"Есть несколько школ философии-это прежде всего гегельянцы и ин-
струменталисты, -которые полностью отрицают разницу между данными
и выводами из них.
Они питают веру в то, что инференциальный (выводной) элемент входит
во все наше знание, что знание есть органическое це-
лое и что свидетельством истинности служит скорее его связность, нежели
соответствие "факту".
Я не отрицаю того, что связность является элемен-
том истины, но поскольку в данном воззрении к таковой сводится вся исти-
на, то выходит, что роль восприятия в познании остается в тени. Хотя совер-
шенно очевидно, что всякий чувственный опыт, если уж о нем зашла речь,
либо дает мне новое знание, которое я прежде не мог ниоткуда вывести,
либо, как в случае с затмениями, по крайней мере гораздо более прочную
уверенность, чем та, что я мог когда-либо достичь посредством вывода.
На это инструменталист отвечает, что всякое новое познавательное положение,
последовавшее за восприятием, всегда есть не более чем интерпретация,
386
основанная на расхожих теориях, и оно может нуждаться в дальнейшей
коррекции, когда эти теории оказываются непригодными"1.
1 Russell В. An Inquiry into Truth and Meaning. P. 154. Чтобы более четко
обозначить почву дискуссии по тем взглядам, которые заявлены в процитированном нами фрагменте, а также ради сокращения моих комментариев, я намерен добавить несколько категорических утверждений, в доказательство которых можно привести массу примеров из "инструменталистских" произведений. Инструменталисты вовсе не верят в то, что знание есть органическое целое; на самом деле, с их точки зрения, такая идея является совершенно бессмысленной. Они не верят в то, что свидетельством истинности служит связность пропозиций; они придерживаются здесь точки зрения соответствия в операциональном смысле, который мы раскроем позднее.
Начну со вменяемой инструменталистам идеи о том, будто "всякое зна-
ние содержит инференциальный (выводной) элемент". В свете позиции, ко-
торой придерживаюсь я, это заявление выглядит двусмысленным, причем в
одном из двух своих смыслов оно неверно. Поэтому два его значения необ-
ходимо отделить друг от друга.
Если в нем подразумевается (как того, очевидно, хотел сам автор), что этот элемент знания, полученный на основании вывода, возникает, так сказать, в propria persona 2, ( 2букв.: собственной персоной (лат.), здесь: в уме автора. ) то данное заявление некор-
ректно. Так как, согласно моей точке зрения (если ее можно считать образ-
цом инструменталистского подхода), поскольку процесс вывода нам необ-
ходим для того, чтобы получить гарантированное утверждение, то нечто,
выведенное подобным образом, как таковое еще отнюдь не составляет такого
утверждения, или знания.
Выводной материал должен быть проверен и
протестирован. Средствами проверки, необходимыми для того, чтобы ин-
ференциальный элемент мог в какой-либо степени претендовать на то, что-
бы быть знанием, а не просто догадкой, служат данные, полученные по-
средством наблюдения и только наблюдения.
Более того, как часто говорится
в моей книге "Логика: теория исследования", необходимо, чтобы данные
(наблюдения) были новыми, или отличными от тех, которые изначально уже
несут в себе инференциальный элемент, - только в этом случае они могут
иметь какую-то ценность для нас в процессе обретения знания.
Очень важно, чтобы мы получали их при самых многообразных условиях, чтобы дан-
ные, добытые из дифференциальных, различающихся источников, могли
дополнять друг друга. Одинаковая необходимость разграничения и объеди-
нения выводного и наблюдаемого материала, по моей теории, представляет
собой итог анализа научного исследования; как в дальнейшем будет более
детально показано, такая необходимость есть сердцевина всей моей теории,
согласно которой знание - это гарантированное утверждение.
Теперь вам должно стать понятным, что инструменталист даже и не
мечтал бы о того рода "ответе", который вложили в его уста. Вместо того чтобы
считать, будто "расхожие теории" всегда служат основой для
интерпретации данных, вновь полученных из чувственного опыта, он проявил
себя ничуть не хуже других, указав, что подобный способ интерпретации
является частой и серьезной причиной неверных заключений, догматизма и
вытекающего из них торможения прогресса в познании. В своей "Логике" я
387
четко продемонстрировал, что одной из главных причин того, почему вне-
дрение экспериментальных методов означало такую великую, такую рево-
люционную перемену в естествознании, был тот факт, что они обеспечива-
ли данные не просто новые в каких-то своих аспектах, а новые по типу.
Стало быть, с внедрением этих методов новые типы вывода стали соответство-
вать новым типам материала и использоваться для формирования новых
типов теорий, а кроме того, данные методы обеспечивали более точные сред-
ства проверки старых.
Отталкиваясь от того воззрения, которое приписыва-
ется инструменталистам, я счел бы, что проще и эффективнее указать на
противоречие между, с одной стороны, убеждением в том, будто инструмен-
талист не способен увидеть, что общепринятые теории "нуждаются в даль-
нейшей коррекции", и, с другой стороны, убеждением, согласно которому
все расхожие теории оказываются либо могут оказаться "непригодными".
Нет ли прямого противоречия между идеей, согласно которой "всякое поло-
жение нового знания, полученное путем восприятия, всегда представляет
собой интерпретацию, основанную на расхожих теориях", и той точкой зре-
ния, что впоследствии оно может требовать исправления, если эти теории
окажутся "непригодными"? Интересно, бывает ли такое на свете, чтобы,
как это следует из первой части предположительного "ответа" инструмен-
талиста, любая однажды "принятая" теория вдруг показала себя как ни на
что не годная?
К сожалению, я просто обязан высказать некоторое предположение от-
носительно того, как и почему, при всем огромном числе и постоянных по-
вторах в моей "Логике" заявлений о необходимости проводитъ различие меж-
ду инференциальными элементами и данными наблюдений (необходимыми
потому, что без них нельзя было бы достичь гарантированной утверждаемо-
сти), кому-то могло показаться, что я отрицаю это различие.
Наилучший
вариант из тех, что я способен предположить, заключается в следующем:
восприятию всерьез моих заявлений о необходимости твердых данных, по-
лученных на основе экспериментального наблюдения и освобожденных от
каких бы то ни было инференциальных составляющих, вероятно, помешало
такое впечатление, будто бы, согласно моей теории, эти данные представля-
ют собой или выполняют функцию готовых образчиков знания, так что в
них, согласно моей же теории, инференциальный элемент якобы тоже дол-
жен присутствовать.
Неважно, верно ли я угадал источник вменяемого мне
отрицания, которое на самом деле измыслил мистер Рассел, или нет, ибо мы
в любом случае можем использовать его для обозначения крайне важного
различия между двумя нашими точками зрения, поскольку мистер Рассел,
как я его понимаю, придерживается того взгляда, что пропозиции о таких
данных в некоторых случаях являют собой образчики знания и что подоб-
ные образчики, поскольку это примеры фундаментальных пропозиций, слу-
жат надлежащей моделью для формирования теории истины.
На мой взгляд,
они вовсе не являются образчиками знания, хотя придание им форм пропо-
зиций есть необходимое (но не достаточное) условие знания.
Допускаю, что моя действительная точка зрения может показаться даже
более заслуживающей критики, чем та, которую мне приписали ошибочно.
388
Тем не менее в целях правильного понимания и в качестве залога справед-
ливой критики эту позицию и все, что в ней подразумевается, необходимо
признать фундаментальным элементом моей теории.
Это подводит меня к
вопросу о том, что в моей теории означает инструментальный характер про-
позиций. Так что я на время отложу свои комментарии по поводу того, что
мне еще приписали взгляд, согласно которому пропозиции являются истин-
ными, если они выступают в качестве средств или инструментов успешного
действия, до тех пор, пока не сформулирую, что же такое пропозиция в кон-
тексте моей теории.
Мне приписывается воззрение, будто бы "в исследова-
нии "утверждения" используются в качестве инструментов, и "гарантиро-
ванными" утверждения являются лишь постольку, поскольку они вызывают
желанный результат"1 .
1 Russell В. An Inquiry into Truth and Meaning. P. 401-402.
Для сравнения с таким пониманием приведу следующую формулировку своего взгляда:
"Суждение можно определить как разрешение, исход исследования. Оно
относится к заключающим объектам, которые в таком своем статусе заклю-
чительных возникают собственно из исследования. В этом смысле сужде-
ние отлично от пропозиций.
Содержание последних опосредовано, репре-
зентативно и сосредоточено в символах, в то время как суждение в качестве
конечного продукта имеет непосредственное экзистенциальное значение.
Термины подтверждение (affirmation) и утверждение (assertion) в совре-
менной речи используются как взаимозаменяемые. Но между ними есть раз-
личие, которое и должно было найти отражение в языке, - это различие
между логическим статусом промежуточного содержания, которым мы со-
бираемся воспользоваться с учетом того, к чему оно приведет нас как сред-
ство, и статусом содержания, уже совершенно готового и могущего стать
окончательным.