Перед Вами, читатель, рассказ о первом в жизни походе городского, в общем-то
человека, написанный скорее от восторга и желания поделиться впечатлениями, нежели по каким-либо другим причинам. Думаю, это в какой-то мере извиняет щенячий энтузиазм автора и, возможно, присутствие излишней патетики.
Итак, первый день первого в жизни похода… Честно говоря, не думала, что он вообще когда-либо наступит. При слове поход мне представлялось следующее: грязно, мокро, холодно, негде помыть руки и даже нет горячей воды. Словом, к таким прелестям меня никогда не тянуло.
Но судьбе было угодно, чтобы на моем пути встретился человек, живущий походами с детства и до такой степени сумевший меня этим "заразить", что последние недели перед походом ни о чем, кроме байдарок, думать я не могла.
Одним словом, в одну прекрасную субботу вырвались-таки мы с ним из рутины повседневной жизни; позевывая (а на месте мы были уже в девять утра), сели в электричку и ровно через час со всем своим снаряжением вывалились на платформу в Истре, о которой до той поры я имела представление только по песням Визбора.
Первый приказ, который я как матрос получила от своего капитана уже на платформе, был:" Дыши!" Я послушно втянула воздух. " Чувствуешь?"- спросили меня. " Чувствую,"- искренне ответила я. Действительно, воздух в Истре не шел с московским не в какое сравнение, даже с воздухом ясеневского леса, тоже, в общем-то, довольно вкусным.
Спустившись по откосу к реке, мы занялись сборкой байдарки.
Кое в чем и я помогала по мере сил, но больше с блудливым любопытством смотрела то на своего соплавателя Александра Витальевича, или Сандера, сновавшего вокруг байдарки, словно деловитый муравей; то на реку, предвкушая предстоящее удовольствие.
Но вот, наконец, все готово, вещи собраны и байдарка спущена на воду, - мы готовы двинуться в путь. Первые впечатления от первых метров пути - непослушное весло в руках, никак не желающее двигаться правильно, и сзади восторженный вопль моего соплавателя:" Господи, хорошо-то как! "
Но у меня это чувство блаженства было еще впереди. Первые минуты я только сражалась с веслом. Оно никак не желало слушаться и действовать, как надо. Оно упорно входило в воду не под тем углом. Но я должна была его переупрямить!
Каждые пять минут я оглядывалась и жадно смотрела, как гребет мой соплаватель. Как гребет Витальич, это вообще отдельная песня. В эту самую прекрасную субботу человек открывал СОРОК СЕДЬМОЙ СЕЗОН !!!!! и каждое движение его было выверено годами практики и пройденными километрами.
Мои упорные попытки укротить весло увенчались-таки относительным успехом, но грести по науке я научилась только на третьем часу пути. Так
здорово - весла мелькают синхронно, байдарка летит по воде, берег летит вдоль воды… Словом, нирвана.
Но все это было впереди. Первый же час пути был пройден мной исключительно на силе воли. Когда весло вырывается из рук, а сами руки так и норовят отвалиться, как-то не до сантиментов. Только со временем я смогла позволить себе глазеть по сторонам.
Все время, пока я сражалась с веслом, Витальич из-за спины развлекал меня комментариями и описанием минувших истринских сезонов: тут они тонули, там причаливали и обедали…Впитывала я эти рассказы с живым интересом. Что и говорить,- забавно идти по маршруту с человеком, изучившим здесь каждый метр реки и ее берегов, особенно когда сама идешь впервые. Как будто тебя за руку ведут в какой-то новый мир…
Но что всего удивительней было моему неопытному взгляду, так это обилие вокруг следов разнообразного зверья. Там видны бобровые погрызы, тут утки скользят по воде, а там что-то гулко шлепнулось в реку - наверное, ондатра. После привала у нас вообще появился пассажир - крохотный паучок, проехавший с нами до самой Павловской Слободы.
Впечатлений вообще хватало: видимо там, наверху, кто-то решил познакомить меня с походным бытом вплотную. За час до привала мы сели на камни; пришлось вылезать из лодки и искать местечко поглубже. Залезая обратно в байдарку, я ухитрилась набрать сапог воды,- так сказать, боевое крещение. Так и пришлось до обеда ехать в подмоченном состоянии.
На обед мы стали в живописном местечке, обустроенном поколениями туристов: удобное место для костра, пластиковая умывалка на дереве, чисто…
Я первым делом удалилась в кустики переодеться, а Витальич занялся обедом.
После этого каждый углубился в любимое дело: он пошел дальше по берегу с фотоаппаратом, а я села рисовать.
Но вот обед готов и мы приступаем к вкуснейшему в мире супу, заслуженному двумя часами честной гребли.
Глядя, с какой жадностью я уплетаю суп и отрываю куски хлеба, Витальич начинает хихикать и приговаривать, что так бы меня и запечатлеть для истории. И ведь не поленился, - достал фотоаппарат и зафиксировал, по его словам, процесс одичания.
После обеда я снова села рисовать, а Витальич решил побаловать меня костерком, видимо, устав от моего нытья, что без костра поход не поход, а примус-это удобно, но как-то совсем не романтично. И вот я уже сижу у костра и с чувством того, что крещение состоялось, глазею на огонь.
Но как не хороши привалы, а плыть все-таки гораздо интереснее. И вот мы уже снова сидим в байдарке и бодро, после хорошего отдыха, машем веслами.
Не меньшее, чем гребля, удовольствие, мне доставляло глядеть на своего соплавателя. Сидит, сощурившись на солнце, - лицо сияет блаженством, гребет уверенно, мощно, размашисто, - человек в родной среде, ему здесь хорошо и комфортно.
После привала берега реки стали еще живописнее и разнообразнее. Справа и слева проплывали пейзажи один другого краше, и я жалела, что не взяла фотоаппарат.
И что удивительно,- на реке почти никого не было. За все время мы встретили только двух коллег,- двух мужиков на надувной лодке,хотя день был тихий, солнечный, и во всех отношениях подходящий для похода.
Больше привалов мы не устраивали, и до самой Павловской Слободы методично накручивали мои первые тридцать два километра.
Конечно же, к концу пути все сильнее стала сказываться усталость, деревенели руки и плечи. В такие моменты особенно приятно было положить весло поперек лодки и тихо скользить по течению.
Но всему хорошему, как известно, приходит конец, и вот уже виден мост-место, где завершается наш путь. На мои мольбы двигаться дальше Витальич строго отвечал:" На сегодня хватит,"- и неумолимо забирал к берегу. С трудом разгибая одеревеневшие конечности, выбралась я из байдарки и с грустью посмотрела назад,- туда, откуда мы приплыли. Ощущение, что двадцать пять лет были прожиты зря и жизнь начинается только сегодня, усилилось. Вздохнув, я отбросила мрачные мысли и принялась помогать Витальичу собираться в обратную дорогу. Нет ничего грустнее разрушения, и мысль о том, что стройная живая байдарка, с которой прошла весь этот путь, станет неодушевленной горой деталей, была невыносима.
Собрав нехитрый скарб, мы двинулись на остановку. Настроение у обоих неважное, но по разным причинам. Мне грустно оттого, что солнечный день на реке позади; Витальич в более прозаических заботах о завтрашнем дне и, конечно, оба очень устали. Речная нирвана, чувство полной отрешенности от всего земного, уже позади.
На обратном пути было тоже немало забавного , во всяком случае, для меня. Никогда бы, например, не поверила, что с байдаркой можно уместиться в маршрутное такси, но это оказалось правдой. И в который раз за этот день я чувствовала невольное уважение к Витальичу: усталый, после целого дня пути, он молча таскал тяжелую байдарку в такси, из такси, по перрону…
В Нахабино мы сели не на ту электричку и я держала двери, пока Витальич в доли секунды перебрасывал себя, рюкзак и байдарку к нужному поезду.
Но и это не очень-то отвлекало от грустных мыслей. Предвкушая, как буду рассказывать обо всем маме и друзьям, я все-таки не могла не грустить; но грусть эта была светлой. Я смотрела на окружающих людей, читающих, пьющих пиво, и мне их было невыносимо жаль - ведь они не покидали города и у них не было этого тихого, теплого, светлого дня на реке.