окинул взглядом иссиня-черные волосы посетительницы, -- подстрижет, вероятно, поднимет наверх, сиреневое платье наденет... коротенькое такое, а нижнее белье...
-- Да вы издеваетесь! -- вскричала Фанта. -- Да как это можно!
-- Девушка, -- устало сказал Виктор, -- если вам небезразлична посмертная судьба вашего тела, значит, вы абсолютно не готовы. Месяц в виртуале -- вот и все, что нужно для решения ваших проблем.
-- Ой, чего я в этом виртуале не видела...
-- Ипсилон-7 не видели, -- с видом знатока произнес Виктор.
-- А что там? -- слез на лице Фанты как ни бывало.
-- Много чего. В частности, есть абсолютно новое соревнование "Бесконечный суицид". Пока что рекорд - 341 способ самоубийства - держит парень по имени Макс Демин из Города 378-25...
-- А где об этом инфа была?
-- Пока нигде. Демоверсия. Испытывают до пятисот. Могу дать адрес в муравейнике. Надо?
-- Да! Да! -- Фанта разве что не прыгала от нетерпения. -- Мы на Ипсилон-5 были -- крутой подмир, а про седьмой я и не слышала... даже Джордж Харлей адрес шестого с трудом добыл... нет, правда, там можно до бесконечности самоубиваться? На Омеге вон после сорокового способа идут просто вариации...
-- Девушка, не сравнивайте шервак с пескоструйником, -- пробормотал Виктор, передавая адрес нового домена Тома, -- так ждать вас через неделю или где?
-- Ой. Вы лучше, это, пока заявлению хода не давайте, можно? Да, можно? Ой, доктор Бенц, вы такая душка! Мне говорили девчонки, что вы гад, и вы действительно гад, но такоооой!.. А можно, я вас поцелую, пока это я, а не ваша жена, можно?.. Да нет, что это я... Ну, вы понимаете...
-- Понимаю, -- Виктор изобразил на лице сдержанное желание по классу А, -- кьюэсируйте мне, если что. Побьете рекорд Макса Демина -- старина Том Мейстер откроет вам много интересного...
Фанта, сладко взвыв при звуке этого имени, очаровательно улыбнулась напоследок и выбежала из кабинета.
Виктор чувствовал себя довольно разбитым. Особенно, если учитывать, что дядя Фанты, мистер Дэн Чанг из Департамента Лояльности, ответил на запрос в стиле "я бы желал никогда больше не получать никаких сведений об этой девице, особенно в контексте родственных связей, которые меня очень и очень печалят". Но бабушка из Министерства Культуры отныне его друг навеки. Только вопрос: чем ему может помочь Министерство Культуры?
* * *
-- Папа, ты помнишь, что должен заехать за мной к Цакирисам? -- раздался голос дочери в QS.
-- О, чёрт, -- выругался Виктор.
-- Так я и думала, -- вздохнула Гретта. -- Ты хоть прилично одет?
-- Дочь, может, обойдемся? Иван сам тебя отвезёт домой...
-- Папа!
Гретта послала ему возмущенный смайл в полкабинета размером.
Виктор этого страшно не любил, тем более что так и не научился удалять графические изображения QS-постов из видимой реальности.
-- Сотру, когда ты прикажешь секретарше подготовить тебя. Я слежу.
Виктору пришлось вызвать Леночку.
-- Есть там еще посетители на сегодня?
-- По записи нет, но одна дама очень просит принять. Тридцатилетний ценз, надо полагать.
-- Ох. Скажи, что сегодня никак, запиши на завтра.
-- Я говорила уже, она не уходит. Ведь вы собираетесь к Цакирису? -- в голосе Леночки звучало столько восхищения, что Виктора едва не стошнило. -- Ваш костюм скоро будет, жду указаний по поводу обеда...
-- Овсянки с маслом. И кефир, -- сухо ответил Виктор.
Жуткий смайл растаял в воздухе, дочь отсоединилась, Леночка вышла, Виктор откинулся на спинку кресла.
Жозефина тоже мечтала в юности войти в высшее общество, и у нее даже был какой-то VIP-приятель, но тут появился Виктор - и все карьерные помыслы были принесены в жертву ради любви. Оказалось, не навеки. Просто она передала свою идею-фикс дочери. Земная Федерация считалась государством равных возможностей, но давно минули легендарные времена, когда в реале можно было пробиться в элиту просто благодаря уму и талантам. Как-то так получалось, что все дороги для молодых и энергичных вели в виртуал. Там можно было реализовать любую мечту, если сумеешь набрать хорошую команду. Реал же был самым консервативным из миров. С того момента, когда жители Земли в прошлом веке единогласно проголосовали за Конституцию Идеального Мира, Служба Наблюдения за Реалом оказалась самым привилегированным классом на Земле, только сначала никто этого не понял. Да и сейчас простонародье наивно полагает, что миром правит избираемый ими Президент...
-- Ваш обед, доктор Бенц.
-- Спасибо, Леночка.
Виктор на самом деле не любил овсянку. Но это была натуральная еда, она давала настоящее насыщение. К обеду у Цакирисов он не приглашен -- приглашена его дочь. Точнее, приглашен ее друг, этот сэр Иван Глотов, "с дамой". Гретта сама напросилась на роль дамы, убедив сэра Ивана, что ему не придется за нее краснеть. А девушек из гостей в высшем обществе забирают отцы, так у них принято. И, если Гретта поведет себя на уровне и отец не подкачает, сэр Иван, возможно, будет поддерживать с ней отношения в реале и впредь... а там, глядишь, и женится, ибо невесты в кругу VIP для него не нашлось и он приглядывается к "пограничной зоне". И Виктору вроде как следует показать, что он может вести себя в приличном обществе адекватно.
Чего ему меньше всего на свете хотелось. Особенно сейчас. Снобизм ему всегда был органически противен. Но, если тебе под пятьдесят и ты не хочешь менять тело или уходить в виртуальный мир -- то либо снятие с гражданского учета, либо шестьсот шестьдесят седьмая. По которой возрастной ценз не имеет значения. По которой обеспечивается медицинское обслуживание, сыворотка молодости, и много еще чего за государственный счет. По которой проходят VIP-граждане.
-- Ваш костюм, доктор Бенц.
-- Спасибо, Леночка.
Секретарша, однако, не спешила уходить.
-- Хотите помочь мне принять душ и одеться? -- спросил Виктор, прищурив левый глаз.
-- Да... то есть... вы шутите, должно быть? -- Леночка явно замешалась, -- Да, шутите. Я просто хотела сказать, что эта посетительница в приемной, идентификационный код I-
DRU-6789-0576-267-104, отказывается уходить, не переговорив с вами лично. Может, воспользуетесь аварийным выходом?
-- Что, она так страшна?
-- Да нет, бывают и пострашнее, -- усмехнулась Леночка, -- но вдруг настроение испортит, а у вас такое мероприятие...
И мечтательно закатила глазки. Это Виктора почему-то разозлило, но он сдержался.
-- Благодарю за предупреждение, вы свободны. Насчет аварийного выхода -- подумаю.
Виктор первым делом справился в Базе относительно посетительницы: некая Анна Бернс, реал-хореограф, не замужем, детей нет, 29 лет... Зачем для учителей танцев установили возрастной ценз в 30 лет -- загадка. Впрочем, вероятно, в данном случае дело не в цензе -- всякие актеры-танцоры обычно с удовольствием меняют тела, им же перевоплощаться положено. Несчастная любовь, скорей всего. Наверняка сложный случай, и лучше подумать об этом завтра. Тридцатник хореографу стукнет только через месяц, так что дело не к спеху. Надо настраиваться на вечеринку у Цакирисов.
Виктор прошел через кабинет релаксации в душевую, освежился, нанес на всякий случай бреющий крем - вдруг эти VIP-персоны не признают и намеков на синеву, сунул руки в маникюрный бокс, нырнул в массажную ванну, опрыскался какой-то ерундой, которую Леночка принесла вместе с костюмом, и начал одеваться.
Пожалуй, следует перед отлетом еще кофе выпить. Настоящего. Кофе-то там должны предложить, но он не должен выглядеть так, будто рад подачке. Пробыть в гостях следует не менее получаса, но никак не более полутора часов, чтобы забрать дочь до полуночи, иначе моветон. Карета превратится в тыкву и все такое. При необходимости поддерживать светскую беседу, но самому ни к кому не цепляться. Выглядеть естественно и непринужденно. Не набрасываться на еду, даже если будут настойчиво предлагать! Жозефина говорила, что это самая распространенная ошибка. Больно все у них вкусное, у этих VIP-персон, случайные гости с этой еды соловеют и теряют самоконтроль... Наверное, к кофе надо и пирожное какое-нибудь сейчас съесть. С натуральными сливками. И сэндвич с ветчиной, опять же натуральной, а не этой имитацией из пищепровода.
Виктор послал заказ Леночке, постоял под теплым ветром, включил массаж и попробовал расслабиться.
Получалось хреново. Во-первых, не верилось, что ему удастся произвести благоприятное впечатление на светское общество. Как говорила Жозефина, нецивилизованный сектор у него написан на лице. Во-вторых, будь он хоть потомственным лордом, этот Иван и не думает жениться на Гретте в реале. Молодежь сейчас вообще предпочитает браки виртуальные, которые никаким образом не влияют на родственные связи. Шестьсот шестьдесят седьмая Виктору не светит. По крайней мере, таким образом. Лететь на остров Цакирисов совершенно бессмысленно. Но нужно. Да еще и эта посетительница, учитель танцев, зачем-то приперлась в самую неудобную минуту...
-- Передал, что не хочет вас беспокоить. Возможно, он тоже заглянет к Цакирисам.
-- Хорошо. Закажите глайдер класса "А". Уже? Спасибо, Леночка.
Виктор съел сэндвич, выпил кофе с пирожным, тщательно оделся, всесторонне исследовал себя в зеркалах, посоветовался со Службой Имиджа, остался недоволен, вернулся в рабочий кабинет, вышел в приемную...
-- Доктор Бенц!
О, черт. Он забыл о посетительнице. Хотел же через аварийный. Теперь нужно служебную улыбку по классу... по классу...
Он повернулся к посетительнице -- и буквально утонул в умоляющем взгляде бездонных темных глаз. Быстро стряхнув оцепенение, Виктор произнес служебным голосом:
-- Прошу прощения, сударыня. Следовало оформить предварительную запись. Жду вас завтра в 17.00. А сейчас, извините, спешу. Всего доброго.
Он отвернулся от нее и пошел к выходу, но ощущение этого взгляда не исчезало. Действительно, трудный случай...