Этот принцип можно обозначить как постулат преемственности опыта.
С одной стороны,
данный принцип обеспечивает целостность нравственно-
го суждения, указывает на его приоритет и соответственно на инструмен-
тальный, или вспомогательный, характер интеллектуального суждения (ка-
кой бы сфере оно ни принадлежало - физической, психологической или
социологической),
а с другой стороны,
вдобавок еще предохраняет моральное суждение от изоляции (то есть от трансцендентализма), включая его в
рабочие отношения взаимопомощи между всеми суждениями по вопросу,
возникшему в опыте,-даже суждениями из самых специфических отрас-
лей механики и физиологии.
2. Оценочные суждения и непосредственное качество
В недавней статье м-ра Филиппа Б. Раиса* в "Journal of Philosophy" есть
много такого, под чем с радостью подписался бы любой неоэмпирик 1 .
1 "Объективность" в ценностных суждениях // Value Judgments. Vol. XL. 1943.
В том, что составляет критическую часть статьи, он одобрил бы оппозицию
автора метафизическому "реализму", который выводит "объективность" цен-
ности из ее принадлежности к "объектам", называемым так потому, что они
чужды всякой связи с человеческим поведением.
Он разделил бы его оппозицию и тем точкам зрения, которые допускают наличие человеческого фактора в ценностях, но трактуют его таким образом, что в итоге это приводит к скептическому отрицанию всякой возможности адекватных суждений о них.
Основанием для такого согласия неоэмпирика с мистером Райсом по-
служили бы те позитивные аспекты статьи, в которых
1) проблема возмож-
ности адекватных суждений о ценности отождествляется с проблемой воз-
можности достигать таких заключений о ценностях, которые способны слу-
жить в качестве руководящих начал нашего поведения в жизни, и
2) "объективность" суждений отождествляется с возможностью их проверки на ис-
тинность в эмпирическом наблюдении. Мнение о том, что ценностные суж-
дения "объективны" на тех же основаниях, на которых признаются весомы-
ми любые другие суждения, или, иными словами, что в их истинности мож-
но удостовериться вероятностно-индуктивным путем,-это мнение явля-
ется фундаментальным для неоэмпирика 2.
2 Op. cit. P. 12. В связи с этим акцентом на проверяемости суждений нам кажется
достойным сожаления тот факт, что никто почему-то не вспоминает статьи д-ра
Леплей, затрагивающие данный вопрос.
318
I
Однако с чем большим удовлетворением мы принимаем эти аспекты статьи м-ра
Райса, тем большее разочарование мы испытываем от того, как м-р Райс предлагает
понимать элемент "субъективности": по его представлениям, он конституируется
особым способом и зависит от иного рода критерия, чем те, что используются в
определении "объективности".
Эти способы и критерии так радикально различны,
что не может быть и речи о какой-либо их соотносительности. Поскольку
субъективное определяется в понятиях особого порядка бытия, то есть такого, который
непосредственно открыт наблюдениям только одного лица и только при помощи
особого рода знания-так называемой "интроспекции", или "самопознания", этот
порядок бытия соответственно является "внутренним" или "личным".
Таким образом,
мистер Райс определяет субъективное, отступая на точку зрения известного рода
гносеологически-метафизической "реальности", в то время как в основу определения
"объективного" он ставит нечто противоположное - критерий очевидности, на
который опирается каждый шаг в научном исследовании.
М-р Райс не только применяет
для субъективного критерий и метод, которые считает абсолютно неприемлемыми
для "объективности", но и еще более усложняет вопрос, настаивая на том, что такой
интроспективный подход к личному и сокровенному материалу вооружает нас
особого рода удостоверяющей очевидностью, относящейся к суждениям оценочным,
такой очевидностью, которой можно и нужно дополнить очевидность всеобщего и
публичного наблюдения, служащую нам для построения пропозиций неоценочного
характера; в свете такого воззрения само "субъективное" оказывается "объективным",
если исходить из дефиниции объективности, данной самим же мистером Райсом.
Прежде чем обсуждать этот последний вопрос, я скажу кое-что об опре-
делении "субъективности", к которому мы могли бы прийти, отталкиваясь
от тех же резонов и критериев, которые используются в случае с "объективностью".
Примерно это выглядело бы так: пропозиции (суждения, верова-
ния и прочее) субъективны, если они порождены каузальными обстоятель-
ствами, которые не могут иметь такого достоинства, как очевидность и лег-
кость проверки, но которые тем не менее в какой-то момент рассматривают-
ся как наделенные этими свойствами и поэтому обеспечивающие нашим
пропозициям подкрепление и принятие.
Единственным "допущением" в
данном определении является тот эмпирически удостоверяемый факт, что
все верования, истинные и ложные, состоятельные и тщетные, предполага-
ют конкретные каузальные условия, которые в определенных обстоятель-
ствах приводят*, суждениям, но в одних случаях они оказываются такими
условиями, которые гарантируют или оправдывают вытекающую из них про-
позицию, в то время как в других случаях мы не получаем от них помощи в
обеспечении достоверности наших суждений.
Философы-гносеологи под-
нимают много шума вокруг иллюзий, галлюцинаций, разных форм умствен-
ной неполноценности. Наука же исходит из того, что для их возникновения
319
складываются конкретные условия, которые можно обнаружить и ликвиди-
ровать или свести к минимуму, если только нам известна их способность
приводить к принятию определенных пропозиций или верований. Возмож-
но, на заре научного знания было вполне "естественно" огульно подгонять
все конкретные и специфические условия погрешностей и ошибок под об-
щее и, как тогда полагали, не подлежащее анализу допущение о "субъекте"
как имени некоего особого порядка бытия.
Но прогресс научного исследо-
вания обязан тому, что целью последнего стали поиск и выявление особых
конкретных условий, доступных точно такому же типу публичного наблю-
дения и тестирования, как условия, гарантирующие и оправдывающие здра-
вые и состоятельные пропозиции (суждения, верования и прочее).
Особенность взглядов м-ра Раиса на оценочные суждения заключается в том, что
он полностью отверг гносеологически-метафизическое допущение в случае
с "объективностью", сохранив его при этом в случае с "субъективным".
Последовательно эмпирическая точка зрения такова, что субъективное и
объективное, трактуемые как явления, как случаи, имеют одинаковую при-
роду. Они различаются (и различаются фундаментально) только в том, на-
сколько соответствующие им условия способны служить как весомые осно-
вания, то есть насколько они могут быть на высоте в исполнении функции
подтверждения, свидетельствования.
II
М-р Райс не предлагает нам никаких прямых свидетельств или аргумен-
тов в пользу того, чтобы верить в существование материала, который явля-
ется личным и внутренним и поэтому по сути своей непосредственно дос-
тупным лишь наблюдающему Я-единственному, исключительному, не-
публичному и внесоциальному.
Однако он берется за обсуждение иного взгля-
да, недостатки которого, как ему кажется, могут служить основаниями для
занимаемой им позиции. Этот иной взгляд имеет прямое отношение ко мне,
что является минусом для моих размышлений о нем, ибо они могут выгля-
деть не иначе, как аргумент pro domo1 . ( 1 в свою защиту {лат).).
Но я надеюсь, что по мере своего
развития наша дискуссия заставит нас обратиться еще к двум вопросам,
имеющим значение далеко не только для меня одного. Один из них связан с
проблемой субъективности; другой касается способности "ценностного опы-
та" (как определяет его м-р Райс) служить вспомогательным или "добавоч-
ным" свидетельством в удостоверении ценностных суждений.
М-р Райс вполне справедливо приписал мне воззрение, согласно кото-
рому оценочные суждения являются выводами из исследований "условий и
результатов объектов опыта". Он столь же справедливо подчеркивает, что
этот взгляд равнозначен убеждению в том, что "объективность" заключает-
ся в "публично наблюдаемых условиях и последствиях ценностного опы-
320
та". И далее он утверждает, что я выбрал правильный путь, поскольку ищу
объективность в очевидном основании ценностного суждения.
Беда только в том, что я недостаточно близко подхожу к пониманию того, что относится
к очевидному, удостоверяющему материалу. Мой "социальный бихевиоризм
вынуждает (меня) игнорировать один очень важный тип очевидности, а имен-
но то, что касается непосредственного качества самой переживаемой в опы-
те ценности"1 .
1 Objectivity // Value Judgments. Vol. XL. 1943. P. 9-10.
Само по себе данное утверждение никаким отчетливым
образом не указывает на то, что это "непосредственное качество"
приватно и субъективно. Раз так, то можно обсуждать вопрос о
свидетельской ценности непосредственно переживаемых качеств, не
затрагивая вопроса о приписываемой им субъективной природе.
Высказывание м-ра Райса о том, что "ценностные суждения касаются
непосредственного качества самого опыта ценности", дополняет то утверждение,
что, поскольку я допускаю, "будто "симпатия" или "удовольствие" является
составляющим собственно опыта ценности", то тем более странно, что я
игнорирую способность опыта симпатии и удовольствия выступать как
свидетельство и подтверждение 2 .
2 P. 9. Слово "допускаю" в тексте м-ра Райса пишется без курсива. Причины, по
которым я его обозначил курсивом, в дальнейшем станут легко понятными.
Сегодня я придерживаюсь гораздо более сильного взгляда в отноше-
нии того, что качественное "удовольствие", "удовлетворение" является
составным элементом данного в опыте материала, о котором или "в связи
с которым" делается ценностное суждение. Теперь я полагаю, что оно со-
ставляет весь материал суждения.